Алиса(БЛ), Славя(БЛ), Лена(БЛ), Ульяна(БЛ),

I
Болтовня


– Семен, а чем мы теперь займемся?
– Знаешь Ульяныч, чем-нибудь непристойным, но приятным. Например…
Я срочно пытаюсь придумать, что именно «например», но тут вмешивается Алиса.
– Перевожу с его языка на человеческий, Семен говорит, что и сам еще толком не знает.
Ну, где-то, как-то, в принципе, так оно и есть, поэтому я только молча киваю.
Мы недавно позавтракали и сейчас сидим на лавочке, напротив Генды, в ожидании линейки, до которой еще целый час. Вчера пионеры приехали, но, после встречи, мы с амазонками так толком и не пообщались. Пионерам нужно было заселяться, получать постели и форму, а поскольку Алиса в этом лагере помощница вожатой, то они с Ульяной надолго пропали на складе. Я сунулся было им помочь, на тот самый склад, так прогнали. Единственное, что для них сделал полезного еще на остановке – это прикрыл от гнева вожатой Алису, которая приехала одетая в униформу рокеров 80-х и сбавил накал милитаризма в речи Ольги, сказав, что тревога учебная и просто смена будет с военно-патриотическим уклоном, поэтому убивать никого не нужно, а часовых у ворот можно оставить.
Сидим, делимся информацией, да и просто общаемся. Расстались, по моим меркам, позавчера, а ведь обрадовались при встрече так, будто действительно целый год не виделись. В принципе понятно почему – очень-уж сильно друг за друга переживали.
Девочки о прошедших сутках не помнят практически ничего, ощущения, как от яркого, но, сразу же после пробуждения, забытого сна.
– Ну, так и должно быть наверное , у меня так же было. Сперва домой завозили, потом, вот как у вас – сновидения, а потом – просто выключали и включали в автобусе.
Про себя, я сначала коротко рассказываю девчонкам, что здесь с их отъезда прошли полтора суток и что вожатая теперь меня считает постоянным физруком «Совенка».
Вот, кстати, о вожатой.
– Девчонки, у меня к вам огромная просьба, не третировать Ольгу Дмитриевну. Она, все таки, такая же личность, как и мы с вами. А то вы, от обретенной свободы, еще ошалеете, чего доброго.
Потом выдаю подробности, опуская увиденное мною на площади во время грозы. Рассказываю о двух устойчивых состояниях вожатой, рассказываю о бабе Глаше, о том, что она, как раз и есть одна из создателей этого лагеря, по неизвестной мне причине оставшаяся внутри «Убежища», тут-же говорю и о своем к ней отношении, о том, что мне в общем хочется ей верить и человек она, кажется, неплохой, но ни цели, ни задачи ее мне непонятны, поэтому и сам я не могу относиться к ней с полным доверием, и девочкам это же советую. Передаю Олин рассказ о функционировании здешней системы циклов, вспоминаю еще о предупреждении о недопустимости резких движений. Вот только о выключателе, который сейчас хранится в тренерской, и о словах бабы Глаши, сказанных мне при его вручении, я умалчиваю – не знаю я, что мне с ним делать, потому и умалчиваю.
– И все-таки, чем мы теперь займемся?
– Так, во-первых, эту неделю цикла я не знаю совершенно, плюс, я уже не пионер из вашего отряда, а один из слжащих лагеря поэтому, наверное, я буду просто смотреть, и осваиваться в новом качестве, что и вам рекомендую. Это я вам могу сказать совершенно уверенно.
– А во-вторых?
Кто-же вам доктор, девки, кроме вас самих? Тут со своими планами разобраться бы.
– А во-вторых, я вами руководить не собираюсь, я же вам не командир и не начальник. Попросите помочь, или сам увижу, что нужна помощь – помогу с удовольствием, а указывать, что и как вам делать – увольте. Я и сам, если честно, в раздрае полном. До попадания в ваш лагерь все ясно и понятно казалось, а здесь и сейчас я встрял. Ищите, думайте. Я, конечно, с вами, но за вашу дальнейшую жизнь отвечаете, прежде всего вы.
– Голова опухнет, столько думать.
– Так разве кто-то сказал, что свобода это легко?
Дальше сидим и молчим. Но молчим легко и непринужденно, потому что просто приятно посидеть друг рядом с другом. А через какое-то я начинаю грузиться своим собственным, девчонок, да и всего этого лагеря, что греха таить, будущим. Девчонки что-то тихо обсуждают между собой, а я, как обычно, строю невыполнимые планы. И ведь точно знаю, что в последний момент все эти планы просто похерю и буду действовать, как, на тот момент, захочет моя левая пятка.
Итак, что я имею? Прежде всего, себя любимого – репликанта модели «Семен», инвентарный номер неизвестен. Новоиспеченного физрука объекта «Убежище». Если я правильно понял бабу Глашу, то сейчас я один такой уникальный, а за следующую пару циклов эта вакансия заполнится в остальных лагерях моими безмозглыми функциональными копиями. Примерно, как это происходит с Виолой и с самой бабой Глашей, но, при этом, все мои прежние двойники останутся на своих прежних местах. Вот Пионер-то офигеет через неделю, когда встретит в своем лагере себя самого. Точнее, через неделю и еще пару циклов. Надо будет спросить у бабы Глаши, будут ли двойники дематериализовываться в моем присутствии, или, если я теперь физрук, а не пионер, то с ними не совпадаю и для них безопасен? Что то еще про меня лично? А! Надо помочь освоиться девкам, то есть эти две недели я точно с ними; надо бы, нет, не «надо бы», а необходимо найти Славяну, а то, не дай бог, занесет ее к Пионеру в его империю; а еще – заинтересовала меня география здешнего мира, не плохо бы продолжить путешествия… Кстати, как то я отстранено начал думать о Славяне, нет? Прошла любовь, завяли помидоры? Нехорошо.
Дальше поразмышлять мне не дают, площадь заполняется пионерами, а к нам подбегают мои зайцы. Зайцы, те меня, кстати, сразу узнали, но, в силу, видимо, своего возраста, восприняли все как должное.
– Семен, а футбол будет?
– А вы хотите?
– Конечно-же!
– Ну тогда будет. С завтрашнего дня по утрам, после завтрака. А сегодня – записывайте желающих, назначаю вас ответственными за это дело.
Зайцы убегают довольные, а на соседнюю лавочку усаживается Лена с книжкой.
Что я могу сказать, Лена в своем репертуаре. Сидит и поглядывает в мою сторону. Насколько я понимаю, так выглядит приглашение побеседовать, с ее стороны. Обязательно Лен, но это потом, после линейки, сейчас, при посторонних, беседы явно не получится. Саши рядом с Леной, кстати, не видать. Ага, вон она – Саша, о чем-то с октябрятами разговаривает.
– Алиса, тебе помощник не нужен?
– Это еще зачем?
– Ну что я, не вижу, что тебя повседневные обязанности тяготят. А Александра вон – подрастает, и рано или поздно, в этом лагере, или в другом, но помощницей вожатой будет. Может предложить ей октябрятами заниматься? Тем более, что они ее явно уважают. Я не предлагаю, я просто сейчас посмотрел на них и в голову пришло, а как поступать – дело твое.
Наконец появляется вожатая.
– Семен, можно вас на минутку?
– Ну конечно же Ольга Дмитриевна!
Отходим в тень от памятника. Пионеры все больше по периметру площади рассредоточены, а середина свободная, так что никто нам не мешает.
– Семен, вы план мероприятий подготовили?
Вот так всегда… Только настроишься, наконец, отдохнуть и на тебе: «План мероприятий»! Интересно, что она носится так с этим планом? Или, что вложили создатели, с тем и носится? Эх Оля, Оля, как же тебя жизнь… покромсала. Ну, придется выкручиваться, кажется, в прошлом цикле меня уже чем-то подобным грузили.
– Нет, то есть да, Ольга Дмитриевна.
– Так нет или да, Семен?
– Нет, в смысле, нет на бумаге, а да, в смысле, что всё продумано.
– Семен, вы у нас первую смену работаете, поэтому я не буду делать вам замечание, но, на будущее, план всегда должен быть подготовлен еще до начала смены. Я должна его сейчас утвердить, а не могу же я свою подпись на ваших устных рассказах поставить!
Кому должна, почему должна? Господи, это не только пионерский лагерь, это еще и школа молодых бюрократов! Вспоминаю, кстати, как вчера мои амазонки на складе журналы выдачи имущества добросовестно заполняли.
– Так что я жду от вас готовый план сегодня вечером.
– Хорошо-хорошо, Ольга Дмитриевна. Все будет.
Что там она с моим обходным всегда делала? Скомкав прятала в карман, не читая? Вот и план этот ждет та же участь, так что ничего я писать особо не буду. Напишу вожатой чушь какую, или срисую с ее собственного плана, со спортивного раздела. А может и вообще ничего не напишу, все равно не вспомнит.
– Ольга Дмитриевна, пожелания то будут?
Пожелания есть, целая куча: во-первых меня хвалят за прошлую смену, за секцию футбола, и хотят, чтобы я продолжил (ну, это даже и с удовольствием), во-вторых, оказывается, есть пожелание проводить по утрам зарядку всем лагерем (Это что – я должен проводить? Мама моя дорогая, роди меня, пожалуйста, обратно.), в-третьих нужна какая-то секция для старших (Интересно какая? Бадминтона для Лены? Или, опять зачесалась спина, секция стрельбы по пионерам из арбалета?), в-четвертых, теперь уже без отговорок, дежурство на пляже, по очереди с Ольгой (а может совместно подежурим, а Оль? С буйка поныряем, как вчера?), в-пятых нужно в ближайшую субботу провести спортивный праздник (вспоминаются какие-то кадры из хроники 30-х годов: пирамиды из гимнастов, гиреподнимание, парады физкультурников на Красной площади – ужас), в-шестых у нас поход в следующий четверг и кому, как не физруку его проводить? А еще есть военно-патриотическая часть, в которой вожатая «как человек не военный и девушка, в конце-концов, ничего не понимает», а Семену виднее, что там написать и что проводить. Ага, будто Семен понимает.
– Вы что-то хотите спросить?
А у меня всплывает в голове один только вечный вопрос: кто назначен в этом цикле спасать Шурика и таскать сахар? Озвучить или нет?
– Не сейчас Ольга Дмитриевна, попозже. Уже линейка начинается.
Ну спасибо баба Глаша, удружила. Уж лучше бы я на нелегальном положении оставался. Интересно, если я сейчас отберу у Ольги ее блокнот вожатой, вырву и съем страничку со штатным расписанием «Совенка», то что? Интуиция подсказывает мне, что ничего не изменится. Надо, однако, что-то с этим болотом делать, с ним, или с самим собой, а то так, действительно, во вторую Ольгу Дмитриевну превращусь. Не в Олю, не в Ольгу, а именно в Ольгу Дмитриевну – весьма пугающая перспектива.
Начинается линейка. Все то же подобие команды: «Лагерь, по отрядам становись!», все то же подобие строя, все та же навевающая сон галиматья. Только я уже стою не в строю, а рядом с вожатой и имею возможность наблюдать за пионерами, но и они имеют возможность наблюдать за мной. До передразнивания Ольги Дмитриевны в стиле уличных мимов я не скатываюсь, но... черт, главное, не начать клевать носом. Линейка сегодня особо долгая: Ольга рассказывает о лагере, доводит до пионеров правила внутреннего распорядка, оповещает о необходимости подписать обходные листы – это основная задача на сегодня, оглашает план на сегодняшнюю неделю и план на всю смену. А основная моя задача на сегодня – это не заснуть прямо на линейке под Ольгино гундение. И тут я успеваю вовремя включить слух: «… а о плане спортивных мероприятий и о военно-патриотической программе вам сейчас расскажет наш физрук!» Ну что-ж, в отличии от прошлого знакомства, на этот раз пионеры на меня смотрят довольно приветливо и хотя бы это поддерживает. Но Ольга то хороша, это она мне сейчас отомстила по полной программе, и за мою вчерашнюю военно-патриотическую инициативу отомстила, и за отсутствие священного Плана мероприятий.
Прошлую приветственную речь не повторить – перед девками неудобно. Ольга, та свое еще получит, не посмотрю я на ее милое второе Я, а сейчас надо выкручиваться. Я выступаю перед публикой третий раз в жизни, при том, что первый, еще в школе, закончился жутким конфузом, а второй, здесь же, в прошлый цикл, тоже никого не порадовал. Но сейчас я, до деревянности, спокоен, как будто смотрю на себя со стороны и подбадриваю: «Ну давай пионер, то есть физрук, выкарабкивайся». Начинаю со спортивной части и, конечно, с самого легкого – с футбола, с этим понятно. Дальше Ольгины пожелания касались зарядки – эту часть я пропускаю, тем более Ольга, говоря о распорядке, ничего о ней не упоминала, сказал только, что если есть желающие – спортивная площадка в вашем распоряжении. О спортивном празднике молчу, от похода тоже как-нибудь отболтаюсь, осталось еще две позиции: военно-патриотическая программа и секция для старших, и тут меня осеняет.
– Что касается военно-патриотической части, то руководство лагеря, – киваю на Ольгу Дмитриевну, организует встречу с ветеранами!
Краем глаза злорадно наблюдаю, как Ольга Дмитриевна бледнеет и, кажется, выключается из реальности. Правильно, ибо нефиг. А я озвучиваю свою гениальную мысль и объявляю о стрелковой секции – это и секция для старших, и военный патриотизм одновременно. Но, поскольку оружия в лагере нет, прошу кибернетиков сделать пару-тройку арбалетов. Шурик скептически пожимает плечами, а у Электроника загораются глаза. Ну да, этот может, я знаю.
Я только надеюсь, что, кроме футбола, все так и останется на словах.
– Я закончил, Ольга Дмитриевна. Ольга Дмитриевна-а-а-а! Ау!
Ольга вздрагивает, приходит в себя, и распускает пионеров. Интересно, она что-нибудь запомнила?
Пионеры разбирают обходные листы и убегают выполнять свой сегодняшний квест, вожатая тоже куда-то улетучивается, видимо в медпункт за валерьянкой, а я, наконец-то, присаживаюсь обратно на лавочку. Через сорок минут уже обед, можно никуда не ходить, а просто расслабиться и унять дрожь в коленках. Или убежать вслед за Ольгой в поисках валерьянки? Интересно, а вдруг и правда ветерана найдет? Бабу Глашу разве, по годам то она, с натяжкой небольшой, но проходит.
– А можно мне бегать по утрам на стадионе?
Саша подошла.
– Привет Ляксандра. Конечно можно, и нужно. Ты же не бегала прошлую смену, решила новую жизнь начать?
Саша некоторое время смотрит на меня, потом расцветает в улыбке. То-ли вспомнила меня, то-ли просто – так отреагировала на Ляксандру.
– Да ты угадал.
– Так что, если хочешь, бегай на стадионе, я тебя точно прогонять не буду. Чего нужно – спрашивай. Поняла?
– Да, спасибо. Я побежала?
– Ага.
Мне вот, кстати, помощник необходим, это я прямо сейчас и понял. Предложить Ульяне, чтоли? Соображаю, что можно тогда на Ульяну и утреннюю зарядку свалить, все равно ее энергию нужно куда-то направлять. Ну, это не поздно еще, если, конечно, она согласится.
Однако забот особых нет на сегодня, первая тренировка только завтра, «план мероприятий», будь он неладен, кажется забыт, с Ульяной сегодня переговорю, вроде и все. Нет, еще после обеда до кибернетиков добреду, обсужу с ними свой заказ.
У столовой нет пока никого, все пионеры с обходными бегают. Чертыхаюсь, надо было сказать амазонкам, чтобы не дергались, а сами закорючки вместо подписей поставили, все равно вожатая их не проверяет.
Подходит Лена, я подвигаюсь на лавочке ближе к краю, захочет – присядет. Захотела.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте Елена. Вы собрались в футбольную секцию записаться?
Кажется, что такая перспектива действительно пугает Лену, пугает гораздо сильнее, чем Ульянины кузнечики.
– Леночка, тогда зачем ты мне выкаешь? Прошлую смену нормально-же общались.
– Ну, я не уверена была, ты это, или не ты. И ты, тогда, еще в нашем отряде был, а сейчас – физрук, мы же к вожатой обращаемся Ольга Дмитриевна.
– А тебе хочется и ко мне так обращаться?
– Нет. Но вдруг тебе хочется.
Улыбаюсь и отрицательно качаю головой.
– Ты мне на площади что-то сказать хотела? Перед линейкой?
– Нет. То есть да. Мы записку у себя в домике нашли, теперь думаем, что она значит. «Вы здесь не просто так!»
– А ты думаешь – я тебе помогу в расшифровке? Может, просто пошутили?
– Не знаю, но там наши подписи стоят: Лена и Саша. И почерк Сашин.
– Так может, это ваша записка?
– Ну, мы так подумали, но не помним – писали мы эту записку или нет, да и не могла же она с прошлой смены сохраниться. И варенье, которое нам оставили, оно совсем свежее.
– Так может, варенье не ваше, а записка – ваша? Просто оставили, потому что подходит по смыслу. Знаешь что, ты детективы читаешь? Когда смена закончится – поедешь из лагеря, так прижми, хоть свой волос, что-ли, дверью, в районе ручки или замочной скважины. Если дверь откроют – волос упадет, тогда ты точно будешь знать – заходил кто в ваш домик или нет, или еще метку какую поставь. Как тебе идея?
Лена кивает.
– Я подумаю. Ты приходи к нам вечером на чай с вареньем. Придешь?
Теперь уже думаю я. Амазонки мои ревновать начнут, ну ладно, это мы переживем. А вообще, Лене такие поступки, как это прямое приглашение, нелегко даются, это надо поддерживать.
– Приду. Во сколько?
– Часам к девяти.
Наконец, двери столовой открываются и мы заходим вовнутрь. Беру порцию, сажусь на свое любимое место за колонной, чтобы спокойно пообедать, пока основная масса не подошла. Что там я о себе любимом думал до начала линейки? Можно продолжить. Итак, с собой, я, вроде как, в ближней перспективе разобрался, кроме главного вопроса – что мне делать дальше? И что мне делать с той железной коробочкой, что сейчас лежит на шифоньере в тренерской? Баба Глаша, та явно хочет, чтобы я остался здесь и занял ее место, и я ее понимаю, судя по всему, этот лагерь занимает особое место в системе лагерей, и пускать сюда, скажем, Пионера мне вовсе не хочется. А Пионер, он ведь теперь сюда дорогу знает, так что, может и не зря я кибернетикам арбалеты заказал. Интересно, паранойя она заразна? А еще у меня, как сейчас оказалось, на сегодня, после обеда назначены занятия с бабой Глашей: «Будьте любезны Семен, как хотите, но с пятнадцати до семнадцати ноль-ноль, вы у меня». Только и успею, что сходить к себе или… А схожу-ка я в музыкальный кружок, поклянчу одну гитару у хозяйки, я положительно не представляю, чем занять себя весь этот цикл, может гитара поможет.
– Здравствуйте, можно с вами пообедать? А то больше мест нет. Ну то есть они есть, но они заняты, ну то есть не заняты, а за ними другие пионеры обедают, ой, но ведь вы же не пионер, но вы же тоже обедаете, значит…
Только подумал о Мику, а она уже здесь, как давно я ее не слышал. Что именно «значит», Мику не успевает сказать.
– Конечно можно, Мику, только обращайся ко мне на ты.
Эта моя просьба вызывает новую пулеметную очередь.
– А я думала, как к тебе обратиться, на ты или на вы? Сначала хотела на вы, а потом подумала, что ты же совсем недавно был пионером и не привык еще, а тогда захотела на ты и подумала, что ты же, как вожатая, к тебе нужно на вы, а потом подумала, что ты еще не взрослый, то есть, я хотела сказать, еще молодой, хотя Ольга Дмитриевна, она тоже молодая, а мы же к ней на вы всегда обращаемся.
У Мику заканчивается запас воздуха в легких, что позволяет мне вставить еще одну фразу.
– У всех пионеров обходные подписала?
– Ой, я не знаю, думала, что у всех, а потом, оказывается, что еще не у всех, а потом еще подписывала, а все приходят с обходными, а никто не хочет ко мне в кружок записываться, вот если бы ты был пионером, то хорошо бы было, если бы ты записался, мы бы с тобой много разных песен разучили.
Нет, кажется, свою дозу общения с Мику я получил, до конца цикла мне вполне хватит, не пойду я к ней за гитарой, по крайней мере сегодня. Желаю девушке приятного аппетита и покидаю столовую, а в дверях уже сталкиваюсь с Ольгой Дмитриевной, но без последствий. Вид у нее, надо сказать, не очень. Мысленно укоряю сам себя: «Ведь просил же амазонок не третировать вожатую, а сам-же ее на линейке в ментальный нокдаун отправил».
Стою на крыльце столовой, облокотившись на перила. До бабы Глаши еще полчаса, всего полчаса, или целых полчаса, это, смотря как оценивать, но куда то еще идти – явно бессмысленно. Рядом пристраиваются девочки.
– Ну что, придумали, чем заниматься будете?
– Семен, а давай всем расскажем правду! Про убежище это дурацкое, про то, как из нас роботов сделали.
– Я пробовал, причем не просто так, с вытаращенными глазами в первый же день: «Алиса, Ульяна, мы все не настоящие!», а уже в конце смены, когда, казалось, что человек вот он – твой лучший друг, тебе верит и готов проснуться, только глаза ему раскрой. Знаешь, какая реакция была? Покрутили пальцем у виска и в медпункт отправили. Либо постепенно человек, как я, сам просыпается, а мы ему только помогаем, либо стрессовая ситуация, вон, как в вашем случае, а мы, опять-же – рядом, чтоб ему было на кого опереться, то есть и личная симпатия очень важна. Так вот, дальше, если будем сильно активничать, то система может отреагировать. Физически-то вряд-ли пострадаем, а вот мозги подправят. Так что, не взрывайте памятники, и не пугайте никого. То есть, взрывайте и пугайте, это в сценарии записано, но если записано в сценарии, значит – не работает.
– Грустно как.
– Ну что делать, уж как есть. Да, и еще, пока не забыл. Пока мы вместе – хорошо, а если вдруг раскидает, то вы, главное, на самотек свою жизнь не пускайте, хоть чуть-чуть, а что-то новое делайте, чтобы здешнее болото расшевелить. А то, или опять из людей в организмы превратитесь, или с ума сойдете.
Я не слишком нудный, девочки? А то бурчу тут, поучаю вас, а вы сами разберетесь – не маленькие. Не люблю лекции читать.
– Спасибо.
– За что?
– Приятно было услышать про личную симпатию.
– Как будто вы не чувствовали. Но мне приятно, что вам приятно. Сам удивляюсь, но даже когда в бункере на вас орал, за вас беспокоился. Было бы все равно – не орал бы.
Амазонки мои побежали по своим делам, а я пошел сдаваться поварихе.
Баба Глаша преобразилась. Где та повариха, или где тот чудаковатый профессор на пенсии? Подтянута, энергична, строга и даже сурова. Хотя юмор тоже присутствует. Сразу предупредила.
– Семен, баба Глаша осталась за дверями, а преподаватель я злобный. Не обижайтесь.
– Все понятно Глафира Денисовна.
– Мы могли бы заниматься в административном корпусе, и, когда нам понадобится грифельная доска, мы будем заниматься там. Но пока будете приходить сюда, каждый день, с трех до пяти.
Мне дают стопку книг и рукописных конспектов.
– Это прочитать в течение недели, что непонятно спрашивайте. В конце недели экзамен по прочитанному. А теперь переходим к лекции, я могла бы просто выдрессировать вас, как обезьяну – на какую кнопку нажимать в какой ситуации, но предпочитаю, чтобы вы понимали – что происходит. Поэтому занятия мы начнем с общих философских тем.
И понеслась. В жизни меня так не загружали информацией. К чести бабы Глаши – преподаватель она оказалась выдающийся, и вышел я от нее через два часа, как будто только что зашел, не заметив проведенного времени и явно не глупее чем был.
Какое там у меня продолжение моего личного сегодняшнего квеста? Зайти к кибернетикам? Вот к ним и пойдем.
Заношу полученную от бабы Глаши литературу к себе и отправляюсь в кружки, кстати, похвастаюсь, я, таки, урвал себе на складе вчера кровать, и теперь сплю, как цивилизованный человек. Надо бы еще мебель переставить – кладовую инвентаря с тренерской местами поменять, а то в кладовой есть окно, пусть и маленькое под самым потолком, а в тренерской нет.
У кибернетиков работа кипит. Меня, как и в прошлый раз, вежливо выгнали, сказали только, что послезавтра заказ можно забрать, а так они и сами знают, что делать. Ну хорошо, мне же легче. Выйдя от кибернетиков глянул за ворота – все тихо, все спокойно, автобуса нет, и пошел-таки в музыкальный кружок за гитарой.
Музыкальный кружок оказался полон народа. Полон народа, применительно к музыкальному кружку, означает, что там, кроме Мику присутствует еще и Алиса.
– Зачем пришел?
– Ой, Семен, ты решил записаться в кружок? Алиса сейчас песню покажет, давай мы ее сразу же и разучим.
Меня начинают терзать смутные сомнения.
– Алис, если стесняешься, я могу уйти. Вот только гитару попрошу у хозяйки.
– Ничего я не стесняюсь. В общем вот, приснилась, сразу и целиком, давно еще.
Алиса начинает играть:

