Голые азиатки

Возможно скоро у нас будет новая превьюшка =)

Лагерь у моря часть 47. Рут Алисы. Выбрана "Ничья".

Страница фанфика на Фикбуке

Часть 40

Часть 41
Часть 42
Часть 43
Часть 44

Часть 45

Часть 46


Бывают моменты, когда понимаешь, что жизнь – отличная штука. Вот, например, сейчас. Стоя на покачивающейся, на волнах платформе. Когда над головой, бесконечное летнее небо. Вокруг шумят, переливающиеся от солнечного света волны. Слышны подбадривающие веселые крики, а кожу ласкают ветер, и теплый свет. Кроме того, моим последним оппонентом на сегодня – была Ульянка. Последним, потому, что я решил свести игру в ничью.

Мелкая зараза, натянув улыбку до ушей, стояла напротив. Наверняка, как и со Славей, она не рассчитывала на победу. Просто такая у рыжика натура, если есть возможность пошалить, поиграть, или побегать. Она ей воспользуется. Вот такие вот, дела.
-Ну, что, боишься! – Весело сказала Ульянка, поправляя мокрую прядь. – Сейчас я тебя побеждю, то есть победю. Тьфу. Выиграю, вот!

Со стороны наблюдающих раздались веселые смешки. С пирса, рыжика горячо подбадривала Славя. Накинув на свои изящные плечи полотенце, и раздобыв где-то белую панамку. И правильно, много солнечного света – тоже перебор. Прикид однако, совсем как у Ольги. Если скоро, помощница начнет перенимать её привычки…
Я представил дикую смесь активности, рвения, и желания припахать всех и вся. Бррр.
-Начали! – дунул физрук в свисток. Определенно, эта громкость действует на нервы!

Ульянка, не особо мудрствуя, налетела на меня с разбега. Пробежав босыми ножками (очень кстати милыми ножками, с аккуратными ноготками, и хрупкими лодыжками) по резиновой поверхности, девочка – ракета, полностью оправдала свое прозвище. Оторвавшись от земли, она в красивом пируэте попыталась столкнуть меня в воду. У неё бы даже получилось, не будь у нас такой огромной разницы в росте и весе. В итоге, закончилось тем, что я поймал её, аккуратно схватив за талию.

-Ну, почти получилось, - Ульянка улыбалась, её кожа была такой нежной, приятной на ощупь. Мокрые волосы блестели на солнце. Маленькие ровные белые зубки, и хитрое выражение лица, делали её похожей на рыжего котенка. Который. Храбро растопырив коготки, с грозным, как он думает фырканьем, бросается на ногу человека.
-Да, да, конечно – я еле сдерживался, разрываясь между желанием погладить эту рыжую моську, и идеей катапультировать её в воду. – Ты сегодня, самый грозный противник.
-Издеваешься? – Скорчила она недовольную физиономию. С берега скандировали: «Бро-сай, бро-сай, бро-сай».
-Нет, я совершенно серьезен, - ответил я, подняв девушку на вытянутых руках. Ульяна, молча, смотрела на меня сверху вниз. Потрясающая картина, прекрасное юное лицо, полное радости и задора, на фоне чистого неба. Глаза девочки казались такими же бездонно-голубыми. Как это самое небо, над головой. Я понял, как поступлю…
Обхватив Ульянку, крепко обнимая, при этом настолько аккуратно, чтобы ни в коем случае не навредить малышке. Ладони чувствовали. Хрупкое тельце, такое ранимое, теплое и доброе. Будто не девочку обнимаешь, а оживший лучик солнца.

-Доооооок, это то, что я думаю да? – рыжик кажись, поняла, куда ветер дует.
-О, дааа, - сказал я, сгибая ноги в коленях.
-О, нет! – Ульянка ерзала, но я держал крепко.

Плавным прыжком, я нырнул в море, увлекая мелкую за собой. Теплая вода накрыла нас с головой на несколько мгновений, пока я не выплыл. Ульянка, решив отомстить, яростно брызгала мне в лицо. Я, со своей стороны, тоже не остался в долгу. И именно из-за этого, на берег, мы попали нескоро. Там нас уже ждал физрук, объявивший ничью. И Ольга со Славей. Ольга протягивала мне полотенце, от которого я отказался. Пока сохну, может, хоть чуть-чуть освежусь. А вот Ульянка, так легко не отделалась. Славя, невзирая на активные протесты, основательно вытерла её, а в качестве утешения, вручила мороженое. Пломбирный стаканчик, честно экспроприированный, из сумки-холодильника Ольги Дмитриевны.

"-Эх, сейчас бы и нам чего-нибудь холодненького, - предложил Шиза, - давай сгоняем за колой?"
Но идти никуда не пришлось, рыжик уже протягивала мне, запотевшую холодную баночку.
-Это тебе Ольга передала, - сказала мелкая. Она облизывала мороженное так, что на верхней губе у неё остались "молочные усы". При этом у неё был такой самодовольный, и покровительственный взгляд, словно мы не в ничью сыграли. А она меня, мизинцем скинула.
-Да, да, великая и могучая Ульяна, я поражен вашей красотой, обаянием, и силой - пользуясь тем, что все смотрели следующий бой (На батут поднимались очередные девочки, и отдыхающие снова устремили взгляд на площадку). Я указательным пальцем, вытер рыжику губки. При этом мимолетно ощутив, насколько они нежные, влажные, упругие. И наверняка ещё и сладкие, после пломбира. Ульянка замерла, пока я её касался, впрочем, и попыток отстранится, не делала.
С трудом подавив желание облизнуть свой палец, всё же, это уже будет слишком, а хотя к черту! Я блин, люблю эту мелкую заразу! Она, как младшая сестренка, которой у меня никогда не было. Я быстрым движением слизнул пломбир с пальца. Глаза Ульянки полезли на лоб, а маленькие щечки, залило румянцем.

