ночной костер на реке

Последний летний костёр....

Спасибо вам за всё!

Начало:
Глава 1. http://vn.reactor.cc/post/2626275
Глава 2. http://vn.reactor.cc/post/2649697
Глава 3. http://vn.reactor.cc/post/2666697

Продолжение

IV
Реанимация

Утро начинается с чрезвычайного происшествия, Ольга Дмитриевна, этот капитан корабля «Совенок», этот хранитель распорядка дня и воспитатель порядочных пионеров, забыв вчера завести будильник, умудряется банально проспать пробежку. Я просыпаюсь без будильника и лежу – жду звонка, сперва не открывая глаз, потом разглядывая потолок, потом мне это надоедает и я поворачиваю голову в сторону спящей Ольги. Вот, спрашивается, зачем я вчера ее укрывал простыней, если эта простыня опять лежит скомканная на самом краю кровати, а Ольгины выпуклости и впуклости декоративно прикрыты ночнушкой. «Ох ты горе моё», – ворчу про себя и перевожу взгляд с выпуклостей вожатой на часы. Ага, пора вставать. Встаю, стараюсь максимально бесшумно одеться, укрываю Ольгу простыней (а я, кажется, подружился с вожатой, первый раз в этой жизни), забираю свои мыльно-рыльные и выхожу на крыльцо.
Выхожу на крыльцо и жду утренний холод, но его нету, Солнце едва встало, но уже жарко. Слави не видать, может она тоже проспала, я не знаю. В любом случае, дожидаться никого я не намерен, будить Дмитриевну тоже не входит в мои обязанности. Я же не знаю, вдруг она и не собиралась сегодня бегать, вдруг она решила к естественному образу жизни, в треугольник: кровать-шезлонг-пляж, вернуться? Когда прохожу мимо вигвама номер тринадцать, на крыльцо выходит Журчащий Ручей, тоже с полотенцем на плече.
– Доброе утро, Сенечка. А я с тобой, можно?
Гм. Мику будет обливаться до пояса холодной водой? Какая интересная мысль. Нет, надо выключить внутреннего пошляка, он сейчас Мику не позабавит, а скорее обидит и отпугнет. Ладно, сегодня мы просто умоемся раньше других, без воднозакаливающих процедур.
Мику сегодня утром ведет себя так, будто и не было интригующего вчерашнего вечернего разговора, забыла что ли?. Ну, а я что? Я молчу об этом, захочет – спросит, а все, что мне нужно знать – мне и так или расскажут, или я сам увижу. Пробегает одинокая Славя, искоса глянула на нас, кивнула и даже не остановилась.
– Знаешь Сенечка, я вчера со Славей разговаривала, пока ты с Ольгой Дмитриевной танцевал. В общем, Славя больше не будет к тебе приставать.
– Мику, неужели вы еще и…
– Нет-нет, Сенечка, Славя сама подошла, сама извинилась и сказала, что ошиблась, что она думала, будто дама это…
Мику прерывается и резко меняет тему. Вот оно!
– Помнишь наш вчерашний разговор? Я всю ночь думала, пока не уснула, а потом утром проснулась, тоже думала, а потом услышала, как ты из домика вышел и решила, что лучше сейчас тебя спросить, а то никогда не соберусь.
Мику волнуется, ее даже потряхивает. Я подхожу и хочу взять ее за руку чтобы успокоить, как делал это вчера, но она отдергивает руку и продолжает.
– Не сейчас Сеня. Я так и не смогла придумать, как задать тебе этот вопрос иначе, но, в общем… Кто ты такой?
И смотрит непонятно. Со страхом? Нет, непонятно.
– Мику, и как я должен ответить на этот вопрос?
– Как хочешь, Семен. Если не ответишь, это тоже будет ответ.
Да какого черта? В дурку меня отсюда все равно не увезут, нету здесь дурки. В любом случае, Мику мой ответ оттолкнет и либо не понравится, либо испугает, либо она мне перестанет верить. И все эти варианты меня печалят, но это, наверное, правильный выход. Тогда я смогу после-послезавтра уплыть отсюда на лодке, не особо огорчив японку. Да и врать не хочется, и не можется, кстати. Не хотел уплывать, но придется, придется.
– Мику, ты хитрая, ты задала такой вопрос, на который, чтобы ответить, нужно рассказать всё. Помнишь, вчера я обещал не обманывать тебя?
Хочу еще продолжить, но на сцене появляются рыжие. Ну да, Лены нет, Лена же спит до завтрака, и я только говорю Мику, что: «После завтрака, у тебя в кружке».
– Привет, засони.
– Доброе утро, Алисочка, Ульяночка.
– Пф. Привет Микуся и Сенечка. Вы знаете, что вас теперь иначе не называют?
– Ах, Алисочка, ну что ты за глупости говоришь? Пусть как хотят, так и называют.
– Нет, если бы вас поодиночке называли: одну – Микуся, а другого – Сенечка, то все было бы нормально, хотя Сеньку звать Сенечкой, это конечно перебор. Но про вас говорят именно так: «Микуся и Сенечка», «Сейчас придут Микуся и Сенечка», «Это места Микуси и Сенечки», «Еще одни Микуся и Сенечка».
– Короче, жених и невеста. – Вмешивается Ульяна, и, подойдя ко мне сзади, легонько тычет кулачком в бок, чтобы я обратил внимание, и, глядя в пол, бурчит едва слышно. – Спасибо.
Да пожалуйста. Ерошу пятерней Ульянкины волосы, она уклоняется, не успевает уклониться и только возмущенно ойкает.
– Все равно ты еще лохматая.
Рыжим еще умываться, и Мику, кстати, тоже, а я – к себе.
– Ладно, девочки. Вы как хотите, а я пошел вожатую будить. На линейке увидимся.
Зря я бандиткам проспавшую Ольгу выдал. По глазам вижу, что они сейчас будут думать, как и куда им применить полученную информацию.
Было бы интересно попробовать, но будить вожатую не приходится. Ольга сидит на крыльце с таким заспанным-заспанным видом, что мне самому захотелось обратно в постель, не смотря на проведенные водные процедуры. Вот, кстати: умылся, зубы почистил, а чего-то не хватает. Неужели ощущения ледяной воды на теле не хватает? Всего то два дня, а уже привык. Завтра поставлю эксперимент, и ни сборная по бегу, ни Мику мне не помешают.
– Как спалось, Ольмитревна?
– Твоими молитвами, Семеныч. Мог бы и разбудить, а то неудобно теперь – вожатая, а проспала, как школьница.
Нет, действительно, впервые в истории я, вот так вот, шутливо препираюсь с вожатой, зову ее в сокращенном варианте имени-отчества, пью с ней чай, она мне рассказывает о своем детстве. Ну, подружился не подружился, но была бы такая вожатая у меня в стартовом лагере, я, может, и не сбежал бы никогда. Впору спросить: «Ольга Дмитриевна, а что с вами не так?»
– Ну, к линейке я бы вас разбудил. Или лучше было бы к завтраку?
– Семеныч, задушу. Ночью подушкой и задушу. Чтобы не издевался.
Поднялась на ноги, зашла в домик и вышла уже с полотенцем на плече.
– Так, Ольге Дмитриевне нужно двадцать минут на ускоренный утренний туалет. А вот проследить за тем чтобы, за эти двадцать минут, никто никуда не исчез с линейки, это, Семен, тебе поручается!
И побежала в сторону умывальников. А я дожидаюсь Мику, уже привычно беру ее за руку, и «Микуся и Сенечка» отправляются на площадь. Похоже, после моего обещания все рассказать, Микуся успокоилась. Не знаю, что она там про меня вообразила, захочет – расскажет. Только вот не захочет. После завтрака, как засядем в кружке, так выйдем оттуда уже другими людьми.
На площади собрался уже весь лагерь, нет только Ольги. Отзываю Славю в сторонку, сообщаю, что начало линейки задерживается на десять минут, Славя делает соответствующее объявление. Здешние пионеры, как люди дисциплинированные, послушно остаются на месте. Сам возвращаюсь к Мику, сажусь рядом с ней на лавочку и накрываю ее ладошку своей. Черт его знает, может в последний раз накрываю, может, после моего рассказа, Мику убегать и прятаться от меня начнет. И не только Мику, а все аборигены, во главе с вожатой. Царевна как-будто думает о том же самом, потому что подсаживается поближе и прижимается к плечу. Что же я ей расскажу? Понятно, что расскажу все, что вспомню и о чем спросит, но вот с чего начать рассказ я пока не решил.
