Предыдущая глава
Глава 10: «скандалы, интриги, умозаключения: часть 2»
Пока брат повествовал о вчерашнем происшествии, я сканировала обеденный зал, пытаясь сфокусироваться на вожатой. Ольга Дмитриевна самозабвенно поглощала обед за вожатским столом. Ещё не в курсе.
— Я не понимаю только одного, — дослушав заговорила я.
— М?
— Почему ты не рассказал всё сразу же?
— Мне надо было при аборигенах распространяться? Сама вчера Лубянкой пугала, — он насупился, — или это как-то избирательно работает?
— Твоя правда, — признала я неохотно, — однако, в медпункте ты сам разговор завёл и, прошу заметить, если бы не ОДэ…
— ОДэ?
— Вожатая. Не тупи. Если б не она, ты бы уже раскололся. Что помешало?
— Да знаешь, по ходу действия мысль одна пришла. Хотел попробовать разомкнуть петлю, — он пожал плечами, — я подозреваю, что ты из будущего пытаешься каким-то образом вмешаться в прошлое. Знаешь, как в мультике: «Воздействовать на настоящее путём изменения прошлого!», — процитировал он с пафосом, — пусть и неявно. Напрочь отказывалась делиться информацией, при том совершенно точно ждала моего прибытия. Как вариант — хотела чтоб мы узнали о наличии возможности самостоятельно перемещаться во времени и начали искать способ раньше, чем в её варианте…
Ему надо себя со стороны послушать — продолжатель дела Станислава Лема в естественной среде обитания.
—…так что я решил, что разумнее для достижения цели будет не отговаривать тебя угонять машину времени или прыгать в чёрную дыру, а позаботиться о том, чтоб ты таковые вообще не нашла и даже не пыталась… ох ты чёрт.
— Что?
— Я ведь там тоже буду… был.
Ну это уже за гранью добра и зла. Как можно забывать о таком?
— Балбес! — хлопнула я брата по лбу. — Ты забыл о встрече с собой из будущего?
— Да нет, я с собой не встречался. Ты пошлёшь меня следить за собой и я свалю в неизвестном направлении.
— Кроме моих слов другие свидетельства твоего наличия были?
— Нет. В любом случае, ты обещала отлупить меня смычком по возвращении.
— Тогда у нас появляется пространство для манёвра.
— В плане?
— Какая основная фишка пророчеств в мифах? Правильно, братец, их можно подогнать под любое развитие событий. Кстати, зачем тебе вообще так понадобилось размыкать эту несчастную петлю?
— Потому что надо быть последовательным в своих решениях.
— Поясни?
— Мы в СССР. В Советском, мать его, Союзе. В этом потоке он ещё не рухнул.
— И?
— Ты прекрасно знаешь, что — «и». Я не в восторге от железного занавеса и агентов КГБ за стенкой, равно как и ты, однако то, что произошло в девяностые — гораздо гаже любого КГБ. И если мы допускаем использование хронопрыжков в корыстных целях, то я немедленно угоняю автобус и мчусь в Москву, всеми правдами и неправдами спасать страну чего бы это ни стоило.
Вот из таких попаданцев и формируется очередь в кабинет к Сталину — кто с экземпляром АК-47, кто с чертежами атомной бомбы, а кто и целый ноутбук с картиночками современной техники прихватит и непременно сожжёт его, подключив к розетке в триста восемьдесят вольт. И ведь ни один не обратит внимания — на календаре двадцатое июня сорок первого и все эти вундерваффе удастся внедрить уже после того, как в мясорубке Великой Отечественной будут прокручены на фарш двадцать миллионов человек, и это без учёта потерь противника. Нет, без системного подхода такими вещами заниматься нельзя. А если этим самым подходом вооружиться и проанализировать ситуацию, то быстро поймёшь, что не так уж нам плохо и живётся — риски похерить всё своим вмешательством, оказываются просто огромными. И тут возникает вопрос — а готов ли ты рискнуть каким-никаким, но благополучием — страны или, пускай, собственным и получить взамен кота в мешке? Лично я — нет. Да и игры со временем, если рассудить трезво, свеч не стоят.
— Справедливо, — соглашаюсь я, — по крайней мере, меня ты убедил добровольно ни в какие воронки и дыры не прыгать.
— Увы, — вздохнул брат раздосадованно, ничего не попишешь, — он пожал плечами, — если это уже случилось, то нам не отвертеться. Иначе после того как я решил не сообщать об инциденте, к тебе не попала бы твоя записка. Поэтому я и нет больше смысла скрывать всё от тебя.
