Продолжение.
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2310619
II
Беспокойство
Просыпаюсь от криков Ульяны, ну, не от криков, а от разговора на повышенных тонах. На секунду напрягаюсь, потом понимаю, что убивать никто никого, кажется, не собирается, но вмешиваться, все равно, придется, тем более – мое имя поминается через слово. Жаль, но вынужден встать, натянуть шорты и футболку, и, как есть спросонья, выползти из спортзала. Только выполз и понял, что пострадает сейчас бедный физрук. На моих глазах разворачивается эпическая словесная битва, Ульяна vs Александра. Нападает Ульяна, но, к чести Саши, я должен сказать, что она достойнейше держит оборону и отступать не собирается, а виноват во всем я. Кто вчера разрешил Александре бегать по утрам на стадионе? Кто вчера назначил Ульяну «директором стадиона» и не предупредил об утренней бегунье? А Ульянка слишком добросовестно отнеслась к своим обязанностям и ни свет ни заря заявилась на спортплощадку. Не люблю и даже боюсь ссор, а женские ссоры для меня вообще – источник паники, но приходится вмешиваться.
– Да, я разрешил! Да, я не предупредил! Потому что забыл. Нет, разрешение не отменяю и по новой его получать не нужно! Я вообще не понимаю, почему нужно просить разрешение на посещение спортплощадки! Она для того и построена, чтобы на ней заниматься! А вот за порядком следить как раз надо! И к моим помощникам нужно относиться с уважением! Да обижайтесь обе! На меня тоже можно, и нужно! Ульяна, три круга по стадиону сделать не хочешь? Не «за что», а «почему»! Чтобы не продолжать скандал на пустом месте, и сбросить пар. Чтоб тебе не было одиноко я тоже с тобой бегу, и, как раз я – «за что», за то, что не предупредил, и не четко обозначил права и обязанности. Со мной, значит, хочешь? После футбола жду твоих предложений. И ты с нами собралась бежать? А ты то почему? Как и Ульяна? Ну побежали тогда, командуй! Стой! Девушки, простите меня за это мое недоразумение, и за то, что орал на вас. Да? Вы тоже орали? Я не заметил. Все еще хотите бежать? Тогда командуй: «На старт!»
Вот так началось утро вторника, но что хорошо в девушках – обе они отходчивые, пробежали три круга и дальше все вполне мирно. Надеюсь что обойдется, потому как только интриг и злых сплетен мне не хватало.
– Девушки, вы злитесь на меня?
– Я злюсь. Из-за разрухи в твоей голове мы оказались в дурацком положении.
Саша молчит, но вижу, что согласна с Ульяной.
– И что мне делать? Прощения я попросил, сам себя попытался наказать. Вас не наказывал, кстати, когда вас в пробежку отправлял. Вы могли бы и отказаться бегать, ничего бы в наших отношениях не изменилось. Просто нужно было вас как-то переключить со скандала, на что-то еще. Получилось криво, ну уж как получилось.
– Ладно, проехали.
– Саш, ты завтра-то приходи, а то всю охоту заниматься тебе отбили, а вообще-то, мы очень добрые и замечательные.
– Я догадалась, добрые и замечательные… Что я, не знаю вас, какие вы на самом деле? Все в порядке, уж какие есть – такие есть, я вовсе не против. Пока, на линейке увидимся.
Улыбнулась и убежала.
Сколько-сколько там Саше лет? И в голове, и физически? Неделю назад от нее такую речь услышать было просто невозможно. Даже вчера она себя не так вела. Вот, действительно, перестали девушку в патруле прятать, она и начала в норму приходить.
– Семен, давай окунемся? Как раз, после бега!
Жизнь в спортзале имеет свое преимущество в том, что я получил в пользование персональный душ, но сейчас, рано утром, вода в нем еще ледяная.
– Умеешь ты уговаривать. Сейчас, только забегу к себе и переоденусь.
Время уже к линейке подходит, которую мне, увы, пропускать теперь нельзя, поэтому быстро окунаемся, переодеваемся у меня и идем на площадь. Устанавливается порядок переодевания сразу и без слов: первой, пока я жду на крыльце, в спортзал заскакивает Ульяна, а потом уже – она ждет меня снаружи.
Не торопясь движемся на линейку, настроение у обоих замечательное, так не хочется его портить, но придется.
– Ульяна, я в спортзале заметил одну пикантную деталь.
– ???
Наклоняюсь к Ульянкиному уху и вполголоса продолжаю.
– Не надо сушить купальники на гимнастических брусьях, рыжуха моя. Если что – раздевалка есть, ей все равно никто не пользуется, а ключи от нее у меня на столе. А то у меня было большое желание рядом свои плавки повесить. Гм, или это ты место так застолбила?
За все свое время, проведенное здесь, я видел всякую Ульянку: злую, веселую, радостную, плачущую и смеющуюся, в общем – всякую. А вот теперь увидал еще и сконфуженную. Покраснела так, что кожа на лице слилась по цвету с волосами.
– Ну тебя!
Похоже, что угадать я, угадал, но настроение у девушки испортил. Дальше идем молча, а уже перед самой площадью Ульяна вдруг спрашивает.
– Как ты меня сейчас назвал?
– Рыжуха моя. Нельзя было?
– Нет, не в том дело, можно. Я просто что-то вспомнила, как будто меня раньше так уже называли.
– Я называл, только мысленно.
– Нет, не ты. Не помню… Помню только, что хорошо мне было. И вообще, не могу я на тебя обижаться! Вот ты посмеялся надо мной сейчас с купальником этим, я обидеться должна была, а не могу. Может потому что назвал так?
– Обещаю не злоупотреблять!
– Уж постарайся, пожалуйста.
Вот еще чуть Ульянкину память подтолкнул к чему-то. Она же, нет, не она – Алиса про нее говорила, что Ульянка свой дом вообще не помнит.
На площади собрались уже все пионеры ждем только Ольгу. Подходим к Алисе, пока вожатой нет, спрашиваю у девушек.
– Напомните, что там сегодня по графику?
– Ну, по вторникам еженедельная уборка территории лагеря.
То есть, по вторникам здесь уборка. Ну, значит, будем с футболистами сетки натягивать, да стол для пинг-понга устанавливать.
– А вечером, очевидно, дискотека?
– Да, только вечером кибернетики нам уже готовые арбалеты отдавали и мы в засаду уходили.
О господи! Какое счастье, что я пресек на корню эти игры в войнушку. Ищу глазами кого-нибудь из зайцев, нахожу, киваю. Подбегает Оксана.
– Записали?
– Да! Двенадцать человек, у Сережки список.
– Потом, после линейки отдашь. Сейчас после завтрака пойдем на спортплощадку порядок наводить, а потом уже тренировка.
Появляется вожатая.
– Ольга Дмитриевна.
– Да?
– Сегодня же уборка? Тогда я с футболистами на спортплощадке?
– Так, но этого мало. Возьмите на себя еще и пляж.
Что-то не нравится мне, как история опять начинает повторяться и чем больше ты таскаешь сахара для вожатой, тем больше она на тебя этого сахара нагружает. Хотя, вспоминаю свои циклы, в общем-то на уборке работали все, кроме вожатой.
– Хорошо, еще пляж. И, Ольга Дмитриевна, я прошу вас назначить Ульяну моим помощником.
У Ольги Дмитриевны иронически взлетает левая бровь.
– Решили взяться за ее воспитание?
– Мне нужен заместитель на спортплощадке, когда меня там нет. Почему бы этим заместителем не быть Ульяне?
– Ну-ну. Я не возражаю, но за разгромленную спортплощадку и сгоревший спортзал спрошу с вас с особым пристрастием.
– Спасибо, постараемся оправдать доверие. В части разгромленной спортплощадки.
Линейка проходит скучно и однообразно, то есть я, как всегда, не слушаю Ольгу, потому что уже все обговорил до того, а смотреть абсолютно не на что, сегодня даже воробьев нет, но, к счастью, сегодня все заканчивается довольно быстро. Лена отправляется в медпункт, Женя с Сашей в библиотеку, кибернетики к себе, я с футболистами на спортплощадку и на пляж, Мику – тоже к себе, Алиса достается лодочная станция, столовая и вся территория лагеря, включая остановку. В помощь Алисе выделяются все прочие фоновые персонажи. Старшая над всеми – Алиса. Задача Ольги Дмитриевны – дремать в шезлонге с перерывом на обед. «Цели ясны, задачи опгеделены. За габоту товагищи!», – явно передразнивая кого-то изрекает Шурик. Ну, за работу это потом, после завтрака, а пока пионеры начинают свое броуновское движение по лагерю. При этом центр диффузионного облака, состоящего из пионеров, медленно, но верно приближается к столовой. Каждый пионер, вроде бы, идет по своим делам, но, при этом, конечным результатом, каждого его пионерского перемещения, оказывается то, что расстояние между пионером и столовой сокращается на пару десятков метров. Что там говорила Ульяна, про потребности растущих организмов в калориях?
