Юля(БЛ), Новый Год, праздник

Внимание! Правила поменялись! Читаем в конце поста. 

Кто уже успел пройти и кинуть скриншот - не переживайте, вы получите медальки

Здравствуйте

Осталось чуть более двух недель до Нового года

В связи с этим праздником будет раздаваться медалька

ссылка на гифку

Встречал Новый Год вместе с виртуальными невестами! (Визуальные новеллы)

Те, кто уже имеет данную медальку за прошлые новые годы получать эту:

ссылка на гифку

Второй раз встречал Новый Год вместе с виртуальными невестами! (Визуальные новеллы)

(Возможно изображение и/или описание новой медальки поменяется)

Что нужно сделать для получения этой медальки:

Скачать и пройти одну из этих новелл:

Сакура Санта

Uvao Project

Зимняя сказка

Или любую другую новогоднюю новеллу

Их можно найти по данной ссылке

В качестве доказательства прочтения новеллы делайте пост с фотографией вашего монитора, на котором будет открыта новогодняя новелла, которую вы выбрали, а на мониторе листочек с датой и текущей вашим ником и надписью Новый год на внреакторе (или что-то другое, но связанное с внреактором, хоть прославление своей вайфу). 

Также в посте можете написать новогоднее поздравление для внреакторчан. Данный пост промаркируйте тегом "Новый год на внреакторе" и тегом "Визуальные новеллы"

Раздача медалек начнется с 30 декабря и продлится до Старого Нового года.

Лагерь у моря 2. Часть 18.

 

Страничка на фикбуке. 

Часть 16

часть 17

 Белая змея «Кадуцея»: запись в закрытых файлах организации.

 Половина аномалии «Кадуцей», воплощенная в виде белой змеи, вырабатывает уникальную энергию. Единственная в своем роде, она не имеет аналогов. Еще когда объект только начал осознавать природу своей аномалии, эта энергия уже оказывала влияние на организм. Обостряя все чувства и усиливая органы: осязание, обоняние, обмен веществ, иммунную систему, внутренние органы, слух. Объект многократно превосходит стандартные параметры физического развития и восприятия homo sapiens. В отличие от кинетического поля, эта энергия переходит в видимый спектр уже при слабом излучении. Способность белой змеи, проявляется в виде потока чистого света, с вкраплениями сгустков энергии, напоминающих драгоценную пыль. Если носитель вкладывает в это больше сил, то интенсивность и ширина потока возрастают, а свет становиться ослепительным лучом.

 Сила белой аномалии исцеляет раны, причем не только носителя, но и тех, на кого эта энергия будет направлена. Разумеется, я не могла не изучить это явление досконально, настолько насколько это вообще возможно. Исцеление это не чудо, как может показаться на первый взгляд, и у него есть ряд ограничений. Энергия аномалии, не лечит, как какое-нибудь мистическое заклинание, нет, она проникает в ткани, тысячекратно ускоряя клеточную регенерацию. Даже самые глубокие, почти смертельные раны, под воздействием этой аномалии заживают первичным натяжением, не оставляя даже шрамов. Однако материя не берется просто так, регенерация расходует ресурсы самого организма. И, если раненный истощен, или повреждения обширные, то даже аномалия не сможет спасти его. Это же относится к отравлениям и инфекциям. Излучение «Кадуцея», помогает организму быстрее очиститься, но, если бактерии или вирус, или яд, слишком сильные, то даже ускоренный обмен веществ и усиленный иммунитет не спасут. Так же, аномалия бессильна при канцерогенных заболеваниях, человека больного раком, она мгновенно убьёт, вызвав неконтролируемый рост атипичных тканей. К тому же, энергия не способна реанимировать погибшие ткани, направив восстановление аномалии на человека, мозг которого уже необратимо погиб, регенерирует только тело, а сам человек, останется в коме.

 Как и в случае с кинетическим полем, и черным туманом, объект Док научился управлять этой энергией, перешагнув с природных способностей, на уровень оточенных навыков. Он может направить её в один мощный импульс, или в масштабное излучение, способное накрыть область в несколько сотен метров. Эта сила, воздействует на любую органику, ускоряя её рост и регенерацию. Экспериментально (или, как я подозреваю по просьбе ЮВАО) объект использовал это излучения, чтобы вырастить целую плантацию грибов. Мицелий гриба разросся со страшной силой и скоростью, пока не исчерпал все питательные вещества из почвы, не останови объект эксперимент, и всё грибы могли погибнуть.

 Заключение: Белая часть аномалии основательно изучена, но, ввиду невозможности хоть частично воссоздать генерируемую ей энергию, весьма ограниченна в использовании. Ни один из известных накопителей не способен не то, что сохранить эту энергию, но даже просто её засечь. Сам объект тратит на белую способность больше всего сил, она изматывает носителя куда быстрее, чем туман или кинетическое поле. Кроме того, использование объекта в качестве вне боевого целителя – нецелесообразно. С большинством ран вполне может справиться стандартная бригада военных медиков или палата интенсивной терапии и реанимации, различие только в скорости. Разумеется, в бою объект очень виртуозно объединяет все грани своих способностей, потери, при миссиях с участием Дока, всегда минимальны. Непонятным остается одно, каким образом он восстановил тот лагерь, два года назад. Тогда, когда змеи засверкали как портал, энергия «Кадуцея» подняла из руин целый лагерь, восстановив траву, железо, бетон и стекло (воздействуя при этом и на неорганическую материю). Есть теория, что объект способен использовать энергию абсолюта, становясь своего рода проводником между мирами, но последнее время, всё, что так или иначе связанно с межизмерением, объект использовать избегает. Отмечу, что мне лично запомнились следующие его слова «-Эта часть моих способностей, может стать самым страшным оружием. Как кинетическое поле и туман могут спасти, так и эта энергия, при определенных условиях, может убить». Продемонстрировать, как этим излучением можно погубить живой организм, а конкретно лабораторную мышь, Док категорически отказался. Позже, мышь из моей лаборатории пропала. Док утверждает, что Юля делает честные глаза, и говорит что не причем.

Доктор В.Ц. Коллайдер.

Ричард.

 К очередному сновидению я оказался не готов. Совершенно. То, что ко мне постепенно переходят память и сила Кукулькана, я уже осознал, и принял. Не смирился, а именно принял. Могущество и возможности древнего божества уже спасали нам жизнь. Беспокоило другое, я начинал ощущать его чувства, как свои. Это не одержимость или её подобие, просто со временем стиралась грань, сейчас, пусть и осознавая что это сон, я не мог провести четкую черту между нами. Не мог точно сказать, где заканчивается Ричард, и начинается Кукулькан. Пока что, сходства между смуглым парнем из моих снов, и летающим чудовищем не наблюдалось. Но это он, точно он, та же сила, те же ощущения от его присутствия. Погруженное в сон сознание, затягивало в самые глубины я.

 Вспышка света

 В глазах постепенно проясняется. Солнечно, вокруг влажный тропический лес, такой знакомый пейзаж. Молодой охотник стоит у входа в деревню со шкурой ягуара у ног, и копьем в руках. Жители неверяще оборачиваются, это не тот зверь которого можно добыть в одиночку. Каждый протягивает руку, чтобы коснуться плеча, спины или шеи, идущего к вождю человека. На смуглой коже остаются разводы глины и красок, нанесенных на пальцы жителей. Сегодня праздник, юноша исчез, а в племени появился новый мужчина. Вождь лично забирает шкуру, и дает право завести семью. Даже те, кто когда-то дразнил или бил его, смотрят с удивлением. Слова не нужны, в племени не любили зря чесать языком. Вместо пустых оваций, деревня встречает его едой и напитками. Отдельно стоят восемь молодых свободных девушек, каждая из которых готова стать женой охотника, победившего царя джунглей.

 Вспышка света.

 Охотник забрал себе жену. Выбор пал на молодую темноволосую девушку, которая ему давно приглянулась, раньше, она и не посмотрела бы на убогого сироту, но в древности человека делают его поступки и навыки, а не лицемерная замена современной цивилизации. Охотник всем доказал, на что способен. Его мечта исполнилась, он больше не будет одинок. Два тела, сплелись в страстном соитии. Её губы шептали в темноте, а плоть была податливой и гибкой, словно молодая ветка. Охотник засыпал и просыпался в объятиях любимой, у него появилась собственная семья, о которой, будучи ребенком, он мечтал каждый день. Долгими ночами, молодой парень смотрел на звезды, долгими годами тренировал свои природные силы. Ветер, земля, огонь и вода - его плоть и кровь, его щит и меч. Но тепло стихий, меркло перед стуком сердца любимой девушки, и осознанием нового себя.

 Вспышка света.

