Результаты поиска по запросу «
Живые обои на андроид
»
Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Алиса(БЛ) Лена(БЛ) и другие действующие лица(БЛ) Ольга Дмитриевна(БЛ) очередной бред Дубликат (БЛ) Визуальные новеллы фэндомы
Дубликат. Часть 5.
Как обычно, не знаю что получится и чем закончится.Недели через две эта глава появится на Фикбуке. Чуть правленая, чуть переделанная, но только недели через две. И, уже ясно, что Лена-рута не будет.
Глава 1
Пятница. 07-10. Елена Тихонова, домик.
— Леночка, пора вставать. А то Ольга Дмитриевна ругаться будет.
Придется вставать, потому что иначе соседка перейдет к решительным мерам. Например, к щекотке.
— Доброе утро, Саша. — И главный вопрос, который мучает в лагере всех. — Не вернулись они?
— Не-ет, Леночка. Как думаешь, что с ними могло случиться? Ольга Дмитриевна уже хочет спасательную экспедицию посылать. У Семена же спина…
Да, у Семена спина. Правда туда, куда ушли Семен и Ульяна, спасательную экспедицию посылать бесполезно. Правда, попробуй это объяснить Ольге Дмитриевне. Семен говорил, что, бывает — вожатая перестает быть вожатой, но…
Как, оказывается, хлопотно — быть разумной. Нет, это не правильное слово: вон, Саша еще не проснулась, и проснется неизвестно когда, а что же, она разве не разумная? Сколько циклов в одном домике живем, даже когда Саша еще не… несамостоятельная была, всегда было ясно, что разум в ней есть. Значит — как, оказывается, хлопотно быть… информированной, вот.
— Леночка, ты чему улыбаешься?
— Саш, я думаю, все будет хорошо.
— Правда? Ты так думаешь? Я тебе верю!
Вот и Саша заулыбалась. Какая она еще наивная, все-таки.
А я чему улыбалась? Просто на Сашу посмотрела, какая она славная, ладная и собранная. Два человека в лагере, которые мне по настоящему дороги, это Семен-физрук и Саша. Семен потому что меня выслушал, понял и поддержал, когда мне трудно было, а Саша… Сашу я, можно сказать, вырастила и она мне, как младшая сестра. Жаль, что они не вместе. Надо было мне раньше и активнее начинать Семена к ней подталкивать. А сейчас Ульянка его не выпустит, да и Семен Ульяну любит. Ладно, действительно, пора вставать, умываться и на линейку. А то Ольга Дмитриевна и впрямь начнет ругаться.
— Я готова. Пойдем?
— Пойдем, Леночка.
Саша открывает дверь и я выхожу следом за ней на крыльцо. Нам надо успеть умыться и освежить Сашину спортивную форму, для чего я несу пачку стирального порошка, а Саша — тазик.
Пятница. 08-05. Алиса Двачевская,площадь.
— Лагерь, на линейку… Становись! Равняйсь! Смирно! Равнение на право! — И теперь нужно подойти к вожатой, вскинув руку в салюте. — Товарищ вожатая! Пионерский лагерь «Совенок» на утреннюю линейку построен!
— Здравствуйте, пионеры!
— Здрав…
— Вольно.
— Вольно!
И все расслабляются. Вожатая начинает что-то говорить, а я стою у нее за левым плечом, на месте Сеньки, и рассматриваю строй.
Обычай этот, проводить линейку, так, как будто здесь не пионерский лагерь, а Суворовское училище, принес в «Совенок» Семен-второй, после того, как Ленка перестала прятать его в лесу и он освоился тут за несколько циклов. Просто подошел однажды к вожатой и, со своей обычной виноватой улыбкой, попросил разрешения провести линейку. И провел, вот так, как сейчас. Вожатая была в полном восторге, и эта практика продолжалась до конца цикла. И до конца следующего цикла. И до конца следующего, и следующего… А Сенька потом выловил своего двойника и о чем-то долго с ним беседовал. Так и не сказал, что узнал. Только покачал головой и буркнул: «Вот кого нужно было на моё место».
А Ольга продолжала свою ежеутреннюю «молитву»:
— … а еще, напоминаю, что завтра, в честь открытия купального сезона, состоятся соревнования по плаванию. Участие обязательно для всех. Кто не умеет плавать должны хотя-бы окунуться. Кружок кибернетики, вы меня услышали?
— Да, Ольга Дмитриевна.
— Вот и хорошо. Лагерь! Равняйсь! Смирно! Тихонова, в столовой сядешь со мной, и ты, Алиса, тоже. Лагерь! Напра-во! На завтрак, шаго-ом. Марш!
Черт бы побрал этот ежеутренний военно-строевой заскок у вожатой, и Второго с его дурацкой инициативой! Вот появится он послезавтра, я все ему выскажу. Наплевать, что он ничего не помнит.
И вообще, что-то ты не то делаешь, Алиса. И Сенька с Рыжей куда-то пропали. Ни поговорить, ни поспорить, ни посоветоваться не с кем. И душа из-за них не на месте.
Пятница. 09-07. Елена Тихонова, столовая.
Подошла и села напротив Алиса, все еще кипящая после линейки. Исподлобья посмотрела на меня, но нашла в себе силы улыбнуться.
— Доброе утро, Лена.
Сейчас, когда мы обе давно проснулись и сумели рассмотреть друг-друга, наши отношения можно назвать даже и приятельскими. Мы уже давно не игнорируем одна другую, и на взаимную поддержку можем уверенно рассчитывать. Но, все равно, обе понимаем, что главное, что нас связывает — наша дружба с Семеном. Вот и сейчас, я спрашиваю все о том же.
— Доброе. О Семене ничего не слышно?
Алиса морщится, поднимает на меня взгляд от тарелки (а я быстро опускаю свой) и отрицательно качает головой.
— Нет, ты же знаешь. Как в воду канули.
И тут у меня вырывается.
— Я беспокоюсь, Алиса. За Семена… и за Ульяну. — Я не хотела говорить про Ульяну — вырвалось. Но, да. За нее я тоже беспокоюсь.
Я все еще гляжу в тарелку, но ясно представляю себе злобную гримасу Алисы. Поднимаю глаза. Да, так и есть.
— Беспокоится она! А вокруг нее исключительно деревяшки бесчувственные! — Но Алиса тут-же берет себя в руки, и смотрит на меня уже изучающе. Потом усмехается. — Ленка. Твои предложения?
А вот сейчас я теряюсь. Я так и не научилась проявлять инициативу, я хотела, чтобы Алиса сама сформулировала. Чувствую как краснею и отвожу взгляд от Алисы.
— Я, я не знаю. Может быть, действительно сходить поискать их? — Это все Саша со своей «спасательной экспедицией». — Я умею ориентироваться в лесу и находить следы.
Алиса продолжает меня разглядывать. Мне настолько не уютно под ее взглядом, что я сейчас или убегу, или устрою скандал.
— Одна пойдешь? Или… разрешишь составить тебе компанию?
Я опять поднимаю глаза на Алису, и вижу просьбу в ее глазах. В конце-концов Семен и ее друг тоже, не говоря уже об Ульяне.
— Пойдем вместе. Если хочешь. — Тихо говорю я.
— Хорошо. Спасибо. — Алиса кивает. — Сейчас, после завтрака, дела помощницкие доделаю и через час можно выходить. Я примерно знаю, куда они собирались, но если там ничего не найдем, значит останется только ждать.
Да, я понимаю. Только ждать. Но ждать я привыкла. Одного Семена уже бог весть сколько циклов жду — когда он проснется, так что можно и другого подождать. Вдруг появится в следующем цикле.
— Ты не знаешь, что Ольга Дмитриевна от нас хотела? — Меняю тему.
— Ольга-то? Да она уже и сама забыла. Так, внезапный импульс в голову ударил и уже прошел.