Я дожидаюсь, когда площадь опустеет, сажусь на уже прогретую солнцем лавочку и прикрываю глаза. Лениво думаю, что неплохо будет помочь Алисе в уборке, если останется время. Кто-то присаживается рядом.
– Семен, я вам не помешаю?
– Как вы мне можете помешать, Ольга Дмитриевна? Вот если вы придете на спортплощадку и будете, извините, под ногами вертеться, когда мы сетки начнем натягивать, тогда да. А сейчас, когда я просто жду завтрака, то конечно нет.
Поворачиваю голову в сторону вожатой.
– Я не слишком нахально ответил, Ольга Дмитриевна? Извините пожалуйста. А то, как и я, представьте себя жмурящимся на солнце котом, ну или жмурящейся кошкой.
Интересно, мне кажется, или нет, но где-то там, в глубине ее глаз, сейчас мелькнула Оля. Мелькнула, улыбнулась мне и исчезла.
– Семен, если вы не против, то, когда официоза нет – зовите меня по имени. Меня Ольга зовут. И, наверное, на Ты. Хорошо?
Вот значит как, а мне теперь гадай, или это Оля наружу пробилась, или это я в ранге поднялся, с пионера, до штатной единицы. Так то, конечно хорошо.
– Согласен.
– И как тебе твоя первая смена в новом качестве?
– Я еще не понял, но ничего страшного не увидел и стресса не испытал, пока.
– Это хорошо. Я, честно сказать, очень хочу, чтобы ты у нас тут прижился. Лагерь, сам видишь, практически отрезан от мира, телефон и тот не всегда работает. Случись что, дозвониться до милиции или до скорой будет просто невозможно. Иногда, когда думаю об этом – так страшно становится. Понимаю, что ничего случиться не может, но страшно.
Ну и что я должен на это ответить? Расправить плечи, вскочить на лавочку, заорать и забить себя кулаками в грудь, как самец гориллы или этот, как его...?
– Я сейчас должен забить себя кулаками в грудь и закричать как Тарзан?
– Как Тарзан? – Смеется. Нет, конечно же нет. Просто, поделилась своими иррациональными страхами, наверное теперь легче станет. Я что пришла то. Ты уж, Ульяну не обижай, пожалуйста, а то завтра она что-нибудь напакостит в спортзале, ты не ругай ее тогда сильно, ей это от тебя очень больно принимать будет, потому что ты для нее сейчас просто свет в окошке, какой-то, лучше уж мне скажи, чтобы, как-будто я сама обнаружила и наказала.
– Ты знаешь, Ольга. Осознанно напакостит – накажу, не нарочно если – отругаю и забуду, а скорее всего – прощу, в обоих случаях. А обидеть – я сам за нее, кого хочешь обижу.
– Даже меня? Шучу, не отвечай. Ну смотри сам, только не переусердствуй, а то, знаешь, одних палкой бить бесполезно, а с другими достаточно один раз не поздороваться утром. Люди то разные.
– Я понимаю.
– Ладно, пошли уже завтракать, что-ли. Уже пора.
Идем молча, настроение у обоих, ну не грустное, а какое-то задумчивое. Не знаю о чем думает Ольга, а я так о ней и о Ульяне. Кошмар ужасный, самодур всея лагеря заступается передо мной за первую лагерную хулиганку, которая еще даже ничего и не натворила, и вообще, мой… моя… Гм, интересный вопрос. Скажем так, один из близких мне людей. И у меня их не так много, чтобы ими разбрасываться. Как раз подходим к столовой, смотрю, как Ульянка с крыльца машет мне рукой. Поправка – из самых близких людей.
Поднялись на крыльцо, Ольга пошла на кухню пробу снимать, а я пристроился у перил рядом с девочками.
– Семен, ты манную кашу любишь?
– С вареньем.
– Хочу тебя огорчить. Варенье не завезли. Но зато каша с комками и не сладкая – это хорошая новость.
– Ульян, а ты черный юмор любишь?
– Случается.
– Понятно, тогда сработаемся.
Тут, из дверей столовой, выглядывает Ольга.
– Заходите уже, голодающие.
Каша. Не манная, правда. Пшенная, на молоке и сладкая. Ну, белки, жиры и углеводы организму все равно нужны, поэтому не отказываюсь. Стакан кофе сорта «ячменный-бочковой», кусок белого хлеба с маслом, одно яйцо и ватрушка с творогом. Вот ватрушка выше всяких похвал, а остальное ем и пью механически, хоть не противно и то ладно. Вспоминаю о словах Ольги, а ведь она права.
– Ульяныч, прости меня, пожалуйста.
– Что такое случилось?
– Я совсем не хотел тебя в краску вгонять. Перед линейкой.
– А, ты об этом. Да я и забыла уже. Я же сказала, что не могу на тебя обижаться.
– Ну, можешь или нет, а извиниться я должен.
Тут отвлекается от завтрака Алиса.
– Это вы сейчас о чем? Ульяна, когда он тебя обидел?
– Да не обижал он меня. И вообще, у нас, у физруков свои секреты.
– А… А я думала, что это у нас, у живых свои секреты.
А тут уже снова вмешиваюсь я. Почему то слова Алисы меня покоробили.
– Алиска, тут ВСЕ живые. От бабы Глаши, до Ольги Дмитриевны. Если хочешь выделить нас, говори, я не знаю, «проснувшиеся», что-ли. А что до секретов – у нас с Ульяной свои секреты, у тебя с Ульяной – свои, у нас с тобой – свои и у всех троих – общие. И вон, – киваю на соседние столики, у них тоже свои и между собой, и с каждым из нас. Они, опять киваю, могут быть абсолютные мудаки и за это должны получать своё по полной программе, но только не за то, что их жизнь отмеривается двумя неделями цикла. Извините девочки, вырвалось. Знаешь, когда я это понял окончательно? Когда ты у меня здесь на сцене прощения попросила. Потом еще несколько дней привыкал к этому пониманию. Так что, спасибо тебе за науку.
Все это произношу с долгими паузами, буквально выдавливая из себя, по одному слову. Вот не хочу об этом говорить, а остановиться не могу. Кажется, что важно до девчонок свою точку зрения донести.
– Давайте сменим тему, что-то она тяжелая какая-то? Алиса, тебя Ольга, я смотрю, нагрузила. Я тебе только вечером помочь смогу.
Алиса машет рукой.
– А, не обращай внимания. Каждый цикл так. Главные дорожки, остановку и площадь подметем, название лагеря и лодки подкрасим, пионеров у входа побелим. Ладно, в обед увидимся. Ф-физруки.
Позавтракали и мы, выходим из столовой и не торопясь идем к спортзалу.
– Ульяна, я тебя, наверное, до обеда отпускаю, сетки натянуть, да где-что подправить, я и сам справлюсь, а ты меня после обеда на пляже подменишь. Ты как?
– А что у тебя после обеда? Лене будешь позировать?
– Если бы. Лекция у меня. Будет читать профессор и доктор наук.
– Это повариха что-ли?
– И тем не менее – это так.
– Ладно, договорились.
Нас постепенно догоняют мои футболисты и к спортзалу мы подходим уже окруженные стайкой мальков.
Отпираю спортзал, Ульяна вперед всех бросается к брусьям и сдергивает с них свой купальник. Переглядываемся и синхронно фыркаем, Ульяна, правда, чуть смущается, а мне вдруг очень хочется прижать к себе рыжуху и чуть взлохматить у ней волосы. Вот, если бы не Ольгина вчерашняя просьба о пресечении сплетен… Отпираю тренерскую, отпираю кладовую с инвентарем, командую футболистам хватать сетки и тащить их на площадку – там разберемся.
Обращаюсь к Ульяне.
– У тебя есть, чем шантажировать кибернетиков?
– А тебе зачем?
– Хочу тебе ключи от спортзала дать, чтобы ты дубликаты для себя сделала. Просто мне они тоже нужны, так чтоб ты побыстрее обернулась.
Отцепляю от связки оба ключа от спортзала и ключ от кладовой, отдаю Ульяне.
– До обеда успеешь?
– Пф! За час успею! Они у меня все бросят и вдвоем работать будут!
– Смотри, не загоняй их. Они мне живыми нужны и с полным комплектом конечностей.
