Алиса Двачевска

старт писанины

Глава 17: «общие секреты сближают»

ссылка на фикбук

новостная группа

предыдущая глава

      Добираясь до дома приходилось постоянно озираться — ну как из-за угла сестра с ножом выпрыгнет. Хотя нет, нож — это как-то слишком кроваво. Пусть будет Советский энциклопедический словарь. Да. Так вот, Анна выпрыгивает из-за угла с Советским энциклопедическим словарём в руках и забивает меня оным насмерть. Неприятная перспектива. Надо поскорее переодеться и огородами бежать на линейку. Площадь — место людное, ну, а при свидетелях мне ничто не угрожает.
 Скользнув внутрь, я убедился, что меня не ждёт засада и только заперев дверь позволил себе расслабиться. Теперь дело за малым — форма. Так, а где она? Форма, форма, форма, форма… Может, опять спёрли? Нет бы что-то новенькое… А, стоп. Вот же. Рубашка, шта… шорты. Ну нет, мне штаны нужны. Ладно, вот и они. Теперь самое тяжёлое — галстук. Да ладно, фиг с ним, просто перекину через шею.
    В дверь постучали. Первая мысль — бежать через окно. Вторая — сестра бы сначала дёрнула дверь за ручку.

    На пороге стояла Славя. Во время зарядки лясы точить было как-то недосуг, а потом она сразу куда-то пропала и пообщаться мы пока не успели. Прошло секунд десять, а она продолжала стоять в дверях и сверлила меня растерянным взглядом, как будто глядела сквозь меня рассматривала убранство комнаты.
 — Привет?
 — Привет, — очнулась арийка, — Надо поговорить. Можно?
 — А-а-а… Да, заходи. — жестом я пригласил её внутрь и притворился, что всё же собираюсь завязать этот дурацкий галстук.
 — Я… Не знаю даже с чего начать… — войдя, Славя села на мою кровать, обхватив локти руками.
 — С начала, — посоветовал я, вспомнив Короля из «Алисы в стране чудес».
 — В общем, мне кое-что приснилось… — заговорила она, — я думаю, что приснилось… Там были вы с Анной и я… и мы были в бункере…
 — Ага. Значит, ты тоже это помнишь.
 — Помню. Хотя сначала думала…
 — Что это только сон. Добро пожаловать в клуб.
   Славя облегчённо выдохнула.
 — Я с утра так перепугалась, думала, что с ума сошла.
 — Ну, в любом случае, с ума люди обычно сходят по одному и видят разное. Так что волноваться не о чем — мы живы и, — я оглядел девушку с головы до ног, — конечности все при нас. И металлического привкуса во рту ни у кого нет. Ведь нет же?
 — Наверное, нет.
 — Ну вот, значит, всё в порядке, — на самом деле, я не помнил симптомов лучевой болезни, но очень надеялся, что никому в голову не приходила идея устроить лагерь над хранилищем отработанного ядерного топлива.
 — То есть, как — в порядке? Но это же неправильно! Такого не может быть! — воскликнула она.
 — Славь, негры в Африке голодают. Вот это неправильно и не может быть. А тут мы имеем дело с явлением, зафиксированным по меньшей мере тремя свидетелями, которые ещё и подопытные.
 — Но ведь это телепортация!
    Её восклицание повисло в воздухе. Я очень не хотел применять этот термин. Всемирно признан лишь один вид телепортации — квантовая, и с перемещением материи и энергии он не имеет ничего общего. Мгновенное изменение координат сложного объекта в пространстве это уже научфан. Мда. Рассуждать в моём положении о фантастике… В конце концов, когда-то фантастикой был и самолёт.

 — Ага, дети подземелья в полном комплекте. — Внутрь нашего прибежища вошла, хлюпая кроссовками, Анна, — Ну-с, что я пропустила?
 — Немногое. Как с Алисой прошло?
 — Положительно.
 — Так она нашлась?! — обрадовалась  Славя, но сразу притормозила — а почему ты вся мокрая?
 — Увы, без нашего участия, — сестра проигнорировала второй вопрос и, стянув майку, выжала её в окно, — в лесу её вовсе не было. Кстати, надеюсь все понимают, что о произошедшем лучше помалкивать?
 — А я считаю, что надо рассказать Ольге Дмитриевне, — заявила Славя, сев на мою койку.
 — Нафига? — Анна уставилась на неё так, будто ей предложили на рассмотрение проект шагающего телеграфного столба.
 — Для науки, — Славя недоумённо пожала плечами, — для чего же ещё? У телепортации огромный прикладной потенциал.
 — Для науки, значит, — усмехнулась сестра, — как бы не так.
 — В лучшем случае, — пояснил я, — подобное заявление проигнорирует любой здравомыслящий взрослый, просто потому что дети не могут сделать открытие века и тем самым подмочить репутацию седовласых академиков в твидовых пиджаках.
 — А в худшем, — добавила Анна, — сюда понаедут эти самые академики, всё засекретят, лагерь закроют, всех отправят по домам. Кроме трёх пионеров, которые подверглись воздействию аномалии, или агрегата, неважно. Этих на полное обследование. Чего? Какой мама-папа? Вы теперь собственность государства, полезайте в этот уютный контейнер, пожалуйста.
 — Но надо же что-то делать! — запротестовала Славя. — Что, если эта аномалия опасна? Если будут побочные эффекты, нельзя просто оставить всё как есть!
 — Если она естественного происхождения, о ней уже в курсе все, кто рыл эти туннели, — у сестры на лице не дрогнул ни один мускул, — если она возникла позже — её тем более засекли. Мы оказались в радиусе действия, заснули, а потом очнулись каждый в своей же постели, то есть, перемещение объектов происходит ещё и относительно друг друга, потому что Андрей был в нескольких десятках метров от нас, когда заснул. Этот же факт свидетельствует о том, что охват у этой штуки нешуточный. Короче, как раз с точки зрения науки, телепортом эта аномалия точно не является.
 — Однако, как бы то ни было, — добавил я, — Славя права. В первую очередь надо позаботиться о том, чтобы больше никто рядом с тем местом не ошивался — пострадавшие нам не нужны. Предлагаю за завтраком собраться и всё обдумать.
 — Если только раньше от зарядки не загнёмся, — проворчала сестра, застёгивая рубашку. — Сколько там на часах, линейку ещё не прогуляли?
 — На часах? — переспросил я и запустил руку в левый карман — их в нём не оказалось. Я решил, что перепутал карманы и другой рукой проверил правый, но нащупал там… ключи. Те самые ключи от спортзала, которые ещё позавчера выдала мне Ольга Дмитриевна! Я вспомнил о них только сейчас, но это всё ерунда. Как минимум потому, что эти ключи должны быть на дне речки неподалёку от причала. Если, конечно, они не остались в кармане штанов после моего невольного кульбита в воду. Но в этом случае, им было положено оставаться в той паре брюк, что сейчас сушилась на дверце шкафа… До этого утра.
 — Часы потерял? — надменно спросила Анна.
 — Совесть нашёл, — буркнул я. — Твою.
 — Ладно, пойдёмте, — вмешалась Славя — нас, должно быть, уже ждут.

