![Вечерний костёр(БЛ),Бесконечное лето,Ru VN,Русскоязычные визуальные новеллы,Отечественные визуальные новеллы,Визуальные новеллы,фэндомы Вечерний костёр(БЛ),Бесконечное лето,Ru VN,Русскоязычные визуальные новеллы,Отечественные визуальные новеллы,Визуальные новеллы,фэндомы](http://img10.reactor.cc/pics/post/%D0%92%D0%B5%D1%87%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B8%D0%B9-%D0%BA%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%91%D1%80%28%D0%91%D0%9B%29-%D0%91%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%B5%D1%87%D0%BD%D0%BE%D0%B5-%D0%BB%D0%B5%D1%82%D0%BE-Ru-VN-%D0%92%D0%B8%D0%B7%D1%83%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B5-%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%BB%D0%BB%D1%8B-3475196.png)
лес эльфав
»Бесконечное лето Ru VN очередной бред Алиса(БЛ) Ульяна(БЛ) Лена(БЛ) Семен(БЛ) Ольга Дмитриевна(БЛ) и другие действующие лица(БЛ) Дубликат(БЛ) Визуальные новеллы фэндомы Фанфики(БЛ)
Анабасис
Окончание первой части.Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2062463
Глава 2 http://joyreactor.cc/post/2074551
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2121739
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/2146027
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/2165923
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/2193107
Глава 7 http://vn.reactor.cc/post/2231480
VIII
Штрих-пунктир
Снится какой то кошмар, переходящий в комедию. Снится, что гоняюсь за Леной по шахте, а в руках у меня букет сирени. Наконец мне удается загнать Лену в тупик, она поворачивается ко мне лицом, узнает меня, радостно улыбается и протягивает ко мне обе руки, а с ее пальцев капает кровь. Я, в страхе от увиденного, роняю букет на землю, букет неожиданно брякает, я опускаю глаза и вижу, что вместо букета под ногами лежит окровавленный нож. Смотрю на Лену, а это уже не Лена а Саша, она жалобно смотрит на меня, и, как и Лена протягивает ко мне руки и говорит: «Я сварила варенье, попробуй, оно очень вкусное!». Я беру ее руки в свои подношу к своему лицу и лижу окровавленные пальцы. Пальцы ее, действительно, оказываются испачканы не кровью, а земляничным вареньем. Я продолжаю держать ее руки в своих, перевожу взгляд с ее пальцев на лицо, и, под моим взглядом, Саша медленно превращается в Славю, а та — в Славяну. Внешне ничего не меняется, только у Славяны исчезают косы, сменяясь короткой стрижкой, но это мелочи, и то, что передо мной именно Славяна, я не сомневаюсь. Тогда я говорю: «Ты была разбита на кусочки, а сейчас ты стала целой!», и во сне мне кажется, что это такая великая мудрость, что мне положены все Нобелевские премии по всем дисциплинам и за все годы разом. Тут, кто-то дергает меня сзади за одежду, я оборачиваюсь, а там стоят Ульяна с Алисой, выражения лиц у них недовольно-обиженные, у Ульяны сверкают глаза, а Алиса, наоборот, вот-вот расплачется. А дальше, за ними слышен топот двух десятков детских ног, и я знаю, что это сюда бегут мои октябрята, а за ними непременно появятся и вожатая, и весь остальной старший отряд, и баба Глаша, и Виола с Толиком, хоть они и не из этого лагеря, и вся толпа моих двойников, от безымянных, до Семена, включительно, и та, неизвестная мне девочка из бункера, которая снилась мне в прошлый раз.
Как они все в этом тупике будут помещаться?! Мне становится смешно и я просыпаюсь.
Просыпаюсь, и первое, что вижу – лицо Ульяны. Ульяна сидит передо мной на корточках и готовится пощекотать мне в носу травинкой.
– Гав!
Рыжуха в ответ хохочет.
– Не успела, но так тоже хорошо. Вставай, я тебе завтрак принесла, а постель забираю. Сдать ее надо, смена то закончилась.
Я что не заперся, когда спать ложился? Совсем доверчивым стал, однако.
– И ключи от спортзала.
А где же я отсиживаться буду тогда? Договариваемся, что Алиса пожарный выход откроет, а главный закроет снаружи.
Ульяна улыбаясь смотрит на меня, а потом на мгновение грустнеет.
– Жалко, что сегодня расстаемся.
– Ну, надеюсь не надолго.
А насколько – самому интересно. Никто мне этого не скажет, никто никогда не пробовал. Баба Глаша разве? Спросить? Нет, не пойду.
Ульянка уходит, я проверяю в рюкзаке портьеру-парус: вот она, на месте, сколько она уже со мной пропутешествовала… Будет чем укрыться, вместо одеяла. Посылаю мысленную благодарность и извинения Мику из родного лагеря. Заваливаюсь на маты и пытаюсь отоспаться перед сегодняшней ночью, но и сон не идет, и посетителей наплыв.
Еще раз забегает Ульяна, просто так, поболтать.
Приходит Лена – добрая душа, приносит печенье, где она его берет? Лена в унылом настроении, поэтому поболтать не получилось. Посидела в тренерской, попрощалась, парой слов со мной перебросилась и ушла. Попросил ее прислать Сашу – пообещала.
Приходит Саша. Попрощались, пожелал ей всего самого хорошего. Потом
сделал страшные глаза и потребовал клятву о сохранении тайны. Саша прыскает в кулак, но честное пионерское слово о том, что меня не выдаст дает.
– У тебя с моими футболистами отношения хорошие?
– Ну да, хорошие.
– Отправь их ко мне, пожалуйста, тоже попрощаться. Только скажи, пусть не болтают на каждом углу, что я тут.
Приходят футболисты, тоже обещают моего убежища не выдавать. Обещаю им, что приду проводить их к автобусу, если они меня в кустах увидят, то пусть не бегут и не орут. Потому что: «Строгий секрет и государственная тайна!»
Интересно, Ольга уже знает, что я здесь и никуда не сбежал?
Так, за игрой в конспирацию время и пролетает. В обед приходит Алиса, приносит поесть и термос с чаем, смотрит на сиротливо лежащие в углу маты, прикрытые бывшим парусом и качает головой.
– Я, почему-то, не удивлена. Запасной ключ от нашего домика — под крыльцом, когда мы уедем – располагайся. Чайник и пол пачки чая мы оставили, буханку хлеба я тоже занесу, а больше ничего нет. Немного продуктов в столовой осталось, но она будет заперта, придется тебе замок взламывать.
Молчим несколько минут.
– Счастливо остаться, и удачи тебе, если не встретимся. Ты к автобусу придешь?
– Приду конечно. Вам удачи. Смотри, если опять память потеряете — очень сильно меня обидите, значит я все делал напрасно.
– Не бойся, не потеряем.
Потом неожиданно подходит ко мне и крепко обнимает.
– Пока, братишка. Спасибо тебе. И… даже если опять вернемся куклами, ты все сделал не зря, слышишь!
Честное слово, я даже прослезился. Если этими объятиями и словами все и закончится, и действительно вернутся куклами, я останусь здесь еще на один цикл, а если нужно на два, на двадцать два. Пока не сделаю из манекенов людей. Или пока не рухнет здешнее небо на здешнюю землю.
– Пока. Я подальше от ворот отойду, когда мимо поедете – вам рукой махну. Предупреди там, сама знаешь, кого надо предупредить.
Наконец поток визитеров иссяк, затихает и всякое движение снаружи. Оно и понятно: пионеры расползлись по домикам и, либо собирают чемоданы, либо уже упаковались и ждут автобуса. А мне делать нечего, в первый раз я никуда не бегу и не еду. Чувства которые я испытываю это некая смесь острой тревоги и беспокойства. Читать не могу, попытался занять себя делом – постирать свои вещи, так слишком мало у меня вещей, быстро они кончаются. Наконец стрелка подбирается к половине пятого. По привычке пытаюсь выйти в парадную дверь, а она не открывается, потом вспоминаю, выхожу через дверь пожарную, подпираю ее камнем, чтобы не хлопала от сквозняка, и, бочком-бочком, по кустам иду к проходу в старый лагерь. Сигнализация в проходе убрана, провода сняты, я, некстати, вспоминаю, что где-то здесь лежит брошенный Алисой арбалет и где-то здесь же она меня и подстрелила. Наконец выбираюсь вдоль забора к остановке, как раз вовремя: Ольга уже закончила прощальную речь, махнула панамкой и, вытирая глаза платком, стоит у гипсового пионера.
Прохожу чуть подальше от ворот и, когда автобус разворачивается, выхожу на пол шага из кустов. Я машу рукой, мне машут в ответ, у амазонок тоже глаза на мокром месте.
Ну всё. Вот я и остался один. Ольга, баба Глаша и обе ее помощницы не в счет. Интересно только, они здесь останутся, или вечером на 410-м уедут?
Захожу в лагерь через главные ворота, лагерь кажется совершенно пустым, даже еще более пустым, чем тот, где я встретил Славяну. То, что здесь еще осталась часть обитателей роли не играет. А мне все кажется, что никто никуда не уехал, что вот-вот из-за угла выбежит кто-то из знакомых. Прохожу клуб, куда сейчас: направо, налево? Налево это в музыкальный кружок, так я с Мику и не пообщался в этот раз, жаль, наверное, сейчас я бы даже болтовню её бесконечную вытерпел, некоторое время. Сворачиваю направо, к амазонкам. Флаг пиратский на двери Ульяна то ли забыла, то ли нарочно оставила. Некоторое время шарю рукой под крыльцом, наконец нахожу ключ, отпираю и захожу вовнутрь. Кровати, матрасы, одеяла, подушки, на одной из кроватей сложенный комплект белья. Лезу в тумбочку: в тумбочке обещанные чайник, пол пачки чая, буханка хлеба, и пол палки колбасы завернутой в газету. Мысленно благодарю своих девок. На столе записка от Ульяны, половина текста перечеркнута, половина тщательно вымарана, а та, что читается – обещание обязательно вернуться, и вместо подписи – сделанные красным стержнем две дурашливые рожицы, хорошо узнаваемые.
Оставляю записку на столе, сюда то я еще вернусь, потом передумываю и прячу ее в нагрудный карман – так она меня греет. Запираю домик, и иду в спортзал за вещами. По дороге, торопиться то некуда, сворачиваю на лодочную станцию. Лодки все на берегу, загорают кверху килями, весла под замком в сарае. Выхожу на пристань, вспоминаю, как давным-давно, множество жизней назад танцевал на ней с Леной, даже вспомнил мелодию и повальсировал чуть-чуть, сам с собой. Тут же вспомнил и Алису, как она сидела утром на пристани, свесив ноги в воду. Интересно, водка у кибернетиков или в медпункте? Не то, чтобы, есть потребность, но вдруг понадобится, в медицинских, конечно же, целях, для самолечения. Пока ностальгировал уже и стемнело, и зажглись фонари. Вышел на площадь, сел на Ленину лавочку, потом глянул на Генду и подошел к нему. Решетка входа в катакомбы оказалась, как я ее и оставил, просто надета на крепежные болты, тут же, в траве, валялась и фомка, удивительно, как она здесь пролежала все это время. Хотя, конечно, Алиса в роли помощницы вожатой это вам не Славя, так следить за порядком и каждые два часа подметать площадь не будет. Вспоминаю, что так и не отдал хозяевам ни фонарь, ни веревку из спасательного комплекта, все так и стоит у меня в тренерской, в отдельном рюкзаке, это хорошо. Тут прогудел с остановки автобус. Это что, это уже половина одиннадцатого? Вот я потерялся во времени!