Ищу глазами вожатую. Да — вон она. Сидит за одним столом с кибернетиками и благосклонно кивает, слушая о перспективах отечественной науки. Шурик разволновался, снял очки и, близоруко щурясь, то тычет ими в Ольгу Дмитриевну, то обводит им столовую, а то показывает куда-то за горизонт. До меня доносятся обрывки: «Наука!», «Юный техник!», «Это только начало!». В журнале Юный техник про живых роботов ничего не писали, а другие журналы Шурик не читает, я видела его читательский формуляр в библиотеке. Как Шурик сумел построить и оживить Яну, я не знаю. Никто не знает. Про Яну вообще мало кто знает. Семен, я, Шурик, — а остальные считают ее легендой. Вроде той кошкодевочки, легенду о которой рассказывал Семен. Наверное, в каждом лагере свои легенды и все они на чем-то основаны.
Завтрак закончился. Мы расходимся с Алисой, условившись встретиться через час за хозяйственными воротами лагеря, она отправляется доделывать свои дела помощника вожатой, а я — в домик собираться.
Пятница. 09-30. Алиса Двачевская,территория лагеря.
Вот и первая моя жертва:
— Санька, не убегай!
— Здравствуй, Алиса. Что случилось?
— Я хочу доверить тебе самое дорогое, что у меня есть: ключи от лагеря и командование старшим отрядом.
Санька на мгновение улыбается шутке, а потом смотрит мне в глаза.
— Искать пойдете. — Это не вопрос, это утверждение. — С Леной.
Санька — умница. Я помню ее еще, действительно, туповатой красивой куклой. И то, как и в кого она выросла за три или четыре цикла у меня на глазах… Вот, кажется, человек которого любят в лагере абсолютно все, даже не смотря на демонстративную правильность и рациональность этого человека. Правда Сенька любит ее не так, как ей хочется. Вот и сейчас, Санька рвется его спасать, но понимает, что здесь от нее будет больше пользы и молча протягивает руку за связкой ключей.
— Когда уходите?
— Минут через сорок. И, подскажи, кого лучше за старшего в среднем отряде оставить? — В младшем-то я и сама знаю.
— Вику или Максима. Катька слишком… легкомысленная. — И тут броня Саньки дает трещину. Она хватает меня за руку. — Алиса, пожалуйста. Я очень хочу, чтобы вы принесли хорошие новости. Что с ним все в порядке. Мне только это и нужно.
— Саня. Все хорошо. Не пропадут они.
Санька всхлипывает и убегает, не забыв, однако, забрать ключи. Я смотрю ей вслед — они хорошо смотрелись бы вместе: Сенька и Санька, — и я бы так не скучала одна в домике, без лучшей подруги. Мы бы скучали вдвоем. А сейчас: посмотришь в сияющие глаза Рыжей, — и так хорошо делается.
На стадионе все по графику. Сенька составил план тренировок до конца цикла и сейчас Серега Зайцев вовсю командует футболистами. Вот интересно, Сенька, когда назвал их с сестрой, в первую свою встречу с ними, зайцами, он догадывался, или откровение ему было? Но Зайцы поэтому сразу его за своего приняли. Отзываю Серегу в сторону, объясняю ему, что меня до ночи не будет, поручаю ему командовать младшим отрядом и держать совет с Санькой и Викой.
— Искать пойдете. — Серега понимающе кивает. — Ты, Алиса, не бойся. Мы здесь проследим за всем, а с Семеном и Ульяной все будет в порядке.
Что за лагерь такой? Ничего в секрете не удержать, все всё знают! Только с Викой все прошло ожидаемо — начала меня расспрашивать: что, как, зачем и почему. Пришлось сделать строгое лицо и потребовать прекратить разговорчики. А потом смягчиться и сказать, что помощницу себе подбираю в среднем отряде и посмотрю, как Вика справится.
С Викой распрощалась, посмотрела на часы, а времени-то всего десять минут осталось. Лена, конечно, подождет, но так, со значением, посмотрит… Поэтому бегу в домик, переодеваюсь в джинсы и футболку, хватаю из тумбочки хлеб и остатки колбасы, все это закидываю в сумку, туда же отправляю свою куртку и пустую фляжку — на выходе, у ворот, есть питьевой фонтанчик, там воды и наберем. Что еще? Зажигалка. Переобуваюсь в кроссовки и бегом к хозяйственными воротам.
— Долго ждешь?
— Не очень. Но жду.
Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Визуальные новеллы фэндомы
Глава 18 «доверься мне»
Веду работу по переписыванию старых глав, на реакторе они не публикуются потому что я так сказал. Уже обновлены пролог и главы 1-3.
все главы на фикбуке
группа ВК с новостями
— Ты что-то быстро, — Анна догнала меня, когда я уже пробрался с подносом, загруженным провизией, в дальний конец столовой — все рассаживались кампаниями по трое-четверо, так что задвинутый в угол столик оказался никому не нужен. Сестра забрала свою тарелку и протащив с характерным скрежетом по кафельному полу металлический стул, заняла одно из двух свободных мест.
— Неважно, — отрезала она, хмурясь собственному отражению в киселе, — садись.
— Опять случилось чего? — осторожно поинтересовался я, садясь напротив неё.
— Угу. Я случилась. Опять. Пока ты дрых.
— М-м… — я степенно отхлебнул киселя и принялся размешивать масло в каше.
— Я думаю, что она что-то замышляет.
— Кто? — затупил я.
— Алло! Приём! — раздражённо выпалила Анна и постучала по столу, — я, которая из будущего! Она. Ведёт. Свою. Игру.
— Да тише, блин, — заозирался я. — Какую игру?
— А я не знаю! — взорвалась она. — Мы же не делаем ни черта. Только бегаем туда-сюда, да с пионерами дружим.
— Так, а чего она хотела-то?
— Хотела… — Анна цыкнула языком, размышляя, безопасно ли открывать рот, затем вынесла вердикт. — Не здесь и не сейчас. — Запираемся после завтрака в библиотеке и сегодня…
— Сегодня будут танцы! — Ульянка словно из-под земли выпрыгнула, — вы же пойдёте?
— Так, а ну брысь! — рявкнула сестра, оторвавшись от отражения собственной физиономии в стакане.
— А то что? — морковка, пребывая, в настроении не сулящем окружающим покоя, не хотела оставлять сестру, пока та может себя контролировать. Как это коррелировало с её тактикой побега, едва запахнет жареным я уже видел. В другое время можно было бы расслабился и позволить помучить Аньку, но сейчас она мне нужна в сколь можно уравновешенном состоянии.
— Уля, — окликнул я мелкое, рыжее и проказливое существо без страха и упрёка, — вчерашние конфеты ещё не все подожрала?
— Какие конфеты? — существо настолько естественно отыграло непонимание, что сам Станиславский бы поверил.
— Ты не думай, что мне конфет жалко, я о тебе же забочусь. Вот ты знала, — забросил я наживку, — что там всё действительно может слипнуться?
— Да хватит врать уже, — она окончательно переключила своё внимание на меня — ничего там не слипается!
— А с чего ты взяла, — вмешалась Анна, — что он врёт?
— А это Славя так говорила! Да и вчера тоже…
Сестра, глядя на меня, что-то произнесла одними только губами, предположительно — особенно мощное проклятье, и чиркнула пальцем себе по шее.
— Ну, не совсем там, — «признался» я, — да и не сразу, но после двух-трёх килограмм кишечник вполне может и намертво склеиться. Когда мне аппендицит вырезали, лежал я в палате с таким бедолагой — он ведро «мишек на севере» захомячил в одиночку.
— Резали? — Ульянка в момент утратила боевой задор.
— Если бы, — поостыв сказала сестра, — растворителями пищевыми пичкали, причём с обоих концов.
— А-а с обоих зачем? — спросила мелкая, глядя круглыми глазами на нас по очереди, то ли удивлённо, то ли испуганно.
— А как в метро, — я попытался скрыть ехидную улыбку, но выходило плохо, — тоннель с двух сторон роют, чтоб закончить быстрей. А кормили его всё это время только кашей. Манной.
