эмми/6

Дубликат, часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/3021621
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/3051251
Глава 7 http://vn.reactor.cc/post/3063271
Глава 8 http://vn.reactor.cc/post/3073250

IX
Системные ошибки

— Шурик, как же так? — Сыроежкин огорчался совершенно искренне. Столько работы и все зря. — Ты ведь не мог ошибиться. И я за тобой все проверял. И схема работает, сигналы то, вот они, — Сергей кивнул на колечко на экране осциллографа.
— Сергей, я думаю, что просто мы еще слишком мало знаем о мозге, — Шурику было не удобно перед товарищем, но он старался не показывать виду, — и ошибка закралась в самом начале. — Сказывался опыт Александра, которому случалось представлять неудачи в экспериментах, как запланированные результаты.
В окно открывался вид на заброшенное здание напротив, логово Яны. Она и сейчас где-то там, внутри. Или еще где-то. Существование Яны напрочь игнорировалось системой, поэтому уверенно видели ее только те, кто знал об ее существовании и уже необратимо проснулся, а таких было, только один Семен и вот, где-то в полушаге к этому состоянию, Ульяна. Да еще Шурик и Мику, ударившие по своим мозгам, сначала модулированным ультразвуком, потом — двадцать пятым кадром. Но Мику про Яну ничего не знала и, поэтому, пока отпадала.
«Я могу, с большой вероятностью, отключиться, в следующем цикле. Я еще не готов к активации, нужно оценивать объективно. Даже не знаю, должен ли я огорчаться этому. — Размышлял Шурик. — Но вот Яну жалко. Надо попросить Семена, чтобы приглядывал за ребенком, пока меня не будет. Правда он и так приглядывает».
Сыроежкин поднял взгляд от принципиальной схемы установки на спину напарника. Что-то с ним было не так. Вот и сейчас Шурик стоял замерев, уткнувшись лбом в засиженное мухами стекло, и только легкое шевеление при каждом вдохе выдавало в нем живого человека. «Переживает, — подумал Сергей, — неудачу переживает. Мне простительно ошибаться, я всего лишь школьник и дальше городского кюта меня не знают, а вот Шурику тяжело. Он парень не плохой и большую часть работы на себя брал, но, наверное, привык только к победам».
— Саша, да черт с ним, с этим прибором. — Электроник подошел и встал рядом. — Зато мы теперь знаем, что эта схема не работает! Давай подумаем, чем мы можем еще заняться до конца смены. Может, робота доделаем? Или просто отдохнем? Или… Тебе же поступать в этом году. Может будешь готовиться? У Жени есть кое-какие учебники, как раз на этот случай. Но тебе, наверное, они и не нужны.
«Добрая и наивная душа. Никогда не высовывавшаяся за пределы «Совенка» и Сети, потому добрая и наивная. Но он еще что-то говорит».
— … я со вчерашнего вечера вижу, что с тобой что-то не так, Саша, и дело не в нашей установке. Я могу чем-то помочь?
«Конечно, добрый волшебник. Всего лишь верни назад старого Шурика. Или верни Александра и сделай так, чтобы однажды в автобусе проснулась Яна-человек. Это, правда, убьет Яну-робота и нынешнего Шурика, но кому они нужны, кроме друг-друга? Они так, побочный результат сбоев в экспериментах. Но то, что дело не в нашей установке, ты ошибаешься, дело именно в ней».
— Спасибо, Сергей. Дело именно в установке, что бы ты не думал. Я справлюсь, не переживай. Так что, давай, в самом деле, отдыхать. До конца цикла всего неделя, а что там дальше будет, никто не знает. Давай разберем этот агрегат и объявим всем, что факир был пьян и фокус не удался.
— Хорошо, Шурик. И, знаешь, если тебе сегодня вечером нечем будет заняться, приходи в библиотеку. Женя на чай приглашала.
«Я сказал «цикла», но Сергей, кажется, ничего не понял. А Александр бы сейчас проворчал: «С кем я связался!? С миксами! — Или так. — Дожили! Два влюбленных микса!»». В голове у Шурика опять кто-то поворочался, но опять промолчал.