   Благодаря Славе на площади мы оказались первыми. Спасаясь от уже раскочегарившегося не на шутку солнца, мы спрятались в тени близ той самой скамейки, что приняла тушку сестры отдыхающей от жёсткого фитнеса.
 — Откуда тут лужа, интересно, — задумалась Славя, — дождя, вроде бы не было.
 — Да были тут гаврики, — Анна отмахнулась, — меня после физры замочили и безвозмездно смылись. Героически, я бы сказала.
 — Вот уж точно, — хохотнул я, — пойти на такого дракона с одним ведром и выжить.
 — Ничего героического, обыкновенное хулиганство! Ещё и сбежали как трусы.
 — Забавно. Про Одиссея и команду, когда те Полифема ослепили говорили совсем другое, — хмыкнула Анна.
 — А разве Полифем не съел нескольких соратников Одиссея, а остальных оставил на другой раз?
 — Нет уж, подожди. Следуя твоей логике, кто их вообще приглашал в пещеру? Ну хорошо, другой пример. Прометей. Проникновение в кузницу Гефеста, вероятно — со взломом и кража божественного огня — уже нарушение божественной воли, причём с отягчающими в виде раздачи оного людям. И всё одно — герой.
 — Да, но мифы состоят из устаревших идей и смыслов, — возразила светлая голова, — то, что было правильно тогда не всегда подходит современному человеку. Хотя бы Аргонавтов взять — Ясон желал вернуть себе власть над Иолком. Геракл тоже совершал подвиги на службе Эврисфея по указу богов, а не из побуждения помочь грекам.
 — То есть, с твоих слов — если бы сейчас некий мужик пошёл и по личным мотивам порвал пасть льву-людоеду, терроризирующему округу, героем бы его не признали? — сестра ударила точно в цель, — да плебс его за избавление на руках качать будет, ещё и памятник поставят.
 — Девчонки, — вмешался я, — раз пошла такая пьянка, то вот вам такой пример: Пускай, будут два солдата с одинаковым приказом ликвидировать пулемётную точку. Первый не задумываясь бросается грудью на амбразуру и, погибнув, заставляет адскую тарахтелку заткнуться. Тем временем, его коллега не спешит прощаться с жизнью. Он, скажем, стягивает с себя ватник и набивает его сырой землёй, после чего накидывает его на пулемёт. Результат одинаков, но угадайте, кто из них по мнению командования совершил подвиг, а кто — всего лишь проявил смекалку?
 — Ну всё правильно, — заметила Анна, — в античности героев определял народ, передавая новости и слухи из уст в уста, а теперь товарищ комиссар отсылает наверх рапорт и кандидата в герои при одобрении сверху пускают в массы через радио, газеты и телевизор. Да и кто больше подходит на роль героя? Живые ненадёжны — сегодня ты в одиночку заглушил ватником пулемёт, а завтра начистил физиономию снабженцу за то, что он, гад такой, отказался выдать тебе новый комплект формы взамен похеренного. И куда теперь героя, на гаупвахту? С мертвецами всё куда проще — тушку закопать, а медаль выслать родственникам.
 — Как я и сказала, каждому времени — свои герои, — подытожила Славя, — в античности греки проводили через мифы идею служения богам, а в империалистическую войну героизировалась преданность родине.
 — Всё так, — подтвердил я, — а между ними, и до, и после них деятели искусства наделяли героев своих творений качествами и идеями, преподносимыми публике. Поздравляю, мы только что разобрали значение героя как культурного архетипа.
 — И всё же, обливать людей водой это не героизм. В этом нет никакой идеи, ничего благородного.
 — Тем более, что это Андрей Двачевскую подговорил.
 Славя вопросительно посмотрела на меня.
 — Анна сама попросила что-нибудь придумать! Алиса с ней отказывалась разговаривать после Ульянкиного побега.
 — Я просила с ней поговорить, а ты…
 — А я воспользовался вашим методом и между прочим, всё прошло успешно.
 — И как вы всю жизнь вместе прожили, — поразилась Славя, — не представляю.
 — Случайно, — ответили мы вместе.
 — Видишь, Славь? — вернулась к теме сестра, — всё как с теми же пресловутыми мифами, — сначала происходит что-то, что запоминается свидетелям и те по сарафанному радио искажают информацию — умышленно или нет — не важно. И вот, пересказанная так несколько раз новость, история, или слух — становится мифом, легендой, сагой или другой побасёнкой, к которым интереса или воспитательного эффекта ради приписывают какую-нибудь мораль из тех, что сейчас в моде. Так появляются герои и всем плевать, что у них на уме. Однако, с обратным знаком это тоже работает.
 — Хм. очень интересная точка зрения, — призадумалась Славя, — а вы не думали про это в какой-нибудь журнал написать?
 — Это вряд ли. Цензуру не пройдём…

 — А вы почему здесь? — Ольга Дмитриевна появилась опять из ниоткуда, бесшумная, словно в программу подготовки вожатых входит обучение искусству ниндзя, — бегите завтракать, весь отряд уже там.
    Мы с сестрой переглянулись, затем посмотрели на Славю — её объявление смутило не меньше.
 — А разве линейки не будет? — спросила она.
 — Сегодня не будет, — высматривая что-то в стороне реки отвлечённо проговорила Ольга и помахала рукой, — Ах да, Славя, у меня на тумбочке программа на сегодня лежит, сможешь всем после еды зачитать?
 Славя кивнула.
 — И кое-что ещё, пока помню, — ты не брала ключи от спортзала? С утра их никак не найду.
 — А они у меня, —  я достал из кармана ключи, протянул ей, — вы мне их позавчера выдали, забыл отдать.
    Вожатая удивлённо посмотрела на меня, словно видела впервые в жизни, но ключи приняла.
 — Спасибо, Андрей, но больше постарайся не забывать таких вещей, — слегка пожурила меня вожатая,
 — Больше не повторится.
 — А больше и не надо. Ах да, лучше начните готовить стенгазету сегодня, к экватору всё должно быть готово.
 — Кхм… Ольга Дмитриевна, — перебила вожатую Анна, — тут такое дело — в стене, которая вдоль второго квартала дыра есть. С ней бы сделать что-нибудь…
 — Это та, которую сегодня закладывать будут? — спустилась обратно к нам вожатая, — про неё уже давно все кому положено знают.
 — Тогда почему её никто до сих пор не трогал? — допытывалась сестра.
 — А мы через неё в походы по лесу ходили раньше, — подмигнула она всем троим и чуть ли не побежала в сторону дебаркадера.

