бесконечное лето старые спрайты

Лагерь у моря часть 33. Рут Алисы.

   

Часть 30

Часть 31

Часть 32

    Ночь. Летняя ночь, на живописном пляже. Лениво плывущие по небу облака, то и дело загораживают полную луну, и, на несколько минут, землю накрывает плавно движущаяся тень. Мягкий песок, в сумерках и лунном свете, казался причудливым ковром, по которому босиком, шла невысокая девушка с кошачьими ушками, одетая в легкое платье, темно-бежевого цвета. Листва, окружающих пляж деревьев, тихо шелестела, ласкаемая порывами ветра. Иногда, один из листиков, отрывало, и он, влекомый потоком, отправлялся в свое последнее путешествие. Один из таких, пролетая мимо, задел ушко девушки, которое тут же рефлекторно дернулось.

     Изо рта кошкодевочки, в такт дыханию, шел пар. Воздух вокруг, был пропитан холодом.
     -Бррр… - по всему телу девочки, прошла зябкая дрожь, - ну и дела.
     Недовольный голос девушки, эхом разнесся по пляжу. А эхо это, создавала огромная, замерзшая волна. Титанической глыбой льда, нависшая над ночным пляжем. Море, замерзло, на много километров вдаль, до самого горизонта, виднелся только искрящийся лед, заканчивающийся у пляжа, и наползающий, на всё еще хранивший остатки тепла песок. Субтропическое море, превратилось в заледеневшую пустошь.

     То и дело, раздавался гулкий треск, когда от ледяного гиганта, отламывалась часть, и с высоты падала на поверхность. Без шума волн, тут было непривычно, но, кошку это не волновало. Она пристально смотрела, на одну из отколовшихся глыб льда. На ней, казалось не обращая никакого внимания на холод, сидел высокий человек, в одних лишь джинсах, и задрав голову наверх, смотрел на звезды.

     -Привет киса, - раздался в темноте голос, без тени эмоций, ну, разве что, немного грустный, - смотри, какая красота, не каждый день такое увидишь.
     -Я же просила, называть меня по имени, - ответила девушка, при этом своевольный хвост, пару раз дернулся, выражая неодобрение хозяйки. – Ю-ля, Ю-ля, так меня зовут!
     Девочка без опаски подошла, и начала с любопытством, и некоторой даже, обеспокоенностью, рассматривать сидящего со всех сторон.
     -Ищешь у меня хвост? Кис.
     -Да ну тебя, я, между прочим, помочь пришла, – скрестив руки на груди, и отвернувшись, надулась Юля, всем видом выражая, насколько она обиделась. Выдавали её только лукавые глаза, и едва заметная улыбка.
     -Ну, как видишь, я и сам справился, - указал её собеседник на замерзшее цунами, - если хочешь помочь кис, научи меня путешествовать между мирами, как ты. Этому, я уже не нужен...
     -Злой ты, Док. Знаешь, там, где я недавно была, - и небольшая девушка, одним ловким прыжком, уселась на колени парня, и, удобно устроившись, продолжила свой рассказ, - ты добрее, и рядом с тобой, не замерзает всё подряд.
     -Там, - продолжила она, - шел дождь, а ты, остановил цунами по-другому. Правда, чуть ласты не склеил, вот я и пришла сюда.
     -Спасибо за беспокойство кис, но, последнее уже перебор, - Док, задумчиво погладил девочку по голове, - я не верю, что кто-то не убежал от меня, после первых минут знакомства.
     -Ты к себе слишком критичен, - Юля, прижав ушки к голове, тихонько мурлыкала от удовольствия, - если не получалось до этого, может просто ты ещё не нашел, ту самую.
     -И когда это ты успела, начитаться любовных романов? Кис.
     -Ты специально меня дразнишь! – хвост девочки распушился, и она, в притворной агрессии, обнажила небольшие клыки. – Укушу!
     -Перестань Юль, - Док снова погладил девочку, в знак примирения, проведя рукой по пушистой голове, изящной спинке, и…
     -Хвост не трогать! – Юля покраснела, и отняла свой хвостик, вытащив его из загребущих больших рук.
     -Прости, прости. – И человек, немного развернувшись, посмотрел на замерзшую волну. – Пора уходить, я, в отличие от кое-кого, не невидимый. Тут скоро половина лагеря будет, а может и ещё кто, на огонек заскочит.
     -Я очень даже видимая! – сказала Юля, и тихо добавила, чтоб никто не слышал – только вот видят меня, не все…

     Налетевший порыв ветра, взметнул с земли песок, и слегка приподнял подол платья девочки. Шум листьев, стал отчетливее, а причудливый айсберг, затрещал с удвоенной силой.
     -Ты так и не помирился с ней? – прервала молчание ушастая.
     -Помирился? – Док поднял с песка свою майку, а вместе с ней, и лежавшую сверху книгу, «Над пропастью во ржи» гласило название. – Я сам во всем виноват, а она, заслуживает большего.
     -Она, - Док выдержал паузу, приводя мысли в порядок, - заслуживает светлого будущего.
     -А я, - он кивнул на ледяную статую, - просто помог ей, а заодно и другим, не упасть с этой дороги, о большем, не мечтаю, и не прошу. Мир - большая мозаика, а я в нем, лишняя деталь.

     Док посмотрел на Юлю, и, впервые за много дней, искренне улыбнулся. А затем, он просто ушел, растаяв в тени деревьев.
     -Научи меня однажды, как покинуть этот мир - прозвучали из темноты, печальные слова.
     -Глупый, - грустно вздохнула девушка, вспоминая теплые руки, - ты только себе, кажешься холодным и ненужным. Люди! Сколько, с вами, возни!