— Или мы попадём в прошлое невзирая на твои усилия, если не благодаря им, — я криво усмехнулась, — всё-таки ты тоже из сумрачных гениев, только немного иной категории. В конце концов, чтобы попасть сюда, ни ты, ни я никаких усилий не прикладывали.
— Тогда это тупик, — сдался близнец, — игра в угадайку. И держу пари на что угодно, в итоге мы всё равно придём к известному исходу.
Принимая во внимание сползающие с носа очки, готовые в любой момент плюхнуться на горку из картофельного пюре, Андрей выглядел весьма растерянным. Мы просидели молча с минуту.
— Знаешь, — брат швырнул вилку в пюре и выпрямился во все метр восемьдесят, — я что-то наелся. Пойду, пройдусь, — с этими словами он направился в сторону дверного проёма.
Если я не отправлюсь вдогонку, он опять глупостей натворит. Проклятье, ведь не пообедала ещё толком. Ничего не попишешь — надо. Отправив в рот остатки котлеты и запив их чем-то напоминающим абрикосовый компот, я тоже приняла вертикальное положение, впрочем, едва я это сделала, как Андрей вновь показался в дверях. Мы поравнялись метрах в пяти от выхода, из которого, словно опасаясь автоматной очереди, выглядывала Лена.
— Ну? — мрачно произнёс он.
— Что — ну?
— Не прикидывайся. Лена мне всё рассказала.
Сдала всё-таки, коза тщедушная.
— Славя меня задолбала, — призналась я без особых терзаний, — и если ты собираешься заставить меня сделать то, о чём мы оба сейчас думаем, то спешу тебя разочаровать — я ни о чём не сожалею и извиняться не собираюсь.
— Анна, — он положил руки мне на плечи, — так нельзя. И я не о том, что ты привлекаешь ненужное внимание.
— Я не просила никого лезть ко мне со своей помощью, и тем более с расспросами. И убери грабли, — стряхнула я с близнеца с себя.
— Славя хотела контакт с тобой наладить понимаешь, голова садовая? — брат повысил голос, до этого мы обходились стандартной тональностью.
— А моё согласие уже и не требуется?
— Она из-за тебя из библиотеки нос высунуть боится, да и на Лену ты впечатление тоже сильное произвела. Она за обедом для Слави пришла, и теперь на крыльце топчется, ждёт, пока ты уйдёшь.
— Меня это растрогать должно? Сообщаю последние новости: мне плевать.
— Должна же у тебя хоть от чего-нибудь совесть пробудиться!
— Нельзя разбудить то, чего нет,
— Слушай, мы это уже проходили, так себя в обществе вести нельзя. Даже если объявляешь независимость от коллектива, с ним стоит держать нейтралитет.
Этот разговор мне уже наскучил, да и приятным его назвать нельзя.
— Давай сменим тему? Я тут прикинула, с какой вероятностью…
— Да плевать я хотел на вероятности, — оборвал меня брат, оставаясь при этом холодно-спокойным, — я не собираюсь вести с тобой никаких дел, пока ты не извинишься перед Славяной. Можешь считать свои вероятности одна до посинения, а я лучше на улице ночевать буду, чем в одном доме с тобой. Баста! — и он вышел из столовой.
— Всё равно вернёшься, деваться тебе некуда! — бросила я ему вслед, выбежав на крыльцо. Ответом мне был продемонстрированный через плечо средний палец.
***
— Давай прикинем чисто математически, с какой вероятностью в одной вселенной могли произойти независимо друг от друга все аномалии с момента нашего первого контакта включительно?
— Если не брать в расчёт твою теорию матричного бытия, эта величина будет стремиться к нулю. Хотя нет, берём стремящуюся к нулю величину и возводим в четвёртую степень. Да, где-то около того.
— А если брать, то примерно со стопроцентной.
Я встала с кровати и слегка — ньютонов сто — сто двадцать — приложилась лбом о шкаф, после чего прислонилась к нему спиной и медленно сползла вниз. Всё вышесказанное безо всяких разговоров было очевидно, но вести диалог было… Не знаю, правильнее что ли? Увы, разговор с собой не клеился. Это вовсе не то же самое, что с Андреем — некого обвинить в идиотизме.
Впрочем, я ему нужна не меньше, хотя вряд ли он это понимает. Деваться нам друг от друга некуда и рано или поздно, он вернётся сам, так что ни слёз, ни охов-вздохов в этот раз не будет — незачем переживать из-за несуществующей проблемы.
