9-nine-

Лагерь у моря 2. Часть 33

Страничка на фикбуке. 
Часть 32 (на этой неделе 2 главы, да)

 Объект «Сигнальный текст»: запись в засекреченных файлах организации.
 Тип: аномалия с неизученными свойствами
 Код: пустой (уровень угрозы не установлен)
 Уровень регистрируемого излучения: 0,5% (остаточный след)
 Примечания:
 Я долго думала, каким словом можно описать практически любую аномалию, и остановилась на «странная». Да, почти все аномалии выбиваются за рамки знакомого человечеству мира и материи, пусть некоторые из них можно полностью объяснить с научной точки зрения (такие как неуязвимая рептилия с её мгновенной молекулярной регенерацией). Большая часть объектов сейчас вне пределов нашего понимания. Может, со временем, когда технологии шагнут вперед, даже самые невероятные аномалии, можно будет досконально изучить. К таким как раз и относится «сигнальный текст».

 Впервые мы обнаружили аномалию в Японии, город Сендай, 10 марта 2011 года. Один из жителей написал в своем твиттере странную новость, которая заинтересовала нейросеть организации, отслеживающую в интернете паранормальные явления. Житель Фукусимы писал, что спокойно сидел в туалете у себя дома, телефон был разряжен, и со скуки пришлось читать аннотацию к освежителю воздуха. Внезапно он заметил, что некоторые иероглифы выделяются… часть из них была в квадратных скобках. Со странной дотошностью, характерной для азиатов, он прочитал выделенные иероглифы в порядке с начала текста. Получилось одно единственное слово «逃げろ» («нигэро» — спасайся бегством). Почему японец не счел это глупой шуткой, кто знает? Может, он оказался слишком суеверным, а может — просто банальным трусом, но после прочтения сразу же собрал вещи и уехал к родне в Токио. Некоторые из читателей социальной сети последовали его примеру. А на следующий день на северо-западное побережье Японии обрушилось чудовищное по силе цунами, вызванное землетрясением в океане и практически уничтожившее Сендай с префектурой Мияги. Тот самый освежитель беженец забрал с собой, вот только скобки на иероглифах пропали. Теперь это был просто текст с аннотацией на нескольких языках.
 Второй случай произошел в Америке, апрель 2014 года. Простой студент-технолог печатал курсовую, когда заметил, что некоторые буквы в его работе сами собой заключаются в квадратные рамки. Попытки редактировать текст не привели к хоть какому-нибудь результату. Решив, что программа зависла, он хотел было перезагрузить ноутбук, но перед этим прочитал все буквы по порядку. «Look at the sun for last». Парень счел это глупой шуткой, даже проверил систему на вирусы, но буквы твердили ему одно и то же. На следующий день он попал в аварию, полностью утратив зрение. К тому времени, как информация достигла ушей организации, текст снова исчез, а сам ноутбук фонил аномальной энергией в полпроцента.
 Третий случай. Москва, январь 2015 года. Девушка, подрабатывающая уборщицей в отеле, читала книгу. На середине она заметила, что в тексте появились выделяющие некоторые буквы скобки. На опечатку было не похоже, и девушка просто сложила буквы в том порядке, в котором они шли в книге. Слова твердили «У тебя девочка». Она не жила половой жизнью, даже парня не было. Но тест на беременность показал положительный результат. Спустя почти год выяснилось, что работница стала жертвой управляющего отеля, который подсыпал девушкам клофелин и насиловал. Опять же, книга попала к нам слишком поздно. Текст исчез, оставив на память только остаточное излучение.

 Заключение:
 Сообщения о подобных казусах стали появляться всё чаще. А сколько тех, кто наткнулся на сигнал, но не придал ему значения? Сущность аномалии пока не удается установить. Аналитики спорят о её природе. Причем на данный момент мнения серьезно разделились: одни считают, что это способ какой-то сущности, находящейся за пределами нашего понимания, связаться с человеком и сравнивают с силой Оракула, другие — что сигнальный текст — не что иное как выброс информационного поля самого мира, не считающееся с такими мелочами как время, пространство, а так же языковые барьеры. Третьи уверены в том, что «скобки» существуют только в голове того, кто видит текст. Одно ясно точно: во всех случаях сигнал призывал к какому-то важному действию. Японец вполне мог найти свой конец под завалами, а вместо этого спас не только себя. Студент мог попытаться сохранить здоровье, а девушке текст подсказал провериться на беременность и вовремя сделать аборт. Задача организации в текущей обстановке — собирать все данные о тексте! Запустить дополнительную нейросеть, пусть сканирует каждую новость, каждый пост в социальных сетях. Нам нужна эта аномалия и возможности, которые она открывает. Как говорят Американские коллеги: Secure, Contain, Protect…

 Ричард. Элизиум.

 С чем можно сравнить погружение? Да ни с чем! Никогда раньше я не испытывал подобного. Тот шлем, который использовался для трансляций фильмов, давал эффект присутствия, не более. Шлем в капсуле тяжестью и сложной структурой напоминал инопланетный модуль. Стоило мне лечь внутрь, перед этим практически полностью раздевшись на глазах у Мику, как случилось нечто. До ушей донеслось последнее «Передай ей привет». Мир вокруг дрогнул, расколовшись на части. Первым пропало зрение, оставив разум кромешной темноте. Затем настал черед вестибулярного аппарата, словно каким-то образом капсула перенесла меня в невесомость. Пустота. Ничто. Я один, вишу в абсолютной темноте и вакууме. Но внезапно…
 Тысячи белоснежных светящихся нитей, они возникли отовсюду, сияя, словно лучи невероятно яркой звезды. Они пронзили меня насквозь, и в этот момент я ощутил себя очень странно, будто сижу на ладони гиганта, который с искренним интересом рассматривает меня. Никакой враждебности или других эмоций.
 — Ты пойдешь со мной? — голос молодой девушки, прекрасный настолько, что хотелось слушать и слушать, наслаждаться каждым мгновением его чарующего звучания. По-видимому, она ждет ответа.
 — Да. Пойду. — Даже смешно, разве можно было сказать иначе?
 Водоворот, не жестокий, а мягкий, подобный течению теплой морской воды. Он окутывал и уносил далеко, далеко… В этот момент удалось почувствовать себя чем-то большим, намного большим, чем обыкновенный человек.

***

 — Вставай, лежебока, — послышался строгий женский голос откуда-то сверху. Таким суровые учителя отчитывают непоседливых детишек. — Никак, весь день спать собрался?
 Что? Что за нафиг? Я лежу? А в глаз бьет яркий солнечный свет, который из-за закрытых век кажется красно-оранжевым. Тепло. Так тепло и приятно коже…
 — А? — открываю глаза, вскакивая на ноги. Тело удивительно легкое. Даже мне, привыкшему, что после тренировок на пределе сил оно как гибкая пружина, было в новинку.
 — Совсем молодежь обленилась! Средь бела дня ворон считают, — недовольно высказалась женщ… нет, девушка, для женщины она ещё слишком молода. Строгий голос, абсолютно не стыкующийся с внешностью, он вводил в заблуждение. А красивая — пышные каштановые волосы, рассыпающиеся по плечам и переливающиеся в лучах солнца, зеленые глаза, загорелая кожа, стройное тело в белой рубашке и длинные ноги в голубых джинсах. Если бы ещё эта дурацкая и совершенно безвкусная панама не портила образ. О чем я, блин, думаю? Тем временем она уже скрылась, даже имя не успел спросить. Так. Надо осмотреться и оценить обстановку. Отец и все военные инструкторы учили главному: первое, что надо сделать в незнакомом месте — это провести рекогносцировку.
 Искра. Надо будет обязательно сказать тебе пару ласковых… Где я, черт побери? Пейзаж вокруг поражал. Нет не так. ПОРАЖАЛ! Твою мать, как такое вообще возможно?! Ярко-голубое небо с редкими проплывающими по нему кучевыми облаками. Солнце, чей свет падал на асфальт под ногами. Широкая дорога и мощеный каменной плиткой тротуар с растущей за обочиной травой. Я стоял возле ворот. Массивных железных ворот, встроенных в каменный забор высотой метра два. Вокруг врат толстые декоративные колонны, а на дороге, граничащей с парковкой, множество машин, самых разных — от иномарок до потрепанной, видавшей виды старенькой «волги». Но удивительным было даже не полное ощущение реальности, вплоть до легкого, пахнущего солью ветерка на коже, и капли пота, что скатилась с моего лба — вокруг не было ни души. Ну, если не считать той девушки, что только что скрылась за воротами. Деревья шумели зеленой кроной, наводя на мысли о позднем лете или ранней осени. Да тут даже бабочки летали, и мухи жужжат возле урны у ворот! Запах! Ни одна технология даже теоретически не должна быть способна обмануть обонятельные рецепторы. Но вокруг ПАХНЕТ летом!
 — Очень странно. Может, я попал не туда? — вслух сказал я, пытаясь проморгать навязчивый блик глаз. Не получалось, но стоило только к нему приглядеться, как он стал больше, занимая верхнюю треть поля зрения.

 Ник: (скрытый)
 Класс: Созидатель (мифический)
 Уровень: 119
 Здоровье: 21674/21674
 Мана: 0/0
 ЭС: 1000/1000

 — Мда. Это вам не в древнее ММОРПГ на компьютере позадротить, — значит, и правда —
игра с полным погружением. В меню интерфейса целая гора информации и статов: интеллект, сила, ловкость и т.д. Работает всё на интуитивном уровне. Стоит только на чем-либо сосредоточиться, как информация становится ощутимо больше, и её легко читать. Кроме панелей статуса много системных вкладок. Всё на русском: задания, статус, друзья, карта и… Стоп! Карта! Ты-то мне и нужна, родненькая.
 Локация: Лагерь у моря
 Статус: Закрытая. Мирная. (Любые военные действия, охота и дуэли запрещены. Доступ — только по приглашению).

 — Хммм… Интересно девки пляшут, — если верить карте, которая развернулась прямо перед глазами, закрывая собой почти весь обзор, я нахожусь в большом лагере для отдыха. — Семь многоэтажных корпусов, значит. Так. А тут море, лес, горы. И во все эти места можно пойти?
 Мимо как раз пробегала собака. Самоедская лайка, с длинной пушистой шерсткой и характерно закрученным хвостом. Так, если тут все работает по схожему принципу, значит, достаточно сосредоточить на ней взгляд. О как! Над мордочкой с вываленным на бок языком (а попробуйте в такой шубке летом побегать) высветилась информация.

 Питомец: Самоедская лайка (редкий)
 Кличка: Пират.
 Уровень: 12
 Взор Создателя: Добродушное животное, тем не менее, имеющее сильные лапы и клыки. Может использоваться как сторож, охотник или ездовая собака. Хозяин: Славя. Статус: неагрессивен, испытывает сильную жажду.