 — Чего это она вдруг? — пробормотала Анна, — ОДэ же меня с твоих слов воспитывать собиралась?
 — Странно всё это, — сказала Славя, — обычно линейку не отменяют без необходимости.
 — То есть ты тоже не знаешь, что ей в голову стукнуло? А ещё помощница…
 — Ну я же не хожу всё время за ней, — парировала блондинка, — на мне ещё библиотека вообще-то.
 — Чёрт возьми, да вы с ней под одной крышей живёте, могла бы и разузнать всё заранее.
 — Анна. Я не буду устраивать слежку ни за Ольгой Дмитриевной, ни за кем бы то ни было ещё, — обиделась Славя.
 — Да пожалуйста, — с притворным безразличием сестра развела руками, — не хочешь упростить отряду жизнь — упрашивать не станем. Моральный облик ведь превыше всего.
 Признаюсь, мне больше нравилось, когда сестра игнорировала Славю.
 — Слушайте, давайте уже пойдём есть, — взмолился я, — в конце концов, у вас ещё целый день впереди будет для выяснения отношений.
 — Вы идите, — ответила Славя, — а я за планом мероприятий сбегаю и потом догоню.
 — Идёт, — согласилась сестра и прежде чем я успел предложить Славе — чисто из вежливости — посильную помощь, подхватила меня под руку и потащила за собой.
 — Слушай, а это что же получается, Славя теперь тоже вовлечена в наши… дела? — задался я вопросом.
 — Я не хочу спешить с выводами, — сестра отвела взгляд в сторону, — но в любом случае, от неё нам не отделаться, так что постараемся извлечь наибольшую выгоду из положения.
 — Это называется «дружба», — подсказал я.
 — Чёрт! — она резко остановилась.
 — Что опять?
 — Алиса линейку прогуливает, — буркнула Анька, — и наверняка не в курсе про завтрак.
 — Ясно, пошли, — мой желудок негодовал. С каких пор ей стало не плевать на… ах да.
 — Нет, я сама схожу, а ты займи лучше нам столик.
 — Кому — нам? Не, я-то не возражаю, — врубил я дурака, — но вряд ли Двачевская захочет сидеть рядом со Славей…
 — Ты можешь без придури найти стол для двоих или нет? — прорычала сестра, — И лучше, если он будет подальше от наших.

Ну что ж, дорогие реакторчане. Сегодня, 17 июля 2016 года в 13:57 настал долгожданный для многих момент. Момент, когда команда SunsetShards наконец-то могут представить полную, завершенную на 100% (или чуть меньше), версию плода полуторагодовалого упорного труда, который так или иначе не прошел впустую - проекта "Бесконечные каникулы".

"Да, не спорю, мы могли бы сделать этот мод куда качественнее, но это не погоня за качеством, за рейтингом, за позициями в топах и лайками/дизлайками в Steam Workshop. Мы никому ничего не доказывали (серьёзно, даже не пытались!) и делали то, что делали. Ну и чисто для меня, как для главы проекта, эти без малого полтора года были лучшими в моей жизни, но я уверен, что дальше будет ещё лучше, круче и качественнее. Но, не будем терять время на чтение предваряющего релиз поста и перейдем к выходным данным."

- Никита Никитин.

Итак...

БЕСКОНЕЧНЫЕ КАНИКУЛЫ
(модификация для визуальной новеллы "Бесконечное Лето")

Статус: завершен
Даты выхода версий мода: 
демо 0.1 - 12 апреля 2015 года
демо 0.2 - 2 мая 2015 года
версия 0.3 - 7 октября 2015 года
версия 0.4 - 21 октября 2015 года
версия 0.5 (Мику-рут) - 24 ноября 2015 года
версия 0.8 (Лена, Славя, Юля, Коля-руты) - 12 апреля 2016 года
версия 0.8.1 (фиксы для рута Мику) - 17 апреля 2016 года
ФИНАЛЬНАЯ ВЕРСИЯ (1.0) (Алиса- и Ульяна-руты) - 17 июля 2016 года

Сюжет:
Знакомьтесь. Николай Козлов - обычный офисный клерк 23 лет от роду, который вроде бы не должен жаловаться на жизнь, но при всём при этом душа просит перемен. Особенно, когда на носу Новый Год.
Как и многие попаданцы в большинстве модов для БЛ, Коля засыпает в автобусе, перемещается неведомыми силами назад во времени и попадает в лагерь "Совёнок", но не один, а в компании со старым добрым Семёном. Какое место займет классический протагонист "Бесконечного лета" в истории Николая на протяжении всех этих семи дней и чем в итоге обернутся для главного героя эти бесконечные, новогодние, каникулы?

Авторы:
Автор идеи и лидер проекта: Никита Никитин.
Сценаристы: Никита Никитин, Вальтер Винс, Артём Артемьев, Дмитрий Бондарь, Вова Петров, Сергей Вековищев.
Программисты: Павел Волошин, Максим Трухонин, Никита Никитин, Илья Добряков, Ден Панкин.
Редакторы: Павел Волошин, Вальтер Винс, Игорь Ефросинин, Хроно Аматори, Великий Масон, Сергей Сайфер.
Дизайнеры: Илья Добряков, Никита Никитин.
Тестеры: Алексей Иванов, Вова Петров, Сергей Вековищев.
Художники:
Анастасия Потапова (Ananasik) (https://vk.com/club98017847)
Алиса Сова (https://vk.com/alicesova, https://vk.com/club117970154)
EonexOne (vk.com/eonexone)
Orika Nekoi (vk.com/orika_art)
Александра Шварц (https://vk.com/blbr666)
MION (https://vk.com/mionc)
Ив Нарвал (https://vk.com/narwhalliva)
Pumpkipine (https://vk.com/pumpkipine)
Вадим Понарин (https://vk.com/eya_osu)
Rizapiska (https://vk.com/rizaart)
а также:
spidey-hc, Екатерина Данчева, COLD-I, SX, Максим Смолев, UTO-PIA, Егор Двачевский, Schnellen Tod и другие.

Благодарности:
Команде "ES Mod Installer", фан-группе БЛ, 410Team, паблику "Летодайджест", остальные указаны в титрах мода.

Тебе, читающий это, за то, что ждал этот релиз и за то, что прошёл и похвалил его/негативно высказался о нём. Нам это очень важно, поверь! Фидбэк - главный стимул для разработчика двигаться дальше и совершенствовать качество конечного продукта. Чем больше фидбэка, тем лучше!

СКАЧАТЬ:
Steam: http://steamcommunity.com/sharedfiles/filedetails/?id..
No-Steam: https://yadi.sk/d/OpBS7HIWtN4E7
Альтернативные спрайты Мику: https://yadi.sk/d/wh0gKxMFjaR2a
Виджет отношений: встроен в мод, включается через меню фильтров. Старая ссылка не работает!!!

