Результаты поиска по запросу «
дом иллюзий
»
Бесконечное лето Ru VN Художественный кружок (БЛ) Фанфики(БЛ) Визуальные новеллы фэндомы
Глава 16: «мучения, духовные и телесные»
ссылка на фикбук
ссылка на группу с новостями и прочей фигнёй
В начале было слово и было оно непечатным. Во-первых, упав с кровати, к своему недоумению, я обнаружила, что нахожусь не там, где засыпала. В размытых пятнах с трудом интерьер угадывался, но сказать без очков, чей это конкретно домик, я не возьмусь. Допустим, что наш. Во-вторых, на мне была ночнушка, которую в заброшенном военном бункере даже взять было неоткуда. Форма… принимая во внимание вышесказанное, логично будет допустить, что она аккуратно сложена и лежит где-нибудь на отведённой ей при нормальном порядке вещей полке. Предположим, в шкафу. В-третьих! Андрей бессовестно дрыхнет на соседней койке. Это стало понятно уже после того, как надела очки. Они, разумеется, валялись на тумбочке. Разумеется, первым делом надо было растолкать брата и допросить, но голова была забита другим.
Всему должно быть разумное объяснение. Всё-таки нас могли найти и притащить обратно в лагерь. Ага, а потом раздели и уложили как ни в чём ни бывало под одеялко. Нет, это опять творится неведомая хрень. Аргх! Бесит. Причём, бесит не столько само происходящее, сколько его нелепость. Всё ещё сидя на полу, я продолжила рассуждения. Подведём итог последних дней. Что мы узнали? Ну, по легенде какой-то добрый генсек ликвидировал каким-то образом железный занавес. В вопросе культуры уж точно. А может и не ликвидировал, а задал другой вектор диалога. Помнится, в моей истории в Союз на ура поставляли французское и итальянское кино. Зря что ли, у нас Ришара и Челентано так любят? Ага. И японских полукровок нам тоже, разумеется, по обмену завозили прямиком из ограниченной парламентом и американцами монархии. Мир, дружба, водка. Ещё зацепка — сумка с вещами. Если олимпиаду в Москве уже провели, то за окном примерно восьмидесятые. И погодите, Славя что, вчера упомянула посольство в Кёнигсберге? Нет, хватит, потом с эти разберусь.
А теперь о вариантах, что вся эта ахинея может представлять на самом деле. Исключаем версию, что меня похитили и держат в бреду под наркотиками. Против этого говорит память — видения должны быть отрывочны, хаотичны, несвязны. Последние же двое суток я помню довольно сносно и логика в событиях за исключением двух случаев прослеживалась. Вариант второй, он же ксено-синтетический — некий разум, вооружённый более совершенными технологиями, преследуя свои, неясные для людишек цели, создал очень убедительную симуляцию, в которой я и нахожусь. И эта версия была бы самой убедительной, если бы не одно «но». Ни один компьютер не может просчитать временную петлю, потому что просчитывая будущее состояние, ему пришлось бы отправлять в прошлое часть данных, подстраивая их так, чтобы не изменился вывод. В синтетическую теорию хорошо ложится и записка, открытым текстом убеждающая не удаляться от основной локации. Такой вот поводок. И теперь, стоило нам натянуть этот поводок до предела, как статус-кво был восстановлен в принудительном порядке. С другой стороны, неужели у товарищей пришельцев настолько недостаёт оперативной памяти для прогрузки мира? Тем более, что для ограничения свободы передвижения достаточно было просто смоделировать забор повыше и без прорех. Третья гипотеза под кодовым названием «янки» — самая попсовая. Это про параллельный мир. Оня бесила меня сильнее прочих, потому что единственной неувязкой в ней вообще-то были мы с братом, подселённые на всё готовенькое в чужие, но на удивление похожие на нас, так сказать, настоящих.
Однако, быстро же я привыкла называть дубля братом… И как будто мало было и без того на мою голову загадок, теперь ещё нужно разбирать свежий инцидент. Ладно, в любом процессе ищи инвариант… В первый раз при пробуждении обстановка была совершенно новой — время, пространство, тела эти детские — обыкновенное попаданчество. Сегодня мы оказались в уже знакомой обставновке, но кто сказал, что это тот же мир? Могло нас перебросить линию, где мы с Ульянкой Алису не доставали? Могло. Или снаружи вообще никакого времени может не быть. Выйду за дверь, а там картина Сальвадора Дали — наш домик в пустыне и сухие деревья с висящими на них поплывшими карманными часами. И слоны ещё уродские.
— Дол-ба-ный бред! — чеканя каждый слог сквозь сжатые зубы, я скинула одеяло и затопала к выходу.
Снаружи ничего сюрреалистичного не было. Утренний воздух, как ему и было положено, ещё не прогрелся. От ветра по спине пробежали мурашки. Привычная уже обстановка — высоко над головой плыли перистые облака, где-то вверху трещала сорока. Раннее утро. Лагерь спал, замерев подобно каменному истукану в его географическом центре. Подъём ожидается с минуты на минуту. Я уже собиралась вернуться обратно, но берёза, заполнявшая пробел между домами, зашевелилась.
— Так. У меня нет времени на всякую ерунду, так что давай без глупостей, хорошо? — раздалось из-за угла. Голос звучал знакомо, но я никак не могла понять, кому именно он принадлежит.
— Ну, — продолжал между тем Голос, — чего молчим?
Не зная, как реагировать, я молча ждала продолжения. Не в моих правилах разговаривать с пустотой.
— Ах, точно. Мы же не в «Гарри Поттере».
На пятачок перед домиком вышла… я. Правда, в отличие от меня, она была одета в форму, а не ночную рубашку. Форма выглядела опрятно, даже галстук повязан был как по ГОСТу, но сама я была какой-то помятой и взъерошенной.
— Ну просто замечательно, — закатив глаза, вздохнула та я, что до сих пор стояла в ночной сорочке на крыльце, — этого ещё нехватало…
— Мне вообще-то видней, — спокойно заметила я-не-я, — хотя бы теперь ты видишь меня своими глазами, ты ведь до сих пор надеешься, что всё вокруг, включая твоего брата — иллюзия, и, поэтому его словам можно не очень-то и верить.
— Я хочу верить в истину.
— Пффф… — фыркнула я, — ну мне-то можешь не врать? Да у меня самой чуть башка не лопнула, пока я не…
— Погоди, а с чего я тебе-то должна доверять? Вдруг ты тоже иллюзия? — придралась я.
— Да ни с чего, — Анна-2 развела руками. — Тебя всё равно не убедить. Можно, конечно, провести тест Тьюринга, но он предназначен для качественной оценки способностей искусственного интеллекта и мало что даст…
— Ладно, чего ты хочешь?
— Да всего ничего, сэкономить наше время. Прежде всего, держи в голове это: есть теория, гласящая, что временная петля не может создавать причинно-следственных парадоксов — через неё отфильтровываются только стабильные линии, в которых не произошло, к примеру, создания чертежей атомной бомбы путём передачи копии оных из будущего в прошлое…
— И так далее, и тому подобное. При ветвящейся структуре мироздания она несостоятельна. К делу.
— Ну, я предупредила. Так вот. Во-первых, убедительно прошу — не лезьте больше в катакомбы. Ни при каких обстоятельствах, даже если я снова вторгнусь к тебе, чего не планирую, и стану убеждать в крайней необходимости туда спуститься, ни в коем случае не приближайся к ним.