 Блохастик, ни минуты не задерживаясь, скользнула за ворота, помахивая роскошным хвостом, и я, решив, что фиг с ними со странностями, зашел следом за ней. Аллея с растущими по обеим сторонам березами. Скамейки по обе стороны дороги, и даже парочка торговых автоматов. Высокие фонарные столбы, чистые бордюры. Ни следа мусора. Чистый воздух отдает ароматом моря и свежей зелени. Вдалеке виднеются громады корпусов, к которым ведут дорожки. Ярко-зеленая трава с вкраплениями цветов, по большей части желтые одуванчики с редко встречающимися зрелыми семенами, белыми шариками, разбавляющими буйство красок. Щебет птиц и шорох крон. Умиротворенный рай, абсолютно пустой внутри, если не считать белой собаки, блаженно зажмурившейся в тенечке возле фонтана и, судя по изменившейся строке статуса, уже порядком налакавшейся журчащей там водички.

 — Так не бывает! — ущипнув себя, я не отличил «игру» от реальности. Тактильные ощущения мир предавал полностью. Если бы не подсвечиваемая информация, я бы ни за что не поверил, что это не настоящая реальность. Например, вон то дерево. Присмотримся. Так и есть: контур ствола подсветился, а рядом с ними появилась табличка с информацией. Береза обыкновенная, материал для ремесел, если собрать семена, возможна посадка схожего растения. А рядом предупреждение, что дерево принадлежит лагерю, и рубить его нельзя. — А что у меня в скиллах? Раз уж Искра дала мне высокоуровневый аватар, он что-то да может.

 — Пусто? Да ладно! — понадобилось несколько минут, прежде чем я нашел вкладку способностей и тут же закрыл. Слишком сложно. Персонаж Семнадцатого оказался каким-то исключительно редким, и вместо ожидаемых простых способностей, вроде «огненный шар» или «удар мечом», у него были скиллы практически без описания. Например, пассивный «Взор создателя», с коротким описанием, что обладатель этой силы видит больше других. Наверняка благодаря ему я и прочел дополнительную информацию о питомце. Славя? Сколько загадок. Времени нет. Банально до ужаса: я тут только ради одного — найти кого-то, кто мне расскажет про порталы. Искра говорила, что она он сам меня отыщет, а это значит только одно: — Френдлист, где-то должен быть френдлист. Давай, меню, что ж ты, сука, такое запутанное! Другие, поди, годами играли и привыкли. Вкладки, вкладки. Задания — не то. Инвентарь — соблазнительно, но не то. Журнал — нет. Друзья — ВОТ! Оно! Так, весь френдлист оффлайн. Негусто. А нет, есть один подсвеченный ник. Виолетта…
 — Церновна Коллайдер, — спокойно закончил женский голос за моей спиной. Сосредоточенный и злой как тысяча чертей женский голос. — Кто ты, черт побери, такой?!
 — Спокойствие, только спокойствие, — цитирую бессмертную классику, медленно поворачиваясь в сторону источника звука. Так и есть. Виола. Собственной персоной, в халате, легкой хлопковой рубашке и брюках. Ничем не отличающаяся от той, что осталась в нашем родном мире. Гетерохромные глаза, сосредоточенно осматривают от макушки до кончика пят. Сейчас и я заметил, что экипирован в очень странный костюм — белая кольчужная броня из тысяч мелких колечек. Над головой у Виолы тоже висела информация: «Виолетта Церновна: уровень??? класс???» Большая часть инфы скрыта. Точно, Мику говорила об этом с самого начала! — Я не он! Искра пустила меня через аккаунт Семнадцатого, чтобы поговорить с тобой! Я не вру!
 — Не врешь, говоришь? — на мгновение её лицо дрогнуло, после чего девушка заметно расслабилась. Ветер, хоть убей совсем не напоминающий виртуальный, развевал подол её халата. Длинные темные волосы цвета вороного крыла колыхались, а голос стал привычно томным. — Да как по-другому ты мог попасть в Лето? Искра, конечно, добрая девочка, но кого попало сюда не пустит. Давай так, побеседуем, пока есть время. А его немного, если, конечно, не хочешь остаться здесь навеки.
 — С превеликим удовольствием, — улыбнулся я, чувствуя, как напряжение спало. — Почему бы и не поговорить с умным человеком.
 — Хм. Ричард, значит. Из прошлого времени, и, возможно, даже другой реальности, — спустя минут десять рассказов моих приключений, что привели нашу компанию в бункер, Виола щелкнула пальцами, и мы оказались на берегу моря. Кишащий отдыхающими пляж, стоящие рядом шезлонги и зонтики. Множество взрослых и детей, играют, загорают, купаются. Подростков, конечно, больше. За ними приглядывают вожатые с отличительным повязками на предплечьях. Там же Славя! А вон — Алиса! И даже та, с каштановыми волосами, если верить по нику над головой, Ольга Дмитриевна. Ноги утопали в мягком песке, а шум волн и ветра был тихим и успокаивающим. По самой кромке прогуливалась чайка, периодически склевывая мелких рачков. Почему никто не обращает внимания на появившихся из воздуха людей? Или телепортация в игре привычное дело?

 — Как настоящий, да, — красавица смотрела на моё лицо, что-то щелкая на виртуальной клавиатуре, появившейся под её правой рукой. — У тебя такое же выражение, как у любого игрока, попавшего сюда впервые. Радует. Всё-таки эту локацию создала я сама, лично. Всё продумано до мельчайших деталей, при желании можно даже порыбачить возле берега.
 — А разве вы не потеряли контроль над этим миром? — опускаюсь на корточки, хватая горсть песка, медленно разжимаю кулак, наблюдая, как искрящиеся в лучах солнца песчинки утекают меду пальцев. — Создать локацию, да ещё такую. Это… это уровень бога.
 — Снаружи. Да, — кивнула девушка, присаживаясь на шезлонг. Одежда на ней сама по себе превратилась в изысканный купальник, а на глазах появились солнцезащитные очки. Черный, открытый, офигеть! — Но наше детище подобно текущей реке: если перекрыть одно русло, вода проложит новый путь. Мы слишком сильно сдавили кандалы на аномалии, вот она и вырвалась. Вместо того, чтобы получать обновления от администрации, бегунок стал сам выстраивать мир. Разум человека — разум творца, именно его он и использует. Однажды я слышала, как игроки собрались у костра и травили придуманные ими байки, а уже на следующее утро монстры и локации из рассказов, появились в нашем мире.

 — Ты не просто игрок, — констатирую факт. Создатель локации, управляет предметами…
 — Да. Я, как первая создательница Искры и Элизиума, стала его ГМом, — девушка приспустила очки и легла на шезлонге животом вниз. — Пусть не всё, но контролировать могу многое. Небожитель местного разлива. Например, создала последнее место, в котором чувствовала себя свободной. Моё тело уже не восстановить, но разум здесь, в вечном рае одиночества. Намажешь меня кремом? Скажем, это плата за то, ради чего ты здесь.
 — Межмировые порталы, — озвучив интересующую меня информацию, я подошел к шезлонгу, не зная, что делать дальше, как в моих руках появился тюбик с кремом. Сбоку от него высвечивалась информация.
 Предмет: Крем для загара (обычный, расходуемый)
 Кол-во использований: 10/10
 Описание: Элитный крем для загара с легким ароматом клубники. Понравится любой девушке. Подходит для ухода за кожей.
 Взор Создателя:Способен исцелять кожные болезни. Основные ингредиенты: авокадо, глицерин, пыль цинка, экстракт ацеласа.

 — Порталы, значит, — Виола крепко задумалась. — Неудивительно, что все данные скрыли. Я лично курировала проекты аномалий-врат. Опасность они представляют нешуточную. Большинство данных осталось в запечатанном убежище номер три. Там же и то, что вы ищете. Координаты разлома. Как добраться до него, можно узнать у моей до… у Искры.
 — Разлома? — Честно? Сосредоточится удавалось с трудом. Кожа Виолетты бархатом ласкала пальцы. Хотелось продолжать втирать крем часами. Блин, это, выходит, в игре можно делать всё? Вот прямо абсолютно всё? И случайно ли меня привели именно сюда? Вполне возможно, что она хотела показать мне, что даже тут можно наслаждаться жизнью.
 — Да. Тайна, которую я так и не смогла разгадать. О, ещё раз между лопаток, пожалуйста. Вот так, блаженство… Меня так хорошо давно не мяли. Даже жалко, что времени в обрез, — на меня посмотрели глаза хищницы, чем-то до ужаса напоминая кошачий взор Юли. — Каждый раз, как мы думали, что подбираемся к сути разлома, он выкидывал очередной финт. Путь в никуда? Или дорога к новым мирам? Кто знает — ни один испытуемый так и не вернулся, чтобы рассказать, что там. Но ты сказал, что с вами ЮВАО. Сколько лет организация и я сама потратили на её поиски! Да, она сможет вас провести по дороге, недоступной другим.
 — Если здесь цифровой мир, то почему Искра не живет с вами, не наслаждается морем? Она управляет бункером совсем одна, долгие годы, — задал я вопрос Виоле, почувствовав, как спина девушки под моими руками окаменела.
 — Наверное, мне никогда не понять, насколько сильно она желает быть здесь, — странным голосом, растерявшим всю томность, ответила Виола. — Оставшись здесь, Искра не сможет защитить бункер и Элизиум. Год, десять лет? Сколько просуществует убежище без живого контроля? Автономные управляющие модули не совершенны. Бегунок невозможно уничтожить, он неуязвим, это не просто программа, а энергия, существующая в другом измерении. Однако, никто не гарантирует, что с падением Элизиума, центра связи всех игроков Земли, проект «Лето» не прекратит своё существование. Цена нашей свободы — от жизни под землей. Цена нашего рая — её одиночество. Теперь, когда Семнадцатого больше нет, тебе пора. Задержишься ещё дольше — и кнопка выхода исчезнет.
 — Хорошо, — кивнул я, отыскав в меню панель «выход». Она уже начала становиться полупрозрачной, и пришлось быстро нажимать на неё. Пошел обратный отсчет. «Вы покинете Лето через 15…14…13…12…» — Можно только последний вопрос?
 — Валяй, — Виола перевернулась на спину, не спуская очки. На щеках девушки что-то подозрительно блестело. 10…9…8…
 — Ты говорила — одинокий рай, но… — я красноречиво обвел толпу на пляже, сотни людей. Кто-то играл в пляжный волейбол, кто-то катался на водяном мотоцикле, мимо нас пробежали несколько девочек с ведрами песка, а с берега им уже махали подруги, рассевшиеся возле недостроенного песочного замка. 6…5…4…
 — Ах это, — печально улыбнулась девушка. — Я же сказала, что сама создала это место, сюда нет доступа другим игрокам.
 — Неужели… — Люди на пляже стали исчезать, постепенно становясь полупрозрачными. Один за другим их силуэты таяли без следа. Вот пропадают ребята, игравшие в пляжный волейбол, а вместе с ними и Ольга. Следом растворяются Славя и маленький мальчик, которому она помогала собирать красивые камушки. Песок, яркое солнце, бесконечное небо и безбрежное море — и больше никого, только одинокая темноволосая девушка на шезлонге. 3…2… Мои ноги отрываются от земли. Неведомая сила тянет вверх, к небу.

 — Передай ей привет, пожалуйста…
 1…
 Темнота.