 Уже повзрослевший охотник, стоит на заросшем лианами и деревьями холме. Не юноша – мужчина, со смуглой кожей и перекатывающимися под ней канатами мышц. Он не один, с ним маленькая девочка, чертами лица очень напоминающая отца. Лет семь навскидку, совсем юная, худая и смуглая, но полная детской энергии и шалостей. Веселая малышка, которая выросла в любящей семье, она собирала цветы для мамы, ждущей их дома с ужином. То, чего сам охотник был всегда лишен, он беззаветно дарил семье, не раздумывая. Каждый миг, каждый вздох, он посвящал любимым. Я чувствовал это, все его мысли и чаяния, все его страхи. Единственное, чего боялся древний носитель, это потерять дорогих людей. Собственная смерть не пугала повелителя стихий, не раз и не два, он смотрел ей в глаза. Она выглядывала из кустов глазами хищного зверя, она нападала, в форме примитивного оружия врагов племени, но каждый раз охотник выходил победителем.
 Девочка держала в руках воздушного змея, из тонких тростинок и ткани, отец лично сделал его для любимой дочки. Кукулькан стал вторым в своём селении, все спорные моменты и сложные ситуации, решал именно он. Именно к нему, приходили в поисках помощи и совета, именно он научил свой народ столь многому, что барельефы с его изображением уже разошлись по другим племенам. Родные туземцы с трепетом произносили его имя, а враги пугали Кукульканом детей. Даже в древности, без стычек не обходилось, и примитивное оружие проливало немало крови. Обнимая пищащую от восторга девочку, с веревкой от парящего в небесах змея в маленькой ладошке, охотник испытывал ни с чем несравнимое счастье. Бывший сирота, стал пользоваться своими способностями и знаниями, он создал календарь, новые принципы земледелия, механизмы и рычаги. Способности он не скрывал, и некоторые соплеменники стали поклоняться ему как живому идолу. Однако, сам он с большим удовольствием направлял потоки ветра в крылья змея, чтобы развлечь дочь, чем использовать дар для боя. Пусть он и поглощал души животных, питаясь их жизненной энергией, Кукулькан не переходил тонкую грань, не позволял своей жажде крови, поглотить человека. Пока…

 Вспышка света.

 Пепелище. Обугленный дом, сгоревший полностью, остались только каменные стены. Вокруг убитого горем охотника, стоят молчавшие соплеменники. Если бы он только был ЗДЕСЬ! Если бы мог спасти свою семью, а не воевал с другими племенами! Ветер выл как дикий зверь, небо полностью заволокло стальными тучами, отвечая на боль и горечь носителя аномалии. Молния ударила совсем рядом, ослепив зевак, следом за ней пришел оглушительный раскат грома, настолько сильный, что люди попадали на колени. Мужественный первобытный охотник, проливавший кровь и разящий врагов, плакал, не в силах заставить себя смотреть на останки жены и дочери.
 -Они напали ночью, пока тебя не было. – Прозвучал рядом печальный голос. Сам вождь пришел. Невысокого роста толстый туземец. Когда-то он был силен и статен, но оседлый образ жизни, праздность и возраст, сделали его таким. – Мы успели отбиться и прогнать поджигателей, но два дома потеряли. В долине больше нет врагов.
 -Кто? – Просто спросил Кукулькан. Слезы аномалии мгновенно высохли, он жаждал мести. Раз вокруг нет трупов врагов, убийцы его семьи живы, на их несчастье. Именно сейчас, я впервые почувствовал в нем отголоски того беспощадного монстра, в которого майя превратился спустя много лет.
 -Племена Ацтеков. – Ответил один из воинов, приближенных вождя. – Я узнал их по рисункам на телах, и вот, это осталось на поле брани.
 Воин протянул Кукулькану копье, которое он сразу узнал. С таким оружием в бой ходили соседние племена, не раз и не два спорившие с ними за территорию. Но напасть на женщин и детей, ни ограбить, ни пленить, уж пленников он бы отбил, а предать жуткой смерти в огне. Вернуть любимых оттуда, он не сможет, никто не сможет. Снова один, без семьи, без смысла жизни. Опустошение Кукульна, я чувствовал как своё. Своими глазами видел его мысли, как девочка уже проявляла любопытство, к исследованиям отца, как жена ласково гладила его волосы, каждый раз как он возвращался из походов. Другие охотники и воины удивлялись, как можно НАСТОЛЬКО любить женщину и ребенка, но только за спиной. В открытую, никто не смел, осуждать живого бога.

 Вспышка света.

 Тайфун, яростный, беспощадный тропический тайфун. Чудовищной силы ветер рушил примитивные дома, сбивал с ног воинов, ломал деревья. Кукулькан уничтожал очередное селение вражеского племени, вдумчиво, жестоко, как это может только человек. Он был один, без воинов, без оружия. Он сам, оружие, стихия обретшая плоть и кровь. Двое воинов выбежали прямо на него, метя наконечниками копий в сердце. Усилие воли, и земля разверзлась под их ногами, погребая заживо. Он был глух к крикам и мольбам, как были глухи они, к плачу маленькой девочки сгорающей в пламени. Торнадо, землетрясения, наводнения, множество природных катаклизмов обрушились на голову Ацтеков. Убивать и убивать, не останавливаясь ни на мгновение. Пусть и ненадолго, но залить потоками крови пустоту в истерзанной душе.
 -Какая беспросветная глупость. – Безжизненным голосом сказал охотник, глядя, как племя приносит в жертву своим богам одного из воинов. – Никто не откликнется на ваши мольбы. Где теперь ваши боги? Где они были, когда вы погубили мою семью?! Просто исчезните!
Взмах руки, и земля обрушилась под алтарем, просто поглотив около сотни человек. Вырвавшаяся из глубокой каверны на поверхность лава, воспламенила лес, но Кукулькан мгновенно потушил его. Он проклинал огонь, прекрасно понимая, что в смерти дорогих ему людей, виновно не пламя, Кукулькан тем не менее ненавидел, эти багровые языки пламени и треск горящего дерева, в котором он слышал детский плачь.

 Вспышка света.

 Он поднимался к вождю, пирамида которого уже достроена. Величественная каменная гробница, фундамент которой охотник помогал закладывать, будучи ребенком, уже при жизни она стала символом процветания правителя. Не став тревожить стражей, Кукулькан приземлился прямо на вершину, где проводил обряды и отдыхал вождь. Он давно умел летать, ветер стал его крыльями, но радости полет не приносил, некому было разделить с ним восторг свободы, как когда-то. Прошел почти год, а боль утраты ещё не утихла в его сердце. Любая девушка его, и не только его племени, готова была покорно раздвинуть перед ним ноги, любую девушку из чужого племени, он мог взять силой. Но разве будет на дне их глаз такая же любовь, разве родится ребенок, способный хоть частично заполнить пустоту, оставшуюся после его родной крови? Непокорные племена, Кукулькан истребил, последнее сопротивление Ацтеков сломлено, даже враги, признали его богом, и называли не иначе как пернатый змей, Кетцалькоатль, повелитель ветров. Сегодня он доложит вождю, что племя теперь правит всеми землями, получилось это даже раньше, чем все предполагали.
 В комнате за стеной, переговариваются тихо два человека. Воздух доносит до уха повелителя каждое слово. Охотник как всегда передвигался бесшумно, давняя привычка, родившаяся под сенью первобытных лесов.
 -Уже скоро, наш бог уничтожит последних врагов. – Послышался голос вождя, сопровождающегося чавканьем. Слово бог, он произносил с издевательской интонацией. Толстяк как всегда ел, ел не переставая. – Завтра прилетит к пирамиде. Великий пернатый змей, так его теперь называют племена. Скоро и править его сподвигнут.
 -Наш вождь вы. – Отозвался второй человек, самый приближенный к патриарху воитель.
 -Но не бог! – Взвизгнул правитель, удивив Кукулькана настолько, что он не стал спешить, и появляться перед ними. Толстая стена отделяла вождя от него, но это не мешало аномалии слышать каждое его слово. – Кукулькан обладает властью, которая не снилась ни мне, ни моему отцу, ни даже отцу моего отца! Презренная чернь, поклоняется ему. Прикажи он, и все головы сложат ради своего божества. Кто сделает так для меня? Но он слеп! Слеп и глуп! Вместо власти, подавай ему открытия, новые земли и знания, семью.
 -Ему не нужна власть, повелитель. – Разумно сказал собеседник вождю. – Кукулькан стремится к совсем другому.
 -Пусть не нужна! Но она, у него, есть! – Перешел почти на крик толстяк. – Кого приветствуют громче и искренней? Кому ставят алтари добровольно, а не возводят за плату? К кому люди идут за советом, и с подношениями чаще и охотнее? К НЕМУУУУ, НЕ КО МНЕ - ВОЖДЮ!
 -Он нам нужен. Кукулькан сделал для народа больше, чем несколько поколений до него, и не сделают ещё несколько поколений после. – Сказал воин, то, как даже самый преданный правителю боец, защищает охотника, взбесило его окончательно.
 -Теперь не нужен! – Торжественно произнес вождь. – Последние племена падут, и мы избавимся от него. Отравим, как когда-то его жену и ребенка, а потом предадим огню. Страшно представить, что могла случиться, унаследуй его отродье хоть крупицу сил отца.
 Внутри Кукулькана что-то сломалось. Ричард чувствовал, как исчезает его гнев, страх, ненависть…не остается ни малейших чувств. В опустошенной и изорванной, преданной своим народом душе, поднималось безумие, оно вырастало как раковая опухоль, на обломках былого сознания. Если и есть переломный момент, который превратил Кукулькана из человека в одержимого монстра, то это именно он.
 -Мой вождь, не стоит поминать наш грех. – Безжизненным голосом ответил воин. – Это было недостойным деянием. Девочка могла вырасти прекрасным человеком племени, а теперь нам не отмыть с рук их кровь.
 -Что достойно, а что нет, решать мне. Я вождь! – Отрезал толстяк, ударив кулаком по столу, на пол упала золотая посуда, и звон металла эхом отразился от стен.
 Он не убьет их сейчас, решил Кукулькан. Зачем? Это не вернет дорогих ему людей, не вернет в мир их улыбки, тепло и смех. Все кто был ему дорог, погибли. Его родители, его жена, его бедная маленькая дочь, которая совсем не успела вкусить жизни. Хрупкие, родные, любимые девушки, их больше нет. Те же, кто остались, просто…Мусор. Убогая, жалкая масса мяса, которая годиться только для того, чтобы стать пищей.