Мимо меня проходит быстрым шагом докторша, пробегают, над чем-то хихикая, обе помощницы поварихи, и всё. Через какое то время слышно, как заводится и уезжает автобус, а я решаю остаться на площади. Заснуть здесь будет труднее, чем в домике или в тренерской, а мне, как я предполагаю, главное сейчас не заснуть. Представления не имею, где находятся баба Глаша с вожатой, но вряд ли они сейчас кинутся обыскивать лагерь. Собираюсь идти в домик – заварить чаю покрепче, чтобы не заснуть, и тут начинается светопреставление.
Без ожидаемого грома, а с каким то шипящим треском, где-то на противоположном конце площади в землю бьет молния. Тут же гаснут фонари, гаснут луна и звезды, а молнии начинают бить одна за одной. Грома по прежнему нет, только треск и шипение. Фиолетово-лиловые вспышки, запах озона и не капли дождя. Вспышка! Глаза выхватывают картинку, и опять чернота вокруг, чернота и зайчики в глазах. А до следующей вспышки я успеваю осознать только что увиденную картинку.
Вспышка! Мы с Леной идем танцевать на пристань.
Вспышка! Мой двойник, стоп, я его знаю – это Палач, ползет на руках по асфальту оставляя кровавый след. Ноги его бесполезно волочатся ненужными придатками, а над ним возвышается Славя и готовится воткнуть в его спину обломок черенка от метлы.
Вспышка! Лена сидит на своей любимой лавочке и читает «Унесенные ветром».
Вспышка! Пионеры, во главе с вожатой, строем идут через площадь.
Вспышка! Лена приводит моего здешнего двойника из леса.
Вспышка! С рюкзаком за плечами я, оглядываясь, иду в сторону лодочной станции.
Вспышка! Палач тащит Славю за ноги в сторону душевой. Голова у Слави вывернута совершенно неестественным образом.
Вспышка! Славя выходит встречать автобус.
Вспышка! Моя(?) квартира, кухня. Семен и девочки сидят вокруг стола.
Вспышка! Мимо меня проходит толпа Ульянок. Что-то в них не так, а не пойму – что.
Вспышка! Алиса с Семеном играют дуэтом на гитарах
Вспышка! Алиса сидит свесив ноги со сцены. Рот ее раскрыт, как-будто она что-то кричит.
Вспышка! Я в лодке, отталкиваюсь веслом от пристани.
Вспышка! Лена, выходит от кибернетиков и встречает здешнего моего двойника.
Вспышка! Ульяна убегает от Алисы.
Вспышка! Лена с Семеном на лавочке, смотрят на звезды.
Вспышка! Пионер, в окружении двойников, стоит на площади.
Вспышка! Алиса висит на дереве.
Вспышка! Лена отправляет Алису в нокаут.
Вспышка! Славя с красно-черной повязкой на рукаве.
Вспышка! Алиса кого-то выцеливает из арбалета. У меня чешется спина.
Вспышка! Семен и Мику идут взявшись за руки.
Вспышка! Весь лагерь засыпан снегом. Перед памятником стоят Ульяна и Славя в зимней одежде и о чем то разговаривают.
Вспышка! Лена бежит через площадь с ножом в руке.
Вспышка! Не моя квартира. Лена, повзрослевшая лет на 15, сидит в кресле и читает какую то распечатку.
Вспышка! Алиса поджигает фитиль под памятником.
Вспышка! Ульяна ловит кузнечика.
Вспышка! Двойник с топором в руке гонится за Ульяной.
Вспышка! Мимо меня пробегает еще какой-то двойник. Почему-то в камуфляжном комбинезоне.
Вспышка! Толпа пионеров гонит еще одного моего двойника в сторону ворот.
Вспышка! Пионер стоит перед Семеном, сидящем на лавочке.
Вспышка! Лагеря нет. И леса нет. И реки нет. Вокруг только степь и рассыпающийся на кирпичи постамент в центре этого мира.
Вспышка! Пионеры на линейке.
Вспышка! Славя подметает площадь.
Вспышка! Опять пионеры идут строем, только пионеры, почему-то в полувоенной форме.
Вспышка! Лена на крыльце клуба — первая встреча с Семеном.
Вспышка! Обгоревшая Славяна выползает из душевой.
Вспышка! Славяна плачет, прижимаясь к моей груди.
Вспышка! Домики с выбитыми стеклами, ржавые створки ворот лежащие на земле, облезлый забор.
Мой мозг перегружается и я перестаю воспринимать какую-то ни было информацию. И тут, неожиданно вспышки прекращаются, зажигаются фонари и очень быстро начинает холодать. Кто там скучал по зиме? Надо бежать, но куда? Домик фанерный, вымерзнет в пять минут, но там два одеяла и чайник, спортзал кирпичный, но там только моя верная портьера. Бегом к спортзалу за вещами, а оттуда в домик! Но успеваю добежать только до крыльца столовой, как начинается ливень.
Это какой-то суперливень. Горизонтальные струи воды лупят в северную стену столовой и мне остается только радоваться, что крыльцо смотрит на юг и я, пока еще, остаюсь сухим. Дорожки мгновенно превращаются в реки, а перекрестки в озера. По воздуху пролетают какие-то тряпки. Поток воды несет мимо меня, в сторону реки, чьи-то забытые сандалии. Постепенно ветер начинает меняться на западный, но ослабевать и не думает, понимаю, что на крыльце мне уже не отсидеться и, набрав воздуха прыгаю с крыльца в несущийся поток. Успеваю пробежать в сторону спортзала от силы пятьдесят метров. Спотыкаюсь обо что-то, под водой не видно – обо что, падаю, поток подхватывает меня и несет, несет, несет в сторону пляжа, через лесок. Где то в леске я все-таки ударяюсь головой и теряю сознание.
Пришел в себя на границе леса и пляжа. Утро, тепло, птички, ветерок, головная боль. Сотрясения, похоже, нет, руки-ноги целы, но жизнь малиной не кажется. Чувствую себя отбивной, которую уже обработали, но еще не успели пожарить. Встаю, держась за дерево, оглядываю себя. Свежевыстиранная пионерская форма превратилась в рубище. Снимаю рубашку, проверяю карманы и нахожу записку, удивительно, но записка почти не пострадала, ключи от домика тоже на месте.
Пошатываясь бреду к кромке воды, там падаю на колени, и долго пытаюсь рассмотреть свое отражение в воде, но, хоть вода и выглядит неподвижным зеркалом, ничего толком разглядеть не удается. Вспоминаю, что в тренерской на дверке шифоньера есть зеркало, со стоном встаю на ноги и оглядываюсь. Ночной катаклизм полностью вымыл и вычистил лагерь: на аллеях ни одной соринки, стена спортзала такая яркая, будто ее мыли с песочком и с мылом от грязи и копоти, песок на пляже чистый, утрамбованный и гладкий, цепочка моих следов на нем, как следы первого землянина высадившегося на необитаемую планету.
Пока шел к спортзалу начал медленно приходить в себя. Первым очнулся желудок и настойчиво попросил чем-нибудь наполнить себя. Вспоминаю: две банки консервов, пакет сухарей, пол термоса чая, полная кружка варенья. А в домике — буханка хлеба и колбаса. По летней жаре колбасу нужно съедать. Сейчас, только заберу свои вещи и в домик, а там уже и позавтракаю. И только в тренерской до меня доходит, наконец, что, не смотря на потерю сознания, я не пришел в себя в автобусе, как это обычно бывало, а остался там же, в лагере, где и был. И, судя по отсутствию обитателей, цикл еще не начался. Или их цикл еще не начался, или мой еще не кончился, хотя, удар головой об пенек с потерей сознания – достаточный повод для переброски меня в новый цикл. На мой взгляд, не хуже принудительного сна.
Посмотрел наконец-то на себя в зеркало – могло быть и хуже, а так: несколько ссадин, плюс грязная пионерская форма. Форму постираю, конечно, но, боюсь, не спасу. Но, как нас учит Ольга Дмитриевна: «Пионер всегда должен быть опрятен и чист!», – поэтому умылся, постирался и опять переоделся в спортивный костюм.
Забираю свой рюкзак, кидаю в него же, веревку и фонарик из второго и иду в домик. Рюкзак на одном плече, кружка с вареньем в руке. Пока иду – верчу головой туда-сюда, в поисках следов катаклизма, но так ничего и не вижу. Ни одной сорванной крыши, ни одного поваленного дерева, ни одного выбитого стекла. А ведь как лило, как сверкало, как дуло… Похоже, что главной целью стихийного бедствия была уборка лагеря. Непонятно только, зачем мне картинки во время грозы показывали, но я и это пережил. Около столовой стою минуту, но заглянуть к бабе Глаше так и не решаюсь, как то нехорошо получилось у меня с ней: и игнор мой, почти демонстративный, и поведение, в последние два дня, несколько грубоватое. Надо будет все же извиниться, но позже, когда еда закончится. Если, конечно, она здесь.
В домике кипячу чайник, достаю колбасу, достаю хлеб, сижу завтракаю и составляю план своего поведения. Как обычно, при попытке что-то спланировать, дальше, чем на несколько часов вперед, захожу в тупик. Ясно, что мне нужно где-то жить – есть два места наверху и еще бункер, ясно, что мне нужно что-то есть. Моих запасов хватит еще на сутки, если не экономить, или на двое, если экономить. А что потом? Можно пройтись по домикам, может у кого конфеты завалялись, можно, нет, нужно будет взломать столовую, Алиса обещала, что небольшой запас продуктов там есть. У Жени в погребе какие то банки еще стояли. А потом бежать на поезд, ехать до следующего «О.П. «Пионерлагерь»» и мародерить там. Это, конечно, если ожидание затянется, а вдруг оно до бесконечности затянется? Вдруг пока я здесь, новый цикл не начнется? Вспомнил Ушастую, сколько по окрестному лесу в родном лагере не ходил, так ее и не встречал никогда, но вдруг это не легенда. Пойти поискать, да отобрать у нее запасы? Есть еще мешок сахара у кибернетиков, можно будет меновую торговлю с этой кошкодевочкой наладить. Пойду-ка я погуляю, осмотрю лагерь целиком. Пустой, совершенно целый, свежевымытый лагерь. Без пионеров, без вожатой, может быть еще раз, уже при свете дня и не торопясь, пошарюсь в запертых кабинетах административного корпуса, или узнаю, наконец, где Женя прячет хорошие книги, или схожу в баню, в этом цикле я ни разу в бане то не был, все душем в спортзале обходился. А проблемы буду решать по мере их поступления.
Выхожу из домика, сворачиваю направо и еще раз направо, на поперечную аллею, ведущую к приюту одиноких кибернетиков, и на перекрестке с главной аллеей натыкаюсь на Ольгу Дмитриевну.
Вожатая, не заметив меня, проходит по главной аллее в сторону площади. Надо бы, конечно, окликнуть и поздороваться, но, с другой стороны: что мы можем сказать друг-другу нового и хорошего? Я, с ее точки зрения, сбежал еще два дня назад и, следовательно, не существую, она мне, в общем-то, жить не мешает. Правда, если я собрался остаться еще на цикл – легализоваться нужно, хотя бы потому, что так просто спокойнее. В общем так: от вожатой я не прячусь, но и за ней не гоняюсь. Столкнемся – поздороваюсь, окликнет – убегать не буду, а иначе – живу своей жизнью. А по приезду пионеров что-нибудь решу.
Кстати, в отсутствии пионеров Ольга Дмитриевна преобразилась самым приятным образом. Она сейчас совсем не похожа на показательно-строгую и, одновременно, взбалмошную пионервожатую, готовую напомнить неосторожному пионеру, что он, пионер, должен жить жизнью своего отряда, а не праздношататься по территории лагеря. Вместо привычных атрибутов вожатой: пионерской формы, галстука и панамки на ней короткое летнее платьице. В одной руке букет ромашек, в другой — босоножки, расслабленная и неторопливая походка, столь же расслабленное, под стать походке, выражение лица – дачница на прогулке. Она чуть заметно улыбается чему-то своему и, кажется, еще и тихо напевает, и это явно не «Взвейтесь кострами!». Красивая и славная девушка, а вовсе не самодур всея «Совенка». С такой девушкой даже мне хочется провести время. Интересно, Ольга была уже на пляже? Видела ли одинокую цепочку моих следов? И если видела, то что подумала?