— Что ж теперь делать? — испуганно пробормотала Ульяна себе под нос, — я не хочу в больницу…
— Есть один способ, — с академическим апломбом заявила сестра, — если, конечно, поторопиться. Бегом в медпункт, расскажешь всё Виолетте Церновне, она промывание сделает сделает. Всё поняла?
— А это не больно? — осторожно спросила мелкая.
— А у тебя есть выбор? — парировала Анна. — Ну, не стой!
Морковка кивнула и убежала ничего больше не сказав.
— Поверила всё-таки. Как думаешь, она знает, что промывание делают здоровенной клизмой? — спросил я у сестры, глядя Ульяне в след.
— Ну, и что ты ещё насочинять успел? — оборвала она меня.
— Немного. Тебя в школе ведьмой считают. Но это не считается потому что…
— Не считается?! — зашипела Анна. — А то, что Славя тебя читает как… Это тоже не считается? Нет, скажи честно, ты чего добиваешься? А если она заподозрит что-нибудь не то?!
— Да успокойся, Ань. Вряд ли она нас гэбистам сдать захочет.
— Она нас уже чуть учёным не сдала, — оскалилась сестра, — и это ещё за доброе дело считала. Сидели бы как макаки в клетках и на кнопки жали, чтоб банан получить.
— Всё равно, если придётся выбирать, я скорее ей доверюсь, чем Алисе, — я обернулся, надеясь отыскать в зале Двачевскую, но, пробежавшись взглядом от стены до стены, так её и не обнаружил. — Кстати, где она?
— В музкружке болтается, — буркнула Анна. — Блин, вот об этом я и говорю! Давно могли бы уже сесть и разобраться во всём вместо разгильдяйства и заботы о сирых с убогими. Хватит, надоело.
— Ладно, не кипятись. Я понял. Давай пожрём и работать.
Мы наконец стали есть. Сестра с кислой миной истребляла омлет, ну, а я наконец-то мог насладиться рисовой кашей. Уже и не вспомню, сколько лет назад я такую ел в последний раз. Ею бы только и питался, вот честное пионерское! Разделавшись со своей порцией, я решил было сходить за добавкой, но Анна пресекла попытку — вскочила и потащила меня, вцепившись в предплечье в сторону выхода. Ладно, если поразмыслить, не очень-то я и голоден. В дверях, повторяя события вчерашнего вечера, с нами столкнулась Славяна. Должно быть, её подрядили на ещё какое-нибудь благое деяние, пока она бегала за несчастным листком с планом мероприятий. Интересно, это от неё Ульянка про танцы узнала?
— Уже позавтракали? А мне задержаться придётся. Тут дела навалились… — попыталась она оправдаться, но сестра, не думала останавливаться. Кивнув в ответ, она потащила меня дальше. Я попытался изобразить жестами извинения, но, боюсь, мог быть неправильно истолкован.
Всю дорогу мы молчали. На попытку разговорить её, сестра ответила таким взглядом, словно собиралась метать молнии. Мою руку она освободила только после того, как позади нас закрылась входная дверь библиотеки. Внутри было воодушевляюще пусто. Пахло пылью, бумагой и почему-то свежими опилками. Однако, никаких опилок нигде видно не было. Может, мерещится?
— Вернёмся к теме, — Анна заговорила вновь, — если верить моей будущей версии, ночной инцидент непосредственно с бункером никак не связан. По её словам, такое происходит, когда что-то идёт уж совсем не по плану. Что-то вроде поводка, не пускающего туда, где тебя быть не должно. Рано или поздно, ты просыпаешься в своей кровати, а все вокруг делают вид, что ничего не произошло…
Сестра осеклась, глаза её округлились и поползли вверх.
— Блять! — она со всего размаху треснула себя по лбу ладонью, останавливая брови, двинувшиеся к затылку вместе с глазами, после чего опёрлась обеими руками на стойку для приёма книг и замерла, уставившись сквозь лакированное дерево в центр Земли.
— На… наблюдение, — дрожащим голосом проговорила она, когда вернулась из транса, — Славя, как и мы с-сохранила память о вчерашней ночи, в то время как вожатая напрочь забыла о своём намерении воспитывать меня на линейке… — сестра сглотнула подступивший к горлу комок, — но «поводок» — свойство не конкретно бункера… тогда…
— Славя на том же поводке, что и мы, — мрачно заключил я, — выходит, она тоже настоящая?
— Думай дальше. Если — подчёркиваю — если мы осознаём себя чужими на этом празднике жизни, а остальные, включая её ведут себя как ни в чём ни бывало, но мы при этом, знаем, что блондинка настоящая…
Я не сразу понял, что именно до меня дошло. Внутри всё рухнуло, обвалилось с чудовищным грохотом прямиком в пятки. Сначала захотелось вернуться, побежать сломя голову и пересчитать всех в столовой. Потом захотелось просто сесть на пол и обхватить голову руками. Было от чего схватиться. Их же тут десятки! Что, если каждый… да хрен с ним, пусть даже каждый второй из них вот так же — как мы… проснулся однажды в этом злосчастном автобусе?! Они просыпались, и, ничего не понимая, слонялись вокруг, пытались задавать вопросы, искали выход, или просто бездельничали, чёрт возьми! И никто не замечал, как становится частью этого места. Нет… нет, конечно были и те, кто замечал! Мы же только что заметили. Они должны были заметить тоже… Славя должна была заметить…
— Сколько они здесь пробыли? — спросил я, стараясь не выдавать голосом охватившего меня отчаяния.
— Не знаю, — покачала головой Анна, — и не хочу знать.
— Нет, что-то не сходится. Погоди-погоди… Я правильно понимаю, ты думаешь, есть ещё такие же, как она. Как ты думаешь, могли с нами в автобусе быть ещё такие же как мы?
Сестра молча покачала головой.
— Не думаю. Вряд ли им после того, как мы в бункер ушли смогли бы подчистить воспоминания при необходимости. По одному обрабатывают, мозги пудрят, пока ты не поверишь, что ты настоящий пионер и следующего запускают. Иначе бы сразу так делали, ещё в автобусе.
— Нет, погоди, нас же всё-таки двое.
— Система могла по ошибке двоих за одного принять. Видимо, что-то разболталось и в процессе захвата человека выдернуло из более широкого диапазона реальностей. Знаешь, как в автоматах с мягкими игрушками.
— И зачем всё это надо?
Анна только руками развела.
— Я не знаю. Как происходит такая промывка мозгов? Я не знаю. Сколько уйдёт времени, прежде чем мы тут растворимся? Я не знаю… Я ни черта не знаю!!!, — сестра со злости опрокинула на пол стопку книг, громоздившихся на краю стойки и принялась расхаживать туда-обратно по пятачку в центре комнаты.
— Слушай, — я попытался успокоить сестру, — ну не может так быть. Может, мы ошиблись с чем-то?
— Слушай, Вселенная изотропна, и мы не особенные! И до нас были другие и после нас будут. А теперь оглянись — вокруг одни долбаные пионеры — маршируют в ногу да овсянку жрут!
— Откуда нам знать, что будущая ты нам не врёшь? Может, не стоит ей доверять?
— Стоит, — пораженческим тоном признала Анна. — Даже если она врёт, нам лучше в это поверить. Думаю, мы сами всё поймём, когда придёт время.
— Она опасается, что нам не понравится её план?
— Типа того. Чем больше мы знаем, тем больше изменяется линия времени и тем более непредсказуем дальнейший ход событий. Вероятно, она пытается этот процесс контролировать. Пока не знаю, для чего.
— Слушай, а где опять бродил я? Так понимаю, что ты опять одна появлялась?
Сестра утратила остатки запала. Огонь, который обычно горел во время умных рассуждений у неё в глазах, потух.
— Ну, я тоже её спрашивала… — замялась она, — не могу утверждать наверняка… но я думаю, с тобой что-то незапланированное случилось.
— Что дословно она сказала?