 Вспышка света.

 На вершине пирамиды стоит вождь, десяток его воинов, и Кукулькан. У подножия собралось практически всё племя. Все у кого были хоть какие-то украшения, будь то золото или кости и перья, щеголяли в них. Лица разукрашены по поводу праздника. Кукулькан печально усмехнулся, как недалеко они ушли от обезьян, крикливые, вычурные, как животные стремящиеся показать друг другу свою яркость и значимость, как попугаи украшают свои перья всякой ветошью.
 -Сегодня мы объявим окончательную победу. Да? – Спросил патриарх у Кукулькана, который кутался в свой плащ из перьев. О, если бы вождь умел читать по глазам, то бежал бы, а то и вовсе, покончил с собой. – А вечером будет пир, с лучшим вином и яствами. Может и траур свой сбросишь, выберешь себе новую жену.
 -Разумеется, сегодня всё изменится к лучшему, повелитель. – Ответил он. Воины с тревогой смотрели на лицо аномалии, оно осунулось, будто постарело за ночь, оно теряло человеческие черты, в нем проскальзывало… что- то страшное. На дне глаз плескались багровые искры. Кукулькан взял с собой копьё, и воины удивленно шептались, ведь за последние три года, никто не видел, как он пользовался оружием смертных. Следующие слова, ножом прошлись по окружающим, даже самые храбрые воины, ощутили дыхание страха. – Как изменилось в ночь, когда ты, вождь, убил мою семью.
 Лицо вождя посерело, лоб покрылся капельками холодного пота, глаза в панике забегали вокруг. Мгновение назад ясное небо, заволокло серыми тучами, сам день померк.
 -Прикажешь убить меня? – Безжизненным голосом спросил охотник. – Вот только я не беззащитная женщина и не малое дитя, которому не исполнилось и десяти лет. Посмотри на своих воинов, кто из них посмеет, напасть на меня, на бога?
 Кукулькан был прав, ни одно копье, ни один меч или дротик, не указывали на аномалию, да что там, воины боялись даже посмотреть в сторону разгневанного майя. Взмах руки, и камень под ногами вождя крошится, вздымается наверх, и замуровывает ноги человека, не позволяя ему шевелиться. Лицо вождя озарило понимание, он понял всё, понял, что сегодня, его дни сочтены. В глубине души, ещё жил былой воин, поэтому он не просил пощады, не скулил. Пусть. Он уйдет, как подобает майя.
 -Сегодня, каждый из майя выберет, за кем вы будете идти. – Обратился к замершей в ошеломлении толпе Кукулькан, он не кричал, но в наступившей тишине, ветер донес слова до каждого жителя. Охотник указал мускулистой рукой сначала на вождя, а затем на себя. – За человеком, или, за богом!
 Всего пару мгновений, и на колени опустились первые майя, те, что давно основали культ пернатого змея, и ждали этот час. На лицах аборигенов сияла улыбка, а в глазах фанатическая преданность. Вслед за ними, пали ниц остальные, даже воины из свиты вождя. Кукулькан поднял копье над головой, устремив навершие вверх, со стальных небес сорвалась ветвистая молния, с громовым раскатом поразившее остриё. Очень редко охотник пользовался этой частью своей силы, самой разрушительной, от которой не было защиты, не было спасения. Уже давно, ещё когда он смотрел в окно на грозу, усадив на колени маленькую дочь, буря шептала ему, что ударит куда захочет Кукулькан. Металл наконечника раскалился, принимая разрушительный напор, разряд испепелил древко, и прошелся по коже аномалии, оставляя ветвистые ожоги. Для людей прошла сотая доля секунды, но сам Кукулькан чувствовал, как его кровь и гнев наполняют молнию. Разряд прошел с левой руки, которой он держал копьё, до правой, которой указывал на вождя. На кончиках пальцев аномалии, сверкал и плевался искрами багровый шар, размером с небольшой мячик, но сиявший подобно солнцу. Свет шаровой молнии превратил пирамиду в нечто невероятное, окрасив сами камни в кроваво красный цвет.
 -В долине больше нет врагов. – Безумная улыбка, в лучах багрового света, стала последней картиной которую увидел вождь. Чудовищной силы разряд, сорвался с рук Кукулькана сопровождаемый раскатом грома, настолько мощным, что лопались барабанные перепонки, и превратил человека в полыхающий факел. Толстое тело вождя сгорало изнутри, было видно каждую косточку, крик не успел вырваться из осыпавшихся прахом легких. Испепеление. От врага аномалии, осталась только горстка тлеющего пепла.
 -Ку-куль-кан. Ку-куль-кан. КУ-КУЛЬ-КАН. – Хор голосов становился всё громче. Культисты бились в экстазе, а простые соплеменники тряслись от ужаса. Живой бог смотрел на своих людей, смотрел светящимися багровыми глазами, из уголков которых, сочилась на лицо густая кровь.

***

 -Вашу мать! – Проснулся я с криком, при этом напугав Юлю, Славю, и несколько сидящих на ветках птиц. Кошкодевочка, до этого спокойно лежавшая рядом, отпрыгнула, и прижав ушки к голове испуганно за озиралась. Мелкие пернатые, хлопая крыльями уносились прочь.
 -Кошмар приснился? – Славя отреагировала не в пример спокойнее, но палец на курке держала. Мы вообще уснули очень весело, я в центре, с левого бока Юля, с правого Славя, положившая винтовку возле себя. Думал, глаз не сомкну, но тепло и уютное сопение девочек быстро вырубили усталое сознание.
 -Не то слово. – Ответил я, вспоминая все подробности. Слишком реалистично, слишком. Утро очень раннее, но уже пора начинать собираться, хорошо, что я не проснулся посреди ночи и не испортил девочкам отдых, силы нам понадобятся. Шум жизни вокруг, постепенно забирал ночные тревоги. Щебетали птицы, стрекотали кузнечики, в мокрой от росы траве шуршали ящерицы, выползающие греться на первые лучи солнца, да и воздух, нес в себе неповторимую утреннюю свежесть.
 Впервые, чтобы не терять времени, мы подкрепились СП – 1. Юля при этом скорчила настолько недовольную мордочку, что мы со Славей искренне посмеялись.
 -Ну правда, хоть соли бы добавили! – Мяукнула недовольная нека, возмущенно дернув хвостиком. Кошачьи атрибуты аномалии, здорово показывали её настроение, никакого индикатора не нужно. Однако, Юля всё же сжевала свою порцию, после чего, мы дружным шагом отправились дальше. Дождь так и не пошел, но разрушительное действие ночной бури, просматривалось невооруженным взглядом. Тут и там, на деревьях зияли свежие раны от отвалившихся веток, а река несла в своих водах целую кучу природного мусора и пыли.
 Природа стала ощущаться ещё ближе. С каждым погружением в себя, я перенимал всё больше способностей повелителя стихий. Сосредоточившись на воздушном потоке, я чувствовал всё, чего он касается, от камней, до пушистого хвоста Юли. Земля под ногами уже не чувствовалась как простая твердь, с каждым шагом, я ощущал как по ней проходит сейсмическая волна. Чувствовал большие подземные камни, норы грызунов и прибрежный ил реки, в котором копошились лягушки. Странно, как можно жить, не ощущая всего этого? Объективно говоря, сейчас я понимал Кукулькана. Да, он стал чудовищем, но на его месте, любой бы сошел с ума. Самых страшных демонов, люди создают сами: ядерное оружие, упадок экологии, политических тиранов, беляши на вокзале, в конце концов.

