Голая большая грудь vn gif ливчик

Лагерь у моря 2. Часть 39

 Страничка на фикбуке. 

«Ленин». Верхняя палуба.

 Вечер на морской глади — это всегда нечто особенное. Но на этот раз за считанные часы до заката, когда солнце уже начинает заходить за горизонт, окрашивая воду в оранжевые тона, у побережья одинокого острова началось подозрительное движение. Бороздивший волны морской тихоход внезапно начал ощетиниваться многочисленными пушками. По палубе забегали вооруженные люди, а в рубке наводчиков играла музыка из ретро-боевиков.

 — Поверить не могу, что мы на это согласились, — ворчал Седой, глядя, как разворачиваются орудия лайнера. Старому морскому волку было очень непривычно находиться на палубе, не ощуща[я] хоть какой-то морской качки. Система противовесов «Ленина» превращала даже средней силы шторм в просто легкое недоразумение. Центральное орудие, вспомогательные орудия, ПВО — всё привели в полную боевую готовность. — Виолетта Церновна, может, ещё получится остановить это безобразие?
 — Если бы, — стоящая рядом с капитаном корабля девушка была непривычно хмурой. Окружающие их солдаты в полной боевой экипировке тихо переговаривались. Про себя Виола смирилась с тем, что её команды не самые приоритетные. Формально, являясь лидером аналитиков, она возглавляла только исследования аномалий, а вовсе не боевое звено. Вот как раз это самое звено, позабыв об осторожности, решило проблему с островом просто. Как говорили американские тактики: «Давайте взорвем здесь всё нахрен!» Образно, конечно, говорили, но всё свелось к тому, что тихий рейд рекогносцировки заменили залповым артиллерийским обстрелом! — Эти закостенелые солдафоны всё привыкли решать грубой силой. Кэп тоже был таким, пока кое-кто не выбил из него эту дурь.

 Виола прикусив губу, ожидала, когда начнется атака. Развед-дроны уже кружили в небе над ящером, указывая цель. Оставались считанные минуты до залпа из главных орудий. Черт! Минус анонимного управления структурой Организации на лицо. Знай все на корабле, что на самом деле именно ОНА стоит на самой вершине и командует системой, Виола смогла бы не допустить подобного фарса. А так совещание прошло под эгидой вояк и закончилось на их условиях. До переноса Организация получала много докладом. Например, за вратами Гинзы японцы уже прибили парочку драконов артиллерией. Вдохновленные их успехом, тактики решили повторить ход конем. Виола радовалась лишь одной вещи… Ямада с остальными девочками и гражданскими перебрались из кают в трюмы. На всякий случай.
 Лайнер постепенно ускорялся, кружа на приличном расстоянии вокруг острова. Рифов поблизости не наблюдалось, так что даже плавучая крепость с глубокой осадкой не нарвется на мель. Виолетта и Седой вернулись на мостик, под защиту армированного железа и пуленепробиваемого стекла. Отсчет пошел. Десять. Девять. Восемь. Пушки поворачиваются на указанные дронами координаты, а летающие механизмы резко убираются подальше от дракона. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два…
 Залп! Уши заложило почти всем — настолько чудовищной вышла канонада. Четырнадцать фугасных снарядов, а также столько же бронебойных, с пронзительным свистом взлетели в воздух, обрушиваясь на дракона смертоносным дождем. В воздух взлетели тонны земли и болотной жижи, а воздух пронзил яростный рёв зверя.

 — Есть! — обрадовался один из тактиков. Громкая связь транслировала его слова всем агентам до единого. — Прямое попадание.
 — Неужто и вправду сработает? — пробормотал в усы Седой, как все, завороженно наблюдая за картинкой, тран[с]лируемой с дронов. Взвесь земли и дыма оседали, открывая картину локального артиллерийского удара. Место, где несколько мгновений назад лежал зверь, представляло собой огромный пылающий фугасом кратер, вразброс валялись кусочки его тела и обломки попавших под раздачу деревьев.
 — Да! И никаких рискованных вылазок! — воскликнул из рубки ещё один вояка. — Теперь можете собирать что угодно. Остров — НАШ!
 — Виолетта Церновна, вы чем-то недовольны? — спросил через внутренний канал Электроник. Аналитики тоже наблюдали за происходящим, во все глаза. Ученые были не на стороне насилия, но, тем не менее, радостно потирали лапки, предвкушая новые образцы. Перенос в другой мир, изменившийся после двухсотлетних потрясений, сулил огромный прорыв в области знаний. Осталась только самая малость — унести ноги обратно на Землю.
 — Слишком всё просто. Годы работ в аномальных условиях научили меня одной простой вещи — не верь. Не верь, когда что-то идет слишком гладко! — девушка облокотила подбородок на кисти и смотрела на экран. Гетерохромные глаза совсем не разделяли радости экипажа. — Прочесать весь остров беспилотниками. Сверху донизу. До последней травинки, до каждой кочки. Я хочу, чтобы даже малейшая угроза экипажу была полностью исключена!

***

 К тому времени, как погас пожар, наступила глубокая ночь. Тьма опустилась на остров, одновременно с причаливающим кораблем. Надувная лодка с бесшумным мотором — как раз то, что надо, если хочешь переправить на сушу небольшой, но вооруженный до зубов, отряд военных. Тем более, на колоссальном лайнере к берегу и на пушечный выстрел не подобраться. На мягкий песок ступила первая нога в кирзовых сапогах. Бронированную форму отряд из пятнадцати человек сменил на простой тактический камуфляж, а вот оружие все взяли тяжелое — крупнокалиберные винтовки, навылет пробивающие бронежилет средней тяжести, куча взрывчатки, и пару ракетниц. Неплохой баланс между маневренностью и огневой мощью. Светить не стали, просто каждый, кто участвовал в операции, имел при себе прибор ночного видения, встроенный прямо в шлем. Ближе к ночи небо стало пасмурным, тяжелые тучи загородили свет звезд и луны.

 — А вы уверены, что мне стоило остаться на корабле? — спросила Ямада у Виолы. Боевая носительница сидела в рубке, вместе с тактиками, и принимала участие в обороне корабля. Остальных снова передислоцировали. Гражданские лица будут в относительной безопасности в хранилище аномалий.
 — Более чем, — кивнул Шурик, вместе с двумя военными координируя действия полевой команды. Развед-дроны серыми призраками летали между деревьев, все виды высокочувствительных сенсоров, установленные на машинах, позволяли командному центру не испытывать недостатка в данных. — Если что, доставим тебя туда на вертолете, «Ленин» изначально экспериментальный проект, и его системы несовершенны. Два дракона, не так давно полетавшие над палубой и спокойно скрывшиеся в закате, — прямое тому доказательство. Слепые зоны, которые не простреливаются ничем, они есть и их много. Ты, Яма, ес[л]и что, станешь нашим мобильным звеном.

 — Кроме того, сейчас судно усиленно патрулируется агентами Организации, пусть лучшие из них и на берегу, — добавила Виолетта. Девушка удобно расположилась в кресле, выпив пару таблеток кофеина и уставившись в мониторы покрасневшими глазами. Она уже предвкушала долгий и сладкий сон, как только закончится эта разведка. Последние два года они с подачи Генды устроили в родном мире хорошую встряску: прикрыли сотни преступных группировок, стерли в порошок несколько крупных наркоторговых конгломератов, перебили немало коррупционных угроз. Но даже там не приходилось столько нервничать. Виола сама не заметила, как привыкла к ощущению безопасности рядом со своим могучим союзником. Привыкла, что стоит только позвонить, как за спиной открывается портал, из которого вылезает отряд агентов, во главе с готовым помочь в чем угодно другом.
 — Дроны собрали несколько образцов почвы и растений, а также куски тканей самого ящера. И если флора и фауна на суше вполне обычные, то с клетками дракона что-то не то. Мы ещё проведем пару тестов и скажем точнее, — отрапортовали аналитики по внутренней связи. — Сергей с Романом даже оторвались от своего основного дела и погрузились в эту загадку с головой.
 — Что может быть не так с куском мяса? — прошептала мечница, машинально поглаживая браслет на правой руке. Она ещё с Гинзы помнила, что у летающих ящериц вполне такая же кровь и плоть, как и у большинства животных.

 — Отряд «Левая бровь», докладываю: берег чист. Из живности только дюжина крабов, да два опоссума на деревьях, — сообщили высадившиеся на остров военные. — Остальных, видимо, распугали по норам.
 — Отряд «Правая бровь», на палубе всё спокойно. Радары молчат, пушки в полной боевой готовности. Если что-то полезет на палубу без спроса, расстрэляем, — выложил Седой, отвечающий за безопасность на судне, тихо добавляя: — И кто делал такие позывные для операции?
 — Кстати, насч[е]т того, кто придумал названия… — Виолетта нажала на кнопку связи с хранилищем, где, по состоявшейся невеселой традиции, укрылись гражданские: — Анна, как вы там? И особенно этот, прибабахнутый.
 — Все живы-здоровы, отдыхают, болтают, японка так вообще поёт, — охотно отозвалась Анн из хранилища. Чтобы компенсировать неизбежный стресс ленивой девушке, Виола лично проследила, чтобы все самые вкусные сладости отправились из камбуза в её вотчину. Даже сейчас, из динамиков раздается едва слышное чавканье и далекий напев поп-идола. Мику старается приободрить всех своим чудесным голосом. — Ах да, а предсказатель наш что-то молчит. Обложился подушками, завернулся в одеяло. Но на нем микрофоны висят, так что если что выдаст путного, запомним. Так! Кто там полез в центральные отсеки?! А ну кыш от клетки, [ж]ить надоело?! До связи, Виолетта Церновна. Отбой.
 — Ну, пока всё тихо-гладко, — пробормотала гетерохромная красавица, сжимая подлокотники. Именно Оракул был инициатором названия многих объектов. Так и говорил: «а хорошо бы назвать этот дирижабль «Причеши бровь». Аналитики смирились с их бредовостью, в угоду носителю. Ну, не так уж много он и просит, для своего уникального дара, сущие пустяки. — Направляйтесь вглубь острова, и глаза в оба: камеры с дронов — это хорошо, но лишняя предосторожность никому не помешает.

 — Да ладно, что может произойти? У них оружие и броня высочайшего класса, — отмахнулся один из тактиков.
 — Очень жаль, что основные деятели военного отдела не прибыли на корпоратив во время переноса, а с нами к черту на кулички попали вот такие бездари, — кивнул Седой на сморозившего глупость вояку.
 — Ага, — Яма с Виолой понимающе переглянулись. — Мы знаем человека, почти окруженного непробиваемой защитой, которую даже крупнокалиберная гаубица не поцарапает, однако это не мешает ему быть осмотрительным и не лезть на рожон.
 Через двадцать минут отряд достиг места артиллерийского удара — приличных размеров воронка с разбросанными взрывом элементами ландшафта. Самое интересное, что нигде нет тела твари. Крупнокалиберная тяжелая арта — это, конечно, адская штука, но аннигилировать материю до нуля не способна.

 — Говорит «Левая бровь», объект не найден, — отрапортовал глава операции.
 — Ни одной части тела? — переспросила Виолетта, кликая на экран перед собой, где появился отчет аналитиков об образцах.
 — Так точно. Даже кончика хвоста нет, мэм, — подтвердили солдаты. — И тут приличных размеров дыра в земле. Кажется, воронка от взрыва обрушила потолок подземной пещеры.
 — И куда тогда он дел… — слова Шурика вдруг прервал жуткий треск. Он пробирал до самых костей. Шум, казалось, шел отовсюду. — Какого лешего?!
 — Это береговая команда. Докладываем. Земля вдр[у]г начала трястись, баллов под восемь, может, даже больше!
 — Докладывает отдел аналитиков, быстро уходим от острова, отряд пусть тоже на лодку — и по газам! — крики Сергея и Романа раздались из динамиков почти одновременно. — Ходу!
 — Выполнять! Сворачиваем операцию! — Виола дула на обожженную горячим кофе кисть, на которую пролила половину чашки. — Что происходит?!
 — Не верю. Так не бывает… — шептал Шурик. Он смотрел не в то, что присылают аналитики, а просто в окно иллюминатора. А посмотреть было на что. Вода тряслась мелкой дрожью, будто само дно моря кипело изнутри. Из глубокой синевы поднимались отвесные зубцы скал, словно вторая стена окружающие остров, и спустя несколько минут…

 — Мы в жопе, — коротко и ясно резюмировал Седой, доставая из нагрудного кармана сигареты. Тряска прекратилась так же внезапно, как началась.
 — Это антинаучно, — добавил Сергей.
 — Ну нахер, — бормотали солдаты с палубы.
 — Что показывают сонары? — Виола взяла себя в руки, только капелька пота, прокатившаяся с шеи и теряющаяся в ложбинке грудей, выдавала её ступор.
 — Так товарищ капитан уже все сказал, — отозвался аналитический отдел. — Ситуация у нас не самая приятная, и, что совсем плохо, не самая ПОНЯТНАЯ. Как вообще появился этот барьер?!

 За радиусом в несколько километров от острова, захватывая часть моря вместе с кораблем, возвышалась каменная стена из скал. С голых отвесных стен стекала вода и разная морская мелочь, вроде небольших крабов и моллюсков, с удивлением обнаруживших, что их дом внезапно поднялся над уровнем моря. В итоге, сушу окружила каменная преграда из сотен возвышающихся каменных глыб, и при этом весьма толстая. Кроме того, в получившейся чаше то тут, то там торчали отдельные зубцы.
 — Такое артиллерией не снесешь и не протаранишь, — Ямада всматривалась в происходящее, сжимая ладонь на рукояти черного клинка. В момент опасности, она сама не заметила, как Фаталис преобразился в катану. Меч и мечница давно существовали как единое целое, взаимодействуя уже на подсознательном уровне.
 — Над поверхностью воды только верхушки, как каменные айсберги, основание намного прочнее и шире, — аналитики всматривались в данные с сонаров и подводных дронов. — Что до тех, которые стоят стеной. Небольшая лодка между ними проплывет, а вот линкор — вряд ли, тем более, наша «малышка».
 — Два вопроса, — устало в[з]дохнула Виолетта Церновна. — Как? И кто?

 — Позвольте на это ответить мне, — вдруг заработал коммуникатор командира берегового отряда, неестественно коверкая слова. Тембр отличался. Говорила женщина, с очень глубоким, очаровывающим грудным голосом.
 — Стоп, это не он говорит! Кто-то пользуется его устройством! — воскликнул Шурик. — Быстро картинку!
 — Как? — отчаянно барабанили аналитики по клавиатуре. — Связь барахлит, сигнал на дроны не проходит!
 А неизвестная собеседница спокойно продолжила. В её тоне появились нотки придыхания.
 – Спасибо, что оказали мне большую услугу, добив эту глупую ящерицу. Он и так был одной ногой за гранью, но спасибо. Простите, но отпустить так неосмотрительно сам приплывший ко мне в руки трофей я не могу. Так что, вы теперь мои, людишки, — а теперь в голосе сквозила неприкрытая похоть вперемешку с чем-то жутким. — И да, этих чудесных мальчиков, я, пожалуй, заберу прямо сейчас. Они многое мне расскажут, так ведь?

 — Что за чертовщина?! — Седой метал молнии из глаз. — «Левая бровь», доложите ситуацию! Живо!
 — Связь оборв[а]лась, — Шурик рухнул в кресло. — Я ничего не понимаю.
 — Дроны вновь под контролем, но они не находят отряд! Ребята не отвечают на позывные. Все датчики в костюмах молчат, — отрапортовал Сергей. Механические разведчики кружили над территорией, включив все светодиоды, но на земле было пусто. — Никаких следов. Как сквозь землю провалились. И кстати, мы получили результаты обследования тканей дракона. Он, как бы…
 — Ну что там, Эл, говори, — Виола массировала ноющие от нервного напряжения виски.
 — Клетки такие, будто подверглись воздействию очень мощного нейротоксина. Внутренняя мембрана и с[т]руктура словно расплавились, — тихо добавил кибернетик. — Нам такие яды просто неизвестны. По сравнению с ним, смертоносный токсин ботулизма — это безвредная пищевая добавка.
 — Остается только ждать наступления дня и уже тогда высылать поисковую команду, — вздохнула Виола. — Что-то мне подсказывает, в этот лес лучше не лезть в темноте. А пока не рассвело, пусть каждый свободный оператор возьмет по дрону. Распределите обязанности на три группы. Первая пусть патрулирует судно. Вторая — ищет береговой отряд. Ну, а третья…
 — Обследует скалы на предмет пути [о]тступления, — подхватил Шурик, за что удостоился жеста «палец вверх» от Виолы и одобрительного хмыка Седого.

***

 — Что накопали? — без приветствия спросила Виола Шурика, когда тот вошел к ней в кабинет. Прошло уже два часа, и она держалась из последних сил. Долгое недосыпание и стресс имеют одну отвратительную тенденцию: они накапливаются. Девушка ловила се[б]я на том, что, даже закрывая глаза, она не может спокойно уснуть, и надо будет пить то же лекарство, что и бедная Алиса.
 — Через скалы не проплыть, дно похоже на шипованный ёжик из камней, — кибернетик положил на ст[о]л перед ней папку с картой морского дна. — Непонятно, какая сила их подняла, но цель у неё одна.
 — Клетка, — безрадостно выдохнула Виолетта Церновна. — Тут не надо быть семи пядей во лбу. Если есть сила, способная на такое, значит, она хочет нас пленить, а не убить. Убить потом, или ещё чего страшнее. Мы серьезно влипли. А что на земле?
 — Наших ни следа, только несколько винтовок нашли, — отозвался динамик настольного компьютера голосом Седого. — Но это не самое главное, на месте обстрела…
 — Провал в пещеру, а точнее — в сеть пещер, — сказала Виола, кусая свой указательный палец и глядя в никуда. — Аналитики уже прожужжали, докуда достают беспилотники. Там многие километры подземных ходов, и, судя по тому, что на поверхности ничего нет, наш враг под землей.
 — Это не объясняет, почему не работают маячки! — Шурик сжал кулаки. Обычно холодный ко всему, что не касается разработки робота, даже кибернетик негодовал от сложившейся ситуации. — В каждом костюме был спасательный жучок, чтобы найти агента, для них несколько сот метров под землей не помеха.
 — Там не метры, Шура, — дверь открылась, впуская в кабинет донельзя взбудораженного Электроника. — КИЛОметры. На глубине эти туннели древнее, чем наша эра, я даже боюсь представить, что их вырыло. Они прочные, и уходят прямиком в тектонические пл[и]ты! Пока это теория аналитиков, но вполне возможно, что сеть соединяет несколько континентов.
 — Доооок! — протянула жалобно Виола. — Вот где он, когда так нужен! Гражданских не выпускать на палубу! Пусть сидят внутри бронированных глубоких отсеков. Все пушки держать в полной боеготовности. Пусть Лена распределит между всем самое лучшее снаряжение и припасы, даже прототипы. Я не знаю, стоит ли отправлять спасательную группу. Как бы все там не остались…

Лагерь у моря 2. Часть 43

 Страничка на фикбуке. 