«Большой широкий город, магистрали и дома...»

А я смотрю на нее с грустью, потом соображаю, что неплохо бы отвернуться, но не успеваю. Алиса перехватывает мой взгляд, все понимает, резко обрывает песню, бросает гитару и выбегает из кружка, а мне ничего не остается, как кинуться следом. Выскочив из здания, наугад кидаюсь в сторону бани. Если там Алисы нет, то, значит или в домике, или побежала на склад прятаться. На дверях бани висит замок, каких-то следов Алисы вокруг тоже не видно, я оглядываюсь еще раз и вдруг слышу всхлипывания. Когда, ну когда я перестану доводить до слез хороших девушек? Третья уже в этой жизни? Или четвертая? Ну, придется исправлять то, что натворил.
Осторожно обхожу баню, так и есть – стоит девка, лицом в стену уткнулась и рыдает.
– Уйди!
– Нет.
– Уйди!
– Не могу.
– Ненавижу тебя! Зачем ты меня разбудил? Я всегда думала, что это я сочинила! Эту песню, и другие еще. Стеснялась показывать и гордилась одновременно. А тут на тебя посмотрела и догадалась... Я же теперь ничего придумать не смогу, всегда буду думать, что это ты оттуда притащил!
Вон он, как обернулся, мой давнишний концерт. А я даже не знаю, что мне сказать, как мне поддержать Алису. Обнять ее? Не уверен, позволит ли? Да черт с ним, хуже не будет. Делаю еще пару шагов и очень осторожно обнимаю девушку. Нет, рук не сбрасывает и не прогоняет.
– Алиса, разве ты виновата в этом? Разве я виноват в этом? В том, что нас с тобой занесло в покалеченный мир? Может не все так плохо, может покажешь остальные песни? Те, что я притащил – я знаю. Думаю, большинство песен все же твои окажутся, я в тебя верю. Не может быть, чтобы у тебя действительно своего ничего не было.
Наконец Алиса успокаивается, достает связку ключей.
– Пойду умоюсь. А ты не подглядывай.
И уже с порога бани.
– Я теперь, кажется, понимаю, почему ты в тогда шахте сказал, что может мы тебя еще проклянем сто раз. И все равно – спасибо тебе.
– Алис, я не нарочно. Во всех случаях. Я подожду тебя? Вместе на ужин пойдем?
Алиса кивает и исчезает на десять минут в бане.
Мы идем по аллее к столовой совсем рядом, так что наши руки при ходьбе слегка касаются, сестрица Аленушка и братец Иванушка, нет – сестрица Алисушка и братец Семенушка.
– Алис, не бросай сочинять, слышишь. Эта способность, как раз тебя более человеком делает. Я вот не способен что-то новое придумать. А если хочешь, то давай как-нибудь, разберем, что у тебя есть. Я примерно помню тот свой концерт, с которого все пошло, так что разберемся, где твое творчество, а где чужое.
– Хорошо.
– Нет, не хорошо. Я же вижу, что тебе все еще тяжело. Хочешь — прощения попрошу? А еще, по мне, то что хорошая песня написана не тобой, это не повод ее не исполнять.

«С тобой проводит ночи тридцать первая весна…»

– У тебя это замечательно получается, как минимум не хуже, чем у оригинала.
Алиса, наконец, улыбается и слегка сжимает мою руку.
– Спасибо.
– Так придешь с тетрадкой? Я догадываюсь, что она у тебя есть.
– Приду, как-нибудь, как время будет.
На ужин рыба. Кажется – это минтай. Да хоть форель, я так и не научился есть рыбу, поэтому довольствуюсь пюре и каким-то овощным маринадом. А ко мне за столик подсаживается Ольга Дмитриевна и сейчас начнет спрашивать про план мероприятий.
– Семен, я знаю о ваших особых отношениях с Алисой и Ульяной, и, как вожатая, не вижу в этом повода для опасений, и вообще, я вам и девочкам доверяю, вашей порядочности. Но, пожалуйста, не давайте повода для сплетен в лагере, они мне очень затрудняют работу.
Вот так. Хорошо хоть про план ни слова. Ну, когда со мной по доброму, то и я мил, бел и пушист.
– Я понял вас, Ольга Дмитриевна. Причин для сплетен точно нет, а повод постараемся не давать.
– Вот и хорошо. Приятного аппетита.
Интересно, что она подразумевала, говоря о наших с Алисой и Ульяной «особых» отношениях? И как мы должны «не давать повода для сплетен». Завтра с девчонками обсужу.
Против моих опасений, а я опасался очередного выплеска эмоций, чаепитие у Лены и Саши оказалось просто чаепитием. Девочки решили отметить свой приезд в лагерь, а меня пригласили, как самого близкого к ним в лагере человека. Показали мне и записку, и варенье, я посоветовал Лене лучше повспоминать и подумать. Лена, оказывается, немного рисует, показала набросок – меня вчерашнего с повисшими на мне амазонками.
– Лен, подаришь потом, когда закончишь?
– Да, конечно, все равно рисунки теряются.
Прощаемся, иду к себе, думаю о Лене. Ну ведь славная же барышня. Своеобразная, но славная. Что я могу для нее сделать? Надо будет спросить у бабы Глаши, что будет с моим двойником, который приедет через неделю? Вообще-то он на меня положительное впечатление произвел, но вот не опасен ли я для него? Разбудить их обоих? Лена то на подходе, а вот двойник – неизвестно.
Гм. Разбудить всех обитателей здешнего лагеря? А то скучно.

Лагерь у моря 2. Часть 14. Выбран вариант с Доком в рейде.

 

Страничка на фикбуке. 

Часть 10

часть 11

часть 12

часть 13

 Объект «Атлантида»: Запись в информационных файлах организации.
 Тип:аномалия местности.
 Код: зеленый (практически безопасна)
 Уровень регистрируемого излучения: 3%
 Примечания:

 Атлантида – мифический остров, воспетый античными деятелями искусств и философами. В своих трудах, её упоминали Платон, Геродот, Сократ, и не только они. Многие годы, этот материк оставался просто красивой сказкой. До тех самых пор, пока организация не нашла её.
 Разрушенный город, ушедший под воду, от которого остались лишь затопленные руины. Находится по координатам [Доступ запрещен] на дне Атлантического океана. Обнаружить Атлантиду, а вернее, то немногое, что от неё осталось, удалось лишь с помощью измерителя аномалий. Город покоится в нескольких километрах под толщей морской воды, там, где не прокладывали подводные коммуникации, и не исследовали детально ландшафт.

 Руины дают слабое, но стабильное излучение в 3%, на много миль вокруг, именно благодаря остаточному фону, Атлантида и была найдена среди подводных скал. Исследования с помощью глубинных дронов дали интересные результаты. Пусть Атлантида и покоилась на дне моря многими столетиями, кое-что из её наследия сохранилось. Первое, и самое важное. В Атлантиде было электричество, или что-то наподобие него. Об этом говорят металлические механизмы, сплав которого обладает повышенной проводимостью энергии (лучшей, чем у самых современных сверхпроводников!), а так же остатки чего-то служившего изоляцией. Второе, сохранилось много металлических статуй, посуды, и прочих выплавленных из металла предметов быта. Это говорит о высоком развитии промышленности. Слишком высоком для того времени.

 Источником аномального излучения, является разрушенный собор, расположенный в самом центре руин. На стенах сохранились барельефы, письмена расшифровываются, пока безрезультатно. Среди развалин здания, валяются обломки статуи. Человекообразная скульптура, если верить аналитикам, была почти 30 метров в высоту, до того как её разрушили, и состоит из того же сплава сверхпроводников.
 Дополнение: Примерный перевод с барельефов собора, который удалось получить недавно. «Нас погубила не природа, не катаклизмы, а собственное тщеславие»
 Заключение: Место нахождения руин, держать в строжайшей тайне. Территорию надводного и подводного периметра, закрыть для всех судов, приравняв к военному объекту. Статую и остальные части металла поднять со дна, и доставить в [Доступ запрещен], для дальнейшего исследования. Отдел аналитиков: «Шурик»

Ричард.

 Вспышка света.
 Город. Странный город, погруженный в тень тропического леса. Деревья окружают его со всех сторон, лианы ползут прямо по зданиям, редкие лучи света пробиваются сквозь густую листву, и играют бликами на стенах. Каменные дома, с пустыми провалами вместо окон, чей проем задрапирован занавесями из грубой ткани, вписаны в окружающий мир, не нарушая гармонию деревьев. Видимо, строители не вырубили ни одно из них, из крыш некоторых зданий, торчали громоздкие кроны, чьи стволы служили основой дома. Множество смуглых людей, занятых повседневной работой. Расхаживающих в минимуме одежды, а так же с необычными украшениями из костей и перьев. Рядом какая-то грандиозная стройка, к которой тащат большие камни.

 Смотрю на свои руки, почему они такие худые, меленькие, и, черт побери, смуглые! Пыльные, грязные пальцы, все в ссадинах и порезах. Антисанитария, жуть!
 -Что за чертовщина! – Хочется кричать во весь голос, но губы не могут разомкнуться, тело не слушает меня.
 -Держи, заслужил. – Одна из девушек в набедренной повязке и письменами на лице, протянула мне глиняный кувшин, не знаю что в нем, но пахнет вкусно. Она говорила на незнакомом мне языке, с множеством согласных звуков, однако я понимал, понимал смысл каждого её слова. – Завтра приходи ещё, вождь награждает всех, кто помогает строить его усыпальницу.

 Вспышка.

 Ноги сами шли, я был словно сторонним наблюдателем, в собственном теле. Или, не собственном? Пыльная дорога, ничем не вымощенная и с множеством ям, горячий, влажный воздух, дышать которым весьма сомнительное удовольствие. Но этот город - мой дом, приходит понимание из глубин «Я».
 -Какая встреча! – В одном из переулков меня окружила толпа подростков. Самый высокий и самый уродливый парень, глава местной шайки, эти пятеро зазнавшихся гадов, постоянно меня достают. Почему я смотрю на них снизу вверх? Мои ноги, такие короткие, я что, ребенок?!
 -Дайте пройти. – Пытаюсь обойти, но все пути к отступлению перекрыты. До чего же писклявый у меня голос!
 -Отдавай кувшин, и иди на здоровье. – Мерзкая ухмылочка главного, посмотрел бы я, окажись он тут один, без своей стаи шакалов.
 -Я его заработал! Пока вы лежали в тени, как стая ленивых макак! – Пусть ростом и не вышел, это не значит что я слабак, и просто так сдамся.

 Вспышка.

 Кое-как встаю на ноги, в голове шумит, ударили сзади, когда я отвлекся. Как подло! Рядом валяется один из нападавших, возле которого лежит мой разбитый кувшин с маслом. Прощай ужин, снова спать голодным. Ещё чуть подальше, глава банды, с рассеченной бровью. Пусть меня и побили, невредимым не остался никто, чем не повод гордиться собой?
 -Ты пожалеешь, наглый сирота! – Двое схватили меня, вывернув руки за спину. Почему я так слаб? Почему это тело, такое хрупкое и тщедушное? Побить пятерку невооруженных людей, это не самое тяжелое для бойца моего уровня. Пока я пытаюсь вырваться, заводила берет с земли осколок кувшина, и с явными намерениями порезать меня, приближает острый край к моему горлу. – Никто не будет по тебе плакать. Держите его крепче, он же дергается! Подожди, сейчас заскулишь как девчонка.
 -Уроды, здохните. Здохните все. – Я мог только бессильно кричать, в надежде, что хоть кто-нибудь услышит. Убить не убьют, но унизят, будет больно. Сколько можно? Почему надо издеваться над тем, кто слабее, над тем, у кого нет семьи и его некому защитить. НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ ВСЕХ ВАС! Воля и гнев, превратились в энергию, окружающие камни и воздух, стали частью меня. Они ощущались, так же как и руки, как ноги, стихии стали моей плотью и кровью, отвечая на стремления души. Дрогнула земля, налетел сильный порыв ветра. С легким треском, от крыши над переулком, отвалился большой камень, и полетел вниз.

 Вспышка.

 Тело главаря остывает, из разбитой, лопнувшей как спелый арбуз головы, течет густая алая кровь. Тягучая жидкость смешивается с дорожной пылью, а в теле угасает мерцающий туман. Остальные четверо бегут, орут во всё горло. А я… Мне не жалко этого человека, нет ни страха, ни огорчения, только радость что одной проблемой стало меньше. Получи что заслужил! Лишь безумный смех вырывается из горла, собаке – собачья смерть. Жалкие, слабые, убогие, я вас…Ненавижу.