-Вот такие дела, малышка, - я издал легкий смешок, и погладил мокрую макушку. Славя вытирала её от души, но полтенце - это не фен. Шевелюра Ульянки, была всё ещё влажной, и не такой шелковистой на ощупь, как если гладить их сухими.
Вместо ответа, Ульянка взяла мою недопитую колу, и приговорила её в два глотка.

-Бррр, - мелкая вздрогнула. От холодной газировки, глаза заслезились.
-А нечего пить ледяную воду, ангина не дремлет, - нравоучительно изрек я, стараясь не заржать. Рыжик как всегда, буквально излучала позитив.
-Вернется Алиса, всё ей расскажу, - мелкая надулась, - и про то как меня скинул, и как Славю там, на ручках носил.
"-Шухер, нас сдадут с потрохами! – весело сказал Шиза. – Предлагаю взятку, думаю мелкая соблазнится котлетами или сладостями".
-Да я и сам ей расскажу, - пожал я плечами, - я обещал не врать Алисе.
-Ну и дурак, - прокомментировала рыжик, доедая вафельный стаканчик.
"-Солидарен с ней, - согласился внутренний предатель, - не в этом конечно случае, но прямо всё и всегда, рассказывать не надо".
-А кстати, куда она запропастилась? – задал я вопрос, который уже давно вертелся на языке. – Алиса сказала что будет в музыкальном клубе, но там пусто.
-А, - девочка махнула рукой в сторону, где находятся ворота, - они с Мику по магазинам пошли, Алиса принарядиться хочет к вечеру.
Сказав это, Ульянка замерла, а затем взволнованно продолжила.
-Только я тебе этого, не говорила! Это должен был быть секрет. Не рассказывай ей!
-Хорошо, - я хитро прищурился, и огляделся. Все были заняты своими делами, и на нас, стоящих на пляже под зонтиком, никто не обращал внимания. – Только если скажешь для чего, а то я умру от любопытства.
-Для чего, - передразнила меня малышка, - не для чего, а для КОГО! Ты иногда такой тугодум.

Сказав это, малышка снова одарила меня покровительственным взглядом. Нет, кто-то точно получит ремня! Так, для профилактики.
-Ну. Не всем же быть такими умными, и красивыми. Как ты, Ульянка. – Сказал я. А мелкая падка на лесть, вон как свой носик вздернула, и грудь выпятила. Хоть, в принципе, я действительно считаю её очень красивой, и развитой не по годам.
-Вот-вот, не забывай это, – продолжила она, почесав рукой носик, - а Алиса хочет платье к дискотеке купить. Мику ей просто выбирать помогает, у неё то и так гардероб в комнате не помещается.
-Так дискотека же не первая? И кто такая Мику? – Удивился я.
-Дискотека не первая, это да, вот только, Алиска на них не ходила. – Ульяна хитро посмотрела на меня. – Сам догадаешься, что изменилось, а?
-Неужели, только ради меня? – стало так приятно на душе.
-Знаешь Док, я никогда не видела, чтоб Алиса к кому-то, кроме меня, так привязывалась. Была настолько добра. Я её понимаю коне… - мелкая снова оборвалась, и покраснела. Поняв, что опять ляпнула первое, что пришло в голову.
-В общем! – Она замахала руками, словно прогоняя меня. – Она будет к вечеру. А Мику, это девочка из музыкального кружка. Она там за главную. Советую кстати её обходить, Мику конечно милая и добрая… но заболтает, насмерть!

Ульянка отправилась искать очередную жертву, для шалостей. А я, думал, чем же себя занять? После слов рыжика, о том, что Алиса пойдет танцевать только из-за меня. Сегодняшний вечер, стал внезапно очень ожидаемым событием. Учитывая то, что сам я тоже – на всякие танцульки, не ходок. Ну не любил я шумные места, громкие басы, которые являются обязательным атрибутом современных танцев, и толпы незнакомых людей. Сейчас же, у меня есть рыжая братия, с ними думаю, даже я, получу удовольствие от дискотеки.
                                                                                         ***
В кабинете Виолы было непривычно тихо. Все, кого только можно было послать, были отправлены разбираться с нависшей угрозой. А приборы девушка выключила, чтобы хоть немного отдохнуть от утомительного монотонного гула. Сейчас она позволила себе снять халат, временно заменив его хлопковой рубашкой, и полакомиться фруктами, из лежащей на столе корзинки. Что сама Виола, что её начальство, очень серьезно отнеслись к теории – что лагерь, целенаправленно, пытались стереть с лица земли. И со временем, словам Юли, находились доказательства. Медсестра под прикрытием, устало вздохнула. Виола многое бы отдала, чтобы переговорить с ней с глазу на глаз.

Первым стало то, что в предполагаемом месте возникновения волны, измерители аномалий зашкаливали. Это уже, кое-что, да значило. Источник цунами, здорово "наследил", причем основной фон, определялся в воздухе. По горячим следам, агенты отправились следом, и сейчас Виола с нетерпением ждала отчета. Кроме того, взамен совсем расклеившейся снайперше, так и не сумевшей восстановиться после столкновения с Доком, и до сих пор не способной уснуть без транквилизатора. Начальство расщедрилось, и оправило им в помощь агента-носителя, и теперь, у них будет два козыря. Два человека с паранормальными способностями. А не только Док, который, несмотря на все его плюсы, не был обучен сражаться.