Лена наблюдала за Максимом. «Действительно, как дружелюбный щен, тычется носом всем под колени и приглашает поиграть. А вот сейчас, взял лодку, приплыл следом за мной на остров и, стоя лицом к мосту, замер. Наверное и глаза закрыл».
— Чем пахнет ветер, Максим?
Максим вздрогнул и быстро обернулся.
— Лена. Я не… То есть, лодку то я видел, но думал, что ты где-то на другом конце острова. Иначе не стал бы тебе мешать. — Максим смутился. Вот только что еще, по инерции смотрел куда-то сквозь Лену за горизонт и улыбался чему-то своему, а сейчас опустил глаза и чуть-чуть покраснел. — Понимаешь, Лена, я сейчас вышел из столовой, встал на крыльце и вдруг понял, насколько он маленький, наш лагерь. А я даже на территории еще побывал не везде. — Максим еще помялся и выдохнул. — Простором ветер пахнет.
Лена подняла глаза на Максима, опустила, показав глазами на место рядом с собой, по другую сторону от бумажного кулька с земляникой, и приглашая сесть.
— Хочешь? Она вкусная. — Дождалась, пока Максим сядет, и продолжила. — Ну, неделю еще поживешь тут...
«Семен будет доволен, — подумала Лена, — Максиму еще расти и расти, но, кажется, когда проснется, он в лагере, на одном месте, сидеть не будет».
— … а потом закончится смена и делай что хочешь.
— Да какое там, что хочешь… Школа, родители и все решают за тебя. И в лагерь я ехать не хотел. Сейчас не жалею о том, что поехал, но не хотел же.
— Ну вот, ты же сам в горнисты вызвался, никто тебя не просил, никто тебя не назначал.
— Да. Вдруг захотелось сделать что-то, что-то своё, чего до меня не было. Вот я и соврал, что умею на горне играть. Думал Мику покажет. А Мику только теорию знает, а у самой не получается. А оказалось, что не соврал. Оказалось, что это легко, когда поймешь как. Завтра пойду к вожатой и к Мику, извинюсь за обман.
Легкий ветерок шевелил волосы, слышно было, как шлепают волны о берег. Лена наблюдала за охотящейся скопой, как она парит над водой, на уровне вершин сосен, как скопа, увидев рыбу, пикирует и входит в воду, выставив перед собой ноги, как она появляется на поверхности и, сделав сильный взмах, тяжело отрывается, с рыбой в когтях, от воды и несет ее куда-то на остров Длинный.
Максим привалился плечом к дереву и, кажется, задремал. Лена осторожно встала, подняла с земли альбом, отошла подальше и, присев на прибитый к берегу и облизанный волнами ствол, начала делать зарисовки спящего Максима. Голова, фигура, улыбка. Подумала: «А ведь Семен его вместо себя оставить хочет. Сам еще не знает об этом, но уже хочет. Подтянет его, оставит вместо себя, а сам уйдет. Даже не важно, физруком будет Максим или кем-то еще, просто кем-то, на кого можно оставить лагерь, потому что вожатая не всесильна. А сам уйдет и Ульяну с собой уведет. Жалко, очень жалко. А позже и Максим уйдет. И Алиска уйдет, рано или поздно. Может, вон, вместе с Максимом и уйдет. И я уйду, когда мой Семен готов будет, это еще не скоро, но я подожду. Потому что нельзя вечно жить в детской. Будем заглядывать иногда, невидимые пионерами. Да, если между сменами попадем, будем с Ольгой общаться. Ну и между собой нельзя связь терять. А кто-то и останется: доктором, поваром, водителем, да хоть и физруком. А вот куда уйдем, я не знаю. В Шлюз? В пустые узлы? В материнские миры? Ульяна говорила, что выход туда через теплообменник скоро закроется, но ведь есть же еще точки перехода в пещерах. Что-то я запомнила из прошлого цикла, из того, что не хотела запоминать, никуда не денешься».
Воздух задрожал и, прямо перед Леной, материализовалась Ульяна-маленькая.
— Привет! — Увидела спящего Максима и продолжила вполголоса. — Выбрали? И он согласился? А наш еще — теленок-теленком, хотя, в спектакле сыграл неплохо.
— Это потому что у вас в отряде для него места нет. — Серьезно ответила Лена. — Переходи в физруки — появится.
— Не, я еще не нагулялась. — Ульянка улыбнулась так, что захотелось улыбнуться ей в ответ. — Вот, держи, принесла.
Лена взяла протянутые ей листки с текстом, листки, с ее собственными рисунками и с какими-то пометками на обратной стороне. Просмотрела, кивнула. Достала из альбома такие же листки, вручила Ульянке.
— Спасибо, ты прямо как почтальон. Ну что, поплыли в лагерь?
— Поплыли. Точка перехода то у музыкального кружка. Вот только к сестренке забегу еще. Этого будить?
— Нет, пусть спит. Лодка у него своя, не потеряется.