***

 Вспышка света. Это солнечный луч, пробившись сквозь колыхающуюся от ветра листву, ударил сквозь веки прямо в глаз. Я возле родника, там же, где вчера уснул.
-Машу вать! – Постепенно прихожу в себя. Я лежу, глаза закрыты. Руки-ноги на месте, о мои мускулы, как я по ним соскучился. Привычное ощущение собственной силы, к которой я привык, когда каждая связка готова к нагрузке. Фух, это был сон. Но какой, с-сука, реалистичный! Аж до костей пробирает. Как там говорил китайский философ? «-Снилось ли ему, что он бабочка, или бабочке снилось, что она человек?». И как звали этого китайца? А впрочем, пофиг. Важнее, что это за приятная тяжесть под боком?

 Медленно смотрю направо. Вот это поворот! Славя лежала на охапке листьев, там же, где уснула вчера, а вот Юля. Ушастая перебазировалась на мою лежанку, и использовала бренное тело Ричарда как подушку-обнимашку. При этом спящая девушка вела себя довольно странно. Ресницы подрагивают, кончик хвоста выписывает в воздухе пируэты, и вцепилась она довольно крепко. Не скажу, что чувство неприятное, наоборот, невероятно возбуждающее. Молодая, мягкая, и приятно пахнущая девушка, прильнувшая под утро к мужчине. Посапывает, как пригревшая кошка, едва ли не мурлычет. Ляпотаааа. И странный лимонно-мятный запа… Точно! Я же весь в кошачьей мяте! Ну, наркоманка хвостатая.
 -Юля, просыпайся, уже утро. – Легонько потряс я неку, стараясь не смотреть на открывшиеся виды, и отрешиться от упругих холмиков, так призывно давящих на плечо. Вчера, убедившись что запах травы защищает от кровососов, я позволил себе раздеться до трусов, и в данный момент между мной и Юлией, пролегала только тонкая ткань её потрепанного платья. Я целомудренный, я спокойный. О-о-о. Не удержавшись, потрепал пушистое ушко. Так приятно! – Юль, вставай, или я за себя не отвечаю.
 -Мрр. Ричарррд, а как ты оказался на моем дереве? – Девушка протирала тыльной стороной ладони заспанные глаза, и только сейчас огляделась. – Что я тут делаю? И чем так приятно пахнет?
 -Ну, это… - Я не успел объясниться. Юля принюхалась, зрачки глаз девочки-аномалии расширились. Ничего не смущаясь, она легла мне на грудь и уткнулась носом в шею, делая глубокие вдохи-выдохи. Начав урчать и тереться о кожу. Пальцы девушки рефлекторно сжались, оставляя на моих плечах царапины, не до крови, но немного неприятно, или, приятно. О, я ещё и мазохистом становлюсь, просто замечательно.

 -Доброе утро, отряд. О, для кого-то даже слишком доброе я смотрю. – Славя проснулась, и сейчас внимательно наблюдала за открывшейся её взору «порнографией». Улыбаясь, блондинка спокойно спросила. – Может мне погулять часик?
 -Ты знала, что у Юли такая реакция на кошачью мяту? – Спросил я у валькирии, хотя на язык просилось комическое «-Это не я, она сама пришла».
 -Вот значит как? – Славя задумалась. – Если честно нет, не знала. Прыгай в воду, глядишь отпустит. Или, наоборот, сорвать вам ещё пучок?
 -Проще сказать, чем сделать. – Пробурчал я, мысленно утихомиривая либидо. А ведь будь мы тут вдвоем с ушастой, может и обломилось бы. Нет, Юля наш друг, пользоваться таким её состоянием, стало бы натуральным свинством с моей стороны!
 Кое-как поднявшись на ноги, я прыгнул в холодную родниковую воду, прямо с Юлей на руках. Отцепить её от себя, получилось бы разве что с потерей части тела. В момент погружения, девочка наверняка пожалела, что не отпустила меня.
 -Ай, холодно! – Взвизгнула от неожиданности Юля, мгновенно приходя в себя, и выпрыгивая на берег. Глаза отряхивающейся девушки говори о том, какая я сволочь, и садист.
 -Прости, это был единственный способ. – Говорил я, тщательно обмывая кожу чистой водой. Ещё бы бритву сюда, небольшая щетина на подбородке начинает раздражать, но, мечты, мечты. Главное, смыть запах. – Ты не реагировала на внешние раздражители, точнее реагировала, но только на один. На аромат мяты
 -Тут ничего не поделаешь, природа. Кошачья мята бьет мне в голову, и валерьянка тоже. Почти как вам алкоголь с афродизиаками. – Юля чихнула, распушив мокрый хвост, ушки прижались к голове. Солнце только встало, воздух ещё не прогрелся до привычной дневной жары, и был довольно холодным. – Ладно, в качестве извинений, пожаришь мне рыбку. Раз уж я и так мокрая…
 С этим словами, она побежала в сторону реки. «Рыбачить». Раздавшийся оттуда громкий всплеск, стал ознаменованием очередного истребления речной живности. Ну да ладно, гринписа тут нет, вегетарианцев тоже не наблюдается. Как говорится, ешь, чтобы жить, и мы не виноваты что рыбка единственный источник белка в этом ущелье. Употреблять в пищу растущие на стволах странные грибы, со свисающими нитями, никто не спешил. Как и некоторые виды, незнакомых даже мне, ягод. А птиц, в изобилии прыгающих в кронах деревьев, подстрелить было нечем. Ну, с голоду не помрем, отец учил меня добывать пищу в дикой природе. По принципу жри всё что двигается, а если не двигается, двигай, и жри!
 -Тебе помочь, гроза семейства кошачьих? – Поинтересовалась ехидно Славя из воды. Выспавшаяся и бодрая, она, фыркая от холода, умывалась в роднике. Не став терять время, пока я был занят тем, что собирал ветки и разводил костер.
 -Я не специально! – Смущенно ответил я капитану, ну не знал я, не знал.
 -Верю. Но согласись, забавно получилось. – Кончик носа Слави, покраснел от прохладной воды, девушка даже шмыгнула пару раз носом. Как бы ни заболела, хотя, в джоях вроде есть инъекторы с антибиотиками, надо будет посмотреть.
 -Это, да. Меня чуть удар не хватил, проснулся, а тебя сжимают, как добычу. – Правда, сжимают очень нежно, прикасаясь прекрасным девичьим телом, и удар был бы скорее от удовольствия, но вслух я этого не скажу…

 Костер разгорелся моментально. Сухая кора для розжига, и ветки покрупнее сверху. Яркое пламя прогнало утреннюю зябкость, на несколько метров вокруг создав зону тепла и комфорта. Славя присела рядом, с кожи девушки на траву стекала вода. Свои белокурые волосы, Славя перекинула через плечо, себе на грудь, чтобы те быстрее высохли. Что удивительно, они не утратили свой лоск за эти дни, вот что значит натуральная красота. Сомневаюсь, что капитан прячет в кармане шампунь. Она, так и не облачилась в костюм, и, как собственно и я, щеголяла черным бельишком. Картина маслом «Лагерь эксгибиционистов», сейчас ещё Юля придет платье сушить, предварительно его сняв, и можно фотографироваться.
 -Эх, ещё бы рюкзак с туристическими принадлежностями, и можно сказать, у нас полноценный отпуск. – Расслабленно проворковала девушка, сгруппировавшись и обхватив руками колени. – Палатка, котелок, чашки, соль, пакетик чая.
 -Ага, турфирма Док и КО, путешествия в иные миры, новые знакомства и возможности. Порталы на любой вкус. – Я усмехнулся, повторяя позу Слави и группируясь, о, так действительно теплее. – Хорошая компания в заказ не входит.
 -Кстати насчет компании. Ричард. – Славя вдруг стала серьезнее. – Как думаешь, куда подевался Кукулькан?
 -Без понятия, сгинул, наверное, в портале. Тут мы появились уже втроем. – Соврал я. Славя потеряла сознание раньше, чем нас затянуло в портал, и наверняка не видела развязки. Не хочу говорить о моих подозрениях, но и голову в песок тоже прятать не буду. Если я одержим аномалией, то просто покину их. Убегу одной ночью, и постараюсь выжить, забрав опасность с собой. А пока есть возможность, попробую держать себя в руках.
 -Погоди, эти не жги. – Я остановил Славю, уже занесшую над костром очередную порцию дров, вот только эти она собирала сама. – Видишь, ветки не совсем сухие.
 -Хорошо. – Девушка не стала строить из себя супер умного начальника, и отложила топливо в сторону. – А почему? Не подумай что это праздное любопытство, но ведь вчера кидала вечером, да и эти уже спокойно сгорят, пламя поднялось неслабое.
 -Я собрал только самые сухие дрова, они почти не дают дыма, который днем видно за много километров. – Пояснил я ситуацию. Эх, нравятся мне спокойные люди, которые воспринимают, что им говорят, и не спорят по пустякам. – А твои ветки, хоть и сгорят, но надымят на всю округу, а мы не знаем где находимся.
 -А ты молодец Ричард. Нет, правда, не смейся. – Славя надулась, глядя на мою улыбку до самых ушей.
 -Без обид, я не над тобой смеюсь. Просто рад, что мы вместе, я, ты… - Начал я, но нас прервал шелест кустов.
 -И я! – Произнесла Юля, крайне довольная собой. В этот раз наша добытчица вернулась со щукой, причем немаленькой, размером с половину её роста. Надеюсь, не вся фауна тут настолько гипертрофирована, встреча с огромным волком или медведем меня не прельщает.
 -И как она тебя не цапнула? – Задал я вопрос ныряльщице.
 -Я ловкая. А когда ещё и голодная, мне вообще никто не страшен, давай готовь, нечего прохлаждаться! – Юля сгрузила добычу мне, и уселась возле огня, рядом со Славей. Снимать платье в этот раз не стала, а жаль. Судя по тому, что добыча не подавала признаков жизни, нека отправила её в щучий рай ещё возле реки. Действительно, одно дело тащить живого сома и совсем другое хищную рыбу.
 -Как скажете, госпожа. – Поклонился я девочке. – Обождите минутку, и кушать будет подано.
 -Ричард, хватит играться, давай готовь. Я приказываю как глава нашего отряда. – Славя пригрозила мне пальчиком, обе девушки не сводили голодных глаз с будущего завтрака. – Спасай нас от голодной смерти.

 За минуту управиться не удалось. Войдя в раж, я не только выпотрошил и почистил рыбу, но и дождался догорания костра, на углях будет намного вкуснее, чем жарить на открытом пламени. Мне бы фольгу, щепотку соли и лимончик и лук…такое бы сварганил, но нету. К тому времени как завтрак был готов, и ароматы рыбьего барбекю наполнили воздух, солнце уже основательно прогрело пространство, и отслужившие свое угли пришлось закидать землей. Около двадцати минут, все молча наслаждались свежим нежным мясом, которое ещё час назад плавало и жрало карасей. Мы прямо как древние люди, без соли и столовых приборов, едим с палочек предварительно обструганных ножом. Осталось найти пещеру и разрисовать там стены, например, изобразить на камне Юлю, вот удивятся археологи этого мира лет через двести-триста.
 -Как думаете, куда выведет ущелье? – Начала разговор Славя. Рядом с блондинкой валялась небольшая горка косточек, как и возле нас с Юлей. – Там данных нет ещё с флешки?
 -Если бы! – Ответил я, посмотрев на экран. – Чертов носитель уперся, джой до сих пор расшифровывает.
 -Можно оставаться здесь, какое-то время. – Подала идею ушастая. Юля задумчиво догрызала рыбий хвост, с подкопченными плавниками, и, по виду, была вполне довольна жизнью. – Мне тут нравится, много рыбы, и целых два друга, которые меня видят. Сюда бы ещё Дока для полного счастья.
 -Ладно. Посидели, а теперь надо двигаться. Здесь неплохо, но надо разведать местность. – Славя вытерла руки об траву и первой поднялась на ноги, подавая нам пример. На сытый желудок двигаться немного лень, но что поделать? Рыбу бросать было жалко, на солнцепеке она быстро испортится, вот и набили животы. – В крайнем случае, всегда можно вернуться назад. И советую всем напиться, как следует, вода в реке тоже питьевая, но родниковая чище, а фильтры надо беречь, неизвестно насколько мы тут застряли.
 Опять дорога, опять жара, причем жара невыносимая, сильнее, чем вчерашняя. Над камнями возле реки поднималось марево искаженного воздуха, настолько их припекло. Даже двигаясь под деревьями, в тени, дышать было почти нечем. Такое ощущение, что в нос дует раскаленный воздух из фена. Гомон птиц начинал действовать на нервы, сейчас бы хоть рогатку! И душу отвести, и мясом запастись. Вон те пернатые похожи на соек, орут во всяком случае так же громко, а насколько я помню, они съедобные. Одно утешение, по пути удалось собрать несколько пучков душистых трав, старательно игнорируя при этом кошачью мяту. А значит ночь без комарья нам обеспечена, вон, Славя тоже чешет плечи, её неслабо покусали.
 -Нет, стоп, я так больше не могу! – Славя остановилась, прислонившись спиной к стволу дерева. – Упасть от теплового удара не хочется. Давайте обождем до вечера.
 -Я за, обеими лапами. – Тут же согласилась Юля, и юркнула в тень ближайшего дерева. – Поспим днем, а ночью пойдем дальше?
 -Не получится. – Ответил я, и объяснил девушкам. – Ночью придется включать фонари или диоды на джое, единственный источник света в темном ущелье. Это не прогулка по вечерней набережной. Даже если нас не заметят опасные ночные хищники или враги, то мошкара со всей реки слетится точно, а идти и отплевываться от тучи гнуса то ещё удовольствие, и выматывает страшно. Днем адское пекло, думаю, здесь такое изобилие жизни только благодаря реке, а там где нет пресной воды, будет настоящая, выжженная солнцем пустошь. Я предлагаю двигаться с рассветом, пока не сильно жарко, и вечером, пока не стемнело. Остальное время - отдыхать. Это, самый оптимальный вариант.
 -Согласна. – Кивнула Славя. – Тогда давайте отойдем ближе к склону, там прохладнее, а вечером, как духовка остынет, продолжим движение.
 У самого подножия скал, росла густая темно-зеленая трава. На ней мы и расположились, сырость после такой жары, была как раз. Тень от нависающих над головой скал, приятно охлаждала. Кстати, если не считать нескольких пауков, то, вполне, неплохое место. Я сел прямо на один из валунов, предварительно потыкав его палкой со всех сторон и пару раз пнув ногой, встреча с плотоядным крабом до сих пор не выходила из головы. Юля со Славей расположились в траве, убедившись предварительно, что там нет опасной живности. Ветер качал кроны деревьев, и приносил с собой жар с центра ущелья, неплохо. Прохладное место с теплым контрастным обдувом, не хватает только гамака.
 -Слышите? – Юля внезапно застыла, как статуя, только дергающийся кончик носа, да стоявшие торчком уши, говорили, что перед нами живое существо. Хвост девушки встопорщился, глаза забегали по сторонам, она двумя прыжками преодолела разделявшее нас расстояние, увлекая за собой Славю. – Быстро к скале!
 -Что случилось, Юль? – Славя шепотом пыталась спросить аномалию, пока мы прятались непонятно от чего, прижавшись к самому основанию скалы.
 -Тшшшш! – Зашипела девушка, поднося указательный палец ко рту, она велела нам молчать.
 Вдруг, над ущельем пронеслась огромная тень. Пронеслась, и тут же скрылась, сопровождаемая порывом ветра. Довольно резкого, раз даже деревья трещали, а со скал сорвалось несколько камней. Что-то больше пролетело над нами…и, похоже, я слышал хлопанье крыльев.
 -Ушел. – Выдохнула Юля. – Без понятия что это, но инстинкты велели не попадаться ему на глаза. Чуете?
 -Нет, Юля, наши носы не такие классные как у тебя. – Созналась Славя.
 -Пахнет серой, и ещё чем-то, неприятным, похожим на… - Девушку передернуло, было видно, что ей неприятно это чувствовать. – Кровью пахнет. Человеческой кровью.

Док. Комната Виолы.

 -Я всё же думаю, что тебе лучше остаться на судне. – Вечерело. Битый час, мне не удается отговорить Виолу лично участвовать в вылазке. Стоило только красавице выспаться, она включила себя в состав рейда. – Если так хочешь собрать данные этого мира, мы возьмем парочку аналитиков. Информацию с приборов и образцы, ты получишь в полном объеме.
 -Док, я давно не маленькая девочка. – Виолетта продолжала гнуть свою линию. – Твоё присутствие в отряде разведки, делает его безопаснее всех других мест. Удивляюсь, что Алиса и Ульяна не отправятся с нами.
 -Виола, я не часто тебя о чем-то прошу, останься здесь. – Я посмотрел подруге прямо в глаза, и она не отвела взгляд, твердо настаивая на своем. Одна из самых умных особ в организации.
 "-К сожалению ещё и одна из самых упертых и любопытных. – Добавил Ши"

 В воздухе стоял запах кофе, и дыма сигарет. Сразу видно, она готовилась к этому разговору и нервничала, ведь давно старается бросить, и дымит очень редко. Виола повернулась ко мне спиной, обхватив плечи руками, она смотрела в иллюминатор, туда, где за стеклом плескалось море. Наконец, она вздохнула, и очень неохотно спросила.
 -Назовешь причину? – Задав вопрос, она шагнула ближе, почти касаясь меня. Легкий шлейф её духов, приятно сочетался с собственным тонким ароматом молодой девушки. – Знаю, ты ничего не делаешь просто так. Ценю твою заботу, если есть в этом мире человек, которому я могу доверить свою жизнь, то это ты. Скажи почему, и я останусь, обещаю Док.
 -Хорошо, будь по-твоему. – Пришлось согласиться, она хочет объяснений, пожалуйста. – Во-первых, я хочу, чтобы именно ты присмотрела за кораблем. Седой вояка, а Лена пока слишком неопытна, они могут прозевать момент, когда пассажиры устроят бунт. Да Ви, не все в организации белые и пушистые, если они решат, что домой нам не вернуться, могут натворить дел. Здесь остаются все кто мне дорог, защити их. Во-вторых, раз уж сегодня день откровенностей… есть те, кого нельзя заменить, ты-одна из них.
 -В каком смысле? – На мгновение, она дрогнула, и вопросительно уставилась на меня.
 "-Эмм. Чувак. Может не надо? – Подал голос Шиза – Кто знает, как она отреагирует?".
 -У тебя же нет тут прослушки? – Дождавшись утвердительного кивка со стороны Виолы, я продолжил. Пусть, пора показать своё доверие, и, проверить её. – Я знаю, что глава организации, который общается с остальными только через зашифрованную связь и меняя голос программой, это ты. Не хотелось бы потерять основу нашего дела.
 -Дурацкие у тебя шутки. Док. – Сказала она, но побледневшее лицо выдавало девушку. Минута молчания, и она серьезно уточнила. – Кто ещё знает? И как? Как ты узнал!? Я перестраховывалась каждый раз, просто не могла проколоться.
 -Знаю только я.
 "-И я. – Добавил внутренний голос".
 -Что до твоего второго вопроса. – Решил расставить я все точки над и. – То в одном из параллельных миров где мне довелось побывать, организация вышла из тени, и управляла всеми странами, а на вершине её, стояла ты.
 -Думала. Ты начнешь рассказывать про свою наблюдательность, или ещё чего подобного, а ты взял, и выложил всё как есть. Дурак. – Виола улыбнулась, и посмотрела на меня так, этот взгляд…таким на меня смотрела Алиса. – Ты правда мой друг, и очень мне дорог, сам наверное не понимаешь насколько. Но рассказывать такие секреты, Док, надо беречь и себя.
 -Мне лично, мало что угрожает. – Отмахнулся я. - Скажи, вы ведь с аналитиками прогнозировали, ну так, чисто теоретически, какие, против меня нынешнего, шансы, у всех наших вооруженных сил?
 -С вероятностью 17%, пусть и с огромными потерями, тебя удастся устранить. – Ответила Виола, тоном голоса намекая, что это всё глупости, и организация мой союзник. – Если использовать все ресурсы и подконтрольные аномалии.
 -Вы мне льстите, 19%, будет точнее. – Душевный порыв, велел приобнять девушку. Виола не дернулась, и не отстранилась, а я решил поставить в этом разговоре точку, тихо добавив ей на ушко. – Но, в этом случае, погибну только я. Тебе, Виола, я верю безоговорочно, знаю, что ты не предашь меня и девочек, а вот остальным главам организации, не очень. Саманта, добрая искренняя девушка, она вдохновила вас создать действительно прекрасное сообщество, с благородными целями, но время идет, кадры меняются, рано или поздно, кто-нибудь может предать.
 -Все кто возглавляет отделы, следуют своим целям. С самого основания организации, наша внутренняя безопасность на высоте. – Заверила Виола. – Аналитики говорят, что шанс такого, нулевой.
 -Я, фиолетовый единорог. – Сказал, и с удовольствием наблюдал расширенные от удивления глаза Виолы, красивые они у неё, а гетерохромия придает изюминку. – Видишь? Сказать можно что угодно, но правдой, слова от этого не станут.
 -Поняла. – Виола что-то решила для себя. – Раз так, то останусь, и буду смотреть за всеми в оба, а вернемся домой, организую ещё один слой внутренней защиты. И можно вопрос, что ты имел ввиду, говоря «погибну только я»?
 -Направь на меня датчик аномалий. – Попросил я доктора, раз уж пришло время открывать карты.