Спустя десять минут, в кабинет одновременно вошли Док, и высокая черноволосая девушка. Доку, Виола позвонила прямо на пляж, и он пришел, в чем был. В легкой майке, штанах, и сланцах на босую ногу. Вторая же гостья, только что приехала в лагерь.

-Знакомься, Док. Это Ямада. Ямада, это тот человек, про которого тебе говорили. - Виола кивнула, не вставая из-за стола. На поверхности которого, вовсю работал комнатный вентилятор, направленный на медсестру. Что, видимо не очень-то, и освежало, о чем свидетельствовали капельки пота, блестевшие у неё в области декольте. Док сглотнул, наблюдая как одна такая капля, скатывается по коже Виолы, оставляя влажную дорожку. Усиленное восприятие, имеет и свои подводные камни.

-Я конечно рад, но у меня, на этот день, серьезные планы. - Тихо сказал Док. Рассматривая внимательно, довольно высокую девушку. Которая была просто стройной, но вкупе с высоким ростом, казалась почти тощей. У неё были длинные, прямые черные волосы, аристократично бледная кожа, тонкие черты лица, и слегка раскосые, карие глаза с темными подводками. На девушке были черные джинсы, и черная рубашка на пуговицах, тонкие запястья опоясывали черные кожаные браслеты, а на спине висел футляр от гитары, уже догадались какого цвета? На всём этом черно-белом фоне, резко выделялись пухленькие, чувственные губы, накрашенные к тому же ярко-красной помадой. Она выглядела не младше Виолы, сторонний наблюдатель, скорее всего, решил бы, что Ямаде около двадцати лет.

-Это ненадолго, коллега. – Не терпящим возражения тоном сказала Виола. Девушка уже начинала пользоваться, мягким характером Дока. При этом четко соблюдая ту грань, за которой он мог начать злиться. – Просто я хотела представить тебе, наше прикрытие. Девочка, хоть и по слабее тебя, но боевой опыт огромный. Она тут, для нашей охраны.
-С каких это пор, - возмутилась черноволосая, - я слабая!
Девушка опустила футляр на плитчатый пол, и до моего чувствительного слуха, донеслось едва уловимое, металлическое звяканье.
"-Зуб даю, - вставил свои пять копеек Шиза, - там не гитара!"
-С каких это пор, - парировал я, - мне нужна охрана.

-О Боже, дай мне терпения, - Виола устало помассировала виски, при этом немного склонив голову и прикрыв глаза, - Объясняю. Во-первых, охрана нужна не тебе, а Алисе с Ульяной, ну и мне любимой конечно. Если рыжие пострадают, то аналитики хором гарантируют, что ты, Док, слетишь с катушек. И тогда туши свет, кидай гранату. Во-вторых, Ямада, не выпендривайся! Док конечно не бывал в таких передрягах как ты, но сравнивать ваши способности…Как носитель, ты ему не ровня. А в-третьих, я хочу, чтобы вы поладили, одно дело, в конце концов, делаем. Мир защищаем.

-Яма давно в организации, и обычно занята. – Пояснила медсестра. – Но, услышав, что лагерю в котором отдыхает её подруга, грозит опасность. Она выпросила себе эту миссию. Они с Мику хорошо знают друг друга, учились вместе, обе хафу, обоим нравится музыка. Вот только у неё всё больше дел, всё меньше времени на игру.
"-Хафу? – Удивился Шиза. – Так японцы полукровок называют, вот откуда раскосые глаза. Мику не видел, а вот это создание похоже на азиатку. Тощая правда, покормить бы её! А то смотреть жалко".

Тут старина Ши был немного предвзят, если не особо придираться, девочка была довольно милой. Правда вся моя симпатия, резко испарилась после её следующих слов.
-Вот этот вот, гражданский тюфяк, сильнее меня?! – обвинительно сказала черноволосая фурия.
"-Нет, вы только посмотрите, кто раскудахтался! Сууучка плоскогрудая!". – Возмутился Шиза. И его можно было понять, девочка посмотрела на меня, уж очень надменным взглядом. Раздражает. У них все, кроме Виолы, такие что ли?
Я позволил себе усмехнуться, после памятных событий, Шиза всё чаще становился на мою сторону, и почти перестал критиковать. Ямада, однако, приняла эту усмешку на свой счет.

-Думаешь, крутой! – Она открыла футляр, и достала из него…Меч! Я не особо разбираюсь в восточном холодном оружии, но это вроде катана. Если она сейчас попытается меня поранить, то дискотека с Алиской отменяется. Я буду в бегах после убийства. Нет, в самом деле, у них тут серьезная организация? Или клуб анонимных истеричек? Нафига махать мечом в двадцать первом веке, или ей пистолет не выделили?
-Думаю девочка, ты слишком нагнетаешь ситуацию, - с достоинством, ответил я. Годы работы с адекватными, и не очень, пациентами, окупились. Меня не так-то просто, вывести из равновесия. Почти…
-Яма, прекращай балаган, - сурово сказала Виолетта Церновна. Как никогда, напоминавшая сейчас строгую училку.
-Я просто покажу ему, разницу между нами. – Девчонка взяла большое зеленое яблоко, с лежавшей на столе корзинки, и бросила его мне.
-Шифт! – мгновенно насторожился я.