    В темноте ночи, внезапно вспыхнул сияющий свет, это на пляже, появился четко видимый синий круг, внутри которого отражалась другая реальность, другой мир, даже другое время. Легкой тенью, в портал прыгнула небольшая девушка, напоследок взмахнув хвостом. И пляж снова накрыли сумерки, в которых с громким треском, начала рушиться, огромная глыба льда, сверкая осколками в тусклом лунном свете.

                                                                                     Док. Наше время.

     Нужен инструмент. То, что будет козырем, припрятанным в рукаве. Так я думал, когда рылся в сумке, со своими вещами. Вот, наконец, нашел! В маленькой коробочке, лежала россыпь стальных подшипников. Круглые металлические шарики, удобно лежали в ладони, это было одним из моих хобби, собирать такие вот стальные кругляши.
    -"Ага, а помнишь, как таможенников в аэропорту, чуть Кондратий не хватил, когда они увидели на рентгене, твой схрон, с коробкой, начиненной этой шрапнелью" - предался "веселым" воспоминаниям шиза.
     Странная форма клептомании, собирать, и собирать, всё подряд. Коллекционировать мелочи, не всегда полезные. Это преследует меня уже давно. Одно время, я, раз в месяц, даже сохранял на диски, все скачанные за это время, картинки, музыку, книги. Тогда, оптические диски были популярными, но их время прошло, только флешки, только хардкор. Да и привычка, делать запасы, в том числе и цифровые, до конца себя не изжила. Просто, вдруг потом понадобится, вот как сейчас?
     -"А какие картинки то были, ух!"
     -Только без подробностей!
     -"Да ладно тебе, подумаешь, как будто это противоестественно" - молвил карманный философ, и социовед.
 
     В коллекции были шарики разных размеров, от небольших, до парочки, диаметром с перепелиное яйцо, был даже один от КАМАЗа. Зачем они мне? Просто я вспомнил, какой эффект получился, от броска простого камня, в режиме ускорения. И, я прикинул вес пары подшипников на руках, эти штучки могут стать неплохим оружием, которое всегда будет при мне. Летящая со сверхзвуковой скоростью сталь
     -"Неканон! Где меч, посох, лук, в конце концов!" - веселился шиза.
     -Да ну, - конечно было приятно представлять себя, с мечом, не какой-нибудь хлипкой катаной, а хорошим таким клеймором, круто. Но во-первых, где его взять, в во-вторых, ходить на людях с железным дрыном? Пфф. Но, свой складной ножик, я теперь буду носить с собой.
     -"Вы только посмотрите на него, а. Герой, – не унимался внутренний голос, - тебе нужен плащ, крутой костюм, и пару десятков раз, стукнуться башкой о стену!"
     -А это зачем? – усмехнулся я в ответ.
     -"Затем, - пояснила шиза, - чтобы обрести истинно геройский тип мышления".
     -Ты как всегда, радикален, друг. – прозвучал мой ответ.
     -"Друг…да…"
     -Что-то не так?
     -"Да нет, чувак, не обращай внимания".

     Сейчас полдень, в лагере самый пик жизни, отдыхающие оккупируют пляж, клубы, комнаты отдыха. Странно, что-то давно ко мне никто не заглядывал, людей перестали беспокоить мелкие болячки?
     -"Фу, что за слово "болячки", ты же клинический специалист, откуда такие жаргонизмы?"
     Стараясь не обращать внимания на назойливые комментарии, я подумал, куда бы податься, чтоб скоротать время на сегодня. Предварительно нацепив на дверь, недавно сорванную табличку, вдруг, кому-то да понадоблюсь. Теперь я могу добраться до любого угла лагеря, в миг. Полезная всё же способность.

Лагерь у моря часть 51. Рут Алисы.

Страница фанфика на Фикбуке
Часть 50

                                                 Я не стремился к власти, к величию и славе. Но если для того, чтобы защитить мир, чтобы сделать его лучше, нам придется встать в первых рядах... да будет так. Даже если годы спустя меня назовут тираном. "Из личных записей товарища Генды".

Юля очень любила путешествовать между мирами. Она, как непредсказуемый элемент, моталась туда-сюда по параллельным реальностям. Её ушки торчали из многих странных событий. Вот и сейчас, на окраине ночного лагеря, отрывался самый настоящий портал. Из ярко-голубого марева, выпрыгнула миниатюрная фигурка, с кошачьими ушками и в платье, видавшем виды. Изящный носик, внюхивался в воздух, ушки двигались, стараясь уловить малейший шум. Но в лагере было тихо, в лагере…было пусто.

Юля крадучись пошла в сторону корпуса, где жил её друг. По пути разглядывая пустые площадки, свет фонарей горел, да и в окнах, много где было светло. Тогда почему, так тихо? Безмолвие ночи, нарушал лишь, едва различимый, рокот далеких волн. Ни птиц, ни насекомых, не слышно, даже чуткими пушистыми ушками. Нервно дернув хвостом, кошкодевочка пошла дальше. С каждой минутой, ситуация нравилась ей всё меньше. Что тут могло произойти, почему лагерь пуст? Насколько она помнила, в этом мире нет аномалии могущественнее, чем у её друга. По мере приближения к входу в корпус, она почувствовала, как воздух вокруг, теряет тепло.

Холод, он вырывался из центрального здания, стремясь пронзить всё, до чего дотянется. Девочка стояла у входа, размышляя, стоит ли идти дальше? Там, внутри, Юля ещё чувствовала присутствие дорогого ей человека, и просто не могла, не узнать, что происходит. Шаг, ещё шаг, изящные босые ножки шлепают по холодному полу. Она старалась не обращать внимания, на вырывающийся изо рта пар, а ведь лето на дворе! Шерсть на хвосте и ушках стояла дыбом, пару раз, ей даже приходилось отряхивать их от инея. Поднимаясь по лестнице, Юля зябко пожимала плечами.