— Выходит, ноги у всей этой чертовщины растут из одного места. Осталось понять, природное это явление, либо антропогенное…
По дверце шкафа приходится серия ударов. Нет, это никуда не годится. Фиг с мебелью, не жалко, а вот тыльная сторона черепной коробки вместе с содержимым имеют пока что некоторую ценность.
Входная дверь чуть приотворилась. В щель просунулась голова Алисы, а затем и вся рыжая целиком.
— Уже в курсе? — начала я, не церемонясь с приветствиями.
— Спрашиваешь, — отозвалась рыжая, — вы на глазах у всего лагеря разругались. Свезло, что мелкая по недоразумению до обеда всё не разнюхала — живо бы ОДэ сдала, но лучше бы всё равно тебе с ней не пересекаться.
— Выходит, — вздохнула я, — надо в эмиграцию валить. Тут меня в первую очередь искать будут.
я поднялась с пола и отряхнувшись, вышла на крыльцо.
— И куда рванёшь? — донеслось из домика. Алиса демонстративно улеглась на моей кровати, давая понять, что перекантоваться за дверью с «весёлым Роджером» — не вариант. Нет, вредность и прочие мелкобуржуазные замашки тут ни при чём. У, с вашего позволения, подруги ОДэ меня станет разыскивать сразу, как убедится, что пуста официальная резиденция. В тот же момент в голову пришла ещё одна идея.
— А что за старый корпус, о котором вы перед обедом спорили?
— Его с берега видно, — рыжая лениво приподняла голову, — было бы, если б лесом не зарос.
— Крыша ещё цела?
— Ты что, сдурела? — Алиса, сообразив, к чему я клоню, вскочила с кровати и пулей долетела до меня.
— Давно. Вечером туда, как и договаривались, приводи брата, к этому времени он должен уже остыть. А пока я буду балдёжно проводить там время — с этими словами я вновь вошла внутрь, вытащила из шкафа сумку и начала паковать в неё всё необходимое, — у тебя спички есть, Алис? Мало ли, ночью костёр разводить придётся…
— Точно двинутая, — Алиса выглядела не на шутку обеспокоенной, — ну вас на фиг, психи, сами в старый топайте, а я — пас! — она соскочила с порога на землю и изобразила попытку уйти. Именно изобразила, потому что разговор был не окончен.
— Да что не так-то? — бросила я ей вслед.
— Я же как думала — зайдём туда минут на пять, да и назад… Ну, попетляли бы для хохмы по лесу…
Сорвиголовы, боящиеся заброшенных построек в природе не существуют.
— Двачевская, ты чего боишься? Не люди же там пропадают, в конце концов…
Судя, по реакции Двачевской, это была отличная догадка.
— Вот, чёрт. Он ведь не просто так заброшен?
— В прошлый год я тоже сюда в первый раз попала, — Алиса старалась звучать очень, очень убедительно, — нас старшаки тоже всё пугалками по ночам кормили про заброшку эту. По началу мы тоже не верили, пока Юрик Семецкий по приключениям не изголодался. Не знаю, чего такого этот олух там насмотрелся, только потом его три дня таблетками пичкали — заснуть не мог. И знаешь что ещё? Ещё я не планирую поседеть, да и шифер мне мой дорог.
Рассказ Алисы в сочетании с рекомендацией в записке от себя любимой убедили меня, что идея обжить старый лагерь — мягко говоря, не очень. Да что уж там, чертовски глупо было бы к этим рекомендациям не прислушаться, так что я пообещала рыжей, что не стану партизанить настолько далеко от действующего лагеря, в обмен на обязательство устроить мне и брату примирительную встречу.
— Анна, — заговорила Алиса пару минут спустя, глядя на то, как я собираю себе на время изгнания нехитрый провиант из тех припасов, которыми меня и брата снабдили «родители» (нет, я понимаю, что вряд ли по окончании смены мы сможем куда-то деться кроме как поехать домой, но вот в существовании в этом мире некой супружеской пары, что признает нас за своих чад у меня уверенности никакой нет, и о пресловутом «доме» и речи не может идти), — не пойми меня неправильно, я всецело на твоей стороне, Феоктистова своё получила не зря, но на кой усложнять-то? Всё равно рано или поздно вожатая до тебя доберётся и принудит к публичному покаянию.
— Алис, на будущее — разумеется я могу извиниться просто для формы. Более того, мне придётся это сделать. Однако, это не главное, как и то, что я не раскаиваюсь. Важнее донести до других, что мои извинения это пустой звук и мне исключительно похрен на всю ситуацию, как бы она ни выглядела. Так, в дальнейшем меня будут меньше дёргать из-за подобной ерунды.