Ричард. Побережье.

 Жуткая ночка сегодня выдалась. Отступать, в принципе, некуда. За спиной ледник, глубокое синее море и… всё. А спереди невысокие горы, лес и кишащее пауками ущелье. Ситуация, мягко говоря, не очень, а если честно смотреть между строк, то полная ЖОПА. Простыми глазами не многое можно увидеть, но сенсоры моей аномалии работают на всю катушку, и то, что они видят, пугает. Под землей двигаются сгустки красного тумана, сотни, они всё ближе. Так, стоп камера, постоянно использовать способность охотника тяжеловато — глаза болят. Хоть сейчас моя энергия бьет через край, подстегнутая жертвой дракона, она не полностью компенсирует такую банальную вещь, как усталость. Марш-бросок через подземку оказался выматывающим, даже Юля, самая выносливая из нас, тяжело дышит, раздраженно подергивая хвостом. Просто так нам отсюда не уйти. Лодку бы, на худой конец, да и плот сгодится. Источниками света остались только фонари, если на небе и есть луна, то через тучи она не пробивается.

 — Вот и мои сородичи заскочили на огонек, — печально произнесла Хоро, закашлявшись. Остальные девочки кучковались тесной стайкой, ночь выдалась прохладной, а эманации Ледника — так и вовсе пробирали до костей. Холодное дыхание льда резко контрастировало с теплым морским бризом, в зависимости от того, откуда подует ветер, мы то стучали зубами, то грелись временной оттепелью. — Когда-то — благородные волки, а теперь — просто рабы, ведомые инстинктами. Больно смотреть.

 — Вот только волков тут и не хватало! Прости, Хоро. Бежать и так некуда, а от быстроногих хищников — и подавно, — Саша прижала ушки к голове, шерстка на кошачьем хвостике встала дыбом. И было отчего. Из лесу легкой трусцой выбегали крупные волчары, не спеша ступать на пляж, они сновали между деревьями, нюхая воздух и изредка подвывая. Всё больше и больше, больше и больше. Уже почти с полсотни облезлых голов. Что примечательно, даже отсюда видны полностью белые глаза, бельмо, без единого намека на зрачки.

 — Выглядят не ахти, — прокомментировал я, изучая противника. Волки как волки, только тощие, все ребра видно, думал я, пока вновь не переключился на зрение охотника. Вот тут-то ждал сюрприз. Красный искрящийся туман, с вкраплениями грязно-серого, совсем как у Ехидны, и, что самое интересное, от каждой особи тянется небольшой жгут. Едва заметная нить энергии уходила глубоко в лес. Отсюда даже мне не разглядеть, где именно она заканчивается. Теперь понятно, почему на поверхности правят бал мутанты. Большая часть из них — марионетки Ехидны. Кто же наш враг, раз, накачивая живое существо частью своей энергии, она обретает над ними власть?

 — Подумаешь, волки. Всего лишь пятьдесят. А у нас из оружия в руках только дротики, — Славяна побледнела. Девушка села прямо на холодный песок, глядя вверх, в темное небо. С туч срывалось всё больше крупных капель, угрожая перерасти из легкого моросящего дождика в очередной ливень. — Тут и пулемет не помог бы. Ох, никогда не думала, что закончу так нелепо. В чужом мире. Хотелось дожить до глубокой старости, сидеть возле камина, в окружении любящих внуков, пирожки печь, да соленья крутить.

 — Если бы нам угрожала только эта мелочь… Всё куда хуже. На опушке просто звери, опасаться стоит того, кто ЗА ними. Прячется в глубокой чаще, — Хоро принюхивалась, шмыгая носом. Мы как раз находились с подветренной стороны, так что волчица чуяла врага, а он нас пока нет. — Там такой же, как я. Древний волк. Мужчины нашего рода проще поддавались влиянию врага, вот она ими и управляет. Он там, я чую. Огромный, побольше меня в истинном обличье будет. Запах сородичей мы ни с чем не спутаем. Измененные чуждым сознанием братья, которых уже не спасти. Будь я не в таком плачевном состоянии, то встала бы против него во весь рост…, а пока не факт, у кого клыки окажутся острее. Если и дам бой, то, с большой вероятностью, для меня он станет последним.

 — Отставить панику! — сказал я, наблюдая, как сжимаются кулаки Хоро. Волевая дамочка, не привыкла она мириться с собственной слабостью. Готов поспорить, это её нынешнее состояние бесит волчицу куда больше, чем вражеская западня. Что до меня, то я лапки кверху поднимать не собираюсь. Если попробовать рвануть на всех парах по пляжу? Нет. Норы пауков везде, просто так не отпустят, да и девочки уже на пределе. Зуб даю, блохастые не случайно показались именно сейчас. Ехидна собирает свои марионетки, чтобы поиграть с нами. Отрезает все пути к отступлению, но не спешит нападать. Целенаправленная охота. Даже не так — облава! Нас ведут, как добычу на убой! Бесит. — Саш. Ты как-то в бункере обмолвилась, что, имея на руках приличный источник энергии, можешь открыть портал, так?

 — Ну да. Порталы требуют плату, — пробормотала испуганная, продрогшая от холода ника, прижимаясь к груди Слави и повесив ушки. Завидую, однако. Я бы тоже сейчас не отказался забраться к Юле под бок. — - Только где нам её до ста… Офигеть!

 Нека удивленно смотрела на появившийся в моей ладони камень душ. Чтобы переключиться на способности Бегунка, ушло всего пару мгновений. Подозреваю, что это заслуга моря адреналина, плещущегося в крови. Раньше на изменение уходило несколько минут, но человек такая сволочь, что в критической ситуации горы свернет, и даже не заметит этого. Обычно требовалось четко представить саму способность, настроиться, вспомнить ощущение при контакте с носителем, а тут бац! — и получите, распишитесь. Инвентарь очень удобная штука, хоть до сих пор и не верится, что я такое могу. Волшебство, по-другому и не скажешь.

 — Ай-ай! Ай! — пискнула девочка, попытавшись коснуться камня. Подарок дракона просто обжег её, оставив на ладони красный волдырь. Странно. А я легко держу, причем голыми руками. Может, меня не жжет потому, что я не пытаюсь его использовать?
 — Осторожнее надо быть с такими вещами, — Юля взяла Сашу за запястье и потянула руку к себе, начав вылизывать место ожога. Бедная пострадавшая ника залилась густым румянцем, пробормотав тихое «спасибо».
 — Не потяну. Весовые категории не те, — с сожалением вздохнула Александра. — Слишком сильный у тебя камешек, где только достал… Даже если открою портал с его помощью, то проход выбросит нас мало того неизвестно где, так ещё и…
 — Так ещё что? — нервно встряла в разговор Хоро, не сводя глаз с опушки. Верхняя губа волчицы периодически дергалась, обнажая клыки. С деревьев в глубине леса вспорхнула стая птиц, будто кто-то потревожил их, задев ствол. Точно. Здоровенная полусухая ель только что пошатнулась. Там что, слон? У меня очень нехорошее предчувствие.
 — Выбросить нас может по частям. Нестабильные порталы спокойно отправят одну руку в одно место, ногу в другое, продолжать? — нервно икнула нека, боясь даже коснуться камешка. Ладно, уберем его обратно в инвентарь. Забавно наблюдать, как он тает в воздухе, а ещё забавнее видеть широко раскрытые от удивления глаза девочек. Эх, выбраться бы из этой передряги живыми…

 — Противогазы держим под рукой, — Славяна демонстративно коснулась висящей на поясе маски. — Если полезут мелкие пауки, нас снова отравит газом.

***

 Ехидна показалась истинно по-королевски, с апломбом и спецэффектами. Сука. Я начинаю ненавидеть её сильнее, стоит только бросить взгляд на эту надменную рожу. Из-под земли вылез огромный паук, на спине которого спокойно сидела стройная повелительница монстров. Кокон из паутины, сотканный наподобие балдахина, защищал её от дождя. За ними, внутри проема, копошились твари помельче, пока что не высовываясь наружу, но угрожающе щелкая жвалами. Надеюсь, иммунитет к свету есть только у некоторых, иначе дело совсем швах.

 –Ричард, Ричард, — девушка пропела моё имя, что ни говори, а голос у неё чертовски соблазнительный. Мурашки по спине пробежали, и не только по спине. Однако я прекрасно помню, что случилось с порабощенными ей людьми… — Не стоит убегать. Я не желаю тебе зла. Просто такой уж родилась, жуткой собственницей. Если мне что-то нравится, я это беру, если нет — уничтожаю. Всё просто. Так что будь паинькой, иди ко мне.
 — Ага, уже бегу и спотыкаюсь. Я так похож на идиота?! Хочешь, чтобы я добровольно прыгнул к тебе в пасть? — последнее это «иди ко мне», прозвучало так эротично, что… Ах. Выбрось из головы эти мысли, Ричард! Она, блядь, демон! Ноги дрожали, и, не надену я маску, то списал бы это на паучий яд. Девочки испуганно стояли за моей спиной, ну, разве что, кроме Хоро. Волчица не собиралась попадать в плен второй раз, и, оскалив клыки, смотрела на нашу преследовательницу с пылающим гневом. Судя по тому, что больше никто не реагировал, враг направил всё своё давление на меня. В голове плыло, инстинкты требовали пойти и пасть к ногам обольстительницы. Я — это я, я — это я! Твердить три слова словно мантру. Не поддаваться. Как бы сильно не хотелось. У меня уже есть та, кого я люблю. — Не верю я вам, женщина. Может, оставите нас в покое?

 –Как глупо. Взять, — она щелкнула пальцами, и все волки дружно бросились на нас. Лавина голодных хищников, вывалив языки с капающей изо рта слюной, галопом бежала по песку. Пустые глаза только добавляли жути, но адреналин в крови просто зашкаливал. Ни холода, ни страха. Сердце бешеным ритмом разгоняет кровь, запуская механизм выживания, однажды поднявший людей на вершину пищевой пирамиды. Дать себя сожрать? Щас!
 Кукулькан мог вызывать землетрясения и тайфуны, пусть его сила мне не полностью доступна, но…
 — Убирайтесь! — Я хлопнул в ладони, и резкий порыв ветра ударил вперед. Воздух рванул со скоростью звука, распространяясь полусферой, так, чтобы не задеть тех, кто за моей спиной. Песок разогнало до такой степени, что его струи вперемешку с порывами буквально резали волков на части, отбрасывая их тела изломанными куклами. Сила била ключом, но поддаваться азарту не стоит. Тренеры выбили их меня эту дурь ещё во время освоения азов рукопашного боя. Всегда думай, что враг сильнее.
 Сзади поднималась на ноги Саша, стряхивая с нежных ушек песок. Миниатюрную нику не задело, но опрокинуло отдачей, так же как и Славю. Падение оказалось не самым приятным. С запястья кошечки на песок падали темные капли крови. Один из камней в песке оказался слишком острым. На своих двоих держались я, Хоро, Юля, и… Ехидну что, вообще не задело?! Хочется крыть всё вокруг трехэтажным матом.

 — Отлично. Просто отлично, — эта гадина даже похлопала мне, своими хрупкими ладонями. Лапы паука, служившего ей ездовым, увязли в землю наполовину, однако он устоял, ценой двух вытекших глаз, сочащиеся лимфой ран и оторванного жвала. С самой же девушки сыпался песок, но никаких повреждений видно не было. — Эти игрушки куда крепче, чем все остальные, но ты и их ломаешь! Посмотри, что стало с половиной моих щеночков! Я тут подумала, раз не понимаешь по-хорошему, то стоит ударить как следует. Не по тебе, ты мне очень нужен. Ричард, хватит сопротивляться, я чувствую твоё сердце, и оно хочет меня. Впусти в себя наслаждение, глупый человек. Ты и понятия не имеешь, от чего отказываешься.

 Своей атакой я не так уж и много добился. Ветер отбросил врагов обратно к кромке леса, ломая с одинаковой силой как хребты псин, так и стволы ближайших к пляжу деревьев, но убил не всех. Оставшиеся в живых волки словно обезумели. С кровавой пеной изо рта, израненные, истекающие кровью, они шли вперед, кто не мог идти, ползти, подволакивая перебитые моей атакой лапы. И тут раздался вой. Нет, не так. ВОЙ! Хоро, запрокинув голову, вырывала из души древний, как мир, клич. Даже я, понимая, что сейчас сильнее истощенной пленом волчицы, испугался. Память предков, что заставляет человека до сих пор бояться темноты и рева хищников, память крови кричала: здесь Зверь! И враги замерли, не в силах напасть на могучего сородича. Странно, кстати, на вид просто молодая девушка, с волчьими ушками и хвостом, но аура (я всё же решил называть туман, который вижу глазами Кукулькана, аурой, а что это ещё?), она просто огромна. Почти как у дракона!

 — О, мы это уже проходили, — усмехнулась белобрысая, спрыгивая на землю с умирающего паука (надо будет взять на заметку: ветер — довольно смертоносное оружие в сочетании с мелким песком). — Ты им больше не хозяйка!

 Враг оскалился. Сфотографируй я сейчас эту девушку, то за подобные кадры японцы отвалили бы целое состояние. Кукольное личико, без единого изъяна, исказила гримаса злорадного торжества. До безумия красивая тварь, но такая же смертоносная. В носу до сих пор стоит запах крови из подземелий. Всё же Ехидну основательно выводит из себя попытка перехватить хоть крупицу власти из её цепких лап. Запомним и это. Силой её не победить, значит, надо выяснить, если ли у чудовища слабое место. Из чащи раздалось утробное рычание и потянулись невидимые нити к выжившим животным. Нападение возобновилось, только в этот раз звери бежали к девочкам, полностью игнорируя меня! Единственное, что я успел, это прикончить несколько атакующих водяными пулями. Дождевые капли, не долетая до земли, собирались на кончиках пальцев, а затем, с резким взмахом руки, летели вперед, подобно пуле, и с такой же пробивающей силой! Обиженно заскулив, три особи упали, с множеством кровоточащих ран. Попадая в тело со скорость звука, водяная пуля разрывала плоть не хуже металлических. Вот только, второй залп мне сделать не дали.

 –Ты никуда не пойдешь, — услышал я над самым ухом. Зря отвернулся на целую секунду! Главный враг совсем не волки! Она уже стояла прямо возле меня. Годами тренированное тело отреагировало даже раньше, чем я понял что делаю. Удар ногой по коленной чашечке, и добивающий в шею, вот только мне показалось, что руки коснулись железа, а не плоти. Белая кожа Ехидны оказалась крепче закаленной стали. – Стой на месте и смотри, что бывает с непослушными игрушками!

 — Отстань от него! — Юля попробовала прийти на помощь, но пальцы Ехидны крепко сжались на моём горле. Шею словно обмотали арматурой, смертельная схватка. Сколько силы у этой твари?! Два красных глаза сейчас находились прямо напротив меня. Ни белков, ни радужки. Озера крови завораживали, а чужая воля пыталась проломить моё сознание.
 — Ещё шаг, кошка драная, ещё шаг, и я разорву ему горло! — довольно зажмурившись, прошипела альбинос. Способности не слушались меня. Силы уходили в никуда, как будто их выпивали. Почему «как будто»? Я видел, как часть моей энергии впитывается через руку девушки, поступая прямо в её тело. — Тем более, вам тоже будет с кем поиграть. Выходи, мой послушный пёсик.

 До чего же театрально она себя ведет, словно играет во второсортной пьесе. Манеры, мимика, жесты. Ехидна весьма самовлюбленная, и очень любит играть с жертвами, как кошка с мышкой. Запомнить! Осознавать, как именно враг контролирует свои пешки, и не иметь ни малейшей возможности ей помешать, очень неприятно. С помощью зрения охотника я точно видел импульс, который она послала в лес. Легкий поток грязно-серой сущности ушел в рощу, и вот уже из укрытия медленно выползает огромный волк. Гипертрофированный торс и мощные передние лапищи, черная шерсть, оскаленная пасть, в которой спокойно поместится корова, но самыми страшными оказались глаза. Два мутных от бельма, слепых, и один зрячий, на лбу. Третий глаз неотрывно смотрел на Хоро, постепенно наливаясь кровью. Монстр повалил дерево, просто протискиваясь на опушку. Волк размером с грузовик. Черт! Сердце колотится, как птица в клетке. От пальцев Ехидны по горлу растекается жар, словно температура при болезни. Противная слабость и головокружение… Я — ЭТО Я! Умру, но твоим не стану! Вспышка — и вокруг моего кулака крутится воздушный вихрь. Удар! Отдача оставила несколько порезов на руке, а впившийся в скулу девушки кулак, она просто проигнорировала. Даже не пошатнулась! Кажется, я сломал костяшки…

 — Не дергайся, — облизнула она мою кровь, оставшуюся на щеке после удара. Раздвоенный белый язык с аппетитом смахнул капли, и как только Ехидна их проглотила, её брови поползли вверх. — Ты… да ладно?! Этот вкус… ты был ТАМ?! Точно был! Мне сегодня крупно повезло. Знаешь, пожалуй, больше ничего и не нужно. Только ТЫ! Один.
 Не понимаю, о чем она… стоп. Нет!
 — Лишних — убить! — Нетерпеливо бросила она, даже не моргнув, когда выстрел Слави отрикошетил от белоснежного бедра. Дротик с транквилизатором исправно попал в цель, но стальная игла, обиженно звякнув, с лязгом сложилась пополам, не способная пробить странный покров врага. Ехидна забыла обо всех, пристально вглядываясь в моё лицо, так, будто держит в руках выигрышный лотерейный билет на круглую сумму.
 Волки, тем временем, неотвратимо бежали вперед. Двух успела вырубить блондинка, а потом…

 — Прости. Не сохранишь это для меня? — Хоро передала Саше какой-то небольшой холщовый мешочек, хранившийся у неё в нагрудном кармане. А затем… — Пока это зерно целое, у меня есть шанс. Спасибо что вызволили.
 — Что ты… — Хотела было спросить Славя, но не успела.
 — Плата принята, — Волчица взяла ладонь Саши, и наклонившись, словно целуя, выпила вытекающую из раны кровь. Тело Хоро мелко затряслось, она повернулась лицом к гиганту. На лице смешанные чувства: жалость, отвращение, злость. — - Спасти собрата я не смогу, но хотя бы успокою дитя северного леса. Пусть даже это будет последней моей охотой!