 Внезапно, запищало устройство на моей левой руке. Джой всё же смог подобрать ключик к данным на флешке. На экране высветилась информация о данных на накопителе, а так же то, что десять процентов этих данных, безвозвратно утеряны.
 -Это то, что я думаю? – Славя внимательно разглядывала экран через моё плечо.
 -Именно. – Я быстро пробежался глазами по файлам. Личный дневник, шифры, а так же, коротко и лаконично подписанная папка «бестиарий», и, самое главное, карта! – Это. Просто. Клад.
 Информация с носителя, как раз то, чего нам сейчас не хватало. Со стороны реки доносился шум текущей воды, над ухом начинали жужжать разные насекомые, а я, неотрывно смотрел на экран. думая, что открыть первым.
 -Рич. – Привлекла моё внимание блондинка. Славе даже пришлось потормошить моё плечо, настолько я был увлечен новой информацией. – Давай доберемся до дневного привала, и там спокойно это всё просмотрим.
 -Так точно, но сначала. – Я открыл файл с картой, и приложение в джое, мгновенно интегрировало новую информацию в свои архивы. Без связи со спутником, о точной геопозиции можно было и не мечтать. Но к счастью, предыдущий владелец накопителя, отмечал на карте свой маршрут. – Смотрите девочки, это ущелье, в котором мы сейчас находимся, оно заканчивается у самого моря, а начинается высоко в горах.
 -А это, отметки разных объектов! – Славя указывала пальцем на пометки в карте. – Бункер 112, Ледниковый Реликт, а вот это, судя по всему, подземелье, в котором мы очутились после прыжка.
 -Да, кто бы ни вел этот дневник и карту, он оказал нам огромную услугу. – Снимаю перед ним шляпу. – И ещё, язык интерфейса и файлов, что-то на английском, но большая часть, на нашем, родном. Славя, дата! Посмотри на дату!
 -Боже. – Девушка ахнула, прикрыв рот ладошкой. Последняя дата записи в дневнике 22.05.2238 года. – Май, две тысячи тридцать восьмого года. Мы в будущем.
 -Или, в одном из вариантов будущего. – Добавила Юлия, многозначительно кивнув головой. Она только что заканчивала осматривать косичку, которую спящей неке заплела Славя, и, по виду, осталась очень довольна. – Миров много, и некоторые, живут по совсем другим физическим законам.
 -Теперь, можно двигаться не вслепую. – К большинству зон, тут есть комментарии. А в дневнике аудио файлы.
 -Включим последний? – Предложила Славя.

 Так, не прерывая движения, мы с девочками прослушали последние слова хозяина флешки. Осторожность, тем не менее, я не терял, периодически переходя на зрение охотника, теперь это стало до безобразия просто, одно лишь желание, и мир теряет краски.
 -Конец мая. – Начал говорить мужской голос из динамиков джоя. Немного хриплый и уставший, он явно принадлежал мужчине далеко за тридцать. – Я остался один. Думаю, эта тварь не станет меня преследовать, после того, как Двадцатый прострелил ей крыло. Жаль, что перед этим, гадина буквально смяла его в кашу, нашего товарища не спасли ни огнеупорные щитки, ни плазменное оружие. Да, я убежал. А что может сделать человек с пистолетом? Обычные пули ИХ шкуру не берут.
 -Господи. – Тихо шепнула рядом идущая Славя. Девушка так увлеклась, что чуть не вписалась в большой куст возле дороги, но бдительная Юля потянула её за локоть.
 -Раны ноют всё сильнее. К экспедиции в ущелье, мы оказались совершенно не готовы. – Продолжил свой рассказ неизвестный. – Я, Семнадцатый, последний из выживших обитателей бункера. Как отвратительно умирать, даже не имея собственного имени. Мы родились под землей, и под землей бы и сдохли. Смотритель так и не решился открыть затвор, за столько лет. Потом, пришли ОНИ. Кха, твари вскрыли многотонную стальную дверь, как консервную банку. Пятерым удалось сбежать, но теперь, все кроме одного, уже отправились к праотцам. Как же болит нога, наверное, мне недолго осталось. Я диктую последние слова в свой дневник, в шаге от вершины ущелья. Кто бы ни нашел эти записи, надеюсь, собранные нами данные о внешнем мире, принесут пользу. Отдохну пока вон на том камне, как раз будет время снять все пароли с данных. Дневник, видимо у меня уже горячка, камень что, шевелиться? Так не быва...
 -Да уж, страшные вещи творятся в этом мире. – Покачала головой Славя. Запись окончилась захлебывающимся криком, и звуками выстрелов. – Жалко его, умер в одиночестве, израненный.
 -Но подарил шанс на выживание нам. – Сказал я, и серьезно задумался. Теперь есть карта, и возможность выбрать, куда идти. Редкие тучи на небе, вроде не предвещают бури, какая покатилась вчера. – Если верить карте, то река впадает в черное море, то есть, можно выйти к большой воде. Правда, тут какая-то странная пометка.
 -Ага, и что-то мне кажется, это не обозначение «тут безопасно». – Славя смотрела на карту, где у самого конца ущелья, в месте соединения реки и моря, нарисован красный перечеркнутый круг.
 -Как назло, именно эта часть данных повреждена. – Посетовал я на судьбу. – Хотя, надо быть благодарными, что хоть что-то сохранилось. Итак, товарищи. Куда пойдем?

 «Стая»: запись в бестиарии Семнадцатого.

 Внешний вид: В стае, есть два типа живых существ. Простые волки, и вожак. За время ядерной зимы, это один из немногих видов относительно крупных млекопитающих, не сильно изменившихся внешне. Выглядит стая, как группа крупных волков, разного цвета. Как правило, во встречавшихся нам группах, стая не превышала пяти-семи голов. В каждой стае, есть вожак, наиболее крупная особь, вот здесь уже видны и первые мутации. У вожака более удлиненное тело, крупные челюсти, и дополнительный орган зрения на лбу, выглядящий как третий глаз.
 Повадки: Полностью их изучить не удалось, на большие группы людей стая не нападает, предпочитая избегать. Ведет себя разумно, некоторые особи играют роль разведчиков, двое всегда в арьергарде. Поведение стаи, в корне отличается, от описанного в довоенных энциклопедиях поведения волков. Есть предположение, что вожак каким-то образом контролирует действия остальных животных, превращая стаю в единый макроорганизм. Стоит убить вожака, и стая разбегается, это и спасло в свою время от смерти Пятнадцатого. Для одиночек или ослабленных групп, стая смертельно опасна, человечиной на поверхности вообще, хищники не брезгуют.
 После столетий жизни без участия цивилизации, большая часть мутировавшей флоры и фауны, считает нас просто ещё одним источником белка. Человек больше не вершина эволюции, миром правят мутанты. Убить простого хищника стаи, не сложно, сердце, легкие, мозг: тело волка вполне уязвимо к огнестрельному и холодному оружию. С вожаком сложнее, во первых, сам вожак никогда не приближается к жертве, пока стая не истощит её, предпочитая добивать уже израненную добычу. Так же, у него очень прочный скелет, особенно череп, а сердце мутанта заключено в своеобразную костно-хрящевую сумку, которую не каждая пуля пробьет. Целиться надо в глаза. Вскрыв убитого Пятнадцатым зверя, я отметил серьезные изменения в органах вожака, показывающие, насколько мутировали звери за двухсотлетний период. Мозг хищника большой, с глубокими извилинами, так что тварь практически разумна, мышцы прочнее, и их больше в грудном отделе. Скелет легкий, с большим количеством хрящей, благодаря этому тварь может двигаться даже с перемолотыми костями. Пятнадцатый убил тварь из крупнокалиберной снайперской винтовки, пробив её центральный «третий глаз», тем самым нанеся критический урон.
 При встрече со стаей, стоит немедленно сгруппироваться, если вас много, или бежать, если ты один. Волков одиночек на поверхности больше нет, так или иначе, они прибиваются к вожакам. Если умирает вожак, то остальные особи ищут нового покровителя, это у них теперь на уровне инстинктов. Выяснить, рождаются ли вожаки от простых особей, или как-то иначе, полка не возможно. Товарищи и так считают меня психом, который тратит время на исследования. Но что наша жизнь? Мгновение, а добытые знания, смогут помочь остальным, выжить во враждебном мире.

Дубликат, часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/3021621

VI
d7-d5

Семен ворочался, все никак не мог уснуть, пока Ульяне не надоело и она не шикнула на Семена.
— Сёмк, вообще, ты должен сейчас сопеть носом в угол, а ты дыру в матрасе протираешь. С тобой все в порядке?
— Не спится, Рыжик. Пойду подышу.
— А который час, Сём?
Семен посветил фонариком на циферблат будильника.
— Час быка. Два часа ночи.
Ночь была в самой глухой своей фазе, спали даже самые отъявленные нарушители режима.
Алисе опять снился сон про шары. И она, там во сне, почти решилась шагнуть на ближайший.
Лене снилась женщина, тянущая к ней руки. Глядящая ей в глаза — кто первый сдастся и отведет взгляд. И близкие, держащие свои руки у Лены на плечах.
Мику снилась музыка, и, почему-то, незнакомый автобус, в котором она и какой-то мальчик едут в пионерский лагерь. На улице зима, а они едут в пионерский лагерь. Мальчик дремлет у нее на плече, а Мику хочет повернуть голову, чтобы посмотреть на него и понимает, что этого нельзя делать, что тогда случится что-то непоправимое.
Шурику опять снились сны Александра, опять он видел во сне живых Яну и Яну.
Луна, выросшая в три четверти, висела где-то за лесом, но света звезд хватало, ближайший дежурный фонарь освещал хозяйственные ворота, да вход в столовую был ярко освещен своими фонарями. Семен и Ульяна, укрывшись одной курткой на двоих, сидели на крыльце спортзала и смотрели, поверх главной аллеи, на пустой пляж и слабо мерцающую реку за ним. Кто-то мелкий шуршал в траве, неясные тени летучих мышей проносились над головами. Свежий воздух прогнал последние остатки сна.
— Сём, помнишь, в наш первый цикл, когда мы ходили за Алисой в бомбоубежище. Ты еще спросил о звездах, что-то вроде: "Интересно, здесь те же звезды, что и дома?" Вот и я себе сейчас этот вопрос задаю.
— Помню.
— Знаешь, я думаю, что звезды для всех общие. И если мы отсюда сможем улететь к ним, то вернувшись назад окажемся где угодно. Здесь, в соседнем узле, в… В материнском мире. Я название придумала, а то мы все "снаружи", да "снаружи".
— В мирах, Рыжик. Я так подозреваю, что материнский мир не один. Тот Пионер, который приходил ко мне. И Семен, который сюда приедет через два дня, которого все ждет Лена. И сама Лена тоже под подозрением. А раз Лена, то и Алиса, раз у них общие воспоминания из детства. И я опять подозреваю, что они, их оригиналы, пришли сюда из других миров, не того, откуда мы с тобой и баба Глаша.
Семен замолчал, не желая продолжать, вспомнив еще, мельком оброненные бабулей слова о том, что когда удалось пробиться сюда, оказалось, что здесь уже бывали люди: «Попадешь в двести первый узел, увидишь там развалины домов. Десяток старых срубов, примерно там, где домик твоих рыжих подружек. Кто и когда там жил мы не знаем. На всякий случай просто не стали тот узел заселять, так он и стоит пустой».
Громко хрустнула ветка за кустами, на противоположной стороне главной аллеи. Через минуту в просвете мелькнуло что-то металлическое.
— А вот и Яна, — шепнул Семен и махнул рукой кошкороботу.

