Минами Такахаси

Костёр номер 90!

P.s. вспоминаем,что было в начале)

 Мы прошли вдоль забора, потом свернули к реке и вышли на большую поляну. Посредине рос большой дуб. Откуда он здесь? На ветках повязанные ленточки. — Что это за место?
  Алиса улыбнулась. — Ещё здесь не был? Сюда обычно приходят после отбоя чтобы сказать друг другу... Самое важное, самое сокровенное. Говорят, что если повязать ленточку, то всё сбудется. Этот дуб... Он был здесь всегда и будет всегда. Он слышал и запомнил многое. Сейчас он услышит меня.
  Она достала из кармана ленточку и повязала её. — Встань там — она показала на дуб. — и помолчи. Я хочу сказать...
  Словно собравшись с силами, она продолжила: — Мне плевать на возраст, на твою жену, на... На всё. Потому что я... Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
  Вас никогда не били прикладом по голове? Типа этого, да...
  Она всхлипнула? — Ты здесь? Почему ты молчишь?

  Сука, да скажи же ты ей. Скажи это. Как? Обыкновенно. Но ей же только шестнадцать лет. Вспомни... Той девочки с её глазами было семнадцать. Не надо об этом. А ты скажи то что не сказал тогда. Тоже ведь думал, что потом, а потом не было. Ладно...

  «Думы окаянные,
  Мысли потаенные.
  Бестолковая любовь,
  Головка забубенная...»

  — Лиска... Я ведь тоже люблю тебя. Ответом был саркастический смешок. — Да? Как маленькую глупую девчонку? Да пошёл ты... Не нужна мне такая твоя любовь. Я не...
  — Нет. Я люблю тебя как женщину. Самую красивую на свете. Клянусь Богом.
  Ты сказал это? Да, я сказал это. Она вышла из-за дерева. — Ты на самом деле? Я...
  Она подошла и неловко, стесняясь обняла меня... — Тогда... Тогда поцелуй меня как женщину. Я хочу узнать каково это...

  Что ты делаешь? Целую любимую...
  Что же ты делаешь? Целую любимую...
  Что же ты делаешь...?

  «И не догонят нас не боль,
  Не молва, не стыд.
  А что грешили мы с тобой.
  Так может Бог простит...»



  Застонав, она опустилась на землю. — Как же сладко... Ещё... — её пальцы начали расстегивать пуговицы на рубашке. Я остановил её. — Не надо. Не спеши. Всё будет...
  Она встряхнулась. — Ой, Азад, я... Я же не хотела, чтобы... Ты не думай, я же не какая-нибудь.
  — Всё хорошо... Она отодвинулась. — Ты сейчас сказал... Авеста? Это имя, кто она? Ты не думай, я не ревную, просто...
  На меня смотрела кто? Я опустил голову. Брат, я думал, что ты разучился плакать.
  — У нас там не было имён, только позывные. Ей было семнадцать лет и у неё были твои глаза. — Что с ней стало? Не хочешь, не говори, конечно. — Она погибла. Я не смог её спасти...
  Алиса вдруг приложила палец к моим губам: — Нет, молчи. Этого не было. Я вернулась. Я Авеста и я больше тебя не отпущу. Bijare... (Любимый (курманджи)
  Что она сказала? Ты слышал. Ты понял...

  «Все вы, думы, помните,
  Все вы, думы, знаете,
  До чего ж вы мое сердце
  Этим огорчаете.

  Позову я голубя,
  Позову я сизого.
  Пошлю дролечке письмо,
  И мы начнем все сызнова...»



  Я положил голову ей на колени. Она взъерошила мои волосы. — Какой ты красивый. И как же я тебя люблю. Она посмотрела наверх. — Странно, как будто бы... — Что?
  Алиса пожала плечами. — Не знаю. Кажется, что кто-то смотрит сверху на нас и... улыбается. По-доброму. Она помолчала. — И пусть смотрит. Мы же ничего плохого не делаем. Да ну... Пусть завидуют.
  — Лиска, можно тебя спросить? — Рискни, а о чём? — Кольца на цепочке...
  Алиса только вздохнула: — Это память о моих родителях. — А что случилось? Не говори, если не хочешь. — Ох... Я никогда их не видела. Но эти кольца всегда были у меня на шее. С самого рождения, понимаешь? Что же непонятного. Ну и нахрена ты это начал, дурак любопытный. Алиса покачала головой. — Говорят я в папу, такая же рыжая. А ещё говорят, что... Говорят мама у меня ведуньей, была, ведьмой что-ли... — Ты не искала их? — Нет. Они же всегда рядом. Вот смотри, — она показала мне кольца — на одном женское имя. Зара. А на другом мужское. Иван. Видишь? Когда придёт время это будут наши обручальные кольца. Не обсуждается, да? — Как скажешь. Она только засмеялась. — Ну ещё бы... Алиса откинула голову назад и зажмурилась. — Как же хорошо. Только... Азад не бросай меня, пожалуйста. Я с тобой куда угодно поеду. Честно...

