Лена(БЛ) Юля(БЛ) Славя(БЛ) Виола(БЛ)

Королевская ночь (часть последняя)

Вожатая крепко отчитала его за расхристанную рубашку, обгоревшие шорты и неподобающий внешний вид.

«Я тебе выдала комплект новой одежды, а ты за неделю умудрился испортить её так, что теперь только выбрасывать! — ругалась она. — Настоящие пионеры так себя не ведут! Ходи теперь в своей, новую форму перед отъездом я тебе не дам!»

Из всей собственной одежды Семёна к ношению летом была пригодна только засаленная футболка.

«Да пофиг, что грязная — скоро всё равно уезжать».

В лагере вовсю устраняли последствия Королевской ночи: отмывали зубную пасту от дверей, подметали стеклянные осколки и окурки, чинили сломанные лавочки и выбитые окна. Славя активно помогала наводить порядок, так что возможности поговорить с ней наедине не представилось.Лазарет был переполнен пионерами: наверное, косили от работы, а может, не рассчитали силы прошлой ночью. Во всяком случае, Виола несколько раз посылала Толика в столовую за кефиром. ОД хотела и Семёна нагрузить, но он отсиживался в домике рыжих.

После обеда Славя куда-то подевалась.Семён обошёл весь лагерь, но нигде не встретил. Он уже собирался плыть на острова, когда заметил её сидящей на пристани. Рядом с ней были кошка и сова: пернатая сидела на руке, а мохнатая ласкалась и мурлыкала.

«Это что, вчерашние кошкодевочка и Сова?— ошалел Семён. — Нет, не может быть! Я, конечно, догадался, что отвар был не из простых грибочков, но не мог же я спутать их с девушками. Не мог же я путаться с животными!»

Славя смотрела, как обычно, благосклонно:

— Семён, ты искал меня?

Он начал нерешительно.

— Да, я хотел тебя увидеть (она улыбнулась от этих слов) и спросить кое-что про прошедшую ночь.

— Спрашивай, — в её голосе звучало участие.

— А кто играл всё время на дудке?

— Какой дудке? — в её глазах читалось непонимание.

— Ну там, ночью в лесу, когда мы танцевали у костра, у тебя был бубен, а кто-то играл на флейте или свирели, ноя не видел ни у кого никаких дудок.

— Семён, тебе это что, приснилось? —Славя заливисто засмеялась.

— В смысле, приснилось? Мы же всю ночь танцевали,прыгали через костёр, там ещё были две девочки не из лагеря, а потом цветок папортника взорвался!

Славя обеспокоенно посмотрела на него.

— По-моему, тебе стоит сходить в медпункт.

Он опешил.

— Разве ты не ходила со мной ночью в лес отмечать Купалу и смотреть на цветок папортника?

— Семён, я всю ночь была в лагере. —говорила она серьёзно. — Ты куда-то пропал после концерта, а утром во время пробежки я нашла тебя спящим в лесу. Ты ещё всю дорогу говорил о каких-то девочках с кошачьими ушками. Тогда я не придала этому значения, а сейчас думаю, что тебя нужно показать Виоле.

Семён сел от таких известий.

Славя смотрела на него и поглаживала киску.Сова улетела на дерево.

«Ничего не понимаю! Что же получается:это всё мне померещилось? Приснилось? Ничего не было: ни костра, ни голых танцев, ни Совы, ни неки?.. Не было никакого секса... А это значит, что мы со Славей — просто друзья! И сегодня она уедет на свой север, и я её никогда больше не увижу...»

Семён застонал от отчаянья. Сейчас он понимал, что чувствовали те русалки, когда он отказал им. Русалки, которых не было... А чувства остались.

— Славя, я не хочу уезжать! — вскричал Семён.

— Да, мне здесь тоже очень нравится, так что жаль покидать «Совёнок».

— Ты не понимаешь! — из глаз брызнули слёзы. — Я не хочу тебя терять!

— Семён, — она обняла его за плечи. — Ты мне тоже стал очень дорог. Мне не хочется расставаться, но нас же не будут держать здесь вечно. И дома меня ждут. Твои родители тоже, наверное,соскучились. Но это не значит, что мы потеряем друг друга! Мы оставим адреса,будем переписываться, в гости иногда приезжать, — говорила она совершенно искренне, чувствовалось, что она сама вот-вот заплачет. — А может, поступим в один институт, переедем друг к другу, кто знает...

Её слова звучали разумно и обнадёживающе. Они могли ободрить, если бы Семён был простым советским пионером, а не пришельцем из будущего. Если бы ему было, куда ехать из лагеря.Если бы он был уверен, что не вернётся в любой момент в свою пустую квартиру с унылой жизнью сыча. Если бы он был уверен, что однажды его не закинет на необитаемый остров к людоедам или вообще в ад.

«Если я расскажу Славе, что мы вряд ли когда-нибудь встретимся, потому что я — не из этого мира, она точно сочтёт меня психом!»

Посему Семёну оставалось только утереть слёзы и сделать вид, что будет писать и приедет в гости.

***

В автобусе Семён хотел сесть со Славей,но его опередила Мику. Места рядом с другими знакомыми девочками тоже были заняты. Пришлось ехать одному на заднем сиденье.

Не имея возможности занять себя, Семён размышлял. И чем больше он размышлял, тем больше несоответствий он находил в версии Слави со своими воспоминаниями.

