Результаты поиска по запросу «
Дракон горничная кобаяши
»
Katawa Shoujo Foreign VN Lilly Satou Hisao Nakai Satou Akira фанфик Визуальные новеллы фэндомы
Всем доброго времени суток, тут не давно в инете наткнулся на не законченный фанфик по катаве. Вот решил сюда выложить. Дабы вас не гонять по ссылкам скопирую сюда, хорошего прочтения =)
Эпилог Лилли
Эпилог Лилли
Глава 1. Курьер
Перевод не дословный, кое-что пришлось заменить или вырезать, тем не менее суть сохранить удалось. В дальнейшем в тексте будут встречаться мои мысли и комментарии, которые я буду выделять ( (двойными скобками) ).
Автор оригинала: MEHKANIK
Перевёл: Sl1
Помощь в переводе: Molly
Приятного чтения
Эпилог Лилли. Часть первая. Курьер
Прошло несколько лет после окончания „Ямаку “. Я потратил много времени, пытаясь найти себя. Это было сложно…
Лилли осталась со мной после того как я бросился в аэропорт за ней в один „прекрасный “день.
Пока я не выздоровел. Видимо, она может ослушаться своего отца достаточно, чтобы убедиться, что я со мной всё в порядке, но недостаточно, чтобы остаться со мной. Мы поцеловались в последний раз, и она ушла, пообещав оставаться на связи.
Конечно, она исполнила обещание, но со временем нам было всё сложнее и сложнее поддерживать контакт. Узнав о наших отношениях её отец решил, что я недостаточно хорош для неё и запретил ей общаться со мной.
Никогда прежде я не слышал настолько расстроенный голос Лилли. Во время наших разговоров её голос дрожал из-за гнева. Наверное, они часто ссорились с отцом из-за меня.
„Он почти не заботился обо мне в течение многих лет, кто он мне такой чтобы указывать кого любить, а кого нет?!“
Со временем она становилась всё более спокойной. Меня это беспокоило, но я верил, что это связано с тем что её отец таки прислушался к ней.
Затем она мне позвонила.
„Привет, Хисао “
„Привет, милая. Как дела? Мы давно не общались “
Повисло молчание, глубокий вдох, выдох. Это звучало знакомо. Она всегда прислушивалась к ожиданиям людей и никогда не делала так как сама хотела поступить.
„Я не собираюсь…тянуть с этим “
„Хм…? “
„Я больше не могу продолжать эти отношения на расстоянии “
Я чувствовал себя немного разбитым, но не собирался просто сдаться.
„Это из-за твоего отца? “
„Да. “
„Почему ты сдалась? “
Затем была самая длинная тишина в моей жизни, после чего она заговорила.
«Потому что я больше не могу продолжать эту борьбу. Может я смогла бы если бы ты был здесь, я веду пустой бой за кого-то, кого я даже не могу больше обнять или поцеловать. Я не могу больше страдать, ссорясь с моим отцом или заставляя его ненавидеть меня за каждый день таких „отношений“ с тобой.»
Её слова заставили всё внутри меня кипеть от гнева. Я не знаю, что сказать, чтобы не сделать всё хуже, чем есть сейчас.
„Я люблю тебя. Ты — моя первая любовь “Более мягким голосом „Мой первый раз, мой первый поцелуй, первый человек с которым я чувствовала, что могу просто… “
„Просто что? “
Очередной вздох. „Ничего. Я… просто не хочу заставлять тебя страдать. Надеюсь ты можешь двигаться дальше и найти кого-то, кто для тебя станет лучше, чем я “
„Я не уверен, что это произойдёт “
„Что именно? “
„Всё “
Мягкий смех девушки, которая едва удерживается от того чтобы расплакаться.
„Мне жаль, Хисао “
„Мне тоже “
„Ты понимаешь почему мне приходится делать это? “
„Лучше, чем ты думаешь. Я просто с этим не согласен. Я не сдаюсь. Я не сделал этого в прошлый раз, когда ты уезжала, не сдамся и в этот “
Ответа нет, но я слышу, как она тихо плачет.
„Спасибо тебе за всё. Я люблю тебя, Хисао. “
Я хотел бы чтобы она сделала что-нибудь такое что заставило бы меня ненавидеть её.
Долгое время я ужасно себя чувствовал, но Ханако помогла мне восстановиться. Она живёт со мной в моей квартире и не позволяет мне сдаться. Если бы не она, меня бы, наверное, уволили с работы или я бы просто угас в тёмной комнате.
Вместо этого, она подсказала мне хорошую идею.
-В-во время вашего разговора она сказала одну важную вещь…
-Какую?
-Если бы ты был здесь.
„Если бы я был там… “. Это смешно звучит, когда я думаю об этом сейчас, глядя из окна самолёта. Я получил отпуск после того как сохранил работу. Акира и Ханако немного помогли мне на пути к тому чтобы всё исправить.
Итак, я в Шотландии.
Я прилетел на частном самолёте, который получил благодаря Акире. Она заимела много связей из-за своей работы юриста во влиятельном международном бизнесе. Интересно, знает ли г-н Сато, что я прилетел на одном из его частных самолётов чтобы украсть у него его дочь? Приятная ирония.
Ханако дала мне несколько книг для чтения во время полёта. Они на английском, но некоторые фразы на гэльском. В Шотландии теперь редко говорят на гэльском, но как сказала мне Ханако — „Просто, на всякий с-случай “.
Я уже читал их раза два, по крайней мере один раз в течение этого полёта. Это даже не считая всех других книг на английском, которые я уже читал. Ханако в свою очередь практически свободно говорит по-английски в основном из-за любви к литературе.
Думаю, я справлюсь, если люди смогут проигнорировать тот факт, что у меня, скорее всего, сильный акцент.
Я останавливаю одну из стюардесс, когда она проходит рядом, решив попытаться поговорить по-английски.
„Excuse me, do you know how long until we… ah, reach Scotland? “
Мне приходится прикладывать усилия чтобы говорить. Английский чувствуется так необычно по сравнению с моим родным языком.
Женщина улыбнулась и кивнула.
„We should be arriving in about an hour. “Мой пульс немного учащается. Всего час? Смотря вниз, я вижу части Европы. На протяжении полёта я сделал пару фотографий. Ханако сказала, что она всегда хотела путешествовать, так что я собираюсь скинуть некоторые из них ей по прибытию.
Итак, после нескольких лет я, наконец, увижу тебя снова, Лилли. Интересно, как ты? Как твои дела? Счастлива ли ты?
Скучаешь ли ты всё ещё по мне?
Я витаю в мыслях оставшуюся часть полёта, пока пилот не объявляет, что самолёт скоро прибудет в аэропорт Инвернесс. Акира сказала, меня будет кто-то ждать чтобы отвезти в резиденцию Сато на окраине.
Она сказала, что сама бы меня отвезла, но как всегда занята работой в компании. Это не проблема. Блин, да я поймаю такси если придётся. Я ничему не позволю остановить меня!
Я взял свои вещи и вышел в аэропорт. В главном лобби стоял несколько недовольный человек в костюме держа в руках знак с текстом „Мистер Накаи “.
Я подошёл к человеку, а он осмотрел меня сверху вниз.
„Ты тот китайский мальчик, которого я должен встретить для мисс Сато? И ты даже говоришь по-английски? “Он достаёт лист бумаги из своего кармана.
„Ay…go… hana-say-mas-oo ka? “Неплохая попытка, но она провалилась.
Я искоса гляжу на него. „Я не китаец “.
„Ah, whatever. You do speak English. That makes this easier on me. Tryin' to blend in there, kiddo? “Он указывает на кепку и жилетку в которые я одет. ( (я, пожалуй, не буду переводить английский в их диалогах. по крайней мере пока он не заговорит с кем-либо из семьи Сато) )
„…I always liked argyle. The hat was Akira's idea. I think I like it, actually. “
„Hoo, boyo. That accent's gonna kill me all day. Maybe you shouldn't talk, if possible. “
Мы молча идём к его машине. Я сажусь на заднем сиденье чёрного седана.
„So, what’s in the box?“
„I thought you didn't want me to talk?“
„Indulge me curiousity, child. I ain't give a pish about what's innit, but these drives are dull as can be.“
„Books for Lilly Satou from her friend in Japan.“
„Aye, that the blind one? Must be special books, with that braille somesuch.“
„Yeah. Are you a driver for their family?“
„Not usualleh, just some nobody driver Miss Satou sometimes charters. Said she didn't want the family especially involved in your transport, for some reason.“
Вероятно, таким образом семья Сато не узнает, что я направляюсь к ним, прежде чем я приеду.
Двигатель замолкает, после этого я некоторое время делаю снимки из окна, раздражая водителя.
„Cannae stop actin' like a tourist when yer in me car?“
„I dinnae think I can.“ Я отвечаю. Водитель смеётся. „Ah, yer a fresh little goon, ain'tchae?“
В конце концов я выхожу из машины у поместья Сато. Честно говоря, я ожидал увидеть деревянное здание, но меня встретил современный замок из камня, который выглядел так словно его строили целую вечность.
Я вышел из машины, пожал руку водителю и поблагодарил его.
Подхожу ко входной двери, беру в руку дверной молоток и несколько раз стучу им по двери. Раздаются глухие стуки, которые разносятся эхом по дому. Это звучит гораздо громче чем я предполагал.
„Подождите минутку “говорит женский голос. Спустя некоторое время дверь немного приоткрылась и из неё показалась взрослая женщина-блондинка.
„А вы…? “
Я немного застыл. Эта женщина выглядела очень похожей на Лилли, должно быть это её мать. Они почти одинаковы внешне, за исключением возраста и причёски. У них даже в одежде вкусы совпадают.
„Ибики Накай, я курьер, меня прислала Акира Сато. Она заказала доставку посылки от Ханако Икезава для Лилли Сато “. Женщина улыбается, услышав мои английский. Я практиковал это предложение больше чем любое другое.
„Ваш английский очень хорош “. Она говорит со мной по-японски, улыбаясь и открывая дверь. „Точно также ваш японский, и у нас обоих есть акцент “. Она хихикает, закрывая за мной дверь. „Акира вскользь упоминала что она пришлёт кого-то, однако сейчас Лилли нет дома, может, вы оставите посылку мне? “.
