Лена БЛ леночка

Товарищи пионеры!

Бесконечное лето теперь не нсфм-тег, то есть при переключении ползунка sfw-nsfw из ленты посты по БЛ не будут пропадать (кроме эротичных)

Но, теперь запрещено под не эротичные посты (с тегами бл эротика, ero vn) кидать в комменты эротику (придется модерам удалять коммент). К примеру в коментах этого поста эротики быть не должно!

Также советую постящим не забывать про эро-теги! Иначе, если ваш пост выйдет на главную реактора - вы будете забанены по всему реактора, а ваш пост удален! Мы, модераторы вн, конечно, будем проставлять эро-теги на посты, если постящий забыл про них, но мы не всегда сможем это делать, мы же тоже люди и чекать фэндом все время не можем

А Вечерний костёр(БЛ) наоборот, стал нсфв-тегом, так что люди могут там смело общатся эро-картинками и гифками (ну как и раньше)

Вот вам красивенький баян

Всем удачки!:)

Лагерь у моря 2. Часть 48. Финальная глава перед эпилогом (Продолжение в комментах)

«Люди. В каждом из нас скрыта как огромная любовь, так и дьявольская жестокость, божественная сила и критическая слабость, храбрость легендарного героя и страх самого жалкого животного. Многогранные существа, что в равной степени приближены как к сиянию жизни, так и к забвению смерти. За годы скитаний я стал своего рода, — ну, будем называть вещи своими именами, — расистом, и мало кого признавал себе равным, кроме homo sapiens. Почти все старейшие расы называют нас «жалкие смертные»… Ха… идиоты.

Разве что… дракондоры, или, как они себя сами называли, — драконьи жрецы. О, вот эти оказались вполне адекватными, хоть можно было договориться. А что до остальных… Я был поистине счастлив доказывать всем и каждому, насколько сильно они заблуждались, переходя мне дорогу. Когда пылали города надменных эльфов, когда рушились катакомбы уверенных в своей несокрушимости гномов, когда ударная волна стерла в пыль огромную зеленокожую орду, что имела глупость напасть на меня. Стоя выше всех, сминая врагов, защищая друзей, снося преграды и уничтожая опасности, я гордо называл себя тем, кто я есть. Я — это Я. Человек. Ничто так и не смогло остановить простого жалкого смертного… Люди — венец творения. Этот урок они запомнят надолго.»


Личный дневник Генды.



***



Ночь становилась всё темнее и темнее, мрак всегда становится непроглядным, перед тем переломным моментом, когда свет робко вступает в свои права. Время теперь перестало играть на стороне хищного альбиноса, с рассветом её преимущество сойдет на нет. Харди, породившая своим порочным разумом чудовищного монстра, передала ему как свою силу, так и свои слабости. Свет лишал альбиноса львиной доли сил.


Несмотря на это, Ехидна вполне могла отступить в тектонические катакомбы, а затем напасть уже следующей ночью, но… Демоница понимала, что рано или поздно тут будет ещё один враг, враг, с которым лучше сражаться отдельно. День, максимум два — и летающий пузырь доберется до острова. Док плюс вооруженный лайнер вместе взятые — они слишком крепкий орешек даже для неё. Альбинос самонадеянно думала, что ослабленный повелитель порталов, лишенный почти всей своей силы, будет уязвим. И это чуть не стоило ей жизни. В этот раз на одни и те же грабли она не наступит.


С Ехидной творилось что-то поистине странное. Никто не мог увидеть чудовищную мощь, что она излучает, но чувствовали всем нутром, как их окутывает противоестественный ужас. Да ещё сходили с ума детекторы аномалий на лайнере. Пауки, от мала до велика, вдруг разом дрогнули, сменив направление. Целая сотня шелестящих жвалами членистоногих в едином порыве бросилась к своей хозяйке. Они облепили её со всех сторон, образовав шевелящуюся гору из тел. Мгновение — и она поплыла, заколыхалась, превращаясь в кокон кипящей изнутри плоти.


— Это нехорошо, — пробормотала Хаку, поворачивая все камеры лайнера в сторону берега. На лице у красавицы появилось испуганное выражение, она сжала кулачки. — Совсем нехорошо! Никогда раньше она такого не делала!

— Трансформации, белая гадина меняет тело как ей угодно! — догадалась Виолетта Церновна. Она как никто другой следила за боем врага с мечницей, и старалась разработать стратегию по её устранению. Смогла же гетерохромный гений однажды загнать в угол даже Неуязвимую Рептилию! — Зачем ей столько материи?

— Без понятия, — вставил свои пять копеек Шурик. — Но лучше что-нибудь предпринять, пока не стало слишком поздно, не нравится мне происходящее.


— Артиллерия, вы слышали? — произнес Седой, обращаясь к орудийным расчетам. Кокон пугал всех и каждого, кто его видел.

— Да, капитан! — хором ответили солдаты, и грянул гром. Все пушки корабля отвлеклись от истребления ползущей на «Ленин» орды, разом разрядившись по кокону. Атаку поддержали и драконы-близнецы, закружив над врагом смертельный хоровод и поливая пламенем землю не слабее, чем арта. Синхронный удар канонады и раскаленного синего потока — аргумент в бою более чем серьезный. Но…

— Да ладно?! — Взгляд Виолы прикипел к мониторам. Стоило дыму рассеяться, как оказалось, что кокон даже не пострадал, словно его что-то защищает!


— Там какой-то энергетический барьер, — доложили аналитики, чудом собрав информацию с детекторов уцелевших дронов. Механические камикадзе кружили над полем боя, снуя между рвущими их в клочья обломками и плавящим армированный металл голубым огнем. — Мощная физическая преграда. Он совсем как…

— Как кинетическое поле Генды, — Виола, перебившая аналитика на полуслове, пришла в ужас от одной только мысли, что им противостоит сила, хотя бы приблизительно равная Доку. Даже работая на Организацию, этот человек ни разу не показал свою настоящую мощь. Для этого требовалось загнать носителя в угол, а он был умён, хитёр и труслив. Неплохое сочетание для агента. Враг опасен, но он не может быть всесилен, ведь так? А значит, есть шансы. — Поле. Или, во всяком случае, что-то очень на него похожее. Скорость, подобная защита… Кажется, наша гостья подражает Доку, а значит, у нее вполне могут быть схожие недостатки. Плазма!


По команде Виолетты Церновны, все солдаты разрядили прототипы оружия будущего, и несколько десятков плюющихся сгустков одновременно обрушились на колыхавшуюся под коконом плоть. Ещё раз, и ещё. Они легко прожигали первую защиту, но увязали в толстом хитине: для такой крупной цели огневой мощи слишком мало. Сгусток плоти тем временем рос, будто надувался изнутри, и постоянно пульсировал. Ритмично содрогался, так, словно…

— Черт меня побери, если это не сердцебиение… — Заворожено прошептала Виола, зачарованно приподнимаясь в кресле. Звук был слышен даже на палубе. Тук-тук, тук-тук, тук-тук… — Боюсь представить, ЧТО оттуда вылезет! Седой, быстро в хранилище, собери кого успеешь, и улетайте на оставшихся воздушных средствах эвакуации! Пару дирижаблей и вертолетов найдется! Боюсь, с лайнером покончено, надо спасти хоть кого-то…

— Но я… — попытался было оспорить приказ старый вояка, искренне считая, что долг капитана пойти на дно вместе с кораблем. Не увидит больше сына, ну и ладно, Ричард вырос настоящим мужчиной. — Пусть лучше моё место займет беззащитная девочка, и спасется она, чем пятидесятилетний старик. Я своё пожил, а умереть на таком корабле — чем не мечта?


В один момент кокон просто лопнул со страшным хлюпающим звуком. В воздухе ещё только оседала уносимая ветром невесомая паутина, а окрестности уже сотряс чудовищный по своей силе рёв. Он заставлял тела храбрейших, стоящих под сотней перестрелок бойцов, дрожать. Да что там солдаты — даже могучие драконы резко развернулись, инстинктивно стараясь отдалиться от того, во что превратилась Ехидна.