— Ты в них была?
— Да… — ответила я, набрав предварительно воздуха в лёгкие.
— Тогда не сработает. Раз ты — моя более поздняя версия…
— Пятимерные матрицы, — напомнила я, — хотя и с ними я ошибалась, всё же отдельные положения оказались жизнеспособны.
— Ты несёшь какой-то бред. Продолжай дальше в том же духе и меня ты убедишь только в необходимости игнорировать твои россказни.
Я бросилась ко мне, схватила за плечи и стала трясти. Я не то что оказать сопротивление, даже пикнуть не успела.
— Не лезь в чёртовы катакомбы! Понятно?! — выпучив глаза умоляла она. — Хоть танки в кружке юных техников строгайте, но под землю ни шагу!
Кажется, я буду не в своём уме. Надеюсь, этого ещё можно можно избежать.
— Да хорошо! Хорошо! — я была согласна на что угодно, лишь бы это прекратилось как можно скорее.
Я успокоилась, выпустила меня из объятий и, как ни в чём ни бывало, продолжила:
— Теперь насчёт сегодняшней… смены обстановки. Я долго искала ответ, пыталась всё это повторить, надеялась получить хоть какие-то данные. Всё выглядит так, будто лагерь пытается отлаживать события, вмешиваясь в особых случаях. Как иммунная система, скрещенная с суфлёром. Не знаю, насколько эта штука крута, но одну её функцию я испытывать точно не стану.
— Экстремальные ситуации? — предположила я.
— Бессмертие — не то качество, которое стремишься проверить на практике, — подтвердила я. — Так что из лагеря бежать бесполезно в любом случае.
— Или так, или это то, чего хочет добиться симуляция.
Анна-2 вздохнула и стала массировать виски.
— Если бы ты знала, как же с тобой сложно, нигилистка хренова. Почему просто нельзя просто применить на всё вокруг первый постулат науки, как ты сделала со вторым? Или ты собираешься и дальше топтаться на месте, исследуя окружающий мир, реальность которого не признаёшь?
— А почему бы и нет? Скажем, Тамриэль можно исследовать, не признавая его реальности, — парировала я.
— Мда… Поступай как знаешь. Ну, больше в ваши дела я лезть не собираюсь, так что…
— Нет, погоди, что-то не то. Почему бы нам не вложить в своё прошлое знания об этом месте и так вычерпать из петли всё о лагере и его природе, передавая через временную петлю?
— Ты так и не поняла, — замотала головой я, — я же сказала, есть механизм ограничения. Я точно не могу сказать, каким образом, но весь фикус в том, что информация — суть продукт познания. Она не появляется из ничего, поэтому черпать при помощи парадокса знания ты не сможешь при всём желании. То, что я смогла узнать я почерпнула не из разговора, всё это результат наблюдений и экспериментов. Однако, благодаря петле я могу поделиться своим опытом с тобой и, как следствие, всеми вытекающими рукавами.
— И нахрен тогда ты позавчера морочила брату голову?
— А разве не весело получилось? Да, вот ещё что, такого хода он не ожидает, отлупи его вечером смычком.
— Кстати, а где твой?
— Мы… разделились, — неуверенно пробормотала я, обхватив себя руками.
— Ну мне-то не ври.
— Я не… Всё, дальше вы сами по себе. Прощай!
Внезапно, репродуктор кашлянул и загудел горном, игравшим сигнал к подъёму и я совершила непростительно шаблонную ошибку — машинально отвлеклась на источник звука, а долю секунды спустя, когда повернулась обратно, никто передо мной уже не стоял. День обещал быть тяжёлым.
Вернувшись в дом, я стала рыться в шкафу в поисках чего-нибудь, пригодного для зарядки. Не то, чтобы после всего пережитого очень хотелось бегать, прыгать и махать конечностями, но в процессе можно немного проветрить голову, иначе от всей этой паранормальной чепухи у меня скоро поедет крыша. Свежую информацию, только что просыпавшуюся на меня ещё предстояло систематизировать и обработать. И… о чём, что произошло с братом, я умолчала? Дьявол! Ну почему именно я должна разгребать это говно? Окажись на нашем месте кто-нибудь поглупей, забил бы на всё и грел пятки на пляже…
Брат потянулся, набрал лёгкими воздух. Три… два… один…
Реакция оказалась менее бурной, чем я того ожидала. Он не вскочил и не стал и бегать вокруг дома, размахивая руками, словно умалишённый, а равнодушно глядел вместо этого в потолок.
— Ага. Дом, — процедил он с интонацией человека, только что пережившего лоботомию. Пожалуй, до завтрака поберегу его, пускай сначала придёт в себя, а там всё обсудим как следует.
— Без паники, всему этому есть логическое объяснение.
— Правда? — недоверчиво осведомился он, чуть-чуть, приободрившись.
— Вообще-то нет.
Брат шумно втянул воздух носом.
— Вот ответь, почему когда вокруг творится чёрт те что, в эпицентре обязательно оказываемся мы?
— Совпадение, — я натянула на себя спортивную майку. — Но в эпицентре безопаснее всего, так что радуйся. Ты ночью вообще что-нибудь заметил необычное?
— Как в яме до зари торчал — помню, — почесал в затылке Андрей. — Потом всё как в тумане.
— Печально. Я надеялась, хоть ты что-нибудь расскажешь.
— Стоп. А со Славей что?! — встрепенулся он. — Она же с нами была!
— Вот это но-овость! — отозвалась я с нескрываемым сарказмом. — Одевайся давай, сейчас зарядка будет, там и узнаем, там твоя зазноба или в яме кукует.
— И про Алису не забудь, — брат зевнул, — кое-кому здоровенный пистон вставят, если отряд не в полном комплекте будет. Ты, кстати, что ей скажешь после вчерашнего?
— Не знаю… — я огорчённо вздохнула, вспомнив как прошёл наш с Алисой последний разговор, — это ты у нас дипломат, а у меня что перед глазами, то на языке…
— На меня даже не смотри, это ваши с ней тёрки.
— Но обиделась-то она на нас обоих.
— Увы, — всё так же сухо ответил брат, — если за тебя с ней пообщаюсь я, никакого воспитательного эффекта не выйдет, так что…
— Для такого сюрприза с утра ты слишком спокоен, — заметила я.
— С тобой волей-неволей дзен-буддизмом проникнешься, — вздохнул он, выползая из постели.
— Фаталист.
— Ничего подобного, — он полез в шкаф, — фатализм предусматривает тотальный пофиг на происходящее по причине того, что всё, якобы, спланировано и без нас. Когда я встретил тебя, мой внутренний фаталист скончался, корчась в страшных судорогах. Да и нынешнее наше положение куда лучше, чем если бы нас сожрали какие-нибудь крысы-мутанты в том бункере.
Память сразу выдала воспоминание о подопытном животном Виолы и тех загадочных бобинах с проволокой. В мозгу неприятно щёлкнуло и отдел мозга, отвечающий за фантазию обесточился.
— Не будем о крысах, хорошо?
— Не припомню, чтоб ты их боялась, — он вытащил белую футболку и живо просунулся в неё. — Эта сойдёт?
— Да какая уже разница? Время поджимает, пошли давай.