Женя сияла. Приветливо улыбалась, не ругалась, даже поскрипывала уютно так, как будто знакомая половица в родительском доме, где тебя всегда ждут и куда вернулся через много лет. И при этом порхала по библиотеке как мотылек.
— Женя, а правда, что от любви люди глупеют?
— Ты это к чему? — Женя-новая мгновенно превратилась в Женю-прежнюю, но, заметив улыбку Семена, отыграла назад. — Да, случается. А что, заметно?
«Где та Евгения, которая орала на Сережу в автобусе неделю назад?» — мысленно спросила у себя Женя и, скосив глаза на Семена, склонившегося над журнальным столиком и что-то пишущего, подмигнула своему отражению.
— Вы уже думали, что будете делать после лагеря?
Женя открыла рот чтобы ответить, но их прервали. Открылась дверь и в библиотеку зашла, опасливо косясь на Женю одна из мелких, прошептала: «Здрасьте», — подбежала, прошлепав по половицам босыми ногами, к Семену и что-то спросила у него на ухо. Семен улыбнулся, достал из кармана ключи, отцепил от один от связки: «Справа, на второй или третьей полке. И, там на столе журнал лежит, запишите сами, что взяли. А то меня Ульяна съест, а вами закусит». Мелкая улыбнулась в ответ, часто-часто закивала, качнулась к Семену, будто хотела то ли еще о чем то спросить, то ли прижаться, но застеснялась и передумала. Опять зыркнула на Женю, сказала так же тихо, как в первый раз: «До свидания», — и убежала. Семен проводил девочку взглядом, кивнул своим мыслям, и опять уткнулся в бумагу.
Женя носила книги со стеллажей на выставочный стенд, завтра по плану «День русской классической литературы». И вот Александр Сергеевич, Иван Сергеевич, Лев Николаевич и прочие занимали свои места на стенде. Зачем это нужно — непонятно, все равно придут те же полтора человека, которые на стенд даже не посмотрят. Но вот, должен быть оформлен стенд, значит его нужно оформить. А послезавтра будет «День Маяковского», значит русские классики отправятся на свои места, а их место займет классик советский. Но Маяковского в библиотеке мало, поэтому верхнюю полку на стенде закроет полоса ватмана с текстом: «Партия – рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак!» «Надо же, подобрали текст», — подумала Женя и поморщилась. А вот раннего Маяковского Женя любила и, на секунду отключилась от окружающего, вспоминая: «Я смазал карту будня...» Поэтому, когда Семен отчетливо пробормотал, комментируя что-то в собственных записях: «Ах, закройте, закройте глаза газет!», — Женя вздрогнула. «Надо же, совпадение».
— Напугал.
— Прости. Так что там у вас с «после лагеря»? Решили?
— Конечно. Мы, оказывается, живем в соседних городах, пять часов на поезде. Я приеду к нему в гости на каникулы, а на следующий год Сережа приедет поступать в наш университет. Он хотел в Бауманку, но передумал и решил в наш университет, на мехмат…
Женя остановилась на полпути, между полкой сданной литературы и стеллажами. Блеснула очками и продолжила своим обычным скрипучим голосом, но без сварливых интонаций. Как она обычно говорила с людьми, которым доверяла настолько, что разрешала заходить в библиотеку без дела.
— Я не обманываю себя, Семен. И не думаю, что наши отношения продлятся намного дольше, чем эта смена. До следующего лета они точно не доживут. Есть миллион девушек значительно более похожих на девушку, чем я. Думаешь я не знаю своего прозвища? Так получилось, что первая девушка, которую увидел Сережа, подняв голову от паяльника, оказалась жужелица. Вот и всё. Он очень порядочный и благородный, он, конечно, будет мучиться. Но лучше мне его отпустить и на всю жизнь превратиться обратно в жужелицу. — Тут заведующая библиотекой, улыбнувшись, снова превратилась в Женю-влюбленную. — Но в жужелицу, в которую были влюбленны, как минимум две недели, а это — большая разница с прежней.
Семен посмотрел очень серьезно, чуть наклонил голову, как бы не со всем соглашаясь.
— Ну, кто же тебя в насекомых держит? На общественное мнение тебе плевать, Сыроежкин в тебе дыру вот-вот проглядит, значит остаешься только ты сама. — И подвел итог беседе. — Я всегда считал, что это дело двоих. И ответственность, и право двоих — решать сколько им быть вместе. Даже если один из них внезапно убегает, решение об этом всегда принимают вдвоем, может не замечают этого, но вдвоем.
И замолчал. А через три минуты, перечитав еще раз написанное, сложил листки бумаги пополам, спросил у Жени, есть ли у той в хозяйстве конверты, получил конверт из оберточной бумаги, спрятал в него написанное, заклеил. И, написав что-то на конверте, но явно не адрес, сунул его в карман, попрощался и вышел со словами: «Пойду спасать спорткомплекс от малолетних варваров. Улька добрая, она мелких не тронет, она меня схарчит». Женя еще пару минут думала: «Интересно, что такого физрук писал?» Но вспомнила, что в пять часов придет Сережа, а у нее еще чайник не поставлен, и отбросила этот вопрос, как несущественный.

Из записей Семена Персунова.

