Результаты поиска по запросу «
хентай фанфики фэндомы бл
»
Лагерь у моря (БЛ) Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Юля(БЛ) Виола(БЛ) Лена(БЛ) Визуальные новеллы фэндомы
Замерзающий мир, глава 15: Разгром
[Результат голосования можно глянуть в комментариях предыдущей части. В̵͍͙̺̅ͭ͑ͮ́̚̚ыͯ̊̇̓͌ͪ̑̈́҉̰б͊̈̃̅ͤͦ̏̅͏̜̼͍̼̙р̪̲̩̱͇̿͒̂͐ͣ̕͠а̷̮͇̟̜̝ͭ̎͋ͫ̈́͛͢͟н̸̠͈̹̟͖͎̂̂̄ ̒̎͏͔͎̭̹͉̭̙в̪̬̍̈̅̊̈́ͮ͠͞а͖͉̼͕ͯ̓͆̒͢р̧̧̰̄̽̓͑͗̔ͦͦ̔и̵̒͏̱̣͇̥̞а̡̣̇̓̆́ͮͥ͟н̡̫̬̟̙ͦ̐͊ͦ̀т̸̯̭̳ͤ
̬̠̙̟̘̪ͯͪ͆̿͋у͊̈͋̿ͬͭ̀̚͏̴͔͙̼͈̣̠̗с̢̦̼̻͎̤̈̕͡т͙̱̦̯̤̣̰͒̊ͣ̑ͬр̷̾͗͑̏̓̊҉̭̖̟̹͍̼̹̣̺͠а̸͕͕ͭ͑̏ͮ̿ͭ͌̔н͙̩͍͙̤̱̼͍͐̄̀̈́ͩ͞и̛̛̜̔̈́͗̐ͬͨ̚т̯͔̺̻̻̅͑̉̈́̀͡ͅь̭̪͈͔̻̘̤͐ͦ͂ͣ̾̇̇͞
̒̉ͨ͑҉̛̖̝̭͕͝с̵͕͚̖̟̞͔͇̞́̓ͥ̇̿̊ͮ͊ͥ̕͠н̛̘ͤ͗ӑ̹͍̺̞̳͕͗̋й͔̲̓̔ͫ̌̄͂ͩ̈̅́͘п̛͈̟̺̼̝̘̹̦̉̓̌ͨе̝̩̜̗̉̅ͭ̕͟р͓̉̊͝а̖̻͖̝̎̿̒ͥ]
Сказать по правде, выстрел был неожиданным, примерно как гром среди ясного неба. Лёд всегда меня защищал, даже от смертельных ран, но пуля попала прямо в сердце… Инстинкт самосохранения никуда не девается, я же человек, а не бездушная машина. Как только пришло понимание происходящего, так сразу и накрыло. Была и боль, и ужас, и осознание того что всё, вот он, пизде…, то есть, конец. Конец моего бренного существования, которое только сегодня можно было бы назвать — Жизнь. Никогда больше не вздохнуть полной грудью, не увидеть солнца, никогда не почувствовать вкуса, запаха, тепла. И, что самое жуткое, никогда не увидеть дорогих людей. Особенно Леночку. Черт! Не собираюсь так просто подыхать! Скоты!..
Раньше в памяти не откладывалось, что именно творил освобождённый от контроля сознания лёд. Когда тело получало критические повреждения, он просто вырывался наружу, устраивая локальный конец света. В день, когда я по собственной дурости чуть не утонул, то просто очнулся на берегу заледеневшей реки. Сейчас же всё было немножко… нет, даже совершенно иначе. Сначала накатила пустота, на душе стало очень спокойно. Ничего. Совсем. Только остатки мыслей растворялись в ничто. Даже не темнота — забвение. Все эти религиозные учителя могут сколько угодно болтать про рай и ад, рассказывать всему миру древние еврейские сказки, придуманные, чтобы управлять чернью, но смерть — это пустота. Когда человек умирает, происходит то же, что было до его рождения — его просто не становится, нет, и всё тут. Так я искренне полагал до сегодняшнего дня…
В какой-то миг пустота исчезла! Каламбур, да? Ничто — исчезло! Или, вернее, окончательно трансформировавшийся разум, наконец, смог разглядеть, ЧТО его окружает. Вокруг меня появилось всё. То есть, не так — АБСОЛЮТНО ВСЁ! Всё, что было, всё, что есть, всё, что будет. Бесконечность самой разной информации: чувства, знания, сила, огромное многообразие существующего и несуществующего. Материя, энергия, мысли. Грани между реальным нереальным стирались. Словами это не передать. Ты перестаёшь существовать, но, одновременно, становишься чем-то бОльшим, чем банальное физическое тело (которое, кстати, даже не чувствуешь там). Совсем как тогда на пляже (может, это связано с тем, что и в тот раз наступила, фактически, клиническая смерть?), состояние длилось… может, миг, а может — бесконечность, и за это время мир успел умереть, родился заново в тысячи вариациях и стать таким же, каким и был. А может, это всё было бредом умирающей нервной системы?
Я вернулся. Просто осознал себя снова куском плоти. Обидненько, знаете ли. Боли не было. Не было и эмоций, только хладнокровный, кристально чистый, работающий, как суперкомпьютер, разум и… Сила. Переполняющая меня древняя мощь, источником которой являлся Абсолют. Мозг хоть и пострадал от неисчислимых терабайт проехавшейся по нему железнодорожным составом информации, но кое-что запасливо ухватил с собой. Пусть и жалкая, ничтожная часть, пусть она лишь песчинка на пляже бесконечного океана звезд — даже этой крупицы, достаточно чтобы стереть в порошок наш мир. Дыхание самой Вечности. Вместе с моим внутренним холодом, получился ужасающий симбиоз!
Первым делом я прикончил того, кто стоял надо мной с пистолетом и собирался выстрелить. Даже как-то буднично, словно муху прихлопнул. Не из мести, просто не хочу получить ещё одну пулю, на этот раз в лоб, да и количество врагов ограничу. Достаточно было просто коснуться его ноги и выпустить крупицу той силы, которая циркулировала по организму. Теперь организм чувствовал её как никогда. Она изменяла тело, восстанавливала раны, поддерживала существование тогда, когда не билось даже сердце. Оно и сейчас не бьётся, вместо него работает неисчерпаемый поток энергии, заменяя нормальный метаболизм.
Крики. Не могу ничего разобрать в этой какофонии, ни хрена! И это профессионалы? Что за идиотская ругань? Так. Не хочу, чтобы меня ещё раз подстрелили. Кожа покрывается тонким слоем льда, плотного, пересыщенного силой настолько же противоестественной, насколько ненормален я сам. Непробиваемая, но гибкая броня, текучая, как вода, легкая, как воздух, и прочная, куда прочнее алмаза. Ледяная корона снова сжимает голову (но в этот раз сидит привычно, даже не давит), и появляется это жуткое зрение… Мир просто стал синим, однотонным, и уже в нём, туда-сюда, маячили разноцветные люди. Контуры тел врагов неравномерно светились разными цветами от зеленого до желтого и ярко-красного. Замечательно, я теперь живой тепловизор. Надеюсь, они не станут стрелять, после такого-то? Не идиоты же, в конце концо…
Ударивший по мне залп из штурмовых винтовок прошелся по коже легкими массирующими тычками. А нет — идиоты. Прозрачная корка гасила убойную силу снарядов практически в ноль, а ведь даже в бронежилете человек вполне может умереть от боли или гематомы. Ха. Всё настолько глупо, настолько странно, что было бы даже смешно, не будь я теперь уязвим как никогда…
Ещё неделю назад, в таком состоянии, я вырезал бы всех напавших солдат, не особо считаясь с моралью (смертельный выстрел как-то не настраивает, блядь, на дружеский лад!). И имел бы на это полное право! Разве нет? Насрать, что они люди и у каждого своя точка зрения. Они спустили курок, автоматически переводя простой конфликт в смертельное столкновение. Сколько книг читал про осознание ценности жизни, про моральные терзания тех, кому приходилось её отнимать… Одно из двух: либо у меня не всё нормально с головой, либо все эти истории — такая же ложь. Ценить жизнь можно, даже нужно, но далеко не каждую. Например, если бросить на одну чашу весов меня, а на другую — вот этот вот сброд… А, ладно, к черту всё! Сейчас стоит просто показать им, насколько льду начхать на любое оружие. Жалко, сразу не сдержался, надо было и первого пощадить. Что бы он мне сделал? Пистолет?! Не смешите. Ага, задним умом все крепки. Шоу начинается, дамы и господа, занимайте места в зрительном зале!
Демонстрация вышла знатная. Может, я даже перегнул палку. Итог столкновения был более чем предсказуем. В глазах солдат — ненависть, вперемешку со страхом. Ненависти больше. Вы совсем оборзели, да? Мало было?! Ок. Знаю. Прикончу того, кто выстрелил исподтишка, первым пролив кровь, и плевать, что невезучий снайпер — лишь инструмент. Пусть думают головой в следующий раз. Они говорили про какую-то Нахи, отдавшую приказ на моё устранение.
Что ж, одна цель уже определена, на этом маленьком земном шарике нам двоим теперь будет тесно. Однако так просто к подобной личности не подобраться, но… эх, всему своё время. Это будет как дрессировка кошки струей из пульверизатора. Пусть животное знает, что кусать меня нельзя! Один раз их предупредили, и теперь я действительно убью любого из этих солдат, стоит ему наставить на меня ствол. Не из мстительной жестокости. Просто чтобы знали — Док своим словам хозяин. Урок усвоен?
Видимо, да. У-умницы. Скрипят зубами, шипят, плюются, но стрелять больше не пробуют. Итак, я потребовал жизнь снайпера в качестве моральной компенсации. Думай, Виолетта Церновна, это и правда небольшая цена за перемирие. Два бойца вместо десятков жизней. От меня никто не скроется, с каждым срывом лёд пропитывает тело всё больше, слушается всё лучше. Пока они с тем мужиком обсуждают дальнейшие действия, солдаты рассасываются среди деревьев. Наивные! В термальном зрении вас будет видно как на ладони.
Цирк. Удивительно, как весь лагерь на уши не подняли, а если бы сюда детишки забрели, то что? Их тоже устранить?! Ладно, бегите. Ваш главный всё равно здесь. Мне же меньше руки марать при оказии. Н-ненавижу. Испортить такой день! Надеюсь, это будет первое и последнее нападение на мою персону. Во всяком случае, приложу все усилия. Бессмысленность любых атак уже продемонстрирована. Взрывчатка, огонь, пули… Всё равно. О бое напоминает только потрепанная пулями майка. Новая почти, и не зашить столько дырок. Ух, вот не суки, а?! Суки! В следующий раз надо будет покрыть льдом ещё и одежду (надеюсь, этот случай будет нескоро или его не будет вообще!).
— Я не пойду на это! — Тот, кого доктор называла Кэп, орал так, что с деревьев листья слетали. Он размахивал руками, брызгал слюной и бешено матерился, как последний маргинал. — Своего собственного бойца, молодую девушку, отдать ёбаному монстру?! Издеваешься?!
— За языком, следи, ссыкло подтишочное. Вышел бы и выстрелил первым, лицом к лицу, тогда только тебя бы и прибил. С-солдат удачи хр-ренов, — спокойно сказал я, выбрав паузу между воплями спорящих агентов спецслужб. Гнева всё ещё не было, только хладнокровный расчёт, но зубки показывать надо. Мне придется убить этого снайпера. Просто чтобы показать серьезность намерений. Они. Должны. Оставить. Меня. В покое! Иначе спокойная жизнь превратится в кошмар. Вдруг попробуют достать меня через Лену? Запросто. Вот. Вот она, опасность привязываться к кому-то! Не утешает даже то, что после того, как они ей навредят, я устрою всем локальный ледниковый период. Могу-у. Теперь могу, дыхание вечности успело показать мне, как. Кэп тем временем положил руку на кобуру. Шутит? — Ну, давай, чучело в камуфляже, возьми меня на мушку. Заодно убедишься в том, что в отличие от вас, трусов, я своё слово держу. Ты даже успеешь нажать на курок, перед тем как стать ледяной скульптурой, наверное, успеешь.
— Нет, стой. Не вздумай. — Виола осадила горячую голову и тем самым уменьшила мне геморроя. Вот бы всё просто закончилось, а ещё лучше, чтобы этот конфликт даже не начинался. Хочу обнимать Лену, любоваться с ней закатом на море, попивая холодную колу, а не вот это вот всё. — А ты, Док, слушай внимательно. Мы с девочками не знали о засаде. Правда. Это недоразумение, и я решу его в ближайшее время. Это ни в коем случае не оправдание произошедшего! Просто озвучивание факта. Я верну твоё доверие, как бы дорого это не обошлось.
— Мне без разницы, знали вы или нет. — А хорош-шо я играю роль «злодея», ничего не скажешь. Может, замутить типичный монолог с пафосом и самолюбием? Не-е, нафиг. — Просто хочу, чтобы даже последняя шестеренка, нацепившая на свою жопу камуфляж, понимала одно: приказ, не приказ — я убью любого, кто поднимет на меня руку, а того, кто поднимет руку на дорогих мне людей, — ну, сама понимаешь. Очень легко причинить человеку адскую боль, когда понимаешь, где и как проходят нервные пучки. Знаешь, не можешь не знать. Отдайте мне вашего снайпера — и мы в расчете. Жизнь за жизнь. Так будет справедливо.
— Но ты не умер! — Вояка обличительно ткнул в мою сторону пальцем, как будто я ещё и виноват! Вот контрацептив недоделанный! — И одного из моих ребят уже убил!
— Никто не мешает ей тоже… не умереть, — монотонно парирую, сам себе кажусь идиотом… Ладно, а если по словам? — Жизнь — того — кто мне навредил — моя. И это не обсуждается. Забудьте о позиции силы, тут она далеко не на вашей стороне. А тот солдат целился мне в голову, когда её ещё не покрыла защита. Не обольщайся, даже тогда меня не достать.
— Он прав, логия нарушает все законы физики, её и теоретически невозможно убить. Считай, перед тобой второй образец Неуязвимой Рептилии, — обозвала меня гетерохромная красавица каким-то незнакомым словом. Обе её спутницы так и стояли рядом с доктором Коллайдер. Смешно. Мужики вояки смазали лыжи, а они тут, как ни в чем не бывало. Стоят, ветер развевает черные волосы. Кто-нибудь, сделайте им прививку от пафоса! — Хорошо. Будь по-твоему, Док. Но ты же сам понимаешь, она просто исполняла приказ. Агент секретной службы — это не работа в продуктовом ларьке, захотел — продал пиво школьнику, захотел — не продал. Нет? Пощади девочку, проси любые ресурсы, и ты их получишь. Лю-бы-е.
— Нет. — Стоило большого труда удержаться потребовать заменить бедолагу стрелка на эту самую Нахи. Пусть наивно думают, что я просто кровожадный и мстительный идиот, пока не станет слишком поздно. Снайпер лишь оружие, верно сказано. Понимаю. Но мне нужно её прикончить. После этого в глазах Организации я буду подобен собаке, которая кусает бьющую её палку, а не руку, которая эту палку, собственно, держит. Это заблуждение будет им дорогого стоить…
— Ви! Ты правда собираешься это сделать?! — Мужик сдулся, будто из него разом выпустили весь воздух. А затем резко вздохнул, и во всю глотку прокричал в рацию: — БЕГИ, СОНЯ!
— Ей не скрыться, — тихо сказал я, собирая вокруг энергию. Сила пульсировала внутри, нарастая внутри подобно лавине, всё больше и больше, с каждым ударом сердца. Сейчас я контролирую её, и даже почти не гроблю свой организм перегрузкой. Расту, однако. Так-с, посмотрим. Лес, лес… Лес. О, а вот и наша беглянка. — Вижу.
Способность чувствовать тепло — просто нечто. Снайпер умело маскировалась среди листвы, довольно шустро покидая несостоявшееся поле боя, но её это не спасло. Лёд слушался даже слишком хорошо. Настораживает этот прирост контроля силы. Он очень вовремя, но так ли просто всё с тем пространством? Не думаю. Лёд. Форма, природа, сама суть этой невероятной мощи (ранее совершенно не управляемой) стала теперь практически полностью подвластна воле. Так что, можно сказать, её выстрел сыграл мне на руку. Желание жить, желание увидеть любимые, чуть грустные зеленые глаза, боль — всё это вылилось в чудовищную эволюцию аномалии (так они вроде меня называли?). Раз — и ледяной вихрь окутывает тело. Два — и под ногами появляется обманчиво тонкий покров изо льда. Три — и он с чудовищной скоростью несется вперед, огибая деревья и промораживая кусты. В воздухе стоит хруст замерзающей материи, а сам он становится сухим. Ну да, логично, надо же откуда-то браться воде.
