Попа ульяны бл

Отчёт секции приклейки голов кружка "Очумелых ручек" о проделанной работе

М. Леночка, а давай в "твистер" сыграем.

Л. А что это за игра?

М. Ой, да там всё просто. Крутим рулётку и...

На пляже

По случаю пятницы 13 октября

И просто так

P.S. Оригиналы в комментариях

Очередной отчёт работы кружка.

P.S. Исходники в комментариях, правда некоторых не осталось.

Год дракона

Кусочек мира Дубликата.
По сути, это вставка в последнюю главу Исхода.
Описывается тот мир, который снится Алисе между циклами. Для понимания лучше, кроме Исхода (он же Анабасис), прочитать еще вторую, третью и пятую части Дубликата.

***

Квартира номер два. Дощатая дверь, покрытая многими слоями половой краски, кнопка звонка на уровне, чуть выше пояса, чтобы внучке было удобно. Вот только внучка эта давно выросла и уехала. Слышу как подходит хозяйка и, без всяких «Кто там?», отпирает мне дверь.
— Здрасьте, Марьпетровна. Что-ж вы не спрашиваете, кто пришел?
— А зачем, Алисочка? Только ты одна так и звонишь. Как-будто точку ставишь. Переночевать пришла? Заходи.
— Нет, я по другому делу. Я, Марьпетровна, неожиданно в пионерский лагерь уезжаю на две недели. Пусть мои вещи у вас полежат?
Потому что не хочется мне их в квартире оставлять: маманя разных мужиков к себе водит. Раз в полгода новый «папа», и не каждый из «пап» безобидный тихий алкаш.
С некоторых пор я стала угадывать, что сейчас произойдет или о чем меня спросят. Вот и сейчас Мария Петровна запахнёт халат потуже и непонимающе посмотрит на меня, а я объясню в чем дело.
— Самой смешно. Семнадцать лет и пионерский лагерь. Туда, оказывается, до восемнадцати ездить можно. У завучихи дочка должна была поехать, но заболела. Шампанское холодное на выпускном оказалось. Вот, чтобы не пропала путевка, я и поехала.
Отдали мне путевку, потому что путевка в старший отряд. Иначе я бы ее не увидела — рылом не вышла. Ну не хотят старшие в пионерский лагерь ездить: тебе семнадцать лет, а тебя в шортики или юбочку наряжают и заставляют под барабан строем ходить! Лагерь то — пионерский. Вот и не хотят. А вот я, я согласилась — были на то причины. И, мы еще посмотрим, кто там будет под барабан в красном галстуке маршировать. А я как знала, что мне путевку предложат, когда утром мимо школы пошла и на крыльце завучиху встретила. Я же говорю что стала угадывать, что должно случиться.
— Понятно, Алисочка. Может тогда чаю попьем на прощание? Мать то дома? Знает что ты уезжаешь?
Вот не надо про мать. Хотя, Марии Петровне можно.
— Дома она, не проспалась еще. Ничего она не знает, записка на столе лежит. Прочитает, если захочет. И вы простите, Марьпетровна, некогда мне чай пить, правда-правда. А то на поезд опоздаю.
Мария Петровна хочет сказать что-то ещё, но только показывает на угол прихожей.
— Ставь туда своё приданое, не пропадет. Потом в кладовку уберу.
Ставлю, куда показали, пакет с «приданым»: две пластинки, кое-какие документы, тетрадка со стихами и табами, золотая цепочка, письмо от Ленки — она, как уехала в Ленинград семь лет назад, письмо написала, я ей ответила и всё, и закончилась переписка. Вот и всё моё приданое. Остальное везу с собой: спортивная сумка с вещами и гитара в чехле.
— Может все-таки попьешь чаю-то?
— Марьпетровна, ну поезд же ждать не будет. А как приеду, так попьем обязательно. Я обещаю.
Мария Петровна обнимает меня, я обнимаю ее, даже слезинка подступила. Что может быть общего у семнадцатилетней пацанки и семидесятидевятилетней бабушки, всю жизнь проработавшей (она говорит: прослужившей) на должности литературного редактора? Но вот уже пять, нет шесть лет мы общаемся. Началось с того, что она, не вынеся издевательств над гитарой, взяла меня за руку и затащила к себе домой, чтобы: «Хоть три аккорда тебе показать, а то уши отваливаются». Всякое бывало: и орали друг на друга, и ночевала я у нее, и скорую к ней вызывала, и она ко мне в больницу ходила… в больнице все думали, что ко мне бабушка ходит.
— Марьпетровна, вы так прощаетесь со мной, будто я не на две недели, а навсегда уезжаю.
— Беги на поезд, Алисочка. Для меня и две недели могут «навсегда» оказаться. И ты через две недели уже другая приедешь.
Меня разворачивают и легонько выталкивают на площадку. Слышу сзади всхлип.
— Марьпетровна...
— Беги-беги. Может ты и вовсе не приедешь.
На меня последний раз пахнуло смесью запахов валерьянки, герани, книг и каких-то духов, и дверь за моей спиной мягко закрылась.
Ну вот, с единственным взрослым, который что-то для меня значит, я попрощалась. Но что-то было неправильное в этом прощании, как будто последняя ее фраза, про то что я не приеду, не вписалась в ожидаемую картину.
Стою спиной к двери Марьи Петровны и шагнуть к выходу не могу, а вместо этого разглядываю наш подъезд: сантиметровый слой масляной краски на стенах и лестнице, стены зеленые, деревянная лестница — коричневая. Ступеньки за пятьдесят лет вышарканы жильцами так, что на них углубления от ног остались, отполированные руками перила так удобны, чтобы скатываться по ним. И везде: на штукатурке стен, на перилах, на дверях в подъезд — выцарапаны надписи. Каждое поколение детей считает нужным здесь отметиться, оставляя свои имена, а ЖЭК только красит поверх выцарапанного, так что надписи остаются видны. Вон и две моих: «Алиса» и «Алиса+Лена», а к последней надписи Алик дописал «=дуры», за что потом от меня по шапке получил. Один раз за меня, один раз за Ленку… Что-ж мне так идти то не хочется? Может вернуться и попить чаю у Марьи Петровны? Нет! Встряхиваюсь, поезд, действительно, ждать не будет.
Вот и двор. Хороший двор, чтобы там не говорили. Самое главное, что чужих здесь не бывает. Две двухэтажки и одна трехэтажка, стоящие буквой П, огораживают его с трех сторон, а с четвертой он закрыт от посторонних сараями. Когда-то в них дрова хранились, а в шестидесятых, еще до моего рождения, в дома газ провели. Газ провели, а сараи остались. И теперь наш двор, это такой закрытый от посторонних мир: детская площадка у первого дома, перекладины для сушки белья у третьего, и два десятка старых тополей, которые все называют «парк» — посередине.
Наши должны уже собраться у крайнего сарая. Так и есть, вон они сидят и дымят: четверо в карты режутся, Миха с мотоциклом ковыряется, Миха-большой на турнике повис. Венька, как обычно, чуть в стороне и в книжку уткнулся. Портвейн еще не доставали, ну правильно, светло еще, незачем народ дразнить, а то 02 звонить начнут. Сейчас спросят, куда я собралась.
— Привет, Алис. Ты куда это собралась?
— Привет. — Подхожу, пожимаю руки, у Веньки изо рта сигарету вытаскиваю. — Рано тебе еще.
— В пионерский лагерь она собралась. — Говорит, не поднимая головы от баночки с бензином, где лежат детали от карбюратора, Миха. — Пион-нерка…
Миха — единственный кто не курит, еще и отодвинулся от курильщиков, загородившись от них мотоциклом.
Миха-большой отцепляется от турника и подходит к нам.
— В последний раз — пионерка. А вернется — уже взрослая будет.
Не нравится мне взгляд, которым он на меня сейчас посмотрел, а в чем дело — понять не могу.
— Ладно, побегу я, ребята. А то на поезд опоздаю.
Венька закрывает книжку, встает.
— Алиса, я с тобой. Хлеба надо купить, пока магазин не закрылся.
Ну, со мной так со мной, жалко что-ли. Ныряем в заросший кустарником промежуток между сараями и домом, и по тропинке идем к цивилизации. Все я здесь знаю, могу с закрытыми глазами пройти. Слева две девятиэтажки — китайских стены, справа шесть штук пятиэтажек, а между ними пустырь — ничейная территория. Говорят, тут еще девятиэтажки должны были построить, но что-то с грунтом не так. По той же причине и наши три дома не сносят, что ничего серьезного построить нельзя.
— Алиса! — Венька догнал меня и идет рядом. — Алиса, не возвращайся домой, после лагеря.
С чего это вдруг? А Венька продолжает.
— Это сейчас ты живой талисман, а вернешься уже взрослая, и не будет талисмана. Миха уже… — Венька краснеет и замолкает.
Да ну, не верю я ему. Хоть Венька и самый умный из нас, но не верю я ему. Ошибается он. Так ему и говорю, а Венька обижается, еще сильнее краснеет и до булочной больше не произносит ни слова. А меня опять кольнуло неправильностью, вот про это «Не возвращайся», я думала он мне в чувствах признаваться будет, а он… Только, на крыльце магазина Венька прощается, хочет сказать что-то еще, но так и не решается, снова краснеет, говорит дежурное: «Пока!» — и убегает внутрь. Нет, не «Пока!», он «Прощай!», почему-то говорит. Хочу спросить, почему прощай? Но его уже не видно.
Веньке за хлебом, а мне на остановку. До вокзала не так и далеко, но под вечер ноги бить неохота. Набегалась я за день по врачам, пока в поликлинике справку для лагеря получала. Тем более, что уже показалась морда автобуса. Захотелось, чтобы никуда не пересаживаться, чтобы прямо этот автобус меня к воротам лагеря привез, даже номер маршрута для него придумала: 410. Но нет, обычная маршрутная «двойка».
«Следующая остановка — Вокзал!» — вот и приехали. Мне в кассу: завучиха сказала, что договорилась, чтобы для меня билет на проходящий придержали. Плохо, что электрички неудобно ходят, приходится один перегон на поезде ехать. Сейчас сяду на поезд, доеду до следующей станции. Там от вокзала по Вокзальной же улице пройти три квартала и направо еще квартал. Будет горком комсомола, в нем нужно спросить у дежурного, где автобус в «Совенок» стоит. Вот интересно: город один, а на две половины разделен, и между половинами пятнадцать километров степи. Наш район, он перед войной начал строиться вокруг химзавода, и так и называется: Заводской. А в войну еще заводы привезли и народ эвакуированный. Так и получился город разделенный пополам: Старый и Новый город.
Надо документы приготовить, чтобы перед кассой в вещах не рыться. Перекладываю из сумки во внутренний карман куртки паспорт и путевку: картонку, размером с открытку. На одной стороне картонки нарисован совенок в пионерском галстуке, а на другой напечатано: «Пионерский лагерь «Совенок», вторая смена», — и впечатаны на машинке имя и фамилия завучихиной дочки. Потом дочку зачеркнули, и ниже, уже шариковой ручкой, написали: «Алиса Двачевская» — я, то есть. А, чтобы не подумали, что я эту путевку украла (а я могу, у меня это прямо по морде лица видно), еще ниже написано: «Верно. Заведующий учебной частью», — и завучихина подпись. И школьная печать, поверх всего.
Едва захожу в здание вокзала, как над выходом на перрон начинает шелестеть электрическое табло. Все номера прибывающих и отходящих поездов на нем, пути, на которые они прибывают, время их отправления, в общем вся информация заменяется пустыми белыми строками. Острое чувство неправильности буквально пришпиливает меня к месту. Я кручу головой, но больше ничего необычного не вижу. Ну сломалось табло, успокаиваю себя, мне то что? И вообще, мне сейчас к кассам, а там на стене бумажное расписание висит. Ну и табло к тому времени починят, а не починят, так объявят посадку по радио.
Кассы расположены в отдельном здании и проход туда из зала ожидания через тоннель. Мне надо подойти к третьему окошку, к старшему кассиру, Вере Ивановне, и сказать, что я от Ольги Ивановны — завуча. После этого подать свой паспорт и путевку.
В тоннеле безлюдно. Только дядька какой-то идет навстречу, со стороны касс. Я направо и он направо, я налево и он налево. И так несколько раз. Я колеблюсь, или обматерить его для начала, или сразу кастет доставать. Не люблю я таких дядечек с некоторых пор, не люблю аж до кастета, седина им в бороду. Но дядька улыбается обезоруживающе, поднимает руки, прижимается к стене и делает мне приглашающий жест, иди мол. А я сразу успокоилась, даже улыбнуться в ответ захотелось.
— Проходи, барышня, а то до утра тут танцевать будем. Касса то закрыта. — И подмигивает еще, охальник.
Дяденька окает, а я анекдот про охальника в окрестностях Онежского озера сразу вспомнила. Мне, правда, самой захотелось улыбнуться в ответ, но я сдерживаюсь.
— Я слишком юна для тебя, дядя.
И иду к кассам. Дядя, кажется, что-то хотел ответить, но я только слышу, как удаляются его шаги. И опять это ощущение неправильности. Почему в тоннеле не души, что это за дядька, почему закрыта круглосуточная касса? А касса и правда закрыта. Все пять окошечек. И в предбаннике никого, только скучающий милиционер, сидя на скамье дремлет над газетой. Сначала стучусь в третье окошко, не дождавшись ответа начинаю стучать во все подряд.
— Деточка, ты читать умеешь? — Голос из-за спины. Милиционер проснулся.
