Годая Славя бл

Лагерь у моря часть 51. Рут Алисы.

Страница фанфика на Фикбуке
Часть 50

                                                 Я не стремился к власти, к величию и славе. Но если для того, чтобы защитить мир, чтобы сделать его лучше, нам придется встать в первых рядах... да будет так. Даже если годы спустя меня назовут тираном. "Из личных записей товарища Генды".

Юля очень любила путешествовать между мирами. Она, как непредсказуемый элемент, моталась туда-сюда по параллельным реальностям. Её ушки торчали из многих странных событий. Вот и сейчас, на окраине ночного лагеря, отрывался самый настоящий портал. Из ярко-голубого марева, выпрыгнула миниатюрная фигурка, с кошачьими ушками и в платье, видавшем виды. Изящный носик, внюхивался в воздух, ушки двигались, стараясь уловить малейший шум. Но в лагере было тихо, в лагере…было пусто.

Юля крадучись пошла в сторону корпуса, где жил её друг. По пути разглядывая пустые площадки, свет фонарей горел, да и в окнах, много где было светло. Тогда почему, так тихо? Безмолвие ночи, нарушал лишь, едва различимый, рокот далеких волн. Ни птиц, ни насекомых, не слышно, даже чуткими пушистыми ушками. Нервно дернув хвостом, кошкодевочка пошла дальше. С каждой минутой, ситуация нравилась ей всё меньше. Что тут могло произойти, почему лагерь пуст? Насколько она помнила, в этом мире нет аномалии могущественнее, чем у её друга. По мере приближения к входу в корпус, она почувствовала, как воздух вокруг, теряет тепло.

Холод, он вырывался из центрального здания, стремясь пронзить всё, до чего дотянется. Девочка стояла у входа, размышляя, стоит ли идти дальше? Там, внутри, Юля ещё чувствовала присутствие дорогого ей человека, и просто не могла, не узнать, что происходит. Шаг, ещё шаг, изящные босые ножки шлепают по холодному полу. Она старалась не обращать внимания, на вырывающийся изо рта пар, а ведь лето на дворе! Шерсть на хвосте и ушках стояла дыбом, пару раз, ей даже приходилось отряхивать их от инея. Поднимаясь по лестнице, Юля зябко пожимала плечами.

Девушка видела пустые комнаты, с раскиданными вещами, некоторые валялись прямо в коридоре. Судя по всему, люди в спешке покидали это место. В абсолютной тишине, было слышно, как гудят холодильник и телевизор, в комнате отдыха. В открытых дверях жилых помещений, были видны не застеленные кровати, на паре тумбочек лежали телефоны. Напрасно дожидаясь своих хозяев, они мигали полным зарядом.

Наконец, она добралась до своей цели, мед кабинета, дверь которого была приоткрыта. Из-за проема, по-над самым полом, стелился холодный пар. Юля многое видела, уносила свой пушистый хвостик из сотен передряг, но всё же. Перед тем как зайти в кабинет, ей пришлось собираться с духом. И вот раздается скрип промерзших петель, а она, осторожно заглядывает внутрь.

То, что Юля увидела внутри, заставило маленькое сердечко сжаться, от жалости, сочувствия, и страха… В когда-то ухоженном, убранном до пылинки кабинете, царил хаос. Раскиданные инструменты, перевернутый стол, валяющиеся на полу ампулы, бинты и шовный материал. Из четырех лампочек, горела лишь одна, остальные потрескались, больше не давая света. Хозяин кабинета, был здесь, стоял на коленях, перед одной из кушеток. Помятый халат, опущенные плечи, еле двигавшиеся от слабого дыхания, волосы растрепанны, и покрыты изморозью. Он производил впечатление сломленного человека. Юля пригляделась. На кушетке неподвижно лежала девушка, с фиолетовыми хвостиками. Когда-то живые и блестящие, они печально поникли, кожа их хозяйки, была бледной, а грудь неподвижна. Она не дышала.