У девочки не было шансов. Сверкающая на солнце ледяная тюрьма преградила путь к отступлению. Вокруг снайперши выросла стена из чистейшей замороженной воды. Пара выстрелов из пистолета не оставили на превосходной поверхности ни следа (а винтовку она бросила почти сразу — слишком тяжелая). Вмятины от пуль восстанавливались на глазах. Просто часть стены растекалась, заполняя прореху, и тут же замерзала вновь.
— Кэп, нет! Я сказала «нет»! Ольга! — Виола дала отмашку, и боевой носитель уложила капитана отряда лицом в пол раньше, чем мужик успел хотя бы вякнуть. Однако, держать его её приходилось с трудом, вояка явно не слабак. Жалко только, что тварь предательская. — Док, ещё раз прошу тебя. Не убивай её.
— Она выстрелила мне в сердце, Виолетта Церновна. В буквальном смысле! — Мой ответ сопровождался паром изо рта. Воздух вокруг холодел… Хрупкая девочка в камуфляже прижалась спиной к непрошибаемой стене, наставила на меня пистолет. Всё. Это финиш. Я же предупреждал, рация в тот момент стопудово работала. — БРОСЬ!
Сам не ожидал такого повелительного тона. Короткое слово-приказ сопровождалось нехилым выбросом внутренней силы, от которой и так перенервничавшая девочка окончательно сдалась. Пистолет упал из разжавшихся пальцев, прямо на покрытую инеем траву. Она плакала, как простая девчонка. Виола и все остальные только смотрели, не делая попыток мне помешать. Я ведь действительно её сейчас прикончу. Просто обязан! Пожалуйста, остановите меня! Вон, Кэпа хотя бы отпустите. Чёрт! И ведь сам себя загнал в угол, а теперь вдруг про жалость вспомнил. Убить!
— Что ты чувствовала, стреляя меня? — спросил я врага, склонившись ближе. Лёд вырывался наружу, бился внутри подобно зверю в клетке, просовывая между прутьев когтистые лапы, он просто умолял порвать её на клочки, сделать статуей, воплощением моей мести, предупреждением для других. Она невысокая, длинные русые волосы, стройное и крепкое тело, зеленые глаза… Красавица, одним словом, хоть и уступает Лене по всем параметрам. Даже жалко, что всё так получилось. Прости, девочка.
— Что чувствовала? Отдачу! — выплюнула воительница, взяв себя в руки и доставая из кармана гранату. Чека с тихим металлическим звоном упала на заледеневшую землю. Улыбка стрелка, решившего дорого продать свою жизнь. Ха. Не прокатит. Импульс силы превращает смертельную взрывчатку в безобидный кусок ледышки.
— Вот так, Соня. — Улыбка появилась сама собой. Страшная, наверное, вон, даже Виола отпрянула. Пропадает во мне артист, ой, пропадает. Надо было поступать на театральный факультет, а не в медицинскую академию. Что я творю, а? — Жизнь за жизнь, твоя — отныне принадлежит мне.
«Отныне?! Я сказал — отныне?! Фу! Но надо, надо и дальше покосить под дурачка, а вдруг выгорит?»
Между деревьями снова маячат призраки волков. Летний лес шагнул в глубокую зиму, будто так и надо. Живущий внутри лёд перекраивает мир вокруг под себя, не особо считаясь с такой мелочью, как климат или время года. Слишком я увлёкся, раз даже воющие блохастики опять мерещатся. Кэп что-то там орёт про ненормальных докторов. Ольга отвернулась и тяжело вздохнула. Полуяпонка вцепилась в меч так, что у той побелели не только костяшки пальцев, а почти весь кулак.
— Не вздумай, Яма. — Доктор Коллайдер остановила мечницу, уже наверняка собиравшуюся снести мне голову. Бесполезно, девочки, я же уже доказал вам это! — Он логия. Величайшее воплощение аномалии. С обычным оружием мы просто ничего ему не сделаем.
— Верно. А вы умны, коллега. Были бы ещё умнее, не стали бы доверять всем подряд. — Материя слушалась как родные руки. Землю уже не видно, под ногами сплошной ковёр чистого льда, через который видно каждую травинку. Он окутал снайпера, примораживая к земле. Девчачьи слёзы. Ненавижу! Причём не только её. Себя тоже. Соня стала разменной монетой в руках Организации, сыграет роль и для моего плана. Руки и ноги скованы так, что ей ничего не остается, кроме как кричать. — Плачешь?! А когда спускала курок, пролила хотя бы слезинку?! Вряд ли. А теперь… уж извини меня. Будет почти не больно.
Виола просто смотрела, и ничего не могла поделать. Ситуация напоминала бред сумасшедшего, она сама до сих пор не верила в происходящее, в то, что Кэп её предал, и логию, и эту… казнь! По другому и не назовешь. Док собирался убить напавшего на него солдата. Соня. Бедная девочка, которая виновата лишь в том, что выполняла приказ. Нахи, сука, дорого поплатится за этот выверт! Доктору надо лишь добраться до терминала связи — и пиздец! Всем! Солдатов — в кутузку, Кэпа — на пенсию, а наглую овцу из кабинета главы — прямо в газовую камеру! Церновну просто раздирали противоречия. Она искренне восхищалась Доком, понимала его мотивы, понимала, что происходящее, скорее всего, вынужденная акция устрашения (надо сказать, весьма действенная!!!), но ненавидела за то, что он собирался сейчас сделать.
— Умоляю! Всё что хочешь! — Виола прокричала, надрывая горло. Носитель самой могущественной на планете аномалии уже занёс руку для добивающего удара. На его пальцах выросли прозрачные когти, крепкие даже на вид, будто Док нацепил ледяную перчатку. Вот только они стопроцентно не декоративные! Голову носителя окутала дымка, из которой вновь проросла кристальная корона. Красиво. Смертельно красиво… — Прошу, пощади девочку! Деньги! Предметы! Хочешь машину?! Дом на Гавайских островах, а? Да хоть небоскрёб, только не убивай её! Дороги назад больше не будет!
— Знаю. Её уже давно и нет. Отнимать чью-то жизнь, чтобы обезопасить свою, мне не ново, вы наверняка и до этого докопались, — Док ответил совершенно спокойным голосом, будто не человека собирается убить, а выбирал помидоры за прилавком. — Но, как я и говорил, жизнь её — теперь моя. И умирать она будет долго. Долго и мучительно. Первой почувствует настоящую мою силу. Смотри, коллега!
То, что случилось на окраине лагеря, будет сниться в кошмарах и доктору Коллайдер, и Кэпу, и даже Яме с Ольгой. Бесстрашные девушки, способные в одиночку заменить боевой отряд спецназа, почувствовали, как по спине ползет противный холодок липкого ужаса, а сердце трепещет в груди. Холод окутывал всё, на много метров вокруг, заставляя содрогаться от соседства с чем-то настолько могущественным. Это как стоять рядом с ядерным реактором. Док озарился ярким синим светом, перебивающим даже лучи солнца.
Лёд сковывающий Соню, закипел (!)… меняя форму. Виола хоть и находилась на грани нервного срыва, сделала очередную галочку в копилку знаний. Вода оставалась замерзшей, но меняла плотность как угодно. Она превращалась в цепи… Ледяные цепи облепили снайпера, не давая девушке шелохнуться. Она могла только кричать, пока и рот не оказался запечатан слоем прозрачной материи. Выброс! Ветер засвистел, будто они не на равнине, а на заснеженном пике гор. Датчик аномалий верещал как ненормальный, а лед Дока засверкал тысячей огоньков. Сначала их было немного. Один, два, три, десять, сотня! Искорки появлялись на стене тюрьмы, на цепях, на руках самого носителя. Прозрачные кристаллы очень хорошо проводили свет, и выглядело это зрелище просто великолепно, если бы не служило оружием палача. Стоп, а оружием ли…
— Ты — принадлежишь мне! — Цепи взорвались! Исчезая легким паром так, словно их и не было. Только сейчас, Виола и остальные смогли вздохнуть полной грудью теплый прибрежный воздух. Соня лежала на земле. Живая! А на шее у девушки появилась цепочка. Изящная, словно созданная искуснейшим ювелиром в мире. Прозрачный кулон в форме цветка кувшинки, на тонком кристальном шнурке. — Эта штука будет на твоей шее до конца жизни! Ослушаешься — и она тебя просто заморозит. Мгновенно и насмерть. Её не снять, для этого придется найти кого-то сильнее меня.
— Тварь! — Уверенность противника очень больно била по самолюбию воительницы. Девушка поднялась на ноги, со злостью глядя на пленившего её врага. Ноги и руки снова слушались её, и просто так терпеть издевательства бойкая засранка не собиралась.
— Остынь. — Док даже не шелохнулся, получив удар тренированной ногой прямо по лицу. Ему даже понравилась такая прыть. — Сделка была честной. Виолетта Церновна, теперь мы друг к другу без претензий, так?
— Ты собираешься…
— Да, это что-то вроде детонируемой бомбы, — не моргнув и глазом, ответил окутанный паром человек. Лёд рассеивался, подчиняясь своему господину. Корона медленно таяла, не оставляя лишней воды на коже, а гетерохромная ученая окончательно уверилась в одном: его сила — это что угодно, но только не холод. Носитель аномалии, тем временем, приказал (!) вконец обескураженной Соне: — Завтра придешь ко мне в кабинет, и не дай бог ослушаешься, я же сказал — будешь умирать долго и мучительно, до конца своих дней отрабатывая сегодняшний расчёт. Работу тебе найдем. О, придумал! Будешь санитаркой, я тебя даже оформлю, смогу. Соцпакет, белая зарплата, ровно по МРОТу, как они обычно получают. Искупишь грехи благородным трудом.
— Рабство, — тихо прошептала Ямада. — Это же натуральное рабство в двадцать первом веке!
— Ага, а стрелять в людей прямо пиздец как толерантно, ничего не скажешь, — огрызнулся здоровяк, отряхивая с себя несуществующую пыль. Он всем своим видом показывал, насколько ему пофиг. — И вообще, а ну -ка быстро извинилась перед всеми санитарками страны! Они для людей больше делают, чем вы тут со своими клоунадами. Меч! Господи! А у второй что припрятано, посох? Лук?!
— Считаешь себя человеком? Монстр! — выплюнул Кэп, с ненавистью глядя на спокойного как удав доктора.
— О, пошли моральные упрёки. А-баж-жаю, –усмехнулся тот фирменной улыбкой «я Homo sapiens, а ты биомусор». — Чья бы корова мычала, солдатик. Что ТЫ знаешь о человечности? Я могу стереть в порошок небольшую страну, и никто мне не помешает, просто не сможет остановить. Я могу жить, как настоящий тиран, забирая всё, что хочу, но не делаю этого. Просто потому, что в этом не вижу необходимости. Меня просто устраивает спокойная, размеренная жизнь, но если вдруг окажется, что из-за вас, скотов, моим тихим денькам пришел конец, то мало никому не покажется. Понятно? Вот и славно. Я всё сказал, девочки. Не беспокойте меня больше, всё равно максимум, чего добьетесь, это одежду испортите, просто, и оружие, и что бы вы не придумали… бессильно против МЕНЯ. Пошли ВОН!
— Бляяяяяяяяяяяяя! Дыши, Док, дыши. Вот так. Вдох-выдох, вдох-выдох, — успокаивал я сам себя, бесцельно наворачивая круги между труб вентиляции. Крыша. Самая высокая часть корпуса, и самая грязная, но есть и плюсы, сюда никто не ходит. — Тебя всего лишь попытались убить, подумаешь, первый раз что ли?
Больше всего хотелось запрокинуть голову к безоблачному небу и заорать во всю глотку. Причем заорать нецензурно и от всей души. Аааааааа! Испортить такой день! А я?! Тоже хорош. Устроил, сука, цирк. С этим боем, бронёй, сраным, ёб его душу мать, ожерельем. Какой, нафиг, поводок? Какая детонирующая бомба? Нашли мага! Это просто безделушка. Неразрушимая, даже не холодная, безделушка. Вот только хрен они её снимут, разве что только вместе с головой своего снайпера. А что я там нёс? Позор! Убейте меня! Ах да, не сможете.
На девочку я зла не держал. Ну выстрелила, да. Вот только мазать тонким слоем на асфальт надо не пешку, а того, кто её двигает. Ветерок сегодня приятный… Палец спокойно пролезает в дырку на майке. Не верится, что я цел. Абсолютно цел! Ни царапины. Впрочем, как и всегда после выброса. Лёд восстанавливает даже волосы. Даже на ногах…
Подхожу к краю здания, сажусь на бетонную поверхность, свешиваю вниз ноги. Если даже и упаду, пострадает разве что только… асфальт. Думать! Думать! Думать! Давайте, мозги. Помогите телу очередной раз выбраться из передряги. Они не оставят меня в покое, а завтра ещё с этой Соней разбираться. Просто так не отмахнёшься. Вышел на сцену — играй роль до конца. До самого занавеса. Лена. Мы встретились в очень странный период моей жизни. Надо было прогнать девочку ещё утром, чтобы ей ничего не угрожало. Теперь же будет сложно. Очень сложно. Она простой человек (ну, не считая многогранного характера, прекрасных зеленых глаз, чарующего голоса и мягких волос). Её можно пленить, ранить, или ещё чего похуже. Вот тогда всё. Руки мои будут по локоть в крови.
Леночка. Солнышко. Теплый лучик в этом холодном мире. Думать только о ней. Фух. Отпустило. Стоило только представить образ любимой девушки, как волнение немного улеглось. Любимая, как же нам быть, а? Сегодняшнее утро стало самым прекрасным в моей жизни. Отказаться от этой ненормальной соблазнительницы теперь просто не получится. Она как наркотик — подсаживаешься раз и навсегда. Блин.
По лагерю снуют толпы людей. Отдыхающие, приезжие… особенно людно у главных ворот. Вот бы ещё на место каждого уезжающего гражданина не прибывало по два новых! Айсберг таял всё быстрее, обрушиваясь вниз огромными кусками. Происходящее напоминало дешевый сериал, или нет, по спецэффектам — даже дорогой сериал, с хорошим сюжетом и графикой. Будто Netflix снимают. Хотя тогда на меня напали бы хоть один негр, лесбуха и трансгендер. Куда. Катится. Этот. Мир!
Ещё вчера всё было нормально (относительно нормально). Итак, за мной ведется охота. Причем без всяких там «руки вверх, вы имеете право хранить молчание» и прочее, и далее. Нет. Пуля! Сразу! Без разговоров. Пидары? Пидары. Убить мало! А если бы Лена пошла со мной?! Если бы… она… пострадала? В душе появилась пустота. Это чувство — оно ужасно. Ненависть, густо замешанная на страхе.
Я освоил немалую часть своих сил. Лёд больше не цепная собака. Он мои руки, мои ноги, мои глаза. Черт подери, я же контролировал его природу настолько, что менял даже физические свойства! Ожерелье неразрушимо. Сломать его могу только я. Странное пространство чуть не угробило бедную голову, но очень щедро заплатило за причиненные неудобства. В мыслях всплывают образы знаний, которых ни один человек определенно не видел! Например. Перед глазами на миг появились драконы, самые разные! Огнедышащие, ледяные, черные, белые, бескрылые. Сотни видов и форм чешуйчатых тварей. Пейзажи, которые не выдумает ни один фантаст. Чего стоит только пустынный мир, населенный огромными песчаными червями Шаи-Хулуд. Или планета, полностью покрытая водой, но, тем не менее, населенная разумными формами жизни. Тысячи миров. И каждый отдал мне по кусочку.
Но самым странным видением, мимолетным образом, был… Я! Только не я. Точнее я, но другой. Запутался! У отражений были точь-в-точь мои лица, но сами они… Ужас. Один их был с крыльями за спиной, представляете?! Огромные, сверкающие, будто собранные из драгоценных камней, крылья! А у другого на руках и спине ползали черная и белая змеи. Рисунок, но такой реалистичный! Фу! Был ещё и третий, и четвертый, и стопятьсотый! Миг — и будто бесконечные воплощения несчастного Дока пронеслись перед глазами, как живые. А может, это просто бред?! Умирающий мозг даёт такой глюк, перед самовосстановлением. Всё может быть. Особенно поразил образ высокой женщины, с моими чертами лица. Кошмааааар!
— Почему я не в игре, или в фильме, или в книге? — тихо ворчу, говоря сам с собой. Там всегда появляется добрый бородатый волшебник с невероятным артефактом для героя, мудрый тибетский монах, способный помочь советом, или, на худой конец, НПС с квестом, где ПОНЯТНО, что делать дальше. — Свинство.