А Шурику, действительно, снова снился сон Александра. Опять ему снились обе Яны стоящие на остановке. И опять старшая Яна ругала его во сне.
— Ты снова пришел сюда. Неужели ты не понимаешь, что только разрушаешь себя самого? Что ты просто отдаешь кусочек себя каждый раз, когда приходишь? Что мы даже не фантомы? Ты же знаешь, чем все кончается.
«А может я и хочу, чтобы все так и кончилось», — думает во сне Шурик. Нет, не Шурик, а тот человек, чей сон он видит. Все уже много раз повторялось, в том числе и этот сон и этот человек молча смотрит на Яну. Кирпичная остановка; бетонный забор с одной стороны улицы и глинобитная стена, которую офицеры с полигона называют «дувал» — с другой; пыльные пирамидальные тополя, растущие в два ряда между проезжей частью и забором; железные ворота в заборе, сейчас приоткрытые; — это все воспринимается попутно. Главное сейчас — не отрываясь смотреть по очереди на одну и вторую Яну.
— А я не хочу, слышишь! Я слишком тебя любила, чтобы позволить тебе исчезнуть! — Словно прочитав мысли продолжает Яна-старшая.
А Яна-младшая, та просто прижимается к Шурику и обещает, что позвонит сразу же, как только они окажутся у бабушки.
— Я телефон в трех местах записала и еще выучила, вот!
Нарастающий шум мотора, который мешал разговору в течение всего сна, становится уже совершенно невыносимым, и вот из-за угла, осторожно высунув сперва свою щучью морду, выворачивает БТР и, следом за ним, совершенно бесшумный, в сравнении с БТР, Икарус. С брони спрыгивает незнакомый майор, отдает честь: «Все готово? Хорошо. — Поворачивается к женщинам. — Садитесь пожалуйста в автобус. — А потом, когда женщины в сопровождении бойца, помогающего с сумками, уходят к Икарусу, добавляет. — Экстремисты захватили и разграбили полигон и движутся на город. Получен приказ эвакуировать весь гражданский персонал. Автобус не успеет обернуться, поэтому через час за вами подойдет Урал, будьте дома. Вот, распишитесь здесь». Шурик расписывается в разграфленном листе: «С приказом об эвакуации ознакомлен. Дата. Подпись. Фамилия». Майор еще раз отдает честь, забирается на броню, БТР выпускает в небо облако сизого дыма, взревывает мотором и маленький конвой уезжает. Яна-младшая машет рукой из окна автобуса, Шурик, преодолевая чудовищную слабость, пытается поднять руку, чтобы помахать в ответ и от этого усилия просыпается.
Проснувшись, некоторое время Шурик просто лежал, кажется, что слабость, не давшая ему помахать рукой во сне, проснулась вместе с ним. На соседней кровати сопел во сне Сыроежкин. «Вот кому кошмары, наверное, никогда не снятся». Луна, наконец, сумела подняться выше деревьев и светила прямо в окно, так что можно было разобрать даже надпись на спортивной сумке Сыроежкина, закинутой тем на шкаф.
«Что же происходит? Что пытается донести до меня подсознание? Почему от имени "Яна" у меня начинает болеть в груди? Нет, не зря мы отложили робота и занялись человеческим мозгом. Завтра настраиваем схему и излучатели, послезавтра проводим эксперимент и в воскресенье обрабатываем результаты». Надо бы было записать только что увиденный сон, он явно был необычным, но не было сил даже пошевелить рукой. «Может быть я еще сплю? И мне только снится, что я проснулся?» — подумал Шурик, чтобы снова уснуть, проспать до самого утра уже совершенно без сновидений и проснуться, не помня ночной сон.

У Мику со вчерашнего вечера было прекрасное настроение, и даже серьезный сон, приснившийся под утро, этого настроения не нарушил. В кои то веки у нее попросили помощи, пусть даже и нужно было всего лишь играть на фортепиано, для Саши и Максима. А параллельно можно было разговаривать и общаться, и никто от нее не отмахивался. Вот и сегодня утром, можно было встать, открыть форточку, не обращая внимания на бурчащую соседку, пожелать той доброго, наидобрейшего, утра и побежать к умывальникам. А на полдороги до двери вдруг остановиться на зов соседки.
— Мику, ты должна знать. Что это значит?
«Надо же, она имя моё запомнила. Ну-ка, посмотрим». И посмотреть и удивиться, как Женя старательно выводит незнакомые ей закорючки.
— Женечка, так это же очень просто. Здесь написано: «Первый звук будущего», — Мику, взяв ручку, чуть поправила надпись, — а по японски это будет «Хатсуне Мику», а еще это моё имя, Хатсуне Мику. А где ты это увидела? Нет, я понимаю, если бы ты это у меня в документах подглядела, но все мои японские документы у мамы с папой, а здесь только советские, потому что папа сказал, что если я еду в советский пионерский лагерь, то у меня и должны быть… — Мику оборвала сама себя. — Женечка?
Было заметно, как Женя колеблется, что ответить. Потом, видимо что-то решив для себя, достала из тумбочки серую канцелярскую папку-скоросшиватель и протянула ее Мику.
— Вот, почитай. Мне это дала Лена, а той принес наш физрук, говорит, что это сочинила одна его знакомая. И, мне интересно твое мнение обо всем этом. — Сказав так Женя взяла полотенце и вышла, бросив в дверях. — Я в библиотеке.
Мику открыла папку на середине, прочитала пол странички текста. Какая-то пьеса, судя по увиденному, довольно интересная. «После обеда почитаю. От меня же не требуют, чтобы я дала ответ к завтраку?»
И Мику побежала к умывальникам, обогнав по пути Женю.