  Ну и... Как ты ей правду скажешь. О том что... А ведь придётся говорить, иначе неправильно будет. Как будто бы я солгу ей. Не хочу врать. Я сел.
  — Алиса, помнишь ты сказала, что я из другого мира. — Ну я же в переносном смысле это сказала. — она недоуменно посмотрела на меня. — Просто я имела в виду, что ты как-бы в этот мир не вписываешься. Как инопланетянин какой-нибудь. А что?
  — Да я ведь правда из другого мира пришёл. Она нахмурилась и шлёпнула меня по голове. — Прекрати прикалываться, а то получишь. — Лиска, это правда. Вот смотри. — я показал ей татуировку на левом плече. Странно, она что, не замечала?
  — Ну и что там у тебя? Донбасс — Новороссия... Что ещё за Новороссия такая? А Донбасс — это же Украина. Я географию СССР знаю. Ерунда какая-то. — Да нет не ерунда. У нас там война идёт. Понимаешь? Она только ойкнула. — Ты что... Мама... А как это? — Как... Война.
  — Подожди. — она вздрогнула. — И ты там воевал? Господи... — Ну воевал это громко будет сказано. Я вообще — то журналист. Но немного пришлось.
  Алиса коснулась моего лица. — Ты это немножко называешь? — Это позже. Я в командировку уехал. В Сирию. — Тоже на войну что ли? Охренеть... — Ну работа такая у меня. — Хреновая у тебя работа... Глаз там потерял?
  Я вздохнул. — Освобождали город. С оператором на мину наткнулись. Его в ногу ранило, а меня... Алиса по бабьи подперла щёку. — Ох мужики... Вечно вы приключений себе на жопу находите. С кем хоть воевал-то?
  Чёрт... Теперь попробуйте объяснить шестнадцатилетней девочки из альтернативного СССР образца одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года кто такие ПСы или что такое ДАЕШ. Вот и я о том же...
  — С фашистами. — Да ну тебя. — удивилась она. — Их же уже давно победили. В каком там году? В сорок пятом же. — Ну да. Только не всех. Повылазили.
  Алиса удивилась ещё больше. — Странно. А я почему-то подумала, что у вас там коммунизм уже. — Да какое там. — я махнул рукой. — Просрали всё к ебеням.
  — Плохо. — она на минуту задумалась. — Подожди, а как ты вообще к нам попал?
  Действительно, как? Надеюсь, с самого начала рассказывать не надо будет.
  — Я между мирами могу ходить. Есть у меня такое. Она почему-то восприняла это как должное. — А зачем пришел? Нет ну здорово, конечно, что ты здесь, но... — Просто одна маленькая девочка позвала на помощь. Вот и пришёл.

  Младшая, ты понимаешь, что натворила? — Да я... — Ты понимаешь на что его обрекла? — Я плакала... — Плакала она... Вот отшлепать бы тебя как следует. — Отшлепай. — Знаешь же, что поздно. Ладно, не реви. Может всё ещё обойдется.

  Мы ещё посидели немного, помолчали. Всё ведь уже было сказано, зачем повторяться.
  Неожиданно Алиса спохватилась: — Слушай, обед же скоро. Да и потерять могут, наверное, а втык получать неохота. Пошли обратно. Она встала, отряхнулась. — Не знаю, что будет дальше, но... У нас есть этот лагерь и это лето на двоих. Мне достаточно.
  — Мне тоже. А что дальше... Бог знает лучше. Алиса хмыкнула: — Да ну тебя... Его же нет.
  — Ага, а кто сверху смотрел? Алиса подняла голову. — Ой, а он не обиделся? А вдруг и правда... Я засмеялся. — Не знаю. Мы вроде ничего плохого не делали. Она только вздохнула и снова подняла голову. — Не обижайся, пожалуйста и не наказывай нас. Мы хорошие. Только... — она помолчала. — Дурные как... Ладно пойдем.