Последние слова я сказал вслух, наблюдая, как под окнами корпуса крадутся три девочки. Старая компания — Ульяна, Алиса и Хмуро. Непоседы идеально воспользовались суматохой, с таким изяществом, будто их всех породила сама мать-Анархия. Алиса шмыгнула в опустевший ларёк (продавец схватил кассу, и съеба… то есть, эвакуировался на первом же автобусе). Двачевская стащила пачку сигарет, нет, если приглядеться, то даже три пачки. Всё это время мелкота охраняла главаря банды. Хмуро следила за одной половиной периметра, а рыжий бесёнок, по чистому недоразумению родившийся человеческой девочкой (без хвоста и рожек), за второй. Старшая вышла из магазина, затем что-то пробурчала под нос и бросила внутрь несколько купюр. Робин Гуд в джинсах, блин, и с сиськами.
— Вот бы кто, и правда, подсказал мне, что делать дальше, — выдохнул я в голубое бездонное небо, щурясь от стоящего в зените летнего солнца и не особо-то и надеясь на ответ.
— Спуститься и поговорить с Виолой! Она твой друг! — раздался сзади знакомый женский голос (весьма сердитый). Ответ пришел так неожиданно, что я чуть сразу и не «спустился», прямо с края крыши. Блин, а нервишки-то пошаливают! Пусть снаружи Док и ледяная скала, любой ценой сохраняющая хладнокровие, но эта маска дорого обходится. Однажды могу и сорваться, вот тогда всем пиздец!
— Ю-ля! Ты с ума сошла? Напугала до чертиков. — Нека. Непосредственный ушастик, как всегда, в своём привычном, потрепанном, но чистом платье. Ловлю себя на мысли, что насторожился. А вдруг она тоже с этими ушлёпками? Вдруг встреча у ночного ручья была не случайной, а кошкодевочка не чудо природы, а вполне себе искусственно выведенный терминатор с шерстяным хвостом? Вышеупомянутый пушистый индикатор, торчал трубой со вставшей дыбом шерсткой. — И что значит — «поговори с Виолой»?! Они в меня стреляли, подруга. Среди друзей так не принято.
Сказать по правде, выстрел был неожиданным, примерно как гром среди ясного неба. Лёд всегда меня защищал, даже от смертельных ран, но пуля попала прямо в сердце… Инстинкт самосохранения никуда не девается, я же человек, а не бездушная машина. Как только пришло понимание происходящего, так сразу и накрыло. Была и боль, и ужас, и осознание того что всё, вот он, пизде…, то есть, конец. Конец моего бренного существования, которое только сегодня можно было бы назвать — Жизнь. Никогда больше не вздохнуть полной грудью, не увидеть солнца, никогда не почувствовать вкуса, запаха, тепла. И, что самое жуткое, никогда не увидеть дорогих людей. Особенно Леночку. Черт! Не собираюсь так просто подыхать! Скоты!..
Раньше в памяти не откладывалось, что именно творил освобождённый от контроля сознания лёд. Когда тело получало критические повреждения, он просто вырывался наружу, устраивая локальный конец света. В день, когда я по собственной дурости чуть не утонул, то просто очнулся на берегу заледеневшей реки. Сейчас же всё было немножко… нет, даже совершенно иначе. Сначала накатила пустота, на душе стало очень спокойно. Ничего. Совсем. Только остатки мыслей растворялись в ничто. Даже не темнота — забвение. Все эти религиозные учителя могут сколько угодно болтать про рай и ад, рассказывать всему миру древние еврейские сказки, придуманные, чтобы управлять чернью, но смерть — это пустота. Когда человек умирает, происходит то же, что было до его рождения — его просто не становится, нет, и всё тут. Так я искренне полагал до сегодняшнего дня…
В какой-то миг пустота исчезла! Каламбур, да? Ничто — исчезло! Или, вернее, окончательно трансформировавшийся разум, наконец, смог разглядеть, ЧТО его окружает. Вокруг меня появилось всё. То есть, не так — АБСОЛЮТНО ВСЁ! Всё, что было, всё, что есть, всё, что будет. Бесконечность самой разной информации: чувства, знания, сила, огромное многообразие существующего и несуществующего. Материя, энергия, мысли. Грани между реальным нереальным стирались. Словами это не передать. Ты перестаёшь существовать, но, одновременно, становишься чем-то бОльшим, чем банальное физическое тело (которое, кстати, даже не чувствуешь там). Совсем как тогда на пляже (может, это связано с тем, что и в тот раз наступила, фактически, клиническая смерть?), состояние длилось… может, миг, а может — бесконечность, и за это время мир успел умереть, родился заново в тысячи вариациях и стать таким же, каким и был. А может, это всё было бредом умирающей нервной системы?
Я вернулся. Просто осознал себя снова куском плоти. Обидненько, знаете ли. Боли не было. Не было и эмоций, только хладнокровный, кристально чистый, работающий, как суперкомпьютер, разум и… Сила. Переполняющая меня древняя мощь, источником которой являлся Абсолют. Мозг хоть и пострадал от неисчислимых терабайт проехавшейся по нему железнодорожным составом информации, но кое-что запасливо ухватил с собой. Пусть и жалкая, ничтожная часть, пусть она лишь песчинка на пляже бесконечного океана звезд — даже этой крупицы, достаточно чтобы стереть в порошок наш мир. Дыхание самой Вечности. Вместе с моим внутренним холодом, получился ужасающий симбиоз!
Первым делом я прикончил того, кто стоял надо мной с пистолетом и собирался выстрелить. Даже как-то буднично, словно муху прихлопнул. Не из мести, просто не хочу получить ещё одну пулю, на этот раз в лоб, да и количество врагов ограничу. Достаточно было просто коснуться его ноги и выпустить крупицу той силы, которая циркулировала по организму. Теперь организм чувствовал её как никогда. Она изменяла тело, восстанавливала раны, поддерживала существование тогда, когда не билось даже сердце. Оно и сейчас не бьётся, вместо него работает неисчерпаемый поток энергии, заменяя нормальный метаболизм.
Крики. Не могу ничего разобрать в этой какофонии, ни хрена! И это профессионалы? Что за идиотская ругань? Так. Не хочу, чтобы меня ещё раз подстрелили. Кожа покрывается тонким слоем льда, плотного, пересыщенного силой настолько же противоестественной, насколько ненормален я сам. Непробиваемая, но гибкая броня, текучая, как вода, легкая, как воздух, и прочная, куда прочнее алмаза. Ледяная корона снова сжимает голову (но в этот раз сидит привычно, даже не давит), и появляется это жуткое зрение… Мир просто стал синим, однотонным, и уже в нём, туда-сюда, маячили разноцветные люди. Контуры тел врагов неравномерно светились разными цветами от зеленого до желтого и ярко-красного. Замечательно, я теперь живой тепловизор. Надеюсь, они не станут стрелять, после такого-то? Не идиоты же, в конце концо…
Ударивший по мне залп из штурмовых винтовок прошелся по коже легкими массирующими тычками. А нет — идиоты. Прозрачная корка гасила убойную силу снарядов практически в ноль, а ведь даже в бронежилете человек вполне может умереть от боли или гематомы. Ха. Всё настолько глупо, настолько странно, что было бы даже смешно, не будь я теперь уязвим как никогда…
Ещё неделю назад, в таком состоянии, я вырезал бы всех напавших солдат, не особо считаясь с моралью (смертельный выстрел как-то не настраивает, блядь, на дружеский лад!). И имел бы на это полное право! Разве нет? Насрать, что они люди и у каждого своя точка зрения. Они спустили курок, автоматически переводя простой конфликт в смертельное столкновение. Сколько книг читал про осознание ценности жизни, про моральные терзания тех, кому приходилось её отнимать… Одно из двух: либо у меня не всё нормально с головой, либо все эти истории — такая же ложь. Ценить жизнь можно, даже нужно, но далеко не каждую. Например, если бросить на одну чашу весов меня, а на другую — вот этот вот сброд… А, ладно, к черту всё! Сейчас стоит просто показать им, насколько льду начхать на любое оружие. Жалко, сразу не сдержался, надо было и первого пощадить. Что бы он мне сделал? Пистолет?! Не смешите. Ага, задним умом все крепки. Шоу начинается, дамы и господа, занимайте места в зрительном зале!
***
Демонстрация вышла знатная. Может, я даже перегнул палку. Итог столкновения был более чем предсказуем. В глазах солдат — ненависть, вперемешку со страхом. Ненависти больше. Вы совсем оборзели, да? Мало было?! Ок. Знаю. Прикончу того, кто выстрелил исподтишка, первым пролив кровь, и плевать, что невезучий снайпер — лишь инструмент. Пусть думают головой в следующий раз. Они говорили про какую-то Нахи, отдавшую приказ на моё устранение.
Что ж, одна цель уже определена, на этом маленьком земном шарике нам двоим теперь будет тесно. Однако так просто к подобной личности не подобраться, но… эх, всему своё время. Это будет как дрессировка кошки струей из пульверизатора. Пусть животное знает, что кусать меня нельзя! Один раз их предупредили, и теперь я действительно убью любого из этих солдат, стоит ему наставить на меня ствол. Не из мстительной жестокости. Просто чтобы знали — Док своим словам хозяин. Урок усвоен?
Видимо, да. У-умницы. Скрипят зубами, шипят, плюются, но стрелять больше не пробуют. Итак, я потребовал жизнь снайпера в качестве моральной компенсации. Думай, Виолетта Церновна, это и правда небольшая цена за перемирие. Два бойца вместо десятков жизней. От меня никто не скроется, с каждым срывом лёд пропитывает тело всё больше, слушается всё лучше. Пока они с тем мужиком обсуждают дальнейшие действия, солдаты рассасываются среди деревьев. Наивные! В термальном зрении вас будет видно как на ладони.
Цирк. Удивительно, как весь лагерь на уши не подняли, а если бы сюда детишки забрели, то что? Их тоже устранить?! Ладно, бегите. Ваш главный всё равно здесь. Мне же меньше руки марать при оказии. Н-ненавижу. Испортить такой день! Надеюсь, это будет первое и последнее нападение на мою персону. Во всяком случае, приложу все усилия. Бессмысленность любых атак уже продемонстрирована. Взрывчатка, огонь, пули… Всё равно. О бое напоминает только потрепанная пулями майка. Новая почти, и не зашить столько дырок. Ух, вот не суки, а?! Суки! В следующий раз надо будет покрыть льдом ещё и одежду (надеюсь, этот случай будет нескоро или его не будет вообще!).
— Я не пойду на это! — Тот, кого доктор называла Кэп, орал так, что с деревьев листья слетали. Он размахивал руками, брызгал слюной и бешено матерился, как последний маргинал. — Своего собственного бойца, молодую девушку, отдать ёбаному монстру?! Издеваешься?!
— За языком, следи, ссыкло подтишочное. Вышел бы и выстрелил первым, лицом к лицу, тогда только тебя бы и прибил. С-солдат удачи хр-ренов, — спокойно сказал я, выбрав паузу между воплями спорящих агентов спецслужб. Гнева всё ещё не было, только хладнокровный расчёт, но зубки показывать надо. Мне придется убить этого снайпера. Просто чтобы показать серьезность намерений. Они. Должны. Оставить. Меня. В покое! Иначе спокойная жизнь превратится в кошмар. Вдруг попробуют достать меня через Лену? Запросто. Вот. Вот она, опасность привязываться к кому-то! Не утешает даже то, что после того, как они ей навредят, я устрою всем локальный ледниковый период. Могу-у. Теперь могу, дыхание вечности успело показать мне, как. Кэп тем временем положил руку на кобуру. Шутит? — Ну, давай, чучело в камуфляже, возьми меня на мушку. Заодно убедишься в том, что в отличие от вас, трусов, я своё слово держу. Ты даже успеешь нажать на курок, перед тем как стать ледяной скульптурой, наверное, успеешь.
— Нет, стой. Не вздумай. — Виола осадила горячую голову и тем самым уменьшила мне геморроя. Вот бы всё просто закончилось, а ещё лучше, чтобы этот конфликт даже не начинался. Хочу обнимать Лену, любоваться с ней закатом на море, попивая холодную колу, а не вот это вот всё. — А ты, Док, слушай внимательно. Мы с девочками не знали о засаде. Правда. Это недоразумение, и я решу его в ближайшее время. Это ни в коем случае не оправдание произошедшего! Просто озвучивание факта. Я верну твоё доверие, как бы дорого это не обошлось.
— Мне без разницы, знали вы или нет. — А хорош-шо я играю роль «злодея», ничего не скажешь. Может, замутить типичный монолог с пафосом и самолюбием? Не-е, нафиг. — Просто хочу, чтобы даже последняя шестеренка, нацепившая на свою жопу камуфляж, понимала одно: приказ, не приказ — я убью любого, кто поднимет на меня руку, а того, кто поднимет руку на дорогих мне людей, — ну, сама понимаешь. Очень легко причинить человеку адскую боль, когда понимаешь, где и как проходят нервные пучки. Знаешь, не можешь не знать. Отдайте мне вашего снайпера — и мы в расчете. Жизнь за жизнь. Так будет справедливо.
— Но ты не умер! — Вояка обличительно ткнул в мою сторону пальцем, как будто я ещё и виноват! Вот контрацептив недоделанный! — И одного из моих ребят уже убил!
— Никто не мешает ей тоже… не умереть, — монотонно парирую, сам себе кажусь идиотом… Ладно, а если по словам? — Жизнь — того — кто мне навредил — моя. И это не обсуждается. Забудьте о позиции силы, тут она далеко не на вашей стороне. А тот солдат целился мне в голову, когда её ещё не покрыла защита. Не обольщайся, даже тогда меня не достать.
— Он прав, логия нарушает все законы физики, её и теоретически невозможно убить. Считай, перед тобой второй образец Неуязвимой Рептилии, — обозвала меня гетерохромная красавица каким-то незнакомым словом. Обе её спутницы так и стояли рядом с доктором Коллайдер. Смешно. Мужики вояки смазали лыжи, а они тут, как ни в чем не бывало. Стоят, ветер развевает черные волосы. Кто-нибудь, сделайте им прививку от пафоса! — Хорошо. Будь по-твоему, Док. Но ты же сам понимаешь, она просто исполняла приказ. Агент секретной службы — это не работа в продуктовом ларьке, захотел — продал пиво школьнику, захотел — не продал. Нет? Пощади девочку, проси любые ресурсы, и ты их получишь. Лю-бы-е.
— Нет. — Стоило большого труда удержаться потребовать заменить бедолагу стрелка на эту самую Нахи. Пусть наивно думают, что я просто кровожадный и мстительный идиот, пока не станет слишком поздно. Снайпер лишь оружие, верно сказано. Понимаю. Но мне нужно её прикончить. После этого в глазах Организации я буду подобен собаке, которая кусает бьющую её палку, а не руку, которая эту палку, собственно, держит. Это заблуждение будет им дорогого стоить…
— Ви! Ты правда собираешься это сделать?! — Мужик сдулся, будто из него разом выпустили весь воздух. А затем резко вздохнул, и во всю глотку прокричал в рацию: — БЕГИ, СОНЯ!
— Ей не скрыться, — тихо сказал я, собирая вокруг энергию. Сила пульсировала внутри, нарастая внутри подобно лавине, всё больше и больше, с каждым ударом сердца. Сейчас я контролирую её, и даже почти не гроблю свой организм перегрузкой. Расту, однако. Так-с, посмотрим. Лес, лес… Лес. О, а вот и наша беглянка. — Вижу.
Способность чувствовать тепло — просто нечто. Снайпер умело маскировалась среди листвы, довольно шустро покидая несостоявшееся поле боя, но её это не спасло. Лёд слушался даже слишком хорошо. Настораживает этот прирост контроля силы. Он очень вовремя, но так ли просто всё с тем пространством? Не думаю. Лёд. Форма, природа, сама суть этой невероятной мощи (ранее совершенно не управляемой) стала теперь практически полностью подвластна воле. Так что, можно сказать, её выстрел сыграл мне на руку. Желание жить, желание увидеть любимые, чуть грустные зеленые глаза, боль — всё это вылилось в чудовищную эволюцию аномалии (так они вроде меня называли?). Раз — и ледяной вихрь окутывает тело. Два — и под ногами появляется обманчиво тонкий покров изо льда. Три — и он с чудовищной скоростью несется вперед, огибая деревья и промораживая кусты. В воздухе стоит хруст замерзающей материи, а сам он становится сухим. Ну да, логично, надо же откуда-то браться воде.
У девочки не было шансов. Сверкающая на солнце ледяная тюрьма преградила путь к отступлению. Вокруг снайперши выросла стена из чистейшей замороженной воды. Пара выстрелов из пистолета не оставили на превосходной поверхности ни следа (а винтовку она бросила почти сразу — слишком тяжелая). Вмятины от пуль восстанавливались на глазах. Просто часть стены растекалась, заполняя прореху, и тут же замерзала вновь.