Матюкальники хрипели какую-то полузабытую мелодию, задавая утру тон. Мы нехотя потекли на площадь, отовсюду к ней тянулись небольшими группками туловища помладше и пободрее. Наш старший отряд уже был в полном составе, что ненамного, но уменьшало количество проблем. Славя стояла в авангарде и чирикала с Ольгой Дмитриевной, Алиса с Ульянкой, расположившись на отшибе о чём-то хихикали. Остальные были ни рыба, ни мясо. Даже Мику, не закрывающая обычно рта, прибыла на автопилоте. А ещё пионерия. Едва заметив, что мы взяли курс на галёрку, Двачевская сразу помрачнела. Чёрт. Что ей сказать-то? В голове бардак. Я умоляюще поглядела на брата в надежде на помощь.
— Доброе утро, — ляпнул он с выражением физиономии таким, что можно было и поверить, что оно действительно доброе.
Алиса не прореагировала. Повисло напряжённое молчание. Вчера, когда я обивала порог домика рыжих, практическая часть казалась проще — нужные слова были готовы отскакивать от зубов. А теперь что? Теперь я могла бы что-нибудь проблеять.
— Физкульт-привет! — положение спасла вышедшая перед толпой разнокалиберных детей, вожатая. — Начинаем утреннюю гимнастику! Ноги на ширине плеч!
Через двадцать минут приседаний, скачков на месте и махов конечностями, я поняла, что если буду каждый день вскакивать ни свет ни заря и подвергать себя этим истязаниям, то долго не проживу. Это уже со мной что-то не так. Не может человек умереть от физкультуры. Я вот точно никак не ожидала, что меня убьёт суровый советский фитнес.
— Фаш-шизм, блин… — пробормотала я, балансируя на левой ноге. Брату, судя по виду, было немногим лучше, ровно настолько, чтобы молчать.
-…закончили упражнение! — объявила о долгожданном избавлении Ольга. — Здоровье в порядке!
— Спасибо зарядке! — вразнобой отозвался хор голосов.
Прелесть какая. Прямо с каждым днём всё радостнее жить! Толпа стала расходиться, а я, позабыв обо всём на свете, зашаталась к ближайшей скамейке. Очень кстати она оказалась в тени, отбрасываемой… да кому какая разница, что это за дерево?! Я рухнула на лавку, закрыла глаза и поплыла…
Пролежала я в тени минут… может быть, двадцать. Или три. В конце концов, когда ощущаешь, как внутри тебя что-то выворачивает наизнанку, о времени думаешь в последнюю очередь. Вспомнился тот бред, пригрезившийся ночью. Мы ведь и правда занимаемся непонятно чем. Я занимаюсь… Андрей и организованная деятельность — понятия слабо совместимые. Ну вот опять, всё время отвлекаюсь на ерунду…
— Ты в порядке? — словно крюком, чей-то голос выдернул меня из забытья. Андрей.
— Уйди, несчастье.
— Может, в медпункт сходишь? Не тошнит?
— Нет, но будет, если ты скажешь ещё хоть слово.
— Тут просто…
— Зашей клюв!
— Ладно, как знаешь, — брат заткнулся и сделал это очень вовремя. На рекреацию мне требовалось какое-то время провести в тишине. Да что ж такое, пульс никак не замедляется, в висках стучит. Ничего себе, пионерлагерь. Детей сюда отдыхать возят или выращивать из них граждан Прекрасного Коммунистического Завтра, чтоб сначала у станка две смены оттарабанили, а затем под ним же спать легли и не жаловались?
— Алиска, давай!
— Банза-ай!
Разумеется, когда со стороны послышалось сдавленное хихиканье, было уже слишком поздно что-то предпринимать.
— Ахтыжвашутудаиналевочетыреждывмесяцповыходным! — поток ледяной воды обрушился на меня, тут же вернув в мир живых.
На траве возле скамейки покатывалась от хохота Ульянка, рядом, с коническим ведром в обнимку довольно ухмылялась её соседка, а брат подпирал собой соседнее дерево.
— В-в-вы о-охренели т-та-там?! — застучала я зубами.
— А вот теперь доброе утро, — не скрывая веселья приветствовала меня Двачевская.
Теперь смеялась не только мелкая, но ещё и брат.
Чайник Ярости уже не кипел, он раскалился и готов был взорваться. Поржать им захотелось, да? Ну я вам покажу. Сейчас кто-то лишится зубов!
Почуяв неладное, Ульянка сразу перекатилась от меня подальше и дала дёру.
— НА КОЛЕНИ, НЕСЧАСТНЫЕ! — как есть, вся промокшая до нитки, заорала я и ринулась на брата, но в метре от цели поняла, что меня кто-то держит.
— А ну пусти! — гаркнула я Алисе.
— Спокойно, убийца! Не при свидетелях!
— Да меня любой суд оправдает!
— Ну, вы тут общайтесь, — зевнул Андрей, — а пойду. Алис, минут пять форы у меня будет?
— Хоть все десять! — отозвалась рыжая предательница, заламывая мне руки.
Он кивнул и поспешил исчезнуть.
— Пусти!
— Не-а.
— Пусти, кому сказано! Уйдёт же!
— Да пусть катится. Ничего сказать не хочешь? — Алиса выпустила меня из захвата.
Стоп! В стремлении придушить брата, я упустила один важный момент, тупица этакая.
— Так, — прекратила вырываться я, — а ты-то какого барабана снова на связи, Двачевская?
— Ну, если вкратце, то побродила по лагерю ночью и решила, что с кем поведёшься, так тебе и надо.
— Ага. А потом Улька про столовую разболтала.
— Да фиг там. Если бы не твой дефективный, про ваши похождения ничего б не узнала. И про конфеты тоже, кстати.
— Если бы вчера всё закончилось одними конфетами, — вздохнула я, — я была бы вне себя от счастья.
— Ну да. Не знаю, насколько безбашенными надо быть, чтоб ночью ушлёпать из лагеря, но меня вы, психи, точно переплюнули.
— К слову о безбашенности. Ты ближе к утру не замечала ничего… скажем так, экстраординарного?
— Мелкую в постели. Кстати, не думай, что это что-то меняет. Я всё ещё злюсь на вас.
— Ну хоть за представление тогда извини. Не стоило тебя …
— Да чего там, — Алиса снова ухмыльнулась, — всё равно я тебя ещё вчера оприходовала, но в следующий раз буду бить во всю силу.
— Следующего раза не будет, — буркнула я, почёсывая переносицу, — так… какие планы на сегодня?
— Для начала — свалить как можно дальше отсюда. Влом мне на линейке торчать, а народ уже стягивается. Айда в музкружок, там до завтрака точно никого не будет. А потом хоть топись, весь день свободен, если ОДэ не запалит.
— Нет, я бы с радостью, но надо сбавить обороты. Так что я пойду, переоденусь после этих ваших процедур и допинаю сюда Андрея. А после завтрака уже решим, чем заняться.
— А, ну пока.
— Угу. Скатертью.
Не пойду я ни в какой музкружок. Запрусь в редакции и работать буду. И брата затащу. Пинками, если потребуется. Благо, работать есть над чем. К примеру, есть одна мыслишка, как можно использовать для дела нашу склонность к синхронизации с хоровой речью и всей прочей фигнёй. Чёрт, нужно ведь ещё стенгазету эту делать. А ведь можно было в шашки записаться…
Бесконечное лето Ru VN Фанфики(БЛ) лагерь у моря Юля(БЛ) Мику(БЛ) Славя(БЛ) Лагерь у моря (БЛ) Визуальные новеллы фэндомы
Лагерь у моря 2. Часть 31 (продолжение в комментах)
Объект «Водоворот»: Запись в засекреченных информационных файлах организации.
