Предыдущая часть: http://vn.reactor.cc/post/2189966
- Чтоб я ещё раз позволила так глумиться над моим чувством собственного достоинства! – заявила Анна.
- Расслабься, сестрёнка, не всё же так плохо – нас могли заставить идти за ручку. Подумаешь, построили в колону по двое, да в ознакомительных целях проводили до рукомойника и далее в кафетерий…
В разговор встряла Славя, невесть как оказавшаяся в конце колонны.
- Ольга Дмитриевна просто выполняла должностную инструкцию. Таковы правила - в начале смены надо показать дорогу до всех важных объектов в лагере… - тут она осеклась, обнаружив на себе Анькин тяжёлый взгляд, и вернулась на своё законное место в начале колонны.
- Старший отряд, в конце-то концов! Сами бы нашли, - недовольно прорычала сестра, - клянусь, если со мной и дальше будут обращаться как с пятилетней, я всем напомню о бессмысленном и беспощадном русском бунте!
***
Внутри столовая представляла собой, в общем-то, столовую. Кафель, очень много кафеля, его не было разве что на потолке. Больше мне об этом помещении сказать нечего, если ты видел одну лагерную столовую – то видел все. Я уже было собирался усесться за ближайший свободный стол, как Анна дёрнула меня за ухо.
- Что?
- Придержи лошадей, наши явно не за столики торопятся, - она кивнула в сторону образовавшейся возле раздатка очереди, - не знаешь правил игры – делай, как все.
Мы встали в конец. Оказывается, несмотря на то, что водят нас всё ещё строем, первый отряд имеет привилегию питаться со шведского стола – ещё одна несуразность для сложившегося в моей голове стереотипа пионерлагеря.
- Ты слишком серьёзно относишься к ситуации. Мы всё-таки не к дикарям на Новую Гвинею попали, тут за малейшую ошибку не съедают.
- За одну ошибку – возможно, - понизила она тон, - а если косяки пойдут, извини за каламбур, косяком – многие станут задавать ненужные вопросы. И что мы тогда скажем? Снова придётся врать и до добра это не доведёт. Малейшая ошибка в поведении, фактах или слетевший с языка анахронизм – и привет Лубянка.
- Ты чёртова… параноичка? Как там это будет в женском роде?
- Параноик, - поправила она, забирая на поднос стакан компота и плюшку, - по родам не склоняется. Спасибо за комплимент.
- Это не комплимент, Ань. Ты ещё на ночь забаррикадируйся и до утра свет не выключай. Это место ещё никак не проявило враждебности, а ты Штирлица врубила.
На лице Анны читалось непонимание.
- Ты-то с чего такой беспечный? Не думала, что твою бдительность способна усыпить стайка пионерок.
- Ты просто невозможна… - начал было я, положив набранные яства – пирамидку с кефиром и пару яблок на стол, за которым к тому моменту оставались последние два свободных места и тут же обнаружил по соседству от нас две пары чужих ушей: рядом сидели Лена, о которой я всё ещё мог сказать лишь то, что она определённо есть и её снова о чём-то стрекочущая соседка.
- Вы снова ссоритесь, да? – перевела на нас внимание азиатка, имя которой я снова успел забыть, - но вы ведь и миритесь быстро, ведь так? А у меня вот братьев и сестёр нет, только…
- Эй-эй-эй! Притормози, будь любезна, - невежливо было перебивать, но я видел, на что способна эта помесь девочки, проигрывателя и пулемёта, - давай-ка начнём сначала. Привет, я – Андрей, это Анна, а ты… Деваху явно переклинило – похоже, не слишком часто у неё перехватывали инициативу в разговоре, но мгновение спустя она уже вернулась в свою колею.
- А! Меня зовут Мику! – радостно сообщила она новость дня, - а про вас нам с Леной уже Славя рассказала, а ещё мы видели как ты от Алисы убегал. Ну и быстро же ты бегаешь!
Лена, ковырявшаяся всё это время в булке и не подававшая признаков заинтересованности беседой, хихикнула.
- Ой, опять я отвлеклась, - оборвала описание моих спортивных заслуг Мику, - мы с Леной вместе живём, то есть будем, ой, то есть нас поселили вместе, чтоб она мне в лагере всё-всё показала, я тут в первый раз…
Похоже, проще было подождать, пока поток слов иссякнет и уже тогда пытаться осторожно направлять беседу в нужное русло.
