Благодарю porn

Дожили... До выходных.

Если где-то есть косяки, то говорите - приму к сведению)

Глава 16: «мучения, духовные и телесные»

ссылка на фикбук
ссылка на группу с новостями и прочей фигнёй

предыдущая часть

 В начале было слово и было оно непечатным. Во-первых, упав с кровати, к своему недоумению, я обнаружила, что нахожусь не там, где засыпала. В размытых пятнах с трудом интерьер угадывался, но сказать без очков, чей это конкретно домик, я не возьмусь. Допустим, что наш. Во-вторых, на мне была ночнушка, которую в заброшенном военном бункере даже взять было неоткуда. Форма… принимая во внимание вышесказанное, логично будет допустить, что она аккуратно сложена и лежит где-нибудь на отведённой ей при нормальном порядке вещей полке. Предположим, в шкафу. В-третьих! Андрей бессовестно дрыхнет на соседней койке. Это стало понятно уже после того, как надела очки. Они, разумеется, валялись на тумбочке. Разумеется, первым делом надо было растолкать брата и допросить, но голова была забита другим.
 Всему должно быть разумное объяснение. Всё-таки нас могли найти и притащить обратно в лагерь. Ага, а потом раздели и уложили как ни в чём ни бывало под одеялко. Нет, это опять творится неведомая хрень. Аргх! Бесит. Причём, бесит не столько само происходящее, сколько его нелепость. Всё ещё сидя на полу, я продолжила рассуждения. Подведём итог последних дней. Что мы узнали? Ну, по легенде какой-то добрый генсек ликвидировал каким-то образом железный занавес. В вопросе культуры уж точно. А может и не ликвидировал, а задал другой вектор диалога. Помнится, в моей истории в Союз на ура поставляли французское и итальянское кино. Зря что ли, у нас Ришара и Челентано так любят? Ага. И японских полукровок нам тоже, разумеется, по обмену завозили прямиком из ограниченной парламентом и американцами монархии. Мир, дружба, водка. Ещё зацепка — сумка с вещами. Если олимпиаду в Москве уже провели, то за окном примерно восьмидесятые. И погодите, Славя что, вчера упомянула посольство в Кёнигсберге? Нет, хватит, потом с эти разберусь.
 А теперь о вариантах, что вся эта ахинея может представлять на самом деле. Исключаем версию, что меня похитили и держат в бреду под наркотиками. Против этого говорит память — видения должны быть отрывочны, хаотичны, несвязны. Последние же двое суток я помню довольно сносно и логика в событиях за исключением двух случаев прослеживалась. Вариант второй, он же ксено-синтетический — некий разум, вооружённый более совершенными технологиями, преследуя свои, неясные для людишек цели, создал очень убедительную симуляцию, в которой я и нахожусь. И эта версия была бы самой убедительной, если бы не одно «но». Ни один компьютер не может просчитать временную петлю, потому что просчитывая будущее состояние, ему пришлось бы отправлять в прошлое часть данных, подстраивая их так, чтобы не изменился вывод. В синтетическую теорию хорошо ложится и записка, открытым текстом убеждающая не удаляться от основной локации. Такой вот поводок. И теперь, стоило нам натянуть этот поводок до предела, как статус-кво был восстановлен в принудительном порядке. С другой стороны, неужели у товарищей пришельцев настолько недостаёт оперативной памяти для прогрузки мира? Тем более, что для ограничения свободы передвижения достаточно было просто смоделировать забор повыше и без прорех. Третья гипотеза под кодовым названием «янки» — самая попсовая. Это про параллельный мир. Оня бесила меня сильнее прочих, потому что единственной неувязкой в ней вообще-то были мы с братом, подселённые на всё готовенькое в чужие, но на удивление похожие на нас, так сказать, настоящих.
 Однако, быстро же я привыкла называть дубля братом… И как будто мало было и без того на мою голову загадок, теперь ещё нужно разбирать свежий инцидент. Ладно, в любом процессе ищи инвариант… В первый раз при пробуждении обстановка была совершенно новой — время, пространство, тела эти детские — обыкновенное попаданчество. Сегодня мы оказались в уже знакомой обставновке, но кто сказал, что это тот же мир? Могло нас перебросить линию, где мы с Ульянкой Алису не доставали? Могло. Или снаружи вообще никакого времени может не быть. Выйду за дверь, а там картина Сальвадора Дали — наш домик в пустыне и сухие деревья с висящими на них поплывшими карманными часами. И слоны ещё уродские.
 — Дол-ба-ный бред! — чеканя каждый слог сквозь сжатые зубы, я скинула одеяло и затопала к выходу.
  Снаружи ничего сюрреалистичного не было. Утренний воздух, как ему и было положено, ещё не прогрелся. От ветра по спине пробежали мурашки. Привычная уже обстановка — высоко над головой плыли перистые облака, где-то вверху трещала сорока. Раннее утро. Лагерь спал, замерев подобно каменному истукану в его географическом центре. Подъём ожидается с минуты на минуту. Я уже собиралась вернуться обратно, но берёза, заполнявшая пробел между домами, зашевелилась.
 — Так. У меня нет времени на всякую ерунду, так что давай без глупостей, хорошо? — раздалось из-за угла. Голос звучал знакомо, но я никак не могла понять, кому именно он принадлежит.
 — Ну, — продолжал между тем Голос, — чего молчим?