Время поползло еле-еле, я и не стремился, ускорится полностью. И, похоже, у меня получилось. Я видел, как очень медленно брови Виолы поползли вверх. Как за окном, со скоростью контуженой улитки, пролетал упитанный воробей. В замедленном мире, еле движущимся снарядом, ко мне плыло яблоко. Когда оно преодолело половину пути, произошло нечто неожиданное. Черноволосая девушка, шагнула вперед, и резко рубанула яблоко посередине. Точнее попыталась. Стоило, хищно блеснувшему лезвию клинка, приблизится к фрукту, я взвинтил ускорение на максимум, и всё вокруг замерло. Мысли снова обрели приятную чистоту. Посмотрев на девушку, я отметил остекленевший взгляд, она била не по яблоку, она била в то место, куда его кинула. То есть, двигаться она может нереально быстро, почти как я, а вот контролировать обстановку и всё видеть, нет. Теперь понятно почему меч, скорость пули не зависит, от того насколько быстрые руки у стрелка. А вот с холодным оружием, тут да, тут - дело другое. Правда я, намного быстрее...

-Сейчас она покажет нам да? – Спросил я Шизу.
"-Чувак, то, что ты задумал, - восхищенно сказал последний, - я тебя обожаю!"
Я аккуратно приблизил яблоко к себе, не дав его разрезать, и тем самым обломав девочке всё шоу.
-Шифт. И время рванулось навстречу.
Злополучное яблоко, легко легло в мою ладонь. А девушка успела вернуться на место, с видом настолько самодовольным, что я решил расставить все точки над ё.

-Ну что, - хвастливо задрала нос Ямада, - взгляни на яблоко.
Самодовольная улыбочка резко подувяла, когда я, на глазах у удивленных девушек, покрутил в руках абсолютно целый плод.
-Яблоко, как яблоко, - пожал я плечами, и кинул его обратно, - лови.

Девушка вытянула руку, но поймала не яблоко. На ладонь ей, я, воспользовавшись своим ускорением, положил… УЖЕ НАРЕЗАННЫЕ И ПОЧИЩЕННЫЕ ЛОМТИКИ, на блюдечке! Нож и блюдце, были позаимствованы из шкафчика Виолы. Которая, рассмотрев офигевшую мечницу с блюдечком в руках, искренне рассмеялась.
-И чего ты ждешь? Похвалы? – сказала Ямада, но было слышно, что она впечатлена.
-Аплодисментов, - ответил я, вытягивая вперед руку, зажатую в кулак, и медленно раскрывая её. На пол посыпались черные пуговицы, и одновременно с этим, рубашка на груди у неё расстегнулась. Обнажив небольшую грудь, в черном кружевном лифчике. Девушка явно неравнодушна к этому цвету!
-ТЫ! ТЫ! ТЫ! – вот и покраснела, мисс невозмутимость, - Ты что себе позволяешь…КАК?!
-Я просто показал тебе, разницу между нами. – Передразнил я мечницу. – Ты быстрая, правда. Но твоё восприятие, не успевает за скоростью.
-Моё же, - я бесстрашно подошел к растерявшей пыл, застывшей на месте девушке. И тихо, в покрасневшее ушко, прошептал – её обгоняет…
-Ну, думаю, сработаемся, - сказал я, - во всяком случае, одеваешься ты шикарно.

Королевская ночь (часть последняя)

Вожатая крепко отчитала его за расхристанную рубашку, обгоревшие шорты и неподобающий внешний вид.

«Я тебе выдала комплект новой одежды, а ты за неделю умудрился испортить её так, что теперь только выбрасывать! — ругалась она. — Настоящие пионеры так себя не ведут! Ходи теперь в своей, новую форму перед отъездом я тебе не дам!»

Из всей собственной одежды Семёна к ношению летом была пригодна только засаленная футболка.

«Да пофиг, что грязная — скоро всё равно уезжать».

В лагере вовсю устраняли последствия Королевской ночи: отмывали зубную пасту от дверей, подметали стеклянные осколки и окурки, чинили сломанные лавочки и выбитые окна. Славя активно помогала наводить порядок, так что возможности поговорить с ней наедине не представилось.Лазарет был переполнен пионерами: наверное, косили от работы, а может, не рассчитали силы прошлой ночью. Во всяком случае, Виола несколько раз посылала Толика в столовую за кефиром. ОД хотела и Семёна нагрузить, но он отсиживался в домике рыжих.

После обеда Славя куда-то подевалась.Семён обошёл весь лагерь, но нигде не встретил. Он уже собирался плыть на острова, когда заметил её сидящей на пристани. Рядом с ней были кошка и сова: пернатая сидела на руке, а мохнатая ласкалась и мурлыкала.

«Это что, вчерашние кошкодевочка и Сова?— ошалел Семён. — Нет, не может быть! Я, конечно, догадался, что отвар был не из простых грибочков, но не мог же я спутать их с девушками. Не мог же я путаться с животными!»

Славя смотрела, как обычно, благосклонно:

— Семён, ты искал меня?

Он начал нерешительно.

— Да, я хотел тебя увидеть (она улыбнулась от этих слов) и спросить кое-что про прошедшую ночь.

— Спрашивай, — в её голосе звучало участие.

— А кто играл всё время на дудке?

— Какой дудке? — в её глазах читалось непонимание.

— Ну там, ночью в лесу, когда мы танцевали у костра, у тебя был бубен, а кто-то играл на флейте или свирели, ноя не видел ни у кого никаких дудок.

— Семён, тебе это что, приснилось? —Славя заливисто засмеялась.

— В смысле, приснилось? Мы же всю ночь танцевали,прыгали через костёр, там ещё были две девочки не из лагеря, а потом цветок папортника взорвался!