Я качаю головой. „Простите, но мне придётся отклонить ваше предложение. Мне сказали, чтобы я доставил книги лично в руки. Вот почему меня наняли. Я просто вернусь в ближайшую гостиницу и подожду пока она вернётся, затем снова приду и вручу ей посылку “
Она в ответ тоже качает головой „Нет, нет, нет. У нас есть гостевые комнаты, и вы можете подождать в одной из них если это так важно для Ханако. Она всегда была хорошей подругой Лилли, так что я не возражаю. “
Это проходит намного легче, чем я ожидал. Я некоторое время гуляю в главном зале. Высокие стены выстилают множество картин. „Впечатляющий дом… “
„Должно быть, вам он кажется слишком большим? Отец Лилли говорил мне что Япония — очень тесная страна из-за её плотности населения и малого размера “. Я киваю. „Некоторые из пожилых людей Японии, наверное, назвали бы это расточительным. Я считаю, что это довольно удивительно, если честно. “
„Ах, где же мои манеры? Я совсем забыла представиться. Меня зовут Мэри Сато. У нас так редко бывают гости, что я настолько погрузилась в разговор, совсем позабыв о своих манерах. “
Я улыбаюсь. „Ничего страшного “. Её лицо приобретает своеобразное выражение. „Вы знакомы и с этой страной? Должно быть работа отнимает у вас много времени. То что вы делаете для моей дочери, это для вас обыденно? “
( (выражением „ничего страшного“ я заменил оригинальное „nae danger“. Не то чтобы Хисао дошёл в своих книгах до диалектического английского, просто он услышал это выражение от водителя. Поэтому мама Лилли и подумала, что Хисао уже бывал в этих краях) )
Улыбаюсь. „Нет, я не слишком хорошо знаком с Шотландией. Я услышал эту фразу от водителя, который привёз меня сюда. Я обычно доставляю конфиденциальные документы для Акиры, связанные с судебными делами.“
Мэри скрещивает руки. „В таком случае, Акира, должно быть, вам доверяет?“. Киваю. „Полагаю, что так“.
„Так где же все? Здесь ужасно тихо для такого большого дома “. Пытаюсь сменить тему, прежде чем моя легенда начнёт казаться ей странной.
„У домработниц, наверное, перерыв. Они уже трижды прибрались здесь. Акира, Лилли, и мой муж пошли на обед. “Мэри ведёт меня по коридорам, в гостиную, где я чувствую запах свежего чая. С французской ванилью, судя по запаху.
Ах, как же я скучал по этому запаху. Но я не мог пить чай после отъезда Лилли.
„Чашечку чая, господин Накай? “. „Было бы здорово, спасибо. “Она наливает одну маленькую чашку мне, а затем себе.
„Вы занимаетесь чем-нибудь помимо работы курьером? “. Я киваю, делая глоток чая. Волна боли и ностальгии накатывает меня. Ставлю чашку на стол и немного улыбаюсь.
„Вкусный. “Откинувшись немного на спинку старинного кожаного дивана, я отвечаю „Да, я работаю учителем, когда не путешествую “. Мэри выглядит более заинтересованной, чем любой другой обычный человек, когда я ему об этом рассказываю. То ли это потому, что она слишком вежлива, то ли потому что ей на самом деле интересно.
„Должно быть, трудно совмещать обе работы? “. Киваю. „Иногда. Я подменяю учителей, так что сам выбираю, когда работать. Я получаю много звонков от разных школ с просьбами подменить их учителей, так что просто отказываюсь от них, когда занят работой курьером. “Мэри улыбается и потягивает чай.
„Приятно это слышать “.
Разговор уходит далеко от обсуждения меня и начинается болтовня о таких вещах как поместье, семья Мэри, её сад, и о других мелочах. Спустя некоторое время тихий дом заполняет громкий звук открывающейся двери.
„Мэри, мы дома“. Говорит мужской голос, должно быть это г-н Сато. Мэри улыбается, встаёт и разглаживает своё платье. „Теперь вы можете доставить посылку лично, как вы и хотели“. Я киваю и тихо сглатываю, я так давно не видел Лилли.
Интересно, узнает ли она мой голос?
Нет времени на раздумья. Зайдя за Мэри в главный зал я встречаю г-на Сато, генерального директора и владельца „Сато индастриз “, человека, который сорвал Солнце прямо с моих небес.
Я всё ещё должен улыбаться.
„Приятно познакомиться с вами, мистер Сато.“ Я говорю по-английски, так как не хочу, чтобы Лилли сразу мен узнала. „Хм, хорошее рукопожатие “. Я отпускаю его руку и касаюсь посылки.
„Я курьер мисс Акиры. Она предложила мне помочь другу Лилли доставить книги на Брайле для вашей дочери. “
„Можешь говорить по-японски. Я всё ещё помню язык, сынок. Как тебя зовут? “
„Ибики Накай “. Акира чуть не смеётся с псевдонима. Услышав мой голос, на лице Лилли появляется смесь волнения и ужаса.
„Что ж, вот ваша посылка, мисс Лилли. Она немного тяжелая. “Лилли на мгновенье закрывает глаза и снова открывает их, как будто она надеется, что это позволит ей увидеть меня.
„Спасибо, господин Накай. “Она делает паузу, задумываясь и кладя голову на подбородок. „Если она тяжелая, не могли бы вы отнести её в мою комнату? Я хожу при помощи трости, и отнести посылку самой будет для меня несколько трудно. “
„Конечно, мисс Лилли. “
„У меня есть слуги, которые могут об этом позаботиться, а этого человека я не знаю “. Вмешивается г-н Сато. Мэри немедленно вмешивается. „Ичиро! Не груби нашему гостю, он хороший парень. Мы долго общались, прежде чем вы вернулись, я не думаю, что он заслуживает недоверия. “Должен признаться, японский акцент Мэри восхитительно необычен.
Ичиро осматривает меня также как я его. Широкоплечий, имеет тёмно-синие волосы, аккуратно причесанные назад, носит небольшую бороду, а цвет его глаз напоминает мне глаза Акиры. Складывает руки на груди. „Хорошо “.
Мы с Лилли тихо идём через усадьбу, её рука лишь быстро скользит по стенам. Она должно быть запомнила каждый закоулок этого дома, учитывая, что она не пользуется тростью чтобы находить дорогу.
Мы поднялись по лестнице и зашли в её комнату. Я поставил посылку на ближайшем комоде. „Что Ханако отправила мне? “. Её голос был самым суровым, что я когда-либо слышал от неё. Я удивлён что она не спросила, что я здесь делаю.
„Какие-то книги на Брайле, которые она хотела бы чтобы ты прочитала и личное письмо “. Я открыл конверт и протянул ей письмо, написанное на Брайле. Не смотря на то, что я не знаю, что там написано, я догадываюсь что там. Скорее всего, я знаю, что написано в самой главной строке.
„Ты научила меня что я не должна убегать от себя. Быть может, тебе тоже следует принять свой совет? Люблю, Ханако. “
„Почему ты здесь, Хисао? “. Она шипит на меня едва слышно.
Я делаю шаг вперёд и беру её руку. „Помнишь, что ты мне сказала по телефону? Может быть, если бы ты был здесь “. Она пытается вырваться от меня.
«Хисао, ты…ты… идиот! Ты должен был сосредоточиться на „двигаться дальше “, а не поступать как безнадёжный романтик, мчась сюда. Как ты вообще сюда попал?!». Я подношу руку к своему лицу.
„Но ведь это то, что тебе нравится во мне. Я безнадёжный романтик, и ты тоже. “Она немного смягчается.
„Что если мой отец узнает кто ты? “
„Ты никогда ему не говорила, как я выгляжу, не так ли? “
„Нет, он никогда не хотел слышать о тебе. Ты — запретная тема в этом доме, Хисао. “Я тяну её ближе ко мне, а она кладёт другую руку на мою грудь, пытаясь остановить меня.
„Хисао, нет. “Но затем она начинает чувствовать мой пульс — он учащён.
„Прошло много времени, Лилли. “
„Я знаю. “Её рука ощупывает моё лицо, пытаясь найти какие-то изменения с нашей последней встречи. „Ты выглядишь ((кажешься)) более уставшим чем обычно. “
„Тяжело спать без тебя “. Она игриво бьёт меня по щеке. Это скорее было похоже на мягкое касание. „Тсс... Не говори об этом. “
„Я всё ещё люблю тебя. “Её лицо исказилось.
„Я… “. Её рука слабеет, и она позволяет мне прижать её ближе к себе.
Я не дал ей ничего сказать, чтобы не испортить этот момент, вместо этого я поцеловал её.
Её губы дрожат рядом с моими, я чувствую её дыхание на своих губах. Получаю два страстных, длинных поцелуя прежде чем она отстраняется.
„Не могу, Хисао. Правда, не могу. “
„Это из-за твоего отца…Он заставляет тебя так думать “.
„Мой отец думает, что ты не подходишь мне, что ты слишком слаб, можешь умереть в любой момент, не имеешь хорошего дохода. “
„Хоть что-нибудь из этого влияло на твоё счастье? “
Нет ответа. Это потому что она не Лилли. Она надевает маску и делает то, чего от неё хотят люди, а не она сама.
„Я собираюсь сжечь этот театр, который устроил твой отец, Лилли. Если ты не остановишь акт, я остановлю его “.
„А как ты собираешься это сделать? “
„Увидишь “— сказал я ей, покидая комнату. Её лицо краснеет, видно, что она растерялась ((взволновалась)). Уходя из спальни, я слышу её учащённое дыхание позади меня. Я устал от её притворства, я хочу, чтобы она сделала то, что делает счастливой ЕЁ, а не кого-либо другого.
Вернувшись в главный зал я вижу Акиру и г-на Сато, разговаривающих обо мне. Акира объясняет, что я её неофициальный работник, так как работаю с очень важными документами.
„Ты нелегально платишь ему? Если какой-нибудь налоговый орган узнает… “
„Ой, да ладно. Ты хорошо меня знаешь. Да и кто захочет тягаться с Акирой Сато? Я бы не стала. Никто не собирается поднимать шум, я обещаааю “.
„А вот и чудо-парень курьер. Мне никогда не рассказывали о тебе, даже не смотря на то что я владелец компании, в которой ты работаешь. Теперь, когда ты доставил посылку, я полагаю, ты вернёшься к своей работе? “. Он заговорил со мной.