Женя пропустила мимо себя соседку и поморщилась, постоянный оптимизм Мику раздражал, а сегодня особенно. У Жени все вертелась в голове характеристика Жанны — заведующей библиотекой из пьесы: «Жанна, заведующая библиотекой. Людей не вполне понимает и потому опасается». Когда начала читать — не обратила внимания, а потом, когда начали все больше и больше вылазить параллели с «Совенком» и его обитателями, то вспомнила и… не то, чтобы обиделась, но что-то ущипнуло за сердце. Женя применила к себе эту характеристику и вообще, все что касалось Жанны и признала: «Да, это я, такая и есть».
А раннее утро постепенно переходило в день. Еще одна линейка, напоминание про то, что сегодня шестой день смены, напоминание о том, что завтра по Плану спортивный праздник, и комментарий Семена: «Никакой обязаловки, но призы будут». Завтрак с привычными кашей, какао, маслом и яблочным джемом в аэрофлотовской упаковке. И, здравствуй библиотека. Женя прикрыла за собой дверь и глянула на себя в зеркало. «Опять эта прядь выбилась. Внешность ладно, внешность неизвестный мне автор даже сильно приукрасил, но вот характер, тут все правда». Начался рабочий день. Тихий и спокойный рабочий день нелюдимой заведующей маленькой библиотекой маленького лагеря. Могла прийти Лена, мог прийти кто-то из малышей за сказками, обещал зайти Максим и мог зайти физрук, всё. Четыре человека в день, с которыми даже разговаривать не обязательно. «Наверное, лучше и не разговаривать. А то люди обижаются на мои реплики и шутки». Зашел Семен за тренерскими методичками. Расписался в формуляре, поднял глаза и внимательно посмотрел на Женю.
— Женя, что-то случилось?
«Заметил, надо-же. Правда, это его обязанность, но все равно».
— Почему вы так решили?
— Во-первых, я же просил мне не выкать, а, во-вторых, раньше ты вела себя иначе.
«Конечно иначе. Прочитала этот чертов текст и оказалось, что я боюсь вас, людей. Спросить, откуда он взялся, текст этот чертов? Куча вопросов про него». Не было в программах заложенных системой в Женю правил поведения в подобных ситуациях, не было их и в программах заложенных в нее создателями, никто и никогда не проявлял к ней искреннего участия, и не должен был проявлять. И сейчас Женя мучительно пыталась думать своей головой. Было трудно, мысли разбегались и даже пойманную мысль не удавалось озвучить. Наконец что-то сформировалось в голове. Это было не главное о чем хотела сказать Женя, но это было хоть что-то.
— Семен, я у Лены вчера брала почитать одну распечатку. Скажите… Скажи, кто ее автор?
— Понравилось? — Семен присел в кресло, напротив конторки заведующей. — Ее действительно написала Мику Хатсуне. Правда, это не та Мику, которую ты знаешь. Ну а то, что персонажи такие узнаваемые… Она вас не знает, и я ей о вас не рассказывал, в этом я уверен.
Семен сидел на краешке кресла, подавшись вперед и смотрел на Женю не отрываясь. Как будто ждал от нее чего-то. Смотрел серьезно, вовсе без улыбки, а чуть сжав губы, но Жене так было даже легче. «Серьезный разговор двух серьезных людей». И никто не посмеется над ней, и никто не отмахнется от нее. Просто обмен информацией. Женя узнала про автора распечатки, а взамен сейчас скажет о том, что ее беспокоит.
— Скажи, а я действительно такая, как эта Жанна? Отталкиваю от себя?
— Лучше бы ты Лене этот вопрос задала. Она бы лучше меня ответила, если бы захотела. Но, раз уж спросила меня, то да — отталкиваешь. Когда кто-то, за редким исключением, приходит в библиотеку у тебя такой вид, будто ты хочешь немедленно выпроводить посетителя, отвлекшего тебя от важного дела. Когда к тебе обращаются, ты всем своим видом показываешь, что снисходишь до человека. Даже шутки твои очень часто выглядят пропитанными ядом. А люди ленивы и не хотят понять, что под этим панцирем скрывается живой человек. Очень умный, образованный, смелый, чувствующий и, когда забывает надеть стервозную маску, очень симпатичный.
Семен поднялся, выровнял стопку полученных методичек, попросил разрешения оставить их у себя и такое разрешение получил. Открыл входную дверь, впустив в библиотеку запахи цветов и звуки музыки, слабо доносящиеся с концертной площадки. И уже с порога непонятно добавил, с какой-то грустью в голосе, как говорят о застарело больном зубе: «Бедолагу Сыроежкина-то ты точно не отталкиваешь, только я не знаю, алгоритмы это, или свобода воли у вас обоих». И, не объясняя ничего, бесшумно закрыл дверь, уже с той стороны.
После ухода Семена Женя выбралась из-за своей конторки, подошла к зеркалу и, глядя в глаза своему отражению, проговорила: «Ну что, Евгения, получили вы по сусалам? Люди от вас разбегаются, и правильно делают. И, что интересно, я даже не уверенна, что стоит что-то менять. Как там у классика: «Полюбите нас черненькими!» Так честнее будет, чем я начну фальшиво всем улыбаться».

Концертную площадку оккупировала Алиса. Мрачная и задумчивая. И музыка у нее выходила такая-же, мрачная и задумчивая. Усилитель, выкрученный на половинную мощность, электрогитара… Можно сидеть, свесив ноги со сцены, упиваться своим депрессивным настроением, машинально перебирая струны, и пытаться размышлять под случайные аккорды.
Вчерашнее письмо от Алисы-двойника не шло из памяти: «Я хочу рискнуть и увидеться… Мы должны сравнить наши детские воспоминания». «Сравнить и дополнить! — Подумала Алиса. — Интересно, если собрать все детские воспоминания всех Алис, удастся ли восстановить все мое детство? А если собрать всех Алис вместе, может мы просто сольемся в одну Алису-настоящую? Как злой волшебник из кино про Аладдина? Нет, чушь. Сенька с Ульяной, конечно, лучше меня в этом разбираются, но я и без них понимаю, что это так не работает».
На звуки музыки, а может и в поисках Алисы, на площадку забежала пионерка. Или из младшего, или из среднего отряда, не важно. Увидала выражение лица девушки, что-то испуганно пискнула, и исчезла. «Вот и умничка, — кивнула Алиса, — этот лагерь еще часок обойдется без меня». Край сцены начал резать ноги, девушка перебралась ближе к углу и уселась, вытянув их вдоль досок покрытия, и опираясь спиной о вертикальное начало половинки купола.
Оставалась проблема совместимости двух Алис в одном узле. «Как там в книжке, что я у Жени брала? Про экипаж космической станции к которым приходили существа, взятые инопланетным разумом из их памяти. Выглядящие как люди, и считающие себя людьми, но не люди. И исчезающие со вспышкой света, при определенных условиях. Вот так исчезнешь, оставив после себя вспышку света, и всё, и привет сестренка».
Плохо было то, что не с кем было посоветоваться. Сенька с Ульяной, со слов бабули, говорили что-то о том, что два пионеры-двойники, они называли их «субъектами», не могут находиться одновременно в одном узле, о преимуществах «своего» узла, по принципу «дома и стены помогают», но все это была голая теория. «Это вот та Алиса из старого Сенькиного лагеря менее развита чем я? Вон она какое письмо написала, я вот не догадалась. И вообще, я же, вроде как, собралась с концертами по лагерям проехаться. Это что же, приезжая в каждый новый лагерь я буду аннигилировать тамошнюю Алису? Не согласная я».
Да и поездка, похоже, откладывалась. Мрачное настроение еще держалось, но, кажется, опять появился интерес к жизни своего лагеря. «А тут еще за горнистом присмотреть надо. Начал то он хорошо, интересно, что в нем к следующему циклу изменится».
«В общем так. В следующем цикле я точно здесь остаюсь, но схожу вместе с Ульяной в первый Сенькин лагерь. Нужно с тамошней Алисой повидаться! На остальных плевать, но с этой нужно. Тем более, Сенька нас связывает. И интересно, чего этой мелочи от меня надо было?» И успокоившаяся Алиса заиграла уже не размышляя, просто ради самой музыки.