 Превращение Хоро нельзя назвать красивым. Оно было… мгновенным! Вот. Подходящее слово. Секунда — и в воздухе тихо кружат клочки изорванной ткани. На место, где стояла наша спутница, сейчас пригнувшись к земле, рычала огромная рыжая волчица. Дождь шел сильнее, стекая с меха ручейками. Такими темпами мы все продрогнем от дыхания ледника. Размерами она уступала монстру из леса, но, в отличие от безумного оружия Ехидны, в её взгляде была осознанность, а затем… она вообще заговорила. Видимо, голосовые связки у неё устроены не как у простых зверей. — Убегайте, пока она занята. Волков беру на себя.
 — Мы не можем его бросить! — Хором закричали Славя и Саша, пока Юля лихорадочно кусая губы, смотрела на меня.
 — Слушать… кха… слушайте её. Уходите! — кое-как прохрипел я, чувствуя, как хватка немного ослабевает, позволяя сделать пару вздохов. Пока все нападающие заняты волчицей, у остальных есть шанс. Нет смысла меня спасать, если даже сила Кукулькана не берет эту гадину. — Что ты делаешь?!

 –Играю, конечно же. Разве не видно? — усмехнулась альбинос, делая вид, что вопрос задан донельзя дурацкий. Она посмотрела на свои руки и, прямо на моих глазах белоснежный ноготь на указательном пальце вытянулся, став напоминать лезвие. Вот и всё. Прощай, жестокий мир, за последний месяц ты подарил мне больше эмоций и радости, чем двадцать лет моей никчемной одинокой жизни. — Уберем пока это, только мешает.
 Коготь вспорол костюм (который, если верить Искре, не каждая пуля пробьет), так, будто он был из обыкновенной бумаги. Кончик острого хитина медленно прошелся от шеи к животу, одновременно с одеждой царапая кожу. Боли почти не было, страх за девочек и какое-то непонятное чувство в груди, затмили банальные болевые сигналы. Ехидна не сдавалась. В голове уже не просто звенело, а бил настоящий набат. Ментальные способности монстра поражали.

 Я отвел взгляд, разрывая зрительный контакт, только чтобы увидеть, как два чудовищных волка сцепились друг с другом не на жизнь, а насмерть. По песку катались мохнатые тела и беспощадно рвали противника клыками. Клочья шерсти летели вперемешку с каплями крови. Мелкие волки (мелкие по сравнению с вожаком, так это эти твари почти с сенбернара!), поджав хвосты, бросились в лес. Превращение временно вернуло Волчице силы, и одно только её присутствие обратило их в бегство. От того, кто выйдет победителем в схватке, сейчас зависит жизнь девочек. Стоит исчезнуть влиянию Хоро, как вся эта орава вернется, и бросится на них. Черт! Черт! Черт! Что же делать?! Раз за разом я пытался использовать способности, но ничего не получалось, будто их и не было. Даже зрение охотника пропало. Невозможность видеть токи энергии основательно затрудняли оценку ситуации. Хотя какая оценка, меня тут то ли убивают, то ли насилуют!

 — Никто так долго не мог противиться, — очень удивилась девушка, ослабляя хватку на горле, только чтобы повернуть меня к себе. Тонкая ладонь удерживала подбородок, не давая отвести взгляд. От неё сладко пахло чем-то приторным. — Обожаю ломать людей с сильной волей. Это как угадывать загадки. Искать слабости, страхи, подбирать ключик за ключиком к замку разума, пока он не поддастся. Страхом и силой тебя не покорить. А если так?

 Контуры тела Ехидны поплыли. Оборотень на оборотне, блин! Если вспомнить туман, который у неё имел форму грязно-серого облака, то я очень не хочу видеть гадину в истинном облике. Белоснежная кожа превратилась в кипящий воск, меняя очертания прямо на глазах. На голове демоницы появились два нароста, плавно превращаясь в кошачьи ушки, за спиной замаячил длинный хвост. Она скопировала облик Юли, полностью. Но только форму. Глаза остались красными, кожа белой, шерсть и волосы напоминали скорее шелковую паутину.

 — Тебе же такое нравится, да? Глупая кошка никогда не сможет отдаться тебе полностью, рано или поздно ей наскучит. Кошки, знаешь ли, гуляют сами по себе, а я… Буду любить тебя вечно. Сделаю частью себя, — она без всякого перехода сорвала противогаз и впилась в мои губы. Тело будто парализовало, когда длинный язык бесцеремонно проник внутрь. Она наслаждалась этим! Ехидна возбужденно дышала, изучая руками моё тело. В голове становится пусто… А почему нет? Прямо здесь и сейчас… Мои руки, всё как в тумане, ладони нащупали спину девушки, обхватывая сначала талию, а потом гладкие бедра. Холодная кожа Ехидны касалась обнаженной груди, костюм она с меня сбросила, оставив под проливным дождем. На ощупь мягкая, но ведь она не пробиваема. Думать… не хочется… Сопротивляться… я должен… сопротив… Как приятно. Не надо бояться, или страдать. Осталось только одно чувство, остальные размылись, они несущественны. Жажда близости к НЕЙ. Рука тянется к поясу, и зачем я так долго сдерживался? Ехидна же сразу сказала, что…

 Толчок. Тонкий вскрик. ВСПЫШКА! Перед глазами пронесся калейдоскоп видений. Или даже воспоминаний, если верить нахлынувшему чувству дежавю. Портал. Падение. Нож в руке. Бесконечная мощь, что старается тебя растворить. Вечность, полная сияющих звезд. Ощущение единства со всем, что только тебя окружает и одновременно пустоты. Осознаешь, насколько до этого был наивен. Я стоял в космосе, чувствуя, как миллионы терабайт информации проносятся через сознание, угрожая унести его бушующим потоком. Человек, по сравнению с ЭТИМ, такой незначительный. Вдалеке клубятся туманности галактик. Ласка. И… теплая рука, сжимающая мою ладонь. Она не дает вечности забрать одинокого стоящего в ней наглеца. Тепло. Очень знакомое, доброе тепло…

***

 — Ричард! Ричард! Вставай давай! — по моим щекам хлестануло, ещё раз, и ещё. Обжигающие пощечины привели в чувство, прервав очень уж реальный сон.
 — Что произошло? — кряхтя, открываю глаза, в которые тут же попадает капля. Я на спине? Когда только успел упасть? Открываю пересохший рот, в который капля по капле льется дождевая влага. Голова сейчас лопнет от боли.
 — Юля отбросила её! — с восхищением сказала Славя, помогая мне подняться на ноги. Саша держала под руку Юлю, баюкающую правую ногу. Перелома не видно, но представляю, каково ей было. — Только эта тварь потянулась к тебе, как она её прямо как в фильмах — ногой в челюсть! Надо уходить, пока она…

 — Это уже переходит все границы, — послышался разъярённый голос врага. Ехидна поднималась на ноги. Не знаю, насколько сильным был удар у моей неки, но на десяток метров она монстра отбросила. А видимых повреждений на ней снова ноль. Альбинос приняла прежний облик, широко расставила руки и закричала: — Не смей отнимать моё!

 — Он не твой! — оскалилась в ответ чудо-девочка, и на душе стало теплее. Даже сейчас, когда я не верю, что мы выберемся отсюда живыми, мне хорошо с ней. Все эти дни — в ущелье, в бункере, в тени скал. Ради этих дней с любимой кошкой, стоило попасть сюда. — Он мой! Мой и только мой! Убирайся туда, откуда выползла!
 — Да! — поддержал я, чувствуя как силы возвращаются, а в голове проясняется. Юля сказала, что я принадлежу ей, причем с таким сердитым выражением лица… Приятно. Так, нельзя Ехидне снова меня коснуться, ещё одна монетка в копилку знаний о противнике. Поймает — ты труп.
 — Уходим пока есть ша… — Славя уже делала шаг в сторону леса, где Хоро основательно расчистила путь. Стая исчезла, остались только два гиганта, ещё продолжавшие грызться, но лучше уж туда. Как вдруг, блондинка осеклась и зашаталась. Медленно повернувшись, она смотрела на нас пустым взглядом. В обычно ясных голубых глазах, не было прежнего блеска, их подернула мутная пелена. На лице ноль эмоций, только губы шепчут. — Не могу, пошевели… помогите… я ничего не…

 –Глупая девчонка! — Ехидна злорадно оскалилась, демонстрируя частокол заострившихся зубов, становясь выше ростом и больше в целом. Энергия за её спиной странно пульсировала, будто там скрыт какой-то источник силы. — Твой разум не подвластен мне, похвальная воля, а вот тело парализовать — вполне. Люди. Жалкие твари. Даже ваша нервная система несовершенна!
 — Отпусти Славю! — Саша выхватила у блондинки пистолет, выпуская в чудовище дротики, но, как и раньше, они просто не пробивали её кожу, а если и пробьют, не факт, что подействует. Маленькая нека дрожала от злости и беспомощности. Её подруге грозила опасность, а она ничего, НИЧЕГО не могла сделать!

 — Вы все принадлежите мне! Глупые, беспомощные животные! Вся ваша поганая раса, тысячелетиями беспечно населявшая поверхность! Вы мои! Скот! Рабы! — Она гневно выплевывала слова, тело Ехидны корежило в судорогах, слышно было, как трещат её кости и кипит плоть. Но страшнее всего была аура, она наливалась потусторонней силой. Пересыщенное облако грязного тумана, видимое глазами аномалии, не предвещало ничего хорошего. — Я — хозяйка Земли! Я перессорила ваших тупых предводителей, заставив развязать войну, в которой этот жалкий мир и сгорел дотла. Я двести лет перестраивала его, как МНЕ угодно! Взяв в руки власть, которой не решались касаться даже боги! И теперь кучка облезлых животных смеет вытаскивать лакомство прямо у меня изо рта?!

 — Ой-ёй, — нахмурилась Юля. Шерстка на её прямом от страха хвосте, как и на хвостике Александры, стояла дыбом, а сам он напоминал мохнатую трубу. — Кажется, ей надоело играться.

 — В моих силах остановить сердце этой девочки, одной только мыслью! — Ехидна окуталась в паутину, всё, что ниже пояса, находилось в непроницаемом, постоянно двигающемся коконе нехилых размеров. Она возвышалась над нами на три метра, красные глаза горели, и это не фигура речи, они светились! — Ты! Подойди сюда, иначе она умрет. Или хочешь проверить, серьезна ли я на этот раз?
 — Нет. Стой! Иду. Только отпусти её, — я кивнул застывшей в ужасе Саше, остановил шагнувшую следом Юлю, шепнув, чтобы не мешала. — Не убивай моего друга, забери мою жизнь, раз уж положила на неё глаз, а их отпусти.
 — Торговаться вздумал?! А давай. В мире ещё много самок, а ты, скажу по секрету, весьма ценный ресурс. В прошлый раз, я не смогла поглотить тебе подобного, но сейчас…— Девушка-альбинос усмехнулась, она, совсем как человек, пыталась обуздать кипящие эмоции, но алчный взгляд выдавал её с потрохами. Сейчас, во всяком случае, хоть слюной не брызжет. Может и не прикончит сразу. И что это, черт побери, за источник энергии в коконе? От неё к блондинке, тянулся жгут невидимой энергии, такой же, как ко всем нам. Гадина не оставляет попыток подавить волю противника. Просто капитан оказалась самой уязвимой в этом плане. Шаг, ещё один. Ноги вязнут в мокром песке.

 Сейчас или никогда. Враг передо мной, а под землей ещё целая армия пауков, это если учесть, что Хоро справится с трехглазым волком (что вызывает сомнения: вой и рыки всё ещё раздаются в лесу, два зверя устроили такую бойню, что деревья падают). Пан или пропал! Скопировать способность врага не получалось. Искра говорила, что важно понимание работы аномалии, а что лежит в природе этой злобной суки, я без понятия. Да и, скопируй я тупо неизвестные возможности, использовать на всю катушку сразу не смогу. Так почему бы не достать из рукава старый козырь? Доставшийся ещё от Кукулькана и дополненный памятью дракона.
 — Вот он я. Весь твой, делай что хочешь, — стоять напротив неё — сущее испытание. Из приоткрытого рта Ехидны снова капали слюнки, она возбужденно дышала, соски на обнаженной груди стояли торчком. Пи-пеец я тут детали подмечаю! Завтра, если живым останусь, обязательно проверю, не поседел ли за эту ночь. И, когда руки девушки почти коснулись меня…

 В зажатом за спиной кулаке рассыпается прахом подарок дракона, передавая мне всю накопленную мощь, в груди клокочет огонь. Энергия отвратительная, совсем не похоже на то чувство, что рождал искрящийся туман. Дракон говорил, что это суть слуг Ехидны. Мерзкое чувство, будто выпил залпом литр отвратительного протухшего пойла. Однако энергия есть энергия, аномалия перерабатывает её в собственную силу. ВЫДОХ! Я чуть было сам не сгорел, когда из моего рта вырвался поток синего пламени. Он не просто горел, а ревел, рвал, выжигал насмерть.
 Напор раскаленной силы, сравнимый разве что с гигантской газовой сваркой, ударил по врагу, попутно окутывая паром всё вокруг. Температура зашкаливала, плавила даже песок! Ехидна не успела уклониться, да и в коконе этом особо не побегаешь. Запах горелого мяса и крик боли стали самой приятной наградой. Сила переполняла, я боялся, что сейчас взорвусь, забрав с собой в Вальхаллу весь пляж. Треск сгорающей заживо твари долго не стихал. Через пару минут, от врага остался только обугленный кокон.

 — Ты сделал это? — неуверенно спросила Саша, переводя взгляд с упавшей, но живой (если судить по золотым искрам ауры) Слави, на останки Ехидны. — Славя! Славя, ответь! Ты можешь подняться?
 — Вам надо бежать к пляжу, сейчас тут будет жарко, — задыхаясь, попросил я девочек, в первую очередь Юлю, которая всё рвалась ко мне. А эта способность опасна. Кокон Ехидны всё ещё светился энергией. Она жива, а значит, каждая минута на счету. Мобильность! Нельзя дать врагу перехватить инициативу! Ветер за спиной сформировался в крылья, шесть вихрей, которые отталкивали от себя капли дождя. — Мы все промокли, устали, и до сих пор находимся в смертельной опасности. Я попробу… нет! Я точно придумаю, как от неё избавиться! Помогите Хоро, а затем уходите!
 — Не глупи, бежим вместе! — Юля продрогла, и, насколько я помню, нека терпеть не может холодную воду. Хвостик дрожал, впервые за сколько себя помню, она выглядит напуганной. — Её не смог Док убить, а он… неважно сейчас! Брось это, поглотить её, как ты делал с животными, не выйдет. Попробуешь — и сущность Ехидны разрушит тебя.

 –Знаешь, это довольно невежливо. Сначала отдаться даме, а потом так поступить, — из глубин кокона раздался чарующий женский голос. Ласковый, очень мелодичный, спой она любую, даже самую обычную песню, то мигом заворожила бы даже очень капризную публику. Покров трескается, осыпаясь на песок. Те части паутины, что всё ещё тлели, несмотря на проливной дождь, красиво оседали в воздухе, оставляя дымный след. Перед нами стояло существо, ужасающее и невыразимо прекрасное одновременно. Большое паучье тело, покрытое белоснежным, будто изваянным из мрамора хитином, а вместо передней части, начиналась тонкая талия девушки альбиноса. Красивая грудь, гладкая кожа, длинные белые волосы… и всё это на восьмилапом монстре. Эдакий паучий кентавр, верхняя половина которого, красивая женщина, а нижняя смертоносный паук. На спине брюшка, осталась паутина, закрывающая ещё что-то. Фон от неё сейчас шел такой, что волосы дыбом становились.
 — Уходите! Вы будете только мешать! — я взмыл вверх со скоростью пушечного снаряда. Сразу шесть крыльев давали просто невероятную подъемную силу, на месте где я стоял мгновение назад, реактивная отдача оставила небольшую воронку. Сейчас я чувствовал каждый камешек, каждую падающую с небес дождевую каплю.

 — Полет тебя не спасет, глупенький,— Раздался шепот прямо в голове. Ехидна смотрела на меня с такой искренней любовью, что пришла пора усомниться в своей адекватности. Её взгляд светился, красные глаза мерцали, а губы улыбались. Без издевки, злорадства, или фальши. — Ты прекрасен, и обязательно будешь моим. Спускайся, иначе твоим подругам не поздоровится. Не забывай, я чувствую эмоции людей, бросить их такой человек, как ты, не сможет физически. Бежать им некуда.

 — Сейчас, спускаюсь. Уже беру разгон. — И я нисколько не врал! Концентрируя в себе энергию, я штопором устремился вниз. Искра однажды сказала, что недостаток моей мимикрии (неполное копирование оригинала) можно компенсировать бОльшим количеством вкладываемой в аномалию энергии. В камне её было более чем достаточно. Сейчас я могу не только синхронизироваться со стихиями, но так же… В штанах сзади стало тесно, когда у меня мгновенно вырос кошачий хвост, а на голове появились пушистые ушки. Блин. Чувствовать сразу две пары ушей, и торчащий из копчика хвост, как-то очень странно. АХАХАХА! Странно. Я в небе, использую силы сразу двух аномалий, а внизу древняя тварь, что однажды уничтожила мир, пытается съесть двух кошкодевочек, красивую блондинку-альтруистку и одну антропоморфную волчицу-оборотня. Странно?! Да, черт побери! Странно! Вперед, Ричард! Пришла пора показать этой суке, что нельзя недооценивать людей!