Оставаясь верна себе, она сражалась, используя подобное против подобного — меч против меча, клык против клыка. Превосходи, развивайся, уничтожай, поглощай. Фиаско в битве с Доком много лет назад вылилось в её эволюцию, как моральную, так и физическую. Форма для сражений с целой армией! Драконоподобный монстр колоссального размера, по габаритам приближающийся к небольшому крейсеру, он намного превосходил кружащих над ним близнецов. А по разрушительной силе приближался вплотную к их далёким прародителям — Логам.


Абсолютно белый дракон, с красными как кровь глазами. Вместо чешуи — прочнейший даже на вид хитин, переливающийся в свете прожекторов всему цветами радуги. По нему ещё стекала густая жидкость после кокона. Вместо кожистых крыльев — голые кости с натянутой на них прозрачной пленкой, как у стрекозы. На морде — паучьи хелицеры вместо клыков, а на кончике хвоста — скорпионье жало (наверняка, нет, даже стопроцентно ядовитое!).


Изо рта Ехидны при дыхании вырывался раскаленный поток жара, от которого плавился пляжный песок — настолько выросла её температура во время трансформации. Скоро она придет в норму, твердо встанет на ноги, адаптируется к этой форме, и тогда мало никому не покажется! Эта мысль одновременно пришла в головы драконов, Виолетты Церновны и доброй половины солдат на корабле. Но враг не собирался отдавать инициативу, не для этого она коснулась источника силы, который вполне мог её убить. Энергия растекалась вокруг демоницы, пропитывая всё, чего только касалась. Эманации Ехидны заставляли траву и деревья увядать, а с трупами пауков по всему острову творилось что-то действительно жуткое.


Умерщвленные ранее членистоногие, павшие от клыков, огня, артиллерии — снова зашевелились. Вроде бы ещё секунду назад не подававшие никаких признаков жизни, разорванные, обугленные тела стали двигаться, и, кто сохранил конечности, вновь поднялись на ноги. Ползущие в сторону лайнера мертвые пауки, пропитанные сутью Ехидны, из каждой раны которых сочился белый ядовитый пар, стали последней каплей. Даже среди обученных солдат поднялась вполне оправданная паника. Драконы в небе заревели от ярости, пытаясь спалить белоснежного «собрата» с остервенеем конченых маньяков. То, что древний враг принял подобную уродливую форму, они посчитали кровным оскорблением, и это затуманило обычно холодный рассудок повелителей неба.


Однако ни драконье пламя, ни артиллерийский обстрел, ни даже прямое попадание главного калибра «Ленина» не достигло врага. Прочнейшая броня, сверху прикрытая тонкой энергетической пленкой, абсорбировала повреждения на раз-два. Плазма — и та оставляла только подпалины, которые прямо на глазах бесследно затягивались. Что до самой твари, то она вовсе не собиралась просто так стоять и смотреть, как её обстреливают все кому не лень. Взмах титанических крыльев — и в вихре песка и пепла Ехидна отряхивается от остатков кокона и поднимается в воздух. Громоподобный рык ярости разносится по округе. Страшный звук. Погребальный реквием существа, что старше иных планет.


— Вы все сегодня умрете! — Монстр не бросал слова не ветер, он резко хлестнул неосторожную близняшку хвостом, да так молниеносно, что даже она не успела увернуться. Ловкость прирожденной летуньи в этот раз подвела сестру. С поразительной для такой туши скоростью скорпионье жало вонзилось в чешуйчатое бедро, сокращением мешка впрыскивая смертельный яд, и тонкий девичий визг услышали даже на корме корабле.

— Но ведь… на нас не действует … — пролепетала крылатая рептилия обиженным голосом. Тело стремительно немело, из последних сил она отлетела от врага, падая на палубу, а Ехидна не стала добивать подранка. Зачем? Губительный для всего живого токсин сделает всё за неё. Черная сестра не могла отправиться следом и защитить собрата, сдерживая Ехидну постоянным огнем и соблюдая четко выверенную дистанцию. Знание того, что нельзя подлетать к альбиносу на расстояние удара хвостом, стоило слишком дорого, чтобы им разбрасываться.


Приземлившись на палубу, ослабевшая близняшка сделала от силы всего пару шагов, после чего, тяжело подволакивая одеревеневшую ногу, свалилась без чувств. Даже палуба ощутимо дрогнула. Крылатую союзницу тут же окружил отряд солдат, подгоняемый Олегом. Отбиваться от мертвых пауков было намного сложнее. Только с размозженными конечностями они и переставали двигаться. Ладно мелочь, а попробуй остановить таким образом колосса?

Крупнокалиберные винтовки работали не смолкая. Картечь и пули рвали хитин слуг в клочья, огнеметы солдаты отбросили за ненадобностью. Для того чтобы остановить тварей теперь, приходилось сжигать их чуть ли не в пепел, а спокойно стоять под струёй пламени они не собирались! Оттого что сдохли, прыть пауков только возросла. Не чувствуя боли, арахниды наступали, пересыщенные эманациями Ехидны. Теперь уже точно не цепные псы — марионетки. Без боли, без даже отголосков эмоций. Зомби.


— Оль, бросай свой сраный героизм, и валите оттуда нахрен! Время прикрытия закончилось, всё стало слишком опасным! Оставьте чертову ящерицу, спасите хотя бы себя! — Виола вцепилась в край стола до обеления кончиков пальцев, даже свой интеллигентный тон отбросила. Хаку на экране согласно закивала, когда Церновна добавила: — Ваши жизни важнее всего! Живо, я кому сказала!

— Простите, Виолетта Церновна, но я не могу. Солдат не держу, а сам останусь. Сердце и так не на месте, — теплым басом ответила «Ольга», жестами показывая бойцам, что те в принципе свободны. Не ушел никто, ни один человек. Всем было страшно, но… Круг военных рассредоточился по периметру и не подпускал пауков к парализованному ядом дракону. Беглый огонь оружия не смолкал ни на секунду, а артиллерия не могла работать на таком расстоянии. Свои пострадают больше.

— Как глупо… — фыркнула драконица, глубоким женским голосом, едва ли в силах приоткрыть хоть один глаз. Вертикальный зрачок с ярко-голубой радужкой расширялся, дыхание стало прерывистым, тяжелым. Какое другое живое существо нейротоксин Ехидны прикончил бы в мгновение ока, слон — и тот пикнуть не успеет, а вот кровь черного дракона боролась. Из последних сил, но боролась. — Меня защищают смертные. Уж лучше умереть, чем умереть с позором.


— Ой, да заткнись ты. Мы не бросим тех, кто нам помогал в трудную минуту. Ну что, парни? Зажжем напоследок?! — Олег вскочил на спину ящера, ловко цепляясь за черную чешую и гребни. Отстреливаться с этой позиции было легче, плюс обзор открывался намного шире. Одна из сильнейших драконов, черный дракон-близнец, потеряла дар речи, и только широко открыла удивленные от шока глаза.

— Помирать, так с музыкой, командир! — отозвался ближайший солдат, удачным выстрелом отправляя за борт только-только сунувшегося наверх паука-гиганта. Стальной сердечник крупнокалиберного снаряда перебил подсвеченный Хаку сустав, оторвав ему лапу к чертовой бабушке. — Тем более, музыка играет очень даже ничего, а?

— Спасибо, старалась! — отозвалась по внутренней связи польщенная Хаку.


***



В небесах тем временем разразилась нешуточная баталия. Падение сестры отрезвило второго дракона, и она зашла к врагу со спины, лавируя между прозрачных крыльев, размах которых превышал сотню метров. Тщательно выбранный момент и место удара. Хищница вцепилась в их основания, пробуя плоть Ехидны на прочность зубами и огнем. Повреди крылья, и тогда противник падет. Беспроигрышная тактика воздушного боя. Безрезультатно. Защитный покров альбиноса, сотканный из заемной энергии, был куда слабее, чем кинетическое поле Дока, но, вместе с прочнейшим хитином, вполне выдержал тысячетонный пресс драконьих зубов.