„Да, такой был план, но на этой и следующей неделях в Японию нет рейсов, поэтому я вынужден ненадолго осесть в гостинице, прежде чем вернусь домой. Я не часто бываю в Шотландии, так что мне бы хотелось посмотреть местные достопримечательности. Есть ли у вас какие-нибудь хорошие предложения? “
„До ближайшей гостиницы далеко. Акира собирается отвезти тебя? “. Смотрю на Акиру. „Нет, нет. Я и так её уже достаточно побеспокоил. Мне пришлось просить её организовать остановку частного самолёта в Японии, иначе мне бы пришлось ждать месяц чтобы добраться сюда. “
Улыбаюсь. „Мне нравится ходить, я был бы благодарен если бы вы подсказали мне направление. Кроме того, я благодарен вам за гостеприимность и за чай “. Немного преклоняюсь перед Мэри.
Она кажется немного обеспокоенной тем, что мне придётся пройти неопределенное количество миль обратно в Инвернесс, я на это и рассчитывал.
„Мне эта идея не кажется хорошей. А что если кто-то в городе пристанет к тебе из-за того, что ты иностранец? “Я смеюсь. „Всё будет в порядке. “
„Погодите, господин Накай! У нас есть комнаты для гостей, почему бы вам не провести некоторое время здесь, прежде, чем прибудет ваш рейс? Я буду чувствовать себя неудобно, зная, что вы там один в городе, и что я могла бы вам помочь. “
Я останавливаюсь, оборачиваюсь. „Ну, возражать было бы невежливо. Я останусь, если господин Сато не против. “
Ичиро обдумывает предложение.
„Ммм… Да, я полагаю, что это хороший вариант. Я не хочу, чтобы одного из моих сотрудников убили в баре. Ты останешься здесь пока не найдёшь самолёт обратно. “
„Спасибо, господин Сато. “
Я украдкой улыбаюсь Лилли, любви моей жизни. Я знаю, что она не видит её, но она может чувствовать её по тону моего голоса и улыбаться в ответ.
Коротко поклоняюсь семье Сато.
„Я надеюсь мы узнаем друг друга получше во время моего пребывания. “
Конец первой части.
REWRITE Foreign VN технический пост Визуальные новеллы фэндомы
Сеттинг
Основная часть сюжета игры Rewrite проходит в вымышленном японском городе Кадзамацури, примечательном своей богатой растительностью. Протагонист Котаро и его друзья из общества оккультных исследований учатся в средней школе Кадзамацури, а также проводят время в комнате общественного клуба. За пределами школы расположены и другие места, такие как леса Кадзамацури и дом Котаро. Во время игры Котаро попадёт в альтернативное измерение Кадзамацури, где царит тишина, а небо серое. Множественные входы в это измерение расположены по всему городу. В этом тайном мире, созданном группой Gaia, свободно бродят демоны, а особая экосистема поддерживает здесь жизнь. Находясь на Луне, с цветущего холма становится отчётливо видно разрушенный город на фоне вечной ночи. Этот холм впоследствии появляется и на Земле в лесу Кадзамацури.
Кадзамацури является полем тайной борьбы между двумя группами: Gaia и Guardian. Организация Gaia, находящаяся под покровительством группы Myrtle, состоит из нигилистов и мизантропов, способных контактировать с демонами, которые пробуждаются благодаря жизненной силе призывателя. Myrtle когда-то был церковью и состоит из священнослужительниц с врождённой инвалидностью. Группа Guardian посвятила себя уничтожению демонов и практически полностью состоит из людей, обладающих сверхспособностями. Обе группы прибывают в Кадзамацури, чтобы найти демона по имени Кагари, который выглядит как ученица средней школы. Кагари, главная героиня истории, обладает силой, способной разрушить всю жизнь на Земле, хотя она также может инициировать начало повторной эволюции, которая заново начнёт процесс развития разумной жизни. Однако это произойдёт только при использовании энергии Земли, а во время событий Rewrite запас этой энергии истощается. Gaia хочет захватить Кагари, чтобы ускорить уничтожение человечества, а Guardian ищет Кагари, чтобы убить её, тем самым не допустив гибели человеческих жизней.
Главные персонажи
Игрок выступает в роли Котаро Тэннодзи. Котаро — ученик второго класса средней школы, яркая и общительная личность. Он обладает двумя сверхспособностями:Rewrite и Aurora. Rewrite позволяет ему в любое время восстанавливать и изменять любую часть тела, включая кровь, что делает его сильным и быстрым. Однако каждый раз, когда Котаро использует эту способность, он тратит часть своей жизненной силы и становится всё ближе к превращению в полного демона. Auroraпреобразует его энергию в подобие оружия (меча или когтя). Котаро был приглашён в школьное общество оккультных исследований президентом Аканэ Сэнри. Она на год старше Котаро, остальные ученики зовут её «школьная ведьма» из-за её загадочной натуры. Аканэ не проявляет интереса к сверхъестественному, так как, по её словам, не верит в это. Но впоследствии оказывается, что она является опытным призывателем демонов из группы Gaia. Аканэ также приглашает в клуб Тихаю Отори, одноклассницу Котаро. Тихая физически сильна, но неуклюжа. Она живёт вместе со своим дворецким Сакуей, который представляется её братом. Как и Аканэ, Тихая является призывателем демонов из группы Gaia.
Котаро знакомится с тремя другими девушками, также входящими в общество оккультных исследований. Одна из них, Котори Канбэ — подруга детства и одноклассница Котаро, у которой мало друзей. После вступления в клуб она начинает чаще посещать школу. Котори обладает довольно весёлым характером, её домашним животным является невероятно сильная собака. Обладая способностью призывать демонов, Котори не связана ни с Gaia, ни с Guardian — она входит в древнюю секту слуг демонов, которые почитают природу и защищают Кагари. Котаро встречает ученицу первого класса Сидзуру Накацу, робкую девушку, которая обладает обострённым слухом и зрением, а также по движению губ может определить, о чём говорит человек. У неё гетерохромия, и поэтому свой правый глаз золотистого цвета она прячет за повязкой, но очень этого стесняется. Сидзуру является членом Guardian и обладает способностями исцелять себя и других, вызывать у людей амнезию и создавать туман, парализующий демонов (но бессильный против полудемонов). Сидзуру приходит в клуб вместе со своей близкой подругой Люсией Коноханой, представителем класса Котаро. Люсия легко выходит из себя от выходок мальчиков и часто бьёт Котаро, если тот начинает её раздражать. Имеет пристрастие к чистоте и всегда носит перчатки. Как и Сидзуру, она входит в Guardian. В результате проведённого группой эксперимента Люсия стала выделять ядовитые испарения и гной. Она принимает лекарства, чтобы предотвратить это, но побочным эффектом такого приёма стало то, что она создаёт колебания в любом предмете, к которому прикасается. И Люсия, и Сидзуру в дополнение к прочим способностям обладают сверхчеловеческой скоростью, ловкостью и рефлексами.
История
История игры Rewrite вращается вокруг Котаро Тэннодзи. Он учится в средней школе и живёт в городе Кадзамацури. История начинается 4 октября 2010 года. Котаро, проявляющий интерес к исследованию неизвестных животных, общается с пятью девушками из школьного общества оккультных исследований: Котори Канбэ, Тихаей Отори, Сидзуру Накацу, Люсией Коноханой и Аканэ Сэнри (президентом клуба). Члены клуба весело проводят время, раскрывая необычные тайны Кадзамацури. Со временем Котаро влюбляется в каждую из них; войдя в одну из пяти возможных сюжетных линий, что зависит от принятых игроком решений. Во всех сюжетных линиях представлен конфликт между организациями Gaia и Guardian, хотя сами они во многом разнятся. Например, в сюжетной ветке Сидзуру Кагари удаётся начать процесс уничтожения человеческой расы. И хотя в сюжетной ветке Аканэ Кагари погибает, Gaia по-прежнему пытается уничтожить мир, вызывая в нём стихийные бедствия.
После того, как все пять сюжетных веток пройдены, история разворачивается на Луне среди руин Кадзамацури. Здесь Котаро встречает Кагари с Луны — противоположность той Кагари, что была на Земле. Котаро переполнен воспоминаниями о своём прошлом, в том числе и об уничтожении Земли. Кагари пытается найти путь на Землю, чтобы предотвратить гибель человечества, а Котаро в попытке выиграть время сражается с демонами, призванными убить Кагари. Котаро и его друзья снова объединяют усилия, чтобы защитить Кагари, но в конечном итоге им это сделать не удаётся. Кагари всё же начинает процесс повторной эволюции, так как ранее услышала от Котаро, что он «желает увидеть её ещё раз».
В прошлом Котаро был низшим членом Guardian, отправившимся в Кадзамацури и встретившим там Кагари. В тот раз она нанесла ему серьёзную рану, но Котори исцелила его, превратив в полудемона. Как следствие, процесс старения Котаро замедлился. Котаро впадает в кому, ему вводят медицинский препарат, позволяющий забыть о Gaia и Guardian. К тому времени как он просыпается, Котори уже ходит в младшую школу. Котаро вместе с ней выпускается и уже в средней школе вступает в общество оккультных исследований. В другой раз, когда Котаро сталкивается с Кагари, он уже ничего не делает и просто уходит из леса.
Во время одного из заданий Котаро разочаровывается в группе Guardian и возвращается в Кадзамацури, где встречает Кагари. Она говорит, что должна разрушить Землю, но перед этим желает сохранить хорошие воспоминания о жизни на Земле как противоположность её плохим воспоминаниям о войне. Влюбившийся в неё Котаро соглашается помочь ей и начинает действовать как двойной агент, работая как против Gaia, так и против Guardian. Группа священнослужителей делает попытку заставить Кагари уничтожить человечество при помощи песни разрушения. Тем временем деревья в лесу оживают и начинают разрушать город. Котаро отправляется в храм Gaia, чтобы остановить Кагари, но ему мешает вызванный служителями дракон. Котаро побеждает монстра, а заодно и убивает всех служителей.
Котаро использует свою способность Rewrite, чтобы как можно быстрее добраться до Кагари. Она благодарит его за хорошие воспоминания и говорит, что благодаря ему у мира ещё есть надежда, однако Котаро всё же вынужден убить её. Двое признаются друг другу в любви и превращаются в шар света. Разрушающие город демоны исчезают, и человечество выживает, но мир за пределами Кадзамацури погружается в ледниковый период. А в самом городе на 500 метров в высоту прорастает крупное дерево, в котором заключён шар света Кагари и Котаро. Пять героинь, ныне учениц средней школы, исследуют это дерево. В конце игры на Луне показан саженец (как воплощение Кагари), прорастающий через бесплодный, не предназначенный для поддержания жизни реголит.