Дубликат, приквел.

Глава 1 здесь: http://vn.reactor.cc/post/3329375

Глава 2

Реверс

Реверс

Пятнадцать циклов от отъезда Ульяны или семь месяцев по ее счету.
Как всегда я посыпаюсь за четверть часа до поезда и, как всегда в начале нового цикла, настраиваю свой внутренний календарь. Почему я не могу забыть? Шестнадцать циклов назад считал — сколько мне осталось, а сейчас утро начинаю с подсчета — сколько времени прошло. Может стоило на письмо ответить? Была бы ни к чему не обязывающая переписка, у девушки был бы экзотический друг, о котором она бы потом рассказала внучке. Глупо. Глупо, бессмысленно и бесполезно. Ну что, пора вставать? Тем более — шеф со статьей торопит. С утра поработаю, а потом свалю куда-нибудь на реку, к старому корпусу или на озеро. Или не ходить к старому корпусу? Там Виолетта последнее время попадаться стала. Не хочу с ней пересекаться, но интересно — что она там делает? «Оборотня» ловит? Слухи об оборотне даже до меня дошли, оборотень, это, конечно, бред. А может это мой товарищ по несчастью? Проснулся, осознал себя, каким-то чудом избежал выключателя, добрался до Шлюза, а что делать дальше не знает? Нет, бывший пионер так себя бы не повел. Не стал бы он прятаться, он бы с радостной улыбкой на лице промаршировал бы прямо сквозь западные ворота. Тут бы его и сцапали. Так что слухи, слухи, слухи… Развлечений тут особых нет, вот местножители себя страшилками и развлекают.
Вот уже и шум поезда слышен. Гудок? Кто-то приехал? В такую рань? Кто? Шеф в лазарете, зам его куда-то в узлы собирался, так что сейчас командировку оформляет. Может почту привезли? Ну тогда пакет скинут на платформе, а я потом подберу. Бр-р-р. До чего вода по утрам холодная.
Кто-то идет: лихорадочно натягиваю шорты. Стук в дверь незнакомый.
— Иду!
Господи!!!
— Сёмка! Задушишь же! И поставь меня на место!
Рыжик, с большой сумкой, кажется той самой, с какой она приезжала на практику десять циклов назад.
— Погодите обниматься, гражданин! Ребра мне еще пригодятся.
Ульяна демонстративно ощупывает свои бока.
— Улька, ты откуда взялась?
— На твою голову? Каникулы у меня. А я устроилась на четверть ставки лаборантом в ваш институт, спасибо бабуле. Так что теперь мне еще и деньги платить будут за то что мы видимся. Целую тридцатку. А сейчас — одевайся.
Из сумки летят джинсы и клетчатая рубаха, черные носки и кроссовки.
— Вроде твой размер. Попробуй только скажи, что не подошло. Я по всей общаге ходила и побиралась. И давай быстрее, а то опоздаем!
А я смотрю и не верю своим глазам. Может у меня внезапно активная фаза закончилась, а это просто бред отключающегося мозга? Бедный шеф, не видать ему статьи.
— Рыжая, ты что творишь?
— Молчи и делай что говорят. И не тормози, а то сама тебя одевать стану. Маленького Сёму. Сюрприз я тебе приготовила.
Послушаться? Послушаюсь, хотя, вообще-то, мне гражданскую одежду носить нельзя. Глупый запрет, все равно у меня кроме пионерской формы нет ничего, но он существует. А пока я, уйдя в комнату, переодеваюсь, Ульяна из кухни ругает меня.
— Гад ты Сёмка. Мог бы и ответить на письмо. Знаешь, как я переживала? Хорошо — твой шеф, когда был в университете, нашел меня. И рассказал про завихи в твоей голове.
— Уля, это не завихи. Я и сейчас так считаю. А скоро счет оставшихся циклов уже по пальцам пойдет.
Ульяна не отвечает, а вместо этого заходит в комнату и, не обращая внимания на мои черные семейники, встает напротив меня, глядя глаза в глаза. При ее росточке это трудно, но у нее получается.
— Сёмк, вот только что ты меня очень серьезно обидел. Впервые, за все время нашего знакомства, кстати. Неужели, если бы я медленно тонула в болоте, ты бы стоял на твердой земле и ничего не пытался бы сделать? Вот и молчи тогда! Я найду способ тебе помочь! А сейчас — одевайся, а то и вправду опоздаем.
Мы бежим, бросив сумку в домике, к путям. Чужие кроссовки слегка болтаются на ногах, в остальном Ульяна более-менее угадала с размером. Пока стоим на платформе Ульяна спрашивает.
— Сёмк, а те пути, на которые стрелка, они куда?
— Не знаю, Уля. По ним не ездит никто и никогда. Я и стрелку то на них перевести не могу — заблокирована. Говорят они в шахту ведут, где термоядерный заряд взорвали, когда дорогу сюда открыли. Но это еще во времена первой экспедиции было, ни Шлюза, ни узлов еще не было. Уже и участников первой экспедиции не осталось. Даже бабуля сюда только со второй экспедицией спустилась.
Подходит мотовоз (а по сути — автобус поставленный на рельс) в Шлюз, пустой, по случаю начала цикла. Парадоксы вакуоли: ехать полчаса, что от меня в Шлюз, что из Шлюза ко мне; пешком в Шлюз — два часа с половиной, с любой точки периметра, а обратно — как повезет, можно за те же два с половиной часа пробежать, но обычно от шести часов до двух суток. И то, если дорогу знаешь, а если не знаешь, то так и будешь крутиться вокруг забора, огораживающего поселок. Собственно, я сейчас карту этих искривлений и составляю. Ну и, заодно, пытаюсь теорию уточнить. Потому что в теории все параллельно и перпендикулярно, и никаких тайных троп не предусмотрено. Об этом и рассказываю Ульянке, пока мы едем в поселок.
— Сём, это даже в самом поселке заметно. Если не идти по аллее, а свернуть на определенную тропинку, то от восточных ворот до медпункта можно добежать за три минуты, хотя тропинка и извивается как змеиный хвост и делает крюк аж к казарме. А по асфальту — в полтора раза дольше. А вот обратная дорога — одинаковое время занимает.
— Ты тоже это заметила? Значит так и назовем это явление: Ульянкины тропы.
Как давно я в Шлюз не выбирался. Мотовоз заехал в ворота, прополз мимо пакгаузов и встал в дальнем конце погрузочной рампы. Через два часа ему обратно — повезет научные группы в узлы. Выйдя оглядываюсь на кабину машиниста и, как обычно, не вижу его там — еще одно местное чудо — машинисты-невидимки. Но Ульяна не дает мне попроникать в тайны местного мироздания, а, схватив за руку, тащит куда-то свежепоименованной тропой, между спорткомплексом и казармой, через небольшой лесок, к восточным воротам, а оттуда уже по главной аллее в столовую.
Я отвык от людей, от людей, в данном случае, значит: двуногих без перьев, независимо от их принадлежности к НБО или хомо сапиенс. Даже пугаюсь чуть этой толпы, хорошо еще, что лица все незнакомые. А то выпрут сейчас НБО с запретной для них территории, а то и чего похуже сделают. А я буду орать, что я легальный. Тьфу! Не буду я орать, не доставлю я им такого удовольствия. Хорошо что переоделся, а то пионерская форма, она как лагерная роба, сразу в глаза бросается, вот, кстати, зачем она и нужна. Но сейчас я не в форме, поэтому люди равнодушно проходят мимо, задерживая взгляд на идущей со мной под руку Ульяне. Гм, а я ревную, оказывается.
— Ну, чего встал, Сёмка? Иди не бойся. Всё начальство в Москве на совещании, здесь остались только твой шеф и Виолетта за главного. Шеф в лазарете, а Виолетта… Виолетты можешь не опасаться. Нам перекусить надо, перед автобусом. А то, дальше еда только за деньги, а у бедной студентки денег нет тебя кормить — амбала здоровенного.
Девушка меня в ресторан пригласила, да? В столовую поселка «Шлюз». Надо сказать, что кормят тут неплохо, правда с ресторанной кухней сравнить не могу — никогда не был. «Мама. — Неожиданно пищит Ульяна. И добавляет для непонятливых. — Капец!» Ульяна, кажется, даже вжалась в стул, чтобы сделаться еще меньше ростом, я хочу обернуться, чтобы понять — кто ее так напугал, но она шепчет: «Сёмка, сиди тихо и не отсвечивай, может быть пронесет», — а мимо нас к раздаче проходит Толяныч. Заместитель руководителя филиала по кадрам. Вот только командир армейцев, охраняющих поселок, все норовит Толянычу честь отдать. Как бы то ни было, но припозднившийся к завтраку Толяныч берет на раздаче поднос и, равнодушно посмотрев на нас, уходит в дальний конец зала.
— Пронесло, — Ульяна переводит дух, — не узнал. Сейчас не торопясь доедаем, ты уносишь всю посуду, а я тебя жду у входа и выходим вместе на улицу. А потом — бегом ко мне в комнату, там берем зимнюю одежду и на площадь. Как раз автобус подойдет. И сразу садимся в автобус, чтобы не отсвечивать.
— Уля, меня же без пропуска через восточные ворота не выпустят.
— Всё продуманно, Сём. Не трепыхайся.
Так и делаем. А пока мы не вышли из столовой я все время чувствовал спиной взгляд Толяныча, нервы.
Ульянина комната здесь совершенно необжитая: голый матрас, пустая тумбочка, ни занавески на окнах. Даже постельное белье и одеяло просто брошены на кровать. Рыжая достает из под кровати еще одну сумку, близнеца утренней и вытряхивает из нее аляску, вязанную шапочку, шерстяные носки и перчатки.
— Уля, про джинсы и рубашку из общаги я еще поверю, но аляску зимой кто же отдаст? Сознайся, откуда она.
— Это брата моего аляска. Он… Она ему не нужна.
Ладно, поверю. Тут слышим, как сигналит с площади автобус.
— Побежали. Да не надевай ее сейчас, ты что, жара такая! В автобусе оденешься.
Тот самый загадочный автобус, который ходит на не менее загадочный «материк».
Почти не помню свою жизнь в узле. Даже номер узла не помню. Пятнадцатый, кажется, или шестнадцатый. Помню только, что в последний день цикла вожатая объявляла, что смена закончилась и завтра утром все едем по домам. С вечера все сдавали собирали чемоданы, обменивались адресами, домашними телефонами. Обещали писать, звонить и не забывать. Ложились спать, а рано утром просыпались и все считали, что мы вчера поздно вечером приехали, а сегодня смена только началась. Помню, как я однажды проснулся и не мог ничего понять: почему никто никого не узнает.
— Ольга Дмитриевна, а когда автобус то?
— Э-э-э… Семен, правильно? Семен, автобус через две недели. Смена же только началась.
Далее следовало мое недоумение, неудобные вопросы, непонятные ответы, спор, скандал. Пытался сбежать, конечно безуспешно. Я уже решил, что с ума сошел, но примчался на третий или на четвертый цикл шеф, взял меня за руку, буквально, и отвел на станцию хитрой тропинкой, где посадил в мотовоз и увез сюда, в поселок.
Я, наивный, думал что всё, что сейчас окажусь дома, как я это дом помнил, но… В общем, в итоге, я оказался обитателем будки стрелочника, в пятнадцати километрах к северу от поселка. Откуда мне уже нет выхода. Когда закончится активная фаза это тело аккуратно вернут в пятнадцатый, допустим, узел, а моё Я. Все чем я жил, от чего я плакал, от чего радовался, от чего я орал ночью и хохотал, когда попадал под здешнюю бурю. Даже Ульянка, как я ее сейчас запоминаю, — почти все сгинет, в лучшем случае осев где-то в блоках памяти системы.
— Все сели?! — Кричит водитель, обернувшись в салон.
— Все-е-е-е! — Кричат ему в ответ с заднего сиденья.
Вот у автобуса водитель вполне видимый и осязаемый: пожилой лысый дядька в меховой безрукавке поверх футболки, трениках, шлепанцах и кожаной кепке с пуговкой на макушке.
И автобус начинает неспешное путешествие на материк. Первое препятствие — КПП. Небольшая кирпичная будка рядом с воротами, солдат, сержант, прапорщик с повязкой дежурного и… черт, опять Толяныч.
Эти двое заходят в автобус, берут у водителя список пассажиров и неспешно идут по проходу, проверяя документы. Прапорщик по нашему борту, Толяныч по противоположному. Доходит очередь и до нас. Ульяна не глядя сует прапорщику свой студенческий, пропуск и еще какую-то корочку, видимо мой аусвайс. Прапорщик смотрит студенческий, смотрит пропуск, смотрит на Ульяну и отдает ей ее документы. Потом раскрывает «мои», внимательно смотрит на фотографию, на меня. Сейчас обман вскроется, Ульяну выпрут с работы, а меня вернут в мою будку. На цепь.
— Семен Семенович, как ваша фамилия?
— Персунов. — Не знаю, что там написано в удостоверении, поэтому отвечаю как есть.
Рука с удостоверением зависает в воздухе, а на физиономии прапорщика явно читается сомнение. Я чувствую, как Ульянка вцепилась в подлокотник.
Положение спасает, как ни странно, Толяныч. Проверив документы у сидящих по своему борту автобуса он подходит к прапорщику и бесцеремонно толкает его пальцем в бок.
— Ну, ты закончил? Булки остывают, кефир выдыхается. Пошли уже.
Удостоверение возвращается ко мне, а прапорщик и Толяныч покидают автобус, завизировав на выходе список пассажиров. Дверь с шипением встает на прежнее место, проверяющие удаляются в будку дежурного, дневальный распахивает половинки ворот, а автобус наконец покидает пределы поселка. Я раскрываю удостоверение — с фотографии на меня смотрит лицо шефа. Тут он значительно моложе, чем в жизни, и сходство со мной несомненное, но я понимаю сомнения прапорщика.
— Авантюристка, — шепчу я Ульяне.
— Не будь занудой, Сёмк. Я знала, что мы прорвемся.
А автобус катит по бесконечной степи. Или небо затягивает тучей, или совершенно внепланово наступает ночь, но в салоне ощутимо темнеет. Зажигаются фары, зажигается освещение в салоне, гаснет освещение в салоне. Вдруг начинает работать печка. «Закройте люк!» — кричит какая-то женщина, из тех которым вечно дует. А и правда — из люка ощутимо тянет стылым воздухом.
— Сколько тебе лет? — Неожиданно спрашивает меня Ульяна.
Я прикидываю в уме прожитые циклы и фазы, и переводить их в года
— Где-то около двенадцати, если я правильно подсчитал.
— Сёмк, ты тормоз. Про ваши циклы я теперь знаю. Насколько лет ты себя чувствуешь.
Вопрос Ульяны опять ставит меня в тупик и я начинаю копаться в себе. Проблема в том, что в таких как я напихано множество обрывков памяти чужих людей, неуклюже склеенных в более-менее связанную ленту. Поэтому иногда встречаются забавные анахронизмы. Например я помню, что к поезду, который увез меня в пионерский лагерь, мы подъехали на такси. Все хорошо, но это была «Победа». В девяносто втором году.
Так что память отпадает, остаются только ощущения.
— По разному, Уля. От семнадцати, до двадцати семи. От настроения и занятости зависит.
Ульяна кивает головой, соглашаясь.
— Да, я тебя так же воспринимаю. Хотя, твоя мысль про двенадцать мне понравилась. А мне просто девятнадцать. Без всяких плюс-минус.
За бортом становится все темнее, все холоднее, в салоне начали запотевать окна. Пора одеваться. Мне то легко, а вот Ульяне… Она выгоняет меня в проход и командует:
— Снимай куртку, завешивай ей промежуток между сиденьями, а сам отвернись и не подглядывай. И куртке упасть не давай!
Десять минут пыхтения и чертыханий за моей спиной, десять минут невидимой мне акробатики и мне разрешают сесть на место.
А автобус все едет и едет по бесконечной дороге, монотонный шум, полумрак, покачивание. Скоро весь салон, все пассажиры, дружно, как по команде, начинают засыпать. Засыпает и Ульяна положив голову мне на плечо, засыпаю и я, чувствуя щекой помпон ее вязаной шапочки.
Я просыпаюсь от звука электрического звонка. Открываю глаза, осторожно выпрямляюсь, стараясь не разбудить Ульянку.
— Как спалось, Сём? Я уже давно не сплю.
— А где…
— На переезде стоим. Вагоны туда-сюда таскают, нам еще долго стоять, а вообще…
Ну, долго так долго. Прислушиваюсь к своим ощущениям и ничего необычного не чувствую. Ну, подумаешь, НБО выбрался на материк, всего-то навсего. Смотрю на свою руку — нет, не просвечивает. Скребу ногтями лед на стекле (Когда успел намерзнуть?) — рука сквозь стекло не проваливается.
— Ты чего, Сём?
— Меня пугали, что нейтринные системы неустойчивые и без подпитки энергией распадаются. Вот я и проверяю, не распался ли я.
— Ой… — Я слышу страх в голосе Ульяны. — Может нам сразу назад?
— Да шучу я. Просто проверял — не сон ли это.
— Гад!
Палец больно тычется мне под ребра.
Мы сидим в теплом и уютном автобусе, сквозь лобовое стекло видно, как катаются по рельсам вагоны. Народ, кто дремлет, кто тихонько переговаривается. А Ульяне сидеть надоедает.
— Я балда! Пошли на выход! Я же живу по эту сторону линии, две остановки на троллейбусе и мы у меня.
И она подскакивает с кресла, подхватывает сумку и тащит меня за собой по проходу. Минута на объяснения с водителем и вот мы уже стоим на тротуаре, а я, зачерпнув в пригоршню снег, плавлю его в руке. Вот он какой, оказывается… Вдыхаю полной грудью воздух и чудом не закашливаюсь от дурного запаха, от обилия выхлопных газов, еще от чего-то. Преимущества у жизни в лесу есть. Я так подозреваю, что и воду из реки здесь пить нельзя.
— Сём, это снег. И застегни молнию на куртке, а то простудишься.
Ага, простужусь. НБО не болеют и переломы у них срастаются в течение суток. Правда это там — а здесь?
— Уля, ты меня совсем за Маугли держишь. Еще покажи мне трамвай и троллейбус, и держи меня за руку, чтобы я не убежал, испугавшись. — Замечаю, что Ульяна волнуется и обнимаю ее, чтобы успокоить. — Я физически нигде дальше Шлюза не был, но памяти других людей в меня забито больше чем нужно. Так что просто веди меня.
А ведь прав был Семен Семенович, когда говорил Ульяне, что он может испугаться и убежать. Мы выходим из проулка, где стояли на переезде, на широкую, полную людей улицу и мне хочется спрятаться обратно в автобус. Столько народу, ужас! Поэтому я перестаю думать и просто механически переставляю ноги, следуя за Рыжей, позволив чужим воспоминаниям руководить мной. Но все равно, едва передо мной открываются двери переполненного троллейбуса, я отшатываюсь.
— Вперед, Сёмка! — Кричит сзади Ульяна и чувствительным толчком придает мне нужный импульс.
Десять минут адских мучений и еще десять минут пешего путешествия по кварталу панельных пятиэтажек (Во-о-он там мой детский сад, а в эту школу я ходила. «Здрасьте, Надежда Петровна. Нет, каникулы у меня. На третьем. Зайду обязательно. Он в горах загорел. До свидания».) и мы стоим перед подъездом.
— Вот, это мой дом. Заходи и не стесняйся.
А я, конечно, стесняюсь, но преодолеваю себя. Тем более, что родителей Ульяны дома нет.
В меру чистый подъезд, детские санки на площадке второго этажа и лужа талого снега под ними. А нам на третий. Ульяна открывает дверь своим ключом и запускает меня. Обычная четверка-хрущевка. Почему-то ожидал, что нас встретит сибирский кот, но кота нет, зато есть клетка с щеглом в большой комнате. Мы раздеваемся и проходим мимо щегла в комнату к Ульяне.
— Располагайся, я сейчас.
Ульяна убегает на кухню, а я оглядываюсь. Судя по интерьеру, хозяйке этой комнаты неоднократно и безуспешно пытались напомнить, что она все-таки девочка и должна вести себя соответственно. Поэтому на полке рядком сидят запыленные куклы, а справа от них уютно устроился потрепанный футбольный мяч. Но медведь, медведь явно любимый, в отличие от тех же кукол. Аккуратнейшие застеленная кровать и Веселый Роджер, вместо ковра над ней. Хвост велосипедной цепи, выглядывающий из под шкафа. А на трюмо, около сундучка для рукоделия, примостился большой глобус из школьного кабинета географии, весь исчирканный фломастерами. Прибегает Ульянка, приносит сковородку с яичницей и две вилки, видит направление моего взгляда и поясняет:
— Это у нас отработка летом в школе была, вот я старый глобус и позаимствовала. А потом мы с мальчишками по нему путешествовали.
Я сажусь на кровать, Ульянка, напротив меня, на стул. А между нами, на табуретке, сковородка с яичницей.
— А это что? — Я показываю вилкой на перевернутый аквариум на письменном столе, под которым стоит недоделанная модель двухмачтового парусника.
— Это? — Ульянка вдруг делается грустной, встает со стула и, повернувшись ко мне спиной, достает из ящика стола фотографию. — Это мы с братом клеили, но не успели доделать. А потом его в армию забрали, он сказал, что обязательно доклеим, как вернется.
Парень приблизительно наших лет. На нем военная форма, какую носят на юге — с панамой, а снят он на фоне гор.
— И что, обманул и не стал доклеивать? — Я идиот и понимаю это только озвучив вопрос. — Ох, прости меня, Уля! Давно?
Подскакиваю с места и обнимаю Ульянку.
— Семь лет назад. Мне тоже есть за что ненавидеть людей. — Ульяна поворачивается ко мне лицом и утыкается в грудь. — Но я этого не делаю.
«Но я же и не человек, вовсе», — хочу ответить и затыкаюсь, вместо этого.
— Вы бы долго присматривались друг к другу, но подружились бы, вы чем-то похожи. Он так же прятал свои чувства, но жег ими себя изнутри. И не подпускал к себе никого, кроме самых близких.
Настроение скомкано у обоих. Чтобы перевести тему спрашиваю про фотографию зажатую между двумя стеклами книжной полки.
— Подруга?
Там Ульяна с какой-то девочкой. Снято, похоже, на Последнем звонке. Обе девочки в белых фартуках, белых гольфах и с белыми бантиками, стоят, держась за руки, на ступенях школьного крыльца.
— Да. Светка. Тебе бы понравилась. Очень хорошая девочка.
— Не знаю. Мне ты, полгода назад, понравилась. Но об этом я тебе уже говорил.
— Это полгода назад. А сейчас?
А как ты думаешь, Рыжик& Одно из преимуществ моего положения состоит в том, что я, зная оставшийся мне срок, могу позволить себе говорить чистую правду.
— И сейчас, и всегда.
— Ты мне тоже, Сёмк. Сейчас и всегда.
Вот такое у нас выходит объяснение. Только сроку этому «всегда» до конца лета. А дальнейший день совершенно не откладывается в памяти:
Вот Ульяна, по моей просьбе, тащит меня куда-то на самую высокую точку города, чтобы я мог увидеть панораму.
— Нет, я надеялся что-нибудь вспомнить. Но нет.
Вот мы катаемся с деревянной горки и я сажаю занозу, глубоко под кожу ладони.
— Сёмк, её надо вытащить и продезинфицировать!
— Обязательно, Рыжик, как только приедем, сразу же к доктору пойду.
Вот мы на катке, где выясняется, что я умею кататься на коньках.
Вот мы бежим опять домой к Ульяне, где натыкаемся на ее родителей: «Папа, мама, это Семен. Мой товарищ с работы и очень-очень хороший человек! А сейчас нам надо бежать — автобус ждать не будет!»
Вот мы бежим на автобус, тот на котором приехали сюда, а водитель неодобрительно смотрит на нас — опаздывающих.
И так до самого вечера, когда мы, сбросив зимние вещи у Ульяны в её комнате в поселке, втискиваемся в поезд идущий в синтезаторный узел, чтобы доехать до моего домика.
— Как спалось, Рыжик?
— Очень плохо, Сёмк. Кто-то все время меня будил.
— Знаешь, та же самая картина. Кто-то все время меня будил. Вставай, завтракать будем.
За завтраком Ульяна делится своими грандиозными планами на мою персону. Как она откроет чудо-таблетку, приняв которую я перестану зависеть от циклов.
Рыжик, рыжик. Думаешь, что мы первые на этой дороге?
Есть и хорошие новости: каникулы кончатся, а Рыжик останется. Будет приезжать в среду вечером, а уезжать в воскресенье. «По четвергам у мальчиков военка, а я не учусь, а по пятницам у нас «Научно-практическая работа» в расписании. Так что я совершенно законно буду к тебе приезжать на три дня, каждую неделю. Только ты не думай, что мы с тобой будем заниматься… тем, чем… занимались. Я с тобой работать буду. Опыты на живом тебе ставить. Потому что ты мне на всю жизнь нужен, а времени мало. Сёмк, как времени мало и нужно успеть… Сегодня утром проснулась, а перед глазами календарь и в нем еще один день перечеркнут. И страшно стало — вдруг не успею. Сёмка, я не справлюсь, если ты мне не поможешь! Только имей в виду, если я не успею, я дождусь твоего следующего пробуждения, и тогда ты у меня побегаешь. Кузнечик в супе и гусеница под одеялом тебе конфетами покажутся!»
Но работать мы начнем завтра, а сегодня можно просто поваляться на берегу озера. Никто сюда не придет, люди стараются без нужды не покидать границу поселка, так что, главное сделать так, чтобы костер не дымил.
— А теперь рассказывай, что вчера было?
— Ну, Сём. Я решила, что надо тебя в гости пригласить. А то я у тебя была, а ты у меня нет. Вот я и провернула авантюру.
— Да уж, действительно авантюру. А если бы попались?
— Ой, Сёмка, ну не попались же. Не будь занудой.
Заноза все-таки воспалилась и Ульяна погнала меня к доктору. Вот так, мы доехали до поселка, она украдкой чмокнула меня и побежала на автобус, а я побрел в медпукт, поминутно оглядываясь, словно ожидая, что Ульяна вот-вот выскочит из кустов.
— Ну показывай, пионер.
— Здравствуйте, Виолетта Церновна. А где доктор?
— Я за него. Сокращение штатов и экономия бюджета — слыхал про таких зверей? И отмена надбавок за удаленность. Вот и пришлось вспомнить про свой диплом, пока дурачка на это место не найдут. Вот только его и не ищут. Но ты раздевайся, нам это не помешает.
— Так я уже, Виолетта…
Показываю воспалившуюся занозу.
— Как интересно… И давно это у тебя?
— Заноза? Недели две. Сразу вытащить не получилось, а потом я забыл про нее и вот.
— Две недели, говоришь. — Виола что-то прикидывает у себя в голове, потом достает фотоаппарат и делает снимок. Вытаскивает занозу, рассматривает ладонь, делает еще один снимок. — Жалобы еще есть, пионер?
— Есть. Надоело лето, хочу оставшиеся три времени года.
— Сам понимаешь, это не ко мне вопрос.
А потом Виола запирает медпункт изнутри и подвергает меня медицинскому осмотру с пристрастием, дополнительно берутся анализы, все, какие возможно. И достается пачка тестов, которые я вот прямо сейчас должен пройти. Чем-то это напомнило тот день, когда шеф привез меня, еще ничего не понимающего, в поселок. И представил пред ясны очи бабы Глаши, Толяныча, той же Виолетты, самого себя, Трофимова и еще пары мэтров, которые уже не работают. Снимает мои параметры в конце активной фазы? Возможно.
— Ну и как? Представляю я ценность для науки?
— Для науки, вряд ли. Но не все ценности стоит доверять науке, это я тебе как ученый говорю. Если больше нет вопросов, то свободен. Можешь пообедать в столовой, я сейчас распоряжусь, чтоб тебя покормили.
«Доктор, я буду жить? А смысл?». Сейчас пообедаю, и домой. А через три дня Рыжик приедет.

