Звездный огонь

Сегодня вместо Кабаныча я.

Объявляется запись на фэндомную игру в духе "крёстного отца",всем заинтересованным оставить заявку в комментариях,все предложения\пожелания\др. оставлять там же.На данный момент есть только идея и основные намётки,запись проходит в целях определения количества заинтересованного народа.

Лагерь у моря часть 48. Рут Алисы.

Страница фанфика на Фикбуке

Часть 40

Часть 41
Часть 42
Часть 43
Часть 44

Часть 45

Часть 46
Часть 47


Только когда я покинул корпус, в голову пришла шальная мысль; - А что если это, была провокация? С Виолы станется, посмотреть на мою реакцию, при разных обстоятельствах. Гетерохромная хитрюга ведет свою игру. Ну да и пофиг, познакомится с такой же как я, было занятно…

Лагерь тем временем, жил своей жизнью. Мимо меня пробежала толпа ребятишек, направляясь к футбольному полю с мячами в руках. И зачем им, три мяча? На пляже, даже отсюда было видно, уже поднимались волны. Счастливые серферы, похватав доски, радостно мчались покорять очередную волну.
"-О, ля-ля, - сказал Шиза, глядя как по золотистому песку бежит Славя с доской в руках, - нет чувак, посмотри, посмотри какая красота!"

Да уж, я мог понять свой внутренний голос. Спортсменка в открытом купальнике, бегущая под лучами ясного солнца, и правда красивое зрелище. После каждого шага, за ней поднималось облачко сухого песка. Наконец, Славя с разгона ухнула в воду, и лежа на доске, начала грести в сторону моря. Свою волну девушка поймала сразу, и поднявшись на шаткой опоре проехалась почти до берега, потеряв равновесие только под конец. Упав в воду она совсем не расстроилась, а с новым силами перехватив доску, целеустремленно отправилась штурмовать следующую. Попутно отряхивая волосы от лишней влаги.

Пока я шел к своему корпусу, уже сейчас размышляя, в чем пойти на дискотеку, мимо меня прошествовала целая делегация. Во главе с Ольгой Дмитриевной, шел почти весь её отряд. Кто-то тащил мотки проводов, кто-то колонки, а несколько парней волокли довольно увесистые синтезаторы.
-Да не оскудеет рабский труд, да, Оль? – Обратился я к вожатой. Со стороны, картина действительно немного напоминала знаменитое полотно - "Бурлаки на Волге".
От отряда раздались редкие смешки, а Ольга пригрозила мне пальцем.
-Ну-ну, нечего мне тут анархию плодить! – Сказала она, поправляя на голове неизменную панамку. То ли вожатая берегла свои роскошные волосы от солнца, то ли просто не любила ходить с непокрытой головой. Но я слышал, что в узких кругах, её уже стали называть Боярский.
-У них как раз по расписанию физкультура, так что и поработают, и разомнутся, и к дискотеке помогут подготовиться. – Ольга как всегда находила железобетонное основание, для своего деспотизма.
-А разве для танцев не отдельный зал, - припомнил я огромное помещение, в котором иногда проводили не только танцы, а познавательные лекции. Да я и сам парочку провел, читая отдыхающим ликбез, про некоторые болезни. Тогда и видел всё это оборудование.
-Ну, мы с отрядом подумали, и Я решила, - широко улыбнулась Ольга, - что на свежем воздухе будет лучше. Вечером синоптики обещают прохладу.

И Ольга повела своих рабо…ребят, дальше. Замыкала отряд знакомая девушка, с переливающимися на солнце фиолетовыми хвостиками. Лена, кажется. Она, как и другие, была сейчас в спортивной форме, состоящей из довольно коротких черных шорт, и белой майки. Видел её всего раз, с книгой на крыше, но девушка весьма запоминающаяся. И не столько смазливым личиком, и довольно развитой для подростка фигурой. Сколько большими, выразительными, зелеными глазами. Глубоким, и немного печальным взглядом, смотрящими на мир, из под яркой челки. За собой она буксировала большой сабвуфер. Хоть эта махина и была на колесиках, но весила видимо немало. Учитывая, с каким убитым видом, её тащила вспотевшая девушка. Неужели некому помочь? Я оглядел отряд, но все были и так нагружены сверх меры.

"-У меня когнитивный диссонанс, - вдруг сказал Шиза, - тут люди работают, а Славя катается".
-Ну, надо же ей иногда отдыхать, да и на доске она видимо, только учится плавать, - ответил я про себя, глядя как Славя снова падает в море.
-Давай помогу, - сказал я берясь за ручку от сабвуфера, при этом случайно задев запястье Лены. Кожа у неё была удивительно мягкой, было с чем сравнивать. У рыжих, кожа тоже нежная, но ещё упругая и загорелая. У Леночки же, она вызывала ощущение… Не знаю как сказать! Хрупкости, ранимости. Она была белая, как некрашеный шелк, мягкая, как теплый бархат. И вот эту вот девушку, заставили таскать тяжести? Ну, Ольга! Тиран в юбке!
-Нет, нет, что вы, - сразу всполошилась она, и залилась краской. Было бы с чего, я же всего лишь руки коснулся. - Я сама, мне совсем не тяжело…
-Брось, нам по пути, да и для меня, это не вес. – Сказал я, стараясь не слишком глубоко вдыхать запах её дыхания, и пота... Девочка и так распространяет феромоны, ещё и я тут, со своим чутким носом. Конечно, я себя контролирую и все дела, но блин, как же она классно пахнет!

