Алиса(БЛ),Лена(БЛ),Лена(БЛ),Маша(БЛ),Маша(БЛ),,Сиськи(VN),Попа(БЛ),Трусики(БЛ)

Лагерь у моря 2. Часть 28 (продолжение в комментах)

Страничка на фикбуке. 

Часть 26

Часть 27

Ричард. Бункер 112.

 И это они называют ванной? Серьезно? «Ванна №13» оказалась настоящим банным комплексом. В большом, размером со спортзал, помещении находился как минимум средних размеров бассейн, сейчас до краёв заполненный горячей водой. Потолки высокие, как в настоящем крытом аквапарке. Скорее всего, Искра заранее запустила краны, чтобы я уже пришел на всё готовое. Огромное ей за это спасибо. Поднимающийся с поверхности бассейна пар наводил на мысли о горячих источниках. Он всасывался вентиляцией, решетки которой были расположены на стенах, поэтому воздух здесь не казался слишком влажным, или наоборот, слишком сухим — в самый раз. Также, в отличие от классического блеклого интерьера бункера, пол и сам бассейн выложены темно-красными плитами, расцветкой напоминающими мокрый кирпич. Уютно. Даже глаз радуется. Лампы здесь такие же, как и в коридоре, бросаемый ими желтоватый свет отражался от воды яркими бликами, разбавлявшими насыщенные тона кафеля.
 — А это не слишком? Я имею в виду, тратить столько ресурсов только для того, чтобы нагреть тонну воды на одного меня, — спросил я вслух. Действительно, классически, в условиях замкнутой экосистемы, такая комната — непомерная роскошь. У них же здесь не волшебные генераторы с бесконечным электричеством?
 — Ничуть, — ответила Искра, пользуясь для коммуникации моим джоем: либо другие экраны в помещении отсутствовали, либо Мику уже привыкла общаться через КПК. Цифровая девочка появилась на экране, зачем-то добавив к образу деловой костюм, очки и указку. Помахивая в воздухе последней, она продолжила свой монолог: — Вода поступает из геотермальных источников, только через фильтры заранее пропускаем, чтоб гадость какая не затесалась. Бывали прецеденты. А энергии хватает, мы берем её из реакторов на подземных уровнях, из тех же геотермальных источников, и ещё из одной аномалии. Не удивляйся, тут много такого, что в вашем времени даже представить сложно было. Покажу что успею, дай только время.
 — Это да, — согласился я с Мику, прикидывая, куда деть вещи перед омовением — не бросать же на пол! Вон те шкафчики с номерами, кажется, вполне подойдут. — Например, мы и в кошмарном сне не могли увидеть, как сами же разрушим планету, на которой живем.
 –Люди, — сказала Искорка, принимая свой обычный вид, а жаль: ей определенно шла в меру строгая одежда. — Вы можете всё. Создавать как великолепные предметы искусства и быта, так и страшное оружие с ним наравне. Кстати, в правильном направлении смотришь, вот тут в шкафчике можешь взять себе мыло, и одежду тоже сюда бросай. И это, джой, как и все устройства его серии, водонепроницаем. Его можешь оставить как есть, я бы ещё поболтала. Ну, если ты не устал от моего трепа.
 — Вовсе нет, — усмехнулся я, глядя на кривляния Искры на экране. Действительно живая, а не компьютерная имитация! Уверен, она может создавать не одну проекцию и контролировать сразу много вещей, но, тем не менее, продолжает оставаться человечной. Гораздо более человечной, чем некоторые из органических homo sapiens. — Буду рад общению с тобой, только вот камеру к стене отверну.
 — Ой, да ладно! Чего я, голых мужиков никогда не видела? Тебя, например, ещё в боксе обеззараживания рассмотрела. И ты хорош! А сам-то, не забыл, что доступ к своему КПК мне дал, и знаешь, там недавно несколько фотографий появилось… моего искусственного тела в очень пикантных ракурсах. — Искра хитро-хитро усмехнулась, пряча улыбку за ладошкой, и вывела на экран самые смелые снимки, которые я только успел сделать. — Не парься, я не против, вот только камеру не отворачивай. Так будет честно. И вообще, кто так снимает? Потом покажу на себе идеальный пример того, как надо фотографировать девушек.

 — Да хорошо, хорошо, — буркнул я. Блин, палево чистой воды! Вот сдался ей голый я? Хотя, возможно, она тут не слабо так заскучала, в одиночестве-то. Дразнить и смущать мужика, попутно общаясь с ним обо всём на свете… чем не развлечение? Тогда становится понятно, откуда взялись её чрезмерная говорливость и озорство.
 Серые вещи бункера 112 аккуратной кучкой легли в шкафчик, оттуда же были извлечены на свет серое мыло и серая мочалка. Внутри остался ещё серый флакон с надписью «крем для бритья». Что-то совсем тут не в ходу яркие цвета. Да что там яркие — вообще цвета! Почти всё в убежище — серое. Люди будущего настолько безразличны к интерьеру, или под землей тотальный дефицит красителей? Однако же, одно из двух: либо тут очень хорошая вентиляция, либо роботы-уборщики не зря потребляют свои килоджоули. Даже учитывая то, что виверна основательно разорила надстройки чуть больше двух месяцев назад, странно, что нигде нет даже пылинки, а сам бункер вовсе не производит впечатления безлюдного.
 — О-о-о! Кайф! — не сдержал я стона наслаждения, когда тело, чесавшееся ещё после обработки дезинфицирующим паром, оказалось не просто в тёплой — горячей воде. Джой я снял и пристроил возле бортика. Разумеется, он был водонепроницаем, можно было его оставить и на руке, но я хотел отмыть каждый миллиметр кожи, даже ту мизерную полоску, которую он закрывал. Уж больно въедливая гадость эти дезрастворы. Мылом я решил не пользоваться, просто оттирался мочалкой до чистого скрипа кожи. Периодически поглядывая одним глазом на джой.
 — Да ладно тебе стесняться! Слушай, а у всех парней прошлого были такие мускулы на спине? И на руках, и на ногах, и на… оу. Мне нравится! А какое тело у Слави?! Эти длинные волосы, формы… и глаза. Давно ни у кого не видела таких полных жизни голубых глаз, а ведь это она ещё не отдохнула как следует! Общаясь с твоей подругой, невольно вспоминаю Виолу, её взгляд тоже лучился жизнью и стремлениями. Подземные жители, те, что родились и провели всю жизнь в убежище, — лишь бледные тени по сравнению с вами двумя. Вот бы ещё ЮВАО увидеть своими глазами! — весело хихикнула Искра, появляясь на экране. На этот раз проекция Мику красовалась в банном полотенце на голое тело, да и волосы были укутаны в аналогичный белый кусок ткани. Искра не поленилась создать антураж, даже на фон поставила картинку деревянной бани. Но и этого ей показалось мало. Бесшабашная цифровая леди «случайно» уронила полотенце. — Ай-ай-ай, а ещё мне пенял! Безобразник! Отвернись.
 — Кто бы говорил, — я старательно высунул язык, демонстрируя своё отношение в сторону камеры. Аквамариновая негодница всё просчитала заранее: как только полотенце соскользнуло с груди, она создала на экране проекцию белого пара, спешно зацензуривая всё самое интересное и будоражащее.
 — Кстати, я тут подумала… — Мику неспешно вернула полотенце на положенное ему место. За происходящим на джое я расслабленно следил из-под полуприкрытых век. Теплая вода творит чудеса! — Ваши костюмы и снаряжение почти приведено в порядок, но неплохо бы заменить, да и добавить к ним чего. Оружия там нормального, или припасов. Я поделюсь всем.
 — Про припасы и бытовое оснащение понятно. А что с боевым? В бункере много оружия? — спросил я, в воображении представляя, как Юля расцеловывает Искру на фразе: «поделюсь с вами припасами».

 — Немало, — Мику серьезно кивнула, выводя на экран список. Чего там только не было! — Ричард. Все эти бункеры строились на случай войны. Что в России, что в других странах, снабжению ключевых зон уделили немало внимания. В политике как: стоит лишь сказать слово «война» — и деньги на ресурсы льются широкой рекой. У меня в закромах есть и тяжелое вооружение, и плазменное, и более консервативные типы винтовок. При этом заметь, бункер 112 закладывался как НЕ военный. Представь, что лежит в тех, где планировалось содержать резервные армии? Кстати о винтовках: та, что была у Слави — кустарная модификация стандартной модели плазменного огня, немного грубая, но весьма эффективная.
 — И ты всё это нам дашь? — вопрос прозвучал без обиняков, но Мику надулась. — Ну, я имею ввиду просто так без…
 — Если ты думаешь, что мне надо что-то взамен, то ошибаешься! Я не буду ничего выпытывать, ни про вашего Генду, ни про человека, отправившего вас сюда. Джой вел записи с того самого момента, когда ты его надел. Уникум, способный взмахом руки открыть портал в другой мир — это не просто необычно, это невозможно! И заметь, я не допытываюсь ни у тебя, ни у Слави, что да как, хотя меня и гложет чистой воды любопытство! — выдав длинную тираду, Искра фыркнула, отвернувшись так, что мне оставалось только любоваться затылком с торчащими из-под полотенца аквамариновыми волосами. — Между прочим, вы оба — действующие агенты Организации, которая меня вырастила. Из цифровой программы в полноценную личность! Вы друзья Виолетты Церновны, которую я иначе как «мама» и не называла! Хвостатая невидимка не в счет, но раз она с вами, то тоже мне далеко не чужая. Да как ты, да как…
 — Прости, прости! — я раскаивался, одновременно улыбаясь. Даже здесь, черт знает где, нашлось живое существо, которому мы небезразличны! Ну и сволочь же я: в голосе Мику проскользнули мокрые нотки… — Виноват. Исправлюсь.
 — Вот то-то же, — Искра снова стала ко мне передом, скрестив руки на груди. Только шмыгнувший нос и едва блестящие глаза её и выдавали. Будь картинка в полный рост, то и за задом было бы неплохо понаблюдать… Так. Чисто из любви к эстетической красоте.
 — Эх… — опускаюсь в бассейн до самого подбородка. Хочется сидеть тут вечность, можно даже травить байки вслух, тем более, есть благодарная слушательница. — Вспоминаю тренировки в заснеженных горах Кавказа. С самого утра приходилось карабкаться на вершины с минимумом альпинистского снаряжения, а потом спускаться за ограниченное время. В те дни только горячая еда и вода спасали меня от депрессии. Веришь, нет? Искра, я иногда говорил себе: «Ричард, а давай столкни с горы инструктора, чтобы он больше не мучал меня! Скажу — потерялся, в пропасть рухнул, своими глазами видел». Но стоило немного отогреться и залезть в бочку с водой, попутно наминая тушенку и перловку, разогретые прямо в консервной банке… понимаешь, что ещё немного можно потерпеть. Человеку иногда так мало надо для счастья…
 — Да. Времена, когда на поверхности спокойно можно было свободно ходить, даже по горам… Сейчас наверху сплошной экстрим. Ах да, мы говорили про человеческие потребности, — Мику на дисплее щелкнула пальцами, и из динамиков джоя полилась спокойная, приятная слуху музыка. — Неплохо?
 — Красиво, — согласился я с собеседницей, облокачиваясь спиной к бортику и слушая нехитрый, ласкающий уши мотив.
 — Сама написала, — гордо похвасталась проекция. — Иногда накатывает неодолимое желание творить. Тогда я или пишу музыку, или копаюсь в старых архивах. Мне же практически не нужен сон, как органическим формам жизни. Вот. Нахожу чем себя занять. Раз уж зашла речь о физиологических и духовных нуждах… В моём кибернетическом теле есть все стандартные женские органы, если ты понимаешь, о чем я…