Вот уже давно, наверное, половину всей моей активной фазы, а с того самого эпического побега на лодке, это точно, меня не оставляет ощущение взгляда в спину. Нет, не в спину, а через плечо. Кто-то наблюдает за мной, за моими поступками. Наблюдает, стараясь не выдавать себя. Только иногда я улавливаю тени его мыслей и эмоций. Не сами мысли и эмоции, а их тени. Вот они были, а вот их уже нет.
Раньше я думал, что так проявляет себя личность — коллега Пионера, подсаженная мне из одного из материнских миров. Тем более, что, после отправки Пионера через теплообменник, этот наблюдатель очень долго себя не проявлял никак. И вот, пару циклов назад, во время нашего визита к Виоле, он опять появился. Так вот, судя по симпатии, то есть по тени симпатии, которую я иногда улавливаю от наблюдателя, это явно не подсаженная из мира Пионера личность. Не сознание-наездник, как его назвали в начале всей этой истории. В конце прошлого цикла Алиса рассказала про разум, возникший и погибший в Системе, но, опять же, нет. Ощущение, что за мной наблюдает именно человек. Просто кто-то следит за тем, что я делаю и иногда одобрительно кивает, или хвалит вслух, или хлопает в ладоши. И вот я не слышу самого хлопка, но чувствую легкий ветерок от движущихся ладоней. Примерно так это выглядит, если попытаться привести какие-то понятные аналогии.
Этот наблюдатель сопровождал меня после побега на лодке первый цикл, что я был со Славяной. Сопровождал в цикле Микуси, сопровождал первые два цикла здесь, в этом узле. Сопровождает в этом цикле и сопровождал в предыдущем. Никак не вмешивается, исчезает в интимные моменты, за что ему отдельное спасибо. Но иногда я думаю: «А как бы я поступил, если бы наблюдателя не было». А еще, хоть мне почему-то приятна тень его молчаливого одобрения, но мысль о том, что мы здесь всего лишь компьютерная симуляция меня тревожит. А иначе, зачем за нами наблюдать? Ну, может не компьютерная, может просто лаборатория или зоопарк. Ведь компьютер можно выключить в любой момент, сохранить в памяти результаты, если нужны, и выключить. Или сбросить все и запустить симуляцию заново. А зоопарк можно закрыть, питомцев пристроить в другие зоопарки, а кого не удалось — усыпить гуманно и безболезненно.
Возможно, что у меня с головой не все в порядке, но недавно Ульяна пожаловалась мне, что стесняется. Что за ней иногда кто-то наблюдает, а она стесняется этого. А на мой вопрос, когда это началось? Надолго задумалась и сказала, что, пожалуй, с нашего знакомства. Потом наблюдатель исчез, а в прошлом цикле опять появился. Так что, с некоторых пор, в нашем лагере стало уже два параноика, я и Рыжик. К сожалению, посоветоваться уже не с кем: ни Глафиры Денисовны, ни Виолы. Вчера задал Лене вопрос, не ли у той ощущения, что за ней наблюдают? Потому что, если что-то нужно почувствовать, то лучше Лены с этим никто не справится. Но Лена была не в настроении и отреагировала в своей обычной, в таких случаях, манере, подняла глаза и ответила вопросом на вопрос: «А оно должно быть? Ощущение?» Вот только невербальные сигналы сказали что, да, есть такое ощущение. Читаем мы с Леной друг-друга. Очень неудобно иногда от этого, ни соврать, ни уклониться от ответа. Так что, комиссией из трех голосов, была принята гипотеза, что мы все находимся под колпаком у Мюллера. Мыши в лабиринте.
Не знаю, кажется важным все это записать. После ужина отнесу в пещеру и спрячу. Там же где лежит моя записка-маячок. Кажется, если что и уцелеет здесь, когда экспериментаторы соберутся перезагрузить здешний мир, то это только пещера. Ни разу, со времен своего первого цикла здесь, не был в пещере и вот понадобилось. А еще надо будет поговорить об этом с девочками, мы все таки собираемся вместе, впервые за цикл: Алиса, Лена, Ульяна, теперь с нами еще и Мику. Приглашать ли Шурика, вот вопрос.

Надпись на конверте: «Ульяна, если конверт не вскрыт, прочти обязательно. СП».

