бесконечное лето последнее лето

Пролог и первая глава части второй вот для этого http://vn.reactor.cc/post/2264134
Шел текст не очень, поэтому, возможно, придется переписывать заново, но пока к первой главе ничего больше добавить не могу. Короткая, но уж какая есть.

***
Пролог

– Ну что Славя, до завтра?
– Кому-то до завтра, а кому-то до следующей недели. И я Славяна, я не Славя.
– Ну, назвал я тебя полным именем, так что теперь, категорически от Слави отказалась?
– Не в том дело. Просто, чтоб ты понимал: иногда мне кажется, что та Славя, она все-таки умерла – сгорела вместе с душевой. А нынешняя Славяна, она той Славей никогда не будет.
– Ах ты Славяна моя… А я так думаю, что она в тебе просто спит. Главное, улыбаться не разучись, остальное вернется.
– Чуть плечо пониже, а то шее неудобно. Да, вот так хорошо. Ты же вот тоже, когда тебя по имени зовут, сначала на полсекунды замираешь.
– Заметно?
– Мне заметно. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.

I
Узы

Автобус, наконец, развернулся к воротам «Совенка» задом, а к лесу передом, и пионеры, просыпаясь на ходу, понесли свои чемоданы на выход.
Первая – Ульяна, естественно, с ее то энергией. Остальные еще не встали с мест, а она, подхватив сумку, уже пролетела, как ракета по проходу. Лена, Мику, Алиса, Электроник, Шурик, Женя – все вышли, теперь можно и самой, без толкотни.
Пионеры еще толпились перед автобусом и разглядывали забор, ворота и гипсовые статуи, Ульяна все пыталась поймать какую-то записку, гоняемую ветром по стоянке, а Ольга Дмитриевна уже шла к ним, нацелившись на Алису. Сейчас разразится первый, в ходе цикла, скандал, ну еще бы: черные джинсы, черная футболка и кожаная куртка с заклепками никак не вяжутся с образом пионерки. Всегда так было – они доведут друг-друга почти до слез, но в конце-концов Алиса уступит, и пообещает в лагере носить форму, хотя и оставит последнее слово за собой. А остальные будут стоять вокруг и смотреть на эту безобразную склоку: Лена будет прятаться за книжкой; Шурик и Электроник – беседовать о чем то своем, делая вид, что их скандал не касается; Мику ничего не поймет, только уловит негативный настрой и перепугается; Женя будет кивать, поддерживая каждую реплику вожатой; только Ульяна будет в восторге смотреть на Алису; а сама Славяна будет всячески стараться сгладить конфликт, обещая, что Алиса исправится. В итоге же, у всех будет до самого вечера плохое настроение, а отношения Славяны и Алисы испортятся еще не сложившись.
Может, действительно, попробовать что-то изменить? Этот скандал, он, конечно, дело Алисы, но Славяна поставила сумку на асфальт и, пройдя сквозь толпу пионеров, встала рядом.
– Здравствуйте Ольга Дмитриевна.
– Здравствуй. А мы разве знакомы?
– Да, я отдыхала тут в прошлую смену, вы не помните? Меня Славяна зовут, я еще вашей помощницей была. Я только хочу спросить: что такого неприличного в одежде Алисы? И, вы не находите, что на ней пионерский галстук вполне уместно будет смотреться?
Этот невинный вопрос неожиданно поставил Ольгу Дмитриевну в тупик.
– То есть как?… Ну как же! … Нельзя пионерке, девочке так наряжаться, это же… Вы же в пионерский лагерь ехали, ведь есть же пионерская форма! Есть Устав лагеря, в конце концов!
– Ольга Дмитриевна, ну мы же еще не в лагере? И в уставе про форму ничего не сказано, только то, что «пионер должен быть опрятен и чист». Разве Алиса неопрятно одета? Да и посмотрите, ведь никого же в форме нет. А форму вполне можно одевать на официальные мероприятия. Дело ведь не в одежде, а в том, что за человек ее носит!
Ольга Дмитриевна неожиданно замолчала, а Славяна оглянулась, в поисках подтверждения своим словам, и, на мгновение, даже испугалась: весь отряд собрался вокруг них троих, все замерли, все молчат и только смотрят на Славяну, а в глазах и пионеров – ничего нет, только у Лены что-то промелькнуло и исчезло. Такое впечатление, что тебя окружили манекены и собираются напасть.
– Ольга Дмитриевна, пойдемте уже в лагерь. Чем скорее получим форму, тем скорее проблема решится.
– Что? Да-да, конечно.
Ольга Дмитриевна вздрогнула, как при внезапном пробуждении, и начала свой стандартный ритуал: перекличка; краткий рассказ о лагере; сообщение о том, что сейчас все идут на площадь, где их проинструктируют о правилах поведения и распорядке… Славяна перестала слушать – ничего нового, как будто просто вырезали один кадр из фильма и вклеили другой, а фильм остался прежним. О вызывающей одежде Алисы более не было сказано ни слова, как будто ничего и не было, и вожатая, минуту назад, не грозила Алисе всеми возможными карами. Вот, значит, как это происходит, когда пытаешься что-то изменить в сценарии – твои действия просто не воспринимают и сразу-же, по окончании эпизода, забывают. Ну хоть настроение ни у кого в этом цикле в первый же день не испортилось, можно это себе в заслугу поставить, наверное и, кажется, с Алисой отношения получше будут. А Алиса, кстати, как надела пионерскую форму, так потом всю смену в ней и проходила, не вспомнив ни разу об одежде, ставшей причиной скандала.