Белый кошмар перевернулся в воздухе, собираясь упасть на спину и тем самым окончательно похоронить вцепившегося в спину паразита. Но осторожная и ловкая, как ящерица, близняшка вовремя соскочила. Гребни на её спине засветились, а вдогонку монстру отправился поток синего огня. В воздухе стоял невыносимый шум. Смешалась музыка Хаку, играющая из каждого динамика, симфония грохочущих выстрелов, канонада артиллерии, хруст хитина паучья, треск огня, но один звук перекрыл все остальные. Когда Ехидна упала у самого берега, на многие мили вокруг дрогнула земля. Поднявшаяся волна ощутимо тряхнула даже лайнер, а грохот оглушил всех и каждого в округе.


Враг довольно ловко перевернулся на все четыре лапы, будто и не было тяжелого падения. Колоссальные размеры этой формы позволяли Ехидне доставать почти до середины корпуса корабля, а вода на берегу едва покрывала лапы до бронированного брюха. Хоть древняя тварь и копировала своего исконного врага — драконов, но не на все сто процентов. Панцирь на животе альбиноса (место, где чешуя у рептилий тоньше) не пробивали даже бронебойные заряды, в чем лично убедилась команда корабля, когда тварь, встав на задние лапы, дотянулась до палубы. Огромная пасть плавно открылась, выдыхая на борт поток медленного белого пара, как раз в сторону неподвижной близняшки и окруживших её солдат. То, что крылатая не скопытилась от яда, монстр воспринял чуть ли не как личное оскорбление.


— Противогазы же нас спасут? — нервно икнув, поинтересовался один из солдат у Олега, который тем временем внимательно смотрел на ползущую к ним взвесь.

— От яда бы спасли, — голос носителя не дрогнул, а вот по его спине пробежал холодок липкого страха. Каким бы храбрым человек не был, перед лицом гибели все равны, а особо безбашенной Ольга себя никогда не считала. Палуба под текущим паром плавилась, как пломбир под знойным летним солнцем. — А вот от кислоты, навряд ли.

— Уходите, двуногие молокососы, — рыкнула черная рептилия, не в силах не то что крылом взмахнуть, даже самым кончиком хвоста дернуть.


— Да куда?! — воскликнул боец, лихорадочно стреляющий в сторону раскрытой пасти, из которой сочилась сама смерть всему живому. Бесполезно, глотку тоже покрывал хитин, а языка там не было. — Помирать, так вместе, красавицы!

— Приятно было с вами служить, парни, и с тобой особенно, агент Футунарь, — один из бойцов достал гранату, собираясь разменять жуткую участь в кислоте на мгновенный суицид.


***



Выручила солдат драконица, спикировав вниз в потоках собственного пламени прямо на палубу — красивый, отработанный годами боевой прием повелителя небес. Выдохнув синий огонь, она резко рванула вниз, прикрывая себя покровом раскаленного потока — собственный огонь не ранил близнецов. Стремительный удар крыльев по воздуху прозвучал как громкий хлопок. Близняшка приземлилась когтистыми лапами прямо на голову Ехидны, всем своим немалым весом обрушившись на раскрытую пасть, тем самым заставив её захлопнуться и прекратить выдыхать кислоту.


— Наглая мелочь! — Альбинос зарычала от досады и снова попробовала достать врага хвостом, но тем самым только добавила себе головной боли, обрушив многотонный удар на то самое место, где мгновение назад сидела крылатая дева. Прочный хитин выдержал напор, и когти дракона, и выстрелы команды корабля, и собственное жало просто отскакивали от непрошибаемой белоснежной шкуры. Грязь не липла к древней твари, оставляя её обманчиво чистой внешне, но глубоко порочной внутри. — Вы все сегодня умрете!


— Вот заладила. «Умрете, умрете»… Пластинку заело? — Олег собрался с духом, и больше не чувствовал страха, поливая врага огнем из винтовки, он думал только о том, как там пострадавшая Ямада. Что будет с жителями «Ленина», если последняя преграда между ЭТИМ и беззащитными людьми рухнет. — Нам конец, да, союзнички вы наши крылатые?

— Дерзкое дитя. Её сила почти равна Логу, и никто в целом мире не сможет… — Хотела было ответить черная драконица, но прервалась, и, ловко подцепив хвостом одного из солдат, рванула бедолагу на себя. В то место, где стоял уже попрощавшийся с белым светом боец, ударила добрая сотня отравленных шипов. Дракон только что спас человека. Ехидна торжествующе оскалилась, предчувствуя скорую победу, опасности для себя она не видела. Не для этого наращивала личную мощь двести лет, чтобы бояться столь незначительной угрозы. Энергия щедро лилась по жилам альбиноса, изнутри, оттуда, где был сокрыт исток истинной силы, могущественнейшей в материальном и нематериальном мире. Но тут в бой вмешалась третья сила… Высоко в небе раздался оглушительный гул. Реальность будто порвалась, затрещав, распалась на сотни мелких осколков. В ночном небе засиял нестабильный, плюющийся искрами, портал…


***



Ричард.



Этот портал не напоминал красивые переходы Дока, наоборот — он весь дрожал, искрился, и, казалось, вот-вот схлопнется. Из огромного колыхающегося проема медленно выплыл дирижабль с гордым названием «Причеши бровь». Свет прожекторов выловил его корпус из ночной темноты. Ночь становилась непроглядной, и там, куда не доставали лампы, царила глубокая тьма. Ветер нес с собой горький запах горелой плоти и, чем черт не шутит, яда, ощутимые даже высоко над землей. К счастью, в противогазах были почти все, включая Хоро.


— Ты как, Сашка? — обеспокоенно спросила у подруги Славя, заботливо поддерживая лежащую на спине неку. Все сейчас находились на мостике, кроме Ульяны, которую Док самолично запер в каюте шантажом и угрозой расправы ремнем над тощей задницей.

— М-м-ожно я-я н-н-небуду от-в-вечать? — заикаясь, пробормотала кошечка. Всё тело Александры содрогалось: минуту назад через хрупкую девочку протекала вся чудовищная мощь Дока, без неё она подобное чудо и не осилила бы. — Будто поездом переехали. Всё болит, даже шерстка! Чтобы я ещё раз на такое… Да никогда в жизни. Ты что, ядерный реактор?!

— Гораздо хуже, моя маленькая, гораздо хуже, — зло проворчал Док, оглядывая происходящее внизу и сжимая зубы. — Прости, пожалуйста, что мы рисковали тобой.


— Ничего, я куда крепче, чем кажусь на первый взгляд, — мяукнула ушастая прелесть, старательно улыбаясь. Ведь видно же что ей больно, а нет, показывает свои белые зубки! Набралась от Слави всякого героизма! — Там же ваши друзья? А вы мои друзья. Друзьям надо помогать. Славь, атпути, задушишь!

— Ну нет, ты прелесть, Саша! Спасибо. Спасибо. Спасибо! — Блондинка уткнулась в волосы кошечки, старательно наглаживая пушистую макушку, в уголках голубых глаз предательски блестело.

— Это всё, конечно, здорово, но что делать будем? Спускать дирижабль в этот писец — форменное самоубийство. Вы на своих двоих вниз, мальчики? — поинтересовалась Женя у меня и у Дока. Идея совместить энергию сильнейшего носителя и способность Саши открывать порталы в этом мире пришла именно в её светлую вихрастую голову. За это Славяна поглядывала на аналитика с легким осуждением.


— Естественно, — Док оскалился, по его телу струилась энергия, невидимая другим, но мои глаза унаследовали способность Кукулькана, и всё это чудо было как на ладони. За что мне нравились силы этого парня, так за то, что они полностью завязаны на физиологию. Не непонятный «ахалай-махалай», не «суперсила», а четко структурированный поток энергии. Каждый процесс, каждая клетка, каждая искра его тумана — это произведение искусства, ни у одного живого существа я пока не видел ничего даже близко похожего. Кожа Дока исчезала под слоем черно-белой чешуи, формирующей причудливый узор? как у тигрового питона. Радужка поменяла цвет, будто капнули жидкое золото на карие глаза, зрачок — и тот стал вертикальным? как у Юли, когда та зла или возбуждена.


