бесконечное лето игра на раздевание

Продолжим?

Рано?Что значит рано?

предыдущая глава

Глава 7: «вечер трудного дня, часть 4»

     Последние пятнадцать минут прошли в тишине, нарушаемой лишь хрустом кубика сахара. Или это был рафинад? Или сахар и рафинад — вообще одно и то же?

      Дважды промокший за вечер комплект формы был выжат и вывешен сушиться. Признаюсь, я скучал по сухой одежде. ПО ней и по сгущёнке, однако, ввиду отсутствия консервного ножа, последнюю пришлось заменить. Я сидел за столом и пытался прожечь взглядом записку.

«Да, издеваемся. А теперь возьми себя в руки, истеричка, и вали в двадцать третий домик. P.S. Уже дошло? »

      Послушавшись совета и взяв себя в руки, я решил, что она содержит помимо очевидного руководства скрытый намёк, но та была составлена максимально прямолинейно — от меня требовалось явиться по адресу и только. На расселении я не запоминал, кто где, но даю голову на отсечение — в двадцать третьем обитает рыжее зло. Ладно, со злом я погорячился — сам спровоцировал, но уж всяко не добро в розовой пижамке с котятами.

      Какие пижамки с котятами? Не отвлекаться! До меня так ничего и не доходило. По-прежнему в силе остаётся теория рекурсии многоуровневого мышления, которая тем больше бесит, чем больше времени ты ей уделяешь. Нет, не то. Машина времени? Не по два раза на дню же континуум проламывать!

Строго говоря, проблемы с цельным восприятием картины начались с предпоследней записки, переданной через Лену… А если предположить, что она истолкована неверно?

      Я со всей силы ударился головой об стол, да так, что в ушах зазвенело — нефиг тупить. Каким идиотом надо быть, чтобы решить, будто в лагере музыка может звучать только в голове повёрнутой на ней девчонки? Мику говорила, что тут есть музыкальный клуб, сцена и я ещё молчу про развешанные повсюду матюкальники, посредством которых из радиорубки передают опять же музыку. Ладно, репродукторы отметаем. Музкружок? Закрыт, как и остальные кружки, в число которых входит и радио. Несостыковочка…

      В рот отправился ещё один сладкий параллелепипед. Я подпёр голову рукой и уставился в окно — там был всё тот же сосняк, за которым — я пригляделся, что было в условиях сумерек не самым простым занятием — проглядывались очертания скоса-козырька, такими ещё эстрады в парках культур накрывают. Всё-таки по вечерам я дико тупею.

      Вот теперь всё встаёт на свои места — мне заготовили обманку на двери дома для случая, если захочется выйти из игры - ты, мол, всё прошёл, умница, пошли чай пить. И вот я такой распахиваю дверь, а мне на голову снова поток воды. Смешно, а из-за глупости чуть было не вляпался. Но зачем тогда подбрасывать комплект формы девчонкам? Например, чтоб глаза не мозолила? Гипотеза дурацкая, если чуток поразмышлять, найдётся более логичное объяснение, но погоды данная деталь не делала. С этими мыслями. Ругая себя за невнимательность, я вышел наружу, остановившись лишь на миг для выбора направления, после чего двинул налево, в сторону сцены.

***

      Натерпевшись за сегодняшний вечер, я держался исключительно на трёх кусках сахара и вере в здравый смысл, но продолжал упорно идти к эстраде. Алисы видно не было, зато на краю сцены сидела свесив ноги моя сволочь-сеструха и вы только представьте себе — непринуждённо пилила скрипку, вымучивая из неё жуткие звуки.

— А, вот и ты, — поприветствовала она меня, оторвавшись от игры, —, а я вот, практикуюсь.

 — Не понял, а Алиса где?

Анна соскочила со сцены и продемонстрировала несчастное струнное, — Зацени инструмент, с подачи Мику научиться решила. Добротная вещь по сравнению с замком на двери музкружка…

 — Да фиг с ним, с кружком, — прервал я её, — ты про записки ничего не хочешь объяснить?

 — Зачем? — потупилась она, глядя на меня, — Я же тебе уже всё растолковала… Та-ак, а ну-ка, стоять, сколько дней мы в лагере? — задала вопрос Анька, ткнув пространство в моём направлении смычком.

 — Ты что курила?

