мрак глаз

№37-2018

№37-2018 / №118

10-16.09.2018

KamitsuKun. Таблетка от головы, таблетка от живота...
Эротоман легковес
Шурик, который нашел Семена.
GolodnyI. Кому и Семен тульпа.

Костер

Vanna13. "Костер" в армии? Искусители.
polp. Рубить-колотить!
М-21И. Я всего-лишь хочу показать изнанку жизни.
chelovek_motylek. Доброй ночи, наряд.
Копчёный Богомол. Рукоятка от арифмометра!
Vanna13. D-day.
Pink Dildo. 4 звезды, шведский стол, все включено.
Ztgf. Глаз по циркулю.
Двадцатьвторой. Мяу! На всякий случай.
burarum. Кто сказал Даша?
peregarrett. Стояк утренний. Общие технические условия.
MontyFlakes. Слышали про желудок котенка?
Инженерное. Ну и чертежи у вас, коллега.
Vanna13. Вообще-то я про Леонардо хотел. Или про Микеланджело.
an22qw. Как перестать беспокоиться и застрять в текстурах.
peregarrett. А вот, кому ахтограф!?
Копчёный Богомол. Дождаться трамвая и пойти пешком.
Ztgf. Это все потому что вы мясо едите.
М-21И. Не пупырь, а дирижбабель!
Vanna13. Элементаль!

С новым годом!

Самый грустный в мире ответ разработчика на критику его игры

Небольшая визуальная новелла Tiny Snow, вышедшая 28 февраля в Steam, могла бы так и остаться незамеченной. Но всего один ответ разработчика на критику оказался настолько душераздирающим, что растопил даже самые ледяные сердца.

Сама новелла рассказывает о дистопическом мире и «исследовании иллюзии свободной воли». Кто-то из игроков оставил отзыв, что его не убедила романтическая сюжетная линия. Китайский разработчик с ником RICE ответил в довольно неожиданной манере.

В защиту колючек.

Вместо эпиграфа "Что мы знаем о вероятностях?"

- Все вы, мальчишки, одинаковые. Приедешь назад домой, будешь же друзьям сочинять, мол, в лагере все девчонки на шею вешались и всё такое. А тут, и правда, вешается…

На коленях оцепеневшего Сыроежкина сидит Женя.Сплела ноги позади его спины, то пытается развязать галстук на его шее; то тянет сзади за низ его рубашки, пытаясь вытянуть её из шорт; то вырывая пуговицы, запускает ему руки под рубашку спереди. Неумело целует: в губы, щёки,лоб. И шепчет:

- Думаешь, не знаю, не понимаю, чего ты сюда каждый день заходишь. Думаешь, когда без очков, не вижу, как ты на меня смотришь.Вижу, Серёженька.  Вижу…

Узел на галстуке затянут, теперь только ножницы помогут, Женя тянет рубашку то за один рукав, то за другой, стягивая её вниз, и добрая половина пуговиц с неё разлетелась по всей библиотеке. Наконец срывает, обнимает его, уткнулась головой в плечо и говорит, говорит, будто решилась исповедаться за всю жизнь.

- Я же живая. Я тоже любить хочу. И чтобы меня любили. Считаете меня за какой-то бездушный придаток к библиотеке, обзываете жужелицей. А я не умею жить по-другому. Не умею. Не знаю, как быть такой как Мику, Славя, Алиса. Не знаю! Вот, и выросла таким кактусом колючим… Но ведь и кактусы цветут, Серёженька. Знаешь, как они красиво цветут...

Слёзы, горькие как английская соль, горячие как капли воска с горящей свечи, капают на Сыроежкина.

- Женя… – Сергей несмело поднимает руки, не зная,оттолкнуть её или обнять.

- Молчи. Пожалуйста, молчи. Дай мне почувствовать себя цветком, хотя бы на это вечер. Завтра разъедемся и больше никогда не увидимся. И ври ты про меня что хочешь. Но сейчас, помоги мне, помоги.

Женя немного успокаивается, отстраняется от Сыроежкина, глубоко дышит и, собравшись с духом, запускает палец под узел своего галстука, развязывает его. Расстёгивает пуговицы на рубашке, тянется за спину,щёлкает застёжка бюстгальтера. Берёт за запястья руки Сергея, тянет их вверх и кладёт себе на плечи.

- Посмотри, почувствуй меня. Я же красивая. Какая у меня мягкая кожа. Какая грудь.

Направляя его руки, заставляет снять с неё рубашку,тянет их вниз, прижимает его ладони к своему животу и ведёт вверх, подцепляет лифчик и стягивает его.

- Посмотри же на меня!

Сыроежкин как заворожённый не сводит глаз с жениной груди, медленно поднимает руку и осторожно касается её подушечками пальцев.Женя закрывает глаза.

- Сильнее, не бойся. Обними меня.

Но Сергей и не слышит, дрожащими пальцами водит по её плечам, груди. Тогда девушка сама обнимает его, целует. Затем отстраняется,ставит ноги на пол и привстаёт, задирает подол юбки, чтобы дотянуться до трусиков и, подёргивая то правой, то левой ногой, стягивает их. И вновь садится к нему на колени. Прижимается.