— А там ведь Алиса… — dспомнил Кэп, уж он-то как никто другой знал: злой Док — это бедствие локального масштаба, а вывести его из себя проще всего угрожая тем, кто ему дорог.

— Хоро? — Джо первым заметил, как волчица вся напряглась, медленно пятясь назад, неосознанно увеличивая дистанцию между ней и Гендой, вокруг которого гудел воздух. — Что-то не так?

— Всё не так, — серьезно сказала девушка, исподлобья глядя на переливающуюся энергией чешую, а её вставший дыбом хвост сейчас напоминал ёршик. Напряжение на борту ощущалось невооруженным взглядом. — Он больше не пахнет как человек.


— Да кто бы говорил! — Голос Дока тоже менялся, становился глубже, вкрадчивее. Он уже не походил на тот спокойный, иногда даже менторский, тон, каким любил говорить наш товарищ. — Я Человек, не надо тут вводить в заблуждение, да и время поджимает о всякой фигне болтать! Сашка!

— Да! — ойкнула нека, отзываясь на голос. Кончик кошачьего хвоста затрепетал, а мягкие ушки неосознанно прижались к голове.

— Котенок, ты помогла нам успеть вовремя. Если бы не ты, то… Спасибо. Я (!), никогда этого не забуду. Клянусь именем Стража, — гигант вдруг повернулся к Саше, и все взоры устремились на уставшую неку. Солдаты смотрели с нескрываемым восхищением, Юля и Женя с любопытством, а глаза Слави излучали такую нежность, что под этим теплым взглядом растаял бы даже тот чертов ледник. — Поехали, мужики, у меня сил не так много после портала, и растягивать поле слишком далеко пока не получится. Редко такое говорю, но… В БООООООООООЙ!


— Мои ушки-и! Предупреждать надо, — промяукала Юля, прижав пушистые локаторы к голове, я её еле слышал, почти распрощавшись с дорогими сердцу барабанными перепонками. Рык, громом разнесшийся по округе, оглушил стоящих на мостике бойцов, что уж говорить про чувствительные кошачьи ушки.


Док прыгнул за борт первым, оставляя за собой след из кинетической энергии. Она покрывала всё тело, меняя форму и прорастая поверх одежды шипастой броней. Напряжение поля было настолько сильным, что его сияние предстало перед глазами всех, а не только в зрении охотника. Над костюмом носителя засверкала полупрозрачная защита, напоминая рыцарскую броню и двигаясь вместе с телом. Способность «бегунка» услужливо подсветила его как «Кинетический бастион».

Своим громким появлением он безраздельно привлек внимание врага, перехватив всю инициативу атакующих орд на себя. Внизу, на лайнере, творился сущий пиз… АД! Титанический белый дракон, с до боли знакомыми кровавыми глазами, опирался на борт двумя лапами, конкретно сейчас собираясь отправить к праотцам двух черных драконов, смотревшихся на её фоне мелкими голубями, и отряд солдат. Своими фанфарами Док переключил всё внимание на себя, и белоснежный кошмар, зло оскалившись, отпрыгнул в сторону берега. И, я готов поклясться, досадливо перед этим сплюнув!


— Будьте осторожнее, все вы! — сказал я, прыгая за борт. Что ж, мне тоже нельзя тут ошиваться. Внизу нужна помощь, и причем срочно. Крылья раскрылись почти сразу, в груди клокотал азарт, ощущение, что по жилам тек чистый адреналин, с легкой примесью крови. Интересно, когда-нибудь это чувство, чувство полета, станет для меня обыденным? Надеюсь, никогда! Переворачиваюсь в воздухе, делая мертвую петлю — не только Генда умеет дразнить противника, могу и я! Взмах крыльев, импульс энергии аномалии — и на море поднимается шквальный ветер. Потоки воздуха нужны для перестраховки, в таких условиях медленный газ пауков будет бесполезен. Теперь надо что-то сделать с окружившей лайнер каменной ловушкой, сверху напоминающей ровный круг из скал. Сам «Ленин» заплыть сюда не смог бы…

Что до нашего могучего союзника, он вовсе не терял времени впустую, рухнув на палубу перед отстреливающимся от орды пауков солдатом. Жесткое приземление смягчила полупрозрачная мембрана под его ногами, но все же, удар должен был быть нехилым. Скорее всего, чешуя — это только обертка основных изменений, вон как клубится туман по всему телу. Смутно знакомым, кстати, солдатом. Отсюда не очень хорошо видно, но… Отец! Папа?! Воевать лично в его-то годы?! Док приземлился рядом с ним, и… никто не успел разглядеть его движений.


Трансформация выводила его и так огромную скорость на совершенно недосягаемый уровень восприятия. По палубе будто ударили установкой залпового огня. Разъяренный, как тысяча демонов, Док ускорился, превращая врагов в фарш скупыми атаками кулаков и ног. Покрытый кинетической бронёй, удар оказался настолько мощным, что буквально раздирал плоть. Арахниды лопались, как перезрелые арбузы. Удар — и голова разлетается в клочья. Взмах ноги — и кинетическое поле выбрасывает за борт мешанину из искореженных тел.

Замерзающий мир. Глава 10: Чувствуешь?

Кто битым жизнью был, тот большего добьётся,

Пуд соли съевший выше ценит мёд.

Кто слёзы лил, тот искренней смеётся,

Кто умирал, тот знает, что живёт.


Омар Хайям



— Док, я… — Договорить она не успела. Вдохновенную речь этого живого чуда, остановили не самые приятные обстоятельства.

Неожиданности — они такие, случаются неожиданно. Каламбур, да? Откровения Лены прервались резким толчком всего вокруг и отдаленным грохотом. Сама земля содрогалась, причем с очень даже неслабой силой. Холм ходил ходуном, со стен обсерватории падала штукатурка, звенели бутылки в торговом автомате неподалеку. Всё дрожало. Сначала мелко, а потом сильнее, сильнее, сильнее!


В какой-то момент девушка не удержалась на ногах и упала бы, не успей я её подхватить. Такая теплая, нежная. Жар от учащенного дыхания Леночки обжигал. Черт. Откуда здесь такое мощное землетрясение? Черноморское побережье не сейсмически активная зона! Напор идет такой, что ровно стоять сложно! Сердце сжалось, когда изящная ладонь девушки вцепилась мне в майку. Надо успокоиться! Вот будет здорово, если сейчас вокруг все ещё и замерзать начнет. Что я ей скажу? Лёд надо держать в узде.


— Отсюда надо уходить, — я потряс растерявшуюся Лену за плечи. Да и кто бы тут не растерялся? Ну, например, я. Стихия — это страшно, да. Но пустой паникой делу никогда не поможешь. Впервые за долгое время даже я ощущаю такое позабытое чувство — испуг. Вот только страх этот не за собственную жизнь. — С такой амплитудой тряски идти даже по ровной поверхности сложно, а по лестнице так вообще, только кувырком и спустимся. Ты меня слушаешь?! Надо срочно найти безопасное место, подальше от старых дере… Блядь.


Кр-р-р-рак! Треск раздался прямо рядом с нами. Вот! Вот почему, когда не надо, я прямо Ванга?! Ближайший хвойный гигант кренился в нашу сторону. Тонна древесины и дом расплющит, не то что нас. Сейчас адреналина в крови столько, что его выброс позволяет человеку подняться над своим лимитом. Думай! Не уйти, шаг ступить тяжело, не то что бежать. Да и не факт, что другие сосны в парке падать не начнут, слишком древние. Что делать?! Разум лихорадочно перебирал варианты, вмещая в пару секунд оставшегося нам времени поток гигабайтов информации. Не закрыть собой — ствол слишком толстый, обоих придавит, будто так и было. Не отбросить хотя бы её из-под удара, сам-то я вряд ли помру. Да и куда кидать? Под другую напасть? Вон ещё два исполина набок заваливаются.