На окошечке записка, которой только что не было: «Кассы закрыты до 9-00. Администрация». Поворачиваюсь к милиционеру, чтобы отлаять его за «деточку», а того уже нету. Только фуражка на подоконнике лежит. Мне становится не по себе от этой чертовщины и я, переходя с шага на бег, возвращаюсь по тоннелю в зал ожидания. Возвращаюсь. Вот я сделала три шага, спускаясь в тоннель, вот мне стало страшно и я побежала, и вот я уже в зале. Кажется — мгновенно перенеслась.
Пока меня не было зал ожидания изменился. Куда девались люди: отъезжающие, встречающие, провожающие? Почему закрыты все киоски? Куда исчезли ряды кресел в зале ожидания? Табло не работает, расписание со стены снято, только след от него остался, окошечко справочной заколочено. А в буфете сидит давешний дядька, перед ним гора пирожков на тарелке, несколько бутылок с лимонадом и минералкой и начатый стакан с чаем. Кожаную куртку он снял и повесил на спинку стула, оставшись в рубашке с короткими рукавами. Он кивает мне, как старой знакомой, и возвращается к своим пирожкам. По моему у дядьки или стальной желудок, или он самоубийца — что-то брать в вокзальном буфете. Я хочу выйти на перрон, может удастся уехать без билета, но вместо дверей обращенных к перрону я натыкаюсь на свежеоштукатуренную стену. Тупик. Да тут еще и потемнело, откуда-то натянуло грозовые тучи, перекрывшие свет заходящего солнца. Желтые лампочки накаливания не могут до конца победить темноту и в зале устанавливается полумрак. Никого, только дядька, я и стайка цыганок, которые испуганно жмутся в тамбуре, не решаясь выйти на привокзальную площадь, под ливень, который вот-вот начнется.
— Сейчас ливанет. — Слышу я обращенную ко мне реплику дядьки. — Садись, перекусишь, я и на тебя взял. А вокзал закрыт, уже два месяца как, перестраивать в торговый центр будут.
Я, непонятным мне образом, оказалась рядом с дядькой, в кармане, выделенном в зале ожидания, под буфет. Мне становится страшно, но я держусь, а вместо этого начинаю наступать на дядьку.
— Ты. Что все это значит? Это ты все устроил!?
— Что устроил? — Дядька улыбаясь смотрит на меня снизу вверх. — Закрыл вокзал за нерентабельностью? Или подвел тебя к границе пробуждения? Ну да, интерференция снов имеет место быть, но и здесь я не причем, цыгане, конечно, мои, но они же тебе не мешают? Так и шляются за мной ромалэ через все сны, прости уж их за это. Да ты кушай. — Дядя меняет тему, пододвигая ко мне тарелку с пирожками и бутылку с лимонадом. — Или, как хочешь, — девчонки съедят. Вон они, уже бегут. Славяна — та точно не откажется.
Что-то шевелится у меня в памяти в ответ на имя «Славяна», но успокаивается. За окном грохочет, тут же, как по заказу, начинается ливень и становится совсем уж темно, а в буфет забегают две девушки, примерно мои ровесницы, только вот не моего круга. Одна — колхозница, выбравшаяся в город и одевшаяся во все лучшее, хотя вкус, конечно, есть. И каблуки носить умеет и макияж явно не колхозный. «Марьпетровна, зачем вы меня всему этому учите? — Вспоминаю беседу со старушкой. — Мне то эти тонкости зачем? Через три месяца детство закончится, и привет, ПТУ при ткацкой фабрике. А там главное, чтоб помада по краснее была». «Алисочка, никто никогда не знает, как повернется его жизнь». Вторая девушка, невысокая и хрупкая, с умопомрачительно длинными двумя хвостами бирюзовых волос — наверняка иностранка. И одевается как иностранка и ведет себя как иностранка. Кстати, заодно, разглядываю и дядьку: среднего роста, лет ему около сорока, сам не очень крепкий, но мышцы на предплечьях развиты и кисти все в мелких ссадинах. Остатки черноты под ногтями. Слесарь? Может быть. Вот только говорит грамотно и без мата, и слова «интерференция» от слесаря трудно ждать. Я вот только и помню, что интерференция, это что-то из физики, хотя экзамен всего две недели назад сдавала, а откуда это слово знает слесарь сорока лет?
— Еле спаслись от дождя, дядя Боря! — Обращается к дядьке «колхозница».
— Здравствуйте, дядя Боря. — Иностранка обращает на меня внимание. — Здравствуй, меня зовут Мику, Мику Хатсуне. Мику это имя, а Хатсуне это фамилия. Это японские имя и фамилия, потому что мама у меня… — И тут Мику вздрагивает, шепчет что-то вроде: «Никак не отвыкну», — и внезапно замолкает отвернувшись.
На имя «Мику» и на этот словесный поток у меня опять поднимаются невнятные воспоминания. Где-то я слышала это имя, и эта манера тараторить мне знакома. Не могла слышать, но слышала, как-будто даже общаться приходилось. Причем Славяна только чуть задела мою память, а вот Мику — основательно. Пытаюсь вспомнить, не могу, и тут меня осеняет: я, кажется, поняла, что все это сон! А как иначе объяснить эту чертовщину с вокзалом? И дядька этот, он тоже про сон говорил. Грустно. Значит скоро я проснусь и окажется, что ждут меня моя беспутная маманя и взрослая жизнь в общаге ткацкой фабрики.
Девочки делят между собой пирожки и жадно накидываются на еду, при этом иностранка не отстает от колхозницы. Пока они едят и переговариваются о чем-то своем я пью лимонад, закусывая его своим личным печеньем (надеюсь, лимонад безопасный) и разглядываю всех троих.
— Не смотри на них так, Алиса. — Дядька называет меня по имени, а я даже не удивляюсь. Во сне и не такое возможно. — С ЭТИМИ девушками ты не знакома. Позволь официально представить тебе моих подруг по несчастью: Мику Хатсуне и Славяну Феоктистову. Девочки, это Алиса Двачевская, которая вот-вот проснется и покинет нас. Ну, это вы знаете, иначе нас бы сюда не выкинуло.
— Дядя Боря. — Я ожидала бесконечного потока слов от Мику, а она неожиданно грустно и очень просто говорит. — Зачем вы так? Я понимаю, что вам нужно объяснить Алисе, почему мы трое вместе, но я себя несчастной не считаю. Славяна тоже. Да и вы тоже, не прибедняйтесь.
Подольше бы не просыпаться, не хочу! Представляю себе мать, злую с похмелья и не хочу просыпаться! Пусть мне, хотя бы еще две недели в пионерском лагере приснятся.
— Но как я теперь в лагерь попаду? — Обращаюсь к дядьке. В жизни я бы их всех послала, но во сне — почему нет?
— Как всегда, на автобусе. — Дядька пожимает плечами так, будто я у него спросила, какого цвета трава.
— Дядь Борь, — вмешивается Славяна, — она же спит еще, она же место не может выбирать, ты ей хоть наводку дай какую. Где этот автобус, как на него сесть?
— Не ты нОходишь четырестОдесятый Овтобус, а четырестОдесятый Овтобус нОходит тебя!
Дядька окает совсем уж преувеличено. И еще поднимает блестящий от жира указательный палец кверху, чем портит все впечатление. Славяна ждет продолжения, но дядя Боря опять занялся пирожками и замолк, тогда Славяна берет инициативу в свои руки.
— Понимаешь, Алиса. Дядя Боря и есть водитель того самого автобуса.
А дядя Боря, я уже мысленно так его называю, кивает в подтверждение.
— Точно, отправление через час, и автобус, между прочим, у твоей остановки тебя дожидается. Какого… ты на вокзал поперлась?
И оканье его куда-то пропало. Я хочу сказать что вообще-то мне на поезд надо, и тут меня накрывает двойным рядом воспоминаний: я помню, как завучиха инструктировала меня насчет вокзала и отложенного билета, и, в то же время, я помню, как она говорила, что автобус специально завернет за мной, надо только выйти к остановке; я помню, как два месяца назад ездила на поезде в старую часть города в центральный универмаг, покупать себе платье на выпускной (так совпало, что у мамаши короткий период просветления был, и деньги на платье нашлись), и, в то же время, я помню, как два месяца назад закрывали наш вокзал и объявляли, что его перестроят в универмаг. И инструктаж про билет на поезд я помню смутно, а про ожидающий меня автобус все отчетливее и отчетливее. И даже то, как отмахиваюсь от завучихи: «Да поняла я, поняла. Водителя зовут Борис Иванович», — вспомнила. Так, а как кассира должны были звать? Вера… отчество не помню.
Ну и фантазии у меня, надо же, какую то историю с поездом придумала и сама в нее поверила. Ладно Мария Петровна, она и забыть могла про закрытый вокзал, ей простительно, но я то! Главное, не говорить никому. Хорошо, что нужного человека тут встретила.
Пока я так сама себя унижаю эти трое расправляются с пирожками, Мику относит тарелку на мойку (за все время ни буфетчица так и не появилась, ни посетителей никого не было) и мы, обогнув цыганок, выходим на привокзальную площадь.
— И идти нам пешком. — Изрекает дядя Боря, показывая пальцем на оборванные троллейбусные провода.
Я хочу напомнить про автобус «двойку», на котором я сюда приехала, и вспоминаю, что маршрут ликвидировали, почти сразу как закрыли вокзал. Так что, либо троллейбус, либо пешком. На вокзал пешком, с вокзала пешком — бедные мои копыта.
Дальнейшие события воспринимаются почему-то фрагментами.
Вот девочки прячутся под зонтиками, а дядя Боря снимает с себя кожаную куртку и отдает мне, потому что дождь, хоть и ослабел, но еще идет, оставаясь в одной рубашке. Я сопротивляюсь, а он только отмахивается, смеется и говорит, что фантомы не болеют. От куртки слабо пахнет машинным маслом, бензином и табаком. На мгновение мы встречаемся взглядами и я вижу… тоску и что-то еще, даже не могу описать — что. Я не Достоевский, чтобы описывать, но что-то похожее я в глазах у Марии Петровны видела. Дядя Боря извлекает из кармана куртки пачку сигарет и ключи от автобуса, закуривает и контакт теряется. Но я вдруг жалею, что маман, в своих попытках устроить личную жизнь, скатывалась все ниже и ниже, не встретив вот такого дядю Борю. Я бы даже согласилась папой его звать. Может и тоски в глубине его глаз поубавилось бы. Я еще хочу спросить про то, что за фантомы он поминал, но забываю.
Вот мы идем по улице, Славяна оглядывается.
— Идут за нами.
Тут уже оглядываюсь я. Все те же цыганки, что стояли в тамбуре вокзала, тащатся за нами метрах в пятидесяти, не отставая и не догоняя.
— Я же говорил, что так и таскаются за мной от сна к сну. Где я их подцепил, ума не приложу. — Комментирует дядя Боря.
О каком сне речь вообще идет? Не понимаю.
Вот Славяна с дядей Борей вырвались вперед, а Мику жалуется мне, что хотела, пока мы были под крышей, попросить у меня подержать гитару, а то ей поиграть хочется, аж пальцы болят. А потом, без перехода заявляет.
— Я тебя ненавижу, Алиса. — Голос спокойный и бесцветный какой-то. — За Сенечку. Зачем ты убила его?
Я ничего не понимаю и только пожимаю плечами. А Мику продолжает, Мику почему-то надо выговориться.
— Хорошо, что все обошлось. Потому что иначе… Меня нельзя убить, я остаточный фантом, но случилось бы что-то нехорошее. Молчи, Алисочка. Просто молчи. Ты убила его и теперь за тобой долг. Ты мне его никогда не выплатишь, а я не буду с тебя его требовать. Просто помни о нем. Я не сумасшедшая, я знаю, что ты не виновата, и сейчас ничего не помнишь и не понимаешь о чем речь, и в лагере мои слова забудешь.
Ну молчи, так молчи. Я и молчу.
Вот Мику убежала вперед всех, чтобы мы не видели, как она плачет, а я оказалась вдвоем со Славяной.
— Вы тоже в лагерь?
— Нет! — Резко и испуганно отвечает Славяна. — Нам нельзя. Мы всего лишь остаточные фантомы. И не спрашивай об этом больше никогда!
Еще одна сумасшедшая.
— А дядя Боря, он тоже фантом? — Чтобы не беспокоить Славяну спрашиваю я.
— Почти. Дядя Боря, он застрял на полпути. Он говорит, что в институте авария была и трое пострадало. Слишком поздно решились на запись подлинников, двоих переписали, а он умер в процессе записи. Поэтому для него ТАМ нет тела.
Произносится все это спокойно и грустно, как будто о чем то обыденном рассказывают, так что я даже не знаю, как к этому относиться. Похоже на бред, но вдруг я что-то не понимаю? И где это, ТАМ?
Вот мы стоим у автобуса. Мику вдруг обнимает меня и шепчет: «Прости меня, Алисочка. Забудь, что я тебе наговорила». Следом Славяна: «Прощай, Алиса. Передай Семену, что… Ничего ему не передавай. Забудь». Тут автобус заводится, хлопает водительская дверь и из кабины выходит дядя Боря.
— Всё, по машинам, Алиса. До встречи, девочки.
Славяна и Мику отходят подальше, я порываюсь стянуть с себя куртку, но дядя Боря меня останавливает.
— Потом, Алиса. — И засовывает что-то в карман куртки. — Все, поехали.
Я забираюсь в салон, вижу, как дядя Боря коротко обнимает девочек и бежит в кабину, под усиливающимся дождем. Что-то скрежещет под полом и мы трогаемся.
Дядя Боря включает печку в салоне, и мне куда-то в ноги дует теплый воздух. Мне становится очень уютно, я поплотнее заворачиваюсь в куртку, вытягиваю ноги и прижимаюсь виском к прохладному стеклу, глядя на пробегающие за окном дома. Какое-то время еще пытаюсь понять, почему на имя «Семён», что-то откликается внутри меня. Никого же не знаю и не помню, чтобы его так звали.