 Не зная, как реагировать, я молча ждала продолжения. Не в моих правилах разговаривать с пустотой.
 — Ах, точно. Мы же не в «Гарри Поттере».
 На пятачок перед домиком вышла… я. Правда, в отличие от меня, она была одета в форму, а не ночную рубашку. Форма выглядела опрятно, даже галстук повязан был как по ГОСТу, но сама я была какой-то помятой и взъерошенной.
 — Ну просто замечательно, — закатив глаза, вздохнула та я, что до сих пор стояла в ночной сорочке на крыльце, — этого ещё нехватало…
 — Мне вообще-то видней, — спокойно заметила я-не-я, — хотя бы теперь ты видишь меня своими глазами, ты ведь до сих пор надеешься, что всё вокруг, включая твоего брата — иллюзия, и, поэтому его словам можно не очень-то и верить.
 — Я хочу верить в истину.
 — Пффф… — фыркнула я, — ну мне-то можешь не врать? Да у меня самой чуть башка не лопнула, пока я не…
 — Погоди, а с чего я тебе-то должна доверять? Вдруг ты тоже иллюзия? — придралась я.
 — Да ни с чего, — Анна-2 развела руками. — Тебя всё равно не убедить. Можно, конечно, провести тест Тьюринга, но он предназначен для качественной оценки способностей искусственного интеллекта и мало что даст…
 — Ладно, чего ты хочешь?
 — Да всего ничего, сэкономить наше время. Прежде всего, держи в голове это: есть теория, гласящая, что временная петля не может создавать причинно-следственных парадоксов — через неё отфильтровываются только стабильные линии, в которых не произошло, к примеру, создания чертежей атомной бомбы путём передачи копии оных из будущего в прошлое…
 — И так далее, и тому подобное. При ветвящейся структуре мироздания она несостоятельна. К делу.
 — Ну, я предупредила. Так вот. Во-первых, убедительно прошу — не лезьте больше в катакомбы. Ни при каких обстоятельствах, даже если я снова вторгнусь к тебе, чего не планирую, и стану убеждать в крайней необходимости туда спуститься, ни в коем случае не приближайся к ним.
 — Ты в них была?
 — Да… — ответила я, набрав предварительно воздуха в лёгкие.
 — Тогда не сработает. Раз ты — моя более поздняя версия…
 — Пятимерные матрицы, — напомнила я, — хотя и с ними я ошибалась, всё же отдельные положения оказались жизнеспособны.
 — Ты несёшь какой-то бред. Продолжай дальше в том же духе и меня ты убедишь только в необходимости игнорировать твои россказни.
 Я бросилась ко мне, схватила за плечи и стала трясти. Я не то что оказать сопротивление, даже пикнуть не успела.
 — Не лезь в чёртовы катакомбы! Понятно?! — выпучив глаза умоляла она. — Хоть танки в кружке юных техников строгайте, но под землю ни шагу!
 Кажется, я буду не в своём уме. Надеюсь, этого ещё можно можно избежать.
 — Да хорошо! Хорошо! — я была согласна на что угодно, лишь бы это прекратилось как можно скорее.
 Я успокоилась, выпустила меня из объятий и, как ни в чём ни бывало, продолжила:
 — Теперь насчёт сегодняшней… смены обстановки. Я долго искала ответ, пыталась всё это повторить, надеялась получить хоть какие-то данные. Всё выглядит так, будто лагерь пытается отлаживать события, вмешиваясь в особых случаях. Как иммунная система, скрещенная с суфлёром. Не знаю, насколько эта штука крута, но одну её функцию я испытывать точно не стану.
 — Экстремальные ситуации? — предположила я.
 — Бессмертие — не то качество, которое стремишься проверить на практике, — подтвердила я. — Так что из лагеря бежать бесполезно в любом случае.
 — Или так, или это то, чего хочет добиться симуляция.
 Анна-2 вздохнула и стала массировать виски.
 — Если бы ты знала, как же с тобой сложно, нигилистка хренова. Почему просто нельзя просто применить на всё вокруг первый постулат науки, как ты сделала со вторым? Или ты собираешься и дальше топтаться на месте, исследуя окружающий мир, реальность которого не признаёшь?
 — А почему бы и нет? Скажем, Тамриэль можно исследовать, не признавая его реальности, — парировала я.
 — Мда… Поступай как знаешь. Ну, больше в ваши дела я лезть не собираюсь, так что…
 — Нет, погоди, что-то не то. Почему бы нам не вложить в своё прошлое знания об этом месте и так вычерпать из петли всё о лагере и его природе, передавая через временную петлю?
 — Ты так и не поняла, — замотала головой я, — я же сказала, есть механизм ограничения. Я точно не могу сказать, каким образом, но весь фикус в том, что информация — суть продукт познания. Она не появляется из ничего, поэтому черпать при помощи парадокса знания ты не сможешь при всём желании. То, что я смогла узнать я почерпнула не из разговора, всё это результат наблюдений и экспериментов. Однако, благодаря петле я могу поделиться своим опытом с тобой и, как следствие, всеми вытекающими рукавами.
 — И нахрен тогда ты позавчера морочила брату голову?
 — А разве не весело получилось? Да, вот ещё что, такого хода он не ожидает, отлупи его вечером смычком.
 — Кстати, а где твой?
 — Мы… разделились, — неуверенно пробормотала я, обхватив себя руками.
 — Ну мне-то не ври.
 — Я не… Всё, дальше вы сами по себе. Прощай!
 Внезапно, репродуктор кашлянул и загудел горном, игравшим сигнал к подъёму и я совершила непростительно шаблонную ошибку — машинально отвлеклась на источник звука, а долю секунды спустя, когда повернулась обратно, никто передо мной уже не стоял. День обещал быть тяжёлым.