***

 Снова то странное пространство. И почему оно кажется таким знакомым? Пустота. И пристальное внимание некой сущности.
 — А ты интересный, — прозвучал женский голос в голове. Приятный. И знакомый, определенно. Мысли путаются. Может, спросить что-нибудь?
 — Кто это говорит? — пытаюсь сказать, но не могу пошевелить губами. Однако невидимому существу они не нужны.
 — Кто Я? — задумчиво ответила девушка. — Не знаю. Имя — это то, что дают, а не то, что ты собой представляешь. Я — это я. Я начало, и я конец, а ещё, я — это ты.
 Всё вокруг вспыхнуло. Сначала робко, а затем всё ярче и ярче, в темноте загорались звезды и туманности. Будто открытый космос зарождался вокруг. Он звал раствориться в нем, стать единым целым с вечностью.
 — Э, нет. Тебе пока рано, — хихикнуло неведомое существо, и я ощутил легкий толчок между лопаток. — Проснись, ты свободен.

***

 — Искра! Твою налево! Можно было предупредить! — Я снова чувствую своё тело. Блин! В капсуле прохладно.
 — Чтобы ты перед погружением на нервы изошел? — ехидно поинтересовалась аквамариновая зараза. А затем, отвернувшись, добавила: — Ну как, узнал?
 — Да. Всё, что нужно, — ответил я, замечая, что плечи и голова печально Мику опущены. — А ещё она передавала тебе привет.
 Искра дернулась, и её проекция начала пропадать.
 — Завтра поговорим. Ступай наверх.

Лагерь у моря 2. Часть 10. Выбран вариант Юля+Славя, звучит-то как ( ͡° ͜ʖ ͡°)

Страничка на фикбуке.

Пролог
Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Часть 5

Часть 6

Часть 7

Часть 8 

Часть 9

Док. За пять ми­нут до пор­та­ла.

 Бит­ва с Ку­куль­ка­ном бы­ла прос­то не че­лове­чес­ки из­ма­тыва­ющей. Я ко­неч­но и не на­де­ял­ся на лег­кое спа­сение, но это, прос­то фор­менное из­де­ватель­ство. Он же не­уяз­вим! Пер­вое пря­мое стол­кно­вение с про­тив­ни­ком, не име­ющим пло­ти, ста­ло чер­тов­ски неп­ри­ят­ным сюр­при­зом! Ког­да древ­няя ано­малия об­ру­шила на нас всю свою ярость, приш­лось приз­вать са­мое боль­шое ки­нети­чес­кое по­ле, ко­торое ког­да-ли­бо мог соз­дать Док. Ог­ромный щит, пол­ностью зак­рыл нас от штор­ма, цу­нами, вет­ра и гра­да. К это­му вре­мени с не­бес уже сры­вались на­тураль­ные ле­дяные глы­бы, раз­ме­ром с фут­боль­ный мяч. По­ле спас­ло нас от все­го, кро­ме са­мого Ку­куль­ка­на…

 Бес­плот­ный дух, спо­кой­но про­сочил­ся сквозь не­го, и, при­няв че­лове­чес­кий об­лик, не спе­ша нап­ра­вил­ся ко мне, прек­расно ви­дя, что под­держи­вание ки­ломет­ро­вого щи­та не поз­во­ля­ет да­же ше­лох­нуть­ся. Ку­куль­кан нас­лаждал­ся три­ум­фом, а я смот­рел, как над на­ми про­тека­ют тон­ны во­ды из цу­нами, выс­чи­тывая вре­мя, ког­да враг на­конец вы­дох­нется. Ок, пос­мотрим так ли ты си­лен. Че­шуя ано­малии пок­ры­ва­ет моё те­ло жес­ткой, но гиб­кой бро­ней, как ми­нимум па­ру уда­ров я вы­дер­жу.

 — И что ты бу­дешь де­лать те­перь, смерд? — Пред­вку­шая по­беду, ска­зал Ку­куль­кан. — От­пустишь за­щиту хоть на миг — и вы все ум­ре­те, а не от­пустишь…
 "-Нет, ты толь­ко пос­мотри на не­го! – Вспо­лошил­ся Ши­за, уви­дев ух­мылку вра­га. – Урод кры­латый, мать твою, а ну иди сю­да пе­режи­ток прош­ло­го, ре­шил ко мне лезть? Ты, дух во­нючий, мать твою, а? Ну иди сю­да, поп­ро­буй ме­ня грох­нуть, я те­бя сам грох­ну ско­тина, идол чер­тов, будь ты прок­лят, иди иди­от, грох­ну те­бя и всех тво­их куль­тис­тов, гов­но со­бачье, му­дак во­нючий, не­годяй, гад, пад­ла, ЖО­ПА!"
 -Прос­то ис­черпай свой за­пас и ва­ли, ну! – Од­ним гла­зом я сле­дил за ок­ру­жени­ем, ожи­дая, ког­да мож­но бу­дет снять за­щиту, сде­лать это сей­час, и все пой­дем ко дну. Блин, да­же се­бя не прик­рыть, не то что ата­ковать.

 От­ряд под­дер­жки па­рали­зова­ло стра­хом. Од­но де­ло сра­жать­ся с бан­ди­тами из пло­ти и кро­ви, а сов­сем дру­гое, ког­да на те­бя идет ты­сяче­лет­нее сверхъ­ес­тес­твен­ное су­щес­тво, ко­торо­му пу­ли да­же пят­ки не ще­кочут. Во­ля Ку­куль­ка­на по­дав­ля­ла, од­ни за дру­гим, сол­да­ты в ужа­се убе­гали, и ник­то не мог бы их осуж­дать! Меж­ду на­ми, ос­та­лись толь­ко Ри­чард, Сла­вя и Джо, бед­ня­га, с ра­нен­ной но­гой и убе­жать-то не мог.
 -Нет! – Сла­вя мет­ну­лась на­пере­рез ано­малии, раз­ря­див в не­го плаз­менный залп, из эк­спе­римен­таль­но­го ору­жия, чер­те­жи ко­торо­го бы­ли чес­тно спер…по­за­имс­тво­ваны во вре­мя странс­твий. Впер­вые что-то ра­нило Ку­куль­ка­на, струя рас­ка­лен­ной энер­гии отор­ва­ла ту­ман­ную ру­ку, и боль­ше, та не ре­гене­риро­вала. Знать бы рань­ше! Наш­пи­говал бы га­да плаз­мой по са­мые по­мидо­ры. Ви­димо да­же не­мате­ри­аль­ные сущ­ности, у­яз­ви­мы к оп­ре­делен­ным ата­кам, вспом­нить хо­тя бы как они про­бива­ли ки­нети­чес­кое по­ле. Как ни пе­чаль­но, прог­ресс был не дол­гим, оце­нив от ко­го, ис­хо­дит мак­си­маль­ная уг­ро­за, ано­малия без­жа­лос­тно ата­кова­ла валь­ки­рию.

 - Ты! Как ты сме­ешь ста­новить­ся меж­ду мной и мо­ей до­бычей! – Из уце­лев­шей ру­ки тем­но­го бо­жес­тва, сор­вался ос­ле­питель­ный элек­три­чес­кий раз­ряд, от ко­торо­го де­воч­ка не мог­ла ни увер­нуть­ся, ни за­щитить­ся. Те­ло Сла­ви выг­ну­ло ду­гой, от бо­ли, она да­же крик­нуть не мог­ла, раз­дался лишь ти­хий всхлип, а за­тем бес­по­мощ­но рух­ну­ла на зем­лю, еле ды­ша. Зо­лотис­тые ко­сы упа­ли на мок­рую па­лубу. Сер­дце де­вуш­ки би­лось так сла­бо, что да­же мой ано­маль­ный слух, ко­торый улав­ли­вал ше­веле­ние уси­ков мы­шек в тра­ве, ед­ва чувс­тво­вал его ти­хое тре­пыха­ние. КУ-КУЛЬ-КАН! Те­перь ты по­пал, кость­ми ля­гу, но зас­тавлю очень по­жалеть об этом!
 Все вок­руг на­чала за­ливать крас­ная пе­лена ярос­ти, ещё нес­коль­ко мгно­вений, и мож­но снять по­ле, по­доб­рать плаз­менную вин­товку и ус­тро­ить идо­лу майя про­щаль­ный фей­ер­верк. Ку­куль­кан шел к по­теряв­шей соз­на­ние блон­динке, с оче­вид­ны­ми на­мере­ни­ями, обор­вать чуть теп­лившу­юся жизнь мо­ей до­рогой под­ру­ги. От злос­ти че­люс­ти сжа­лись так силь­но, что пос­лы­шал­ся хруст трес­ка­ющих­ся зу­бов, толь­ко бы ус­петь. Но кое-кто, вме­шал­ся рань­ше. Ри­чард, прос­той че­ловек, пусть да­же очень силь­ный и храб­рый, бро­сил­ся за­щищать Сла­вю.
 -С до­роги, чер­вяк! – Ярос­тный крик Ку­куль­ка­на виб­ри­ровал в воз­ду­хе, си­ла ано­малии ощу­щалась как на­вис­ший над го­ловой меч, зас­тавляя дро­жать ко­лени, но бо­ец не дрог­нул. Ге­ро­изм, и во­ля че­лове­ка, про­тив ты­сяче­лет­ней жаж­ды кро­ви древ­не­го бо­га. Стол­кно­вение ощу­щалось поч­ти на фи­зичес­ком уров­не. Да­вай дру­жище, вы­иг­рай мне хоть ми­нут­ку, про­шу! Воп­ре­ки все­му Рич, прев­зо­шел мыс­ли­мые и не­мыс­ли­мые ожи­дания.
 -Я, это Я! – Ска­зал Ри­чард, не схо­дя с мес­та. Ды­хание пар­ня ста­ло ров­нее, ис­чезла ско­ван­ность и дрожь.
 -Я, это Я! – Прок­ри­чал он, рас­пра­вив пле­чи, и дос­тав из-за по­яса нож. Хищ­но блес­ну­ли гла­за Ри­чар­да, вто­ря им, свер­кну­ло от­по­лиро­ван­ное лез­вие. Ни на мгно­вение, не сво­дя взгля­да с Ку­куль­ка­на, он не бо­ял­ся! Не ус­ту­пал ду­хом, хоть раз­ни­ца в си­ле бы­ла не прос­то боль­шой, а чу­довищ­ной. И что-то в этом взгля­де не пон­ра­вилось древ­не­му бо­гу, Ку­куль­кан, пусть на мгно­вение…от­шатнул­ся. Те­ло вра­га взор­ва­лось ту­ман­ным вспо­лохом, и к за­мер­ше­му сол­да­ту ри­нул­ся сгус­ток энер­гии, ос­тавляя в воз­ду­хе ре­ак­тивный след. Ка­ким-то чу­дом не про­мах­нувшись, Рич вон­зил нож в ано­малию, и ма­ло то­го что смог нав­ре­дить ему, так ещё и обез­дви­жил. Нап­ле­вав на бес­те­лес­ность вра­га, нож глу­боко за­сел в Ку­куль­ка­не, не поз­во­ляя ему выр­вать­ся. В этот мо­мент с ку­пола схлы­нула во­да, и, раз­ве­яв за­щиту, я бро­сил­ся в бой. Мстя за ми­нуты бес­по­мощ­ности, те­ло на­пол­ня­лось энер­ги­ей.