Славя обеспокоенно посмотрела на него.

— По-моему, тебе стоит сходить в медпункт.

Он опешил.

— Разве ты не ходила со мной ночью в лес отмечать Купалу и смотреть на цветок папортника?

— Семён, я всю ночь была в лагере. —говорила она серьёзно. — Ты куда-то пропал после концерта, а утром во время пробежки я нашла тебя спящим в лесу. Ты ещё всю дорогу говорил о каких-то девочках с кошачьими ушками. Тогда я не придала этому значения, а сейчас думаю, что тебя нужно показать Виоле.

Семён сел от таких известий.

Славя смотрела на него и поглаживала киску.Сова улетела на дерево.

«Ничего не понимаю! Что же получается:это всё мне померещилось? Приснилось? Ничего не было: ни костра, ни голых танцев, ни Совы, ни неки?.. Не было никакого секса... А это значит, что мы со Славей — просто друзья! И сегодня она уедет на свой север, и я её никогда больше не увижу...»

Семён застонал от отчаянья. Сейчас он понимал, что чувствовали те русалки, когда он отказал им. Русалки, которых не было... А чувства остались.

— Славя, я не хочу уезжать! — вскричал Семён.

— Да, мне здесь тоже очень нравится, так что жаль покидать «Совёнок».

— Ты не понимаешь! — из глаз брызнули слёзы. — Я не хочу тебя терять!

— Семён, — она обняла его за плечи. — Ты мне тоже стал очень дорог. Мне не хочется расставаться, но нас же не будут держать здесь вечно. И дома меня ждут. Твои родители тоже, наверное,соскучились. Но это не значит, что мы потеряем друг друга! Мы оставим адреса,будем переписываться, в гости иногда приезжать, — говорила она совершенно искренне, чувствовалось, что она сама вот-вот заплачет. — А может, поступим в один институт, переедем друг к другу, кто знает...

Её слова звучали разумно и обнадёживающе. Они могли ободрить, если бы Семён был простым советским пионером, а не пришельцем из будущего. Если бы ему было, куда ехать из лагеря.Если бы он был уверен, что не вернётся в любой момент в свою пустую квартиру с унылой жизнью сыча. Если бы он был уверен, что однажды его не закинет на необитаемый остров к людоедам или вообще в ад.

«Если я расскажу Славе, что мы вряд ли когда-нибудь встретимся, потому что я — не из этого мира, она точно сочтёт меня психом!»

Посему Семёну оставалось только утереть слёзы и сделать вид, что будет писать и приедет в гости.

 

***

В автобусе Семён хотел сесть со Славей,но его опередила Мику. Места рядом с другими знакомыми девочками тоже были заняты. Пришлось ехать одному на заднем сиденье.

Не имея возможности занять себя, Семён размышлял. И чем больше он размышлял, тем больше несоответствий он находил в версии Слави со своими воспоминаниями.

«Так было что вчера или не было? Если это всё мне приснилось, почему воспоминания такие яркие? Почему я помню этот ритм, это „Эй, на-на-на, эй, на-на“? Почему во сне ничем не обусловленного восторга было больше, чем от любого радостного события в „реальной“ жизни? Почему я помню каждое ощущение внутри Слави? Почему я видел Сову вечером в лагере? Где я прожёг свои шорты? Что я вообще делал один ночью в лесу, вместо того, чтобы мазать ручки зубной пастой и бухать с рыжими? А самое главное, откуда у меня этот укус на ключице — свидетельство необузданной животной страсти кошкодевочки?!!»

Время от времени он замечал краем глаза,что Славя поглядывает в его сторону, но, когда он поворачивал голову, она переводила взгляд на Мику, которая трещала без умолку всю дорогу.

«Если все мои воспоминания — правда,почему тогда Славя притворяется, что всего этого не было?» — не понимал он.

И ответ вскоре нашёлся.

Всё, что произошло в Королевскую ночь,проходит вместе с Королевской ночью. Это не берут в обычную жизнь. Это остаётся в памяти юных пионеров, в душах счастливых любовников. Это пополняет легенды лагеря.

Это как курортный роман — вся его прелесть в мимолётности.

После такого осознания Семёну сразу стало легче.

Примерно через час пути Толик стал настойчиво проситься в туалет, и автобусу пришлось сделать остановку в поле возле кустов. Некоторые пионеры тоже решили проветриться и облегчиться.

Пока Мику выходила из автобуса, Семён воспользовался случаем и подсел к Славе.

— Мне бы хотелось ещё побывать в«Совёнке», — заговорил он, — и чтобы ты тоже была здесь. И чтобы в лагере было также хорошо.

Славя посмотрела на него голубыми,ставшими родными глазами.

— Мне бы тоже этого очень хотелось... —она взяла его за руку. — Но мы по возрасту уже не подходим. Да и некогда потом будет: институт, работа, взрослые заботы...

Славя вздохнула.

— Но нельзя унывать и опускать руки, —продолжила она, — и, возможно, у нас ещё появится такая возможность.

Помолчали.

— А что ты загадала у папортника? —спросил он как бы невзначай.

— Секрет! — она лукаво улыбнулась. —Нельзя рассказывать, пока не исполнится.

Семён хотел уже незаметно для окружающих обнять её, но вернулась Мику, обиженная тем, что он так и не вступил в музклуб,и согнала его. И Семён, испытывая неловкость перед японкой, пересел на задний ряд.

Автобус вёз его в неизвестном направлении, в неясное будущее. Но, независимо от того, что ждёт впереди, у него теперь есть прошлое, о коем приятно вспоминать. А если не сдаваться, то,возможно, ему удастся пережить ещё много хороших событий.