 Предыдущая часть: http://vn.reactor.cc/post/2189966

 - Чтоб я ещё раз позволила так  глумиться над моим чувством собственного достоинства! – заявила Анна. 

 - Расслабься, сестрёнка, не всё же так плохо – нас могли заставить идти за ручку. Подумаешь, построили в колону по двое, да в ознакомительных целях проводили до рукомойника и далее в кафетерий…

В разговор встряла Славя, невесть как оказавшаяся в конце колонны.

 - Ольга Дмитриевна  просто выполняла должностную инструкцию. Таковы правила  - в начале смены надо показать дорогу до всех важных объектов в лагере… - тут она осеклась,  обнаружив на себе Анькин тяжёлый взгляд,  и  вернулась на своё законное место в начале колонны.

 - Старший отряд, в конце-то концов! Сами бы нашли, - недовольно прорычала сестра, - клянусь, если со мной и дальше будут обращаться как с пятилетней, я всем напомню о бессмысленном и беспощадном русском бунте! 

***

   Внутри столовая представляла собой, в общем-то, столовую. Кафель, очень много кафеля, его не было разве что на потолке. Больше мне об этом помещении сказать нечего, если ты видел одну лагерную столовую – то видел все. Я уже было собирался усесться за ближайший свободный стол, как Анна дёрнула меня за ухо.

 - Что?

 - Придержи лошадей, наши явно не за столики торопятся, - она кивнула в сторону образовавшейся возле раздатка очереди, - не знаешь правил игры – делай, как все.

   Мы встали в конец. Оказывается, несмотря на то, что водят нас всё ещё строем, первый отряд имеет привилегию питаться со шведского стола – ещё одна несуразность для сложившегося в моей голове стереотипа пионерлагеря.

 - Ты слишком серьёзно относишься к ситуации. Мы всё-таки не к дикарям на Новую Гвинею попали, тут за малейшую ошибку не съедают.

 - За одну ошибку – возможно, - понизила она тон, - а если косяки пойдут, извини за каламбур, косяком – многие станут задавать ненужные вопросы. И что мы тогда скажем? Снова придётся врать и до добра это не доведёт. Малейшая ошибка в поведении, фактах или слетевший с языка анахронизм – и привет Лубянка.

 - Ты чёртова…  параноичка? Как там это будет в женском роде? 

 - Параноик, - поправила она, забирая на поднос стакан компота и плюшку, - по родам не склоняется. Спасибо за комплимент.

 - Это не комплимент, Ань. Ты ещё на ночь забаррикадируйся и до утра свет не выключай.  Это место ещё никак не проявило враждебности, а ты Штирлица врубила.

 На лице Анны  читалось непонимание.

 - Ты-то с чего такой беспечный? Не думала, что твою бдительность способна усыпить стайка пионерок.  

 - Ты просто невозможна… - начал было я, положив набранные  яства – пирамидку с кефиром и пару яблок на стол, за которым к тому моменту оставались последние два свободных места и тут же обнаружил  по соседству от нас две пары чужих  ушей: рядом сидели  Лена, о которой я всё ещё мог сказать лишь то, что она определённо есть и её снова о чём-то стрекочущая соседка.

- Вы снова ссоритесь, да? – перевела на нас внимание азиатка, имя которой я снова успел забыть, - но вы ведь и миритесь быстро, ведь так? А у меня вот братьев и сестёр нет, только…

 - Эй-эй-эй! Притормози, будь любезна, - невежливо было перебивать, но я видел, на что способна эта помесь девочки, проигрывателя и пулемёта, - давай-ка начнём сначала. Привет, я – Андрей, это  Анна, а ты… Деваху явно переклинило – похоже, не слишком часто у неё перехватывали инициативу в разговоре, но мгновение спустя она уже вернулась в свою колею.

 - А! Меня зовут Мику! – радостно сообщила она новость дня, - а про вас нам с Леной уже Славя рассказала, а ещё мы видели как ты от Алисы убегал. Ну и быстро же ты бегаешь!

Лена, ковырявшаяся всё это время в булке  и не подававшая признаков заинтересованности беседой, хихикнула.

 - Ой, опять я отвлеклась, - оборвала описание моих спортивных заслуг Мику, - мы с Леной вместе живём, то есть будем, ой, то есть нас поселили вместе, чтоб она мне в лагере всё-всё показала, я тут в первый раз…

 Похоже, проще было подождать, пока поток слов иссякнет и уже тогда пытаться осторожно направлять беседу в нужное русло. 