REWRITE Foreign VN технический пост Визуальные новеллы фэндомы
Сеттинг
Основная часть сюжета игры Rewrite проходит в вымышленном японском городе Кадзамацури, примечательном своей богатой растительностью. Протагонист Котаро и его друзья из общества оккультных исследований учатся в средней школе Кадзамацури, а также проводят время в комнате общественного клуба. За пределами школы расположены и другие места, такие как леса Кадзамацури и дом Котаро. Во время игры Котаро попадёт в альтернативное измерение Кадзамацури, где царит тишина, а небо серое. Множественные входы в это измерение расположены по всему городу. В этом тайном мире, созданном группой Gaia, свободно бродят демоны, а особая экосистема поддерживает здесь жизнь. Находясь на Луне, с цветущего холма становится отчётливо видно разрушенный город на фоне вечной ночи. Этот холм впоследствии появляется и на Земле в лесу Кадзамацури.
Кадзамацури является полем тайной борьбы между двумя группами: Gaia и Guardian. Организация Gaia, находящаяся под покровительством группы Myrtle, состоит из нигилистов и мизантропов, способных контактировать с демонами, которые пробуждаются благодаря жизненной силе призывателя. Myrtle когда-то был церковью и состоит из священнослужительниц с врождённой инвалидностью. Группа Guardian посвятила себя уничтожению демонов и практически полностью состоит из людей, обладающих сверхспособностями. Обе группы прибывают в Кадзамацури, чтобы найти демона по имени Кагари, который выглядит как ученица средней школы. Кагари, главная героиня истории, обладает силой, способной разрушить всю жизнь на Земле, хотя она также может инициировать начало повторной эволюции, которая заново начнёт процесс развития разумной жизни. Однако это произойдёт только при использовании энергии Земли, а во время событий Rewrite запас этой энергии истощается. Gaia хочет захватить Кагари, чтобы ускорить уничтожение человечества, а Guardian ищет Кагари, чтобы убить её, тем самым не допустив гибели человеческих жизней.
Главные персонажи
Игрок выступает в роли Котаро Тэннодзи. Котаро — ученик второго класса средней школы, яркая и общительная личность. Он обладает двумя сверхспособностями:Rewrite и Aurora. Rewrite позволяет ему в любое время восстанавливать и изменять любую часть тела, включая кровь, что делает его сильным и быстрым. Однако каждый раз, когда Котаро использует эту способность, он тратит часть своей жизненной силы и становится всё ближе к превращению в полного демона. Auroraпреобразует его энергию в подобие оружия (меча или когтя). Котаро был приглашён в школьное общество оккультных исследований президентом Аканэ Сэнри. Она на год старше Котаро, остальные ученики зовут её «школьная ведьма» из-за её загадочной натуры. Аканэ не проявляет интереса к сверхъестественному, так как, по её словам, не верит в это. Но впоследствии оказывается, что она является опытным призывателем демонов из группы Gaia. Аканэ также приглашает в клуб Тихаю Отори, одноклассницу Котаро. Тихая физически сильна, но неуклюжа. Она живёт вместе со своим дворецким Сакуей, который представляется её братом. Как и Аканэ, Тихая является призывателем демонов из группы Gaia.
Котаро знакомится с тремя другими девушками, также входящими в общество оккультных исследований. Одна из них, Котори Канбэ — подруга детства и одноклассница Котаро, у которой мало друзей. После вступления в клуб она начинает чаще посещать школу. Котори обладает довольно весёлым характером, её домашним животным является невероятно сильная собака. Обладая способностью призывать демонов, Котори не связана ни с Gaia, ни с Guardian — она входит в древнюю секту слуг демонов, которые почитают природу и защищают Кагари. Котаро встречает ученицу первого класса Сидзуру Накацу, робкую девушку, которая обладает обострённым слухом и зрением, а также по движению губ может определить, о чём говорит человек. У неё гетерохромия, и поэтому свой правый глаз золотистого цвета она прячет за повязкой, но очень этого стесняется. Сидзуру является членом Guardian и обладает способностями исцелять себя и других, вызывать у людей амнезию и создавать туман, парализующий демонов (но бессильный против полудемонов). Сидзуру приходит в клуб вместе со своей близкой подругой Люсией Коноханой, представителем класса Котаро. Люсия легко выходит из себя от выходок мальчиков и часто бьёт Котаро, если тот начинает её раздражать. Имеет пристрастие к чистоте и всегда носит перчатки. Как и Сидзуру, она входит в Guardian. В результате проведённого группой эксперимента Люсия стала выделять ядовитые испарения и гной. Она принимает лекарства, чтобы предотвратить это, но побочным эффектом такого приёма стало то, что она создаёт колебания в любом предмете, к которому прикасается. И Люсия, и Сидзуру в дополнение к прочим способностям обладают сверхчеловеческой скоростью, ловкостью и рефлексами.
История
История игры Rewrite вращается вокруг Котаро Тэннодзи. Он учится в средней школе и живёт в городе Кадзамацури. История начинается 4 октября 2010 года. Котаро, проявляющий интерес к исследованию неизвестных животных, общается с пятью девушками из школьного общества оккультных исследований: Котори Канбэ, Тихаей Отори, Сидзуру Накацу, Люсией Коноханой и Аканэ Сэнри (президентом клуба). Члены клуба весело проводят время, раскрывая необычные тайны Кадзамацури. Со временем Котаро влюбляется в каждую из них; войдя в одну из пяти возможных сюжетных линий, что зависит от принятых игроком решений. Во всех сюжетных линиях представлен конфликт между организациями Gaia и Guardian, хотя сами они во многом разнятся. Например, в сюжетной ветке Сидзуру Кагари удаётся начать процесс уничтожения человеческой расы. И хотя в сюжетной ветке Аканэ Кагари погибает, Gaia по-прежнему пытается уничтожить мир, вызывая в нём стихийные бедствия.
После того, как все пять сюжетных веток пройдены, история разворачивается на Луне среди руин Кадзамацури. Здесь Котаро встречает Кагари с Луны — противоположность той Кагари, что была на Земле. Котаро переполнен воспоминаниями о своём прошлом, в том числе и об уничтожении Земли. Кагари пытается найти путь на Землю, чтобы предотвратить гибель человечества, а Котаро в попытке выиграть время сражается с демонами, призванными убить Кагари. Котаро и его друзья снова объединяют усилия, чтобы защитить Кагари, но в конечном итоге им это сделать не удаётся. Кагари всё же начинает процесс повторной эволюции, так как ранее услышала от Котаро, что он «желает увидеть её ещё раз».
В прошлом Котаро был низшим членом Guardian, отправившимся в Кадзамацури и встретившим там Кагари. В тот раз она нанесла ему серьёзную рану, но Котори исцелила его, превратив в полудемона. Как следствие, процесс старения Котаро замедлился. Котаро впадает в кому, ему вводят медицинский препарат, позволяющий забыть о Gaia и Guardian. К тому времени как он просыпается, Котори уже ходит в младшую школу. Котаро вместе с ней выпускается и уже в средней школе вступает в общество оккультных исследований. В другой раз, когда Котаро сталкивается с Кагари, он уже ничего не делает и просто уходит из леса.
Во время одного из заданий Котаро разочаровывается в группе Guardian и возвращается в Кадзамацури, где встречает Кагари. Она говорит, что должна разрушить Землю, но перед этим желает сохранить хорошие воспоминания о жизни на Земле как противоположность её плохим воспоминаниям о войне. Влюбившийся в неё Котаро соглашается помочь ей и начинает действовать как двойной агент, работая как против Gaia, так и против Guardian. Группа священнослужителей делает попытку заставить Кагари уничтожить человечество при помощи песни разрушения. Тем временем деревья в лесу оживают и начинают разрушать город. Котаро отправляется в храм Gaia, чтобы остановить Кагари, но ему мешает вызванный служителями дракон. Котаро побеждает монстра, а заодно и убивает всех служителей.
Котаро использует свою способность Rewrite, чтобы как можно быстрее добраться до Кагари. Она благодарит его за хорошие воспоминания и говорит, что благодаря ему у мира ещё есть надежда, однако Котаро всё же вынужден убить её. Двое признаются друг другу в любви и превращаются в шар света. Разрушающие город демоны исчезают, и человечество выживает, но мир за пределами Кадзамацури погружается в ледниковый период. А в самом городе на 500 метров в высоту прорастает крупное дерево, в котором заключён шар света Кагари и Котаро. Пять героинь, ныне учениц средней школы, исследуют это дерево. В конце игры на Луне показан саженец (как воплощение Кагари), прорастающий через бесплодный, не предназначенный для поддержания жизни реголит.
Бесконечное лето Ru VN Алиса(БЛ) Лена(БЛ) Ульяна(БЛ) Семен(БЛ) и другие действующие лица(БЛ) очередной бред Женя(БЛ) Дубликат(БЛ) Визуальные новеллы фэндомы Фанфики(БЛ)
Продолжение
1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710
4 глава, часть 1 http://vn.reactor.cc/post/2360187
4 глава, часть 2 http://vn.reactor.cc/post/2363608
4 глава, часть 5 http://vn.reactor.cc/post/2367158
V
Бег
Воскресенье, середина смены и экватор жизненного цикла. По замыслу, в этот день обитатели лагеря должны заниматься своими личными делами, а именно: наводить порядок в домиках, стирать свои вещи, посещать душевую, а, поскольку душевая не работает, то баню. В скольки лагерях не был, во всех душевая не работает. Как говорится: это баг или фича? В воскресенье нет сигнала подъема, нет зарядки, нет линейки, у меня отменилась тренировка, а на дверях столовой Ольга Дмитриевна еще вчера вывесила расписание посещения бани. Нахожу в этом расписании себя и вычеркиваю: нас тут под сотню душ, это получается по семь минут на человекопомывку, что не прельщает, а у меня ведь и персональный душ есть.
Я сажусь за столик со своей порцией каши, сегодня, для разнообразия, это рисовая, тоже на молоке и сладкая, и наблюдаю, как ко мне целеустремленно пробиваются дорогие мои рыжие девушки, и я знаю – зачем. Садятся за мой столик и начинают меня обрабатывать в два голоса.