 -Шифт! – И мир дрог­нул, зас­ты­вая. Ред­кие кап­ли за­вис­ли в воз­ду­хе, кри­ки смол­кли. Не те­ряя ни се­кун­ды вре­мени, я ки­нул­ся к Сла­ве. Де­вуш­ка сла­бела, пе­ред тем как ус­ко­рить­ся, я уже поч­ти не слы­шал пуль­са. Но вре­мя ещё есть, да­вай бе­лая змей­ка, часть те­бя, это чувс­тва к это­му чу­ду, мы дол­жны её спас­ти. Ано­малия зас­верка­ла, из­лу­чая своё ис­це­ля­ющее ес­тес­тво, по­ток энер­гии хлы­нул по мо­ей ле­вой ру­ке, пря­мо в грудь блон­динки. Ожив­шая часть ри­сун­ка оку­тала де­вуш­ку, за­лечи­вая ра­ны ор­га­нов и тка­ней, я же ос­матри­вал вин­товку, с грустью гля­дя на встро­ен­ный ин­терфейс.За­ряд на ну­ле… ЧЕРТ! Про­тоти­пы всег­да, всег­да не­совер­шенны! Что де­лать?
 "-Чу­вак, пос­мотри, - ска­зал Ши­за без те­ни эмо­ций, об­ра­щая вни­мание на на­шего со­юз­ни­ка, - пос­мотри на не­го. Это единс­твен­ный вы­ход".
 Ри­чард дер­жался из пос­ледних сил, то ли от при­роды был уп­рям и храбр, то ли Сла­вя так на не­го пов­ли­яла, бе­лоб­ры­сый ка­тали­затор доб­ро­дете­ли. В ус­ко­рении бы­ло вид­но все де­тали, Рич смот­рел не на вра­га, не на Сла­вю. Он смот­рел ту­да, где был я. Во взгля­де не бы­ло ни со­жале­ния, ни да­же те­ни сом­не­ний, толь­ко без­мол­вная, от­ча­ян­ная прось­ба.
 -Это бу­дет не прос­то, черт по­бери. – Про­бор­мо­тал я, со­бирая ос­татки сил. Сла­вя дол­жна ок­ле­мать­ся, свет­лая часть мо­ей ано­малии мо­жет ис­це­лить поч­ти все, ес­ли ус­петь вов­ре­мя.
 "-О нет чу­вак, меж­ми­ровые пор­та­лы это та­бу, за­был? – Ужас­нулся Ши­за, до­гадав­шись, что я за­думал, пер­спек­ти­ва нес­та­биль­но­го ок­на здесь, в ок­ру­жении столь­ких жиз­ней, пу­гала да­же без­ба­шен­ное аль­тер-я"
 -Вы­хода нет, друг. Не ду­маю что вто­рой раз, по­лучит­ся удер­жать Ку­куль­ка­на. – Глу­бокий вздох, боль­ше для то­го что­бы ре­шить­ся, чем дей­стви­тель­но от нех­ватки кис­ло­рода. – Прос­ти. Ри­чард.

 Зак­рыть гла­за. Впер­вые за очень дол­гое вре­мя, ка­са­юсь ма­терии столь слож­ной и опас­ной, си­ла ано­малии лишь ключ, ключ к ми­ру, для ко­торо­го наш – пес­чинка во все­лен­ной. С гром­ким трес­ком, ткань ми­роз­да­ния рвет­ся, под­да­ва­ясь по­току энер­гии ме­жиз­ме­рения. Я пы­тал­ся от­крыть ма­лень­кий про­ход, и вы­кинуть ту­да идо­ла майя, пусть и с по­лови­ной ру­ки удер­жи­ва­юще­го его бой­ца. Но слу­чилось то, че­го я и бо­ял­ся. Аб­со­лют по­вел се­бя неп­ред­ска­зу­емо, соз­дав боль­шой раз­лом под но­гами Ри­чар­да. Ес­ли пос­та­рать­ся, то еще мож­но его спас­ти, от­се­ку ему ру­ку и вы­тащу в ус­ко­рении. В этот мо­мент, из раз­ло­ма хлы­нула энер­гия, бес­ко­неч­ный по­ток си­лы зак­ру­тил пор­тал в звез­дную во­рон­ку. Ужас­ное, и не­веро­ят­но прек­расное зре­лище од­новре­мен­но, вра­ща­юща­яся тем­ная ту­ман­ность с вкрап­ле­ни­ями звезд, буд­то га­лак­ти­ка в ми­ни­атю­ре. Си­ла, для ко­торой прос­транс­тво, вре­мя, и да­же са­ма ре­аль­ность, ни­чего не зна­чат. От­да­чей ме­ня выб­ро­сило из ус­ко­рения.
Ри­чард па­дал, па­дал, ув­ле­кая за со­бой Ку­куль­ка­на в ужас­ный мир, мир, про­ход в ко­торый я так са­мона­де­ян­но от­крыл! Вне­зап­но, сза­ди раз­да­лись быс­трые ша­ги, пе­ребор бо­сых ступ­ней по ме­тал­лу па­лубы. В кра­сивом прыж­ке, Юля скры­лась в пор­та­ле вслед за Ри­чар­дом и Сла­вей. Блон­динка ле­жала слиш­ком близ­ко к раз­раста­ющей­ся во­рон­ке пор­та­ла, и толь­ко на­чала при­ходить в се­бя, как её то­же за­тяну­ло.
 -Что я на­делал. – Во­рон­ка за­вора­жива­ла, а кон­тро­лиро­вать её не по­луча­лось. Все си­лы ухо­дили на то, что­бы не дать пор­та­лу сре­зони­ровать, и ра­зор­вать ку­сочек ре­аль­нос­ти, вмес­те со мной и все­ми пас­са­жира­ми, а мо­жет, чем черт не шу­тит, и всем ми­ром за­од­но. Змеи об­ре­ли объ­ем, и, об­вив мои ру­ки, щед­ро де­лились си­лой, но это­го бы­ло ма­ло. Я буд­то пы­тал­ся удер­жать ль­ющу­юся ре­ку го­лыми ру­ками, ког­да ты стал та­ким аб­со­лют? По­чему на­пада­ешь на ме­ня? Раз­ве не сквозь те­бя, я про­ходил сот­ни раз, в сот­ни ми­ров!
 "-Не вре­мя реф­лекси­ровать, чу­вак. – Вме­шал­ся в раз­мышле­ния внут­ренний го­лос. – Пом­нишь, как го­вори­ла Уль­ян­ка, ког­да ста­ла во­жатой в Со­вен­ке? Ес­ли не по­луча­ет­ся прек­ра­тить бе­зоб­ра­зие, нуж­но его воз­гла­вить!"
 -О да! – Ши­за прав. Не вре­мя рас­ки­сать, слиш­ком мно­го жиз­ней, за­висит от нас. Ре­зонанс! Боль­шая часть зна­ний и уме­ний, под­чер­пну­тых в ме­жиз­ме­рении, сей­час нап­ра­вят­ся на на­ше спа­сение. Ес­ли пор­тал раз­растет­ся пос­те­пен­но, то раз­ру­шит лай­нер, но ес­ли сде­лать пе­реход мгно­вен­ным. Точ­но. Вмес­то по­пыт­ки кон­тро­ля, я за­пущу в не­го им­пульс энер­гии. Это как вмес­то ла­тания бре­ши в пло­тине, от­крыть шлю­зы. Вмес­то прос­то­го па­дения в про­пасть, прыг­нуть ту­да, ве­село ма­терясь и упо­вая на­уда­чу. – По­еха­ли! И пусть хоть не­бо рух­нет!

 Пос­ре­ди мо­ря, с за­тиха­ющим штор­мом, плыл лай­нер. За его хо­дом, нап­ря­жен­но наб­лю­дала ку­ча ана­лити­ков, со спут­ни­ков и ка­мер. И все эти лю­ди по­ряд­ком уди­вились, ког­да ог­ромный, раз­ме­ром с не­бос­креб ко­рабль, ис­чез в мель­кнув­шей вспыш­ке, пог­ло­тив­шей не толь­ко его, но и тон­ны во­ды вок­руг в ров­ном, раз­ме­ром с трех­ки­ломет­ро­вый круг про­вале. Во­да спеш­но за­лива­ла прос­транс­твен­ную ра­ну, а не­боль­шие ос­татки ор­га­низа­ции, не по­пав­шие на кор­по­ратив, пре­быва­ли в сос­то­янии глу­боко­го шо­ка. Толь­ко что, ль­ви­ная до­ля её де­яте­лей, про­пала черт зна­ет ку­да!

Ви­ола. Хра­нили­ще ано­малий.