- … а ещё на пианино немного, я когда-то пробовала всерьёз научиться, но стало некогда…
Какое ещё пианино? Только что вроде про лагерь было…
Спустя пять минут и пару мегабайт отрывочных сведений о жизни и творчестве дочери советского инженера и японки, я уже перестал верить в хоть какие-нибудь шансы на то, что Мику однажды замолкнет. Ну хоть подумать можно спокойно… а о чём собственно говоря, думать? Глобальные вопросы проще прорабатывать на пару с клоном в юбке – две больные головы в таких ситуациях лучше, нежели одна здоровая. Остаются вопросы «местные», или скажем так, мелкособственнические, такие как: «что задумала Двачевская?», «что будет на ужин?» и «почему всё ещё молчит грустилка-Лена?».
Итак, дано: Алиса со сливой – один экземпляр, свободное время до и после ужина, намерение рассчитаться со мной вечером на моём же поле, а также куча неизученных констант и переменных. Задача: предугадать действия рыжей, по возможности – выжить.
Воспользовавшись паузой Мику – та набирала воздух для новой тирады, я обратился к Лене.
- Лен, раз ты за экскурсовода, значит уже не первую смену тут. Может и с Алисой давно знакома?
- Я… - сразу запнулась она, - да… знакома, – и продолжила препарировать слоёное тесто. Может, боится, что Алиса услышит и в глаз даст?
- А что бы ты на её месте сделала со мной за столь еретический подвиг? – Продолжил допрос я.
Грустилка мгновенно вышла из полупассивного состояния.
- Что, вечером грозилась экзекутировать?
- Экзекутировать… Эк-зе-ку-ти-ро-вать. – попробовал я глагол на зуб, - такое взрослое слово! Да, именно это Алиса и собиралась со мной сделать. Наверное. Вот я и решил навести справки. Так что мне грозит?
- Понятия не имею, – улыбнувшись, призналась Ленка, - Я всего лишь знаю её с детства, никто не говорил, что хоть раз довелось участвовать в её проделках.
Вот примерно так и улыбалась бы злодейка-фортуна, кладоискателю, выкопавшему пустой сундук: извини милок, но тебя никто не обманывал. Тебе дали карту с указаниями, где Флинт закопал сундук, о золоте не было ни слова.
- Логично… А кто-нибудь ещё может мне с этим помочь?
- Ульяна может что-нибудь знать, только они с Алисой неразлей вода, так что тебе она точно ничего не расскажет.
Я прошёлся взглядом по доступной к обзору из моего положения части столовой и выцепил два рыжих пятна, одно из которых показало мне язык, после чего выскочило из-за стола и бегом направилось к выходу. Остаток трапезы проходил под бодрый стрёкот Мику. Куда постепенно пропадал выделенный на неё паёк, если рот был занят исключительно болтовнёй, так никем и не было обнаружено.
***
На крыльце пищеблока нас поджидала вожатая, возле которой сидела на перилах и болтала ногами Ульяна.
- Близнецы, стоять.
Ну как же мне не ходить к неприятностям? Они же ждут! Ольга Дмитриевна, как и подобает настоящей вожатой, была вооружена строгим взглядом, от которого в теории у детворы должны бегать по спине мурашки, но реальность вносила свои коррективы: по моей спине им как-то не бегалось.
- Андрей, это правда, что ты Двачевской сливу поставил?
- Если честно, я ожидал этого вопроса на полчаса раньше.
- Значит, правда?
- Полагаю, нет смысла отрицать то, что видела добрая половина лагеря.
- Не желаешь объяснить своё поведение?
Закатив глаза, я мысленно произнёс: «триста тридцать пять». Если бы мне платили по рублю за каждый раз, как отчитывают и заставляют «объяснить своё поведение», то на этом я заработал бы уже триста тридцать пять рублей.
- Значит так, - начал я, - пропускаем ту часть, где я раскаиваюсь и обещаю, что больше не буду, держа за спиной скрещенные пальцы, уж не серчайте, но кому как не вожатой знать о бесполезности подобных воспитательных бесед. Да, я поступил неправильно, и уверяю, скоро расплачусь за это сполна. Готов принять наказание в виде исправительно-трудовых работ. Итак?
Заявление было ставкой ва-банк. Всё или ничего. Теперь меня либо оставят в покое, подкинув непыльный квест на восстановление кармы, либо сгноят на сибирских рудниках.