- Серёженька... Кибернетик ты мой глупенький. И выбрал себе, такую же дурочку.

Гладит его по спине. Запускает ладони под шорты,натыкаясь на резинку от трусов, чертыхается вполголоса. Заводит ладони под них.Ой, что-то вдруг увеличивается, упирается ей в ногу.

- Сейчас, Серёженька... Сейчас... – шепчет ему на ухо. Ведёт ладони к его животу, нащупывает пряжку ремня, расстёгивает. Теперь пуговица на шортах.

- Женя... Я... Это... Давно хотел тебе признаться,- заикаясь и запинаясь, бормочет Сыроежкин.

- В чём Серёженька? – горячо шепчет Женя, борясь с замком на его ширинке.

- Ты для меня как «Юный техник».

- Что?

- Как подшивка «Юного техника» за прошлый год.

- Что ты говоришь?

- Женя! Проснись! Я хочу сдать подшивку прошлогоднего «Юного техника».

Женя открывает глаза, спросонья трёт их, поднимает голову от столешницы и смотрит на стоящего перед ней Сыроежкина. Встряхивает головой в попытке прийти в себя. Чувствует, что во сне немного съехала со стула,и его угол давит ей на внутреннюю стороны ноги. «Так вот, что у него там выросло» - мелькнула мысль. Трёт щёку, смотрит на книгу, на которой спала –«Кактусы в вашем доме». «И в библиотеке тоже. И вообще по жизни». Надевает очки и смотрит на гостя. Сыроежкин мнётся, переступает с ноги на ногу, несчастную подшивку перекладывает из руки в руку, то засунет подмышку, то опять возьмёт в руки.

- Вот. Возвращаю. Спасибо.

Женя забирает у него журналы, достаёт формуляр и расписывается.

- Будешь что-нибудь брать?

- Нет. Завтра же последний день смены.

И замолчали. Женя перебирает формуляры, тщательно изображая, что никого больше в библиотеке нет, Сергей стоит, смотрит на неё и нервно подёргивает галстук. Так, с формулярами закончено, теперь приберём на столе. Женя собирает книги и последней попадается «Кактусы». Девушка долго держит её в руках, смотрит на потрепанную глянцевую обложку так, будто хочет запомнить её на всю жизнь и видит слабое, неверное своё отражение. «Ну что, астрофитум, так и будешь дальше жить?» - безмолвно спрашивает оно – «Растить колючки и чахнуть душой? Может пора и расцвести? Он – тютя, молчит, так заговори ты! Если есть чувства к нему». Женя кладёт книгу, тщательно выравнивает получившуюся стопку, поднимается из-за стола, ставит стул около Сыроежкина.

- Сергей, я хотела с тобой поговорить, сядь,пожалуйста.

Тот, чуть не промахиваясь, садится и смотрит, не отрываясь, на девушку. Как она прошла к входной двери, закрыла её на ключ,осмотрела окна и задёрнула некоторые шторами. Вернулась к столу, открыла нижнюю шуфлядку и достала из неё маленький плоский квадратный пакетик (ох уж эта Виола, что вместо закладок в книгах использует), положила его в карман рубашки.  Постояла немного о чём-то думая, кивнула решительно и развязала свой галстук. Подошла к Сыроежкину и,глядя тому в глаза, сказала.

- Сергей, я тебя люблю. И хочу, чтобы ты пригласил меня сегодня вечером на танцы.

Ошарашенный и онемевший, он только кивает головой. Женя взъерошивает его шевелюру, указательным пальцем проводит несколько раз по лбу,подходит вплотную, переступает его ноги. Кладёт свои руки ему на плечи, долго смотрит на него, садится. Немного подрагивающими руками развязывает ему галстук, расстёгивает ворот рубашки.

Как Семён стал вором (часть 3)

Женя сидела на пристани и задумчиво смотрела на воду.

Немного помешкав, Семён осмелился подойти.

— Чего тебе? — буркнула она.

— Жень, я это — извиниться пришёл... — он замялся, подбирая слова. — Сам не знаю, что на меня нашло... я не хотел...

— Не хотел меня целовать?! — вспыхнула она. — Тебя что, заставили?

— Поцеловать я хотел! Я не хотел тебе делать неприятно...

— То есть ты считаешь, что поцелуй для меня — это что-то неприятное? — её глаза налились яростью. — Да за кого ты меня принимаешь?!

«Как же с ней тяжело!»

— Нет, я не в этом смысле! Я виноват, что тебе не понравилось...

— С чего ты взял, что мне не понравилось? — она вдруг посмотрела на него дружелюбно.

Семён опешил.

— Ну ты же обиделась и расплакалась...

— Я не из-за этого обиделась. А из-за того, что ты меня во сне поцеловал...

— Прости, мне следовало попросить у тебя разрешение.

Женя сверкнула глазами.

— Разрешение? Это что за кавалер такой, который без разрешения даже поцеловать боится? Может, он ещё у хулиганов будет просить: «Не соблаговолите ли вы дать мне позволение защищать свою даму?» А на свидание с мамой придёт, для моральной поддержки? Я с таким слюнтяем никогда в жизни целоваться не стану!