Отвоевав ручку, я спокойно покатил колонку, для меня вес совсем не ощущался. При необходимости, я мог и понести его. Мы с Леной шли замыкающими, она или была робкой, или просто в настоящий момент не хотела зря болтать, но мы двигались молча. В отличие от других из отряда. За время, что мы шли до площади, я успел услышать самые разные сплетни. От незначительных. О том, что глава музыкального кружка, на спор прошлась по лагерю в костюме горничной. До весьма интересных. О том, что оцепление с обсерватории сняли, и некоторые любопытные даже побывали на вершине горы. Судя по слухам, там обновили несколько скамеек ( из тех что сломала одна черная туша), а так же покрасили саму башню, и пропололи клумбы ( наверняка чтобы скрыть боевые действия, я лично видел кучу дырок от пуль, на стене). Правда, было разумное непонимание, зачем на это время там поставили военных, но они быстро развеялись. Когда на дворе лето, а вокруг столько интересного, кого волнует какие-то там дядьки с непонятными делами?

Возле площади, мы с отрядом распрощались. Напоследок, Ольга проводила меня задумчивым взглядом, но быстро отвернулась. Когда я уходил, она уже бодро командовала расстановкой динамиков, и мальчики из отряда, тяжело повздыхав, принялись за работу. В то время как Лена, и другие отдыхающие женского пола, переводили дух в тени, на скамейках.

Когда я раскрывал свой шкафчик с одеждой, передо мной замаячил вопрос. Что, черт побери, экипировать, на этот ивент, под названием «танцы»?! Довольно редкий для меня, ибо обычно мне пофиг что носить, лишь бы было чистое и удобное. У меня было несколько рубашек, пара льняных брюк, пиджак, галстук, куча маек… Но я всё равно чувствовал, что мне нечего надеть!
"-Как баба, ей богу, - фыркнул Шиза".
-А ну, заткнись! – возмутился я. На танцы с Алисой, я пойду великолепным!
В итоге, я остановился на белоснежной, ни разу не ношенной рубашке, и джинсах с туфлями. Аккуратно сложив вещи возле кровати, и бросив на них ещё и галстук, я пошел в вожатские душевые. Меня ждала моя щетка, бритва и.т.д. Хоть танцы и вечером, надо готовиться уже сейчас, чтобы потом не бегать. А Шиза прав, я сейчас сам себе напоминаю взбалмошную барышню, перед свиданием.
-Ну, там же будет Алиса, - сказал я, оправдывая свои метания, - может, и с Ульянкой потанцую заодно!

                                                                      Где-то на полуострове Юкатан.

-Виола, прием, источник прекратил движение, - шепотом сказал Капитан в динамик, закрепленный на его шлеме.
После того, как датчики смогли поймать след аномалии, вызвавшей цунами, по нему был отправлен полноценный боевой отряд. В который, напросился и кэп. След вел далеко, в совершенно другой часовой пояс, к развалинам древнего города, с пирамидой в центре. И если в лагере сейчас, вовсю светило солнце, то тут, была глубокая ночь. И сейчас, почти дюжина человек, в полной боевой экипировке, состоящей из легкой брони из секретного сплава. Рядом с которой, пара-арамидное волокно кевлара покажется жалкой ватой. В шлемах с датчиками движения и приборами ночного видения, и вооружением, с которым можно расстрелять хоть танк. Медленно прочесывали город.

Прошлое столкновение с аномалией ужасающей силы, было хорошим уроком. У каждого бойца, было крупнокалиберное оружие, с бронебойными патронами, а у двоих, тактические ракетометы. Кэп взял даже заряд со взрывчаткой, способной разнести в хлам, среднего размера здание. Они бы вооружились и получше, технику там захватили, и так далее. Но Виола справедливо рассудила, что правительство Мексики, посчитает это за военное вторжение.

Находясь у подножия пирамиды, которая загадочно возвышалась в лунном свете, капитан чувствовал. Что-то не так. Это ощущение, эта тишина вокруг. Совсем, как тогда…

-Никому не лезть на рожон, - сказал он в динамик, и внутренняя связь разнесла его слова до всех. При этом из шлемов наружу, не просочилось ни малейшего шума. Техника!

Отряд медленно проходил разрушенный неумолимым временем город. Перекошенные каменные здания, с провалившимся фундаментом, и сухими деревьями, растущие прямо на дорогах. Встречались так же развалины фонтанов и небольших башен. То тут, то там, виднелись корни, пробивающиеся сквозь слои, за столетия обветрившихся камней и песка. Где-то вдалеке, шумели ночные птицы, слышалось тявканье каких-то зверей. В поле зрения приборов, иногда попадали ночные бабочки и летучие мыши, которыми окрестные места просто кишели. Но чем ближе люди подходили к ступенчатой пирамиде, тем тише становилось вокруг.
Когда они достигли подножия, на отряд опустилась звенящая тишина.

-Ох блин, не к добру это, - тихо сказал кэп, - но идти надо. Верно?
Пирамида была совсем не похожа на египетские, и построена была так, что по ней шли ступени, ведущие к залу на вершине. Поднимаясь по ним, бойцы старались издавать как можно меньше шума, но нет-нет, да наступали, на предательски скрипящие трещины в камнях. Уже у самой вершины, они услышали едва уловимый шепот.

-Ку-куль-кан, ку-куль-кан, ку-куль-кан, - нараспев повторяло множество голосов.

На площадке пирамиды, находящейся на самом верху, в свете огня, мелькали тени. Множество, не меньше трех десятков людей, облаченных в странные одежды, стояли вокруг алтаря. На них, как в древние времена, были набедренные повязки, браслеты и бусы из костей, когтей и перьев. Но самыми удивительными были маски, деревянные маски, с прорезями для глаз, чья поверхность была разукрашена, создавая ощущение оскаленной пасти. При всём при этом, они мало походили на аборигенов, половина была белокожими, был даже один азиат, судя по всему. Люди разных рас, полов, и национальностей, словно в трансе взывали к чему-то. Или скорее...к кому-то...

-Твою ж мать! – Прокричал по связи один из солдат. – Кэп. Алтарь!
На каменной плите, лежала девушка, крепко скованная цепями, она изо всех сил извивалась, отчего цепи издавали жуткий звон. Худенькая девушка, с простой туристической одежде, она плакала, и наверняка кричала бы, если бы не кляп во рту.
-Ку-куль-кан, ку-куль-кан, ку-куль-кан! – продолжали хором петь культисты, несмотря на различия в диалектах и произношении. Капитан мог поклясться, что от некоторых слышно совершенно ясно, русскую речь!