 Как только Виола включила один из своих приборов, я позволил своей аномалии выпустить пар, на мгновение, она явила миру свою истинную сущность. Абсолют изменил меня, человек может в него попасть, может его покинуть, но отголосок дыхания вечности, навсегда останется в самой глубине его души, на самом дне глаз. Меняя, усиливая, совершенствуя. Надеюсь Ричарда и Славю не особо изменило. Юля гораздо дольше меня путешествует по межизмерению с ней всё будет хорошо, а на Кукулькана срать, пусть вообще сгинет. Черный туман заполнил комнату, но не причинял Виоле вреда, он не опасен для друзей.
 -Это, это невозможно. – Виола как завороженная, смотрела на датчик. Он высветил 101%, перед тем как погаснуть, туман вытягивал энергию из техники. – Ты логия! Всё это время, у нас под носом была логия! Черт, я должна была догадаться, ещё увидев ледяную статую. Раз твоё воплощение в одном мире такое, то и в другом не слабее.
 -Да, в нашем мире я не рискую настолько выпускать её, слишком опасно, но здесь и на чуть-чуть… - За моей спиной, клубы тумана сформировались в голову черной змеи, заполнившей почти всю, отнюдь не маленькую комнату.
 "-Жалко места маловато, не развернуться. – Радостно проговорил Шиза, ненадолго обретая физическую форму. Длинный раздвоенный язык прошелся по щеке Виолы. – Давно хотел это сделать".
 -Донеси ненавязчиво до всех. Если мне навредить, он…-я показал большим пальцем на аномалию за своей спиной. – Убьет того, кто это сделает. Если навредить девочкам и тебе в том числе, то он, разорвет виновного. Логия превосходит физическое существование материи, даже если уничтожить меня, она не исчезнет сразу.
 -Почему, ты не использовал ЭТО против Кукулькана? – Виола совсем не боялась воплощения аномалии, похвально.Осознание того, что она мне доверяет наполнило сердце теплом.
 -Говорю же, опасно. Одно дело ненадолго перейти грань, и совсем другое, сражаться в таком состоянии. – Туман втянулся обратно, и приборы вокруг снова запищали, тот же датчик, показывал всего 23%. – Да и не был уверен, можно ли вообще ранить призрака. Пойдем отдыхать Виола, у меня сегодня последняя ночь перед разлукой с Алисой.

Продолжение
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2062463
Глава 2 http://joyreactor.cc/post/2074551
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2121739
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/2146027
V
Введение в специальность


Вчера отправил Ульянку спать в тренерскую на свое место, а сам устроился в кладовой почитать найденную в библиотеке тетрадку. Вертелся на стуле так и эдак — и неудобно, и планки спину режут, и сидеть жестко. Наконец, отодвинул стол и стул подальше, а сам подтащил мат под лампочку, и лег. Понял что решение прилечь было ловушкой, но уже ничего не мог сделать, тетрадь выпадала из рук, а глаза закрылись без моего участия. Показалось даже, что мат подо мной слегка покачивался и я заснул.
Снился мне бункер под старым лагерем, стол, а скорее пульт с наклонной столешницей, какие то старомодные приборы. Я сидел на таком же жестком и неудобном стуле, как у меня в кладовой, позади меня и чуть справа, я не вижу, но знаю точно, еще один стул и стол. За тем столом сидела девушка с которой я там, во сне, хорошо знаком. Наверное она мне даже нравилась. Может быть и я ей тоже. Но вот как ее зовут, я не помню сейчас и не помнил во сне, сон такой, ничего не поделаешь. Перед девушкой тетрадь, такая же, как та, что я забрал из библиотеки. Девушка ее старательно заполняла. А потом я понял, что сейчас произойдет несчастье, и я знаю, как этому несчастью помешать. Но решил сперва спасти девушку. А для этого надо было встать и вытолкнуть ее из бункера в коридор. Именно вытолкнуть, а не попросить уйти, а все потому, что я не помню ее имени. Но я не смог, по законам сна, ни встать, ни заговорить. И тут загремел звонок аварийной сигнализации. Бункер как то незаметно превратился в погреб под библиотекой, а звонок сигнализации сменился звонком будильника.
Это не звонок, а будильник. Поискал рукой вокруг себя, но не смог его найти. Постепенно просыпаясь сообразил, что звук идет откуда-то сверху, и то нарастает, то ослабевает. Сел. Бабах! Мам-ма! Что-то прилетело мне в лоб и будильник замолчал. Вместо будильника теперь стал слышен исключительно жизнерадостный смех, а я проснулся окончательно.
Эта рыжая, проснулась раньше меня, взяла мой будильник, привязала его к лампочке над моей головой, запустила звонок и отправила будильник качаться, как маятник. А когда я, полупроснувшийся, подскочил, голова моя пересеклась с траекторией будильника. Было больно.
- Ах ты...!! - Запускаю в Ульянку тетрадью. Даже попал. Злость прошла, а Ульянка перестала хохотать, подошла и села рядом со мной на мат.
- Семен, ну прости, я не хотела, чтоб ты ударился, я только хотела чтоб ты проснулся.
- Сколько время?
- Шесть утра.
- Зачем? До подъема еще час, до линейки еще два часа, а до завтрака еще три!
- Ну, ты же не хотел, чтобы нас вместе в спортзале поймали, а вожатая раньше встает, может придти. И Алиса скоро вернется, а меня нет в домике — она волноваться будет.
- А зачем для этого меня то будить?
- Ты же запираешься всегда, когда спишь, на ключ, вот я и подумала.
- Подожди, а откуда ты знаешь, что я запираюсь? Так это ты в первый день приходила?
Молчит, покраснела, глаза опустила, сейчас заревет.
- Имей ввиду, я уже видел, как ты ревешь, ничего нового я уже не увижу. Можешь, конечно, пореветь, но лучше рассказывай спокойно.
Ульяна делает несколько вдохов и прерываясь, но все же удержавшись от рыданий продолжила.
- Ну да, это я приходила. Мы решили… Я хотела тебя ...
Длинная пауза. Пришел Ульяне на помощь, и, вопросительно глядя на нее, провел пальцем поперек своего горла. Ульяна только молча кивает несколько раз.
- А смогла бы?
- Я, я не знаю.
Все таки разревелась, сидит, уткнувшись мне носом в бок и всхлипывает, а я размышляю. Если Ульянка действовала от себя, как личность, то не факт, что смогла бы, а вот если была под программным принуждением, то вполне. Кстати, не факт же, что и Алиса случайно в меня попала из арбалета, может Алиса и не хотела, а наверняка и не хотела, но управляющая программа заставила, а уж потом их мозги интерпретировали эти действия, как несчастный случай. И еще, повторяется старая история, Ульянка, в моем обществе, стремительно очеловечивается. Надо как то прекратить этот процесс, если смогу, чтобы потом не было мучительно больно. Вот тут я и сплоховал, не хватило сил оборвать отношения.
- Семен, ты не сердишься на нас?
- Ты знаешь, кое-что зная о вас, я не сержусь. Но я еще не решил, что мне с вами делать.
- А что ты знаешь о нас?
Ляпнул не подумав, пришлось выкручиваться.
- Вот, когда решу, как с вами быть, тогда и узнаете. Ну давай, поднимайся, и дуй домой к себе, а то, действительно, сейчас Алиса придет. Только умойся, вон, хоть в душевой.
Наконец выпроводил Ульянку, посмотрел, как она бежит к себе в домик, на ходу махнув мне рукой, прежде чем свернуть на главную аллею и скрыться, вернулся обратно в спортзал и, действительно, заперся. Бережёного - бог бережет, что бы там не говорила баба Глаша. До линейки еще полтора часа, лезу под душ, под холодный душ, вода льется сверху из бака установленного на крыше, который нагревается на солнце, а в полседьмого утра душ, конечно-же, холодный. После душа сажусь, наконец то, за тетрадку. Вчера то я сонный был, а в погребе просто ее бегло проглядывал. А сегодня утром мне отчего-то страшно тетрадку открывать. Сижу несколько минут, тупо верчу манускрипт в руках, наконец, решительно открываю на первой странице. Пф-ф-ф... Вся моя решительность сморщивается, как старый воздушный шарик. Какая то, неизвестная мне девушка, писала в этой тетрадке черновик отчета о практике в пионерском лагере «Совенок». Позвольте, но как же формулы и графики? Перевернул тетрадку и открыл с другой стороны - конспект лекций по физике, не более. Закрываю тетрадку и прячу ее в рюкзаке, надо будет потом выбросить незаметно. Однако, пора на линейку.
Уже запирая спортзал сообразил, что неплохо бы прикинуть — что делать сегодня. Собственно, нужно покопаться в старом лагере и в бомбоубежище, а еще тренировать октябрят, сам напросился и сам же пообещал — деваться некуда. Исходя из этих двух дел буду импровизировать остальное
Еще на подходе к площади меня перехватывает Ульяна. Опять Ульяна! Исключительное зрелище — встревоженная Ульяна.
- Что стряслось у тебя?
- Семен, Алиса потерялась.
- То есть как потерялась? Из старого корпуса не пришла что ли?
- Да. Должна была прийти к линейке, а ее нету, до сих пор.
- Ну, «До сих пор», это полчаса всего. Может задержало что-нибудь. Может к завтраку подойдет. Вожатой сказала? Она что?
Нас прерывает начало линейки, поэтому приходится слушать ежедневную порцию чуши от Ольги Дмитриевны. Я задремываю под ее бубнение, и едва не просыпаю вопрос обращенный ко мне.
- Семен, какой у вас на сегодня план работы?
- Ну, э-э-э, до обеда планировалась тренировка с младшим отрядом, а после обеда — могу подменить вас на пляже, и вы позавчера про секцию для старших говорили, хочу лодки проверить. Но Ольга Дмитриевна... мне Ульяна сказала, что Алиса до-сих пор не вернулась. Маловероятно, конечно, но, вдруг случилось, что. Может поискать ее?
Вожатая, подумав несколько секунд.
- Двачевская просто заснула на посту! Я хочу, когда она, наконец, проспится и появится, лишить ее звания своей помощницы и попросить вас взяться за эти обязанности. Вы можете ее поискать, но, конечно, не в ущерб работе по вашему плану.
Линейка закончилась, а меня сразу же берут в оборот мои зайцы.
- Семен. А тренировка сегодня будет?
- Будет-будет, после завтрака жду вас на поле.
На завтраке присел рядом с Ульяной. Ульяна кислая, вяло ковыряет вилкой в каше. Похоже, кроме нее, исчезновение Алисы никого не волновала.
- Так и не появилась?
- Нет.
- А раньше бывало такое? А в прошлые ц... смены? - Чуть не проговорился.
- Нет, никогда.
- Ладно давай подумаем, где она может быть.
- Да что думать то? В старый лагерь идти надо!
Я тогда вот и поддался Ульянкиной панике, по крайней мере, даже не сообразил, что, в сущности, Алисе ничего не грозило. Ну воскресла бы, самое позднее, в следующем цикле, это в самом худшем случае. А тут начинаю прикидывать варианты, вдруг она где-то со сломанной ногой ползет в лагерь истекая кровью и обливаясь слезами, и прочую чушь. Если бы не это, то отделался бы от Ульянки, отправил бы на поиски ее одну в конце концов, спокойно дотянул бы до конца смены и свалил на поезд. Но, правда, и свой интерес у меня тоже есть.
- Давай сделаем так, я сейчас проведу тренировку. Обещал, деваться некуда, а ты, пока принеси альпинистскую веревку, метров двадцать, мощный фонарь, бутербродов, воды, спички, упаковку бинта и рюкзак, все это тащить. - Не знаю, зачем я столько всего перечислил, наверное, подсознательно хотел чтобы Ульянка подольше побегала.
- Фонарь, веревку, рюкзак... ага, я побежала!
Надо же, как мало надо, чтобы человека успокоить, ребенок вернулся в привычное состояние прямо на глазах.
А я пошел на стадион вспоминая все, что знал о тренировках футболистов. Октябрята не подвели, явились все, кто вчера записался. Чертыхнулся про себя, что не взял никакой бумажки, хоть бы так имена запомнить. Ну, двоих я знаю, а остальных, пока, только в лицо. Запустил разминку, потом раздал мячи из кладовой, начал объяснять и показывать, как правильно вести и отбирать мяч. Неожиданно увлекся, удивительно, но и октябрятам понравилось, поэтому приход Ульяны встретил с сожалением. Скомандовал конец тренировки, разрешил остаться на поле и поиграть.
Ульянка принесла все заказанное, кроме веревки. Веревка есть в клубе, но кибернетики упираются, и согласны отдать только мне лично. Пошли в клуб.
- Вы пошто боярыню обижаете, старцы? Пошто шпагату пожалели? Ведь не корысти ради.
- Не корысти, говоришь? Верно, не корысти ради, а пакости для.
- Вот видишь Ульяна, какая у тебя здесь репутация? И, признайся, что не на пустом месте.
Веревку мне все же дают, предварительно поглумившись, а потом Шурик спрашивает
- Вы и правда собрались Алису искать?
- А что? Остальные то не шевелятся.
- Ну, у нас, как бы свои дела.
Шурику, похоже, стыдно. Он переглянулся с Электроником, перемигнулся с ним о чем то, потом идет к верстаку и сдергивает с него одеяло.
- Вот, возьми, испытаешь в полевых условиях.
Мама моя дорогая! Арбалет. Арбалетище! Средневековье, мракобесие и джаз. Здоровенная дура весом, осторожно поднимаю, уж никак не меньше десяти килограмм. Материала пошедшего на приклад хватит на пару Буратин. Дуга, похоже, из рессоры той несчастной Волги, что стоит у столовой. Рядом полено, насквозь пробитое цельнометаллической стрелой.
- Только стрелы береги, их всего пять штук.
- А как вы его натягиваете?
- Вот!- Предъявляется механизм переделанный из автомобильного домкрата.
Представляю себя в шахте с этим чудовищем. Мало того, что он здесь нафиг не нужен, так и таскать на себе его приятного мало. Но свой отказ объясняю другой причиной.
- Ребята, пока я его заряжу, меня десять раз голыми руками убьют, лучше ножик какой дайте.
Вот так, укомплектовавшись, спасательная экспедиция, в лице пионера и пионерки, в полдень четвертого дня, наконец, выходит из базового лагеря.
Два идиота топают в старый лагерь. Был бы я мудрецом, я бы еще вчера догадался, что этим все закончится, ведь даже к мысли этой подходил, но увы. Мы - спасательная экспедиция, неофициальная, просто Чип и Дейл. Ульяна, хоть и девочка, но явно не Гайка, а я не Вжик и не Рокфор, так что только Чип и Дейл, ну а спасаем мы тогда кого? Малдуна? Наверное да, его, рыжий, худой, и вляпывается куда-нибудь. Только этот Малдун женского пола, Малдун-тян. Нет, не поймут - дикие люди. На обратном пути расскажу им какую-нибудь историю про Чипа и Дейла, выдав за собственное сочинение. Кстати, идиот здесь один, и тот я, Ульянка то вполне искренне действует.
Нас никто не провожает. Мелюзга живет своей жизнью, вожатая убеждена, что Малдун-тян проспала и сейчас просто прячется, а я бы еще, на ее месте, проверил сохранность единственной в лагере бутылки водки, остальные пионеры заняты своими делами. И где же тот отрядный коллектив, в который мне предлагалось влиться? Сейчас разбудим Малдун-тян, отправлю амазонок в лагерь, а сам пошарю по кладовым и шкафам, наверху и в бункере.
- Семен, а ты почему арбалет не взял?
- А вам он хоть раз понадобился? Кроме единственного случая?
- Ну вот, ты нас так и не простил. А мне что теперь самой застрелиться?
- Не поможет.
- Семен, расскажи про ту девочку, которую ты искал?
- Зачем?
- Ну интересно же. Ты ее любишь, да? Как вы с ней познакомились?
Ага, сейчас расскажу, особенно последний пункт, ты же задумываться начнешь, вспоминать всё, а потом еще и вспомнишь, и в себя придешь. И что с тобой делать после этого? Не за собой же по лагерям таскать. Молчу, не отвечаю.
- Семен, Семен...
- Что?
- Мы пришли.
И правда, сквозь просвет между кустами уже видно здание старого лагеря, а вооон там я шнурок завязывал, когда первый раз амазонок увидел. До здания метров пятьдесят по открытому пространству, а я стою, и не решаюсь шагнуть. Так и представляю себе, как арбалетный болт прилетает в меня с чердака. Со страху, чего только не сделаешь. Объясняю Ульянке, почему мы встали, та пренебрежительно фыркает, потом выходит на поляну, свистит в два пальца, мне аж завидно стало, что я так не умею и с криком «Алиса, это мы!» бежит к зданию. А я опять представляю себе картину со стрелой с чердака, на этот раз по Ульянке. Ульянка, однако, добежала спокойно, сейчас стоит на крыльце, приплясывает, меня ждет. Мне рюкзак бежать мешает, поэтому иду спокойно, но подлое ожидание выстрела осложняет жизнь. Иду не сводя глаз с чердака.
- Ты почему так медленно шел? Меня пауты всю съели уже!
Заходим внутрь. Днем старый лагерь являет собой печальное зрелище мерзости запустения. Никакой мистики. Ульяна несется на чердак перепрыгивая через три ступеньки, я, внимательно оглядываясь, поднимаюсь следом. На чердаке девочки устроились совсем не плохо. Тропинка просматривается из окна почти до самого «Совенка», из противоположного окна видна река, кусок берега с замусоренным пляжем и тот самый железнодорожный мост на горизонте. Умилительно выглядит веночек лежащий на подоконнике. Вчерашний, или позавчерашний, судя по цветам. Все на месте, но Алисы нет. Я даже поискал глазами пустую бутылку, Алисе такое вполне могло придти в голову, но нет.
- И где она по твоему может быть?
0 Я не знаю, Семен... Я думала она здесь
Ну, я тоже на это надеялся, что девушка просто проспала линейку и завтрак, а сейчас отсиживается, пока вожатая не остынет. А проспать есть на чем, вон, в углу матрас с одеялом, кстати, одеяло аккуратно сложено, либо им этой ночью вообще не пользовались, либо уже встали, собрались, и ушли.
- Ну и что дальше будем делать? Где искать?
Возвращаемся назад, заглядывая в каждую дверь. Я, наконец-то, уяснил для себя планировку здания. На втором этаже две спальни, видимо, мальчиков и девочек, холл, и комната вожатого. На первом этаже еще две спальни, столовая, с каморкой поварихи, и пара комнат помельче, или кружки там какие были или медпункт. По дороге поднимаю все бумаги, какие попадаются на глаза. Старые детские книги, без конца и без начала, обрывки газет, накладные на постельное белье. Похоже, что тридцать — сорок лет назад здесь был самый обычный пионерский лагерь. Это если забыть о бомбоубежище, конечно. Какие то заинтересовавшие меня бумаги сую в рюкзак, вечером буду разбираться. Ульяна косится в мою сторону, зло сопит, но помалкивает.
- Теперь мы с чистой совестью можем сказать, что Алисы здесь нет. Давай думать, где еще она может быть.
- Может, в бомбоубежище?- Ульяна показывает на люк в полу. Люк, кстати, расчищенный, его явно открывали недавно.
Алиса, одна, в бомбоубежище, без фонаря, в полной темноте. Сомнительно.
- Вы там были? Далеко заходили?
- Нет, не далеко, пока люк было видно, дальше не ходили. Алиса не захотела.
- Как ты думаешь, почему не захотела с тобой, а одна вдруг, захочет. Ты вот тоже боишься в домике одна ночевать. Давай дальше думать. Тропинка в лагерь одна, разминуться мы не могли, в ваших шпионов, прости меня, но я просто не верю, потому и арбалет не взял. Вам мозги дурят, а вы и ведетесь.
Открыли люк, покричали, позвали Алису, закрыли люк. Сидим молча, размышляем. Я вспоминаю про своих двойников, как их баба Глаша назвала, «проекции», про анонимные проекции и, дальше, вплоть до самого Пионера. Копаюсь в его памяти, но никакого намека на здешний лагерь не нахожу. В любом случае, озеро, кажется, стоит проверить. Сама Алиса туда вряд ли сунется, а вот с посторонней помощью — вполне. Озеро, кстати, на плане лагеря не обозначено, так что аборигены о нем могут и не знать. Предлагаю Ульянке подождать здесь, а сам собираюсь к выходу.
- Я здесь одна не останусь! Я с тобой!
- Ну пошли. Страшно, что ли? Ты ж не боишься одна ночью по лесу шастать, я знаю.
- По лесу не боюсь, а тут — жутко. Кажется, что те пионеры никуда отсюда не уехали.
До озера днем пятнадцать минут хода. Осторожно выглядываю на памятную поляну — никого. Вот кострище позавчерашнее, вот пустая консервная банка, вот зимняя куртка висит. Ульяна притихла и жмется позади. Пока оглядываюсь на противоположной стороне зашевелились кусты и на поляну вышла Лена. Господи! Лена то как здесь? Потом вспоминаю слова Ульянки, что Лена тут, вроде как, в патруле. Потом вспоминаю привычку Лены незаметно подбираться. Лена оглядывается вокруг, и, не заметив нас, неслышно ступая подходит к дереву, снимает с него зимнюю куртку и удаляется в ту же сторону, откуда пришла.
Алисы на поляне явно нет и никогда не было. Других укромных мест в округе я не припомню. Есть еще одно озеро, где любила купаться Славя, но до него довольно далеко. Возвращаемся к старому лагерю.
- Давай пройдем еще раз вдоль тропы и посмотрим внимательно, может следы какие увидим.
- Давай.
Возвращаемся к «Совенку» по тропе, я по правой стороне, Ульянка по левой, отвлекаясь на все, что вызывает подозрения. Наконец Ульяна что- то находит, и зовет меня.
Подбегаю. Ульяна стоит перед дырой в земле, из дыры тянет сыростью. Сразу вспоминаю поиски Шурика в прошлой жизни. Падение Алисы в обрушившийся туннель, это тоже часть сценария?
- Стой, отойди от края!
Достаю веревку, надо же, пригодилась. Привязываю к дереву и так, держась за веревку, подхожу к краю дыры. Осторожно заглядываю вниз, потом уступаю место Ульяне. Похоже, мы нашли то, что нужно. На полу куча свежей земли, и на этой куче ясно видны отпечатки. Кто то свалился сверху, потом встал, опираясь на руки, потом сошел с на твердый пол, оставив следы от сандалий.
Зовем Алису по одиночке и дуэтом. Реакция нулевая. Хочешь, не хочешь, но придется лезть. Проверяю еще раз, как держится веревка и спускаюсь через провал в туннель. Следом Ульянка спускает на веревке рюкзак, а за рюкзаком спускается сама. До поверхности метра четыре, без веревки явно не выбраться.
- Куда пойдем искать? В какую сторону?
Расходиться сейчас явно не стоит, даже в шутку этого не предлагаю. Рассуждаю вслух: «Назад — выход к бункеру, и, через бункер, к старому лагерю, вперед — к провалу в шахту и по лабиринту под Генду, или, если в шахту не спускаться — под пионера у ворот лагеря. Вряд ли Алиса с ее фобиями ломанулась вперед, по неизвестному туннелю, уж скорее пошла назад, в надежде выбраться в старый лагерь. Хорошо если так, потому что в панике могла и ломануться, а потом ищи ее по всей шахте». И, уже обращаясь к Ульяне: «Ну что, пойдем, для начала назад? Алиса, конечно, люк не открывала, но может где в туннеле сидит, или разминулись мы с ней».
Подергал еще раз веревку, нацарапал на стене туннеля стрелку, и пошли. Через 50 метров натыкаемся на брошенный разряженный арбалет, похоже, мы на верном пути.
- Ульян, как вы арбалеты заряжаете, они же тугие?
- Вдвоем. Одна держит, вторая тянет.
- Семен, а ты все таки шпион. Откуда ты все тут знаешь?
- Я не шпион, просто я тут уже был (мысленно дополняю, что десятки раз был), а память у меня хорошая.
- Семен.
- Что?
- А когда ты тут был, если позавчера только приехал?
- В прошлой жизни. Мы уже пришли, видишь свет, видишь дверь?
Над входом в бункер тускло светит дежурная лампочка, берусь за штурвал и начинаю крутить. Механизм туго, но идет, наконец замок щелкает и дверь слегка отходит. Бункер ярко освещен, во всяком случае, после туннеля, на стеллажах все те же приборы, все то же барахло в шкафах, двухэтажные кровати вдоль одной из стен, и, на одной из кроватей, уткнувшись лицом в стену, лежит Алиса.
Ульяна сразу же бросается к ней, а я осматриваюсь еще раз и подхожу к шкафу с книгами. Да, похоже, здесь есть чем поживиться. Оборачиваюсь назад, Алиса зло смотрит на меня.
- Ты это ищешь? - В меня летит какая то книжка.
Ловлю, кидаю ее, не глядя на стол, а сам скидываю со спины рюкзак.
- Ты долго тут сидеть собираешься? Имей ввиду, на этот бункер я сам глаз положил, и... я здесь был раньше тебя.
- Давай-давай, командуй, я же робот, а «робот должен исполнять приказы человека, если это не противоречит первому закону».
- Ты что, сюда забралась Азимова читать? Так у него еще и нулевой закон есть. Хотя эту часть, кажется, еще у вас не перевели. А уж как ты три дня назад по первому закону потопталась, я просто молчу.
Надоело мне прятаться, умалчивать и уклоняться, гори оно все огнем. Захотелось залезть на памятник и начать раскрывать глаза пионерам и персоналу.
- Во первых, психиатров здесь нет, и лечить тебя я не собираюсь! Хочешь быть роботом — будь им! Во-вторых, - кидаю в Алису пакет с бутербродами, ешь! Зря, что ли тащил. Как поешь, пойдем в лагерь, по дороге расскажешь, что там тебе в голову взбрело, а от вожатой я тебя прикрою. А я пока почитаю, чем ты там в меня запустила. Мне твои истерики за все циклы уже вот где! То орет, то ластится, щас узнаю, какая муха тебя укусила. Робот она! Вы не роботы, вы просто болванчики какие то. Знала бы ты, как мне надоела ваша еженедельная амнезия! Ваше идиотское поведение! В моем телефоне интеллекта больше! «Где мы находимся? - Где то на юге» «А когда автобус придет? - Тебе что здесь не нравится?» «Какое сегодня число? - А тебе зачем?» «А откуда ты приехала? - С холодного севера.» «Синюю линию на карте видишь? - Какую линию?». И на каждый, на каждый простой вопрос следует идиотский ответ ни о чем. В каждом цикле каждого лагеря! Только встретишь живого человека, сразу же раскидывает и не найти! Только приведешь в чувство кого то из вас, кучу сил, нервов, душу свою тратишь на это, и бац! Через неделю она опять как робот ходит, ничего не помнит, ничего не знает, и весь сценарий повторяется! А двойники эти: один минигитлер - свою империю строит, второй — маньяк, садист и убийца, и то, что это на почве несчастной любви, я, что - его пожалеть должен? Слезы ему вытереть? А то, что вами управляет, почему то просто стерло ему память и отправило в ссылку со всеми удобствами. И ведь притом вы же люди, я же вижу! Я сам в вашей шкуре не знаю сколько времени пробыл. Знаешь, как это обидно, когда понимаешь наконец КАК ты существуешь? Нашел бы автора всей этой комедии, голову в задницу бы ему засунул, перегнув через спину!
Ору на девчонок, еще долго ору. Наболело за столько времени. Алиса, что-то сказать пытается, Ульянка просто испуганно смотрит. Алиса мне, по большом счету, безразлична, а вот Ульянку я зря напугал. Думаю об этом, пока набираю воздуха, и мне становится стыдно. Истерика, конечно, вышла шикарнейшая, но мне все равно стыдно, нельзя так.
- Простите меня! - говорю девушкам, ставлю рядом с пакетом с бутербродами термос с чаем, надо же, как Ульянка расстаралась, а я на нее орал.
Сам беру стул, беру со стола ту книжку, которой Алиса в меня запустила, и ухожу в предбанник, прикрыв за собой дверь. В предбаннике прижимаюсь лбом к влажной бетонной стене и, некоторое время, просто стою. Наконец сердце успокаивается, я устраиваюсь на стуле под лампочкой и начинаю читать, сперва просто, чтобы остыть, потом, постепенно, вчитываюсь.