Тип: аномалия врат (?)
Код: оранжевый (опасна при определенных обстоятельствах)
Уровень регистрируемого излучения: 62%
Примечания:
Аномалии врат существуют тысячелетиями, сотни тысяч лет. Точный возраст большинства из них не определить никаким методом, включая радиоуглеродный. Как правило, они появились задолго до зарождения человеческой цивилизации, и, вполне возможно, переживут её.
Аномалия «Водоворот». У побережья Восточно-Китайского моря, в районе [Доступ запрещен], два раза в год наблюдается обширная аномалия нестабильных врат. Особенность конкретно этой заключается в том, что у водоворота нет четкой геолокационной привязки, он появляется в случайном месте в случайное время, примерно на расстоянии километра от берега. Активная стадия существует примерно десять минут, создавая водоворот радиусом двести метров. После первой фазы происходит полный спад излучения, который длится ровно семь дней. По истечении срока врата появляются в том же самом месте и снова на десять минут. Циклы повторяются каждый год: появление — исчезновение — повторное появление — а затем новый цикл в новом месте.
Приблизиться к водовороту не удается — сильнейшее электромагнитное поле гробит любую технику, а попадавшие в него люди не возвращались. Так откуда нам известно, что это именно аномалия врат? Водоворот приходит не один. С каждым его появлением из глубин воронки выплывают дельфины. Неизвестный науке вид, он больше всего похож на дельфинов рода Афалина (Tursiops truncatus), однако отличается от последних красно-оранжевым окрасом. Китайские рыбаки, испокон веков живущие в деревнях на берегу моря, говорят, что эти дельфины появлялись всегда. Прибытие умных животных во время цикла отмечали ещё во времена доисторического Китая, задолго до династии Ся. Красные дельфины, в отличие от своих собратьев, никогда не подплывают к людям, они появляются в море с первым водоворотом и исчезают со вторым. Один из жителей деревни клянется, что видел, как дельфин летал по небу, подобно птице. До сих пор непонятно, так ли это, или тем наблюдением мы обязаны обилием рисовой водки у рыбаков. Кроме того, незначительно меняется химический состав воды. В ней так же обнаружили некоторые виды микроскопических водорослей, на земле таких нет. Нигде. Красные дельфины тоже фонят, измеритель улавливает около 17% излучения на расстоянии в семьсот метров от каждой особи — ближе животные не подпускают, а ловить их не стали.
Заключение:
Необходимо наблюдение за аномалией в долгосрочной перспективе. Лишних человеческих и технических ресурсов сейчас нет, а самый сведущий носитель на пушечный выстрел не подходит к межмировым вратам, но тайны каждого портала — это возможности для человечества, и упускать их не следует.
Доктор В.Ц. Коллайдер.
***
Огонь. Расплавленная толща магмы, пышущая жаром. Раскаленное сердце самой планеты. Огонь. Огонь! Всё вокруг до омерзения яркое. Лава, кровь мира, течет по венам планеты, а я — вместе с ней. Трещат кости, гложимые пламенем, жар. Огонь. В нем погибла моя семья, в нем сгорел мой дом. Всё, что любил, всё, к чему стремился. Всё! Он забрал всё! И сейчас я тоже здесь, эмоций почти нет, как и боли. Боль испытывают живые. Точно. Огонь просто стихия. Неразумная, всепожирающая. Факел просил человек… Магма окутывает то, что от меня осталось. Энергию, которая не может просто так исчезнуть. О, как я желал забвения! Сколько лет прошло? Сто? Тысяча? Огонь. Я так к нему и не привык. Давит. Как же всё вокруг давит! Вечность с ощущением того, как тело плющится и трещит в огненных тисках. Ненавижу. Ненавижу лаву! Ненавижу людей! Ненавижу… себя…
Я уже просыпался несколько раз. Выталкивал наружу тонны магмы, раскалывая землю, сжигая города извержениями вулканов, поглощая души. Мне оставалось немного. Скоро я снова взлечу. Я потопил город атлантов, уничтожив основание, на котором он стоял. Я сжег Помпеи, сожрав душу каждого, кто задохнулся в вулканическом угаре, каждого, кто погиб под завалами, каждого, кто сгорел в огне. Катаклизмы собирали обильную жатву. Но этого мало. Пока мало! Но я терпелив. Никто не сможет меня убить, когда-нибудь, я накоплю достаточно сил и воспарю в небеса.
Никто из живущих мне не ровня. Я непобеди… Нет. Чувствую зарождение странной силы. Она огромна! На краткий миг мой дух почувствовал наверху что-то сильное, действительно сильное, опасное для меня самим фактом своего существования. Угроза заставила меня толкнуть одну из тектонических плит. Пусть его погребет гнев цунами!
Импульс. Сверху пришел импульс энергии. Жертва! Для меня! Принесенное в соблюдении со всеми обрядами жертвоприношение, дарует в разы больше. Какое… приятное чувство от головы до самого кончика хвоста! Волна радости в этом полном огня и боли мире. Оно сбросило вековое оцепенение. Шевелюсь. Магма мешает и не слушается. Она хоть и часть земли, но не до конца подвластна моей воле. Умереть не дала, этого достаточно. Рывок вверх. Преобразуя эманации жертвы, получаю достаточно сил, чтобы разорвать поверхность земли и взмыть в небо. Вверх, к свободе.
Прохладно. Ветер приятно остужает веками горящее тело. Я уже забыл то чувство, когда он наполнял мои крылья силой. Кто Я? Зачем я здесь? Магма на мне твердеет, покрывая скелет прочнейшей обсидиановой чешуей. Внизу странное здание. Пирамида? Приходит образ из глубин подсознания. Там лю… Вспышка багрового света застилает глаза. Боль. Боль! Поглощающая само естество пустота! Горящий дом. Молния. Я убивал. Убиваю. Пустота внутри, на краткий миг, её может заполнить только тепло живых. Сожрать! Всех! ВСЕХ И КАЖДОГО, КТО БЕГАЕТ ПО ЭТОМУ КАМЕННОМУ МУРАВЕЙНИКУ! Мир темнеет. Краски исчезают, уступая место черно-белому аду. В сумраке зажигаются светящиеся точки, сгустки тумана, повторяющие форму своего носителя. Никому не спрятаться от глаз бога. Еда… Движение хвоста — и поток ветра несет меня выше. Взмах крыльев — и с небес срывается ураган. Я вернулся. Я здесь.
Ричард. Комната в жилых отсеках.
Пробуждение этим… утром? Днем? Вечером? А черт его знает, по солнцу под землей не сориентируешься, а лезть из теплой постели за джоем, только чтобы посмотреть на часы, желания ноль. Так вот, пробуждение было не самым приятным, заставив меня резко привстать на кровати. Кошмары, так кстати отступившие на время, вернулись с новой силой. Как наяву, я ощущал всё, что чувствовал древний майя. Кукулькан не просто так слетел с катушек. Обхватив руками плечи, я дрожал, как осиновый лист на ветру. Каждая мышца дрожала от жутких воспоминаний. Чувствовать, как магма сжигает дотла со всех сторон… черт. Не поехала бы и моя крыша с такими реалистичными снами.