 — Издеваешься! — было первым словом, которое я произнес, отплевываясь от воды. А рухнул я как раз от удивления. Прозвучал не вопрос, а констатация факта! Искра весело хихикала, прикрывая снова рот ладошкой, довольная моей бурной реакцией. Мокрые волосы падали мне на лицо, заслоняя глаза, пришлось потратить миг на то, чтобы убрать мешающую шевелюру. Это никуда не годится, надо будет радикально укоротить прическу.
 — Может быть, издеваюсь, а может, и нет. Ну ты это, просто имей в виду, если что — технологии будущего в твоем полном распоряжении. В удовлетворении сексуальных потребностей нет ничего противоестественного. Или ты с кем-то из своих спутниц… — Мику выдержала многозначительную паузу, продолжая испытывать мои бедные нервы. Вот что за человек, а? В комплексе бункера хоть где-то есть место, не просматриваемое камерами? Мне оно нужно, можно сказать необходимо, очень!
 Водные процедуры успокоили разгоряченное тело, но, тем не менее, поглощенная энергия виверны никуда не делась. Сила струилась по жилам, согревая не хуже самой парилки. Причем, судя по ощущениям, это теперь моя собственная мощь, а не просто заемная. Почему бы не совместить приятное с полезным? Сосредотачиваюсь. На окружающей меня воде, на воздухе, на земле. Энергия аномалии потоком льется наружу, я чувствую её как часть себя. Вода из глубочайших подземных источников, обтекающая моё тело, и собственная кровь, что течет по жилам, влажный воздух в комнате циркулирует через вентиляцию и попадает в легкие. Мельчайшие частички пара, каждая капля конденсата на шахте вентиляции. Пожелай я — и они направятся куда мне угодно. Каждый вдох роднит меня с ветром, каждый выдох способен превратиться в бушующий поток, сносящий дома. Превратить стихию в оружие. Как делал это он однажды… Земля. Незыблемая и могущественная, на многие километры окружает убежище. Поглотить ещё больше энергии — и, чисто теоретически, я легко сокрушу даже защищенный подземный бункер, обрушив на него всю тяжесть горных пород.
 Тряхнув головой, проговариваю засевшую в голове фразу: «Я — это я!» Держать себя в руках, Ричард! Это не просто сила, как казалось ранее, а нечто гораздо, гораздо большее! Стихии — не просто оружие, и даже не инструмент, который контролируется аномалией — они часть меня, часть жизни, плоть и кровь планеты! Поэтому Кукулькан мог не только повелевать силами природы, но и поглощать чужие жизненные силы. Живые организмы и стихии — взаимосвязаны, очень тесно взаимосвязаны. Как бы сильно человек ни развивался, он остается зависим от природы: погибнет она — не станет человечества. Происходящее сейчас наверху — тому главное доказательство. Даже в бункерах или космических станциях системы жизнеобеспечения лишь создают суррогат, но не саму природу. Она есть мир, она есть жизнь. Да, Виола — гений. Она смогла создать и, что самое главное, воплотить в жизнь замкнутую и изолированную экосистему бункеров (мельком глянул данные, которыми щедро поделилась Искорка, и слегка ох… удивился!). Убежище — система, что может существовать полностью автономно, независимо от внешнего мира. Но сколько она ещё продержится? Сто лет? Двести? Что потом?

 — Мда. Я видела много странных способов использовать аномалию. Но такой, признаюсь, наблюдаю впервые, — Искра во все глаза смотрела на бассейн, вода в котором пузырилась не хуже оригинального джакузи. Воздушные пузырьки хаотично массировали кожу, а сам я лежал, поддерживая себя на водной глади легким восходящим потоком. Лежал, балдел и думал. — Погоди, в твоём прототипе вроде встроен измеритель аномалий, их же ещё тогда делали универсальными, ну-ка… Вот. Нашла.
 — И что там? — поворачиваюсь к Искре, которая уже запустила программу локализации излучения. Мой голос сейчас слегка подрагивает, не от волнения, нет: телу просто передается вибрация от напора тысяч и тысяч пузырьков. Хм, а многие девушки бы оценили… Опять всё к этому у меня сводится, надо что-то срочно делать с переизбытком гормонов! Честное слово, превращаюсь в озабоченного подростка. Давно не выпадало случая воспользоваться самым щедрым даром мужской физиологии. Да. Тем самым.
 — В спокойном состоянии, когда ты не пользуешься способностями, то вообще не фонишь. В атриуме стоят несколько датчиков аномальной энергии, и в день вашего прибытия они уверенно показывали ноль. — Искра на экране задумчиво вглядывалась в данные. Все эти «телодвижения» являлись для неё способом общения с людьми, чтобы им было комфортнее и привычней. Больше чем уверен, для обработки и вывода данных ей не нужна как проекция, так и сам дисплей. — А вот когда ты взбаламутил воду, то показатель подскочил до пяти процентов. Сейчас колеблется от одного до семи, и постоянно меняется.
 — А если так? — от одного до семи? Кукулькан мог рушить горы! Пусть я не древний бог майя, но тоже кое-что могу. Усилие воли — и вода расступается в стороны, двумя ровными стенами поднимаясь на много метров вверх. По поверхности водяных стен легкими волнами пробегает дрожащая пленка, но они стоят ровно, не падая и не наклоняясь.
 –Двенадцать, и скачет до двадцати, — Мику внимательно посмотрела на меня, гордо стоящего на сухом дне бассейна в позе морской звезды, с широко расставленными руками и ногами, затем она прыснула со смеху, не особо-то и скрывая этого: — Стриптизер Моисей!
 — Подловила. Опять. Молодец! Смейся-смейся, бессовестная девушка, — я, старательно скрывая красные щеки, садился обратно в бассейн, постепенно возвращая воду на прежнее место. Если отпустить сразу, то многотонные потоки меня размажут о кафель. Потихоооньку льем…
 — Да не со зла я! Не дуйся, улыбнись, — Мику ненадолго умолкла, а затем, не моргнув ни одним виртуальным глазом, спросила: — У тебя случайно не возникло желания поводить евреев по пустыне? Лет эдак с сорок.
 — Искра! — Ну и сравнения у неё!
 — Да что «Искра»? Я так скучала вот по нормальной реакции на шутки! Знаешь, что было бы, задай такой вопрос жителю бункера? Он с каменной рожей ответит: «нет»! — Мику откровенно хохотала, возвращая проекции стандартный костюм и юбку. — Вы все для меня — как глоток свежего воздуха в затхлом и скучном мире! За это стоит показать вам кое-что. Кое-что особенное. То, ради чего я ещё живу, ради чего не сожгла свои носители к чертям собачьим, прерывая собственное бренное существование в умирающем времени. Но это потом. А пока у нас гости!