Наконец появляется Ольга, лагерь строится на площади по отрядам: четырнадцать человек младших на левом фланге, девять человек старших – на правом и тридцать восемь – средний отряд – по центру. А, простите, сегодня старших, вообще, даже не девять человек, а семь – Лена спит до завтрака, а Шурик уже где-то в катакомбах. Ольга о чем-то там говорит, а я ее не слушаю, а думаю о предстоящих поисках кибернетика.
По-хорошему, нужно бы извлекать его из шахты уже сейчас, пока у него крыша не поехала, но не получается. Я пробовал несколько раз и перехватывать Шурика на пути в Старый лагерь, и бегал с утра в шахту – не получается. Там лабиринты, хоть и достаточно примитивные, но лабиринты: лабиринт тропинок в лесу и лабиринт переходов катакомбах. И пока я искал Шурика в одном проходе, он переходил в другой, а, в итоге, я отлавливал его только к полуночи, в том же самом помещении под кочегаркой. Даже отловить его у люка в бомбоубежище не получилось, Шурик спустился через Алисин провал. Гм, «Алисин провал», нет, лучше «Провал Двачевской», звучит почти как «Перевал Дятлова». Так что проще дождаться вечера и сразу отправиться в точку рандеву.
Линейка закончилась, пионеры отправляются на завтрак, в порядке: от младших к старшим, и, на крыльце столовой, в первый раз возникает вопрос о Шурике. Странно, что только сейчас, потому что Ольга не могла не заметить отсутствие кибернетика еще на линейке, нас же всего девять человек, это же не средний отряд, в строю которого, хоть теоретически, но можно потеряться. А здесь, вожатая внимательно осмотрела всех, кивнула, мол, все хорошо, и начала свою ежеутреннюю молитву. И на крыльце-то она, пожалуй, ничего бы не заметила, если бы не Сыроежкин.
– Ольга Дмитриевна, Шурик пропал!
– Да? И где же он?
Похоже, Дмитриевне до фонаря, она бы еще плечами пожала: «Я то тут причем? Сам пропал – пусть сам себя ищет».
Просачиваемся с Мику за спиной у вожатой в столовую.
– Сенечка, где же Шурик может быть, как ты думаешь? Может он не потерялся даже, а просто проспал, или убежал, говорят иногда из пионерских лагерей пионеры убегают.
– Знаешь Микусь, тут негде потеряться, убегать далеко, воды он избегает, так что, когда к вечеру не выйдет, тогда и поищем. А сейчас искать бесполезно. Лес большой, это если только всем цепью встать и начать лес прочесывать, а больше никак. Пока, я считаю, беспокоится рано.
– Сенечка, а может он ногу сломал? Или не сломал, о чем я говорю, но просто в какую-нибудь яму провалился и выбраться не может.
Про яму, это почти хедшот, да. Голову Шурик сломал, причем уже давно. Вот кому понадобилось такие вещи в программу зашивать? И, главное, зачем? Затем, чтобы все Семены во всех лагерях отправлялись на поиски безумного кибернетика? А зачем Семенам отправляться на поиски? Теория заговоров, какая-то. Проще считать это багом программы.
Я опять завис, а Мику ждет моего ответа, правда она уже привыкла к таким моим паузам и не нервничает, но, пока я так размышляю, к нам подсаживается вожатая.
– Семен, ты слышал? Шурик пропал.
Киваю в ответ. Что интересно, паники в голосе вожатой не слышно, даже беспокойства не слышно. Как будто сообщает, что сегодня на обед макароны. Или, в таком варианте: «Семен, ты слышал? Шурик-то опять пропал.» А я ей должен ответить: «Надоел уже, этот гений очкастый.»
– Как ты думаешь, где он сейчас может быть?
И опять, спрашивает, как-будто по обязанности. Даже не так, спрашивает так, как-будто ее интересует не местонахождение (местопотеряние, ага), Шурика, а то, что я об этом знаю, думаю и предполагаю. К счастью вопрос сформулирован достаточно размыто, что позволяет мне не грешить против правды, отвечая.
– Чужая голова – потемки, Ольга Дмитриевна. У нас и территория большая, а уж если за забор выйти, то этому гению все дороги открыты.
– Сенечка, ты все-таки думаешь, что он убежал? Он же совсем не приспособленный, он же или дорогу потеряет, или от голода умрет.
Ольга Дмитриевна отвечает за меня.
– Не поверю, чтобы он убежал, у него робот недоделанный, Шурик проект никогда не бросит. Я надеюсь, что он просто потерялся где-то здесь, у Шурика совсем плохо с ориентированием. В общем, Семен, я хочу, чтобы ты не отлынивал, а принял активное участие в поисках.
За забором тоже искать, Ольга Дмитриевна? Потому что за забор, кроме меня, никто не пойдет, ну или пойдет, но только в компании со мной. Славя, в первый день, и то шла именно ко мне. Не было бы меня на лугу, она бы и не сунулась. Стоянка и площадка для костра, вот и все, что доступно здешним пионерам, вру, еще у Слави есть именная тропинка к озеру. Старый лагерь, под вопросом, есть у меня подозрение, что Сыроежкин до лагеря не дошел, а нашел этот башмак сразу за забором. Кстати, за все циклы не было случая, чтобы Шурик нашелся в одном ботинке и без галстука, так что происхождение и галстука в забое, и ботинка на тропе в Старый лагерь, это еще одна местная загадка.
– Простите, я прослушал, Ольга Дмитриевна.
– Говорю, не отлынивай от поисков. Наш товарищ пропал и его нужно найти.
Позлить вожатую?
– Ольга Дмитриевна, правильно ли я понимаю, что если Шурика не окажется на территории лагеря, мне следует искать его по ту сторону забора?
А ведь это проверка с моей стороны получилась. Очень жесткая проверка для аборигенов, так что, прости меня Оля. И сейчас Ольга должна решить сама, потому что в программе этого явно нет, максимум, что есть в программе, это послать Семена исключительно в Старый лагерь, в момент появления на сцене Шурикова ботинка, а не разрешить Семену выход за забор «Совенка», вообще.
– Семен, что за дурацкие вопросы? Но изволь, ищи Шурика там, где считаешь необходимым искать: здесь, значит здесь; там, значит там. Если тебе обязательно нужен пропуск за территорию лагеря – обратись к Славе, я его подпишу.
Ольга удивленно пожимает плечами, я ее обожаю, кажется она даже не задумалась давая ответ, кажется, что она даже не поняла, что ее проверяли. Или поняла?
– Ольга Дмитриевна, вы самая лучшая вожатая из тех, что я встречал.
– А ты уже достаточно большенький мальчик, чтобы не спрашивать про хорошо и плохо. Да, мы действительно нуждаемся в твоей помощи. Все, больше не надоедаю.
Ольга Дмитриевна, ну скажите же, что с вами не так? Что вы обо мне знаете? Почему вы сделали ударение на слове «твоей»? Ольга Дмитриевна желает приятного аппетита, встает и уходит, а я поворачиваюсь к Мику.
– Ну что, Микусь, к тебе пойдем или по лесу погуляем?
– Сенечка, но действительно, нужно же найти Шурика. И знаешь, Сеня, я сейчас тебя испугалась, когда ты закричал на Ольгу Дмитриевну. Не делай так больше никогда, пожалуйста.
– А я кричал?
– Нет, Сеня, ты тихо говорил, но можно же кричать и тихо.
В итоге делаем так: Мику идет к себе, переодеться для леса, чтобы не пачкать форму, я, по той же причине, иду с протянутой рукой к вожатой и встречаемся у Мику в кружке.
– Ольмитревна, не дайте пропасть, дайте во что переодеться, а то форму жалко.
Ольга улыбается, похоже, она не обиделась на меня за эту проверку. И это здорово.
– Успокоился, скандалист? Пойдем на склад.
Предназначенный для меня Славей спортивный костюм так и лежит на прилавке. Забираю его, забираю кеды и все это под грустную Славину улыбку. Смотрю ей в глаза и только чуть пожимаю плечами, прости меня, Славя, но увы. Славя повторяет мой жест и кивает. Я не знаю почему и что ее остановило, но кажется, бульдозер больше не будет делать попыток, как и обещала Мику.
А я, переодевшись в домике, отправляюсь в музыкальный кружок, чтобы расстаться с Мику.