— Чуть левее датчик, еще левее, еще… Стоп, сейчас чуть-чуть правее. Так, хорошо. Шурик, сейчас чуть выше. Стой, опусти назад, еще опусти, нет, верни как было. Всё, зажимай, поймали.
Кибернетики стояли и благоговейно смотрели на зеленое колечко на экране осциллографа, когда в двери постучали.
— Ребята, можно?
— Заходи, Саша. — Улыбнулся Электроник. — Глянь на красоту. — И махнул рукой в сторону осциллографа.
— А что это означает?
— Это означает, Сашенька, что мы настроили прибор и завтра засунем в него свои свежие и выспавшиеся головы. Попытаемся переписать те объемы информации, которая в них есть и попытаемся ее расшифровать. Всё что есть в нашем подсознании, всё что есть в нашей памяти. — Увлекшийся Электроник заговорил как герой его любимой фантастики шестидесятых годов. — Может быть мы сумеем понять принципы работы человеческого мозга, может быть мы сумеем применить эти знания при проектировании кибермозга для будущих роботов! Разве это не прекрасно?
— Наверное, ты прав. — Саша улыбнулась наивному восторгу Сыроежкина, но ответила совершенно искренне. — Я верю, что все у вас, мальчики, получится. Но я к вам за помощью, раз вы освободились. Сережа, в половине библиотеки свет сейчас погас, посмотри, пожалуйста.
Кибернетики переглянулись. В библиотеке света нет, а там Женя! Сердце застучало в два раза чаще. Сергей вскинулся, открыл рот и…
— Шурик, а может ты сходишь? А я пока тут все по отключаю и порядок до обеда наведу.
— Сергей, ну что за метания? — Шурик поправил очки. — Договорились же, по твоей просьбе, между прочим, что если есть какая-нибудь работа на дальней стороне лагеря, то ей занят ты, а на ближней — я. Иди, Сергей. На обеде увидимся. — Шурик отпустил компаньона. — А завтра уже займемся экспериментом. — И, показывая, что разговор окончен, начал отключать приборы и собирать все с верстака.
Безотказному Сыроежкину осталось только собрать необходимый инструмент в старый, специально для таких случаев предназначенный, портфель и выйти на крыльцо клубов, к дожидавшейся его Саше.
— Меня ждешь?
Саша, стоящая лицом, в сторону приоткрытых ворот лагеря и что-то там высматривающая, вздрогнула.
— Да, Сережа, пошли.
Они сбежали с крыльца клубов и свернули к площади, до первой развилки им было по пути. К удивлению Сергея, Саша, на перекрестке не свернула налево, в сторону музыкального кружка и короткой дороги к своему домику. А, наоборот, догнав его, и подстроившись под его шаг, пошла рядом.
— Ты на пляж? Я думал ты к себе свернешь.
— Сергей, я в библиотеку, — Саша коротко посмотрела на Сыроежкина, чуть повернув голову, — что там у вас с Женей происходит я не знаю, и это ваше дело. Но она сначала не хотела звать тебя, а после категорически не хотела оставаться с тобой один на один. Как и ты, пять минут назад.
— Как и я. — Согласно кивнул Сергей.
На аллеях и площади было малолюдно, в связи с открытием купального сезона и жаркой погодой, жизнь лагеря переместилась на пляж, да футболисты занимались на стадионе по своему графику. Поэтому вспыхнувшие уши Сергея видела только Саша.
— Хороший ты человек, Сашенька. Вот скажи, зачем мелькать перед глазами у человека, если он не хочет меня видеть? — Сыроежкин вздохнул. — Оксана не знает, но ей только девять лет, может ты мне скажешь? Женя, наверное, думает, что я буду объясняться с ней. Потому и не хочет со мной наедине оказываться. А зачем мне объясняться, когда все уже сказано? Только нервы мотать.
Саша с Сергеем вышли на площадь, обогнули Генду, синхронно помахали рукой Лене, сидящей на своем привычном месте, и делающей какие-то заметки в блокноте.
— Сережа, а может все еще не было сказано окончательно? Может Женя сама не уверенна ни в чем?
Сыроежкин остановился, оглядел площадь, перехватив внимательный взгляд Лены. Впрочем, Лена была далеко и услышать его не могла.
— Сашенька. Я простой как отвертка, и привык иметь дело с техникой, которая либо работает, либо нет. И всегда можно найти причину, почему она не работает. И «нет» всегда означает только «нет». А вашего женского языка, где «да» означает «да», а «нет», тоже означает «да», а «может быть», это значит «нет», я просто не понимаю. Я получил информацию, о том, что я Жене не нравлюсь, я информацию принял к сведению.
Саша тоже остановилась, развернувшись лицом к Сергею и глядя ему в глаза.
— Но… Я же вижу, что ты Жене нравишься. Что она злится, когда тебя не видит, или когда кто-то из девочек с тобой разговаривает. Я уверена, что она сейчас и на меня злится за то, что я иду и с тобой разговариваю. Может Женя вовсе не то хотела сказать, что ты услышал?
«Хотела одно, сказала другое», — собирался ответить Сергей, но Саша перехватила инициативу.
— Сережа, здесь, на этом, как ты выразился, «женском» языке может говорить только Катя. Умеет еще Лена, но она делать этого никогда не будет, и точно не умеет Женя. А то, что она тебе сказала… Или ты убежал, не дослушав, или, вспомни, Женя почти ни с кем не общается, ей это просто трудно — общаться с людьми. И она может думать одно, а когда пытается озвучить мысль, то, без практики, получается совсем другое. Даже ее шутки, когда она просто хочет, чтобы человек улыбнулся, обычно воспринимаются как колкости. Или же она накрутила, сама на себя. Потому что если у ней, с ее характером, до лагеря были проблемы в отношениях с людьми, она могла посчитать себя никому не нужной. Дайте друг-другу еще один шанс, вот что я хотела сказать.
Саша без стука отворила дверь библиотеки, втащила за руку Сыроежкина и сказала, обращаясь к Жене, испуганно вжавшейся в спинку стула: «Вот, я его привела. Женя, это Сергей, очень хороший парень, но слишком доверчивый. А сейчас убегаю. Прости, Женя, но меня Лена помочь ей попросила».

В обед пионеров кормили щами и свиной поджаркой с рожками. Персонал кухни, действительно, научился готовить, и щи не были пересоленными, и макароны не склеились, и мясо не подгорело, и чай не отдавал тряпкой. Все бы хорошо, но брызги томатного жира от поджарки оставляли пятна на рубашках неаккуратных пионеров. Ольга Дмитриевна наблюдала за этим явлением и каждый раз морщилась. «Эдак никаких рубашек не напасешься. Пионеры же через час все ко мне прибегут и заканючат: «Ольмитревна, рубашка грязная, поменяйте, пожалуйста». Стирать им лень, к Алисе бежать побоятся, знают, что можно физически пострадать». Мысль вожатой переключилась на фигуру помощницы: «Может все-таки Сашу помощником назначить? Алиса только за будет. Нет, не вариант, Саша занята собой и каждым пионером, попавшим в ее поле зрения, по отдельности. Никому нет дела до лагеря в целом, даже Семену».
В столовую зашли еще двое: Сыроежкин и Женя. Сыроежкин с портфелем в руках, это понятно — в библиотеке свет делал, но это не главное. Поведение у них необычное, вот что главное. Оба в землю смотрят, оба постоянно друг на друга оглядываются и сразу краснеют при этом, при этом вместе подошли к раздаче, Женя переставила на свой поднос большую часть тарелок, ткнув перед этим пальцем в портфель Сыроежкина, и вместе же они пошли за один столик, за которым и устроились, уткнувшись в тарелки. «Так, еще одна парочка, — подумала Ольга, — теперь надо за ними присматривать. Дети книжные — а поговорка про тихий омут не зря придумана. Пусть делают что угодно, но только не в мою смену». И вспомнилась еще одна Ленина работа, совсем свежая, висящая в тренерской: лагерная аллея, по которой идут двое, те же Сыроежкин и Женя. Идут от площади, за спинами у них Генда угадывается, в сторону библиотеки. Идут каждый по своей стороне и старательно не смотрят друг на друга. У Жени на лице растерянная полуулыбка, а Сергей, наоборот, сосредоточен: брови нахмурены, глаза прищурены, как-будто целится куда-то, губы плотно сжаты, а в руках у него тот самый портфель, кстати. И идут эти мальчик с девочкой вроде бы каждый сам по себе, но по тому, как они чуть повернулись друг к другу, как они старательно при этом отводят друг ото друга глаза, как они идут в ногу, видно, что уже связаны они, хотя еще и сами об этом не подозревают.
Столовский шум волнами накатывался и отступал, иногда из него удавалось выделить отдельные голоса.
— Тётя Алиса, а если мне…
— Вот и вопрос, Рыжик, как привести сюда чужую футбольную команду? Или наших туда…
— Завтра собрание отряда, племянничек. Готовься.
— Леночка, а кто же это написал? Мы с Сашей думали, но так и не придумали ничего.
— Катя, мы что, на пляж не идем?
— Вася, ты после обеда не уходи никуда, пожалуйста. Я хочу…
— Сёмк. Я, наверное, смогу попробовать. Но уговаривать обеих вожатых будешь ты.
Только библиотекарь и младший кибернетик молчали, погрузившись, друг напротив друга, каждый в свою тарелку, и отчаянно краснели, когда их взгляды пересекались.

После обеда Шурик вернулся в кружок. Он долго стоял перед установкой, гладил кончиками пальцев каркас и вращающийся табурет, установленный внутри каркаса, проводил ладонями над электронными платами. Для ускорения работ корпус решили не делать, и сейчас эти платы рядком лежали на рабочем столе, на плоском листе шифера, соединенные между собой экранированными проводами. Видеомагнитофон, заряженный чистой кассетой, стоял тут же. Очень хотелось попробовать, останавливало только обещание, данное Сыроежкину, что без него ни-ни. Шурик забрался внутрь каркаса, уселся на табурет, проверил как он вращается. Всё было в полном порядке — включай установку и начинай запись. Нужно было придумать, как включить и выключить установку без посторонней помощи.
«В конце-концов Сергей не хотел, чтобы я включал без него, как ответственный за технику безопасности. Изобретение почти целиком моё, а программа-дешифратор моя полностью. Сергей здорово помог с излучателями и каркасом, но я бы и без него справился. — уговаривал сам себя Шурик. — Если я сейчас сделаю запись, то на завтра останется меньше работы». Шурик раскрыл рабочую тетрадь: «Шестой день смены, 15-00, пробный запуск установки. Подопытный — Александр Трофимов, оператор — Александр Трофимов. Расчетное время эксперимента, десять минут. Описание эксперимента…» Осталось только принять меры предосторожности, чтобы никто не помешал. Шурик вышел на крыльцо и запер двери на висячий замок, после чего обошел здание и влез внутрь через окно. Включил установку на разогрев, а сам, прямо на включенной установке, стал наращивать провод ведущий к кнопке «Пуск».
Вскоре все было готово. Шурик сидел внутри каркаса как в клетке, табурет под ним, приводимый во вращение мотором вытащенным из механизма дворников «Волги», медленно, почти незаметно для глаза вращался, с частотой один оборот за десять минут. Сменялись цифры на дисплее магнитофона, предназначенного для записи считываемой информации. «Жаль, что нельзя пока нельзя записывать информацию прямо в память компьютера и расшифровывать в реальном времени. — Подумал Шурик. — Жаль, что у нашего компьютера память как у Буратино». За это время табурет повернулся так, что временная кнопка «Пуск», примотанная изолентой к каркасу, оказалась напротив левого колена кибернетика. Шурик мысленно перекрестился и, нажав на кнопку, начал эксперимент. Теперь, главное, надо было высидеть на табурете десять минут, не меняя положения головы и стараясь ни о чем не думать.
Как обычно это бывает, по закону подлости, всем что-то понадобилось в клубах именно в это время. Кто-то трогал висячий замок и дергал входную дверь, кто-то пытался заглянуть в окна, благо Шурик предусмотрительно задвинул шпингалеты и задернул занавески. «Шурик, ты здесь?» — Крикнул Сыроежкин из-за двери. Замок подергали еще пару раз и две пары ног потопали с крыльца.
Десять минут истекли, табурет сделал полный оборот, кнопка «Пуск» опять оказалась напротив колена. Шурик отключил установку, перемотал кассету на самое начало, подключил магнитофон к компьютеру и запустил программу дешифровки. После этого восстановил в кружке все как было, вылез в окно и отправился на пляж. Хоть раз за смену, но нужно было и выбраться на свежий воздух. До расшифровки результатов делать Шурику было совершенно нечего, а работать компьютеру предстояло еще несколько часов.