-Датчики аномалий зашкаливают, - донеслось из динамиков, - уже восемьдесят процентов! Что бы тут не было, это надо прекратить!
Вокруг пирамиды, зарождалась катастрофа. Набежали тяжелые тучи, закрыв звездное небо до самого горизонта. Поднялся сильный ветер, собираясь в воющий поток, который, подняв кучу песка, превратился в огромный смерч. Кольцо песка и ветра окружило пирамиду, лишь в самом центре, оставалось спокойно. А вокруг уже рушились тысячелетние здания, словно карточные домики, сносимые ветром.

-Расстрелять! – не выдержал командир, глядя, как один из культистов достал костяной нож. Он склонился над алтарем, с вполне очевидными намерениями. Ветер сразу завыл сильнее! В воздухе уже кружились щепки, камни, даже целые деревья, вырванные с корнем.
Раздалась дружная канонада, но судьба внесла свои коррективы. Все почему-то решили, что стрелять надо в того кто с ножом. В итоге неудачника просто разорвало на части, и пока большинство культистов разбегались, один из них, подобрав упавший нож, вонзил его в грудь девушке, по самую рукоять.

-Урод! – Крикнул командир. - Оставить этого для допроса, остальных. Убить!
Однако, тратить пули не было нужды. Девушка затихла, а по каменной плите, медленно стекала густая, красная кровь. Внезапно, стены пирамиды засветились призрачно-красным сиянием. Мало того, что зловещим, так ещё и по внутренней связи пришло «-Сто процентов, датчики аномалии показывают стольник! – испуганно сказал один из бойцов». На камнях, по очереди, начали проступать символы, и барельефные рисунки, очень-очень странные. Вот изображение множества людей, сидящих вокруг большого туземца в маске, окруженной ореолом света. Вот другой рисунок, где этому человеку приносят жертвы, и ещё, и ещё! На каждом последующем изображении обрядов, тот, кому приносили жертвы – менялся. В нем оставалось все меньше человеческого, а на последнем изображении, в центре жертвенного круга, сидело чудовище. Крылатый змей, нарисованный рукой древнего мастера, с человеческим лицом, на длинном чешуйчатом теле.

-И тут змеи! – злобно выплюнул кэп, - ненавижу!
Стена ветра за спинами отряда внезапно почернела, а недобитые культисты, рухнули как подкошенные. Падая, люди начали иссыхать на глазах, словно мумии, пока не осталась лишь кожа да кости. Отряд не пострадал, а причина падения культистов, выяснилась скоро.

В смерче что-то двигалось. Что-то большое, и ему было глубоко плевать, что ветер крошит в пыль многотонные камни, оно свободно плавало в смертоносном потоке. С небес ударила молния, подсветив контуры аномалии. В ярком свете, отряд увидел…Больше всего, это было похоже на крокодила, научившегося летать и отрастившего крылья. Вытянутое, торпедообразное тело, закованное в темные костяные пластины. Шесть хаотично двигающихся крыльев, со стального цвета перьями, и голова. Напоминающая очертаниями ту, что изображена на стенах пирамиды. В ней, хоть она и была похожа на змеиную, просматривались человеческие черты. Огромная пасть, усеяна частоколом треугольных острых зубов. Что совсем не похоже, на обычные два клыка змей. А вокруг головы, ореол из перьев, напоминающий то ли корону, то ли причудливый воротник.

-Вы все, пришли засвидетельствовать, моё возрождение, - вдруг раздался голос, настолько громкий, что перекрыл даже вой ветра. Он не спрашивал, он утверждал… – Не удивляйтесь, смертные, я знаю все ваши языки. Кукулькан, имя мне, и в этом мире, мне ведомо всё. Служите, и я награжу достойных. Откажетесь, и я сожру ваши души.

Каждый в отряде, почувствовал необъяснимое желание пасть на колени, склониться перед неведомой тварью. И когда люди уже начали опускаться, один из них выпрямился во весь рост, и сорвал шлем с головы.
-Что случается с твоими последователями мы уже видели тварь, - громко произнес капитан, внимательно следя за тенью. И, подловив момент, он бросил в смерч свой рюкзак, в который заткнул подожженный флаер. Ветер подхватил его, и когда огонек приблизился к аномалии, капитан нажал на детонатор.

Раздавшийся взрыв сбросил наваждение, люди удивленно приходили в себя, многие трясли головами. Тварь откинуло ударной волной, но даже одна пластинка, не упала с бронированного тела. Ночь окрасилась огненными всполохами, на время, дезориентируя врага. Монстр рухнул на землю, подняв на месте падения кучу пыли.

-А ТЕПЕРЬ. ВАААЛИМ! – проорал капитан, первым бросаясь вниз по ступеням. Взрыв был такой силы, что смерч исчез, или же это из-за удара по Кукулькану? Отряду было все равно, они просто убегали, оставляя за собой беснующуюся в руинах города, змею.
Когда подоспевший вертолет, уносил бойцов прочь, Капитан напоследок выглянул в окно. В руинах мелькнул пластинчатый хвост, заползающий под пирамиду. В голове у всех, тихо прозвучало.
-Никому, не уйти от моего гнева! Ни вам, ни тому, кто помешал. Моей... Жатве... – И голос затих.

                                                                                      Лагерь. Вечер.

В этот раз, танцы почему-то вызвали неподдельный ажиотаж. Площадь не только чисто вымели, но и украсили окружающие деревья гирляндами. Несколько каменных стел, так же обмотали сверкающими диодами, и расставили вокруг колонки. Как никто не ушибся пока лазил, странно. Под конец приготовлений, на лицах отряда Ольги, можно было крупными буквами прочесть «Убейте меня!». Но тем не менее, всё было готово в срок. И народ начал переодеваться в парадную одежду.