— Кэп, нет! Я сказала «нет»! Ольга! — Виола дала отмашку, и боевой носитель уложила капитана отряда лицом в пол раньше, чем мужик успел хотя бы вякнуть. Однако, держать его её приходилось с трудом, вояка явно не слабак. Жалко только, что тварь предательская. — Док, ещё раз прошу тебя. Не убивай её.
— Она выстрелила мне в сердце, Виолетта Церновна. В буквальном смысле! — Мой ответ сопровождался паром изо рта. Воздух вокруг холодел… Хрупкая девочка в камуфляже прижалась спиной к непрошибаемой стене, наставила на меня пистолет. Всё. Это финиш. Я же предупреждал, рация в тот момент стопудово работала. — БРОСЬ!
Сам не ожидал такого повелительного тона. Короткое слово-приказ сопровождалось нехилым выбросом внутренней силы, от которой и так перенервничавшая девочка окончательно сдалась. Пистолет упал из разжавшихся пальцев, прямо на покрытую инеем траву. Она плакала, как простая девчонка. Виола и все остальные только смотрели, не делая попыток мне помешать. Я ведь действительно её сейчас прикончу. Просто обязан! Пожалуйста, остановите меня! Вон, Кэпа хотя бы отпустите. Чёрт! И ведь сам себя загнал в угол, а теперь вдруг про жалость вспомнил. Убить!
— Что ты чувствовала, стреляя меня? — спросил я врага, склонившись ближе. Лёд вырывался наружу, бился внутри подобно зверю в клетке, просовывая между прутьев когтистые лапы, он просто умолял порвать её на клочки, сделать статуей, воплощением моей мести, предупреждением для других. Она невысокая, длинные русые волосы, стройное и крепкое тело, зеленые глаза… Красавица, одним словом, хоть и уступает Лене по всем параметрам. Даже жалко, что всё так получилось. Прости, девочка.
— Что чувствовала? Отдачу! — выплюнула воительница, взяв себя в руки и доставая из кармана гранату. Чека с тихим металлическим звоном упала на заледеневшую землю. Улыбка стрелка, решившего дорого продать свою жизнь. Ха. Не прокатит. Импульс силы превращает смертельную взрывчатку в безобидный кусок ледышки.
— Вот так, Соня. — Улыбка появилась сама собой. Страшная, наверное, вон, даже Виола отпрянула. Пропадает во мне артист, ой, пропадает. Надо было поступать на театральный факультет, а не в медицинскую академию. Что я творю, а? — Жизнь за жизнь, твоя — отныне принадлежит мне.
«Отныне?! Я сказал — отныне?! Фу! Но надо, надо и дальше покосить под дурачка, а вдруг выгорит?»
Между деревьями снова маячат призраки волков. Летний лес шагнул в глубокую зиму, будто так и надо. Живущий внутри лёд перекраивает мир вокруг под себя, не особо считаясь с такой мелочью, как климат или время года. Слишком я увлёкся, раз даже воющие блохастики опять мерещатся. Кэп что-то там орёт про ненормальных докторов. Ольга отвернулась и тяжело вздохнула. Полуяпонка вцепилась в меч так, что у той побелели не только костяшки пальцев, а почти весь кулак.
— Не вздумай, Яма. — Доктор Коллайдер остановила мечницу, уже наверняка собиравшуюся снести мне голову. Бесполезно, девочки, я же уже доказал вам это! — Он логия. Величайшее воплощение аномалии. С обычным оружием мы просто ничего ему не сделаем.
— Верно. А вы умны, коллега. Были бы ещё умнее, не стали бы доверять всем подряд. — Материя слушалась как родные руки. Землю уже не видно, под ногами сплошной ковёр чистого льда, через который видно каждую травинку. Он окутал снайпера, примораживая к земле. Девчачьи слёзы. Ненавижу! Причём не только её. Себя тоже. Соня стала разменной монетой в руках Организации, сыграет роль и для моего плана. Руки и ноги скованы так, что ей ничего не остается, кроме как кричать. — Плачешь?! А когда спускала курок, пролила хотя бы слезинку?! Вряд ли. А теперь… уж извини меня. Будет почти не больно.
***
Виола просто смотрела, и ничего не могла поделать. Ситуация напоминала бред сумасшедшего, она сама до сих пор не верила в происходящее, в то, что Кэп её предал, и логию, и эту… казнь! По другому и не назовешь. Док собирался убить напавшего на него солдата. Соня. Бедная девочка, которая виновата лишь в том, что выполняла приказ. Нахи, сука, дорого поплатится за этот выверт! Доктору надо лишь добраться до терминала связи — и пиздец! Всем! Солдатов — в кутузку, Кэпа — на пенсию, а наглую овцу из кабинета главы — прямо в газовую камеру! Церновну просто раздирали противоречия. Она искренне восхищалась Доком, понимала его мотивы, понимала, что происходящее, скорее всего, вынужденная акция устрашения (надо сказать, весьма действенная!!!), но ненавидела за то, что он собирался сейчас сделать.
— Умоляю! Всё что хочешь! — Виола прокричала, надрывая горло. Носитель самой могущественной на планете аномалии уже занёс руку для добивающего удара. На его пальцах выросли прозрачные когти, крепкие даже на вид, будто Док нацепил ледяную перчатку. Вот только они стопроцентно не декоративные! Голову носителя окутала дымка, из которой вновь проросла кристальная корона. Красиво. Смертельно красиво… — Прошу, пощади девочку! Деньги! Предметы! Хочешь машину?! Дом на Гавайских островах, а? Да хоть небоскрёб, только не убивай её! Дороги назад больше не будет!
— Знаю. Её уже давно и нет. Отнимать чью-то жизнь, чтобы обезопасить свою, мне не ново, вы наверняка и до этого докопались, — Док ответил совершенно спокойным голосом, будто не человека собирается убить, а выбирал помидоры за прилавком. — Но, как я и говорил, жизнь её — теперь моя. И умирать она будет долго. Долго и мучительно. Первой почувствует настоящую мою силу. Смотри, коллега!
То, что случилось на окраине лагеря, будет сниться в кошмарах и доктору Коллайдер, и Кэпу, и даже Яме с Ольгой. Бесстрашные девушки, способные в одиночку заменить боевой отряд спецназа, почувствовали, как по спине ползет противный холодок липкого ужаса, а сердце трепещет в груди. Холод окутывал всё, на много метров вокруг, заставляя содрогаться от соседства с чем-то настолько могущественным. Это как стоять рядом с ядерным реактором. Док озарился ярким синим светом, перебивающим даже лучи солнца.
Лёд сковывающий Соню, закипел (!)… меняя форму. Виола хоть и находилась на грани нервного срыва, сделала очередную галочку в копилку знаний. Вода оставалась замерзшей, но меняла плотность как угодно. Она превращалась в цепи… Ледяные цепи облепили снайпера, не давая девушке шелохнуться. Она могла только кричать, пока и рот не оказался запечатан слоем прозрачной материи. Выброс! Ветер засвистел, будто они не на равнине, а на заснеженном пике гор. Датчик аномалий верещал как ненормальный, а лед Дока засверкал тысячей огоньков. Сначала их было немного. Один, два, три, десять, сотня! Искорки появлялись на стене тюрьмы, на цепях, на руках самого носителя. Прозрачные кристаллы очень хорошо проводили свет, и выглядело это зрелище просто великолепно, если бы не служило оружием палача. Стоп, а оружием ли…
— Ты — принадлежишь мне! — Цепи взорвались! Исчезая легким паром так, словно их и не было. Только сейчас, Виола и остальные смогли вздохнуть полной грудью теплый прибрежный воздух. Соня лежала на земле. Живая! А на шее у девушки появилась цепочка. Изящная, словно созданная искуснейшим ювелиром в мире. Прозрачный кулон в форме цветка кувшинки, на тонком кристальном шнурке. — Эта штука будет на твоей шее до конца жизни! Ослушаешься — и она тебя просто заморозит. Мгновенно и насмерть. Её не снять, для этого придется найти кого-то сильнее меня.
— Тварь! — Уверенность противника очень больно била по самолюбию воительницы. Девушка поднялась на ноги, со злостью глядя на пленившего её врага. Ноги и руки снова слушались её, и просто так терпеть издевательства бойкая засранка не собиралась.
— Остынь. — Док даже не шелохнулся, получив удар тренированной ногой прямо по лицу. Ему даже понравилась такая прыть. — Сделка была честной. Виолетта Церновна, теперь мы друг к другу без претензий, так?
— Ты собираешься…
— Да, это что-то вроде детонируемой бомбы, — не моргнув и глазом, ответил окутанный паром человек. Лёд рассеивался, подчиняясь своему господину. Корона медленно таяла, не оставляя лишней воды на коже, а гетерохромная ученая окончательно уверилась в одном: его сила — это что угодно, но только не холод. Носитель аномалии, тем временем, приказал (!) вконец обескураженной Соне: — Завтра придешь ко мне в кабинет, и не дай бог ослушаешься, я же сказал — будешь умирать долго и мучительно, до конца своих дней отрабатывая сегодняшний расчёт. Работу тебе найдем. О, придумал! Будешь санитаркой, я тебя даже оформлю, смогу. Соцпакет, белая зарплата, ровно по МРОТу, как они обычно получают. Искупишь грехи благородным трудом.
— Рабство, — тихо прошептала Ямада. — Это же натуральное рабство в двадцать первом веке!
— Ага, а стрелять в людей прямо пиздец как толерантно, ничего не скажешь, — огрызнулся здоровяк, отряхивая с себя несуществующую пыль. Он всем своим видом показывал, насколько ему пофиг. — И вообще, а ну -ка быстро извинилась перед всеми санитарками страны! Они для людей больше делают, чем вы тут со своими клоунадами. Меч! Господи! А у второй что припрятано, посох? Лук?!
— Считаешь себя человеком? Монстр! — выплюнул Кэп, с ненавистью глядя на спокойного как удав доктора.
— О, пошли моральные упрёки. А-баж-жаю, –усмехнулся тот фирменной улыбкой «я Homo sapiens, а ты биомусор». — Чья бы корова мычала, солдатик. Что ТЫ знаешь о человечности? Я могу стереть в порошок небольшую страну, и никто мне не помешает, просто не сможет остановить. Я могу жить, как настоящий тиран, забирая всё, что хочу, но не делаю этого. Просто потому, что в этом не вижу необходимости. Меня просто устраивает спокойная, размеренная жизнь, но если вдруг окажется, что из-за вас, скотов, моим тихим денькам пришел конец, то мало никому не покажется. Понятно? Вот и славно. Я всё сказал, девочки. Не беспокойте меня больше, всё равно максимум, чего добьетесь, это одежду испортите, просто, и оружие, и что бы вы не придумали… бессильно против МЕНЯ. Пошли ВОН!
*Док. Крыша корпуса. Десять минут спустя*
— Бляяяяяяяяяяяяя! Дыши, Док, дыши. Вот так. Вдох-выдох, вдох-выдох, — успокаивал я сам себя, бесцельно наворачивая круги между труб вентиляции. Крыша. Самая высокая часть корпуса, и самая грязная, но есть и плюсы, сюда никто не ходит. — Тебя всего лишь попытались убить, подумаешь, первый раз что ли?
Больше всего хотелось запрокинуть голову к безоблачному небу и заорать во всю глотку. Причем заорать нецензурно и от всей души. Аааааааа! Испортить такой день! А я?! Тоже хорош. Устроил, сука, цирк. С этим боем, бронёй, сраным, ёб его душу мать, ожерельем. Какой, нафиг, поводок? Какая детонирующая бомба? Нашли мага! Это просто безделушка. Неразрушимая, даже не холодная, безделушка. Вот только хрен они её снимут, разве что только вместе с головой своего снайпера. А что я там нёс? Позор! Убейте меня! Ах да, не сможете.
На девочку я зла не держал. Ну выстрелила, да. Вот только мазать тонким слоем на асфальт надо не пешку, а того, кто её двигает. Ветерок сегодня приятный… Палец спокойно пролезает в дырку на майке. Не верится, что я цел. Абсолютно цел! Ни царапины. Впрочем, как и всегда после выброса. Лёд восстанавливает даже волосы. Даже на ногах…
Подхожу к краю здания, сажусь на бетонную поверхность, свешиваю вниз ноги. Если даже и упаду, пострадает разве что только… асфальт. Думать! Думать! Думать! Давайте, мозги. Помогите телу очередной раз выбраться из передряги. Они не оставят меня в покое, а завтра ещё с этой Соней разбираться. Просто так не отмахнёшься. Вышел на сцену — играй роль до конца. До самого занавеса. Лена. Мы встретились в очень странный период моей жизни. Надо было прогнать девочку ещё утром, чтобы ей ничего не угрожало. Теперь же будет сложно. Очень сложно. Она простой человек (ну, не считая многогранного характера, прекрасных зеленых глаз, чарующего голоса и мягких волос). Её можно пленить, ранить, или ещё чего похуже. Вот тогда всё. Руки мои будут по локоть в крови.
Леночка. Солнышко. Теплый лучик в этом холодном мире. Думать только о ней. Фух. Отпустило. Стоило только представить образ любимой девушки, как волнение немного улеглось. Любимая, как же нам быть, а? Сегодняшнее утро стало самым прекрасным в моей жизни. Отказаться от этой ненормальной соблазнительницы теперь просто не получится. Она как наркотик — подсаживаешься раз и навсегда. Блин.
По лагерю снуют толпы людей. Отдыхающие, приезжие… особенно людно у главных ворот. Вот бы ещё на место каждого уезжающего гражданина не прибывало по два новых! Айсберг таял всё быстрее, обрушиваясь вниз огромными кусками. Происходящее напоминало дешевый сериал, или нет, по спецэффектам — даже дорогой сериал, с хорошим сюжетом и графикой. Будто Netflix снимают. Хотя тогда на меня напали бы хоть один негр, лесбуха и трансгендер. Куда. Катится. Этот. Мир!
Ещё вчера всё было нормально (относительно нормально). Итак, за мной ведется охота. Причем без всяких там «руки вверх, вы имеете право хранить молчание» и прочее, и далее. Нет. Пуля! Сразу! Без разговоров. Пидары? Пидары. Убить мало! А если бы Лена пошла со мной?! Если бы… она… пострадала? В душе появилась пустота. Это чувство — оно ужасно. Ненависть, густо замешанная на страхе.
Я освоил немалую часть своих сил. Лёд больше не цепная собака. Он мои руки, мои ноги, мои глаза. Черт подери, я же контролировал его природу настолько, что менял даже физические свойства! Ожерелье неразрушимо. Сломать его могу только я. Странное пространство чуть не угробило бедную голову, но очень щедро заплатило за причиненные неудобства. В мыслях всплывают образы знаний, которых ни один человек определенно не видел! Например. Перед глазами на миг появились драконы, самые разные! Огнедышащие, ледяные, черные, белые, бескрылые. Сотни видов и форм чешуйчатых тварей. Пейзажи, которые не выдумает ни один фантаст. Чего стоит только пустынный мир, населенный огромными песчаными червями Шаи-Хулуд. Или планета, полностью покрытая водой, но, тем не менее, населенная разумными формами жизни. Тысячи миров. И каждый отдал мне по кусочку.
Но самым странным видением, мимолетным образом, был… Я! Только не я. Точнее я, но другой. Запутался! У отражений были точь-в-точь мои лица, но сами они… Ужас. Один их был с крыльями за спиной, представляете?! Огромные, сверкающие, будто собранные из драгоценных камней, крылья! А у другого на руках и спине ползали черная и белая змеи. Рисунок, но такой реалистичный! Фу! Был ещё и третий, и четвертый, и стопятьсотый! Миг — и будто бесконечные воплощения несчастного Дока пронеслись перед глазами, как живые. А может, это просто бред?! Умирающий мозг даёт такой глюк, перед самовосстановлением. Всё может быть. Особенно поразил образ высокой женщины, с моими чертами лица. Кошмааааар!
— Почему я не в игре, или в фильме, или в книге? — тихо ворчу, говоря сам с собой. Там всегда появляется добрый бородатый волшебник с невероятным артефактом для героя, мудрый тибетский монах, способный помочь советом, или, на худой конец, НПС с квестом, где ПОНЯТНО, что делать дальше. — Свинство.
Последние слова я сказал вслух, наблюдая, как под окнами корпуса крадутся три девочки. Старая компания — Ульяна, Алиса и Хмуро. Непоседы идеально воспользовались суматохой, с таким изяществом, будто их всех породила сама мать-Анархия. Алиса шмыгнула в опустевший ларёк (продавец схватил кассу, и съеба… то есть, эвакуировался на первом же автобусе). Двачевская стащила пачку сигарет, нет, если приглядеться, то даже три пачки. Всё это время мелкота охраняла главаря банды. Хмуро следила за одной половиной периметра, а рыжий бесёнок, по чистому недоразумению родившийся человеческой девочкой (без хвоста и рожек), за второй. Старшая вышла из магазина, затем что-то пробурчала под нос и бросила внутрь несколько купюр. Робин Гуд в джинсах, блин, и с сиськами.