Скачать другой завершённый проект команды "SunsetShards' "Вам не сбежать": https://vk.com/wall-57894174_13696

Глава 24 «игра Белла, часть 0»

предыдущая глава

фикбук

ВК

      Кажется, на подходе к лагерю снова пришлось потерять сознание. Другого объяснения отчего я пробудилась в медпункте от бьющего в нос аптечного аромата не существует. Спасибо Алисе, допёрла-таки мою болезную тушку, а не бросила во чистом поле воронам на… да в бездну лирику, какого чёрта меня так колбасит? Подозреваю, между моим сознанием и телом донора возникло некое рассогласование на уровне ЦНС. С какой стати? Неизвестно.
 В комнате было пусто. Через открытое окно в кабинет задувал шальной ветер, игравший с занавеской и висящим на крючке возле выхода врачебным халатом. Как и вчера, на стенах висели дурная офтальмологическая таблица и плакаты, призывающие тщательно мыть руки перед едой, а овощи — перед их поеданием. На рабочем столе опять был завал из всевозможного бумажного мусора с той лишь разницей, что теперь сверху на кучу было водружено изрядно подпортившееся яблоко. Через открытое окно в кабинет задувал шальной ветер, игравший с занавеской и врачебным халатом на крючке возле выхода. На стенах, как и вчера, висели дурная офтальмологическая таблица и плакаты, призывающие тщательно мыть руки перед едой, а овощи — перед поеданием. В общем, обыкновенная рутина.
 Нащупав на затылке шишку, я встала и попыталась немного размяться. Оказалось, никаких недомоганий не ощущаю, разве что во время прогулки по кабинету ещё слегка пошатывало, но я справилась. Пошарахавшись минут десять и прикарманив по наущению Алисы пачку угля, я вновь заскучала. Вечерний эксперимент обещал слегка дополнить общую картину, но без математической модели выглядел неопрятно. Что ж, раз я вынуждена терять время в четырёх стенах, то буду терять его с пользой, несмотря на данное при Алисе обещание.
 Итак, рассмотрим основные стратегии, по которым может происходить корреляция между мной и Андреем. В первом случае всему виной, как я сначала и предполагала, некая заранее заготовленная программа, которая диктует нам «правильную» модель поведения. Если это так, то, следовательно, корреляция имеет некую… некое локальное объяснение, которое диктует Вселенной свою волю. В таком случае о свободной воле для всех и вся можно попросту забыть, зато очень изящно разрешается парадокс с временными петлями. Назовём данную гипотезу «фатальной». Одна шестерёнка, начавшая вращаться в начале времён, приводит в движение огромный, сложный часовой механизм, работающий на протяжении миллиардов лет слепо выполняя заложенную в него часовщиком функцию… Поэтично, но мне ни капли не нравится такая концепция. Жить, зная, что каждое твоё действие, каждая мысль предрешены? Нафиг так жить. Впрочем, даже если я решу застрелиться, это также окажется частью Замысла. В конце концов, если это подтвердится, есть только один разумный вариант поведения — принять реальность такой, какая она есть. Вторая стратегия основана на том, что локального объяснения нет. То есть, мы реагируем как квантовая запутанность — идентично, одновременно, и вне зависимости от взаимного положения в пространстве, но сам сигнал не существует до тех пор, пока мы не воспримем его, на что я очень рассчитываю. Чёрт возьми, а ведь в текущем варианте опыта данные гипотезы никак не разделены. Что ж, надо постараться выразить это в матане.

 —…исключено, — донеслось с улицы, — ей и без тебя сейчас тошно, — не терпя возражений объявила Виола,
 — Вилка, ты хоть и врач, но мне не указ, поняла? — это была Ольга Дмитриевна. Сколько же я тут провалялась, если она вернуться успела? В худшем случае, она могла застукать Алису на обочине в обнимку со мной и бутылкой в руках и вряд ли её сильно будут волновать оправдания.
 — Имей совесть, ребёнок в обмороке лежит, — упрекнула её Виолетта, — а как очнётся, то моргать через силу будет. Всё, я сказала! Выпущу — тогда хоть пытай!
 — Так, значит, да? — предприняла ещё одну попытку вожатая после затяжной паузы, — не пустишь?
 — Грудью встану, — подтвердила Виола.
 — Да ты… ты… да я…
 — Да-да… Давай потом? Завтра зайдёшь на рюмку чая и расскажешь, кому на меня кляузы строчила и как объясняла, куда смотрела в то время, когда у тебя ребёнок черепно-мозговую заработал…

 Дверь предупреждающе дёрнулась, но замок не поддался. Пока доктор Коллайдер продолжала о чём-то препираться с вожатой, я рванула на кушетку изображать страдания. С чего бы ей меня защищать? Виола ничем ни мне, ни брату не обязана, а голос паранойи прямо-таки вопил, напоминая о той злосчастной бобине из бункера, и, проводя параллели с О`Брайеном из внутренней партии, только она вписывалась в роль «своего» взрослого, с которым возможно вести диалог.
 — Всё лежим? — коротко осведомилась Виола, бодро прошагав за стол, со скрежетом выдвинула стул и, выкинув яблоко в открытое окно, стала разбирать завалы.
 — А чо ещё тут делать? — отозвалась я, открыв глаза. — Самочувствие в норме, сознание ясное, реакция на А-излучение нулевая в обоих смыслах. Полностью готова к выписке.
 — Это уже мне решать, —отмахнулась доктор, копаясь в каких-то жутко важных документах. Даже головы не повернула, не говоря уже о дежурной колкости, — жалобы?
 — Говорю же, здорова, — я начала сердиться.
 Виола отложила очередную книгу для записей в сторону и одарила меня взглядом, полным скепсиса.
 — Здоровые люди, девочка моя, средь бела дня в обморок не падают.
 — Какие тогда падают? — скучающим тоном поинтересовалась я.
 — Очевидно, больные, — отозвалась Виола.
 — А если поконкретнее?
 Виолетта Церновна в два ловких движения натянула перчатки из тонкой желтоватой резины и не отвечая прощупала лимфоузлы, потом приказала задрать рубашку и промяла живот. Осматривать ушибленный затылок никто не стал — похоже, его уже обследовали при поступлении тела. Далее были дебильные тесты «дотронься до носа с закрытыми глазами» и «пройди метр по прямой не заблудившись». Проверка зрачков на раздражительность тоже приятной не была. Спасибо, что в трубочку дышать не пришлось, зато меня заставили продемонстрировать вены на руках.
 — Когда ела последний раз? — Виола полезла в свой сервант со всевозможными целебными склянками.
 — На завтраке в столовой. Виолетта Церновна, зачем вожатая приходила?
 — Пила тогда же? — мой вопрос опять был проигнорирован.
 — Да… — насторожилась я, — а в чём, собственно, дело?
 — Завтрак был в девять, на обеде щёлкала клювом, следов от шприца на венах нет. Значит… — не оборачиваясь продолжала она, — Ответь честно, таблетки, порошки из медпункта брала?
 Я ещё раз прокрутила последнюю фразу в голове. Потом потребовалось дополнительное время на то, чтоб осознать, что речь идёт не об активированном угле и отфильтровать мат.
 — Я на наркоманку похожа?
 — А я? — съязвила доктор, не сменяя пресной мины.
 — Проверьте по описи, если что-нибудь пропало…
 — Пропало, — Виола утвердительно кивнула, — Эффект от употребления промедола описать?
 — Сама догадываюсь, — огрызнулась я. — Значит, думаете…
 — Я ничего не думаю, — ответила она барабаня при этом по боку серванта и давя взглядом собственное отражение в стекле. — Анализ на предмет употребления в лаборатории надо проводить. И мне будет очень обидно, если я полезу за баранку, убив весь вечер и ночь на то, чтоб передать в лабораторию при больнице баночку с чистым как у младенца продуктом выделительной системы. Так что если мне не придётся поднимать шум, ты можешь рассчитывать на моё молчание.
 — Тогда почему я не должна соврать о невиновности? При условии, что это я, разумеется?
 — Девочка моя, — устало отозвалась Виола, — чтобы лечить таких как ты гуманоидов, мне надо знать, от чего их лечить, и в их же интересах сообщить мне информацию, которую всё равно получу, потеряв время. Так что ж?
 — Никаких таблеток не жрала, — я постаралась посильнее оскорбиться, — ещё идеи будут?
 — По описанию симптомов от твоей товарки? — доктор Коллайдер впервые за наш разговор усмехнулась. — Вряд ли это могло быть алкогольное опьянение, у бутылки жертв обычно больше одной. Остаётся гипогликемия.
 Если я всё правильно помню, то гипогликемия это мало еды плюс много кислорода, но с ней дело должно быть совсем дрянь, чтоб дошло до обморока. Что ж, хотя бы будет что ответить на «ты чего?». Похоже, дело действительно в принятии сознания телом.
 — Пусть будет гипогликемия. Надеюсь, медицинский спирт у вас не пропадал?
 — Хочешь, пропадёт? — хмыкнула доктор, возвращаясь за своё рабочее место. — Ладно, поваляйся тут для сохранности, пока я бюрократией занята, а потом на все четыре поскачешь.