Ульяна убегает, а я беру в кладовой молоток, пассатижи, отвертку, большую консервную банку из под зеленого горошка, набитую разнокалиберными гвоздями и шурупами и отправляюсь на площадку следом за октябрятами.
Приятный сюрприз – октябрята уже сами рассортировали сетки: волейбольную туда, бадминтонную сюда, от футбольных ворот – к воротам. Притащил стремянку, залез на ворота – привязал сетку к перекладинам. Зацепил петли у волейбольной и бадминтонной сеток за крючки винтовых стяжек. Кряхтя и упираясь выволок из спортзала под навес два сложенных стола для пинг-понга, сразу же и разложил их, натянул сетку.
– Сами дальше справитесь?
– Да мы каждую смену, вообще, сами все делаем.
– Ну давайте, а я пойду пройдусь по площадке, подправлю, если что-то отломалось.
Прошелся, загнал обратно несколько вылезших гвоздей. Поставил на ноги лежащую судейскую вышку. Огляделся и сказал, что это хорошо.
Команда моя тоже все закончила, пора и делом, то есть тренировками заняться. Гм, а чем заниматься-то? Сегодня-завтра то я протяну, займемся повторением пройденного, а вот после. Чему их учить-то и как? Придется в библиотеку идти, вдруг там у Жени припасена методичка-другая. Ладно, это будет послезавтра, а сегодня…
– Ну что, господа. Начнем тренировку, потом, если время останется, сможете просто поиграть. Начинаем, как всегда с разминки.
Октябрята фыркают на «господ», а моя лень дает о себе знать.
– Кто хочет стать тренером на пятнадцать минут? Кто хочет провести разминку?
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2310619
II
Беспокойство
Просыпаюсь от криков Ульяны, ну, не от криков, а от разговора на повышенных тонах. На секунду напрягаюсь, потом понимаю, что убивать никто никого, кажется, не собирается, но вмешиваться, все равно, придется, тем более – мое имя поминается через слово. Жаль, но вынужден встать, натянуть шорты и футболку, и, как есть спросонья, выползти из спортзала. Только выполз и понял, что пострадает сейчас бедный физрук. На моих глазах разворачивается эпическая словесная битва, Ульяна vs Александра. Нападает Ульяна, но, к чести Саши, я должен сказать, что она достойнейше держит оборону и отступать не собирается, а виноват во всем я. Кто вчера разрешил Александре бегать по утрам на стадионе? Кто вчера назначил Ульяну «директором стадиона» и не предупредил об утренней бегунье? А Ульянка слишком добросовестно отнеслась к своим обязанностям и ни свет ни заря заявилась на спортплощадку. Не люблю и даже боюсь ссор, а женские ссоры для меня вообще – источник паники, но приходится вмешиваться.
– Да, я разрешил! Да, я не предупредил! Потому что забыл. Нет, разрешение не отменяю и по новой его получать не нужно! Я вообще не понимаю, почему нужно просить разрешение на посещение спортплощадки! Она для того и построена, чтобы на ней заниматься! А вот за порядком следить как раз надо! И к моим помощникам нужно относиться с уважением! Да обижайтесь обе! На меня тоже можно, и нужно! Ульяна, три круга по стадиону сделать не хочешь? Не «за что», а «почему»! Чтобы не продолжать скандал на пустом месте, и сбросить пар. Чтоб тебе не было одиноко я тоже с тобой бегу, и, как раз я – «за что», за то, что не предупредил, и не четко обозначил права и обязанности. Со мной, значит, хочешь? После футбола жду твоих предложений. И ты с нами собралась бежать? А ты то почему? Как и Ульяна? Ну побежали тогда, командуй! Стой! Девушки, простите меня за это мое недоразумение, и за то, что орал на вас. Да? Вы тоже орали? Я не заметил. Все еще хотите бежать? Тогда командуй: «На старт!»
Вот так началось утро вторника, но что хорошо в девушках – обе они отходчивые, пробежали три круга и дальше все вполне мирно. Надеюсь что обойдется, потому как только интриг и злых сплетен мне не хватало.
– Девушки, вы злитесь на меня?
– Я злюсь. Из-за разрухи в твоей голове мы оказались в дурацком положении.
Саша молчит, но вижу, что согласна с Ульяной.
– И что мне делать? Прощения я попросил, сам себя попытался наказать. Вас не наказывал, кстати, когда вас в пробежку отправлял. Вы могли бы и отказаться бегать, ничего бы в наших отношениях не изменилось. Просто нужно было вас как-то переключить со скандала, на что-то еще. Получилось криво, ну уж как получилось.
– Ладно, проехали.
– Саш, ты завтра-то приходи, а то всю охоту заниматься тебе отбили, а вообще-то, мы очень добрые и замечательные.
– Я догадалась, добрые и замечательные… Что я, не знаю вас, какие вы на самом деле? Все в порядке, уж какие есть – такие есть, я вовсе не против. Пока, на линейке увидимся.
Улыбнулась и убежала.
Сколько-сколько там Саше лет? И в голове, и физически? Неделю назад от нее такую речь услышать было просто невозможно. Даже вчера она себя не так вела. Вот, действительно, перестали девушку в патруле прятать, она и начала в норму приходить.
– Семен, давай окунемся? Как раз, после бега!
Жизнь в спортзале имеет свое преимущество в том, что я получил в пользование персональный душ, но сейчас, рано утром, вода в нем еще ледяная.
– Умеешь ты уговаривать. Сейчас, только забегу к себе и переоденусь.
Время уже к линейке подходит, которую мне, увы, пропускать теперь нельзя, поэтому быстро окунаемся, переодеваемся у меня и идем на площадь. Устанавливается порядок переодевания сразу и без слов: первой, пока я жду на крыльце, в спортзал заскакивает Ульяна, а потом уже – она ждет меня снаружи.
Не торопясь движемся на линейку, настроение у обоих замечательное, так не хочется его портить, но придется.
– Ульяна, я в спортзале заметил одну пикантную деталь.
– ???
Наклоняюсь к Ульянкиному уху и вполголоса продолжаю.
– Не надо сушить купальники на гимнастических брусьях, рыжуха моя. Если что – раздевалка есть, ей все равно никто не пользуется, а ключи от нее у меня на столе. А то у меня было большое желание рядом свои плавки повесить. Гм, или это ты место так застолбила?
За все свое время, проведенное здесь, я видел всякую Ульянку: злую, веселую, радостную, плачущую и смеющуюся, в общем – всякую. А вот теперь увидал еще и сконфуженную. Покраснела так, что кожа на лице слилась по цвету с волосами.
– Ну тебя!
Похоже, что угадать я, угадал, но настроение у девушки испортил. Дальше идем молча, а уже перед самой площадью Ульяна вдруг спрашивает.
– Как ты меня сейчас назвал?
– Рыжуха моя. Нельзя было?
– Нет, не в том дело, можно. Я просто что-то вспомнила, как будто меня раньше так уже называли.
– Я называл, только мысленно.
– Нет, не ты. Не помню… Помню только, что хорошо мне было. И вообще, не могу я на тебя обижаться! Вот ты посмеялся надо мной сейчас с купальником этим, я обидеться должна была, а не могу. Может потому что назвал так?
– Обещаю не злоупотреблять!
– Уж постарайся, пожалуйста.
Вот еще чуть Ульянкину память подтолкнул к чему-то. Она же, нет, не она – Алиса про нее говорила, что Ульянка свой дом вообще не помнит.
На площади собрались уже все пионеры ждем только Ольгу. Подходим к Алисе, пока вожатой нет, спрашиваю у девушек.
– Напомните, что там сегодня по графику?
– Ну, по вторникам еженедельная уборка территории лагеря.
То есть, по вторникам здесь уборка. Ну, значит, будем с футболистами сетки натягивать, да стол для пинг-понга устанавливать.
– А вечером, очевидно, дискотека?
– Да, только вечером кибернетики нам уже готовые арбалеты отдавали и мы в засаду уходили.
О господи! Какое счастье, что я пресек на корню эти игры в войнушку. Ищу глазами кого-нибудь из зайцев, нахожу, киваю. Подбегает Оксана.
– Записали?
– Да! Двенадцать человек, у Сережки список.
– Потом, после линейки отдашь. Сейчас после завтрака пойдем на спортплощадку порядок наводить, а потом уже тренировка.
Появляется вожатая.
– Ольга Дмитриевна.
– Да?
– Сегодня же уборка? Тогда я с футболистами на спортплощадке?
– Так, но этого мало. Возьмите на себя еще и пляж.