Где-это я? А, это же автобус, я же в лагерь еду. Как-то я с приключениями сюда добиралась, но не вспомню так, с ходу. Или это сон мне снился? Интересно, что за компания у меня на две недели будет? Рядом мелкая спит, лет четырнадцати. Тоже рыжая, как и я. Что-то родственное в ней чувствую, надо, как проснется, познакомиться с ней поближе. Поднимаюсь на ноги и выглядываю в проход. Люди как люди. Вон девочка спит, на Ленку похожа. Парней всего двое и оба явные ботаники. Так, еще одна гитаристка, кроме меня, интересно, как она с такими длинными волосами живет? Да еще и в такой цвет выкрасила. Кто еще интересный? И тут меня пихают в бок.
— Привет, Рыжая!
Я конечно рыжая, но нельзя же так сразу.
— От рыжей слышу, а меня, вообще-то, Алиса зовут.
— Ты что, Алиса, это же я, Ульяна… — Лицо соседки обиженно вытягивается и, кажется, она вот-вот заплачет. — Ты что, всё забыла? Семена помнишь? Бомбоубежище помнишь? Вечер в столовой помнишь? Ну ничего, Алиса, я тебя в покое не оставлю, я заставлю тебя все вспомнить! — А вот сейчас соседка точно или заплачет, или поколотит меня.
Я машинально сую руку в карман куртки. «Что за куртка? Откуда она у меня?» И нащупываю там свернутую бумажку. Записка, почему-то чертежным шрифтом, очень уверенно, как-будто человек много так писал: «Алиса, а сильная отдача у арбалета? — И вторая строчка. — Надо тебе дать пендель, чтоб проснулась. Если ты и так все вспомнила, то поймешь меня. Прощения не прошу». Соседка что-то продолжает говорить, а я не слушаю ее. Перед глазами стоит наконечник стрелы и спина, обтянутая пионерской рубашкой. Вот я плавно тяну спуск, арбалет вздрагивает, и в этот момент Ульяна толкает меня. А я вижу, как стрела входит между лопатками Семена. Семен? Ульяна?
— Улька! — Кричу я, так что те, кто еще не проснулся — просыпаются, а те, кто уже проснулся — вздрагивают и оглядываются.
Я обнимаю Ульяну и начинаю плакать.