– Мику, помнишь, вчера я обещал не врать тебе? Так вот, я не уверен, что сейчас сдержу свое обещание. Правду я тебе раскажу, а вот истину я и сам не знаю. Начнем с того, что, по вашему календарю, мне сейчас всего семь лет...
Кажется, только в русском языке, правда и истина означают разные понятия.
– … всего семь лет, а, по моему календарю, мне или двадцать семь, или двадцать девять с хвостиком, смотря как считать.
Устный рассказ о моих двадцати семи или двадцати девяти с хвостиком годах занимает много времени, даже если очень ужать первые двадцать пять лет моей биографии, но Мику, оказывается, умеет не только болтать, но и слушать. Не перебивая, только задавая, иногда, уточняющие вопросы, и поддерживая меня легкими пожатиями руки в особо трудных моментах.
Так и гуляем до обеда, по тропинкам той части леса, что оказалась на территории лагеря, имитируя поиски Шурика. Вот кстати о Шурике.
– Сенечка, ты хочешь сказать, что знаешь, где сейчас Шурик и мы не там ищем? Получается, что мы просто так гуляем?
– Микусь, я знаю, где окажется Шурик поздно вечером, тогда и пойду за ним. А сейчас его искать бесполезно, я пробовал неоднократо, зная все входы и выходы – бесполезно. Так что, выходит – гуляем. Ну и беседуем без лишних ушей, я и так странным считаюсь, а уж узнай все… Дурдома здесь нет, но внимания к себе я тоже не хочу.
В конце-концов полная и бесстыдно честная версия моей биографии оказывается выложенной на тарелочку перед руководителем музыкального кружка. Сейчас меня взвесят, измерят и отправят подальше. Или, как вариант, вежливо поблагодарят и, под благовидным предлогом, уйдут сами. А я уплыву через три дня, хотел что-то изменить, но опять уплыву дальше. Может это и к лучшему. Черт, но мою руку не отпускают, за мою руку продолжают держаться.
– Сенечка, во-сколько мы пойдем за Шуриком?
– Мы?
– Конечно, мы! Я не хочу пускать тебя туда одного. В шахте может быть опасно и я должна быть там, рядом с тобой, чтобы помочь!
И возражения не принимаются. А я вижу еще одну сторону Мику, которая молча смотрит мне в глаза и только чуть качает головой вправо-влево. Мол, не вздумай мне запрещать. Ну что-ж, в конце-концов, сколько лазил по шахте – ничего не случалось.
– После ужина, часов в восемь-девять. Ты главное к Шурику вперед меня не суйся.
– И, Сенечка, про то, что ты рассказал. Я тебе верю, но это просто в голове не укладывается. Я все запомнила и тебе потом еще вопросы задам, когда уложу это в голове. Но один вопрос я задам сейчас, можно?
– …
– Сенечка, скажи, вот ты говоришь, что прожил больше ста недель в одинаковых лагерях с одинаковыми людьми. Мы тебе не надоели?
– Да, где-то сто недель по кругу в одном лагере, и остальные в разных. Нет, не надоели. Если бы надоели, я бы сейчас с тобой не разговаривал. Я бы тихо прожил по календарю цикла, а именно сейчас валялся бы на пляже с нашими бандитками. Знешь, иногда кажется, что вас гоняют по кругу, как скленную кольцом ленту или заевшую пластинку. А потом мелькнет что-то живое в вас, вот как сегодня утром Ульянка поблагодарила, или как Ольга на меня сегодня обижалась. И понимаю, что вы живые и я сам живой, раз вы живые. Благодаря таким моментам и не надоели.
– Сенечка, но это получается, что ты каждую неделю прощался, то есть прощаешься с близкими людьми навсегда, потому что через неделю это окажутся уже другие люди, а не те, с которыми ты расстался. Похожие, но другие.
– Да, Мику, именно так. Привязываюсь к людям, когда больше, когда меньше.
– Бедный ты мой Сенечка, это, наверное, как хоронить друзей. И ты, все равно, каждый раз начинаешь заново, тебе плохо потом, но ты, все равно, начинаешь заново. Я тебя лучше понимать начала, спасибо, и мне этот новый Сенечка нравится еще больше. Сенечка, теперь у меня еще больше вопросов, так что скучно тебе вечером не будет.
– Ты хочешь сказать, что я тебя не отпугиваю?
– Дурачок. Говорит, что на одиннадцать лет меня старше, а все равно – дурачок.