— Мрр… — послышалось сбоку, и я ощутил мягкое тепло с левой стороны. Юля. Волшебная ушастая прелесть ещё дремала со мной под одним одеялом. Ночь она провела обнимая меня, и сейчас явно была недовольна бегством своей живой подушки. Цепкие пальчики тянули обратно к себе, а сама хвостатая тихонько мурлыкала, так и не проснувшись. Этот звук действовал умиротворяющее.
— Я здесь, — тихо шепчу в полумраке комнаты, аккуратно поглаживая пушистую макушку между ушек. Юля расслабилась и перевернулась на спину. Светильники едва тлели, находясь в ночном режиме. Когда живешь в бункере, то больше не зависишь от стандартного цикла день-ночь. Однако, даже такого света хватало, чтобы разглядеть всё. Прекрасная гладкая кожа, упругие холмики грудей. Произошедшее вчера казалось сладким сном, но ведь мы с Юлей действительно… В груди защемило. Ричард, ты действительно счастливый чел! — Такая милая, когда спишь.
Самым краешком пальцев глажу мех на ушках, аккуратно. Господи, как круто! Мягкие, пушистые! Мягкие, как волосы на её голове. Эта шерстка — просто нечто, она отличается от человеческих волос в лучшую сторону. С трудом подавляю зевок. Рядом с Юлей тревоги отступили. Раньше, после подобного кошмара, мне понадобилось бы полдня, чтобы прийти в себя. Ушастая дернула плечом, и одеяло сползло ещё ниже. Красивая. Безумно красивая. Кладу ладонь на плоский животик неки и слегка щекочу кожу.
— Вставай, соня. На часах уже почти полдень, кто твою порцию кушать будет? — И правда, последнее время Юля больше бездельничала и спала почти сутки напролет, как самая настоящая кошка. А когда не дрыхла, то обедала. У них с Сашей вообще получился идеальный тандем: Саша готовит — Юля ест. Гармония.
— Ричард! — прозвучал обеспокоенный голос Искры с джоя. Аквамариновая девочка появилась на экране КПК, который спокойно лежал на тумбочке возле кровати, и начала демонстративно оглядываться. — Куда ты делся? Мы же собирались обсудить кое-что, не забыл?
— Тут, — подал я голос, надевая на ходу штаны, мгновение назад извлеченные из-под кровати. Нет, ну что за ночка! Хочу ещё. Однозначно хочу ещё. Вот бы всегда ночевать с Юлей! Что-то штаны с трудом налезают, смялись, наверное.
— Кончай шутить, Ричард, я тебя не вижу! — Мику на экране наколдовала себе бинокль. — А камеры, заметь, работают нормально. Погоди. Этот размытый силуэт в центре комнаты — ты?!
— Мда. Может, просто твои хваленые сенсоры барахлят? Сколько лет их уже не меняли? — Я пригладил волосы, ощутив на голове что-то непривычное. СТОП! — Это что?!
Резко открываю дверь душевой и на[П]равляюсь к зеркалу возле раковины. Босые ноги шлепают по теплому полу. Отражение. Самое время ущипнуть себя. Ушки. На моей макушке красовались кошачьи ушки! Стих, блин! Шерстка под цвет волос, совсем как у Юлии. Это что, такая шутка? Сон? Или, может, кошачье оборотничество, передающееся половым путем? Штаны надевались с трудом, неужели… Спускаю их на пол. Так и есть: на месте простого человеческого копчика — роскошный кошачий хвост.
— Искра, ты видишь то же самое, что и я? — голос всё же дрогнул, дополняя фразу нервным смешком.
— Если ты про неко-косплей, то да. Просто твой силуэт расплывается в камере. Изображение нечеткое. Давай, надевай на запястье свой джой, мне нужна информация со всех датчиков, — голос Мику разбудил сонную хвостатую прелесть, и сейчас обнаженная Юля, лениво протирая лапкой глаза, смотрела на мужика со спущенными штанами.
— О, доброе утро, Ричард. А что это с тобой? — спросила девушка, подняв ушки торчком. Кончик её хвоста высунулся из-под одеяла, когда Юля потягиваясь, зевнула, обнажив белоснежные зубки. Глаза хоть и выглядели удивленно, но зрачок не принимал вертикальную форму. Уже хорошо, значит, беспокоиться не о чем. Интуиция ушастой была выше всяких похвал, и раз она не считает, что произошло что-то страшное, значит, можно выдыхать.
— Хотелось бы и мне знать, — ответил я, надевая свой п[Р]ивычный гардероб и джой. Хоть одежда бункера и была серой, стоит признать, ткань весьма удобно сидит на теле. Может, сделать дырку для хвоста? Блин! Очень странное чувство. Просто после всего, что я уже видел, особо ничего не трогает. Год назад я на стену бы полез, проснувшись утром с хвостом на жопе.
— Они настоящие, совсем как у меня, — Юля одним рывком обняла меня и по-хозяйски усадила рядом с собой, а затем и вовсе забралась на колени. Одеваться нека не спешила, так что мне снова перепали великолепные тактильные ощущения. Груди девушки касались руки, которую она удерживала, попка приятной тяжестью грела колени, а её ловкие пальцы ощупывали мои уши. — Ведь чувствуешь, как я их касаюсь?
— Не то… слово, Юля, — сгл[О]тнув ком в горле, я изо всех сил старался не поплыть. Касания теплых ладошек разливались по всему телу сладкой истомой, урожая вылиться в неконтролируемые позывы. Голая девушка пахла просто невероятно, хотелось прижать её к себе и вдыхать, вдыхать аромат этого тела, чувствовать щекотку её дыхания на коже! Точно! Сейчас обниму. Куда это она потя… — Х-х-хвост не трогай! От него как разряды по телу!
— М-м-м. Понимаешь теперь? — хитро улыбнулась хвостатая, обхватив мой собственный хвост ладонью и проглаживая его. Я чуть на месте не взвыл. Приятно, черт побери, очень приятно, но чув[С]твительность хвоста уж больно сильная! — Иди сюда, мой ко-отик…
— Юль, пого… — договорить мне не дали. Теплые губы заткнули рот влажным поцелуем, на который я охотно ответил.
— Пойдем к остальным, там и подумаем, — предложила ушастая, слезая с моих колен, когда спустя минут двадцать мы всё же смогли оторваться друг от друга. Нека, мурлыкая, облизнула губы, точно довольная кошка, налакавшись вкусной сметаны.
— Идите-идите, — согласилась с нами молчавшая до этого Искра. — А я пока проанализирую всё, что собрала. Хвосты, уши. Да что не так с этим миром?!
***
Спустя небольшой отрезок време[Н]и, понадобившийся для преодоления пути из жилого отсека в большую столовую, мы встретились с Сашей и Славей.
— Ричард. Боюсь спросить, но… — начала командир, удивленно подняв брови и показывая пальцем на хвост у меня за спиной. — Это ЧТО?!
