сам руки из

Есть ещё и тентакли, но потом

Первый урок (часть 3)

ОД взяла рюмку в руку и, похоже, собралась снова толкнуть речь:

— Я поднимаю бокал за силу, что управляет миром. За великую силу, что заставляет людей совершать подвиги и убивать друг друга. За силу, которая вдохновляет творить поэтов и художников, которая примиряет заклятых врагов. За единственную силу, которая способна создавать новую жизнь. Я хочу выпить за ту Великую Силу, что сближает людей — за Любовь.

— Хорошо сказано! — искренне впечатлился Семён вдохновенной речью и чокнулся рюмками. — За любовь!

В этот раз он занюхивал не рукавом, а голым предплечьем. И краем глаза заметил, что вожатая наклоняла голову куда-то вбок и вниз.

«Наверно, тоже занюхала рукавом», —сперва подумал он, а потом опомнился. — «У неё же нет рукавов! Она что... занюхивает грудью?!!»

В голове всё поплыло: то ли от выпитого,то ли от возбуждения.

— Что-то душно, надо форточку открыть. —попросил он.

Вожатая встала, и Семён залюбовался её полногрудой фигурой, плотно обтянутой вечерним платьем, с вызывающе открытым декольте и бесстыдно торчащими сосками. Они словно призывали: сожми нас!

— Ты в порядке, Сёма? — обратилась к нему Ольга Дмитриевна. — Тебя не мутит?

— Не, всё нормально.

— На вот, возьми, — она протянула ему булочку.

Семёна совсем не мутило, но ему не хотелось отказываться от заботы — о нём крайне редко заботились женщины, а красивые взрослые женщины —никогда. Он откусил немного, прожевал и тут же отложил булку в сторону.

— Ещё по одной, и будем закругляться. —заявила ОД.

Семёну теперь вовсе не хотелось закругляться, но он не стал спорить.

«Интересно, а её сильно штырит?»

Красивая до умопомрачения женщина наливала самогон в его рюмку, а он откровенно пялился в её декольте, совершенно позабыв о приличиях.

«У неё же сиськи размером с мою голову!Это даже не дыни, это арбузы!»

— Сёма, а давай на брудершафт.

— Давайте! — он не нашёл причин для отказа.

Вожатая, покачивая своими спелыми«арбузами», прошлась по комнате и села на кровать Семёна, почти вплотную.

— Бери рюмку, — сказала она.

— А тост?

— Тебе нужен тост? Придумай сам.

Семён уже тяжело соображал:

«За дружбу! Нет, не то... Мы же на брудершафт пьём — за братство! Какое братство, она же женщина... Тогда за сестринство! Ерунда какая-то... За любовь! Уже пили...»

Так ничего и не придумав за то время,что они складывали руки, он решил сказать первое, что придёт в голову:

— За нас! — и испугавшись, что это звучит как-то дерзко и двусмысленно, сразу поправился. — За наши желания!

— Правильно! — поддержала его ОД. — За исполнение наших желаний!

Они опрокинули рюмки внутрь. Семёну уже не понадобилось занюхивать, а вожатая уткнулась носом ему в воротник.

— Ольга Дмитриевна, что вы делаете?

— Э, нет, Сёмчик, мы с тобой на брудершафт пили — отныне называй меня Ольга. — и шёпотом добавила. — А лучше просто Оля.

Семён ошалел.

— Что, так и говорить при всех — «Оля»?

— Ну, при всех уж не надо. Но, когда мы одни, — говорила она вкрадчиво, — когда мы одни, как сейчас... Когда нас никто не услышит...

Семён чувствовал жар её тела, находящегося всего в паре сантиметров от него. От этого перехватывало дыхание.

— Сёма, я хочу задать тебе откровенный вопрос, — дохнула она алкоголем прямо в лицо.

 —А до этого весь вечер неоткровенные что ли были?

Ольга понизила голос:

— Этот вопрос очень откровенный.

И, не дожидаясь разрешения, спросила:

— Ты когда-нибудь делал это?

Семёна бросило в дрожь.

— Что «это»? — не поверил он, что она имеет в виду что-то непристойное.

— Ты был как мужчина с женщиной? — она приблизилась вплотную к его лицу. — Ты был в женщине?

Семён инстинктивно попытался отпрянуть,но отстраниться ему было некуда — он осознал, что зажат между стеной, столом и её «арбузами».

— Ольга Д... Ольга! Зачем вы, ты это спрашиваешь?

— Это моя обязанность как вожатой —знать всё о моих пионерах.

Семён потерял дар речи.

— Не бойся. — успокаивающе говорила она,при этом её мягкая грудь как бы невзначай касалась его плеча. — Какой бы ни была правда, в этом нет ничего постыдного.

Семёну всё равно не хотелось отвечать.

Ольга положила ладонь ему на бедро. Она была горячей, но его кожа всё равно покрылась мурашками.

— Это же неприлично... — только и смог промямлить Семён.

— А мы никому не скажем. — зашептала Оля ему прямо в ухо. — Ну же, признайся: ты занимался сексом? — и лизнула шею.

— Нннет, не довелось... —пришлось ему сознаться.

— Ничего страшного, — она поглаживала его бедро. — Это нормально для твоего возраста. Главное, чтобы было желание.

— Какое? — Семён уже плохо понимал, что происходит.

— Сильное. — продолжала шептать Ольга. —И крепкое.

Она просунула руку в его штанину. Семён почувствовал, что к его другу прикасается что-то мягкое и горячее.

— Это мой долг как вожатой — заняться твоим половым воспитанием, — она расстёгивала ремень второй рукой.