Семён с лёгким сердцем мчался навстречу будущему и счастливо улыбался, вспоминая прошлое.

Неизвестно, что там загадала Славя, но его собственное желание уже исполнилось. Три раза. 

Рассказ — мой, картинки — чужие

Дубликат. Часть 5.

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2900488

Глава 2

Пятница. 12-00. Елена Тихонова. Лес, остатки насыпи.

Конечно, Алиса опоздала. Она всегда так: или опаздывает, или приходит задолго до назначенного срока. Правда я на нее не в обиде — это уже не переделать. Так только, притворилась, что опоздание мне неприятно, и то именно притворилась. Потому что, пока Алисы не было, я успела основательно изучить здешний малинник.
— Ну что. Идем?
— Идем.
— Тогда нам вдоль забора на север, а потом выйти на остатки насыпи. Ульяна так говорила.
На север, так на север, как скажешь, Алиса. И мы замолкаем, на этот раз надолго, обмениваясь только односложными репликами: «Смотри, как красиво!», «А нам точно сюда?», «Осторожно, здесь кочки под травой»… Насыпь местами заросла высокой травой, а местами совершенно голая. Иногда только траву на насыпи разбавляют молодые деревца. Лиственный лес постепенно сменяется хвойным. А перед нами здесь, действительно, проходили, потоптанная трава, правда, уже поднялась, но попадаются и другие следы: то брошенный фантик, то срезанная ветка, то отпечаток ботинка на муравейнике. Иногда я останавливаюсь и стараюсь запомнить какие-нибудь особо красивые места, вроде поляны покрытой васильками или осины усыпанной красными, как-будто сейчас сентябрь, листьями. Надо будет позже выбраться сюда, чтобы порисовать — такие вещи нельзя оставлять просто так. Алиса в моменты остановок ворчит, но ворчит беззлобно.
— А сколько идти Ульяна не говорила?
— Сказала, что из-за искривления пространства там сам черт ногу сломит. Вот и все, что я знаю.
Значит, идем дальше. Тем более что следы — вот они, только слепой не увидит. Нет, Алиса тоже следов не замечает, судя по тому, как она только что прошла мимо очередной надломленной ветки, но зато подобрала с земли черное перо какой-то большой птицы. Повертела в руках и вставила в волосы. Черное на золотисто-рыжем, довольно симпатично. Так и говорю Алисе об этом, та улыбается в ответ.
— Ленка, а мы правильно идем?
— Наверное. Да. Видишь следы? — Показываю Алисе на очередной брошенный и втоптанный в землю фантик.
— Я и не замечаю, надо-же. Кто-то ведь научил тебя этому.
Кто-то научил… Я, на самом деле, это умею. Семен говорил, что это или Система в меня вложила, или это навыки моего прототипа. Лучше бы второе.
В свои первые два цикла я еще ничего не понимала и просто наслаждалась обретенной свободой воли. А на третий цикл меня скрутило. Я начала вспоминать, что смогла, о том, какая я была до того, как проснулась и мне вдруг стало просто очень плохо. Я убегала в лес, или уплывала на остров, или пряталась в домике и все пыталась отделить себя настоящую от того, что вложила в меня Система. Пыталась, всматривалась в себя, и не могла. Не было точки отсчета. Я даже в своих чувствах к Семену, не к этому Семену, а ко Второму, начала сомневаться: а не внушили ли мне это извне? Бедная Саша видела мое состояние, переживала, но ничего не понимала, а я не могла ей объяснить — она-то была не проснувшаяся. Вот тогда Семен и сказал всего несколько слов: «Все нормально, Леночка. Считай, что ты родилась три цикла назад заново, такая, какая есть, и все что в тебя вложено, все что досталось по наследству, все до чего сама дошла — все твоё и никто это у тебя не отнимет. Просто живи и будь сама собой», — и вот именно за эти слова я ему и благодарна больше всего.

Пятница. 13-00. Алиса Двачевская. Лес. Остатки насыпи.