Собранный диджейский пульт, пока пустовал. Как сказала Ульяна, диджеем будет та самая Мику, которая на данный момент совершает марш-бросок по магазинам с Алисой. Я сидел на скамейке, в одиночестве, глядя, как снуют туда-сюда вожатые и дети. Раз уж импровизированная площадка так огромна, то было решено провести танцы для всех, а не как обычно, по корпусам. Недалеко от меня, о чем-то беседовали Славя и Ольга Дмитриевна.

Ольга была в темно-зеленом платье, красиво облегающим фигуру до самых колен, и выгодно сочетающемся с её глазами. А Славя нарядилась в атласно-голубое, казавшееся воздушным и легким одеяние. Кроме того, блондинка распустила волосы, которые сейчас сверкали в свете фонарей, и ниспадали до самого пояса. При этом золотистые космы не просто висели, а легким флером колыхались от ветра и движений своей хозяйки. Даже отсюда, до меня доносился запах её шампуня, и духов Ольги Дмитриевны. Главное, как-то привыкнуть к громкому шуму, я чувствую, что стоить диджею поддать басов, мои бедные ушки свернутся в трубочку.

Я посмотрел на часы, где носит Алису? Из всего своего гардероба, я остановился на джинсах, туфлях, и простой белой рубашке. Была конечно мысль пойти при полном параде, в брюках, галстуке и пиджаке. Но, во-первых, жарко, хоть сумерки и унесли удушающее пекло, танцевать в свободной одежде легче. А во-вторых, я чувствовал что буду белой вороной, и правда, пока что, я никого не видел в строгой одежде. Всем было весело, хоть танцы ещё и не начались, но отдыхающие уже собирались группами, и радостно беседовали. В одной из таких групп, я заметил Ульянку. Рыжая стояла с подружками, и что-то с оживлением им рассказывала, помогая себе жестами и мимикой. Девочки громко смеялись. По цвету, её платье напоминало Славино, но было не несколько тонов темнее. Этот цвет, на удивление неплохо гармонировал с рыжей шевелюрой. А сама девочка, в облегающем наряде вместо привычной майки  и шорт, казалась старше на пару лет.
"-Но всё равно, нельзя! - вставил пять копеек Шиза. Можно подумать я на неё сейчас брошусь! Я мелкую рыжую моську конечно люблю, но в другом смысле".

-Прекрасный вечер, - подумал я, - пойти что ли, встретить Алису у входа. А то телефон у неё выключен. Или тут подождать?

Продолжение

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710
4 глава, часть 1 http://vn.reactor.cc/post/2360187
4 глава, часть 2 http://vn.reactor.cc/post/2363608
4 глава, часть 3 http://vn.reactor.cc/post/2367158
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2381587
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2397063