 — Какие ещё го… — моя речь прервалась открывающейся дверью ванной. В проеме показались сначала любопытные ушки и лобик, а затем желтые глаза Юлии. Нека принюхалась, привычно проверяя запахи незнакомого помещения, может, на присутствие опасности, а может, и на наличие еды, наверное, пятьдесят на пятьдесят, и уже потом спокойно зашла внутрь. Та-а-ак, Ричард, тактическое отступление. — Юля, ты не подождешь минутку? Я сейчас закончу, и ты спокойно помоешься.
 — А зачем? — девочка-аномалия дернула ушками, поправляя немного великоватую для неё серую майку — ничего больше она на себя так и не надела! Пушистый хвостик свободно двигался, норовя поднять и так ничего особо не скрывающую ткань. Боги! Задав вопрос, девочка стала загибать пальцы, считая: — Ты уже видел меня голой, мы купались вместе, вместе ели, вместе спали…
 –Ну, это, понимаешь… — опустившись в воду поглубже и сдвигая колени, я посмотрел на джой. Искра была вся внимание, видеть Юлию она не могла, но явно навострила уши и не пропускала единого нашего слова. Тоже мне, нашла телепередачу. — Я всё-таки мужчина, и…
 — Ты про тот случай, когда почти набросился на меня там, на поверхности? — Юля едва заметно улыбнулась, обнажив аккуратный ряд белоснежных зубов с явно выделяющимися клыками. Девочка подошла ближе к краю бортика и села на корточки. Хвост Юли двигался, плавно покачиваясь на ходу в такт бедрам, и я невольно следил за ним. — Не страшно, ты ведь не хотел меня обидеть, я бы это почувствовала и хорошенько цапнула тебя, а не просто легонько куснула. Ты не виноват, что кипящая энергия так подействовала на человеческое тело, и что рядом была вся такая красивая Я.
 — То есть как это — «легонько куснула»?! Да я чуть Ван Гогом не стал, и это называется «не сильно цапнула»? — возмущение было чисто показным, сердиться на Юлию не получалось в принципе. Хочет ухо? Да пусть оба откусывает, не жалко. Майк Тайсон кошачьего мира.
 — Тебе правда не стоит переживать о таких пустяках. Мне даже понравилось. Мало кто меня способен просто увидеть, а уж чувствовать в направленном на тебя взгляде — искреннее восхищение… — Юля прикусила нижнюю губу, а голос её вдруг стал очень глубоким, грудным. Мне кажется, или она только что мурлыкнула? Девочка-аномалия встала на четвереньки, склонив лицо поближе. — Не знаю, как описать ощущения, но дрожь от этого чувства дошла до самого кончика моего хвоста. И было то приятное чувство, Ричард. Приятное, потому что это делал ты.
 — Юль. А что это ты собралась сделать? — нервно икнув, спросил я раздевающуюся девочку. Нека уже стянула через голову и небрежно откинула в сторону майку, обнажая прекрасные груди. Два мягких холмика заметно подпрыгнули, когда серая ткань майки перестала сковывать их. На ушастой соблазнительнице остались только трусики. Обувь, лифчики и штаны она не признавала и признавать не собиралась, явно считая эти предметы гардероба лишними. По телу невольно пробежала горячая волна, шокировав не хуже электрического тока, она ушла, оставив за собой сладкую истому. Уже тише я обратился к Искре, буквально шепотом выговаривая в динамик:  — Ты зачем её сюда привела?! Дала бы пока мне закончить.
 — Я пахну, как кабинет Виолы! — Юля, недовольно морщившись обнюхивала свои руки, плечи, подмышки и даже кончик хвоста. При этом её уши прижались к макушке, а глаза она зажмурила. Видимо, из нас троих больше всех от дезинфекции не в восторге именно хвостатая со своим чувствительным носом. — Поэтому и попросила Мику помочь.
 — Как видишь, в том нет моей вины. Она сама пришла, — Искра на джое развела руками и присвистнула. Юля коротко глянула на цифровую девочку, но одеваться обратно не спешила. Да ей всё равно! По довольной мордочке видно! — Вот только вести и открывать двери невидимке не так просто, большая часть моих сенсоров визуальные, а ходит она практически бесшумно. Колокольчик ей, что ли, подарить…

 — Выглядит неплохо, — пока мы с Мику болтали, Юлия не теряла времени. Мгновение — и ушастая опускает в воду ногу, касаясь поверхности бассейна кончиками пальцев. Что удивительно, передвигаясь босиком, она умудряется поддерживать стопы без мозолей и порезов. Ногти аккуратные, ни одного синяки или ушиба, а ведь мы наверху не на курорте отдыхали. Даже я сейчас чувствую, как ощутимо зудят пятки, натертые после нескольких дней в плотных сапогах.
 Сочтя температуру воды подходящей для её персоны, девочка-кошка подцепила серые трусики пальцем и, изгибаясь с поистине кошачьей грацией, сняла их, ненадолго подержав в подвешенном состоянии на кончике стопы и только потом бросая поверх лежащей на полу майки. При этом наклон был настолько низкий, что животные инстинкты чуть ли не заставили меня взвыть, глядя на такое непотребство. В воду же девочка залезала постепенно. Юля и горячая вода сочетались, но не то чтобы очень. Сначала она села на бортик бассейна, свесив ноги вниз и пару раз шлепнув стопами по горячей поверхности. Когда вода накрыла ножки до колен, по коже девочки пробежали мурашки, а сама Юля покрылась гусиной кожей. Ушки и хвост встали торчком, шерсть на них вздыбилась, как после статического электричества. Странно. Разве не на холод бывает такая реакция? Юля удивительная, во всех смыслах! Ну нельзя быть такой сексуальной! Нельзя! Я же не железный. Господи, не могу отвернуться, просто не могу перестать смотреть на красавицу!
 — Снова не можешь отвести от меня взгляд? — Она мысли читает… или кокетничает? Нет. Она правда кокетничает? Ушастая права, оторвать взгляд не получалось. Меня к ней тянули как нежные чувства к доброй девушке, так и банальные животные инстинкты к объекту вожделения. Изящные изгибы миниатюрной хищницы пленили разум, и уже давно. Часть мозга понимала, что передо мной аномалия. Существо, которое, вполне возможно, старше нашего мира, со своей физиологией и мотивами. Да элементарно, Славя несколько последних дней купалась не поднимая рук и не показываясь спереди, а ведь она не стесняется своего тела! А Юля не изменилась, не устала за время путешествия, не обросла. Подмышки, ноги и вообще вся кожа девушки оставались гладкими, только в области лобка была аккуратная, едва различимая полоска карего пушка, под цвет шерстки.
 — Да. Не могу. Ты слишком красивая, — как прыжок с высоты в глубокий омут. Признание вылетело само. Тем более, ушастая прелесть уже подошла очень близко. По ходу движения, девочка плавно водила ладонями по воде и даже разок нырнула, смывая с кожи остатки химии. Вынырнув у меня под носом, она отряхнулась. Несколько капель попали на завороженного зрелищем меня, приводя в чувство. Сейчас, когда Юля рядом, сразу становится заметно, насколько я выше неё ростом, до моего носа достают только кончики мокрых пушистых ушек. Сердце в груди забилось чаще, а ноги, казалось, приросли к кафелю, когда желтые глаза посмотрели прямо на меня. По спине прошлись мурашки. Чертовски приятные мурашки.
 — Пока мы втроем путешествовали, и ты, и Славя очень хорошо ко мне относились. Во многих мирах я находила в людях лишь эгоизм и жестокость. От вас двоих шла лишь доброта, тепло, забота. Всё это время, — когда Юлия спокойна, то её глаза практически не отличить от человеческих, разве что цвет более насыщен. Эти два желтых глаза просвечивали меня насквозь, снова поставив на перепутье желаний. Я так и видел, как на правом плече появляется классический красный дьяволенок, и кричит мне в ухо: «Не тормози, идиот! Она же сама заигрывает, возьми её! Будь мужиком!». В противовес на левом плече появляется ангелочек и, помахивая крылышками, шепчет: «На этот раз рогатый прав, Ричард. Возьми её!».
 — Прости, я некрасиво поступил с тобой, неожиданно набросился, поцеловал без разрешения. — Я замялся, не зная, куда деть руки, почесал затылок и, собрав волю в кулак, наконец отвел взгляд от обнаженной Юли. Ричард, ну что ты мямлишь! Сказывается отсутствие опыта в общении с девушками. Нека — особенная форма жизни, с кошачьими ушками и хвостом, но всё же девушка.
 — Да нет, мне понравился сам поцелуй, — кошкодевочка коснулась пальцами шеи, в том самом месте, куда пришелся лихорадочный засос. Юля вела себя, не испытывая и тени смущения, даже стоя обнаженной напротив голого мужика, совсем как Славя. Вот ведь две нудистки! — Но когда ты схватил меня, я почувствовала, что становлюсь добычей, а обычно бывает наоборот… Именно я охотник.
 — Юля… — Имя. Произнес вслух лишь имя неки, не придумав, что ещё сказать. Девочка коснулась моей груди двумя руками, и под её теплыми ладонями я буквально растаял. Напряженные мускулы блаженно расслабились, а хоровод мыслей вылетел из головы. Что плохого может случиться? Рядом столь чудесная и добрая девушка, которая мне далеко не безразлична.

 — Ричард. Ты мне нравишься. Хочешь стать моей добычей? — Глаза девочки изменились, приняв хищную форму. Юля прикусила нижнюю губу и навалилась на меня. Мягкие холмики уперлись мне в грудь, а пушистые кончики ушек щекотали нос. Она искренняя. Естественная и открытая. Такая, какой никогда не стать большинству людей. Когда она хочет есть, то ест, даже сырую рыбу, ещё барахтающуюся, когда хочет играть — веселится как дитя. Когда ей любопытно, Юля просто сует свой милый носик куда надо и куда не надо. Следует своим желаниям и никогда не врет никому, и в первую очередь — себе самой. Дьявольски соблазнительная девочка. Ушастая хмыкнула и добавила: — Хотя, чего я спрашиваю? Добыче выбора не дают. Иди ко мне.
 Судорожно сглотнув, я сделал глубокий вдох, выдох, чувствуя, как тело дрожит в предвкушении, чувствуя, как до ноздрей доносится специфический запах ЮВАО. Юля одновременно пахла, как девушка после душа и как мокрая кошка после летнего дождя, а ещё, это не объяснить никакими терминами, только сердцем, она пахла природой и ночным лесом. Очаровывающий аромат. И я шагнул навстречу своим желаниям, как делали Юля и Славя. Без лишних колебаний, без сомнений. Мои руки обвили мурлыкнувшую неку, и её гибкая спинка оказалась в плену страстных ладоней, сантиметр за сантиметром изучавших кожу девочки. Я перестал обращать внимания на окружение, целиком отдавшись Юле. Да и сама ушастая не стояла столбом. Коготки прошлись по моей спине, оставляя неглубокие царапины. Юля прикусила мою шею, одной ногой обхватив мою ногу и потираясь об меня щекой. Грудь девочки вибрировала от натурального мурлыканья! Ласки оказались как раз кстати, и хвостатая принимала их с благодарностью, выражавшейся в новых укусах. Мику на экране джоя сменила заставку на зал кинотеатра, и наколдовала себе ведро поп корна.
 Уже собираясь отвернуть камеру, я даже сделал шаг в сторону, как Юля настойчиво перегородила мне путь, прерывая раздумья легким укусом в шею.
 –Куда ты собрался, Ричард? Добыче не уйти от хищницы, — большая кошка медленно лизнула то место, которое только что укусила, и присосалась к мочке уха. Для этого девочке пришлось встать на носочки и прижаться ко мне так плотно, что выбило все мысли из головы. Бедра неки показались из-под поверхности воды, руки так и тянулись обхватить их. –Разве только она сама ещё не отпустит, а я не отпущу. Ты — мой.
 Медлить дальше я не стал, дав волю рукам. Попка Юли оказалась упругой, как у заядлой спортсменки, но, одновременно с этим, невероятно нежной и мягкой. Кожа девушки просто заставляла гладить и гладить её, не в силах оторвать ладоней и губ от мягкой шкурки соблазнительной хищницы. Губами касаюсь её шеи, сначала мягко, а затем сильнее, оставляя видимый засос. Ладони девушки ощутимо впиваются в плечи, а сама Юля выгибается, дергая хвостом. Пушистый маятник живет своей жизнью, периодически охаживая мои руки.
 — Ау, — громко выдыхает нека, когда моя ладонь трогает основание хвоста. Желтые глаза плавно меняют форму зрачка на вертикальную. Передо мной чудо, а не просто девчонка!
 — Не понравилось? — отдергиваю руку и задаю вопрос глядя прямо в лицо прелестницы. Дыхание не восстанавливается, тяжело ровно дышать, когда изнутри сгораешь от возбуждения.
 Вместо ответа Юлия закатила глаза, схватила моё запястье и вернула на прежнее место, сурово фыркнув. Мол, не говори глупостей, продолжай. Девушка приоткрыла рот и подалась к моему лицу, вставая на носочки. Её губы так близко, а запах волос действует одуряюще. Я в раю?