«Так было что вчера или не было? Если это всё мне приснилось, почему воспоминания такие яркие? Почему я помню этот ритм, это „Эй, на-на-на, эй, на-на“? Почему во сне ничем не обусловленного восторга было больше, чем от любого радостного события в „реальной“ жизни? Почему я помню каждое ощущение внутри Слави? Почему я видел Сову вечером в лагере? Где я прожёг свои шорты? Что я вообще делал один ночью в лесу, вместо того, чтобы мазать ручки зубной пастой и бухать с рыжими? А самое главное, откуда у меня этот укус на ключице — свидетельство необузданной животной страсти кошкодевочки?!!»

Время от времени он замечал краем глаза,что Славя поглядывает в его сторону, но, когда он поворачивал голову, она переводила взгляд на Мику, которая трещала без умолку всю дорогу.

«Если все мои воспоминания — правда,почему тогда Славя притворяется, что всего этого не было?» — не понимал он.

И ответ вскоре нашёлся.

Всё, что произошло в Королевскую ночь,проходит вместе с Королевской ночью. Это не берут в обычную жизнь. Это остаётся в памяти юных пионеров, в душах счастливых любовников. Это пополняет легенды лагеря.

Это как курортный роман — вся его прелесть в мимолётности.

После такого осознания Семёну сразу стало легче.

Примерно через час пути Толик стал настойчиво проситься в туалет, и автобусу пришлось сделать остановку в поле возле кустов. Некоторые пионеры тоже решили проветриться и облегчиться.

Пока Мику выходила из автобуса, Семён воспользовался случаем и подсел к Славе.

— Мне бы хотелось ещё побывать в«Совёнке», — заговорил он, — и чтобы ты тоже была здесь. И чтобы в лагере было также хорошо.

Славя посмотрела на него голубыми,ставшими родными глазами.

— Мне бы тоже этого очень хотелось... —она взяла его за руку. — Но мы по возрасту уже не подходим. Да и некогда потом будет: институт, работа, взрослые заботы...

Славя вздохнула.

— Но нельзя унывать и опускать руки, —продолжила она, — и, возможно, у нас ещё появится такая возможность.

Помолчали.

— А что ты загадала у папортника? —спросил он как бы невзначай.

— Секрет! — она лукаво улыбнулась. —Нельзя рассказывать, пока не исполнится.

Семён хотел уже незаметно для окружающих обнять её, но вернулась Мику, обиженная тем, что он так и не вступил в музклуб,и согнала его. И Семён, испытывая неловкость перед японкой, пересел на задний ряд.

Автобус вёз его в неизвестном направлении, в неясное будущее. Но, независимо от того, что ждёт впереди, у него теперь есть прошлое, о коем приятно вспоминать. А если не сдаваться, то,возможно, ему удастся пережить ещё много хороших событий.

Семён с лёгким сердцем мчался навстречу будущему и счастливо улыбался, вспоминая прошлое.

Неизвестно, что там загадала Славя, но его собственное желание уже исполнилось. Три раза. 

Рассказ — мой, картинки — чужие

Процедуры у Виолы

***

Здравствуй,“Совёнок”! А ты нисколько не изменился.

Коробка автобуса за моей спиной, железные ворота передо мной и торопливые шаги по аллее, Славя вспомнила, что нужно встретить опоздавшего. Лето, жара, запах скошенной травы, разогретого металла и чуть-чуть дизельного топлива. Вот скрипит створка ворот и…

— Привет,ты только что приехал?

Так, сейчас главное, не назвать её по имени. Незачем смущать девушку.

— Здравствуй.Да, только что, и очень рад тебя видеть.

— Это потому что ты со мной ещё не знаком. — Славя улыбается и, кажется, чуть грустно. —Потом станешь думать: “Опять этой активистке больше всех надо! Сейчас работать заставит.”

— Я? Такое думать? Да никогда в жизни! А что, и правда заставляешь?

Конечно заставляет. Но надо же как-то поддержать игру. Самая тяжелая часть моего летнего отдыха, это первый и второй день —“знакомство” с обитателями лагеря.Главное — не переиграть, а то они почувствуют мою неискренность, и цикл будет безнадёжно испорчен.

— Заставляю,заставляю. Я же помощник вожатой и председатель совета отряда. Только…Не думай, что мне это нравится. Если что-то можно сделать самой, я стараюсь делать это сама.

— Я понял,С… — Я чуть не называю Славю по имении приходится исправляться на ходу. —Слушай, а как тут вообще?

У Слави от восторга загораются глаза.

— Вообще? Вообще тут так здорово! И лагерь отличный,и отряд замечательный, и вожатая! Знаешь,как тебе повезло..?

Славя делает небольшую паузу, в которой я, как и было запланировано Славей, представляюсь.

— Да, прости, меня Семён зовут.

— Очень приятно. — В награду за понимание ситуации я получаю Славину улыбку. — А я Славяна. А лучше просто Славя.

Славя, Славяна, в некоторых циклах — Славка, а в некоторых — Славушка.

Интересно, как потом складываются отношения Слави и здешнего Семёна, того, чьё тело я занимаю. Это после того, как смена заканчивается и меня выкидывает обратно в зиму и в будущее. Да про всех про них интересно.