Игра начинается!

Напоминаю - нужно отыгрывать роль - никто никого не знает, попали сюда незапланированно и т.д. и т.п.
Ну, поехали!

Лагерь у моря 2. Часть 48. Финальная глава перед эпилогом (Продолжение в комментах)

«Люди. В каждом из нас скрыта как огромная любовь, так и дьявольская жестокость, божественная сила и критическая слабость, храбрость легендарного героя и страх самого жалкого животного. Многогранные существа, что в равной степени приближены как к сиянию жизни, так и к забвению смерти. За годы скитаний я стал своего рода, — ну, будем называть вещи своими именами, — расистом, и мало кого признавал себе равным, кроме homo sapiens. Почти все старейшие расы называют нас «жалкие смертные»… Ха… идиоты.

Разве что… дракондоры, или, как они себя сами называли, — драконьи жрецы. О, вот эти оказались вполне адекватными, хоть можно было договориться. А что до остальных… Я был поистине счастлив доказывать всем и каждому, насколько сильно они заблуждались, переходя мне дорогу. Когда пылали города надменных эльфов, когда рушились катакомбы уверенных в своей несокрушимости гномов, когда ударная волна стерла в пыль огромную зеленокожую орду, что имела глупость напасть на меня. Стоя выше всех, сминая врагов, защищая друзей, снося преграды и уничтожая опасности, я гордо называл себя тем, кто я есть. Я — это Я. Человек. Ничто так и не смогло остановить простого жалкого смертного… Люди — венец творения. Этот урок они запомнят надолго.»


Личный дневник Генды.



***



Ночь становилась всё темнее и темнее, мрак всегда становится непроглядным, перед тем переломным моментом, когда свет робко вступает в свои права. Время теперь перестало играть на стороне хищного альбиноса, с рассветом её преимущество сойдет на нет. Харди, породившая своим порочным разумом чудовищного монстра, передала ему как свою силу, так и свои слабости. Свет лишал альбиноса львиной доли сил.


Несмотря на это, Ехидна вполне могла отступить в тектонические катакомбы, а затем напасть уже следующей ночью, но… Демоница понимала, что рано или поздно тут будет ещё один враг, враг, с которым лучше сражаться отдельно. День, максимум два — и летающий пузырь доберется до острова. Док плюс вооруженный лайнер вместе взятые — они слишком крепкий орешек даже для неё. Альбинос самонадеянно думала, что ослабленный повелитель порталов, лишенный почти всей своей силы, будет уязвим. И это чуть не стоило ей жизни. В этот раз на одни и те же грабли она не наступит.


С Ехидной творилось что-то поистине странное. Никто не мог увидеть чудовищную мощь, что она излучает, но чувствовали всем нутром, как их окутывает противоестественный ужас. Да ещё сходили с ума детекторы аномалий на лайнере. Пауки, от мала до велика, вдруг разом дрогнули, сменив направление. Целая сотня шелестящих жвалами членистоногих в едином порыве бросилась к своей хозяйке. Они облепили её со всех сторон, образовав шевелящуюся гору из тел. Мгновение — и она поплыла, заколыхалась, превращаясь в кокон кипящей изнутри плоти.


— Это нехорошо, — пробормотала Хаку, поворачивая все камеры лайнера в сторону берега. На лице у красавицы появилось испуганное выражение, она сжала кулачки. — Совсем нехорошо! Никогда раньше она такого не делала!

— Трансформации, белая гадина меняет тело как ей угодно! — догадалась Виолетта Церновна. Она как никто другой следила за боем врага с мечницей, и старалась разработать стратегию по её устранению. Смогла же гетерохромный гений однажды загнать в угол даже Неуязвимую Рептилию! — Зачем ей столько материи?

— Без понятия, — вставил свои пять копеек Шурик. — Но лучше что-нибудь предпринять, пока не стало слишком поздно, не нравится мне происходящее.


— Артиллерия, вы слышали? — произнес Седой, обращаясь к орудийным расчетам. Кокон пугал всех и каждого, кто его видел.

— Да, капитан! — хором ответили солдаты, и грянул гром. Все пушки корабля отвлеклись от истребления ползущей на «Ленин» орды, разом разрядившись по кокону. Атаку поддержали и драконы-близнецы, закружив над врагом смертельный хоровод и поливая пламенем землю не слабее, чем арта. Синхронный удар канонады и раскаленного синего потока — аргумент в бою более чем серьезный. Но…

— Да ладно?! — Взгляд Виолы прикипел к мониторам. Стоило дыму рассеяться, как оказалось, что кокон даже не пострадал, словно его что-то защищает!


— Там какой-то энергетический барьер, — доложили аналитики, чудом собрав информацию с детекторов уцелевших дронов. Механические камикадзе кружили над полем боя, снуя между рвущими их в клочья обломками и плавящим армированный металл голубым огнем. — Мощная физическая преграда. Он совсем как…

— Как кинетическое поле Генды, — Виола, перебившая аналитика на полуслове, пришла в ужас от одной только мысли, что им противостоит сила, хотя бы приблизительно равная Доку. Даже работая на Организацию, этот человек ни разу не показал свою настоящую мощь. Для этого требовалось загнать носителя в угол, а он был умён, хитёр и труслив. Неплохое сочетание для агента. Враг опасен, но он не может быть всесилен, ведь так? А значит, есть шансы. — Поле. Или, во всяком случае, что-то очень на него похожее. Скорость, подобная защита… Кажется, наша гостья подражает Доку, а значит, у нее вполне могут быть схожие недостатки. Плазма!


По команде Виолетты Церновны, все солдаты разрядили прототипы оружия будущего, и несколько десятков плюющихся сгустков одновременно обрушились на колыхавшуюся под коконом плоть. Ещё раз, и ещё. Они легко прожигали первую защиту, но увязали в толстом хитине: для такой крупной цели огневой мощи слишком мало. Сгусток плоти тем временем рос, будто надувался изнутри, и постоянно пульсировал. Ритмично содрогался, так, словно…

— Черт меня побери, если это не сердцебиение… — Заворожено прошептала Виола, зачарованно приподнимаясь в кресле. Звук был слышен даже на палубе. Тук-тук, тук-тук, тук-тук… — Боюсь представить, ЧТО оттуда вылезет! Седой, быстро в хранилище, собери кого успеешь, и улетайте на оставшихся воздушных средствах эвакуации! Пару дирижаблей и вертолетов найдется! Боюсь, с лайнером покончено, надо спасти хоть кого-то…

— Но я… — попытался было оспорить приказ старый вояка, искренне считая, что долг капитана пойти на дно вместе с кораблем. Не увидит больше сына, ну и ладно, Ричард вырос настоящим мужчиной. — Пусть лучше моё место займет беззащитная девочка, и спасется она, чем пятидесятилетний старик. Я своё пожил, а умереть на таком корабле — чем не мечта?


В один момент кокон просто лопнул со страшным хлюпающим звуком. В воздухе ещё только оседала уносимая ветром невесомая паутина, а окрестности уже сотряс чудовищный по своей силе рёв. Он заставлял тела храбрейших, стоящих под сотней перестрелок бойцов, дрожать. Да что там солдаты — даже могучие драконы резко развернулись, инстинктивно стараясь отдалиться от того, во что превратилась Ехидна.


Оставаясь верна себе, она сражалась, используя подобное против подобного — меч против меча, клык против клыка. Превосходи, развивайся, уничтожай, поглощай. Фиаско в битве с Доком много лет назад вылилось в её эволюцию, как моральную, так и физическую. Форма для сражений с целой армией! Драконоподобный монстр колоссального размера, по габаритам приближающийся к небольшому крейсеру, он намного превосходил кружащих над ним близнецов. А по разрушительной силе приближался вплотную к их далёким прародителям — Логам.


Абсолютно белый дракон, с красными как кровь глазами. Вместо чешуи — прочнейший даже на вид хитин, переливающийся в свете прожекторов всему цветами радуги. По нему ещё стекала густая жидкость после кокона. Вместо кожистых крыльев — голые кости с натянутой на них прозрачной пленкой, как у стрекозы. На морде — паучьи хелицеры вместо клыков, а на кончике хвоста — скорпионье жало (наверняка, нет, даже стопроцентно ядовитое!).