Что-то не нравится мне, как история опять начинает повторяться и чем больше ты таскаешь сахара для вожатой, тем больше она на тебя этого сахара нагружает. Хотя, вспоминаю свои циклы, в общем-то на уборке работали все, кроме вожатой.
– Хорошо, еще пляж. И, Ольга Дмитриевна, я прошу вас назначить Ульяну моим помощником.
У Ольги Дмитриевны иронически взлетает левая бровь.
– Решили взяться за ее воспитание?
– Мне нужен заместитель на спортплощадке, когда меня там нет. Почему бы этим заместителем не быть Ульяне?
– Ну-ну. Я не возражаю, но за разгромленную спортплощадку и сгоревший спортзал спрошу с вас с особым пристрастием.
– Спасибо, постараемся оправдать доверие. В части разгромленной спортплощадки.
Линейка проходит скучно и однообразно, то есть я, как всегда, не слушаю Ольгу, потому что уже все обговорил до того, а смотреть абсолютно не на что, сегодня даже воробьев нет, но, к счастью, сегодня все заканчивается довольно быстро. Лена отправляется в медпункт, Женя с Сашей в библиотеку, кибернетики к себе, я с футболистами на спортплощадку и на пляж, Мику – тоже к себе, Алиса достается лодочная станция, столовая и вся территория лагеря, включая остановку. В помощь Алисе выделяются все прочие фоновые персонажи. Старшая над всеми – Алиса. Задача Ольги Дмитриевны – дремать в шезлонге с перерывом на обед. «Цели ясны, задачи опгеделены. За габоту товагищи!», – явно передразнивая кого-то изрекает Шурик. Ну, за работу это потом, после завтрака, а пока пионеры начинают свое броуновское движение по лагерю. При этом центр диффузионного облака, состоящего из пионеров, медленно, но верно приближается к столовой. Каждый пионер, вроде бы, идет по своим делам, но, при этом, конечным результатом, каждого его пионерского перемещения, оказывается то, что расстояние между пионером и столовой сокращается на пару десятков метров. Что там говорила Ульяна, про потребности растущих организмов в калориях?
Я дожидаюсь, когда площадь опустеет, сажусь на уже прогретую солнцем лавочку и прикрываю глаза. Лениво думаю, что неплохо будет помочь Алисе в уборке, если останется время. Кто-то присаживается рядом.
– Семен, я вам не помешаю?
– Как вы мне можете помешать, Ольга Дмитриевна? Вот если вы придете на спортплощадку и будете, извините, под ногами вертеться, когда мы сетки начнем натягивать, тогда да. А сейчас, когда я просто жду завтрака, то конечно нет.
Поворачиваю голову в сторону вожатой.
– Я не слишком нахально ответил, Ольга Дмитриевна? Извините пожалуйста. А то, как и я, представьте себя жмурящимся на солнце котом, ну или жмурящейся кошкой.
Интересно, мне кажется, или нет, но где-то там, в глубине ее глаз, сейчас мелькнула Оля. Мелькнула, улыбнулась мне и исчезла.
– Семен, если вы не против, то, когда официоза нет – зовите меня по имени. Меня Ольга зовут. И, наверное, на Ты. Хорошо?
Вот значит как, а мне теперь гадай, или это Оля наружу пробилась, или это я в ранге поднялся, с пионера, до штатной единицы. Так то, конечно хорошо.
– Согласен.
– И как тебе твоя первая смена в новом качестве?
– Я еще не понял, но ничего страшного не увидел и стресса не испытал, пока.
– Это хорошо. Я, честно сказать, очень хочу, чтобы ты у нас тут прижился. Лагерь, сам видишь, практически отрезан от мира, телефон и тот не всегда работает. Случись что, дозвониться до милиции или до скорой будет просто невозможно. Иногда, когда думаю об этом – так страшно становится. Понимаю, что ничего случиться не может, но страшно.
Ну и что я должен на это ответить? Расправить плечи, вскочить на лавочку, заорать и забить себя кулаками в грудь, как самец гориллы или этот, как его...?
– Я сейчас должен забить себя кулаками в грудь и закричать как Тарзан?
– Как Тарзан? – Смеется. Нет, конечно же нет. Просто, поделилась своими иррациональными страхами, наверное теперь легче станет. Я что пришла то. Ты уж, Ульяну не обижай, пожалуйста, а то завтра она что-нибудь напакостит в спортзале, ты не ругай ее тогда сильно, ей это от тебя очень больно принимать будет, потому что ты для нее сейчас просто свет в окошке, какой-то, лучше уж мне скажи, чтобы, как-будто я сама обнаружила и наказала.
– Ты знаешь, Ольга. Осознанно напакостит – накажу, не нарочно если – отругаю и забуду, а скорее всего – прощу, в обоих случаях. А обидеть – я сам за нее, кого хочешь обижу.
– Даже меня? Шучу, не отвечай. Ну смотри сам, только не переусердствуй, а то, знаешь, одних палкой бить бесполезно, а с другими достаточно один раз не поздороваться утром. Люди то разные.
– Я понимаю.
– Ладно, пошли уже завтракать, что-ли. Уже пора.
Идем молча, настроение у обоих, ну не грустное, а какое-то задумчивое. Не знаю о чем думает Ольга, а я так о ней и о Ульяне. Кошмар ужасный, самодур всея лагеря заступается передо мной за первую лагерную хулиганку, которая еще даже ничего и не натворила, и вообще, мой… моя… Гм, интересный вопрос. Скажем так, один из близких мне людей. И у меня их не так много, чтобы ими разбрасываться. Как раз подходим к столовой, смотрю, как Ульянка с крыльца машет мне рукой. Поправка – из самых близких людей.
Поднялись на крыльцо, Ольга пошла на кухню пробу снимать, а я пристроился у перил рядом с девочками.
– Семен, ты манную кашу любишь?
– С вареньем.
– Хочу тебя огорчить. Варенье не завезли. Но зато каша с комками и не сладкая – это хорошая новость.
– Ульян, а ты черный юмор любишь?
– Случается.
– Понятно, тогда сработаемся.
Тут, из дверей столовой, выглядывает Ольга.
– Заходите уже, голодающие.
Каша. Не манная, правда. Пшенная, на молоке и сладкая. Ну, белки, жиры и углеводы организму все равно нужны, поэтому не отказываюсь. Стакан кофе сорта «ячменный-бочковой», кусок белого хлеба с маслом, одно яйцо и ватрушка с творогом. Вот ватрушка выше всяких похвал, а остальное ем и пью механически, хоть не противно и то ладно. Вспоминаю о словах Ольги, а ведь она права.
– Ульяныч, прости меня, пожалуйста.
– Что такое случилось?
– Я совсем не хотел тебя в краску вгонять. Перед линейкой.
– А, ты об этом. Да я и забыла уже. Я же сказала, что не могу на тебя обижаться.
– Ну, можешь или нет, а извиниться я должен.
Тут отвлекается от завтрака Алиса.
– Это вы сейчас о чем? Ульяна, когда он тебя обидел?
– Да не обижал он меня. И вообще, у нас, у физруков свои секреты.
– А… А я думала, что это у нас, у живых свои секреты.
А тут уже снова вмешиваюсь я. Почему то слова Алисы меня покоробили.
– Алиска, тут ВСЕ живые. От бабы Глаши, до Ольги Дмитриевны. Если хочешь выделить нас, говори, я не знаю, «проснувшиеся», что-ли. А что до секретов – у нас с Ульяной свои секреты, у тебя с Ульяной – свои, у нас с тобой – свои и у всех троих – общие. И вон, – киваю на соседние столики, у них тоже свои и между собой, и с каждым из нас. Они, опять киваю, могут быть абсолютные мудаки и за это должны получать своё по полной программе, но только не за то, что их жизнь отмеривается двумя неделями цикла. Извините девочки, вырвалось. Знаешь, когда я это понял окончательно? Когда ты у меня здесь на сцене прощения попросила. Потом еще несколько дней привыкал к этому пониманию. Так что, спасибо тебе за науку.
Все это произношу с долгими паузами, буквально выдавливая из себя, по одному слову. Вот не хочу об этом говорить, а остановиться не могу. Кажется, что важно до девчонок свою точку зрения донести.
– Давайте сменим тему, что-то она тяжелая какая-то? Алиса, тебя Ольга, я смотрю, нагрузила. Я тебе только вечером помочь смогу.
Алиса машет рукой.
– А, не обращай внимания. Каждый цикл так. Главные дорожки, остановку и площадь подметем, название лагеря и лодки подкрасим, пионеров у входа побелим. Ладно, в обед увидимся. Ф-физруки.