– Семен, а ты не хочешь погулять перед обедом?
– Часика так два или лучше три?
– Да-да, или, может, на лодке покататься?
– А мы тебя поцелуем.
– Потом.
– Если захочешь.
Ну какие же они у меня ласковые, сидят одна справа, другая слева, улыбаются мне, скинули туфли и под столом своими ножками меня трогают. Сейчас главное – не выдать себя и не заржать раньше времени.
– Погулять? С вами девчонки? Да куда и сколько угодно! А то может на остров сплаваем и там искупнемся? На дальней стороне?
– Нет-нет. Мы и так все время с тобой.
– И надоели тебе ужасно. Мы же видим.
Так, хватит издеваться.
– А человеку нужно иногда и одному побыть, правда Алиса?
– Вот и мы о том же, ведь хочется и отдохнуть, даже от самых близких людей.
– Правда-правда, заботливые вы мои. Особенно, если этим самым близким людям нужно постираться и сходить в душ, а в бане толкаться неохота.
Сперва прыскает Ульяна, потом и Алиса. А я уже серьезно добавляю.
– До обеда то управитесь? Приходите, я пока у себя буду.
Выхожу из столовой и оборачиваюсь, посмотреть на график посещения бани – сколько там у меня «самых близких»? Ну, никто и не сомневался, вычеркнуты все те-же пять имен. Я примерно представляю, как это было: идея Ульяны, но одной ей или не удобно, или не хотелось; тогда Ульяна подключила Алису; Алиса вспомнила про Мику; а та – про Сашу; ну а для Саши – Лена всегда была, есть и будет авторитетом, поэтому и Лена тоже оказалась в этом списке. Ну, в принципе, все правильно. И про них, и про меня, и про наши отношения. Ульянка, конечно, могла бы и просто попросить, знает, что не откажу никогда, но так интереснее. Прикидываю – даже если всю воду изведут, к вечеру новая порция вполне успеет нагреться, тогда и сам и помоюсь, и постираюсь. А пока, надо же прибраться в спортзале, Ульяна вчера перед ужином начала, но что она успела за пятнадцать минут?
Так, что тут у нас? Собираю в одну кучу остатки ткани, цветной бумаги, картона, в другую – пиломатериал и фанеру, в третью – банки со строительными красками и отдельно – краски художественные. Это все завтра футболистам таскать на склад и к кибернетикам в кладовую. Ставлю на место гимнастического коня, раскладываю маты под брусьями и турником. Лишние маты утаскиваю в кладовую, скамьи расставляю вдоль стен. Пока занимаюсь всем этим появляются девочки с тазиками под мышками и с ворохами одежды.
– Кыш!
Это Алиса мне.
– А поцеловать?
– Сказали же – потом!
И смеемся оба.
– Ладно, надеюсь вам спортзал доверить можно. До обеда он ваш, а я пошел. Может с девушкой какой познакомлюсь, симпатичной.
– Иди-иди, ловелас ты наш.
Только вышел на крыльцо, как догоняет Ульяна.
– Семен, подожди, нам чай у тебя попить можно будет?
– Ульяна, ну ты же знаешь ответ.
– Ну, знаю. Но вдруг сегодня нельзя.
– Рыжуха моя…
И опять, та Ульяна из вчерашнего сна перед глазами.
Улыбаемся друг-другу, и расходимся, каждый по своим делам. Ульянка назад в спортзал, а я – в гости к симпатичной девушке.
Стою перед библиотекой, на противоположной стороне аллеи и предельно внимательно разглядываю фасад, каждую досочку, каждое окно. Прихожу к выводу, что библиотека нисколько не изменилась за прошедшую неделю. Еще думаю, а не обновить ли собственную метку в Шопенгауэре, но потом решаю, что не стоит. Так, а что это я зайти не решаюсь – Женю боюсь? Ну да, она и так-то не ангел, а после вчерашних водных процедур прибьет тут-же на месте, как только я войду, наверное. Ладно, все равно мне в библиотеку надо, надо, потому-что надо чему-то футболистиков моих учить, а я, все, что помнил – уже показал. Есть еще шанс, что Жени нет на месте, но посмотрим. Стучусь, и, не дожидаясь ответа, дергаю дверь. Дверь открыта, значит Женя на месте. Если от моего стука не проснулась, то сама виновата.
Проснулась. Сидит за столом и грозно смотрит на меня.
– Зачем пришел? Только не говори, что книжку взять.
– Для начала – восхищение выразить. Ты вчера сражалась просто, как тигрица!
Не сработало. Скривилась в гримасе и начала привставать из-за стола.
– У тебя осталась одна попытка, потом выгоню.
– Ты не поверишь, Женя, но, во-вторых, я пришел в библиотеку за книгами. В библиотеке есть книги?
Если выгонит, то и черт с ней, как-нибудь выкручусь.
– Интересные для тебя – вряд-ли.
Так, пока не выгоняют, уже хорошо.
– А ты уверена, что знаешь, какие книги для меня интересные, а какие нет? Хотя ты права, вот это все, – мотаю головой в сторону стеллажей с классиками марксизма-ленинизма, я читать точно не буду.
– А что будешь?
Ну вот, Женя успокоилась и даже заинтересовалась. А я что-нибудь хочу, кроме спортивных методичек? Представляю себе, как Женя шепотом предлагает мне «Плейбой» в обмен на что? На арбалет, да. Женя, с арбалетом в руках, защищающая библиотеку от толпы пионеров-варваров. Валькирия! Ладно, вернемся к реальности, тут поди и журналов-то таких не знают.
– Ну, я скромно попрошу спортивную литературу, помнится ты обещала. Мне мальков нужно тренировать, хотелось бы память освежить.
– Ты запишись сначала.
Женя достает из ящика стола бланк читательского формуляра и дает мне ручку.
– Все пункты можешь не заполнять. Только имя и отряд, ну или, в твоем случае, должность.
Заполненный формуляр летит в соседний ящик.
– Пойдем.
Мы проходим мимо стеллажей с классиками марксизма, мимо стеллажей с просто классиками, мимо подростковой приключенческой литературы и литературы об Отечественной, Гражданской войне и Революции, мимо журналов и газет и останавливаемся перед стеллажом, на одной из полок которого наклеена бирка «Спорт».
– Вот, все, что есть. Здесь – читай хоть все сразу, а на руки – только по одному экземпляру.
– Спасибо, я тогда повыбираю пока.
Женя с сомнением смотрит на меня, решая – достоин ли я доверия, наконец кивает и молча уходит.
А я начинаю первичную сортировку, оставляя на стеллаже все, что к футболу заведомо не имеет отношения. Потом, в три приема перетащив стопку литературы к читательскому столу, я устраиваюсь в кресле и начинаю перебирать этот стог сена в поисках иголки.
Женя сидит за своим столом и делает вид, что читает, изредка поглядывая на меня. Нет, не любит она свою работу, книги любит, а работу нет, любила бы – помогала бы мне сейчас, а так – просто людей побаивается и прячется от них за дверями библиотеки, отсюда-же и агрессия. Бедный Сыроежкин, просто даже и не знаю, как ему поступить, чтобы Женя его за опасное существо держать перестала. Здесь, пожалуй, из всех пионеров только Лена и Мику доверием Жени пользуются. Остальные, по ее классификации, либо опасные, либо потенциально опасные. Хотя, конечно, мужества ей не занимать – при всем при том согласилась участвовать в празднике, конечно не на первых ролях, но и не в массовке.
Беру книгу, открываю содержание, просматриваю содержание, откладываю книгу, как отработанную, беру следующую… и так, пока не становится скучно, а результат нулевой. Женя всерьез увлеклась чтением и уже почти не обращает на меня внимания, села поудобнее, так, что мне стала видна ее книжка. Приглядываюсь – надо же, я помню эту книгу, уж не знаю, какой частью своей памяти помню, но была у родителей в доме такая. А ведь и действительно, не прошло еще время жестоких чудес. Загадываю желание и спрашиваю.
– Женя. Не прошло еще время жестоких чудес?
Женя сначала вздрагивает от неожиданности, а потом до нее доходит смысл вопроса.
– Не ожидала от тебя. Наверное нет, не прошло.
Спасибо. Ну тогда будем еще надеяться.
– А что, ты думала – у физруков мозг через свисток вылетает?
– Вообще, по тебе такого не скажешь, но, все равно, ты и книги – с трудом совмещаетесь.
Женя права – с трудом. На бабы Глашину стопку литературы уже неделю смотрю, как муравей на Монблан.
– Сказала библиотекарь, посмотрев на физрука наметанным глазом. Ты права – с трудом, я только две книжки за всю жизнь и прочитал. И вот – третью выбрал.
Отдаю Жене брошюрку, нашел-таки, не знаю, как мне это поможет, но у нее есть одно достоинство – брошюрка тоненькая, такую я осилю, Женя записывает ее в мой формуляр.
– Вообще-то на три дня выдается, но, наверное, кроме тебя она и не нужна никому, так что – читай до конца смены.
– Ага, спасибо. А ты все равно вчера сражалась, как тигрица.
– Скажешь тоже. – Жене сравнение с тигрицей, все-таки польстило.
– А ты заметила, что тебя и облили-то чисто символически. В знак уважения. А если-бы Сыроежкин успел добежать до тебя, то вообще-бы могла сухая остаться.
– Не напоминай о нем.
– Все так плохо?
Женя слегка морщит нос.
– Ну вот приходит по утрам и издевается. Спрашивает книги, которых здесь заведомо быть не может, или разглядывает так, как будто у меня прыщ на носу.
И как мне в это буйство чувств вмешиваться прикажете? Не умею! И не хочу, кстати. Пора закруглять беседу, наверное.
– Ладно, пойду я к себе. Пока. Сыроежкину про чудеса не говори, он скажет, что это антинаучно.
– Да он двух слов внятно связать не может. До свиданья.
А я, выйдя на крыльцо, подумал, как бы сделать так, чтобы на поиск Шурика отправился не мой двойник, а Электроник с Женей – это вышло бы забавно, а потом решил, что ну его, наверное, нафиг, покалечит их в шахте этот берсерк от кибернетики.