Очередной отчёт кружка

Лагерь у моря 2. Часть 6. Выбрано провести корпоратив.

Страничка на фикбуке.

Пролог
Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Часть 5

 Объ­ект «Юлия (ЮВАО)»: За­пись в ин­форма­ци­он­ных фай­лах ор­га­низа­ции.
 Тип: ра­зум­ная ано­малия.
 Код: Се­реб­ря­ный (по­лез­ная ор­га­низа­ции).
 Уро­вень ре­гис­три­ру­емо­го из­лу­чения: не оп­ре­деля­ет­ся.
 При­меча­ния:

 Ле­ген­дарная ано­малия. Од­на из пер­вых, по­явив­ша­яся в от­че­тах ор­га­низа­ции. Све­дения о стран­ной и за­гадоч­ной де­вуш­ке, го­дами пос­ту­пали с раз­ных кон­цов пла­неты. При этом, ник­то из сви­дете­лей дос­ко­наль­но не смог опи­сать её об­ли­ка. Боль­шинс­тво из них, за­меча­ло лишь раз­мы­тую тень, мель­кнув­шую на са­мом краю по­ля зре­ния. Пер­вые до­кумен­таль­но под­твержден­ные дан­ные её су­щес­тво­вания, от­но­сят­ся к 1989 г. В не­боль­шой де­ревуш­ке про­изош­ла се­рия за­гадоч­ных про­паж мел­ких бы­товых пред­ме­тов оби­хода, про­дук­тов пи­тания, и, как ни стран­но, меш­ка са­хара. Всё это ис­че­зало прак­ти­чес­ки на гла­зах. Ме­шок впос­ледс­твии был най­ден в бли­жай­шем ле­су, пус­тым, а гри­бы по­доси­нови­ки, рас­ту­щие поб­ли­зос­ти, щед­ро при­сыпа­ны са­харом. Нес­коль­ко жи­телей, ут­вер­жда­ли, что слы­шали нез­на­комый им ме­лодич­ный де­вичий го­лос, не по­хожий ни на чей в де­рев­не.

 В 1991 го­ду, пос­ле ос­но­вания Юго-Вос­точно­го ад­ми­нис­тра­тив­но­го ок­ру­га г. Мос­ква, в од­ну из кон­тор ор­га­низа­ции, за­мас­ки­рован­ную под пред­при­ятие ус­лу­ги экс­тра­сен­са, об­ра­тил­ся юно­ша. Он ут­вер­ждал, что встре­тил в ноч­ной под­во­рот­не де­вуш­ку, с ко­шачь­ими уш­ка­ми и хвос­том. При этом ник­то из про­хожих, кро­ме не­го, не мог её ви­деть. Пос­чи­тав по­веде­ние пар­ня бре­довым расс­трой­ством, они выз­ва­ли ему ско­рую по­мощь. Пос­ле тща­тель­ной про­вер­ки, ока­залось, что сам мо­лодой че­ловек,яв­ля­ет­ся но­сите­лем сла­бой ано­малии. Ана­лити­ки выд­ви­нули те­орию, что объ­ект, проз­ванный в честь мес­та пер­во­го кон­такта ЮВАО, не­видим для всех, в ком нет ано­маль­ной энер­гии.

 По­пыт­ки на­ладить связь с объ­ек­том, не при­нес­ли ре­зуль­та­та. ЮВАО, ос­та­валась пол­ностью не­види­мой для глаз и тех­ни­ки, лишь на­ходи­ли сле­ды бо­сых ступ­ней на сы­рой зем­ле. С аген­та­ми ор­га­низа­ции, яв­ля­ющи­мися но­сите­лями ано­малий, не кон­такти­рова­ла. Вы­соко­качес­твен­ные ка­меры и дат­чи­ки, так же ока­зались бес­силь­ны. Слу­жеб­ные жи­вот­ные ес­ли и чу­яли сле­ды её при­сутс­твия, ви­ду не по­дава­ли, ин­стинкт са­мосох­ра­нения пе­ред ли­цом бо­лее силь­но­го зве­ря? В мес­то пос­ледней дис­ло­кации ано­малии, где по слу­хам ви­дели ЮВАО, под прик­ры­ти­ем­ ла­гер­ной мед­сес­тры, внед­ри­ли один из са­мых прод­ви­нутых умов ор­га­низа­ции.

 Пос­ле трех бе­зус­пешных лет, Ви­олет­те Цер­новне уда­лось вый­ти на кон­такт с ано­мали­ей ЮВАО, и то, бла­года­ря вме­шатель­ству [ЗА­СЕК­РЕ­ЧЕНО]. Пос­ле при­род­ной ка­тас­тро­фы, выз­ванной ано­мали­ей с чер­ным ко­дом [Дан­ные зак­ры­ты для об­ще­го дос­ту­па], бы­ли по­луче­ны до­пол­ни­тель­ные све­дения о ЮВАО. Ано­малия не ста­ре­ет, до сих пор, тембр и зву­чание её го­лоса не из­ме­нились, и по фо­нети­чес­ко­му ана­лизу, при­над­ле­жат де­воч­ке при­мер­но 16-17 лет. Сам объ­ект, на­зыва­ет се­бя Юля, вре­да для че­лове­ка не пред­став­ля­ет, спо­соб­на пу­тешес­тво­вать меж­ду ми­рами.

 Спо­соб­ность к не­види­мос­ти, под­держи­ва­ет­ся объ­ек­том бес­созна­тель­но, и, по при­кид­кам ана­лити­ков, яв­ля­ет­ся ско­рее пси­холо­гичес­ким ас­пектом, не­жели фи­зичес­ким. То есть, гла­за че­лове­ка её ви­дят, но ра­зум, по ка­ким-то не­понят­ным при­чинам, не спо­собен вос­при­нять, по­это­му и ка­меры бес­силь­ны. Мо­жет все­му ви­ной не­обыч­ный об­лик, ина­че чем объ­яс­нить то, что речь объ­ек­та ус­лы­шать мо­жет лю­бой, да­же не об­ла­да­ющий ано­мали­ей че­ловек. А тем ред­ким счас­тлив­чи­кам, ко­му вы­пал шанс пог­ла­дить жи­вое чу­до, за­виду­ют прак­ти­чес­ки все пос­вя­щен­ные в тай­ны ано­малий.