Мне оставалось только развести руками, давая понять, что хрен его знает, уснул-проснулся-хвост, вот такая вот фигня. Саша как шла, так и застыла с двумя запотевшими бутылками холодной колы в лапках. Глаза очень широко раскрыты, на лице недоумение. Напоминает персонажа японской анимации. Все динамики молчат, Искра пока так и не отвечает, с головой зарывшись в загадку моей метаморфозы. Одна только Юля довольна, как слон. Ушастая получила назад своё платье из химчистки и сидела за столом, блаженно зажмурившись. Нос девушки раздувался, улавливая аппетитные ароматы со стороны кухни. Ха, а я начинаю привыкать к этому бункеру. Пусть всё вокруг металлическое и серое, без дерева или уютных декораций — всё равно жить можно. И очень даже неплохо, с такой-то приятной компанией.
— Искра, а ты тоже не в курсе? — спросила громко вслух Славя, прекрасно понимая, что Мику её услышит. — Ричард тут второй парой ушей разжился, и не только.
— Работаю над этим, не отвлекайте. В настоящий момент вся моя гениальная система аналитики работает в режиме перегрузки, — коротко прозвучало из динамиков столовой. — Пока проанализировала только измерител[И] аномалий, погодите ещё пару минут. Попробую докопаться до истины.
— Даааааа, — протянула Славяна, оглядывая всех собравшихся. — Кругом одни коты да кошки. Так, глядишь, и у меня вырастут. Ричард, будь добр, дай-ка потрогать ушки.
— З-зачем это? — на всякий случай делаю шаг назад, хватаясь за уже ставший мне родным хвостик. Новоприобретенные органы слишком чувствительны. — Уши как уши, хвост как хвост.
— Сравнить хочу с остальными, — коротко объяснила валькирия, неумолимо приближаясь со своими загребущими пальцами. В глазах девушки отражались ушки, на которые она нацелилась. Золотистые косы так и сверкали, впрочем, как и прическа следившей за эти безобразием Александры. На темных локонах даже косичка была — работа рук Слави, не иначе. Опять вместе мылись? — Сашу и Юлю я уже за ушки щупала, остался только ты.
— И когда только успела? — покорно склоняю голову, позволяя белокурой красавице коснуться ушек. Славя своя, ей ещё и не такое можно. Да и догонит, если что. Вон Саша, стеснительная жуть насколько, а всё равно её к драгоценной шерстке подпустила. Маленькая нека тем временем села за стол, причем залезая на стул с ногами, которые аккуратно подобрала под себя. Миниатюрные размеры позволяли. Она задумчиво гладила кончик своего хвоста, украдкой поглядывая в нашу сторону. Без тапочек, которые остались на полу, лодыжки девочки казались очень хрупкими. Носков она не носила, так что я на миг залюбовался красивыми лапками. Назвать изящные ступни и кисти наших нек как-то иначе язык не поворачивался. Милые лапки.
— Настоящие, — резюмировала девушка, разминая кончик мохнатого ушка двумя пальцами одной руки и перебирая мех хвоста другой. Черт. Приятно! Словно она касается кожи. Нежно-нежно.
— Да уж, не искусственные, — сказал я, делая шаг назад, тем самым прерывая контакт, иначе выйдет конфуз. Прямо здесь. — Но ничего. На луну не вою, к тапкам равнодушен. Понятия не имею, как их получил, но вроде ничего страшного.
— Зато я имею! — гордо прозвучало со стороны кухни. Искра шла к нам, задрав подбородок и явно довольная собой, вышагивала в своем кибернетическом воплощении. Шла не с пустыми руками: девушка толкала перед собой тележку с едой. Пахнет жареной курицей и горячим хлебом. Погодите. Когда моё обоняние стало настолько острым? — Еще раз просмотрев черный ящик твоего КПК, сравнив с терабайтами данных организации по различным аномалиям и добавив ко всему прочему щепотку информации, [С]обранной уже тут, в бункере, я пришла к выводу. Ты — аномалия-мимик!
— Э? — ни на что более осмысленного меня не хватило. — Какой ещё мимик?
— Мимик, говорю. Образно, конечно, — Мику стала раскладывать еду по тарелкам, попутно рассказывая. Аквамариновые волосы, нарушая все законы физики, прилипли на время к спине и не лезли в тарелки, когда она наклонялась. — Ты не простой человек, но и излучения, характерного для большинства носителей, от тебя не исходит. Не исходило. До тех самых пор, пока ты плотно не контактируешь с какой-нибудь аномалией, и копируя её способности. Если сравниват[Ь] плотность фона, то ты можешь повторять оригинал примерно на пятьдесят процентов от его исходной силы. И, кроме того перенимаешь некоторые индивидуальные свойства объекта: эмоции, память, форму тела.
— Так, так, так, — серьезно посмотрела на меня Славяна. — Что там про плотный контакт? А? Ушки, значит, говоришь, само собой появились, да?
— Ну… это… — Ричард, палево!
— Кукулькан чуть не убил его, когда вы сражались в своем мире. Энергия древнего бога пронизывала тебя насквозь, вот ты и обрел его силу, копируя и перенимая саму суть древнего Майя. А точнее — половину её, — Мику стала говорить тоном лектора, словно вела урок. ИИ бункера увлеклась происходящим настолько, что даже не стала менять свой оптический камуфляж. При других обстоятельствах наверняка переключила бы на одежку «строгая учительница», или того похлеще. — Ну, а свойства хвостатой ты перенял вчера, когда вы там это самое.
— «Это самое»?! — Саша покраснела, прикрывая рот ладошкой, и одним грациозным прыжком пересела на стул подальше, будто бы опасаясь моего фетиша на кошкодевочек. Положа руку на сердце, не так уж она и неправа…
Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Визуальные новеллы фэндомы
Глава 15: «звёзды, жёлтый кирпич и красные кнопки»
(через недельку, если удастся, закину интермедию, разделяющую второй и третий день)
— Армейские коммуникации. Тридцатых годов. Может, начала сороковых, — я припомнила краткий экскурс от Электроника.
— И всё-то ты знаешь, — Андрей, не отвлекаясь, вертел головой из стороны в сторону, пытаясь разглядеть что-то сквозь темноту. — Позволь спросить, откуда?
— Тебе этого знать не нужно.
— То есть как — не нужно?
— Слушай, я не обязана раскрывать свои источники.
— Просто ответь, это как-то связано со вчерашним гхм… инцидентом?
— Нет.
— Значит, Алиса рассказала.
— Да какая разница?
— А такая, что раз Алиса знает про эти туннели, то может знать и мелкая, зря её что ли в лес так тянуло? А теперь подумай. Что если Алиса нас не слышала потому что… Стоп! А ведь обвал произошёл только что, а значит, где-то в лесу есть ещё один вход…
— То есть, — я подытожила, — я правильно понимаю, что ты собрался лезть внутрь?
— У тебя есть другие варианты? Если к утру не вернёмся в лагерь с рыжей в охапку, то вляпаемся по самое некуда!
— Да мы и так уже вляпались, как ты не видишь?! От твоих авантюрных идей наше положение только ухудшается!
— Ань, не валяй дурака!
— И слышать ничего не желаю! Я остаюсь тут и буду ждать, пока нас кто-нибудь не вытащит.
— Струсила, значит, — раздражённо ответил брат. — Хорошо. Тогда я один пойду, а вы сидите в яме.
— Ну и кто теперь дурака валяет? Упёрся рогами как баран…
— Это потому, что не отступаю при первых серьёзных трудностях в отличие от некоторых!
— Формальная логика! — я ткнула пальцем ему в лоб. — Путаешь причину и следствие, болван!
— Тебе-то с каких пор не похрен? От тебя вообще сейчас ничего не требуется, сиди да мёрзни!