Что-то остановилось внутри. Стоп. Почему что-то? Это сердце! Нет, только не сей… а хотя ДА! Именно! Только бы не задело Лену. Впервые, сколько себя помню, испытываю подобное чувство. В голове крутится лишь одна навязчивая фраза: «Я защищу тебя!». Давай, чертова стужа! Покажи, на что способна! Сейчас, когда до нашего конца остались считанные миллисекунды. Как холодно… Сердце не бьется, кожа немеет, конечности наливаются тяжестью, а вот разум наоборот — кристально чист и собран. Но именно это сейчас необходимо. Путь хоть раз холод спасет того, кто этого действительно заслуживает. Не одинокого, разочаровавшегося во всем Дока, а бедную Лену, которой ещё жить и жить.


Громкий треск ломающегося ствола. Отчаянная попытка закрыть доверившуюся мне девушку собой. Боль! На спину словно обрушилась целая гора! Хруст костей. Пригнуться я успел, уберегая голову. Надеюсь, это не ребра… Кашель. Во рту появился привкус крови из пронзенных осколками костей легких. Всё-таки рёбра. Как забавно, даже в такой момент думаю об анатомии. Тяжесть вот-вот станет невыносимой даже для моей спины. Сейчас! Выброс. Столь знакомое чувство пробегающих по телу мурашек. Руки выстрелили вниз ледяным потоком, пронзая толстые плиты как нож масло. Только бы не задеть её. Только бы не задеть её! Только бы не задеть её…


— Д-д-док… — Лена лежала на спине, прямо подо мной, и смотрела наверх с ужасом. Кое-как, но мне всё же удалось устоять на ногах, а именно, из каждой онемевшей руки росло по толстой ледяной сосульке, упирающейся в землю не хуже колонны. Температура воздуха всё падала, а кристаллы льда росли вокруг нас прямо из-под земли. В этот раз холод превзошел сам себя. Впервые, когда я узнал о его существовании, на меня в лоб неслась стая голодных волков. Мысль «Я хочу жить!» превратила его в жестокое, смертоносное оружие. Способность, что использовалась только как секира палача, впервые стала щитом для кого-то, кроме меня. Ледяные пики, покрывающие всё тело шипы, обмораживающие одним ударом до самых костей кулаки — раньше лёд превращался только в это. Уродливая, беспощадная, чудовищная мощь. Но сейчас он был прекрасен. — Что это с тобой?


Напоминая причудливые лианы или толстые корни деревьев, лед остановил падающую на нас погибель, а на его поверхности, сверкали неотличимые от прозрачного хрусталя цветки — распустившиеся бутоны, чем-то отдаленно напоминающие цветущие лотосы. Вот бы ещё всё тело так не болело! БОЛЬ! О нет! При такой серьезной ране рядом со мной лучше не стоять. Скоро тут будет очень холодно, удивительно ещё, что Леночку не задело. А может? Он впервые подвластен мне?


— Неб-боль-шой фок-кхус, не бойся. Так у нас в деревне кха-ждый второй может. — Я старался сохранять остатки самообладания, отрешиться от терзающих тело нейронов. Одна ошибка с моей стороны будет стоить непростительно дорого, ровно на одну окоченевшую глупую девчонку. Дерево давит на спину. Не сдвинуться. — Тряска прекратилась. Беги быстрее вниз, и найди спокойное место, тут опасно.


— Й-я… Я т-тебя н-не оставлю, — дрожащими губами заявила эта психованная дура, вставая на ноги и пытаясь мне помочь. Ну вот что за человек, а? Коленки от страха трясутся, а всё туда же, геройствует.

— Да беги, кому говорю! Меня так просто не прибить, — уговариваю Лену, но она продолжает отчаянно тянуть меня в сторону. — За подмогой беги! Чего встала? Думаешь сдвинуть эту махину своими маленькими руками?!

— Я… тебя… не… брошу! — с натугой тянула она, но мои руки намертво вросли в лед. Ствол трещал, на землю сыпалась хвоя вперемешку с шишками, половина тропинки была завалена другими деревьями, но при желании по ней вполне можно уйти. Блин, мы на берегу моря, не дай бог повторится землетрясение, или ещё чего похуже! Подобные катастрофы возле большой воды просто так не заканчиваются.


— Ты не понимаешь, ко мне сейчас лучше на километр не подходи… Ле-на! Да слушай же, что тебе говорят! — Не уходит. Боль исчезает. А по телу пробегает волна очень знакомой дрожи, словно что-то рвется изнутри, рвется наружу, спеша заморозить всё, что причинило вред его хозяину. Ледяное чудовище, безжалостно уничтожающее всё и вся. Дышать выходит с трудом. Сознание начинает плыть. Времени осталось считанные секунды. — Леночка, пожалуйста, хватит. Уходи, прошу… — Совсем немного. Скоро всё застынет. — ДА УБИРАЙСЯ УЖЕ ПРОЧЬ! НЕНОРМАЛЬНАЯ!


— Я… — Лена впервые отпрянула и, не веря в происходящее, заглянула мне в глаза. Собраться. Никаких эмоций, иначе она всё поймет и тогда не прогнать, тут же и замерзнет! Ледяные столбы переливаются в свете парочки уцелевших фонарей. Цветки едва слышно звенят в промерзающем напрочь воздухе. Она жалобно спрашивает, будто не веря. — Док?


— УХОДИ! ПРОВАЛИВАЙ! ТЫ МНЕ НЕ НУЖНА! — Я вложил в этот крик всё что было, и замолчал, изо всех сил стараясь отсрочить неминуемое. Ещё чуть-чуть. Ну, давай же, кусок мяса, выдержи ещё минутку! И пусть со мной будет что угодно! Пусть я своими собственными руками оттолкну самое прекрасное и теплое, чего когда-либо касался! Пусть! Только бы одна влюблённая дурочка с грустными зелеными глазами пережила эту страшную ночь. Шаг, ещё шаг. Лицо Лены заливается слезами. Она испуганно отходит, не сводя с меня заплаканных глаз. Ну! Пережитый шок должен сгладить мою тупую актерскую игру. Медленно она развернулась и всё же побежала в сторону лестницы. Плач этой малышки ударил болью гораздо сильнее, чем тяжелый древесный ствол.


— Да будь всё проклято! — прозвучал мой крик, вместе с резонирующим вторя ему льдом. Боль прошла. Вместо неё накатила ярость. Ненавижу. Ненавижу. Всё вокруг! Почему этот вечер не мог закончится нормально?! Почему, стоило только случиться чему-то настолько прекрасному, как всё полетело в тартарары?! Голову сдавило в тисках, как будто стальным обручем зажали. Трогаю руками. Почему как будто? Лёд облепил её ровным кругом. Такое уже было в горах. — Чертово дерево!


С хрустом становятся на место сломанные ребра, вместе с этим останавливается кровотечение. Повреждения регенерируют, подстегиваемые потоком энергии изнутри. Ни единой ссадины, ни единой царапины. Только разорванная на спине одежда свидетельствует о том, что произошло. Я снова там, один, на заснеженной вершине. Совсем один. Никого. Холодно. Миг — и вокруг завыла ледяная метель. Ствол, придавивший меня к земле, рассыпался на части. Сломались и спасшие нас корни. Грустно видеть, как разбиваются такие красивые цветки. Холод не унимался, он уже не просто обжигал, он нарушал сами законы физики, раскалывая на части и круша всё вокруг. В радиусе примерно тридцати метров не осталось ничего целого. Деревья, плитка, металл — всё покрывалось толстой полупрозрачной коркой наледи. Ненавижу. Обруч вокруг головы сдавил сильнее, охлаждая виски. Дыши, Док! Борись за свою жалкую жизнь!


***



— Яма, из нас двоих вроде бы ТЫ ускорением владеешь! — Ольга быстро бежала вверх по лестнице, костеря на чем свет стоит Виолу с её поручениями. Стоило только закончиться землетрясению, как она велела брать в охапку непонятного носителя и эвакуироваться из лагеря на вертолете. Они только и успели, что быстро надеть темные костюмы для операций и рвануть на всех парусах в сторону обсерватории.