Ульяна и Семен валялись на пляже. Не просто так валялись, а по делу. Нужно было пасти средний и младший отряды. Исторически, и в теории, сложилось так, что пионеры из старшего отряда приходили на пляж и уходили, когда хотели, вот как Шурик сейчас, сидевший на лавочке под щитом со спасательными кругами. Средний отряд приходил по расписанию и за ними присматривал кто-то из персонала или помощник вожатой, младшему же отряду требовались еще и команды выгоняющие октябрят из воды, и разрешающие им снова лезть в воду. На деле же, мелкие были довольно самостоятельными людьми и обходились без эксцессов на воде, единственное, что приходилось их выгонять оттуда, когда они уж совсем посинеют и общаться с ними, но это Семену было только в удовольствие. «Знаешь, Рыжик, я как-то обнаружил, что они в свои семь лет ничем не хуже нас. И проблем у них не меньше, и проблемы не менее важные. Это нам они кажутся смешными, а для них-то проблемы самые настоящие. Есть такая работа, называется взросление, и не важно, в какой ты фазе, тебе все равно семь, восемь, девять лет и ты все равно взрослеешь. Если я могу помочь хорошим людям — почему нет?»
Со средним же отрядом Ульяна намучилась.
— Оля, тебе пять лет? Ты можешь бросать песком сколько угодно, но потом сама всех поведешь к доктору глаза промывать. Да-да, именно ты поведешь.
— Егорий, если тебе нравится девочка, то просто скажи ей об этом, а не щелкай по спине резинкой от…
— Тпр-р-ру, мальчики, быстро из воды и разбежались в разные стороны. Остыньте, а то вы уже злиться начинаете.
И так постоянно. Только собственная энергия и позволяла углядеть за всеми и не устать. А тут еще Катерина обращает на себя внимание. Пришла на пляж, уклониться нельзя, купание — мероприятие отрядное, но раздеваться не стала, только стянула юбку, развязала галстук и села под грибком прямо на песок, обхватив колени руками. И смотрит куда-то в бесконечность. Витька потащил ее в воду, получил резкую отповедь, ничего не понял, еще покрутился вокруг и полез купаться со всем отрядом, а Катя осталась сидеть одна под грибком.
— Сём, Катя переживает. Только не пялься на нее, а то убежит.
— Конечно переживает. В прошлом цикле все вокруг нее бегали, а тут Макс взял и перерос её. А Катька в прошлом цикле развлекалась, а сейчас взяла и влюбилась. Тринадцать лет, самое время для первого раза, себя нынешнюю вспомни. Жалко ее, но одна мудрая женщина сказала, что такие вещи и превращают организмы в людей.
— Эй, мне почти четырнадцать было! И, знаешь Сём, мне сейчас кажется, что мне внутри всегда было девятнадцать, пока я тебя ждала. А когда встретила тебя, все на свои места встало.
На пляже появились Алиса с Леной, кивнули Шурику, скинули форму, устроившись рядом с физруками, и побежали к воде. Катя неприязненно покосилась на Алису, но позы не переменила.
— Сёмк, последишь за средним отрядом? А я пока за мячиком сбегаю. Давно не играли.
И Ульяна как была, в купальнике и босиком, только накинув на плечи футболку, побежала в спортзал, благо он располагался от пляжа через дорогу.

— И что нам теперь полагается делать? — Женя выглядела совершенно растерянной, точь-в-точь, как на Ленином рисунке.
— Я не знаю, Женя, я думал ты знаешь.
Та аллея, на которой стояла библиотека, она расширялась в самом конце, посередине расширения располагалась клумба, в этом лагере совершенно заброшенная, а по периметру были расставлены скамейки. Вот, на одной из этих скамеек сейчас и сидели Женя и Сыроежкин и большую часть времени молчали. Обоим было ужасно неловко, оба не знали, куда девать руки, оба краснели, едва пересекаясь взглядом, но разбежаться, как будто ничего не было, казалось еще хуже.
— Ничего я не знаю, Серг… Сережа. Все что я знаю, я прочитала в книгах. Но я же не идиотка восторженная, я же понимаю, что книги и реальная жизнь, это разные вещи. Может, давай, для начала, просто будем больше вместе проводить время.
— Да-да, Женя. Хочешь, я покажу тебе наш кружок, нашу работу?
— Это то, ради чего ты позавчера бегал в библиотеку, каждые полчаса? Пойдем. Все равно в библиотеку никто не ходит кроме Лены, а она сегодня уже была. Да и портфель этот тебе надо на место вернуть.
Это было новое для «Совенка» событие: по аллее, сперва по боковой, потом, пройдя по площади, по главной шли Женя и Сыроежкин и о чем-то разговаривали. Они еще не держались за руки, но уже и не отворачивались друг от друга, и, о чудо, Женя даже улыбалась. Жаль, что это некому было видеть: старшие были заняты своими делами, а средние и младшие уже, к тому времени, были на пляже.

— Оль.
Кто-то устроился в соседнем шезлонге. И этого кого-то зовут Семен. Сейчас опять начнет уговаривать. А закончится все полетевшим к чертям планом мероприятий и срывом… Срывом чего, кстати?
— О-оль.
Нет, он очень хороший помощник. Действительно помощник, и я не представляю, как в других лагерях вожатые в одиночку со всем справляются. Но он же готовый начальник еще одного лагеря, но почему-то остается здесь.
— Оль, я знаю, что ты не спишь — у тебя дрожат веки.
— Семен, скажи, что ты будешь делать, если я тебе сейчас не отвечу?
— Тогда… — Я ясно слышу усмешку в его голосе. — Тогда я буду действовать так, будто получил твое согласие.
Вот и кто начальник лагеря, спрашивается? Приходится открывать глаза. Время то к отбою, оказывается. Скоро темнеть начнет. Оглядываюсь, все тихо и спокойно. Никто не убился, никто не подрался, никто, кажется, не убежал. Вон идет один из Семеновых футболистов с подружкой. Несет в руках кораблик вырезанный из коры. Просто галеон испанский какой-то, даже поразглядывать хочется. Надо будет потом попросить. А вон Лена с этюдником, сидит на лавочке, напротив своего домика, а на крыльце ей Сашенька позирует. Да, в таком образе дореволюционной барышни, это именно Сашенька. Вот интересно, где они взяли это платье, эту шляпку и этот зонтик? Разве что на складе у Алисы, в мешках с театральным реквизитом? Или в музыкальном кружке, в костюмерной. Но там, кажется, такого нет. Как бы еще Семена позлить, время потянув? Вот! Потягиваюсь, потом аккуратно закрываю книжку, встаю с шезлонга, отношу книжку в домик.
— Семен Семенович, не изволите ли чаю? — Пионеров в пределах слышимости нет, так что можно и подурачится, но насчет чаю я вполне серьезна.
— Премного обяжете, Ольга Дмитриевна.
Одна из проблем в том, что мы знакомы уже черт знает сколько и уже угадываем реплики друг-друга до того, как кто-то из нас откроет рот. А кстати, сколько мы знакомы? В прошлую смену — да, в позапрошлую — да. Дальше? А дальше, при попытке вспомнить, у меня начинает болеть голова.
Беру из тумбочки три кружки. Три, это потому что через пять минут здесь будет Ульяна. Это я тоже могу предсказать с вероятностью сто процентов. Высыпаю на блюдце из целлофанового пакета конфеты-батончики.
— Семен, иди помогай! — Зову своего заместителя, обернувшись к дверям.
Появляется Семен, достает со шкафа удлинитель, разматывает его и протягивает на крыльцо, выносит на крыльцо чайник и включает в розетку.
— Оль, черный или зеленый?
— Давай зеленый сегодня.
Все, я сажусь в один шезлонг, Семен разворачивает второй, ставит его с другой стороны крыльца и тоже усаживается, лицом ко мне. Слышу шлепанье босых ног по дорожке, этот ритм полубега-полушага ни с чьим не спутаешь — Ульяна. Усаживается на крыльцо. Все, вся администрация лагеря в сборе, можно начинать совещание. Семен смотрит, как устраивается Ульяна и я вижу нежность в его глазах. Поэтому не начинаю, пока он не примет деловой вид. Поразительно, сколько эмоций можно передать одними движениями уголков глаз.
— Ну, что вы сегодня приготовили для бедной вожатой, дорогие мои?

Вот и всё.

Ну вот и всё,товарищи!Подошел к концу ещё один год,по старой традиции давайте вспомним примечательные моменты для каждого из нас,фэндома и страны;выпьем за успех в новом году и поставим цели для года грядущего.