— Тебе сейчас к вожатой надо, записаться, что ты приехал, потом форму получить, потом в домик вселиться. — Пока я размышлял, Славя закончила рассказывать о здешних красотах и перешла к текущему моменту.— Пойдём, я тебя отведу, так будет быстрее, а то заблудишься с непривычки.

А как же твоё ныряние с пристани, Славя? Что,между прочим, категорически запрещено и чем ты занимаешься каждый раз, когда я приезжаю. Нет, я не против. Я, как раз,за. Это как намёк на то, что Славяна тоже живой человек, а не ходячий свод правил.

— Спасибо,Славя, я и сам доберусь. До памятника, а там налево и дальше к домику с велосипедом.

— Вот и хорошо. Я тогда пойду?..

— Ага, спасибо за то что встретила. Увидимся, Славя.

У Слави что-то ещё крутится на языке, то ли позвать меня с собой на пристань, то ли всё-таки ещё раз предложить проводить по лагерю, но она только кивает головой, соглашаясь, улыбается так, что сердце пропускает удар, и убегает.

А я улыбаюсь ей вслед, подхватываю с травы свою зимнюю куртку и отправляюсь навстречу новому циклу. К вожатой, так к вожатой.

***

Виола решила,что сегодняшняя норма по приёму пионеров выполнена с лихвой и потому, едва я заглянул в медпункт, с радостью свалила на меня обязанности дежурной медсестры,а сама умчалась на пляж. Контролировать температуру воды, очевидно же.

Медпункт, хоть и стоит почти в центре лагеря, но настолько изолирован живой изгородью от окружающего мира, что кажется, будто остального лагеря не существует. И нет никого, кроме меня и ещё одной пионерки, расположившейся на кушетке.

Издалека доносится голос Слави, Славя командует октябрятами — ведёт их купаться.

— Ты знаешь,что ты Славке очень нравишься? — Обладательница голубых глаз внимательно следит за мной. Ждёт моей реакции.

Знаю. И что мне с этого знания.

Не каждый цикл, но бывает, что кто-то из них попадает в медпункт с чем-то серьёзным. Таким,что его нужно везти в больницу. Ещё реже, но всё равно достаточно регулярно, этим “кем-то” оказывается одна из моих девочек. И вот, перед отправкой в больницу, когда я захожу в медпункт, проведать и попрощаться, обязательно следует такая реплика. Слова могут не совпадать, но смысл всегда один: “Ты Славке очень нравишься”. А если читать между строк,то: “Для себя берегла, но раз уж так сложилось — отдам только в надёжные руки”.

— Теперь знаю. И что мне теперь делать?

— Нет, ты всё-таки тормоз. Пригласи её куда-нибудь. Адресами поменяйтесь. К себе в гости её пригласи, пока каникулы идут — ты у нас человек столичный, а Славка когда еще из своей дыры выберется. Вообще, почему я тебя учу? Ты же проявлять инициативу должен, ты же мужчина!

А смысл? Я всё равно усну в автобусе, а проснусь на тридцать лет тому вперёд у себя дома. Бедные мои однокурсники, я так и не попадаю к ним на встречу. Потому что просыпаюсь утром того самого дня. Чтобы провести восемь часов дома, уснуть в автобусе (в электричке, в кинотеатре, в кресле перед монитором, в коридоре травмопункта, в КПЗ, — масса вариантов), а проснуться перед воротами лагеря.

— Ну что ты молчишь! Обязательно её куда-нибудь пригласи, слышишь!

— Думаешь, стоит попробовать?

Я вообще-то пробовал. Мы сходим вечером на пристань,искупаемся в озере, наберем два ведра белых грибов. Меня поцелуют в щечку и разрешат поцеловать себя. При особо удачном раскладе мы, в последний день перед отъездом, поцелуемся у девушки за домиком. Обменяемся адресами и телефонами. Причём я честно дам настоящий,я живу в этой квартире с рождения и телефонный номер тоже не менялся.

Вот только я не помню, чтобы в моём детстве приезжала к нам голубоглазая блондинка. Да никто из них не приезжал. Оно и понятно, в моём мире нету Генды, никогда не было семнадцатилетних пионеров. А в их мире ничего не слышали про перестройку и Горбачева. Остаётся надеяться, что каждый раз везёт хозяину этого моего тела.

— Конечно! Ну что ты за тормоз! Эх! Жаль, что меня увозят!

Рыжая готова вскочить с кушетки и помчаться, со мной на буксире, искать Славю. Удерживает её только загипсованная нога.

— Эх, Сёмка. Я бы подглядела как вы целуетесь. А потом бы у тебя урок взяла!

Она ещё и подмигивает при этом. Вот за что люблю Ульянку, так это за её оптимизм и хорошее настроение, которое она щедро раздаёт окружающим. Но целоваться я, пожалуй,не буду.

Чужой мир, чужие правила, чужие люди. Тело и то не моё, все три шрама присутствуют, но чуть на других местах. А на седьмой день моё пребывание в этом пионерском раю закончится. Славя наверное будет ждать чего-то от настоящего хозяина этого тела, а тот будет судорожно искать в памяти пропавшие семь дней его жизни. Будет паниковать, упадет на спину в проходе автобуса, будет кричать и дрыгать ножками. А для меня закончится и начнётся заново очередной День сурка.

— Рыжая, а зачем тебе брать уроки? Неужели есть с кем целоваться?