Ольга Дмитриевна ещё секунд пять осмысляла услышанное и… улыбнулась. Какие-то тут все чересчур улыбчивые для "клятого совка", особенно эпохи его загнивания.
- Хорошо, для первого раза будем считать, что ты осознал всю глупость содеянного, а что касается исправительных работ…
- Будешь вешать волейбольные сетки весь вечер! - радостно ляпнула Ульяна, встряв в разговор и едва не чебурахнулась с перил, но успела в последний момент ухватиться за них руками.
- Ты всё слышал, – подтвердила вожатая, - сетка в подсобке спортзала, повесишь и свободен, а Ульяна тебе дорогу покажет.
С этими словами, Ольга выдала мне два ключа. О времена, о нравы – свежеамнистированному возмутителю спокойствия доверяют казённый спортинвентарь, и пяти минут не прошло. И это не говоря о факте, что вожатой рулит малолетняя нарушительница спокойствия.
- Ты с нами? – бросил я Анне.
- Вот ещё, - фыркнула та, - я лучше вещи продолжу разбирать, веселись на пару с малявкой.
Ну ещё бы, тем более, что большая часть сумок была разложена ещё до полдника. Наверняка раскидает остатки в шкаф и завалится на кушетку листать матчасть Т-62 - чтиво как раз ей под стать.
***
В народных сказках Иванов-царевичей к цели квеста всегда направляет какой-нибудь волшебный клубочек или сучок-путевичок, и всё у отроков царских кровей впоследствии идёт как по маслу. Так вот, вместо клубка мне досталась Ульяна и этим всё сказано.
Сразу, как Ольга Дмитриевна исчезла за углом столовой, этой гиперактивной морковкой была предпринята вероломная попытка сделать из меня ездовую лошадь, попросту перепрыгнув с крыльца прямо на мой загривок. Сюрприз вышел на славу – из-за внезапно принятого веса колени мои изрядно подогнулись, но я всё же выстоял.
- Но! Чего встал? – Ульянка огрела меня по макушке.
- Во-первых, я не знаю дороги, если бы знал - справился один, а во-вторых слезь с меня и шуруй ножками, ты, растущий организм.
- Сам ты организьм! – передразнила морковка, спрыгнув с меня, - Я его тут спасаю, и вот благодарность…
- Не понял, это где это ты меня спасти успела? – воззрился я на неё, прощёлкивая шейные суставы.
- А кто вожатой про сетку идею подал?
Тут Улька устремилась в противоположную от площади сторону, прыгая на одной ноге:
- Щас бы по сто-ловке де-жу-рить бы за-ста-ви-ли!
- По крайней мере, там мне никто не попытался бы сломать позвоночник, тем более с изяществом бронепоезда!
Площадка бадминтонная, площадка волейбольная, футбольное поле опять же. И, разумеется, турник, как первое средство поднимания страны с колен.
- Ну, где ты там плетёшься? – донёсся голос моей провожатой, уже висящей на ручке двери крытого зала.
- Ты извини, что не вприпрыжку, -я степенно подошёл ко входу и начал ковыряться в замке, - с радостью побегал бы, но хватит уже на сегодня.
Крытый. Внутренняя его обстановка разительно отличалась от картинки в моей голове. Спортинвентаря было СЛИШКОМ много. Как я это установил? Элементарно, Холмс! Он был тут повсюду, слегка разбавленный шведскими стенками, припечатанными к собственно, стенам сваленными в неровную стопку матами, которые в свою очередь были в окружении стада козлов и прочих обитателей спортзалов этих достопамятных времён.
- Эх ты, дылда! – попеняла мелкая, - кто ж от Алисы убегает? Всё равно побьёт, устанешь только.
- А она меня и не побила вовсе!
- Да ты ещё своё получишь… Ой! - она осеклась. Я же осознал себя дураком, которому вопреки теории вероятности фартит везде и всегда. Вот шляпа ведь! Такой шанс подвернулся всё выведать, а мозг уже и думать забыл.
- Вот тебе сетки! – пнула Уля валяющийся на полу свёрток. - Всё, обратно и сам дотопаешь!
Не успел я начать вытягивать из морковки разведданные, как та вылетела на улицу и, стремительно набирая скорость, умчалась восвояси.
Раз уж допросу состояться суждено не было, я выволок верёвочные сети на поле и, принялся было закреплять первую из них, как моё гордое одиночество было вновь нарушено.
- Что ты делаешь?