Позавтракали и мы, выходим из столовой и не торопясь идем к спортзалу.
– Ульяна, я тебя, наверное, до обеда отпускаю, сетки натянуть, да где-что подправить, я и сам справлюсь, а ты меня после обеда на пляже подменишь. Ты как?
– А что у тебя после обеда? Лене будешь позировать?
– Если бы. Лекция у меня. Будет читать профессор и доктор наук.
– Это повариха что-ли?
– И тем не менее – это так.
– Ладно, договорились.
Нас постепенно догоняют мои футболисты и к спортзалу мы подходим уже окруженные стайкой мальков.
Отпираю спортзал, Ульяна вперед всех бросается к брусьям и сдергивает с них свой купальник. Переглядываемся и синхронно фыркаем, Ульяна, правда, чуть смущается, а мне вдруг очень хочется прижать к себе рыжуху и чуть взлохматить у ней волосы. Вот, если бы не Ольгина вчерашняя просьба о пресечении сплетен… Отпираю тренерскую, отпираю кладовую с инвентарем, командую футболистам хватать сетки и тащить их на площадку – там разберемся.
Обращаюсь к Ульяне.
– У тебя есть, чем шантажировать кибернетиков?
– А тебе зачем?
– Хочу тебе ключи от спортзала дать, чтобы ты дубликаты для себя сделала. Просто мне они тоже нужны, так чтоб ты побыстрее обернулась.
Отцепляю от связки оба ключа от спортзала и ключ от кладовой, отдаю Ульяне.
– До обеда успеешь?
– Пф! За час успею! Они у меня все бросят и вдвоем работать будут!
– Смотри, не загоняй их. Они мне живыми нужны и с полным комплектом конечностей.
Ульяна убегает, а я беру в кладовой молоток, пассатижи, отвертку, большую консервную банку из под зеленого горошка, набитую разнокалиберными гвоздями и шурупами и отправляюсь на площадку следом за октябрятами.
Приятный сюрприз – октябрята уже сами рассортировали сетки: волейбольную туда, бадминтонную сюда, от футбольных ворот – к воротам. Притащил стремянку, залез на ворота – привязал сетку к перекладинам. Зацепил петли у волейбольной и бадминтонной сеток за крючки винтовых стяжек. Кряхтя и упираясь выволок из спортзала под навес два сложенных стола для пинг-понга, сразу же и разложил их, натянул сетку.
– Сами дальше справитесь?
– Да мы каждую смену, вообще, сами все делаем.
– Ну давайте, а я пойду пройдусь по площадке, подправлю, если что-то отломалось.
Прошелся, загнал обратно несколько вылезших гвоздей. Поставил на ноги лежащую судейскую вышку. Огляделся и сказал, что это хорошо.
Команда моя тоже все закончила, пора и делом, то есть тренировками заняться. Гм, а чем заниматься-то? Сегодня-завтра то я протяну, займемся повторением пройденного, а вот после. Чему их учить-то и как? Придется в библиотеку идти, вдруг там у Жени припасена методичка-другая. Ладно, это будет послезавтра, а сегодня…
– Ну что, господа. Начнем тренировку, потом, если время останется, сможете просто поиграть. Начинаем, как всегда с разминки.
Октябрята фыркают на «господ», а моя лень дает о себе знать.
– Кто хочет стать тренером на пятнадцать минут? Кто хочет провести разминку?
Подробнее
Фанфики(БЛ),Бесконечное лето,Ru VN,Русскоязычные визуальные новеллы,Отечественные визуальные новеллы,Визуальные новеллы,фэндомы,Лена(БЛ),Самая любящая и скромная девочка лета!,Алиса(БЛ),Самая ранимая и бунтарская девочка лета!,Ульяна(БЛ),Самая весёлая и непоседливая девочка лета!,Ольга Дмитриевна(БЛ),Самая строгая девочка лета!,Шурик(БЛ),Электроник(БЛ),Женя(БЛ),Самая начитанная девочка лета!,и другие действующие лица(БЛ),очередной бред,Дубликат(БЛ)
Еще на тему
– Ну все, товарищ директор стадиона. Поздравляю вас, со вступлением в должность!
– Да какой я директор, у меня даже кабинета нет. Семен, а можно я тоже в тренерской сидеть буду, как в кабинете?
– Ну ты же знаешь ответ.
– Знаю. Но вдруг ты против? А ты не против?
– Не могу я тебе сказать «Нет», ты же знаешь, ты на меня обижаться не можешь, а я тебе отказывать. Только не буди меня, ни травинкой в нос, ни будильником по кумполу – больно.
– Ну я же не нарочно тогда.
Надула губки. Надула, но глаза хитрые. Вот, кстати, о «не нарочно».
– Ульян, три вводных от вожатой. Первая про нас троих, а остальные про нас с тобой.
Устраиваюсь на кровати, я же помню, что я дяденька пожилой, Ульяна садится за стол и смотрит на меня, в ожидании продолжения. Рассказываю ей про наши «особые отношения» и «поводы для сплетен», интересно, что там вожатая имела ввиду, говоря об отношениях? Рассказываю про то, как перед линейкой вожатая предрекала пожар в спортзале, от ее, Ульянкиной, руки и о том, как вожатая-же, просила не наказывать Ульянку, если та что-нибудь натворит. Ульянка задумывается.
– Надо же, не ожидала от нее.
Тут, всей командой, заходят мои октябрята и докладывают, что игра закончена, мяч в кладовой, а на обед уже был сигнал.
– Очень хорошо. После обеда у вас уборка пляжа под командованием Ульяны. Чем раньше закончите, тем раньше освободитесь.
Октябрята убегают, я встаю, одергиваю одеяло на кровати.
– Ну что, пошли?
Ульяна о чем-то задумалась и откликается не сразу.
– Да, пошли конечно.
И, уже вставая из-за стола.
– Совсем забыла. Сыроежка сказал, что вечером заказ будет готов, можно забрать. Семен, мы ведь не будем в засаде сидеть? Нам, после того случая с тобой, страшно их в руки брать.
Запираю тренерскую, потом смотрю на Ульяну – та терпеливо ждет, а я подхожу к окну спортзала и прячу ключ под подоконником.
– Запомнила?
Ульяна кивает.
– Если ты думаешь, что я вас еще не простил – это не так.
И мысленно продолжаю: «А я очень боюсь, что, однажды, брать их в руки вам все равно придется. Потому-что, больше некому, кроме нас троих, видимо. И у Ольги страхов полно, а она на систему глубже всех завязана, можно сказать, что ее часть.» Все-таки паранойя заразна.
Еще не все пионеры управились с хозработами, поэтому в столовой не многолюдно, Алисы тоже нет. Ульяна убегает по своим делам, я же беру поднос, что там у нас сегодня? Рассольник ленинградский, котлета, макароны, винегрет и кисель. Повторяю свою-же мысль по поводу завтрака: «Главное, что это не противно!» И хорошо, что зал полупустой, можно поесть в одиночестве. В окошко раздачи выглядывает баба Глаша, киваем друг-другу. Помню я, помню, через час я весь ваш, до семнадцати ноль-ноль.
– У тебя что, флирт с нашей поварихой? Киваете друг-дружке, подмигиваете.
Аж вздрогнул от неожиданности. Женя без спроса садится рядом. Я почти забыл о ее существовании – сидит себе в библиотеке и рычит оттуда на всех проходящих, а я мимо не хожу, вот и забыл.
– Я к ней на курсы хожу, она меня готовить учит.
– Ну-ну. Как она тебя к самостоятельной готовке допустит – предупреди меня, я тогда в библиотеке останусь.
– Ничего не выйдет. Страдать должны все. В страданиях душа делается чище! Хотя есть выход, для тебя персонально. Есть у тебя литература, методическая. По футболу и стрелковому спорту.
– Будет тебе литература. Вся что есть в фондах.
Ну хоть что-то.
Не жуя проглатываю остатки обеда, наскоро благодарю Женю и быстро-быстро убегаю из столовой. Куда? К себе!
В тренерской сбрасываю с себя спортивный костюм, облачаюсь в пионерскую форму, только на этот раз без галстука, отвоевал я право на форму без галстука: «Я же не вожатый и уже, к сожалению, не пионер, Ольга Дмитриевна», посмотрел на нетронутую стопку книг от бабы Глаши, ну когда я буду это читать? Ночью разве? И иду на лекцию.
Вчера на лекции была, в основном, история с философией, а сегодня, похоже, будет общий обзор.
– Семен, вы готовы?
И, дождавшись моего кивка, Глафира Денисовна начинает с того места, на котором остановилась вчера.