— Представь себе, есть. Не все же такие тормоза как ты.

— Дай угадаю. Он носит очки, и обитает в кружке кибернетики? А зовут его на букву Ш…

— А вот это уже совершенно не твоё дело, Сёмочка!

Ну вот, взяла и обиделась. Придётся прощение выпрашивать.

***

День последний. Остался ещё один обед и всё — по автобусам.Все пионеры уже вернули книги в библиотеку, спортинвентарь на склад, сдали постельное бельё, а сейчас собирают чемоданы. А мне делать нечего, поэтому я просто валяюсь на незастеленной кровати и, судя по шевелению на крыльце, буду принимать посетителя.

— Развалился он! Сейчас Оля нагрянет и устроит тебе вечер отдыха.

— Пристраивайся.— Я вжимаюсь спиной в стену, освобождая для рыжей место на матрасе.

А Оля не нагрянет. Как раз в этот момент она,вместе со Славей, пересчитывает на складе сданное бельё, обнаруживает недостачу, матерится одними губами, пересчитывает в сотый раз. А через час она выйдет со склада и, к своей радости, обнаружит недостающую простыню на крыльце. Кто-то из мелких притащил её в последний момент, но побоялся беспокоить грозную вожатую.

— Одноглазый, ты берега не попутал? — Алиса угрожающе нависает надо мной.

Это у неё такое любимое обращение к симпатичному ей человеку: “Одноглазый”. Почему так? Потому что следующим действием она тебе лишний глаз подобьёт. Чтобы привести в соответствие.

— Ну, как хочешь. — Я опять сдвигаюсь к оси кровати.

На самом деле, Алиса очень хороший друг, если конечно не называть её ДваЧе. Хотя, мне можно. Не знаю, чем я заслужил такую привилегию, но на меня она не обижается. Ну и мне приходится соответствовать. Но вообще, у меня такое чувство, что в нашу дружбу я вкладываю меньше, чем получаю. Вот и сейчас, она каким-то своим звериным чутьём почувствовала, что я хандрю и прибежала ко мне, приводить меня в норму.

— Алиса, ты очень хороший друг.

— С чего ты взял?

— Знаю.

— За неделю это определил? Так может ты, Сенька, просто влюбился в меня?

И смотрит с ехидной улыбкой.

Нет конечно, не за неделю. Но, если суммировать циклы, то, где-то через полгода знакомства, я начал считать себя её другом. Рекорд, потому что обычно я только через два года перестаю воспринимать человека как постороннего. Ну, правда, это для меня прошло полгода. Для Алиски-то, всё наше знакомство длилось чуть меньше недели.

— Влюбился… А ты влюблялась, когда-нибудь?

— Как думаешь, что я должна тебе ответить? — Алиса вспыхивает от смущения.

— Не знаю. Правду?

— Правду? А вот не скажу, сам догадайся. — У Алисы меняется настроение, и она уже лукаво улыбается.

— Значит влюблялась. Завидую.

А у меня вот не получается. У людей эйфория и какие-то там “бабочки в животе”, у меня— очень болезненное осознание утраты контроля за собственным психологическим состоянием. Оно моё, это состояние, а я им не управляю. Так нельзя! Это можно назвать гордыней? Не знаю. При том — гормоны работают и влюбляюсь я регулярно. И регулярно же убегаю от источника болезненных ощущений. К счастью, когда мой цикл проходит и начинается заново, влюбленность куда-то испаряется. Тем более, что ничего у меня с той девочкой из прошлого цикла не было, а девочка из этого цикла видит меня впервые, и никаких моральных обязательств мы друг перед другом не несём.

— У-у-у…Сенька, так ты у нас нецелованный! Вот почему ты такой квёлый. — Алиса нашла для себя причину моего плохого настроения и сейчас лихорадочно соображает, что ей с этим делать. — Ну, сам виноват. Прощелкал клювом всю неделю, а теперь лежишь и страдаешь. Тем более, что девкам ты нравился. Не представляю, что они в тебе нашли. Но ты не расстраивайся. Сейчас. Дай подумать.

ДваЧе наконец-то садится. Она оглядывает домик, делает движение — пододвинуть стул, дергается в сторону Ольгиной кровати, потом машет рукой, и, со словами:“Двигайся! Чего разлёгся?”, — устраивается у меня в ногах на матрасе.

— Сенька,ты скажи, которая тебе нравится. Тогда будем решать, как тебе помочь. Смену ты конечно профукал, но половина лета ещё впереди. Девчонки все местные, кроме Слави и Микуськи, да и те у нас задержаться собрались. Так что поживёшь у меня. Так которая? Колись!

***

Ну вот и всё. Скоро кончится лето… Осталось сесть в автобус и подождать, пока сон не свалит меня. На аллеях пусто, пионеры и вожатые уже рассаживаются по автобусам. Запаздываем только я и Ольга. Я развалился в шезлонге и жду вожатую, пока та переоденется. Но вот щёлкает замок и Ольга Дмитриевна оказывается на крыльце. Можно идти.

В легкомысленном платье Ольга выглядит гораздо моложе, чем в вожатской форме. И разговор у нас идёт совсем не официальный.

— Так и не подружился ни с одной девочкой за всю смену, Семён Семёнович.