— Что мы раздели… А вообще стой, — взбодрилась Анна, — как это она нахрен вообще попала в прошлое и искажает его внутри симуляции?! Нет, мы уже это проходили! Она всё это время буквально тыкала меня носом, а я не замечала! Утром же только про временные петли вспоминала, голова садовая! — сестра влепила сама себе звонкую пощёчину, такую, что едва очки не слетели. — Нельзя создавать временные петли в реальности, создаваемой компьютером! Это приведёт к бесконечному цикл перезаписи закольцованного участка. Ну, зато мы теперь точно знаем, что не находимся в симуляции, — сестра успокоилась и снова облокотилась на стойку.
— Значит, параллельный мир?
— Значит, не симуляция, — повторила Анна. — И теперь вообще неясно, почему и как работает поводок. Как вот мы по постелям утром оказались, если это не виртуальная реальность?
— А может, и нет никакого поводка? — предположил я. — Ну, той части, которая людям по мозгам елозит. В конце концов, могла же Ольга просто забыть про тебя, или просто простила по доброте душевной.
— Не узнаем, пока не воспроизведём ситуацию повторно. Возможно, для чистоты эксперимента в бункер пойдёт кто-то один, а другой останется наблюдать снаружи. Правда, Анна-2 на посещение бункера табу поставила.
— Может, это даже как-то связано с тем, что ты меня потеряла, — предположил я.
— Ты так об том говоришь, словно речь не о тебе.
— Я всё равно не смогу на это повлиять, ничего не зная. Сложно препятствовать ходу истории, являясь её частью.
— Ну, это ещё далеко не факт…
Входная дверь распахнулась в и в проёме появилась Лена. Сегодня она вела себя живее, чем раньше — вошла сразу, на пороге не топталась. На плече у неё висел деревянный футляр. И не тяжело же такую байду таскать? Ленка, с виду, совсем для переноса тяжестей не годится — дунь на такую и унесёт её без всяких ураганов в какую-нибудь волшебную страну.
— Привет, — она улыбнулась так же бодро и уверенно, как это получалось обычно у Славяны.
— Привет, Лен! — приветствовал я её. — А Слави нету пока, она ещё завтракает.
— Та-ак я не к ней, — её голос дрогнул, совсем совсем чуть-чуть, — меня Ольга Дмитриевна в стенгазете рисовать направила. Сказала, что вам помощь понадобится.
— Вот что бывает, когда не запираешь дверь, — процедила сестра, подняв брови дугой. Пришлось аккуратно пнуть её по ноге, чтоб не забывалась.
— Это здорово, конечно, но мы не делали ничего пока.
Я вопросительно посмотрел на сестру. Она надула щёки и, словно выпуская лишний пар, дунула снизу вверх по отсутствующей чёлке, после чего, зло топая ногами ушла в подсобку, хлопнув за собой дверью.
— Что это с ней? — спросила обеспокоенно Лена.
— Стресс. Любимую заколку потеряла, — ляпнул я первое, что пришло в голову. — Пускай остынет.
Дверь подсобки дрогнула и отворилась. Анна вышла держа в охапке стопку жёлтых бумажных листов, скатанный в рулон ватман и стакан с карандашами.
— Что? — удивлённо осведомилась она. — Ты же не пальцем писать собирался?
— Не, уже ничего, — я помотал головой, разгоняя лишние мысли. Вот и до стенгазеты руки дошли. И даже ноги. Голова только не доходит.
— В каморке бардак, так что сядем тут, — она не теряя времени разложила все богатства на ближайшем столе. Рядом сразу же распаковала свой футляр Леночка. И чего только не было в том футляре — штук десять кисточек разных калибров, банки с гуашью, отдельная коробка с акварелью, напоминавшая набор цветных бульонных кубиков и ворох альбомных листов.
— Ну, какие идеи? — поинтересовалась сестра.
— Идеи?.. — я задумался. Как-то до этого момента мне и в голову не приходило, что в стенгазете придётся думать. Писать, рисовать, клеить всякие штуки — пожалуйста.
— Приплыли, — вздохнула Анна. — Ну ладно, мозговой штурм. Про что там принято тему поднимать? Всякие порицания выбивающихся из строя?
Своих не закладываем. Про дружный отряд и совместные игрища? Сразу мимо, у нас анархия.
— А может стихи? — предложила Лена. — Ну, про лето, про лагерь…
— И кто их сочинять будет? Она? — я указал кивком на сестру. Она сходу вернула должок, пнув меня под столом ногой.
— Нашли дуру за три сальдо… — буркнула она.
— Можно по Славиному совету, о героях и героизме, — предложил я.
— Всё равно завернут, — отмахнулась Анна, — а партию восхвалять не стану, как ни проси.
Анна молча продолжала сверлить меня тяжёлым взглядом, а я пытался сосредоточиться и не обращать на это внимания. Что же придумать? Копилка мудрости? Ха! «Тысяча и один способ провести интересный день, сидя в библиотеке». Можно оборзеть и нарисовать портреты рыжих с пометкой «их разыскивает милиция». Мыли разбегались, казалось, у меня вот-вот пар из ушей пойдёт. А пока мой котелок перегревался в попытке наобум что-нибудь сгенерировать, Лена нашла себе занятие. Она тихо, по-мышиному, пересела за стойку и принялась что-то черкать карандашом на листке бумаги. Молчунья. Нет бы что-нибудь ещё предложила.
— А что если квест устроить? — я почесал затылок, — всё равно ничего другого в голову не приходит.
— В смысле — квест? — потупилась Анна.
— Ну, как ты мне позавчера вечером. Только больше и без угрозы здоровью.
— А при чём тут стенгазета?
— Так с неё всё и начнётся. Смотри, — я подошёл к стеллажам и стал выдёргивать с них в случайном порядке книги, — вот. Понапишем цитат всяких умных людей и врежем куда-нибудь свой текст с назиданием а-ля «кто ищет, тот всегда найдёт», ну и шифр или загадку какую для затравки. Дальше сама понимаешь.
— Глупо, дорого, времязатратно, — ответила сестра, не став даже подниматься со стула.
— Я что-то не слышу твоих идей, — обиделся я. — Чего глаза закрыла? Может, для разнообразия выдашь…
— Заткнись, — перебила сестра, — я думаю.
— Думаешь, что ты думаешь. Процесс есть, а результата нет.
— Заткнись и не мешай!
Я подчинился. Анна снова уставилась на меня. Пять минут мы молча пялились друг на друга. Интересно, что там рисует Леночка. Вдруг, нас? Меня ещё никогда никто не рисовал, так что надо признать, это очень льстило. Может, сходить и посмотреть? Лена уже долго не отрывала взгляда от рисунка, а сестра всё равно на попытки её расшевелить не реагировала, так что хуже никому не будет.
— Можно посмотреть? — я подошёл к стойке. Лена так старательно что-то штриховала, что не заметила, как я подошёл.
— Нет! — она мигом упрятала лист под стойку и уставилась круглыми глазищами на меня.
— Оставь чертёжницу в покое, папарацци! — очнулась сестра. — Я придумала.
— И что ты придумала?
— Просто доверься мне, — она подошла к стойке, — иди пока ватман разлинуй, а мне с умным человеком надо поговорить.
Она подошла и стала что-то шептать Ленке на ухо, та кивнула и шепнула что-то в ответ. Я развернул лист и задумался — как бы так изловчиться и сделать ровную разлиновку при помощи двадцатисантиметровой линейки? Тем временем, сестра принялась что-то искать на стеллажах.
— Что ты творишь?
— Черти давай, — ответила Анна. — Сам всё поймёшь.
Бесконечное лето Ru VN Фанфики(БЛ) лагерь у моря Женя(БЛ) Ульяна(БЛ) Лагерь у моря (БЛ) Визуальные новеллы фэндомы
Лагерь у моря 2. Часть 34
Паутинный рой: бестиарий Семнадцатого.