 Вернувшись в дом, я стала рыться в шкафу в поисках чего-нибудь, пригодного для зарядки. Не то, чтобы после всего пережитого очень хотелось бегать, прыгать и махать конечностями, но в процессе можно немного проветрить голову, иначе от всей этой паранормальной чепухи у меня скоро поедет крыша. Свежую информацию, только что просыпавшуюся на меня ещё предстояло систематизировать и обработать. И… о чём, что произошло с братом, я умолчала? Дьявол! Ну почему именно я должна разгребать это говно? Окажись на нашем месте кто-нибудь поглупей, забил бы на всё и грел пятки на пляже…
 Брат потянулся, набрал лёгкими воздух. Три… два… один…
 Реакция оказалась менее бурной, чем я того ожидала. Он не вскочил и не стал и бегать вокруг дома, размахивая руками, словно умалишённый, а равнодушно глядел вместо этого в потолок.
 — Ага. Дом, — процедил он с интонацией человека, только что пережившего лоботомию. Пожалуй, до завтрака поберегу его, пускай сначала придёт в себя, а там всё обсудим как следует.
 — Без паники, всему этому есть логическое объяснение.
 — Правда? — недоверчиво осведомился он, чуть-чуть, приободрившись.
 — Вообще-то нет.
 Брат шумно втянул воздух носом.
 — Вот ответь, почему когда вокруг творится чёрт те что, в эпицентре обязательно оказываемся мы?
 — Совпадение, — я натянула на себя спортивную майку. — Но в эпицентре безопаснее всего, так что радуйся. Ты ночью вообще что-нибудь заметил необычное?
 — Как в яме до зари торчал — помню, — почесал в затылке Андрей. — Потом всё как в тумане.
 — Печально. Я надеялась, хоть ты что-нибудь расскажешь.
 — Стоп. А со Славей что?! — встрепенулся он. — Она же с нами была!
 — Вот это но-овость! — отозвалась я с нескрываемым сарказмом. — Одевайся давай, сейчас зарядка будет, там и узнаем, там твоя зазноба или в яме кукует.
 — И про Алису не забудь, — брат зевнул, — кое-кому здоровенный пистон вставят, если отряд не в полном комплекте будет. Ты, кстати, что ей скажешь после вчерашнего?
 — Не знаю… — я огорчённо вздохнула, вспомнив как прошёл наш с Алисой последний разговор, — это ты у нас дипломат, а у меня что перед глазами, то на языке…
 — На меня даже не смотри, это ваши с ней тёрки.
 — Но обиделась-то она на нас обоих.
 — Увы, — всё так же сухо ответил брат, — если за тебя с ней пообщаюсь я, никакого воспитательного эффекта не выйдет, так что…
 — Для такого сюрприза с утра ты слишком спокоен, — заметила я.
 — С тобой волей-неволей дзен-буддизмом проникнешься, — вздохнул он, выползая из постели.
 — Фаталист.
 — Ничего подобного, — он полез в шкаф, — фатализм предусматривает тотальный пофиг на происходящее по причине того, что всё, якобы, спланировано и без нас. Когда я встретил тебя, мой внутренний фаталист скончался, корчась в страшных судорогах. Да и нынешнее наше положение куда лучше, чем если бы нас сожрали какие-нибудь крысы-мутанты в том бункере.
 Память сразу выдала воспоминание о подопытном животном Виолы и тех загадочных бобинах с проволокой. В мозгу неприятно щёлкнуло и отдел мозга, отвечающий за фантазию обесточился.
 — Не будем о крысах, хорошо?
 — Не припомню, чтоб ты их боялась, — он вытащил белую футболку и живо просунулся в неё. — Эта сойдёт?
 — Да какая уже разница? Время поджимает, пошли давай.