– … в этой системе, без информационной и энергетической подпитки, могут существовать только пять узлов, из одного из них вы сбежали, а в другом мы с вами сейчас беседуем. Только пять узлов, Семен, но зато неограниченно долго. Подача энергии извне и информационная поддержка, вместе формируют еще триста семьдесят девять узлов. В совокупности с предыдущими пятью узлами они являются узлами первого порядка…
Ну как, как это можно слушать неподготовленному человеку. Но ведь интересно рассказывает, и даже в голове что-то остается, и два часа пролетают. Но вот заканчивается лекция не совсем приятно.
– Семен, как литература? Изучаете?
– Некогда, Глафира Денисовна. Где время взять?
– Между прочим, со следующей лекции вы без самоподготовки потеряетесь. Я не могу вам полный курс дать, так что, будьте любезны.
– А оно надо? Вообще?
Баба Глаша думает несколько секунд, потом ворчит себе под нос, что-то про шоковую терапию, и про то, что кому это, в конце-концов надо. Потом вздыхает.
– Хорошо Семен, давайте сделаем так. Вон, видите на шкафу папку, самую толстую, да-да, вот эта – зеленая. Вот вам четыре этапа подвига, можете сейчас ее не брать, тогда завтра и, в дальнейшем, не приходите, считайте себя свободным. Нет-нет, подождите. Если возьмете, можете не открывать, тогда тоже не приходите. Если все же с содержимым ознакомитесь... Там несколько листочков машинописных есть, скрепленных, вот достаточно их почитать, остальное – по вашему желанию. Это третий этап, если прочитаете, то сами решайте – идти или нет. А уж если придете, то тут уже вам решать вашу судьбу. И предупреждаю, я бабка злая, хотите потом обижайтесь, хотите нет. Что бы вы, и на каком этапе не решили, гарантирую, что будет больно.
Озадаченный этими словами я прощаюсь с бабой Глашей, забираю папку и отправляюсь к себе. Дома, дома – вон как я тренерскую назвал! Дома смотрю на папку, развязываю тесемки, заглядываю внутрь. Там тринадцать толстых лабораторных журналов и, действительно, пять страничек машинописного текста, с нарисованными от руки графиками и таблицами. На первой страничке, над текстом написано карандашом: «Черновик для». Для чего или кого черновик – не уточняется. Ну, такой-то объем прочесть я вечером осилю, поэтому два этапа подвига из четырех я уже, можно сказать, прошел. А сейчас пора к кибернетикам, есть у меня дела и поважнее, чем бабкины шарады разгадывать.
Дверь в кружок кибернетиков заперта, я долго стучусь и уже собираюсь уйти, когда мне, наконец, отпирают.
– А, это ты. За заказом пришел? Заходи.
– А что это вы шифруетесь? Я понимаю, если бы у вас подпольная мастерская была, а так – официально же все.
– Да как тебе сказать, официально-то, официально, но, как-то неудобно в лагере оружие делать.
С верстака сдергивают одеяло и мне предъявляют работу. Ну что сказать, эту работу я уже видел – три арбалета, точная копия тех, с которыми в прошлый цикл бегали амазонки. Очень хорошая работа, вот только… Беру оружие в руки, пробую натянуть.
– Отцы, вы что? Мне то тянуть тяжело, а представьте себе девчонку с этим. Как та же Ульяна это натянет? Мы же не атаку панцирной кавалерии останавливаем! Мы же бумажки дырявим! Вот что, все хорошо, только сделайте новые дуги – послабее. А эти, – и тут во мне просыпается параноик, – не выкидывайте, сделаны хорошо, зачем добру пропадать?
Ворчу еще, что надо было меня пустить вчера, не пришлось бы сегодня переделывать, это голова у кибернетиков от воспоминаний прошлого цикла очищена, а руки-то помнят. Окидываю на прощание взглядом мастерскую и замечаю кошкоробота на одном из верстаков. Уже хорошо, вернулись, значит, к основному занятию, а мы будем милитаризм и паранойю здешнюю искоренять постепенно, в том числе и в себе.
Выглянул за ворота. Просто ежедневный ритуал какой-то формируется, там Алиса остановку подметает.
– Привет, где пропадала в обед?
– Да, с работничками этими… Пока все объяснишь до конца, он уже начало забыл. Вот и провозились.
– Ладно, обещал помочь, так помогу. Давай метлу.
– Думаешь отказываться стану? Забирай. А я сейчас пионерчиков этих покрашу.
Сметаю, какие-то соломинки, стебли травы, мелкие ветки, листья в кучу. Бумажки «… не просто так» на этот раз не попалось. Правильно, меня же здесь еще нет. Алиса обихаживает пионерчиков, покрывая их очередным слоем серебрянки и что-то напевает себе под нос.
– Алис, Мику то вчера не обиделась, что мы от нее сбежали?
– Что? Мику, нет не обиделась.
– А то я зайти к ней хотел. Все-таки, с ее то общительным характером, одной в клубе тяжело сидеть.
– Ну сходи, что ты мне то об этом говоришь.
– Просто подумал, что ты мне компанию составишь.
– Составить компанию… Нет, в другой раз. Сам иди, а мне надо доделать еще кое-что.
– Помощь еще нужна?
– Нет, справлюсь.
– Ну ладно, тогда до ужина.
– Ага, спасибо что помог.
Направляюсь в музыкальный кружок и на полдороги встречаю Мику.
Мику, оказывается, уже прибралась у себя и решила сходить на пляж, ну значит не судьба мне сегодня гитару взять. Тогда и мне можно на пляж сходить, заодно работу своих футболистов проверю.
– Ты как, не против, если я тебе компанию составлю?
– Конечно составь, а то знаешь как мне одной скучно, ну то есть не скучно, я вообще-то играть на разных инструментах люблю, но вот никто не заходит ко мне, только Алиса забегает.
Сегодня Мику достаточно немногословна, по ее меркам, конечно, а я, кажется, приноровился пропускать ручеек ее слов над собой, иногда включаясь, чтобы не пропустить смену темы. Доходим до кружков и сворачиваем налево, к Генде. Нас обгоняет Алиса с банкой краски, злобно косясь. А ведь я предлагал помощь, так что нефиг злобствовать.
– Ты не обиделась вчера, что мы так резко убежали?
– Нет, Алиса сказала, что ей нехорошо стало. А ты молодец – помог ей до бани дойти, и там подежурил, чтобы никто посторонний не вошел. Она очень стесняется, когда ее слабой видят, а тебе она доверяет.
У меня появилось два новых развлечения – это переводить речь Мику на нормальный язык, а еще, глядеть на пионеров и представлять себе, какими они будут и как изменятся их привычки, когда они проснутся.
– Жалко только, что она новую песню не показала.
– Ну, покажет еще, наверное. Песня то хорошая, уже ясно.
На площади на своей лавочке сидит Лена. Улыбаюсь ей и киваю издалека. Что приятно – улыбается в ответ.
– А ты правда за гитарой вчера приходил?
– Правда. Хотел попросить, у тебя же их несколько, но сейчас боюсь, что некогда будет.
– А ты играть умеешь?
– Немного.
– Приходи в кружок, когда время будет, пожалуйста. А хочешь, я сама тебе гитару принесу.
– Это будет для тебя слишком большое беспокойство, Мику. Хотя, если заглянешь – будем рады.
У столовой пусто – до ужина еще больше часа. Только Ульяна пригибаясь под окнами крадется к двери. Некоторые репликанты, даже проснувшись, не изменяют своих привычек – это надо запомнить.
– Мику, иди на пляж, я сейчас догоню, только в плавки переоденусь.
Забегаю к себе, переодеваюсь, беру полотенце и быстро-быстро на пляж. На пляже оглядываюсь: все чистенько, параллельненько и перпендикулярненько, даже песок с граблями прошли. На грибках натянуты тенты, щит со спасательным кругом стоит в нужном месте, на щите, рядом с кругом объявление: «Открытие купального сезона – завтра!». Мелькает мысль, не устроить ли, в честь открытия, Праздник Нептуна? Поздно, надо было раньше думать, а то неплохо бы получилось: Ольга – владычица морская, Мику – русалка, Ульяна – главный чертенок, футболисты – младшие чертята, ваш покорный слуга, естественно, Нептун. Зрителей силами чертенят – макать в воду в конце праздника. Надо будет все же Ольге идею подкинуть, хоть не на завтра, так на субботу, вместо этого спортивного праздника. Выдумают же, «спортивный праздник». Нет, Ольгу нельзя владычицей, на Ольгу у меня уже другие планы, а вот бабу Глашу – можно. Нет, идея классная, надо продумать.