Сегодня мы лишь чудом вырвались из лап рока. Преследуемые по пятам бандитами, мы дошли до самого края ущелья, там, где проход наиболее широк, река глубока, а горы возвышаются на километры вверх. Отсюда мы выбрались в большой мир, и теперь возвращаемся обратно. Бандиты не отстают, наверное, не надо было освобождать рабов и убивать надсмотрщика. Теперь прикончить наш и так небольшой отряд для них дело даже не выгоды, а принципа. Ублюдки! Двадцать первый уже подстелил с десяток рейдеров, но врагов ещё слишком много. Ущелье встретило нас запахом мертвечины и тоннами мошкары, кружащей в воздухе. Следов падали в поле зрения не было. Меня это насторожило, ведь в прошлый раз всё было по-другому. Бояться того, что сильнее тебя — это не глупость, а благоразумие. Ледник намертво вбил в нас этот урок. Ребята называли меня трусом с того самого дня, как мы ступили на поверхность. Однако сейчас я бесспорно глава отряда, не раз и не два сохранив наши шкуры.
Именно я создал бестиарий нового мира, исследуя тварей, которых другие даже в глаза не видели. Именно я, Семнадцатый, выходец из убежища сто двенадцать, первым разгадал самую смертоносную тайну этого мира. Ночной убийца. На поверхности нельзя спать без источника света. Когда нет луны, сама гибель рыщет по поверхности, и риск не проснуться весьма, весьма велик. Это не призрак, не какая-нибудь потусторонняя или мистическая тварь, и даже не порождение радиации. Всё до ужаса сложно, но банально просто. Такой вот парадокс. Пауки. Реликтовые пауки. Они причина всех загадочных смертей. Страшно подумать — нас спасла простая случайность! В ту ночь, когда мы ночевали на цветущем плато, я спал в противогазе. Мои постоянные спутники — страшная аллергия на пыльцу и очень тонкий слух — в тот день сохранили нам жизнь. Шорох травы разбудил меня. Стоило только взяться за оружие, в глаза бросилась первая странность: мои товарищи, заматеревшие в стычках бойцы, не могли подняться на ноги. Растолкать их не получалось, а шум всё приближался. Мотыльки и прочая живность вокруг лежала неподвижно. Паралич накрыл всех, кроме защищенного противогазом меня.
Они выползали отовсюду, из подземных нор. Замаскированные землей входы не разглядеть невооруженным взглядом. Нас зажали. Вырваться из западни, со всех сторон окруженной огромными пауками… Если у меня когда-нибудь появится семья, именно эту историю я буду рассказывать детям как страшилку на ночь. Первым делом я нацепил противогазы всем в отряде, а затем истратил практически весь запас нашего стимулятора. Ресурс ценный, но жизни в разы дороже. Более быстрого способа подняться на ноги и вывести из организма друзей отраву не было. Ох и блевали они потом!..
Поднявшись на ноги, мы чудом прорвали кольцо пауков, всё продолжавших лезть из тоннелей. Нам помогало не столько оружие, сколько свет фонарей. Монстры боялись его как огня. Буквально! Мы подожгли поляну, расчищая путь. Огонь уничтожил ещё и паутину, практически невидимую в темноте. Мы радостно бежали прямо в ловушку, от которой нас спасло пламя. Красиво. Пылающие в небе нити были так красивы, что, даже находясь на грани и рискуя лишиться жизни, я сфотографировал происходящее на свой наручный КПК. Будет что показать Искорке, когда вернемся. Скучает она, наверное, после нападения виверны вход завалило, но мы расчистим. Только бы крылатая тварь убралась оттуда, в бункер всё равно не пролезет, жрать захочет — улетит.
Итак, из той битвы мы унесли не только ноги, но и главное сокровище — Знание. В том числе и тела нескольких небольших пауков. Первое, и самое главное, наблюдение: все пауки — колония. Они действуют сообща и разделяют роли. Самые мелкие, размером с шакала — это пауки-рабочие. Их тела нам и достались в качестве трофеев. Мощный хитиновый каркас и панцирь, прочностью способный дать фору черепашьему. Также внутри их брюшка происходит постоянная химическая реакция, создающая нейропаралитический газ, выходящий наружу через крупные поры. Любые живые существа с поверхности даже не могли понять, что именно их убило. Газ предшествует появлению роя.
Вскрывая тварей в противогазе и слушая «ласковые» эпитеты своих спутников, я заметил странность: у них не было паутинных желез, а также сетчатка аномально развита. Твари прекрасно видели в кромешной тьме, как следствие, оказались неспособны адаптироваться, получая сильнейший ожог глаз от любого света. Также, только пауки-рабочие носили пищу в туннели: мелких животных и насекомых — сразу, крупных, скорее всего, забирают потом, делая под трупом подкоп. Поэтому иногда удавалось находить тела павших от их лап людей, которые не успели закопать ночью, и поэтому некоторые искатели приключений так и пропали без вести.
Вторая каста — огромные пауки, размером со скаковую лошадь — пауки-воины. Мы смогли убить лишь одного такого, и то благодаря моим не совсем обычным навыкам из Элизиума. Воины отличались от мелких тем, что не выделяли ядовитый газ, вместо этого они спокойно могут перекусить человека пополам мощными жвалами. Играют роль кавалерии, если попадается сильная добыча, которую не сразу валит яд.
Ну и, наконец, третья каста. Её мы не видели, но они же уносят куда-то еду, а не поглощают её на месте. А значит, там, в тоннелях, что-то есть, что-то страшное. Скорее всего, это своеобразная паук-матка, которая откладывает новые яйца, раз уж они так похожи на пчелиный улей.
Мои теории неполные, но вполне объясняют странность этого феномена, а также причину, по которой драконы ещё не полноправные хозяева поверхности. Катаклизм привел в наш мир этих рептилий, а вот пауки… про исчезновения во тьме слухи появились намного раньше. Пауки нападают из тоннелей и постоянно мигрируют глубоко под землей, расставляя свою ловушку то там, то здесь. На охоту выходят ночью, и, по-видимому, не переносят даже лунный свет. Паутина крепче стали и уязвима лишь к воздействию пламени. Кроме того, пока что это только предположение, они появились из глубин, а не как продукт радиации последней войны. На это указывает сложность строения, а также повадки. Что-то загнало их в недра планеты, а потасовка наверху выпустила наружу. Пауки с большим удовольствием жрут абсолютно всё. Мы так и не видели королеву тварей, но Двадцатый клянется, что пока лежал на земле, слышал, как что-то поистине огромное рвет скальную породу под плато. Скорее всего, это матка роя — именно она плетет ловушку, в которой дохнут даже виверны (убегая, мы заметили два скелета в паутине), и именно в её ненасытную утробу рабочие таскают собранную на поверхности еду.
Мы выжили лишь чудом, и теперь сладковато-гнилостный запах от пиршества членистоногих я чую на мили. Его ни с чем не спутать. Вход в наше родное ущелье стал новым местом кормежки роя (если, конечно, их не несколько). Столкновение с каждым из врагов по-отдельности стало бы нашим концом, но, как говорится, в битве двух супостатов побеждает третий. Столкнувшись с роем во второй раз, мы были готовы к опасности и завели преследователей в ловушку, подгадав время. Наш отряд покинул паутину в сумерках, выжигая дорогу огнем, а рейдеры… они не могли даже кричать, пока их, парализованных, заживо пожирали монстры. Этот хруст костей и звук рвущейся плоти в ночи до сих пор снится в кошмарах. А ведь на их месте могли быть мы.
Эти пауки… Реликты дней давно минувших, старше нашей цивилизации, а может, старше самих динозавров. Живучие, сильные, злобные, голодные. Кто знает, сколько они спали в толще земли? Скольких людей они уже погубили? Ещё одна серьезная преграда для возвращения к жизни на поверхности, но ведь однажды наши предки прогнали их во мрак глубин? Человечеству стоит объединиться, иначе нас ждет поистине незавидная участь. Бойтесь темноты.
Дирижабль «Причеши бровь». Ловушка паутинного роя.
«Есть! Мы достали его!» — скандировал возбужденно Шиза. Этому парню, в отличие от меня, был знаком азарт битвы. Лично я предпочитаю быстро разобраться, и не рисковать лишний раз.