— Привет, Мику.
— Здравствуй, Сережа. Ты из клуба?
Мику вынырнула с боковой аллеи, от музыкального кружка, и сейчас шла вместе с Электроником в сторону площади.
— … как там машина ваша?
Электроник грустно вздохнул.
— Никак, Мику. Что-то записали, а расшифровать не смогли. Шурик так расстроился, что взял и стер всю программу дешифровки. И машину мы размонтировали.
— Сережа, а может и правильно, что размонтировали? Представь, вдруг мы бы узнали о себе что-то такое, что… Ну, лишило бы нас радости.
Электроник задумался. Отметил про себя: «Что за место такое? Вчера я здесь с Сашей о нас с Женей беседовал, сегодня с Мику о… Вообще, непонятно о чём».
Мику и Электроник, за разговором, дошли до площади и стояли недалеко от начала аллеи, ведущей к библиотеке. Так же, как и вчера, отбрасывал тень памятник, так же сидела Лена на лавочке с большим блокнотом или, может, с небольшим альбомом на коленях, так же бегали малыши. Так же маршировал, где-то напротив лодочной станции, средний отряд, играя в свою всегдашнюю игру с Ольгой Дмитриевной. Стоило той отвлечься, как Витька, вместо уставной отрядной речевки-кричалки, выдавал: «Пионерский наш отряд! Выходи топить котят!» А отряд хором отвечал: «Раз, два! Левой, правой! Мы идем топить котят!» Понятно, что никаких котят никто топить и не собирался, если бы в лагере оказался хоть один котенок, его бы скорее зацеловали, загладили, закормили и затискали. А за намек на «утопить» намекнувший сам оказался бы на самом дне. Но подразнить вожатую, заставившую отряд маршировать вместо пляжа, это святое. А всего то, не спали в тихий час. Ольга Дмитриевна рычала, грозила сгноить в нарядах по столовой, и раздавала эти наряды направо и налево, но опять и опять, вместо «Кто шагает дружно в ряд?» звучали «Котята». И только Лена, делавшая зарисовки, иногда замечала улыбку в глазах вожатой.
— Не понимаю, Мику. Как всплывшее воспоминание, даже старательно забытое перед этим, может лишить нас радости? Если это какое-то событие, оно уже в прошлом, а мы живем сейчас, если это какой-то наш проступок, то, я не знаю, надо попросить прощения за него и заслужить, чтобы тебя простили.
— А если ничего не исправить уже?
— А тогда остается только двигаться дальше, а не стонать и ныть. Ты узнала о себе что-то новое, значит пользуйся этим. Я бы так поступал. Да что говорить: установку разобрали, программу стерли, — теперь никто ничего не вспомнит. Побегу я по делам. До вечера.
— До вечера, Сереженька. — Мику впервые улыбнулась за всю беседу. — Жене привет передавай.
Электроник убежал, его ждала Женя и уже закипающий чайник. «В этом лагере что-то можно долго хранить в секрете?» — пришла ему в голову запоздалая мысль, но он отмахнулся от нее, как от несущественной.

Семен и Ульяна, как и позавчера, сидели на крыльце спорткомплекса, смотрели на звезды, на блестевшую за аллеей и пляжем реку, на темную массу острова Длинный, закрывающую горизонт. Было тихо, до отбоя оставалось еще около часа, но пляж уже опустел. Прохладный ветерок с реки забирался Ульяне под футболку, и девушка зябко вжималась в теплый Семенов бок.
— Может, внутрь зайдешь?
Но у Ульяны была другая идея.
— Не, Сём, я сейчас ветровку накину и мы пойдем погуляем.
Они легко сбежали с крыльца, пересекли аллею и чуть зарываясь в песок ногами дошли до уреза воды. Ульяна присела на корточки и что-то написала на мокром песке подобранной щепкой. Глянула на Семена смотрящего в небо, лукаво улыбнулась и стерла надпись. Только одна буква «У» и осталась видна.
Не сговариваясь Семен с Ульяной повернули вдоль берега, сначала по заросшему березами и кустарником участку между пляжем и пристанью, вдоль невысокого, по колено, обрывчика. Заглянули на пристань. Так и ушли бы, но Ульяна услышала чьи то всхлипывания.
— Сёмк, погоди, кажется плачет кто-то.
«Мику?» — первое, что подумалось Семену. Но это оказалась Катя. Она сидела на палубе дебаркадера, спрятавшись за надстройку, и всхлипывала, прижавшись лбом к стойке ограждения и свесив ноги в воду. «Подожди, Сём, я сама», — к облегчению мужа сказала Ульяна и, стараясь, не шуметь ушла. «Это хорошо что сама, потому что я не силен в любовной тригонометрии».
Ульяны не было довольно долго, Семен прошел по мосткам и спрыгнул в ближайшую лодку. Развалился там, вытянув ноги на кормовой банке, и прикрыл глаза. Спать не хотелось, хотелось слушать вечернюю тишину: плеск воды о дебаркадер, поскрипывание мостков, перестук бортов лодок, тихие девичьи голоса, шелест листвы близких берез.
Голоса смолкли и послышалось шлепанье двух пар босых ног, сперва по палубе дебаркадера, потом по мосткам.
— Вот, Катя с нами погуляет, Сём.
Катя пряталась за Ульяну, стесняясь.
— Почему нет? Пойдем, Кать. Ты до домика с нами?
— Нет, я тоже по лагерю. Ольга Дмитриевна ругается, когда мы поздно гуляем, а сейчас, с вами, можно.
Семен выбрался из лодки, поддержал девушек, пока они обувались, и необычная компания продолжила обход лагеря. Ульяна посередине, Семен справа, и слева, чуть в стороне, Катя. Дорога шла вдоль берега, справа за деревьями показался домик Алисы. Можно было разглядеть хозяйку, сидящую на крыльце и что-то пишущую в тетрадь.
— Последнюю ночь у себя ночует. Сём, я забегу ещё к ней после прогулки.
Семен только молча кивнул, думая: «Интересно, когда-нибудь Алиса решится показать содержимое своей тетрадки?»
— Почему последнюю? — Вмешалась Катя.
— Кать, завтра опоздавший пионер приезжает. Его надо где-то разместить, и Максим с сегодняшнего дня официально в старшем отряде, его тоже переселять из вашего отряда нужно. А вожатая и Алиса живут по одной в домике. Вот, скорее всего, Максима и новенького в Алисином домике поселят, а Алиса будет жить с вожатой.
Катя, при упоминании о Максиме, каждый раз вздрагивала, но терпела. «Ничего, через восемь дней все забудешь, — подумал Семен, — а потом Максим окажется в старшем отряде и для тебя, считай что просто исчезнет».
В самом узком месте лесного перешейка они вышли по тропке на поперечную аллею, ведущую к клубам.
— Здесь, оказывается, столько тропинок. Я и не знала. — Катя начала потихоньку оживать.
— Узнаешь еще, какие твои годы. — Проворчал Семен. Впрочем, проворчал достаточно добродушно чтобы не отпугнуть Катю.
«Интересно, какая она будет, когда попадет в старший отряд? Макс начал меняться буквально на глазах, и из клоуна и шалопая превращаться в Славю мужского пола. Что-то там переключает Система в их поведении. Гадко это, но, чтобы проснуться, им наверное придется пройти и через это». Ульяна и Катя говорили о чем-то, а Семен все думал. Как раз тот случай, за которые Ульяна и обзывала его тормозом.
— Знаете, я, наверное, не пойду дальше с вами. Спасибо за компанию. Правда спасибо. И, можно я, — Катя смутившись сделала паузу, — можно я буду к вам в гости заходить.
И, дождавшись кивка от Семена и: «Конечно можно, Катя», — от Ульяны забежала на крыльцо своего домика. Помахала рукой с крыльца и скрылась за дверью.
— Сёмк, ей всего то и нужно было, чтобы кто-то с ней поговорил и ее выслушал. А у них в отряде некому, раз уж она там… — Ульяна замешкалась, подбирая определение.
«Альфа-самка», — мысленно продолжил реплику Семен.
Они стояли на перекрестке у клубов и смотрели, как от ворот идет Шурик, держа Яну за руку. Яна заметила Персуновых, что-то сказала Шурику и помахала им рукой. Шурик солидно кивнул Семену и Ульяне, достал из кармана ключи от кружка и спросил: «Зайдете?» «Нет, мы еще погуляем, — ответил Семен, — спокойной ночи».
— Я не знаю, что там вспомнил Шурик, но он нашел для себя якорь. — Сказал Семен, глядя на дверь клубов, закрывшуюся за Шуриком и Яной.