Лагерь у моря 2. Часть 26

Страничка на фикбуке. 

Часть 20

Часть 21

Часть 22

Часть 23

Часть 24

Часть 25

 Объект «Кладбище домашних животных»: Запись в информационных файлах организации.
 Тип: аномалия местности.
 Код: красный (смертельно опасна)
 Уровень регистрируемого излучения: 22%
 Примечания:

 Одна из самых странных аномалий известных организации, на данный момент изолирована охранными кордонами, доступ запрещен. Дислокация аномалии постоянна (территория Ладлоу, на границе Англии и Уэльса), она не перемещается и не проявляет себя без определенных условий.
 Как и большинство аномалий подобного типа, найти её удалось больше благодаря наводкам и слухам. Нельзя обойти весь мир, тыча в каждую щель измерителем излучения. В районе Ладлоу издревле было место, где жители погребали домашних животных, но за той территорией была ещё одна… Племя коренных индейцев микмаков хранило о нём дурную славу на протяжении многих лет. Никогда и никого не хороните в земле, где обитает вендиго (злой дух), говорили они.
 В определенный период простые слухи переросли в документированные события. Захороненные на территории аномалии тела, будь то собаки, кошки, или даже люди, оживали. Хотя слово «жизнь» тут не совсем применимо. Мне удалось основательно изучить тело пораженной аномалией кошки. Погибшее животное захоронили в земле, где максимальное излучение превышало двадцать процентов. К тому времени мы уже полностью контролировали территорию объекта, огородив его от вмешательств извне. Микмаки продали нам землю предков — не то чтобы у них был выбор.

 После суток в земле пропитанное излучением тело животного самостоятельно выбралось из могилы. Имплантированные в него датчики регистрировали дыхание, слабое сердцебиение со стойкой брадикардией и даже признаки нервной деятельности, пусть нестабильной и заторможенной, но нейронные связи работали, создавая псевдожизнь. Кошка-зомби, как её в шутку прозвали агенты, проявляла ничем не мотивированную агрессию ко всему живому — не просто съедала бросаемых ей мышей, а жестоко убивала их перед этим, то есть, не как обычные кошки, а вспарывала брюшко и наблюдала, как ещё живая жертва тащит по земле свои собственные кишки, или протыкала в нескольких местах острыми когтями и мяукала, смотря на хлещущую кровь. Пораженные аномалией животные сами производят излучение, но остаются уязвимы, их вполне несложно убить второй раз, после чего они уже не реанимируются, даже с помощью аномалии.

 Заключение:
 Изучать аномалию нет смысла, в настоящий момент её свойства бесполезны для науки и медицины в частности. Реанимируемый ей погибший человек практически полностью утрачивает своё «Я», становясь бездумным и жестоким зверем, а на живых она просто не действует. На данный момент ищется способ окончательно уничтожить территорию аномалии, что таит в себе немалый риск. У коренных жителей расположенной рядом резервации, есть поверье: «Вендиго питается злобой и разрушением, и поглощая их, становится сильнее. Не будите мертвеца». Не увеличится ли её радиус при вмешательстве извне, после стольких лет статичного существования?

Доктор В.Ц. Коллайдер.

Ричард. Бункер 112.

 — Ты что-то знаешь, — вдруг сказала Искра, когда экран с буквами «ГЕНДА» погас. Это был не вопрос, а именно утверждение. Проекция села на своё кресло и опустила подбородок на сцепленные пальцы, внимательно наблюдая за мной. — Твои глаза, пусть на секунду, но они тебя выдали. Не волнуйся, я не буду давить, захочешь — расскажи, и тогда подумаем вместе, как вам, ребята, помочь.
 — И тебе даже не любопытно? — спросил я собеседницу.
 — Любопытно? Возможно, но я — часть организации, — Искра гордо указала на себя пальцем. — Пожалуй, единственная живая личность, что от неё осталась в этом мире. Агенты погибли, деятели забыты. Требовать рассказать всё про этого Генду не буду, хотя мне и правда интересно, почему наши миры отличаются одним-единственным человеком. Сравнивая данные с твоего джоя и списки наших сотрудников того времени, я нашла только одно отличие. Его.
 Светящиеся части техно-комнаты пару раз моргнули, и изображение Мику на секунду размылось.
 — Я должен подумать, дашь мне время? — спросил я, не отводя взгляда от аквамариновых глаз. Просто так выдавать сведения о секретных объектах нельзя, даже ей. Док и Генда не просто так считаются разными личностями, и очень ограниченный круг лиц, со мной в том числе, это знает. Надо будет девочкам тоже сказать, чтоб не сболтнули лишнего.
 — Сколько угодно, — Хатсунэ улыбнулась, поправив прядь на одном из хвостиков. Девушка накручивала на палец локоны и бодро затараторила: — Вы можете жить тут сколько угодно, я уже инициировала доставку в вашу комнату еды и воды. Со мной можете пообщаться когда угодно, и спрашивать что угодно. Как же я рада, что вы уцелели и добрались сюда! Хотя… неудивительно, учитывая твои способности носителя.
 — Они у меня недавно, и природа этой силы до конца непонятна, — признался я Мику как на духу, поднимаясь с металлической поверхности. Ах, хорошо! Всё же спина затекла на этой штуке.
 — Ну, тут мне тебе помочь нечем, — Искра щелкнула пальцами, и в воздухе появился экран, на котором высвечивалось личное дело, с фотографией мужика, смутно напоминающего меня самого. — Вот. Ричард нашего мира, агент организации первого ранга, сын Седого. Боевая и тактическая подготовка на уровне спецназа, навыки обращения с оружием и техникой, знание трех языков. Про наличие аномальных способностей ни слова, может, были и другие, более детальные данные, но они не сохранились — чуть ли не двести лет прошло как-никак.
 — Это я? Класс, а есть фото постарше? — интересно посмотреть на себя в будущем. Но изображение на дисплее не менялось, а Искра печально посмотрела наверх, на купол, не глядя на меня.
 — А нет других изображений, ни у меня, ни у кого-либо ещё. Ты умер, Ричард, в начале великой войны, или, лучше будет сказать, последней войны. Организация собирала все силы, чтобы избежать ядерной бойни, но как видишь, тщетно, — Искра вздохнула и развела руками, старательно отводя взгляд. Готов поклясться, в уголках глаз проекции сверкнули слезы! — Как и Виола, как все мои создатели — война унесла жизни многих людей, не говоря уже о том, что жизнь на поверхности так и не оправилась. Всё, что у меня осталось, это воспоминания. Но не будем о грустном. Отдыхай, Ричард, там как раз твоя подруга пришла в себя.
 — У тебя и в жилых отсеках камеры есть? — задал я вопрос Искре: в будущем понятие личная жизнь настолько размыто?
 — Да, — Мику кивнула, тряхнув аквамариновой шевелюрой и на мгновение зажмурившись. — Датчики и камеры почти везде, система ведь должна следить за жизнью и здоровьем жителей убежища. Поколения людей, что родились и выросли здесь, под землёй, не считали меня по-настоящему живой, да и общаться с ними я и не стремилась. Положа руку на сердце, я искренне любила Виолу и других своих создателей, для остальных же Искра только выполняла и по сей день выполняет свой долг. Не более, не менее. Ах да, ещё кое-что… Ладно. Потом.

 В куполе снова появился проем наружу, и проекция Искры махнула рукой, показывая, что можно идти. По дороге обратно я всё же взял колу из автомата. Вот бывает навязчивое желание, и всё тут! После нажатия на кнопку панели автомат со скрипом и кряхтением вывалил в приемник одну бутылочку. Тааак, что-то им давненько не пользовались, как я посмотрю.
 — И почему срока годности нет? — пробубнил я под нос самому себе, но тут же получил ответ.
 — А она не портится, — сказала Мику из динамиков на джое, при этом появляясь на экране по пояс и размахивая руками. — Ультрапастеризация и современный криоавтомат. Я, кстати, на твой раритет новое программное обеспечение установила, пока мы болтали. Ничего?
 — Спасибо, — слегка запотевшая стеклянная бутылка ничем особо не отличалась от обычной колы, а крышка открывалась очень просто. Сладкая до одурения темная жидкость, от вкуса которой я так отвык, приятной прохладной волной прошлась по горлу, утоляя жажду. — Супер!
 — Повторюсь. Как ваши спутницы более-менее отдохнут, то посетите медицинское крыло, — попросила Искра. — Надо проверить, не подцепили вы что-нибудь на поверхности, там, как ты заметил, не самое райское местечко.
 — А по-моему, вполне пригодное для жизни, — перед глазами проносились картины природы ущелья: нетронутые леса и поляны, щебетание птиц и лягушачий хор, полная рыбы глубокая река, чистые ключи с питьевой водой…
 — Да, — хмыкнула Мику. — Для таких, как ты, со своей аномалией. Видела я записи, тебя бы раз десять сожрали без этой способности. Ущелье и Ледниковый реликт — одни из немногих областей в округе, где не высохло всё живое. Сейчас большая часть суши — это пустошь. При этом я проводила исследования. Думаешь, зачем наверху были люди? Для разведывательных вылазок. Собирали образцы, замеряли фон, фотографировали и снимали видео.
 — Исследования? — переспросил я Мику, остановившись возле одной из панелей на стене, на ней отображался план этажа и состояние воздуха, температура, влажность и.т.д.
 — Именно, — изображение на экране кивнуло и подняло палец вверх. — И по всем собранным данным нет никаких видимых причин такой глобальной засухи. Радиация уже в прошлом, только на местах, где стояли крупные города, ещё осталось фоновое излучение, ну, по ним, в принципе, и палили больше всего. Но природа не восстанавливается, а климат на поверхности ведет себя непредсказуемо. Будто сам мир смертельно болен. Глупость, скажи?
 — Не факт, Мик… Искра, — двери лифта разъехались в стороны, и мы отправились наверх, продолжая диалог. ИИ бункера оказалась очень интересной собеседницей, разговор с ней нисколько не утомлял. — Ты наверняка знаешь теорию о том, что обитаемая планета — это своего рода макроорганизм.
 — Да-да! Именно! — проекция на экране хлопнула в ладоши, склонив голову на бок. — Тем более, наш мир перенес столько всего. После войны, когда радиационный фон более-менее спал, человечество стало возвращаться на поверхность, но потом… В общем, это слишком занимательная история, чтобы рассказывать её впопыхах. Потом. Завтра за ужином.