А вот перед бабой Глашей нужно и должно извиниться, и следует с бабой Глашей пообщаться. И о намеках Пионера ей рассказать, и послушать, что она ответит, и о своих мыслях. Да и обедать тоже полезно, хотя день еще только начинается.
Пока так размышлял вожатая скрылась, свернув в сторону музыкального кружка. Тоже обход делает? Возможно. Ну, тогда составлю ей незримую компанию, и тоже начну с остановки.
На остановке, как и ожидалось, пусто. Вспоминаю вчерашние проводы, грущу немного, утешаю себя тем, что жизнь продолжается, пусть даже в здешней извращенной манере. Ветер гоняет бумажку – поднял, посмотрел: «Ты здесь не просто так!», – моим почерком. Ну, кто бы сомневался. Кто тот первый двойник, что ее написал? Делаю из бумажки самолетик и отправляю его в свободный полет – далеко не улетит. Эта бумажка какая-то неуничтожимая, как неразменный пятак, и существует во всех лагерях. Не отказал себе в удовольствии – прогулялся до ближайшей опоры ЛЭП. Похоже, повторяю Ольгину траекторию, тут она цветы и нарвала. Улыбаюсь, снимаю кеды, связываю их шнурками и вешаю на плечо, закатываю до колен штанины, только цветы рвать не стал. Всё, теперь я такой же отдыхающий, как и Ольга. И походка у меня становится столь же плавная и неторопливая, тем более, что я с десяти лет не ходил по земле босиком, и, делая каждый шаг, испытываю весьма смешанные чувства. Но все равно – это приятно.
Возвращаюсь назад, к убежищу кибернетиков, трогаю дверь – заперто, заглядываю в окна – кошкоробот недоделанный на верстаке, чудо-арбалет где-то спрятанный, на всякий случай пробую оконные рамы – все закрыты, а в форточку лезть мне не хочется. Это место я проверил. Теперь знаю, что если понадобится сахар или водка, придется выдавливать стекло, знать бы еще, как это делается.
Что у нас там дальше по списку? Два места, где я в этом цикле ни разу не был: баня и музыкальный кружок. Ну, в баню мне сейчас не хочется, так, дверь приоткрыл, вроде, все на месте, а из музыкального кружка гитару бы позаимствовать, но не вышло – заперто. Стою на крыльце музыкального кружка, размышляю – куда дальше: или по тропинке напрямую к Лениному домику, или обходить через площадь. Нет, через площадь далеко, поэтому иду через лес. Вот только приходится опять влезть в кеды, веточки и шишки на тропинке не благоприятствуют ходьбе босиком, горожанин я в надцатом поколении – мне простительно.
Домик Лены надежно заперт: и дверь, и окно, ну и ладно – варенье будет целее, и записка к нему прилагающаяся. Иду дальше, к домику вожатой. Да ведь и мой домик это тоже, столько в нем прожито. Вот велосипед, вот шезлонг, мелькает мысль, тут в шезлонге Ольгу и подождать. Нет, все-таки подобные импровизации меня однажды погубят – зачем-то поднимаюсь на крыльцо, стучусь и, не дождавшись ответа, тяну за дверную ручку – заперто. Интересно, что бы стал делать, если бы оказалось открыто? А если бы ответили? Хотя, кажется, от кого здесь сейчас запираться-то?
Однако такой бесцельный обход лагеря начинает надоедать, поэтому чтобы не петлять между домиками, по тропинке иду напрямую к сцене и мимо сцены к библиотеке. «Привет Женя, есть что почитать?», а Женя мне в ответ: «Да, Шопенгауэра вот вчера новое издание завезли. Не желаешь ли приобщиться? А то предыдущее всё исчеркали, вандалы!» Разумеется, библиотека тоже на замке. Около библиотеки стою минуту, выбираю дальнейший маршрут, и решаю двигаться дальше «Ульянкиными тропами», как их однажды назвала Алиса. Чувствую себя полным придурком, но временно, пока никто не видит, впадаю в детство, играю в каких то индейцев, а может ниндзя: передвигаюсь пригнувшись, перебежками от куста к кусту, осторожно высовываясь из-за куста, и замирая при каждой остановке. Так, незамеченный врагами, пересекаю еще один лесной язык и выхожу между волейбольной и бадминтонной площадками к углу спортзала.
Спортзал – моё логово, там, на брусьях, сушится пострадавшая в ночном катаклизме пионерская форма, там еще остались кое какие мои вещи и непрочитанная макулатура, изъятая из бункера, которую мне совершенно не хочется даже перелистывать. Рассматриваю форму, удивительно, но просохнув она оказывается во вполне сносном состоянии. Вылезаю из спортивного костюма, а то уже становится жарковато, одеваю плавки, влезаю в пионерскую форму, отдаю сам себе салют перед зеркалом и марширую на пляж. Черт! Главный вход же заперт. А я хотел чтоб было красиво, а так весь задор пропал. И уже в обычном настроении через пожарный выход направляюсь к пляжу.
Тут, собственно, моё одиночество и заканчивается. На краю пляжа, в тени березы сидит баба Глаша, а в воде, около буйков, видна голова Ольги Дмитриевны.
Баба Глаша что-то пишет в толстой тетради, и не поднимая головы произносит: «Мы тут с Олей поспорили, когда вы объявитесь, Семен. Я говорила, что в обед, как проголодаетесь, а Оля, что с приездом автобуса. Выходит, мы обе спор проиграли.»
– Доброе утро Глафира Денисовна...
– Да доброе, доброе.
– … наверное, все-таки Вы выиграли. Я же собирался ближе к обеду в столовую стукнуться, а здесь, случайно на вас наткнулся.
Тут меня, наконец, замечает Ольга Дмитриевна и кричит из воды.
– Семен! Идите сюда, поплаваем!
Смотрю на бабу Глашу, а та ворчливо так бурчит
– Иди-иди. Составь компанию девушке, в кои-то веки она…
Баба Глаша пытается подобрать слово, но отчаявшись только машет рукой.
– Старею. Иди, не стой как пень, видишь, девушка красивая зовет. А моё ворчание сегодня еще наслушаешься.
А Ольга, нет Оля, она говорит, что она Оля, да и у меня язык не поворачивается назвать ее такую – Ольгой, а уж тем более Ольгой Дмитриевной разошлась не хуже Ульянки на пике активности. Она ныряет с буйка, она брызгает водой, она пытается поднырнуть под меня и утопить, предлагает сплавать наперегонки, или посоревноваться «кто дольше продержится под водой» и при этом визжит, как первоклассница на ледяной горке. А я, вспомнив свою сегодняшнюю игру в индейцев всячески ей в этом потворствую. Баба Глаша только качает головой, наконец не выдерживает, и крикнув: «Дети, в два часа жду вас в столовой!» уходит.
Наконец Оля устает резвиться и мы, посиневшие и уставшие, выбираемся на песок, где сразу же и падаем. Оля неожиданно серьезнеет.
– Семен, ты не представляешь, как я тебе благодарна. Что бы там не ворчала баба Глаша.
Я поворачиваю голову в ее сторону и натыкаюсь на внимательный и какой-то даже опасливый взгляд, словно Оля размышляет: можно продолжать или не стоит. Я молчу, только вопросительно смотрю ей в глаза.
– Я так редко... воплощаюсь, да воплощаюсь, а такую радость при этом, испытала вообще, в первый и, не исключено, что в последний раз. Не скажу за Ольгу Дмитриевну, но девушка Оля теперь твой вечный должник.
Помолчав еще Оля продолжает.
– Семен, я ведь не человек.
Ага, репликант она, Нексус-6. В умные головы приходят хорошие мысли.
– На день рождения тебе дарят бумажник из телячьей кожи…
– Это ты сейчас о чем?
– Да так, одно кино вспомнил. Оля, так и я не человек, давно это подозревал, а недавно доказательство получил. Здесь, по-моему, вообще нет человеков.
– Не скажи, вот баба Глаша, например, она – человек. Но я не о том, я не о теле, оно у меня с вами одного происхождения, я о том, что внутри, что вас делает людьми.
Интересно, как же попало это высшее существо, я про бабу Глашу, если что, в нашу компанию?
– И что же делает нас людьми, по твоему? И главное, что с тобой то не так?
– Все не так. Я была создана искусственно, чтобы встречать таких как вы. Чтобы они не убегали, встретив незнакомого человека… нет, я не смогу это объяснить. У Оли не хватит слов, а Ольге Дмитриевне это просто не придет в голову. Вы… можете двигаться, да двигаться куда-то и развиваться. А я существую всегда в двух вариантах. Том или этом.
М-да, вот и еще одна незаметная драма. А что мне с этим делать? Если и Оля сейчас расплачется.
– А ты не пробовала сама куда то двигаться? Может ты ошибаешься?
– Не получается. Девушка Оля, которая способна на это, существует всего по несколько часов и то, далеко не каждый цикл, а вожатая – это всего лишь набор примитивных алгоритмов.
Вспоминаю поведение вожатой: в целом Оля права, но я все же нахожу пару-другую эпизодов, которые не позволяют мне до конца принять эту версию. А может это я и обманываю сам себя, может это мне просто жалко милую Олю.
– Знаешь что, Оля. До недавнего времени я тоже был набором тупых алгоритмов. Может, не все так печально?
Хотя, почему «был»? Таким и остался, но не хочу с Олей так пессимистично.
– Нет Семен, есть вожатая, напичканная стереотипами, а есть девушка Оля – всего лишь эмоциональная матрица поверх тех же стереотипов. Кстати, тетрадку верни на место. Это все-таки память о моем оригинале.
Вот оно, откуда тетрадка то. Хорошо, что еще не выкинул.
– Память? А что с ней самой, с оригиналом?
– Не знаю, – пожимает плечами. Практика закончилась, она и уехала.
– Что то ты меня Оля в тоску вгоняешь. Может же и вожатая очеловечится? Может проблема в том, что она постарше пионеров будет и ей сложнее меняться, и времени на это больше нужно?
– Наверное. Только это будет Ольга Дмитриевна, ну, может быть Ольга. А для Оли там нет места. Ладно, ну что мы о грустном! Пойдем уже, нас же баба Глаша ждет.
Оля энергично вскакивает, отряхивается от остатков песка, смотрит на воду, смотрит на меня, смотрит на спортзал, который через дорогу.
– Семен, извини пожалуйста, можно у тебя в спортзале душ принять? А то баня далеко.
Святая простота. Чем то мне в своей наивности и невинности Оля сейчас напомнила Сашу. Кстати, как Саша там, на перезарядке или куда отсюда пионеров возят?
Хочется, опять же, пошло пошутить про порнофильмы, но вижу, что не поймет. Не поймет и наверняка обидится.
– Ты здесь хозяйка, в конце концов. У тебя ключи есть? А то надоело уже через пожарный вход обходить.
Одежду в охапку, и, как были, заходим в спортзал. Оля сразу в душ, а я в тренерскую – переодеться в сухое.
Стою на крыльце спортзала с Олиной тетрадкой в руках, жду, когда она, наконец, соизволит из душа выйти. До чего все-таки девушки долго моются. Наконец выходит, смотрим внимательно, друг на друга.
– Что?
– Что?
– Я первая спросила.
– Ну, во-первых, очень сложно разглядеть в Ольге Дмитриевне – Олю, но можно попробовать. А, во-вторых, Оль, ты можешь рассказать мне, что здесь происходит вообще? Не баба Глаша, к которой у меня свои вопросы, а ты – моя сестра по лаборатории. Кстати, вот твоя тетрадка. Теперь твоя очередь.