 Матюкальники хрипели какую-то полузабытую мелодию, задавая утру тон. Мы нехотя потекли на площадь, отовсюду к ней тянулись небольшими группками туловища помладше и пободрее. Наш старший отряд уже был в полном составе, что ненамного, но уменьшало количество проблем. Славя стояла в авангарде и чирикала с Ольгой Дмитриевной, Алиса с Ульянкой, расположившись на отшибе о чём-то хихикали. Остальные были ни рыба, ни мясо. Даже Мику, не закрывающая обычно рта, прибыла на автопилоте. А ещё пионерия. Едва заметив, что мы взяли курс на галёрку, Двачевская сразу помрачнела. Чёрт. Что ей сказать-то? В голове бардак. Я умоляюще поглядела на брата в надежде на помощь.
 — Доброе утро, — ляпнул он с выражением физиономии таким, что можно было и поверить, что оно действительно доброе.
 Алиса не прореагировала. Повисло напряжённое молчание. Вчера, когда я обивала порог домика рыжих, практическая часть казалась проще — нужные слова были готовы отскакивать от зубов. А теперь что? Теперь я могла бы что-нибудь проблеять.
 — Физкульт-привет! — положение спасла вышедшая перед толпой разнокалиберных детей, вожатая. — Начинаем утреннюю гимнастику! Ноги на ширине плеч!
 Через двадцать минут приседаний, скачков на месте и махов конечностями, я поняла, что если буду каждый день вскакивать ни свет ни заря и подвергать себя этим истязаниям, то долго не проживу. Это уже со мной что-то не так. Не может человек умереть от физкультуры. Я вот точно никак не ожидала, что меня убьёт суровый советский фитнес.
 — Фаш-шизм, блин… — пробормотала я, балансируя на левой ноге. Брату, судя по виду, было немногим лучше, ровно настолько, чтобы молчать.
 -…закончили упражнение! — объявила о долгожданном избавлении Ольга. — Здоровье в порядке!
 — Спасибо зарядке! — вразнобой отозвался хор голосов.
 Прелесть какая. Прямо с каждым днём всё радостнее жить! Толпа стала расходиться, а я, позабыв обо всём на свете, зашаталась к ближайшей скамейке. Очень кстати она оказалась в тени, отбрасываемой… да кому какая разница, что это за дерево?! Я рухнула на лавку, закрыла глаза и поплыла…
 Пролежала я в тени минут… может быть, двадцать. Или три. В конце концов, когда ощущаешь, как внутри тебя что-то выворачивает наизнанку, о времени думаешь в последнюю очередь. Вспомнился тот бред, пригрезившийся ночью. Мы ведь и правда занимаемся непонятно чем. Я занимаюсь… Андрей и организованная деятельность — понятия слабо совместимые. Ну вот опять, всё время отвлекаюсь на ерунду…
 — Ты в порядке? — словно крюком, чей-то голос выдернул меня из забытья. Андрей.
 — Уйди, несчастье.
 — Может, в медпункт сходишь? Не тошнит?
 — Нет, но будет, если ты скажешь ещё хоть слово.
 — Тут просто…
 — Зашей клюв!
 — Ладно, как знаешь, — брат заткнулся и сделал это очень вовремя. На рекреацию мне требовалось какое-то время провести в тишине. Да что ж такое, пульс никак не замедляется, в висках стучит. Ничего себе, пионерлагерь. Детей сюда отдыхать возят или выращивать из них граждан Прекрасного Коммунистического Завтра, чтоб сначала у станка две смены оттарабанили, а затем под ним же спать легли и не жаловались?
 — Алиска, давай!
 — Банза-ай!
 Разумеется, когда со стороны послышалось сдавленное хихиканье, было уже слишком поздно что-то предпринимать.