Личный Ад
Глава 8

Фанфик на фикбуке
Глава 1

Глава 2
Глава 3

Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7

...

Когда новая цель была обозначена, мы начали усиленно готовится, в том числе открывая наши новые возможности. В общей сложности, на это ушло с неделю, в том числе и на различные тренировки. Как оказалось, обретенных сил хватало не только на мощную ударную волну, но и на то, чтобы легко создать по желанию некоторые простые предметы. Стулья, кровать, различные запчасти. Эх, несколько лет назад было бы самое то, не пришлось бы устраивать забеги к Шурику с Электроником, чтобы успеть стыбзить нужные инструменты до того, как начнет надвигаться тьма. Таким же методом удалось воссоздать одежду и оружие, но, как показала практика, лишь то, что мы знали и могли сделать самостоятельно. Ножи, биты, кожаные куртки, арбалеты и заново изобрести велосипед - легко, но никаких огнестрелов, автомобилей и моторных лодок. С готовой едой та же штука - только ингредиенты, но даже это практически полностью развязало нам руки.

А самое главное, что мы узнали (сильно при этом рискуя) - стало возможным сопротивляться тьме и расширить функционал и силу пузыря! Не надо было ограничивать вылазки с полной памятью и можно было действовать напрямик. Конечно, неизвестно, как на это отреагирует ОНА, но раз не вмешивалась раньше - то почему бы не попробовать и сейчас? Второе позволяло либо увеличить область действия аж на пару соседних домиков и значительную часть пляжа, либо сделать его самоподдерживающимся, что позволяло нам действовать вместе, не боясь надолго отлучаться из убежища. Вкупе с уже имеющейся информацией, это сильно изменило наш план, значительно сократив его реализацию.

Вообще, информация, которую мы получали, добывалась двумя путями. Первый - это книги из библиотеки. Сделано ли это специально или же это был ЕЕ просчет, но там со временем появлялися новый ассортимент. Единственное место во всем лагере, где происходили изменения, которые не исчезали после временных откатов, самый долгий из которых длился максимум неделю. Было бы так еще со столовой - было бы вообще отлично, а так приходится изгаляться над тем, что было.