— За неделю. Но так и вы одна, Ольга Дмитриевна. Так за все ваши двадцать пять лет никого и не нашли.

— А ты нахал, Семён. Обсуждаешь возраст женщины и обсуждаешь личную жизнь своего педагога! Продолжай. И не двадцать пять, а двадцать шесть, имей в виду.

А что тут обсуждать? Дело то её, в конце концов. Сейчас скажу, что часики тикают, и получу словесный подзатыльник. Ну так и мои отношения со здешними девушками — дело моё. И уж не Ольги Дмитриевны и не хозяина этого моего тела.

— Ольга Дмитриевна, через час меня тут не будет. Сяду в автобус, сквозняк из форточки потянет, и унесет того Семёна, которого здесь все знают. Одно расстройство будет для девушки. А Семён улетит к себе, в свою эпоху. Так что вы уж хозяина этой тушки не обижайте, когда в город попадём. Он не отвечает за всё то, что я здесь успел натворить.

Мог бы ещё и папой самому себе случайно стать. Нет, глупость конечно: и мир не тот, и девушки на мою маму не похожи.

А может и стоило здешнему Семёну такой сюрприз подкинуть: сел в автобус, просыпаешься в автобусе с незнакомыми людьми, неделя куда-то пропала, голова болит, а какая-то левая девочка радует: “Семён, ты скоро станешь папой!”. Но зря я разболтался, кажется сейчас начнётся административно-педагогическая истерика с привлечением Виолетты Церновны и, кстати, Славяны. И вот это я напрасно, я не подумал. Бедная моя Славя. Или не начнётся? Смена закончилась и вожатая может расслабиться и приоткрыть своё настоящее лицо.

— Классная отмазка, Семён. Надо бы и мне на вооружение взять. “Это не я, это Ольга Дмитриевна из параллельного мира тут накуролесила!” Вот только, твоё личное дело, я его читала. Ну, пролистывала, конечно, но в руках держала. Ничего там про твой параллельный мир нету. А кстати, далеко твой мир?

Да я и сам его читал: личное дело здешнего Персунова Семёна Семёновича. Паренёк, как паренёк. Среднестатистический. В чем-то совпадает со мной в его возрасте. Адрес тот же, родителей зовут так же. Даже интересно,как сложится его биография к тридцати годам. И, вряд ли это он устроил мне День сурка, так что я его прощаю.

— Тридцать лет от вас в будущее и, где-то на альтернативной вашей ветке истории. И да, это здесь мне семнадцать лет, а там я даже постарше вас буду.

— А как же ты сюда попал, путешественник. И где ты спрятал машину времени?

— Сейчас,на остановку выйдем и увидите. Нет преград, недоступных советскому автобусу. Тридцатилетний Семён сел в автобус в одном мире, чтобы проснуться в другом,семнадцатилетним, перед воротами пионерского лагеря.

— Тридцатилетний, говоришь. Ну тогда скажи что-нибудь по тридцатилетнему.

Что же я тебе скажу? Между нами ведь не только грань между мирами, но и эпоха. Хотя, вон Генда стоит. Гендо. Рассказать Оле глупую шутку про бревно? Но это же не по тридцатилетнему будет. По крайней мере,в массовом сознании.

— Я лучше спрошу по тридцатилетнему. Ольга Дмитриевна, ваши родственники уже перестали вас спрашивать, есть ли у вас молодой человек?

— Я тебе уже сказала, что ты наха-а-ал? Такой лапушка казался. Как я тебя за неделю не раскусила? — Ольга вздыхает. — Да, ты угадал. Уже почти перестали. Но больше я тебя ни о чём спрашивать не буду! А то и правда поверю.

Вот и славно. Я уже устал всем рассказывать и доказывать. Интересно, как там мой, э-э-э… двойник потом выкручивается. Ну так сам виноват, я тут пашу за него, а он отсыпается в течение всей недели, или может наблюдает за всем происходящем и посмеивается надо мной.

Выходим за ворота. Вот и автобус. Все наши здесь, уже сидят в салоне, только мы задержались.

— Всё, садись в свою “машину времени”. Я с вами не поеду — здесь остаюсь, хоть два дня, но отдохну от пионерии. Прощай.

— До свидания,Ольга Дмитриевна, ещё увидимся.

Нет, с ЭТОЙ Ольгой Дмитриевной я не увижусь, это я наврал.

— Семён, ты же в будущее улетаешь, зачем тебе там старая бабка? А скажи, — вожатая заговорщицки оглядывается вокруг, убеждается, что никто не подслушивает, — на Марсе побывали уже?

Не хочу её огорчать…

— Нет ещё Оль, но скоро.

— Не фамильярничай! — Оля улыбается и пребольно тычет меня пальцем в бок. —Всё, удачи тебе, кто бы ты ни был.

***

— Доброе утро, пионЭр. Как самочувствие?

— Голова — болит, тело — болит, шея — затекла. —Не открывая глаз отвечаю на свой же вопрос.

Это закон переноса из мира в мир. Заснуть ты можешь где угодно, но проснёшься всегда в автобусе перед воротами — там, и мордой в клавиатуру — здесь.

Разбуженный моим шевелением, комп начинает трещать вентиляторами и щелкать диском. На монитор можно не смотреть. Все открытые программы выучены наизусть, все сообщения в чатах и мессенджерах — обычный информационный шум.