Изо рта Ехидны при дыхании вырывался раскаленный поток жара, от которого плавился пляжный песок — настолько выросла её температура во время трансформации. Скоро она придет в норму, твердо встанет на ноги, адаптируется к этой форме, и тогда мало никому не покажется! Эта мысль одновременно пришла в головы драконов, Виолетты Церновны и доброй половины солдат на корабле. Но враг не собирался отдавать инициативу, не для этого она коснулась источника силы, который вполне мог её убить. Энергия растекалась вокруг демоницы, пропитывая всё, чего только касалась. Эманации Ехидны заставляли траву и деревья увядать, а с трупами пауков по всему острову творилось что-то действительно жуткое.


Умерщвленные ранее членистоногие, павшие от клыков, огня, артиллерии — снова зашевелились. Вроде бы ещё секунду назад не подававшие никаких признаков жизни, разорванные, обугленные тела стали двигаться, и, кто сохранил конечности, вновь поднялись на ноги. Ползущие в сторону лайнера мертвые пауки, пропитанные сутью Ехидны, из каждой раны которых сочился белый ядовитый пар, стали последней каплей. Даже среди обученных солдат поднялась вполне оправданная паника. Драконы в небе заревели от ярости, пытаясь спалить белоснежного «собрата» с остервенеем конченых маньяков. То, что древний враг принял подобную уродливую форму, они посчитали кровным оскорблением, и это затуманило обычно холодный рассудок повелителей неба.


Однако ни драконье пламя, ни артиллерийский обстрел, ни даже прямое попадание главного калибра «Ленина» не достигло врага. Прочнейшая броня, сверху прикрытая тонкой энергетической пленкой, абсорбировала повреждения на раз-два. Плазма — и та оставляла только подпалины, которые прямо на глазах бесследно затягивались. Что до самой твари, то она вовсе не собиралась просто так стоять и смотреть, как её обстреливают все кому не лень. Взмах титанических крыльев — и в вихре песка и пепла Ехидна отряхивается от остатков кокона и поднимается в воздух. Громоподобный рык ярости разносится по округе. Страшный звук. Погребальный реквием существа, что старше иных планет.


— Вы все сегодня умрете! — Монстр не бросал слова не ветер, он резко хлестнул неосторожную близняшку хвостом, да так молниеносно, что даже она не успела увернуться. Ловкость прирожденной летуньи в этот раз подвела сестру. С поразительной для такой туши скоростью скорпионье жало вонзилось в чешуйчатое бедро, сокращением мешка впрыскивая смертельный яд, и тонкий девичий визг услышали даже на корме корабле.

— Но ведь… на нас не действует … — пролепетала крылатая рептилия обиженным голосом. Тело стремительно немело, из последних сил она отлетела от врага, падая на палубу, а Ехидна не стала добивать подранка. Зачем? Губительный для всего живого токсин сделает всё за неё. Черная сестра не могла отправиться следом и защитить собрата, сдерживая Ехидну постоянным огнем и соблюдая четко выверенную дистанцию. Знание того, что нельзя подлетать к альбиносу на расстояние удара хвостом, стоило слишком дорого, чтобы им разбрасываться.


Приземлившись на палубу, ослабевшая близняшка сделала от силы всего пару шагов, после чего, тяжело подволакивая одеревеневшую ногу, свалилась без чувств. Даже палуба ощутимо дрогнула. Крылатую союзницу тут же окружил отряд солдат, подгоняемый Олегом. Отбиваться от мертвых пауков было намного сложнее. Только с размозженными конечностями они и переставали двигаться. Ладно мелочь, а попробуй остановить таким образом колосса?

Крупнокалиберные винтовки работали не смолкая. Картечь и пули рвали хитин слуг в клочья, огнеметы солдаты отбросили за ненадобностью. Для того чтобы остановить тварей теперь, приходилось сжигать их чуть ли не в пепел, а спокойно стоять под струёй пламени они не собирались! Оттого что сдохли, прыть пауков только возросла. Не чувствуя боли, арахниды наступали, пересыщенные эманациями Ехидны. Теперь уже точно не цепные псы — марионетки. Без боли, без даже отголосков эмоций. Зомби.


— Оль, бросай свой сраный героизм, и валите оттуда нахрен! Время прикрытия закончилось, всё стало слишком опасным! Оставьте чертову ящерицу, спасите хотя бы себя! — Виола вцепилась в край стола до обеления кончиков пальцев, даже свой интеллигентный тон отбросила. Хаку на экране согласно закивала, когда Церновна добавила: — Ваши жизни важнее всего! Живо, я кому сказала!

— Простите, Виолетта Церновна, но я не могу. Солдат не держу, а сам останусь. Сердце и так не на месте, — теплым басом ответила «Ольга», жестами показывая бойцам, что те в принципе свободны. Не ушел никто, ни один человек. Всем было страшно, но… Круг военных рассредоточился по периметру и не подпускал пауков к парализованному ядом дракону. Беглый огонь оружия не смолкал ни на секунду, а артиллерия не могла работать на таком расстоянии. Свои пострадают больше.

— Как глупо… — фыркнула драконица, глубоким женским голосом, едва ли в силах приоткрыть хоть один глаз. Вертикальный зрачок с ярко-голубой радужкой расширялся, дыхание стало прерывистым, тяжелым. Какое другое живое существо нейротоксин Ехидны прикончил бы в мгновение ока, слон — и тот пикнуть не успеет, а вот кровь черного дракона боролась. Из последних сил, но боролась. — Меня защищают смертные. Уж лучше умереть, чем умереть с позором.


— Ой, да заткнись ты. Мы не бросим тех, кто нам помогал в трудную минуту. Ну что, парни? Зажжем напоследок?! — Олег вскочил на спину ящера, ловко цепляясь за черную чешую и гребни. Отстреливаться с этой позиции было легче, плюс обзор открывался намного шире. Одна из сильнейших драконов, черный дракон-близнец, потеряла дар речи, и только широко открыла удивленные от шока глаза.

— Помирать, так с музыкой, командир! — отозвался ближайший солдат, удачным выстрелом отправляя за борт только-только сунувшегося наверх паука-гиганта. Стальной сердечник крупнокалиберного снаряда перебил подсвеченный Хаку сустав, оторвав ему лапу к чертовой бабушке. — Тем более, музыка играет очень даже ничего, а?

— Спасибо, старалась! — отозвалась по внутренней связи польщенная Хаку.


***



В небесах тем временем разразилась нешуточная баталия. Падение сестры отрезвило второго дракона, и она зашла к врагу со спины, лавируя между прозрачных крыльев, размах которых превышал сотню метров. Тщательно выбранный момент и место удара. Хищница вцепилась в их основания, пробуя плоть Ехидны на прочность зубами и огнем. Повреди крылья, и тогда противник падет. Беспроигрышная тактика воздушного боя. Безрезультатно. Защитный покров альбиноса, сотканный из заемной энергии, был куда слабее, чем кинетическое поле Дока, но, вместе с прочнейшим хитином, вполне выдержал тысячетонный пресс драконьих зубов.


Белый кошмар перевернулся в воздухе, собираясь упасть на спину и тем самым окончательно похоронить вцепившегося в спину паразита. Но осторожная и ловкая, как ящерица, близняшка вовремя соскочила. Гребни на её спине засветились, а вдогонку монстру отправился поток синего огня. В воздухе стоял невыносимый шум. Смешалась музыка Хаку, играющая из каждого динамика, симфония грохочущих выстрелов, канонада артиллерии, хруст хитина паучья, треск огня, но один звук перекрыл все остальные. Когда Ехидна упала у самого берега, на многие мили вокруг дрогнула земля. Поднявшаяся волна ощутимо тряхнула даже лайнер, а грохот оглушил всех и каждого в округе.


Враг довольно ловко перевернулся на все четыре лапы, будто и не было тяжелого падения. Колоссальные размеры этой формы позволяли Ехидне доставать почти до середины корпуса корабля, а вода на берегу едва покрывала лапы до бронированного брюха. Хоть древняя тварь и копировала своего исконного врага — драконов, но не на все сто процентов. Панцирь на животе альбиноса (место, где чешуя у рептилий тоньше) не пробивали даже бронебойные заряды, в чем лично убедилась команда корабля, когда тварь, встав на задние лапы, дотянулась до палубы. Огромная пасть плавно открылась, выдыхая на борт поток медленного белого пара, как раз в сторону неподвижной близняшки и окруживших её солдат. То, что крылатая не скопытилась от яда, монстр воспринял чуть ли не как личное оскорбление.


— Противогазы же нас спасут? — нервно икнув, поинтересовался один из солдат у Олега, который тем временем внимательно смотрел на ползущую к ним взвесь.

— От яда бы спасли, — голос носителя не дрогнул, а вот по его спине пробежал холодок липкого страха. Каким бы храбрым человек не был, перед лицом гибели все равны, а особо безбашенной Ольга себя никогда не считала. Палуба под текущим паром плавилась, как пломбир под знойным летним солнцем. — А вот от кислоты, навряд ли.

— Уходите, двуногие молокососы, — рыкнула черная рептилия, не в силах не то что крылом взмахнуть, даже самым кончиком хвоста дернуть.


— Да куда?! — воскликнул боец, лихорадочно стреляющий в сторону раскрытой пасти, из которой сочилась сама смерть всему живому. Бесполезно, глотку тоже покрывал хитин, а языка там не было. — Помирать, так вместе, красавицы!

— Приятно было с вами служить, парни, и с тобой особенно, агент Футунарь, — один из бойцов достал гранату, собираясь разменять жуткую участь в кислоте на мгновенный суицид.


***



Выручила солдат драконица, спикировав вниз в потоках собственного пламени прямо на палубу — красивый, отработанный годами боевой прием повелителя небес. Выдохнув синий огонь, она резко рванула вниз, прикрывая себя покровом раскаленного потока — собственный огонь не ранил близнецов. Стремительный удар крыльев по воздуху прозвучал как громкий хлопок. Близняшка приземлилась когтистыми лапами прямо на голову Ехидны, всем своим немалым весом обрушившись на раскрытую пасть, тем самым заставив её захлопнуться и прекратить выдыхать кислоту.


— Наглая мелочь! — Альбинос зарычала от досады и снова попробовала достать врага хвостом, но тем самым только добавила себе головной боли, обрушив многотонный удар на то самое место, где мгновение назад сидела крылатая дева. Прочный хитин выдержал напор, и когти дракона, и выстрелы команды корабля, и собственное жало просто отскакивали от непрошибаемой белоснежной шкуры. Грязь не липла к древней твари, оставляя её обманчиво чистой внешне, но глубоко порочной внутри. — Вы все сегодня умрете!


— Вот заладила. «Умрете, умрете»… Пластинку заело? — Олег собрался с духом, и больше не чувствовал страха, поливая врага огнем из винтовки, он думал только о том, как там пострадавшая Ямада. Что будет с жителями «Ленина», если последняя преграда между ЭТИМ и беззащитными людьми рухнет. — Нам конец, да, союзнички вы наши крылатые?

— Дерзкое дитя. Её сила почти равна Логу, и никто в целом мире не сможет… — Хотела было ответить черная драконица, но прервалась, и, ловко подцепив хвостом одного из солдат, рванула бедолагу на себя. В то место, где стоял уже попрощавшийся с белым светом боец, ударила добрая сотня отравленных шипов. Дракон только что спас человека. Ехидна торжествующе оскалилась, предчувствуя скорую победу, опасности для себя она не видела. Не для этого наращивала личную мощь двести лет, чтобы бояться столь незначительной угрозы. Энергия щедро лилась по жилам альбиноса, изнутри, оттуда, где был сокрыт исток истинной силы, могущественнейшей в материальном и нематериальном мире. Но тут в бой вмешалась третья сила… Высоко в небе раздался оглушительный гул. Реальность будто порвалась, затрещав, распалась на сотни мелких осколков. В ночном небе засиял нестабильный, плюющийся искрами, портал…


***



Ричард.



Этот портал не напоминал красивые переходы Дока, наоборот — он весь дрожал, искрился, и, казалось, вот-вот схлопнется. Из огромного колыхающегося проема медленно выплыл дирижабль с гордым названием «Причеши бровь». Свет прожекторов выловил его корпус из ночной темноты. Ночь становилась непроглядной, и там, куда не доставали лампы, царила глубокая тьма. Ветер нес с собой горький запах горелой плоти и, чем черт не шутит, яда, ощутимые даже высоко над землей. К счастью, в противогазах были почти все, включая Хоро.


— Ты как, Сашка? — обеспокоенно спросила у подруги Славя, заботливо поддерживая лежащую на спине неку. Все сейчас находились на мостике, кроме Ульяны, которую Док самолично запер в каюте шантажом и угрозой расправы ремнем над тощей задницей.

— М-м-ожно я-я н-н-небуду от-в-вечать? — заикаясь, пробормотала кошечка. Всё тело Александры содрогалось: минуту назад через хрупкую девочку протекала вся чудовищная мощь Дока, без неё она подобное чудо и не осилила бы. — Будто поездом переехали. Всё болит, даже шерстка! Чтобы я ещё раз на такое… Да никогда в жизни. Ты что, ядерный реактор?!

— Гораздо хуже, моя маленькая, гораздо хуже, — зло проворчал Док, оглядывая происходящее внизу и сжимая зубы. — Прости, пожалуйста, что мы рисковали тобой.


— Ничего, я куда крепче, чем кажусь на первый взгляд, — мяукнула ушастая прелесть, старательно улыбаясь. Ведь видно же что ей больно, а нет, показывает свои белые зубки! Набралась от Слави всякого героизма! — Там же ваши друзья? А вы мои друзья. Друзьям надо помогать. Славь, атпути, задушишь!

— Ну нет, ты прелесть, Саша! Спасибо. Спасибо. Спасибо! — Блондинка уткнулась в волосы кошечки, старательно наглаживая пушистую макушку, в уголках голубых глаз предательски блестело.

— Это всё, конечно, здорово, но что делать будем? Спускать дирижабль в этот писец — форменное самоубийство. Вы на своих двоих вниз, мальчики? — поинтересовалась Женя у меня и у Дока. Идея совместить энергию сильнейшего носителя и способность Саши открывать порталы в этом мире пришла именно в её светлую вихрастую голову. За это Славяна поглядывала на аналитика с легким осуждением.


— Естественно, — Док оскалился, по его телу струилась энергия, невидимая другим, но мои глаза унаследовали способность Кукулькана, и всё это чудо было как на ладони. За что мне нравились силы этого парня, так за то, что они полностью завязаны на физиологию. Не непонятный «ахалай-махалай», не «суперсила», а четко структурированный поток энергии. Каждый процесс, каждая клетка, каждая искра его тумана — это произведение искусства, ни у одного живого существа я пока не видел ничего даже близко похожего. Кожа Дока исчезала под слоем черно-белой чешуи, формирующей причудливый узор? как у тигрового питона. Радужка поменяла цвет, будто капнули жидкое золото на карие глаза, зрачок — и тот стал вертикальным? как у Юли, когда та зла или возбуждена.


— А там ведь Алиса… — dспомнил Кэп, уж он-то как никто другой знал: злой Док — это бедствие локального масштаба, а вывести его из себя проще всего угрожая тем, кто ему дорог.

— Хоро? — Джо первым заметил, как волчица вся напряглась, медленно пятясь назад, неосознанно увеличивая дистанцию между ней и Гендой, вокруг которого гудел воздух. — Что-то не так?

— Всё не так, — серьезно сказала девушка, исподлобья глядя на переливающуюся энергией чешую, а её вставший дыбом хвост сейчас напоминал ёршик. Напряжение на борту ощущалось невооруженным взглядом. — Он больше не пахнет как человек.


— Да кто бы говорил! — Голос Дока тоже менялся, становился глубже, вкрадчивее. Он уже не походил на тот спокойный, иногда даже менторский, тон, каким любил говорить наш товарищ. — Я Человек, не надо тут вводить в заблуждение, да и время поджимает о всякой фигне болтать! Сашка!

— Да! — ойкнула нека, отзываясь на голос. Кончик кошачьего хвоста затрепетал, а мягкие ушки неосознанно прижались к голове.

— Котенок, ты помогла нам успеть вовремя. Если бы не ты, то… Спасибо. Я (!), никогда этого не забуду. Клянусь именем Стража, — гигант вдруг повернулся к Саше, и все взоры устремились на уставшую неку. Солдаты смотрели с нескрываемым восхищением, Юля и Женя с любопытством, а глаза Слави излучали такую нежность, что под этим теплым взглядом растаял бы даже тот чертов ледник. — Поехали, мужики, у меня сил не так много после портала, и растягивать поле слишком далеко пока не получится. Редко такое говорю, но… В БООООООООООЙ!


— Мои ушки-и! Предупреждать надо, — промяукала Юля, прижав пушистые локаторы к голове, я её еле слышал, почти распрощавшись с дорогими сердцу барабанными перепонками. Рык, громом разнесшийся по округе, оглушил стоящих на мостике бойцов, что уж говорить про чувствительные кошачьи ушки.


Док прыгнул за борт первым, оставляя за собой след из кинетической энергии. Она покрывала всё тело, меняя форму и прорастая поверх одежды шипастой броней. Напряжение поля было настолько сильным, что его сияние предстало перед глазами всех, а не только в зрении охотника. Над костюмом носителя засверкала полупрозрачная защита, напоминая рыцарскую броню и двигаясь вместе с телом. Способность «бегунка» услужливо подсветила его как «Кинетический бастион».

Своим громким появлением он безраздельно привлек внимание врага, перехватив всю инициативу атакующих орд на себя. Внизу, на лайнере, творился сущий пиз… АД! Титанический белый дракон, с до боли знакомыми кровавыми глазами, опирался на борт двумя лапами, конкретно сейчас собираясь отправить к праотцам двух черных драконов, смотревшихся на её фоне мелкими голубями, и отряд солдат. Своими фанфарами Док переключил всё внимание на себя, и белоснежный кошмар, зло оскалившись, отпрыгнул в сторону берега. И, я готов поклясться, досадливо перед этим сплюнув!