Второй путь - это разговоры других сущностей лагеря, в том числе и "серых". Безликих пионеров, которые существуют на фоне и, фактически, редко когда влияют на окружающую действительность. Насколько мы поняли, это были безобидные "чужаки", образы посторонних людей, которые иногда могли сказать нечто новое или весьма важное об окружающем мире или самом "лагере".

Например, те же слухи в недавнем заходе, что Алиса нашла бункер с отравой. Отрава, конечно же, едва ли могла там быть, а вот сам бункер существовал и периодически то появлялся, то исчезал. Входы в него можно было обнаружить в самых разных местах, которые не повторялись два раза подряд, поэтому порою найти его было весьма сложно. За время заходов я бывал там дважды и оба раза натыкался на НЕЕ. В первый раз в - угольных шахтах (и это при том, что в округе не было никакого иного входа в эту самую шахту , как и сопутствующего производства), а второй прямо на входе. То ли у нее там логово, то ли что-то еще, но после второго раза проверять возможное обиталище жуткой кошкодевочки не хотелось и в последствии я делал себе закладку в разуме, чтобы всячески избегать спуска в бункер. 

Но основный из недавнего была информация про остров - до этого Славяна не распространялась о своих любимых местах, а если уж остальные говорили нечто новое, то это было явно не зря. И пускай в обычной ситуации это остров как остров, если знать, за чем идешь, все могло измениться просто до неузнаваемости, породив лишь больше вопросов.

Многое так и осталось для нас загадкой. Возможно, мы бы и смогли получить ответы или, правильнее сказать, задать нужные для себя вопросы, если бы у нас была возможность спокойно подумать куда раньше. Трижды наш мир становился на грани разрушения и каждый раз мы были к этому совершенно не готовы. К этому в принципе невозможно быть готовым сразу и до конца привыкнуть, ведь ты не знаешь, когда это произойдет и произойдет ли с тобой вообще. Ты можешь заниматься обыденными делами, а в это время начинаться нечто плохое. Ты можешь просто спокойно лечь спать, как в любой другой день, а проснутся от шума и криков, не понимания, что делать, в панике метаясь из угла в угол, а после, когда уже все произошло и прошло, годами бояться засыпать и спать беспокойно, подрываясь от малейшего звука на улицу - проверять, все ли в порядке? 

Кто знает, может это и к лучшему, что я забыл это и вспомнил лишь спустя годы, когда впервые воссоединился с Ульяной? Едва ли я смог бы вновь пережить это даже в виде воспоминаний один. 

В любом случае, пора прекратить этот затянувшийся сон, пока он окончательно не превратился в безумный кошмар.

Операцию запланировали на следующее утро. Подготовили комплект одежды с кучей карманов и разгрузкой, надувную лодку с веслами, а так-же арбалет (который решила забрать себе Ульяна), а я взял топор и мачете, не говоря уже о паре скрытых на каждого. А сегодняшний день просто посвятили тому, что бездельничали и дурачились, в коем то веки сумев воссоздать нормальный столик для тенниса. Потом думали, какие новые игры мы откладывали на потом за неимением инвентаря. Возможно, таким образом мы старались поменьше думать о том, кого мы идем устранять. Может, виной скопившееся напряжение и новые впечатления. А может и то и другое.


Сон не шел, несмотря на насыщенный день и усталость. В голове роились мысли, воспоминания, сожаления и вопросы. Вопросы вопросы вопросы... Вся жизнь - сплошные вопросы без легких ответов. 

- Не спишь? - спросила Ульяна, прижимаясь ко мне. 

- Не сплю, - согласился я, - Вот за что нам ВСЁ это? 

- А кто его знает. Просто не повезло, наверное. Но ведь самое главное, что мы все же выкрутились и теперь вместе? - промурлыкала она, водя пальцем по моей груди. 

Некоторое время мы просто молчали, а потом заговорила Ульяна:

- Я тоже много думала об этом. И о Славе сейчас - тоже. Мне тоже не хотелось бы этого делать, но ведь умом понимаешь, что надо. Иначе все. Тупик. Конец. Надо делать порою очень неприятные и тяжелые вещи, чтобы перестать быть пленником в собственном разуме. Мы столько мечтали об этом, столько сделали и уже просто не можем остановится, когда впереди маячит развязка. В любом случае, так будет лучше для нас, а Славя - это просто образ, который существует только в нашем воображении. 

Стало стыдно. Ульяна, сложись у нее такая же ситуация, едва ли бы начала сомневаться, если бы выбор стал между мной и ком либо еще. И то, что она чувствует часть моей боли и сомнений, делает и ей неприятно тоже. От этой мысли я мотнул головой, окончательно выбрасывая внезапную хандру и мысли о Славяне в сторону. Я сделал свой выбор и не пристало в ответственный момент распускать сопли.

Ульяна почувствовала смену моего настроя, после чего облегченно вздохнула. Ее рука опустилась чуть ниже. 