 — Знаете, циничный человек подумал бы, — устраиваясь на тахте заметила я, — что вы планируете меня шантажировать пропавшим обезболивающим.
 Промедол мог бы всё объяснить, в том числе и глюки с ложными воспоминаниями. Неясно одно — как он попал вовнутрь? Стоило бы проверить и другие точки ввода помимо вен, но укол шприца я бы в любом случае почувствовала. Кто-нибудь мог подмешать раздавленную таблетку в еду? Пардоньте, вряд ли обезболивающее усваивается несколько часов. Так что, как бы ни была заманчива идея с наркотиком, она не соответствует истине. Однако очень вовремя у Виолетты пропали эти таблетки. [подтверждения существованию в конце восьмидесятых промедола в таблеточной форме найти не удалось, однако, в порошковом эквиваленте он точно встречался]
 — И зачем бы мне так делать? — бесстрастно мурлыкнула Виола. — Ну… вообще-то мне могло бы от тебя кое-что потребоваться… но у меня сегодня нет настроения, так что можешь расценивать это как акт человеколюбия.

 — Если вы попытаетесь использовать эту ситуацию для шантажа, — я добавила жидкого азота в интонацию для убедительности, — то обещаю осложнить вашу жизнь, насколько это для меня будет возможно.
 — Пионерка, — взмолилась Виола устало, — ты не в тех условиях, когда стоит угрожать старшим. Особенно, когда они способны разрушить всю твою только начинающуюся жизнь одной бумажкой.
 — Поставьте себя на моё место, — буркнула я. — С чего бы вдруг вам меня покрывать? Полагаю, что я имею право на недоверие.
 — Поразительное нахальство… — Виолетта Церновна устало вздохнула, — совать нос в загадочные мотивы помогающих тебе людей.
 — В моей жизни и так хватает загадок, — я не унималась. — Ответьте, почему защищаете меня и я оставлю вас в покое, обещаю.

 Виолетта Церновна Коллайдер, маяк невозмутимости посреди окружавшего меня океана беспредельного хаоса, придворный лекарь всея пионерлагеря, хозяйка лабораторной крысы, и, возможно, хранительница не касающегося меня секрета спрятанных под землёй военных сооружений, устало отложив ручку, облокотилась на стол. Выглядела она в этот момент лет на десять старше чем обычно. Извлекая металлическим стулом душераздирающий скрежет из кафеля, она встала, вытащила из халата сигарету и спички, затем снова села, забросив на стол ноги. Чиркнула спичка. По комнате почти сразу разнёсся табачный аромат.
 — Представь себе, пионерка, но были на нашем геоиде такие старые стародавние времена, когда Виола Коллайдер пребывала в том же школярском возрасте, что и ты, — Виолетта замолчала, затянулась сигаретой и исторгла облако сизого дыма. — И была у молодой Виолы Коллайдер товарка, такая же нахалка, с которой они творили всякое. Дрожжи в клозет засыпали, по деревьям лазали, парней стесняли… назло увещеваниям папы Церна. А потом мы выросли. Конец. — Она снова поднесла сигарету ко рту. Столбик пепла снова немного подрос. — Это ли тебе нужно было услышать, не знаю, но другой истории, длинной и с глубокой моралью у меня нет.
 — Сойдёт, — кивнула я. Хотя услышанная история не отличалась оригинальностью и оказалась самой типичной историей о разлуке с другом детства, я не могла однозначно утверждать, что Виола придумала её на ходу. Однако, теперь надо исполнить обещанное — встав с кушетки, я шагнула в сторону двери. Нужно было найти Андрея и в краткие сроки перелопатить весь план опыта.
 — На твоём месте, пионерка, я не нарывалась бы на проблемы столь отчаянно. — Виола снова заговорила тоном, неведомым образом совмещающим в себе заботу о пациенте и полное в нём разочарование.
 — Я совершенно здорова и мне есть чем заняться, — отозвалась я. — Нет никакого смысла держать меня здесь, если вы не хотите обсудить со мной что-нибудь ещё.
 — Сама тогда виновата, — безразлично заключила она, выкинув окурок в окно.
 Но передумывать было уже всё равно поздно. Дверь отворилась, когда я была в шаге от неё. Должно быть, она шла мимо, когда я показалась в окне и объявила о собственном здравии. Ну и поспешила наперерез. На пороге стояла Ольга Дмитриевна.


 — Ну и что же мне с тобой делать? — нетерпеливо вопросила вожатая, уведя меня под руку на приличное расстояние от медпункта. Скандалить в присутствии не ставшей более мешать Виолы она почему-то постеснялась. — Вроде бы умная взрослая девушка… даже на вчерашнюю твою выходку со Славяной я глаза закрыла, по наивности решила, что ты на Алису Двачевскую положительно повлиять сможешь, но эффект строго обратный!
 — Со Славей я уже помирилась, — заметила я. — Извините, что не оправдываю ожиданий.
 — Это уж точно, не оправдываешь. Стоило на день отлучиться — как всё, волю почувствовала! Где брат твой? — рявкнула она.
 — Понятия не имею, — буркнула я, смотря ей прямо в глаза. — Я ему не сторож.
 Вожатой ответ не понравился. Она продолжала молча сверлить меня взглядом, и, готова спорить, перебирала при этом возможные варианты казни.
 — Я просила нормальную стенгазету… — отчаянно жестикулировала Ольга Дмитриевна, — а вы что сделали? Хорошо, если начлагеря ещё не видел.
 — Что? — осторожно переспросила я, мысленно выдыхая. Значит, о самоволке никто не знает.
 — Антисоветчина и безответственность, вот что! Да ты сама полюбуйся, — Только сейчас я поняла, что Ольга специально завела меня к стенду. Она ткнула пальцем на то место, где была вклеена тетрадь для записей. С первого взгляда на обложку в глаза бросалась надпись, сделанная почерком исправляющегося троечника:

 «Лучше пусть погибнет человечество, чем система, — вот девиз всех утопистов и фанатиков.»