 За пос­ледние го­ды, вмес­те с [ЗА­СЕК­РЕ­ЧЕНО], Юля при­нес­ла не­мало поль­зы. Пусть и не сос­тоя в ор­га­низа­ции офи­ци­аль­но, ЮВАО яв­ля­ет­ся цен­ным ис­точни­ком ин­форма­ции. Все из­вес­тные дей­ствия Юли, не но­сили уг­ро­зы че­лове­ку. Объ­ек­ту прис­во­ен се­реб­ря­ный код.

 До­пол­не­ние 1: Пор­та­лы объ­ек­та опас­ны для треть­их лиц, пе­реме­щать­ся с их по­мощью мо­жет лишь ано­малия с ог­ромным за­пасом сил, для прос­тых лю­дей, они смер­тель­но опас­ны. Го­лубое си­яние врат ЮВАО соз­да­ет силь­ней­шее элек­тро­маг­нитное по­ле, в ко­тором сго­ра­ет слож­ная тех­ни­ка, а так же цен­траль­ная нер­вная сис­те­ма жи­вых су­ществ.
 До­пол­не­ние 2: Объ­ект иг­но­риру­ет по­ощ­ре­ние день­га­ми и пред­ме­тами одеж­ды, но бла­гос­клон­но при­нима­ет блес­тя­щие ак­сессу­ары, за­кус­ки, мо­локо, и, са­хар…
 До­пол­не­ние 3: На­ибо­лее близ­кие к объ­ек­ту лю­ди из ор­га­низа­ции В.Ц. Кол­лай­дер и [ЗА­СЕК­РЕ­ЧЕНО].
 До­пол­не­ние 4: Об­лик Юли, уда­лось за­печат­леть с по­мощью но­сите­ля ано­малии, ко­торый рань­ше был ху­дож­ни­ком. Пор­трет ЮВАО в пол­ный рост, ра­зошел­ся ог­ромным ти­ражом сре­ди аген­тов ор­га­низа­ции. Сто­ит ли как-то при­тор­мо­зить этот фа­натизм?
 До­пол­не­ние 5: Единс­твен­ный при­бор, спо­соб­ный вза­имо­дей­ство­вать с объ­ек­том – мик­ро­фон. Го­лос де­воч­ки мож­но за­писать! Опи­сание объ­ек­та, на ос­но­вании кар­ти­ны ху­дож­ни­ка, и ме­дицин­ских дан­ных из за­писей В.Ц.Кол­лай­дер : Ми­ни­атюр­ная ша­тен­ка, с пу­шис­ты­ми во­лоса­ми, ко­шачь­ими уш­ка­ми и хвос­том с шерс­ткой под цвет во­лос. Гла­за вы­рази­тель­ные, с яр­ко-жел­той ра­дуж­кой, в спо­кой­ном сос­то­янии зрач­ки ок­руглые. Ко­жа уди­витель­но глад­кая, раз­ме­ры 87-56-89, по­ис­ти­не ко­шачья гра­ция и изящ­ные фор­мы, язык слег­ка шер­ша­вый, груп­пу кро­ви не уда­ет­ся оп­ре­делить, то­мог­раф и эн­це­фалог­раф на ЮВАО не ре­аги­ру­ют, впро­чем, как и боль­шинс­тво ме­дицин­ских ди­аг­ности­чес­ких при­боров. Объ­ек­тивно – пол­ностью здо­рова, име­ет­ся лишь ста­рый шрам на го­лени. Те­лос­ло­жение уни­каль­ное, об­ла­да­ет боль­шинс­твом пре­иму­ществ се­мей­ства ко­шачь­их, пом­но­жен­ным на спо­соб­ности ано­малии ог­ромной си­лы (точ­ных цифр уров­ня из­лу­чения нет, по тех­ни­чес­ким при­чинам). Юля ви­дит в тем­но­те, обо­няние и реф­лексы на го­лову пре­вос­хо­дят че­лове­чес­кие, зу­бы с бе­лос­нежной эмалью, клы­ки на 30% боль­ше чем у homo sapiens. Все­яд­на, но не пе­рено­сит го­рячую пи­щу и питье.

 Зак­лю­чение: Цен­ный объ­ект и на­деж­ный пар­тнер ор­га­низа­ции. Пре­дос­тавлять объ­ек­ту лю­бые ре­сур­сы и по­мощь по пер­вой прось­бе.

 P.s: Сот­рудни­ки ор­га­низа­ции, в осо­бен­ности ана­лити­ки, нас­та­ива­ют на еще од­ном пор­тре­те!

Док. Ка­питан­ский мос­тик.

 В ито­ге, го­лос Ви­олы был ре­ша­ющим, и не знаю, взве­сила ли ге­ний в юб­ке всё дос­ко­наль­но, или на её ре­шение пов­ли­яло ти­хое го­лод­ное мур­лы­канье си­дящей ря­дом с ней Юли, но, кор­по­рати­ву быть. Тем бо­лее ос­тавши­еся два ко­раб­ля с пас­са­жира­ми на бор­ту, уже от­ча­лили, и к ут­ру дол­жны быть тут. По­вара ра­бота­ли не пок­ла­дая рук, им пред­сто­яло на­гото­вить еды на ты­сячу че­ловек и од­ну не­насыт­ную нэ­ку. По­лови­на из ожи­да­емых гос­тей, в прин­ци­пе, бы­ла не при­веред­ли­вой, раз­ве что ана­лити­ки и нес­коль­ко глав от­де­лов лю­били по­кап­ризни­чать, од­на­ко вви­ду столь ред­ко­го со­бытия, ре­шено бы­ло не эко­номить. На­ши с Юлей чут­кие но­сы, улав­ли­вали до­нося­щи­еся да­же сю­да за­пахи де­лика­тесов. По­доз­ре­ваю, что к ут­ру по­вара не дос­чи­та­ют­ся нес­коль­ких за­готов­ленных блюд,о чем крас­но­речи­во го­вори­ли по­дер­ги­вания ко­шачь­их ушек и за­дум­чи­вые гла­за мо­ей под­ру­ги, всё ча­ще обо­рачи­ва­ющей­ся в сто­рону кам­бу­за. Что ни го­вори, а не­види­мость это кру­то.
 "-Ммм, жен­ская ба­ня. – Меч­та­тель­но вздох­нул Ши­за, пред­став­ляя все плю­сы ин­ви­за".
 -Цыц, - оса­дил я про се­бя раз­мечтав­ший­ся внут­ренний го­лос. – И во­об­ще, там не толь­ко мо­лодые да кра­сивые бы­ва­ют.
 "-Блин, точ­няк. – Кис­ло проз­ву­чало аль­тер-эго, вспо­миная то вре­мя, ког­да ещё бу­дучи прак­ти­кан­та­ми на ско­рой, мы за­бира­ли пря­мо из па­рил­ки ста­руш­ку. Ги­пер­то­ния не осень при­ят­ная вещь ".

 -Что ж, раз ре­шено, тог­да... - Ви­ола под­ня­лась на но­ги, хрус­тну­ла за­тек­шей ше­ей и на­чала щед­ро раз­да­вать ЦУ, - Кэп, про­верь ар­се­нал и, на вся­кий слу­чай свя­жись со шта­бом, прик­ры­тие в па­ру крей­се­ров нам бы не по­меша­ло, тот же «Об­лизни бровь» дол­жен быть сей­час на пла­ву. Ле­на, я знаю, что у те­бя всё схва­чено, но про­верь ещё раз про­ви­ант и пред­ме­ты пер­вой не­об­хо­димос­ти, ме­дика­мен­ты в том чис­ле. Сла­вя, прос­ти по­жалуй­ста, пос­ле дол­го­го вре­мени ра­боты ты име­ешь пра­во на от­дых боль­ше дру­гих, но, не мо­гу я поп­ро­сить те­бя по­мочь с ор­га­низа­ци­ей бе­зопас­ности? В ка­чес­тве под­дер­жки, мо­жешь выб­рать ко­го угод­но.
 -Нет проб­лем, Ви­олет­та Цер­новна, да­же есть кое-кто на при­мете, - Сла­вя вновь улыб­ну­лась, в сво­ей об­во­рожи­тель­ной ма­нере, под­ня­лась на но­ги, приг­ла­дила на­мок­шие во­лосы, и на вы­ходе до­бави­ла, - Толь­ко пе­ре­оде­нусь, по­жалуй, и го­лову вы­сушу.
 -Ка­питан, - об­ра­тилась Ви­ола к Се­дому, во­яка тут же вып­ря­мил­ся и всто­пор­щил усы, - «Ле­нин» гор­дость на­шего су­дос­тро­ения, но не лиш­ним бу­дет про­верить все его ТТХ на пред­мет со­от­ветс­твия. В кон­це кон­цов, не хо­чет­ся лиш­них сюр­при­зов. На­до ус­петь сде­лать это, по­ка сто­им на яко­ре!
 -А те­перь са­мое глав­ное, - ска­зала Ви­ола, ког­да мы с ней и Юлей, ос­та­лись на мос­ти­ке втро­ем, док­тор пе­реве­ла взгляд ге­терох­ромных глаз на мо­ре за ок­ном, - Док.
 -По­нял, по­нял, - пред­ска­зал я за­дачу. – Бу­ду сле­дить за всем, что ве­дет се­бя стран­но. Жал­ко Али­су с Уль­яной не ос­та­вить до­ма, они кон­церт Ми­ку ни за что не про­пус­тят, тем бо­лее что Али­са в од­ном из но­меров учас­тву­ет лич­но.
 -Имен­но, - Ви­олет­та сог­ласно кив­ну­ла, - кро­ме то­го, ду­маю сей­час нам бе­зопас­нее все­го дер­жать­ся вмес­те, это ос­новная при­чина, по ко­торой я не от­ме­нила праз­дник.Ты ведь раз­де­ля­ешь мои по­доз­ре­ния? Док.