- Хочешь? - игриво спросила она, а я кивнул, позволив ей сесть сверху, скинув с себя трусы и лифчик. 

Закончили мы где-то ближе к полуночи, крепко прижавшись друг к другу обнаженными телами и жадно глотая воздух. Дурацкие мысли будто ветром вынесло из головы, оставив лишь самых важных людей - друг друга. И через какое-то время мы практически одновременно уснули.  


- Готова? 

Ульяна кивнула, поправляя арбалет. Я оттолкнулся от берега и, напоследок взглянув на столь родное убежище, взялся за весла. Пузырь легко пропустил нас наружу и практически сразу появилась тьма. Однако, в десяти метрах от лодки она остановилась, начала кружится и поняв, что не может пройти дальше, принялась кружится вокруг, пока не смазалась в серое марево, сквозь которое просвечивало посеревшее солнце и виднелось мутное окружение. 

Я налег на весла. Тьмаа двигалась следом, с неохотой пропускай вперед. Ульяна приготовила арбалет, но пока ничего не происходило. Мы медленно и планомерно плыли в сторону острова. 

В середине пути Ульяна начала бросать настороженные взгляда в воду, а я заметил, что она стала темнеть. Когда мы начали приближаться к нужному острову, вода окончательно стала черной и вязкой, словно нефть, мне приходилось с трудом махать веслами, чтобы плыть дальше. Когда мы уже подплывали к острову, Ульяна сделала первый выстрел. Нечто протяжно зашипело за моей спиной.

- Давай, поднажми, тут какая-то хрень начала лезть из воды, - сказала она, заряжая арбалет.

На последних метрах мы просто спрыгнули с лодки на берег, стараясь не вступать в воду. Я наконец-то оглянулся - их черной воды тянулись такие черные костлявые руки, которые тут-же схватились за лодку и потащили ее от берега, а затем потопили, утянув за собой на дно.

Лодку мы, в принципе, могли итак создать заново, хоть и потратим на это силы, но как плыть обратно по такой вот воде? Потом узнаем, сейчас главное найти Славяну. 

- Идем, будь начеку. И не разделяемся, - сказал я, на ходу доставая топор и выдвигаясь в лес.

Следом за мной, прижавшись спина к спине, шла Ульяна, выцеливая из арбалета подозрительные кустики.


Что-то явно изменилось за то время, что меня не было. Мы уже должны были выйти на другой берег, а лес все не кончался. Более того, появились непонятные кусты с огромными шипами, не похожие на те, с которых когда-то рвал вкусные ягодки. И чем глубже - тем больше их становилось. Шипастые стебли опутали деревья, стелились под ногами и будто тянулись в нашу сторону. Мы их старательно избегали, пока впереди на появились ворота. Вернее, их подобие из колючих ветвей, переходящих в живую изгородь высотой в несколько метров.

- Приготовься, - кивнул я Ульяне и, замахнувшись, ударил по решетке.

Стебль оказался очень прочным и топор просто отскочил от него, а после началось движение. Жуткая картина извивающихся, словно змей, стеблей, вызвала секундную заминку, после чего я, сменив топор на мачете и вложив в него побольше силы и желания прорубить путь, ударил вновь. На этот раз удалось отрезать одну решетку, от чего оставшиеся стебли угрожающе зашелестели и попытались ударить в ответ. Я увернулся, на ходу обрубая один из них, а сзади раздался щелчок из арбалета.

- Поперли! Ну и уроды же! 

Я быстро оглянулся назад. Странное существо, будто сплетенное из лиан и веток, барахталось на границе с темнотой, пытаясь вытащить буквально сжигающий его болт, а следом уже вышло новое.

- Давай быстрее! - Ульяна бросила арбалет, создавая лук, а я, решив не мелочится и, напрягшись, создал канистру с бензином. Такая поливка пришлась им явно не по душе, поэтому под конец я просто бросил полупустую канистру с остатками топлива в беснующиеся стебли и, отойдя подальше и оттянув за собой Ульяну, которая уже успела настрелять с десяток тварей, призвал и бросил факел. 

Вспыхнуло ярко, почувствовав жар, зашипели и остальные стебли, стараясь отодвинуться подальше от источника жара.

- Давай, сейчас! - крикнул я, видя, что образовался просвет. 

Едва не поджарившись, мы проскочили сквозь ворота. За ними уже столпилось несколько лесных тварей, но близко подходить не решались. Ульяна приготовила лук и в этот момент те просто развернулись и ушли, а проем достаточно быстро протух и вновь затянулся стеблями.

- Фух, что за чертовщина. Никогда ведь раньше такого не было! Артем? Артем, ты чего молчишь? - обернулась Ульяна и замерла вместе со мной.

Мы попали на небольшую поляну, шипами, а в самом центре на своеобразном ложе из колючих стеблей лежал открытый гроб. А в нем... Кукла в человеческий рост, одетая в вечернее платье. И в которой угадывалась никто иная, как Славяна.

Продолжение следует...