— Не похоже. Шифт! — Сосредоточиться. Время. Мир замирает, застывает колышущаяся паутина, затихают все звуки, кроме стука моего сердца. Столь долгое оттачивание навыков сейчас приносит плоды. Энергия аномалии — часть меня, абсолютная, неотделимая. Перенаправляя её на какой-то отдельный фокус, можно многократно усилить и так нечеловеческое восприятие. Сейчас рисунок на моей спине переполз на лицо. Черная и белая змеи поднялись по шее, и разрез их глаз совпал с моим. Правый глаз окружает черная, а левый — белая чешуя. Свет становится невыносимо ярким, а ночь за пределами освещенного круга отступает. — Картина, достойная фильма ужасов.
«И не говори, чувак!»
Их очень много, лезут отовсюду. Прожекторы держат мелочь на расстоянии, а крупные особи уже поднимаются по нитям вверх. Нет сомнений: если свет погаснет хоть на миг — нам конец. Плюс ко всему, нельзя сбрасывать со счетов газ. Ветер практически стих, а надышавшись его, мы станем легкой добычей. Ускорение расходует очень много энергии, придется выйти из него. Шифт! Копьё. Спрессованная в один мощный залп кинетическая энергия, удар которой насквозь пробивает танковую броню не хуже снаряда артиллерии, оказалась неэффективна. Здоровенный паук, в холке повыше меня будет, держался на нитях с пробитым насквозь брюшком, но падать не спешил. Около тридцати таких же здоровых ползало вокруг, не спеша приближаться. Подпрыгиваю и толчком энергии бросаю тело в сторону дирижабля.
— Твою мать! — Совсем забыл про паутину! Уделяя всё внимание копошащимся вокруг и внизу гадам, я упустил из виду висящую ловушку и влип. Дергание ничего не дало, только раззадорило больших пауков, чувствующих биение добычи. Добычи? А ВОТ ХРЕН! Группируясь, прижимаю ноги и руки к телу в позе эмбриона. Гул энергии, текущей вокруг меня, нарастает, напоминая работающий трансформатор. Выкусите! Кинетический всплеск. Резкий выброс поля во все стороны, сопровождающийся грохотом больше двухсот децибел. Что-то вроде мини-взрыва. Двойной слой поля покрывает всё тело, а потом наружный просто разлетается в стороны, создавая обширный удар по площади. Не повезет в этот момент всему, что на расстоянии меньше метров пяти от источника. Опутывающую ловушку просто порвало в клочья.
А паучки-то забегали. Понимают, что поймали проблемы на свою голову? Жалко, двигатели так не освободить — тут нужна тонкая работа, на которую просто нет времени. Запас электричества не бесконечен, а большинство генераторов работают на солнечных батареях. Кто знал, что на военном судне придется устраивать светопреставление посреди ночи? Точно не проектировщики. Вонь вокруг невыносима, скоро воздух даже здесь, наверху, насытится ядом, срочно нужен противогаз, за ним я к дирижаблю и направля…
— Держи! — В открытое окно иллюминатора высовывается хрупкая ладошка со шлемом. Ульяна дрожит, но двигается вопреки страху. На голове — наспех натянутый шлем с воздушным фильтром, а второй она протягивает мне. — Женя еле говорит, но заставила нас надеть это, и дать один тебе.
«Определенно, они с Виолой одного поля ягоды, — восхитился альтер-я. — Мгновенно сориентироваться в такой ситуации, да ещё после собственного отравления!»
— Старайся не высовываться наружу, — кладу руку на плечо Ули. Девочка так и сжимает за спиной копьё — для уверенности, что ли? Как же она дрожит. Страх перед пауками потихоньку меняется на злость к этим насекомым.
«Грубо говоря, пауки не насекомые, скорее, животные», — включил зануду Шиза. О! Он такое может в любой момент, независимо от ситуации. Кстати, о ситуации.
— Джо! — обращаюсь к пилоту по внутренней связи.
— Если ты спрашиваешь про то, полетим мы или нет, то разочарую, — из рубки доносится возня и приглушенный противогазом голос. — Двигатели сдохли. Паутина?
— Она самая, — подтвердил я, наблюдая, как раненый паук, едва волоча лапы, продолжает раскачиваться на паутине, орошая своих собратьев внизу зеленой кровью. Даже слишком живучие! — Пропеллеры там целый клубок намотали. Если я порву сеть, мы упадем или зависнем?
— Зависнем, но двигаться не сможем, — обеспокоенно сказал Кэп вместо пилота. Кроме того, где гарантии, что впереди не ждут опасности похлеще?
Два едва уловимых щелчка — глушитель превращает звук выстрелов крупнокалиберной винтовки в пшик. Раненый паук только покачнулся, пуля выбила сноп искр из его хитинового щита, а вот ползающий намного дальше мелкий черный гад рухнул вниз с лопнувшей головой.
— Пули больших не берут, даже бронебойные, а вот тех что помельче — вполне, — снайпер успел забраться на каркас судна, устроившись между двумя прожекторами. Таким образом, мужик убивал сразу двух зайцев: свет из-за спины был в глаза паукам, не давая сосредоточить на нем внимание, и получал неплохой обзор округи. — Есть ещё идея бросить пару светошумовых гранат, но их количество ограничено. Отсюда всё видно, как мы избавимся от этого моря врагов?
«Не считая той скалы под нами, за ней обзора ноль!» — Шиза тоже оценивал обстановку, и расклад его явно не радовал. В этом мире мы слишком ограничены. Я слишком привык, что по щелчку пальца за моей спиной открывается портал со всей мощью Организации.
— Полетаем! — По телу прошелся импульс энергии, как удар тока. Мышцы напряглись, кровь побежала быстрее, сердце забилось в разы чаще. Резкий разворот вокруг своей оси, сопровождающийся рубящим ударом руки — и сорвавшееся в бой кинетическое лезвие, рассекает подраненного паука пополам. — Такое даже вы не переживете. — Делаю глубокий вдох, живая татуировка двигается, переползая на кожу. Связки и легкие наполняются нечеловеческой силой. — ПРОЧЬ!
Последняя попытка вырваться без боя. Крик, обращавший, а бегство целые отряды, подобный раскату грома разносится по ущелью, заставляя членистоногих удивленно замереть, а несколько мелких пауков даже сорвались вниз с прочных нитей. Не сработало. Самые крупные особи полезли вперед, клацая хелицерами и протирая лапками глаза.
«Смотри, они страдают, дохнут, но упорно ползут вперед, — подметил внутренний советчик метания пауков. — Будто их подгоняют. Прислушайся!»
— И правда, — в ночном воздухе раздавалось странное шептание, глухое, будто бормочет шепелявящий старик, откуда-то снизу, от скалы, перегородившей треть ущелья. Других привычных звуков не было — паучье разогнало всю живность в округе, половина разбежалась, а другую сейчас, скорее всего, уже едят. Я бы тоже сейчас перекусил, аномалия жрет много энергии. — Они уже близко.
— Док, — раздался приглушенный шепот в наушнике. Голос Жени был очень слаб, как у только что проснувшейся девушки, а не оклемавшийся от паралича язык ощутимо заплетался.
–Тебе нельзя говорить! Поперхнешься! — я поспешил ответить, попутно отсекая самому ретивому из громадных пауков передние лапы. Тот кубарем свалился вниз, раздавив несколько десятков мелких сородичей, но продолжал упорно трепыхаться. Даже падение с такой высоты не пробило хитин чудища. Вечер перестает быть томным, как любила говорить одна гетерохромная подруга.
— У них… Кх-а… Черт. Горло. У них должно быть уязвимое место, нервное сплетение под глоткой. Пусть и не обычные, но это пауки, там, где головогрудь переходит в брюшко, есть нервный ганглий, бейте туда, — Женя замолчала, и на фоне послышался голос Ульяны. Рыжая была в легкой панике, и наверняка раскаивалась в том, что пробралась на дирижабль. Голос выдавал, что она вот-вот разрыдается:
— Женя! Женя, не спи! Ей снова плохо!