— Да, и споткнуться на первой же преграде! Уволь, ноги мне пока нужны целыми. — Темноволосая девушка перепрыгивала со ступеньки на ступеньку с грацией пантеры, вот только угнаться за подругой не могла. — И зачем объявлять всеобщую эвакуацию? Да, пострадали корпуса, да, электричество кое-где вырубило, но панику что поднимать?


— Вот у неё потом и спросишь, — Ольга вдруг застыла, прислушиваясь к шагам сверху.

По лестнице бегом спускалась отдыхающая с темно-фиолетовыми волосами. Изорванная одежда, убитый вид, в глазах отчаяние. Лена на секунду остановилась перед заблокировавшим путь вниз деревом. Оно упало словно нарочно, прямо посередине дороги, но храбрая девочка перелезла через него, обдирая в кровь локти и порвав джинсы.


— Эй, подруга, аккуратнее! — Ольга поймала споткнувшуюся беглянку, иначе та покатилась бы вниз по каменным ступенькам. — Что случилось?

— Там…там… — Лена не могла восстановить дыхание. Мало того стресс, да ещё бежала вниз очертя голову. — Там человек в беде.

— Ну, немного не по нашему профилю, — задумчиво протянула полуяпонка, поправляя футляр за спиной. Он как раз и был одной из причин, по которой она замедлилась. Однако Виола ясно сказала не бегать по территории с мечом наголо. — Обычно мы беды сами и создаем. Оль, проводи девочку вниз, нефига ей наверху делать и видеть…


— Да видела я уже всё! — в отчаянии прокричала Лена, хватаясь за рукав ближайшей незнакомки. Ольга от такого опешила. — Видела! Просто помогите ему, умоляю!

— Так. Тогда дело дрянь. — Яма сложила в уме два плюс два. Аномалия проявилась во всей красе, а учитывая излучение, это далеко не слабый носитель. — Придется тебе писать подписку о невыезде и неразглаше…

— Хватит болтать! Вы поможете или нет?! Он там умирает! — Лена крикнула это в лицо двум агентам и побежала обратно наверх. Сегодня её характер сорвало окончательно, и она просто не могла адекватно мыслить. Слишком многое навалилось на бедную девочку.


— Во даёт! — Ольга восхищенно цокнула и помчалась следом, прислушиваясь к своим ощущениям. — Чувствуешь? Прохладно становится.

— Девочки, что бы там ни случилось, я на вас надеюсь. Вытащите Дока. — Виола обращалась по внутренней связи. Они с кибернетиками ждали эвакуации в корпусе, организация уже выслала вертолет. — Вы обе — мои глаза и руки, не подведите. За вами прилетят прямо туда. Вертушка уже в пути, как только сможете — хватаете этих двоих в охапку и валите!

— К чему такая спешка? — Яма бежала так быстро, что волосы за её спиной реяли черным каскадом. Ловкая, сильная. Оружие уже сама по себе.


— Большая вода, землетрясение… тебе дальше сказать, или сама догадаешься? Вспомни две тысячи одиннадцатый у себя на родине, — прошептал Шурик. Бледный, как труп, он смотрел на отступившее море с ужасом, а на небо — с надеждой. Погибать молодому дарованию ой как не хотелось. — По земле уже не успеем, никто. Жертв будет тьма.


— Ксссо! — сквозь зубы прошипела полуяпонка. И как она не поняла сразу? Цунами! Смертоносная волна из самых глубин. Землетрясение было лишь цветочками, а вот ягодки уже несутся. — Откуда в Черном море такие толчки?!

— В этом ещё предстоит разобраться, выжить бы пока. Вытащите Дока и ту храбрую девочку. А мы заберем всех кого сможем на авиации, жаль только вертолетов у нас поблизости только два. Так что спасаем главные цели, и… несколько детишек помладше, кого успеем, — Виола не заметила, и голос её тоже не дрогнул, но девушка отвернулась от сидевших с ней в кабинете блондинов, чтобы те не видели, как из гетерохромных глаз текли слезы… Грешив на Ольгу, она и сама не могла отбросить чувства. Лагерь обречен, и его жители, ещё днем беспечно радовавшиеся лету, тоже.


***



— Что. Здесь. Произошло? — Ольга стояла на вершине лестницы, а рядом с ней застыли Яма и Лена. Изо рта девушек вырывался пар, плечи Лены дрожали от холода. Даже закаленная Ямада стучала зубами. — Да как так то?!


Холм будто перенесся во времени из середины июля в лютую зиму. На дорожках блестел снег, в воздухе выл ледяной ветер. Стволы трещали от мороза, кожу ощутимо жгло. Со всех деревьев, кроме хвойных, слетала листва, кружась в безмолвном воздухе. Холод. Он пробирал до костей, заставляя ежиться, несмотря на то, что уже в паре шагов от холма стояло жаркое лето. Лена первая заметила человека, медленно шагавшего к ним. Девушка зажала рот рукой, раздался тихий всхлип. Бедняжка разрывалась от охвативших её противоречий.


— Виолетта Церновна, я, конечно, могу ошибаться, но что-то мне не хочется к нему подходить, — Ольга невольно сглотнула и сделала шаг назад. По спине пробежали мурашки, а руки и ноги покрылись гусиной кожей. Агент Футунарь струхнула, а трусихой её никто не называл!


Док представлял собой страшное зрелище. Вокруг него завывал ветер, под ногами трескалась от холода земля. Половина одежды разорвана, осыпалась на землю, замерзнув. Уцелели только обувь и джинсы. На голове какое-то полупрозрачное кольцо, руки и ноги покрыты блестящим инеем. Вот у него, пара изо рта видно не было… и глаза! Глаза светились ярко-голубым, призрачным светом. Глядя на эту радужку, Яма вдруг ощутила себя перед огромным хищным зверем.


— Стой! — Ямада вовремя схватила бросившуюся к парню Лену. Она всего миг назад направила на носителя измеритель аномалий, и волосы на копчике у полуяпонки встали дыбом. Восемьдесят девять процентов фона. — Умереть хочешь?

— Но… он! — Лена замерла, полушепотом умоляя странных девушек о помощи. Она совершенно не понимала, что творится вокруг, но страх за этого человека был для девушки подобно пытке. Он отнесся к ней с добротой, с пониманием, а с какой теплотой смотрели на неё эти глаза!

— Смотри, — Ольга стукнула кулаком по стоящему прямо рядом с лестницей обесточенному торговому автомату. Удар руки в перчатке разнес стекло как нефиг делать, девушка схватила с полки минералку. Легкий толчок, и бутылка медленно покатилась по дорожке, но стоило только ей приблизиться к Доку, как вода с тихим треском… мгновенно заледенела. — Этого хочешь?!


— Километры остаточного фона. Двадцать метров — радиус прямого поражения, а еще пять, прямо вокруг него, это вообще нулевая зона. Смерть, — Шурик анализировал данные, поступающие со встроенных в костюмы агентов датчиков. — Боюсь, эвакуировать его в таком состоянии не получится…

— Я и без этого вижу! — Ольга смотрела, как по пути Дока ломаются и со звонким хрустом опадают кусты и травинки. Шаг, ещё один. Он подошел ближе, остановившись возле бутылки. Посмотрел на неё, на них. Медленно шагнул назад. Столбы рядом с ним покрывались инеем. В светящихся глазах не было ни единой эмоции. — Удивительно, как он вообще сохраняет разум! Давление такой мощной аномалии — это не шутки. И сохраняет ли… Оль, спроси его.

— А почему я? Мне страшно!


— Док, — Лена, дрожа всем телом от холода, посмотрела ему в глаза. — Что происходит? Вернись в норму, пожалуйста.

— В норму? — он задумчиво пробормотал эти слова, и теперь девушки увидели, что в руках живая аномалия держала покрытую наледью книгу. Голос у Дока напоминал дыхание с ледяных горных вершин. Холодный, глубокий, страшный. Мысли носителя путались, он изо всех сил старался не отдаться аномалии полностью. Боролся. — Рано пока в норму приходить. Эй, вы двое.