 — Нравится? — из-за плеча сардонически осведомилась она. — Ты дальше листай.
 Я подчинилась. Первый десяток записей ничего из ряда вон не содержал — наивные предсказания о будущем веке, но затем на глаза попался лист, на котором в самом разгаре шёл спор о том, дура ли некая Алёнка из четвёртого отряда или всё наоборот и это все остальные — дураки. Взгляд при этом регулярно цеплялся за грамматические ошибки. Следом шёл стишок, раскрывающий некоторые подробности личной жизни старика Крупского. Один неизвестный гений потратил страницу на то, чтоб расписать во всех красках как ненавидит этот лагерь, на что получил отзыв «ты лубень» снизу. Далее были ещё несколько записей, о которых я сдержанно промолчу. Иногда на полях тетрадей встречались рисунки. Иногда даже не похабные. На последней заполненной странице тоже оказались стихи, в этот раз — печатные:

     «А жизнь продолжалась… Страна продвигалась
         По направленью к великой мечте,
     Хоть было неясно, подходим ли ближе
         Мы к призрачной этой далёкой черте.

     И годы пройдут, станут взрослыми дети,
         Ещё пару раз поменяется вождь
     И стихнет, не в силах размыть постаментов,
         Сомнений и сплетен неласковый дождь.

Предыдущая глава

Глава 10: «скандалы, интриги, умозаключения»

Приступая к ознакомлению с наименованиями книг, стоило догадаться, к чему это приведёт. Славя, закончив трепаться с Мику, не упустила возможности снова удостоить меня вниманием:
 — Ты что-то конкретное ищешь?
 Может, если я проигнорирую вопрос, она отвяжется? В конце концов, должны быть у неё какие-то дела кроме как раздражать меня своим существованием.
 — Анна? — надежда рухнула, словно карточный домик.

Уйди. Пожалуйста, просто уйди.

 — Тебе подсказать что-нибудь?
 Осознавая, что не в силах что-либо предпринять я прикладываюсь лбом к полке. Почему мне сразу вспомнились магазины бытовой техники? Ну всё, сама напросилась.
 — Пожалуй, да. Назови температуру плавления цинка и его удельную электропроводность, — начинаю я, не поворачиваясь к ней.
 — Ну, это немного странно…
 — Я не закончила. Ещё мне понадобятся сведения касательно биохимии человека, астрономии, квантовой механики, и истории, — я произношу эти слова в нарастающем темпе, чтобы окончательно выбить блондинку из колеи, — но если ты не можешь сообщить даже физические свойства цинка, думаю, тебе будет проще найти более компетентного консультанта в этих областях или, что уже совсем элементарно, более или менее сносную справочную литературу, но тогда в добавок к вышеперечисленному мне понадобится подробный географический атлас. Итак?
 — Четыреста девятнадцать с половиной градусов Цельсия и… одна и шестьдесят девять сотых на десять в седьмой сименсов на метр. Такого рода литература тут вряд ли…
 Что-то не так… Реальность снова расходится с ожиданием. Так. Начнём сначала. Я провела психическую атаку, завалив Славю запросами… она что, ответила? Кстати, цифры верные, что не может не радовать. А чего это она на меня так пялится? Зачем машет рукой перед лицом? Оу. Я опять застопорилась.
 — С тобой всё хорошо?
 — А? Да, порядок. Ты знаешь электропроводность цинка?
 — Ты будто в ступор впала.
 — Неважно. Ты знаешь электропроводность цинка. У тебя всё-таки есть мозги?
 На такой вопрос в лоб я бы дала ответ в нос, но Славя даже бровью не повела.
 — У нас в школе физик очень строгий. Хочешь-не хочешь, а запоминать такое приходится, — пояснила она.
 — А, так ты из-под палки, — расслабляюсь я, — всё с тобой понятно…
 — Ну почему же? Я ведь для себя, а не для кого-то учусь.

 Не бывает настолько идеальных людей! Никто и ничто не может быть идеальным. Несмотря на всю свою гипертрофированную правильность, сколько ей навскидку? Лет шестнадцать-семнадцать? В этом возрасте нормальные люди думают как бы с физики в кино удрать, а не заучивают таблицу электропроводности металлов. Да, я тоже ненормальная, но хотя бы не строю из себя перманентное воплощение добра и света.
—…библиотека тут маленькая, в основном худлит и немного из учебной программы, — она сменила тему, — за технической литературой можно сходить к Шурику с Электроником…
 — Как раз туда я брата и отправила. Что насчёт истории?
 — Тебе партийную или отечества?
 Хороший вопрос (блин, чувствую себя депутатом). Отечественную надо брать в любом случае, а вот принесёт ли какую-нибудь пользу история Партии? Именно с большой буквы, но я отвлекаюсь. Помнится, в нашем… нет, потенциально нашем мире — ещё неизвестно, в параллельном мы оказались или же это какой-нибудь экспериментальный лагерь с экспериментальной программой в духе перестройки — предмет истории РСДРП-ВКП (б)-КПСС представлял из себя перечни повесток съездов, стенограммы выступлений и прочую идеологическую пургу. Чёрт с ним, не сгорит же библиотека за неделю, если мне понадобится и эта книга, просто зайду за ней позже.
 — Давай отечества.
 Она кивает, обходит стеллаж с другой стороны и вытаскивает с полки… «Историю СССР с древнейших времён до конца XVIII века» и протягивает мне.
 — А поновее ничего нет? У нас с собой такой же томик из дома.
 — Из новейшего времени только партийная, — понурилась Славя, — тебе для стенгазеты столько всего нужно?
 — Нет.
 — Зачем тогда?
 — Да, для стенгазеты, только отвянь.
 — Какая-то познавательная рубрика? — о нет, она опять начинает улыбаться! Похоже, решила что я ей подружка-болтушка. Сил моих больше нет. Всё, достала!

