Подробнее
ЕДИТЕСЬ -к^ч£(К0М ' тУРОИ и СПОРТОМ ^АЬАмГь НОРМЫ НА ЗНАЧОК |Ь готов К ТРУД, „ 060^„1ТсСР-,
Бесконечное лето,Ru VN,Русскоязычные визуальные новеллы,Отечественные визуальные новеллы,Визуальные новеллы,фэндомы,Ульяна(БЛ),Самая весёлая и непоседливая девочка лета!,Купальники (VN),Ero VN,Art VN,vn art,БЛ Эротика
Еще на тему
Она снова застала меня врасплох - как ей только это каждый раз удаётся?! Вот только что никого - и вдруг горячие ладони на глазах.
"Угадай, кто?!"
Не отвечаю, оборачиваюсь -- и она виснет у меня на шее, обхватывает ногами так, что мы чуть не валимся на пол, и целует, целует везде -- губы, щеки, нос, лоб, шею -- неумело, но с такой страстью, что умение тут и не обязательно. Всё что я собирался ей сказать -- например, "мы не должны этого делать" или "я же твой тренер!", и тому подобное -- сразу стало блёклым и бессмысленным. Какой еще нахрен здравый смысл и осмотрительность, когда ее губы прерывисто дышат мне прямо в ухо, а руки уже расстегивают рубашку и подбираются к ремню? Вот именно.
"Ты хоть дверь-то заперла?" -- шепчу ей на ухо. Дёргано кивает и смотрит -- с нетерпеливым ожиданием. Нельзя заставлять ждать слишком долго, и я сливаюсь своими губами с её. Теперь уже я атакую, борюсь с её языком и, кажется, побеждаю -- приглушенный стон, полуприкрытые глаза, она вся обмякает, и если б я не держал ее в объятьях... Она снова висит на мне, но на этот раз словно утопающий на спасательном круге, с подгибающимися коленями; я прижимаю её к себе и чувствую, как она вся дрожит.
"Замерзла?" -- пытаюсь пошутить. - "Н-нет... наоборот... жарко" -- и медленно расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке. Да, сегодня она почему-то в парадной рубашке и юбке, а не обычной футболке с шортами. Вторая пуговица -- и хитро смотрит из полуприкрытых век. Ну что ж... Вызов принят! Каждая пуговица освобождает новую область, которую непременно нужно изучить - что вы, какие руки? только губы, только горячее дыхание, от которого разбегаются мурашки и встает дыбом нежный пушок на коже, и звучат такие прекрасные прерывистые вздохи! Вот белая рубашка летит в сторону, а под ней - спортивный топик-купальник, плотно обтянувший небольшую, но твердую грудь. Завожу пальцы под него, чтоб снять -- но меня почему-то хватают за руки и отводят в стороны. Что это она задумала?
Она непреклонно валит меня на спину на скрипучую койку -- спать сгодится, а для остального не очень -- и платит мне тем же. Цепочка поцелуев тянется от губ до живота, каждый нарочито нетороплив, дразнителен -- и предвкушение следующего добавляет немалую толику удовольствия в нынешний! А вот и непослушный ремень уже сдал свои позиции, и шорты брошены на пол вместе с трусами, а рыжий чертёнок уже держит искомый орган и улыбается так хищно и страстно... К дьяволу! Не могу больше ждать! Без всяких хитростей сажаю ее на себя, наощупь отодвигаю трусики куда-то в сторону... Легкий вскрик, и вот мы едины, мы слились, мы движемся словно на волнах, а скрип пружин - наш океанский прибой. Майка уже задрана вверх, при каждом движении я пытаюсь поймать торчащую грудь губами. Она закусывает пальцы, чтоб не кричать -- во всем лагере объявлен тихий час, и нарушать его не стоит -- и я ускоряюсь, не в силах больше сдерживаться. Еще несколько движений, взрыв, плотина прорвана, мы бьемся в синхронной дрожи, стараясь издавать поменьше звуков -- и вот безумие медленно сходит на нет.
Она лежит на мне, распластавшись словно лягушонок, тяжело дыша и временами вздрагивая. Мы так и не рассоединились -- а зачем? -- и теперь я чувствую каждый удар её сердца.
"Ты сумасшедшая." -- говорю ей. Даже не кивает -- мол, тоже мне, какая новость... Машинально перебираю рыжие непослушные волосы, запускаю пальцы глубоко в шевелюру. Она поднимает голову и тянется ко мне губами -- в этот раз поцелуи неторопливые, сочные, весомые... Я чувствую, как снова загораюсь, и она чувствует это тоже.
"Что, ещё? Уже?!" -- с притворным ужасом таращится на меня и делает вид, что сейчас сбежит. Без труда ловлю и начинаю покрывать поцелуями снова, стараясь разжечь и её тоже... Приходится всё-таки разлепиться, но зато теперь можно избавить её от остатков одежды, право же, грех прятать такую красоту! Под моим взглядом она краснеет, это так мило, что я встаю перед ней на колени. Лицо мое оказывается прямо напротив ее пупка, я утыкаюсь в него и делаю пфр-пфр-пфр-пфр-пфр... Она смеется и шлёпает меня по голове.