Девушка видела пустые комнаты, с раскиданными вещами, некоторые валялись прямо в коридоре. Судя по всему, люди в спешке покидали это место. В абсолютной тишине, было слышно, как гудят холодильник и телевизор, в комнате отдыха. В открытых дверях жилых помещений, были видны не застеленные кровати, на паре тумбочек лежали телефоны. Напрасно дожидаясь своих хозяев, они мигали полным зарядом.

Наконец, она добралась до своей цели, мед кабинета, дверь которого была приоткрыта. Из-за проема, по-над самым полом, стелился холодный пар. Юля многое видела, уносила свой пушистый хвостик из сотен передряг, но всё же. Перед тем как зайти в кабинет, ей пришлось собираться с духом. И вот раздается скрип промерзших петель, а она, осторожно заглядывает внутрь.

То, что Юля увидела внутри, заставило маленькое сердечко сжаться, от жалости, сочувствия, и страха… В когда-то ухоженном, убранном до пылинки кабинете, царил хаос. Раскиданные инструменты, перевернутый стол, валяющиеся на полу ампулы, бинты и шовный материал. Из четырех лампочек, горела лишь одна, остальные потрескались, больше не давая света. Хозяин кабинета, был здесь, стоял на коленях, перед одной из кушеток. Помятый халат, опущенные плечи, еле двигавшиеся от слабого дыхания, волосы растрепанны, и покрыты изморозью. Он производил впечатление сломленного человека. Юля пригляделась. На кушетке неподвижно лежала девушка, с фиолетовыми хвостиками. Когда-то живые и блестящие, они печально поникли, кожа их хозяйки, была бледной, а грудь неподвижна. Она не дышала.

-Док, - жалобно мяукнула девушка. И сделала шаг в его сторону, босая ножка наступила на раскрытую книгу, забытую на полу.
Медленно, очень медленно, высокий мужчина повернул голову, и Юля увидела. Потухшие, лишенные былой жизни глаза. Они казались бездонными озерами, полными отчаяния и боли. Там, на самом дне, уже мелькали холодные осколки. Только сейчас, кошкодевочка заметила, что рука лежащей на кушетке, была перебинтована. От локтя, до самой кисти, белоснежный бинт, с вкраплениями красного. Пятна крови…

-Что случилось, пока меня не было? – Юля еле могла говорить, зубы девочки стучали от холода, который пронизывал до самых костей.
-Киса? – голос Дока, походил на механическую запись, никакой интонации, просто набор звуков. – Я дурак, киса. Думая, что заслуживаю счастья. Я потянулся к нему…
Он погладил лицо лежащей девушки, на удивление спокойное, словно она просто спит. Из глаз человека, безмолвно падали слезы, не долетая до пола, они превращались в морозную пыль. Никогда раньше, Юля не видела чтобы он плакал.
-И вот, что получилось, - воздух стал ещё холоднее. Окна затрещали, по стеклам ползли трещины, и ледяные узоры.

-Док, давай выйдем отсюда, поговорим, может я смогу, чем-то помочь тебе? – Юля тщетно взывала, сама осознавая это. В глазах, смотревших на неё, почти не оставалось человеческого тепла, которое она так любила в нем.

-Юля, это ты? Сделай что-нибудь! - Внезапно подал голос телефон, лежащий возле перевернутого стола. Из включенных динамиков, зазвучали слова Виолы. – Док, не глупи, тебе уже присвоили, красный код опасности, твоя аномалия выходит из-под контроля. Мы эвакуировали лагерь, и теперь ничто не связывает организации руки. Если потребуется, тебя устранят, как опасный элемент. Одумайся!

-Уходи киса, - безжизненный голос, внезапно наполнился таким теплом и любовью, что Юля резко перевела взгляд с телефона, на кушетку. Док склонился над девочкой, поглаживая отливающие фиолетовым волосы. – Прожил в холоде, всю жизнь. А когда нежный лучик тепла, приласкал меня. Я не смог, его защитить. И всё, что остается в моих силах, это замуровать нас, во льду, который я ненавижу...

Раздался звон, это лопнула последняя лампочка, и кабинет затопила темнота. Во мраке, светились два холодных ярко-голубых глаза.
-Я не могу, жить без неё, не хочу, возвращаться в бесконечный холод. – Док напоследок поцеловал бледные губы, на которые упали замерзшие слезинки. Обнял неподвижное тело, казавшееся неимоверно хрупким, в таких больших руках. И прошептал, - прощай, киса. Беги. А мы, останемся, и никогда больше, не будем одиноки…

Сам воздух, словно превратился в холодную воду. Человек засветился изнутри, и этот призрачный голубой свет, нес погибель, как всему живому, так и своему хозяину. Юля стремительно развернулась, и пустилась наутек, а холод, преследовал её по пятам. Девушка плакала, в глубине души понимая, что уже ничем не поможет. А за её спиной, беспощадный холодный поток, покрывал всё толстым слоем вечного льда. Его безмолвной мощи, было всё равно, что стоит на пути. Стены и перила, мебель и стекло, бетон и сталь, всё замерзало… Лед, сковывал в своих смертоносных объятиях всё, чтобы сохранить навеки.

Юля бежала вниз, не оглядываясь, она чувствовала, как за спиной трещит замерзающий мир. Гасли лампочки, ломались окна. Казалось, что лед плачет, замораживая всё на своем пути. Последним отчаянным прыжком, девочка вырвалась из обреченного лагеря. Повернувшись, она с тихим стоном рухнула на землю, глядя, как вся территория лагеря, которую Док так любил. Превратилась в большой сверкающий айсберг, в котором ещё угадывались очертания зданий, площадок, фонарей. Изнутри, лед светился призрачным, холодно-голубым сиянием. Постепенно и оно, начало гаснуть, темнота поглощала место, когда-то полное смеха и тепла, и вот уже не видно домов. Дорожки пропадают с глаз, последний свет, покинул лагерь. Оставив в этом мире, лишь холодную, темную, мертвую…толщу льда. С небес медленно кружась, начал падать снег, воздух был сухим, отдав всю влагу аномалии, собравшей её.