Пока сидел в библиотеке солнце перевалило за полдень, самое время моих пионерок проверить. Покрутил головой – никто не видит? Беру и сворачиваю с аллеи на Ульянкину тропу, нырнув между кустами, интересно, пользуется она сейчас своими тропами? Наверное да, возраст и характер, они-то остались, то, что я ее из под программного контроля выдернул – это одно, а возраст и характер – это другое. И сразу-же вторая мысль, очень плохо, наверное, жить вот-так, в вечных тринадцати-четырнадцати годах, и понимать, что тебе никогда не будет ни пятнадцать, ни двадцать пять, Ульяна – девчонка толковая и, рано или поздно, но до этого додумается. А за второй мыслью – третья, о том, что ничего Ульянка может и не понять. Сколько там мне осталось, считанные циклы? А за мной, цикл-два и Рыжуха уснет. У Алисы, у той якорь есть – талант называется, она может и удержится, а вот у Ульянки я знаю талант только к мелким пакостям. Лучше бы не будил, сейчас бы так сердце не болело и не мучился – рассказать или нет. Я аж на землю присел, прислонившись спиной к сосне. Лесной перешеек здесь узкий, вон библиотеку видно, а вон там уже бадминтонная площадка, и я посередине, сижу и жалею всех. Себя, Ульянку и Алису, и Лену, которая, когда мы все уснем, останется одна, и бабу Глашу с Виолой, которые застряли в нашем мире, и Ольгу с ее раздвоенной личностью. А, с другой стороны, Пионер-то живет неизвестно сколько, то-есть, какой-то выход существует. И что с настоящим Семеном стало я так толком и не знаю. В общем, пожалев все прогрессивное местное человечество, подымаюсь на ноги, отряхиваюсь и иду дальше, дальше это значит к себе в спортзал. Выхожу из лесу в районе бадминтонной площадки, и оттуда, уже по аллее, направляюсь к себе. На крыльце постоял, подумал – стучаться или нет, а то, как получу сейчас мокрым бюстгальтером по физиономии. Потом решил, что некоторым запираться надо, в таких случаях, а я, в конце-концов, к себе домой пришел, и, не стучась, открываю дверь.
Захожу и удивляюсь, и не знаю, надо-ли дополнительно еще умиляться, смеяться или ругаться. Поперек спортзала, от турника к гимнастическим брусьям протянуто несколько веревок, на которых сушатся вперемешку рубашки, юбки, кофточки, платья, футболки, в том числе и та самая «СССР», носки, гольфы и различные предметы нижнего белья. Я бы по ерничал, но, среди всей этой девчачьей одежонки уютно висит и моя, включая и трусы с носками. Ну вот как к этому относиться? Хорошо то, что обо мне позаботились, и ругаться совсем не хочется, и спасибо им за заботу, а плохо то, что шарились по моим вещам. Просто коробит слегка.
– Вот и Царь пришел, наконец-то. Мы уж думали не дождемся.
Сами-же девочки взяли и поставили в центре зала две скамьи, из тех, что я, четыре часа назад, расставил вдоль стен, положили на них лист фанеры, так, что получился дастархан, вытащили из кладовой маты, которые я, опять же, в одиночку туда затаскивал, художественно разбросали их вокруг столика, а сами сейчас пьют чай, вольготно развалившись на этих матах, нисколечко меня не стесняясь.
– Я сейчас. – Говорю и прохожу мимо них в тренерскую, чтобы положить методичку на стол, по дороге кидая быстрый взгляд в раскрытые двери душевой.
Большинство людей обязательно оставило-бы за собой лужи воды на полу, натоптало бы грязью в спортзале и в тренерской, разворошило бы стол и шкаф в поисках сухарей и чая и так бы и бросило. А тут – просто какая-то стерильная чистота, везде все помыто, а что не помыто – то, как минимум, протерто от пыли, так что мне даже за ручку дверную браться страшно, чтобы эту чистоту не разрушить. И стопка свежего постельного белья на кровати поверх одеяла. Все-таки они, видимо, не люди, думаю полушутя-полусерьезно, но, поскольку я и сам не человек, меня это не смущает. И я прощаю девочкам эту их бесцеремонность, потому что уверен в их порядочности – будь там мои письма, никто из них не стал бы их читать; а еще я понимаю, что теперь считаюсь у них совершенно за своего, как говорила в далеком-далеком детсадовском детстве одна девочка: «Сеня – мой подруг!»; а еще то, что дороги они мне все ужасно, со всеми их странностями, и наплевать, кто из них еще спит, а кто уже проснулся. Кидаю, да простит меня Женя, методичку прямо от входа на кровать, сглатываю комок и с каменным выражением лица поворачиваюсь к девочкам.
– Ну ты же сам разрешил, как все закончим, чаю у тебя попить! – Сразу начинает оправдываться Ульяна.
Она уже подбежала ко мне, смотрит мне в глаза, ее лицо вытягивается, и, кажется вот-вот потекут слезы. Я, не в силах больше сдерживаться, улыбаюсь и маню пальцем ее поближе к себе.
– Все замечательно! – Это чтобы все слышали. А потом нагибаюсь и Ульяне на ухо, – Бесцеремонно немного, но, все равно, замечательно.
И легонько касаюсь губами ее щеки. И опять – смущенная Ульяна. Она отбегает покраснев, трет место поцелуя и громко возмущается.
– И вовсе было не обязательно!
А я опять вижу на ее месте ту Ульяну – из моего вчерашнего сна. Да что за навязчивый бред такой!
Еще раз, улыбаясь обвожу взглядом девочек, стараясь заглянуть каждой в глаза. Ну, надеюсь, что они меня поняли, поскольку ответные улыбки совершенно… Ладно, не важно.
Наконец подхожу к столу, Мику и Саша расползаются, освобождая мне место. Напротив меня оказывается Ульянка, справа от нее – Алиса, а слева – Лена. Что тут у нас? Чай, ну как бы не только чай, там еще какие-то травы, где и когда успели нарвать? Или с собой принесли? А кроме чая – оладьи с вареньем. Смотрю на Сашу.
– Твоя работа? Очень вкусно.
Саша только смущенно кивает.
Сидим вшестером, напиваемся чаем, наедаемся оладьями, болтаем о всякой ерунде, выступление вчерашнее вспоминаем, я еще раз благодарю, сейчас уже всех, за автографы на Лениной картине. Надо будет еще завтра футболистов поблагодарить.
– Девочки, только одна просьба – хватит уже Царя.
– Ну, не Физруком же тебя звать, а от Семена ты всегда ежишься.
– Да уж лучше Семеном. – Отвечаю не вдаваясь в подробности.
Ожидаю вопросов, но обошлось. Чаепитие постепенно себя исчерпывает, и мы закругляемся, расставляя все по местам, Мику моет посуду и мы выползаем на спортплощадку.
– К вечеру высохнет? – Спрашиваю, имея в виду постиранное.
– После обеда высохнет – жара такая. Висело бы на улице, уже сухое было бы. Мы к тебе еще гладить придем, ты-же не против?
Нашу беседу прерывает сигнал на обед. Спрашиваю у барышень.
– Ну что, аппетит испортили, теперь можно и пообедать. Мы идем?
– А то!
Ну, мнение Ульянки, оно не удивляет. Остальные высказываются в том духе, что лучше бы сходить, чтобы у общественности, в лице вожатой, вопросов не возникало.
Понятно, что после сладкого обед не идет, поэтому лениво шевелю ложкой в тарелке с рассольником, а сам пытаюсь представить поведение двойника при встрече со мной и продумываю линию своего поведения. Все равно, как обычно, все перерешу в последний момент, но хоть мозг займу.
Значит, что мы имеем?
Мы имеем двойника – Семена девственного обыкновенного, организм или нет, репликанта, двадцати семи психологических и семнадцати биологических лет. Ничего не понимающего, напуганного и считающего, что он пал жертвой или идиотского розыгрыша, или похищения инопланетянами, склонного, в этот момент, к истерике, между прочим.
Тактически, нужно его встретить, по мере возможности успокоить и направить к вожатой, а там пусть все идет естественным путем. Раз уж Слави здесь нет, то придется мне. Кстати, вряд-ли он во мне себя сейчас узнает, вряд-ли он сейчас вспомнит, как он сам выглядел в девятнадцать-двадцать лет. Теоретически могла бы двойника встретить Лена, но нет. Вот спасти от опасности Лена годится, а при обыденной встрече она либо разволнуется и будет молчать и краснеть, либо… Не знаю, что – либо, но точно не то, что ждет вожатая.
– Эй, Семен, ты заснул тут, за столом?
Вздрагиваю, от Алисиного оклика. Оглядываюсь, точно – вокруг никого нет, столовая пустая, только Алиса с тряпкой в руках протирает столы.
– А тебе обязательно меня будить? – Отвечаю Алисе, а сам закрываю глаза и делаю вид, что клюю носом в тарелку. Ладно, увидимся.
Отношу едва тронутую тарелку рассольника, уже покрытого сыпью застывших жиринок, на мойку, а сам, покинув столовую, сначала захожу к себе, беру футбольную методичку – почитать, пока нет автобуса и, из спортзала уже, отправляюсь на остановку.
Пока на остановке пусто сажусь в тени, достаю методичку, начинаю изучать и, неожиданно, увлекаюсь. То, что время концентрации внимания у моих подопечных коротенькое и носятся они как электровеники, и силы распределить не могут – это я уже и сам понял, а вот на то, что они, оказывается, очень ранимы и чувствительны к своим неудачам я раньше не обращал внимания, теперь буду учитывать. У меня почти нет воспоминаний о себе в этом возрасте, поэтому приходится все это читать. А еще совет хороший – ставить детей в такие ситуации, чтобы им приходилось думать. Листаю дальше, и понимаю, что эту методичку я обязательно прочитаю всю. Но уже слышно мотор, я окидываю взглядом остановку, и, пока автобус еще далеко, усаживаюсь на правый постамент, устраиваясь в ногах у гипсового пионера. Ну-с, поглядим.
1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710
4 глава, часть 1 http://vn.reactor.cc/post/2360187
4 глава, часть 2 http://vn.reactor.cc/post/2363608
4 глава, часть 5 http://vn.reactor.cc/post/2367158
V
Бег
Воскресенье, середина смены и экватор жизненного цикла. По замыслу, в этот день обитатели лагеря должны заниматься своими личными делами, а именно: наводить порядок в домиках, стирать свои вещи, посещать душевую, а, поскольку душевая не работает, то баню. В скольки лагерях не был, во всех душевая не работает. Как говорится: это баг или фича? В воскресенье нет сигнала подъема, нет зарядки, нет линейки, у меня отменилась тренировка, а на дверях столовой Ольга Дмитриевна еще вчера вывесила расписание посещения бани. Нахожу в этом расписании себя и вычеркиваю: нас тут под сотню душ, это получается по семь минут на человекопомывку, что не прельщает, а у меня ведь и персональный душ есть.