— Будьте осторожнее, все вы! — сказал я, прыгая за борт. Что ж, мне тоже нельзя тут ошиваться. Внизу нужна помощь, и причем срочно. Крылья раскрылись почти сразу, в груди клокотал азарт, ощущение, что по жилам тек чистый адреналин, с легкой примесью крови. Интересно, когда-нибудь это чувство, чувство полета, станет для меня обыденным? Надеюсь, никогда! Переворачиваюсь в воздухе, делая мертвую петлю — не только Генда умеет дразнить противника, могу и я! Взмах крыльев, импульс энергии аномалии — и на море поднимается шквальный ветер. Потоки воздуха нужны для перестраховки, в таких условиях медленный газ пауков будет бесполезен. Теперь надо что-то сделать с окружившей лайнер каменной ловушкой, сверху напоминающей ровный круг из скал. Сам «Ленин» заплыть сюда не смог бы…

Что до нашего могучего союзника, он вовсе не терял времени впустую, рухнув на палубу перед отстреливающимся от орды пауков солдатом. Жесткое приземление смягчила полупрозрачная мембрана под его ногами, но все же, удар должен был быть нехилым. Скорее всего, чешуя — это только обертка основных изменений, вон как клубится туман по всему телу. Смутно знакомым, кстати, солдатом. Отсюда не очень хорошо видно, но… Отец! Папа?! Воевать лично в его-то годы?! Док приземлился рядом с ним, и… никто не успел разглядеть его движений.


Трансформация выводила его и так огромную скорость на совершенно недосягаемый уровень восприятия. По палубе будто ударили установкой залпового огня. Разъяренный, как тысяча демонов, Док ускорился, превращая врагов в фарш скупыми атаками кулаков и ног. Покрытый кинетической бронёй, удар оказался настолько мощным, что буквально раздирал плоть. Арахниды лопались, как перезрелые арбузы. Удар — и голова разлетается в клочья. Взмах ноги — и кинетическое поле выбрасывает за борт мешанину из искореженных тел.

Лагерь у моря 2. Часть 42 (выбор "бежать наверх")

 Страничка на фикбуке. 

 

Человек удивительная тварь. Это единственное существо во всей вселенной, которое действительно можно назвать бессмертным. Эльфы, гномы, орки, древнейшие народы тысяч и тысяч миров, погибая, исчезают навсегда: города — рухнут, континенты — утонут, планеты и далекие звезды — однажды канут в небытие. Даже сами боги исчезнут, если их предать забвению. Абсолют — источник всего сущего, я пробыл там очень долго, познал тайны, что ведомы лишь единицам в материальном мире. Абсолют создал Вселенную, он и есть Вселенная — Начало начал, исток всего сущего. Он создал материю, все живые формы жизни и все виды энергии берут начало именно в нем. И ещё он создал нас, как единственный и совершенный шедевр. Чтобы коснуться истины Абсолюта, иные расы, в том числе даже драконы, должны многое преодолеть, да и то, в итоге истины достигают не все. Человек же, ещё в младенчестве, окутан его дыханием.

 Именно человек — венец творения. Плоть и кровь вечности, что, завершая свой цикл, возвращается туда, откуда берет начало. И чтобы хоть как-то сдержать чудовищную мощь своего детища, каждый из нас с рождения скован. Ограничитель, который можно сломать, доказав Абсолюту, что достоин его сути. Воля преодолеет лень, решимость преодолеет страх, и даже сильнейшие твари во вселенной дрогнут перед поступью людей. Истинная сила Homo sapiens — бесконечный потенциал развития, однако реализовать его — удел очень исключительных единиц. Я видел лишь одного человека, сломавшего свой ограничитель почти полностью — тот одним ударом был способен расколоть целый континент. Тело сгниет, кости развеются прахом, но душа будет жить вечно, в бесконечном пространстве, что однажды её породило, ожидая часа, когда колесо Сансары сделает свой оборот. Рано или поздно, мы все встретимся, там, среди звезд. Вечность может всё… Человек — чуточку больше.

Личный дневник Дока

Лайнер Организации «Ленин».

 — Вы всё проверили? — Виолетта Церновна руководила поисками как под землю провалившейся команды, не выходя со своего кабинета, поддерживая видеосвязь со всеми, кто в этих самых поисках участвовал.
 — До самого дна туннелей не опускается ни один дрон, — отрапортовал аналитик Сыроежкин, появляясь на экране ноутбука с виноватой миной. — Сначала мы грешили на связь и установили по всему пути беспилотников ретрансляторы, так что глубина перестала быть проблемой для сигнала, но…
 — Батареи разряжаются, будто что-то там вытягивает энергию, — в дополнительном окне программы видеосвязи замаячило обеспокоенное лицо Шурика. — И ещё кое-что. Изнутри тоннели выстланы довольно толстой паутиной. Образцы уже исследовали, так что, полагаю…

 — Проводя аналогию, наш враг — либо паук, либо тварь куда страшнее, — перебила его гетерохромная ученая. — Я навидалась в своей жизни немалого, одна только Неуязвимая Рептилия чего стоит, так что не удивлюсь. Если на острове враг, способный устроить такое как вчера, он может напасть в любой миг. Мы в какой стадии готовности?
 — В полной боевой, мэм! — отрапортовал Седой, лично следивший за обороной. Старый морской волк сидел в кабинете лично, и он, скорее, свой кортик съест, чем признается, что в одиночестве ему страшно. Страшно не за себя — за команду, за сына. — Пушки и личный состав на взводе. Не спасем наших товарищей, так хоть отомстим.
 — А что с нашими людьми? — Виола выводила на экран компьютера всё, что было в базе данных о пауках как биологическом виде. Пусть поверхность этого мира и претерпела изменения, но флора и фауна ещё хранят общие черты матушки-Земли.

 — Укроем в хранилище, не впервой, — Седой подошел к окну и хмуро посмотрел на остров. Каменные шипы и поднявшаяся мель намертво заперли могучий лайнер. Столкнись «Ленин» с айсбергом, а не бедный «Титаник», то от ледяной горы остались бы только воспоминания. Но тут камень. Крепкий камень. — Большая часть и так будет во всеоружии. Военные, агенты, аналитики — да у нас простых гражданских раз-два и обчелся.
 — Яма, — Виола повернулась к полуяпонке, смотря той прямо в глаза. — Это не приказ…
 — Я пойду в авангарде, Виолетта Церновна, — улыбнулась темноволосая девушка. Ровесницы мечницы сейчас ходят на свидания, а Ямада Йоджи просто потеряла своё детство, с тех самых пор, как аномалия уничтожила дом её родного клана. — Наших надо спасать, а второго боевого носителя моего уровня на корабле нет. Да и Док неплохо успел меня поднатаскать, так что я теперь гораздо лучше владею ускорением. Как раньше подставляться не буду. Вы только берегите Мику и остальных.

 — Что-то очень уж тепло она отзывается о Хатсунэ. Теплее, чем просто о подруге. Вам не кажется? — Спросил вслух Шурик, когда за мечницей закрылась дверь, ни к кому при этом конкретно не обращаясь, а Эл согласно кивнул.
 — Вот поэтому, ребята, у вас до сих пор и нет девушек, — ввела Виола кибернетиков в ступор одной фразой, открывая первую страницу атласа о пауках. Где-то в лаборатории блондины удивленно переглянулись. — Так. Анатомия и повадки паукообразных… Блин. Почему пауки? Почему не бабочки или кролики? Седой, скажи солдатам, пусть вытащат на палубу все огнеметы.

***

 Босые девичьи ноги с идеально белой кожей, которую просто не могла запачкать грязь, тихо ступали по каменному крошеву. Белоснежные волосы колыхались, невесомые, словно тончайший шелк — паутина. Изящное тело, подтянутое и обнаженное, без единого изъяна, больше напоминающее шедевр скульптора, а не живую девушку. Искусственная, пугающая красота. Ехидна встала напротив завала, пристально вглядываясь в мешанину крупных валунов, обломков стен и тонны земли. Красные глаза без белков не моргали. Два кровавых озера на кукольном лице.

 — Этот человек… очень интересный, — прошептала она. Голос древней демоницы мог зачаровать простого человека мгновенно — настолько обманчиво прекрасен он был, проникая прямо в глубины разума, пробуждая животные инстинкты, околдовывая. В воздухе ещё висела пыль от прошедшего камнепада. Несколько пауков, придавленных во время стихийного выброса, выкапывались из-под завалов, недовольно щелкая жвалами и отряхиваясь. Модифицированные акромантулы оправдали все усилия своей хозяйки на их создание, выживая даже после такого. Мать чудовищ уже строила планы на Ричарда, бесстыдно облизываясь. — Я не могу упустить такую добычу. Он прекрасен, он будет моим!

 Два самых больших кокона затрещали. Это ломались огромные кости живых инкубаторов. Для того, чтобы вырастить простого паучка, сойдет хоть белка, в её маленьком теплом тельце легко созреет яйцо паучка, но для создания паука-колосса нужно тело…дракона! С металлическим лязгом из-под паутины вырвались шипастые волосатые лапы. Хитиновые когти блестели, больше походя на металл и прочностью ему не уступая. Ломая свою колыбель, наружу показались два чудовищных паука. С толстых хитиновых панцирей на пыльную землю стекала оставшаяся от инкубаторов кровь. Венец эволюции, на создание которого Ехидна убила годы времени и тысячи живых существ. Ловкие, как кошка, и огромные, как слон.

 — Мои красавцы. Мои детки. — Белая девочка в два легких прыжка оказалась возле монстров, поглаживая новорожденных по головам. Ментальное управление позволяло ей связывать и подчинять животных, раз и навсегда меняя само их сознание. Такой способ действовал и на большинство людей. То, как плененная блондинка смогла сопротивляться прямым приказам матери монстров, только разогревало её азарт. Беглецы виделись ей сейчас самой желанной добычей из всех на свете, желанней даже, чем ОН — Повелитель порталов, с его змеями. От одной мысли о нем тело Ехидны дрожало от страха и экстаза. — Пойдем за мной, детишки, поохотимся, как следует, на людей, двух драных кошек и блохастую псину. Вместе с мамочкой.

 Ехидне не нужны были слова, вся её свита слушалась малейшего ментального позыва, малейшего отголоска мысли, но… она просто любила говорить. Самовлюбленная гадина млела от звуков и запахов, что сама же издает. По её воле сотни пауков бросились врассыпную — отыскивать обходные пути завала. Смертельная гонка начинается.

 — Этот мир мой! От самой глубокой пещеры до самой высокой горы! — миниатюрная альбинос облизнула свои пальцы, вымазанные в крови и слизи кокона. Раздвоенный белый язык мелькнул в полутьме, словно хлыст. На землю упало пара капель её слюны. Несколько мелких, не больше грецкого ореха, паучков мгновенно бросились их пить. – Вам не сбежать.

***

 — Ты даже не представляешь, как вовремя появился, Ричард, — Славя смотрела на завал, обхватив руками дрожащие плечи. — Её глаза… страшно… она смотрела на нас как на еду!
 — Хвост до сих пор дрожит, — Саша не отходила от блондинки ни на шаг, поддерживая ту и согревая. Мелкая нека очень привязалась к ней. Одно то, как она стала между древним монстром и своей подругой, уже говорит о многом.
 — Это её не остановит, — Юля почесала левое ушко, скидывая с шерстки обрывки паутины. — Нас несли через целую сеть пещер, я почти уверена, что они связаны между собой. Надо выбираться наверх, это наш единственный шанс. Под землей мы четверо для них — легкая добыча, и если с пауками ещё можно справиться, то их хозяйка нам не по зубам. Даже тебе, Ричард. Ехидна играла с нами и до сих пор играет. Как кошка с мышкой. Надо убежать от неё, пока она не наигралась и не выпустила коготки.

 — Обязательно наденьте противогазы, — Славя извлекла из своего рюкзака два воздушных фильтра наподобие моего. — Искра снабдила нас с запасом, так что масок хватит всем. Не хочу ещё раз надышаться яда. Ощущение отвратительное. Сначала немеют руки, затем ноги, а потом и сознание падает в какой-то кошмар.
 — Это всё, конечно, хорошо, — я собрался с мыслями. Сейчас каждая минута на счету, давай, голова, работай активнее! Завал так легко не расчистить, и пауки вместе с мамочкой (чтоб она трижды провалилась!) побежали окольными путями, но не это самое страшное. Кроме Ехидны за завалом было ещё два огромных сгустка грязно-серого тумана, глаза Кукулькана не обманывают. Там два монстра, почище сожженного драконом титана. — Это всё хорошо, но перед тем, как мы начнем бежать, одна маленькая формальность. Ты. Сними капюшон и назовись! Этот проклятый мир отучил меня доверять кому бы то ни было, уж не обессудь. И давай без резких движений.

 У меня нет оружия, но если понадобится, я готов хоть сейчас взорваться серией стихийных атак. Водяные пули, каменная шрапнель, обвалю потолок, если понадобится. Арсенал Кукулькана, предпочитающего сносить вместе с врагом пару километров местности, мне не подходит. Вместо этого я освоил и усовершенствовал несколько типов точечных атак. Взять, например, собранные в маленькие капли частицы воды, летящие вперед с чудовищной скоростью. Именно благодаря им встреченные пауки превращались в изрешеченные куски смердящего хитина.

 — Понятная просьба, — та часть лица девушки, что не скрывалась под капюшоном, улыбнулась. Это была не веселая эмоция, скорее, нервный оскал. Клыки. Белоснежные клыки, на фоне пыльной кожи и потрескавшихся от жажды губ, они смотрелись весьма и весьма выразительно. Показного добродушия нет, это радует. Не люблю двуличных. — Только без поспешных выводов, спасители мои. Тем более, смотрю, вы и сами не их простых людей.
 Мда. Мне везет на таких, или как? Незнакомка одним плавным движением сбросила накидку, оставшись в одних только рваных штанах и видавшем виды жилете. Обувь её пришла в такую негодность, что определить, чем были эти куски кожи ранее, не представлялось возможным. Но не в одежке было дело. Ушки и хвост, покрытые густым рыжевато-карим мехом. Большие ушки, очень напоминающие собачь… нет, скорее волчьи. Эту гордую особу просто не получалось сравнить с собакой.

 Длинные волосы под цвет шерсти, а на самом кончике хвоста белая кисточка. Её можно было бы назвать красивой, но заточение у Ехидны не прошло бесследно. Худая, можно сказать, даже тощая. Множество мелких синяков и кровоподтеков, израненные руки, свалявшаяся шерсть, а запах! Бедняга, сколько же она перенесла? Тело изранено. Однако дух её твари не сломили, просто не смогли. Глаза смотрят на мир с обреченной яростью загнанного в угол хищника, но никак не с капитуляцией. А радужка! Она с красноватым оттенком, я такой раньше не видел. У Ехидны два озера крови, как у крыс-альбиносов, а у этой они очень даже ничего смотрятся. Волчица, даже на последнем издыхании, готовая сражаться за свою жизнь и свободу, как-никак, достойна восхищения.

 — Я Хоро. Хоро — мудрая волчица. Вряд ли остались люди, кто ещё помнит меня. Трогательную историю о моих злоключениях услышите потом! Сейчас надо двигать лапами, пока мы все не стали кормом для НИХ, — она ткнула пальцев в сторону завала, осмотрела наш, пусть будет громко сказано, отряд, и, дернув хвостом, добавила: — Я не прошу мне доверять, просто позвольте следовать за вами! Жить хочется, знаете ли. У меня наверху осталась дочь, которую я должна защитить!
 — Юля, — в вопросе о гнили в людях я безоговорочно доверяю своей хвостатой возлюбленной. Смогла же она с первого взгляда определить, что Искра не навредит нам, хотя у неё были на это серьезные основания. Детище Виолы выросло поистине великодушным.
 — Не опасна, — кивнула хвостатая обнюхивая… другую хвостатую. Блин, мечта извращенца: даже не две — три зверодевочки! Одна из которых так вообще лоля. Почему нас не забросило в мир-курорт?! Почему сюда?! — Точнее, опасна, но не для нас.

 — Как ты… — Волчица на миг подобралась, прикрывая рукой карман на груди, тот самый, который нека обнюхивала с особым пристрастием.
 — Ну, я когда-то тоже была «привязана», скажем так, к определенному месту, жаль, носить его в кармане, как ты, было бы намного проще, — нека отряхнула хвост от пыли, пару раз присела, а затем стала разминать лодыжки, уперев носки в землю и двигая ногами. — Ричард, есть идеи? Я не могу найти направление без своих порталов, да и эти тоннели… Они будто истощают меня. Катакомбы Ехидны пропитаны её эманациями, часть энергии постепенно поглощается ими и передается хозяйке. Чем быстрее мы их покинем, тем лучше.
 — И правда, — Славя копалась в меню своего джоя. — Система ругается на перерасход энергии. Батарея садится быстрее, а она на джое может месяц работать без подзарядки.

 — Момент, — я присел на корточки, касаясь руками сырой земли. Тут определенно где-то проходит подземный источник. А, вот и он! Аномалия уже давно стала мне вторыми глазами. Не знаю почему, но способности Кукулькана мне использовать намного легче, чем, например, Бегунок или невидимость Юли. Может, это из-за того, что они целенаправленно тренировались ещё в бункере, может, потому, что именно эту аномалию я поглотил намного раньше, а может, она мне просто ближе, чем остальное.

 Да и философия древнего майя теперь до боли понятна. Кукулькан просто хотел жить. Сирота, с самого детства он мечтал о Доме (не о помещении, нет — о семье, о месте, где он мог быть счастлив), и когда предательство отняло у него самое дорогое, носитель стал безумным зверем, одержимый даже не местью, а справедливым возмездием. Я понимаю его. Сила аномалии вдруг возросла, резонируя внутри меня и наращивая мощь. Я чувствовал каждый камешек на километры вокруг, лапу каждого мерзкого паука, которыми они бегали по туннелям. И да, рядом действительно течет подземная река, наверняка один из притоков той громадины, чьё русло располагается посреди ущелья. Выход, нам нужен вы… Еб…иться сердце перестало! Это ещё ЧТО?!

 — Ты чего побледнел, Ричард? — Славя стояла рядом с Сашей, и, как обычно, пристально следила за нашим самочувствием, наплевав на то, что сама валится с ног. Иногда мне кажется, что чужая боль ей гораздо ближе, чем своя. У нас тут вообще нестандартный, скажу даже больше, не совсем адекватный состав.
 — Наверху… там… Там такое! — голос предательски дрожит, дышать тяжело, да колени трясутся. Гора из голубых искр на поверхности видна даже сквозь сотни метров грунта. По сравнению с этим сгустком проигрывала не только виверна, даже Элизиум, а там средоточие миллионов душ! Вот так и спускаются с небес на землю бренную. Возомнил себя повелителем стихий! Да я чувствую себя килькой, забравшейся под авианосец! ЧТО, БЛИН, НАД НАМИ?! — Пауки и их хозяйка даже рядом не стояли. Что-то чудовищно огромное и сильное. Фон идет жуткий, даже отсюда кровь в жилах стынет.