 В хра­нили­ще, рас­по­ложен­ном в са­мом цен­тре лай­не­ра, бы­ло…люд­но. Бро­ниро­ван­ное со всех сто­рон по­меще­ние хоть и ог­ромно­го раз­ме­ра, но соз­да­валось как склад, а сов­сем не под гос­ти­нич­ный ком­плекс. Сре­ди стел­ла­жей, сей­фов и ре­шеток, го­мони­ла ку­ча на­роду. Не все в ор­га­низа­ции яв­ля­лись бой­ца­ми, боль­шая часть приг­ла­шен­ных это: ана­лити­ки, раз­личные спе­ци­алис­ты, уче­ные всех сор­тов, и их близ­кие. От­ли­чить од­них от дру­гих, бы­ло прос­то. Сол­да­ты мир­но си­дели, не за­быв, од­на­ко, во­ору­жить­ся до зу­бов, раз уж ве­черин­ка от­ме­ня­ет­ся то вин­товка в ру­ках и па­ра гра­нат в кар­ма­не, лиш­ни­ми точ­но не бу­дут. А те из гос­тей, кто не имел бо­ево­го опы­та и дис­ципли­ны, се­яли ха­ос сво­им блуж­да­ни­ем и при­чита­ни­ями. С од­ной сто­роны их ко­неч­но мож­но по­нять, но с дру­гой, бар­дак! На­тураль­ный бар­дак!
Ви­ола ог­ля­делась вок­руг. Особ­ня­ком, пря­мо на по­лу, си­дели Кэп и Яма­да, опе­кая груп­пу де­вушек, в нее вхо­дили: Ми­ку, ры­жая бра­тия, Же­ня, и Ле­на. Бой­цы до сих пор ду­лись на До­ка, ко­торый без вся­кого под­тек­ста, ве­лел им ос­та­вать­ся с гос­тя­ми. «-Я до­веряю вам са­мое до­рогое, по­жалуй­ста по­заботь­тесь о них, а ано­малию ос­тавь­те на ме­ня» - Так он ска­зал.
 -Кссо, - вы­руга­лась впол­го­лоса Яма, нер­вно те­ребя брас­лет на пра­вой ру­ке, - я дол­жна быть на­вер­ху!
 -Ну до­пус­тим, и что, бу­дешь пры­гать за ле­та­ющим Ку­куль­ка­ном с шаш­кой на­голо? – Про­вор­чал Кэп, хо­тя по нах­му­рен­но­му ли­цу бы­вало­го во­ен­но­го, по­нят­но, что и сам он, вов­се не прочь рис­кнуть. Стол­кно­вения с ано­мали­ями ог­ромной си­лы, сде­лали Кэ­па ос­то­рож­ным, да, но не трус­ли­вым.
 -Яма-сан. – Ти­хо про­вор­ко­вала пе­вучим го­лосом на­пуган­ная Ми­ку, роб­ко дер­жа ла­донь под­ру­ги. – Не ос­тавляй нас, мне страш­но.
 Хат­су­нэ вов­се не яв­ля­лась па­никер­шей, на­обо­рот, у по­лу­япон­ки был дей­стви­тель­но креп­кий дух. Вос­точное бла­городс­тво, пом­но­жен­ное на рус­скую храб­рость, да­вали ин­те­рес­ное со­чета­ние. Од­на­ко. Ког­да не­ведо­мая си­ла сна­ружи,ши­ба­ет так, что мно­готон­ная ма­хина ка­ча­ет­ся как щеп­ка на во­де, не­воль­но за­думы­ва­ешь­ся о хруп­кости жиз­ни.
 -Не бо­ись, - от­махну­лась млад­шая Ры­жая. Уль­ян­ка ес­ли и нер­вни­чала, то очень уме­ло это скры­вала. – Там же Док, что мо­жет слу­чить­ся?
 -И прав­да. – Сог­ла­силась с мел­кой Али­са, пог­ла­живая бок элек­тро­гита­ры. Ког­да по гром­ко­гово­рите­лям объ­яви­ли сроч­ную тре­вогу, де­вуш­ка схва­тила са­мое до­рогое, да так и при­бежа­ла к во­ротам хра­нили­ща. В од­ной ру­ке ги­тара, в дру­гой Уль­яна…
 -На­де­юсь.Я слиш­ком мо­лода, что­бы тут по­мирать, сре­ди шу­ма, га­ма и вся­ких стран­ных штук. – Же­ня во­дила взгля­дом ту­да-сю­да, и пос­то­ян­но поп­равля­ла юб­ку. В эту кам­па­нию де­вуш­ку при­вело то, что её ана­лити­ки друж­но рас­се­лись воз­ле кле­ток с жи­выми ано­мали­ями, а Же­ня, хоть и ни­ког­да это­го вслух не приз­на­ет, чер­тов­ски их бо­ит­ся.
 -Тут столь­ко все­го из стра­теги­чес­ких за­пасов, не дай бог что-то сло­ма­ют или соп­рут. – По­луше­потом про­бор­мо­тала Ле­на, она единс­твен­ная из всех, си­дела на по­душ­ке, чес­тно спер­той с крес­ла Ан. – Это хра­нили­ще не пред­назна­чено для мас­со­вого по­сеще­ния, од­ни толь­ко кон­тей­не­ры в даль­нем кры­ле, сто­ят как не­боль­шой го­род.

 По­ка ин­тендант лай­не­ра спра­вед­ли­во пе­режи­вала за сох­ранность цен­ных ре­сур­сов, не­пода­леку от них та­кой же, но бо­лее об­ширной груп­пой, стол­пи­лись де­ти. Не­кото­рые из со­тен гос­тей, при­вели с со­бой от­прыс­ков школь­но­го и дош­коль­но­го воз­растов. Бу­дущие де­яте­ли ор­га­низа­ции, сей­час с ин­те­ресом слу­шали бай­ки ма­теро­го бой­ца, сто­яще­го чуть ли не у её ис­то­ков. Прос­то­вато выг­ля­дев­ший му­жичок с юж­ны­ми кор­ня­ми, яв­лялся ещё с со­вет­ских вре­мен осо­бис­том, сле­дящим за внут­ренним рас­по­ряд­ком в кад­рах.В то вре­мя не бы­ло де­ления на чу­рок, рус­ских и хох­лов, а толь­ко на со­вет­ских граж­дан, и инос­тран­цев.
 -Вот, смат­ры­те, - по­казал он шрам на сво­ем боль­шом паль­це, - это мы зах­ва­тыва­ли объ­ект тер­ка-убый­ца, она чуть нэ отор­ва­ла мне па­лэц, а мо­ему то­вари­щу но­гу, по са­мые я…
 -Эй! – Обор­ва­ла я,не­сом­ненно кра­соч­ный, но не дет­ский рас­сказ. Слу­шать об ано­мали­ях в этой об­ста­нов­ке же­лания не наб­лю­далось, тем бо­лее с та­ким ак­центом. Му­жик го­ворит на пя­ти язы­ках, но на­мерен­но или нет, всег­да ко­вер­кая сло­ва. – Рас­ска­жи луч­ше де­тям сказ­ку, чем ужа­сы!
 -Лад­но Ви­олэт­та Цер­новна, толь­ко нэ ру­гай­ся. – Де­монс­тра­тив­но под­нял он ру­ки. – Слу­шай­те, дэ­тиш­ки. Сказ­ка, про гно­мов. Жи­ли-би­ли три ве­ликих гно­ма. Фи­ли, Ки­ли, и Джу­гаш­ви…
 -Ну серь­ез­но! – Вто­рой раз воз­му­тилась я.
 -Так! А ну, прек­ра­тили бе­зоб­ра­зие! – Ан­на вста­ла из-за сво­его сто­ла, и за­орал вов­сю мочь лег­ких, гу­бы под не­из­менной мар­ле­вой по­вяз­кой на ли­це, за­мет­но ше­вели­лись. Об­ра­щалась она ко всем праз­дно­шата­ющим­ся. – По­лови­на из то­го что здесь хра­нит­ся, опас­на для жиз­ни, по­это­му все се­ли на жо­пы ров­но, и ждем ин­форма­цию сна­ружи!
 Вдруг кач­ка прек­ра­тилась, а за­тем… буд­то из-под на­шего лай­не­ра, на се­кун­ду уб­ра­ли опо­ру. Раз­да­лось мно­жес­тво кри­ков, на­пуган­ные лю­ди под­ня­ли бед­лам. Ре­аль­ность по­мер­кла, с этой тем­но­той, приш­ло чувс­тво па­дения, сме­нив­ше­еся не­ожи­дан­ным по­ко­ем.
 -Ви­ола, я ду­маю, сто­ит пос­мотреть, что там тво­рит­ся на­вер­ху. – Об­ра­тил­ся ко мне Кэп.

Ри­чард.

 По­лёт. Чувс­тво сво­боды, оно зах­ва­тыва­ло, ос­тавляя все проб­ле­мы и вол­не­ния на зем­ле. Крылья нес­ли те­ло впе­ред, лег­ко и неп­ри­нуж­денно, ве­тер не ме­шал, а на­обо­рот под­держи­вал дви­жения. Лег­кий бриз в ли­цо, и бе­зоб­лачное не­бо. Сол­нце. Теп­лое и яр­кое, его свет гре­ет и рас­слаб­ля­ет, по­ка по­до мной про­носят­ся бес­числен­ные де­ревья, ре­ки, го­ры. Ред­кие пти­цы рез­во раз­ле­тались в сто­роны с мо­его пу­ти. Я тот, кто ле­та­ет вы­ше всех. Де­ревья вни­зу, сме­нились боль­шим по­лем, с яр­ко-зе­леной тра­вой. На этом при­род­ном ков­ре, стро­ились в бо­евые ше­рен­ги ту­зем­цы, во­ору­жен­ные копь­ями, дро­тика­ми, то­магав­ка­ми. От­ку­да-то из­нутри, приш­ло по­нима­ние, это вра­ги! А вра­гов, нуж­но унич­то­жать! С не­бес сры­ва­ет­ся по­ток воз­ду­ха, рас­па­хивая зем­лю и всё, че­го он кос­нется. Ку­соч­ки ра­зор­ванных тел, и брыз­ги кро­ви. Нет боль­ше ти­хой и мир­ной по­ляны, толь­ко жес­то­кое по­бо­ище. Про­летая над не­боль­шим озе­ром, ви­жу от­ра­жение сво­их глаз. Два без­мол­вных баг­ро­вых ша­ра, на­пол­ненных пер­воздан­ной яростью и мощью.