 — Смотрю, в КПК теперь много нового, — я исследовал систему джой-боя, интерфейс которого стал намного сложнее, а количество данных взлетело до небес. Также появилась новая дата в нижнем правом углу: 30.08.2228.
 — Ага, я сразу загрузила карты и нужную информацию о поверхности, вместе с тем, что собрал Семнадцатый, это немалое подспорье, — Мику поникла и отвернулась на экране, подставив взгляду стройную спинку и аквамариновые волосы на затылке. — Эх, я ведь говорила ему быть осторожнее… Из всех жителей бункера именно этот малец больше всего походил на людей прошлого. Любознательный, добрый, любил работать руками. Он вырос на моих глазах, как и другие жители, но заслуживал гораздо большего, чем вот так сгинуть. Что-то я сегодня сентиментальная. Знаешь, Ричард, иногда я жалею, что могу действительно чувствовать, а не просто имитировать человеческие эмоции. Машиной жилось проще… Пока что я отлучусь, надо ещё столько всего обдумать, да и вас сильно беспокоить некрасиво. Вернусь с чем-нибудь съедобным, — проекция Мику помахала с экрана джоя и растворилась, бросив напоследок задумчиво: — Вещи ваши потом доставлю, может даже подберу на складе что-нибудь ещё полезного. Вы же, я так поняла, попробуете домой вернуться, а не станете тут жить.
 — Скорее всего, нам нельзя тут оставаться, — тем более ввиду возможной ядерной угрозы в нашем мире, пусть и сходящей на нет. В этом мире ещё моим детям жить, между прочим!
 — А жаль. Вы мне нравитесь, даже эта ваша, н-невидимая, — прозвучало из динамика, и он затих.

 Перед дверью в нашу комнату, которую я узнал только благодаря встроенной в джой карте — ну одинаковые они, даже без номеров! — так вот, перед дверью я остановился, сделал глубокий вдох, выдох. Надеюсь, Славя всё поймёт, поймёт, что я скрывал способности аномалии не из праздности или злого умысла, наоборот — положение у нас и так шаткое, чтобы добавлять к нему ещё и мои проблемы. Надо было захватить две колы, чтобы задобрить валькирию. Ладно, вхожу. Не побьет же она меня, в самом деле?
 За дверью царила идиллия, если это слово применимо за тысячи миль от дома, в разрушенном мире. Славя сидела на кровати с накинутым на плечи одеялом, а Юлия дремала, уложив голову блондинке на колени и подперев её ладошками. При этом нека так и не удосужилась надеть что-либо ниже пояса, а серая майка не такая уж и длинная, ещё несколько сантиметров — и будет видно место крепления пушистого хвоста.
 — Юля сказала мне, что ты убил дракона, а сам в порядке, — голос Слави был тихим, а движения — скованными, пусть девушка находилась в сознании, но от интоксикации пока не отошла. Сейчас, в майке с короткими рукавами, становилось заметно, как она загорела за время путешествия. Кожа на лице, шее и кистях у неё была заметно темнее, чем на остальном теле. Не избежал такого и я, одна лишь ЮВАО совсем не изменилась, словно солнечные лучи не могли коснуться её кожи. — Фух. Теперь, когда я своими глазами увидела, что ты жив и здоров, как камень с души свалился.
 — Спасибо командир, — я вытянулся по стойке смирно и ударил кулаком по груди, можно было, конечно, и отсалютовать, но отдавать честь без головного убора не комильфо. — Рад стараться.
 — Да ну тебя, — фыркнула Славя, самыми кончиками пальцев почесывая Юлю за ушком. Спящая кошкодевочка благодарно мурлыкнула, и блондинка накрыла её второй половиной одеяла, пряча стройные ножки под тканью. — Лучше расскажи мне, Ричи, откуда у тебя способности аномалии, да ещё и такие знакомые? Виола, конечно, любит секретность, но, отправляя ко мне бойца, наверняка сообщила бы о такой мааааленькой детали.
 — Если я тебе скажу, что являюсь магом стихий в третьем поколении, ты мне поверишь? — грустно улыбнулся я, глядя в ясные глаза. В них совсем не было укора или обиды за то, что я утаил от неё такую важную информацию, только искреннее беспокойство. Причем за себя валькирия волновалась в последнюю очередь.
 — Нет, — Славя немного расслабилась, но продолжала требовательно смотреть, не забывая при этом гладить да почёсывать разомлевшую неку. Волосы блондинки сейчас распущены и растрепаны спросонья после всех приключений. — Синей стрелки на лбу у тебя не наблюдается, да и летающего бизона нигде не видно, так что извиняй, на Аватара ты не тянешь. Выкладывай всё как есть, Ричард, иначе я, как обычная девушка, сама сделаю выводы, и мало ли какими они будут.
 — У меня сила и фрагменты памяти Кукулькана, — выдал я скороговоркой, присаживаясь напротив кровати на стул. Обычная девушка, как же! И мысленно добавил: «А ещё его чертова жажда крови!», но вслух я этого говорить не бу… — А ещё — его жажда крови.
 — Вот как, значит, –девушка вздохнула и закрыла свободной ладонью лицо. Черт! Но я не могу ей больше врать, после всего, что произошло, валькирия стала мне слишком близка, обманывать её — значит предать доверие, это просто физически больно! — Ты одержим? Это после портала так случилось?
 — Не знаю, на оба вопроса, — я развел руками, заставив легкий порыв ветра коснуться светлых локонов, и добавил: — Я могу использовать его власть над стихиями, хотя, «власть» — не совсем то слово, лучше подойдет… сродство! А ещё могу поглощать и видеть жизненную энергию, как делал это он в своё время. До силы крылатого змея, своим могуществом способного стирать города и страны, мне далеко, но с виверной, как видишь, справился.
 — И ты контролируешь себя, в отличие от того монстра, — Славя сказала это не в вопросительном тоне, а констатируя сам факт.
 — Послушай, командир, — я вспомнил отрывки жизни древнего майя, которые видел в своих снах. Его жажду знаний, то, как простой охотник исследовал мир вокруг себя, как открывал новые способы земледелия и ремесла, как за короткую, в принципе, жизнь принес своему народу столько знаний, что продвинул культуру Майя на десятки лет вперед. Но его предали, зависть вождя племени сгубила семью охотника, который к власти совсем не рвался. Перед глазами появилась смеющаяся дочь Кукулькана и его сгоревший дом. — Ты альтруист до мозга костей, Славя, и всегда стараешься делать добро людям, но… Порой самые страшные чудовища — именно они.

 — Тук-тук! — раздался знакомый голос из-за дверей, и, не ожидая разрешения, в комнату вошла проекция Мику в форме горничной, хотя, «вошла» — будет мягко сказано. Она буквально плыла, грациозно передвигаясь, будто на подиуме, а за ней своим ходом катилась этажерка на гусеницах, до отказа забитая разнообразной едой и слегка гудящая моторчиком. — Кто желает перекусить?
 — Мику? — Недоверчиво процедила Славя, протирая руками глаза и переводя вопросительный взор с проекции на меня и обратно. — Это после лекарства такие побочные эффекты с глюками?
 — Нет-нет, это и есть Искра, ИИ бункера, — ответил я, прикидывая, как бы половчее сфотографировать эдакое зрелище. Форма горничной викторианской эпохи, классика, даже чепчик на аквамариновых волосах присутствовал! — Точнее, её воплощенная голограмма, за основу которой взяли образ Мику. Мы в бункере Организации, так что расслабься, тут относительно безопасно.
 — Кто-то сказал «еда»? –нека шустро открыла глаза и жадно втянула носом воздух. Поднялась, попутно роняя одеяло, ещё раз принюхалась, а затем разочарованно опустила ушки. — Едой не пахнет.
 — Конечно не пахнет, все продукты герметично упакованы, чтобы не испортились, — Искра показала на самоходную тумбочку, на которой стопками лежали сухпайки, консервы и несколько бутылок с водой. — Завтра будет что-нибудь вкуснее, я только запустила протоколы бункера, которые отвечают за подготовку продуктов, им нужно время.
 — То есть, кроме нас тут никого нет? — задумчиво спросила Славя, перебирая волосы.
 — Из активных форм жизни — нет, — ответила Хатсунэ, добавляя сердито: — Кроме той наглой мутантки, вот поймаю её, будет знать, как таскать припасы! Посажу её в клетку в атриуме в назидание другим.
 — Да ничего, еда есть, вода есть, мы не капризные. Спасибо, Искра, — чувствуя внезапно разыгравшийся голод, пришлось подняться, дабы сцапать с подноса продукты. При этом меня провожал взгляд ЮВАО, красноречиво намекавший на то, что она с моим неприхотливым вкусом в корне не согласна. По пути я попробовал было пройти сквозь бестелесную проекцию, после чего мы с Мику упали на пол…