 — Ахтыжвашутудаиналевочетыреждывмесяцповыходным! — поток ледяной воды обрушился на меня, тут же вернув в мир живых.
 На траве возле скамейки покатывалась от хохота Ульянка, рядом, с коническим ведром в обнимку довольно ухмылялась её соседка, а брат подпирал собой соседнее дерево.
 — В-в-вы о-охренели т-та-там?! — застучала я зубами.
 — А вот теперь доброе утро, — не скрывая веселья приветствовала меня Двачевская.
 Теперь смеялась не только мелкая, но ещё и брат.
 Чайник Ярости уже не кипел, он раскалился и готов был взорваться. Поржать им захотелось, да? Ну я вам покажу. Сейчас кто-то лишится зубов!
 Почуяв неладное, Ульянка сразу перекатилась от меня подальше и дала дёру.
 — НА КОЛЕНИ, НЕСЧАСТНЫЕ! — как есть, вся промокшая до нитки, заорала я и ринулась на брата, но в метре от цели поняла, что меня кто-то держит.
 — А ну пусти! — гаркнула я Алисе.
 — Спокойно, убийца! Не при свидетелях!
 — Да меня любой суд оправдает!
 — Ну, вы тут общайтесь, — зевнул Андрей, — а пойду. Алис, минут пять форы у меня будет?
 — Хоть все десять! — отозвалась рыжая предательница, заламывая мне руки.
 Он кивнул и поспешил исчезнуть.
 — Пусти!
 — Не-а.
 — Пусти, кому сказано! Уйдёт же!
 — Да пусть катится. Ничего сказать не хочешь? — Алиса выпустила меня из захвата.
 Стоп! В стремлении придушить брата, я упустила один важный момент, тупица этакая.
 — Так, — прекратила вырываться я, — а ты-то какого барабана снова на связи, Двачевская?
 — Ну, если вкратце, то побродила по лагерю ночью и решила, что с кем поведёшься, так тебе и надо.
 — Ага. А потом Улька про столовую разболтала.
 — Да фиг там. Если бы не твой дефективный, про ваши похождения ничего б не узнала. И про конфеты тоже, кстати.
 — Если бы вчера всё закончилось одними конфетами, — вздохнула я, — я была бы вне себя от счастья.
 — Ну да. Не знаю, насколько безбашенными надо быть, чтоб ночью ушлёпать из лагеря, но меня вы, психи, точно переплюнули.
 — К слову о безбашенности. Ты ближе к утру не замечала ничего… скажем так, экстраординарного?
 — Мелкую в постели. Кстати, не думай, что это что-то меняет. Я всё ещё злюсь на вас.
 — Ну хоть за представление тогда извини. Не стоило тебя …
 — Да чего там, — Алиса снова ухмыльнулась, — всё равно я тебя ещё вчера оприходовала, но в следующий раз буду бить во всю силу.
 — Следующего раза не будет, — буркнула я, почёсывая переносицу, — так… какие планы на сегодня?
 — Для начала — свалить как можно дальше отсюда. Влом мне на линейке торчать, а народ уже стягивается. Айда в музкружок, там до завтрака точно никого не будет. А потом хоть топись, весь день свободен, если ОДэ не запалит.
 — Нет, я бы с радостью, но надо сбавить обороты. Так что я пойду, переоденусь после этих ваших процедур и допинаю сюда Андрея. А после завтрака уже решим, чем заняться.
 — А, ну пока.
 — Угу. Скатертью.

 Не пойду я ни в какой музкружок. Запрусь в редакции и работать буду. И брата затащу. Пинками, если потребуется. Благо, работать есть над чем. К примеру, есть одна мыслишка, как можно использовать для дела нашу склонность к синхронизации с хоровой речью и всей прочей фигнёй. Чёрт, нужно ведь ещё стенгазету эту делать. А ведь можно было в шашки записаться…

"Основная" неделя начинается