Ленка — следопыт. Я просто доверилась ей и иду следом. Она какое-то время еще пыталась показывать мне следы, оставленные Семеном и Ульяной, а потом махнула рукой и идет молча, только внимательно смотрит по сторонам и под ноги. Я же только пытаюсь запомнить дорогу, если придется идти еще раз, хотя что там запоминать — заскочил на насыпь и вперед.
Интересно, долго ли еще идти? Идем быстрым шагом, а движемся едва-едва. Специально проверяю себя: замечаю впереди приметное дерево, прикидываю расстояние — метров пятьдесят. Засекаю время и считаю число шагов, за которые мы с ним поравняемся. Выходит так, что эти пятьдесят метров растягиваются втрое. Это что, и есть то самое искривление пространства, о котором говорила Ульяна?
Разглядываю Ленку. Кепка с прозрачным козырьком, белая футболка, светло-зеленые хлопчатобумажные брюки. Такую же куртку она одевать не стала и несет, сложив пополам и повесив на противогазную сумку (Все сумки из бомбоубежища разворовали: сумка у Ульяны, сумка у Семена, сумка у меня, сумка у Лены). Кеды со склада «Совенка». Свой нож, о котором все знают, но которого никто не видел она где-то прячет. Может в сумке, я не знаю. Может и мне стоило арбалет прихватить? Хотя, в кого тут стрелять?
Вот, подумала про арбалет и сразу вспомнила своё знакомство с Сенькой. Как я выцеливаю его под основание черепа. Как он останавливается, скидывает рюкзак и собирается поставить рюкзак на землю. Как я перевожу прицел Сеньке между лопаток и начинаю плавно тянуть спуск. Как Ульяна с шипением: «Ты что делаешь? Дура!» — толкает арбалет вверх, но я уже успела нажать на спуск и стрела уже летит. Как Сенька падает, а Ульяна всхлипывает: «Это я виновата!» — срывается с места и бежит к Сеньке. А я стою, не в силах пошевелиться, и думаю, что я, наверное, только что совершила главную ошибку в своей жизни. Все воспоминания о прошлых циклах, что всплыли у меня тогда, когда Сенька разбудил нас в бомбоубежище, постепенно размылись и ушли в течение первых циклов активной фазы, а этот эпизод я помню. Иногда даже просыпаюсь от того, что вижу этот момент во сне. Сенька-то давным-давно меня простил, да он и не считал меня виноватой никогда, но я так и не избавилась от чувства вины. Вспомнила об этом случае и сразу настроение испортилось, и сразу стало грустно.
— Ленка, можно тебя спросить? — Не такая я уж и нахалка, я умею и вежливо, когда мне грустно.
Ленка молча кивает, но я вижу, как напрягается ее спина. Ну да. Она не любит ни слышать прямые вопросы, ни давать прямые ответы. И в глаза глядит очень редко, пока не привыкнешь это раздражает. Все время ждешь какого-то подвоха с ее стороны.
— Ленка, скажи, у тебя остались воспоминания о тех снах, что мы видели между циклами? Или еще раньше, о детстве.
Не верю я Сеньке, о том, что у нас детства не было, что нас из какого-то тумана слепили. Не хочу верить.Ничего почти не помню о тех временах, но ведь это «почти», а обрывки воспоминаний все равно вертятся. Вроде длинного худого парня, повисшего на турнике и пытающегося сделать подъем переворотом. А турник этот из отполированной тысячами ладоней водопроводной трубы, одним концом прибитой к старому, отпиленному на высоте три метра, тополю, а другим –- к дровяному сараю.
Ленка останавливается, оборачивается и смотрит на меня. Потом улыбается чему-то своему. Смотрит вдоль насыпи в обе стороны, смотрит по сторонам. Лес вокруг насыпи здесь отступил и она идет по поляне заросшей высокой травой, а над травой висят сотни стрекоз разных размеров. От стрекоз-богатырей, с синим телом, длиной с мою ладонь, до совсем маленьких — короче мизинца. Видимо Ленка нашла, что хотела, потому что она машет мне рукой, приглашая следовать за ней, осторожно спускается с невысокой здесь насыпи и подходит к зарослям травы. На одной из стеблей сидит, отдыхая, стрекоза. Ни большая, ни маленькая, — так, средняя. Ленка медленно подводит указательный палец к стрекозе и, чудо, стрекоза перебирается с травинки на палец. Ленка подносит стрекозу к глазам, какое-то время разглядывает ее, а потом так-же медленно протягивает ее мне. Я, по примеру Ленки, подставляю свой палец, и чувствую крючки на концах стрекозиных лапок, вцепляющиеся в мою кожу. Подношу стрекозу к себе и вижу в ее радужных глазах свое крошечное отражение. Тут стрекозе надоедает внимание и она покидает нас, теряясь среди висящих в воздухе сестер.
— Между прочим, это ты меня научила. Когда мне было семь, а тебе восемь.
Ленка опять смотрит мне в глаза (второй раз за одну беседу!) и, внезапно, снова улыбается. Совершенно по детски улыбается.И до меня вот только сейчас, впервые за все те циклы, что я ее знаю, доходит, что внутри Ленки живет вот эта семилетняя девчонка, которая иногда выглядывает наружу и заставляет хозяйку улыбаться.
— Идем дальше? — Спрашивает Ленка и, не дожидаясь моего ответа, легко взбегает на насыпь, сорвав на ходу и засунув в рот ягоду шиповника.

Пятница. 16-00. Елена Тихонова. Где-то в лесу.