— Вот бы кто, и правда, подсказал мне, что делать дальше, — выдохнул я в голубое бездонное небо, щурясь от стоящего в зените летнего солнца и не особо-то и надеясь на ответ.
— Спуститься и поговорить с Виолой! Она твой друг! — раздался сзади знакомый женский голос (весьма сердитый). Ответ пришел так неожиданно, что я чуть сразу и не «спустился», прямо с края крыши. Блин, а нервишки-то пошаливают! Пусть снаружи Док и ледяная скала, любой ценой сохраняющая хладнокровие, но эта маска дорого обходится. Однажды могу и сорваться, вот тогда всем пиздец!
— Ю-ля! Ты с ума сошла? Напугала до чертиков. — Нека. Непосредственный ушастик, как всегда, в своём привычном, потрепанном, но чистом платье. Ловлю себя на мысли, что насторожился. А вдруг она тоже с этими ушлёпками? Вдруг встреча у ночного ручья была не случайной, а кошкодевочка не чудо природы, а вполне себе искусственно выведенный терминатор с шерстяным хвостом? Вышеупомянутый пушистый индикатор, торчал трубой со вставшей дыбом шерсткой. — И что значит — «поговори с Виолой»?! Они в меня стреляли, подруга. Среди друзей так не принято.
Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Славя(БЛ) Семен(БЛ) Сова-тян Юля(БЛ) ЮВАО-тян Ветала Визуальные новеллы фэндомы
Королевская ночь (часть 4)
Девушка взяла его за руку.
— Торжественная часть закончена, — она улыбнулась. — Пошли веселиться!
— А что делать-то? — он улыбнулся в ответ.
— Сам почувствуешь... — сказала она многозначительно и отвела взгляд.
Семён вернулся поближе к центру. Он глубоко вздохнул, и в голову ударил пряный аромат трав.
«Этот запах... он пьянит!»
Славя снова взяла бубен.
Тууууум! Тууууум! Тууууум!
Теперь бубен звучал сильнее и глубже.Как будто звук шёл не из маленького инструмента, а поднимался от земли.
Тууууум! Тууууум! Тууууум!
Семён ощутил, что каждый удар отдаётся в его теле слабой вибрацией. Но постепенно она усиливалась.
Туууууум !Туууууум! Туууууум!
Монотонные звуки бубна что-то пробуждали в нём. Доселе неведомые ему чувства и ощущения. Они разливались по телу приятным теплом.
Туууууум! Туууууум! Туууууум!
Семён не заметил, когда начал притоптывать в такт. А вот Славя уже давно плавно покачивалась.
Туууууум! Туууууум! Туууууум!
Из леса и со стороны пруда начали выходить незнакомые девушки в простых длинных платьях до земли. С зеленоватыми волосами и травяными венками на головах. Странные какие-то. Вышли на поляну и остановились у черты. Было видно, что они хотят сюда, по почему-то не заходят вкруг.
— Славя, кто это? — насторожился Семён.
— Это кумушки, — отвечала она, не нарушая ритма, — пусть погреются. Только не подходи к ним близко!
Туууууум! Туууууум! Туууууум!
«Кумушки»окружили поляну, принялись хлопать в ладоши в такт бубну и пританцовывать. По большей части, это были молодые девушки, некоторые постарше. И все очень красивые.Вероятно, здесь вообще не водилось некрасивых. Их простые белые сорочкина половину просвечивали при свете костра. Семён оценил стройность фигур.
Туууууум! Туууууум! Туууууум!
Славя стала перемещаться, отбивая ритм.Рукоплескания «кумушек» сливались с монотонным бубном, создавая резонанс.
Туууууууууууум! Туууууууууууум! Туууууууууууум!
Звуки раздавались отовсюду и разливались по поляне. Казалось, что мощная пульсация пронизывает всё вокруг.
Туууууууууууум! Туууууууууууум! Туууууууууууум!
Семён закрыл глаза. Он прислушался ксвоим ощущениям и понял, что его сердце тоже бьётся в такт. И с каждым ударом гонит по венам сами эти звуки.
Туууууууууууум! Туууууууууууум! Туууууууууууум!
В какой-то момент Славя сменила ритм.Семён почувствовал, что его тело самопроизвольно двигается от этих звуков.
Туууууууум! Ту-тууууууум! Туууууууум! Ту-тууууууум!
Он открыл глаза. Незнакомые девушки взялись за руки и водили хоровод вокруг черты.
Туууууууум! Ту-тууууууум! Туууууууум! Ту-тууууууум!
Где-то заиграла свирель, хотя ни у кого в руках не было этого инструмента. Невидимый музыкант импровизировал, и эта мелодия удачно сочеталась с ритмом бубна.
Туууууууум! Ту-тууууууум! Туууууууум! Ту-тууууууум!
Славя уже вовсю плясала. Какой-то очень простой, даже примитивный танец, но наблюдать за ней было само удовольствие. Семёну захотелось присоединиться к ней, но он совершенно не умел танцевать.
Туууууууум! Ту-тууууууум! Туууууууум! Ту-тууууууум!
Музыка стала более замысловатой. Более зажигательной. Тело Семёна извивалось и дёргалось, то плавно, то резко.Казалось, оно движется само, без участия Семёна. Танец это напоминало очень отдалённо.
Туууууууум! Ту-тууууууум! Туууууууум! Ту-тууууууум!
Славя запела. Что-то народное:
За рекой горят огни.
Погорают мох и пни.
Ой, Купало, ой Купало,
Погорают мох и пни!
И выдавала в качестве припева:
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Семён не вслушивался в слова. Ему просто нравилось звучание её голоса, усиливающее эту пронизывающую насквозь пульсацию. Казалось, то была пульсация самой жизни.
В ночь Купалы не будем спать —
Мы будем петь, цветочки рвать...
Семёну уже было плевать, что он не обучен танцевать — его неуклюжие движения приносили ему кайф.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Кумушки тоже плясали как умели, при этом призывно глядя на Семёна, как будто хотели, чтобы он подошёл поближе. Но тому было не до них — он был полностью поглощён музыкой и своим примитивным танцем.Теперь Семён понимал, почему многие люди так любят ходить на дискотеки.
Эй, на-на-на! Эй, на-на!Эй, на-на-на! Эй, на-на!Рассказ — мой, картина — Ивана Крамского
Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Славя(БЛ) Семен(БЛ) Сова-тян Юля(БЛ) ЮВАО-тян Ветала Визуальные новеллы фэндомы
Королевская ночь (часть 5)
Он не знал, откуда у костра взялись ещё две девушки в странных нарядах.
— А это кто такие? — недоумевал Семён.
— Не бойся, — произнесла Славя, — это мои подруженьки!
В одной из девушек он узнал давешнюю незнакомку из лагеря. Её капюшон с большими круглыми блямбами сейчас был низко надвинут на глаза и больше напоминал морду совы, чем лягушки.
На второй было короткое рваное платьице и бинт на ноге. И, что это... кошачьи уши? А сзади... хвост???
«Живая нека!» — ахнул он.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Обе девушки также отплясывали простенькие па, только в их движениях было куда больше грации, чем у него. Каждый звук, каждый шаг доставлял им наслаждение.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
— подпевали они незатейливый рефрен.
Отметив, что все остальные девушки с распущенными волосами, они расплели свои короткие косички, а хвостатая девочка ещё и размотала бинт, каковой был ей совершенно не нужен, поскольку на ноге не было и намёка на рану.
Эй, на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй,на-на!
Славя не отставала от них, очаровывая Семёна своим зажигательным танцем. Если «подружки» брали какой-то природной, телесной привлекательностью, то у Слави был самый настоящий, красивый танец. Семён подпевал:
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Кошкодевочка часто подпрыгивала в пляске. Вторая девушка больше изгибалась и вертелась. Она откинула капюшон, открыв довольное милое личико с короткой стрижкой.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Славя отложила бубен, взяла Семёна за руку и подвела к костру. Тот уже сильно выгорел и уменьшился, представляя собой кочку по сравнению с первоначальной горой.
— Прыгаем! — скомандовала она.
С визгом они перемахнули через огонь.Две другие девушки последовали их примеру. Семён не успел испугаться, как Славя уже тянула его на новый заход. Они разбежались и снова перепрыгнули костёр, вроде бы ничего не опалив. И так несколько раз подряд. И всё это под музыку невидимой свирели и одобрительные оханья «кумушек» за кругом.
Напрыгавшись, все четверо дружноповалились рядом на землю, громко смеясь. Так и лежали, переводя дух.
Первой поднялась Славя:
— Надо подложить дров в костёр, — и отправилась к куче с припасами.
Она говорила и двигалась как обычно, но её глаза были заволочены негой экстаза.
Девушка в странной толстовке понимающе кивнула и поспешила за ней.
Последними встали Семён и кошкодевочка. Пользуясь моментом, он разглядывал её вблизи.
«Действительно, хвост. И уши настоящие.Обалдеть!»
Они взяли сухую траву и дрова в охапку и доложили их в костёр. Ненадолго потемнело, но уже в следующее мгновенье костёр разгорелся с новой силой.
Семён посмотрел на девушку с короткой стрижкой, которая шевелила палкой дрова в костре с видом разбирающегося в этом деле человека.
— Как тебя зовут?
— Сова, — спокойно ответила загадочная девушка.
«Не хочет говорить? Или её так и зовут?»
— А тебя? — он посмотрел на кошкодевочку.
— Ювао, — или сказала, или мяукнула хвостатая.
Вот и весь ответ.
— Семён, чего пристал к девочкам? — с улыбкой пожурила его Славя. — Давай дальше плясать!
Она принялась колотить в бубен и петь с новой силой.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Опять начались безумные пляски. Семён чувствовал, что их телодвижения имеют важность и глубокий смысл.
«Это сама жизнь проявляет себя через нас. Это бал жизни!»
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Девушки то приближались к Семёну,образуя парный танец, то вновь расходились, отплясывая сольно. То он подходил к ним, то они к нему. И несмотря на то, что ещё недавно они не знали друг друга,все были рады ему, а он счастлив быть с ними.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Семён обратил внимание, что от бубна отлетело несколько металлических пластинок, но Славя продолжала неистово лупить, увеличивая темп.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
«Кумушки» за кругом тоже плясали как последний раз в жизни: кружились, извивались, прыгали, приседали, хлопали в ладоши, обнимались и смеялись. И всё в такт музыке.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Хрясь! Бубен с треском разлетелся, не выдержав славиной игры. Но его звук никуда не исчез, продолжая разноситься по поляне.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
«Почему я продолжаю слышать удары бубна?» — недоумевал Семён. — «Или это стук моего сердца?»
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Избавившись от необходимости отбивать ритм, Славяна принялась отжигать ещё интенсивнее. Её освободившиеся руки двигались неимоверно пластично и чарующе. Сама она часто кружилась, делая полный оборот в прыжке.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Семён устал и присел на траву передохнуть. С непривычки долго не протанцуешь, как бы сильно этого ни хотелось.
Он слушал невидимую музыку — и слышал пульсацию мира. Он глядел на экстатические танцы — и видел праздник жизни. Он вдыхал пьянящий воздух — и преисполнялся сил. Каждый звук, каждое дуновение,каждое движение — во всём он замечал предъявление и утверждение жизни.
Эй,на-на-на! Эй, на-на! Эй, на-на-на! Эй, на-на!
Он взирал на траву у своих ног — на то,как переплетаются стебли, на корявые изгибы корней. Всё это напоминало ему соединяющиеся руки танцующих девушек. Он посмотрел на замысловатые движения ноги узнал спутанный орнамент трав. Всё взаимосвязано, всё переплетено.
Семён осознал, что в каждой линии, в каждом предмете — чистая радость бытия! В эту ночь не было ничего, в чём бы жизнь не била ключом. Всё бурлит, всё звучит, всё пульсирует!
Рассказ — мой, картинки — чужие
Дубликат(БЛ) Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN технический пост Визуальные новеллы фэндомы
Приквел (Сёмка, Сёмка, Сёмочка): https://ficbook.net/readfic/6254297
Описание приквела:
Прислали практикантку. Зачем?
История, случившаяся за пятнадцать лет до известных событий
Описание:
Скри-и-ип – пауза, скри-и-ип – пауза, скри-и-ип – пауза... Что ж ты не смазал уключину маслом, а пионер? Сколько я уже здесь? Не скажу точно. Сейчас кажется, что все бесчисленные циклы слились в один, бесконечной длины. И за этим бесконечным циклом еще маячат воспоминания о прошлой жизни. Вот, строчка из песни моего детства вспомнилась.
Греби, пионер, греби. Может эта попытка удастся...
*Сон Алисы между циклами, между первой и второй частью Дубликата (Год дракона): https://ficbook.net/readfic/5815358
Описание про сон Алисы:
Сегодня Алиса уезжает в пионерский лагерь...
Примечания автора:
Вставка в последнюю главу первой части Дубликата. События, снящиеся Алисе, уехавшей из лагеря между циклами. Есть небольшие отсылки к событиям второй, третьей и пятой части.
Описание второго цикла:
Осторожно поворачиваю голову влево и открываю сперва один глаз, потом второй. Ночь и искусственный свет, много света. Галогенные прожектора отражаются на полированном корпусе кошкоробота Яны. "Ты хотел со мной познакомиться. Меня Яна зовут".
(Потерянный цикл): https://ficbook.net/readfic/4380576
Описание третьего цикла:
Нет! Я ни о чем не жалею!
Посвящение:Мику из 7ДЛ и БКРР, как источнику вдохновения.
Примечания автора:Дубликат - третья часть. Здесь события происходившие в промежутке между 2-й и 3-й главами первой части. Планировалось продолжение истории Славяны, а получился чистый Мику-рут.
Описание четвертой части:
Ульяна-маленькая еще раз обвела взглядом остановку, стараясь запомнить детали, и отступила назад, на тропинку, ведущую к их с Алисой озеру и дальше к старому лагерю. На дороге остались лежать топор и две покореженные металлические коробочки. А Семен и сестрёнка, перепрыгнув через придорожную канаву, скрылись в кустах на противоположной стороне, унося с собой и тайну, и приключения.
Описание:
Но что могут сделать две одиннадцатилетние девочки против Системы?
Примечания автора:Пришли Лена с Алисой и говорят: "Про Семку написал, про Ракету написал, про балаболку Мику написал. А мы как же?" Пришлось писать.
Описание:
— Вот, это Майя. — Говорит Ульяна.
Но я и сам догадался. Подхожу, сажусь напротив Майи на корточки, чтобы не смотреть на нее сверху вниз.
— Здравствуй, Майя. — Протягиваю правую руку и осторожно касаюсь бронзового запястья.
Кажется, что взгляд Майи на мгновение фокусируется на мне. Краем глаза вижу, как расцветает в улыбке Ульянка, а до того стояла, замерев в непонятно-тревожном ожидании.
*Седьмая часть (Кошкин дом): https://ficbook.net/readfic/6682787
Описание:
Юля-рут в мире Дубликата. Еще одна история, начавшаяся в 91 году.
Полу сказка, полу фантастика.
*Восьмая часть (О — значит Ольга): https://ficbook.net/readfic/7022906
Описание: Кто такая Ольга Дмитриевна и что мы о ней знаем? Действие происходит в 1987 году. В лагере нет еще ни Ульяны, ни Шурика. До закрытия проекта, истории Юли, истории Семена и Ульяны еще 5 лет. До основных событий еще 20 лет.
*Группа в ВК: https://vk.com/dublicatum
Автор - Двадцатьвторой
Дубликат(БЛ) Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Моды для Бесконечного лета Лена(БЛ) и другие действующие лица(БЛ) Визуальные новеллы фэндомы
Обновление до версии 0.2.6.0 Добавлена 6 глава.
Все как обычно. Распаковывать в папку game\mods
Бесконечное лето Ru VN Фанфики(БЛ) Виола(БЛ) Визуальные новеллы фэндомы
Лагерь у моря 2. Часть 47
«Его первой тюрьмой был глубокий грот, второй стал металлический шар, третьей — ограненный божеством алмаз, четвертой — адамант. Но ничто не могло сдержать жажду фантома к разрушению, даже самые крепкие материалы, даже самые толстые стены, из которых только создавались тюрьмы. Рано или поздно, все они уступали неукротимой ярости бестелесного чудовища. До тех самых пор, пока его тюрьмой не стал… человек.»Расшифровка записей, найденных на дне Марианской впадины
***
Мало какое сражение давалось Ямаде так же тяжело, а она вынесла свою шкуру из сотен передряг. Пусть не целой, но хотя бы живой. Сейчас же воительницу терзал страх, и только понимание того, что за спиной нуждающиеся в её защите, не позволяло банально сделать ноги. Док со своими тренировками выбил из полуяпонки всю героическую чушь, и теперь она не стеснялась драпать, когда была такая возможность.