Славя. Интересно, а она что тут забыла? Ах да, помощница вожатой. А я-то по наивности думал, что проштрафившегося пионера без контроля оставят.
- В смысле – что? Сетку вешаю.
- Так ведь это же гамак! – она рассмеялась, звонко, как, должно быть в моём времени смеются только дети, ещё не испорченные вечерними выпусками новостей и интернетом.
Слона-то я и не приметил, осёл разэтакий.
Какого вообще гамак делает в спортивном зале?
Что ж, если кто-нибудь смеётся, значит, всё было не зря. Сматывая несостоявшуюся сетку обратно, я буркнул себе под нос:
- Ну, Ульянка! Поймаю – уши оторву.
Судя по посерьёзневшему симпатичному Славиному личику, она явно была не в восторге от моего заявления.
- Андрей, я хочу чтоб ты накрепко запомнил, что отряд – это почти семья. И как в любой семье, мы за своих горой.
- Та-а-а-к! Только не говори, что за Алису вы всем отрядом объявляете мне вендетту.
- Чего объявляем?
- Ну,акцию мщения по-русски говоря.
- А-а. Нет, Алиса сама может за себя постоять, а вот твои угрозы в отношении Ульяны…
У меня отлегло от сердца. Нетушки, пора умерить чувство безнаказанности, а то такими темпами я обзаведусь такой репутацией, что на моём фоне Двачевская будет просто матерью Терезой.
- Тьфу, ты, Славь, не обращай внимания, это я метафорически. Нет, выпороть бы егозу конечно надо…
- Это не наши методы, - отрезала она, - давай лучше, повесим сетки.
Что? Вот так просто? Никаких танцев с бубном или катаний верхом? Пристрелите меня. В любое другое время, в любом другом месте я бы опять что-нибудь отчебучил просто потому, что могу. Однако после перемещения во времени, пространстве и непонятно чём ещё, побегушек по лагерю на выживание, и сеанса одностороннего общения с Мику, я был чуть живее Ленина, который, согласно последней инструкции ЦК жил, жив и будет жить.
Славя, несмотря на полное отсутствие источников света, уже через пятнадцать секунд выволокла из подсобки уже настоящую сетку.
- Вот, будь в следующий раз внимательнее, - она вновь улыбалась.
- Спасибо.
Я принялся цеплять не-гамак к одной из металлических стоек, расположившихся по бокам площадки.
- Андрей, - снова окликнула меня активистка арийской наружности.
- Ась?
- Твоя сестра… Я даже не знаю, как сказать… - она начала что-то бормотать под нос, но всё это благополучно прошло мимо ушей
- Да говори как есть, её тут нет.
- Она всегда такая? Вы с ней очень разные. Я догнала её, прежде чем придти сюда, думала контакты наладить, а она пробубнила под нос что-то непонятное и ушла.
- Анька тяжело сходится с людьми и не любит резких перемен. Представь себе, каково ей теперь, когда на ближайшие сто километров у неё кроме меня никого нет. Вот увидишь, через пару дней пообвыкнется и кто знает, что нас ждёт тогда.
- Я поняла, она как ёж - колючая снаружи, мягкая внутри.
- Я бы скорее сравнил Анну с ящиком Пандоры, сколоченнымиз танковой брони: неизвестно, что именно защищает броня - то, что внутри или то, что снаружи.
Мы перебрались ко второму столбу.
- Каково это – быть близнецами? - перевела она тему разговора, - Здорово, должно быть, когда есть кто-то, с кем ты можешь поделиться переживаниями, кто-то твоего возраста. И вы, наверное, всегда вместе?
- Не ведаю, какое у тебя сложилось в голове представление о жизни нам подобных, скажу лишь то, что знаю – мы изо всех сил пытаемся заставить людей воспринимать нас как самостоятельные личности, а не как двуликого Януса.
- Наверное, ты прав, - робко сказала Славяна, и, помолчав немного, добавила - я пойду, наверное. Надо за Ульяной проследить, а то будет как тогда…
Активистка ушла и что было тогда, я так и не узнал. Пару минут спустя с сетками было покончено, я запер спротзал и отправился к себе - вожатой ключи завтра отдам. Планы Алисы Бинладеновны я так и не выведал, а диапазон способов возмездия был достаточно широк, чтобы даже не пытаться угадать, которым именно воспользуется рыжая. Всё, что я мог - сохранять хорошую мину при плохой игре и признать факт поражения, когда тот станет очевиден.