«Объект «Убежище», Справочник для руководства страны» Введение на пол книжки и дальше все подробно по алфавиту и по разделам. Что я понял и как я понял.
Вся эта красота начала создаваться сразу после войны и предназначалась для спасения высшего руководства в условиях ядерной зимы. Были созданы вот такие лагеря, то есть изначально лагерь был один, но, во первых, академики научились сворачивать пространство в пузырь, потом научились создавать устойчивые системы из таких пузырей, а потом научились размещать в каждом пузыре по копии лагеря, вместе с копиями обитателей. Так и представил себе пионеров подвергающихся углубленному медосмотру, а параметры самых здоровых из них записываются на большие катушки с магнитной лентой. Отличие копий от прототипов на уровне биологии или там физики справочник толком не объяснял, да я и не понял бы, а отличия на уровне сознания были следующими, каждая копия обладала несколькими уровнями самосознания и свободы воли, от абсолютного выполнения программы, до самостоятельного принятия решений, однако все они могли управляться с центральных ЭВМ лагерей, и главной ЭВМ, да, так и написано ЭВМ, а не компьютеров. Копии могли быть восстановленными в случае разрушения, да и сами по себе обладали высокой способностью к регенерации. Назначение обитателей лагерей было одно, носить записанное на незадействованных нейронах сознание какого-нибудь члена Политбюро, пока его тело хранится где-то в ванне с жидким гелием. Чтобы собственная личность копии не вытеснила и не повредила случайно драгоценную личность вождя, раз в две недели происходило обновление организма копии и обнуление приобретенной ею памяти. Дальше шло описания функционирования «Совенка» в критической ситуации, порядок эвакуации членов Политбюро, и порядок их реэвакуации и прочая, и прочая. Лагеря многократно дублировались для надежности, число программ по которым могли действовать искусственные существа, было огромным, это не считая самостоятельных их поступков. Существовала и система связи между отдельными лагерями, в общем, целый замкнутый, в справочнике написано «квазизамкнутый», и, по своему, бесконечный мир.

Задумываюсь, похоже, что с развалом СССР лагеря начали жить собственной автономной жизнью. Найти бы этих академиков и засунуть их в здешние циклы, так чтобы они все понимали, все знали, но не могли отсюда выбраться.
А еще есть вопрос: «Я то кто?», - циклам не подвержен, внешнему программному управлению вроде тоже, но то, что я не член Политбюро, я больше чем уверен. И еще вопросы: откуда я знаю бабу Глашу, кто она такая, и какую ответственность несет за происходящее?
Девушки сидят за дверью, о чем то тихо разговаривают, слов отсюда не разобрать, да и не надо. Оставляю все вопросы на потом, поднимаюсь со стула и захожу обратно в бункер. Девушки, поели, что уже радует, сидят рядышком, на меня поглядывают. Глаза красные, по понятным причинам.
- Пошли, до «Совенка» я вас доведу, вещи свои заберу, а потом разбежимся, живите, как знаете.
Подбираю свой рюкзак, кидаю туда «Справочник» и направляюсь ко второму выходу. Однако проникнуть в старый лагерь не удалось, выход из бункера оказался заблокированным. Алиса хмыкает и говорит в полголоса: «Вот потому я здесь и оказалась». «Это карма твоя такая», - отвечаю ей. Смотрю на девушек внимательно: «Лучше, идемте со мной, все равно вас на веревку подсадить кто-то должен». Этот аргумент убеждает, девчонки, наконец, встают с кровати и всем своим видом показывают полную готовность двигаться. Возвращаемся, наконец, к провалу, я же прихватил с собой еще и фомку, сейчас отправлю девушек наверх, а сам пройдусь по шахте и выберусь через Генду.
Однако, за все время наших похождений наверху уже стемнело, сквозь провал одиноким глазом светит какая-то звезда. Интересно, здесь те же звезды, что дома, или тоже искусственные, и, где именно, кстати, мой дом? Может он здесь?
- А ты помнишь свой дом? - Алиса подала голос.
Разговаривает, это хорошо, значит не насмерть обидел. А ведь два часа назад еще думал - какая мне разница, но вот успокоился, и оказалось, что есть она - эта разница. И еще, я, выходит, вслух про звезды сказал, совсем плохой стал, однако.
- Помню Алис, очень хорошо помню.
- Завидую. А я вот свой почти нет. Пыльный южный город с населением в сто тысяч, квартира в двухэтажке, двор огороженный сараями. Турник, веревки для белья, сосед с мотоциклом возится. А Ульяна, вон, свой вообще не помнит.
- Ну, так я и постарше вас буду, хотя, если я помолодел лет на десять, то, может и вы. Ладно, хватит лирики. - Дергаю веревку. Ну, кого первую подсадить?
- А тебя кто подсадит? Мы то тебя не вытащим.
- А я уж сам, как нибудь, ножками по коридорам.
- Э, нет, так не пойдет. Мы с тобой!
- Ага, мне то надо, а вам то зачем? Ваших шпионов там нет, прошу поверить мне на слово.
- Да что ты, с этими шпионами! Они не наши, и, спасибо тебе...
- Не за что, если соскочите, вы, может, еще проклянете меня за все, так что, считайте, что мы в расчете, за... вы поняли за что.
- А расскажи еще.
- О чем?
- Ну, о себе, о других лагерях, о нас в тех, других лагерях
- Ага, о девочке той расскажи, наконец, - Ульяна тоже включается в диалог.
- Тебе еще рано об этом слушать, отвечаю строгим голосом, да еще и от педагога, - сам не выдерживаю, сам же и фыркаю. Ну, хотите слушать — слушайте.
Пока идем до провала из коридора в шахту, и там, до первой развилки рассказываю о себе, о своей жизни до «Совенка», о попадании сюда.
Алиса все так же боится коридоров и туннелей. Когда спускались в провал категорически отказалась спускаться первой или последней, чтоб не оказаться одной.
- Слушай, что за фобия у тебя глупая. Сама то понимаешь, что страх на пустом месте?
- Нету у меня никакого страха!
А сама жмется поближе, все норовит между мной и Ульянкой спрятаться. Переглядываюсь молча с рыжухой.
- Ну да, боюсь я темных коридоров! И, сколько помню, всегда боялась.
- Все нормально. Все мы чего то боимся.
Когда дошли до первой развилки я задумался. К Генде — налево, в забой, куда мне надо — направо, выход под пионеров у ворот — назад через провал и дальше по коридору. Неохота все тайники вот так вот взять и выдать, но, наверное, придется. Я только что решил этот лагерь на девчонок оставить, целиком, и, надеюсь, что они его к нормальной жизни вернут. Плюс, двойники мои про свойства бункера ничего не знают, надеюсь, девчонки смогут этим воспользоваться.
- Запоминайте дорогу. Вообще, выход — налево, но сейчас нам — два раза направо.
В забое все так же сыро и темно, и белеет придавленная камнем записка.
Славяна гораздо суровее, но, где-то в ней спит Славя. Вот и записка оказалась очень теплая и ламповая, совершенно в Славином стиле. Представляю себе ее улыбку, улыбаюсь сам, прячу записку в карман, достаю из другого кармана заранее заготовленную свою «семен, 35 цикл от выхода» Дописываю ниже: «Славяна, мы встретимся», пририсовываю сердечко, и прижимаю тем же камнем. Имя мое так и написано, с маленькой буквы. Все же у меня Семен ассоциируется с тем, кто ушел, а я, же непонятно кто, как там баба Глаша назвала, «проекция»? Ну, тоже неплохо, не хуже «репликанта».
- Это мы сейчас в почтовом ящике и камере хранения побывали. От цикла к циклу здесь можно сохранить небольшие вещи.
Двинулись обратно до первой развилки, и дальше к Генде. По дороге рассказываю девушкам о Семене, кстати и о его гареме, и о том, как он уехал на автобусе. От Семена перехожу к двойникам, рассказываю про Пионера, рассказываю про еще одного пионера и про его историю, не так жестко, как, когда приводил Славяну в чувство, но рассказываю.
- И не вздумайте вздыхать, что, мол, романтика! Этот романтик вырезал десятка три лагерей. Есть у меня подозрения, что они, сейчас, восстанавливаются заново, и это, как раз те лагеря, по которым я проехал перед вашим. Лагеря в порядке, но обитатели их, двойники ваши... Сашу вашу вспомните, так вот с ними все еще хуже.
Лекция прерывается небольшим расширением в коридоре. Садимся передохнуть. Сразу же понимаю, что хочу есть и спать. Прошлую ночь толком не поспал, да еще и Ульяна разбудила и не ел ничего кроме завтрака, надо было хоть сухой паек в бомбоубежище взять, все равно запас походный пополнять надо.
- Семен, а расскажи про девочку то, это от нее записка?
- От нее. Я вам про пионера-романтика только что рассказывал. Так вот, она уцелевшая обитательница лагеря с другой стороны ареала этого романтика. Если еще раз к вам попадет, уж отнеситесь к ней хорошо. Славяна ее зовут, если забыли, и она двойник вашей Саши.
Дальше идем молча, еще несколько поворотов налево, и вот она старая дверь. Перед тем, как открыть дверь на мгновение замираю, вдруг Шурик там.
- Долго еще?
- Нет, почти пришли. Мы сейчас где-то под кочегаркой. Нам вон в ту дверь, и дальше по коридрору.
Пройти по коридору до конца, подняться по скобам, взломать решетку — с фомкой и дурак сломает решетку, и, здравствуй газон, здравствуй площадь! Воздух, небо, звезды... Падаем все втроем на траву и некоторое время просто смотрим на небо. Сейчас к себе и спать, надо будет сказать завтра вожатой, что Алиса в дыру в земле провалилась, а веревка послужит доказательством. А еще поужинать было бы совершенно неплохо, можно у Алисы ключи от столовой попросить, но вдруг баба Глаша не спит, а общаться мне с ней совершенно не хочется. Поэтому будем доедать сухой паек. Нехотя поднимаюсь на ноги, собираюсь попрощаться, но урчащий живот меня опережает. Неловкая пауза с моей стороны, а Алиса реагирует первой.
- Ты же не ел с утра! Идем к нам, мы тебя покормим!
Хватает меня за одну руку, тут же Ульянка хватает меня за другую, и обе синхронно тянут меня к домику.
- Сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь... ведите, кормите. Рюкзак только подберу.
Ульяна оглядывается на Генду: «Надо же, никогда бы не подумала, что там люк». Лагерь давно спит. Будильник в спортзале, телефон я уже и не помню, где оставил и когда оставил, но, по ощущениям, первый час ночи. Лечь бы спать до двух, хоть просплю часов пять тогда. Жара отпустила, всяческие ночные насекомые и птицы летают над головами. Наши три пары ног слышно, наверное, даже на спортплощадке. Сейчас еще Ольга Дмитриевна придет на огонек.
Внутри домик амазонок в точности такой, как и в прочих лагерях. Ульяна лезет в шкафчик и достает батон колбасы и полбуханки хлеба, Алиса лезет в свою тумбочку и достает, нет, не бутылку «Столичной», а электрочайник.
- Садись, кормить тебя будем, спаситель ты наш, а ты, пока рассказывай дальше.
- Ты знаешь, что вы двое, не считая Славяны, первые здесь, кто мне поверил. Правда, Лена еще, вроде бы, поверила Семену, но это только предположение.
- Ты нам зубы не заговаривай, лучше еще что по делу расскажи.
А по делу — утомили они меня, голова не соображает уже вовсе, только бы добраться до подушки, даже та мысль, что милитаризм здешних обитателей и отстрел семенов связан с реакцией общелагерного центра управления на Палача. Просто потом, когда тревогу отменили это забыли довести до здешних обитателей.
Оглушительно зеваю. Однако сегодня доброта здешних амазонок не знает границ. Меня приглашают остаться. На тех условиях, что девушки спят на одной кровати, а я на другой. Сил никаких нет, даже на пошлые шутки. Выключаем свет и засыпаем.