— Ребята, берем самый крупный калибр, что у нас есть, и палим, куда сказала аналитик! — Дал команду Кэп, выходя на мостик с тяжелой винтовкой. Такая пробивает бронежилеты, как дешевый картон. Из-за шлема с противогазом лица командира не разглядеть, но наверняка на нем застыло отвращение.
Выстрел — и ещё один крупный враг падает вниз, а снайпер отчитывается по внутренней связи:
— Действительно, если попасть под брюхо и ближе к центру — дохнут. Только надо подгадать момент, когда они задирают лапы, а то сверху хитин слишком прочный, рикошетит почти всё.
Мда. Почему у нас не как в кино, когда героя окружает толпа монстров, но нападают благородно по одному, по два? Их действительно слишком много, и это только крупные особи, мелочи не сосчитать! На небе, как назло, ни луны, ни даже звезд не видно — всё заволокло густыми тучами. В воздухе едва заметна рябь растворенного газа, парализующая отрава уже добралась наверх. Надеюсь, противогазы помогут. Что-то они чересчур ускорились! Пауки спешили к добыче. Мелочь свет держал на расстоянии, а вот большие членистоногие продолжали приближаться. Настоящие махины для убийства, весят под полтонны, если судить по тому, как под ними прогибается паутина.
Сила хищников велика, но к вашему несчастью… Я рвал на части тварей и пострашнее! Прикончим всех! И спокойно полетим дальше. Рывок вперед, к ближайшему противнику — паук, несмотря на размеры, отреагировал мгновенно, выставив вперед передние лапы и челюсти. Шифт! И время для меня практически останавливается, а враг замирает соляным столбом.
«Улыбнись. Сейчас вылетит птичка!»
Змея с левой руки буквально выстрелила из рукава, появляясь в воздухе в трехмерном виде и засверкав ярче любого прожектора. Я заранее отвернулся и закрыл глаза, а не переносящий яркого света гигант заметался, до крови потирая лапами все свои восемь глаз и корчась от боли. Чем ближе ко мне поле, тем сильнее я могу его зарядить, и лучше контролировать.
«Давай, чувак! — Подбадривал внутренний голос. — Бей в уязвимое место, как говорил наш очкастый соблазн. Эх, ну что за девушка! Мне б такую…»
Шифт! Выходу из скоростного режима, но парировать удар враг уже не успеет, да и пусть попробует отбить это! Кинетический бур! Замахиваюсь кулаком. Удар по воздуху, сопровождающийся направленным всплеском силы. Вращающаяся со скоростью дрели атака, разрывающая на части всё, чего коснется. Мощнее, чем копьё — не только пробивает материю, но ещё и сверлит насквозь. Жалко, радиус не такой уж и большой — метров десять, а дальше дестабилизируется. Паука просто растащило на вонючий фарш, будто его закинули в миксер. Ошметки брызнули во все стороны. Хорошо что я защищен полем. Гадость! По полупрозрачной преграде перед моим лицом стекали склизкие внутренности, в которых плавал один из глаз паука. Он будто не верил, что уже мертв.
«Ну, или так», — поддержал радикальный способ уничтожения альтер-я.
Им нет числа! Я без остановки изучал врага, с каждой секундой, с каждым вздохом. Взгляд тщательно подмечал слабые места, моторику движений, слепые зоны. Как наиболее эффективное оружие против пауков зарекомендовали себя кинетические лезвия — тонкие, но запредельно мощные сгустки энергии в форме полумесяца отсекали им мерзкие лапы, а даже когда твари удавалось выжить, продолжать сражение она не могла.
Лезвиями я прикончил ещё троих гигантов, двух, подставивших под огонь брюшко, снял снайпер, подобравшегося близко к дирижаблю паука сжег огнеметом Джо. Модификация огненного девастатора, когда-то использовавшегося против Рептилии. Модель более легкая и компактная, напоминает листодув, если смотреть со стороны. В рюкзаке за спиной — метательный механизм с капсулами размером с теннисный мяч. Пневматический выстрел мечет такой почти на триста метров, а, разбиваясь, капсула покрывает цель липким напалмом, тут же вступающим в реакцию с кислородом и воспламеняющимся. Адовая штука. Пауканы оценили.
— Он же натурально вопит! — удивился Джо, когда подстреленный им враг стал шипеть, свистеть и дрыгаться в бесполезных попытках сбить с себя пламя. Хитиновый панцирь слишком прочный, и сразу не сгорает, но этого и не нужно. Огонь превращает его в живой котелок, делая из противника агонизирующее фрикасе. А затем пламенный поток перекинулся с него на опору, и паутина весело затрещала, сгорая дотла. Огненной кометой монстр сорвался на землю, оставляя дымный след. Фух, представляю, какой сейчас запах в воздухе! Спасибо противогазам, они не только фильтруют яд, но и спасают от вони.
«Вот бы ещё выглядели нормально, а то фильтр на нижней половине так и намекает сказать фразу: „Люк, я твой отец!“»
— Джо, — обратился я к солдату, перекрикивая визг горящих заживо тварей. Пламя перекинулось на сухой кустарник и успело сжечь немало копошащейся там мелочи. Вот только погасло подозрительно быстро, интересно, почему? Навскидку, в яде, который они выделяют в воздух, много углекислого газа, а с ним у огня дружба не очень. Показываю бойцу на полыхающую паутину. — Пропеллеры двигателей ведь металлические?
— О! Понял! — вспотевшее от перенапряжения лицо Джо просияло, и он побежал в сторону хвоста корабля. Почему-то, пот на темной коже напомнил мне вкусное эскимо, там, на шоколаде тоже капельки когда его развора… тьфу. Мне определенно хочется поесть.
— Дооооок! — протянул снайпер, даже отсюда видно, как не самый трусливый мужик ощутимо бледнеет. Палец стрелка указывал на скалу под нами, точнее, на то, что казалось скалой. Обрушилась почва. Мощные лапы габаритами с фонарный столб выкапывали огромное тело. По сравнению с этим тарантулом висящие сейчас на паутине — просто жалкие букашки. Он больше дирижабля! Хитин даже на вид непробиваемый.
— Кошмар арахнофоба, — сглатываю слюну, готовясь выкладывать козыри. А паук тем временем повернул голову к нам. Восемь фасеточных глаз отливали молочной белизной, ему безразличен свет, он слеп! Черное волосатое тело двигалось, ломая тонкие деревья, на спине у паука бледнели участки седых нитей, а сзади волочились обрывки паутины. Он привстал на задних лапах, поворачивая низ брюха в нашу сторо…
«Атас!»
— Спасибо, Ши, успел. Фух! — Появившееся между дирижаблем и атакующим кинетическое поле приняло на себя заряд паутины. Прилепившийся трос паук тут же потянул на себя: успей он зацепить каркас судна — и нам не позавидуешь, а так я просто убрал поле, и паутина шелковым каскадом поплыла по воздуху. Как он, сука, видит, куда стрелять? А, понятно! Всё плохо. По громадине бегали крупные пауки, на его фоне казавшиеся паразитами. Они смотрели в нашу сторону, а затем наклонялись к великану и щелкали челюстями. После чего он снова готовился к выстрелу. Они общаются! Это не просто тупые твари, а рой! Женя, ты тысячу раз права! Надо делать решительные ходы. Время играет на нашей стороне, с восходом солнца враг потеряет боеспособность, но до рассвета ещё надо дожить. Жизни тех, кто там наверху, слишком ценны для меня. И даже если придется выложится на полную, даже если я сейчас ограничен как никогда… — Я защищу вас! Кэп! Помнишь, ты однажды спрашивал, какая у меня самая мощная атакующая форма поля? — Ситуация, скажем прямо, не очень. Выхода нет, начинаем козырять. Ох и больно мне будет! От одной мысли передергивает.