– У меня все проще. Ольга Дмитриевна многое не видит в Семене, из-за заложенных ограничений. Вот я и пытаюсь тебя разглядеть, понять и запомнить, чтобы она этим пониманием тоже пользовалась. Хуже не будет ни тебе, ни мне, ни ей.
– Оль, ты так старательно отделяешь себя от вожатой. А по мне так вы одна и та же личность.
– Пойдем в библиотеку тетрадку вернем, а потом в столовую.
Не хочет о своем втором я разговаривать.
– Не хочешь о своем втором я разговаривать? Ну, заставлять не буду, пойдем. По дорожке или как?
– Или как. Ульянкиной тропой.
– А, ты тоже знаешь это выражение.
– Трудно не знать. Хотя, теперь в лагере скучно будет. Ульянка остепеняться начнет, а все ты виноват.
– Думаешь, получится у меня? А вот ваша скука, она только в ваших руках.
– Я в тебя верю, все получится.
Так, за разговором дошли до библиотеки. Здешние закоулки, как выяснилось, Оля знает не хуже меня.
– Подожди, – она засовывает руку куда то в отдушину и достает оттуда пару ключей. Запомнил?
– Ты мне так все секреты выдашь.
– А! – Оля только машет рукой с ключами. Тебе-то можно, я надеюсь. Кстати вожатая про это не знает, имей в виду. И в прочих местах, если поискать хорошо, ключи найдутся. Потом покажу.
Зашли в библиотеку.
– Сейчас еще сюрприз покажу. Открой Шопенгауэра.
Беру философа, открываю.
– И что я должен увидеть?
– А теперь возьми любую другую книжку.
А вот это уже интересно: текста нет, то есть текст есть, но прочитать я его не могу, взгляд не задерживается на строчках.
– К приходу автобуса все нормализуется. Но если в предыдущий цикл возьмешь себе за труд вызубрить не меньше десять тысяч знаков, то, как минимум одно отличие в тексте найдешь. А иногда смысл текста выворачивается на сто восемьдесят градусов. Это я про твой Справочник намекаю, если что, раньше он, кстати, назывался Описание. Всегда смотри на выходные данные и даты в книге. Если они есть, значит книга пришла снаружи и не меняется.
Открываю погреб, спускаюсь вниз. Мелькает мысль: «Сейчас Оля люк закроет и чем-то придавит». Кладу тетрадку на старое место. Выбираюсь наверх, закрываю люк.
– Ну что? Пошли?
– Подожди. Я добегу до своего домика. Если хочешь, – пошли вместе.
Идем к домику вожатой. По дороге Оля рассказывает свою точку зрения на здешнюю вселенную. В сущности Оля знает не так уж и много. Да есть система лагерей, да они находятся в замкнутом пузыре пространства, лагеря эти разные, но, в то же время, как бы один, по крайней мере, всякое событие происходящие в одном лагере обязательно отражается в остальных. Да, одноименные обитатели тоже копии друг-друга, но тут сложнее, потому что каждый пионер, получив базовую программу и память, дальше развивается самостоятельно, и, хотя, все изменения сбрасываются между циклами, что-то все же остается, включается в состав уже индивидуальной базовой программы и каждый абориген становится, постепенно, уникальным. Все это происходит медленно, но все эти изменения видны, видны и отличия, допустим, между Мику из разных лагерей, причем, чем дальше друг от друга отстоят эти лагеря тем больше эти отличия. Чтобы эти отличия не превосходили какой-то критической величины система иногда тасует обитателей лагерей случайным образом. Ну и сбои, конечно, бывают, так появляются такие персонажи как, например, здешняя Саша. Если они не вызывают отторжения остальных обитателей, то приживаются.
И за всем этим наблюдает Ольга Дмитриевна с функциями координатора. Разница между пионерами и вожатой в том, что пионеры развиваются индивидуально, а накопленная вожатыми информация каждый раз объединяется, усредняется, обрабатывается и равными долями распределяется обратно им в мозг. А когда кто-то из пионеров настолько изменится, что система не признает его за своего и выкинет из цикла, то появляется девушка Оля, задача которой встретить напуганного пионера, приютить, пригреть, приласкать и направить к бабе Глаше. На место же этого пионера выдвигается кандидат из младшего отряда, а место в младшем отряде занимает новая личность.
Так, пока Оля рассказывала, дошли до домика.
– Подожди здесь, я сейчас.
Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Визуальные новеллы фэндомы
Глава 10: «скандалы, интриги, умозаключения: часть 2»
Пока брат повествовал о вчерашнем происшествии, я сканировала обеденный зал, пытаясь сфокусироваться на вожатой. Ольга Дмитриевна самозабвенно поглощала обед за вожатским столом. Ещё не в курсе.
— Я не понимаю только одного, — дослушав заговорила я.
— М?
— Почему ты не рассказал всё сразу же?
— Мне надо было при аборигенах распространяться? Сама вчера Лубянкой пугала, — он насупился, — или это как-то избирательно работает?
— Твоя правда, — признала я неохотно, — однако, в медпункте ты сам разговор завёл и, прошу заметить, если бы не ОДэ…
— ОДэ?
— Вожатая. Не тупи. Если б не она, ты бы уже раскололся. Что помешало?
— Да знаешь, по ходу действия мысль одна пришла. Хотел попробовать разомкнуть петлю, — он пожал плечами, — я подозреваю, что ты из будущего пытаешься каким-то образом вмешаться в прошлое. Знаешь, как в мультике: «Воздействовать на настоящее путём изменения прошлого!», — процитировал он с пафосом, — пусть и неявно. Напрочь отказывалась делиться информацией, при том совершенно точно ждала моего прибытия. Как вариант — хотела чтоб мы узнали о наличии возможности самостоятельно перемещаться во времени и начали искать способ раньше, чем в её варианте…
Ему надо себя со стороны послушать — продолжатель дела Станислава Лема в естественной среде обитания.
—…так что я решил, что разумнее для достижения цели будет не отговаривать тебя угонять машину времени или прыгать в чёрную дыру, а позаботиться о том, чтоб ты таковые вообще не нашла и даже не пыталась… ох ты чёрт.
— Что?
— Я ведь там тоже буду… был.
Ну это уже за гранью добра и зла. Как можно забывать о таком?
— Балбес! — хлопнула я брата по лбу. — Ты забыл о встрече с собой из будущего?
— Да нет, я с собой не встречался. Ты пошлёшь меня следить за собой и я свалю в неизвестном направлении.
— Кроме моих слов другие свидетельства твоего наличия были?
— Нет. В любом случае, ты обещала отлупить меня смычком по возвращении.
— Тогда у нас появляется пространство для манёвра.
— В плане?
— Какая основная фишка пророчеств в мифах? Правильно, братец, их можно подогнать под любое развитие событий. Кстати, зачем тебе вообще так понадобилось размыкать эту несчастную петлю?
— Потому что надо быть последовательным в своих решениях.
— Поясни?
— Мы в СССР. В Советском, мать его, Союзе. В этом потоке он ещё не рухнул.
— И?
— Ты прекрасно знаешь, что — «и». Я не в восторге от железного занавеса и агентов КГБ за стенкой, равно как и ты, однако то, что произошло в девяностые — гораздо гаже любого КГБ. И если мы допускаем использование хронопрыжков в корыстных целях, то я немедленно угоняю автобус и мчусь в Москву, всеми правдами и неправдами спасать страну чего бы это ни стоило.
Вот из таких попаданцев и формируется очередь в кабинет к Сталину — кто с экземпляром АК-47, кто с чертежами атомной бомбы, а кто и целый ноутбук с картиночками современной техники прихватит и непременно сожжёт его, подключив к розетке в триста восемьдесят вольт. И ведь ни один не обратит внимания — на календаре двадцатое июня сорок первого и все эти вундерваффе удастся внедрить уже после того, как в мясорубке Великой Отечественной будут прокручены на фарш двадцать миллионов человек, и это без учёта потерь противника. Нет, без системного подхода такими вещами заниматься нельзя. А если этим самым подходом вооружиться и проанализировать ситуацию, то быстро поймёшь, что не так уж нам плохо и живётся — риски похерить всё своим вмешательством, оказываются просто огромными. И тут возникает вопрос — а готов ли ты рискнуть каким-никаким, но благополучием — страны или, пускай, собственным и получить взамен кота в мешке? Лично я — нет. Да и игры со временем, если рассудить трезво, свеч не стоят.
— Справедливо, — соглашаюсь я, — по крайней мере, меня ты убедил добровольно ни в какие воронки и дыры не прыгать.
— Увы, — вздохнул брат раздосадованно, ничего не попишешь, — он пожал плечами, — если это уже случилось, то нам не отвертеться. Иначе после того как я решил не сообщать об инциденте, к тебе не попала бы твоя записка. Поэтому я и нет больше смысла скрывать всё от тебя.
— Или мы попадём в прошлое невзирая на твои усилия, если не благодаря им, — я криво усмехнулась, — всё-таки ты тоже из сумрачных гениев, только немного иной категории. В конце концов, чтобы попасть сюда, ни ты, ни я никаких усилий не прикладывали.
— Тогда это тупик, — сдался близнец, — игра в угадайку. И держу пари на что угодно, в итоге мы всё равно придём к известному исходу.
Принимая во внимание сползающие с носа очки, готовые в любой момент плюхнуться на горку из картофельного пюре, Андрей выглядел весьма растерянным. Мы просидели молча с минуту.
— Знаешь, — брат швырнул вилку в пюре и выпрямился во все метр восемьдесят, — я что-то наелся. Пойду, пройдусь, — с этими словами он направился в сторону дверного проёма.
Если я не отправлюсь вдогонку, он опять глупостей натворит. Проклятье, ведь не пообедала ещё толком. Ничего не попишешь — надо. Отправив в рот остатки котлеты и запив их чем-то напоминающим абрикосовый компот, я тоже приняла вертикальное положение, впрочем, едва я это сделала, как Андрей вновь показался в дверях. Мы поравнялись метрах в пяти от выхода, из которого, словно опасаясь автоматной очереди, выглядывала Лена.
— Ну? — мрачно произнёс он.
— Что — ну?
— Не прикидывайся. Лена мне всё рассказала.
Сдала всё-таки, коза тщедушная.
— Славя меня задолбала, — призналась я без особых терзаний, — и если ты собираешься заставить меня сделать то, о чём мы оба сейчас думаем, то спешу тебя разочаровать — я ни о чём не сожалею и извиняться не собираюсь.
— Анна, — он положил руки мне на плечи, — так нельзя. И я не о том, что ты привлекаешь ненужное внимание.
— Я не просила никого лезть ко мне со своей помощью, и тем более с расспросами. И убери грабли, — стряхнула я с близнеца с себя.
— Славя хотела контакт с тобой наладить понимаешь, голова садовая? — брат повысил голос, до этого мы обходились стандартной тональностью.
— А моё согласие уже и не требуется?
— Она из-за тебя из библиотеки нос высунуть боится, да и на Лену ты впечатление тоже сильное произвела. Она за обедом для Слави пришла, и теперь на крыльце топчется, ждёт, пока ты уйдёшь.
— Меня это растрогать должно? Сообщаю последние новости: мне плевать.
— Должна же у тебя хоть от чего-нибудь совесть пробудиться!
— Нельзя разбудить то, чего нет,
— Слушай, мы это уже проходили, так себя в обществе вести нельзя. Даже если объявляешь независимость от коллектива, с ним стоит держать нейтралитет.
Этот разговор мне уже наскучил, да и приятным его назвать нельзя.