 — Над нами Ледник, меня, кстати, там и поймали, — ответила наша новая знакомая. Как и остальные девочки, она разминала затекшие в плену конечности, и даже в таком плачевном состоянии, в лохмотьях, смотрелась соблазнительно. Кроме того, ушастая выцыганила из запасов девочек воды, жадно припав к фляжке. — Ах, спасибо. Думала, умру от жажды. Огромный айсберг, не тающий уже сотни лет. Вы что, про Реликт не слышали? Из какой глуши только вылезли? Знала я одного такого, говорил, что всю жизнь прожил в каком-то убежище. Что до Ледника. Там внутри, если присмотреться, можно увидеть здания, какие были на поверхности ещё до войны. Двести лет прошло, а люди уже забыли? Как же ваш век короток!

 — В любом случае, надо выйти на поверхность, но от него будем подальше. Пугает меня такая махина, — высказал я совершенно обоснованные опасения. В ответ на мои слова, Саша покачала головой, так быстро, что её милые ушки замаячили из стороны в сторону, и ответила вместо волчицы:
 — Реликт не опасен. Просто очень много вечного льда, сковавшего небольшой городок. Или что там было? Он появился очень давно, и живущие на поверхности знают то место. Его и разрушить пытались. Стреляли, взрывали, жгли — ни кусочка не откололи, даже не поцарапали. Только вот холодновато рядом с ним, понятно теперь, откуда на потолке камеры был иней. — Маленькая нека, да и Хоро, совсем не боялись Ледника. Они не видели то, что мог разглядеть взор охотника. Это ядерная бомба из энергии. Да даже страшнее — океан аномального излучения!

 — Выбора особого у нас и так не, — Юля посмотрела наверх с каким-то странным выражением лица, будто вдруг что-то поняла. — Неужели… а, забудьте. Главное — идти, двигаться, или придется драться с пауками в ограниченном пространстве, где у них преимущество. Без своих порталов я просто очень ловкая девочка с длинными когтями. А ты, хоть и стал сильнее, Ехидне пока не противник. Ну что за невезение! Хочу в «Совенок», хочу еду Дока и греться на теплом солнышке на коленях у тети Виолы, она так хорошо чешет за ушком! Хочу так, а не вот это вот всё!
 — Выберемся, — впервые на моей памяти госпожа ЮВАО соизволила поныть. Видимо, даже у любопытной кошки есть предел любви к приключениям, и любой экшен должен иногда разбавляться ленивыми, сытыми деньками. — Все за мной!

 — Эй, зачем ты бежишь? Остановись, — вкрадчивый голос настиг внезапно, раздался в голове. Такой сладкий, искушающий. По низу живота разлилось приятное тепло, в голове заиграли непривычные мысли. — Вернись ко мне. Стань моим. Я дам тебе всё, что захочешь. Любое удовольствие. Ри-чард… Ри-и-чард… Ри-и-и-чард. Не сдерживай себя. Откройся истинным мотивам. Дай себе волю, любимый.

 Судя по тому, что девочки никак не реагируют, голос Ехидны слышу лишь я один. Нельзя ни на миг ему подчиниться. Я просто чувствую, что, сделав лишь шаг в сторону её интересов, стану рабом этой древней твари. НЕТ! Я — ЭТО Я! УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ!

***

 Бежать по пещерам, каждую секунду в страхе прислушиваясь к окружающим звукам, не зашуршат ли где паучьи лапы, не появятся ли налитые кровью глаза, то ещё удовольствие. Вырытые тварями катакомбы совсем не подходили для передвижения людей. Дорога была неровной, с кучей провалов и камней, а некоторые части пещер были настолько стары, что успели обзавестись настоящими сталагмитами и сталактитами. Затхлый воздух и полумрак делали ситуацию ещё плачевней. Труднее всего приходилось Славе. Неки и Хоро прыгали по камням как заправские акробаты, я, летел сзади, осматривая всё вокруг глазами охотника, а вот блондинка уже дважды больно ударилась о выступающие неровности и чуть не сломала ногу. Свет от фонарей превращал пещеры в нечто призрачное, с длинными тенями от сталактитов. Ориентироваться на всё сюрпризы местности на бегу, откровенно говоря, невозможно. Мы как раз наткнулись на участок, наполовину затопленный мутной водой, когда я решился.

 — Славя, я тебя понесу. Раньше не предлагал, потому что будет не совсем безопасно, не то чтобы мне удалось стать асом воздушных маневров, но выбора нет. — Неки смотрели на тяжело дышавшую, но ни разу не пожаловавшуюся девушку, а Хоро вылизывала исцарапанные пальцы.
 — Я… могу… сама… — бедняга боролась за каждый глоток кислорода. Саша только обреченно смотрела на подругу. В этот раз Славя не стала опираться на её подставленное плечо. Хорошо, что пещеры имеют выходы на поверхность и вентилируются, иначе нам бы пришлось туго. Ну да, паукам кислород всё же нужен.
 — Славя, — просто сказал я, понимая, что это не глупая гордыня, и девушка просто не хочет задерживать отряд, плюс ослаблять меня или нагружать и так уставшую Сашу. — Поверь в меня. Тем более, сейчас, когда все в опасности. Это не контрабандисты и даже не голодная виверна. Девушка-альбинос… не знаю почему, но я лучше помру, чем попаду в её лапы. Доверься.

 — Дурак. Всегда верила, — плечи девушки расслаблено опустились, когда я обхватил её со спины, стараясь сделать это аккуратнее. Она вся мокрая от пота и еле-еле держится на ногах. Сажать девушку на спину, где берут начало крылья — невозможно. Потоки воздуха, что позволяют мне летать, просто покалечат её. И так придется тщательно следить за «хвостом» чтобы импровизированный руль не задел ноги капитана.
 — Тогда полетели, — взмыть в воздух удалось без проблем. Подъемная сила у наследия Кукулькана оказалась совсем не маленькой. Один-единственный взмах полупрозрачных вихрей оторвал нас обоих от земли. Тяжесть и тепло девчонки, доверчиво прижавшейся к моей груди, ненадолго прогнали сырость древних пещер. Надо будет и Юлю так покатать. Однозначно. Вперед, ушастый отряд! Мановением руки я заставил суть аномалии проникнуть вниз. Пропитав грунт, она, повинуясь моей воле, подняла ровную линию мокрой земли, образуя мост через довольно глубокую лужу. Земля затряслась, а с потолка посыпались камни. Но не только посыпались!

 Со всех сторон пещеры вдруг стали расти каменные шипы размером с толстые деревья. Они перегородили нам путь как спереди, так и сзади. Каменная клетка. Черт! Не могу их сдвинуть! Энергия аномалии натыкается на другую, намного сильнее её.

 — Ой. Тупик. Вот незадача, да? Мне подвластны даже камни, — страстный шепот прозвучал прямо над ухом, так неожиданно, что я чуть не выронил Славю. Где эта гадина? Рядом с нами её туман не видно, значит, демоница маскирует своё присутствие? Или путать мысли она может на очень даже внушительном расстоянии.— Но проткнуть вас всех шипами хмм… не весело. Радуйтесь, я не буду вас убивать. Пока. Мне нужны игрушки.

 Ехидна упрямо долбила мою голову чужеродными мыслями и видениями. Почему именно я? Прицепилась же. Вот перед глазами появился образ обнаженной Слави спелёнатой белоснежной паутиной. Волосы девочки свисали вниз, а сама она застыла в соблазнительной позе с раздвинутыми ногами. Глаза блондинки источали рабскую покорность, которой у настоящей валькирии никогда не наблюдалось. «Всё, что захочешь… любое удовольствие… только стань моим». Миг — и рядом со Славей голая Юля, соблазнительно связанная с задранной кверху пятой точкой, так, чтобы паутина не закрывала самых пикантных мест. Миг — и Саша бьется в тенетах, напрасно пытаясь вызволить своё изящное тельце из ловушки. А паутина всё сдавливает и сдавливает. Делает им больно. Рвет нежнейшую кожу на части! Тут вражина сделала очень большую ошибку: нельзя было мне это показывать.

 — Ой, да пошла ты! — я закричал, чувствуя, как тело буквально пылает изнутри. Поставив Славяну на пол, я ударил по земле кулаком, выпуская в неё настоящий шквал из первозданной силы. Моя воля и энергия, снесли пропитывающие всё вокруг эманации Ехидны как набежавшая волна песчаный замок. Осталось дело за малым — убрать скалы обратно в толщу земли. Мда. Поспешил я с такими выбросами. Рука ощутимо болела, будто побывав вместо боксерской груши, а в некоторых местах на коже появились синяки. Тело человека не выдерживало даже половины истинной силы Кукулькана. Проводить её через свою собственную плоть выгоднее и быстрее, чем через воздух, но при усилении потока аномалии растет и отдача. Древний майя избавился от этой слабости, став шестикрылым летающим монстром, а мне придется быть осторожнее. Сейчас, после поглощения силы дракона, мой уровень излучения потихоньку приближается к критической отметке, где один лишний шаг превратит тело в весело полыхающий уголек.

***

 — Наконец-то свобода! — Первой к зияющему впереди выходу из катакомб рванулась Саша. Девочка порядком перенервничала во время долгого и утомительного марш-броска в полумраке, и теперь, стоило только её милому носику учуять свежий воздух, без раздумий ускакала вперед. Уже стемнело, в проеме не было даже звезд, настолько пасмурна ночь снаружи, да и холодом тянет. До ушей доносятся звуки дождя. — Я посмотрю, что снаружи.

 — Пожалуй, тоже гляну, — я уже давно не использовал взгляд охотника, коридоры утомили не только нек. Постоянное поддерживание крыльев нехило так истощило, причем не столько запасы энергии аномалии, сколько тело. Я банально устал. Веки тяжелели, руки дрожали. Больше всего хотелось завалиться спать, желательно — вместе с Юлей. На всякий случай, зыркнем, что там впереди. Сила перетекает в уставшие глаза, превращая мир в привычное черно-белое ки… — САША, НАЗАД!

 Затаившийся в боковом проеме паук, размером с ломовую лошадь, очень обрадовался угодившей в его сети маленькой девочке. Паутина была почти невидима в полумраке, и Александра основательно в ней завязла. Осторожная нека так устала, что потеряла бдительность. Дергаясь, она уже высвободила одну ногу, но время играло против кошки. Чудище не собиралось смотреть, как добыча удирает из-под носа. Перепуганная девочка, тихо пискнув, попробовала увернуться, когда на неё прыгнул мохнатый черный монстр, напоминающий тарантула-переростка. Вот уж нет! ПРОЧЬ! Ветер сгустился за спиной, мгновенно образовав два вихря, один из них толкнул меня вперед, а второй разделился на несколько потоков. Огибая Сашу при этом, не причиняя маленькой девочке никакого вреда, они собрались в один воздушный кулак, хорошенько приложивший противника о стены пещеры. Такой удар способен сплющить грузовик.

 — Спасибо, Ричард. Сердце в пятки ушло! — пожаловалась нека. С потолка сыпался песок — так сильно ударила аномалия. Юля со Славей быстро вытащили тихонько ругающуюся и бледную Сашу из силков.
 — Он ещё не сдох! Осторожнее! — Хоро, хвост которой стоял дыбом, не первой заметила, как шевелится лапа недобитого монстра. Я тоже видел, что его туман не собирается рассеиваться, что случается с погибающими организмами. Это тот самый паук, из последней партии Ехидны. Уж больно крепкий, гад. Хитин на панцире измят, но цел. Единственное, что удалось повредить такой крушащей атакой, это один из восьми глаз. Вместо преследований по целому лабиринту, Ехидна расположила своих рабов караулить выходы. Умная сука.
 –А вот и вы. Нашлись, – ментальная связь хозяйки и её детищ позволяла нашей визави получать информацию от каждой пешки. Другого объяснения я не вижу. Ехидна исторгла настоящий стон, будто женщина, испытывающая серьезное сексуальное возбуждение. Это для неё просто игра? — Никуда не уходи, мальчик. Сейчас я приду и хорошенько тебя приласкаю.

 — Та-а-ак. У меня созрел план! — крикнул я, привлекая внимание девочек. Хоро пригнулась, оскалив клыки и не сводя взгляда с поднимающегося паука. Монстр был один. Пока что. Зрение охотника засекло только несколько небольших туманностей, принадлежащих, судя по всему, мелкому зверью, но и они со всех лап улепетывали подальше от пещеры. Касаюсь земли. Небольшой импульс — и под пауком разверзлась земля. Но хрен там плавал! Он просто отпрыгнул от расщелины, повиснув на собственной паутине, и, бодро перебирая лапами, побежал к нам. — Так, план «Б».
 Перед врагом сгустился воздух, подхватывая его и кружа, как жуткую пародию на юлу. Силы уходили с огромной скоростью, но нам надо как-то прорваться наружу. Славя осталась без оружия, сомневаюсь, что дротики с транквилизатором пробьют хитин, а даже если пробьют, то просто не подействуют на это чучело. Поехали! За спиной открылись четыре воющих воздушных крыла, затем сплелись в один канат, и… врезали по восьмилапому засранцу! Бабах! Огромная туша вылетела наружу как из пушки. Тарантул молотил лапами по воздуху, но ничего не мог поделать.
 — Красиво полетел, — нервно хихикнула Саша, помогая Славе обойти паутину. Вихри сорвали и паука, выстрелив им как из пушки, и часть его тенет, но несколько еле различимых нитей ещё свисали со стен. Попасть в них ещё раз ни у кого желания не было.

***

 Выход вывел нас прямо на склон небольшой горы, сплошь заросшей полусухими соснами и лишайником. Накрапывал легкий дождь, ночное небо заволокло тучами, а в воздухе стоял холодный туман. Ни единого лучика не падало на землю через пасмурную хмарь, и единственным источником света были наши фонари. Травы почти нет, только небольшие кустарники и голый чернозем. Искра права: мир потихоньку превращается в пустошь. По идее, это место должно кипеть жизнью. Но тут полумертвые склоны, камень да галька. А нет, вон возле ручья зелень есть, мало, но есть. Даже несколько небольших цветков. Дольше всего опустошению сопротивляется земля возле водоемов. Недалеко внизу маячила вещь, что так меня напугала — огромная гора, скрытая этим самым туманом. Я не мог почуять запах леса через противогаз, зато все мы слышали…

 — Море? — ушки Юли двигались. Живые локаторы улавливали каждый шорох, а пушистый хвостик зябко обвился вокруг её левой ноги.
 — Да. И не только море, — легкий порыв ветра сдул туман, да и дождь сыграл свою роль. Ледяной Реликт. Это даже не просто гора. Айсберг, протяженностью с небольшой городок. Так, а где паук? Глаза аномалии видят только несколько птиц на деревьях да океан мерцающей энергии во льду. Убежал к хозяйке? Или всё-таки сдох?

 — Давайте подойдем поближе, — Славяна как завороженная смотрела на тонны и тонны чистого льда, в глубине которого угадывались смутные тени. Через несколько минут мы оказались у подножия горы. Лед возвышался к небесам на высоту многоэтажного здания. Странным было то, что никто, кроме меня, его не боялся. От одного нахождения рядом с ЭТИМ мои волосы на спине вставали дыбом.
 — Он же прозрачный. Абсолютно прозрачный, как хрусталь, — Славя коснулась поверхности аномалии раньше, чем я её остановил, но с ней ничего не произошло. Аномалия, а это определенно аномалия, никак не отреагировала. Мы в субтропиках, если брать климат ущелья. Какая же мощь в этой штуке, раз она не только не тает, но веет холодом на километры? А блондинка всё не унималась. — Саш, давай посветим вместе.

 — Может, не надо? — попросил я подруг, мимоходом замечая, как Юля застыла перед айсбергом с широко открытыми глазами. Губы девочки дрогнули и сжались. — Юль, ты чего?
 — Я узнаю это место… — пробормотала нека очень тихо, как раз тогда, когда два луча из мощных фонариков девочек пронзили толщу льда.
 — И я… узнаю… — Славя смотрела на заасфальтированные дорожки, застывшую траву, скамейки и многоэтажные здания. Несколько корпусов и подсобных помещений. Торговые автоматы, ворота и деревья. Сюрреалистическая картина, будто кто-то вырезал кусочек прошлого и запечатал в первозданном виде. На зеленых деревья виден каждый лист, а фонарных столбов и наклеенных на них листовок не коснулась коррозия. Мини-город, что когда-то был полон жизни. — Это лагерь! Тот самый лагерь, где мы познакомились с Доком! Что тут произошло? Почему он заморожен?

 — Никто уже не знает, — Хоро сидела прямо на земле, вычесывая из хвоста мусор. Все так устали, что негласно решили устроить пятиминутный привал. Саша грызла сухпаек, раздавая попутно по одной штуке каждому. — Это место заковано в лед вот уже двести лет. Говорят, ещё до войны тут погиб один очень сильный, как люди их там называли… носитель! Раньше тут много было беженцев. Драконы боятся этого места, облетают за километры. Смотрите, видите там полуразрушенные хибарки? Люди поверхности раньше пытались тут жить. Несмотря на холод, Реликт самое безопасное место наверху. Животные и мутанты тоже страшатся его.
 — Кстати, кое-что есть в базе данных, — вдруг подала голос программа-помощник с джоя. — Тут произошел инцидент с Логией — аномалией исключительной природы. Не могу сказать всё, но её носитель потерял любимую и в приступе горя заморозил всё вокруг. Отдыхающие успели эвакуироваться только благодаря тому, что он сдерживал прорыв, пока все не убегут, а лагерь застыл на века в неизменном виде. На гладкой поверхности ни царапины. Пыль, жара, даже само время не властно над этим местом.
 — Будете смеяться, но я тоже узнаю, — мой взгляд прикипел к парящей в толще льда бабочке, которой вот уже двести лет. — Видел точно такой же в симуляции виртуального мира. Виола создала его точную копию, чтобы жить там в одиночестве долгие годы.
 Лагерь у моря. Это место, где всё решится. Монстры скоро настигнут нас, я уже чувствую, как подрагивает земля. Вот только в одном все ошибаются. Этот чертов лед, он искрится энергией, он… ЖИВОЙ.