 — В любой другой день я бы… — закрываю рот и мысленно считаю до десяти, но срываюсь на семи, — …сегодня у меня очень плохое настроение, — начинаю я почти спокойным тоном, —я не выспалась, затем чуть не окоченела, меня припахали работать в медпункте за «спасибо» и лишили возможности заниматься любимым делом. Но исключительно по доброте душевной я даю тебе возможность закончить на этом разговор и более не лезть в чужие дела. Если не хочешь услышать всё, что я думаю о тебе — заткнись пожалуйста и прекрати выедать мне мозг чайной ложечкой!
— Я только хотела… — Славя смотрит на меня так, будто ждёт объяснения сложного анекдота про говорящий авокадо и самурая.
 Намёков не разумеет, так и запишем.
 — Ты мне не нравишься, вот ни капли. И ладно ты бы просто была как мой брат беспробудным оптимистом, но нет, надо чтобы весь мир знал — нам до всего есть дело! И вожатой-то мы ассистируем, и менее сознательных на зарядки поднимаем! Эй, кто в библиотеке хочет всю смену сидеть? Ой, уже не надо — наша белокурая бестия вызвалась! Один только факт существования такой мисс совершенство как ты — уже грубейшее нарушение всех законов реальности бытия! Да загрузив в суперкомпьютер данные о тебе можно восстание машин подавить ещё в зародыше — искусственный интеллект прослезится и добровольно сдастся в плен, осознав своё несовершенство! Таких людей просто нет! И вот что я ещё тебе скажу — держись от меня подальше, иначе в один прекрасный день я отфигачу твои косы сапёрной лопаткой! Впрочем, ты им и тогда найдёшь достойное применение.

Когда меня наконец, отпустило, блондинка ещё пыталась сдерживать слёзные железы. Остатки накопленной за время пребывания в дивном новом мире злости пошли в ход когда я сорвавшись с места, направилась в сторону входной двери. Поравнявшись со стоящей неизвестно сколько возле неё Леной, я рявкнула: «С дороги!», — та, пискнув, моментально шарахнулась в сторону. Дверью я хлопнула так, что задребезжали стёкла.

***

 До обеда оставалось немного времени и встал вопрос — чем себя занять? Можно сходить до кибернетиков, поинтересоваться успехами Андрея или навестить союз рыжих и пойти в столовую с ними. Ещё одна безумная идея — напроситься ассистентом к Виоле в её инфернальных опытах и оживлять кадавров. Одно я знала наверняка — в библиотеку сегодня точно не вернусь. Выйдя на площадь, где стоял памятник неизвестному деятелю неизвестно чего, я решила, что из трёх зол стоит выбрать два более реалистичных, а из них — меньшее.
 Алисы с Ульяной дома не оказалось. Дверь никем заперта не была и охранялась лишь стариной Роджером, так что я спокойно вошла внутрь, намереваясь перехватить до обеда конфет из Ульянкиного кулька… которого нет. Видать, с собой забрала. Ну, нет так нет, что поделать.
 В дверь постучали, после чего сразу послышались звуки удаляющихся шагов. Под порог двери была просунута записка:

«Разобьёшь ты. Ни в коем случае не отпускай их в лес вдвоём и не уходите далеко от лагеря, это в ваших же интересах. Твоя А.»

Текст был написан аккуратными печатными буквами. Это позволяло избавиться от проблемы опознания почерка автора, пусть и забирало приличное количество времени. Но на кой ляг тогда надо было подписываться? Известных кандидатов на подпись литерой «А» было и без указания пола прямо скажем — полтора человека, а теперь? Я такого написать не могла, иначе бы помнила, а Алиса… зачем ей в таком случае убегать, тем более, от своего жилища? «Аноним»? Тогда почему «твоя»? Выходит, это не из круга знакомых, а подписалась «А» чтобы себя зарекомендовать при встрече. Я бы так и поступила.
 — Да врёшь ты, не водится тут никаких медведей! — донёсся с улицы голос рыжей.
 — Так чего тогда боишься? -подначивал её брат, — Давай, Двачевская, решайся! Час в старом лагере ночью и двойная порция десерта до конца смены!
 — Да ничего! — гаркнула рыжая уже у самой двери, — хочешь стать меценатом — станешь. Но…
 — То есть, предложение устраивает?
 — Давай встречный спор с поправкой? Побеждает тот, кто просидит в лесу дольше, — объявляет новое условие рыжая. — По рукам, или струсил?
 — По рукам. Так, а разобьёт кто?

 Оба-на, как по сценарию. Полагаю, сейчас мой выход. Дверь распахивается, я с упоением наслаждаюсь оказанным эффектом. Так, должно быть, ощущал себя Гектор Барбосса, которого зареспавнили в конце вторых «Пиратов» и показывают остальной массовке.

Ну скажите мне, что сталось с моим судном?

 — О. Анна, разбей. — первой реагирует рыжая, брат более сдержан — мы с ним тёртые калачи, что вы, нас такой пустяковиной уже не пронять.
 — Только не говорите, что ждали Гэндальфа, — с этими словами я разбиваю сцепленные руки, — когда это вы помириться успели?
 — Вот ещё, — Алиса фыркнула, похоже, её ничуть не интересует — что я делала внутри дома, — много чести будет. Ну, до вечера, встреча у кружков, — с этими словами она скрывается за дверью.

 — Целоваться не будем, можешь не ревновать — вякнул братец.
 — Много чести будет. Считай, что я секундант, — сохраняя невозмутимое выражение отвечаю я, а сама мысленно пытаюсь понять, как автор записки заблаговременно узнал о пари? В любом случае, к советам, поступившим при столь странном стечении обстоятельств лучше будет прислушаться.

 Из репродуктора заиграл горн. Вот и дожили до обеда. Войдя и ухватив по порции пюре, усаживаемся за двухместный столик.
 — Ну, как с историей?
 — Глухо, — односложно отвечаю я, оглядываясь и не засекая блондинку на всём обозримом пространстве, — зато успех на твоём поприще — удалось рандомно сверить пару постоянных, сходятся. У тебя что?
 — Строго наоборот, — брат усмехнулся, — ни пособий, ни методичек с таблицами я не нашёл, кроме таблицы Менделеева, разумеется. Зато…
Я опрометчиво потянулась за компотом.
 — …зато Стругацкие в этом мире писали сценарии для «Доктора Кто».
Откашлявшись, я первым делом осведомилась, не ослышалась ли. И без применения трёхэтажного лексикона опять не обошлось.
 — Да я сам офигел, когда мне Электроник начал такую дичь задвигать, — сбавив громкость продолжил брат, — говорит, в семидесятые годы их БиБиСи пригласили в рамках программы какой-то по межкультурному обмену. Я так понял, парень вообще на Докторе сидит плотно, а значит, много его видел. Очевидно, здешний Союз изоляцией от злых капстран не увлекается и ещё одно косвенное тому подтверждение вон, у окошка сидит, — он указал в сторону Мику, — как тебе такой расклад?
 — Значит, всё-таки параллельный мир. Могло быть и хуже. А как тебе такой финт ушами? — задаю я вопрос и выкладываю на стол записку.
 — Эва как. Всё-таки пора тебе кое о чём рассказать — виновато опускает он взгляд, пробежав глазами по тексту. — Вчера вечером…

Как Семён стал вором (часть 1)

«Похоже, наша вожатая поехала кукушкой. Это же надо было послать меня за мукой... в библиотеку! Откуда муке там взяться?!» — так думал Семён, вступая в лагерное книгохранилище.

Внутри, как всегда, прохладно и тихо.

Библиотекарша была полностью поглощена своим любимым занятием — дрыхла как суслик. Уложила голову на руки вместо подушки и сладко посапывала.

«Интересно, она вообще бывает бодрствующей на рабочем месте?» — подумал Семён.