 - … а ещё на пианино немного, я когда-то пробовала всерьёз научиться, но стало некогда…

Какое ещё пианино? Только что вроде про лагерь было… 

   Спустя пять минут и пару мегабайт отрывочных сведений о жизни и творчестве дочери советского инженера и японки, я уже перестал верить в хоть какие-нибудь шансы на то, что Мику однажды замолкнет.  Ну хоть  подумать можно спокойно… а о чём собственно говоря, думать?  Глобальные вопросы проще прорабатывать на пару с клоном в юбке – две больные головы в таких ситуациях лучше, нежели одна здоровая. Остаются вопросы «местные», или скажем так, мелкособственнические, такие как: «что задумала Двачевская?», «что будет на ужин?» и «почему всё ещё молчит грустилка-Лена?».

Итак, дано: Алиса со сливой – один экземпляр, свободное время до и после ужина, намерение рассчитаться со мной вечером на моём же поле, а также куча неизученных констант и переменных. Задача: предугадать действия рыжей, по возможности – выжить.  

Воспользовавшись паузой Мику – та набирала воздух для новой тирады, я обратился к Лене.

 - Лен, раз ты за экскурсовода, значит уже не первую смену тут. Может и с Алисой давно знакома?

 - Я… - сразу запнулась она, - да… знакома, – и продолжила препарировать слоёное тесто. Может, боится, что Алиса услышит и в глаз даст?

 - А что бы ты на её месте сделала со мной за столь еретический подвиг? – Продолжил допрос я.

Грустилка мгновенно вышла из полупассивного состояния.

 - Что, вечером грозилась экзекутировать?

 - Экзекутировать… Эк-зе-ку-ти-ро-вать. – попробовал я глагол на зуб, - такое взрослое слово! Да, именно это Алиса и собиралась со мной сделать. Наверное.  Вот я и решил навести справки. Так что мне грозит?

 - Понятия не имею, – улыбнувшись, призналась Ленка, - Я всего лишь знаю её с детства, никто не говорил, что хоть раз довелось участвовать в её проделках.

Вот примерно так и улыбалась бы злодейка-фортуна, кладоискателю, выкопавшему пустой сундук: извини милок, но тебя никто не обманывал. Тебе дали карту с указаниями, где Флинт закопал сундук, о золоте не было ни слова.

 - Логично… А кто-нибудь ещё может мне с этим помочь?

 - Ульяна может что-нибудь знать, только они с Алисой неразлей вода, так что тебе она точно ничего не расскажет.

Я прошёлся взглядом по доступной к обзору из моего положения части столовой и выцепил два рыжих пятна, одно из которых показало мне язык, после чего выскочило из-за стола и бегом направилось к выходу. Остаток трапезы проходил под бодрый стрёкот Мику. Куда постепенно пропадал выделенный на неё паёк, если рот был занят исключительно болтовнёй, так никем и не было обнаружено.

***

   На крыльце пищеблока нас поджидала вожатая, возле которой сидела на перилах и болтала ногами Ульяна. 

 - Близнецы, стоять. 

Ну как же мне не ходить к неприятностям? Они же ждут! Ольга Дмитриевна, как и подобает настоящей вожатой, была вооружена строгим взглядом, от которого в теории у детворы должны бегать по спине мурашки, но реальность вносила свои коррективы: по моей спине им как-то не бегалось.

 - Андрей,  это правда, что ты Двачевской сливу поставил?

 - Если честно, я ожидал этого вопроса на полчаса раньше.

 - Значит, правда?

 - Полагаю, нет смысла отрицать то, что видела добрая половина лагеря.

 - Не желаешь объяснить своё поведение?

Закатив глаза, я мысленно произнёс: «триста тридцать пять». Если бы мне платили по рублю за каждый раз, как отчитывают и заставляют «объяснить своё поведение», то на этом я заработал бы уже триста тридцать пять рублей. 

  - Значит так, - начал я, - пропускаем ту часть, где я раскаиваюсь и обещаю, что больше не буду, держа за спиной скрещенные пальцы, уж не серчайте, но кому как не вожатой знать о бесполезности подобных воспитательных бесед. Да, я поступил неправильно, и уверяю, скоро расплачусь за это сполна. Готов принять наказание в виде исправительно-трудовых работ. Итак?

   Заявление было ставкой ва-банк. Всё или ничего. Теперь меня либо оставят в покое, подкинув непыльный квест на восстановление кармы, либо сгноят на сибирских рудниках. 