VII
Зеркало

Спать совершенно не хочется, поэтому беру архивную папку с лабораторными журналами и сажусь их разбирать. Теперь, когда это непосредственно коснулось меня, необходимость перебраться через эту гору бумаги совершенно не напрягает. И я сижу и читаю все эти истории проснувшихся, осознавших себя и опять уснувших пионеров и пионерок. Цикл за циклом, с момента обнаружения и до момента отключения. Сперва обнаруживали по нетипичному поведению, потом, где-то в начале семидесятых поставили регистрирующую аппаратуру и начали вести таких, как я, с самого момента пробуждения. Потом, лет через пять, отказались от аппаратуры и опять начали выявлять методом наблюдений, в журналах не говорится – почему. Где-то, году в 1974 я, в первый раз, встречаю имя Славяна. Славя, Славя шла, как второстепенный персонаж в истории неизвестного мне пионера. Индуцированная активация, пять циклов, отключение. Имя, прямо скажем, редкое, поэтому с огромной вероятностью, это одна из Славь, живущих сейчас почти в каждом лагере. Потом все чаще и чаще мелькают знакомые имена, и если Алисы и Ульяны, скорее всего были те, то про Лен, Жень, Сергеев и Александров, и Александр, кстати, я ничего сказать не могу, хотя, конечно, хочется верить. Однажды, в конце 70-х, попалась Мику. Интересно, как она вообще в этом лагере оказалась? Чем и о чем думали тогдашние люди, когда создавали такого экзотического для Страны Советов персонажа?
Потом начинаю разбираться в системе. С начала 70-х годов-же, в начале каждой записи идет цифровой код. Расшифровка кода записана на внутренней стороне обложки пятого по счету журнала: номер записи, номер узла, номера предшествующей и следующей записей с участием этого пионера. Знать бы еще нумерацию узлов. Но, в любом случае, чем чаще пионер просыпался, тем больше была вероятность того, что он проснется в следующий раз. В 1984 году я встречаю себя. И потом уже целенаправленно ищу себя. Не важно которого себя, любого Семена. Биографии этих Семенов стандартные, как у всех прочих проснувшихся, но это есть доказательство моей реальности. Моей личной реальности, пусть она и не совпадает с тем, что хранится в моей памяти. Того, что вот он я – Семен, существую, мерцая, как переменная звезда, разгораясь и притухая, но не исчезая. Я ничего не помню из тех пробуждений, но это не важно, это совершенно не важно. Я, наверное, целый час сижу и думаю, что, даже если через пять дней я усну – жизнь не кончается. И даже не моя жизнь, хотя это тоже приятно, а просто – перекрученная и стоящая на голове жизнь здешнего мира.
Наконец, прихожу в себя, завариваю чай покрепче, и начинаю читать дальше. Все больше знакомых имен, все чаще и чаще после записи: «Конец активной фазы» идет отсылка к следующей записи, где, сначала чернилами, а потом – синей шариковой ручкой одним и тем же почерком выведено: «Начало активной фазы». Долго разглядываю этот почерк. Представляю себе улыбающуюся женщину лет тридцати – тридцати пяти, которая с видимым удовольствием пишет: «Начало активной фазы».
А в 1987 году первый раз, вместо «Конец активной фазы», встречаю «Применен выключатель», и сразу вспоминаю про ту железную коробочку, что сейчас лежит у меня на шифоньере. Даже на табуретку встал, чтоб заглянуть, нет – лежит, никуда не делась. Мельком гляжу на часы – половина первого, осталось прочитать три журнала и я, уже догадываясь, что там будет, открываю очередной журнал.
Вспоминаю рассказ бабы Глаши, как тут все в нас влюблялись, от несчастной любви стрелялись, а завлабораторией тихо спился от тоски. Похоже, в, смотрю еще раз в предыдущий журнал, да – в июне, как раз 1987 года, романтиков у руля сменили прагматики. Большинство судеб проснувшихся пионеров описывается одной фразой: «Отклонений в течении активной фазы не наблюдается, применен выключатель», – где-то, после пяти-десяти циклов. А потом еще проще: «Обнаружен организм в активной фазе, применен выключатель». Так и представляю себе диалог:
– Вась, там этот, как его, организм активировался в семнадцатом узле.
– Да дай по нему выключателем, делов-то. Как будто первый день работаешь!
Кстати и журналы с 1987 года-же заполняются явно другой рукой. На остатках спокойствия долистываю последний журнал. Где-то, в июле 1992 года последняя запись: «За последние тридцать циклов активированных организмов не обнаружено, наблюдение возложено на мониторов узлов». Мониторы узлов, это, кажется, отрядные вожатые? Вспоминаю Олин рассказ об ее функциях и не нахожу в нем противоречий с только-что прочитанным.
Так! Первое, что делаю – это встаю из-за стола и опять лезу за выключателем. Что-то пропала у меня вера и Оле/Ольге и бабе Глаше, внезапно взяла и пропала. Может он там лежит себе на шифоньере и медленно меня отравляет, и рыжих моих, вместе с Леной, кстати. Я же не знаю, как он работает. Достаю брезентовую сумку с прибором, достаю из нее прибор и вытряхиваю остальное содержимое на стол: инструкция, запаянная в полиэтилен батарейка и маленькая отвертка. Отворачиваю четыре винта – нет, батарейный отсек пустой, уже хорошо. Пролистываю инструкцию, собираю все обратно и убираю сумку с выключателем назад на шифоньер.
Второй вопрос, что мне делать со всем этим знанием? К Ольге вопросов нет, но боюсь, что бабу Глашу я придушу завтра, нет, то-есть уже сегодня. Глянул на часы – ой, мама! Время то уже четыре утра, а линейка в восемь. Лучше сейчас вообще спать не ложиться. Ладно, до линейки и завтрака доживу, а там посплю, хоть до обеда. Еще попрошу Ульянку меня выручить – поруководить футболистами, благо сегодня день уборки территории.
Хорошо, значит, к Глафире Денисовне мы сегодня не идем. И завтра не идем, и послезавтра. Убивать я ее явно не буду, а считать ее заей, белой и пушистой, у меня нет оснований, пусть она и сама нас не «выключала» и даже приказов об этом не отдавала, это скорее к Виоле, а Глафира Денисовна – она же физик. Но, как один из руководителей проекта, эта несчастная бабушка, безусловно, несет ответственность перед нами. Вот и буду решать, что мне с ней делать.