Ночная битва против злобного чудовища, рассчитывать можно только на себя. Кра-со-та, ничего не скажешь. Бóльшая часть команды не могла пошевелиться, парализованная способностями Ехидны, даже Ямада чувствовала чуждые мысли у себя в голове. Слабость и дрожь основательно сковывали тело, лишая воительницу привычной легкости. Матерые солдаты замерли, не в силах перебороть ментальное воздействие. Полуяпонка не знала, что обычно альбинос ЗАХВАТЫВАЕТ разум, заставляя людей подчиняться либо в ужасе бежать, но кадры Организации оказались слишком сильны телом и духом. Всё что она смогла, это вывести их из строя, да и то с трудом.
— Яма, ты там живая? — обеспокоенно спросила Виола, через встроенный в противогаз коммуникатор. Отголоски ментального пресса доставали даже туда, до самого мостика. Учитывая размеры «Ленина», расстояние весьма приличное.
— Пока да, — ответила мечница, уклоняясь от выстрела отравленных шипов. Пару болезненных ударов фаталиса на сверхзвуковой скорости отучили Ехидну лезть в ближний бой, подставляясь под хищный блеск черного лезвия. Крылья давали демонице нечеловеческую маневренность, однако… Физический урон на такой скорости она не могла поглощать целиком, и, совершенно неожиданно для себя, встретила в Ямаде довольно грозного противника. Отдышавшись, мечница уточнила: — Но надолго меня, боюсь, не хватит.
Яма нутром чувствовала, что сдаёт позиции, да и собственный клинок ранил ладонь острыми шипами, буквально раздирая кожу. Ускорение расходовало слишком много сил, истощая ресурсы организма. Даже Док, человек тысячекратно более выносливый, чем она, старался использовать аналогичное умение как можно реже, предпочитая кинетическое поле и порталы. А постоянное кровотечение ради защиты от паралича — дорогая цена для человека из плоти и крови. Слишком дорогая.
— Да двигайтесь, придурки! Помрете ведь! — Яма толкнула ближайшего к ней солдата, но тот просто упал на палубу, потеряв равновесие. А пауки всё лезли и лезли, шевеля своими мерзкими мохнатыми лапами, скоро будут на корабле, и тогда всё, баста. Прыгать кузнечиком между главным врагом, одновременно защищая остальных, ей точно не по силам. Щелканье жвал раздавалось совсем рядом.
— Мечница, значит, — Ехидна задумчиво смотрела, как раны на белом теле заживают на глазах. Глубокие порезы, оставленные девушкой, не кровоточили, затягиваясь почти мгновенно, а ведь они смертельные, каждый! На простые удары темноволосая не разменивалась, стараясь бить по крупным сосудам и нервным сплетениям. Но там, где другое существо уже отбросило бы копыта, альбинос просто досадливо морщилась. — Последний раз меня смогли ранить мечом, хм… дай вспомнить. Несколько сотен лет назад. Последователи Лигатора. Чешуйчатые твари. — Альбинос раздраженно сплюнула на палубу, припоминая не самые приятные бои, и над металлом опалубки (по идее устойчивым к коррозии) стала подниматься струйка едкого дыма.
— Ямада, я не могу достучаться до артиллерийских расчетов! Все молчат, даже на кнопку нажать не могут! Перестраховались, блядь, от управления огнем извне, сейчас бы сама выстрелила! — В наушнике девушки раздался злой от отчаяния голос Виолы. — Помочь тебе совсем некому. Седой пошел, но застрял, отбиваясь от пауков по правому борту. Да и, чем ближе к этой гадине, тем сильнее она давит на мозги. Ты… это не приказ, Яма, просто…
— Знаю, — оборвала разговор воительница, когда Ехидна вновь попыталась достать её ядовитыми плевками. Мечница понимала всё с самого начала. — Если что, памятник должен стоять на площади в Окинаве. На самой красивой площади, и чтобы из настоящей стали, а то знаю я наш экономический отдел! Целиком из стали, и меч туда посимпатичнее.
— Я не шучу, Яма! Ты там это, брось говорить как Док. Хватай Ольгу, и бегите в хранилище, оно выдержит ещё… какое-то время, — Виола с трудом выговорила эту просьбу, прекрасно понимая, что с командного мостика она сама спастись просто не успеет.
— Не могу, да и даст эта блядь мне убежать сейчас. Вон как глазами сверкает. Понравилась я ей. Позаботьтесь о моей сестренке! — Мечница стиснула зубы, оглядывая парализованных солдат, мигающие прожекторы, появляющиеся из-за борта паучьи лапы. Перед глазами у неё появилось улыбающееся лицо Мику. Её теплые губы, запах. Она крепче стиснула рукоять своего клинка и наградила белую дрянь ненавидящим взглядом. Если бы глаза могли убить, сражение бы уже закончилось. Ироничная усмешка скривила изящные губы. — Ну, давай, иди сюда, паучиха вонючая, мать твою! А?! Хочешь меня грохнуть?! Я тебя сама грохну! Тварь членистоногая! Перережу тебя и всю твою восьмилапую братию!
— Как жаль, что не все люди такие, как ты, — уважительно прошипела Ехидна, одним только усилием мысли останавливая пауков, не позволяя ни одной блохе соваться дальше борта. Сейчас захват корабля отошел на второй план. Длинный белый язык облизнул пересохшие губы. Крылья за спиной растаяли, плоть втягивалась обратно в тело. Трансформации, как снаружи, так и внутри, от конечностей, до клеточных процессов. Ехидна совершенствовала свои навыки, прекрасно помня, как её прихлопнули одним ударом. Старая, как мир, мать чудовищ просто обожала сильных врагов. Они были её наркотиком. Самым желанным и самым ценным. — Покажи всё, на что способна, сильная девочка. Мои детишки пока подождут. Победишь — и они просто разбегутся. Но сможешь ли?
Давление на разум стало просто невероятным, на глазах людей лопались сосуды, кровоточили уши, голова — так и вовсе раскалывалась. Организм солдат всеми силами старался спастись от чудовищного ментального урона, но получалось плохо. Простые люди тут бы уже и копыта отбросили. Конечности Ехидны поплыли, оборотень адаптировалась к противнику. Именно после столкновения с Доком она стала развивать броню и поглощение энергии, после схватки с Семнадцатым — отрастила крылья, а теперь, сражаясь с виртуозом ближнего боя… Ноги белоснежной девушки стали мускулистыми, бёдра — шире, икры — мускулистее, на животе забугрились кубики пресса, а руки… превратились в два хитиновых белоснежных серпа, как у богомола. Ямада даже замерла, пораженная сочетанием смертоносной красоты и ужаса. Что ни говори, а впечатление Ехидна производила.
— Лезвие против лезвия, — альбинос обозначила театральный, нет, очень даже серьезный поклон! На серповидных отростках появлялись острые шипы, способные рвать плоть с легкостью, будто режут зефир. Она ударила ими друг о друга, высекая искры. Хитин уплотнился, обретая свойства не хуже, чем у легированной стали. — Скорость против скорости, ловкость против ловкости, и сила… против силы!
Первый же выпад врага чуть не стал для ослабленной девушки смертельным. Ехидна яростно бросилась вперед со скоростью реактивного снаряда, оскалив клыки и радостно хохоча. Свист ветра — и на месте, где стояла Ямада, уже пролегли две глубокие борозды от когтей. Хитин резал металл, как нож масло, оплавляя края палубы и выбивая искры из армированной брони (которую, между прочим, не каждый снаряд пробьет!). Аналитики, беспомощно наблюдающие за всем через камеры, сжимали кулаки и матерились, как последняя гопота.
Увернувшись на одних только инстинктах, мечница сдавленно выругалась, превращая клинок в цепь, и попыталась захлестнуть врага. Связать ноги и перехватить инициативу на себя — неплохая идея, но куда там — альбинос просто прыгнула вверх, отталкиваясь своими великолепными ногами и взмыв на пять метров воздух как перышко, после чего резко кувыркнулась, и, оттолкнувшись от подставки радара, смертоносным комком хитиновых лезвий обрушилась на полуяпонку.
Каким чудом Яма парировала ЭТО, она и сама не поняла. Восприятие девушки едва поспевало за взвинченным до предела темпом. Но каждый удар смертельных лап встречал верный черный меч, меняя форму подобно живой ртути, перетекая из короткого клинка во фламберг, молот, иногда в щит. Ехидна вошла в азарт, полностью отдавшись сражению. Такой противник ей определенно по душе, не то что всякие уроды, которые жахнут силовым полем — и поминай как звали.
Сердце альбиноса даже дрогнуло, вспоминая столкновение с этим человеком, в те времена, когда он был в полной силе. Вот кто настоящий монстр! Хорошо, что сейчас он не может использовать даже ничтожной части своих возможностей, уж она об этом позаботилась, подготовив мир к появлению любого врага, сейчас с ней совладал бы разве что лог. Куда там бедной смертной полуяпонке!
Полностью погрузившись в глубокую оборону, мечница сбила дыхание, и на полсекунды потеряла равновесие. Слишком большая роскошь в подобном бою. Беловолосая не пропустила эту фатальную оплошность. Жуткий звук рвущейся брони и плоти. Руки Ехидны вонзаются в хрупкое тело, ломая ребра и протыкая легкие. Кончики хитиновых лезвий окровавленными серпами вылезли со спины. На палубу закапала тягучая жидкости, капля по капле, сама жизнь покидала дрожащее от боли тело. Но почему в глазах у врага нет ни капли отчаяния? Ехидна удивленно склонила голову на бок.
— Шах, — кашляя кровавой пеной, улыбнулась Ямада прямо в лицо ничего не понимающей матери чудовищ. Оскал вышел не хуже, чем у самого монстра. Душа настоящего воина не сломилась, пусть противник и за гранью понимания. Девушка не потеряла сознание только потому, что в крови текли реки адреналина, а враг изначально не целился в сердце. Меч на её руке вдруг свернулся, обхватывая кисть носителя наподобие облегающей перчатки. Черный металл вибрировал, ощущая боль своей дорогой хозяйки. А она тем временем вспомнила, какими именно словами ставил точку в схватке её могучий учитель. Ямада подставилась нарочно, понимая, что выносливость подходит к концу, а, расправившись с ней, враг косой пройдет по лайнеру, убивая всех и вся. С такого расстояния даже самый быстрый враг не увернется, а ударить всей силой своего оружия Яма может лишь один раз. — Шах… И мат!
Их можно пересчитать по пальцам, великие клинки — гладий, фаталис, инкурсио, атрейда, райшин, гуань-дао. Орудия, выкованные для того, чтобы их держали руки Воинов. Великие клинки для великих людей. Мощное оружие в хватке героя — бесполезная железка в руках недостойных. Фаталис изначально задумывался как ассасин — клинок убийцы. Не ведающий равных, сотканный безумцем инструмент. Живой меч, атакующий в симбиозе со своим носителем, которым признает далеко не каждого. Никогда раньше он не попадал в руки такому благородному воину как японская мечница, никогда раньше не упивался чистой энтропией боя. И сейчас, этой самой ночью, раскрыл свой потенциал в полную силу.
Сломанный клинок высвободил всю свою мощь, такой у него не было даже в руках создателя. Защищая нового хозяина, он, тем не менее, не мог атаковать без поддержки её собственных жизненных сил. Меч не хотел ей навредить, наоборот, в отчаянной попытке спасти хозяйку Фаталис окутал хрупкую кисть девочки стальным коконом, а на её тонких пальцах расцвели острые как бритва когти. Меч настойчиво колол кожу, взывая к инстинктам самосохранения, он буквально умолял: «Беги, дура! Нас ещё ждут грандиозные бои!» Но за спиной Ямы стояли беззащитные люди, и душа воина не уступила инстинкту самосохранения.
УДАР! Молниеносный выпад руки тренированного мечника, блеск сверкающих когтей, атака, чудовищная по своей мощи и скорости. Ладонь Ямады, закованная в непробиваемую перчатку пронзила грудь Ехидны, сжимаясь на трепещущем сердце чудовища. В отличие от игривого чудища, темноволосая мечница пришла убивать, и с чавкающим звуком раздавила пульсирующую мышцу.
— Кха? – Из пасти удивленного монстра брызнула кровь, своим ударом воительница разворотила ребра и легкие, отомстив зеркально за собственные раны. — Надо же! Встреться мы с тобой раньше, и я бы сейчас умерла…
— К-как? — Прохрипела Ямада, чувствуя, как терзающий раны в груди ужас отступает, острая агония переходит в тупую, ноющую боль, взамен тело охватывает странное онемение, в глазах плывет, а вздохнуть раненной грудью не получается. Неужели всё? Почему-то именно сейчас, вместо хватки монстра, она вспоминала ласковые руки любимой пианистки. Непослушные губы прошептали в микрофон: — Мику… защитите… мою Мику.
— С тех пор, как ваш союзник чуть не отправил меня к Харди на рога, — альбинос нежно прижалась обнаженным телом к Ямаде к своей груди, попутно снимая с неё противогаз, — у меня ДВА сердца! Как больно, твоя рука меня насквозь пробила! Интересный меч, а его хозяйка — и подавно. Чистая боевая воля. Я никогда тебя не забуду, девочка. Жалко, что пришлось тебя убить. Правда жаль, прости.
Ехидна поникла, и не спешила вынимать свои лезвия, прекрасно понимая, что тем самым мгновенно добьет противника. Вместо этого, она склонилась к её губам, и поцеловала, накачивая слюну обезболивающим токсином. Древнее, как мир, существо умело ценить чужую силу и даже жалела, что не смогла захватить столь ценный трофей живьем. Ну, хотя бы насладиться напоследок, давая отмашку своим тарантулам. Паучье продолжило нашествие, повинуясь матери. Однако, Ехидне сегодня тотально не везло…
За время боя она не заметила две вещи. Первое — это то, что над парализованной Ольгой стал подниматься пар, и её тело постепенно меняло форму, становясь больше и крепче. И второе… Из всех, абсолютно всех динамиков на корабле, зазвучала стремительная мелодия. Что-то вроде активного барабанного ритма, с высокой частотой бьющего по ушным перепонкам.
Игру монстра прервали самым нахальным образом — выстрелом в голову из плазменной винтовки. Зашипев, Ехидна отбросила Яму, и длинным прыжком разорвала дистанцию. Затылок альбиноса превратился в кровавое месиво, а регенерация уничтоженных на молекулярном уровне тканей происходила намного медленнее. Два следующих выстрела она пропустила мимо себя, скрывшись за палубой. Враг отбежал, передвигаясь на четвереньках как насекомое. Жуткое зрелище. Серповидные лезвия цокали по палубе, брызгая ещё теплой кровью.
— Яма! Яма! Да твою ж душу мать, что же делать?! — к бездыханной мечнице подбежал высокий мужчина, с дымящимся оружием в руках. Или, вернее сказать не совсем мужчина. Особенность Ольги заключалась в том, что она могла менять свой пол, полностью перестраивая организм. Как приятный побочный эффект при перестройке клеток, тело очистилось от нейротоксина, и к агенту под кодовым именем Футунарь вернулась подвижность. В облике мужчины сохранялись приятные черты лица, и длинные темные волосы, но тело становилось крепким, поджарым, сильным. А вот голос все равно срывался… — Виола-а-а! Тут всё очень плохо!
— Да сама вижу! — аналитик не скрывала слёз, и только осознание того, что истерика делу не поможет, удерживала не самую слабую личность от того, чтобы свернуться калачиком в углу и рыдать. — Ещё нашу систему взломали извне, кто-то подключился к лайнеру и запустил по всем станциям этот мотив. Зачем — непонятно. Всё, пиздец!
— Не совсем, Виолетта Церновна, — вдруг отозвались артиллеристы, и, одновременно с этим, грянула канонада всех орудий. Ночь снова озарилась багровым огнем. Осколочно-фугасные снаряды вмиг покрошили большинство пауков, остались только те хищники, кто уже добрался до палубы, но и их встретили.
— Жги! — прозвучала короткая команда, и по всему лайнеру жестокой стальной мелодией зазвучали выстрелы. Заполыхали огнеметы, засветились редкие росчерки плазмы, которой агенты стреляли по самым крупным особям, которых не брала даже бронебойная шрапнель. Солдаты пришли в себя.
— Как эта штука заиграла, — ближайший агент постучал по боковой части противогаза, где звучала бодрящая мелодия, — оцепенение спало.