— Да прекратите вы ругаться или нет?! — воскликнула Славя, до этого не вмешивавшаяся. — По вашей вине человек пропал, завтра весь лагерь на ушах из-за нас будет, а вы спорите тут, кто кого умней! Как не стыдно?
Я стала ждать продолжения, но Андрей заткнулся. Вот это прорвало улыбашку.
— Анна права, — Славя убавила громкость. — И так дров наломали, нехватало ещё в туннелях потеряться, но если Алиса где-то там, нельзя просто сидеть и ждать, пока что-нибудь случится.
Она протянула брату фонарик.
— Славь, спасибо за поддержку…
—Только далеко не уходи. Проверь коридор в обе стороны, а потом решим, как дальше быть.
***
— Ну, что там?
— Сверху проводка висит, но лампочек в патронах нету! Должно быть, при консервации всё выкрутили!
— Это наши натаскали! Есть там что?!
— Что-то типа обвала устроит?! —отозвался брат.
— То есть как — типа? — не поняла я. — Обвал или есть, или его нет совсем!
— Стены смяты! Обшивку коридора как будто в прокатном стане зажевало!
— А. Ну так назад давай!
— А то бы я не догадался!
— Так откуда ты про катакомбы эти знаешь? — спросила Славя.
— Электроник рассказал, — я решила ей не врать — всё равно улыбашка до правды докопается, если захочет. Однако о подробностях до прямого вопроса лучше умалчивать.
— О как, — голова брата вынырнула из тени, — и давно вы с ним?
— Мы с ним что?! — я угрожающе повысила голос.
— Не, ничего. Хотя Элек парень вроде нормальный, чего стесняться?
— Потом шутить будешь, попробуй в другую сторону пройтись.
— Ай, ну тебя…
— Взаимно.
— Славя? — по моей спине забегали мурашки величиной с яблоко каждая. Или каждый? У мурашек вообще есть форма в единственном числе для определения рода? Вряд ли. Ай, да неважно.
— Да?
Славя стояла посреди ямы и вглядывалась в чуть-чуть посветлевшее небо. Внутри меня что-то орало. Никогда ни перед кем не извинялась, но пожалуй, Андрей прав и надо бы уже прекращать быть такой сволочью. Это, в конце концов, контрпродуктивно.
— Где старый корпус примерно?
— Там, — она махнула рукой примерно в том же направлении, куда сейчас топал по коридору туннеля Андрей.
— Знаешь, — собрав волю в кулак, я дождалась, пока брат уйдёт за предел слышимости, — я была неправа на твой счёт. Наверное, мне стоит извиниться за всё, что наговорила тебе утром. Я… в общем… Прости меня за…
— Я и не обижаюсь, — она снова заулыбалась.
— Да и нос я задрала, честно говоря…
— Ладно, — кратко ответила она, всё это время не отрываясь от наблюдения дыры вверху.
Я встала рядом и тоже уставилась в небо.
— Когда я смотрю на них, — сказала вдруг блондинка, — сначала становится немного страшно от всей огромности космоса, но потом понимаешь, что небо похоже на пушистое, мягкое одеяло. И невольно, глядя на звёзды, хочется улыбаться.
Наивный подход. Наивный двадцатый век. Все вокруг верят, что ещё немного — руку протяни и вот он, космос. Такой большой и весь твой. Романтики хреновы. Нельзя, конечно, обвинять в этом людей. На их глазах за каких-то шестьдесят лет случилось немыслимое. Старый неторопливый мир рухнул, сгинул в пучине времени под тревожный звон телефонного аппарата и грохот гимнов, распеваемых у станка, под рёв авиационных двигателей и сирену воздушной тревоги. Люди нового мира верят, что им подвластно всё. Верят и гонятся за прогрессом ради прогресса, опьянённые своим могуществом. Увы, завтра будут только похмелье и сверхтонкие телевизоры.
Жалко ли мне человечество? Сложно сказать. Сколько ни продлевай эйфорию, она рано или поздно закончится. Цели, ещё вчера казавшиеся ясными и простыми, ждущими за поворотом, оказываются недостижимыми. Так к чему питать иллюзии? Вновь встают вопросы: а зачем всё это? той ли мы идём дорогой? да и есть ли она, эта дорога?
«Мы в город изумрудный идём дорогой трудной…»
— Анна? — обратилась Славя ко мне.
— М?
— А что ты там видишь?
Сколько лет я не смотрела на звёзды? Двадцать? Или пятнадцать? Я уже не тот ребёнок, который с отвисшей челюстью слушает всю эту чепуху про пояса Ориона и полярную звезду.
Я пожала плечами.
— Космос. Холодный и равнодушный.
— Думаешь, там больше никого нет?
— Не знаю. Но даже если и есть, до встречи с ними нам ещё очень много и долго работать. Мы увидим их не раньше, чем станем зажигать рукотворные солнца. Или пока я не научусь играть на скрипке…
Мы стояли и продолжали пялиться вверх.
— Ты искренний человек и честный, а это самое главное, — сказала Славяна. — Знаешь, я думаю, что у вас с Андреем всё будет хорошо.
— Спасибо, но давай обойдёмся без дифирамбов. Согласие с присваиваемыми тебе положительными качествами, без подвергания критическому анализу является когнитивным искажением. Не пойми неправильно, но я всё ещё никаких дружеских чувств по отношению к тебе не испытываю. Ты очень ценный союзник и всё такое, но будет лучше если мы будем держаться нейтралитета. Без иллюзий.
— Как скажешь, — Славя пожала плечами. Но как бы то ни было, всё что сказала — я действительно так думаю.
— Хорошие новости, — брат снова вынырнул из темноты катакомб, — там бункер какой-то. Один я в него не попаду — на гермодвери защита от дурака, второй номер нужен, чтоб на кнопку давить.
— Хочешь сказать, там электричество есть? — удивилась я.
— Хочу. Сам понимаю, что бред, но так оно и есть. Пошли, в дверь позвоним и дёру.
— Всё бы тебе хиханьки да хаханьки…
Однако, свет действительно был — в конце коридора теперь горела лампа. Хотя, до конца я не уверена, подходит ли тут слово «горела» Возможно лампа не горела, а пылала или что там ещё делают сверхъяркие объекты? Дверь, кстати, тоже смотрелась внушительно. За такой, должно быть, и атомный взрыв пережить можно было бы, если бы мы находились глубже под землёй. Правда, я не понимаю, для чего механизм запора сделан снаружи? Рядом на стене располагалась большая красная кнопка, в саму дверь был вмонтирован маховик.
— Сюда жать?
— Да, давай.
— Я придавила красный пластик. Послышалось электрическое гудение.
— Стоп! — спохватился брат, — Если случится что-нибудь непредвиденное, я попытаюсь закрыть дверь обратно, а вы обе бегите что есть мочи.
Я приложила максимум усилий, чтобы не думать про «если что». Вот будь ты хоть тысячу раз материалистом, в таких местах человек на уровне инстинктов ощущает первобытный страх, от которого порой на голове волосы шевелятся. Тоже своего рода когнитивное искажение, почти безвредное, но неприятное.
— Ладно, крути уже.
Чудовищно скрежеща, дверь отворилась.
— И правда, бункер, — Славя, озираясь, вошла первой.