 -А-а-а-а-а. – Крик выр­вался неп­ро­из­воль­но, вмес­те с осоз­на­ни­ем ре­аль­нос­ти. Я ле­жу, при­чем на уп­ру­гой и теп­лой по­вер­хнос­ти. Что-то ря­дом гром­ко и воз­му­щен­но фыр­кну­ло, а на лоб лег­ла прох­ладная ла­донь. Мяг­кая ко­жа, и за­пах,лег­кий, при­ят­ный.
От­кры­ваю гла­за, в тус­клом све­те ле­жаще­го ря­дом фо­нари­ка, си­дела на кор­точках Юля, и усер­дно че­сала уши, буб­ня впол­го­лоса про не­нор­маль­ных, ко­торые про­сыпа­ют­ся, и сра­зу орать во всю глот­ку.
 -Ты как, Ри­чи? – Го­лос Сла­ви. С ней всё в по­ряд­ке?! С тру­дом по­вер­нув го­лову, ви­жу ли­цо де­вуш­ки, очень близ­ко. Ока­зыва­ет­ся, я оч­нулся у неё на ко­ленях.
 -В нор­ме, не в ме­ня же мол­ни­ей уда­рило, са­ма-то как? – Го­лос был хрип­лым, а те­ло буд­то ват­ное. – И где ано­малия?
 -Мы зас­тря­ли тут, и впол­не ве­ро­ят­но на­дол­го. – Вме­шалась в раз­го­вор Юля. А за­тем пе­чаль­но до­бави­ла. – От­крыть пор­тал до­мой не вы­ходит! Мои за­пасы, как они там без ме­ня! Про­падут же.
 -Зас­тря­ли тут? – Спро­сил я, пы­та­ясь ог­ля­деть­ся. Мда, мы где-то под зем­лей, при­чем не в пе­щере, а в са­мом, что ни на есть ру­кот­ворном под­зе­мелье. Вок­руг бы­ли лишь сте­ны, вы­ложен­ные об­шарпан­ны­ми вре­менем и сы­ростью кам­нем. Мы на­ходи­лись в од­ном из мест, где про­ход рас­ши­рял­ся, соз­да­вая сво­еоб­разный кар­ман, нас­толь­ко боль­шой, что по­толок те­рял­ся во мра­ке вы­соко на­вер­ху, из по­меще­ния ве­ли два пу­ти. До­воль­но прос­торные про­ходы, в каж­дый мог-бы и по­езд мет­ро за­ехать. Пол то­же ка­мен­ный, вы­ложен боль­ши­ми ба­заль­то­выми пли­тами. Всё это про­нес­лось в го­лове за до­лю се­кун­ды, при­выч­ный к так­ти­чес­ким и стра­теги­чес­ким мыс­лям ра­зум, пер­вым де­лом ощу­пывал об­ста­нов­ку.
 -А нас­чет Ку­куль­ка­на, не знаю где он. – По­жала пле­чами не­ка. – В этот мир мы по­пали уже втро­ем. На­де­юсь его бес­плот­ный дух, сги­нул.
 -Этот мир? – Пе­рес­про­сил я, до пос­ледне­го на­де­ясь, что всё про­ис­хо­дящее прос­то сон или за­тянув­ша­яся шут­ка.
 -Да, это не наш мир, я тут рань­ше не бы­вала. – Юля раз­дра­жен­но дер­ну­ла хвос­том, уш­ки де­вуш­ки сто­яли тор­чком, а са­ма она пе­реми­налась с но­ги на но­гу. – Зак­ры­тая ре­аль­ность, меж­ми­ровые пор­та­лы тут не ра­бота­ют! Знал Док, ку­да выб­ро­сить Ку­куль­ка­на!
 -Лад­но я, но по­чему вы тут? – Проз­ву­чал тер­за­ющий ме­ня воп­рос.
 -Я сле­дом прыг­ну­ла, хо­тела по­мочь. Не так мно­го лю­дей ме­ня ви­дят, что­бы ими раз­бра­сывать­ся. – Ска­зала кош­ко­девоч­ка, под­хо­дя поб­ли­же к нам со Сла­вей. – Да и, ты ме­ня по­кор­мил, по­об­щался со мной. Хо­роший Ри­чард. А Сла­вя слу­чай­но за на­ми упа­ла.
Юля се­ла ря­дом с на­ми, по­ка я под­ни­мал­ся и при­ходил в се­бя. Пол был сы­рым, и сла­ва бо­гу, ина­че от пы­ли пос­тра­дали бы все, осо­бен­но чей-то чут­кий нос и ко­шачьи уш­ки. Из од­но­го про­хода, рас­по­лагав­ше­гося бли­же к нам, ощу­тимо тя­нуло све­жим воз­ду­хом. От­влек­шись, я под­ме­тил ещё од­ну де­таль. Сла­вя, очень вни­матель­но СМОТ­РЕ­ЛА на Юлию.
 -Ты её ви­дишь? – За­дал я ри­тори­чес­кий воп­рос.Ри­тори­чес­кий по­тому, что дви­жения зрач­ков де­вуш­ки и так вы­дава­ли её.
 -Пос­ле то­го как оч­ну­лась тут, то да. Рань­ше толь­ко го­лос слы­шала. – Удив­ленно про­бор­мо­тала блон­динка, не­от­рывно сле­дящая за каж­дым дви­жени­ем пу­шис­тых ушек и хвос­та. – В точ­ности как опи­сывал Док, кра­сивая.
Ру­ка Сла­ви по­тяну­лась к пу­шис­той ма­куш­ке не­ки, но на пол­пу­ти де­вуш­ка одер­ну­лась. Стес­ня­ет­ся? Или прос­то об­ста­нов­ка не­под­хо­дящая, хо­тя же­лание пот­ре­пать эти уш­ки впол­не по­нят­но лю­бому, кто це­нит прек­расное.
 -Зна­чит, от­сю­да не выб­рать­ся? – Об­ра­тил­ся я к Юле.
 -Я это­го не го­вори­ла, ос­та­лось прос­то на­до уз­нать как. – На­ша хвос­та­тая ком­пань­он­ка хмык­ну­ла, вста­ла на но­ги, от­ря­хивая хвост. – Пред­ла­гаю дви­гать­ся, раз уж пор­та­лы не от­крыть, на­до ид­ти на по­вер­хность нож­ка­ми.

Год дракона

Кусочек мира Дубликата.
По сути, это вставка в последнюю главу Исхода.
Описывается тот мир, который снится Алисе между циклами. Для понимания лучше, кроме Исхода (он же Анабасис), прочитать еще вторую, третью и пятую части Дубликата.