Есть еще две параллельные мысли по прочитанному: первая, это то, что год начала применения выключателя совпадает с годом, который сейчас постоянно установлен в лагере – 1987, а вторая – то, что количество проснувшихся пионеров опустилось до нуля, в течение пяти лет, с начала применения прибора, вывод – выключатель, на какое-то время, глушит эту способность.
А думать становится все труднее и труднее, а голова – все тяжелее и тяжелее и я провожу остаток времени до появления Саши с компанией и Ульяны в состоянии полусна.
А девчонки, те сразу понимают, что со мной что-то неладно. Ульяна, та пытается меня растормошить, а Саша – пожалеть и успокоить. По одиночке, может, у них бы и получилось, но алгоритмы «Соберись, тряпка!» и «Поплачь и будет легче» друг-друга компенсируют. Через две минуты девочки это понимают, и ставят ультиматум, или я иду с ними купаться, или речка придет сюда сама, в пожарном ведре.
Ну что-ж, приходится подчиняться. Речная вода облегчения не приносит, но, по крайней мере, прогоняет сон, на некоторое время. Надеюсь, что, хотя-бы, на линейке я не засну стоя – позора же не оберешься, хотя, репутацию пофигиста я заработал, так что, наверное, можно и заснуть. А девчонки по прежнему меня не отпускают, требуют рассказать им, что со мной такое случилось. Ответ: «Не выспался», – не принимается.
– Не выспался это следствие. А ты о причинах расскажи.
Нет, не расскажу. Смотрю на Ульяну – это сколько же раз, Рыжуха моя, тебя убивали? Может, сложись иначе, и сидела бы ты тут, передо мной сейчас выросшая, похожая на ту, из моего сна? Саше, той повезло, Саша человек новый и выключатель на себе не пробовала. Стоп, а кто сказал, что его больше не применяют? Бабуля, та, помнится, тоже грозилась. Да и лагерь наш не единственный, и та же Виола вполне сможет сюда добраться.
– Пойдемте со мной.
Идем в тренерскую, я опять лезу на шифоньер, в третий раз достаю с него сумку с выключателем. Девчонки смотрят во все глаза: пара синих глаз и пара голубых. Вы, конечно, это забудете, но рассказать я обязан. Открываю сумку и вытряхиваю на стол содержимое.
– Ой, что это?
И загребущая лапка, хвать за прибор. Обозначаю шлепок по этой лапке.
– Ульяна, не лапай, я сам-то его в руки взять боюсь.
А ведь так просто, вставь батарейку, переведи ползунок в положение «Вкл», открой объектив и направь прибор на пионера. После этого нажимаешь третью кнопку, набираешь на диске «два-три-восемь-пять» и еще раз нажимаешь третью кнопку. Ну, а потом, пользуясь таблицей кодов из инструкции, делай с пионером что хочешь. Или, если времени нет, то можно два раза одновременно нажать вторую и третью кнопки и тогда – полное стирание накопленной личности и возврат к базовой программе, или так же нажать первую и четвертую и дематериализовать пионера до конца цикла.
– Девочки, постарайтесь запомнить мои слова. Очень сильно постарайтесь.
Обращаюсь больше к еще не проснувшейся, Саше. Или к не активированной? Нет, все-таки, к не проснувшейся. Ульяна-то, надеюсь запомнит, хотя ее это больше касается.
– … если увидите кого в лагере с такой сумкой – будьте очень сильно настороже. Ну а если увидите у кого такой прибор в руках, то бегите со всех ног и прячьтесь так, чтобы вас не нашли.
– А что это?
– Это смерть. Смерть или сон, но, все равно – это как смерть.
Ульяна понимает, вижу по глазам, и смотрит на прибор уже с испугом. Саша-же переспрашивает.
– Это как, «сон, как смерть»?
Сашенька! Я не смогу тебе этого рассказать, ты, сейчас, либо примешь в штыки, либо слепо поверишь, как пророку, а это еще хуже, потому что это путь в тупик. Надеюсь, ты сама, со временем, дойдешь, ведь должна-же, иначе я тут зря свои последние пять дней доживаю. Но подсказку я тебе дам.
– Саша, мир, он ведь не только то, что ты из окна видишь. Вспомни хоть вашу записку, которую вы нашли на банке с вареньем.
Ульяна-же находит объяснение по понятнее.
– Загипнотизируют тебя, поняла? И, что захотят, то ты и будешь делать, и будешь думать, что так и надо.
Не знаю, о чем подумала Саша, но краснеет она от этих слов ярче своего галстука. А нам уже пора на линейку, Саша убегает к себе переодеться, а я ловлю Ульяну за руку.
– Ульян, сегодня же день уборки. Поруководишь моими на спортплощадке? Можешь и в футбол с ними поиграть. А я попробую все-таки поспать до обеда, а если повезет, то и до вечера.
– Тебе это дорого обойдется… – Ульяна хочет поторговаться, но потом, еще раз посмотрев на меня, только кивает.
– Хорошо, отсыпайся Сёмка. Только ты так и не сказал, почему не спал. Зубы нам прибором заговорил, а почему не спал – не сказал. А я чувствую – это что-то плохое.
– Уля, честно?
Я решиться не могу. Потому что сделать, все равно, ничего нельзя.
– … ты права, но я пока не могу. Когда соберусь, тогда расскажу.
Все, наверное, не расскажу, но, что тебя ждет, после моего ухода, Рыжуха моя, я расскажу обязательно. Не смотря на угрожающее обещание Алисы. Все должно быть честно.
– Смотри, буду ждать.
А линейка уже начинается. Ульяна, с моими проблемами, не успевает переодеться и получает втык от вожатой за футболку и шорты. Правда, втыки от вожатой на Ульяну действуют, как летний ветерок, ну, на то она и Ульяна. На линейке я, все-таки, сплю, сплю стоя и с открытыми глазами, кивая и вставляя реплики в нужных местах. За завтраком ограничиваюсь чаем, потом думаю – куда бы спрятаться, чтоб не нашли? Собственно, годных мест четыре: остров Ближний, чердак в старом лагере, поляна на берегу озера, где Лена прятала Второго в прошлые циклы, и моя поляна. Пока иду к себе за верным парусом (или за верной портьерой – это как считать), выбираю свою поляну. Ближний и поляна Второго отпадают из-за Лены – вдруг ей захочется там побывать? А там я – во сне слюни пускаю. В старый лагерь идти не хочется, просто не хочется. Так что остается только моя поляна. На спортплощадке нахожу Ульяну, раздающую задания футболистам, отвожу ее в сторонку и говорю.
– Помнишь, где нашла меня в прошлый цикл? Вот там я и буду. Но, до обеда, будить, только если Генда сойдет с пьедестала.
Это, чтоб не обижались на меня, что я скрылся в неизвестном направлении.