-Док, - жалобно мяукнула девушка. И сделала шаг в его сторону, босая ножка наступила на раскрытую книгу, забытую на полу.
Медленно, очень медленно, высокий мужчина повернул голову, и Юля увидела. Потухшие, лишенные былой жизни глаза. Они казались бездонными озерами, полными отчаяния и боли. Там, на самом дне, уже мелькали холодные осколки. Только сейчас, кошкодевочка заметила, что рука лежащей на кушетке, была перебинтована. От локтя, до самой кисти, белоснежный бинт, с вкраплениями красного. Пятна крови…

-Что случилось, пока меня не было? – Юля еле могла говорить, зубы девочки стучали от холода, который пронизывал до самых костей.
-Киса? – голос Дока, походил на механическую запись, никакой интонации, просто набор звуков. – Я дурак, киса. Думая, что заслуживаю счастья. Я потянулся к нему…
Он погладил лицо лежащей девушки, на удивление спокойное, словно она просто спит. Из глаз человека, безмолвно падали слезы, не долетая до пола, они превращались в морозную пыль. Никогда раньше, Юля не видела чтобы он плакал.
-И вот, что получилось, - воздух стал ещё холоднее. Окна затрещали, по стеклам ползли трещины, и ледяные узоры.

-Док, давай выйдем отсюда, поговорим, может я смогу, чем-то помочь тебе? – Юля тщетно взывала, сама осознавая это. В глазах, смотревших на неё, почти не оставалось человеческого тепла, которое она так любила в нем.

-Юля, это ты? Сделай что-нибудь! - Внезапно подал голос телефон, лежащий возле перевернутого стола. Из включенных динамиков, зазвучали слова Виолы. – Док, не глупи, тебе уже присвоили, красный код опасности, твоя аномалия выходит из-под контроля. Мы эвакуировали лагерь, и теперь ничто не связывает организации руки. Если потребуется, тебя устранят, как опасный элемент. Одумайся!

-Уходи киса, - безжизненный голос, внезапно наполнился таким теплом и любовью, что Юля резко перевела взгляд с телефона, на кушетку. Док склонился над девочкой, поглаживая отливающие фиолетовым волосы. – Прожил в холоде, всю жизнь. А когда нежный лучик тепла, приласкал меня. Я не смог, его защитить. И всё, что остается в моих силах, это замуровать нас, во льду, который я ненавижу...

Раздался звон, это лопнула последняя лампочка, и кабинет затопила темнота. Во мраке, светились два холодных ярко-голубых глаза.
-Я не могу, жить без неё, не хочу, возвращаться в бесконечный холод. – Док напоследок поцеловал бледные губы, на которые упали замерзшие слезинки. Обнял неподвижное тело, казавшееся неимоверно хрупким, в таких больших руках. И прошептал, - прощай, киса. Беги. А мы, останемся, и никогда больше, не будем одиноки…

Сам воздух, словно превратился в холодную воду. Человек засветился изнутри, и этот призрачный голубой свет, нес погибель, как всему живому, так и своему хозяину. Юля стремительно развернулась, и пустилась наутек, а холод, преследовал её по пятам. Девушка плакала, в глубине души понимая, что уже ничем не поможет. А за её спиной, беспощадный холодный поток, покрывал всё толстым слоем вечного льда. Его безмолвной мощи, было всё равно, что стоит на пути. Стены и перила, мебель и стекло, бетон и сталь, всё замерзало… Лед, сковывал в своих смертоносных объятиях всё, чтобы сохранить навеки.

Юля бежала вниз, не оглядываясь, она чувствовала, как за спиной трещит замерзающий мир. Гасли лампочки, ломались окна. Казалось, что лед плачет, замораживая всё на своем пути. Последним отчаянным прыжком, девочка вырвалась из обреченного лагеря. Повернувшись, она с тихим стоном рухнула на землю, глядя, как вся территория лагеря, которую Док так любил. Превратилась в большой сверкающий айсберг, в котором ещё угадывались очертания зданий, площадок, фонарей. Изнутри, лед светился призрачным, холодно-голубым сиянием. Постепенно и оно, начало гаснуть, темнота поглощала место, когда-то полное смеха и тепла, и вот уже не видно домов. Дорожки пропадают с глаз, последний свет, покинул лагерь. Оставив в этом мире, лишь холодную, темную, мертвую…толщу льда. С небес медленно кружась, начал падать снег, воздух был сухим, отдав всю влагу аномалии, собравшей её.