Ольга Дмитриевна ещё секунд пять осмысляла услышанное и… улыбнулась. Какие-то тут все чересчур улыбчивые для "клятого совка", особенно эпохи его загнивания.

  - Хорошо, для первого раза будем считать, что ты осознал всю глупость содеянного, а что касается исправительных работ… 

  - Будешь вешать волейбольные сетки весь вечер! - радостно ляпнула Ульяна, встряв в разговор и едва не чебурахнулась с перил, но  успела в последний момент ухватиться за них руками.

  - Ты всё слышал, – подтвердила вожатая, - сетка в подсобке спортзала, повесишь и свободен, а Ульяна тебе дорогу покажет.

 С этими словами, Ольга выдала мне два ключа. О времена, о нравы – свежеамнистированному возмутителю спокойствия доверяют казённый спортинвентарь, и пяти минут не прошло. И это не говоря о факте, что вожатой рулит малолетняя нарушительница спокойствия.

 - Ты с нами? – бросил я Анне.

 - Вот ещё, - фыркнула та, - я лучше вещи продолжу разбирать, веселись на пару с малявкой.

Ну ещё бы, тем более, что большая часть сумок была разложена ещё до полдника. Наверняка раскидает остатки в шкаф и завалится на кушетку листать матчасть Т-62 - чтиво как раз ей под стать.

***

   В народных сказках Иванов-царевичей к цели квеста всегда направляет какой-нибудь волшебный клубочек или сучок-путевичок, и всё у отроков царских кровей впоследствии идёт как по маслу. Так вот, вместо клубка мне досталась Ульяна и этим всё сказано. 

   Сразу, как Ольга Дмитриевна исчезла за углом столовой, этой гиперактивной морковкой была предпринята вероломная попытка сделать из меня ездовую лошадь, попросту перепрыгнув с крыльца прямо на мой загривок. Сюрприз вышел на славу – из-за внезапно принятого веса колени мои изрядно подогнулись, но я всё же выстоял.

 - Но! Чего встал? – Ульянка огрела меня по макушке.

 - Во-первых, я не знаю дороги, если бы знал - справился один, а во-вторых слезь с меня и шуруй ножками, ты, растущий организм.

 - Сам ты организьм! – передразнила  морковка, спрыгнув с меня, - Я его тут спасаю, и вот благодарность…

 - Не понял, это где это ты меня спасти успела? – воззрился я на неё, прощёлкивая шейные суставы.

 - А кто вожатой про сетку идею подал? 

Тут Улька устремилась в противоположную от площади сторону, прыгая на одной ноге:

 - Щас бы по сто-ловке де-жу-рить бы за-ста-ви-ли!

 - По крайней мере, там мне никто не попытался бы сломать позвоночник, тем более с изяществом бронепоезда!

   Площадка бадминтонная, площадка волейбольная, футбольное поле опять же. И, разумеется, турник, как первое средство поднимания страны с колен. 

 - Ну, где ты там плетёшься? – донёсся голос моей провожатой,  уже висящей на ручке двери крытого зала.

 - Ты извини, что не вприпрыжку, -я степенно подошёл ко входу и начал ковыряться в замке, - с радостью побегал бы, но хватит уже на сегодня.

   Крытый.  Внутренняя  его обстановка разительно отличалась от картинки в моей голове. Спортинвентаря  было СЛИШКОМ много. Как я это установил? Элементарно, Холмс! Он был тут повсюду, слегка разбавленный шведскими стенками, припечатанными к собственно, стенам сваленными в неровную стопку матами, которые в свою очередь были в окружении стада козлов и прочих обитателей спортзалов этих достопамятных времён.

 - Эх ты, дылда! – попеняла мелкая, - кто ж от Алисы убегает? Всё равно побьёт, устанешь только.

 - А она меня и не побила вовсе!

 - Да ты ещё своё получишь…  Ой!  - она осеклась. Я же осознал себя дураком, которому вопреки теории вероятности фартит везде и всегда. Вот шляпа ведь! Такой шанс подвернулся всё выведать, а мозг уже и думать забыл.

 - Вот тебе сетки! – пнула Уля валяющийся на полу свёрток. - Всё, обратно и сам дотопаешь!

Не успел я начать вытягивать из морковки разведданные, как та вылетела на улицу и, стремительно набирая скорость, умчалась восвояси.

   Раз уж допросу состояться суждено не было, я выволок верёвочные сети на поле и, принялся было закреплять первую из них, как моё гордое одиночество было вновь нарушено. 

 - Что ты делаешь?