Юля не помнила, когда ей последний раз было так плохо. Не видя ничего перед собой, она, шатаясь, брела в сторону леса. Не обращая никакого внимания на подъехавшие машины, на людей в форме, носившихся с аппаратурой. Кто-то ковырял киркой лёд, но от твердого как сталь монолита, не отскакивало ни кусочка. Они не видели её, и сейчас, в глубине души, девушка была этому рада.

-Он утратил контроль, - услышала Юля, когда проходила мимо девушки в халате, - удивительно, что Док смог сдерживать аномалию даже слетев с катушек. Только благодаря этому мы успели эвакуировать всех.
-Он всегда был способным, Ви. - Ответил ей человек в форме, который глядя в бинокль, тщетно пытался разглядеть, что творилось в километровой глыбе замерзшей воды. – Даже жалко, терять такого.
-Кажется, ты был о нем не лучшего мнения, Кэп? – Удивилась его собеседница. – Думала, только рад этому будешь.
-Мы с ним оба, - выделил боец последнее слово, - ошибались. Он боролся с безумием до конца, представь, случись это, когда все дети ещё там?

Не желая слушать окончание разговора, Юля царапнула воздух ладошкой, открывая голубой овал портала. Не в этом мире, так в другом, она больше не позволит своему другу. Страдать… С хвоста, исчезающего в проеме портала, на траву упали несколько белых снежинок, в теплом мире, куда отправилась девушка, им не было места.

Док.
Танцы набирали обороты, казалось на площадке негде яблоку упасть. На площади, по ощущениям, собрался уже весь лагерь. Толпа двигалась, под ритмичные звуки из колонок.

-Ну, где её носит? – пробубнил я под нос. И посмотрел на диджейский пульт, за которым уже стояла Мику. Быстро переодевшись, девочка щеголяла черно-голубым платьем, едва прикрывающим стройные бедра, а на ногах у неё были высокие чулки, под цвет платья. Настолько короткого, что неподалеку от пульта, уже собралась небольшая компания, восхищенно вздыхавшая, каждый раз как оно немного приподнималась. Удивительно то, что там были ещё и девочки, это совпадение, что они в розовом?

"-Девочки, которым нравятся девочки, ммм. – Мечтательно потянул Шиза".

Мику не стояла за пультом, умело подкручивая диски и регуляторы, она весело пританцовывала, покачивая в такт музыке головой. Необычного цвета длинные волосы, словно бирюзовые волны, плыли по воздуху. Сейчас, когда я мог разглядеть её во всей красе, то причина популярности девушки, стала понятной. Метиска, она взяла от родителей всё самое хорошее. Изящество, тонкие черты лица и тела, изгиб губ, от азиатской половинки. Светлая, словно сияющая изнутри кожа, большие аквамариновые глаза, и румяные щеки, от русской. Хотя я мог поклясться, что такого цвета глаз и волос, раньше не видел. На Мику был минимум косметики, небольшие тени, подводка, и всё. С моим зрением, в деталях рассмотреть кого-то даже на таком расстоянии – не проблема. А после многих лет учебы в меде, в компании преимущественно девочек, невольно начинаешь в этом разбираться. Нет, реально, я знал даже как выбирать колготки. Что поделать, если в свободное от учебы время девочки сплетничали о своем, а я был непроизвольным слушателем.

Но самым удивительным был голос, уже вторую песню, Мику пела САМА! И колонки разносили чистое, высокое, завораживающее с придыханием пение, по всему лагерю. Если приглядеться, то к воротнику платья, был прикреплен небольшой микрофон. Девочка пела, прикрыв глаза, отдаваясь музыке целиком, по белой шее стекала одинокая капелька, выступившего от усердия пота. Но тем не менее, она ни разу не сбилась, умело контролируя дыхание. Профессионал, даром, что на вид лет семнадцать. После одного прыжка, ветер немного приподнял подол её платья.

"-Белые, в голубую полоску, или голубые, в белую полоску? Вот в чем вопрос. – Философски начал Шиза. Но, не выдержав, сорвался. – Чувак, это же классика! Давай подловим момент, и рассмотрим в ускорении всё как следует!".

-Успокойся, давление подскочит, - улыбнулся я. Некоторые совершенно не меняются. – Хотя идея привлекательная, не спорю.
Мику успела переодеться, и привести себя в порядок. А вот рыжая задерживалась. Яма вроде приступила к своим обязанностям, да и Алиса, хотела спокойно привести себя в порядок, иначе фиг я бы от неё отошел!

"-Нет. Чувак, ты только посмотри, - вдруг добавил Шиза, - гирлянды на деревьях! Пластинки на пульте, танцы под открытым небом. Прям восьмидесятые, ей богу. Нам осталось найти зауженные джинсы, и розовую рубашку, с высоким воротником, или что там блатные носили. И будет полное погружение в прошлый век".

Шиза мог критиковать сколько угодно, но чувствовалось сто он доволен. На площадке было видно, как танцевала Ольга с физруком, не забывая поглядывать на свой отряд, как бы детишки не увлеклись. Славя плясала сочетая одновременно ритмичность и скорость, с какой-то, плавностью что ли. Ульянка сидела на скамейке, и, переводя дыхание, уплетала стаканчик мороженного. И где только достала? Хотя ещё минуту назад, исполняла странную смесь современного диско, и движения «Меня ударило током, но всё нормально».

Инцидент у ворот, был исчерпан. Смутьянов увезла скорая, а с прибывшими представителями закона, дела уладил лично Кэп. После всего этого, возвращаясь в лагерь, он удивленно смотрел на меня. Неужели реально думал, что я просто всех поубиваю?
Уши потихоньку привыкали к повышенной громкости, а не зря этой девочке поручили музыкальный клуб. Треки она подбирала умело, иногда запуская медляк, иногда что-нибудь поактивнее.