На площади ритуал продолжился: кибернетиков определили в кружок кибернетиков; Мику – в музыкальный; Женю – в библиотеку; Ульяну, в силу ее малолетства, неофициально – на спортплощадку; Славяну – в помощницы вожатой и, как всегда, Лена с Алисой остались неприкаянными.
– Женя, тебе все равно библиотеку только завтра принимать, а сегодня – поможешь мне на складе белье и форму выдать? А я тебе завтра с библиотекой помогу.
Вдруг захотелось, не дожидаясь приезда Семена, самой открыть Шопенгауэра, найти закладку и убедиться, что попала туда, куда нужно, в свой старый лагерь. Женя только молча кивнула головой.
Потом отправились на склад и, не смотря на помощь Жени, провозились до ужина:
Ключи от домика – вот здесь распишись.
Комплект белья и одеяло – вот здесь распишись.
Два полотенца, мыло, порошок, щетка – вот здесь распишись.
Пионерская форма – вот здесь распишись.
И так с каждым пионером. Одна журналы заполняла, а вторая вещи подносила и менялись каждые полчаса.
– Ты на Электроника обратила внимание?
– На кого?
– Ну, на Сыроежкина. Кибернетик, который лохматый.
– Нет, а что с ним?
– А вот он на тебя обратил, все – поглядывал.
– Он дурак!
– Как скажешь Женя.
Разговор, вроде, обычной и, хотя и не по сценарию, но прошел нормально. Только вот это «Он дурак!» было сказано, почему-то, излишне горячо и поспешно, но Славяна эту тему развивать не стала.
В первый день устали так, что легли сразу после отбоя даже не поболтав, правда с Женей не особо и поболтаешь.
Женя давно уже спала, а к Славяне сон не шел, она лежала, смотрела в потолок и размышляла – как же жить вот такую бесконечную жизнь, в окружении манекенов, отмеряя ее отрезки циклами? Потом поправила себя, нет не манекенов, Семен говорил, что сперва все ведут себя как испорченные роботы, а потом, постепенно, чем больше общаешься с ними, тем больше начинают раскрываться, но на следующий цикл опять забывают всё, и весь цикл повторяется как испорченная пластинка. Семен и сам был таким, и она тоже, еще совсем недавно. И почему они теперь сохранили свою память никто не знает.
Как-то, Семен взялся считать свои циклы, три раза их пересчитывал и сбился. Сказал только, что больше ста, но точно меньше двух сотен, а сколько циклов он еще просто персонажем был, это вообще науке неизвестно. Но даже сто одинаковых циклов, пусть и половинных – Семеновых, это же сто недель, это ведь почти два года. Как он с ума не сошел? Как он тоже с ума не сошел, так же как… нет, не вспоминать. Не забывать, но и не вспоминать. Все давно закончилось, а тот, можно сказать, что мертв. Вот только вместо Слави теперь Славяна, а она… она другая.
Может Семен потому и начал убегать из лагеря, чтобы какая то цель перед ним была, чтобы с ума не сойти? Он и Славяну с собой начал таскать, ей же самой этот вариант, совершенно не понравился. Вообще, непонятно, зачем куда-то убегать из лагеря, грести на лодке, карабкаться на насыпь, рискуя не успеть на поезд, трястись на жесткой вагонной скамье, помнящей еще покорителей Целины, если, в итоге, все равно, просыпаешься в том же самом автобусе? И просыпаешься поодиночке, с интервалом в неделю. А ведь можно же уезжать на автобусе со всеми, по крайней мере, еще один день бы вместе проводили. А можно каждый раз договариваться с вожатой, все равно она ничего не вспомнит, и уезжать вечером, на маршрутном Лиазе. А самое плохое это то, что та сила, которая выдергивает их из вагона и помещает в автобусы, каждого в свой, может легко перенести их в автобусы идущие в разные лагеря.
Славяна поняла, что с такими мыслями не уснет, встала, бесшумно, чтобы не разбудить Женю, оделась и пошла на площадь. Хотела дальше, на пристань, и оттуда пройтись по лагерю, вспомнить их с Семеном встречу, а потом, если голова не прояснится, вернуться на площадь и взять метлу в руки. У одних, говорят, голова прочищается от бега, а у Славяны – от привычной и не тяжелой работы. Хотела на пристань, но дошла только до площади, а на площади, на своем привычном месте сидела Лена. «Интересно, что она сейчас читает? Библиотека-то только завтра откроется.»
– Здравствуй. Тоже не спится?
– Нет. То есть да.
– Можно с тобой посидеть?
– Да, конечно.
Присела рядом аккуратно, мельком глянула на книжку – что-то незнакомое.
– Как тебе первый день в лагере? Я вот вымоталась на складе, а уснуть не могу.
– Я тоже устала. Долго ехали, потом заселялись. Да еще этот скандал перед автобусом.
«Надо-же, – удивилась Славяна, кто-то запомнил и оценил. Может, не все так плохо, может они все-таки люди?»
– Я тоже не люблю скандалы, потому и вмешалась. Только получилось плохо.
– Ну, лучше, чем, если-бы Алиса с вожатой друг на друга полчаса орали.
Еще посидели, помолчали, а потом уже, перед тем как уйти спать, Лена спросила.
– Славяна, скажи. У тебя не бывает чувства, что все это уже было? Этот лагерь, и мы все в нем? И что через неделю приедет этот опоздавший мальчик, о котором вожатая говорила, и все закрутится, но так ничем и не кончится?
Спросила и, не дожидаясь ответа, быстро ушла.
А Славяне, после таких вопросов, только и осталось, что взять метлу и начать подметать площадь, благо, днем пионеры ее основательно замусорили.