Тяжело опираясь на подлокотники встаю и, не приходя в сознание, шаркаю в ванну. Здравствуй, будущее. Пока умываюсь,смотрю в зеркало на свою тридцатилетнюю физиономию. Где вы, где вы, мои семнадцать лет? Кожа дряблая, под глазами мешки, взгляд… Взгляд, как взгляд.

Гм, а ведь раньше я бы не попёрся умываться. Сполоснул бы руки после туалета, попил воды из чайника и сел бы обратно за комп. Или перебрался бы на диван досыпать. Спасибо “Совёнку”? Или Ольге Дмитриевне со Славей? Вспоминаю весь свой отряд и прошедший цикл. Что-то цикл следующий мне готовит?

— Что, Семён, ностальгируешь? Обратно в пионеры захотелось?

Нет, бесполезно, отражение не отвечает. Да и для ностальгии ещё рановато — всего через четырнадцать часов уже назад.

Ностальгия ностальгией, а мне надо на улицу. Одеваюсь,шарю по карманам, пятисотка оказывается на привычном месте. Всё, я готов.

И-и-и утро начинается с того, что проезжающий грузовик плюёт мне в лицо смесью снега и грязи из под колёс. Да, а вот тот мир был добр ко мне. Приходиться возвращаться, чтобы почистить одежду и умыться. По дороге киваю головой соседке, этот зимний город кажется мне настолько нереальным, что я даже и не пытаюсь вспомнить, как соседку зовут.

Те же и там же. Выход на улицу, попытка номер два.Мой сегодняшний маршрут: пройти по городу, зайти в пару гипермаркетов, проехать на нескольких автобусах от конечной до конечной. Перекусить парой пирожков, а потом продолжить хаотическое перемещение. И так до самого вечера, до того момента, когда сон безжалостно свалит меня и отправит на тридцать лет назад, в лето.

А пока я делаю то, что должен делать: толкаюсь в транспорте, бью ноги пешком, ныряю в предновогоднюю толпу в гипермаркетах. И всё время внимательно всматриваюсь в лица.

Нет, я не жду, не ищу и не надеюсь. Правда, я встречал неоднократно людей, очень похожих на жителей “Совёнка”, но это были всего лишь очень похожие люди. Наши вселенные не пересекаются. Или же пересекаются, но только в одной точке: во мне. Так вот, я не жду и не надеюсь, но если я увижу странно одетого человека, растерянно озирающегося на автобусной остановке, я обязательно подойду и заговорю с ним: “Привет, ты только что приехал?”

Тот мир всегда добр ко мне, надо как-то попытаться отдать долг.

Королевская ночь (часть предпоследняя)

***

Когда Семён очнулся, уже рассвело. Всё тело болело и ломило. Голова трещала. Во рту было так мерзко, как будто туда кошки насрали.

Всё воспринималось как будто в тумане.Он с трудом приподнял голову и увидел невдалеке Славю в народном платье. Она заплетала свои длиннющие косы.

— С добрым утром! — она немедленно бросила своё занятие и подошла к нему. — Как себя чувствуешь?

Славя. Как всегда, мягкая и чуткая.

— Башка... — еле выдавил Семён. —Пить...

— Вот, хлебни, — она протянула какую-то баночку.

Семён попытался взять, но его рука сильно тряслась.

Славя понимающе посмотрела, приподняла его голову и, придерживая, стала осторожно поить.

Семён разобрал, что это жидкость, но совершенно не почувствовал вкуса. Тем не менее, с каждым глотком сушняк отступал.

— Сейчас полегчает, — сказала она.

И действительно, через пару минут силы начали возвращаться, а боль отступать.

— Спасибо, ты такая заботливая! —похвалил он Славю. — А откуда у тебя этот отвар? Выпил — и как новенький.

— Сама приготовила, — улыбнулась она. —Я прошлым летом гостила у бабушки, а она у меня знатная травница. Вот всему и научилась.

Он наконец-то смог перевести себя в сидячее положение и обнаружил, что всё это время лежал голым под брезентом.

Семён густо покраснел.

— Не стесняйся ты так, — лукаво ухмыльнулась Славя. — После сегодняшней ночи поздно стесняться.

«А что было сегодня ночью?» — силился вспомнить он.

В мутной голове пролетали обрывки воспоминаний: круг... костёр... бубен... танцы... незнакомые девушки... все танцуют... вспышка...

«Ничё не помню... Девушки откуда-то взялись,  странные все... Потом бабахнуло...  Стоп, а почему я голый?!»

Перед ним возникли картины,предшествовавшие загадочному взрыву. А вместе с ними и осознание, что между ними Славей произошло то, о чём он мечтал больше всего. Такое сладкое осознание!

Семён расплылся в довольной улыбке.

Только сейчас вспомнил? — говорила она игриво. — Вот кавалеры пошли: не помнят, что у них было и с кем. А бедные девушки слёзы льют, тоскуют, ночей не спят... — она шлёпнула его по голому заду. — Одевайся, добрый молодец! Надо в лагерь вернуться, пока все не проснулись.

Семён нехотя пошёл искать свою одежду, прокручивая в голове минуты страсти и наслаждения. Вот он внутри Слави, вот Славя сверху. А ранее в этой же позе его чуть не затрахали до смерти...