— Ну-ну, — задиристо ухмыльнулась Двачевская, — трудно бы тебе было в моём дворе с такими убеждениями.
— И тем не менее, в своём я как-то с ними до своих два… семнадцати дожила и останавливаться на достигнутом не планирую.
Окончание сборов было ознаменовано погрузкой тёплой одежды — задерживаться там до ночи в мои планы не входило, но случиться может всякое. Опробовав сумку на вес, я всё-таки вытащила из неё юбку-шотландку и переоделась заранее. Теперь осталось только выдумать способ незаметно прошмыгнуть на другой конец лагеря. Всего-то, ага. Наиболее безопасным выглядел вариант обойти жилой квартал седьмой дорогой и выйдя к флигелям кружков, прижаться к забору и пилить вдоль периметра. А там уже и до границы лагеря рукой подать. Алиса мой план не приняла, апеллируя к тому, что есть более простой маршрут вдоль административного корпуса. Слушать возражения она тоже не стала.
— Ходу, Киса! Если нас догонят, не могу поручиться за целость вашего пенсне! — с издёвкой процитировала она «Двенадцать стульев».
— Тоже мне, Алиса Сулейман Берта Мария Бендер-Бей, — огрызнулась я, — блюдо под рубашку засунуть не забудь.
На открытом участке пути, пролегавшем по спальному району всё прошло гладко — наш партизанский отряд, не встретив сопротивления и, что самое важное, без свидетелей миновал перекрёсток и растворился в зарослях между двумя бочками. Теперь здание администрации отделяла от нас с рыжей ещё одна такая же улочка. Однако, едва я успела начать продираться вслед за товаркой сквозь куст, как та моментально затолкала меня обратно и сама юркнула вслед за мной, не считаясь с потерями в виде царапин и рискующей придти в неприглядное состояние формы.
— Что за… — её действия застали меня врасплох из-за чего аналитический отдел мозга снова запаздывал.
— Шшш! ОДэ! — прошипела Алиса в ответ.
Я быстро выглянула из-за куста. Со стороны площади действительно приближалась вожатая. Тут у меня в голове пискнул маленький человечек, отвечающий за мат. Я дёрнулась в отступление.
— Куда, дура? — взвилась Алиса, хватая меня за запястье — кустами зашуршишь и хана!
Кусты, в подтверждение её словам, зашелестели — притянутая Алисой, я выпустила уже отогнутую ветку из второй руки.
Ну кто тебя просил озвучивать? Закон Мерфи никто пока не отменял.
Вожатая, само собой, уподобляясь псу-пограничнику, в тот же миг сорвалась с места и ринулась в нашем направлении. Это был полный провал, как вдруг…
— Ольга Дмитриевна! Ольга Дмитриевна!
Я узнаю этот дефектный звук «л»! Мику, «спасибо» второй степени тебе!
— Мику? В чём дело? — вожатая отпрянула от зарослей, в которых тем временем, напряжённо бухали две сердечные мышцы. Надо будет перед интуристкой потом проставиться.
— Вы не знаете, где я Алису могу найти? Мы ещё утром договорились в кружке после обеда встретиться, я её уже час прождала, и в домике её тоже нет…
— Так значит, ещё и Двачевская пропала, — протянула Ольга Дмитриевна задумчиво, — вот что, Хатсунэ, проверь в доме ещё раз, а я пока…
— А кто ещё пропал, Ольга Дмитриевна? Может лучше тогда отряд собрать для поисков? Я сейчас сбегаю, позову ребят…
— Близняшка где-то от меня бегает… Нет, Мику, остальным и так есть чем заняться…
Едва прочухав, что ОДэ находится под акустической атакой и шевелящиеся кусты более никому не интересны, мы с Алисой поспешно ретировались под бодрый стрёкот японки назад, кое-как раздвинув растительность позади себя, после чего что есть духу рванули в сторону, где по заверениям Двачевской находилась тропинка до музкружка. Только выбравшись на пятачок перед оным, мы позволили себе отдышаться.
— Фух, пронесло… ещё бы немного и… — Алиса облокотилась на стену клубного домика — от библиотеки кроме габаритов, он отличался здоровенной верандой в половину своей площади.
— Ага… если б не вожатка, Мику нас точно до смерти бы заболтала.
Мы зашлись в кратком приступе смеха.
— Ладно, теперь куда?
— Теперь — по твоему плану, — ответила рыжая, — Мику пусть и своя в доску, но болтушка ещё та, так что на глаза ей лучше не попадайся. Сейчас в ту сторону до забора дуй, а там по ситуации. Ну, удачи!
— Погоди, Двачевская, а ты разве не со мной дальше?