 Ви­ола нер­вни­чала, это бы­ло за­мет­но по то­му, как она вер­те­ла в ру­ках руч­ку, и по нап­ря­жению её рук. Ви­дя та­кое сос­то­яние её, Юля не­навяз­чи­во се­ла к ней на ко­лени. Спус­тя се­кун­ду удив­ле­ния, на ли­це Ви­олы дрог­ну­ли мус­ку­лы, и по­яви­лась от­ре­шен­ная улыб­ка, она не­уве­рен­но на­чала гла­дить хвос­та­тую по го­лове. Пусть док­тор и не ви­дела кош­ко­девоч­ку, это не ме­шало ей нас­лаждать­ся пу­шис­той мяг­костью ушас­той ма­куш­ки. Са­ма Юля, до­воль­но мур­лы­кала, как ни­ког­да, на­поми­ная сей­час приг­ревше­гося ко­тен­ка.
 -Да, я то­же нас­то­роже, пусть мы и лич­но раз­би­рали его без­ды­хан­ное те­ло на ку­соч­ки, - от­ве­тил я, гля­дя на заж­му­рив­шу­юся от удо­воль­ствия не­ку, - но, всё мо­жет быть.
 -Всё мо­жет быть, - сог­ла­силась Ви­олет­та Цер­новна, энер­гично по­чесы­вая за пу­шис­тым уш­ком.
 -Мрр, - важ­но до­бави­ла Юля, прой­дясь по ще­ке мед­сес­тры пу­шис­тым хвос­том.

Ри­чард.

 Всё же клас­сный лай­нер, да­же кач­ки поч­ти не ощу­ща­ет­ся, буд­то и не в от­кры­том мо­ре, а на приб­режной стан­ции на­ходим­ся. Дож­давшись по­ка я рас­слаб­люсь, ко­вар­ная судь­ба на­нес­ла удар. Я ус­пел сде­лать все­го две ве­щи, вы­сушить­ся и по­есть, за­од­но рас­со­вав в кар­ма­ны па­роч­ку сни­кер­сов, внут­ренний хо­мяк шеп­тал, что за­пас кар­ман не тя­нет, как на вы­ходе из кам­бу­за был пой­ман ко­ман­ди­ром. Тут, во внут­ренних по­меще­ни­ях ко­раб­ля, хо­тя бы не бы­ло сы­ро, и не до­кучал ос­то­чер­тевший дождь! Сла­вя бо­лее ме­нее об­сохла, и, в об­щем то, дер­жа­лась бод­рячком, бод­рее ме­ня во вся­ком слу­чае. Все­го па­ра дней спо­кой­ной жиз­ни, и я уже ос­но­ватель­но раз­ле­нил­ся и хо­чу спать. На­до соб­рать­ся!

 -Ри­иичард, - об­ра­тилась ко мне блон­динка, про­ситель­но рас­тя­гивая сло­ва, - тут од­на за­мин­ка на­рисо­валась, не мог бы лич­но ты, мне по­мочь?
 «-Офи­геть! Да что угод­но, лю­бое за­дание, кро­ме го­лодов­ки, Ри­чард весь твой с пот­ро­хами кра­сави­ца!» - по­думал я, вслух же ска­зал. – Без проб­лем ко­ман­дир.
 -Про­сила же, прос­то Сла­вя – про­си­яла де­вуш­ка. – Зна­чит так, бе­ри ком­му­ника­тор, и дуй на склад, там те­бе вы­дадут за­пас­ной ком­плект сна­ряже­ния, на­ши-то ос­та­лись на су­ше.
 -И да, ещё кое-что, - до­бави­ла де­вуш­ка, про­тяги­вая мне два мик­ро­на­уш­ни­ка, - най­ди Яму, од­но ухо от­дашь ей, где ис­кать под­ска­жут. Я по­бежа­ла! Встре­тим­ся на па­лубе.

 Лег­кой трус­цой, ат­летка скры­лась за по­воро­том, мель­кнув на­пос­ле­док сво­ими зо­лотис­ты­ми во­лоса­ми. Я еле отор­вал взгляд, от то­го мес­та, где толь­ко что бы­ла изящ­ная спи­на де­вуш­ки, и не толь­ко спи­на…Блин, я пот­ряс го­ловой, Яма пра­ва, Сла­вя ока­зыва­ет ка­кое-то по­ис­ти­не гип­но­тичес­кое воз­дей­ствие!
 -Ри­чард, - раз­дался зна­комый го­лос Ви­олет­ты в на­уш­ни­ке, сто­ило толь­ко его на­деть, - слу­шай вни­матель­но, я бу­ду нап­равлять вас, заб­лу­дить­ся в этом пла­вучем ла­бирин­те, пос­леднее че­го сей­час не хва­та­ет! Лад­но. Рич, спус­кай­ся на два уров­ня ни­же, и иди нап­ра­во.

 Па­ниб­рат­ское «Рич», ме­ня нис­коль­ко не сму­щало, об­ра­щения по фа­милии и име­ни – как пра­вило, пус­тая тра­та вре­мени, те же Шу­рик и Элек­тро­ник, не факт что нас­то­ящие име­на бе­лоб­ры­сых, пусть бу­ду прос­то Рич, а то наг­ра­дят ещё ка­ким по­зыв­ным. Там, где счет идет на се­кун­ды, не мес­то для це­ремо­ний. Отец не соз­на­ет­ся, но его сос­лу­жив­цы вти­харя рас­ска­зыва­ли, что во вре­мя боя, при­выч­ная на уче­ни­ях ко­ман­да «-Глав­ным ка­либ­ром, ос­ко­лоч­но-фу­гас­ны­ми за­ряда­ми, по ле­вому бор­ту на де­сять ча­сов. Пли!», прев­ра­ща­ет­ся у не­го в « - Еб­нуть фу­гасом вон по той гни­де!».

 Лад­но, хо­рошо ещё не приш­лось дол­го бе­гать в по­ис­ках Яма­ды. По­доз­ре­ваю, что ес­ли бы не под­сказ­ки с ко­ман­дно­го цен­тра, име­юще­го дос­туп к сис­те­ме ви­део наб­лю­дения на ко­раб­ле, то по­лу­япон­ку я ис­кал бы как ми­нимум до вто­рого при­шес­твия! Спа­сибо Ви­ола.
 -Яма, с то­бой свя­зать­ся не мо­гут, ку­да ты де­ла те­лефо… - мою речь прер­ва­ло не­ожи­дан­ное со­бытие. Меч­ни­ца бы­ла не од­на, а в кам­па­нии с тре­мя кра­сивы­ми де­вуш­ка­ми, и с во­рохом ван­ных при­над­лежнос­тей, она нап­равля­лась в сто­рону две­ри, из-за ко­торой ощу­тимо тя­нуло го­рячим па­ром. Я впал в лег­кий сту­пор. Лад­но, две кра­сивые ры­жие де­вуш­ки, од­на из ко­торых бы­ла с ог­ненно-оран­же­выми во­лоса­ми, а от­те­нок при­чес­ки вто­рой – на­поми­нал крас­ный цвет за­кат­но­го сол­нца, но третья! Мать моя – жен­щи­на, отец – муж­чи­на, ба­буш­ка – ста­руш­ка, со­бака – до­бер­ман, а ко­та у нас нет! ЭТО ЖЕ МИ­КУ, МИ­КУ ХАТ­СУ­НЭ! Су­пер­звез­да, идол, пред­мет меч­та­ний по­лови­ны мо­лодо­го по­коле­ния зна­комо­го с масс ме­диа.