"Балбес! А говоришь, что это я дитё!"
"Конечно, дитё!" -- и снова пфр-пфр-пфр.
"Дети этим не занимаются, что мы только что делали! Так что я требую к себе отношения, соответствующего... Ну это самое, ты понял!"
"Да, моя госпожа!" -- козыряю, не вставая с колен. И, опережая фразу про пустую голову, спрашиваю -- "Что, опять колени разбила?"
"Ага, к тебе торопилась, бежала!" -- высовывает язык. А я против воли смотрю на её нижние губы и на выглядывающий из них язычок, и не могу удержаться от того, чтобы лизнуть его. Она вздрагивает, сжимается, но поздно, я уже вплотную, внутри, я пью ее сок -- наш сок, если быть точным, но сейчас мне не до точности и не до брезгливости. Она шатается и опирается на мою голову, и я спешу доставить ей побольше наслаждения, пока она не упала -- да нет же, я не дам ей упасть, ни за что на свете, никогда!
Всё же мы оказываемся на полу, на потертом ковре, который за свою историю повидал многое -- но такое вот вряд ли! Она лежит на спине, а я - рядом, между её раскинутых ног, нет больше никакого стыда, одно лишь желание.
"Д-дурак... псих... ну иди уже ко мне!" -- стонет она, и я повинуюсь. С последним проблеском разума я сдергиваю с кровати большую подушку и подсовываю ей под спину, она с готовностью раскрывается -- и я вхожу! Её ноги в гольфах и кедах немедленно берут меня в плен, мы снова движемся в едином ритме и не стремимся ускоряться. Нет, теперь мы хотим подольше и не спеша, покуда хватит наших сил. Капли пота выступают на её теле, мы дышим будто бежим марафон, но как же не хочется прекращать! Я держусь изо всех сил, стараясь не сорваться в пучину удовольствия, просто потому что тогда всё это прекратится, а она, я вижу, так же балансирует на гребне, и это уже просто вопрос чести -- продержаться дольше неё, довести ее до самых глубин и высот. Но вот она судорожно выгибается, чуть ли не поднимая меня на мостик, вместо стонов издает какой-то всхлип и начинает мелко-мелко дрожать -- значит вот оно, значит можно догонять, вот так, не сдерживаясь ни в чём, боже, я же её насквозь пробью или сломаю что-нибудь, кажется, она кричит, надо приглушить -- ладонь, вроде бы кусают, но боли нет, о да, о да, ооооо....
...
В глаза бьет солнечный свет. Я лежу, щекой на шершавом ковре, на плече у меня отдыхает рыжая ведьмочка и пускает слюнку из уголка рта. Окружающий мир словно проступает из тумана - мебель, стены. На шкафу настырно тикает будильник. Ох ё ж моё!!!
"Ээй... Просыпайся..." - трясу её.
"Ммм... не-е-е..."
"Просыпайся, пора!"
"Ну ммм... ну ещё пять мнтчк..."
"Тихий час почти кончился, скоро побудка!"
"Ну бли-и-и-ин... Ну как всегда-а-а..." -- открывает глаза и заразительно зевает. -- "Кому вообще нужны эти подъёмы? Сначала спать разгоняют, потом будят, вы уж определитесь!"
Она потягивается, и ворча, собирает разбросанные предметы одежды. А я пытаюсь насмотреться на нее про запас - эти встрепаные волосы в двух хвостах, припухшие от поцелуев губы, румянец на щеках, белые следы на загорелом теле... эх, вот бы удрать вдвоем на дальний остров и позагорать голышом! но нет, слишком опасно, если нас раскроют -- нам пиздецЪ, и это ещё мягко говоря. Блин, и опять забыли про защиту. Если она домой вернется беременной... ну, это тоже пиздецЪ. Нет, надо как-то прекращать... ой, кому я тут вру, а? Прекратит он, ага. Одна надежда - дотянуть до её шестнадцатилетия, до сентября... И утащить её замуж! А что?! Я готов, хоть сейчас! А она? А вот узнаем... Где б достать колечко, придётся в райцентр сгонять на выходных...
Я аж заулыбался от радужных перспектив, и она это заметила.
"Семён Константинович! Вам лимон нужно срочно съесть! А то по вашей лыбе только слепой не догадается!"
Вот язва мелкая. Погоди мне ужо!
"Так, Ульяна, а ты не забыла, у нас кросс сегодня, пять кэмэ? Смотри, не покажешь хороший результат -- накажу!"
Она картинно вскинула руки к лицу.
"Ой! Это так страшно, когда тренер грозится наказать, а сам ещё без штанов при этом!"
Я смутился и тоже начал собирать одежду, а она захихикав, чмокнула в щеку и, в одном купальнике, с рубашкой и шортами в руках выглянула за дверь.
"Ульяна!!!" -- страшно зашипел я. -- "Оденься!"
Ответом мне бы лишь высунутый язык. Вжух - и след её простыл.