Забираю с собой подстилку, забираю с собой будильник и бочком, Ульянкиными-же тропами ухожу в лес. В лесу, ободрав бока, пока пробирался через кустарник, заползаю, буквально заползаю, там, в одном месте, только ползком, Ульянка проходит, а мне – только на четвереньках, на свою поляну, разуваюсь, выставляю будильник на 13-00 и засыпаю, завернувшись в парус. Перед сном еще думаю, что, не смотря на выключатель, что-то в голове все-же остается, на уровне подсознания. Не зря же я был таким скрытным пионером, и начал активничать только уже в самом конце.
Сон, да. Опять этот квартал двухэтажек, опять эта школа, опять этот сквер. Только, на этот раз, я без провожатого. Пересекаю трамвайную линию и обнаруживаю, что лесенка на обрыв разрушена. От лестницы осталась только часть каркаса. Металлические ступени срезаны и свалены в кучу недалеко от трамвайной остановки, а на рельсах стоит грузовая платформа и пара рабочих перекидывает на нее эти ступени. А мне нужно туда – наверх, и я лезу по обрыву, ломая ногти цепляясь за остатки каркаса и понимая, что безнадежно опаздываю. А, когда я уже почти добрался до верха, и мне остается преодолеть три метра скалы, и я стою, задрав голову, на какой то металлической площадке, сверху показывается Ульянка, опять повзрослевшей в моем сне Ульянка, она улыбается мне, что-то кричит, а потом бросает сверху веревку с альпинистским карабином на конце. Карабин раскачиваясь выбивает из обрыва мелкие камешки, камешки со звоном ударяют о металл площадки, этот звон переходит в звон будильника, от которого я и просыпаюсь.
– С добрым утром!
– Мерси.
Только этого мне еще не хватало. Выпутываюсь из паруса, сажусь, поднимаю глаза, так и есть – Пионер. Вот с кем мне общаться не хочется, так это с ним.
– Ты знаешь, у меня по вторникам не приемный день, – говорю ему, а сам аккуратно сворачиваю свою подстилку. Разве что ты захочешь в футбольную секцию записаться.
– А может, все-таки уделишь мне чуть внимания? Я минут сорок ждал, пока ты проснешься. Тем более, это и в твоих интересах тоже.
Не отвечаю, продолжаю сворачивать подстилку, поднимаю с земли будильник и прячу его в карман. Поворачиваюсь в сторону лагеря. А мне в спину летит.
– Ну и каково себя чувствовать в свой последний цикл? Я загляну дня через два-три, расскажешь? Или, может все-таки, не в последний?
Интересно. Я в его памяти копаться могу, ну, не во всей, правда, только в ранних циклах, а он, значит, мои циклы считает?
Оборачиваюсь, но Пионера уже нет. «Меня царицы искушали, но я не поддался!» Исходя из того, что он пришел ко мне, а не к Второму, да еще и с намеком на продолжение банкета, нужен ему именно я.
Пока выбираюсь к лагерю, понимаю, что, во-первых, на обед я безнадежно опаздываю, а, во-вторых, есть у меня два часа свободного времени, которое можно как-то потратить, потому-что к Глафире Денисовне я точно не пойду. Убивать я ее, все-равно, не буду, будь она помоложе, раза в три-четыре, я бы, не поглядев на разницу полов, влепил ей по физиономии, а словами… Я не хочу с ней разговаривать! Но есть хочется. Идти побираться в столовую – значит общаться с той же ГД, придется доедать остаток сухпайковых сухарей, и до ужина – это всё. Ладно, переживем.
С независимым видом прохожу мимо столовой, как-будто так и планировалось и иду прямо к себе, но на траверсе столовой меня перехватывают все те-же Ульяна с Сашей. Ага, дежурные. Вот не любят они друг-друга, недолюбливают, а, мало того, что в одной компании оказались, так их и жизнь постоянно вместе сталкивает. Поэтому занимают они места по обе стороны от меня, пользуясь мною, как перегородкой. Но друг-друга все-таки признают, и звучит это так: «А мы тебе обед сберегли!» С ударением на «мы».
– Правда первое не удалось из столовой вынести. Поэтому – только второе и термос с какао.
Ну не нравится мне здешнее какао.
– Какао вам – за труды, а второе мне. А я чаем обойдусь.
Интересно, как это, насквозь правильная, со слов Лены, Саша решила поучаствовать в краже продуктов?
Сижу в тренерской, ем пюре с котлетой, девушки допивают какао.
– Справилась без меня с уборкой, Ульяна?
– А что там справляться? Конечно справилась, раньше же без тебя обходились. Ой. То есть я не хотела сказать, что ты нам совсем не нужен.
И смущенно замолчала.
– А я и не успел об этом подумать, не переживай. Новенький как?
– Ну как. Ходит, слоняется, бормочет что-то про себя. От вожатой уклоняется. Не мешает никому, и то хорошо. Алиса его припахала площадь подмести – подмел и свалил.
Ну вылитый я в молодости. А сейчас он в библиотеке должен быть, по программе, но поскольку программа давно уже слетела ко всем чертям… Да пусть ходит где хочет, в конце концов, имеет право. Я тоже имею право послать некоторых персонажей далеко и надолго, и отправляюсь на пляж, чтобы подменить там вожатую, о чем тут же и сообщаю своим прокормительницам. Вот, честное слово, если бы баба Глаша сама мне все рассказала, в том числе и про свою роль и ответственность за применение выключателя по мне подобным, я, скорее всего, ее бы не отправлял сейчас в игнор, но нет. Так или иначе, но я на пляже. Девочки разбегаются по своим делам, вожатая, кивнув мне, тоже собирается и уходит, и, из старших, остаемся на пляже только мы с Алисой. Ну, у Алисы свои дела, а я тут, вроде как за мелкими приставлен следить, поэтому в воду не лезу, а сажусь на песок рядом с Алисой и собираюсь начать светскую беседу.
– На дискотеку-то идешь? Или за гитару спрячешься?
Ага, щасс, ответила она мне – ко мне является делегация, в лице Гришки и обоих зайцев, и просит поработать нырятельной вышкой. Совсем страх потеряли. Алиса только смеется.
– Иди-иди. Работай, физрук.
Разрешил со своих плеч в воду прыгать, так чуть мне глаз пяткой не выбили. Чешу лоб – больно, может шишка даже будет.
– Все, я свой прогул загладил, дальше без меня.
– Семен, а почему тебя утром не было?
– Отсыпался я. Не читай по ночам, а то потом днем отсыпаться придется.
– Семен, а ты продолжение сказки придумал?
– Нет еще. Все, хватит меня в воде держать, я на берег пошел.
Пока малявки прыгали с меня, пока выбрался на берег – Алиса уже ушла, теперь даже и поговорить не с кем. Перебираюсь, на свое место – повыше, чтобы обзор был, сижу, прикидываю планы на остаток цикла.