Дальнейший день почти не откладывается в памяти. Уклоняюсь от Ольги, не хочу сейчас с ней общаться, докторша традиционно просит подежурить в медпункте – соглашаюсь. Общаюсь в медпункте с посетителями.
– Семен, – пауза, – у вас с Мику все хорошо?
– Когда прощались было все хорошо, а что такое, Лена?
– Ничего, – снова пауза, – Мику пришла, сказала, что ей нужно подумать и ушла в кружок. Я заглянула, а она там на рояле что-то печальное играет и, кажется, плачет. Семен, если тебе нужно извиниться, то беги туда, я за тебя подежурю.
– Лена, Мику действительно нужно подумать и она просила меня не мешать. И, мы не ссорились, если ты об этом.
Лена уходит, не знаю, успокоенная или нет, но уходит, а через десять минут прибегает Ульяна. С Ульяной отношения, после того, как помирились, пришли в норму и свою долю доверия от Ульяны я получаю.
– Ульян, а расскажешь, за что ты взъелась на меня в мой первый день? Ведь не за то, что я эту твою сколопендру проигнорировал, и потом в домике неудачно пошутил.
– Сёмк. Ошиблась я.
– Уля, а в чем ошиблась то?
– Ну, мы за день до твоего приезда собрались вечером в библиотеке и разговаривали. А то неделю уже жили в лагере, а так ничего друг про друга и не узнали. Потом анекдоты рассказывали, потом, когда стемнело, начали страшные истории рассказывать, потом я предложила свою страшную историю сочинить. Сначала думала про Черную вожатую, но такая история уже есть, тогда стали сочинять про Черного пионера и, как-будто, про нас. Не смейся, я понимаю, что мы уже большие, но все-равно, так складно сочинялось и каждый свое придумывал. Кто-то придумал, что это мальчик самый обычный, что он опоздал и только ко второй половине смены приедет и его Славя встретит, кто-то, что пионеры начали пропадать, кто-то, придумал, как Черный пионер с ними расправлялся, а все вокруг стояли и смотрели и ничего не могли сделать, кто-то – что когда автобус пришел – лагерь пустой оказался, только один Черный пионер на остановке автобус ждал. Когда придумывали – все друг-друга перебивали, а когда Женя все это записала и мы прочитали – нам страшно стало. А потом вспомнили, что ты завтра приезжаешь. Вот так.
– Понимаю. И сами поверили в то, что сочинили. Ну сейчас то убедились, что я не тот, за кого вы меня принимали.
– А-то. Сёмк, я ведь целую волчью яму в лесу выкопала, хотела тебя в нее заманить в тот раз. А сегодня, когда Шурик пропал про нее вспомнила и побежала смотреть – вдруг он там, а потом до обеда закапывала.
Начинаю хохотать.
– Спасибо Уля, развеселила. Нет, я не злюсь и не обижаюсь на вас, если вам это важно. Ни на вас всех, ни на тебя лично.
– Уль, Алиса мне голову оторвет, если узнает. Но твои кошмары ночные, они с этим связаны. Я прав? Не бойся, больше их не будет. Вчера же не было?
Не знаю, успокоил я Ракету, или нет, но хуже точно не сделал. А вот пищи для размышлений она мне добавила, и воспоминания всплыли, чужие – одного пионера. Значит, вот куда я попал, и, значит, вот какие эмоции испытывали аборигены, раз они вспоминают этот цикл, пусть и в виде ночных кошмаров. С учетом того, что нас не так легко убить – кошмары у Ульяны должны быть те еще, и Ульяна хорошо после них держится. Интересно, почему остальные не жалуются. Что-ж вы, господа сценаристы, не отформатировали память этих несчастных людей, я же не могу, я просто не могу за вас это сделать. Все, что я могу, это я, наверное, уже делаю, заставляя их думать, чувствовать и мечтать. Но сил то у вас побольше будет, а вы взяли и самоустранились и только смотрели, как уничтожается ваше детище. Не знаю как, но кто-то же должен будет это исправить.
***
Продолжение в комментах

Замерзающий мир. Глава 3: Легкий бриз.

Страница на фикбуке

Глава 1

Глава 2

                                                  «От монстров, находящихся вне тебя, можно бежать, от тех, что внутри тебя, спастись невозможно»

                                                                                                                                                                                    Августо Кури

***

 Тропинка закончилась внезапно. Вытоптанная сотней ног, петляющая среди деревьев дорожка, оборвалась прямо перед бетонным бордюром. Автобусная остановка порадовала двумя вещами. Первое — это отсутствием толпы: всего-то несколько людей оккупировали скамейки под навесом. Скорее всего, основная масса отдыхающих уже успела уехать на специально нанятых для этого дела автобусах. Неподалеку стоит ларек. Вообще, предполагалось, что я доберусь сюда раньше всех остальных, но кто знал, кто знал… Теперь придется ехать на рейсовом.
 Длинная трасса с одной стороны граничила с лесом (из которого я, собственно, и прибыл), а с другой — начинался высокий обрыв. Внизу обрыв омывало море с плещущимися до самого горизонта синими волнами. Стоило только увидеть этот великолепный пейзаж, как глупая злость, начавшая утихать ещё во время прогулки под шелестящими кронами, постепенно и вовсе сошла на нет. Природа успокаивает. Черт, а ведь я действительно готов был устроить там замерзающий ад! Прибить и копов, и всех, кто поднимет на меня руку! Последнее время нервишки совсем ни к черту. Не помогают ни таблетки, ни мас… кхм, медитация!