Я сажусь за столик со своей порцией каши, сегодня, для разнообразия, это рисовая, тоже на молоке и сладкая, и наблюдаю, как ко мне целеустремленно пробиваются дорогие мои рыжие девушки, и я знаю – зачем. Садятся за мой столик и начинают меня обрабатывать в два голоса.
– Семен, а ты не хочешь погулять перед обедом?
– Часика так два или лучше три?
– Да-да, или, может, на лодке покататься?
– А мы тебя поцелуем.
– Потом.
– Если захочешь.
Ну какие же они у меня ласковые, сидят одна справа, другая слева, улыбаются мне, скинули туфли и под столом своими ножками меня трогают. Сейчас главное – не выдать себя и не заржать раньше времени.
– Погулять? С вами девчонки? Да куда и сколько угодно! А то может на остров сплаваем и там искупнемся? На дальней стороне?
– Нет-нет. Мы и так все время с тобой.
– И надоели тебе ужасно. Мы же видим.
Так, хватит издеваться.
– А человеку нужно иногда и одному побыть, правда Алиса?
– Вот и мы о том же, ведь хочется и отдохнуть, даже от самых близких людей.
– Правда-правда, заботливые вы мои. Особенно, если этим самым близким людям нужно постираться и сходить в душ, а в бане толкаться неохота.
Сперва прыскает Ульяна, потом и Алиса. А я уже серьезно добавляю.
– До обеда то управитесь? Приходите, я пока у себя буду.
Выхожу из столовой и оборачиваюсь, посмотреть на график посещения бани – сколько там у меня «самых близких»? Ну, никто и не сомневался, вычеркнуты все те-же пять имен. Я примерно представляю, как это было: идея Ульяны, но одной ей или не удобно, или не хотелось; тогда Ульяна подключила Алису; Алиса вспомнила про Мику; а та – про Сашу; ну а для Саши – Лена всегда была, есть и будет авторитетом, поэтому и Лена тоже оказалась в этом списке. Ну, в принципе, все правильно. И про них, и про меня, и про наши отношения. Ульянка, конечно, могла бы и просто попросить, знает, что не откажу никогда, но так интереснее. Прикидываю – даже если всю воду изведут, к вечеру новая порция вполне успеет нагреться, тогда и сам и помоюсь, и постираюсь. А пока, надо же прибраться в спортзале, Ульяна вчера перед ужином начала, но что она успела за пятнадцать минут?
Так, что тут у нас? Собираю в одну кучу остатки ткани, цветной бумаги, картона, в другую – пиломатериал и фанеру, в третью – банки со строительными красками и отдельно – краски художественные. Это все завтра футболистам таскать на склад и к кибернетикам в кладовую. Ставлю на место гимнастического коня, раскладываю маты под брусьями и турником. Лишние маты утаскиваю в кладовую, скамьи расставляю вдоль стен. Пока занимаюсь всем этим появляются девочки с тазиками под мышками и с ворохами одежды.
– Кыш!
Это Алиса мне.
– А поцеловать?
– Сказали же – потом!
И смеемся оба.
– Ладно, надеюсь вам спортзал доверить можно. До обеда он ваш, а я пошел. Может с девушкой какой познакомлюсь, симпатичной.
– Иди-иди, ловелас ты наш.
Только вышел на крыльцо, как догоняет Ульяна.
– Семен, подожди, нам чай у тебя попить можно будет?
– Ульяна, ну ты же знаешь ответ.
– Ну, знаю. Но вдруг сегодня нельзя.
– Рыжуха моя…
И опять, та Ульяна из вчерашнего сна перед глазами.
Улыбаемся друг-другу, и расходимся, каждый по своим делам. Ульянка назад в спортзал, а я – в гости к симпатичной девушке.
Стою перед библиотекой, на противоположной стороне аллеи и предельно внимательно разглядываю фасад, каждую досочку, каждое окно. Прихожу к выводу, что библиотека нисколько не изменилась за прошедшую неделю. Еще думаю, а не обновить ли собственную метку в Шопенгауэре, но потом решаю, что не стоит. Так, а что это я зайти не решаюсь – Женю боюсь? Ну да, она и так-то не ангел, а после вчерашних водных процедур прибьет тут-же на месте, как только я войду, наверное. Ладно, все равно мне в библиотеку надо, надо, потому-что надо чему-то футболистиков моих учить, а я, все, что помнил – уже показал. Есть еще шанс, что Жени нет на месте, но посмотрим. Стучусь, и, не дожидаясь ответа, дергаю дверь. Дверь открыта, значит Женя на месте. Если от моего стука не проснулась, то сама виновата.
Проснулась. Сидит за столом и грозно смотрит на меня.
– Зачем пришел? Только не говори, что книжку взять.
– Для начала – восхищение выразить. Ты вчера сражалась просто, как тигрица!
Не сработало. Скривилась в гримасе и начала привставать из-за стола.
– У тебя осталась одна попытка, потом выгоню.
– Ты не поверишь, Женя, но, во-вторых, я пришел в библиотеку за книгами. В библиотеке есть книги?
Если выгонит, то и черт с ней, как-нибудь выкручусь.
– Интересные для тебя – вряд-ли.
Так, пока не выгоняют, уже хорошо.
– А ты уверена, что знаешь, какие книги для меня интересные, а какие нет? Хотя ты права, вот это все, – мотаю головой в сторону стеллажей с классиками марксизма-ленинизма, я читать точно не буду.
– А что будешь?
Ну вот, Женя успокоилась и даже заинтересовалась. А я что-нибудь хочу, кроме спортивных методичек? Представляю себе, как Женя шепотом предлагает мне «Плейбой» в обмен на что? На арбалет, да. Женя, с арбалетом в руках, защищающая библиотеку от толпы пионеров-варваров. Валькирия! Ладно, вернемся к реальности, тут поди и журналов-то таких не знают.
– Ну, я скромно попрошу спортивную литературу, помнится ты обещала. Мне мальков нужно тренировать, хотелось бы память освежить.
– Ты запишись сначала.
Женя достает из ящика стола бланк читательского формуляра и дает мне ручку.
– Все пункты можешь не заполнять. Только имя и отряд, ну или, в твоем случае, должность.
Заполненный формуляр летит в соседний ящик.
– Пойдем.
Мы проходим мимо стеллажей с классиками марксизма, мимо стеллажей с просто классиками, мимо подростковой приключенческой литературы и литературы об Отечественной, Гражданской войне и Революции, мимо журналов и газет и останавливаемся перед стеллажом, на одной из полок которого наклеена бирка «Спорт».
– Вот, все, что есть. Здесь – читай хоть все сразу, а на руки – только по одному экземпляру.
– Спасибо, я тогда повыбираю пока.
Женя с сомнением смотрит на меня, решая – достоин ли я доверия, наконец кивает и молча уходит.
А я начинаю первичную сортировку, оставляя на стеллаже все, что к футболу заведомо не имеет отношения. Потом, в три приема перетащив стопку литературы к читательскому столу, я устраиваюсь в кресле и начинаю перебирать этот стог сена в поисках иголки.
Женя сидит за своим столом и делает вид, что читает, изредка поглядывая на меня. Нет, не любит она свою работу, книги любит, а работу нет, любила бы – помогала бы мне сейчас, а так – просто людей побаивается и прячется от них за дверями библиотеки, отсюда-же и агрессия. Бедный Сыроежкин, просто даже и не знаю, как ему поступить, чтобы Женя его за опасное существо держать перестала. Здесь, пожалуй, из всех пионеров только Лена и Мику доверием Жени пользуются. Остальные, по ее классификации, либо опасные, либо потенциально опасные. Хотя, конечно, мужества ей не занимать – при всем при том согласилась участвовать в празднике, конечно не на первых ролях, но и не в массовке.
Беру книгу, открываю содержание, просматриваю содержание, откладываю книгу, как отработанную, беру следующую… и так, пока не становится скучно, а результат нулевой. Женя всерьез увлеклась чтением и уже почти не обращает на меня внимания, села поудобнее, так, что мне стала видна ее книжка. Приглядываюсь – надо же, я помню эту книгу, уж не знаю, какой частью своей памяти помню, но была у родителей в доме такая. А ведь и действительно, не прошло еще время жестоких чудес. Загадываю желание и спрашиваю.
– Женя. Не прошло еще время жестоких чудес?
Женя сначала вздрагивает от неожиданности, а потом до нее доходит смысл вопроса.
– Не ожидала от тебя. Наверное нет, не прошло.
Спасибо. Ну тогда будем еще надеяться.
– А что, ты думала – у физруков мозг через свисток вылетает?
– Вообще, по тебе такого не скажешь, но, все равно, ты и книги – с трудом совмещаетесь.
Женя права – с трудом. На бабы Глашину стопку литературы уже неделю смотрю, как муравей на Монблан.
– Сказала библиотекарь, посмотрев на физрука наметанным глазом. Ты права – с трудом, я только две книжки за всю жизнь и прочитал. И вот – третью выбрал.
Отдаю Жене брошюрку, нашел-таки, не знаю, как мне это поможет, но у нее есть одно достоинство – брошюрка тоненькая, такую я осилю, Женя записывает ее в мой формуляр.
– Вообще-то на три дня выдается, но, наверное, кроме тебя она и не нужна никому, так что – читай до конца смены.
– Ага, спасибо. А ты все равно вчера сражалась, как тигрица.
– Скажешь тоже. – Жене сравнение с тигрицей, все-таки польстило.
– А ты заметила, что тебя и облили-то чисто символически. В знак уважения. А если-бы Сыроежкин успел добежать до тебя, то вообще-бы могла сухая остаться.
– Не напоминай о нем.
– Все так плохо?
Женя слегка морщит нос.
– Ну вот приходит по утрам и издевается. Спрашивает книги, которых здесь заведомо быть не может, или разглядывает так, как будто у меня прыщ на носу.
И как мне в это буйство чувств вмешиваться прикажете? Не умею! И не хочу, кстати. Пора закруглять беседу, наверное.
– Ладно, пойду я к себе. Пока. Сыроежкину про чудеса не говори, он скажет, что это антинаучно.