— Давай сменим тему? Я тут прикинула, с какой вероятностью…
— Да плевать я хотел на вероятности, — оборвал меня брат, оставаясь при этом холодно-спокойным, — я не собираюсь вести с тобой никаких дел, пока ты не извинишься перед Славяной. Можешь считать свои вероятности одна до посинения, а я лучше на улице ночевать буду, чем в одном доме с тобой. Баста! — и он вышел из столовой.
— Всё равно вернёшься, деваться тебе некуда! — бросила я ему вслед, выбежав на крыльцо. Ответом мне был продемонстрированный через плечо средний палец.
***
— Давай прикинем чисто математически, с какой вероятностью в одной вселенной могли произойти независимо друг от друга все аномалии с момента нашего первого контакта включительно?
— Если не брать в расчёт твою теорию матричного бытия, эта величина будет стремиться к нулю. Хотя нет, берём стремящуюся к нулю величину и возводим в четвёртую степень. Да, где-то около того.
— А если брать, то примерно со стопроцентной.
Я встала с кровати и слегка — ньютонов сто — сто двадцать — приложилась лбом о шкаф, после чего прислонилась к нему спиной и медленно сползла вниз. Всё вышесказанное безо всяких разговоров было очевидно, но вести диалог было… Не знаю, правильнее что ли? Увы, разговор с собой не клеился. Это вовсе не то же самое, что с Андреем — некого обвинить в идиотизме.
Впрочем, я ему нужна не меньше, хотя вряд ли он это понимает. Деваться нам друг от друга некуда и рано или поздно, он вернётся сам, так что ни слёз, ни охов-вздохов в этот раз не будет — незачем переживать из-за несуществующей проблемы.
— Выходит, ноги у всей этой чертовщины растут из одного места. Осталось понять, природное это явление, либо антропогенное…
По дверце шкафа приходится серия ударов. Нет, это никуда не годится. Фиг с мебелью, не жалко, а вот тыльная сторона черепной коробки вместе с содержимым имеют пока что некоторую ценность.
Входная дверь чуть приотворилась. В щель просунулась голова Алисы, а затем и вся рыжая целиком.
— Уже в курсе? — начала я, не церемонясь с приветствиями.
— Спрашиваешь, — отозвалась рыжая, — вы на глазах у всего лагеря разругались. Свезло, что мелкая по недоразумению до обеда всё не разнюхала — живо бы ОДэ сдала, но лучше бы всё равно тебе с ней не пересекаться.
— Выходит, — вздохнула я, — надо в эмиграцию валить. Тут меня в первую очередь искать будут.
я поднялась с пола и отряхнувшись, вышла на крыльцо.
— И куда рванёшь? — донеслось из домика. Алиса демонстративно улеглась на моей кровати, давая понять, что перекантоваться за дверью с «весёлым Роджером» — не вариант. Нет, вредность и прочие мелкобуржуазные замашки тут ни при чём. У, с вашего позволения, подруги ОДэ меня станет разыскивать сразу, как убедится, что пуста официальная резиденция. В тот же момент в голову пришла ещё одна идея.
— А что за старый корпус, о котором вы перед обедом спорили?
— Его с берега видно, — рыжая лениво приподняла голову, — было бы, если б лесом не зарос.
— Крыша ещё цела?
— Ты что, сдурела? — Алиса, сообразив, к чему я клоню, вскочила с кровати и пулей долетела до меня.
— Давно. Вечером туда, как и договаривались, приводи брата, к этому времени он должен уже остыть. А пока я буду балдёжно проводить там время — с этими словами я вновь вошла внутрь, вытащила из шкафа сумку и начала паковать в неё всё необходимое, — у тебя спички есть, Алис? Мало ли, ночью костёр разводить придётся…
— Точно двинутая, — Алиса выглядела не на шутку обеспокоенной, — ну вас на фиг, психи, сами в старый топайте, а я — пас! — она соскочила с порога на землю и изобразила попытку уйти. Именно изобразила, потому что разговор был не окончен.
— Да что не так-то? — бросила я ей вслед.
— Я же как думала — зайдём туда минут на пять, да и назад… Ну, попетляли бы для хохмы по лесу…
Сорвиголовы, боящиеся заброшенных построек в природе не существуют.
— Двачевская, ты чего боишься? Не люди же там пропадают, в конце концов…
Судя, по реакции Двачевской, это была отличная догадка.
— Вот, чёрт. Он ведь не просто так заброшен?
— В прошлый год я тоже сюда в первый раз попала, — Алиса старалась звучать очень, очень убедительно, — нас старшаки тоже всё пугалками по ночам кормили про заброшку эту. По началу мы тоже не верили, пока Юрик Семецкий по приключениям не изголодался. Не знаю, чего такого этот олух там насмотрелся, только потом его три дня таблетками пичкали — заснуть не мог. И знаешь что ещё? Ещё я не планирую поседеть, да и шифер мне мой дорог.
Рассказ Алисы в сочетании с рекомендацией в записке от себя любимой убедили меня, что идея обжить старый лагерь — мягко говоря, не очень. Да что уж там, чертовски глупо было бы к этим рекомендациям не прислушаться, так что я пообещала рыжей, что не стану партизанить настолько далеко от действующего лагеря, в обмен на обязательство устроить мне и брату примирительную встречу.
— Анна, — заговорила Алиса пару минут спустя, глядя на то, как я собираю себе на время изгнания нехитрый провиант из тех припасов, которыми меня и брата снабдили «родители» (нет, я понимаю, что вряд ли по окончании смены мы сможем куда-то деться кроме как поехать домой, но вот в существовании в этом мире некой супружеской пары, что признает нас за своих чад у меня уверенности никакой нет, и о пресловутом «доме» и речи не может идти), — не пойми меня неправильно, я всецело на твоей стороне, Феоктистова своё получила не зря, но на кой усложнять-то? Всё равно рано или поздно вожатая до тебя доберётся и принудит к публичному покаянию.
— Алис, на будущее — разумеется я могу извиниться просто для формы. Более того, мне придётся это сделать. Однако, это не главное, как и то, что я не раскаиваюсь. Важнее донести до других, что мои извинения это пустой звук и мне исключительно похрен на всю ситуацию, как бы она ни выглядела. Так, в дальнейшем меня будут меньше дёргать из-за подобной ерунды.
— Ну-ну, — задиристо ухмыльнулась Двачевская, — трудно бы тебе было в моём дворе с такими убеждениями.
— И тем не менее, в своём я как-то с ними до своих два… семнадцати дожила и останавливаться на достигнутом не планирую.
Окончание сборов было ознаменовано погрузкой тёплой одежды — задерживаться там до ночи в мои планы не входило, но случиться может всякое. Опробовав сумку на вес, я всё-таки вытащила из неё юбку-шотландку и переоделась заранее. Теперь осталось только выдумать способ незаметно прошмыгнуть на другой конец лагеря. Всего-то, ага. Наиболее безопасным выглядел вариант обойти жилой квартал седьмой дорогой и выйдя к флигелям кружков, прижаться к забору и пилить вдоль периметра. А там уже и до границы лагеря рукой подать. Алиса мой план не приняла, апеллируя к тому, что есть более простой маршрут вдоль административного корпуса. Слушать возражения она тоже не стала.
— Ходу, Киса! Если нас догонят, не могу поручиться за целость вашего пенсне! — с издёвкой процитировала она «Двенадцать стульев».
— Тоже мне, Алиса Сулейман Берта Мария Бендер-Бей, — огрызнулась я, — блюдо под рубашку засунуть не забудь.
На открытом участке пути, пролегавшем по спальному району всё прошло гладко — наш партизанский отряд, не встретив сопротивления и, что самое важное, без свидетелей миновал перекрёсток и растворился в зарослях между двумя бочками. Теперь здание администрации отделяла от нас с рыжей ещё одна такая же улочка. Однако, едва я успела начать продираться вслед за товаркой сквозь куст, как та моментально затолкала меня обратно и сама юркнула вслед за мной, не считаясь с потерями в виде царапин и рискующей придти в неприглядное состояние формы.
— Что за… — её действия застали меня врасплох из-за чего аналитический отдел мозга снова запаздывал.
— Шшш! ОДэ! — прошипела Алиса в ответ.
Я быстро выглянула из-за куста. Со стороны площади действительно приближалась вожатая. Тут у меня в голове пискнул маленький человечек, отвечающий за мат. Я дёрнулась в отступление.
— Куда, дура? — взвилась Алиса, хватая меня за запястье — кустами зашуршишь и хана!
Кусты, в подтверждение её словам, зашелестели — притянутая Алисой, я выпустила уже отогнутую ветку из второй руки.
Ну кто тебя просил озвучивать? Закон Мерфи никто пока не отменял.
Вожатая, само собой, уподобляясь псу-пограничнику, в тот же миг сорвалась с места и ринулась в нашем направлении. Это был полный провал, как вдруг…
— Ольга Дмитриевна! Ольга Дмитриевна!
Я узнаю этот дефектный звук «л»! Мику, «спасибо» второй степени тебе!
— Мику? В чём дело? — вожатая отпрянула от зарослей, в которых тем временем, напряжённо бухали две сердечные мышцы. Надо будет перед интуристкой потом проставиться.
— Вы не знаете, где я Алису могу найти? Мы ещё утром договорились в кружке после обеда встретиться, я её уже час прождала, и в домике её тоже нет…
— Так значит, ещё и Двачевская пропала, — протянула Ольга Дмитриевна задумчиво, — вот что, Хатсунэ, проверь в доме ещё раз, а я пока…
— А кто ещё пропал, Ольга Дмитриевна? Может лучше тогда отряд собрать для поисков? Я сейчас сбегаю, позову ребят…
— Близняшка где-то от меня бегает… Нет, Мику, остальным и так есть чем заняться…
Едва прочухав, что ОДэ находится под акустической атакой и шевелящиеся кусты более никому не интересны, мы с Алисой поспешно ретировались под бодрый стрёкот японки назад, кое-как раздвинув растительность позади себя, после чего что есть духу рванули в сторону, где по заверениям Двачевской находилась тропинка до музкружка. Только выбравшись на пятачок перед оным, мы позволили себе отдышаться.
— Фух, пронесло… ещё бы немного и… — Алиса облокотилась на стену клубного домика — от библиотеки кроме габаритов, он отличался здоровенной верандой в половину своей площади.
— Ага… если б не вожатка, Мику нас точно до смерти бы заболтала.
Мы зашлись в кратком приступе смеха.
— Ладно, теперь куда?
— Теперь — по твоему плану, — ответила рыжая, — Мику пусть и своя в доску, но болтушка ещё та, так что на глаза ей лучше не попадайся. Сейчас в ту сторону до забора дуй, а там по ситуации. Ну, удачи!
— Погоди, Двачевская, а ты разве не со мной дальше?
— А чё я? Давай-давай сама дальше, а мне алиби нужно, — она перемахнула через заграждение на веранде и подёргала дверь — заперто.
— Лентяйка, — бросила я ей. — Тебя во сколько с братцем ждать?
— Тут уж, как карты лягут, — сообщила Алиса, выходя с веранды. Она обошла постройку сбоку и добавила:
— Как я всегда говорю: «если закрыты двери, ищи открытое окно», — послышался уже знакомый звук испытываемой на прочность оконной рамы. Хлопнувшая створка окна только упрочила мою догадку — Алиса влезла внутрь через открытую форточку.
— Ещё и медвежатница, — с презрением заявила я.
— О-ольга Дмитриевна-а! — нараспев протянула рыжая, — а идите сюда…
— Ладно, ладно, ухожу.
***
Добравшись до лагерных ворот, я решила подкорректировать план побега. Зачем изголяться над окнами, а в моём случае над дырами в заборе, когда можно выйти через парадную дверь? Проще говря, проверив округу на наличие лишних глаз, я приоткрыла одну из створок и аккуратно выбралась на свободу. Дальше была уместна фраза из расхожего анекдота — «и всё бы у них наверняка получилось, если бы…»
— О, здорово, Анна! — я так и замерла, не отпуская ворота и выпучив глаза.