 — Просто ответь, — сестра похлопала меня по щеке инструментом и положила его на половицы сцены.

 — Первый заканчивается…

 — Тьфу ты ёжик, этот позёр тебя прокараулил… Ну, себя, если корректно подходить к вопросу. Дилетант!

 — Чего? — переспросил я, зная уже, что сейчас услышу.

 — Чего-чего, — передразнила Анна, не тормози! Ты из будущего обещал за тобой следить, и, само собой — облажался.

      Значит, всё-таки без темпоральных парадоксов не обошлось. Это не та Анна, которую вы ищете. Два раза «ха».

 — Так эти записки твоих рук дело? — задал я самый тупой вопрос, —

 — И да, и нет. В известном смысле - да, — формулировала мысль Анна, — это действительно моих рук дело, но путешествия во времени тут ни при чём.

Охренеть. Значит, не путешествия во времени. Тогда получается…

Не сейчас! Тут первый на моей памяти хроноциклист со мной же общается, некогда о дурацком розыгрыше думать!

 — Неважно. Играешь на скрипке, да? — у меня были бы все основания полагать, что сестра просто морочит мне голову веселья для, но скрипка ну совсем не вписывалась. Никогда не пытался даже притрагиваться к музыкальным инструментам, и, бьюсь об заклад, Анна тем более. До энного момента в грядущем.

Сестра утвердительно кивнула.

 — У вас там конец света?

 — Да с чего бы?

 — Ты её используешь как психотропное оружие.

 — Высказался? — спросила Анна-2, — дать бы тебе по совету Двачевской для усмирения промеж глаз…

 — Шучу-шучу! Ну, а если серьёзно, как вы оказались в сейчас? И где твой я?

 — Как — не скажу, сами разберётесь. А тебя я смычком отлуплю, когда вернёшься, потому как понятия не имею, где шаришься.

И да взорвётся ваш тоталитарный мозг! Подразнила тайм-тревелом и заявила - мол, изобретайте, у вас всё получилось! Ещё и битым быть…

— Ну, я не знаю, предупреди тогда о чём-нибудь грядущем.

 — Оглох? Повторяю специально для тугоплавких — разбирайтесь самостоятельно.

 — Отлично. Информацией ты делиться не желаешь. Никаких предметов-артефактов, спорю на что угодно, от тебя также не дождаться? — Анна снова кивает, сдабривая подтверждение издевательской ухмылкой, — Я из будущего говорил тебе, что ты сволочь?

 — Постоянно твердит.

Я призадумался. Какого тогда рожна ей надо? Поддержки от неё никакой, ясности тоже…

 — По-твоему, я не знаю, о чём ты молчишь? — напомнила Анна о себе, — Ни помощи, ни объяснений. Знаешь, зачем я тут?

Подсознание тихонько ухнуло и загудев, запустило фоновый процесс размышлений, но сознанию было не до того.

 — Ну валяй, — хмыкнул я. 

 — Про ловушку судьбы читал?

 — Ты о парадоксе временной петли? Спрашиваешь ещё! Да на этой теме добрая куча фантастов средней и не очень руки паразитирует, и я ещё молчу об армии любителей-фанфикописцев!

      Анна подняла лежащий возле скрипки синий блокнот и раскрыв почти в самом начале, протянула мне. На странице блокнота размашистым крючковатым почерком был записан наш с ней диалог — слово в слово. Я не удержался и выхватил глазами конец диалога.

«…попробуй-ка подыскать на танцы одёжку получше. Чао! »

 — Догадаешься, кто это написал? Прозрачный намёк — мне это нафиг не сдалось.

 — А мне, значит, сдалось?

 — Результат налицо, как видишь.

 — И что теперь?

 — А ничего, — Анна пожала плечами, — сейчас вот текст дочитаю — и к себе.

 — Да какого чёрта… 

 — Ловушка судьбы, — она ещё раз дёрнула плечевым поясом и подобрала скрипку со смычком, — я же говорила.

 — Может хоть какой-то информацией поделишься?

 — Извини, у меня закончились реплики, — безразлично произнесла она, отобрала у меня блокнот и направилась мимо рядов скамеек обратно в лагерь, — Впрочем, знаешь, что? Попробуй-ка подыскать на танцы одёжку получше. Чао!

Я проводил её взглядом до тех пор, пока та не исчезла из зоны видимости.