 — Ай! — сдавленно пискнула вполне материальная девушка, лежа на спине в пикантной позиции. Будь юбка чуть короче… Неготовый к такому повороту событий, и, естественно, не сумев удержать равновесие, я чуть не рухнул на неё сверху, но вовремя успел выставить руки вперед. В результате картина маслом: лежит Искра, а сверху я, миссионерская поза, блин! Веселый бутерброд!
 — Как так- то? — Мои брови ползли к затылку: откуда у неё тело?!
 — Сюрприз! — сдавленно простонала Искра, поправляя задравшийся подол. — Слезь с меня, ты тяжелый!
 — Извини, извини! — буквально вспрыгивая на ноги, я подал Мику руку, помогая подняться. Изящная ладошка Искры оказалась теплой и мягкой, блин, и почему я такой ловкий? Мог же упасть прямо на, прямо на… Ох!
 — Это кибернетическое тело, разработка, начало которой положили ещё Шурик и Сергей. Имитирует homo sapiens до мельчайших деталей, я даже вкус в нем чувствую и боль, кстати говоря, — Мику потрогала ушибленный копчик и сделала полный оборот вокруг своей оси, давая нам полюбоваться формой горничной, которая, кстати говоря, двигалась немного неестественно, словно игнорируя сопротивление воздуха. — Будущее — это не только война и разруха. Ха, когда люди переселились под землю и им некого стало убивать, стало не до войн и коррупции, то они столько всего нового открыли!
 — Неужели это правда искусственно созданная оболочка? — Славя смотрела на Мику как завороженная, не сводя глаз. В отличие от неки, которая уже шуршала чем-то возле самоходной кухни. — Тебя же совсем не отличить от настоящей, живой, красивой девушки!
 — Ой! Меня назвали красивой! — Мику покраснела и щелкнула пальцами. Форма горничной мигнула, на секунду покрываясь светящимися помехами, а затем превратилась в такую же одежду, как и на Славе. Увидев наши вытянувшиеся лица, Искра пояснила: — Это такая разновидность оптического камуфляжа: моему телу не страшны ни высокие, ни низкие температуры, или ещё какие вредные для человека факторы окружающей среды, а камуфляж меняет форму под семь тысяч разнообразных эскизов. Круто, да?
 — Не то слово, — согласился я, втихую фотографируя Мику на камеру джоя. А она явно вошла во вкус. Миг — и на ней купальник, миг — и короткий топик с шортами, миг — и халат медсестры, миг — и вообще что-то невообразимое из обтягивающей серебристой ткани!
 — Вы кушайте, кушайте, — Мику остановилась на стандартном сценическом платье, которое Хатсунэ из нашего мира надевала на гастроли. На плече девушки находился всё тот же штрих-код и цифры «01». Примочка меняла только наряд, но не прическу или кожу. — Там в верхнем отсеке мобильной кухни есть микроволновка, в ней можно разогреть продукты.
 — Угу, надо поспешить, а то нам так ничего и не достанется, — усмехнулась Славя, наблюдая, как хвостатая активно грызет галеты, запивая их из бутылки. Юля сидела прямо на полу и с аппетитом уплетала всё подряд, да так, что кошачьи ушки двигались в такт челюстям, вверх-вниз, вверх-вниз.

 — А что означает цифра «ноль один» у тебя на плече? — полюбопытствовал я, присоединяясь к девочкам в деле уничтожения съестных припасов. Разогретые галеты и консервы были не то чтобы прямо вкусные, но лучше, чем наши СП. Консервы не металлические, а что-то вроде тушенки в пластиковой оболочке, поэтому микроволновка их разогревала. Наверняка весь пластик и бумага потом перерабатываются и используются повторно.
 — Это? — Мику накрыла ладонью штрих-код и отвела взгляд от жующих девушек, и если Юля кушала самозабвенно, то Славя навострила уши, не пропуская ни единого слова. — Проект «Искра» не был единственной разработкой организации подобного рода, другим бункерам тоже нужны были управляющие. После войны на истребление жители перестали доверять высокие посты другим людям, и не удивительно, честно говоря. Система не предаст, не сворует и не навредит.
 — Управляли убежищами такие же, как и ты, верно? — вдруг спросила блондинка.
 — Именно. Нас было много, и самыми крупными убежищами управляли искусственные Искры, а более мелкими так, автономные алгоритмы, — глаза Искры на миг сверкнули, а ладони сжились в кулаки: — Камуи, Рин, Лен, Хаку, Кайто, Лили — десятки идентичных человеку, но лишенных его соблазнов и слабостей «Искр». Кого-то создавали с нуля, для кого-то, подобно мне, использовали образ жившего человека. Мы исполняли свой долг со всей готовностью, и поддерживали связь между убежищами, до Катаклизма…
 — Что-то ещё случилось, после войны, — я не спрашивал, я утверждал. Мир, который не может оправиться за столько лет, мутации, пустошь на поверхности — всё указывало на ещё одно потрясение. — Не менее, а то и более, ужасное.
 — Да, — кивнула Искра нахмурившись, её голос раздавался в практически полной тишине, даже ушастая перестала жевать, хотя, скорее всего, уже просто всё съела. — Чуть больше ста лет назад, когда фон ещё не исчез, но на поверхности уже можно было жить, —
нет, лучше будет сказать, выживать, да, так будет вернее, — человечество начало покидать бункеры, исследовать изменившуюся до неузнаваемости поверхность, и снова стало господствующим на Земле видом. Они сметали мутантов и диких зверей, строили поселения, засеивали поля, там, где это было возможно.
 — Не верится, что всё шло гладко, — сказала Славя, возвращаясь на кровать: девушка всё ещё чувствовала легкую сонную слабость.
 — А то, проблем было немало, я лично следила за своими подопечными через наручные компьютеры, подобные вашим, — кивнула на джои аквамариновыми хвостиками Мику, волосы смотрелись как настоящие. Насколько же шагнули технологии, если могут создать практически полную имитацию живой девушки, от синтетической кожи и костей до естественных глаз и ногтей? Нет, я понимаю, что это силиконоподобный полимер, камеры вместо глаз, металл и сенсоры, а голосовые связки наверняка заменяет продвинутый речевой динамик, но воспринимать её не как человека просто невозможно! Да и Славя тоже смотрит на неё как на нашу Мику, с теплотой. — Но большим препятствием стали сами люди. Какая ирония: с возвращением человечества на поверхность вернулись их преступность, вражда и насилие. Появились бандитские группировки, независимые республики, отряды наемников, даже большая группа анархистов, которые не признавали никого и ничего, кроме силы, они называли себя «Свобода».
 — О я что-то слышала про такое от До… — хотело было сказать Юлия, но её ротик ненавязчиво прикрыла моя рука.
 — Продолжай, пожалуйста, — болтун — находка для шпиона! Я вложил во взгляд максимум любопытства, стараясь не обращать внимания на возмущенно встопорщившийся хвост неки и вопросительно вздернутые брови.
 — Именно с этой самой группировки всё и началось, — развела руками Мику. — Свободные столкнулись с каким-то мутантом на поверхности и напали на него. Точно не могу сказать, что это было за существо, свободные не из моего бункера и следить за ними досконально, я не могла. Он был похож на обычного человека, только огромного, метра под два ростом. Мутант оказался чудовищно силен и неимоверно быстр, его не брало никакое оружие, а пытавшиеся покончить с ним не выживали в принципе. Первым агрессию он не проявлял, но стоило атаковать его… Свободные, на тот момент являвшиеся сильнейшими на пустошах, оказались практически полностью уничтожены, а мутант пропал. По слухам, которые я получала от своих людей, он искал что-то или даже кого-то. Что конкретно, знали только Свободные, но их теперь днем с огнем не сыщешь, тот враг оказался мстительным до жути. С его исчезновением наверху появились крылатые твари и стали поедать людей. Не только их, но вообще всё живое, хотя именно человека драконы признали своим любимым деликатесом. Не нужно быть гением, чтобы понять связь между двумя этими событиями.

 — Жуть! — вздрогнула Славя, обхватив руками плечи и ёжась. — Это сколько людей погибло?
 — Сотни тысяч, — печально усмехнулась Искра. — Драконы жрали всё, что двигается, а то, что не двигается, они двигали и жрали! Множество видов, от простых драконов, до морских, огромных бескрылых, и виверн, наподобие той, которую убили вы. И не со всеми получалось справиться простым оружием, а промышленность пока так и не восстановили. Люди проиграли этот бой, и выжившие вернулись в бункеры, вот только было их немного.
 — Спасибо Ричарду, — благодарно посмотрела на меня Славя, под бок которой уже забиралась хвостатая в поисках тепла и ласки. — Без него и мы бы стали завтраком той твари.
 — Драконы не самое страшное, — отмахнулась Мику, приподнявшись на носочках. — Есть на земле ещё враг, его не видел ни один человек и не смог засечь ни один сенсор. Он нападет только в абсолютной темноте, в безлунные ночи или под землей, единственное, что мы точно знаем — он не переносит солнечный и лунный свет, совсем. Других данных о нем пока нет, никто не выжил, чтобы рассказать про встрече с этой напастью. Знаете, иногда я представляю, как вся эта орава монстров водит хоровод на моей бедной планете, и запевает «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
 В этом момент Юля на кровати звонко чихнула, прикрывая рот и нос ладошкой, ушки девушки резко поднялись вверх. Нека шмыгнула носом, и сладко зевнула, демонстрируя розовый язык и идеальный ряд белых зубов. Вот же настоящая кошка! Поели — можно и поспать, поспали — можно и поесть…
 — Искра, а здесь есть вода в душевой? — спросил я задумавшуюся о своем девушку. — Мне бы ополоснуться, а то на коже какое-то странное чувство, после той дезинфицирующей штуки.
 — А, — отмахнулась девушка, наблюдая за Славей. — Это с непривычки. Можешь даже ванну принять, не то что душ. Я тебе покажу, куда идти, полотенца и прочие банные принадлежности возьмешь там, всё есть в наличии в нескольких экземплярах.
 — Отлично, тогда позвольте, — уже находясь за дверью, я обнаружил мигающий значок на экране джоя, указывающий на помещение этажом ниже. К счастью, двери лифта открылись сами, даже этаж выбирать не пришлось.
 — Эй, Искра, ты ведь тут и сейчас, да? — просто спросил я вслух.
 — Разумеется, — ответил знакомый голос из динамика лифта. — Управляя кибернетическим телом, я, тем не менее, остаюсь системой бункера, разделяя сознание. Будь у меня хоть сто таких — мой разум справится с контролем. Жалко, создавать их накладно, из двух осталась лишь одна оболочка. А вот и нужный этаж.
 Двери лифта разъехались в стороны, а за ними оказалось просторное помещение с высоким потолком. Множество дверей в коридоре превосходили размерами те, что я видел в бункере до этого, а потолок оказался усеян множеством длинных ламп, дающих светло-желтый свет.
 — Лампы солнечного света, полная имитация света поверхности, за исключением вредоносных компонентов, таких как ультрафиолетовый спектр, — заметила мой интерес Мику, на этот раз используя настенные динамики. — Одна из разработок Виолетты. Они с командой аналитиков немало ломали головы, работая над будущей замкнутой экосистемой убежищ. Все в организации понимали, что жить под землей придется не годы, а десятки, может, даже десятки десятков лет. Кстати, тебе вот сюда, на этом этаже располагаются сервисные помещения: столовые, склады, системные центры и… купальни.
 Один из входов открылся, причем весьма плавно, я даже успел прочитать на большой ангарной двери «Ванна №13». Изнутри потянуло теплым паром, а аномалия уловила за дверью большое количество воды. Интересно, если я освою способности Кукулькана до конца, то смогу чувствовать абсолютно всё вокруг? Любое тело или предмет, что потревожит землю, воду и воздух?
 — Я предвидела ваше желание умыться, и запустила самую лучшую из двадцати купален. Сюда подается энергия и горячая вода, а сервисный дрон с полотенцем и мылом уже доставил всё внутрь, –гордо сообщила Искра. — Это элитная ванна, в которой могли купаться не всякие жители.
 — Спасибо, Искра, — мне было стыдно скрывать от неё правду о Генде после всего, что она для нас сделала. Может, всё же я параноик, и стоит рассказать ей всё? Тем более, на джое наверняка сохранились записи боя с Кукулкьаном на лайнере, и Док, открывающий портал, это не могло её не заинтересовать! Тогда чего Искра молчит, и не спрашивает о нем?

