Виола(БЛ)

Имена в облаках

Окончание
1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710
4 глава, часть 1 http://vn.reactor.cc/post/2360187
4 глава, часть 2 http://vn.reactor.cc/post/2363608
4 глава, часть 3 http://vn.reactor.cc/post/2367158
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2381587
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2397063
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2425682
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2452127
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2482636
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2507756
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2531986
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2544376
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2569233
Эпилог

Одиннадцать утра, четвертый день двухнедельного цикла. Нужно было выйти в пять утра из хозяйственных ворот, свернуть вдоль забора налево и выйти на остатки насыпи. Здесь тоже есть насыпь, в том же месте, где в поселке Шлюз к пакгаузам подходят железнодорожные пути. И вот мы идем с Ульянкой по этой насыпи, делающей плавную дугу на север. Местность постепенно повышается, осинник сменяется березняком, тот – смешанным лесом, а смешанный лес – соснами. Глухарь посреди насыпи очень долго не хочет улетать и подпускает нас шагов на двадцать, когда Ульянка не выдерживает и бросается вперед. Современник мамонтов ждет еще шагов пять, потом тяжело взлетает часто взмахивая крыльями, и, не поднимаясь выше деревьев, уходит куда-то в бок.
– Не поймала?
– А что он? Цари природы идут, а эта птица совсем страх потеряла.
– Не стреляют их, вот и потеряла.
Ульянка сумела подрасти за эти циклы, и сейчас ей никак не меньше восемнадцати и она почти не отличима от той Ульянки из моих снов. Правда и я не помолодел и уже догнал Ольгу и почти вплотную подобрался к своему календарному возрасту. А еще Ульянка обнаружила, два цикла назад, что мои глаза стали разного цвета: левый – привычный серый, а правый – карий, почти как у Виолы. Поглядываю искоса на Рыжика.
– Сёмк. Ты чем старше делаешься, тем зануднее. Хотя кажется – дальше некуда.
– Могла бы сказать – рассудительнее.
– Вот-вот, зануда и есть.
– Ну, кто-то же должен уравновешивать твоё шило в одном месте. Приходится мне.
Жарко. В пять утра было прохладно, а сейчас уже жарко, и ветерка никакого. Еще чуть-чуть и мы начнем вариться в собственном поту, но мы уже пришли, кажется. Ульянка останавливается и начинает озираться. Потом достает из противогазной сумки план и свою тетрадку с расчетами. Ну да, сама с сумочкой, а весь багаж в рюкзаке у меня, у человека с больной спиной.
– Сёмк. Ты не знаешь, я правильно все определила?
– Это тебе решать. Кто у нас ученица профессора Андрейко? Я то так, мимокрокодил.
При упоминании о бабе Глаше улыбка на секунду сползает с лица Ульянки, но Рыжик справляется и начинает командовать.
– Тогда это здесь, вон та поляна. Товарищ мимокрокодил, твоя очередь.
Ульянка вытягивает из моего рюкзака два куска алюминиевой проволоки, длиной сантиметров по сорок, сгибает их буквой Г, так что ножки этих букв оказываются в три раза длиннее перекладины, и вручает получившиеся рамки мне. Я зажимаю в кулаках короткие участки, держа кулаки вертикально, так, чтобы длинные усы были параллельны и направлены вперед, после чего начинаю ходить челноком по указанной поляне. На третьей петле рамки начинают дергаться и, в одном месте, сигнальные усы расходятся наружу на девяносто градусов. Кажется здесь. Несколько раз прохожу по этому месту в разных направлениях, точно здесь. Скидываю рюкзак, чтобы не потерять место. Пришли. Прячу рамки, достаю из рюкзака и расстилаю на траве плащ-палатку. Подбегает Рыжик.
– Сём, как ты это делаешь? Всегда поражаюсь.
– Не знаю, само получается.
Ульянка насобирала мелких веточек для небольшого костерка и сейчас кипятит на нем чай, прямо в кружках.
Перекусываем, потом я достаю из рюкзака будильник и ставлю его на один час вперед.
– Ну что, полуденный сон для здоровья?
Мы устраиваемся рядом на плащ-палатке, головами к рюкзаку. Через минуту Ульянка подкатывается ближе и кладет голову мне на плечо.
– Вот так гораздо удобнее. Правда Сёмк?
Не успеваю ответить, потому что Рыжик уже спит, а я смотрю, еще некоторое время, на облака, потом закрываю глаза и, убаюканный шумом леса, присоединяюсь к Ульяне.
Просыпаюсь минут через сорок, еще до звонка будильника, и лежу не шевелясь, чтобы не разбудить девочку. Что-то изменилось: тот-же лес, тот-же воздух… Но что-то изменилось, я это чувствую. Чтобы преодолеть потенциальный барьер между узлами нужно уснуть, и пусть кто-нибудь объяснит мне, при чем тут физика? Минут через пятнадцать звенит будильник, бью его по макушке.
– Рыжик, вставай.
Осторожно целую Ульяну в лоб, на границе роста волос.
– М-м-м.
Ульяна садится на плащ-палатке и сонно оглядывается.
– Сёмк, всё получилось? Ура! Всё получилось! Сёмк, я боялась, что все это чушь. Что мы так и останемся в своем лагере.
Мы скатываемся в средневековье: живем отдельными общинами, почту передаем с оказией, вместо фотографии пользуемся услугами художников.
Переукладываю рюкзак: сворачиваю и убираю плащ-палатку, укладываю сверху, поближе к клапану, полиэтиленовый пакет. В нем самодельный конверт из оберточной бумаги, на котором, чуть дрожащим старушечьим почерком, крупными буквами, выведено: «Виолетте Церновне Коллайдер», несколько общих тетрадей, заполненных той же рукой и три рисунка выполненных Леной: портрет бабы Глаши, портрет Шурика с Яной, а на третьем рисунке – небольшой продолговатый холмик с металлической пирамидкой, на которой керном выбита надпись: «Глафира Денисовна Андрейко 1923 – 12/502». Это, да еще две литровых химических склянки коричневого стекла, которые булькают своим содержимым в карманах моего рюкзака – все, что мы должны передать Виоле.
– Пошли Рыжик, до лагеря ходу часа полтора, как раз к обеду попадаем.
В лагерь идти быстрее, мы забрались почти в самый периметр, и искривление пространства заставило нас поработать ногами по дороге к точке перехода. Сосняк вокруг опять сменяется смешанным лесом, смешанный лес чистым березняком, а тот осинником.
И резануло по глазам одно дерево – все покрытое красной листвой. А утром снял прилетевшую паутинку с лица. Что-то происходит в мире бесконечного лета, раз в нем мелькают призраки осени.
– Сём, а ведь у меня скоро активная фаза закончится.
– Угу.
– А ты меня дождешься?
Смотрю на титановое кольцо у себя на правой руке, потом демонстративно смотрю на такое-же кольцо на руке у Ульяны – подарок нам от Электроника.
– А ты сомневаешься? Я думаю, ждать придется не долго.


Интерлюдия

– А зачем ты во все это влез, пионер? Прости, конечно не пионер – дурная привычка. Так зачем, Семен?
– Виола, я очень слабый и эгоистичный человек. Я, вообще, все делаю ради себя самого, чтобы мне потом было хорошо и комфортно. Если мне хорошо и комфортно так, а не иначе, значит делаю, чтобы было так, а не иначе. Если кому-то еще становится от этого лучше – я не виноват.