— А чё я? Давай-давай сама дальше, а мне алиби нужно, — она перемахнула через заграждение на веранде и подёргала дверь — заперто.
— Лентяйка, — бросила я ей. — Тебя во сколько с братцем ждать?
— Тут уж, как карты лягут, — сообщила Алиса, выходя с веранды. Она обошла постройку сбоку и добавила:
— Как я всегда говорю: «если закрыты двери, ищи открытое окно», — послышался уже знакомый звук испытываемой на прочность оконной рамы. Хлопнувшая створка окна только упрочила мою догадку — Алиса влезла внутрь через открытую форточку.
— Ещё и медвежатница, — с презрением заявила я.
— О-ольга Дмитриевна-а! — нараспев протянула рыжая, — а идите сюда…
— Ладно, ладно, ухожу.
***
Добравшись до лагерных ворот, я решила подкорректировать план побега. Зачем изголяться над окнами, а в моём случае над дырами в заборе, когда можно выйти через парадную дверь? Проще говря, проверив округу на наличие лишних глаз, я приоткрыла одну из створок и аккуратно выбралась на свободу. Дальше была уместна фраза из расхожего анекдота — «и всё бы у них наверняка получилось, если бы…»
— О, здорово, Анна! — я так и замерла, не отпуская ворота и выпучив глаза.
— Сыроежкин, ты? Чего людей пугаешь? Ты что вообще тут забыл?
— Да вот, понимаешь, — недотёпа Электроник почесал в затылке, — в самоходку до старого корпуса собрался.
— И ты вот так просто мне об этом говоришь? Не боишься, что сдам?
— Так ведь ты тоже территорию лагеря покинула, — он заговорщицки подмигнул, — или себя тоже сдашь? Кстати, а чего без Андрюхи?
— Мелкая бытовая ссора. Разве ещё не весь отряд в курсе?
— А, — отмахнулся он, — мы с Шуриком с утра в клубе торчим, даже на обед не ходили. Я вот сам только выбрался.
— А тебя, значит, эти страшилки о старом лагере не пугают?
— Страшилки вожатые выдумывают, чтоб народ туда совался поменьше, — заявил Электроник с авторитетным видом. — Здание же ветхое, если кто покалечится — проблем не оберёшься. К тому же, материалисты отвергают существование сверхъестественного.
— Ага. И ты там что забыл?
— Ну-у… — Сыроежкин замялся, — Шурик называет это… погоди, сейчас вспомню… Экспо… экспроприацией бесхозных материальных ценностей, во!
— А. Мародёрство. Что же там такого ценного вам приглянулось?
— Там под самим зданием подземелья есть, — Электроник перешёл на шёпот, — Шурик считает, что это после военных осталось, тут полигон раньше был. Они старые, довоенные ещё судя по всему. Мы в прошлую смену их нашли, и когда нужны какие-то сложные запчасти… сама понимаешь. Только ни кому ни слова.
— Как рыба — пообещала я, — ну, удачи.
— Слушай, я тут подумал, а ты сама… если не занята, конечно… ну, не хочешь со мной?
О, нет. Только не я.
Вот уж чего-чего, а романы посреди сумеречной зоны завязывать это последнее дело. Тем более, когда мне есть за кем присматривать и без доходяги-Электроника. И вообще, страшное это сочетание — дебилизм и нигилизм. Брррр.
— В плане?
— Ну, ты вроде тоже… от науки. Я и подумал, что тебе будет интересно посмотреть кое-что.
Как будто там есть на что смотреть. Впрочем, мелочи в нашем с братом положении нельзя упускать, иногда они оказываются весьма важны. А что до промедления, смерти подобного, так на место Тунгусского метеорита первую экспедицию уже при советской власти отправили и никто не помер, а тут всего пару дней повременить.
— Давай в другой раз. Если твоё «кое-что» и впрямь заслуживает внимания, то необходимо будет комплексное исследование, причём с аппаратурой, да и Андрея тоже захватить не помешает. К тому же, я и в самом деле немного занята.
Уверена, Электроник только выдохнул про себя. Пацанва вообще дико нервничает в столь нежном возрасте. Даже когда доходит до вот таких приглашений.
Выйдя на некое подобие тропинки, идущей неизвестно откуда, но известно куда, мы распрощались с Сыроежкиным и тот продолжил свой путь в гордом одиночестве. Ну, а я… да прямо тут и останусь. Коряга для посидеть вон, есть, а сухих веток наломать дело нехитрое, так что я пожалуй, займусь с вашего позволения тем, чем давно планировала. Где там у меня «История СССР…» была?