– Да он двух слов внятно связать не может. До свиданья.
А я, выйдя на крыльцо, подумал, как бы сделать так, чтобы на поиск Шурика отправился не мой двойник, а Электроник с Женей – это вышло бы забавно, а потом решил, что ну его, наверное, нафиг, покалечит их в шахте этот берсерк от кибернетики.
Пока сидел в библиотеке солнце перевалило за полдень, самое время моих пионерок проверить. Покрутил головой – никто не видит? Беру и сворачиваю с аллеи на Ульянкину тропу, нырнув между кустами, интересно, пользуется она сейчас своими тропами? Наверное да, возраст и характер, они-то остались, то, что я ее из под программного контроля выдернул – это одно, а возраст и характер – это другое. И сразу-же вторая мысль, очень плохо, наверное, жить вот-так, в вечных тринадцати-четырнадцати годах, и понимать, что тебе никогда не будет ни пятнадцать, ни двадцать пять, Ульяна – девчонка толковая и, рано или поздно, но до этого додумается. А за второй мыслью – третья, о том, что ничего Ульянка может и не понять. Сколько там мне осталось, считанные циклы? А за мной, цикл-два и Рыжуха уснет. У Алисы, у той якорь есть – талант называется, она может и удержится, а вот у Ульянки я знаю талант только к мелким пакостям. Лучше бы не будил, сейчас бы так сердце не болело и не мучился – рассказать или нет. Я аж на землю присел, прислонившись спиной к сосне. Лесной перешеек здесь узкий, вон библиотеку видно, а вон там уже бадминтонная площадка, и я посередине, сижу и жалею всех. Себя, Ульянку и Алису, и Лену, которая, когда мы все уснем, останется одна, и бабу Глашу с Виолой, которые застряли в нашем мире, и Ольгу с ее раздвоенной личностью. А, с другой стороны, Пионер-то живет неизвестно сколько, то-есть, какой-то выход существует. И что с настоящим Семеном стало я так толком и не знаю. В общем, пожалев все прогрессивное местное человечество, подымаюсь на ноги, отряхиваюсь и иду дальше, дальше это значит к себе в спортзал. Выхожу из лесу в районе бадминтонной площадки, и оттуда, уже по аллее, направляюсь к себе. На крыльце постоял, подумал – стучаться или нет, а то, как получу сейчас мокрым бюстгальтером по физиономии. Потом решил, что некоторым запираться надо, в таких случаях, а я, в конце-концов, к себе домой пришел, и, не стучась, открываю дверь.
Захожу и удивляюсь, и не знаю, надо-ли дополнительно еще умиляться, смеяться или ругаться. Поперек спортзала, от турника к гимнастическим брусьям протянуто несколько веревок, на которых сушатся вперемешку рубашки, юбки, кофточки, платья, футболки, в том числе и та самая «СССР», носки, гольфы и различные предметы нижнего белья. Я бы по ерничал, но, среди всей этой девчачьей одежонки уютно висит и моя, включая и трусы с носками. Ну вот как к этому относиться? Хорошо то, что обо мне позаботились, и ругаться совсем не хочется, и спасибо им за заботу, а плохо то, что шарились по моим вещам. Просто коробит слегка.
– Вот и Царь пришел, наконец-то. Мы уж думали не дождемся.
Сами-же девочки взяли и поставили в центре зала две скамьи, из тех, что я, четыре часа назад, расставил вдоль стен, положили на них лист фанеры, так, что получился дастархан, вытащили из кладовой маты, которые я, опять же, в одиночку туда затаскивал, художественно разбросали их вокруг столика, а сами сейчас пьют чай, вольготно развалившись на этих матах, нисколечко меня не стесняясь.
– Я сейчас. – Говорю и прохожу мимо них в тренерскую, чтобы положить методичку на стол, по дороге кидая быстрый взгляд в раскрытые двери душевой.
Большинство людей обязательно оставило-бы за собой лужи воды на полу, натоптало бы грязью в спортзале и в тренерской, разворошило бы стол и шкаф в поисках сухарей и чая и так бы и бросило. А тут – просто какая-то стерильная чистота, везде все помыто, а что не помыто – то, как минимум, протерто от пыли, так что мне даже за ручку дверную браться страшно, чтобы эту чистоту не разрушить. И стопка свежего постельного белья на кровати поверх одеяла. Все-таки они, видимо, не люди, думаю полушутя-полусерьезно, но, поскольку я и сам не человек, меня это не смущает. И я прощаю девочкам эту их бесцеремонность, потому что уверен в их порядочности – будь там мои письма, никто из них не стал бы их читать; а еще я понимаю, что теперь считаюсь у них совершенно за своего, как говорила в далеком-далеком детсадовском детстве одна девочка: «Сеня – мой подруг!»; а еще то, что дороги они мне все ужасно, со всеми их странностями, и наплевать, кто из них еще спит, а кто уже проснулся. Кидаю, да простит меня Женя, методичку прямо от входа на кровать, сглатываю комок и с каменным выражением лица поворачиваюсь к девочкам.
– Ну ты же сам разрешил, как все закончим, чаю у тебя попить! – Сразу начинает оправдываться Ульяна.
Она уже подбежала ко мне, смотрит мне в глаза, ее лицо вытягивается, и, кажется вот-вот потекут слезы. Я, не в силах больше сдерживаться, улыбаюсь и маню пальцем ее поближе к себе.
– Все замечательно! – Это чтобы все слышали. А потом нагибаюсь и Ульяне на ухо, – Бесцеремонно немного, но, все равно, замечательно.
И легонько касаюсь губами ее щеки. И опять – смущенная Ульяна. Она отбегает покраснев, трет место поцелуя и громко возмущается.
– И вовсе было не обязательно!
А я опять вижу на ее месте ту Ульяну – из моего вчерашнего сна. Да что за навязчивый бред такой!
Еще раз, улыбаясь обвожу взглядом девочек, стараясь заглянуть каждой в глаза. Ну, надеюсь, что они меня поняли, поскольку ответные улыбки совершенно… Ладно, не важно.
Наконец подхожу к столу, Мику и Саша расползаются, освобождая мне место. Напротив меня оказывается Ульянка, справа от нее – Алиса, а слева – Лена. Что тут у нас? Чай, ну как бы не только чай, там еще какие-то травы, где и когда успели нарвать? Или с собой принесли? А кроме чая – оладьи с вареньем. Смотрю на Сашу.
– Твоя работа? Очень вкусно.
Саша только смущенно кивает.
Сидим вшестером, напиваемся чаем, наедаемся оладьями, болтаем о всякой ерунде, выступление вчерашнее вспоминаем, я еще раз благодарю, сейчас уже всех, за автографы на Лениной картине. Надо будет еще завтра футболистов поблагодарить.
– Девочки, только одна просьба – хватит уже Царя.
– Ну, не Физруком же тебя звать, а от Семена ты всегда ежишься.
– Да уж лучше Семеном. – Отвечаю не вдаваясь в подробности.
Ожидаю вопросов, но обошлось. Чаепитие постепенно себя исчерпывает, и мы закругляемся, расставляя все по местам, Мику моет посуду и мы выползаем на спортплощадку.
– К вечеру высохнет? – Спрашиваю, имея в виду постиранное.
– После обеда высохнет – жара такая. Висело бы на улице, уже сухое было бы. Мы к тебе еще гладить придем, ты-же не против?
Нашу беседу прерывает сигнал на обед. Спрашиваю у барышень.
– Ну что, аппетит испортили, теперь можно и пообедать. Мы идем?
– А то!
Ну, мнение Ульянки, оно не удивляет. Остальные высказываются в том духе, что лучше бы сходить, чтобы у общественности, в лице вожатой, вопросов не возникало.
Понятно, что после сладкого обед не идет, поэтому лениво шевелю ложкой в тарелке с рассольником, а сам пытаюсь представить поведение двойника при встрече со мной и продумываю линию своего поведения. Все равно, как обычно, все перерешу в последний момент, но хоть мозг займу.
Значит, что мы имеем?
Мы имеем двойника – Семена девственного обыкновенного, организм или нет, репликанта, двадцати семи психологических и семнадцати биологических лет. Ничего не понимающего, напуганного и считающего, что он пал жертвой или идиотского розыгрыша, или похищения инопланетянами, склонного, в этот момент, к истерике, между прочим.
Тактически, нужно его встретить, по мере возможности успокоить и направить к вожатой, а там пусть все идет естественным путем. Раз уж Слави здесь нет, то придется мне. Кстати, вряд-ли он во мне себя сейчас узнает, вряд-ли он сейчас вспомнит, как он сам выглядел в девятнадцать-двадцать лет. Теоретически могла бы двойника встретить Лена, но нет. Вот спасти от опасности Лена годится, а при обыденной встрече она либо разволнуется и будет молчать и краснеть, либо… Не знаю, что – либо, но точно не то, что ждет вожатая.
– Эй, Семен, ты заснул тут, за столом?
Вздрагиваю, от Алисиного оклика. Оглядываюсь, точно – вокруг никого нет, столовая пустая, только Алиса с тряпкой в руках протирает столы.
– А тебе обязательно меня будить? – Отвечаю Алисе, а сам закрываю глаза и делаю вид, что клюю носом в тарелку. Ладно, увидимся.
Отношу едва тронутую тарелку рассольника, уже покрытого сыпью застывших жиринок, на мойку, а сам, покинув столовую, сначала захожу к себе, беру футбольную методичку – почитать, пока нет автобуса и, из спортзала уже, отправляюсь на остановку.
Пока на остановке пусто сажусь в тени, достаю методичку, начинаю изучать и, неожиданно, увлекаюсь. То, что время концентрации внимания у моих подопечных коротенькое и носятся они как электровеники, и силы распределить не могут – это я уже и сам понял, а вот на то, что они, оказывается, очень ранимы и чувствительны к своим неудачам я раньше не обращал внимания, теперь буду учитывать. У меня почти нет воспоминаний о себе в этом возрасте, поэтому приходится все это читать. А еще совет хороший – ставить детей в такие ситуации, чтобы им приходилось думать. Листаю дальше, и понимаю, что эту методичку я обязательно прочитаю всю. Но уже слышно мотор, я окидываю взглядом остановку, и, пока автобус еще далеко, усаживаюсь на правый постамент, устраиваясь в ногах у гипсового пионера. Ну-с, поглядим.
Смотрите ещё