Финал конкурса! (Отборочных туров будет несколько)

Победители получать вот такие медальки:

-За занятое 1 место в конкурсе vn.reactor.cc!

За занятое 2 место в конкурсе vn.reactor.cc!

За занятое 3 место в конкурсе vn.reactor.cc!

Также было предложено для всех участников ввести такую медальку:

Нужно ли?

Также будут множители:
х2 для рисунков
х1,5 для фотошопа
х1 для текста

А может и не будут, не мне решать, а организатору и участникам.

1

2

3

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

III
Инверсия
В этот раз я просыпаюсь до того, как автобус останавливается у ворот «Совенка» и сразу замечаю, что в автобусе я не один. Какой то парень в зимней куртке дремлет на переднем сиденье автобуса. Первая мысль была: «Вот чудак, с какого полюса он приехал?» Потом я понимаю, что вижу своего двойника, причем вижу, ни по его, ни по моей инициативе. Я не умею связываться со своими двойниками, Пионер всегда приходил сам, Семен, когда уходил, видимо, что-то разворошил в здешней механике так, что нас всех спонтанно выносило к нему, Палача я чувствовал, причем, похоже, лучше всех из нас, но никогда не встречался лицом к лицу, и слава богу. И еще, при всех встречах мы воспринимали друг друга как фантомов. Очень реальных, но фантомов, и физически дотронуться друг до друга, наверное, не смогли бы. Этот же двойник, мне кажется абсолютно реальным, а, во вторых, похоже, что он меня вовсе не замечает. Пока я так размышляю автобус останавливается, шипит сжатый воздух, открывая дверь, замолкает двигатель. От всего этого двойник просыпается и прилипает к окну. Это, какой то, или неопытный двойник, или же, еще не вернувший свою память, судя по тому, как он крутит головой, и перебегает с одной стороны автобуса на другую, от окна к окну. Я сижу в предпоследнем ряду, да еще и спинка кресла откинута, так что двойник меня пока не замечает, а во мне сейчас борются альтруист и прагматик. С одной стороны, хочется похлопать его по плечу, рассказать, что его ожидает, каких ошибок он может избежать, и чем все закончится и опять начнется, для двойника, естественно, не для меня, а, с другой, - не думаю, что двойник сейчас адекватно воспримет моё к нему обращение. Да он, либо усомнится в собственной вменяемости, либо обвинит меня во всем случившемся. Только драки с самим собой мне еще не хватало, в общем, стоит поберечь свою нервную энергию и физическое здоровье.
Пока я так размышляю двойник все решает за меня. Он хватает пакет с кресла и решительно направляется к выходу, на ступеньках оглядывается, и встречается взглядом с моим отражением в водительском зеркале. Брови его взлетают вверх, он хочет остановиться, но накопленная инерция заставляет его сделать последний шаг из автобуса. Всё, обратно он войти не сможет, и снаружи меня тоже не видно.
Парень какое то время пытается попасть в автобус, потом мечется по стоянке, потом сидит на бордюре в позе мыслителя, наконец встает и решительно направляется к воротам.
А у меня появляется мысль пошутить над Славей. Я уверен, что здесь тоже Славя, а не Славяна, пошутить над Славей, и, в очередной раз, над системой. Хватаю свой рюкзак и выгружаюсь из автобуса вслед за двойником.
Мой двойник уже успел дойти до ворот и просочиться вовнутрь, а Славя ему навстречу, между прочим, так и не вышла. Ладно, не все еще потеряно. Бегу вдоль забора до тропинки в старый лагерь, чтобы пройти на территорию там. Мне сейчас нужно оказаться на пристани до того, как там окажется Славя. Подхожу к калитке, это даже не к калитка, а просто, разрыв в заборе, через который проходит тропинка...
Что-то с хрустом входит мне в позвоночник, мои ноги подкашиваются и я падаю лицом в прошлогоднюю листву. Лежу не чувствуя ни тела, ни конечностей, перед глазами одиноко зеленеет пробившаяся сквозь листву травинка, слышу осторожные шаги, непонятные треск и шорох, потом мое тело трогают, видимо веткой. Я делаю такой вывод, исходя из того, что слегка изменяется направление моего взгляда. Потом опять слышны легкие шаги, переходящие в бег. Паники нет, я верю Пионеру, что воскресну, самое позднее, в следующем цикле. Палач, вообще, вон, через полчаса воскрес в первый раз. Глаза закрываются сами собой и я, постепенно, отключаюсь.
Прихожу в себя уже ночью, лежа на спине. Чувствую щекой тепло костра, слышу треск пламени. Открываю глаза и резко сажусь. То есть, я же парализованный, и не должен был сесть! Но нет, руки и ноги слушаются, да и сел я достаточно активно. Верчу головой и цепляю взглядом сидящую напротив фигуру — моего двойника. Он сидит на упавшем дереве, подложив под себя куртку, молча, смотрит на меня и не предпринимает никаких действий. Хотя, враждебности от него и не исходит, но под его изучающим взглядом мне становится неуютно.
Эта неловкость, скорее всего, отражается на моем лице, потому что двойник прерывает, наконец, молчание и произносит: «Я пока прогуляюсь, посмотрю, что там в лагере происходит. Вернусь через час.» С этими словами двойник поднимается и уходит. Некоторое время я еще слышу его шаги, потом их заглушает шум леса.
Посидев еще немного я встаю и оправляюсь к озеру. Хочется, действительно, привести себя в порядок после воскрешения. Тут же, у костра, стоит мой рюкзак, достаю из него спортивный костюм, белье и иду к озеру. Раздеваясь, обнаруживаю на рубашке небольшую круглую дырочку, видимо, сюда мне и прилетело.
После водных процедур присаживаюсь в стороне от костра, так, чтобы меня не было видно с тропинки, и начинаю думать о ситуации. Что мне известно? Во-первых, пришельцев здесь убивают, это какой то новый сюжетный ход в спектакле. Во-вторых, я впервые оказался в одном лагере с двойником во-плоти, похоже, кстати, что именно он меня сюда, в лес, и притащил. В-третьих, с большой вероятностью, меня убил кто-то из девочек, это если судить по звуку шагов. В-четвертых, в-пятых... да ни черта мне, на самом деле не известно, кроме того, что меня подстрелили на тропинке в старый лагерь, а пришел в себя я в лесу у костра. Тогда поставлю вопрос иначе, как мне себя вести? Как мне себя вести в течение той недели, что у меня есть? Решаю, для начала, послушать своего двойника. Ведь зачем-то же он меня сюда притащил.
Выбираюсь к костру, достаю из рюкзака две банки, одну откладываю в сторону, для двойника, вторую открываю — оказалась гречка, чуть сдвигаю прогоревшие дрова в сторону и пристраиваю банку на раскаленную землю. Поужинав кашей пополам с золой, и запив все это теплой водой из бутылки, укладываюсь на спину, предварительно подстелив куртку двойника, и используя рюкзак в качестве подушки. Какое то время жду двойника, разглядывая созвездия, и, незаметно для себя, засыпаю.
Разбудили меня непонятные и не идентифицируемые звуки. Осторожно открываю глаза — барсук. Здоровенная серо-черно-белая скотина, мало похожая на героя мультфильма, но, все же узнаваемая. Он выедает из консервной банки остатки моего ужина, что-то фыркая при этом, на своем, барсучьем языке. Я тихо наблюдаю за ним, потом зола попадает мне в нос, и я громко чихаю. Бедное животное уносится в лес, оставив мне пустую банку.
Оглядываюсь. Костер прогорел, но небо уже посерело, так что света хватает. Двойника моего так и нет. Собираю рюкзак, подумав оставляю двойникову куртку, отряхнув и повесив на сучок. Сна нет, хотя спал всего часа три, умываюсь в озере, и решаю тоже сходить к лагерю на разведку. С рюкзаком идти не сподручно, поэтом хочу сначала рюкзак припрятать в старом лагере.
Пока все это проделывал, пока шел к старому лагерю, довольно заметно посветлело и начала выпадать роса. Перед поляной, окружающей старый лагерь, у меня развязывается шнурок, я приседаю, и наблюдаю занятнейшую картину: из здания, слегка пригибаясь, выходят Ульяна и Алиса, каждая что-то несет в руках. Идти они стараются, по возможности, бесшумно, останавливаясь через каждые два-три десятка шагов и внимательно оглядываясь. Мне не нравится, ни их поведение, ни то, что они держат в руках, поэтому я замираю, сидя на корточках и стараясь не дышать. К счастью, я прячусь в стороне от тропы, и не особо заметен между кустами. Когда девочки проходят мимо меня, я узнаю в их руках арбалеты, очень неплохо сделанные арбалеты. А у меня начинает болеть позвоночник.
Очень мне не нравится та мысль, что мне могут влепить стрелу между лопаток, но кино нужно досматривать до конца. Пропускаю девочек по тропинке, а сам осторожно начинаю красться следом. Я, конечно-же выдающийся ниндзя, выдающийся с другого конца шкалы мастерства, но и девочки мои, тоже, не великие следопыты. В общем, мы друг-друга стоим. Так, пригибаясь, прячась за кустами, кое где залегая, мне удается сопроводить девочек до лагеря. К счастью, они предсказуемы, и делают остановки, чтобы оглядеться, через равное количество шагов.
Перед входом в лагерь они останавливаются, внимательно смотрят на что-то у себя под ногами, потом осторожно это «что-то» перешагивают, и, расслабившись и уже не оглядываясь, спокойно идут по лагерю. Я, подождав, пока девочки скроются из виду, подхожу к забору, и обнаруживаю две тонких проволоки пересекающих тропинку. Проволоки протянуты в одном сантиметре от земли, слегка присыпаны хвоей и расположены так, что если не знать. куда наступать, одну из них порвешь обязательно. Более толстый изолированный провод, довольно неплохо замаскированный, тянется от проволок куда-то в сторону кружка кибернетиков. В общем-то и понятно, что без кибернетиков здесь не обошлось, наверное и арбалеты, тоже их рук дело.
Время — пять часов утра, самое то, чтобы намечать планы на день, на цикл, и на жизнь. Пячусь от тропы вдоль забора, до ближайших кустов, устраиваюсь на рюкзаке и начинаю усиленно думать.
Для начала пересчитываю запасы. Я имею: нож, украденный на кухне, три банки консервов, чуть меньше литра воды, и пакет сухарей. В кармане рюкзака: обмылок, полотенце, пол коробка спичек, листов десять писчей бумаги, это все тот же, многострадальный «План мероприятий на смену». Мне нужно: найти для себя норку, пополнить запас продуктов, питьевая вода, одежда, очки и мотоцикл... стоп-стоп-стоп, последние два пункта вычеркиваем, желательно попасть в библиотеку, в шахту, и, таки, понять, что здесь происходит, чтобы подстроиться к ситуации. Да, сейчас уже второй день цикла, если здешний календарь совпадает с моим. Уже через час лагерь начнет просыпаться, потом завтрак, линейка, а пионер Семен, должен после линейки бегать с обходным листом и вечером сыграть в карты. Но, как жаль, что меня здесь нет.
Пока я так размышляю лагерь, действительно, начинает просыпаться. Слышны чьи то голоса, хлопнула дверь в одном из ближайших домиков и зашуршали подошвы по асфальту — обитатель отправился на пробежку. Совсем рядом неожиданно зашипела рация, голос Электроника произнес: «Тропинка в старый лагерь — сигнализация исправна.» И удаляющиеся шаги. Может, языка, надо было взять? Шурик, он, конечно, поумнее будет, но Электрон, безусловно, информированнее. Нет, оставим игры в войну профессионалам. Больше всего я хочу продержаться еще четыре дня и свалить отсюда. Даже стрела в позвоночнике почему то не заставила меня смотреть на местных амазонок, как на врагов. Мне кажется, что устраивать тут сейчас боевые действия, это все равно, что разбивать кувалдой розетки за то, что полез менять лампочку, не отключив от сети, а тебя ударило током. Воспитательный эффект, по отношению к розеткам будет тот же.
Поэтому сегодня мы идем читать Шопенгауэра. Во сколько там сегодня линейка, кажется в 11-00, и Женя на ней присутствует. Вот, чтобы Женю зря не тревожить, в 11-00 мы в библиотеку и сходим, правда, без обходного, но до этого момента еще 4 часа. Второе, это, где бы выкопать норку. Можно было бы зарыться в бомбоубежище, но у этого варианта всплыла куча минусов, девочки ходят в старый лагерь, как к себе домой, то есть люк в полу отпадает, памятник Генде, пожалуй, тоже, по понятным причинам, решетка под статуей у ворот требует взлома, а весь инструмент находится в ведении кибернетиков. Лезть в бомбоубежище все равно придется, но пока нужно какое-то решение, которое никому не придет в голову. И тут меня посещает мысль, я ее прогоняю, но она опять возвращается, и я решаю попробовать. Душевая! Она не работает, поскольку в состоянии вечного ремонта, в нее никто не ходит, а расположена она, можно сказать, в самом центре лагеря. Возможно в ней есть вода, а если и нет, то умывальник с кранами, вот он. Рядом и памятник, и площадь, и кружки, если что понадобится. Днем буду спать, а ночью делать свои черные дела. Пока облизываю эту мысль звучит сигнал к завтраку. Слышно, как обитатели домиков кто бегом, кто шагом спешат в столовую.
Так я ничего и не решил, вернее решил действовать с осторожностью и по обстоятельствам. Поэтому выждав еще 10 минут, захожу в лагерь. Крайние пять домиков все пусты — обитатели на завтраке, прохожу мимо них, и сворачиваю на поперечную аллею в сторону кружков. На крыльце приюта кибернетиков сидит парочка. Мальчик с девочкой, совсем еще малышня, лет семь-восемь. Сидят рядом на корточках, о чем то разговаривают, мальчик что-то чертит на досках крыльца палочкой. Заметили меня, замолчали, смотрят с любопытством. Глаза светлые, стрижки одинаковой длины, галстуков нет, еще даже и не пионеры, а октябрята.
— Привет, зайцы!
— Здравствуйте. Только мы не зайцы, мы Сережа и Оксана.
— Здравствуйте Сережа и Оксана, а почему вы не на завтраке?
— А у нас задание! Мы автобуса ждем!
— И куда же вы ехать собрались? Вас что, в лагере обижают?
— Да неет, никто нас не обижает, это же у нас задание такое. Автобус ждать.
— Ну вот дождетесь вы его, и дальше что? И, кстати, а завтракать то тоже нужно, кто за вас завтракать будет? Есть то хотите?
Сережа добросовестно отвечает, что есть они хотят, но завтрак для них возьмут, поэтому позавтракают они, когда их сменят, или придут Шурик, или Электроник. Что в лагере идет игра в «Зарницу» и если приедет автобус, тогда нужно спрятаться в кустах и смотреть, что если из автобуса выйдет шпион, то Сережа останется следить из кустов за шпионом, а Оксана побежит и предупредит кого-нибудь из старшего отряда, кого первого встретит.
— Ну и как, много шпионов поймали?
— Сегодня никого не поймали, потому что автобуса не было, а вчера старший отряд двоих поймал!
— И где же они?
— А их расстреляли сразу! Они же шпионы!
И вот услышанное мне совсем не понравилось. Я не знаю, что там в голове у аборигенов, но детей в это втягивать я не позволю. Зарница, значит, с расстрелом шпионов из арбалетов. А предателей вешают, наверное, за шею, высоко и коротко, пока не умрут. Медленно начинаю заводиться.
— А вы кто?
Вопрос застает меня врасплох, и я ляпаю первое, что приходит в голову.
— Я? Я физрук новый.
А в глазах у зайцев недоверие.
— Никакой вы не физрук, физруки старые, а вы молодой!
Приходится выкручиваться. Как же хорошо, что на мне спортивный костюм.
— Ну, то есть не совсем физрук. Я в физкультурном техникуме учусь на физрука, а меня на практику сюда прислали, тренером футбольной команды.
— А вы кого будете тренировать?
— Да всех, кто согласится. Хотите, могу и вас. Приходите.
Ответ зайцам нравится, и они начинают рассуждать между собой, что теперь то они Ульянку точно обыграют.
Подходят кибернетики, дети замечают их первыми и бегут навстречу с докладом. Шурик слушает их, посматривая на меня, потом отпускает детей и, поправляя очки идет ко мне навстречу, Электроник держится у него за плечом, в одном шаге. Я встаю с крыльца, расправляю плечи, делаю строго-доброжелательно-приветливую морду лица. Все это, чтобы казаться повыше, постарше и посолиднее.
— Здравствуйте, а вы давно приехали?
— Я не приехал, я пешком пришел. — Честно отвечаю.
— Пешкоом?
— Ну да, — начинаю врать. На вчерашний автобус не успел. Пришлось в райцентре на вокзале на скамейке ночевать, а сюда уже на попутке добрался. А последние два километра — пешком.
Смотрю в глаза кибернетикам и представляю себе, как шелестят сейчас перфокарты в их головах. В эту эпоху ведь были перфокарты? Надо помочь бедным репликантам.
— Мне, наверное, к начальству здешнему нужно. Где оно у вас обитает?
В глазах Шурика читается облегчение, есть на кого спихнуть ответственность.
— Да, конечно, идите к вожатой, она или в столовой, или у себя, или на площади уже. Да вот, Сыроежкин вас проводит.
— Я провожу. — Охотно соглашается Электроник.
— Да, меня Семен зовут, не уверен, что нужно по отчеству, я, вроде, молодой еще.
— Шурик.
— Электроник, ну, это прозвище такое, а вообще я Сыроежкин.
— А вожатую...
— А вожатую — Ольга Дмитриевна. Ну, пойдемте скорее.
Электроник неспешно ведет меня по главной аллее в сторону столовой, попутно рассказывая о местных достопримечательностях. Про «Зарницу» и ловлю шпионов — не слова. Ну и я помалкиваю, я же только что приехал и не в курсе. Когда выходим на площадь, вижу, что навстречу нам решительным шагом идет Ольга Дмитриевна. За вожатой, как два телохранителя Алиса с Ульяной, а перед ней бегут мои утренние зайцы. Увидели нас, показывают пальцами.
— Это, очевидно вожатая? — Спрашиваю.
— Да, а с ней Алиса Двачевская — помощница вожатой и Ульяна — твой конкурент по футболу.
Весь мой прошлый опыт говорит, что с вожатой нужна решительность. Поэтому подхожу к ней и глядя в глаза здороваюсь, представляюсь и рассказываю свою легенду.
— А я не могу вас принять,— заявляет Ольга Дмитриевна. Во-первых, где ваше направление на практику? А, во-вторых, мне вас просто негде поселить. Хотя, конечно, тренер нам бы не помешал.
С сожалением вру в ответ дальше, вру, и не знаю, на чем попадусь.
— А разве мои бумаги не у вас? Мне в райцентре сказали, когда я спросил о бумагах, что пакет вам уже отправили.
— Вчера была машина с почтой, и вчера же я разговаривала с райцентром — ничего про вас не было сказано.