Дубликат. Часть 5.

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2900488
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2906357
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2912485
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/2915101
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/2926880
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/2935043

Глава 7
Срыв сопровождения

Суббота. 23-00. Алиса Двачевская. Бывший центр управления.

Заблудились. Я думала здесь будет легче ориентироваться: тут, ярусом ниже бомбоубежища, и лампочек больше уцелело, и указатели на стенах кое-где висят. Но нет мы уже два часа блуждаем по коридорам выложенным плиткой и пытаемся открыть изредка попадающиеся в стенах двери! Иногда они заперты, тогда я их взламываю фомкой, но всегда за дверями оказывается очередной пустой кабинет или лаборатория. Голые стены, распахнутые шкафы, обрывки бумажек на полу, обрезанные телефонные провода, — как будто все в одночасье собрались и уехали, забрав с собой все ценное. В голове всплыло слово: «Эвакуация», — да, похоже на то. Как спустились по ажурной металлической лесенке на этот ярус, так все ходим и ходим. Я только на перекрестках, на стенах стрелки царапаю, в том направлении, куда мы направились. Хорошо хоть лампочек достаточно и можно фонарик погасить, и включать только при необходимости.
А еще я все думаю о своих словах. О том, что мы и сами каждый цикл здесь оказываемся. Представляю себе, как мы, на негнущихся ногах, выходим из автобуса, как обводим окрестности стоянки незрячими глазами, как не издавая ни звука строимся в колонну. Как наши маленькие колонны из разных лагерей сливаются в одну большую. И опять, как вспышка-воспоминание. Я как-будто наблюдаю себя со стороны.

«Я чуть не падаю, но, сделав еще два шага вперед, удерживаюсь на ногах. Постепенно зрение приходит в норму и я обнаруживаю, что стою, уткнувшись в затылок какого-то пионера, то есть пионерки. Ночь, голубоватый свет фонарей, асфальтированная аллея, обсаженная с двух сторон кустарником, и мы стоим построившись в колонну по десять. Впереди видны бетонные параллелепипеды каких-то зданий. Я иду правофланговая в шеренге, а слева от меня шагает Лена. Через равные промежутки времени колонна делает пять шагов вперед и останавливается.
Пять шагов.
Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? В прочем, мне, тогдашней, все равно, а я нынешняя — догадываюсь. Сектор обзора я поменять не могу, поэтому разглядываю детали, те что вижу. Мы с Леной, оказывается, среди своих: вот, впереди, Катька; вот, слева от Катьки, Сашка; вон Ульяна и, рядом с ней, Сыроежкин.
Пять шагов.
Когда колонна поворачивает я могу видеть лица. Глаза у всех открыты, но никто никого не видит. Иногда по лицам пробегают какие-то гримаса, иногда быстро-быстро человек говорит что-то одними губами.
Пять шагов.
Да какого хрена! Пытаюсь вырваться из этого видения, но не получается.
Пять шагов.
Я так и иду рядом с Ленкой. Местность вокруг кажется неуловимо знакомой, но в голову ничего не приходит. Здания впереди все ближе. Я, наконец, узнаю. Это главная аллея «Совенка». То есть не «Совенка», а поселка Шлюз и мы подходим к душевой. Колонна сворачивает и, по двадцать человек, мы заходим в здание.
Склад и санпропускник в одном месте. Пионеры укладывают свои чемоданы на прилавок и сноровисто, даром, что спят, выкидывают из чемоданов и скидывают с себя на пол грязные вещи, а Семены подтаскивают, и аккуратно укладывают в чемоданы, вещи чистые. Нет ни мальчиков не девочек, зомби не знают что такое стыд. Но я то, наблюдатель, знаю. Душевая, опять общая… Как же мне стыдно! После душевой одеваемся. Я опять оказываюсь в черных джинсах и кожаной куртке».
Кажется, от этого чувства стыда, мне наконец удается прийти в себя и оглядеться.

Вот и еще один кабинет, похоже начальник какой сидел: небольшой предбанник для секретаря и два ряда стульев вдоль длинного стола в основном кабинете. Сохранились стулья, этим надо воспользоваться.
— Ленка, давай посидим полчасика, а то с утра на ногах.
— Хорошо.
Ну и перевести дух надо, после увиденного. А ведь все это правда — я понимаю это. Я просто вспомнила то, что не должна была вспомнить. Да, прав Сенька, что никому ничего о здешних порядках не рассказывает. Хорошо, что ни его, ни Второго там не заметила, а то бы со стыда умерла. Надо будет зайти к ним с Ульяной в гости, когда все закончится.
Ленка, похоже, даже не заметила моего состояния. А Ленка мне не нравится. То есть, ее поведение. Такое же безразличие и такая же покорность, как и сегодня утром, перед ее приступом этим непонятным. Борется с собой и на это тратит все силы? Возможно. Завожу Ленку в кабинет, благо в нем лампочка уцелела, усаживаю на стул, сама сажусь на соседний, вытянув гудящие ноги.
— Ленка, ты держишься?
— Ты уже спрашивала меня об этом. Пока держусь.
— Мы далеко?
— Не знаю, где-то рядом. Алиса, — Ленке с трудом даются слова, — я обещаю, что постараюсь предупредить тебя, если мне станет плохо, как утром. Если успею.
«Ну, а я тебя не брошу. Если смогу», — я молчу эти слова, но, кажется, Ленка их улавливает, потому что кивает в ответ. Я достаю из Ленкиной сумки термос с чаем из столовой, достаю два бутерброда, завернутых в бумагу.
— Алиса, ешь одна, мне не хочется.
— Что значит, не хочется? Ешь давай, время ужинать. А то свалишься.
Ленка послушно берет бутерброд, я наливаю ей чай, используя крышку от термоса в качестве стакана.
Через двадцать минут перерыв заканчивается и мы опять выходим в коридор. Справа пришли, значит нам налево. А налево — мы упираемся в развилку. И, что-то Ленка все-таки чувствует, потому-что на развилке поворачивает налево, останавливается и вопросительно смотрит на меня.
— Алиса, завяжи мне, пожалуйста, глаза. Может быть так будет легче.

Воскресенье. 0-30. Елена Тихонова. Бывший центр управления.