 Перейти дорогу оказалось сущим пустяком. Движения практически не было, и между редкими легковыми автомобилями добраться до края обрыва удалось без труда. Высота метров сто, это как минимум. Внизу голые скалы. Небо бороздят чайки. Лепота! Спешить особо некуда, парочка автобусов стоят в тени крупных чинаров, ожидая своего рейса. Водители отдыхают, попивая кофе возле ларька. О! А магазины-то уже открылись. Кока-кола, я иду к тебе, мой любимый микс из убойной дозы сахара и очистителя накипи! Ммм! А на море потом налюбуюсь, и с более приятного ракурса. Если мне не изменяет память, то лагерь, где проходит практика, как раз на самом побережье.

 Мне хорошо. Тело даже не чувствовало, что его, вообще-то, не так давно били током и пинали. Особенности моего организма делали его невероятно живучим. Холод не раз и не два спасал мне шкуру, но при его использовании минусов оказалось прилично больше, чем плюсов, так что я старался жить тихо, ничем не выделяясь. Пока меня не трогают, нимб над головой сияет вовсю. А вот одежда немного пострадала — пыль, травяные разводы, да и порвана в двух местах. Рюкзак весь грязный, на голове бардак. Эх, надеюсь, меня не примут за бомжа и пустят за ворота, а там уже приведу себя в порядок.

 Разжившись литровой бутылкой напитка, я присел на край одной из свободных скамеек. Ну, почти свободных. На другом конце сидела девочка, по виду сразу и не скажешь, сколько ей лет. Это заинтересовало меня, настолько, что захотелось украдкой изучить этот объект «самка человека обыкновенная». Стараясь не привлекать внимания, я оглядел незнакомку с ног до головы. Цинизм и одиночество не значат, что мне чуждо понятие красоты как таковое.

 Симпатичная. Сегодня прямо «бабопад» красивых созданий. Но нельзя! Не ведись! Контактировать ни с кем из них не стоит. Полюбуемся издалека, как обычно. Невысокая темноволосая малышка, на вид лет пятнадцать-шестнадцать. Прическа с двумя короткими хвостиками, едва загорелая кожа. Тело стройное, юркое, с изящными плечами и бедрами, груди… её практически нет. В общем, конституция как у школьницы, но вот выражение лица… Как бы это сказать… Злое? Нет, совсем нет. Печальное? Тоже не подходит. Хмурое! Вот! Именно! Как раз то слово!
 Мимика её выражала крайнюю степень недовольства жизнью, яркие карие глаза полны скепсиса, который совсем не вяжется со столь юным возрастом. Что же ей довелось пережить такого? Наверняка это не что-то радостное и радужное, судя по глазам. Ха, а она немного похожа на… меня. Надо же. Несколько локонов свободно свисали, колышась на легком морском бризе. Розовый язычок флегматично облизывал стаканчик пломбира. Рядом с миниатюрной девицей лежал её черный рюкзак, такой же фирмы, как и мой (и тащит ведь такую бандуру!). Из одежды — темно-синие джинсы, с протертыми коленями и черная майка, не самый лучший выбор для жаркой погоды. Темные цвета — просто губка для солнечных лучей. Хотя, может, она просто не любит яркие вещи?

 Так, часики тикают. Чем нас порадует навигатор? Какой же автобус едет к лагерю? Посмотрим. Вбиваю номер первого в программу. Чушь какая-то. Что значит, «нет такого маршрута»?! Автобус с номером 410 стоял, как ни в чем не бывало, хотя ни в каком источнике на маршрутах этого края даже не числился. Вроде двери открыты, но он совершенно пуст. Ни водителя, ни пассажиров. Ну да и хрен с ним. Если верить картам, у второго, с номером тринадцать, как раз там конечная остановка. И в нем уже сидит парочка людей.

 Вдох-выдох. Раскаленный воздух приятным потоком проносится по легким. Обожаю. Жара не радует остальных. Водитель и ожидающие пассажиры обливаются потом, обмахиваются веерами, тяжело дышат. Один лишь Док сидит и кайфует, не ощущая духоты, чувствуя, как сдавливающие грудь ледяные тиски, пусть на время, но отступают. Именно поэтому я и отправился на практику в субтропики! Пойду-ка постою на солнце, заодно и…

 — Здесь нельзя курить, — как бы между прочим, обронила хмурая девочка, мазнув взглядом на то, как я достаю из кармана сигареты и зажигалку. Блин. Они все тут сговорились, что ли?! О, а у неё очень милый рисунок котенка на футболке. Это же тот «сердитый кот» из интернета, уже успевший стать мемом. Уж в чем, в чем, а в этом разбираюсь. Почти весь досуг провожу в сети.
 — Но ведь знака нигде нет, — отвечаю, тем не менее, убирая сигарету обратно в пачку. Ладно. Обойдемся только солнечным теплом. Уже и дети замечание делают. Стыдоба! Может, бросить это дело? А у неё приятный голос. Детский, но спокойный. Флегматичный, но, в то же время, весьма звонкий. Мило. И эта её мордашка с нахмуренными бровями.
 — Автобусные остановки — это общественное место. В таких курение запрещено априори, — развела она руками. Какой умный ребенок! «Априори». Сколько школьниц сейчас знает это слово?

 — Раз так…
 — Нет, я имела в виду, что покурить можно, если зайти за навес, куда она не достает, — мелкая ткнула пальцем в висящую неподалеку камеру. — Водители, во всяком случае, именно туда ходили.
 — Спасибо, малышка, — а у неё из бокового кармана билеты в лагерь торчат. Фиг с ним с сигаретами, пообщаюсь с ней! Я сразу чувствую такое, когда что-то есть в человеке, интересное. — Долго тут сидишь, раз такие детали подмечаешь. Чего не уехала с остальными?
 — Да так, жду кое-кого, — фыркнула она (на обращение «малышка», что ли?), хрустнув костяшками пальцев. Хвостики качнулись, нос упрямо вздернут вверх, на лице на миг появилась легкая улыбка. — Ну, я ей устрою! Сказала же, что скоро будет!

 Она устало вздохнула, отвела взгляд, надела наушники и полностью ушла в себя. В этот самый момент, из рощи вышли три девочки. Те самые. Блин! Уехать раньше не удалось. Водители ещё даже не сели в кабины. Балует захолустье работников общественного транспорта. Хотя, мне ли это говорить? Сам из жопы мира. Просто учился в столицах, вот и привык, что все работает по расписанию. Жизнь вне крупных мегаполисов, как правило, довольно размеренна. Так вот, от группы девчонок отделилась мелкая рыжая бестия и на цыпочках стала приближаться к спокойно слушающей музыку и ничего не подозревающей темненькой. Воображение тут же нарисовало мелкой террористке стоящий трубой рыжий хвост и озорные кошачьи ушки.