-Док. – Раздался рядом, еле слышный за громкой музыкой голосок. Ульянка подкралась, и теперь тянула меня за рукав рубашки. – Пошли, потанцуем, а то Алиска придет и уже не отдаст тебя.
Рыжик весело улыбалась, глядя на меня снизу вверх. Маленькая ладошка трогательно сжималась на ткани. В глазах веселые искорки.
"-Это тараканы в голове, фейерверк запустили, в честь праздника, - подхохмил внутренний голос".
Как тут отказать? Галантно протянув девочке руку, я принял её маленькую, липкую от пломбира ладошку, и позволил Ульянке увести себя. Мы не спеша танцевали медленный танец, мелкая еле доставала до меня. Приходилось быть очень осторожным, чтобы не наступить случайно на маленькие лапки в блестящих туфельках. Но в целом, мне понравилось. Рыжик не пользовалась косметикой, а вот духи у неё неплохие, не у Алисы ли часом одолжила?
-Спасибо за танец, прекрасная леди, - я галантно поцеловал маленькую ладошку. Стараясь не обращать внимания не легкие смешки окружающих. Если сейчас хоть кто-нибудь вставит неуместный комментарий, я прибавлю скорой работы. Но обошлось, только мелкая покраснела как помидор, и убежала, пролепетав «спасибо». Мягкие пушистые волосы, задели моё лицо, когда Ульянка разворачивалась. Приятное ощущение.
-Тебе спасибо, малышка. – Улыбался я, глядя, как маленькими шажками рыжик бежала к ждущим её подружкам.
"-Ну да, это ей не привычные шортики, - сказал Шиза, - в платье как метеор не полетаешь, пусть и туфельки у неё без каблуков".

Дубликат, часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/3021621
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/3051251

VII
Чужие в чужой земле

Оказывается это трудно, по настоящему узнавать другого человека, даже если этот человек тебе нравится. Даже если ты нравишься этому человеку. За шесть часов заместитель руководителя кружка кибернетики и заведующая библиотекой успели три раза поссориться и два раза помириться и сейчас пытались помириться в третий раз.
Началось все с того, что Женя пошутила в своей обычной манере, когда окружающим непонятно, что это: или шутка, или очередная едкость.
— Тебе не поздно еще убежать и сделать вид, что ничего не было.
А Электроник понял все буквально. Ну, почти буквально.
— Если ты так говоришь, значит ты хочешь, чтобы я убежал.
И Женя не нашлась что ответить. Убеждать, что ее не так поняли она не хотела, сказать в ответ: «Ну и скатертью дорога!» — не смогла. Собиралась, но перехватило дыхание.
Были там еще слова, а в результате парочка, собирающаяся распасться не успев сложиться, сидела на лавке. Все там же, в конце библиотечной аллеи, спрятавшись от всех за статуей читающего пионера, каждый на своем конце скамейки, и молчали, отвернувшись друг от друга.
Электроник держался за ручку все того же многострадального портфеля, все искал и не находил в себе силы встать, попрощаться и уйти в кружок. Все таки Жене он не нужен… Женя же, все мучительно пыталась понять, что она сделала не так, что сейчас все рушится. «Сейчас он встанет и уйдет. И всё». Наконец, Сергей решился. Вздохнул, как-то сгорбившись, поднялся на ноги, прихватив портфель левой рукой, повернулся к Жене. «Удачи тебе!» — собирался сказать Электроник, но не успел.
— Спасибо за то, что потратил на меня время. — Женя тоже стояла, наклонив голову так, чтобы в очках отражалось садящееся Солнце, и произносила те слова, которые сумела подобрать, когда поняла, что Сергей сейчас уйдет. Что вот эта мелькнувшая между ними сегодня не любовь, не дружба, не влюбленность, а так, тень взаимной симпатии, это всё, что она получила и получит от жизни. Вообще всё.
— Понимаешь, Женя. — Признается ей Электроник неделей позже, уже в автобусе, когда они сядут рядом и Женя склонит голову на его плечо. — Я вдруг понял, что ты пускаешь солнечные зайчики очками мне в глаза не для того, чтобы дополнительно позлить меня, а чтобы спрятать свои глаза. И тогда увидел тебя. Не умную и симпатичную девочку, которая мне понравилась с первого дня, не стервозную грымзу («Ну спасибо», — подумает Женя), а перепуганную, не знающую что ей делать, девушку, которая прячет свой испуг и растерянность под иронией. Которая еле сдерживается, чтобы не дать себе разреветься в моем присутствии. Которая, действительно, не умеет говорить о каких-то вещах. Я сам не умею, а та девушка — еще хуже. И я нарушил своё правило, рискнул и решил всё про нас самостоятельно.
— А стервозная грымза вдруг увидела твою простоту, Сережа. — Ответит Женя. — Не примитивность, а простоту («Как у отвертки», — пробурчит Электроник), гениальную простоту о которой говорят: «Без страха и упрека». Что бы ты о себе не думал.
А в тот день, портфель упал на скамейку, а Сергей внезапно оказался напротив Жени, взял ее за запястья, и сказал запинаясь, краснея и спотыкаясь через слово: «Тратить время на тебя, Женька, полезно, удивительно легко и приятно. И я собираюсь это так и продолжать». А Женя вдруг уткнулась лицом в Электроника, уронив очки, и, впервые в жизни, заплакала на людях. Парализованный ужасом Сергей только и смог, что обняв Женю дать ей спрятать мокрое лицо у себя на груди, и слушать между всхлипами: «Ты… ты… никто… никогда… никогда не… не называл меня Женькой».