— Ч-ч-то? — Ольга икнула, когда на неё показали пальцем. Пальцем, с которого стекал ледяной пар.


— Позаботьтесь о девочке. Кто бы вы ни были, — тихо сказал он, поворачиваясь в сторону склона холма, именно того, что выходил к морю.

— Мы просто прохожие, — натянуто улыбнулась Яма, нащупывая на поясе пистолет с транквилизатором.

— Выстрелишь — и даже если потом каким-то чудом уцелеешь, я тебя лично придушу! — прошипела в наушник агенту Виола.


— Ага, ага. Конечно, — согласился Док, печально рассмеявшись. Как подметила наблюдательная Ольга, парень не отводил глаз от Лены. Ни на секунду, с тех самых пор как они поднялись наверх. Буквально пожирал бедняжку взглядом. — А я балерина Большого театра. Правда, похож? Не ходите за мной. Целее будете.

— Куда стартанула?! Оля, лови! — Ямада успела заметить, как ошеломленная происходящим Лена хлопнула себя по щекам для уверенности и чуть было не побежала следом за целью.


— Отпустите меня!!! — Лена пыталась вырваться из захвата Ольги, но та держала крепко. — Нельзя оставлять его одного!

— Помереть хочешь? Давай не в мою смену, ладно? Бутылку видела? Видела. — Агент Футунарь сама по себе была довольно храброй девушкой, но сейчас вот признавала желание бежать подальше, и не собиралась дать гражданской просто так покончить с собой. — Подойдешь близко — считай, труп. Он не просто так ушёл подальше. О, а вот и вертолёт, это за нами. Залезаем, девочки.

— Я никуда не…


— Полетишь, милочка! — Грубо оборвала её полуяпонка. — Или сначала Виола убьет меня, за то, что ты пострадала, потом тебя, за то, что не послушалась, а потом твой ледяной друг устроит всем кузькину мать. Залезай вперед и не возникай! Вон на бору даже несколько детишек плачет, успокоить их поможешь.


— Виолетта Церновна, а можно нескромный вопросик… — начала Ольга сеанс связи, как только забралась на борт. — ВЫ ГДЕЕЕЕЕЕ???!!!


***



Одна из самых умных людей в мире ничего не ответила. Она просто стояла на крыше своего корпуса, глядя на неотвратимо приближающееся цунами. Никто потом, и даже она сама, так и не смог ответить на вопрос. Почему? Чисто логически, её жизнь на чаше весов, значила для человечества куда больше, чем парочка детишек, занявших в вертолёте место аналитика, но… Виолетта за шкирку закинула в салон Ульяну и Хмуро, гаркнула пилоту, чтобы тот летел за отлучившимися кибернетиками и не оспаривал приказы… а сама заварила свой любимый кофе, подпалила дешевую сигарету и просто наблюдала.


— Надо же. Мне даже не страшно. Глупая ты женщина, Виолетта Церновна, — пробормотала она с сигаретой в зубах. Внизу творилась вакханалия. Все толкались, спеша разбежаться по автобусам и личным автомобилям. Кто-то дрался, кто-то плакал. Несколько вожатых плюнули на свои отряды и просто уехали. Бросили подопечных. Каждый сам за себя. Когда случается подобное, маски слетают подобно осенней листв… Стоп. Вон та блондиночка с длинными косами. Трясется от страха, но толкает детей по машинам, орет, даже одному вожатому по челюсти заехала. Спортивная форма не могла скрыть атлетичной фигуры. Славя напоминала валькирию из скандинавских мифов, по какой-то насмешке судьбы родившуюся в современной России. — Какая интересная девочка, тебя бы ко мне в команду. Ха, разбавить нас, циничных брюнеток-истеричек. Жалко, что нам всем сегодня конец.


Темноволосая красавица с гетерохромными глазами печально смотрела на пирс, вода под которым отступила настолько, что было видно основание каждой из свай, на пасмурное небо, на снующих внизу людишек. Они смотрели на аналитика как на сумасшедшую. Смысл? Смысл пытаться уехать на авто? Это не просто волна, кибернетики, прежде чем эвакуироваться, показали данные со спутника. Побережью конец, на много-много километров. Виола оглянулась. ЧТО?!


— Почему вы ещё тут, придурки мои ненаглядные? — аналитик выдохнула сигаретный дым. Ветер трепал её волосы и подол халата. В глазах предательски заблестело.

— Взяли пример с начальника, — ответил Сергей Сыроежкин, восстанавливая дыхание. Бегать по лестнице — это не то, что ребята любили больше всего в жизни. Спорт и неразлучный тандем из аналитиков ненавидели друг друга одинаково.

— Уступили свои места, — Шурик поправил очки на переносице и тоже смотрел на горизонт. Минуты. Скоро всё будет кончено. Издалека уже видно надвигающийся катаклизм, слышно рокот тонн воды. — Я — какой-то бешеной рыжей фурии, Алиса вроде зовут, а вот этот…


— Не говори! — Электроник покраснел до корней волос.

— Геро-ой. Нашел плачущую девушку в очках и на руках до вертолета донёс. Скажите? А? А?! Круто же, чего тут таить! — Александр достал из кармана пачку сигар. — Это пилот нам подарил. Ловите по одной, и мне подожгите.

— Так ты же не куришь? — усмехнулась Виолетта. От того, что эти двое разделят её судьбу, становилось и тепло и печально одновременно. Она не верила, не могла поверить в то, что происходит. Часть разума смирилась, а вторая просто отрицала тот факт, что скоро их не станет.

— Ой, скажите ещё, что для здоровья вредно. Курение убивает, все дела, — ответил блондин, и вся троица расхохоталась на крыше, как ненормальные.


***



Док.



Черт. Черт. Черт-черт-черт! Жуткое состояние. Ничего не чувствую, только холод. Сердце так и не стукнуло ни разу. Смогу ли ещё вернуться в норму? Раньше воплощение не длилось ТАК долго. Далеко не факт, что физиология организма переживет настолько чудовищное насилие. Как мозг работает-то, без кислорода? Хреново работает. Голова такая тяжелая… Но сейчас не это главное. Моё состояние вторично. Землетрясение такой силы, возле побережья, просто легкими разрушения не закончится. А значит, между предстоящей угрозой и горой захлебнувшихся трупов сейчас стою только я. Героизм, скажет кто-то, и пойдет нахер. Ничего такого я в себе не вижу. Работа, которую за тебя никто не сделает — только и всего. Убежать нереально, так почему бы не попробовать «найти рояль в кустах»? В конце концов, силы более чем достаточно. Может и выгореть.


Лена. Этот последний образ. Её прекрасные глаза. Напуганные, непонимающие, что происходит. Не могу выкинуть их из головы. Ноги двигаются сами, вниз по склону холма. К морю. По мере моего приближения, с деревьев опадает листва. Холод. Он вокруг, он во мне. Бурлит, пронзая воздух. Сила буквально рвется наружу. Так было всегда. С тех самых пор, как моё сердце впервые остановилось. Среди стволов мелькают силуэты волков. Целая стая. Вся та дюжина, что полегла первой жертвой моей способности. Призраки дней давно минувших. Интересно, их вижу только я? И почему блохастые появляются всякий раз, как холод вырывается за пределы?


Все они сопровождали меня, но подходить ближе не рисковали, деловито роясь среди корней и подвывая на луну. Изо рта у каждого шел пар. Вот ведь какие выверты творит сознание без нормального контроля! Странно, что не появляются другие жертвы льда, или в мозгах запечатлелось только первое убийство? Да пофиг. Шагать, быстрее. К самой воде. Долго. Только сейчас понимаю, что держу в руках книгу Лены. Мысли путаются. То тормозят, то несутся со скоростью света. Странно, что я ещё жив, с такими вывертами аномалии. Аномалия. Слово пришло само собой. А как ещё ЭТО назвать? Вот бы только надоевший ледяной ободок на голове не появлялся. И какого лешего вода конденсируется в ледяное кольцо именно на лбу?!