«Стоп! Там же ещё были Сова и кошкодевочка, от когтей которой до сих пор спина побаливает! Куда они пропали?»

— Слушай, а куда делись твои подруги? —спрашивал он, натягивая шорты и пытаясь удержать равновесие. — Как их зовут?

— Не знаю, — ответила она беззаботно. —Я их встречала пару раз. Они вроде в лесу живут.

«Офигеть! Какие-то левые девушки пришли на вечеринку и переспали с первым встречным... Разве я не мечтал о таком?Главное, чтобы потом в милицию не заявили!»

Рубашка была серо-зелёная от травы и без единой пуговицы.

— А те девушки с зелёными волосами — кто такие? — пытался он разобраться в произошедшем.

— Это русалочки, они тоже на праздник приходили.

— А чего они тогда в круг зайти не могли?

— Потому что они мёртвые, — сказала она совершенно спокойно.

У Семёна по спине пробежали мурашки.

— А что было бы, если бы я переступил черту?

— Наверное, защекотали бы до смерти.

Семён замер. Оказывается, он был на волосок от погибели...

— Вот и пойми вас, женщин! Вроде бы такие все добрые, дружелюбные, а сами злые настолько, что убить готовы...

— Почему сразу злые? — Славя подошла к нему и одну руку положила на плечо, а вторую на причинное место. — Тебе вот хотелось с ними покувыркаться, а они хотели тебя пощекотать. Что тут неясного?— она поцеловала взасос.

«Она не обижается и не ревнует», —отметил про себя Семён.

***

Семён открыл глаза и обнаружил, что находится не в своём домике.

Он окинул взглядом помещение и увидел Славю на соседней кровати.

— Проснулся, наконец, — сказала она приветливо, но в то же время как-то строго. — Пора собирать вещи, время к обеду.

— Какие вещи? — не понял он.

— Твои. Мои-то уже почти все собраны, —она показала на битком набитые сумки на полу.

— А чё, куда-то ехать надо? — голова плохо соображала спросонья.

— Конечно, сегодня последний день смены.Скоро отъезд.

«Ах да, вчера была Королевская ночь. И как же, чёрт возьми славно мы её отметили!» — лыбился от счастья Семён.

— А как я здесь оказался?

— Ты что, не помнишь? — улыбнулась Славя. — Я утром нашла тебя в лесу. Ты был сам не свой. Я помогла дойти  до лагеря и привела сюда, потому что нельзя тебе было показываться Ольге Дмитриевне в таком виде.

— Спасибо, Славь, что бы я без тебя делал! — искренне поблагодарил он. — А Женя не убьёт меня за то, что я лежал на её кровати?

— Она об этом ещё не знает, — Славя прыснула. — Жени не было ночью в домике, а вещи она накануне собрала.

— Где же она ночевала? — удивился он. —И почему вообще не пришла в домик?

Девушка пожала плечами:

— Королевская ночь...

«Пацаны не врали: это лучшая ночь за всю смену. Лучшая ночь в моей жизни!»

Она посмотрела на него серьёзно.

— Семён, раз ты уже встал, не мог бы ты выйти из домика. Мне нужно переодеться.

— Переодевайся при мне, — сказал он игриво.

Славя мгновенно нахмурилась.

— Семён, я понимаю, что ты — парень, и тебе хочется увидеть девушку голой, но веди себя прилично. Выйди!

Семён пришёл в замешательство от такой реакции.

— Да ладно, чего сердишься? Ухожу я уже...

— Вещи собирай, — она сразу подобрела, —отъезд после обеда.

«Было бы что собирать!» — думал он,направляясь к себе в домик.

Рассказ — мой, картинки — чужие

Автор

Королевская ночь (часть 2)

***

Прошло минут двадцать, как они покинули лагерь.

— Славь, а куда мы идём? — спросил Семён, которому уже надоело шляться по лесу.

— За кудыкины горы.

«Ответила, так ответила».

— Если хочешь узнать направление, нужно сказать: «Далёко ли?» — добавила она.

«Что за суеверия!» — разозлился Семён, но не подал вида:

— Далеко ли мы идём?

— Я присмотрела в лесу одну поляну и всё приготовила, чтобы как следует отпраздновать.

— Что отпраздновать? — не понял он.

— Сегодня канун Купалы.

— Ты имеешь в виду Ивана Купалу?

— Купалу, — поправила она.

Семён успокоился, но потом вспомнил:

— Погоди-ка, ты что-то путаешь! Его же отмечают 7 июля!

Славяна обернулась и серьёзно посмотрела на него:

— Какие-то неумные люди решили, что Купала в июле, и заморочили всем голову. На самом деле, его всегда отмечали на Солнцестояние — когда самая короткая ночь в году.

Она возобновила движение.

— И как мы будем его отмечать?

— Разведём костёр, понаблюдаем за папоротником...— её голос снова стал мягким. — А дальше сам увидишь!

Озвученный план мероприятий не вызвал у Семёна энтузиазма.

— Ты надеешься найти цветок папортника?

— Если повезёт, — улыбнулась она.

— Славь, как бы тебе сказать... Я помню из уроков биологии, что у папортников не бывает цветов. Они размножаются спорами.

— Я разбираюсь в травах, — строго сказала она. — Тебе никогда не думалось, что цветы им нужны не для размножения?

Семён был озадачен.

— А для чего тогда?