— А вы с кем разговаривали? С райкомом комсомола и районо, наверное? Меня то спорткомитет к вам направил, они же и бумаги посылали. Может, сегодня придут? А жить я и в тренерской могу.
— Ну, я не знаю, — кажется смягчается вожатая. Давайте сделаем так, я вас, без ваших бумаг, принять тренером не могу, поэтому запишу вас просто в старший отряд, как пионера. Жить вы будете в тренерской, все равно больше негде, и обязанности тренера выполнять будете. А как приедут ваши бумаги, тогда и оформим все как надо. Сейчас Алиса вам выдаст постель и ключ от спортзала, а в 11-00 приходите сюда же на линейку. А ты Алиса, как все сделаешь — можете с Ульяной идти спать до обеда, на линейку не ходите.
«Штирлиц — Центру, первый этап внедрения прошел успешно. Приступаю к легализации». Наверное, будь я действительно шпионом, я бы дал именно такую шифровку.
— Ура! — Ульянкин голос за спиной, прямо над ухом.
Оказывается, пока я беседовал с вожатой, рыжуха незаметно переместилась мне за спину и, не иначе, готовила какую то пакость нехорошую.
Алиса отцепляет ключ от связки, и, со словами: «Ну, пошли, чего встал, как пень!» — поворачивает в направлении склада. Я остаюсь на месте, хамство нужно пресекать в зародыше: «А теперь еще раз, и вежливо.»
— Двачевская!» — моя реплика сливается с восклицанием вожатой. Алиса считает нужным пойти на попятную:
— А что, ему лет не больше, чем мне, может мне его еще и по имени-отчеству звать?
— Он тренер, а ты тут пионерка! — Это вожатая.
— Персонально Вы будете обращаться к тренеру по имени и отчеству, — это уже я.
— Он тренер, а я помощница вожатой! Да и какой он тренер!? — Ну, тут она, конечно, права, тренер я никакой, но Алиса то об этом не знает и не узнает. До конца цикла я справлюсь.
— Двачевская, хватит, на твоё поведение все жалуются! То, что ты моя помощница не дает тебе права хамить!
— Пойдем...те. - Алиса отдает мне ключ от спортзала и, с прямой спиной, не оглядываясь, идет к складу.
На складе пыльно, маленькие оконца под самым потолком не дают достаточно света, так что стеллажи теряются в полумраке, пятачок для посетителей огражден от основного помещения барьером. Алиса поворачивает крутилку выключателя и со словами: «Ждите здесь.», исчезает в проходе между стеллажами, в слове «ждите», конечно же, присутствует крошечная пауза между слогами, но, формально, придраться не к чему.
Алиса чем то грохочет в глубине склада, двигает какую-то мебель, что-то роняет, и в конце-концов появляется со стопкой белья и одеялом в руках. Кидает все это на барьер: «Забирайте!», а сама открывает амбарную книгу и записывает в нее выдачу.
— Самое рваное, надеюсь, выбрали? — Моя улыбка сейчас слаще сахара.
Молчит, только глаза сверкают. Был бы арбалет под рукой — застрелила бы.
— До встречи, — говорю ей, выходя со склада, и упираюсь взглядом в Ульяну.
Ульяна сидит на корточках напротив складских ворот, на другой стороне аллеи, и очень внимательно наблюдает за ними. Правую руку, при этом, Ульяна держит на чем то, лежащем рядом с ней, в высокой траве. Смотрю на нее, смотрю на приклад этого «чего-то», молча разворачиваюсь и иду в спортзал, своей прямой спиной, напоминая сам себе Алису.
Спортзал выглядит необжитым и, каким-то, разоренным, что ли. Не надо и не хочется, но, для поддержания легенды, придется навести порядок, хоть символический. Тренерская — каморка без окон, размером три на пять метров напротив раздевалки. Все убранство тренерской составляют канцелярский шкаф, старый домашний шифоньер выглядящий тут совершенно чужеродным предметом, письменный стол, и пара стульев с истертыми коленкоровыми сиденьями. Интерьер украшают какие то пожелтевшие почетные грамоты и дипломы. В шифоньере, о чудо, лежит пара новехоньких вьетнамских кед, моего, кстати, размера. В ящике стола — секундомер и свисток. Ну всё, теперь я настоящий тренер, у меня даже свисток есть. Кидаю в угол тренерской свой рюкзак, затаскиваю из кладовой два мата и кладу на них простыни с одеялом, это будет моя кровать на ближайшие три-четыре ночи. Живот бурчит и просит завтрака, а мозг просит сна, вспоминаю поговорку: «Если хочется покушать, ляг поспи и все пройдет». Поскольку в 11-00 линейка, достаю из рюкзака будильник, выставляю время и заваливаюсь спать.
Однако заснуть не получается. Лежу на матах, смотрю в потолок, ворочаюсь и все пытаюсь понять причины столь «теплой» встречи, и откровенно недоверчивого, а где-то даже и враждебного отношения аборигенов. Что там зайцы мне говорили про шпионов? И про то, что их расстреляли, кстати. Понятно, что малышам поставили задачу доступную их пониманию, но копать нужно сюда. Нет, ничего не приходит в голову, нужно искать дальше. Где тот наивный, ничего не понимающий пионер, который больше всего хотел искать ответы? Вот он, лежит на матах, и слушает, как кто-то осторожно ходит по спортзалу и трогает дверь тренерской. Трогает дверь тренерской!? В замок кто-то осторожно пытается вставить снаружи ключ, но ничего у него не выходит, ключ с моей стороны не довернут до конца и мешает операции. Я, стараясь не шуметь, поднимаюсь с постели, осторожно прохожу и встаю сбоку от двери, соображая, где взять что-нибудь тяжелое, для встречи дорогого гостя. В этот момент звенит будильник, когда он замолкает, шорохов уже не слышно. Быстро отпираю замок и рывком распахиваю дверь — никого.
Наскоро приняв душ, что удивительно, но душ работает, иду на площадь.
На площади уже собрался весь лагерь, пионеры стоят отдельными кучками и общаются между собой. Нет только Ульяны с Алисой, ну да, им же разрешили отоспаться. И Славя, Славя меня смущает, я пытаюсь понять, что не так и, кстати, вспоминаю, что помощницей вожатой здесь Алиса. Подошла Ольга Дмитриевна, время — без пяти одиннадцать, и за эти пять минут она вываливает на меня список своих хотелок. Лагеря меняются, но желание запрячь Семена покрепче не оставляет Ольгу Дмитриевну в любом ее воплощении. Ольга Дмитриевна желает чтобы я: составил план спортивных мероприятий; чтобы я вел две секции, одну утром, для малышей, другую вечером, для старших; чтобы я через день, по очереди с ней самой дежурил на пляже; чтобы я взял на себя подготовку к походу, который состоится через три дня и чтобы я, коль уж записан, как пионер, непременно влился в отрядную жизнь, и не забыл подписать сегодня обходной лист, каковой лист она мне и передала. На это я отбиваюсь таким образом: что смысла в плане спортивных мероприятий я не вижу, но можно взять общий план и выделить там отдельно спортивную часть; что я согласен и приехал тренировать футбольную команду, и не против, если это будут малыши, тем более, что двое желающих у меня уже точно есть; какую секцию вести со старшим отрядом я не знаю, но подумаю о гребле; что через день дежурить на пляже я не смогу, поскольку тогда слетит программа тренировок, но подменять ее там, по мере необходимости — совсем не против; что про поход она должна мне рассказать по подробнее; что мне влиться в отрядную жизнь, это значит записаться в секцию к самому себе и самого себя тренировать и что обходной лист я непременно подпишу. Одним словом, веду себя, как мастер компромиссов.
Наконец начинается линейка. Вожатая отдает подобие команды: «Лагерь, по отрядам. Становись!», на что пионеры выстраиваются в подобие строя. Вожатая зачитывает план мероприятий на неделю и на сегодня, представляет меня пионерам, малыши кричат «Ура!», а старшие глядят с подозрением, хотя и не проявляют явной враждебности. Понимаю, что нужно что-то сказать, начинаю мямлить про Олимпиаду, (кстати, а она уже была?), про то, что путь к золотым медалям начинается с дворовых команд, наконец моя пятиминутка позора заканчивается. Линейка тоже заканчивается, пионеры расходятся, на площади остается только старший отряд, вожатая и я. Вожатая объявляет пионерам, что, пока мои бумаги не пришли, я буду приписан к их отряду, а я «знакомлюсь» с ребятами. Ну, пионеры, как пионеры, те же, что и в прочих лагерях, с небольшими отличиями, конечно, но в пределах разумного. Лена, Мику, Женя, Шурик и Электроник, отсутствующие Алиса с Ульяной, отличается только Славя. Не хочу рассказывать о грустном, а если коротко, то представьте себе куклу Барби. Представили? Как форму, так и содержание. Ну, глаза красивые, да. Я писал о фоновых персонажах раньше, а вот и пример. Попросил ребят обращаться ко мне на ты, если я не при исполнении. Отвечаю на какие то дежурные вопросы: откуда приехал, где учился, на кого учился; накинул себе год возраста. На том и разошлись.
Постоял, подумал — куда пойти, в принципе, можно было там же, на площади у Жени и Сыроежкина обходной подписать, но уж больно хотелось в библиотеку и в кружок кибернетики заглянуть, посмотреть, чем они там занимаются. Начал с библиотеки. То есть нет, не с библиотеки, а с осмотра Генды. Генда вечен, и нисколько не меняется от лагеря к лагерю. Кажется, гвоздем, на который наколота стопка одинаковых лагерей, кажется сбрось его с постамента, и вся система лагерей разрушится и исчезнет. Интересно, это случилось бы, получи тогда Алиса не порох, а, скажем, нитроглицерин? Тоже мысль, я вот обзываю всех марионетками, а кто-то, возможно, считает марионеткой меня. И тогда Двачевсая, получается, не зря Генду взорвать хотела, и кибернетики не зря кошкоробота мастерят..? Вопросы, вопросы... Ладно, отвлекся я, Генду разглядывая. Памятник, как памятник, копия самого себя в других лагерях, решетка привинчена на 4 болта, болты и решетка проржавели насквозь. Если взять с пожарного щита топор, то сорвать с болтов решетку представляется вполне возможным. Пока памятник разглядывал — площадь совсем опустела. Пора таки идти в библиотеку.
В библиотеке меня ждал сюрприз. Не знаю когда, но Славяна здесь побывала. Я рад, хотя бы тому, что она выскочила из череды этого бесконечного повторения, очень я, оказывается, боялся, что ее, в мое отсутствие, опять затянет в ее двухстадийный кошмар. А еще, судя по меткам, в этом лагере, просто какой то проходной двор. Может поэтому посетители так надоели аборигенам, что от посетителей избавляются быстро и решительно. Незаметно глажу пальцем автограф Славяны и аккуратно ставлю книжку на место. Интересно, все же, как между собой общались Славяна и ее местный аналог? Заходит Лена с книжкой, — все та же Маргарет Митчелл. Лена все так же вскидывает руки к лицу, все так же говорит тихим голосом, все так же легко краснеет, в общем, ничего нового. Обстановка, прямо скажем, для меня новая, а люди — те же. Надо бы похвалить книжку, но опасаюсь возможных отдаленных последствий. Выходим вместе из библиотеки, и расходимся по своим делам. Кто куда, а я в столовую.
Пожилая повариха в столовой ворчит, что «опоздавших кормить не обязана», но, смилостивившись, оделяет обедом. Сажусь в дальний угол. Странно, но здешняя кормежка отличается от того, что я ел в «Совенке» до сих пор. Вроде все те же самые стандартные блюда, но вкусно. Или, так кажется после консервов, или, я не знаю, душа в них чувствуется, что ли. Смотрю на мелькающую в окне раздачи повариху, она, как раз выглядывает, мы встречаемся взглядами, и киваю ей, благодаря. Повариха внимательно смотрит на меня, меняет, на мгновение, суровое выражение лица на ответную улыбку, пожалуйста, мол, опять суровеет и закрывает окошко. Что-то мне ее мгновенная улыбка напомнила, но, не пойму что.
Поел, тщетно подождал Ульяну — нет ее, или раньше приходила, или спит. Не то, чтобы хотел ей перца в компот насыпать, но вопросы к ней были.
В кружке кибернетиков было интересно. Интересно было то, что меня в него записаться не приглашали, а скорее даже наоборот:
— Ты ведь не собираешься к нам записываться?
— Нет, я только обходной...
— Хорошо, хорошо, давай сюда.
— И, ребята, если мне что-то для спортзала сделать нужно будет, вы поможете?
— Конечно, конечно... Держи обходной, пока.
А еще вызывал интерес верстак, накрытый одеялом. Что-то от меня явно прятали. Остаток сумасшедшего дня прошел тихо и спокойно. Поужинав, пионеры кучковались около столовой, не знаю, может и с целью в карты поиграть. Алиса с Ульяной меня явно избегали. Я, сославшись на дела в спортзале, ушел к себе, запер спортзал изнутри на ножку от стула и завалился спать сразу после ужина, за двое суток разом.
Утром третьего дня проснулся рано и лежал в постели, составляя график на день. Что там у нас сегодня: уборка лагеря, спортгородок, очевидно, поручат мне убирать, с малышами и, в конце дня, дискотЭка. А мне нужно попасть в библиотеку, или со Славей, простите, с Сашей, после обеда, или, вместо дискотеки, с Ульяной. Учитывая личность Саши, первое — сомнительно. Вздыхаю, значит, придется ругаться с Ульяной и убирать столовую. Ну, может оно и к лучшему.
Пора вставать. Завтрак, линейка, перед линейкой беру инициативу в свои руки и напрашиваюсь на уборку спортгородка. Во главе роя мелюзги идем на спортплощадку, там распределяю роли и обязанности, в том числе и для себя самого. Как ни странно, но мне это нравится, тем более мелюзга здешняя, на первый взгляд, вполне нормальные люди, в отличие от ребят постарше. Работы не так и много и заканчивается она довольно быстро, стою, любуюсь результатом. Кто-то дергает меня за рукав, оглядываюсь — мои вчерашние зайцы.
— Семен, а когда мы начнем тренироваться?
А ведь и верно. За эти три дня меня никто не расшифрует, что-то из своей практики я еще помню, так почему бы и нет? Набираю в грудь воздуха и делаю объявление: «Кто хочет научиться играть в футбол, подойдите ко мне!». Желающих набирается девять человек, объявляю им, что завтра начнем заниматься по настоящему, а сегодня проведем пробное занятие, кто после этого, до завтра, не передумает — тех запишу. После этого запускаю команду футболистов на разминку, а сам отдаю зайцу-Сереже ключ от спортзала и отправляю их с зайцем-Оксаной за мячами. Вот у меня уже и любимчики появились. А, кстати, что же я покажу им после разминки то? Сомнения мои разрешает Ульяна, появившаяся с компанией ребят постарше. Появляется и сходу предлагает сыграть с ними. Все-таки, общий сценарий написан для всех лагерей, сказано: «Ульяне играть с Семеном на третий день», значит будет играть. И еще, это единственный день, когда Ульяна появляется в обществе ровесников. В остальные дни она, либо со старшими, либо сама по себе. Ну, не буду на этом останавливаться.
Поиграли. Первый тайм я не вмешивался, а просто приглядывался к своим «футболистам». Как ни странно, но два гола они умудрились забить самостоятельно. Во второй тайм я сам вышел на поле, Ульяна тут же потребовала удалить из моей команды четверых игроков, после торга сошлись на удалении двоих. Добровольцев на удаление не нашлось, поэтому тянули травинку. Проигравшие жребий едва не плакали, пришлось поручить им внимательно следить за игрой, с тем, чтобы потом мне все рассказали. Ульянка отчаянно не хотела проигрывать, но увы. Все было как положено по сценарию — проиграла. С тем и пошли на обед. Хотя, все же, общее отношение ко мне у нее чуть смягчилось. Смотрела уже не как на врага народа, а только как на подозреваемого в этом тяжком преступлении. По дороге обсуждали игру и так, обсуждая игру, сели за один стол. Ульяна хвалит малышей, что играть не боятся против старших, а я замечаю ей
— Играть они, действительно, не боятся. Но если от Ваших игр кто-то из них хоть как то пострадает, то я очень строго накажу тех, кто их в это втянул. Чего бы мне это не стоило.
— Ты! Ты!! Ты!!! Ничего не понимаешь и не знаешь! — Ульяна взрывается и через стол бросается на меня.
Перехватываю ее руки, а она пытается ударить меня головой, и достать под столом ногами. В ходе борьбы столик опрокидывается и все тарелки оказываются на полу. Достается и соседним столикам, и пионерам, сидящим за ними. Я только отбиваюсь, а Ульяна все еще продолжает и продолжает на меня нападать. Этим танцем мы, наконец, привлекаем внимание Ольги Дмитриевны.
— Ну и что все это значит? Не желаете ли объясниться?
Оставаться в компании Ульяны больше необходимого у меня нет никакого желания, поэтому вину я беру на себя.
— Прошу прощения Ольга Дмитриевна, мы, несколько эмоционально поспорили о сегодняшнем футболе и я ненарочно спровоцировал Ульяну. Это полностью моя вина и я все тут сам уберу.
— Нет. Убирать будете оба! — Решает Ольга Дмитриевна.
Ну, оба, так оба. За уборкой молча распределяем роли я таскаю битую посуду, девушка моет пол. Друг друга избегаем и стараемся взглядами не встречаться, разговариваем коротко и только по делу. Наконец, все прибрано. Я смотрю на Ульяну и говорю: «Если планируешь украсть конфеты, то я тебе не сторож и не помощник.». Ульяна возмущенно фыркает и гордо выходит из столовой, ни слова не говоря. Надо было мне быть помягче, мне ведь с ней в библиотеку еще вечером идти.
А я иду на кухню, сдать работу поварихе, и извиниться еще раз.
Повариха зычно командует на кухне всеми своими двумя помощниками и выглядит весьма впечатляюще, если не сказать угрожающе. Она выходит в зал, окидывает взглядом поле битвы, недобро смотрит на меня и собирается что-то сказать. А я действую на опережение и глядя ей в глаза говорю: «Вы уж простите, баба Глаша, не ожидал я от Ульяны настолько бурной реакции». Я вспоминал, со вчерашнего дня вспоминал, где я видел эту повариху, где я видел эти мгновенные переходы от суровости к улыбке и обратно к суровости, но вспомнил только это заглазное прозвище «баба Глаша» и, то, что, под кажущейся суровостью прячется очень добрый человек. Баба Глаша вздрагивает, долго смотрит мне в глаза, а потом уже совершенно неожиданным тихим голосом говорит.
— Надо же, остались, кто еще помнит... Ставлю вам зачет за эту лабораторную, студент. И, заходите после ужина ко мне в каморку.