***

Квартира номер два. Дощатая дверь, покрытая многими слоями половой краски, кнопка звонка на уровне, чуть выше пояса, чтобы внучке было удобно. Вот только внучка эта давно выросла и уехала. Слышу как подходит хозяйка и, без всяких «Кто там?», отпирает мне дверь.
— Здрасьте, Марьпетровна. Что-ж вы не спрашиваете, кто пришел?
— А зачем, Алисочка? Только ты одна так и звонишь. Как-будто точку ставишь. Переночевать пришла? Заходи.
— Нет, я по другому делу. Я, Марьпетровна, неожиданно в пионерский лагерь уезжаю на две недели. Пусть мои вещи у вас полежат?
Потому что не хочется мне их в квартире оставлять: маманя разных мужиков к себе водит. Раз в полгода новый «папа», и не каждый из «пап» безобидный тихий алкаш.
С некоторых пор я стала угадывать, что сейчас произойдет или о чем меня спросят. Вот и сейчас Мария Петровна запахнёт халат потуже и непонимающе посмотрит на меня, а я объясню в чем дело.
— Самой смешно. Семнадцать лет и пионерский лагерь. Туда, оказывается, до восемнадцати ездить можно. У завучихи дочка должна была поехать, но заболела. Шампанское холодное на выпускном оказалось. Вот, чтобы не пропала путевка, я и поехала.
Отдали мне путевку, потому что путевка в старший отряд. Иначе я бы ее не увидела — рылом не вышла. Ну не хотят старшие в пионерский лагерь ездить: тебе семнадцать лет, а тебя в шортики или юбочку наряжают и заставляют под барабан строем ходить! Лагерь то — пионерский. Вот и не хотят. А вот я, я согласилась — были на то причины. И, мы еще посмотрим, кто там будет под барабан в красном галстуке маршировать. А я как знала, что мне путевку предложат, когда утром мимо школы пошла и на крыльце завучиху встретила. Я же говорю что стала угадывать, что должно случиться.
— Понятно, Алисочка. Может тогда чаю попьем на прощание? Мать то дома? Знает что ты уезжаешь?
Вот не надо про мать. Хотя, Марии Петровне можно.
— Дома она, не проспалась еще. Ничего она не знает, записка на столе лежит. Прочитает, если захочет. И вы простите, Марьпетровна, некогда мне чай пить, правда-правда. А то на поезд опоздаю.
Мария Петровна хочет сказать что-то ещё, но только показывает на угол прихожей.
— Ставь туда своё приданое, не пропадет. Потом в кладовку уберу.
Ставлю, куда показали, пакет с «приданым»: две пластинки, кое-какие документы, тетрадка со стихами и табами, золотая цепочка, письмо от Ленки — она, как уехала в Ленинград семь лет назад, письмо написала, я ей ответила и всё, и закончилась переписка. Вот и всё моё приданое. Остальное везу с собой: спортивная сумка с вещами и гитара в чехле.
— Может все-таки попьешь чаю-то?
— Марьпетровна, ну поезд же ждать не будет. А как приеду, так попьем обязательно. Я обещаю.
Мария Петровна обнимает меня, я обнимаю ее, даже слезинка подступила. Что может быть общего у семнадцатилетней пацанки и семидесятидевятилетней бабушки, всю жизнь проработавшей (она говорит: прослужившей) на должности литературного редактора? Но вот уже пять, нет шесть лет мы общаемся. Началось с того, что она, не вынеся издевательств над гитарой, взяла меня за руку и затащила к себе домой, чтобы: «Хоть три аккорда тебе показать, а то уши отваливаются». Всякое бывало: и орали друг на друга, и ночевала я у нее, и скорую к ней вызывала, и она ко мне в больницу ходила… в больнице все думали, что ко мне бабушка ходит.
— Марьпетровна, вы так прощаетесь со мной, будто я не на две недели, а навсегда уезжаю.
— Беги на поезд, Алисочка. Для меня и две недели могут «навсегда» оказаться. И ты через две недели уже другая приедешь.
Меня разворачивают и легонько выталкивают на площадку. Слышу сзади всхлип.
— Марьпетровна...
— Беги-беги. Может ты и вовсе не приедешь.
На меня последний раз пахнуло смесью запахов валерьянки, герани, книг и каких-то духов, и дверь за моей спиной мягко закрылась.
Ну вот, с единственным взрослым, который что-то для меня значит, я попрощалась. Но что-то было неправильное в этом прощании, как будто последняя ее фраза, про то что я не приеду, не вписалась в ожидаемую картину.
Стою спиной к двери Марьи Петровны и шагнуть к выходу не могу, а вместо этого разглядываю наш подъезд: сантиметровый слой масляной краски на стенах и лестнице, стены зеленые, деревянная лестница — коричневая. Ступеньки за пятьдесят лет вышарканы жильцами так, что на них углубления от ног остались, отполированные руками перила так удобны, чтобы скатываться по ним. И везде: на штукатурке стен, на перилах, на дверях в подъезд — выцарапаны надписи. Каждое поколение детей считает нужным здесь отметиться, оставляя свои имена, а ЖЭК только красит поверх выцарапанного, так что надписи остаются видны. Вон и две моих: «Алиса» и «Алиса+Лена», а к последней надписи Алик дописал «=дуры», за что потом от меня по шапке получил. Один раз за меня, один раз за Ленку… Что-ж мне так идти то не хочется? Может вернуться и попить чаю у Марьи Петровны? Нет! Встряхиваюсь, поезд, действительно, ждать не будет.
Вот и двор. Хороший двор, чтобы там не говорили. Самое главное, что чужих здесь не бывает. Две двухэтажки и одна трехэтажка, стоящие буквой П, огораживают его с трех сторон, а с четвертой он закрыт от посторонних сараями. Когда-то в них дрова хранились, а в шестидесятых, еще до моего рождения, в дома газ провели. Газ провели, а сараи остались. И теперь наш двор, это такой закрытый от посторонних мир: детская площадка у первого дома, перекладины для сушки белья у третьего, и два десятка старых тополей, которые все называют «парк» — посередине.
Наши должны уже собраться у крайнего сарая. Так и есть, вон они сидят и дымят: четверо в карты режутся, Миха с мотоциклом ковыряется, Миха-большой на турнике повис. Венька, как обычно, чуть в стороне и в книжку уткнулся. Портвейн еще не доставали, ну правильно, светло еще, незачем народ дразнить, а то 02 звонить начнут. Сейчас спросят, куда я собралась.
— Привет, Алис. Ты куда это собралась?
— Привет. — Подхожу, пожимаю руки, у Веньки изо рта сигарету вытаскиваю. — Рано тебе еще.
— В пионерский лагерь она собралась. — Говорит, не поднимая головы от баночки с бензином, где лежат детали от карбюратора, Миха. — Пион-нерка…
Миха — единственный кто не курит, еще и отодвинулся от курильщиков, загородившись от них мотоциклом.
Миха-большой отцепляется от турника и подходит к нам.
— В последний раз — пионерка. А вернется — уже взрослая будет.
Не нравится мне взгляд, которым он на меня сейчас посмотрел, а в чем дело — понять не могу.
— Ладно, побегу я, ребята. А то на поезд опоздаю.
Венька закрывает книжку, встает.
— Алиса, я с тобой. Хлеба надо купить, пока магазин не закрылся.
Ну, со мной так со мной, жалко что-ли. Ныряем в заросший кустарником промежуток между сараями и домом, и по тропинке идем к цивилизации. Все я здесь знаю, могу с закрытыми глазами пройти. Слева две девятиэтажки — китайских стены, справа шесть штук пятиэтажек, а между ними пустырь — ничейная территория. Говорят, тут еще девятиэтажки должны были построить, но что-то с грунтом не так. По той же причине и наши три дома не сносят, что ничего серьезного построить нельзя.
— Алиса! — Венька догнал меня и идет рядом. — Алиса, не возвращайся домой, после лагеря.
С чего это вдруг? А Венька продолжает.
— Это сейчас ты живой талисман, а вернешься уже взрослая, и не будет талисмана. Миха уже… — Венька краснеет и замолкает.
Да ну, не верю я ему. Хоть Венька и самый умный из нас, но не верю я ему. Ошибается он. Так ему и говорю, а Венька обижается, еще сильнее краснеет и до булочной больше не произносит ни слова. А меня опять кольнуло неправильностью, вот про это «Не возвращайся», я думала он мне в чувствах признаваться будет, а он… Только, на крыльце магазина Венька прощается, хочет сказать что-то еще, но так и не решается, снова краснеет, говорит дежурное: «Пока!» — и убегает внутрь. Нет, не «Пока!», он «Прощай!», почему-то говорит. Хочу спросить, почему прощай? Но его уже не видно.
Веньке за хлебом, а мне на остановку. До вокзала не так и далеко, но под вечер ноги бить неохота. Набегалась я за день по врачам, пока в поликлинике справку для лагеря получала. Тем более, что уже показалась морда автобуса. Захотелось, чтобы никуда не пересаживаться, чтобы прямо этот автобус меня к воротам лагеря привез, даже номер маршрута для него придумала: 410. Но нет, обычная маршрутная «двойка».
«Следующая остановка — Вокзал!» — вот и приехали. Мне в кассу: завучиха сказала, что договорилась, чтобы для меня билет на проходящий придержали. Плохо, что электрички неудобно ходят, приходится один перегон на поезде ехать. Сейчас сяду на поезд, доеду до следующей станции. Там от вокзала по Вокзальной же улице пройти три квартала и направо еще квартал. Будет горком комсомола, в нем нужно спросить у дежурного, где автобус в «Совенок» стоит. Вот интересно: город один, а на две половины разделен, и между половинами пятнадцать километров степи. Наш район, он перед войной начал строиться вокруг химзавода, и так и называется: Заводской. А в войну еще заводы привезли и народ эвакуированный. Так и получился город разделенный пополам: Старый и Новый город.
Надо документы приготовить, чтобы перед кассой в вещах не рыться. Перекладываю из сумки во внутренний карман куртки паспорт и путевку: картонку, размером с открытку. На одной стороне картонки нарисован совенок в пионерском галстуке, а на другой напечатано: «Пионерский лагерь «Совенок», вторая смена», — и впечатаны на машинке имя и фамилия завучихиной дочки. Потом дочку зачеркнули, и ниже, уже шариковой ручкой, написали: «Алиса Двачевская» — я, то есть. А, чтобы не подумали, что я эту путевку украла (а я могу, у меня это прямо по морде лица видно), еще ниже написано: «Верно. Заведующий учебной частью», — и завучихина подпись. И школьная печать, поверх всего.
Едва захожу в здание вокзала, как над выходом на перрон начинает шелестеть электрическое табло. Все номера прибывающих и отходящих поездов на нем, пути, на которые они прибывают, время их отправления, в общем вся информация заменяется пустыми белыми строками. Острое чувство неправильности буквально пришпиливает меня к месту. Я кручу головой, но больше ничего необычного не вижу. Ну сломалось табло, успокаиваю себя, мне то что? И вообще, мне сейчас к кассам, а там на стене бумажное расписание висит. Ну и табло к тому времени починят, а не починят, так объявят посадку по радио.
Кассы расположены в отдельном здании и проход туда из зала ожидания через тоннель. Мне надо подойти к третьему окошку, к старшему кассиру, Вере Ивановне, и сказать, что я от Ольги Ивановны — завуча. После этого подать свой паспорт и путевку.
В тоннеле безлюдно. Только дядька какой-то идет навстречу, со стороны касс. Я направо и он направо, я налево и он налево. И так несколько раз. Я колеблюсь, или обматерить его для начала, или сразу кастет доставать. Не люблю я таких дядечек с некоторых пор, не люблю аж до кастета, седина им в бороду. Но дядька улыбается обезоруживающе, поднимает руки, прижимается к стене и делает мне приглашающий жест, иди мол. А я сразу успокоилась, даже улыбнуться в ответ захотелось.
— Проходи, барышня, а то до утра тут танцевать будем. Касса то закрыта. — И подмигивает еще, охальник.
Дяденька окает, а я анекдот про охальника в окрестностях Онежского озера сразу вспомнила. Мне, правда, самой захотелось улыбнуться в ответ, но я сдерживаюсь.
— Я слишком юна для тебя, дядя.
И иду к кассам. Дядя, кажется, что-то хотел ответить, но я только слышу, как удаляются его шаги. И опять это ощущение неправильности. Почему в тоннеле не души, что это за дядька, почему закрыта круглосуточная касса? А касса и правда закрыта. Все пять окошечек. И в предбаннике никого, только скучающий милиционер, сидя на скамье дремлет над газетой. Сначала стучусь в третье окошко, не дождавшись ответа начинаю стучать во все подряд.
— Деточка, ты читать умеешь? — Голос из-за спины. Милиционер проснулся.
На окошечке записка, которой только что не было: «Кассы закрыты до 9-00. Администрация». Поворачиваюсь к милиционеру, чтобы отлаять его за «деточку», а того уже нету. Только фуражка на подоконнике лежит. Мне становится не по себе от этой чертовщины и я, переходя с шага на бег, возвращаюсь по тоннелю в зал ожидания. Возвращаюсь. Вот я сделала три шага, спускаясь в тоннель, вот мне стало страшно и я побежала, и вот я уже в зале. Кажется — мгновенно перенеслась.
Пока меня не было зал ожидания изменился. Куда девались люди: отъезжающие, встречающие, провожающие? Почему закрыты все киоски? Куда исчезли ряды кресел в зале ожидания? Табло не работает, расписание со стены снято, только след от него остался, окошечко справочной заколочено. А в буфете сидит давешний дядька, перед ним гора пирожков на тарелке, несколько бутылок с лимонадом и минералкой и начатый стакан с чаем. Кожаную куртку он снял и повесил на спинку стула, оставшись в рубашке с короткими рукавами. Он кивает мне, как старой знакомой, и возвращается к своим пирожкам. По моему у дядьки или стальной желудок, или он самоубийца — что-то брать в вокзальном буфете. Я хочу выйти на перрон, может удастся уехать без билета, но вместо дверей обращенных к перрону я натыкаюсь на свежеоштукатуренную стену. Тупик. Да тут еще и потемнело, откуда-то натянуло грозовые тучи, перекрывшие свет заходящего солнца. Желтые лампочки накаливания не могут до конца победить темноту и в зале устанавливается полумрак. Никого, только дядька, я и стайка цыганок, которые испуганно жмутся в тамбуре, не решаясь выйти на привокзальную площадь, под ливень, который вот-вот начнется.
— Сейчас ливанет. — Слышу я обращенную ко мне реплику дядьки. — Садись, перекусишь, я и на тебя взял. А вокзал закрыт, уже два месяца как, перестраивать в торговый центр будут.
Я, непонятным мне образом, оказалась рядом с дядькой, в кармане, выделенном в зале ожидания, под буфет. Мне становится страшно, но я держусь, а вместо этого начинаю наступать на дядьку.
— Ты. Что все это значит? Это ты все устроил!?
— Что устроил? — Дядька улыбаясь смотрит на меня снизу вверх. — Закрыл вокзал за нерентабельностью? Или подвел тебя к границе пробуждения? Ну да, интерференция снов имеет место быть, но и здесь я не причем, цыгане, конечно, мои, но они же тебе не мешают? Так и шляются за мной ромалэ через все сны, прости уж их за это. Да ты кушай. — Дядя меняет тему, пододвигая ко мне тарелку с пирожками и бутылку с лимонадом. — Или, как хочешь, — девчонки съедят. Вон они, уже бегут. Славяна — та точно не откажется.
Что-то шевелится у меня в памяти в ответ на имя «Славяна», но успокаивается. За окном грохочет, тут же, как по заказу, начинается ливень и становится совсем уж темно, а в буфет забегают две девушки, примерно мои ровесницы, только вот не моего круга. Одна — колхозница, выбравшаяся в город и одевшаяся во все лучшее, хотя вкус, конечно, есть. И каблуки носить умеет и макияж явно не колхозный. «Марьпетровна, зачем вы меня всему этому учите? — Вспоминаю беседу со старушкой. — Мне то эти тонкости зачем? Через три месяца детство закончится, и привет, ПТУ при ткацкой фабрике. А там главное, чтоб помада по краснее была». «Алисочка, никто никогда не знает, как повернется его жизнь». Вторая девушка, невысокая и хрупкая, с умопомрачительно длинными двумя хвостами бирюзовых волос — наверняка иностранка. И одевается как иностранка и ведет себя как иностранка. Кстати, заодно, разглядываю и дядьку: среднего роста, лет ему около сорока, сам не очень крепкий, но мышцы на предплечьях развиты и кисти все в мелких ссадинах. Остатки черноты под ногтями. Слесарь? Может быть. Вот только говорит грамотно и без мата, и слова «интерференция» от слесаря трудно ждать. Я вот только и помню, что интерференция, это что-то из физики, хотя экзамен всего две недели назад сдавала, а откуда это слово знает слесарь сорока лет?
— Еле спаслись от дождя, дядя Боря! — Обращается к дядьке «колхозница».
— Здравствуйте, дядя Боря. — Иностранка обращает на меня внимание. — Здравствуй, меня зовут Мику, Мику Хатсуне. Мику это имя, а Хатсуне это фамилия. Это японские имя и фамилия, потому что мама у меня… — И тут Мику вздрагивает, шепчет что-то вроде: «Никак не отвыкну», — и внезапно замолкает отвернувшись.
На имя «Мику» и на этот словесный поток у меня опять поднимаются невнятные воспоминания. Где-то я слышала это имя, и эта манера тараторить мне знакома. Не могла слышать, но слышала, как-будто даже общаться приходилось. Причем Славяна только чуть задела мою память, а вот Мику — основательно. Пытаюсь вспомнить, не могу, и тут меня осеняет: я, кажется, поняла, что все это сон! А как иначе объяснить эту чертовщину с вокзалом? И дядька этот, он тоже про сон говорил. Грустно. Значит скоро я проснусь и окажется, что ждут меня моя беспутная маманя и взрослая жизнь в общаге ткацкой фабрики.
Девочки делят между собой пирожки и жадно накидываются на еду, при этом иностранка не отстает от колхозницы. Пока они едят и переговариваются о чем-то своем я пью лимонад, закусывая его своим личным печеньем (надеюсь, лимонад безопасный) и разглядываю всех троих.
— Не смотри на них так, Алиса. — Дядька называет меня по имени, а я даже не удивляюсь. Во сне и не такое возможно. — С ЭТИМИ девушками ты не знакома. Позволь официально представить тебе моих подруг по несчастью: Мику Хатсуне и Славяну Феоктистову. Девочки, это Алиса Двачевская, которая вот-вот проснется и покинет нас. Ну, это вы знаете, иначе нас бы сюда не выкинуло.
— Дядя Боря. — Я ожидала бесконечного потока слов от Мику, а она неожиданно грустно и очень просто говорит. — Зачем вы так? Я понимаю, что вам нужно объяснить Алисе, почему мы трое вместе, но я себя несчастной не считаю. Славяна тоже. Да и вы тоже, не прибедняйтесь.
Подольше бы не просыпаться, не хочу! Представляю себе мать, злую с похмелья и не хочу просыпаться! Пусть мне, хотя бы еще две недели в пионерском лагере приснятся.
— Но как я теперь в лагерь попаду? — Обращаюсь к дядьке. В жизни я бы их всех послала, но во сне — почему нет?
— Как всегда, на автобусе. — Дядька пожимает плечами так, будто я у него спросила, какого цвета трава.
— Дядь Борь, — вмешивается Славяна, — она же спит еще, она же место не может выбирать, ты ей хоть наводку дай какую. Где этот автобус, как на него сесть?
— Не ты нОходишь четырестОдесятый Овтобус, а четырестОдесятый Овтобус нОходит тебя!
Дядька окает совсем уж преувеличено. И еще поднимает блестящий от жира указательный палец кверху, чем портит все впечатление. Славяна ждет продолжения, но дядя Боря опять занялся пирожками и замолк, тогда Славяна берет инициативу в свои руки.
— Понимаешь, Алиса. Дядя Боря и есть водитель того самого автобуса.
А дядя Боря, я уже мысленно так его называю, кивает в подтверждение.
— Точно, отправление через час, и автобус, между прочим, у твоей остановки тебя дожидается. Какого… ты на вокзал поперлась?
И оканье его куда-то пропало. Я хочу сказать что вообще-то мне на поезд надо, и тут меня накрывает двойным рядом воспоминаний: я помню, как завучиха инструктировала меня насчет вокзала и отложенного билета, и, в то же время, я помню, как она говорила, что автобус специально завернет за мной, надо только выйти к остановке; я помню, как два месяца назад ездила на поезде в старую часть города в центральный универмаг, покупать себе платье на выпускной (так совпало, что у мамаши короткий период просветления был, и деньги на платье нашлись), и, в то же время, я помню, как два месяца назад закрывали наш вокзал и объявляли, что его перестроят в универмаг. И инструктаж про билет на поезд я помню смутно, а про ожидающий меня автобус все отчетливее и отчетливее. И даже то, как отмахиваюсь от завучихи: «Да поняла я, поняла. Водителя зовут Борис Иванович», — вспомнила. Так, а как кассира должны были звать? Вера… отчество не помню.
Ну и фантазии у меня, надо же, какую то историю с поездом придумала и сама в нее поверила. Ладно Мария Петровна, она и забыть могла про закрытый вокзал, ей простительно, но я то! Главное, не говорить никому. Хорошо, что нужного человека тут встретила.
Пока я так сама себя унижаю эти трое расправляются с пирожками, Мику относит тарелку на мойку (за все время ни буфетчица так и не появилась, ни посетителей никого не было) и мы, обогнув цыганок, выходим на привокзальную площадь.
— И идти нам пешком. — Изрекает дядя Боря, показывая пальцем на оборванные троллейбусные провода.
Я хочу напомнить про автобус «двойку», на котором я сюда приехала, и вспоминаю, что маршрут ликвидировали, почти сразу как закрыли вокзал. Так что, либо троллейбус, либо пешком. На вокзал пешком, с вокзала пешком — бедные мои копыта.
Дальнейшие события воспринимаются почему-то фрагментами.
Вот девочки прячутся под зонтиками, а дядя Боря снимает с себя кожаную куртку и отдает мне, потому что дождь, хоть и ослабел, но еще идет, оставаясь в одной рубашке. Я сопротивляюсь, а он только отмахивается, смеется и говорит, что фантомы не болеют. От куртки слабо пахнет машинным маслом, бензином и табаком. На мгновение мы встречаемся взглядами и я вижу… тоску и что-то еще, даже не могу описать — что. Я не Достоевский, чтобы описывать, но что-то похожее я в глазах у Марии Петровны видела. Дядя Боря извлекает из кармана куртки пачку сигарет и ключи от автобуса, закуривает и контакт теряется. Но я вдруг жалею, что маман, в своих попытках устроить личную жизнь, скатывалась все ниже и ниже, не встретив вот такого дядю Борю. Я бы даже согласилась папой его звать. Может и тоски в глубине его глаз поубавилось бы. Я еще хочу спросить про то, что за фантомы он поминал, но забываю.
Вот мы идем по улице, Славяна оглядывается.
— Идут за нами.
Тут уже оглядываюсь я. Все те же цыганки, что стояли в тамбуре вокзала, тащатся за нами метрах в пятидесяти, не отставая и не догоняя.
— Я же говорил, что так и таскаются за мной от сна к сну. Где я их подцепил, ума не приложу. — Комментирует дядя Боря.
О каком сне речь вообще идет? Не понимаю.
Вот Славяна с дядей Борей вырвались вперед, а Мику жалуется мне, что хотела, пока мы были под крышей, попросить у меня подержать гитару, а то ей поиграть хочется, аж пальцы болят. А потом, без перехода заявляет.
— Я тебя ненавижу, Алиса. — Голос спокойный и бесцветный какой-то. — За Сенечку. Зачем ты убила его?
Я ничего не понимаю и только пожимаю плечами. А Мику продолжает, Мику почему-то надо выговориться.
— Хорошо, что все обошлось. Потому что иначе… Меня нельзя убить, я остаточный фантом, но случилось бы что-то нехорошее. Молчи, Алисочка. Просто молчи. Ты убила его и теперь за тобой долг. Ты мне его никогда не выплатишь, а я не буду с тебя его требовать. Просто помни о нем. Я не сумасшедшая, я знаю, что ты не виновата, и сейчас ничего не помнишь и не понимаешь о чем речь, и в лагере мои слова забудешь.
Ну молчи, так молчи. Я и молчу.
Вот Мику убежала вперед всех, чтобы мы не видели, как она плачет, а я оказалась вдвоем со Славяной.
— Вы тоже в лагерь?
— Нет! — Резко и испуганно отвечает Славяна. — Нам нельзя. Мы всего лишь остаточные фантомы. И не спрашивай об этом больше никогда!
Еще одна сумасшедшая.
— А дядя Боря, он тоже фантом? — Чтобы не беспокоить Славяну спрашиваю я.
— Почти. Дядя Боря, он застрял на полпути. Он говорит, что в институте авария была и трое пострадало. Слишком поздно решились на запись подлинников, двоих переписали, а он умер в процессе записи. Поэтому для него ТАМ нет тела.
Произносится все это спокойно и грустно, как будто о чем то обыденном рассказывают, так что я даже не знаю, как к этому относиться. Похоже на бред, но вдруг я что-то не понимаю? И где это, ТАМ?
Вот мы стоим у автобуса. Мику вдруг обнимает меня и шепчет: «Прости меня, Алисочка. Забудь, что я тебе наговорила». Следом Славяна: «Прощай, Алиса. Передай Семену, что… Ничего ему не передавай. Забудь». Тут автобус заводится, хлопает водительская дверь и из кабины выходит дядя Боря.
— Всё, по машинам, Алиса. До встречи, девочки.
Славяна и Мику отходят подальше, я порываюсь стянуть с себя куртку, но дядя Боря меня останавливает.
— Потом, Алиса. — И засовывает что-то в карман куртки. — Все, поехали.
Я забираюсь в салон, вижу, как дядя Боря коротко обнимает девочек и бежит в кабину, под усиливающимся дождем. Что-то скрежещет под полом и мы трогаемся.
Дядя Боря включает печку в салоне, и мне куда-то в ноги дует теплый воздух. Мне становится очень уютно, я поплотнее заворачиваюсь в куртку, вытягиваю ноги и прижимаюсь виском к прохладному стеклу, глядя на пробегающие за окном дома. Какое-то время еще пытаюсь понять, почему на имя «Семён», что-то откликается внутри меня. Никого же не знаю и не помню, чтобы его так звали.