 — Ульяна! Где тебя черти носили? Все уже уехали без нас! — на выдохе процедила она, снимая наушники. Если проследить за направлением её взгляда, то всё становится понятно. Отражение на полированном кузове автобуса выдало веснушчатую рецидивистку с потрохами. А если приглядеться, она тоже чудо: загорелая кожа, обманчиво хрупкое тело, худое, но наверняка очень ловкое (видел, как она бежала по лесу, аки рысь), волосы цвета заката. И этот блеск в ясных синих глазах. Он бывает только у тех, кто полон энергии и любви к жизни. Тех, кто ещё не столкнулся с изнанкой этого гадкого мира. Она же привела к нам полицию, явно пытаясь помочь.

 — Н-н-у-у… как сказать… — замялась Ульяна, почесав указательным пальцем подбородок и украдкой взглянув на меня. Довольно редкое имя, кстати, — Ульяна. — Много чего случилось.
 — Спасибо вам большое. За то, что за… — блондинка вдруг подошла вплотную, так, что я от неожиданности сделал шаг назад, невоспитанно разрывая дистанцию, будто её присутствие мне противно. Но это совсем не так, а очень даже наоборот! Мы так и замерли: я — с занесенной назад ногой, и она — с протянутой для рукопожатия кистью. Уйди, прекрасное создание, мы с тобой слишком разные! Если я вдруг захочу разочаровывать людей, то нагряну к своему старому товарищу, благо, он уже в лагере. Она взяла себя в руки, сдержанно кашлянула, и закончила фразу: — Заступились… Как я могу вас отблагодарить?

 — Пустяки, тем более, мне не особо досталось. Только на «вы» не называй, пожалуйста. Я всего на пару-тройку лет старше, — дыхание предательски сбилось, когда ко мне подошла вторая девочка. Эти зеленые глаза нужно запретить законом! Что они таят в своем омуте? Лицо более-менее спокойное, значит, с эмоциями она уже справилась. Её помощь была очень даже кстати. Тут только один вопрос: ударила ли она камнем с целью именно убить? Или это было состояние аффекта, когда руки работают быстрее мозга? Не могла же не знать, что это смертельно опасно. И ведь подняла здоровый булыжник! А сама выглядит такой хрупкой и нежной. Черт, я пялюсь!
 — Спасибо за всё, и за то, что сказал, после… особенно, — девочка со странного цвета волосами поклонилась, хвостики заходили ходуном. Выглядят очень пушистыми. Интересно, какие они на ощупь? Она потупила взгляд и покраснела до корней волос, а затем, мгновенно переменившись в характере, буквально пригвоздила меня взглядом, бойко добавив: — Если мы сможем чем-то помочь, только скажи!
 — Да правда, не стоит, — отмахнулся я, самым некультурным образом ретируясь в сторону автобуса, тем более, водитель уже занял своё место и собирался выезжать.

 — А ты прямо всех троих побил? Прямо вот бац, бах и вж-ж-жух! — Дорогу преградила мелкая хулиганка, которую тут же потащила назад её хмурая подруга. Силы и энтузиазм оказались явно неравны, и рыжая не только устояла на месте, но и помогала своему монологу, размахивая всеми конечностями. И белоснежная улыбка до ушей, как бонус. Какой непосредственный и милый ребенок, страшно представить, что будет, когда ей стукнет хотя бы восемнадцать.
 — Уля, это невежливо, — темноволосая пыталась совладать сразу и с хулиганкой, и со сползающим с плеча рюкзаком. — Оставь человека в покое. Не приставай.
 Я только улыбнулся в ответ, с удивлением заметив, что ещё не забыл, как это делается. Ну не могу я вымучивать из себя эмоции, а тут они появились сами собой, от чистого сердца! В отличие от некоторых коллег, натягивающих при общении с пациентами фальшивую ухмылку, я всегда был серьезен и не показывал ничего личного — ни гнева, ни радости. Холодная машина в белом, направленная только на работу. На удивление, многим это даже нравилось. В халате я становлюсь совершенно другим человеком, более уверенным, что ли, перестаю ассоциировать себя с просто Доком и начинаю играть роль «Врач обыкновенный», и, положа руку на сердце, играю весьма неплохо. Может, на самом деле, все в мире такие?

 — Трое хилых задохликов? Мелочи, на меня как-то набросилась целая стая волков. Так я их просто на куски голыми руками! — говорю, подмечая реакцию слушателей, а точнее, слушательниц. Славя и Лена отреагировали сдержанно, хмуренькая малышка — со скепсисом, а вот рыжая поверила сразу и без единой минуты сомнения.
 — Круто! Круто! — Она подпрыгнула на месте, оценивая меня со всех сторон. Ну не смотри ты так пристально, я стесняюсь! — У тебя одна рука, почти как у Хмуро талия. Неудивительно, что ты такой сильный.
 — Сила — не что иное, как форма твоей решимости. Зачастую побеждает не тот, кто здоровее, а тот, кому просто-напросто нечего терять, — выдал, как на духу, ну и ладно, все равно никто кроме неё и не поверит. Правду проще всего скрыть, выдавая её за ложь. Вещь проще всего спрятать не там, где не найдут, а там, где не будут искать. Один мой знакомый, ещё будучи школьником, на вопрос мамы, куда он идет, отвечал, что бухать. Она посмеивалась, а пацан два года реально бухал!

 — А расскажешь? Про волков, побольше. Та тётя правду сказала, что ты в лагере работать будешь? А мы с Хмуро будем там отдыхать. Возьмешь к себе в отряд?
 — Он будет не вожатым, а дежурным в медицинском крыле, так что тут облом, — Ответила за меня блондинка, и большое ей за это спасибо. Наверняка она тоже держала ушки на макушке, пока слушала Виолетту.
 — Надо скорее рассаживаться, иначе автобус уедет без нас, — поторопила всех Хмуро (её что, реально так зовут или просто подруга дала кличку под характер?). Серьезная не по годам девочка первой обратила внимание на звук зажигания. Кроме того, именно она за руку потащила туда всё никак не унимавшуюся Ульяну.