— Знаю, так будет проще, — мой собственный голос меня же и напугал! Безжизненный. Громкий. Холодный. Как завывание северного ветра среди скал. Опускаю руки на землю. С кожи струится холодный пар, под которым трещат даже камни. Давай. Слушайся меня! По склону холма сползает полупрозрачная дорожка. Гладкая, скользкая. — Так-то лучше.


На пляж я свалился. Можно было бы сказать, что съехал, но, судя по тому, как я пронесся сотни метров по склону, при этом пару раз ударившись о камни, первое слово куда больше подходит. На коже не оставалось ран, только в одном месте, на руке, небольшой скол. Крови не было, словно сами конечности превратились в живой лёд. Если я выживу, то… ну, не знаю. Признаюсь одной девочке, что без ума от неё? Что чуть не изнасиловал, только потому, что рядом с ней дыхание спёрло? Посмотрим. Во всяком случае, надо как-то извернуться и подохнуть.


— И чего только тебя с собой взял? – Смотрю на том «Над пропастью во ржи». — Как будто хватит духа вернуть после того, что наговорил твоей хозяйке.


Берег. Наконец-то! Времени и так не много. Моря, хммм… не было. Точнее, наступил ОЧЕНЬ сильный отлив. Предвестник того, что моя теория верна на все сто. Мокрый песок, покрытые водорослями камни, небольшие лужицы соленой воды. Всё это в легком, призрачном лунном свете. Тут не бывали отдыхающие, и набережную оборудовать не стали. Дикий пляж, без фонарей или удобств. Соберись, Док! Не время думать о всякой ерунде. Надо что-то делать с ЭТИМ! Вдалеке послышался рокот. Он нарастал, заставляя и без того замерзшую спину покрываться мурашками. Я же трус. Так какого хера? Но в этом состоянии страха не было. Почему-то происходящее кажется мне странным сном.


Холод. Ты со мной не первый год. Долгое время я старался разделять нас и, пряча голову в песок, считать эту часть чужой. Долгое время утверждал себе, что ТЫ, а не Я, беспощадно убил стаю голодных волков. Что ТЫ, а не Я, сбросил машину с моими врагами в ущелье. Что ТЫ, а не Я, заморозил реку, в которой глупый и одинокий человек хотел тихо утопиться. Хватит. Сегодня, когда ТЫ защищал Лену, Я всё понял. Мои собственные руки спасли висящую на волоске жизнь от расправы голодных хищников. Собственные, а ни чьи иные чувства, оборвали существование людей, пытавшихся покончить со мной. Нет неведомой силы. Только инструмент, и… то, как его можно использовать. Часть тела. Как руки или ноги, как дыхание или сердцебиение. Вопрос только в деталях.


— Вот это громадина, – усмехнулся я, аккуратно кладя книгу на ближайший камень. В обычное время тут стоит несколько метров морской воды. Из водорослей вывалился краб, падая вниз и разбиваясь вдребезги. Прости, малыш, рядом со мной сейчас полная жопа. Волна всё приближалась. Тонны и тонны воды, несущейся быстрее гоночного болида. Выше самого большого корпуса в лагере, смертоноснее горной лавины. Да она и корпуса, и холм с обсерваторией накроет! Сюрреалистичное зрелище. Слишком большая. Так не бывает. Черное море — не океан, не тот масштаб и не та сила толчков. — Но размер ничего не меняет. Тебя просто надо… заморозить!


За спиной лагерь, в котором из транспорта только легковые автомобили и парочка старых пассажирских автобусов. Зуб даю, там сейчас паника. Жизнь висит на волоске. И пропадает в людях всё напускное. Спасайся. Ни думай ни о ком, только о своей шкурке. Толкотня, крики, драки за каждое вшивое место. За иллюзию спасения. Вот только вы не успеете. За лагерем лишь пара невысоких горок, а дальше — низина. Волна превратит всю округу в веселую мясорубку из воды и обломков. Если только у меня ничего не получится. Кстати, даже не в курсе, если в таком состоянии, меня накрыть цунами, то может, даже Я копыта отброшу? Х-ха.


Док не мастер использовать свои способности, и никогда этому не учился. Старался только сдержать. Придать льду форму громадного волнореза кажется заманчивым, но навыков не хватит. Нужно просто выплеснуть ВСЁ. Всё, что есть, и посмотреть, что будет. Холод всегда появлялся, когда мне плохо, как естественная защитная реакция. Но ещё… Он появлялся, когда был нужен, а сейчас, далеко не просто рядовой случай. Сосредоточиться. Собраться с мыслями, как бы ни было тяжело. Сфокусироваться на ощущении этой силы. Объединить желание его призвать и эмоции-катализаторы. Всё. До последней капли. Вспомнить все те моменты, когда мороз вырывался наружу. Вспомнить. Лоб сдавливает ещё сильнее. Жалко, никак не скинуть этот обруч, пока я в таком состоянии, он снова намерзает кольцом на голове, и мига не пройдет. Пора бы уже привыкнуть. Вспомнить!


Вспомнить. Холодный снег, топот лап, вываленные языки, свалявшаяся шерсть. Минута до того, как на шее сомкнутся клыки. Ветер завывает сильнее. Книгу отбрасывает с камня ближе к берегу. Песок, вперемешку с водой, звенит под ногами, покрываясь глубокими трещинами. Совсем как ледяной наст. Морское дно промерзает вглубь! Дальше! Рёв двигателя, уверенный смех, свист шин, крики, взрыв, клубы едкого дыма. Вы пытались убить меня, но я сделал это раньше. Без жалости, без пощады. Просто потому, что так надо. Волки, уже не скрываясь, расселись вокруг, их хоровой вой начинает действовать на нервы. На побережье пошел снег. Точнее, не совсем снег. Вода в воздухе замерзала и конденсировалась в причудливые белые клочки, ничем не напоминая погодное явление. Будто хоровод тысяч и тысяч лепестков из чистейшего льда. Полупрозрачных, блестящих в лунном свете. Мало! Мысли так и несутся обрывками. Нужно ещё. Вспоминай!


Шаг с моста. Усталость. Ночь. Вокруг никого. Я просто запарился так жить. Никому не нужный, одинокий, неудачник. Выбрал самое безлюдное место, чтобы тихо исчезнуть. Навсегда. Вода охотно принимает в свои объятия. Темно. Нечем дышать. Холодно. Сознание медленно и больно гаснет. ХОЛОДНО! Прихожу в себя на поверхности заледеневшей до самого дна реки. Организм хотел жить, не то что его глупый хозяин. Воспоминания прервались. Каждая лужица на много километров замерзла. А ведь там морская вода! С берега улетают потревоженные птицы — не дали им сегодня спокойно переночевать. Волна уже в парочке жалких секунд от берега. Нависает как неотвратимый рок. Грохот стоит такой, что уши закладывает. На плечах такая ноша. Ещё! Нужно ещё что-то, что-то из воспомина… Мягкие фиолетовые локоны, слезы в зеленых глазах, тихий отчаянный плач. Рука, что в надежде тянулась ко мне, отпрянула в страхе. Я сам её оттолкнул!.. Пусть. Такого человека я не заслуживаю, даже как друга, не говоря уже о бОльшем. Ледяной вихрь вокруг начал переворачивать камни. Тяжесть навалилась на всё тело такая, что сохранить положение ровно, просто не вышло.


— Ну, надеюсь, в этой жизни был смысл. Помочь хоть кому-нибудь. Напоследок. – Говорить удается с трудом. Кажется, изо рта выпала пара зубов. Вдыхаю воздух скорее по привычке, чем по необходимости. Мокрый песок промерз настолько, что, даже упав на колени, я не погрузился в него ни на миллиметр. Руки покрылись искристым инеем, обиженно упал из расколовшегося кармана джинсов сломанный телефон. Треснула пряжка ремня. Смотрю на своё отражение в небольшой луже. Привычный «ободок» изменился, сверкал синим светом, на глазах обрастая зубцами, и напоминая больше… — Ха. Забавно. Корона, значит. Так и найдут в глыбе льда, с венцом на голове. Всегда знал, что в глубине души я тот ещё выпендрежник.