— Я тоже заметила, — добавила Ольга, или точнее, в этом облике Олег, — черт, черт, черт! У меня тут раненый, и серьезно!
Руки не находили пульса на шее Ямады, она совсем не дышала. Кровь залила почти метр палубы, и остановилась только тогда, когда фаталис, растекшись черной кляксой, залил собой зияющие раны. Сердце Олега сжалось от боли и безысходности, но тут он заметил, что одна рука девушки находилась в кармане костюма. Мечница потянулась туда, перед тем как потерять сознание.
— Господи, откуда?! — прошептал боец, вытаскивая дрожащими руками шприц со стимулятором. Дальше руки действовали без участия сознания. Срывается крышка, игла вонзается в грудь, и пневматический механизм сам впрыскивает лекарство. Экспериментальный состав, переработанная кровь Неуязвимой Рептилии, растекается по сосудам, пропитывая ткани и восстанавливая даже самые страшные раны.
***
Грохот выстрелов подсказал Олегу, что стычка ещё в самом разгаре. Оборотень подхватил Ямаду, сердце которой начало медленно, ещё очень-очень слабо, но всё же биться, и со всей своей богатырской мощью рванул в ближайшее помещение. Прототип стимулятора остановил кровотечение, и мечница задышала, но прийти в себя пока не могла. Да и не факт, что всё так легко обойдется, но состав сделал главное — подарил девушке шанс. Мику, по какому-то поистине сверхъестественному чутью, буквально заставила любимую забрать подарок Виолы. Стимулятор перекочевал из кармана певицы в резервы к темноволосой воительнице, и только что спас Ямаде жизнь. Пока. Побочных эффектов у сырого продукта — воз и маленькая тележка. Музыка становилась всё громче, и нутро Олега отзывалось ритму, тело рвалось в бой, слабость, которую нагоняло ментальное воздействие Ехидны, канула в небытие. Мужик крепко сжал кулаки, до побеления пальцев.
— Если это простая мелодия, то я балерина! — хриплым басом сказал Олег по громкой связи, укладывая бледную девушку поудобнее на кресло.
— Верно, каким-то образом она воздействует на сознание, — Виола облегченно выдохнула, искренне радуясь, что свидание Ямады с потусторонним миром пока откладывается. Дело даже не в том, что она полезный организации носитель — терять друзей тяжело. — Я пришлю пару солдат за Ямой, её надо отнести в медпункт, или ты сама?
— Надо помочь ребятам отбиваться, — покачал головой Олег, проверяя заряд своего оружия. Экспериментальные версии плазменных винтовок очень любили барахлить в самый ответственный момент. — Тем более, та белая дрянь ещё не добита. Ты её глаза видела? Это просто кошмар.
***
Ехидна петляла между палубных надстроек, подволакивая ноги и мучаясь от боли в груди. Тело альбиноса восстановилось после ранения, но кожа стала дряблой, как у старухи, а мышцы — частично атрофировались. Для экстренной регенерации организм монстра использовал клетки здоровых тканей, но, черт её подери, демоница не жалела ни капли. Повторись ситуация, и она точно так же бросится в бой с великолепным противником. Однако сверхскоростная мечница нехило её потрепала. Пробила и энергетическую оболочку, и хитиновую броню — просто так подобное не восстановишь, нужно тело.
Из-за ближайшего поворота выскочил отряд солдат, открывая огонь по врагу без лишних слов. Пули, плазма, огонь. Девушка вполне могла пострадать от такой слаженной атаки, но вовремя увернулась. Прыгая за борт, Ехидна ухватилась за ползущего наверх паука. Нестабильная структура девушки-монстра поплыла, и её тело погрузилось в восьмилапого гиганта как нож в масло. Два удара сердца ничего не происходило, но потом… Паук начал менять цвет, с темного, почти черного, на белоснежный. Передняя часть хитина закипела, и оттуда появилась верхняя половина тела альбиноса, замещая собой паучью морду.
— Вот так-то лучше, – довольно выдохнула полностью восстановившаяся мать чудовищ, усилием воли выращивая на брюшке дополнительные шипы. Паук отдал хозяйке свое тело и жизнь, только так у неё получилось избавиться от оставленных Ямадой ран. — Идите сюда, вкусные люди-ш-ш-ки. Поиграем… ещ-щ-щё чуть-чуть.
Оскалившись так, что черты лица Ехидны почти потеряли человеческий облик, демоница одним махом прыгнула обратно на палубу, обстреливая всех солдат хитиновыми шипами. В этот раз она не стала размениваться на парализующий токсин. Древнее создание било насмерть, сторицей расплачиваясь за перенесенное унижение и боль.
***
— Сегодня определенно страшный день, — Виола устало рухнула в кресло, нажимая на кнопку связи с аналитиками. — Уже выяснили, кто пробрался в систему?
— «Пробрался»? Я вам, между прочим, помогла! — раздался из динамиков возмущенный голос. На большом экране командного мостика появилось изображение. Девушка с серебристыми волосами, собранными большим бантом, и ярко-красными глазами. Но, в отличие от Ехидны, кожа у неё была нормального цвета, а радужка четко контрастировала со зрачком. Приятные черты лица и спокойный взрослый голос. Образ дополняла серая рубашка и галстук. Она внимательно изучала сидящую перед ней девушку через камеры захваченной системы. — Виолетта Церновна?! Одно из двух: либо появился вирус, способный обмануть протоколы Гипериона, либо… я просто сошла с ума. Неужели это не сон? Первая Искра бы была рада увидеть тебя…
— Ты меня знаешь? — удивилась аналитик. Чтобы сохранять положение сидя, ей пришлось вцепиться в подлокотники, иначе Виола упала бы от усталости и страха. На корабле творится черт знает что, ответственность за сотни людей давила на плечи тяжелым грузом.
— Знаю ли я своих создателей? — Белые волосы незнакомки рассыпались по изящным плечам, умная голова склонилась набок. — Меня зовут…
— Хаку, — ответил вместо неё Роман, дыхание юноши сбилось от волнения. Инженер и кибернетики подключились к разговору, не веря своим глазам и ушам. — Ангел, расправивший крылья.
— Верно. Я — управляющая программа спутника, который вы до сих пор пытались взломать. Дал бы доступ к камерам сразу, и не пришлось бы так мучиться, — улыбнулась гостья на экране, услышав его голос. — Только сейчас не до политесов и прочего общения, я долго создавала дорожку, которая ослабляет ментальные способности Ехидны, но её физическая сила никуда не делась. Вы можете эвакуироваться?
— Да как?! — воскликнул Шурик, ударив кулаком по столу. — Вокруг сплошь скалы, обычный корабль не пройдет, не то что наш, а летающего транспорта не хватит на всех.
— И этот монстр не даст никому просто так уйти. Как посмотрю, великодушием она не страдает. Просто так смотреть, как добыча показывает спину? Да она на одних инстинктах в нас вцепится. — Виола мельком глянула на камеры. По всему периметру солдаты сдерживали натиск.
Артиллерия работала не смолкая, и только звукоизоляция мостика позволяла на нем спокойно говорить. На место каждого расстрелянного, сожженного огнем или убитого током паука вставало два новых. Они лезли из-под острова бесконечным живым потоком из пещер, и не было видно ни конца ни края этому нашествию. Тварей было море, от мелких, до самых крупных, размерами не уступающих танку, и почти таких же прочных. Толстый хитин пробивало только тяжелое вооружение.
— У меня из оружия только орбитальный лазер, но, чтобы выстрелить им, нужно прямое наведение, — задумалась Хаку, потирая подбородок. Как и Искра, она не была простой программой. Живой человек, пусть вместо плоти и крови, она состоит из чистой информации. — А спутник будет над вами ещё не скоро.
— Мы пока неплохо держимся, начальница, — связался с мостиком Седой. Речь капитана прервали звуки выстрелов. — Беда только на центральной палубе. Там эта бешеная баба ребят на клочки рвет, нам до неё как до луны пешком.
— Ехидну многие пытались убить, — печально сказала красноглазая красавица, передавая в отдел аналитики записи со спутника. — Последние годы, потерпев поражение от странного человека, она накопила ещё большую мощь. Сила, скорость, ментальные способности, да и её личная армия возросла в разы. Поверхность много кто пытался отбить. Не получилось даже у драконов, а уж как они пытались…
— Твоя музыка не даст нам оцепенеть? — уточнил Седой, прикидывая, насколько ещё хватит его солдат.
— Да, пока она звучит, сознание человека может сопротивляться её контролю, а к чему вы это спрашиваете? — уточнила цифровая девочка.
— К тому, что бежать некуда, в трюме гражданские. Мы будем защищать этот корабль до последней капли крови. Если эта сука захочет добраться до девочек, то только через наши трупы! — кровожадно оскалился старый морской волк, прерывая связь. Не очень удобно говорить, одновременно поливая огнем лезущих на борт членистоногих.
***
Помощь людям пришла оттуда, откуда её совсем не ждали. Осажденный арахнидами лайнер яростно огрызался, но это было лишь вопросом времени, когда выносливость или боеприпасы Организации иссякнут. За канонадой артиллерии ни пассажиры, ни пауки, ни даже их могущественная хозяйка не заметили две быстрые крылатые тени. Камнем рухнувшие с небес прямо у края каменной ловушки, чешуйчатые тела, гибко извиваясь под водой, плыли прямо в самую гущу боя. Крылья, лапы, хвосты — всё использовалось для комфортного плавания. Мощные задние ноги гребли не хуже корабельных винтов, а передними они периодически отталкивались от торчащих кругом скал. Ловушка Ехидны сама по себе стала неплохим прикрытием для черных драконов-близнецов.
То тут, то там над темной водой мелькали перепончатые гребни, разрезая зеркальную гладь. Не самые крупные представители своего рода (ага, всего лишь с африканского слоника габаритами), они компенсировали нехватку размера нереальной ловкостью и огневой мощью, серьезной даже по драконьим меркам. Однако, это не самая сильная сторона черных драконов, похожих друг на друга как две капли воды… Под килем «Ленина» взорвалась вода, когда синхронный удар настиг ползущего наверх паука-колосса.
Один дракон прыгнул на бронированную спину врага, поливая восьмиглазую морду ярко-синим пламенем и кусая в уязвимые места, а второй проскользнул выше, ударом когтистой лапы размозжив нервный центр между брюшком и головой животного. Чему-чему, а противостоянию с детищами Ехдны они за много лет научились. Выхода особо не было. Альбинос сама виновата, возгордившись и поддавшись алчному голоду, она ополчила на себя весь мир, забыв одно простое правило: «разделяй и властвуй». Первый близнец тем временем отплевывался от зеленой крови во рту. Как к воздушному, так и к жидкому паучьему яду, черные драконы были невосприимчивы, но отвратительный вкус и запах они всё же чувствовали. Обостренное обоняние вместе с совершенными рецепторами — палка о двух концах.
Обугленный и истерзанный враг уже летел вниз, оставляя дымчатый свет, когда щурящиеся от яркого света прожекторов драконы добрались до палубы, по пути сбив хвостами еще троих арахнидов. Шипы на спинах близнецов засверкали ослепительным синим светом, принимая на себя отдачу готовящейся способности, две пасти разом открылись, и из них хлынул очищающий огонь.
Звук как от работы огромной промышленной печи, и температура, вполне способная плавить даже вольфрам, не то что живые ткани. Около трех десятков крупных слуг и ещё под сотню мелочи сгорели, так и не успев добраться до ощетинившегося винтовками отряда защиты. Умные глаза драконов посмотрели сначала на целившихся в них людей, затем скользнули по надписи на одной из построек, после чего повелитель неба заговорил.
— Мы на вашей стороне, двуногие недоразумения, — красивый девичий голос никак не сочетался с мускулистым чешуйчатым телом. Дракон не мог видеть, как за противогазами попадали челюсти солдат, и не мог слышать крик Виолы «Кто спустит курок — отправится под трибунал!», но она отдала должное двум выстрелам плазмы, пролетевшим в паре метров от лап. Сгустки раскаленной энергии прикончили подкрадывающегося к крылатой красавице гиганта, и, коротко фыркнув, близнецы взмыли в воздух, больше не обращая внимания на людей.
— Драконы! Дра-ко-ны! Ч-черт бы меня побрал, виверна из Гинзы даже рядом не стояла с ЭТИМ! Вы всё записываете, аналитики? — Олег, не оборачиваясь, выстрелил за спину, прикончив семенящего по палубе паучка. Встроенные в шлемы камеры давали обзор в триста шестьдесят градусов. — Я это внукам показывать буду, когда смогу на пенсии сидеть в кресле, поливая кустик из брызгалки!
— До пенсии ещё надо дожить, — Виола, сама того не замечая, грызла ногти как какая-то истеричка. События нарастали как снежный ком, тут нервы у любого сдадут. — Вот бы сюда весь боевой потенциал Организации, или Дока!..
— О, драконы-близнецы! — удивилась Хаку, хлопая глазками. Происходящее никак не вязалось с картиной мира, который она наблюдала со спутника вот уже двести лет. Раньше крылатые сволочи людям не особо-то и помогали. — Эти две сестры немало порождений Ехидны пожгли, впрочем, как и человеческих поселений… держите ухо востро.
***
— Огонь! — крик Седого раздается в ночи, и занявший оборону на палубе отряд огрызается очередью крупнокалиберной стали. Отдача от винтовок такая мощная, что даже бывалые солдаты морщатся от боли в плечах, но продолжают стрелять, ибо только такое оружие пробивает прочный хитин крупных пауков. — Огонь!
С помощью встроенных в шлем сенсоров и экранов Хаку помечала для всех уязвимые места врага — глаза, суставы на длинных лапах, нервные центры на брюшке. Годы наблюдений и накопленная информация — сведения на вес золота, которыми Искра безвозмездно делилась. Кроме того, в небе кружили два черных рока, периодически снижаясь, чтобы залить окрестности корабля огнем. Воздух становился нестерпимым от жара драконьего пламени и артиллерийского фугаса, и неизвестно, кто больше истребил членистоногих! Близнецы жарили не хуже, чем крупнокалиберная корабельная артиллерия. Неожиданный союз оказался весьма полезен. Случайно запутавшегося в натянутой между надстройками паутине дракона спас Олег, испепелив крепления сети огнеметом даже раньше, чем на помощь подоспела разъяренная крылатая сестра. В свою очередь, черные молнии зачистили полчища паучья, почти добравшихся до беззащитной артиллерии. Из этой схватки победителем спокойно могли выйти и люди, но…
— Не думала, что придется выкладываться на полную. Я приберегала это для повелителя порталов, но раз уж так легла карта… – голос прозвучал в голове у каждого человека на корабле, даже драконы, с их ментальной защитой, недовольно заворочали головами. Пусть Ехидна и не могла заставить всех оцепенеть на месте благодаря вмешательству Хаку, но нагнать страху у неё один фиг получилось. Особенно досталось тем, кто укрылся в хранилище. Лена побледнела и упала бы, не поддержи её Мику. Алиса выкуривала уже третью сигарету, честно позаимствованную у Ан. А сама Анна тихо материлась на трех разных языках. Альбинос тем временем уже стояла на берегу, собираясь с духом. Сила, которую она собиралась использовать, пугала даже дитя бога.
Бесконечное лето Ru VN Фанфики(БЛ) Визуальные новеллы фэндомы
Глава 23 «рояль и всё, что вокруг»
По пути к музкружку — весёленькому свежевыкрашенному зданию с верандой, меня не оставлял мой с Шуриком спор. Сам спор, а не его предмет. Вот сидит себе спокойно изобретатель, занимался своим делом, и всё идёт своим чередом. Но на сцену выхожу я со своим авторитетным мнением и что дальше? Если бы он меня послушался и уничтожил свою работу, каковы гарантии, что я сработал не во вред? Возможно ли, что я не вижу картину целиком и должен ли я тогда совать свой нос в ход истории? Прибегнем к аналогии - чем отличается дипломированный врач от знахаря? Оба могут вылечить человека, но знахарю неведомы все тонкости врачебной науки, он полагается на собственное чутьё и традицию. Его чуткие руки убивают гораздо чаще, чем дарят жизнь. Им руководит не понимание. Для роли доктора мне недостаёт знаний, а быть неумелым шаманом — нет, это не вариант. Страшно подумать, что могло произойти, если б я действительно сбежал в столицу и начал выправлять историю без разбора средств, не считаясь с потерями.