 -Опять сбой сис­те­мы? Ау, зем­ля вы­зыва­ет Ри­чар­да. – Без­злоб­но улыб­ну­лась япон­ка, поп­равляя ру­кава бан­но­го ха­лата. Собс­твен­но, в та­ких кре­мовых по­лу-ки­моно бы­ли все че­тыре де­вуш­ки. –Те­лефо­ны нам, де­воч­кам, в джа­кузи не нуж­ны.
 -Яма-сан, это твой друг? – Об­ра­тилась к меч­ни­це Ми­ку, по­вер­нув на ме­ня взгляд ред­ких в при­роде ак­ва­мари­новых глаз. Чем-то эти де­вуш­ки очень по­хожи друг на дру­га, обе строй­ные, обе с арис­токра­тичес­ки блед­ной глад­кой ко­жей, вы­рази­тель­ны­ми боль­ши­ми гла­зами, чуть рас­ко­сыми, ви­димо ска­зыва­лась вос­точная кровь.
 -Сос­лу­живец, так ска­зать, - Яма уб­ра­ла с ли­ца вы­бив­шу­юся прядь во­лос, поп­ра­вила брас­лет, с ко­торым, по-ви­димо­му, не рас­ста­ет­ся во­об­ще, и до­бави­ла, - так что за сроч­ность?
 -Ну, это, - за­мял­ся я.
 -Тут все свои, про ор­га­низа­цию зна­ем, го­вори сме­ло, под­слу­шать то­же поч­ти не­кому, ос­новная мас­са гос­тей бу­дет ут­ром - уве­рен­но кив­ну­ла та из ры­жих де­вушек, что бы­ла пос­тарше на вид. Пос­ле это­го, её под­ру­га рез­ко сме­нила взгляд, на за­ин­те­ресо­ван­ный, ус­та­вив­шись на ме­ня боль­ши­ми яс­ны­ми гла­зами, в них плес­ка­лось лю­бопытс­тво и, ка­кой-то дет­ский за­дор.

 -Ой, да прос­то от­дай ей вто­рой ком­му­ника­тор! – Про­вор­ча­ла Ви­ола в на­уш­ни­ке.
Пос­ле это­го, Яма по­лучи­ла при­чита­ющий­ся ей де­вайс. Боль­ше по­хожий на чер­ную таб­летку, нас­толь­ко ми­ни­атюр­ным был на­уш­ник. Де­вуш­ка уш­ла глу­боко в се­бя, слу­шая ука­зания. Су­дя по мол­ча­нию мо­его, кар­манно­го под­ска­зуна, инс­трук­ции ей на­дик­то­выва­ли от­дель­ные.
 -Хо­рошо, - пос­ле бук­валь­но па­ры ми­нут зак­лю­чила она, и за­тем до­бави­ла, об­ра­ща­ясь к под­ру­гам, - Так, под­ру­ги, при­нять ван­ну вмес­те мы ус­пе­ем, а вот ве­чер­ний де­вич­ник, увы, от­ме­ня­ет­ся. У нас с Ри­чар­дом и Сла­вей, на­мети­лось внеп­ла­новое де­журс­тво.
 -А мож­но и мне!? – Чуть ли не встав на но­соч­ки, ска­зала млад­шая ры­жая. – Я то­же хо­чу с ва­ми.
 -Нет! – Хо­ром об­ло­мали её Яма и нез­на­комая мне стар­шая ры­жая. Пос­ле это­го, мел­кая воз­му­щен­но на­дулась, но тем не ме­нее, спо­рить не ста­ла.

 Де­воч­ки друж­но скры­лись за дверью. На­пос­ле­док, драз­ня вни­мание и бу­дора­жа ин­стинкты, мне улыб­ну­лась Ми­ку. Чувс­твен­ный из­гиб ед­ва уло­вимо блес­тя­щих губ, ров­ные бе­лые зуб­ки. Под­держи­ва­ет об­раз доб­ро­го поп-идо­ла и ве­селой де­вуш­ки, или на са­мом де­ле та­кая? Блин, да ра­ди од­но­го толь­ко зре­лища Хат­су­нэ Ми­ку в бан­ном ха­лате и де­ревян­ных япон­ских та­поч­ках на бо­су но­гу, сто­ило при­ехать сю­да! Рань­ше, ког­да бы­ло вре­мя от­ды­хать и нас­лаждать­ся му­зыкой, она бы­ла мо­ей лю­бимой пе­вицей. Ещё до де­бюта, я бе­реж­но со­бирал дис­ки с выс­тупле­ни­ями по­лу­япон­ки, боль­шая часть её ре­пер­ту­ара до сих пор хра­нит­ся до­ма. В шка­фу у ме­ня до­ма, да­же сто­яла ми­ни­атюр­ная фи­гур­ка этой кра­сот­ки с длин­ны­ми во­лоса­ми. И вот, уви­деть Ми­ку вжи­вую! Сер­дце до сих пор сту­чит, это уже на­чина­ет бес­по­ко­ить, слиш­ком мно­го вок­руг кра­сивых де­вушек. Мо­жет на этом ти­тани­чес­ком лай­не­ре и бор­дель най­дет­ся? А не то, гор­мо­ны прос­то све­дут ме­ня с ума в та­ком цвет­ни­ке.

 -Лад­но, - по­думал я про се­бя, и, де­лая глу­бокий вдох, вер­нул спо­кой­ствие. Мель­кну­ла да­же стыд­ная мысль. – В край­нем слу­чае, ре­шу проб­ле­му «вруч­ную», так ска­зать.
 -Ку­да даль­ше? – За­дал я воп­рос нез­ри­мому ко­ор­ди­нато­ру.
Да­лее ука­зания Ви­олы при­вели ме­ня к ог­ромной сталь­ной две­ри, на­ходя­щей­ся по ощу­щени­ям в са­мом цен­тре ко­раб­ля, и боль­ше по­хожей на зас­лон сей­фа.
 -По­годи, сей­час от­крою, - проз­ву­чало из ком­му­ника­тора, - и да, Ри­чард, на скла­де у нас свя­зать­ся не по­лучит­ся. Сте­ны не прос­то ар­ми­рова­ны, на них силь­ней­шая изо­ляция, так что внут­ри най­дешь на­шего аген­та и по­лучишь сна­ряже­ние. Впе­ред.
 Что-то пис­кну­ло, и створ­ки вхо­да от­кры­лись, поч­ти бес­шумно, ес­ли не об­ра­щать вни­мания на лег­кое ши­пение пнев­ма­тики. Сто­ило зай­ти внутрь, как вход сно­ва за­муро­вало, гля­дя, как съ­ез­жа­ют­ся по­ловин­ки мет­ро­вых сталь­ных плас­тин, в го­лове кру­тилась мысль: «-Ох не прос­той это склад».
 Из­нутри, по­меще­ние по­ража­ло, мно­жес­тво мощ­ных стел­ла­жей и ме­тал­ли­чес­ких конс­трук­ций, с ящи­ками, че­мода­нами, рюк­за­ками, все­воз­можным ору­жи­ем и бо­еп­ри­паса­ми. Не­кото­рые бы­ли мне не зна­комы.При всём при этом, мес­та тут бы­ло пре­дос­та­точ­но, при же­лании, в про­ходе мог умес­тить­ся и ав­то­мобиль сред­не­го раз­ме­ра. Здесь же, на по­лу, сто­яло мно­жес­тво сов­ме­щен­ных сей­фов, с ко­довы­ми зам­ка­ми и да­же на вид проч­ным тем­ным ме­тал­лом, та­кой прос­то так не взло­мать. По­толок был вы­соким, а сам склад по­ходил на ог­ромный ан­гар, ни окон, ни две­рей, ис­клю­чая ту, че­рез ко­торую сю­да по­пал я. Ос­ве­щени­ем здесь слу­жили мно­жес­тво ламп под по­тол­ком и на сте­нах, свет жел­то­ватый и мяг­кий, лил­ся, не нап­ря­гая лиш­ней рез­костью гла­за. Единс­твен­ны­ми зву­ками, был шум сис­те­мы вен­ти­ляции, то­же кста­ти зак­ры­той ме­тал­ли­чес­ки­ми ре­шет­ка­ми поч­ти в па­лец тол­щи­ной, оп­ре­делен­но ин­же­нер это­го по­меще­ния был тем ещё па­рано­иком. В на­руша­емой лишь ше­лес­том вен­ти­лято­ров ти­шине, вдруг проз­ву­чал жен­ский го­лос.