Что там нас ожидает? Сегодня дискотека, завтра, с огромной вероятностью, придется выковыривать Шурика из подземелий, послезавтра – поход, от которого не отвертеться, пятница – ничего и суббота – отъезд и мой последний сознательный день. Что нужно будет сделать? Сегодня – ничего, разве что, понаблюдать за Вторым и… Может посводничать? Электроник и Женя? Нет, пусть этим девочки занимаются.
Опять ко мне та же самая делегация мальков.
– Семен, а как порох поджигают?
– В смысле?
– Ну, когда взорвать, что-нибудь хотят, его же поджечь надо.
– А-а-а, понятно. В старину – фитилем, а сейчас все больше электричеством. Стоп-стоп-стоп, а что это вы взрывать собрались?
Не Генду ли?
– Нет, ничего мы взрывать не собрались. Мы поспорили просто.
– Честно – ничего?
– Честное пионерское!
Ну ладно тогда, хотя проследить стоит, за Гендой. Алиса-то его явно не тронет, а завтра, по программе, попытка подрыва памятника. С системы станется на это дело малолеток отправить.
Продолжаю планировать. Завтра – пусть Второй этого очкарика ищет, а я сбегаю, с утра, в шахту, под видом поиска и записку самому себе обновлю, чем черт не шутит, вдруг еще прочитаю. Значит нужно будет этой ночью автобиографию сочинить. Поход, послезавтрашний, будь он не ладен, я подумаю о нем завтра. Пятница… Меня прерывает Электроник.
– Привет, о чем задумался?
Смотрю на него и, как обычно, меня дергают за язык.
– Как у тебя с Женей дела?
Электроник только вздыхает и смотрит в сторону.
– Понятно. Опять послала. Ты, главное, не сдавайся, вода камень точит.
«Вредные советы», – дополнительная глава то меня.
Тут меня зовут играть, и мы прерываем наш диалог. Волейбол, с пяти, до половины седьмого, стал уже привычным и ожидаемым всей компанией. Правда, на этот раз в регламент мы внесли изменения, вся компания резвится не на спортплощадке, а на пляже. Отвлекают красивые девушки в купальниках, отвлекают. Так что я не играю, а только пялюсь, в попытках играть, не смотря на то, что знаком с этими девушками уже бесконечное время, и на ранее декларированное к девушкам братское отношение.
Наконец, время отведенное на игру заканчивается, заканчивается и «пытка» эротикой.
Алиса смеется.
– Ну слава богу – живой, а не робот. В каждой по дырке проглядел, а то мы уже беспокоились – что с нами не так?
– Так вы нарочно, что ли меня дразнили? Алиса, властью физрука, заставлю прыжки и стометровку сдавать.
– Ой, Семен Семенович, только не бросайте меня в терновый куст.
А, когда уже подошли к спортзалу, Алиса хлопает себя по лбу.
– Вспомнила! Дискотечный усилитель не работает, кибернетики его разбирали, починяли, а починить и собрать не успели. Помоги мне с эстрады второй принести.
– Хорошо. Сразу после ужина?
Идем к столовой. Тихо спрашиваю у Лены.
– Заметила? Второй стоял поодаль, смотрел, как ты играешь.
– Заметила. А подойти так и не решился. – Лена вздыхает, опускает глаза и, на мгновение, превращается в Лену повседневную.
– Леночка, мне нужно рассказать тебе, все, что я знаю. Выбери время до конца цикла.
– Хорошо.
Больше, сейчас, говорить не о чем, поэтому подходим к столовой молча.
– Семен, не забудь, сегодня дискотека!
Вы, только что, прослушали традиционное приветствие вожатой при входе в столовую.
– Ольга, я-то не забуду. А вот отдельные пионеры – те могут.
Баба Глаша поглядывает из глубины кухни, но молчит. Я делаю вид, что не замечаю ее.
Беру поднос с ужином, сам сажусь рядом с амазонками.
– Ульяна, рыбу возьмешь? А то я минтай не ем.
Та еще мясорубка, не глядите, что мелкая. От минтаины остается только скелет, а я довольствуюсь рисом и жареным луком. Ульяна смотрит на это безобразие в моей тарелке, потом исчезает на кухне и появляется с котлетой на блюдце.
– Ешь. А то скажешь, что тебя объедаю.
Гм. Есть хочется, но моральные принципы, как же они?
– Ульяна, котлету украла или повариха дала?
– Повариха, а что?
– Да ничего, поругался я с ней, правда она об этом не знает. А эта котлета, это вроде как косточка собачке, чтоб не обижалась.
– Я для себя просила, если тебя это беспокоит.
Спиной чувствую, как баба Глаша поглядывает на нас в окошко раздачи. Несчастная старуха, окруженная тоской и одиночеством. Представляю себе сцену.
Ульяна: «Баба Глаша, а дайте еще чего, не наелась.»
Повариха: «Вон котлеты на сковородке…» – И реплика, в сторону «Знаю, что он рыбу почти не ест.»
А пофигу. Убила меня выключателем, пусть не лично, но приказы соответствующие отдавала, пусть теперь котлетками надежду на прощение покупает. Так и запишем.
Пока размышлял – котлета закончилась.
– Давно хотела тебе сказать. Не делай так. – Это Ульяна.
– Как?
– Иногда, когда ты так задумываешься… Тебя, как будто нет. Тело – вот оно, сидит жует, а глаза пустые, как у тех пионеров у ворот.
– Уля, я не умею иначе. А заметно?
– Если не присматриваться, то не очень. А если присматриваться, то страшно – вдруг уйдешь в себя и обратно не вернешься. Корми тебя потом с ложечки, вытирай тебе попу.
– Да ну тебя, все бы тебе хиханьки. – Сам улыбаюсь, девки улыбаются.
– Ну что, – спрашиваю Алису, пошли?
Алиса кивает, мы относим тарелки на мойку, выходим из столовой и направляемся в сторону сцены.
Но когда проходим по площади и уже собираемся свернуть на аллею ведущую к сцене, я, краем глаза, замечаю непонятную вспышку в одном из домиков и слышу хлопок, а потом звон стекла. Обрываю какую-то маловажную беседу с Алисой и бегу туда. Одиннадцатый домик, рядом с Жениным, Васьки и Сереги-зайца. А вот и обитатели, оба жильца и плюс Оксана, а из окна и двери домика выползает густое облако белого дыма.
– Стоять, не двигаться!
Васька не слушает меня и забегает, обратно на крыльцо, примериваясь прыгнуть внутрь. Хватаю его за плечо.
– Сдурел?!! Этот домик сгорает за две минуты!
– Гришка там!
О госссподя, думаю с досадой, избавь меня от этих подвигов, ну почему, почему я? А сам отталкиваю Ваську, выдергиваю за ремень уже заныривающую в дверь Алису, юбка с нее, при этом, сползает, обнажая приятные глазу ягодицы, трещит материя – будет мне потом пендель от девочки, но мне не до этого. Набираю полные легкие воздуха и прыгаю в домик сам.