 Я зашел в салон последним, как раз перед тем, как закрылись двери. Легкое шипение пневматического механизма — и вот уже створки захлопываются, отделяя внешний мир от мира автобуса. Несколько незнакомых пассажиров и четыре знакомые девушки. Я занял место у окна, и рядом тут же попыталась плюхнуться рыжая бестия. О, провидение, спаси мою душу!
 — Я сказала, не доставай его! И ты ещё не рассказала мне всё в подробностях. Почти час на ожидания на остановке! Иди сюда! — Хмуро утащила сопротивляющуюся подругу к себе, при этом её лицо утратило привычный пессимизм. На нем отражались весьма странные эмоции. Я не мог даже близко понять их. Слишком давно живу одним днем, слишком давно не общался с людьми так, как эти двое. По душам. Может, только рядом с Ульяной, эта малютка и позволяет себе… быть собой? Ненадолго перестать хмуриться.

 Поездка прошла спокойно. Разве что пришлось поспорить со Славей, кто покупает билеты. Отстоять свою позицию, к моему великому сожалению, не удалось, и проезд мне оплатила блондинка, намекая, что это только начало. На одну секунду, в голову закралась плотская мысль — попросить у них ЭТО САМОЕ… Черт! Именно в такие моменты я сам себе становлюсь противен. Они с Леной сидели прямо передо мной и всю дорогу болтали без умолку, знакомясь поближе. Последние годы, пользуясь транспортом, я всегда отгораживался от других с помощью наушников. Даже не знаю, как поддержать беседу… Скоро к ним присоединилась и Ульяна. Стоило бросить быстрый взгляд на её спутницу, как всё стало понятно. Мирное тарахтение, вместе с приятным ветерком из приоткрытого окна, укачали девочку за милую душу. Хмуро тихонько дремала, посапывая и клевая носом. А что? Сон — самый крутой способ сократить дорогу и отдохнуть в одном флаконе.

 За окном проносились деревья, развилки дорог, машины и люди, собаки, магазины, мосты, реки. Кругом течет река под названием Жизнь. Где-то течет полноводным потоком, где-то — бурными порогами, а где-то — стоит глубоким и загадочным омутом. Иногда останавливаешься и понимаешь одну простую истину: ты не главный герой, у каждого прохожего своя судьба, свои заботы и радости, ничуть не менее значимые, чем твои. Мда, опять меня несет в философию. Неспособность общаться с окружающими привела к такому вот глубокому погружению в себя. Порой я просто отчаянно мечтал, чтобы у меня был кто-нибудь, кто всегда рядом. Как голос в голове, как невидимый друг, который в трудный момент поддержит и примет меня таким, какой есть. Мечты. Самая приятная, но бесполезная вещь в мире. Может быть, я так и обречен умереть одиноким? Тьфу. Скорей бы уже за работу! Не то что бы я писец какой трудоголик, очень даже наоборот, но… На усталое сознание такие мысли в голову не лезут!

 Девочки и меня пытались разболтать, но получалось плохо. Я всю дорогу сидел, как ни иголках, постоянно ожидая, что вдруг раздастся синхронное хихиканье и все скажут, что это была затянувшаяся шутка и они знать меня не хотят. Ждал, что тепло их глаз сменится холодным осуждением. Ждал. И боялся. Я, как никто другой, умею быть готов к такому. Да. Старое предательство «дорогого» человека до сих пор аукается. Дока выбросили, как ненужную вещь. Пусть я жестоко отомстил, всем, до единого, но что с того? Доверить себя кому-то после ТАКОГО?! Ха. Неееет. Нож в спине уже не торчит, но рана-то осталась, и служит прекрасным напоминанием. Девушкам нельзя верить, а красивым — тем более! Да и, не так уж я и безнадежен! Мне вполне хватает одного друга. И что-то этот засранец не берет трубку…

 — О! Смотрите! Смотрите! — Рыжий метеор, по недоразумению принявший вид маленькой девочки, подпрыгивал, звонко смеялся и указывал пальцем в окно. — Мы приехали!
 — Приветственная линейка уже точно закончилась. А мне на ней речь произносить… надо было, — вздохнула Славяна, подхватывая сумку и поднимаясь на ноги. Длинные волосы свободно рассыпались по плечам, переливаясь на солнце подобно чистому золоту.– Ладно, ребята. Расходимся по отрядам и не забываем поддерживать связь.
 — Отлично. Ещё увидимся, — я тоже попрощался, глядя, как блондинка улыбается, помахивая телефоном. Именно по её инициативе все обменялись номерами. Ну, кроме Хмуро, пробормотавшей что-то про скорую смену сим-карты. Маленькая темноволосая девочка напоминала робкого черного котенка, которому однажды больно наступили на хвост, и держалась только своей гиперактивной подруги. Может быть, не зря говорят, что противоположности притягиваются?

 Кстати, надо будет тоже как-то отделаться от них. Девочки милые, но я просто не могу с ними общаться — боюсь. Я привык к своей размеренной жизни, и любые перемены меня пугают. Надеюсь, в кабинете будет компьютер и Интернет. Было бы здорово. Скачаю свои любимые игры и порну… кхм, «эстетическое видео!» Буду сычевать, как последние годы. Мне ничто и никто не ну… Мельком я увидел, как из автобуса выходит Лена, напоследок повернувшись в мою сторону. Как касание теплого лучика света, её нежные губы растянулись в улыбке, и взгляд выражал что-то очень честное, искренне. Она, словно цветок, нежный, красивый, окруженный ненавязчивым, но пленительным ароматом. Цветок с шипами. Зеленые глаза стали бездонными озерами, в которых я чуть не утонул. Мне стало тепло… без всякого солнца и жары, а лёд, сковывающий долгие годы, удивленно треснул.
 «Стук-стук. Сердце пропустило пару ударов, дыхание перехватило. НЕТ! Что это за чувство?! Хватит!»

 — Благодарю, — улыбка Лены вдруг сменилась густым румянцем, и она пулей вылетела из автобуса, обогнав рыжий болид, который тянул за собой вяло упирающуюся Хмуро: девочка зевала, щурясь от солнечного света и сонно протирая глаза, на автомате прижимая к себе рюкзак, всем своим видом недвусмысленно намекая, что очень даже не против поспать ещё часик, а в идеале — два.

 — Интересные девочки, — пробормотал я под нос. Одна скромница-милашка, с тихим на первый взгляд, характером. Робкая, спокойная, но, тем не менее… не зря пришло ТО сравнение. Попробуй сорвать дикую розу: за обманчивыми лепестками и зелеными листьями — острые шипы. Тот камень… Что там было про омут и чертей? Лена… Да она такая же «простая девочка», как я балерина! А вот о Хмуро: ребенок, у которого в жизни случилось что-то страшное, что-то, оборвавшее детский смех и подарившее ей мимику взрослого человека, лицом к лицу столкнувшегося с трудностями. Я видел немало таких. Детей в больницах с тяжелой патологией. Их глаза тоже, очень рано повзрослели. Тут же пострадало даже не тело — душа. Порой это в разы страшнее.