Где-это я? А, это же автобус, я же в лагерь еду. Как-то я с приключениями сюда добиралась, но не вспомню так, с ходу. Или это сон мне снился? Интересно, что за компания у меня на две недели будет? Рядом мелкая спит, лет четырнадцати. Тоже рыжая, как и я. Что-то родственное в ней чувствую, надо, как проснется, познакомиться с ней поближе. Поднимаюсь на ноги и выглядываю в проход. Люди как люди. Вон девочка спит, на Ленку похожа. Парней всего двое и оба явные ботаники. Так, еще одна гитаристка, кроме меня, интересно, как она с такими длинными волосами живет? Да еще и в такой цвет выкрасила. Кто еще интересный? И тут меня пихают в бок.
— Привет, Рыжая!
Я конечно рыжая, но нельзя же так сразу.
— От рыжей слышу, а меня, вообще-то, Алиса зовут.
— Ты что, Алиса, это же я, Ульяна… — Лицо соседки обиженно вытягивается и, кажется, она вот-вот заплачет. — Ты что, всё забыла? Семена помнишь? Бомбоубежище помнишь? Вечер в столовой помнишь? Ну ничего, Алиса, я тебя в покое не оставлю, я заставлю тебя все вспомнить! — А вот сейчас соседка точно или заплачет, или поколотит меня.
Я машинально сую руку в карман куртки. «Что за куртка? Откуда она у меня?» И нащупываю там свернутую бумажку. Записка, почему-то чертежным шрифтом, очень уверенно, как-будто человек много так писал: «Алиса, а сильная отдача у арбалета? — И вторая строчка. — Надо тебе дать пендель, чтоб проснулась. Если ты и так все вспомнила, то поймешь меня. Прощения не прошу». Соседка что-то продолжает говорить, а я не слушаю ее. Перед глазами стоит наконечник стрелы и спина, обтянутая пионерской рубашкой. Вот я плавно тяну спуск, арбалет вздрагивает, и в этот момент Ульяна толкает меня. А я вижу, как стрела входит между лопатками Семена. Семен? Ульяна?
— Улька! — Кричу я, так что те, кто еще не проснулся — просыпаются, а те, кто уже проснулся — вздрагивают и оглядываются.
Я обнимаю Ульяну и начинаю плакать.

Итоги

Ну, теперь можно сказать что закрыто не просто событие в разделе Коллективного Творчества, а целый сезон. И, как мне подсказали, было бы неплохо обсудить этот самый сезон. Так что товарищи писатели и читатели - пишите, что понравилось, что нет, какие есть предложения и т.п..