Юля не помнила, когда ей последний раз было так плохо. Не видя ничего перед собой, она, шатаясь, брела в сторону леса. Не обращая никакого внимания на подъехавшие машины, на людей в форме, носившихся с аппаратурой. Кто-то ковырял киркой лёд, но от твердого как сталь монолита, не отскакивало ни кусочка. Они не видели её, и сейчас, в глубине души, девушка была этому рада.

-Он утратил контроль, - услышала Юля, когда проходила мимо девушки в халате, - удивительно, что Док смог сдерживать аномалию даже слетев с катушек. Только благодаря этому мы успели эвакуировать всех.
-Он всегда был способным, Ви. - Ответил ей человек в форме, который глядя в бинокль, тщетно пытался разглядеть, что творилось в километровой глыбе замерзшей воды. – Даже жалко, терять такого.
-Кажется, ты был о нем не лучшего мнения, Кэп? – Удивилась его собеседница. – Думала, только рад этому будешь.
-Мы с ним оба, - выделил боец последнее слово, - ошибались. Он боролся с безумием до конца, представь, случись это, когда все дети ещё там?

Не желая слушать окончание разговора, Юля царапнула воздух ладошкой, открывая голубой овал портала. Не в этом мире, так в другом, она больше не позволит своему другу. Страдать… С хвоста, исчезающего в проеме портала, на траву упали несколько белых снежинок, в теплом мире, куда отправилась девушка, им не было места.

Док.
Танцы набирали обороты, казалось на площадке негде яблоку упасть. На площади, по ощущениям, собрался уже весь лагерь. Толпа двигалась, под ритмичные звуки из колонок.

-Ну, где её носит? – пробубнил я под нос. И посмотрел на диджейский пульт, за которым уже стояла Мику. Быстро переодевшись, девочка щеголяла черно-голубым платьем, едва прикрывающим стройные бедра, а на ногах у неё были высокие чулки, под цвет платья. Настолько короткого, что неподалеку от пульта, уже собралась небольшая компания, восхищенно вздыхавшая, каждый раз как оно немного приподнималась. Удивительно то, что там были ещё и девочки, это совпадение, что они в розовом?

"-Девочки, которым нравятся девочки, ммм. – Мечтательно потянул Шиза".

Мику не стояла за пультом, умело подкручивая диски и регуляторы, она весело пританцовывала, покачивая в такт музыке головой. Необычного цвета длинные волосы, словно бирюзовые волны, плыли по воздуху. Сейчас, когда я мог разглядеть её во всей красе, то причина популярности девушки, стала понятной. Метиска, она взяла от родителей всё самое хорошее. Изящество, тонкие черты лица и тела, изгиб губ, от азиатской половинки. Светлая, словно сияющая изнутри кожа, большие аквамариновые глаза, и румяные щеки, от русской. Хотя я мог поклясться, что такого цвета глаз и волос, раньше не видел. На Мику был минимум косметики, небольшие тени, подводка, и всё. С моим зрением, в деталях рассмотреть кого-то даже на таком расстоянии – не проблема. А после многих лет учебы в меде, в компании преимущественно девочек, невольно начинаешь в этом разбираться. Нет, реально, я знал даже как выбирать колготки. Что поделать, если в свободное от учебы время девочки сплетничали о своем, а я был непроизвольным слушателем.

Но самым удивительным был голос, уже вторую песню, Мику пела САМА! И колонки разносили чистое, высокое, завораживающее с придыханием пение, по всему лагерю. Если приглядеться, то к воротнику платья, был прикреплен небольшой микрофон. Девочка пела, прикрыв глаза, отдаваясь музыке целиком, по белой шее стекала одинокая капелька, выступившего от усердия пота. Но тем не менее, она ни разу не сбилась, умело контролируя дыхание. Профессионал, даром, что на вид лет семнадцать. После одного прыжка, ветер немного приподнял подол её платья.