— Ребята, спасибо что пришли. Гораздо приятнее играть для кого-то, даже просто аккомпанировать, чем сидя одной в кружке.
— Тебе спасибо, Мику, — ответила Саша, и продолжила, обращаясь к Максиму, — до дискотечного уровня я тебя подтянула. Еще пару раз позанимаемся, чтобы у тебя все автоматически получалось, и можешь смело приглашать свою «тётю Алису».
Мику смотрела на Сашу с Максимом, стоящих рядом и еще разгоряченных после танца, и любовалась ими. Они так здорово смотрелись вдвоем, оба спортивные, светловолосые, голубоглазые и оба, одновременно, открытые и застенчивые. Жалко даже, что они не вместе. И так не охота их отпускать, потому что они сейчас уйдут и опять сидеть тут в четырех стенах музыкального кружка, в надежде, что кто-то из пионеров вдруг захочет научиться играть на ксилофоне.
— Максим, Саша, а может вы дальше будете заниматься? Ко мне все равно никто не приходит, так что аккомпанемент я вам обеспечу.
Танцоры переглянулись, пожали плечами и: «Мы подумаем», — ответил Максим за обоих.
Все трое вышли на веранду. Уже стемнело и жара отступила, была та самая комфортная температура, когда солнце уже не жарит, а в то же время, прогревшиеся за день, воздух и земля отдают достаточно теплоты, не давая мерзнуть.
— Давайте посидим еще, — попросила Саша, — не хочется расходиться. Только свет не включайте, а то насекомые налетят.
Они присели, вытянув ноги. Мику еще на минутку вернулась в кружок, чтобы поставить там пластинку с музыкой и приоткрыть окно.
— Саш, а ты давно танцуешь? — Спросил Максим.
— Да сколько себя помню, — рассмеялась Саша. — Бальные танцы. Поэтому мне до дискотечного уровня ой как тяжело опускаться, цени. Исключительно ради тебя и Алисы.
— А я, — Максим решился признаться, — подглядывал как ты танцуешь, Саш. Это не бальные. Скажи, почему ты стараешься, чтобы тебя не видели?
— Все подглядывали. — Саша, просто пожала плечами. — Ну, не все, конечно. Видишь ли, Максим, те соло, это просто для души. И как часть души. Вот у Мику — музыка, у той девочки, которая написала сказку и подписалась «Мику Хатсуне», у той слова. А у меня вот такие танцы соло. Я не против если кто-то увидит кусочек моей души, но раскрывать свою душу специально для публики я не готова.
Саша прикрыла глаза и кивнула сама-себе, своим мыслям и замолчала.
Мику, непривычно немногословная, спросила.
— Максимчик, завтра собрание отряда, ты готов?
— Нет, Мику. А как я должен к нему подготовиться? Клятву страшную выучить? Или подойти к каждому из вас и попросить проголосовать за меня?
— Вообще-то, — вмешалась Саша, — все и так проголосуют за тебя. Собрание не для этого, а для того, чтобы ты имел возможность отказаться. Что понять, куда ты попадаешь, ты еще не сможешь. Но, если внутренний голос против, то лучше будет к нему прислушаться. Так мне вчера Лена сказала, только не выдавайте меня.
Они посидели еще немного, обсуждая странности в поведении Лены и Алисы. Вспомнили и про физруков. «Но откуда-то же появилась эта папка. И подписано моим именем и моим почерком, Сашенька, Максимчик. И я чувствую, что могла бы так написать, ну пусть не так хорошо, но похоже. А Леночка и Сенечка отвечают совершенно непонятно». А потом кончилась пластинка
— Пойду я, — Саша вспомнила про время, — спать скоро, а надо еще душ после танцев принять. Максим, я и о тебе договорилась с Ульяной. Пошли, я тебя вперед пропущу, а то тебе еще отбой играть.
Они отправились, каждый к своему домику, за полотенцами, договорившись встретиться у столовой. А Мику смотрела вслед Максиму, уходящему по освещенной аллее, и думала, что пусть эти двое и не влюблены друг в друга, но кажется у Саши появился хороший друг, и это здорово. Потому что Леночка, она замечательная девушка, но иногда ее бывает так трудно понять.