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2732304
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2807427
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2813773
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2818846
14 глава http://vn.reactor.cc/post/2825328
15 глава http://vn.reactor.cc/post/2828850
16 глава http://vn.reactor.cc/post/2836596
17 глава http://vn.reactor.cc/post/2840565

XVIII
Точки над Ё

— Сёмк, подожди.
Семен оглянулся, увидел догоняющую его Ульяну, кивнул Славе, оставшейся возле клубов. Остановился.
— Как вода в озере?
— А ты откуда знаешь, что мы на озере были?
— Элементарно, Ватсон. Вы со Славей были за территорией, это раз. Волосы у тебя, — тут Семен ткнулся носом в рыжую макушку и с удовольствием втянул аромат Ульяниных волос, к которым примешался легкий запах болота, — еще чуть влажные, это два. Пахнут озерной водой, это три. А самое главное, — Семен понизил голос, — это тот предмет одежды, который утром был у тебя под футболкой, а сейчас ты держишь его в руках.
— Да ну тебя, Холмс! Пошли?
Ульяна-большая взяла Семена под руку и они степенно последовали к своему жилищу, чинно раскланиваясь со знакомыми. «Степенно» и «чинно», следует понимать с поправкой на характер Ульяны и скрытое Семеново ехидство, конечно. Напротив Генды поздоровались с Ольгой Дмитриевной, воспитывающей не вовремя попавшегося ей на глаза пионера. Она и на Ульяну посмотрела так, что та предпочла спрятаться за Семена.
— Знаешь, Сём. Славя что-то начинает понимать. О чем-то догадываться. У нее… — тут Ульяна замолчала, сообразив что не стоит выбалтывать чужие секреты, — … появились вопросы. А я ей сказала, что она скоро все сама поймет. И, Сём. Придется на следующий цикл сюда придти. Я Славе пообещала, что одну ее не оставим.
— Славя, Алиса, может быть Ульянка и Мику. Лена вряд ли. Что из себя представляет здешний Семен я не знаю. Да, придется заглянуть.
— Вот только Ольга не меняется. Хотя она столько видела, что могла бы и сама измениться. — Ульяна оглянулась на смотрящую им вслед вожатую.
— Ольге незачем меняться, Рыжик. — Семен тоже оглянулся и перехватил взгляд вожатой.

Ольге, действительно, незачем было меняться. Потому что под ограниченными: взбалмошным ментором, и милой и доброй эмоциональной матрицей, — третьим слоем, включающим в себя первые два, и полноценной личностью, жила монитор узла, существование которого оказалось секретом даже от создателей микса по имени Ольга Дмитриевна. Это распространенное явление, когда то, что выходит из под наших рук, оказывается не тем, что мы задумывали, когда начинали работу.
И сейчас эта монитор наблюдала за гостями лагеря, вспоминала Семена и размышляла.
«Все возвращается… Последние люди возвращаются домой. Семен вернулся туда, откуда начинал. В кои то веки активация и побег пошли кому то на пользу. Поговорить с ним? Поздороваться, наконец. Но ситуация не чрезвычайная — я же не смогу и рта раскрыть. За меня будет говорить даже не Матрица, а Ментор, а что она скажет? Что нужно активнее участвовать в лагерной жизни? Что этому лагерю тоже нужен физрук и это в лучшем случае? Даже если Семен разговорит Матрицу, то она только поулыбается и скажет, что Семен молодец.
Как это все-таки плохо: все знать, все помнить, все понимать, а общаться только раз в неделю с себе подобными. С сестренками, как Ульяны назвали друг-друга. Да, с сестренками. А я теперь ему даже привет от своей сестренки передать не могу. Может все-таки бросить это дело, пустить узел на самотек? Но Монитора и Матрицу жалко. Тоже личности, своего рода. И одиночество. Так, хоть с сестренками могу общаться, а иначе — только со случайно проснувшимися пионерами. А еще — страшно».
Ольга, улыбнувшись одними глазами, едва заметно кивнула Семену.
— Я рада, что ты заглянул к нам.
— Я тоже был рад всех увидеть, даже Ольгу Дмитриевну. Теперь будем заглядывать.
— Заглядывайте.
А потом воспитываемый пионер подергал вожатую за рукав и безмолвный диалог прервался.

До ужина оставалось еще целых три часа и в бедном событиями «Совенке» все замерло.
Мелкие сосредоточились на футбольном поле. Все, кроме Артема, который, оставшись один в домике, что-то писал.
Средний отряд, включая артистов, оккупировал пляж.
Алиса учила роль. Ей все-таки навязали роль Оксаны Сергеевны, и сейчас, когда Ульянки не было, она ходила по домику и повторяла реплики.
Ульяна-маленькая осваивала территорию Старого лагеря и, конкретно сейчас, сидела на верхней площадке лестницы, когда-то спускавшейся к реке с обрыва. В лагере бабы Глаши эта лестница рухнула целиком, в поселке Шлюз она уцелела, а здесь от нее осталась только верхняя площадка. На этой площадке и устроилась Ульянка, свесив ноги в обрыв и разглядывая речной простор во «временно позаимствованный» в клубах бинокль (кибернетики запирали двери, но всегда забывали про форточки).
Славе нужно было обдумать разговор с Ульяной-большой, поэтому она опять занялась цветами на площади.
Кибернетики решили, что лучше уступить Мику, чем отбиваться, и обустраивали сцену, старательно заглушая стуком молотков руководителя музыкального кружка.

Семен с Ульяной-большой стояли около хозяйственных ворот, имея в виду все тот же малинник за забором, когда на аллею с тропы шагнули Виола и Анатолий.
— Клубнички захотелось… молодожены?
«Интересно, — подумала Ульяна, — почему Виоле так нравится изрекать пошлые двусмысленности?»
А Виола неожиданно грустно продолжила.
— А мы вот ходим и прощаемся.
— Составить вам компанию?
— Нет, не беспокойтесь, Ульяна. Хотя… Составьте, нам будет приятно.
Они пошли обходить лагерь по часовой стрелке: от спортзала вдоль забора на пляж, а там присели на стыке травы, кустов и песка, глядя на купающихся пионеров.
— Вот так каждый раз. Они купаются, а ты следишь за ними. А потом, скажем, Максим и Витя, вот, как сейчас, начинают бегать друг за другом. — Виола кивнула в сторону пионеров. — Игра у них такая, дети же. Выскакивают на асфальт. И кто-то из них обязательно спотыкается и его приводят к тебе, с разбитым носом, шатающимся зубом, и очень живописным животом в вертикальную красную полоску. Но главное, с торчащим из этого живописного живота куском арматуры. Или острым сучком. Или еще чем-то подобным. Славя бегает, Ольга бегает, обе плачут. А ты знаешь, что, независимо от твоих трудов, пионер завтра будет как огурчик, но все равно делаешь все как надо. Обрабатываешь его по полной программе, потому что давала клятву лечить людей. Да и просто его жалко. Пионер то не знает, что он завтра будет как огурчик и страдает по настоящему. И все вокруг страдают. А через две недели ты, кажется, принимаешь все меры, но калечится уже другой пионер: или током бьет кого любознательного, или кто с качелей летит. И все повторяется снова. И ты принимаешь и принимаешь меры, и понимаешь, что бороться с этим, это как головы у змея рубить. Что все это зашито в программу, которую сама для себя составила Система. И если ты, Ульяна, говоришь, что Система это мы сами, то непонятно, для чего это Системе нужно. И тебе пионеров жалко, в том числе и по этому, и еще за этот замкнутый цикл жалко, в который их сама же запихнула, а теперь не знаешь, как оттуда выдернуть. И ты изображаешь из себя чудовище, чтобы не подпускать пионеров к себе в душу, а потом эта маска так прирастает, что уже не можешь остановиться. А пионер, который опаздывает на неделю, и все что мы смогли сделать для которого, это поселить в этом лагере, у себя на глазах, тычется, как слепой котенок и, кажется, не собирается просыпаться. А потом он, внезапно, сбегает, сначала подняв на уши, а потом вогнав в столбняк весь лагерь. И жизнь в лагере останавливается, буквально. Все ходят, как в воду опущенные и столовая не работает, и даже на приезд автобуса не реагируют. И ты уже подумываешь, не применить ли прибор и не сбросить ли текущий цикл у пионеров, но рука не подымается. А сбежавший пионер не появляется на следующую смену, а вместо него приезжает копия, с нулевой памятью, и еще является призрак того… пионера-искусителя. А сбежавший пионер пропал, о нем никаких известий и ты волнуешься, не встретился ли он с этим-же самым пионером. Приборы не показывают изменения состояния Сети, но что приборы… А потом тревога — сброс ста восьми килограмм массы через теплообменник, и тебе опять ничего не понятно. Пока однажды не умудряется дозвониться Денисовна…
Виола замолчала, думая о чем-то своем. Все четверо поднялись на ноги и, не торопясь, пошли в сторону лодочной станции. Прошлепали по мосткам, вышли на дебаркадер. Анатолий глянул на остров, зажмурился от солнечного зайчика, отразившегося от воды.
— Устали мы, Семеныч. Потому и сбегаем так легко.
— Если это легко, Толь, — Семен кивнул на замолчавшую Виолу, — то что же тогда тяжело? Лучше скажите, как вы думаете, что будет после вашего ухода?
В разговор вмешалась Ульяна, пребывавшая, после монолога Виолы в грустно-задумчивом настроении.
— Я скажу, Сём. Закроется этот ваш переход через теплообменник. Потому что он держался только на убеждении Виолы, Анатолия и, раньше еще, бабы Глаши, что все происходит именно так. Это за три-четыре цикла произойдет. Но небольшая вероятность попадания сюда или ухода отсюда сохранится. Не смейся, но при помощи магических действий. Это потому что у этой вероятности появится мнимая часть.
Четверка ушла с пристани и шла по аллее, мимо Алисиного домика.
Алиса, привлеченная голосами, выглянула из дверей, увидела Анатолия. Не Толика, а именно Анатолия подтянутого, быстрого, сканирующего окрестности цепким взглядом. Округлила глаза и спряталась обратно в домик.
А Ульяна продолжала.
— …еще несколько сот циклов и эта вероятность почти полностью уйдет в мнимую часть. Что значит: «Как?» Сниться будем друг-другу, а попасть изнутри наружу и наоборот будет практически невозможно. Нужно будет опять водородную бомбу взрывать, и, воспользовавшись энергетическим импульсом, создавать пузырь свернутого пространства, а из него уже пробивать каналы сюда. Вот только попадешь ли именно сюда? И вообще, что такое мнимая вероятность не спрашивай, этого даже Глафира Денисовна внятно объяснить не смогла. Да, Шлюз схлопнется довольно быстро и станет для нас недоступен, как раз за несколько сот циклов. Он ведь построен в том пузыре. Как это будет выглядеть снаружи, я не знаю. Мне это сейчас не интересно, а я и так безвылазно два дня просидела над бумагами…
На перекрестке четверка уперлась в обоих кибернетиков. Шурик и Электроник как раз опустили на землю конструкцию из направленного вертикально вверх бытового вентилятора и четырех лампочек смонтированных на деревянной раме.
— Пионеры, а у вашего аппарата, кроме пропеллера есть другие… насадки. — Виола вспомнила о своем имидже.
— Ой, что вы, Виола, — подскочила Мику с рулоном декоративной бумаги в руках, — это же декорация костра. Вот смотрите, сюда крепятся полоски бумаги, их раздувает вентилятором, а снизу подсвечивает лампочками, получается костер. Это ребята придумали, правда красиво? Ну, пойдемте мальчики, а то до ужина поставить не успеем.
Анатолий проводил взглядом процессию.
— Надо будет сходить на спектакль. Очень интересно, что там она придумала. Ну. Ульяна, что там дальше?
— Дальше? Лагеря или узлы, называйте как хотите, разойдутся друг от друга, но останутся доступными. Периметр искривленного пространства вокруг лагерей начнет расползаться и постепенно сойдет на нет. Выходит, на шестьдесят пионеров и персонал целая планета, и еще куча планет незаселенных. Небольшие, правда, пятьдесят семь километров диаметром. Правда это и не планеты вовсе, а, как бы объяснить, тени от Земли на четырехмерных плоскостях. Система сохранится, но изменится очень сильно. Большие сессии у Системы уйдут, останутся только малые — во время сна. Что будет с людьми я не знаю.
— Я знаю, — подключилась Виола. — Я, все таки, не зря здесь торчала. Только я коротко. Все будет почти так, как сейчас. Живешь в октябрятах — освободилось место в среднем отряде — добро пожаловать. Живешь в среднем отряде — переходишь в старший. Числишься в старшем, если готов — будь добр осознать себя. Если, осознав себя, хоть что-то изменил в себе самом, то выпадаешь из этой сансары. Ну а закончится все… так, как и должно в таком случае закончиться. Люди, они умирают. В этом «почти» и заключается. — Виола усмехнулась. — Как почувствовал, что стареешь, значит и выпал. Я, как видите, не старею. — Виола посмотрела на непонимающие лица Семена с Ульяной и сочла нужным расшифровать ребус. — Помните анекдот про девочку, которая смотрит на себя в зеркало и спрашивает: «Бабушка, что со мной?», — а та ей отвечает: «Стареешь, внученька».
— А… дети? — Ульяна долго решалась, но уже напротив музыкального кружка, все-таки выпалила вопрос, покраснев в цвет футболки.
— А вот как начнешь стареть, так будут и дети. Медицина не возражает. До семи лет дети как дети, а потом — в младший отряд, как все. А еще, про медицину. Там, — Виола неопределенно покрутила пальцем, — вас ни одна медкомиссия не выявит. Как и здесь людей оттуда. Даже нейтринное кольцо, то, что в документации называется «неуничтожимое ядро личности» присутствует. То, что когда-то называлось Ка.
— И что, среди них, — тут уже Семен кивнул в сторону площади, — могут быть люди? Оригиналы?
— Могут. Сам понимаешь, в каких узлах и как зовут, я не назову. Но технически это возможно. Одна помешалась на вечной молодости, другой от семьи убежал… Кое-кто потом с должности слетел, но попробуй найди оригинал среди идентичных копий. Даже шрамы совпадают.
Они говорили еще долго, просто о разных вещах. Семена расспрашивали о его воспоминаниях. «Понимаешь, Семеныч, твои воспоминания о 2007 годе, это похоже, воспоминания или той личности, которую хотели подсадить к тебе, или ты ими заразился от того… пионера, которого ты спровадил в теплообменник. Но это единственная наша информация о внешнем мире. Так что выковыривать из тебя будем все, что сможем».
Подошли к медпункту как раз, когда горн протрубил ужин.
— Ужинайте без нас… молодожены, а мы еще погуляем. Так что, до завтра.