 -Прос­то лю­бопытс­тва ра­ди, ты кто? – Ска­зал до­воль­но ко­лорит­ный пер­со­наж, си­дящий сре­ди стел­ла­жей, за пись­мен­ным сто­лом с но­ут­бу­ком.
Де­вуш­ка, до­воль­но мо­лодая, не стар­ше той же Сла­ви. На ней был нем­но­го пот­ре­пан­ный ка­муф­ли­рован­ный ком­би­незон, та­кой же рас­цвет­ки шта­ны и са­поги на­поми­на­ющие клас­си­чес­кие «кир­за­чи» раз­ве что, бо­лее изящ­ные. Свет­ло-ко­рич­не­вые во­лосы, сво­бод­но нис­па­да­ющие на пле­чи, свет­лая ко­жа, круг­лы­е оч­ки с ре­зино­выми ре­меш­ка­ми, за ко­торы­ми вид­не­лись два вни­матель­ных се­ро-го­лубых гла­за, и ме­дицин­ская мас­ка, зак­ры­ва­ющая ниж­нюю часть ли­ца.
 -Ри­чард, агент ор­га­низа­ции, - пред­ста­вил­ся я.
 -Ну, по­нят­но, что агент, а не дя­дя Ва­ся, - от­ве­тила она, при этом рас­познать эмо­ции де­вуш­ки бы­ло зат­рудни­тель­но, ми­мику зак­ры­вала по­вяз­ка, а гла­за ни­чего не вы­ража­ли. Но, ду­маю, в го­лосе слу­шалась ле­нивая ус­та­лость че­лове­ка, ко­торо­го прер­ва­ли в час от­ды­ха, - пос­то­рон­ний бы сю­да не про­лез, дверь мо­гут от­крыть толь­ко я, Ви­ола и ещё два че­лове­ка.
 -Ан, не наг­ру­жай но­вич­ка, - раз­дался том­ный го­лос Ви­олет­ты Цер­новны из ди­нами­ков но­ут­бу­ка, ле­жав­ше­го на сто­ле, - прос­то вы­дай стан­дар­тную эки­пиров­ку и, по­жалуй, про­тотип ком­пак­тно­го из­ме­рите­ля ано­малий, за­од­но его про­тес­ти­ру­ем.
 На­уш­ник мол­чал, зна­чит, бун­кер и прав­да изо­лиро­ван , а сте­ны тол­стые как не знаю что, но­ут же ви­димо под­клю­чен нап­ря­мую к сис­те­ме лай­не­ра, о чем сви­детель­ство­вал крас­но­речи­во тор­ча­щий из не­го про­вод.
 -Ан то, Ан сё, - про­бур­ча­ла за­веду­ющая хра­нили­щем. Под­хо­дя к сто­лу и от­кры­вая на мо­нито­ре спис­ки. – Все без­дель­ни­ча­ют, а Ан­на ра­ботай. По мне, так ра­зоб­рать бы по­лови­ну этих ано­малий на су­вени­ры, а вто­рую за­копать пог­лубже.
 -Зна­чит так, - ска­зала она, с не­доволь­ным крях­те­ни­ем вы­тянув но­ги и об­ло­котив спи­ну на крес­ло. – Эки­пиров­ка у нас в от­се­ке 2-д, или в от­се­ке 3-а…
 -Ан­на! – Воз­му­тилась Ви­ола. – Я же про­сила всё от­сорти­ровать!
 -Ну не за день же? – Фи­лософ­ски по­жала пле­чами ка­муф­ли­рован­ная. – Это мес­то из­на­чаль­но соз­да­валось как хра­нили­ще бо­лее-ме­нее бе­зопас­ных ано­малий, а уже по­том вы с Ле­ной на­тащи­ли мне вся­кого ба­рах­ла. Хо­рошо, я най­ду ему что-ни­будь, но с вас по­том ниш­тя­ки, за свер­ху­роч­ную ра­боту. И в этот раз од­ной ко­роб­кой шо­кола­да не от­де­ла­етесь!

 -По­нят­но? – Спро­сила ме­ня Ан, пос­ле то­го, как под­робно разъ­яс­ни­ла где ис­кать нуж­ные ве­щи. – Или всё же от­вести те­бя за руч­ку?
 -Как-ни­будь сам, спа­сибо, - от­махнул­ся я, ви­дя с ка­кой тос­кой, де­вуш­ка смот­рит на по­кину­тое крес­ло и пус­тую ко­роб­ку шо­колад­ных кон­фет на сто­ле. И как толь­ко не рас­тол­сте­ла ещё? Ре­шено. По­делюсь НЗ с соб­ра­том слад­ко­еж­кой. – И вот, это те­бе.
 Па­роч­ка сни­кер­сов, бы­ла при­нята бла­гос­клон­но, кро­ме то­го Ан­на проз­рачно на­мек­ну­ла, что бар­те­ром на сла­дос­ти у неё мож­но бу­дет вы­менять не­мало ин­те­рес­ных ве­щичек, ну, из тех за ко­торые спи­саны или не­опас­ны.
 -Пос­та­рай­ся вер­нуть­ся пос­ко­рее, а я по­ка, - де­вуш­ка за­дума­лась, при­ложив ука­затель­ный па­лец к ще­ке, и до­бави­ла, - зай­мусь важ­ны­ми де­лами.
 -Хо­рошо, хо­рошо. – Улыб­нулся я, уже стоя спи­ной к де­вуш­ке, нап­равля­ясь к даль­ним пол­кам, но до ушей ус­пе­ли до­лететь зву­ки раз­во­рачи­ва­емой обер­тки шо­колад­но­го ба­тон­чи­ка, и зас­тавки по­пуляр­но­го се­ри­ала.
 Пер­вое впе­чат­ле­ние о ле­нивой раз­долбай­ке, об­ма­нуло бы раз­ве что ду­рака. Слиш­ком ум­ный, цеп­кий взгляд, ко­торый да­же стек­ла оч­ков не скры­ва­ют, и хо­рошо раз­ви­тая ко­ор­ди­нация, кро­ме то­го, не­кото­рые от­кры­тые кни­ги на её сто­ле я и сам чи­тал. А че­ловек, изу­ча­ющий на­уч­ные мо­ног­ра­фии по ядер­ной фи­зике, конс­тру­иро­ванию и ме­дици­не, прос­то не мо­жет быть глу­пым. Ле­нивым – зап­росто, но по­лити­ку ор­га­низа­ции я на­чинаю по­нимать, ес­ли вы­пол­ня­ешь свои обя­зан­ности, то хоть джи­гу по­пут­но пля­ши, по­фиг. Глав­ное чтоб без ко­сяков в ос­новных за­дачах. Так, пой­ду уже за ве­щами.

 Про­ект «СП-1» : за­пись в ин­форма­ци­он­ных фай­лах ор­га­низа­ции.
 Тип: стан­дар­тная эки­пиров­ка.
 Уро­вень до­пус­ка: об­щий.
 При­меча­ния:
 Раз­ра­ботан­ный ещё в прош­лом де­сяти­летии про­ект пол­но­цен­но­го и ком­пак­тно­го су­хого пай­ка: СП-1, а так же су­хого пай­ка для аген­тов с на­руше­ни­ями об­ме­на ве­ществ (фе­нил­ке­тону­рия, са­хар­ный ди­абет и.т.д.) - СП-2. Мо­дер­ни­зиро­ван док­то­ром В.Ц. Кол­лай­дер, ей же до­бав­лен мно­гофун­кци­ональ­ный филь­тр для во­ды, при­лага­ющий­ся к каж­дой пор­ции пай­ка. СП-1 - сба­лан­си­рован­ный днев­ной ком­плекс уг­ле­водов, бел­ков, жи­ров, ми­нера­лов, ами­нокис­лот и про­чих мик­ро­эле­мен­тов, уме­ща­ющий­ся в не­боль­шую про­дол­го­ватую фор­му, по раз­ме­рам не пре­вос­хо­дящую школь­ный ме­лок.
 Пред­став­ля­ет со­бой бе­лый ци­линдр де­гид­ри­рован­ных пи­татель­ных ве­ществ и во­дяной филь­тр в ви­де тру­боч­ки, в ин­ди­виду­аль­ной гер­ме­тичес­кой упа­ков­ке, СП-1 не име­ет вку­са и за­паха. Срок год­ности в це­лой упа­ков­ке: не ог­ра­ничен, пос­ле от­кры­тия упот­ре­бить в те­чении су­ток. Ал­лерге­ны от­сутс­тву­ют. Од­на пор­ция СП-1, уто­ля­ет су­точ­ную не­об­хо­димость в пи­ще обыч­но­го че­лове­ка, а про­пущен­ная че­рез тру­боч­ку с ан­ти­бак­те­ри­аль­ным и уг­ле­род­ным филь­тра­ми во­да, в том чис­ле мор­ская или гряз­ная, при­год­на к питью (кро­ме заг­рязнен­ной ток­си­нами или ра­ди­аци­ей). Внед­рен, и ши­роко ис­поль­зу­ет­ся для про­дол­жи­тель­ных опе­раций и соз­да­ния стра­теги­чес­ких за­пасов.
 До­пол­не­ние 1: В прош­лом ме­сяце,с зак­ры­того скла­да, не­понят­ным об­ра­зом по­хище­ны 3 упа­ков­ки СП-1.
 До­пол­не­ние 2: Две из трех упа­ковок, в пос­ледс­твии воз­вра­щены объ­ек­том ЮВАО, со сло­вами«-Не вкус­но».
 Зак­лю­чение: Ве­дет­ся раз­ра­бот­ка СП-3, с раз­личны­ми вку­совы­ми ка­чес­тва­ми.

 Док­тор В.Ц. Кол­лай­дер.

Уже сутки прошли, а это до сих пор не здесь, но кто-то же должен...
Не буду нарушать традицию. Как обычно, "розовая стадия".