***

      Двадцать третий домик по улице вязов оберегался от случайных вторжений неострожных пионеров скалящимся во все тридцать два зуба «весёлым Роджером» — даже табличка «не влезай-убьёт» смотрелась бы менее красноречиво.

Изнутри доносились гитарные переборы, насколько я мог судить — не профессиональные, но уже не психодел уровня Анны-2.

Отказываясь до конца верить в отсутствие сюрприза над дверью, я вытянулся, подражая спецназу, вдоль стенки, и, не стучась отворил дверь. Плеска воды не последовало, можно было появляться.

— А, вот и ты, — поприветствовала меня второй раз за вечер подобным образом Анна, — что-то припозднился…

 — Лопух потому что, — задумчиво протянула Ульянка, с которой Анна, усевшись по-турецки на одной из кроватей, резалась в карты. Алиса тем временем, устроившись напротив продолжала усердно щипать струны.

 — Лопух, не спорю, — отозвался я. А ещё я слабый пол не бью — воспитание не позволяет.

 — Смотрите, как мы запели — не отрываясь от карт пробурчала Анна, — когда это ты джемпельменем заделался? …держи вальта! С утра ты на него не особо походил.

 — С утра я не в себе был после… кхм… дороги!

      Гитара смолкла, зато заговорила Алиса:

 — И снова — добро пожаловать. — весьма прохладно приветствовала она меня, — Как водичка?

 — Отличная. Надеюсь, акт мести завершился?

 — Да надо бы отлупить тебя для профилактики, до звёзд в глазах, чтоб руки при себе держал, — Двачевская сердито поддула чёлку, —, но что-то лень сегодня продолжать… Ты вот что, погуляй ещё денёк, поозирайся по сторонам, а там поглядим.

      Видимо, замирения и дружбы народов сегодня не предвидится, ну да  и я за другим пришёл.

 — Ага, щас, это кто ещё озираться будет!

 — Знаешь, ты не производишь впечатления специалиста по саботажу.

 — Не веришь — твои проблемы, Двачевская. Скажу лишь, что весь предыдущий отрезок жизни до сего момента я прожил рядом с ней, — я указал на сестру, — и как видишь, всё ещё жив.

 — Хотя рассудком тронулся изрядно, — Анна вставила свои пять копеек в наш диспут.

 — Победа! — морковка, чрезвычайно собой довольная, отправила в рот конфету из припасённого рядом кулька, после чего в поле её внимания вновь попала Анна, — Раздевайся! — тут же потребовала она у оппонентки.

 — Эй, — возмутилась сестра, — мы на раздевание не играли!

 — А у меня свидетель есть, — Ульяна подмигнула Алисе, — что играли.

 — Не-не-не, — влезла Двачевская, — меня в эту вашу муть не втягивай! На вас со стороны глядеть прикольнее.

 Анька повернулась ко мне.

 — Джентельмен, чего молчишь?

 — А что тут говорить? — подыграл я Ульянке, — Карточный долг — дело святое.

 — Дурак, — она отвернулась обратно.

 — Зато я малолетке в карты не продул.

 — От малолетки слышу! — надулась Уля.

 — Без обид, малая, но тебе пока даже паспорта иметь не положено.

Ульяна показала мне язык и принялась собирать колоду, разлетевшуюся по помещению.

 — Кончай балаболить, — Алиса переменила настрой, хлопнув меня по плечу, — есть мысль. Как насчёт партии два на два?

 — Толку с тобой играть, опять подлость какую удумала. Я за Анной пришёл, так что мы уходим.

 — А теперь повтори то же самое, только мне, — скомандовала сестра, — я как-нибудь сама решу, когда мне и куда уходить.

 — И отлично, — устало ответил я. Всё это мне уже порядком осто… надоело, так что над остальными качествами возобладал здоровый пофигизм, — тогда я один уйду. Спокойной ночи и чтоб вам пусто было!

      Я развернулся и думал уже выйти вон, хлопнув дверью, но Алиса опять заговорила.

 — Ну если тебе остальные шмотки не нужны…

 — Так это уже другой разговор! — завёлся я, и тут же развернулся, потирая руки, — На что играем?

 — А на зелёнку, — рыжая, уже устроилась на стуле, возле кровати и запустила руку в соседкин кулёк со сладостями.