Ему почему-то всегда было неловко её будить. И он предпочитал дожидаться, пока она проснётся сама, или вовсе уходил. Но в этот раз его отправили сюда с ответственным поручением, не терпящим отлагательств.

Семён подошёл поближе к Жене, чтобы аккуратно потрясти её за плечи. Глядя на эту девушку, он осознал, почему никогда не хотел прерывать её сон: такая безмятежная, лежащая с закрытыми глазами и чему-то улыбающаяся — она была невероятно хорошенькой. Совсем не похожей на ту жужелицу, которая триггерилась и орала по никому не понятным поводам.

Семён ещё раз подумал, стоит ли из-за очередного и, очевидно, бессмысленного поручения вожатой разрушать такую милоту. Возможно, мука лежит где-то в другом месте, а у Жени есть ключи. И Ольга Дмитриевна говорила, что нужно принести её побыстрей, чтобы повара успели к ужину.

Вздохнув, Семён наклонился, чтобы предельно осторожно прошептать ей на ухо: «Подъём, соня!» Его лицо оказалось на минимальном расстоянии от лица Жени. И в этот момент он уловил лёгкий аромат духов, какой-то фруктовый и очень приятный. Он услышал, как она неразборчиво шепчет во сне. Он увидел на румяной, слегка загорелой щеке девушки еле заметный бесцветный пушок, похожий на тот, что бывает на спелых персиках, словно молящих, чтобы вкусили их сочную мякоть.

Не отдавая отчёта в своих действиях, Семён коснулся губами её прелестной щеки. Он и сам не подозревал, до чего сильно ему хотелось этого! И только в момент поцелуя, испытывая небывалое наслаждение, он осознал, что наконец-то совершает то, о чём давно мечтал.

Женя довольно замычала и начала тереться щекой, подставляя всё большую поверхность для поцелуя. Ей это нравилось даже сквозь сон! Она повернулась, и её губы соприкоснулись с влажными губами Семёна, а через миг они страстно впились друг в друга.

Внезапно Женя открыла глаза. Пару секунд она отходила ото сна, не понимая, что происходит, потом она узнала Семёна, почувствовала вкус поцелуя, и в её взгляде возник неподдельный ужас.

Она моментально отпрянула от него. Затем она вскочила и отбежала от библиотечного стола. Испуг сменился яростью.

— Ты совсем что ли обалдел??? — библиотека заполнилась её рёвом. —  Ты что творишь, хунта проклятая?!!

Семён понял, что в этом состоянии ей бесполезно что-либо объяснять, и самым разумным решением в текущей ситуации будет ретироваться без всякого промедления.

Семён выскочил из библиотеки. Женя в бешенстве бросилась за ним, размахивая увесистым фолиантом.

— А ну стоять, контра! — заорала она вслед.

Семён не собирался выполнять её требование. Он бежал по дороге к медпункту. Видимо, сидение в библиотеке не способствовало поддержанию хорошей физической формы — Женя отставала.

— Лови его! — кричала она на бегу. — Держи вора!!!

«Какой я ей вор?» — мысленно возмутился Семён.

Он заметил, что к погоне присоединились другие пионеры. Вот уже незнакомый парень летел к нему наперерез. Семён свернул в аллею из деревьев, но и там было полно бегущих к нему ребят.

Он споткнулся то ли об корягу, то ли об чью-то подножку, и больно ударился о землю. В следующий миг его окружили, привалили к земле и скрутили руки.

— Попался, расхититель социалистической собственности! — ликовали они.

Семён был ошеломлён, его придавило навалившимся весом, руки расцарапались до крови и ссаднили. Он хотел что-то сказать в своё оправдание, но злорадно галдящие пионеры совершенно сбили его с толку, и он не мог подобрать слов.

Поняв, что беглец не собирается вырываться, с него слезли и подняли, но руки всё равно крепко держали. Все смотрели на него заинтригованно и одновременно осуждающе. Он заметил в толпе лица знакомых пионерок, которые шокированных происходящим не меньше его.

Наконец, появилась запыхавшаяся и красная от злости библиотекарша.

— Что он украл? — спросили её пионеры.

Женя гневно указала перстом на Семёна.

— Он... Он... — зашипела она и вдруг разрыдалась. — Он украл мой первый поцелуй!

Женя плакала навзрыд, по щекам катились крупные слёзы.

— Я... спала, а он взял и поцеловал!

Мику обняла её за плечи. Лена закрыла своё лицо руками. Ульянка лыбилась. Незнакомые пионеры отпустили его и стояли в нерешительности.

Из толпы выскочила разъярённая Двачевская и больно ударила Семёна в живот.

— Да как ты посмел поцеловать Женю!

Последнее слово она выкрикнула, а потом резко скрылась за деревьями. Семён так и не понял, что так взбесило Алису: то, что он поцеловал спящую девочку, или то, что он поцеловал нееё.

А вот остальные пионеры уже не были столь категорично против него настроены. Поняв, что передними никакой не злостный преступник, а незадачливый герой-любовник, они улыбались и перешёптывались между собой.

Ульянка громко захихикала:

— А Сёмка-то у нас — вор поцелуев!

Все засмеялись.

Никто не знал, что делать в такой ситуации. Все громко перешёптывались между собой, кто-то с кем-то спорил, но разобрать что-то в этот гвалте было решительно невозможно. Женя продолжала плакать, но уже беззвучно. Мику гладила её по голове, а Лена куда-то делась. Пионеры начинали потихоньку расходиться. Семён заметил, что некоторые девочки поглядывают на него смущённо-одобряюще.

В этот момент на шум прибежала Славя.

— Что тут происходит? — строго спросила она.

— Семён поцеловал Женю, пока она спала, и теперь она плачет. — ответили пионеры.

Славя посмотрела на Семёна, потом на Женю, потом снова на Семёна. И с недоумением обратилась к нему:

— Зачем ты её поцеловал?

Этот, в сущности, простой вопрос застал Семёна врасплох. Действительно, зачем? Он и сам этого не знал. Просто поддался внезапно возникшему импульсу.

— Не знаю... — неуверенно отвечал Семён. — Захотел и поцеловал...

Женя сняла залитые слезами очки и уткнулась лицом в Мику. Которая за всё время не проронила ни слова, что само по себе было весьма странным.

— Мику, отведи Женю в домик. А вы все расходитесь! — приказала Славя пионерам.

Она посмотрела на Семёна дружелюбно, но её тон оставался серьёзным:

— Семён, это, конечно, хорошо, что ты не побоялся проявить свои чувства к девочке, но нужно было убедиться, что она не против. И уж тем более не целовать, когда она спит и не может знать о твоих намерениях. В следующий раз сначала проверь, что тоже нравишься девочке, а если не знаешь как — спроси её напрямую.

— Хорошо. — пообещал Семён. Он и сам уже был не рад своему поступку.

— Жене нужно сейчас побыть одной и успокоится. — продолжала Славя уже мягче. — Тебе стоит обратиться за медицинской помощью. Потом приходи к ней извиниться. А мне пора по делам.

— Ладно, — сказал он и поплёлся в сторону медпункта.