— Сыроежкин, ты? Чего людей пугаешь? Ты что вообще тут забыл?
— Да вот, понимаешь, — недотёпа Электроник почесал в затылке, — в самоходку до старого корпуса собрался.
— И ты вот так просто мне об этом говоришь? Не боишься, что сдам?
— Так ведь ты тоже территорию лагеря покинула, — он заговорщицки подмигнул, — или себя тоже сдашь? Кстати, а чего без Андрюхи?
— Мелкая бытовая ссора. Разве ещё не весь отряд в курсе?
— А, — отмахнулся он, — мы с Шуриком с утра в клубе торчим, даже на обед не ходили. Я вот сам только выбрался.
— А тебя, значит, эти страшилки о старом лагере не пугают?
— Страшилки вожатые выдумывают, чтоб народ туда совался поменьше, — заявил Электроник с авторитетным видом. — Здание же ветхое, если кто покалечится — проблем не оберёшься. К тому же, материалисты отвергают существование сверхъестественного.
— Ага. И ты там что забыл?
— Ну-у… — Сыроежкин замялся, — Шурик называет это… погоди, сейчас вспомню… Экспо… экспроприацией бесхозных материальных ценностей, во!
— А. Мародёрство. Что же там такого ценного вам приглянулось?
— Там под самим зданием подземелья есть, — Электроник перешёл на шёпот, — Шурик считает, что это после военных осталось, тут полигон раньше был. Они старые, довоенные ещё судя по всему. Мы в прошлую смену их нашли, и когда нужны какие-то сложные запчасти… сама понимаешь. Только ни кому ни слова.
— Как рыба — пообещала я, — ну, удачи.
— Слушай, я тут подумал, а ты сама… если не занята, конечно… ну, не хочешь со мной?
О, нет. Только не я.
Вот уж чего-чего, а романы посреди сумеречной зоны завязывать это последнее дело. Тем более, когда мне есть за кем присматривать и без доходяги-Электроника. И вообще, страшное это сочетание — дебилизм и нигилизм. Брррр.
— В плане?
— Ну, ты вроде тоже… от науки. Я и подумал, что тебе будет интересно посмотреть кое-что.
Как будто там есть на что смотреть. Впрочем, мелочи в нашем с братом положении нельзя упускать, иногда они оказываются весьма важны. А что до промедления, смерти подобного, так на место Тунгусского метеорита первую экспедицию уже при советской власти отправили и никто не помер, а тут всего пару дней повременить.
— Давай в другой раз. Если твоё «кое-что» и впрямь заслуживает внимания, то необходимо будет комплексное исследование, причём с аппаратурой, да и Андрея тоже захватить не помешает. К тому же, я и в самом деле немного занята.
Уверена, Электроник только выдохнул про себя. Пацанва вообще дико нервничает в столь нежном возрасте. Даже когда доходит до вот таких приглашений.
Выйдя на некое подобие тропинки, идущей неизвестно откуда, но известно куда, мы распрощались с Сыроежкиным и тот продолжил свой путь в гордом одиночестве. Ну, а я… да прямо тут и останусь. Коряга для посидеть вон, есть, а сухих веток наломать дело нехитрое, так что я пожалуй, займусь с вашего позволения тем, чем давно планировала. Где там у меня «История СССР…» была?
Бесконечное лето Ru VN Фанфики(БЛ) лагерь у моря Мику(БЛ) Славя(БЛ) Юля(БЛ) Ульяна(БЛ) Виола(БЛ) Лагерь у моря (БЛ) Визуальные новеллы фэндомы
Лагерь у моря 2. Часть 13.
часть 11
Исследования кинетического поля «Кадуцея»: запись в засекреченных файлах организации. Доступ только для аналитического отдела и глав боевых подразделений.
Генерируемое аномалией объекта «Док» кинетическое поле, имеет несколько свойств, не изученных современной физикой. Первым, в глаза бросается его универсальность. Именно оно защищает объект во время использования [Доступ запрещен], не давая телу пострадать от трения и нагрузок. Но, кроме этого, кинетическое поле, является уникальным оружием. Направленное физическое воздействие, не способно пробить этот щит. Любой снаряд, сталкиваясь с куполом, теряет свою скорость и вектор направления. Пример. Бронебойный танковый снаряд при попадании в кинетическое поле, падает на землю, при этом на боеголовке не остается ни единой вмятины, будто её просто достали из патрона и положили на землю. Но всё меняется, когда поле приходит в движение.
Разгоняясь, кинетическая энергия сметает всё на своем пути, не делая различий по плотности и химическому составу препятствия, сила, сминающая даже армированную сталь. Всё зависит от вложенной в него энергии. Каждое воздействие на поле, нигилируется с помощью энергии, поступающей от носителя. Теоретически, можно истощить объект, нагрузив поле большим количеством урона, что затруднительно, учитывая мобильность Дока.
Основные формы использования, задокументированные организацией, отличаются по характеру строения и насыщенности излучения аномалии:
«Кинетический покров»
Излучение аномалии: 7-14%
Описание: Плотно прилегающая к телу оболочка, двигающаяся вместе с объектом. Используется практически постоянно, ввиду осторожности носителя аномалии. При физических атаках в рукопашном бою (объект вступает в открытые столкновения крайне редко), вносит в каждый удар элемент молекулярного сотрясения, позволяя ломать стены, а ткани раненные таким образом практически не регенерируют.
«Кинетическое поле»
Излучение аномалии: 12-76%
Описание: Купол или шар, варьирующийся в размерах. Создается объектом как вокруг себя, так и в произвольной точке. При слабом наполнении энергией, практически невидим невооруженным глазом, при более насыщенном потоке, выглядит как полупрозрачная, слегка опалесцирующая пелена. Выдерживает любую физическую атаку, вплоть до залпа корабельной артиллерии.
«Кинетический поток»
Излучение аномалии: 1-53%
Описание: Хаотичный выброс энергии аномалии, распространяющийся в пространстве на подобии полусферы. Мощность зависит вложенной в выброс энергии. Редко используется носителем, эффект похож на течение реки, и практически не повреждает задетые предметы, только сдвигает их.
«Кинетический удар»
Излучение аномалии: 5-87%
Основное атакующее умение объекта, против живой силы противника. Импульс направленной кинетической энергии, собранный в сгусток. При критическом наполнении пробивает бетонные стены. Урон по живым тканям – дробящий. Крушит кости и рвет внутренние органы, попавшие под такой удар враги, не выживают.
«Кинетическое копье»
Излучение аномалии: 89-97%
Описание: Собранная в пронзающий луч кинетическая энергия, толщина варьируется от 1 – 100 см, но мощность всегда критическая. При слабом наполнении копья энергией, оно просто распадается в поток. Этот тип атаки пробивает всё, в том числе многометровые слои композитной брони. Единственная теоретически возможная защита – расстояние. Мощность падает при преодолении нескольких километров. Испытана на полигоне, используется объектом очень редко.
«Ударная волна»
Излучение аномалии: 100%
Описание: Самое разрушительное и масштабное умение аномалии, использующее кинетическое поле. Высокая стена энергии, перемещающаяся с чудовищной скоростью. Сносит всё на своем пути, сминая с одинаковой легкостью здания, скалы, технику. По самым скромным подсчетам, ударная волна способна разрушить средних размеров город. Первое зарегистрированное применение – использование против цунами в лагере [Скрыто] (любительская съемка происшедшего доступна в архиве). Даже не контролируя полностью свою аномалию, эти умением объект остановил стихийное бедствие огромного масштаба.
У всех способностей, связанных с полем, есть плюсы и минусы, однако высокий интеллект носителя сглаживает все эти недостатки. Например, та же ударная волна, способна смести с лица земли небольшой город, а кинетическое копье, пронзив первоначальную цель, пролетает ещё почти километр, не теряя своей убийственной силы. Используя способности аномалии, объект избегает лишних потерь, копье используется по воздушным целям, или находящимся на возвышенности, тем самым случайные жертвы практически исключаются. Недостатки защиты, в том, что поле не полностью защищает от косвенных атак, лазерное и радиоактивное излучение, электричество, и некоторые биологические типы оружия (яды и вирусы) теоретически его пробьют. Поле не может держаться вечно, и практически не пропускает кислород.
Заключение: Следует изучить остальные типы способностей аномалии объекта. Демонстрировать некоторые из них, Док категорически отказывается, однако есть записи с заданий, где поле использовалось в качестве сжимающегося капкана, убивая всех захваченных им врагов, или лезвий, режущих напополам человека в бронежилете. Объект доказал свою лояльность организации, поэтому силовые методы неприемлемы, и, будем откровенны, практически невозможны. Доклад первого аналитического отдела организации.
Виола. Лайнер «Ленин»
Прошло два дня, с момента переброски. Новость о том, что корабль переместился в другой мир, приняли довольно спокойно. Во всяком случае, никто не бегал, поддавшись панике, даже наоборот. Большая часть гостей состояла в организации не первый день, а удивить таких людей ой как не просто. Некоторые были откровенно рады, тому, что могут хорошенько отдохнуть от напряженной работы. Одни только аналитики носились по лайнеру туда-сюда, как ужаленные. Выпускали кучу дронов как в небо, так и на морское дно, делали заборы воды, воздуха, собирали водоросли, ловили рыбу и тут же её препарировали. Отличия во флоре и фауне были, мизерные, но были. Первое что отметили умники, практически полное отсутствие химического загрязнения воды. В нашем мире, даже в самых потаенных уголках, в самых глубоких водах океана и на самых высоких горах, при настойчивости и хорошем оборудовании, можно отыскать следы разрушительной деятельности человека.
-Док, а ты уверен, что мы в мире, пережившем техногенную катастрофу и ядерную войну? – Спросила я у сидящего возле окна коллеги. В каюте мы находились наедине, пока рыжая братия занята приемом пищи с подругами. Большинство систем лайнера уцелели, в том числе кондиционер, под которым сейчас расслаблялся мой коллега. – Умники в воде ни кусочка пластика или других отходов не нашли, а счетчики Гейгера молчат, как Ан-тян когда я спросила её куда попал весь мой запас бельгийского шоколада.
-Объяснений может быть два. – Задумчиво проговорил Док, выглядывая в иллюминатор. – Первое, мы довольно далеко в открытых водах, а ракетами с заряженными ядренбатоном боеголовками, били по крупным городам и военным объектам. Но это, сама понимаешь, маловероятно. Ветер ядерной зимы накрыл этот мир полностью, в своё время… Время...
-Думаешь, это тот мир, но другое время? – Догадалась я. Очень хотелось заварить кофе, но приходилось сдерживаться, сейчас обсудим всё, и завалюсь спать, в голове уже каша от усталости.
-Почти уверен. – Док подтвердил мою догадку. – Портал стал нестабильным уже после указания цели, весь откат я принял на себя, поэтому точка выхода, заданная мной до утраты контроля, не изменилась. А вот время, вполне могло. Точнее скажу, когда приблизимся к берегу. И кстати, Виола, ты когда последний раз спала? Выглядишь уставшей.
-Я в порядке, не беспокойся. – Кое-как вымучив улыбку, я села на кресло, веки и правда наливались свинцом от усталости. Док стал и раньше был заботливым, а жизнь под одной крышей с Алисой, сделала его ещё более чутким и наблюдательным. – Сейчас важнее…
-Сейчас важнее Виолетта. – Прервал меня Док, подходя поближе и обхватив своими руками мои затекшие плечи. – Чтобы моя дорогая подруга и коллега, не пострадала от своего собственного упрямства. Вот скажи, зачем было сидеть с аналитиками и не спать трое суток? Все доклады тебе и так потом предоставляются.