Славя.  Интересно, а она что тут забыла? Ах да, помощница вожатой. А я-то по наивности думал, что проштрафившегося пионера без контроля оставят.

 - В смысле – что? Сетку вешаю. 

 - Так ведь это же гамак! – она рассмеялась, звонко, как, должно быть в моём времени смеются только дети, ещё не испорченные вечерними выпусками новостей и интернетом.

Слона-то я и не приметил, осёл разэтакий.

Какого вообще гамак делает в спортивном зале?

Что ж, если кто-нибудь смеётся, значит, всё было не зря. Сматывая несостоявшуюся сетку обратно, я буркнул себе под нос:

 - Ну, Ульянка! Поймаю – уши оторву.

Судя по посерьёзневшему симпатичному Славиному личику, она явно была не в восторге от моего заявления.

 - Андрей, я хочу чтоб ты накрепко запомнил, что отряд – это почти семья. И как в любой семье, мы за своих горой.

 - Та-а-а-к! Только не говори, что за Алису вы всем отрядом объявляете мне вендетту.

 - Чего объявляем? 

 - Ну,акцию мщения по-русски говоря.

 - А-а. Нет, Алиса сама может за себя постоять, а вот твои угрозы в отношении Ульяны…

У меня отлегло от сердца. Нетушки, пора умерить чувство безнаказанности, а то такими темпами я обзаведусь такой репутацией, что на моём фоне Двачевская будет просто матерью Терезой.

 - Тьфу, ты, Славь, не обращай внимания, это я метафорически. Нет, выпороть бы егозу конечно надо…

 - Это не наши методы, - отрезала  она, - давай лучше, повесим сетки.

Что? Вот так просто? Никаких танцев с бубном или катаний верхом? Пристрелите меня.  В любое другое время, в любом другом месте я бы опять что-нибудь отчебучил просто потому, что могу. Однако после перемещения во времени, пространстве и непонятно чём ещё, побегушек  по лагерю на выживание, и сеанса одностороннего общения с Мику, я был чуть живее Ленина, который, согласно последней инструкции ЦК жил, жив и будет жить.

   Славя, несмотря на полное отсутствие источников света, уже через пятнадцать секунд выволокла из подсобки уже настоящую сетку.

 - Вот, будь в следующий раз внимательнее, - она вновь улыбалась.

 - Спасибо.

Я принялся цеплять не-гамак к одной из металлических стоек, расположившихся по бокам площадки.

 - Андрей, - снова окликнула меня активистка арийской наружности.

 - Ась?

 - Твоя сестра… Я даже не знаю, как сказать… - она начала что-то бормотать под нос, но всё это благополучно прошло мимо ушей

 - Да говори как есть, её тут нет.

 - Она всегда такая? Вы с ней очень разные. Я догнала её, прежде чем придти сюда, думала контакты наладить, а она пробубнила под нос что-то непонятное и ушла.

 - Анька тяжело сходится с людьми и не любит резких перемен. Представь себе, каково ей теперь, когда на ближайшие сто километров у неё кроме меня никого нет. Вот увидишь, через пару дней пообвыкнется  и кто знает, что нас ждёт тогда.

 - Я поняла, она как ёж - колючая снаружи, мягкая внутри.

 - Я бы скорее сравнил Анну с ящиком Пандоры, сколоченнымиз танковой брони: неизвестно, что именно защищает броня - то, что внутри или то, что снаружи.

Мы перебрались ко второму столбу.

 - Каково это – быть близнецами? - перевела она тему разговора, - Здорово, должно быть, когда есть кто-то, с кем ты можешь поделиться переживаниями, кто-то твоего возраста. И вы, наверное, всегда вместе?

 - Не ведаю, какое у тебя сложилось в голове представление о жизни нам подобных, скажу лишь то, что знаю – мы изо всех сил пытаемся заставить людей воспринимать нас как самостоятельные личности, а не как двуликого Януса.

 - Наверное, ты прав, - робко сказала Славяна, и, помолчав немного, добавила - я пойду, наверное. Надо за Ульяной проследить, а то будет как тогда…

   Активистка ушла и что было тогда, я так и не узнал. Пару минут спустя с сетками было покончено, я запер спротзал и отправился к себе - вожатой ключи завтра отдам. Планы Алисы Бинладеновны я так и не выведал, а диапазон способов возмездия был достаточно широк, чтобы даже не пытаться угадать, которым именно воспользуется рыжая. Всё, что я мог - сохранять хорошую мину при плохой игре и признать факт поражения, когда тот станет очевиден.