"-Белые, в голубую полоску, или голубые, в белую полоску? Вот в чем вопрос. – Философски начал Шиза. Но, не выдержав, сорвался. – Чувак, это же классика! Давай подловим момент, и рассмотрим в ускорении всё как следует!".

-Успокойся, давление подскочит, - улыбнулся я. Некоторые совершенно не меняются. – Хотя идея привлекательная, не спорю.
Мику успела переодеться, и привести себя в порядок. А вот рыжая задерживалась. Яма вроде приступила к своим обязанностям, да и Алиса, хотела спокойно привести себя в порядок, иначе фиг я бы от неё отошел!

"-Нет. Чувак, ты только посмотри, - вдруг добавил Шиза, - гирлянды на деревьях! Пластинки на пульте, танцы под открытым небом. Прям восьмидесятые, ей богу. Нам осталось найти зауженные джинсы, и розовую рубашку, с высоким воротником, или что там блатные носили. И будет полное погружение в прошлый век".

Шиза мог критиковать сколько угодно, но чувствовалось сто он доволен. На площадке было видно, как танцевала Ольга с физруком, не забывая поглядывать на свой отряд, как бы детишки не увлеклись. Славя плясала сочетая одновременно ритмичность и скорость, с какой-то, плавностью что ли. Ульянка сидела на скамейке, и, переводя дыхание, уплетала стаканчик мороженного. И где только достала? Хотя ещё минуту назад, исполняла странную смесь современного диско, и движения «Меня ударило током, но всё нормально».

Инцидент у ворот, был исчерпан. Смутьянов увезла скорая, а с прибывшими представителями закона, дела уладил лично Кэп. После всего этого, возвращаясь в лагерь, он удивленно смотрел на меня. Неужели реально думал, что я просто всех поубиваю?
Уши потихоньку привыкали к повышенной громкости, а не зря этой девочке поручили музыкальный клуб. Треки она подбирала умело, иногда запуская медляк, иногда что-нибудь поактивнее.

-Док. – Раздался рядом, еле слышный за громкой музыкой голосок. Ульянка подкралась, и теперь тянула меня за рукав рубашки. – Пошли, потанцуем, а то Алиска придет и уже не отдаст тебя.
Рыжик весело улыбалась, глядя на меня снизу вверх. Маленькая ладошка трогательно сжималась на ткани. В глазах веселые искорки.
"-Это тараканы в голове, фейерверк запустили, в честь праздника, - подхохмил внутренний голос".
Как тут отказать? Галантно протянув девочке руку, я принял её маленькую, липкую от пломбира ладошку, и позволил Ульянке увести себя. Мы не спеша танцевали медленный танец, мелкая еле доставала до меня. Приходилось быть очень осторожным, чтобы не наступить случайно на маленькие лапки в блестящих туфельках. Но в целом, мне понравилось. Рыжик не пользовалась косметикой, а вот духи у неё неплохие, не у Алисы ли часом одолжила?
-Спасибо за танец, прекрасная леди, - я галантно поцеловал маленькую ладошку. Стараясь не обращать внимания не легкие смешки окружающих. Если сейчас хоть кто-нибудь вставит неуместный комментарий, я прибавлю скорой работы. Но обошлось, только мелкая покраснела как помидор, и убежала, пролепетав «спасибо». Мягкие пушистые волосы, задели моё лицо, когда Ульянка разворачивалась. Приятное ощущение.
-Тебе спасибо, малышка. – Улыбался я, глядя, как маленькими шажками рыжик бежала к ждущим её подружкам.
"-Ну да, это ей не привычные шортики, - сказал Шиза, - в платье как метеор не полетаешь, пусть и туфельки у неё без каблуков".

Продолжение "Не такая любовь 2" - 7 глава готова!!!

https://ficbook.net/readfic/4249192

Не прошло и 2 лет, как я всё же начал писать продолжение. Напишу, как и везде написал - было множество причин не писать этот фанфик, и только сейчас я смог сесть за него, впервые за.. почти 1,5 года. Обстоятельства, способствующие этому, меня не радуют, но это не касается всех вас...

Вам же спасибо за ожидание и приятного чтения!

P.S. эта глава во многом основана на реальных события моей жизни...