И всё-таки, для чего мы здесь? Любая достаточно развитая технология неотличима от магии — так гласит третий закон Кларка. Я вовсе не религиозен, но давайте взглянем правде в лицо — любая магия также неотличима от достаточно развитой технологии. Что, если неким высшим силам — не обязательно персонализированному божеству — по тем или иным причинам потребовалось нас с Анной запихнуть в тела двух наших копий? Вряд ли мы чем-то эти самые силы прогневали или порадовали, скорее кому-то понадобились новые питомцы в метафизическом зоопарке. Ну, а что? Сцапали полуразумную трёхмерную форму жизни, для прикола — в комплектации «Лютес» и поместили в просторный вольер с трёхразовой кормёжкой. Только бегового колеса для разминки недостаёт. Похоже на загробный мир в авраамических религях — когда тебе выдают лиру, надевают идиотский балахон и отправляют радоваться на все четыре стороны. Проблема есть ровно одна и она древнее чем принцип действия колеса — такую гипотезу в принципе невозможно проверить. Потому Анна её и отбраковала. Она не верит в сверхъестественное. Что же касается лично меня, то по-моему изначально человек не способен к восприятию всех граней бытия, а уж тем более — к постижению всех законов природы, однако, летать мы тоже изначально неспособны, но всё ж таки полетели. Недавно и при помощи машин, но полетели.
По правде, атеизм — не всегда самое разумное убеждение. Зачастую его источником для человека становится всё та же бездоказательная вера, но уже с отрицательным знаком, что неверно. Корректный атеист полагается на научно достоверные факты и теории, постоянно пересматривая своё отношение к ним, он должен быть готов признать ошибочность своих убеждений в случае, если они окажутся ошибочными.
Собравшись с духом, я взялся за ручку двери и выдохнул. Мне нужен диктофон и если он у Мику есть, я его достану любой ценой. Хотя нет, не любой. Цена должна быть приемлема — скажем, за полцарства я его не куплю. Вот если сто двадцать пять тысячных царства — ещё можно подумать… Всё, не отвлекаться! Нельзя дать этому японскому демону меня заболтать. Вошёл, завладел инициативой в разговоре, получил необходимое, ретировался. Пошёл!
В комнату через здоровенное окно лился предвечерний свет. Под ним выгорал стоящий в центре трёхногий рояль, а на пол медленно оседала, кружась в своём нехитром танце, пыль. Мику в кружке не было. Куда она могла сбежать? До ужина ещё далеко. Может, с Ленкой где-нибудь мотаются? Или, возможно, её подрядили с подготовкой к вечерней дискотеке помогать. Подожду интуристку тут и немного осмотрюсь.
Комната каким-то изысканным декором не отличалась. Вокруг исписанной нотными знаками классной доски висели портреты композиторов. Под ними был выставлен весь располагаемый клубом инструментарий, которого могло бы хватить на вооружение пары ансамблей, или, с натягом — для небольшого оркестра. Я уже хотел приступить к инспектированию книжной полки, но краем глаза зацепился за скрипку… Разумеется, это могла быть и другая скрипка — такие производят крупными сериями в конце концов. Я осторожно, словно гранату без чеки, взял инструмент в руки и стал вертеть перед собой так и сяк в поисках особых примет — царапин, трещин и всего такого, но на лакированных деках не было даже наклейки с информацией о заводе-изготовителе. Вообще никаких зацепок.
Между прочим, перемещения во времени и пространствеё тоже можно объяснить в рамках божественного вмешательства, заменив зоопарк на лабораторию. Интересно, а вот что если я сейчас вот эту скрипку уроню и она треснет? А если вовсе её разбить? Вот она, стрелка на рельсах истории — переключи её и сюжет пойдёт по другому пути. Или сойдёт с рельс. Не-не-не-не! Я завязал! Я не буду вмешиваться, если не уверен, к чему мои действия приведут!
Всё это очень странно, но, как уже сказала Анна — реальность вообще с тех пор как мы проснулись в автобусе подаёт противоречивые сигналы. Только то, что мы с сестрой существовали в независимых друг от друга отдельных мирах, уже гарантирует нелинейность времени, но при этом Анна-2 уже в первый наш день в лагере продемонстрировала обязательное соблюдение временной петли. Получается, что такие петли оказываются строгими константами во временном потоке и неизбежны, куда бы ты ни рулил? А если создать петлю, длящуюся значительно дольше чем пять минут? Или одну петлю внутри другой? Г-р-р-х, к чёрту всё!
Раз уж мы вспоминаем законы Кларка, то вот вам закон номер два: «единственный способ обнаружения пределов возможного состоит в том, чтобы отважиться сделать шаг в невозможное». Время шло ужасно долго и висящая в комнате тишина давила на барабанные перепонки с таким напором, что я стал насвистывать «Караманьолу». Мелодию я едва помнил, так что выходило отвратно. Картину сюрреалистичней надо было поискать — сидит пионер по-турецки под роялем, голову вжал в плечи, а сам каверкает песню времён французской революции. Зачем? Мне нужна эмоциональная разрядка! К тому же, отправив останки скрипки через открытое окно в кусты, я пренебрёг своим собственным свежепринятым правилом. Это, чёрт возьми, нечестно! Я должен был узнать, что из этого выйдет! В конце концов, я же не лягушачью шкурку сжёг. Вселенная не сколлапсировала, не вывернулась наизнанку и много чего ещё «не». Да даже у меня в воспоминаниях эта скрипка осталась при Анне. Так что ничего критичного не произошло. А поскольку ответственности за содеянное удалось избежать, то всё вообще в шоколаде.
От данного вывода мне полегчало настолько, что опасаясь взлёта и долгосрочного парения под потолком, я не придумал ничего умнее, чем залезть под брюхо музыкального монстра. Полный дзен. К сожалению, упражнения в художественном свисте пришлось прекратить - заболела голова. Ощущение, словно кто-то изнутри черепа процарапывает дыру наружу при помощи иглы. Парадоксально, но когда я смолк, тишина не наступила — где-то тикали настенные часы, хоть я совершенно точно никаких часов и иных тикающих приборов при осмотре не обнаружил… Ладно, такое бывает, тем более предпосылки для диагноза более чем весомые — я немного сошёл с ума. Лёгкое значительное повреждение рассудка, из-за которого я слышу тикание часов.
— Эта женщина меня с ума сведёт! — раздался приглушённый, словно из соседней комнаты возглас сестры. Голос её звучал размыто, но радражённо. — Сплошное недовольство! Что бы ни случилось! Аня, ты могла подготовиться лучше! Аня, ты не права! Аня, учись сдерживаться! А не пойти ли тебе далеко и надолго, ведьма?!
— Вы с мамой обе склонны перегибать палку, — ответил кто-то моим голосом. — Помирись с ней, всё равно придётся рано или поздно.
— Ты меня вообще не слушаешь? Чёрта с два я…
Разговор прервался, но часы продолжали тикать. Меня опять, как при Шурике потянуло в сон. Всё тело пронизала такая дикая усталость, словно я весь день только и делал, что таскал на своём горбу мешки с цементом. Поддавшись искушению, я закрыл глаза и снова услышал голоса.
— Куда ты опять мой справочник по английскому запрятал?
— А нечего было радиоприёмник мой в окно выбрасывать!
— Верни мне справочник, клоун!
— Ага, а радио мне кто тогда починит?!
— Кант починит, Иммануил Иоганович!
— Между прочим, завтрашняя контрольная всех касается, не хочешь тоже пройденное повторить?
Часы замолкли. Их сменили завывающая вдалеке метель и хруст откуда-то взявшегося снега.
— Напомни, почему я позволила тебе притащить меня сюда?
— Ну, во-первых, ты мне всё ещё должна за радио. А во-вторых, ты погляди сама — природа, лыжи, чай в термосе…
— …Свёрнутая на склоне шея.
— Ты вечно драматизируешь.
— А ты вечно ввязываешь меня в авантюры! Могла же сегодня целый день за Брэдбери провести… Нет, с тобой попёрлась кататься…
— Отступать поздно, товарищ фельдмаршал! Москва сгорела целиком, и вот на площади на Красной монголы с ханом Батыём! Так что-либо вперёд до базы, либо встречаем праздник в чистом поле.
— Так езжай, лыжник финский. Нечего лясы точить!
Концерт квазивоспоминаний прекратился. Не смотря на это, голова продолжала отзываться едва заметной болью. Ну и что это сейчас было? Реальные воспоминания тела-донора или нечто вроде ложных образов, созданных участками мозга, отвечающими за сновидения и иные глюки мозга? Чем бы оно ни было, поводов беспокоиться у нас и так слишком много. Параллельные миры, путешествия во времени, те коридоры под лагерем и ночной инцидент, пугающая теория сестры о промывке мозгов, а теперь ещё и голоса в голове. Как же хочется напиться вдребезги… Надеюсь, Алиса как следует Аньку прогуливает — если нас обоих начнёт плющить от невыносимости бытия, то далеко мы так не уедем.
— Ой, а что ты там делаешь? — раздался сверху нормальный голос без эха. Мику беззаботно встала на четвереньки и озадаченно смотрела на меня. Должно быть, я не заметил её возвращения, пока рассуждал о
— А ты? — вопросом на вопрос ответил я, глупо блымая глазами и всё ещё отходя от пережитого.
— Я к танцам готовлюсь, — прощебетала Мику. Её волосы расстилались по пыльному дощатому полу, но кажется, это хозяйку музкружка ничуть не волновало.
— А я вот. Сижу, — вздохнул я, — и думаю.
— А о чём?
— Думаю и всё, — пожал я плечами, — о разном.
— Медитируешь, да? — спросила она, — Я тоже иногда пытаюсь помедитировать, но долго просидеть не могу. Па говорит, что у меня проблемы с длительной концентрацией, но я бы тогда и музыкой заниматься не могла бы.
— Вряд ли это можно так называть. — я переменил позу — прижал ноги к груди и упёрся подбородком в колено, — Вот например, можно ли использовать право сильного, чтоб принуждать к миру других? Что, если Германия победила бы в Первой Мировой войне? Или вот, скажи, сколько лет ты хотела бы жить, если б могла сама выбрать, продолжительность жизни?
— Не знаю, — призналась Мику, — я никогда о таких вещах не думала.
— А я вот в последнее время всё чаще. Это семейная черта или что-то вроде того… неважно. По правде говоря, я тут сижу и жду тебя, но пока что можешь заниматься своими делами, а я посижу тут и немного отдохну, хорошо?
— От чего? — недоумённо вопросила девушка.
— От всего этого, — слабо улыбнулся я, — постараюсь очистить голову и помедитировать.
— А, понятно, — кивнула Мику, — а тебе тут удобно? — она с опаской осмотрела нависающую надо мной махину.
— Не очень, — криво улыбнулся я, чем давал понять, что да, вот такой я дурак два метра ростом — по своей воле забрался под рояль, потакая бессмысленному импульсу и мне на это плевать.
— А можно я тоже с тобой посижу?
Я подвинулся. Мику тоже забралась под рояль и села рядом, поджав под себя ноги.
Мы долго сидели под роялем и молчали. Каждый из нас слышал дыхание второго и более никаких звуков в комнате не раздавалось. Я даже не сразу понял тогда что что-то было не так, неправильно, непривычно, а когда, наконец, до меня дошло, желание удивляться почти сошло на нет — Мику молчала. Всё это время она сидела возле меня и молчала. И даже не двигалась.
Я тут подумал. А что если я и Анна всё-таки застряли тут навсегда? Опять поступать в институт, наблюдать развал Союза и далее по накатанной… Не гарантирую, что удержусь от попыток улучшить своё положение при помощи послезнания, но даже тогда это будут весьма скучные тридцать лет. Пока воздержусь от построения планов, сначала надо выпутаться из этой череды странных событий, а там посмотрим. В крайнем случае, если придётся выбирать между жизнями — я точно последую за Анной.
— Знаешь, — внезапно сообщила Мику, — мне понравилась ваша газета,
— М-м? — я вновь вынырнул из забытья. — Спасибо.
— Особенно рисунки понравились, — добавила она.
— Лена рисовала, — ответил я.
— Я знаю, — Мику улыбнулась, — Леночка мне рассказала всё. А вы сами уже что-нибудь в ней написали?
— Нет, — ответил я угрюмо.
— Почему?
Потому что наше будущее не всем понравится. Потому что оно никакое не светлое, а серое. Не уныло-серое, нет. В нём, разумеется, есть хорошие моменты, но и отборного навоза немало. Впрочем, у Японии как раз всё сравнительно неплохо, так что у кое-кого имеются все шансы на свет в конце социалистического лагеря. Да и в конце концов, нечего подкидывать пищу для размышлений любителям всяческих мистификаций и безумных пророчеств.
— Времени не было, — отмахнулся я, — может завтра напишу. Сегодняшний вечер пережить бы.
— Да уж, — Мику улыбнулась, — дискотека ещё не началась, а я и Славя уже без ног, — она без предупреждения прислонилась к моему плечу.
— Так может, вам помощь нужна? — настороженно предложил я. — Колонки там перетащить или ещё чего?
— Мы уже Сыроежкина нашли, он всё перенёс, — сказала Мику словно ничего странного не произошло, — теперь останется аппаратуру настроить и можно будет начинать. А ты пойдёшь, Андрей? Там все-все будут.
— Кстати об этом, — не спеша протянул я, — у тебя диктофон есть?
— Есть, — кивнула Мику, — а зачем тебе?
— Мы с сестрой эксперимент один ставим и ей надо данные записывать. В общем, нужно что-то, чем звук записать. Одолжишь на вечер?
— Да, одолжу, — энергично закивала Мику, — только он не здесь, в домике. До него недалеко. Пойдём?
— Пойдём, — согласился я.
Расположенный по изначальной задумке вдали от остального лагеря музкружок не должен был никого тревожить, но потом кому-то в голову пришла блестящая мысль внести в план дополнения и вуаля — по соседству уже возводят квартал чуть ли не для половины всего контингента. И после этого мне будут рассказывать что в СССР всё по науке делалось? Ну хорошо, я мог бы понять промашку с криво спланированным лагерем, но когда речь заходит о капитальном строительстве — извините. Вот вы знали, что на стадии проектирования Днепровской ГЭС к рассмотрению были предоставлены несколько проектов и среди прочих был вариант с каскадом из трёх плотин, который был дешевле и по рабочей мощности превосходил одну большую? Сталин, исходя из неких личных соображений продавил одну гигантскую дамбу. Такое вот «нам с гор виднее» и погубило в итоге весь Союз ССР, так что держите последний, первый закон Кларка: «когда уважаемый, но пожилой учёный утверждает, что что-то возможно, то он почти наверняка прав. Когда он утверждает, что что-то невозможно, — он, весьма вероятно, ошибается». Может он и не совсем ко двору, но упомянуть его явно не будет лишним.
— Так вы придёте на дискотеку? — спросила Мику, когда мы шли по тропинке, ведущей к жилой зоне.
— Анна точно не пойдёт, а я… я даже не знаю, может смогу. Правда, у меня и костюма нет…
— Костюм не нужен, ты так приходи! — Мику заискивающе посмотрела на меня, будто от моего появления зависел успех вечеринки. Танцевать я умею, даже пару раз в год выбираюсь куда-нибудь растрясти жирок, но настоящего пристрастия к подобным мероприятиям никогда не испытывал. Насчёт сестры гадать не приходится — она предпочтёт науку любой из радостей жизни и это не обсуждается.
— Посмотрим. Но я ничего не обещаю, — ответил я.
— Я буду вас ждать! — объявила девушка, от радости снова повиснув у меня на плече.
Странная она, эта Мику. Непонятно, для кого странней — для остальных или для меня и сестры. Со своим происхождением Мику — аномалия в квадрате. Особенно в подобном окружении.
— Мику, — привлёк я её внимание.
— Что? — она всё ещё излучала радость, чуть ли не светилась изнутри.
— Тебе нравится в лагере?
— Конечно. Хотя когда я только ехала, то думала, что будет скучно.
— Нда. Скучать не приходится, — протянул я. — А сложно вообще было в Союз попасть?
— Почему — сложно? — удивилась Мику, — как все. Па купил билеты, а потом мы с ним на поезде за неделю до Москвы доехали.
— На поезде? — переспросил я.
— Ну да. По мосту, который весной открыли. Так странно было, — девушка усмехнулась, — обычно на скоростном за несколько часов всю страну проезжаешь, а тут сплошные леса и несколько дней пути…
Когда мы с Мику дошли до её и Лениного жилища, она скрылась за дверью и сначала о чём-то болтала с соседкой, попутно копаясь в своих вещах. Меня же продолжало мучить лёгкое недомогание и всё ещё не давала покоя проклятая скрипка. Вот почему законы природы обязаны считаться с такой неподкупной вещью как математика? От неё всегда сплошные проблемы! По секрету скажу, что среди людей, занятых научной деятельностью, у математиков самая удручающая статистика по психическим расстройствам. Не внушают оптимизма и голоса, которые прислышались мне, пока я дожидался Мику. Всё это, при сложении с ранее полученными результатами наблюдений и выводов, вело к одному — здешняя физика подчиняется математическим законам довольно избирательно.