Мику уже в воде, я раздеваюсь и кидаю полотенце рядом с ее вещами, а сам захожу в воду. Плавать я умею, но не люблю, и, в отличии от той же Ульяны, с водой не сотрудничаю, а борюсь и героически преодолеваю, как препятствие. Поэтому делаю десяток гребков, разворачиваюсь, и, едва ноги начинают доставать дно, иду на берег. Мику тоже выходит следом за мной, расстилаем полотенца и укладываемся, по разные стороны от грибка. Кожа у Мику светлее моей, не смотря на ее, Мику, полуазиатское происхождение. Интересно, кому из создателей объекта в голову пришло – поселить среди советских пионеров полуяпонку Мику.
– Мику, можно личный вопрос? Тебя не обижают, за то, что ты – наполовину японка?
– Нет, здесь ребята хорошие.
Здесь хорошие, а где-то есть нехорошие, значит. Ладно, не буду девушку нервировать.
– Ну что, на ужин пора?
– Да, наверное.
– На дискотеку-то пойдешь?
– Конечно-же!
Мику, конечно, больше слов произносит, это я ее фразы у себя в голове до привычного размера сокращаю.
– Ну ладно, пока тогда.
– Семен!
– Что?
– А гитару я тебе после ужина сразу занесу. Сейчас сбегаю к себе, переоденусь и сразу в кружок забегу за гитарой. А можешь прямо в столовой у меня ее забрать.
– Спасибо.
Спасибо, добрая и милая девушка Мику.
Возвращаюсь к себе, принимаю душ, переодеваюсь. Смотрю на себя в зеркало – что-то не так, а не пойму что. Ну ладно, завтра какой прыщик вылезет, сразу ясно будет – что не так. Пора и на ужин.
У входа в столовую меня ловит Ольга.
– Семен, сегодня дискотека.
– Да.
Я предельно лапидарен.
– Не «Да», а дискотека. И твое присутствие обязательно. Моё, впрочем, тоже.
– Ну я же уже ответил, что «Да». Я тебя обязательно приглашу.
А ведь всех придется приглашать: обеих моих амазонок, Лену, если придет, Ольгу, Ляксандру, Мику и даже Женю. Хорошо, что октябрят не будет, а то еще и зайца-Оксану.
– Спасибо, – Ольга совершенно искренне улыбается. Я посмотрела как вы убрались, все очень хорошо, Ульяне тоже мою благодарность передай.
– Тут у меня одна идея, насчет субботы возникла. А не устроить ли нам «Праздник Нептуна», а то народ закис.
Коротко пересказываю идею, Ольга, выслушав, одобрительно кивает.
– Знаешь поговорку, Семен? Инициатива наказуема ее исполнением. Так что действуй. Чем надо – поможем.
Три дня сроку, мама моя. На подготовку, да. Но есть и плюс – тренировки у футболистов отменяются. То есть тренировки то будут, но будем тренировать командную слаженность.
Сажусь, наконец, ужинать. Амазонки, уже привычно, устраиваются рядом.
– На дискотеку идешь?
– Ну, во первых, я, как представитель администрации, и, в некотором роде, помощник…
– Ты не умничай давай! – Алиса толкает меня локтем.
– Да.
– Вот так бы сразу и сказал.
– Мне вот вас всех, девушек, приглашать, а то те, с кем не танцевал обидятся. Это конечно приятно, но я же буду уставший. Пожалейте меня, пожалуйста.
– Бедненький.
– Не убедительно.
– Бедненький ты наш.
– Вот так гораздо лучше.
– Может еще Сыроежкин Женю пригласит.
– Он пригласит, как же.
– Девчонки, есть мысль. Ольга одобрила, но знает не все.
Рассказываю про Праздник Нептуна. Девчонки, оказывается, о таком и не слышали. Где их только нашли таких? Не слышали, но идею тоже одобрили.
– Так что, пока думайте над сценарием, а я с чертенятами завтра уже начну репетировать. Но главное…
Прошу их наклониться по ближе и шепотом рассказываю о перспективах макания пионеров в воду. Полный восторг и энтузиазм в глазах!
– Молоток Семеновна!
Она «Ульяныч», я «Семеновна». Логично.
– Гениально! Семен, я тебя обожаю!
– Я тоже тебя обожаю, Алиса!
– А меня?
– А ты сомневаешься?
– Нет, но хочу услышать!
– Ульяна, торжественно заявляю, что обожание мое не знает границ! Моё – тебя, то есть моё — твоё… Тьфу!
Смеемся так, что от соседних столиков оглядываются.
– Семен, сценарий и всех прочих участников мы берем на себя. Твоя задача – чертенята и баба Глаша.
– Слушаюсь, моя госпожа!
А вот теперь точно придется завтра идти к бабе Глаше, значит сегодня нужно эти пять листочков прочитать. Ну, пять – не двадцать пять.
Так развеселился, что чуть не забыл о Мику с гитарой.
– Спасибо огромное!
– Спасибо мало, а вот если заходить в гости будешь, то – в расчете.
– Обязательно.
Нет, не русалка – сирена, Мику-ж поет замечательно, значит русалка – Саша. Надо будет девкам сказать. Иду к себе, ставлю гитару между шифоньером и кроватью, смотрю на будильник – ох, заболтался я с девками, через сорок минут танцы. Сейчас быстро в душ, одеть чистую рубашку, помазать под мышками дезодорантом, которого еще не изобрели, вылить на голову флакон одеколона, которого просто нет, и все, готов жених. Я так понимаю, что я нужен на дискотеке в качестве полицейского, но поскольку аборигены люди подконтрольные, то роль моя чисто декоративная.
Дискотека. Я так и не научился танцевать, но давно уже перестал этого стесняться. Аборигены считают, что я танцую замечательно, а здесь только Ульяна с Алисой могут меня высмеять, но они этого делать не будут. Два быстрых танца – пропускаю. Медленный – приглашаю Алису, танцуем, шепот мне на ухо: «Почти хорошо, только расслабься». Ага, обязательно, если научусь. Еще три быстрых танца – я на лавочке, на третьем Мику выдергивает меня в круг, кривляюсь как могу, но все довольны. Медленный – Ольга проплывает в поле моего зрения, ах да, я же обещал, танцую с Ольгой. Два быстрых – пропускаю, Жени и Лены не видно, кстати. Опять сидят, одна в библиотеке, другая в медпункте. Кибернетики, кстати здесь, оба. Сидят важно на лавочке и о чем то перебрасываются репликами. Да не стесняйтесь вы – идите, покривляйтесь. Медленный – меня приглашает Ульяна, танцуем, а мне на память приходит песня. Мотив не совсем подходящий, а ритм вполне, поэтому я просто очень тихо читаю, как стихи.
Я исполняю танец на цыпочках,
Который танцуют все девочки
Я исполняю танец бесхитростный,
Который танцуют все девочки моего роста
Ульяна сперва пропускает мимо ушей, потом возмущенно вспыхивает, решив, что я дразнюсь, потом улавливает смысл.
Никогда им руки не опустить на плечи,
Им головы задирать вверх, да покруче…
И тут танец заканчивается. Идем к лавочке, садимся отдохнуть.
– Это что сейчас было?
– Стихотворение одно. Вообще то песня, но здесь ритм у стихов подходяще совпал.
– Прочитай еще раз.
Читаю все целиком.
– Класс! Все будет в порядке, мальчики… Сам сочинил? А сыграть сможешь?
– Сочинил не я, сочинять, это только Алиса может, а я не умею – мне только дразнилки удаются. А сыграть можно, но… Это же подбирать надо.
– Да не проблема. Алиса и Мику на что?
– Ладно, уговорила. Только после праздника.
– Побежала – слова запишу. Пока не забыла!
Опять медляк, Саша подходит ко мне и застенчиво улыбается. Ну конечно же. Не знаю, как относиться к сегодняшней дискотеке. Вроде и обязанность, но удовольствие получил.
– Семен, я понимаю, что мы вас загоняли, но наши мальчики не танцуют, а нам очень хочется.
– Сашенька. Спасибо, что загоняли.
Но я мысленно обещаю, что своего двойника на следующую дискотеку пинками загоню, и Сыроежкина пригласить Женю заставлю. Если понадобится, то тоже пинками.
Наконец тихо сваливаю с дискотеки и иду к себе. Падаю на кровать не раздеваясь и улыбаясь смотрю в потолок. Мыслей никаких, только ощущение, что все хорошо.