-Новый мир Док, как я могу сдержать любопытств…ах. – Он аккуратно сдавил мне плечи и шею, которые последние часы казались деревянными. Стон вырвался сам собой. Большие, сильные руки, способные ломать кости, сейчас заботливо и аккуратно массировали, не причиняя ни грамма боли. Повезло Алисе.
-Надо знать меру Ви. – Док как всегда прав, я увлеклась. Однажды нездоровое любопытство и тяга к знаниям мне аукнутся, здоровье то, важнее. Как хорошо-о-о. Он давил именно там где надо, всё тело расслаблялось, я почувствовала, как становлюсь пластилином, податливым и мягким. Глаза сами собой закрывались. Ноги стали ватными, руки, против воли, опустились. Натренировался на рыжих, блин. Засыпаю.
-Отдыхай. – Миг, я уже на своей кровати, даже не почувствовала ничего. Ускорение страшно удобная штука, перенес меня на кровать за секунду. Хорошо хоть не раздел, только обувь и халат снял, или плохо? Пошевелиться уже не получалось, открыть глаза тоже. Усталость и расслабляющий массаж делали своё дело. Спать. Последнее что я услышала перед тем как вырубиться, это спокойные слова. – Всё будет хорошо. Сладких снов.
Жилые отсеки лайнера.
Мику и Ямада, мирно спали в одной кровати. Хоть первый стресс давно прошел, Хатсуне категорически отказывалась спать без своей подруги. И Яме, волей-неволей, приходилось составлять ей компанию. Не то чтобы она была против, скорее очень даже за, но девушка немного смущалась своих собственных чувств. Темноволосая мечница уже и не помнит, когда была так счастлива, последний раз они спали в одной кровати, будучи детьми. Первой проснулась Ямада, и тут же ощутила приятную тяжесть. Во сне, Мику обняла свою подругу, прижавшись к ней всем телом, и закинув на неё одну из своих изящных ножек. Когда только успела? На Мику была одна только тонкая хлопковая пижама, а на Яме белые трусики, контакту тел почти ничего не мешало. Мечница покраснела как обыкновенная школьница, и обрадовалась, что Мику спит как младенец и не видит её реакции.
Комнаты, или, вернее сказать, каюты, на лайнере являлись примером роскоши и рационализма в одном флаконе. Ничего лишнего, и, тем не менее, диваны, кровать, телевизор со встроенным плеером, кондиционер, отдельная душевая и довольно большие иллюминаторы, делали их похожими на неплохой гостиничный номер. Да и простор, не каждое судно похвастается таким, высокие потолки, есть, где развернуться. Хоть всем девочкам и выделили индивидуальные покои, большую часть дня компания проводила вместе. Комнатой для посиделок единогласно выбрали каюту Мику. Они с Алисой прибыли раньше всех, и успели внести в комнаты изменения, творческий бардак в каюте Алисы и Дока, и восточный уют у Мику. Док у себя только ночевал, поэтому в битве любящего порядок парня, и импульсивной натуры рыжей, победила последняя.
На стенах полуяпонка развесила плакаты восточных музыкальных групп, а так же с фотографиями из Совенка, было даже несколько постеров с вечерних посиделок. Когда Док порталами таскал их отдыхать в самые разные уголки мира, именно Мику всегда брала с собой камеру, и снимала самые интересные моменты. В углу помещения, стояли музыкальные инструменты: акустическая и электрогитары, синтезатор, сборник дисков, даже губная гармошка. На тумбочках расположилось несколько ваз и ароматических ламп. В общем, самая уютная и обжитая из всех кают на «Ленине».
-Тук-тук, сони, мы пришли. – Ульяна и Алиса собственной персоной, только они могли поднять такой шум прямо с утра пораньше, и запросто ввалиться к полуяпонкам. – Даже завтрак вам принесли. Мику, Яма, просыпайтесь!
-И чего тебе не спится, мелкая. – Голос Ямады был ещё сонным, а сама девушка хоть и села на кровати, всё ещё куталась в одеяло, глядя на то, как Алиса кладет на стол поднос и кастрюлю, с металлическими крышками. – Лежи себе, отдыхай, дай старушкам повалятся.
-Ой-ой, тоже мне, подумаешь, на несколько лет младше вас. – Ульяна высунула язык и улыбнулась, вот кто почти не унывал с самого начала, даже когда по внутренней связи объявили о том, что произошло. Мелкая рыжая молния, целиком и полностью верила в Дока. Как и в то, что они вернутся домой невредимыми. – Да мне через полгода восемнадцать!
-Как летит время. Доброе утро, девочки. – Мику сонно протирала глаза, по уголку её губ стекала тонкая струйка слюны, которую девочка, зардевшись, вытерла тыльной стороной ладони. В компании Ямы, она спала как убитая, даже похрапывала иногда. – Чем так вкусно пахнет?
-Мелкая с кухни принесла, хочет покушать в спокойной обстановке. Камбуз превратился в филиал организации, где куча народу сидит, философствует, осуждает планы на будущее, болтает… – Вместо Ульяны ответила Алиса.
-И курят, курят как паровозы! – Возмущенно проворчала младшая. – Как будто все должны терпеть этот дым. Я, например, не люблю запах табака!
-Чего это вы ухмыляетесь? – Спросила Яма, заметив, как Алиса и Мику синхронно улыбнулись.
-Да вспомнила, как Кэп на целую неделю остался без сигарет. – Алиса ткнула пальцем в Ульяну, которая уже достала из тумбочки пять тарелок и ложек, и расставляла их на столе. – Наша юная вожатая запрещала, курить в Совенке, даже ему.
-То-то же! – Ульяна горделиво задрала подбородок. – Он там был как простой физрук, а я вожатая. Должность покруче будет.
-А почему пять тарелок? – Задала вопрос Ямада, пересчитав ещё раз посуду. – Кто к нас ещё зайдет?
-Док. – Ответила Алиса, поправляя волосы. Со стороны девушки донесся легкий запах шампуня, учуяв который, хозяева каюты решили тоже отдать дань утренним процедурам.
-Ладно, надо успеть помыться и одеться! Не будем же мы перед Док-саном бельишком светить? – Мику поднялась с кровати, подняла руки вверх, и сладко потянулась. При этом ночная рубашка в области груди вздыбилась, удостоившись завистливого взгляда Ульяны. А Мику, не заметив этого, обратилась к подруге. – Яма, пойдем вместе, а то можем не успеть, и спинку тебе потру.
-Ладно. – Просто согласилась темноволосая, стараясь не выдать своего волнения. Мечница поднялась, и направилась следом за Хатсунэ. Одеяло соскользнуло с девушки, и все присутствующие могли беспрепятственно полюбоваться голой Ямадой. – Это что за вздох облегчения, Ульяна!
Индивидуальная душевая в каютах, была просторной для одного человека, и немного тесновата для двоих, даже учитывая стройность девушек. Мику, сразу же как только оказалась внутри, сбросила в корзину свою пижаму, оставшись полностью обнаженной. Ямада судорожно сглотнула, радуясь, что у неё нет мужского органа, который мгновенно бы её сдал со всеми потрохами. Голая Мику являлась воплощением красоты и изящества. Идол от природы была прекрасна, и кроме того, тщательно следила за собой. Гладкая кожа, ухоженные ногти и волосы, на небольших лодыжках девушки аккуратным рядом блестели ногти. Ногти на ногах она никогда не красила, только массировала перед сном, с увлажняющим маслом.
-Яма, можно я первая, хорошо? – Улыбаясь спрашивала Мику. Аквамариновые волосы ниспадали по спине, почти до самых бедер. – Или, давай лучше вместе, как раньше, думаю, мы поместимся в кабинке.
Ямада намылила мочалку, и забралась в кабинку вместе с подругой. Отрегулированная до прохладной температуры вода полилась сверху на двух вздрогнувших девушек.
-Не знала, что ты закаляешься Мику. – Сказала мечница на японском, стуча зубами. Оставаясь наедине, девушки часто общались на родном языке. – Почему такая холодная?
-Брр. Чтобы проснуться скорее. – Мику повернула кран, разбавляя холодную воду горячей. Постепенно покалывающий холод сменился теплым потоком, приятно расслабляющим кожу. Так как Мику зашла первой, а Яма следом за ней, то в кабинке они так и стояли. Обнаженная спина и всё что ниже Мику, находилось прямо перед Ямадой.
Теплый душ, мгновенно намочил волосы. По спине Мику потоками текла вода, омывая отяжелевшие от неё аквамариновые локоны. Зрелище было настолько завораживающим, что Яма неосознанно погладила спину подруги.
-Держи. – Мику протянула ей кусочек мыла, и требовательно подергала плечами. – Сначала ты меня. Помнишь, когда были маленькие, я всегда первая мыла тебе спину, пора и меня баловать, Яма-сан.
-Как скажешь, мне вовсе не трудно. Хоть каждый день. – Легко согласилась темноволосая, намыливая мочалку. Яма не видела, как после этих слов дрогнули губы Мику, как порозовели её уши.
Влажный пар заполнял кабинку, оседая конденсатом на кафеле и стеклянной двери, и стекая тяжелыми каплями. Под шум льющейся воды, Ямада терла спинку подруге, или, больше чем подруге? Больше, намного больше, во всяком случае, для Ямады. Сначала она проводила по коже Мику мочалкой, тщательно и сильно, затем намыленной ладонью проглаживала это же место, успокаивая и расслабляя.
-Да, вот так. – Мику не смогла сдержать слов удовольствия, когда рука провела у самого копчика. – Как приятно.
-Обращайся. – Улыбнулась Ямада, с трудом оторвав взгляд от соблазнительных бедер. Мику забрала мочалку, и домыла места спереди, при этом, когда дошла очередь до ног, она наклонилась, а места в душе не очень то и много…
-Прости Яма, я тебя задела? – Извинилась Мику. Её попка, самым бесцеремонным образом, только что толкнула подругу.
-Нет, н-н-ничего. – Ямада умоляла Мику не поворачиваться. После того как она ощутила мягкие и нежные ягодицы подруги, лицо девушки покраснело, до самых корней черных волос. – Бывает, теперь ты.
Ямада спешно отвернулась от Мику, скрывая смущение. Тонкие и ловкие пальчики, которые привыкли перебирать струны музыкальных инструментов, сейчас убирали мокрые черные волосы со спины мечницы.
-Твои волосы сейчас, такие длинные. Ты ещё с младших классов любила распущенные прически. – Мику наконец отодвинула их, и вплотную занялась спиной. – А вот тело изменилось, но мне нравится.
Если у Мику были нежные плечи и руки, то у Ямады под кожей отчетливо проглядывались мышцы. Если у девочки-оркестра была гладкая спина и упругие бедра, то на теле, у полжизни тренирующейся носителя аномалии, можно было изучать анатомию. Каждая мышца, каждая связка дышали силой. В одежде это не так заметно, а вот когда Яма голая… Но Мику напротив, нравилось, что подруга отдает всю себя, что у неё тело настоящего мастера.
-Твои руки я узнаю из тысячи, Мику. – Ямада неожиданно для себя повернулась, и взяла ладонь Хатсунэ. – Мозоли на пальцах, ловкие кисти. Жалко, что все репетиции впустую, мы с девочками очень ждали этот концерт. С самой начальной школы, я восхищалась тем, как ты отдаешь музыке всю себя.
-Успеем, ещё вся жизнь впереди. Ты делаешь намного более важные дела, чем простая певичка, пусть и известная на весь мир. – Мику обняла подругу, прижавшись к ней всем телом. Голова девушки уткнулась в груди мечницы. – Давай больше не будем расставаться. Мне так хорошо с тобой, совсем как в детстве. Обнимаю тебя, и все проблемы, все страхи, улетучиваются. Помню, как мы играли, как спали вместе, ты мне как сестренка.