Да. С завязанными глазами ориентироваться, действительно, становится легче. Мы подходим к очередной развилке, Алиса завязывает мне глаза и раскручивает меня на месте. Я делаю несколько оборотов вокруг оси, останавливаюсь, жду, когда перестанет кружиться голова. После чего, прислушиваясь к себе, машу рукой в нужном направлении. Так мы прошли уже три развилки и сейчас спускаемся по завитому широкой спиралью коридору. Все ниже и ниже, сердце колотится все сильнее. Коридор делает крутой изгиб влево, поворачивая к оси спирали, пол становится горизонтальным и мы упираемся в двустворчатые металлические ворота. Такие, что в них может пройти небольшой грузовик. Это здесь. Я кладу руки на штурвал, сейчас я начну его крутить и створки ворот поедут в стороны. Моё тело едва подчиняется мне, но у меня получается остановиться.
— Алиса. Дальше я сама.
— Ну уж нет. Столько пройти и остановиться на самом интересном месте.
Ну нет, так нет. Я словно раздваиваюсь. Какая-то часть меня боится за Алису и не хочет, чтобы она шла дальше, а другой мне, той все равно, что будет с этой «подругой детства». И то, что я закавычила эту подругу кажется совершенно нормальным.
— … имей в виду, Ленка. Я тебе что-нибудь этакое сотворить не дам. Я же вижу, что ты сама не своя ходишь. Почти как Семены наверху.
Все как в том сне. Большой зал в котором рядами стоят шкафы набитые электронными блоками. Некоторые из них никогда не включались, некоторые давно умерли, но большинство — живо. Слышно как они тихо гудят. Я иду по проходу между шкафами. На шкафах ни одной надписи, только номер выведенный наверху красным цапон-лаком, но я знаю куда мне идти. Ноги сами ведут. Вот на блоках, на тех есть надписи, и сигнальные лампочки над ними. Одни, их пока большинство, горят успокаивающим зеленым, другие тревожно мигают, третьи буравят красным или желтым глазом: «Синтез», «Рабочий цикл», «Резерв», «Активная фаза», «Потеря контакта», «Срыв сопровождения». Последняя лампочка горит всего на одной плате и я понимаю, что это Семен. Наш общий Семен, он-же Сенька и Сёмка. И еще Сенечка. Это из-за него я здесь, это я должна погасить «Срыв сопровождения» и зажечь любой другой сигнал. «А как же я? — Думаю я про себя. — Я же должна была узнать что-то важное». «Вот и узнала. — Еще одна мысль. — Аварийный эффектор системы». Вокруг все затягивает серым холодным и липким туманом, но я и в тумане знаю куда идти. Слышу, как сзади испуганно кричит Алиса. «Не обращай внимания, ты же ее предупреждала». Но первая часть меня боится за свою подругу детства. Ноги не слушаются ее, но руками она-я еще может управлять. И она-я протягивает руку, куда-то за спину и там перехватывает запястье перепуганной Алисы и чуть его сжимает, успокаивая. Перед мысленным взором появляется мой двойник, пожимающий плечами: «Ну, если тебе так хочется», — я узнаю то своё отражение из сна, которое желало мне счастья. А я понимаю, что нельзя вспоминать о наших разговорах с Алисой, о том, что мы говорили друг-другу, пока шли по коридорам верхнего яруса.
В правильных шеренгах шкафов виден разрыв. Четырех шкафов не хватает, а вместо них стоит подковообразный пульт без единой кнопки, но кнопки здесь и не нужны. Я встаю перед пультом и поднимаю вверх руки, как дирижер. И чувствую под пальцами нити тянущиеся к каждому обитателю каждого лагеря. И все-таки вспоминаю наш разговор с Алисой: «...боюсь, что с теми, кто мне дорог что-то плохое произойдет. Боюсь себя потерять, как здешние Семены. Очень боюсь, что сойду с ума и начну всех убивать».
— Нет! — Мне все-таки удается прокричать это слово.
— Почему? — Молчаливо спрашивает туман вокруг, моим собственным голосом.
— Я не хочу!
— Это не имеет значения.
Мои пальцы начинают шевелиться, поглаживая управляющие нити. Пока разминаясь. Как давно они этого не делали. Я пытаюсь сопротивляться, но сил не хватает. Я сейчас сдамся.
— Ленка, раз уж мы во сне, ты определись с обликом, а не мерцай. — Раздается сзади полузнакомый голос.
Неожиданно становится светло, и туман отступает. Я оглядываюсь на голос и первое, что я вижу, это велосипед. Старая «Украина», много раз падавшая, с, так до конца и не выправленной восьмеркой на переднем колесе. Поднимаю глаза чуть выше и вижу хозяйку. Это девочка лет одиннадцати-двенадцати: ссадины на локтях, ссадины на коленях, сбитые костяшки пальцев, золотисто-рыжие волосы и янтарные глаза; мальчишечьи шорты, стоптанные кеды и оранжевая футболка навыпуск. Девочка смотрит на меня весело и нахально.
— Алиска? А что ты тут делаешь? А мы вот переехали в Ленинград. Я тебе писала, а ты не ответила.
— Ничего не получала. — Говорит Алиска. — Наверное мама твоя письма выбрасывала.
— Да, она может.
— Не обижайся на нее. И опусти уже руки.
Я смотрю на свои руки, на худенькие руки десятилетней девочки. Хочу их опустить и не могу, что-то держит их, что-то прилипло к пальцам и дергает за них, как-будто что-то живое. Как-будто к каждому пальцу приклеено по паутине и эта паутина дергается и дрожит. Я сейчас закричу от страха и проснусь.
— Подожди Ленка, я сейчас! — Кричит Алиса.
Я оглядываюсь и вижу, как она, соскочив с велосипеда, бежит мне на помощь. Велосипед падает, привязанная к багажнику гитара улетает куда-то в сторону, а Алиса вцепляется мне обеими руками в левое плечо. Яркая вспышка на секунду ослепляет нас, а когда зайчики перестают мерцать перед глазами мы обнаруживаем, что оказались на поверхности.
Но лагеря вокруг нет. И леса нет. И реки нет. Вокруг только степь и рассыпающийся на кирпичи постамент в центре этого мира. Он оказывается слева от меня, а, прямо напротив, оказывается моё отражение. Та женщина из моего сна, что желала мне счастья. Мы смотрим друг-другу в глаза, наши руки подняты, как у двух волшебников в магическом поединке, но разница в том, что я хочу опустить свои руки, а моё отражение не дает мне этого сделать. Наши руки словно связаны невидимыми канатами, и что делает одна из нас, тут же повторяет другая. Мне помогает Алиса, но за моим отражением стоит стена непрозрачного тумана и из этого тумана ему, ей, куда-то под лопатки тянутся два серых пульсирующих жгута. Что могут сделать две одиннадцатилетние девочки против Системы?

Воскресенье. 01-00. Алиса Двачевская. Бывший центр управления.

Когда свет погас и отовсюду полез тот самый туман, так что ничего не стало видно, я испугалась. Я кричала не помня себя, пока, в паузе между воплями, не услышала Ленкин голос: «Ну что ты кричишь? Давай сюда руку и не бойся». Мы так и шли, невидимая в тумане Ленка вела меня неизвестно куда, а я уже не кричала а только вздрагивала, успокаиваясь. А потом я отключилась и увидела сон.
«Мне одиннадцать лет и у меня уже два дня, как свой велосипед. Я куда-то ехала, в дом детского творчества, кажется, где учат играть на гитаре, но заехала непонятно куда. Вокруг туман, и только на свободной от тумана площадке, спиной ко мне, стоит моя старая подружка — Ленка. Она уже год, как переехала в Ленинград и ни разу не написала, но я все равно скучаю.
"Какой хороший сон", — думаю я не просыпаясь и зову Ленку. Ленка почему-то во фланелевой пижаме, а за резинку пижамных штанов заткнута какая-то книжка. И, как когда-то давно (Почему давно? Сегодня), или, как когда-то через шесть лет (или двадцать шесть лет) в будущем, я отмечаю с нежностью: "Вот книжная душа". Мы перебрасываемся с Ленкой фразами, а потом я говорю: "Да опусти ты уже руки", — и понимаю, что Ленка не может этого сделать. Напротив Ленки стоит какая-то взрослая, очень похожая на нее женщина и их руки соединены между собой какими-то прозрачными нитями. Ленка пытается опустить руки, а эта женщина не дает. "Ленка, я сейчас!" — Кричу я, и бросив велик бегу Ленке на помощь. Едва я касаюсь ее, как нас переносит куда-то в другое место. Мы оказываемся в голой степи, только слева сложенный из камней и оштукатуренный постамент. А напротив Ленки стоит, по прежнему подняв, нет не подняв, а воздев, руки к небу та женщина. Нас окружает стена тумана и из тумана эта женщина черпает свою силу.
— Алиска, не дай мне сдаться! — Кричит Ленка.
Я смотрю на полосы тумана, касающиеся плеч этой женщины, выглядит это так, как-будто туман положил ей руки на плечи, и встаю позади Ленки сделав так же. Ленка совсем холодная и дрожит. И вытягивает из меня тепло и силы но я стою. Не знаю сколько времени это длится. Час? Два? Сутки? Кажется, о времени здесь говорить неуместно. А потом кто-то говорит мне: "Подвинься, Алиса", — и отодвигает меня влево, а Ленке, на правое плечо, ложится мужская рука. Я бросаю быстрый взгляд — Второй, ему двадцать семь, он в грязной военной форме, в правой руке у него какая-то стреляющая железяка.
— Надо же. Меня с брони сдуло, а я не бросил пока летел. — Второй перехватывает мой взгляд и знакомо виновато улыбается. — Ну, здесь то она точно не нужна! — И железка, я так и не разглядела — что это, летит куда-то в сторону.
После этого действующие лица во сне появляются одно за другим: Сенька, он практически не видим, но он здесь, встает между нами и кладет обе руки на плечи Ленке, поверх наших со Вторым. Две Ульянки, о чем-то беседующие между собой: одна — моя старая подружка, а вторую я не знаю — видимо двойник, они видят нашу группу, прерывают разговор, подбегают и встают позади нас. Две точных моих копии, эти, обе, прежде чем встать в строй, считают своим долгом подойти ко мне и ткнуть меня кулаком в бок: "Привет, сестренка!". Женя, не из нашего лагеря, три Мику, Сашка, наши Электроник и Шурик, незнакомые мне тридцатилетняя женщина и полноватый лысый мужичок лет сорока — этот пристраивается за Вторым и о чем-то с ним перебрасывается фразами. Еще две девочки похожие на Сашку, но не Сашка, очевидно та самая Славя и есть, одна из них кивает нашей Ульяне. Еще какие-то люди встают позади нас, отдавая нам свои силы. Одних людей видно отчетливо, другие почти прозрачны, но они есть. Я чувствую себя проводом, передающим энергию Ленке. Энергии столько, что я сама раскалилась и свечусь, а эти полупрозрачные нити, связывающие руки Ленки и той женщины сияют ярче Солнца. В этом свете видно, что туман неоднороден, в нем мелькают фигуры, лица. Я узнаю себя, Ленку, Семена, Ульяну, кибернетиков. Да, одни здесь, а другие там. В одном месте стена тумана вспучивается на ней формируется волдырь и когда он лопается из него выпадают две фигуры: еще одна Мику и еще одна Славя. Они сотканы из тумана, но они встают в наш строй, за нашими спинами, стараясь протиснуться поближе к Сеньке. Потом в тумане вздувается еще несколько волдырей: Ольги Дмитриевны, трое их, в том числе наша. Нашей — лет девятнадцать, и она кричит через все ряды Сеньке: "Я послушалась тебя и теперь я целая!"
И от этого крика нарушается какой-то баланс, светящиеся жгуты тянущиеся из Ленкиных рук вспыхивают совсем уж нестерпимо и перегорают, как перегорает спираль электрической лампочки. Нам в спину ударяет ветер, я еще успеваю заметить, как этим ветром сдувает туман и всех людей вокруг, кроме нас с Ленкой. И наступает темнота».