— Было такое, — вспомнил вояка, снимая одного их ползущих к кораблю пауков из плазменной винтовки. Фантастическое оружие пригодилось гораздо раньше, чем мы планировали. Сгусток светящейся плазмы оставил в черепе паука приличную такую дырень. Тем временем Джо поджег огнеметом паутину на двигателях. Багровый огонь яростно накинулся на легковоспламеняемую ткань, испепеляя клубки, сковывающие механизм.
— Уводи всех внутрь, — солдаты на миг застыли, посмотрев на командира. — Живо!
— Есть! — Третий раз повторять не пришлось, солдаты быстро нырнули внутрь дирижабля, спрятавшись за обшивкой и пуленепробиваемым стеклом. Что ж, целее будут.
«У нас тут ещё два здоровяка лезут как бы, — подметил Шиза двух подобравшихся близко пауков. Кроме них были ещё сотни крупных особей, ползали внизу. Если вся эта орава рванет наверх, мало не покажется. — По-видимому, первое время лезли те, что раньше других адаптировались к свету. Скоро поток ядовитых гадов станет неиссякаем, ещё и тот здоровый сейчас снова пальнет паутиной».
Сила не имеет ценности, если не использовать её в нужное время. Сила не принесет пользы, если разбрасываться ей просто так. Сила не достигнет совершенства, если ей не придать форму и не направить. Змеи обретают форму, на пару мгновений становясь толще древесных стволов. Молниеносный рывок — и черно-белый таран сбивает двух оставшихся наверху врагов. Вокруг разносится треск хитиновых панцирей. Аномалия буквально размазала их, заставив остальных оцепенеть. Она определенно не просто тупые животные.
— Долгая дорога домой не прошла бесследно, — ослабляю поток, позволяя себе опуститься прямо на кишащую пауками землю, два оставшихся наверху врага замерли на миг и тут же получили по смертоносному удару лезвием. Двигатели корабля снова работают, но паутина, что сковала корпус, ещё держится, её так просто без риска не спалить. Пусть этот прием и не совершенен, пусть он практически разрушает меня изнутри, но сейчас это самый оптимальный выход. Аналитики однажды предположили, что убить меня можно только внезапно, и были правы. Анализ, расчет, оценка ситуации. Враги уже трупы! Самое время им это доказать. Кинетический…КАТАКЛИЗМ!
Чистая кинетическая мощь раскидывает в стороны землю и камни, поднимает в воздух тонны пыли. Чудовищный поток энергии, многократно превышающий даже ударную волну, вихрится вокруг. Аномалия обретает трехмерную форму, черная змея обвивает ноги, укрепляя стойку. Белая же окутывает кольцами остальное тело, постоянно исцеляя лопающиеся сосуды и погибающие ткани. Сила настолько опасная, что разрушает даже тело носителя. Человеческая физиология просто не выдерживает такой поток. Если бы не способности к регенерации, то лежать мне тут трупом. Опускаюсь на колени, вихри вокруг становится плотнее, образуя вращающееся кольцо кинетической энергии, в которое продолжает поступать сила. Ещё! Ещё! Ещё!
Гул становится невыносимым, чувствую, как из ушей что-то течет, горячей мокрой дорожкой прямо по шее. Почему что-то? Кровь! Трещат кости, ломаясь и срастаясь вновь, болят и сокращаются мышцы, глаза, кажется, сейчас вылетят из орбит. Боль. Больно! Как же больно! Не люблю боль. Именно поэтому можно по пальцам пересчитать количество раз, когда я использовал это умение. Кольцо вращается уже со скоростью звука, аномалия наполнила его таким количеством силы и разогнала до такой скорости, что оно шипело и сверкало, выбивая из влаги и пыли в воздухе мелкие молнии. Давление становится как на глубине в километр под водой, тело трещит, а рисунок полностью покрыл кожу чешуей, защищая от отдачи.
Собери! Придай форму! Отпусти! Приходится удерживать поток в форме кольца. Если он ударит хаотично, то от дирижабля останутся рожки да ножки. Поднимаюсь на ноги, стиснув зубы от ужасной боли, будто по всему тело одновременно вонзились сотни раскаленных игл. Шлем лопается на части, разлетаясь десятком осколков. Одежда рвется. На руках появляются и тут же заживают десятки ссадин и глубоких порезов. Сила аномалии пульсирует в теле, наполняя первозданной мощью. Не раз и не два я доказывал самым сильным врагам, что Человек — это существо, с которым придется считаться.
Пора! Резкий толчок руками в стороны — и бешеный поток энергии бьет по кругу. Выброс такого количества силы страшен. Это даже не волна, что сносит и ломает предметы, это чистое физическое уничтожение. Средоточие аннигиляции. Квинтэссенция разрушения. Кинетическая энергия высвободилась, стирая в пыль ВСЁ на своем пути. Земля будто взорвалась на многие мили вокруг, взмывая в воздух и разлетаясь в порошок. Это не просто силовая атака — энергия постоянно резонирует, уничтожая материю почти на молекулярном уровне. Катаклизму без разницы, что встало у него на пути. Кусты, камни, почва… всё смела беспощадная мощь массовой атаки. Не прошло и полсекунды, как всё кончено. Атака, однажды стершая с лица земли целый город. А я ведь обещал себе больше не использовать её. Но тут альтернативы не было. От пауков остались лишь воспоминания, даже запах и ядовитый газ снесло потоком.
Воронка. На несколько километров вокруг осталась лишь смесь пыли, щепок и каменного крошева, даже русло реки перестало существовать, а вода постепенно заполняла кратер, превращая в грязную топь. Нихрена не видно, взвесь пыли закрывает обзор, лишь сверху едва пробивается свет прожекторов. Хорошо! Значит, корабль в порядке. Связаться нечем, наушник вытек вместе с кровью и валяется где-то в траве. После катаклизма уцелел лишь небольшой участок метр на метр где стоял, собственно, я. Кольцо свои выбросом уничтожило даже самого большого паука.
— К-ха-х! — откашливаюсь от пыли, замечая на руке кровавые разводы. Дышать трудно, легкие еще восстанавливаются, капилляры по всему телу полопались, где только можно. На руках и ногах синяки, голову рвет на части мигрень. — Да. Здорово мне досталось.
«Ну нахрен! Вот это накрыло! — Разделял мои ощущения Шиза, и навряд ли ему нравилось текущее состояние! — Нельзя показываться на глаза Ульяне в таком виде!»
Моё потомство, да кто посме… а, это снова ты, — раздался прямо в голове обманчиво прекрасный женский голос. От одного только его звука по спине пробежали мурашки. — Каждый, кто прольет кровь моих детей, попла…
Собрав волю в кулак, прогоняю наваждение. Моя ментальная защита практически безупречна, будь тут менее защищенный человек, и ему кранты. Кажется, я знаю, кто прячется в глубинах этого мира. Думал, что убил её в прошлый раз. Это всё усложняет.
Сажусь на землю, возвращая сбитое дыхание. Он прав. Глаза сейчас наверняка кроваво-красные от полопавшихся сосудов. Напугаю только рыжика. С каждым вздохом тело восстанавливалось. Заживали раны, рассасывались синяки, срастались трещины в костях. Боль отступала, но теперь мне нужно больше суток на восстановление. Рисунок на спине потускнел, а несколько чешуек отвалились. Ничего, отдохну и буду как новенький. Щупаю поверхность рукой, пальцы успели достаточно исцелиться, натыкаюсь наконец на мелкий наушник. Сломан. Ну да ладно, пять минут — и смогу хотя бы на дирижабль взобраться.
«Не понадобиться, Чувак».
— Ты прав, дружище, — смотрю наверх, и треснувшие губы сами собой растягиваются в подобии улыбки. Свет приближается. Кольцо если не разрушило сами горы, то метров десять земли с них смахнуло, а значит, распылило и цепляющуюся за них паутину. Ловушки больше нет, и первое, что сделал отряд, снизил корабли для моих поисков. — И это, когда вернемся, напомни мне сделать одну вещь.
«?»
— Выкинуть за борт Оракула!