Шурик лежал, глядя в потолок, и ждал, когда угомонится Сыроежкин. Очень хотелось, не дожидаясь утра, пойти и посмотреть на результаты расшифровки. Но, во-первых, было неудобно перед напарником за то, что первое испытание провел без него. А, во-вторых, вдруг там записалось что-то такое, за что потом перед Сергеем будет стыдно.
А сосед по домику все никак не хотел затихать. Ходил по комнате взбудораженный, что-то фальшиво напевая, все порывался рассказать Шурику, какая замечательная девушка работает в библиотеке и выяснял, не припрятан ли у Шурика в чемодане бутылек с одеколоном. А потом, когда уже улегся, все мечтательно вздыхал и ворочался сбоку набок и уснул только ближе к полуночи. Шурик подождал еще минут тридцать, дожидаясь, когда дыхание у соседа успокоится, после чего встал и, не одеваясь, осторожно вышел на крыльцо, прихватив с собой одежду.
Лагерь еще не уснул до конца. Еще горел свет в отдельных домиках, слышно было, как кто-то мелкий, ступая бесшумно, но выдавая себя сосредоточенным сопением, крадется от домика к домику, еще можно было нарваться на вожатую, совершающую вечерний обход. Шурик, не зажигая фонаря над дверью, оделся и, избегая чужого внимания, свернул направо, чтобы обогнуть темное здание административного корпуса с северной стороны и, через полосу молоденьких сосенок выйти на дорожку, соединяющую музыкальный кружок с главной аллеей.
То, что он плохо ориентируется в ночном лесу, Шурик понял почти сразу. Захотел повернуть назад, на свет фонарей освещавших аллею, но, услышав как хлопнула дверь в крайнем домике, передумал: «Еще не хватало, чтобы увидели, как я из кустов выбираюсь». Поэтому оставалось двигаться только вперед, используя для ориентировки исключительно внутренний компас потомственного горожанина, не бывавшего никогда дальше городского пара с аттракционами, куда восьмилетнего Шурика водила мама. Это было… нелегко. Паутина липла к лицу, ноги спотыкались о кочки, ветки норовили сбить очки с лица и приходилось очки придерживать левой рукой, потому что со зрением минус четыре передвигаться без очков в ночном лесу остается только на ощупь. Так что, когда впереди показался свет, Шурик обрадовался и зашагал энергичнее. «Кажется это фонарь и я вышел к поперечной аллее. Сейчас мне налево и я окажусь на перекрестке».
— Ой, Сашенька, а что ты здесь делаешь? Ты ко мне пришел? Но уже поздно. Я вот задержалась у себя в кружке, играла и думала, думала и играла, пересела в кресло и задремала. А проснулась — уже поздно. На часы посмотрела — отбой давно был, а я и не слышала. А жалко, мне так нравится, Максима слушать ведь когда живой человек играет, это гораздо лучше чем запись.
«Вот ведь, как не вовремя!»
— Здравствуй, Мику. Я… гулял. И заблудился в лесу, и к твоему кружку вышел случайно.
«Сейчас пойдут разговоры, — подумал Шурик, — она же не удержится. А попросить не болтать, так еще хуже выйдет. Хотя, попробую. Девочка она добрая, — «Микс!», мелькнуло в сознании, — и понимающая, хоть и болтушка».
— Мику, можно тебя попросить об одной вещи?
— Конечно, Сашечка. — Мику вся подалась вперед.
— Не рассказывай никому, что я заблудился. Неудобно.
— Конечно-конечно, Сашечка. Я — могила! Но, пойдем, я тебя до домика провожу, вот тропинка. А то ты опять куда-нибудь заблудишься. — Приговаривая так Мику убирала хвою, сор, мелкие веточки с одежды Шурика, материализовав откуда-то носовой платок и поплевав на него, стерла паутину и попыталась оттереть следы смолы с лица. — Только… Сашечка, может тебе сначала к умывальникам? Мыло и полотенце у меня в кружке есть. А я подожду.
Вот к умывальникам идти было совершенно незачем. Еле-еле удалось доказать Мику, что до клубов идти ближе и по асфальту, что там есть раковина, что там есть и полотенце, и мыло. Но отделаться от Мику не удалось и Шурику пришлось идти, сопровождаемому японкой, по самой середине ярко освещенной аллеи, под ее бесконечное щебетание, привлекая внимание всех, кто хотел и мог это увидеть. Кажется кто-то увидел, кажется чья-то тень мелькнула от фонаря в кусты: «Ну все, Сашечка, теперь нас точно в парочку запишут», — но Шурику было все равно. Шурик оставив щебетанье Мику, как звуковой фон размышлял, как ему, достаточно вежливо и не обижая, избавиться от общества японки, но так ничего и не успел придумать.
— Вот и пришли, Сашечка. Ой, а там же ваша машина, мне Сережа про нее рассказывал, когда табуретку в кружке просил. А можно на нее посмотреть?
Пришлось сначала показывать. А потом пришлось, выполняя обещание Сыроежкина, усадить Мику на вращающийся табурет и сделать запись.
— Нет-нет, Сашечка, я понимаю, что Сережа будет обижаться, поэтому буду делать вид, будто завтра я в первый раз все это вижу. — Мику посмотрела на Шурика непривычно серьезно, будто решая, можно ли тому доверять. — Понимаешь, для меня это очень важно. А когда можно будет увидеть результаты?
А вот с результатами было не ясно. Потому что пока Мику рассматривала интерьеры кружка кибернетики, пока она хихикала, сидя внутри клетки: «Я обезьянка Мику, умею петь и играть на всех инструментах. Дорогая публика, подходите поближе, не стесняйтесь! — И, внезапно погрустнев. — Сашечка, неужели я и есть всего лишь такая забавная ученая обезьянка?» Пока Мику крутилась, совершая один оборот за десять минут, на своем табурете, непривычно печальными глазами наблюдая за Шуриком. Тот сидел перед монитором и пытался понять, что же выдала ему программа расшифровки.
Теоретически, это должно было быть что-то вроде отдельных кадриков, сменяющих друг-друга как слайды и склеенные в тридцатисекундный ролик. И эти кадрики должны были служить подсказками для самого Шурика, или того, кто там перед этим сидел на вращающемся табурете. Большего, от имеющийся у кибернетиков аппаратуры, и ждать было нельзя. А сейчас, с разрешением 640 х 200, с монитора на Шурика смотрело его собственное лицо, ну, почти его собственное. «Кто-то меня состарил, лет на двадцать, — подумал Шурик, — где-то ошибка в программе. Утешает одно, какой-то результат мы получили».
Шурик запустил программу дешифровки, помог выбраться из клетки Мику, и машинально, совсем не задумываясь и не слыша себя, ответил на ее вопрос, заданный десять минут назад.
— Мику, если даже и так. То, задав себе такой вопрос, ты сделала первый шаг из клетки. — А потом, уже придя в себя, продолжил более впопад. — Результаты будут завтра утром, но где-то я ошибся, поэтому истолковать их правильно, скорее всего, не получится…В общем, завтра после подъема встречаемся здесь.
Они, вдвоем с непривычно притихшей Мику, прибрали все в кружке как было, заперли здание. Шурик проводил девушку до перекрестка, откуда Мику убежала по боковой аллее зацокав каблучками. «Нет-нет, Сашечка, дальше провожать не надо, дальше я сама, короткой дорогой». А Шурик, вернувшись к себе в домик, проспал без сновидений до самого подъема, даже не задумавшись о том, что уверенно добрался до него, тоже через лес, тоже самой короткой дорогой, так, как будто исходил тут все на тысячу рядов.