— Чтобы исполнять желания! — прыснула Славя.

— И какое твое желание? — он тоже улыбнулся.

— Секрет! — засмеялась она по-доброму.

И Семён тоже засмеялся, чтобы поддержать её. С ней всегда так — легко и уютно.

Тем временем, они зашли в ту часть леса,куда никогда не ходили раньше.

— Славь, а зачем мы идём так далеко?

— Вообще-то мы с тобой ушли из лагеря без спроса. Потому что Ольга Дмитриевна точно бы не разрешила ночью покидать лагерь. — говорила она, пробираясь сквозь заросли крапивы. — А мне не хочется,чтобы нас быстро нашли и сорвали обряд.

«Офигеть, примерная пионерка нарушает порядок!» — удивился он. — «И подстрекает других пионеров!»

Семён замешкался перед крапивой.

— Ты чего остановился? — она вернулась и взяла его за руку. — Нужно поторопиться, пока не стемнело. Белых ночей здесь нет.

«Славе хорошо — у неё длинное платье, а у меня только шорты».

Он кое-как проскочил через проклятое растение, получив пару ожогов. Семён хотел было остановиться и почесать их, но Славя тянула вперёд.

— А почему ты позвала именно меня?

— Во-первых, ты — точно славянин.Во-вторых, ты умеешь хранить тайны. (Семён подумал, что это про её ночные купания голышом). А ещё, — она как-то загадочно улыбнулась. — есть и другие причины.

***

На небольшом холме посреди леса раскинулась довольно просторная поляна. В её центре возвышалась какая-то куча, заботливо прикрытая брезентом. Другая куча, поменьше, располагалась ближе к краю. Рядом с ней Семён заметил заросли папортника. Чуть подальше стояло дерево, украшенное разноцветными ленточками. Они слабо колыхались при лёгком ветерке.

Славя сдёрнула брезент с центральной кучи. Под ним оказались аккуратно сложенные дрова, а поверх них навалена сухая трава.

— Я всё заранее подготовила, чтобы не терять времени, — улыбнулась она.

Семён недоумевал:

— А зачем тогда понадобилась моя помощь?

— Обряд должны проводить, по меньшей мере, двое: парень и девушка.

«Какой ещё „обряд“?» — напрягся он, но промолчал.

Она отнесла брезент ко второй куче. Там тоже были дрова, приличный запас. Туда же она поставила свою большую сумку.

— Это чтобы подкладывать в костёр, —объяснила она — Ему нужно гореть до конца празднества.

— И как долго продлится «празднество»?

— До полуночи точно. — говорила Славяна, вынимая что-то из сумки. — А там — как пойдёт.

«Будем 2 часа жечь костёр. Офигенно весело!» — он был настроен скептически.

Начинало смеркаться.

— Ты можешь присесть отдохнуть, пока не начали.

Семён осмотрелся. Вокруг была трава,видимо, недавно скошенная. Чуть подальше — папортник. По краям поляны росли ёлки и какие-то лиственные растения. Никакого бревна или пенёчка, на который можно было бы присесть, не наблюдалось.

— И куда мне садиться? — не понял он.

— На траву, конечно, — засмеялась Славя.— Не бойся, я всё убрала и подмела — никаких камней и колючек тут нет.

«Обана, она даже в лесу подметает! Таких трудоголичек я ещё не встречал...»

Он плюхнулся на траву. Та,действительно, была мягкой.

Славя подошла близко к деревьям, почти что вплотную, воткнула в землю какую-то палку и принялась чертить её окружность.Она старательно вела борозду, пытаясь оставлять как можно больше пространства внутри будущего круга.

Семён обратил внимание, что начинает ощущать какую-то торжественность момента, как будто в действиях девушки есть глубокий смысл. Возможно, ему передался её настрой, а может быть, на него так повлияла вечерняя тишина и сумерки, превращающие заурядный лес в мистическое место.

Славя замкнула круг, следя, чтобы начало линии совпало с концом. Украшенный лентами клён оказался внутри.

— Запомни, Семён, это очень важно, —серьёзно заговорила она, — что бы дальше ни происходило — ни за что не переступай черту!

— А если мне приспичит по нужде? —попытался пошутить он.

— Не выходи из круга. — она строго посмотрела на него. — Заклинаю тебя, ни в коем разе не пересекай черту! Отойди подальше, вон к лопухам, и справляй.

«Сейчас с ней лучше не спорить», — решил он.

— А что это у тебя за палка? — спросил Семён, чтобы сменить тему.

— Это обломок бивня мамонта, — голос Слави снова потеплел, — я его у себя на севере нашла.

— Ты что, ещё перед сменой начала готовится? Специально всё в лагерь привезла? — удивился он.

— Конечно! — засмеялась она. — Это первый раз, когда я сама буду проводить обряд. Раньше я только наблюдала со стороны. Очень важно провести всё правильно!

Девушка вытащила из запасной кучи коробочку.

— Он будет блестеть от света костра, — она сыпала из банки на борозду какой-то порошок. — Это чтобы ты не забыл про черту.

«Она так заботится обо мне или о своём ритуале?»

— И когда ты успела натаскать всё сюда?Сюда же только идти полчаса в одну сторону...

— У меня пробежка каждое утро, забыл?

Рассказ — мой, картины — чужие (нижняя — Константина Маковского)

https://vk.com/elkimi