Семён уже ничего не понимал. Он присел рядом.

— А почему ты тогда расплакалась?

— Да потому что ты украл у меня первый поцелуй! — она стукнула кулаками по доскам. — Я столько про него читала, столько слышала, а, теперь получается, что я его проспала... И никаких ощущений не запомнила. Обидно!

— Прости... — только и смог сказать Семён.

Помолчали.

Через пару минут Женя посмотрела на него заинтересованно:

— И как оно?

— Что? — не понял он.

— Поцелуй! —сказала она с раздражением, но тут же смягчилась. — Тебе понравилось?

Семён не знал, как лучше ответить, чтобы опять её не разозлить, и, не придумав ничего лучше, решил говорить начистоту:

— Очень, — признался он.

— И долго ты... меня целовал?

«Не похоже, чтобы она злилась».

— Не знаю, секунд двадцать... может полминуты...

— А я как реагировала?

Семён улыбнулся.

— Сладко постанывала.

Женя повернулась к нему всем корпусом.

— Жалко, что я всё проспала...

— Да, нехорошо получилось...

Снова помолчали. На этот раз недолго.

— Раз уж такое дело, и ты украл мой первый поцелуй, одним «прости» тут не отделаешься, — заговорила она вкрадчиво, — тебе надо искупить свою вину.

— Это как? —удивился Семён.

— Поцелуй меня ещё раз!

У него чуть челюсть не отвисла.

— Но только делай всё то же самое! — предупредила она строго.

Семён ушам своим не верил.

— Уверена?

— Я что тебя,упрашивать должна? — в её тоне появились нотки недовольства. — Натворил дел, так изволь исправлять! А то получил удовольствие один, а девушке с носом оставаться? Давай уже, Вор поцелуев! — она толкнула его в бок.

«Офигеть!»

— Ладно, —сказал он, присаживаясь поближе. — Только у тебя голова на столе лежала.

— Придумай что-нибудь! Ложиться на пристань я не буду.

У Семёна сердце колотилось сильнее, чем в первый раз. Девушка смотрела с нетерпением.

«Сам заварил кашу — сам и расхлёбывай!»

Но придвинувшись вплотную к пионерке, Семён вновь разглядел персиковый пушок и лёгкий румянец, вновь ощутил тот прелестный аромат духов — и всю скованность моментально сняло.

Он осторожно притронулся ладонью к щеке Жени, а другой рукой аккуратно наклонил её голову набок, выставляя вторую щёку для поцелуя. Он начал с лёгкого касания губами, а потом принялся мягко перемещать их нежной по девичьей коже.

В это раз Женя не издавала звуков, но секунд через десять принялась слегка тереться другой щекой об его ладонь.

Восприняв это как одобрение, Семён перешёл к губам. Девушка как-то сама собой стала повторять его действия, и робкий поцелуй мгновенно перерос во влажный засос. Их уста сомкнулись, кончики языков ласкали друг друга.

В этот момент вся остальная Вселенная перестала существовать для них — они были полностью поглощены взаимным наслаждением. Женя крепко обняла его одной рукой, а второй сжимала волосы на затылке. Семён переходил то к одной щеке, то к другой, то вновь возвращался к губам.

Казалось, поцелуй занял целую вечность. Вечность, наполненную взаимным удовольствием...

Они не сразу услышали горн.

— Ужин, — сказал он, неохотно отрываясь. — Надо поспешить, пока все места не заняли.

— Угу, — ответила Женя и начала вытирать влагу со щёк, но тут же снова засосала его, отпустив только секунд через десять.

— Ну как, тебе понравилось? — он встал, широко улыбаясь.

— Будем считать, что я приняла твои извинения, — отвечала она нарочито небрежно.

Семён помог ей подняться. Женя поспешно привела себя в порядок, и они побежали к столовой, держась за руки.

— Только ты не подумай, что теперь ты можешь всем хвастаться, — говорила она по дороге. — Я ещё не решила, стоит ли с тобой встречаться.

— Таааак, чего это вдруг? — Семён остановился и посмотрел в её игриво светящиеся глаза.

— Надо посмотреть на твоё поведение. — Она потянула его вперёд. — Придётся заняться твоим воспитанием, расширить кругозор, подтянуть эрудицию. А то не престало мне целоваться со всякими троечниками!

— Но-но! Я тебе не троечник, у меня только две тройки... — он чуть не проговорился про аттестат, которого у него, по идее, ещё не должно быть.

— Всё равно нужно проверить твою образованность, — она заговорчески улыбнулась, —заглядывай почаще в библиотеку, а то до конца смены осталось мало времени...

Подходя к столовой, они расцепили руки и увеличили дистанцию, делая вид, как будто идут сами по себе.

На крыльце, готовясь разойтись по разным столикам, Женя обернулась, посмотрела Семёну прямо в лицо, и, красная то ли от пробежки, то ли от смущения, сказала тихо, чтобы никто посторонний не смог подслушать:

— Если соберешься похитить мою невинность... ты уж, будь любезен, разбуди меня!