Семён не мог сопротивляться. Не хотел. И не думал.

Ольга встала с кровати и присела на корточки прямо перед ним. Её огромные груди легли ему на колени.

— Я стану твоей первой учительницей, —сладострастно шептала она, стягивая шорты.

Самая мужественная часть Семёна вырвалась наружу, беззастенчиво выставляя миру напоказ все его потаённые желания.

— Это будет самый приятный урок в твоей жизни!

У Семёна всё поплыло в глазах. Теперь он мог только стонать от удовольствия.

Получено достижение «Первый урок»

По традиции, рассказ — мой, картинка — чужая (малость доработанная мной)

Лагерь у моря часть 4

Главный вход был оккупирован целой армией ребятни, которая сновала туда-сюда. Кто-то спешил наружу, посидеть с отрядом возле огня и пообщаться, кто-то наоборот шел в здание с целью поваляться в комнате. Окажись на моем месте другой, ему пришлось бы долго протискиваться внутрь. Я же просто обошел дом, и открыв ключами служебный вход, отправился прямиком в свою вотчину– в кабинет, там меня ждал незаполненный дневной журнал, и Ульяна.

При мысли об этом мелком рыжем бедствии, губы сами собой расползались в улыбке. Девочка обладала талантом, дарить окружающим частичку своей энергии и позитива. От её каверз и подколов, было не обидно, а весело,даже когда подшучивали надо мной. Помню приперла она как-то мне в кабинет несколько ящериц, тогда я её конечно отругал, так, для виду, и весь день ходил в приподнятом настроении, вспоминая как заставил её ловить по кабинету сматывающихся рептилий. Всегда в движении, всегда веселая. Вечный двигатель во плоти.

«-Чувак интересно, она когда подрастет тоже будет такой девочкой-ракетой?»-поинтересовался внутренний голос.

-Если да, то повезет её избраннику, и любимая, и лучший веселый друг, два в одном - ответил я сам себе.

Я шел по темному коридору первого этажа, большую часть наружной стены которого занимали огромные окна, лампочки горели не все, в это время тут мало кто ходил, вот и выключали половину освещения. Такие здания в обиходе называют «стекляшками». Поравнявшись с одним из открытых окон, я выглянул наружу, чтобы вдохнуть немного свежего летнего воздуха, прежде чем подниматься к себе. Когда заметил юркую тень снаружи.

По вечерней травке прямо под окном на корточках кралась Ульянка, медленно и неотвратимо преследуя большую... зеленую... лягушку. Земноводное если и подозревало о нависшей над ней как злой рок рыжей угрозе, то пока не подавало виду. А Ульянка, полностью сосредоточившись на импровизированной охоте,напрочь не замечала ни меня, выглядывавшего в окно прямо перед ней, ни чего окружающего.

Какая картина, ляпотаааа, ночь, трава и маленькая девочка в лунном свете, готовящая очередную шалость. Интересно эта лягуха предназначается мне, Алисе, или еще кому? Видимо часть витавшего в воздухе озорства, от юной девочки передалась и мне.

-Поймала!- радостно воскликнула Ульяна, схватив не успевшую упрыгать жертву.

-Поймал!- не менее весело, но менее громко, сказал я,перегнувшись через подоконник и сграбастав двумя руками, сдавленно пискнувшую мелкую

Я выпрямился, на вытянутых руках, бережно держа Ульянку,которая при неожиданном захвате упустила свою добычу, и смотрела на меня широкими от удивления глазами. Пушистые длинные волосы девочки щекотали мои запястья,пронзительно ясные синие глаза смотрели прямо в лицо, а правой кистью ощущалось частое биение маленького трепетного сердечка. Мы оба застыли, кто знает, может на миг,может на пол часа, я - от собственной бесцеремонности, а Ульянка скорее всего от шока.

«-А ты представь себя на её месте?» - подал голос суфлер.

«-Ползешь такой, никого не трогаешь, и тут бац сверху из темноты тебя хватают огромные лапищи»

Выслушав импровизированный монолог шизы, я сделал шаг назад,аккуратно как сокровище занося Ульяну внутрь. И поставил малышку на пол.

-Гражданин начальник, не велите казнить, велите миловать –сказала пришедшая в себя Ульяна.

-Я кажется не говорил что тебе можно, уходить из палаты? –нахмурил я брови, изо вех сил стараясь не заржать.

-Но и остаться тоже не говорил! Я проснулась там одна, и ушла гулять, не сидеть же.

-А как ты себя чувствуешь чудо?

-Отлично! - улыбнулась мелкая выставив напоказ все свои белые зубы.

-Тебе нельзя гулять одной, ты только идешь на поправку!

-Так я и не одна гуляла – кивнула Ульянка в сторону окна.

А в открытое окно смотрела офигевшая Алиса, заметив мой взгляд,она ехидно ухмыльнулась. Приподняла так одну бровь, приосанилась. Всем своим видом показывая, что это не она, а кто-то другой несся со всех ног посмотреть кто утащил её подругу.

-А, док, это ты – весело сказала старшая рыжая, заметно расслабившись.

-А я то думала всё, писец котенку – и взглянув на высунувшую язык подругу весело рассмеялась она.

-Лааадно, не буду вам мешать – задорно помахала на прощание Алиса, и растаяла в ночных тенях за окном.

-Так, Штирлиц – посмотрел я на Ульянку – и что нам с тобой делать, а?

С одной стороны надо перестраховаться, и пусть мелкая переночует в палате под наблюдением.

С другой организм молодой, здоровый, так что риск осложнений после обезвоживания минимален.