Кажется здесь, на этой поляне, наша спасательная экспедиция и закончится. Вот сюда Семен с Ульяной пришли, вот здесь посидели (вон след от маленького костра и выброшенная из кружки заварка), и исчезли… Входной след есть, выходного нет. Нет, я знаю и понимаю куда Семен с Ульяной направились, но вот так, своими глазами увидеть, как они исчезли. И я теряюсь и не знаю, что делать. Алиса, кстати тоже. Она хорохорится, строит какие-то планы и что-то предполагает, но, после того, как я ей все показала и ткнула в следы носом, глаза у Алисы совершенно растерянные.
Шесть часов назад, когда мы уходили по насыпи от лагеря все казалось просто и понятно: дойдем, проверим, если нужна помощь — поможем. Но оказалось, что мы до конца так и не верили во все Ульянины расчеты и Семеновы рассказы и логические доказательства. Нужно было увидеть собственными глазами.
— Это что? Получается вот так вот, запросто, можно перескочить в другой лагерь? — Алиса думает о том же, о чем и я.
Получается, что так. Нужно только оказаться в правильном месте и в правильное время.
Мы едва не проскочили это правильное место. Лес, в очередной раз, отступил от насыпи и та вывела нас на большую квадратную поляну. Или, может, это называется пустошь? Или вырубка? В общем, это было расчищенное от деревьев квадратное поле со стороной квадрата, может быть, в полкилометра. На северной стороне этого квадрата, в стене сосен, виднелись начала двух просек, кажется здесь насыпь раздваивалась. И куда нам теперь? Направо? Налево? К счастью идти никуда не пришлось, очередной фантик (Специально Ульяна их что-ли бросала, как Мальчик-с-пальчик хлебные крошки?) показал направление: сойти с насыпи на левую сторону, углубиться в лес и выйти на еще одну поляну. Небольшая, идеально круглая поляна, окруженная по периметру цветущими кустами желтой акации (правильно говорят, что с сезонами здесь полный беспорядок: июнь, июль, август, — все перемешано, да еще и май с сентябрем добавляются). Да, сюда Семен с Ульяной пришли и отсюда не вышли.
— По крайней мере мы сделали все, что могли. До точки перехода они дошли спокойно и с ними все было в порядке. — Говорю больше, чтобы успокоить Алису. — Пойдем назад? Больше мы ничего сделать не сможем.
— Пойдем. Только, Ленка, давай отдохнем чуть. А то с утра на ногах.
Давай отдохнем, ноги, действительно, слегка гудят от усталости.
Кидаем на траву куртки, на то же место, где отдыхали и Семен с Ульяной, и достаем из сумок свои припасы: я — чай в термосе и пачку печенья, Алиса — фляжку с водой, полбуханки хлеба и кружок копченой колбасы. С минуту колеблюсь, потом лезу в сумку и достаю нож. Не знаю почему, но мне всегда тяжело показывать его посторонним, хотя ничего в нем особенного нет: обычный охотничий нож в простых кожаных ножнах, с прямым обухом, узкими долами и затертой от времени деревянной рукоятью. Не такой уж и большой, что бы там сплетники про него не говорили. Ничего я об этом ноже не знаю, кроме того, что он всегда со мной. И, успокаиваюсь я, если за рукоятку подержусь. Алиса косится на нож, но молчит, и это правильно.
Кажется здесь, в лесу, где кроме нас больше никого нет, мы с Алисой поменялись ролями: у Алисы пропали нахальство и самоуверенность, но добавились робость и растерянность; а я чувствую себя спокойной и собранной.
Мы перекусили, собрали остатки припасов и, не сговариваясь, откинулись спинами на траву. Изумрудно-зеленая трава, кусты акации усыпанные желтыми цветами, стрекозы, кажущиеся черными, на фоне светло-голубого неба. И тишина. Шепот листвы, треск стрекозьих крыл, жужжание насекомых (нас не трогают и прекрасно) нисколько не нарушают эту тишину. Нет, что-то нарушает. Прислушиваюсь: кажется, со стороны насыпи, слышны голоса. Я поднимаюсь на ноги и прислушиваюсь внимательнее.
— Что-то случилось?
— Алиса, голоса. Слышишь?
Алиса рывком подскакивает и встает рядом, тоже прислушиваясь.
— Нет, Ленка. Тебе показалось. Когда мало внешних раздражителей, мозг пытается заполнить эту пустоту знакомыми образами. Например, пытается из шумов сложить обрывки привычных звуков: голоса, музыка, шум мотора, поезд… Мне это доктор объяснила. Мы, когда с Ульяной дежурили по ночам в Старом лагере часто такое слышали.
Мы опять ложимся на траву закинув руки под голову, у Алисы во рту оказывается травинка.
— Минут пятнадцать отдохнем, и пойдем обратно?
— Да.
— Ленка. — Алисе хочется поговорить. — Я заметила. Когда ты приманивала стрекозу, и потом улыбнулась мне… Я поняла, что в тебе живет семилетняя девочка. Что бы там не рассказывал Сенька о нашем происхождении.
Ну да, живет. Я не даю ей разгуляться, но она есть.
— Знаешь, Алиса. В тебе тоже живет семилетняя девочка. Иначе стрекоза не пересела бы к тебе на палец. Поищи её, там, у себя — эту девочку. А вообще, я думаю, что в любом человеке всегда живут вместе и маленький ребенок, и взрослый, и старик. Просто в разные моменты мы видим по разному, но все эти люди уже там, в нас, с самого рождения. И семилетние девочки и семидесятисемилетние бабушки.
Какое-то время жду ответа, но, повернув голову, вижу, что Алиса уснула. Улыбаюсь этой рыжей, она все-таки неплохая девушка, хоть и может быть хамоватой, и тоже засыпаю.

Пятница. 18-30. Алиса Двачевская. Непонятно где.

Просыпаюсь первая. Первая уснула и первая просыпаюсь. Какое-то время еще лежу вслушиваясь в лесной шум, в который вплетается звук поезда. Вот то, о чем я говорила Ленке. Если сейчас начать прислушиваться, то так и будет казаться, что где-то далеко идет поезд, а если не обращать внимания, то звуки поезда исчезнут, чтобы через какое-то время смениться чем-нибудь другим. Так и поступаю — перестаю обращать внимание, лежу и мысленно уговариваю себя, что время встать, собраться и идти возвращаться в лагерь. И тут сообразив, что звуки поезда слышны все громче и громче, вскакиваю на ноги. От моего движения просыпается Ленка.
— Что…?
И замолкает, тоже услышав поезд.А я уже чувствую, как под ногами еле заметно трясется земля. Слышен гудок тепловоза. Мы, не сговариваясь, бросаемся к насыпи и видим хвост товарного вагона, проплывающего мимо нас со стороны «Совенка».
Обе мы понимаем, что куда-то переместились пока спали, неизвестно куда, и теперь, похоже, спасать придется уже нас. Как ни странно, но паники нет. Ленка еще подходит и зачем-то трогает блестящие рельсы: одну, а потом другую.
— Кто бы мог подумать? Час назад еще не было. — Шутит она. — Куда пойдем? Направо? Налево?