 — Не то слово. Не знаю, как ты, а я попробую подружиться с ними со всеми, — блондинка, оказывается, стояла за моей спиной, всё это время. Безмолвный, блин, партизан! Я-то думал, что она давно ушла через заднюю дверь. — И ты, Док, кстати тоже, весьма и весьма неоднозначная персона. Можно я буду заскакивать в кабинет иногда, ну, когда нет пациентов?
 «Нет, конечно. Ты меня своей улыбкой, как огнем, жжешь, солнце. Иди и общайся с такими же, как ты, а меня оставь в покое».

 — Разумеется. Буду только рад, — надеюсь, кабинет запирается изнутри…

***

 Вот и ворота лагеря. Огромные, железные, с высоким кирпичным забором по краям, простирающимся далеко за пределы видимости. Это даже не лагерь, а целый небольшой городок, состоящий из семи многоэтажных корпусов и кучи подсобных, а также развлекательных, построек. Читал о нем в брошюрах. Теннисные корты, бассейны, парки, пирс, лес, стадионы, куча выставок, и это только что я могу вспомнить на ходу. Лепота! Над воротами гордо реял герб лагеря — отлитый из нержавеющего сплава орел. Почему именно орел? Почему не жаворонок, сова, павлин или дятел? За что этой птице такие почести?

 Возле входа стоял охранник, сейчас проверяющий документы Слави. Мелкие, ладно, уже наверняка внутри, за их-то галопом фиг угонишься. А вот куда успела деться Лена? Так, пора и мне в администрацию. Документы начальству лагеря я прислал уже давно, по электронной почте, но показаться в главном корпусе надо — вопрос элементарной вежливости. Меня пропустили, хоть охранник и смотрел вслед с подозрительным прищуром. Ой, можно подумать! Я-то умоюсь, и одежду постираю, а ты как был уродом, так им и останешься!

 Что тут у нас? Вымощенная плиткой, ещё времен СССР, дорожка, с бордюрами и цветочными палисадниками по бокам. Какая ирония! Камень этот был сделан и выложен настолько качественно, что пережил империю, в которой, собственно, и строили это чудо. Мини-вселенная, утопающая в тепле, буйстве зелени, аромате цветов и детском смехе. Я остановился, закрыл глаза, сделал глубокий вдох, наслаждаясь слегка соленым морским бризом. Чудесно! Даже застрелиться не хочется. Уже прогресс.

 Неподалеку, в тени беседки, сидели на скамейке Ульяна и Хмуро, попивая газировку из алюминиевых баночек. Рядом с беседкой стоял торговый автомат-холодильник, где они и разжились напитками. Может, и мне взять баночку?
 — А я говорю, надо спешить, — пробурчала темноволосая, оттягивая ворот майки, чтобы хоть немного охладиться. По изящной шее градом катился пот. Бегать в жару под палящим солнцем и в темной одежде… Правда, не думаю, что у бедняги был выбор. Когда тебя буксирует рыжий энерджайзер, отставать не получится. Однако, надеюсь, у неё есть парочка белых маек. Тут, на территории лагеря, зона дождевой тени, так что ясных дней будет очень даже много.
 — Хмуроо-о-о! Не ругайся. Один фиг нам влетит. Так какая уже разница? — ухмыльнулась рыжая, «метким» броском отправляя пустую банку в кусты, а затем поднялась, и выбросила её в урну, куда, собственно, изначально и целилась. Не-до-лет. Бывает. Молодец, что исправила свой косяк. Мелкая заметила мой взгляд и помахала рукой, широко улыбаясь. Её подруга, напротив, отвернулась, делая вид, что очень интересуется ближайшей клумбой с цветами. Не ответить на это я не мог, и тоже улыбнулся. Блин. Пришлось одернуть себя и снова вернуть спокойствие. Хожу тут, скалюсь, как дурак. Наивно жизни радуюсь. Тьфу!

 В месте, где дорога огибала административный корпус, я уже заворачивал, как из-за угла не меня чуть не налетела бегущая девушка. Падения удалось избежать, и я не только не рухнул сам, но и удержал возмущенно пискнувшую незнакомку. Она явно собиралась выдать нечто нецензурное, но вовремя спохватилась.
 — Глаза разуй! Куда прё… Ой, простите, — рыжая девушка-подросток, с двумя короткими хвостиками непослушных волос, в коротком топике и шортах, подчеркивающих талию. Фигура — класс, особенно голый животик, в глазах — огонь.
 — Так и упасть недолго, аккуратнее, — мда, она пробежалась взглядом по моему внешнему виду, особо уделив внимание грязным разводам на одежде. Черт, а ведь нельзя так начальству показываться! Спасибо, открыла глаза. Совсем я уже от социума оторвался.
 — Спасибо, что поймал, — голос у незнакомки оказался слегка хриплым, грудным, глубоким. Он бы больше подошел девушке на несколько лет старше. Её грудь часто вздымалась от сбитого дыхания. — Извини. Мне бежать надо, подругу ищу.
 В лагере, реально, слишком много красивых девчонок! Надо скорее найти свой кабинет. Сейчас ещё откуда-нибудь выскочат. От людей одни неприятности.

***

 Доктору Виолетте Церновне Коллайдер:
 Мы до сих пор не можем разобраться в природе аномалии, похищающей людей. Нельзя с точностью до ста процентов утверждать, что она разумна, но и тупой программой «Бегунок» назвать язык не поворачивается. Код аномалии — переносить человека в другую реальность, однако почти все контактировавшие с ней теряют часть воспоминаний. Структура «Бегунок» встраивается в сеть Интернет, и воздействует на своих жертв через сайты, игры, сообщения. Опросив несколько выбравшихся, мы узнали, что каждого он вытаскивал в свой мир. Кого-то — на парящие в воздухе острова, кого-то — в копии существующих мест в реальном мире, несколько людей даже побывали в некой… игре. Точнее сказать они не могут, но на сегодняшний день ясно одно: не все возвращаются.
 Искренне ваш,
 отдел аналитики.
 P.S. Кибернетики уже готовы к командировке в лагерь, но оба они от этого не в восторге.

Итоги

Ну, теперь можно сказать что закрыто не просто событие в разделе Коллективного Творчества, а целый сезон. И, как мне подсказали, было бы неплохо обсудить этот самый сезон. Так что товарищи писатели и читатели - пишите, что понравилось, что нет, какие есть предложения и т.п..

100Й!

Cкачать Пионерский горн Подъем бесплатно на pleer.com
Вот и настал сотый костёр,время эксперимента закончилось,теперь вы можете оставить своё(желательно развёрнуто) мнение о этом эксперименте и его неадекватном руководителе!
Благодарю вас товарищи за участие!