В комнате за ней также горела красная лампочка аварийного освещения. Апокалиптичненько. Меблировка соответствовала общей атмосфере — пара стеллажей, стол с радиостанцией и двухъярусная койка в углу за вещевыми шкафчиками. И ещё одна дверь. Как можно не упомянуть про здоровенную гермодверь?
— Глубина маленькая, бомбоубежище скорее.
Брат, повисев на рукояти запирающего механизма и оглядев все стены в поисках новой кнопки, оставил дверь в покое.
— Н-да, фиг там, — отозвался он, — заперто с другой стороны.
— Ты хорошо посмотрел? — Славя забрала у него фонарик и сама стала обшаривать пространство рядом с дверью.
Тем временем, я решила изучить содержимое стеллажа, насколько это было возможно в условиях нехватки освещения: на полках валялся всякий хлам. Наполовину разобранные, наполовину раздолбаные приборы — нечто, смахивающее на осциллограф, какая-то пишущая аппаратура, допотопный телевизор с диагональю экрана три сантиметра. Словом, рухлядь… Полкой ниже я нащупала какие-то круглые коробки. Именно нащупала — свет от красной лампочки сюда уже не добивал.
— Ну-ка, а если так? — в ответ на Славин вопрос раздался щелчок и через секунду под потолком замигали ртутные лампы.
— Гораздо лучше! — отозвалась я, — Спасибо.
Вернёмся к круглым коробкам. Всего их оказалось с десяток, походили на футляры для киноплёнки, разве что размером поменьше. Взяв наобум один из них, я обнаружила на одной из сторон маркировку: «ЭК. №404, А/З 73». Так. Ну «ЭК», предположим, значит «эксперимент». А номер… Ох, не нравится мне это совпадение. Внутри футляра находилась бобина с намотанной на неё проволокой. Очень любопытно.
— Интересно, кому только понадобилось строить бункер, открывающийся исключительно снаружи?
— Действительно, — Славя вздохнула, — глупость какая-то.
— Что действительно глупо, так это то, что после стольких лет консервации мы спокойно зажгли свет.
— Свет может от генератора работать, — возразила Славя, — я читала про такие, с большим запасом топлива можно хоть жилой дом подключить.
— У меня есть как минимум два аргумента, против наличия здесь таких агрегатов: вряд ли в сороковых годах такие уже были, плюс, раз на то пошло, зачем было вести сюда ЛЭП, когда есть такие вундервафли? К слову, провода тянули не вдоль дороги, а через поля, от основной магистрали. Я ещё вчера у остановки это заметила, но не придала особого значения. На лагерь бы и одного-двух твоих супергенераторов хватило позашиворот, так что скорее всего, всё изначально подводилось ещё под эти самые туннели.
— Получается, полигон был какой-то особенный, — брат наморщил лоб, — а потом лавку прикрыли и сверху лагерь поставили?
— Лагерь мог и прикрытием сначала быть, — добавила Славя, — старый корпус как раз где-то над нами.
— Ладно, к чёрту конспирологию, — Андрей подошёл к столу и попытался щёлкая тумблерами и крутя ручки, заставить радиостанцию работать. Ожидаемо, не вышло, — какие будут предложения?
— Так. Для протокола — что бы ты ни предложил, идея взорвать вторую дверь или сделать с ней что-либо ещё, что позволит пройти дальше мне совсем не нравится. Как минимум потому что инцидент.
— А Алиса как же? — возразил брат.
— А как же мы? — урезонила я его, — сколько трупов ты предпочитаешь получить к утру, один или четыре?
— Анна, не говори так! — Славя покачала головой,
— Что? Я просто сказала, что не хочу в случае чего, чтоб нас убили!
— Могла бы и потактичней выразиться. Типун тебе на язык, родная! — проворчал брат. — Уже светает, так что признаю — поиски провалились, будем ждать, пока нас отсюда не вытащат. Лягте отоспитесь, а я пойду у дыры подежурю на случай если кто мимо мельтешить будет.
— Мы могли бы жребий бросить, — предложила Славя, — как-то нечестно.
— Ну, — ответил брат, — считай меня добровольцем. Безумству храбрых — венки со скидкой.
Заснуть в бомбоубежище оказалось непросто. Сначала я честно пыталась лежать с закрытыми глазами, но вскоре поймала себя на попытке вычислять в уме квадраты целых чисел. Ситуация усугублялась роем вопросов, которые породил футляр с проволокой. Неужели, Виола связана с этим местом? Если да, то что это за эксперимент четыреста четыре? Вот как тут не диагностировать у себя паранойю, если единственное разумное объяснение на первый вгляд в том, что полигон не закрыт, а лишь перешёл на скрытный режим работы и всё это время продолжает ставить эксперименты на специально свезённых со всей страны подопытных, которые ни сном, ни духом? Ну а что, Виолетта — главный научный сотрудник с контрольной крысой заседает в медпункте. Вожатые… с ними сложнее. Обычно ими бывают студенты-практиканты, их ни во что посвящать не стали бы, но могли набрать опять же своих…
— Странно всё это, — протянула блондинка, устроившись на своей койке.
— Что именно? — отозвалась я, — спать всё равно как-то не получалось.
— Ну… вообще всё. Сначала переполох в столовой, яма эта круглая, двери опять же…
— Это ещё ничего. Всего лишь шаровые молнии, безумные проектировщики и прочая нечисть, с лёгкостью регистрируемая на фотоплёнку.
— Ты так говоришь, будто с вами такое происходит постоянно.
— В последнее время всё чаще и чаще. Причём Андрей явно от этого в восторге, романтик хренов.
— А ты?
— Ну… я не подпускаю его к красным кнопкам и сама стараюсь держаться от них подальше.
— Чтобы случайно не нажать?
— Скорее уж намеренно. Как с ящиком Пандоры — не знаешь, что в нём и всегда есть вероятность, что содержимое тебя убьёт. Или не только тебя. Хочешь открыть и посмотреть, что будет?
— Конечно, нет. Кому в здравом уме вообще придёт в голову…
— А если я скажу, что за нажатие кнопки также могут дать торт или лекарство от рака?
— Всё равно, нельзя ставить под угрозу жизнь человека. Это аморально.
— Так и есть. Но люди умирают постоянно. На деле человеческая жизнь довольно переоценена ввиду проявлений индивидуализма. Коллективный разум, к примеру, не пожалеет жизней некоторого допустимого числа носителей ради блага всей колонии. Примерно так же работают все государства. Тут важно сопоставить риски и перед этим произвести достаточно точный их прогноз. В этой проблеме нет однозначно хорошего или плохого решения. Хотя вру, есть одно ужасное. Сторонники утилитаризма взвесив шансы, примут решение о вскрытии или невскрытии ящика, моралисты просто откажутся к нему подходить и будут по-своему правы. А вот дураки намного опасней — эти просто пойдут и засунут внутрь голову. Я-то знаю, что я не дура, но за брата ручаться не стану.
— Мне он не кажется дураком.
— Мне тоже, но лучше не рисковать.
Славя продолжала что-то спрашивать, я односложно отвечала на автопилоте, и не заметила сама, как звуки постепенно отползали в диапазон эха, постепенно размываясь, превращаясь в кашу — противную такую, с комочками и плавающим куском масла размером с… Не буду уточнять. Ненавижу манную кашу. И почему именно она? Гадость! А. Вот и картинка поплыла калейдоскопом. Ладно, всем перерыв…