-Мику, я… - Яма не знала что сказать, что ответить этому трепетному комочку, что так доверчиво прижался к ней. Она просто боялась. Девушка, с мечем наголо сражающаяся против преступников и аномалий, боялась лишним словом разрушить дорогие ей чувств. Но не ответить на такое сейчас, не могла. Ямада обхватила плечи Мику, и посмотрела в аквамариновые глаза. – Я тебя не брошу, сестренка. Никогда.
-Вы там скоро? – Раздался голос Ульяны из каюты. – Я сейчас с голоду помру! У меня молодой, растущий организм!
-Пойдем тогда? – Уши и кончик носа Хатсунэ, всё ещё сохраняли розовый цвет смущения.
После того, как полукровки оделись и вышли к остальным, выяснилось, что пятый гость уже тут. Док, собственной персоной, в майке и бриджах, с большим подносом горячих котлет. Блюдо с посыпанными зеленью кусочками жаренного фарша, встретили на ура.
Док. Каюта Мику.
Девочки не скучали, к моему прибытию они уже успели освежиться, судя по запаху шампуня и мыла, витающего в воздухе. Усиленное обоняние уже стало привычкой. Хоть не унывают, в глубине души я боялся, что они испугаются ситуации, в которой оказались по моей вине.
"- У-и-и-ху! – Восхитился Шиза. – А судя по мокрым волосам Мику и Ямы, купались они вместе. О, остановите мою фантазию".
-Ладно, сегодня обойдемся без здорового завтрака. – Мику посмотрела на холодильник, в котором сиротливо лежали йогурты, вареный рис, фрукты, и, недолго думая, присоединилась к остальным.
Котлеты, которые принес я, и крем-суп добытый рыжей братией, пошли за милую душу. Люблю я, этих девочек, простой завтрак с ним, уже поднимает настроение.
-Сегодня мы без кибернетиков? – Спросила Мику, вспоминая как вчера на ужине, нам составили компанию Шурик с Электроником.
-Вчера они за мной весь день ходили, хвостиком, пришлось пригласить. – Ответил я, разрезая одну из котлет Ульяны ножом. Рыжая ела, не заморачиваясь такими мелочами как тщательное пережевывание, а это вредно между прочим. – Вбили себе в голову, что тут можно отыскать новые технологии, для своего робота, вот и напрашиваются в рейд. Мои слова о том, то тут камня на камне не осталось, пропускают мимо ушей.
-Рейд? – Переспросила Алиса с набитым ртом, и чуть не поперхнулась. Док мгновенно подал ей стакан сока.
-Да, разведывательный отряд. – Ответил он, решив не утаивать ничего. – Несколько человек для разведки, детали сейчас обсуждаются, но брать этих двоих мы не будем. Их фанатизм в роботостроении уже пугает. Представляете, они говорят, что построят гигантских боевых роботов, которые станут основной защитой Земли. Ха, да если у них получится, лично возглавлю этот отдел.
-А ты, отправишься с разведкой? – Ульяна задала самый главный для неё вопрос. Мелкая с самого начала, по хозяйски уселась рядом со мной, а другую сторону оккупировала Алиса.
"И это, за-ме-ча-тель-но! – Подал голос Шиза – Рыжики наше всё. К черту дела, давай зависнем тут на пару недел... А хотя, блин, Славя и Рич".
-Ещё не ясно. – Я откусил кусочек горячей котлеты, сочной, свежей, приготовленной лично мной. Некоторые в организации смеются над этим хобби, но готовка помогает успокоится, да и, накормить своих любимых собственноручно состряпанным завтраком… Чем не счастье? – Аналитики взвешивают все за и против. С одной стороны, вас, я оставить не могу, пусть этот лайнер и защищен. А с другой, шансы на спасение Слави и Ричарда, при моем участии, существенно возрастают.
-Тогда и думать нечего! – Алиса серьезно на меня посмотрела. – Мы как-нибудь справимся, а Славя и Ричард там в опасности, и Юля тоже.
-Доедайте. – Я поднялся и отряхнул руки от крошек. – А мы с Виолой, додумаем детали вылазки.
Ричард.
Солнце скрылось за горизонтом, а ноги привычно побаливали от усталости. Как привычно, и необычно в одно и то же время. Дома, я каждый вечер засыпал, истощенный тренировками, под эту самую мышечную боль. В какое-то время, даже начал получать удовольствие, чувствуя, как ноет каждая связка. А сейчас? Вместо опостылевших четырех стен, бездна неба над головой, треск костра неподалеку, и общество двух красивейших девушек. Я может и моральная свинья, но домой не тороплюсь.
-Рич, ты опять ушел в глубокую задумчивость? – Вырвал меня из транса голос Слави. Девушка скинула сапоги, и вытянула ноги ближе к костру. Ночи здесь на удивление прохладные, пришедшее вслед за заходом солнца похолодание, создавало довольно резкий контраст, между жарким днем, и прохладой сумерек. Рядом с костром лежала заготовленная заранее кучка хвороста. Можно было назвать её вязанка, но мы не стали складывать аккуратно, а просто набросали сухих веток горой. После утомительного марш-броска по каньону, заморачиваться ещё и обустройством лагеря никому особо не хотелось. Вместо этого, мы натаскали под большую иву хвороста, и нарвали веток с листьями, устроив две лежанки. Почему две? А вот поглядите на ближайшее дерево.
-Юля, а тебе точно там удобно? – Спросил я ушастую. Девочка-кошка, забралась на одну из толстых веток, у самого основания кроны. И, вольготно свесив хвост, кайфовала на дереве, прямо над нами. Чем я и пользовался, рассматривая ножки Юли во всех деталях. Стоит признать, они и правда шикарные. Эх, эти пальчики, эти икры и бедра, а уж то, к чему они крепятся.
-Удобно, конечно. И ветерок тут свежий, мрр. – Лениво ответила девочка. Порывы ночного ветра, колыхали листья ивы, и волосы нашей неки. Перед ночевкой, она успела поймать в реке огромную рыбу. Как? Как, маленькая, хрупкая на вид девушка, вытащила из глубокой реки сома весом под десять кило? Загадка. Спишем это на особенности аномалии. Прожаренная на углях рыба была просто пальчики оближешь, ещё бы соли достать, а так, ужин был плотным.
-Думаю, нам стоит по очереди стоять на часах. – Подала идею Славя, прислушиваясь к далеким крикам ночных птиц. – Мало ли какие твари тут обитают?
-Не беспокойся Славя. – Раздался тихий голос засыпающей Юли. – Мои уши и нос, очень чуткие, если кто-то попробует приблизиться, я замечу.
Решив довериться нашей особенной компаньонке, Славя легла на свою лежанку, устраиваясь поудобнее среди веток и листьев. Босые ноги девушки забавно торчали среди импровизированного природного матраса. Костюмы мы снимать не стали, а я, ещё и не разулся. Просто лежал на спине и смотрел на звезды. Все созвездия на безлунном небе, были такими же, как и на нашей Земле, единственное отличие в том, что не видно спутников. В ночном небе нашего мира, нет-нет да пролетала по небу яркая точка видная с земли, и похожая на движущуюся звезду.
Со стороны реки затихал лягушачий хор. И слава богу! Слушать их квакающий ор всю ночь, нет уж, увольте. Дыхание, лежащей неподалеку Слави, стало ровным и глубоким. Утомившаяся девушка крепко уснула. Удивительно, за день мы покрыли немаленькое расстояние, и ни одна из девушек не показала свою усталость. Разве что Юля один раз мечтательно протянула, что не отказалась бы от холодного молочка. Ляпота, после столь долгого времени под палящим солнцем, особенно ценишь прохладу. Экран джой-боя, показывал 78% расшифровки данных. Думаю к утру, мы уже сможем узнать что храниться на носителе.
Бац! Ориентируясь на звук я схватил пролетавшего мимо комара, и, не раздумывая придавил его. На секунду, костер стал серым, но цветовое зрение в этот раз восстановилось мгновенно. Черт Ричар, это не есть хорошо. Костер постепенно угасал, и я подкинул туда дров. До утра должно хватить. Уханье совы на соседнем дереве действовало умиротворяюще, насколько я помню, птицы редко шумят в присутствии крупных хищников. Если выпрыгнет волк или шакал, прибью его одной левой, даже без огнестрела, а вот набреди на нашу стоянку медведь, тут будет сложнее. На этот случай я приготовил большой пучок сухой травы. Кину в костер, и посмотрим, боится ли местная живность яркого огня. На крайний случай, есть план Б. Я нащупал рукой пистолет с транквилизатором. И тут в мыслях снова начался бардак.
Рука сжалась на оружии, так сильно, что побелели кончики пальцев. Окружающее пространство снова превратилось в черно-белое кино, а я думал. Именно Я думал! Это не было навязчивыми мыслями со стороны, или императивным шепотом. Именно моё постыдное желание, родившееся в глубине сердца. «Один выстрел, и она твоя. Сонная, беспомощная. Лекарство действует быстро, даже проснуться не успеет, не узнает. Не поймет что с неё сняли одежду. Расслабленное тело, полностью покорное моей воле. Я смогу делать с ней что захочу. А если Юля вмешается, есть ещё дротики...» С ужасом, я заметил, как собственная рука направила оружие в сторону Слави, спустила с предохранителя, и почти нажала на курок. Мишень указывала точно на её шею. Нет! НЕТ! Я не буду этого делать!
С огромным трудом, удалось подавить эти темные мысли. Левой рукой перехватив затвор, медленно опустил оружие. Я был противен сам себе. Всё вокруг снова стало оранжево-багровым, от света костра, и можно, наконец, вдохнуть спокойно. Лицо обливалось холодным потом, а по телу ещё бегала сладкая дрожь предвкушения. И образы в голове, где голая девушка в моих объятиях. Завтра же отдам пистолет Славе! Я слишком уважаю её, и слишком не доверяю себе, после того как рухнул в портал. Что же там произошло? Воспоминания очень смутные, как в тумане. Помню огромное пространство, нет, не так. БЕСКОНЕЧНОЕ пространство, вечность, что смотрит в душу мириадами сияющих звезд, и теплая ладонь, которая схватила меня за руку.
Я посмотрел наверх, туда, где спала Юля, положив одну ладошку себе под щеку. Вторая рука свисали с дерева. Надо будет спросить у девушки. Вполне возможно, что именно её рука, удержала меня. Вот эта самая маленькая лапка. Но это завтра, а сейчас…
Надо что-то делать с обнаглевшими комарами! Они же меня живьем сожрут! Дым от костра ветром уносило в строну Слави, отгоняя от неё насекомых. Юлю, москиты не трогали, непонятно по каким причинам, а вот на мне любимом, решили отыграться сполна. Вот будет весело, Ричард, убивший краба-монстра чуть ли не голыми руками, искусан армией мелких кровопийц. Прихлопнув с десятка два злоебу... доставучих тварей, стараясь не наделать лишнего шума, и не разбудить девочек, я поднялся на ноги. Если этот лес, так напоминает наши, значит тут растет и… Вот он!
Даже не пришлось далеко отходить от стоянки. Возле реки цвело так необходимое мне растение. Котовник кошачий, или простым языком, «кошачья мята». Небольшой кустик, с фиолетовыми цветками, стебли которого я не раз сегодня видел. Сорвав хороший пучок, я растер его между ладоней, и обработал соком травы все открытые участки кожи, особенно шею. Специфический лимонный запах, послужит отличным природным средством против комаров. И никакого репеллента не надо. Добравшись до лежанки, я решил довериться нашей кошкодевочке. Раз говорит, что её нос и уши на стреме, значит, так оно и есть. По отчетам в организации ЮВАО много где побывала, и наверняка не все чужие миры представляют собой курорт.
Отряд+Док. | |
|
11 (84.6%) |
Док остается на лайнере. | |
|
2 (15.4%) |