Полежал, пришел в себя, думаю, что я еще не сделал? Ах да, бабы Глашины листочки почитать. Лезу в папку, достаю один журнал. Точнее это большая общая тетрадь, просто на обложке приклеена бумажка: «Активация. Лабораторный журнал №… Начат, окончен» Даты стоят, вспоминаю слова Оли, что если даты стоят, то, значит, документ подлинный, а не сгенерированный системой. Ну, чужой кривой почерк разбирать неохота, поэтому беру машинописные пять страничек. Дата в конце стоит – смотрю уже машинально. Читать в тренерской бледные буквы темновато, поэтому вспоминаю про Ленину лавочку на площади – она как раз под ярким фонарем. Дискотека должна уже закончиться, поэтому можно почитать и там.
Дискотека действительно закончилась, Алиса не Славя – площадь подметать не спешит, аппаратура тоже брошена у ног Генды. На площади неожиданно пересекаюсь с Леной. Обычно она в это время уже уходит, а тут припозднилась, видимо из-за дискотеки.
– Привет. Ты почему на дискотеке не была?
Ответ то я знаю, но вот хочется еще раз услышать, почему-то.
– Не люблю дискотеки. Быстрые танцы не люблю, а на медленные меня никто не приглашает.
– Ну вот и зря не пришла, я бы тебя обязательно пригласил. И вообще, на следующую приходи обязательно. Обещаю, ты там будешь танцевать медленный танец. И не один.
Не рановато ли обещаю? Двойник-то неизвестно, появится ли.
Лена улыбается. Нет, когда Лена улыбается это замечательно.
– Лен, ты можешь сказать, скольки людям в лагере ты улыбаешься?
– Ну, Саше улыбаюсь, тебе, Мику иногда…
– Спасибо, я рад, что вошел в столь узкий круг. Правда рад. А сейчас, ты не против, если я тоже тут почитаю. А то у меня в спортзале лампочка совсем слабая.
– Нет, не против. А что ты читаешь?
– Да, по учебе задали, на лето.
– А я думала, ты уже закончил. Ты в институт после техникума поступил? В какой? В пед или в физкультурный?
– Лена, ты меня обижаешь. Ты думаешь, если я физрук, то так и планирую всю жизнь свистками пионеров по площадке гонять…
Вспоминаю, что баба Глаша профессор и доктор.
– … все гораздо хуже, в университет я вляпался.
– Ой, а на какой факультет?
Кто там у нас баба Глаша, физик же.
– Физфак.
– И кем будешь?
– Когда поступал, думал, что буду физиком, но сейчас меня, – мельком гляжу на текст, – все больше историей и биологией загружают.
– Это же здорово. Будешь разносторонним специалистом.
– Твои бы слова, да кой-кому в уши.
– Ладно, не будем друг-друг мешать.
– Да.
Вчитываюсь, наконец, в распечатку.
Это краткое содержание предполагаемого доклада по теме «Активация», по итогам 25 лет работы. Я догадываюсь, что это про таких как я.
Оказывается, что существует три типа активации: спонтанная, как в моем случае; взаимная, когда такой, как я – донор, тянет за собой еще несколько человек – акцепторов, простите, в распечатке написано не человек, а организмов; и принудительная, когда организм стимулируют извне, гипнозом или иными методами.
Оказывается есть организмы способные к спонтанной активации, есть организмы способные к взаимной и к принудительной, есть – только к принудительной, а есть – неспособные ни к какой. Ну ладно, это я как-то пережил, я организм крепкий. Но вот дальше…
А дальше идут стадии активной фазы существования организма: инкубационная, начальная, максимальная, нисходящая и финальная.
В инкубационной стадии организм испытывает чувство дежавю, дискомфорт при проживании в лагере, начинает забывать внедренные между циклами ложные воспоминания о зимнем периоде, в конце стадии начинает вспоминать отдельные эпизоды из предыдущего цикла. Многие организмы на этом и останавливаются.
В начальной стадии внедренные воспоминания, как правило, больше не воспринимаются, организм помнит все циклы подряд и начинает воспринимать свою жизнь в узле, как единственно реальную.
В максимальной стадии организм перестает подчиняться внедренным программам и узловым мониторам (это вожатым что-ли?) и обретает полную самостоятельность в суждениях и поступках.
В нисходящей стадии самостоятельность организма идет на спад, резистентность внедренным воспоминаниям снижается, а циклы, в восприятии, сливаются в один. Нисходящая стадия, как правило, сопровождается упадком настроения, апатией, часто – психическим расстройствами, полностью совпадающими с человеческими. Вероятны попытки суицида. Организм, как правило, полностью осознает что с ним происходит.
В финальной стадии организм возвращается в пассивную фазу, при этом, возможны остаточные явления, чаще всего в виде того же чувства дежавю.
Дальше еще много, но вот длительность активной фазы: при спонтанной активации от 80, до 214 циклов, в среднем – 180 циклов, при взаимной активации, для акцепторов – один-два цикла, после разлучения с донором, или после перехода его в пассивную фазу. Теоретически, большое количество активированных в одном узле, продляет срок активной фазы. Сорок активированных организмов могут существовать в узле неограниченно долго, но десять организмов уже нарушают стабилизацию узла, но таких количеств никогда не наблюдалось, потому что спонтанно активированные организмы приобретают склонность к перемещению по узлам сети, и, за время своей активной фазы индуцируют не более трех – пяти организмов-акцепторов.
И тут меня пробрало. Я даже о себе не подумал. Первая моя мысль была: «Славяна, моя… один – два цикла… прости меня...» Потом подумал, что что-то не сходится. Мы расстались тридцать три цикла назад, а Славяна была тут три цикла тому как. Потом уже начал считать циклы свои, и, по всему выходило, что мне осталось, где-то пятьдесят циклов, но не более восьмидесяти. Переводя в года – год-полтора. И вот я начал понимать, что чувствует человек, который случайно прочитал в медицинской карте смертельный диагноз. А еще подумал про девчонок. Ведь они то, точно – второй тип активации и умрут, да умрут такими, какими я их знаю и люблю, через цикл-два после меня. Осознание этого добивает меня окончательно. Пытаюсь читать еще, но буквы расплываются.
– Семен, что-то случилось?
– Что?
Я и забыл про Лену, а вот она про меня – нет.
– Ты вдруг изменился в лице и, кажется, дышать перестал.
Ну не рассказывать же Лене обо всем. Просто даже рано еще. Не поймет пока, а нагружать ее таким знанием я и вовсе не хочу.
– Лена. Вот тут, – показываю распечатку, очень сложная задача, которую я не знаю, как решать. А если не решу, то отчислят. И ничего про решение таких задач мне не давали. Сам чувствую, что неубедительно, но ничего другого не придумывается.
– Я могу как-то помочь?
Да, активируйся быстрее, активируй моего двойника, Сашу, и все вместе еще пол лагеря.
– Думаю, что нет.
– Ну я тогда, хотя-бы посочувствую.
Лена неожиданно берет меня за руку, смотрит мне в глаза и очень серьезно говорит.
– Семен, я и правда хочу, чтобы у тебя все было хорошо, и верю, что ты все сделаешь, как надо. Нет, я знаю, что ты все сделаешь, как надо.
– Ага, спасибо Леночка. Я пойду лучше, прилягу.
Встаю со скамейки, расправляю плечи и преувеличенно бодро шагаю к себе. С дорожки уже оглядываюсь назад, Лена сидит на лавочке, в круге света от фонаря, и внимательно смотрит мне вслед. Улыбаюсь ей и ухожу с площади.
Напиться, что-ли? Где водка я знаю, но ведь не поможет, вернее поможет, но на запой пол литра не хватит. Лежу на кровати не раздеваясь, терзаю гитару, а на память приходит песня той же девушки, стихи которой я читал Ульяне.
И останется на черном
Тень белесая моя.
Надо, чтоб хоть тень осталась. В общем так: шоу маст гоу он, это раз, завтра к бабе Глаше полюбому, в том числе и главное из-за праздника, это два, девчонкам пока ни слова, это три и себя контролировать, это четыре. Достаю из шкафа бланк почетной грамоты, переворачиваю его тыльной стороной вверх, думаю, как сформулировать правило самоконтроля, потом пишу: «Не более трех дней плохого настроения!» и рисую улыбающийся смайлик. Пусть считают меня умеренным пессимистом. Засовываю получившийся плакат под стекло письменного стола, раздеваюсь, выключаю свет и пытаюсь уснуть. В голове все крутятся Славяна, Ульяна и Алиса. И даже больше Ульяна и Алиса, Славяна, получается, такая же, как я, так что у нее еще есть время. Наконец, уже под утро, забываюсь.
Надеюсь.
Ну и я, как бы, извинился уже.