Утром, однако, никто и ничего не сказал про то, что видел, как Шурик и Мику поздно вечером, вдвоем шли к клубам, а потом возвращались обратно.
Протрубил в горн Максим, убежала Сашка на стадион, пионеры, пользуясь тем, что никто не гоняет на зарядку, начали медленно выползать из домиков и перемещаться в направлении умывальников. Счастливый Сыроежкин с первыми звуками горна подскочил и убежал на пост к домику Жени.
Вожатая, додремывая в шезлонге, наблюдала за постепенным пробуждением лагеря и думала о том, что завтра прибывает опоздавший пионер, что придется селить Алису у себя, а опоздавшего, вместе с Максимом, — в Алисином домике. «Ох и ругаться будет Рыжая». Небо с запада постепенно затягивало тучами, да еще и неприятный такой ветерок потянул с реки. «Кажется, погода все портит, кажется весь день будем сидеть по домикам».
Прозвучал сигнал сбора, пора и на линейку. Нет, горнист в лагере, это, действительно, здорово. Ольга поднялась и пошла на площадь, чтобы там довести до пионеров программу сегодняшнего дня.
— Лагерь, по отрядам, на линейку. Становись!
Семен сзади чуть слышно фыркнул, он всегда фыркает при этой команде, но ничего не объясняет.
Средний отряд подгоняемый Ульяной встал на свое место. Прибежали малыши, построились. Солидно выступили старшие: Мику, Лена, Саша, Алиса на правом фланге. Стоп, а где остальные? Но спрашивать не пришлось, со стороны домиков прибежали Женя с Сергеем Сыроежкиным, а со стороны клубов — Шурик. Все на местах?
— Равняйсь! Смирно! Вольно!
Можно начинать.
— Дорогие пионеры, сегодня седьмой день смены… — Как обычно, в эти минуты, разум у Ольги отключился, а текст пошел на полном автопилоте. — …а программу спортивного праздника до вас доведет мой заместитель.
Семен вышел вперед, оглядел пионеров.
— Вот скажите, товарищи пионеры. А чего вы ждете от сегодняшнего праздника?
«Бега!», «Плавания!», «Футбола!» — раздались выкрики с мест. На слове «Футбол» Семен заинтересованно повернул голову в сторону кричавшего, но промолчал. «Поспать!» — все засмеялись, Ольга поджала губы, а Семен одобрительно кивнул.
«Клоун, — беззлобно подумала Ольга, — сейчас скажет, что...». Ничего Семен не сказал, потому что серые и низкие тучки уже начали сеять дождиком, сперва мелким, но постепенно все более и более сильным и увереным.
— Лагерь. Напра-во! В столовую, бегом, марш! — физрук не стал дожидаться решения вожатой и перехватил инициативу.
А уже под хорошим таким ливнем, оставив Ольгу с Ульяной управляться в столовой с пионерами, побежал с Алисой к складу за плащами: прозрачными накидками из пленки, красными для малышей, желтыми для среднего отряда, синими для старшего и бесцветными для персонала.

Женя в хорошем настроении и Женя в настроении обычном, это два разных человека. Начиная с самого утра, когда поздоровалась с куда-то торопящейся соседкой, и выбежала навстречу Сергею, нет — Сереже.
— Доброе утро, я рада тебя видеть.
— А как я рад, Женя.
И вот это: «как я рад», — еще добавило градус счастья. Даже торчащие у Сергея из кармана шорт полотенце и зубная щетка вызвали только умиление. Что может быть романтичнее совместного утреннего похода к умывальникам и обратно? Зашла Мику, необычно грустная и серьезная, кивнула Сергею.
— Женя, Сережа, не опоздайте на линейку.
Кажется, Мику едва сдерживала слезы, но это парочку сейчас не интересовало, парочка сейчас была самодостаточна. Потом была совместная романтическая пробежка к домику Сергея, чтобы тот оставил там свои умывальные принадлежности, романтическая пробежка на площадь. Романтическая линейка, когда можно стоять рядом и поминутно оглядываться друг на друга, и касаться случайно руки, взяться за руки ни Сергей, ни Женя пока еще не решались. Романтическая пробежка под дождем к столовой, когда Сергей все норовил стащить с себя рубашку, чтобы прикрыть ею Женю.
В столовой Женя перехватила взгляд Шурика.
— На тебя Шурик ворчать не будет? Если будет, ты скажи мне. Я его на место поставлю.
— Не знаю, — Сергей легкомысленно пожал плечами, — сейчас провожу тебя до библиотеки и проверю.
Они забрали у Семена накидки и, стараясь идти по поребрику, чтобы не намочить ноги, побежали под дождем в библиотеку.
И вот, после того как Сергей убежал наконец в свой кружок. «Женя, у меня там сегодня опыт важный, я побежал!». После того, как Женя десять раз поправила на нем капюшон накидки, прежде чем выпустить из помещения библиотеки, после того, как следила за ним в окно и махала рукой, пока Сергей не скрылся за поворотом аллеи. Женя включила настольную лампу и, выбрав книжку, соответствующую настроению, романтическую и теплую, устроилась в кресле, закинув ноги на журнальный столик. Пролистала пару страниц, подняла глаза на зеркало, но под этим углом отражения своего не увидела. Поэтому произнесла просто, обращаясь в пустоту: «Я хочу сказать, Евгения, что вы, определенно, влюблены. Это замечательно, но, если бы не ваша мнительность, вы бы не потеряли целую неделю так бездарно». Улыбнулась своим мыслям и продолжила чтение под шум дождя. Почти невероятно, что кто-то из пионеров соберется в такой ливень в библиотеку. «И как там Сережа? Не промок ли, пока бежал в кружок? Надо будет, чтобы он телефон сюда провел. Из кружка в библиотеку. Тогда, в следующий раз я буду знать, что с ним все в порядке».

*Продолжение, в комментариях.