 — В смысле — на зелёнку? — опять обратился я к Алисе. Та с готовностью пояснила:

 — Традиция местная, долго рассказывать. Продуете — с вас пузырь.

 — Идёт, — ответил я, —, а если победим, то с вас.

 — А шмотки? — потупилась Алиса.

 — И их тоже. Вообще не обсуждается.

 — Ещё чего! Губу закатай.

 — Алис, да отдай ты ему барахло, зачем оно тебе? — Анна устала ждать, пока стороны условятся о ставках.

Двачевская, поколебавшись, пошла на попятную, — Не очень-то и хотелось, — буркнула она. Я бы тоже был не слишком доволен, если б у меня пульт от машинки на радиоуправлении отняли.

***

      Правильно говорят люди: «не умеешь — не берись». Должно быть, неумение обращаться с картами у нас с Анной было одним из общих качеств. Мы продули всухую, и теперь, выпросив ввиду позднего времени суток отсрочку по выплате долга до завтрашнего дня, направлялись к своей обители. Однако, я всё же отстоял право забрать свои сменные рейтузы обратно.

 — Дело дрянь, братец, — прокомментировала ситуацию Анька, — где зелёнку искать будем?

 — Знать не желаю ни о какой зелёнке, пока не высплюсь. Меня другое интересует…

 — Записки? — ухватила она самую суть. Нет, рассказать про её временной скачок всё равно однажды придётся, но полагая, что огласка инцидента может подождать, я просто кивнул.

 — Итак, какие выводы? — сестра с нескрываемым любопытством задала встречный вопрос.

Я пожал плечами, — перебрал пару вариантов, но все они не подтвердились, теперь вот думаю обвинить тебя в колдовстве.

Анна фыркнула, — пожалуйста, скажи, что ты хотя бы о телепатии думал!

 — Ну думал, вариант для простых смертных сродни колдовству.

 — Вот тут ты всё и прошляпил, — Анна разочарованно вздохнула и постучала себе по лбу, — Смотри, вот компьютер — всё как положено, софт и железо. Итак, сравнении с человеком — железо это тело, туша, под управлением пятисот грамм серой массы из нейронов,  выполняющая его, вещества сиречь, команды. Как именно управлять телом решает сознание — софт. А теперь, внимание, вопрос! Что будет, если мы возьмём, скопируем это самое сознание и установим в новое железо, обладающее равными, либо схожими возможностями в, скажем, выполнении некой программы?

 — Они выполнят её одинаково.

 — Вот и здесь тот же принцип. Ну разве я не умница?

      Всё сходилось. Я ощущал себя так же, как когда раскрыл фишку старых стереокартинок, глядя на которые надо было по-особому скосить глаза, чтоб вместо бессмысленного переплетения линий получить изображение.

Между нами с Анной и до этого проявлялось подобное дублирование — в словах, в жестах, например, сразу после нашего столкновения, но я не придавал этому особого значения, а эта умница вон как — и гипотезу построила, и эксперимент провела, и развлеклась некисло. Очко в свою пользу она сегодня точно заслужила.

Я моргнул. Меня посетила мысль, что учитывая всё вышеприведённое Анной, синхронизация мышления не просто имеет право, она ОБЯЗАНА работать в обе стороны, так что если сконцентрироваться, то раз-два-три…

 — Съешь ещё немного этих мягких французских булок, да выпей чаю! — хором выпаливаем мы, это было легко, а теперь посложнее, — Шла-Саша-по-шоссе-уронила-в-речку-шляпу! — Мы произносим слово за словом в одинаковом темпе. Ни я, ни Анна не сбились с текста и не подумали отстать или забежать вперёд. Мы звучали жутко и величественно, словно органная музыка.

 — Ух ты, получается! — я расслабился и вновь переключился на вещание одним голосом.

 — Только не злоупотребляй, есть у меня опасения кое-какие.

 — Брось, да что может случиться? — спросил я.

 — К примеру, мы можем застрять в этом состоянии, — для пущей убедительности, эта реплика опять дублируется, хоть я и не думал ни о чём таком. Пожалуй, стоит прислушаться к её предупреждению.

 — Ну всё-всё, убедила. Слушай, а где мне теперь подушку сыскать?

 — А вот с этим, — Анна поправила очки, — сам разбирайся, не маленький.

Кажется, мне предстояла тяжёлая ночь.

Пока-что последний имеющийся спрайт.