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2732304
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2807427
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2813773
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2818846
14 глава http://vn.reactor.cc/post/2825328
15 глава http://vn.reactor.cc/post/2828850

XVI
Ожидание

— Как думаешь, до чего Семен с Ульяной додумались?
— Придут — узнаем, Толя. Боюсь до того же, до чего и мы. Но, может найдут какую-нибудь другую возможность.
— Страшно, Вилка?
— Давно ты меня так не звал, значит тоже боишься. Очень страшно. Главное, чтобы пионеры об этом не догадались.
— Можно, хозяева?
Семен осторожно приоткрыл дверь медпункта и просочился вовнутрь, ведя за собой Ульяну. Та не боялась, нет, но лишний раз высовываться тоже не хотелось. Тем более Семен был здесь почти свой, а она так и ощущала себя гостьей.
— Заходите… молодожены. Устраивайтесь… на кушеточке.
— Виола, Виола. Жаль, что я вас с Анатолием почти не помню.
— Семен, вы же не за этим пришли…

Лена искала Семена. Про медпункт, почему-то, она вспомнила в последнюю очередь. Знала, конечно, что гости туда захаживают, но делают это всегда после ужина, а днем, обычно, ходят где-то по территории или за территорией. Они взрослые — им можно. Лена почувствовала что-то вроде раздражения: ей шестнадцать, Славе семнадцать, — а Ульяна-большая всего на два года старше Слави, а уже взрослая.
Дома, в спортзале, пришельцев не оказалось. Ну и где их теперь искать? Спортплощадка, пляж, площадь, клубы, остановка, Старый лагерь? Чтобы сходить в Старый лагерь надо просить разрешение у Ольги Дмитриевны, которая, конечно, откажет. Ульяна-маленькая, правда, говорят, бегает туда как к себе домой, но на то она и Ульяна. Лагерь, он, конечно, маленький, но пока все обойдешь. А Семена надо до обеда найти, чтобы он хоть одну репетицию да провел.
К счастью долго ходить не пришлось, где-то между площадью и лодочной станцией, Лена встретила Славю, а та сразу отправила Лену в медпункт.
— Там они. Ушли вдвоем после завтрака, заперлись с Виолой и Толиком и о чем-то спорят непонятном. Только… — Славя замолчала, — ты не подумай, что я подслушивала. Я сама Семена искала. Спросить у него об одной вещи хотела. — Славя ухватилась за то место, где должна была находиться ее коса. А косы не было. Помощник вожатой вздрогнула, посмотрела удивленно на свою руку и продолжила. — А они там так кричат, а окно открыто. Только непонятно ничего. Я и ушла сразу, чтобы не подумали, что я подслушиваю.
— Спасибо, Славя…
Без кос Славя смотрелась… непривычно, но очень неплохо. В голову пришло неизвестно когда услышанное: «Эта девушка будет прекрасно выглядеть и в дворницком тулупе, и в купальнике, и в космическом скафандре».
— … я передам Семену, что ты его искала.
— Спасибо, Лена.
Славя благодарно улыбнулась, посмотрела Лене вслед, и вернулась к привычной работе. Конечно, можно было бы выловить пару пионеров из среднего отряда, дать им задание и, ближе к обеду, проверить исполнение. Но, во-первых, работа была не тяжелая, а Славе нравилось работать самой; во-вторых, «хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо — сделай это сам»; а, в-третьих, простая работа отвлекала от ненужных мыслей. Поэтому она продолжила обустраивать цветочные клумбы вокруг памятника сама, только попросила пробегавшего мимо Сыроежкина принести ей воды в двух ведрах, которые стояли тут-же, около постамента. Сыроежкин, тихий, безотказный и исполнительный, вернулся с полными ведрами через десять минут. Какое-то время постоял, глядя на Славину прическу, пошевелил губами, но, так и не решившись спросить про косы, попрощался и ушел к себе — недоделанный робот ждал. «Хорошо, что Сережа ничего не стал спрашивать. А то, устала уже отвечать всем. От октябрят до Ольги Дмитриевны!» С Ольгой Дмитриевной пришлось разговор выдержать отдельный и обстоятельный. Нет, она не ругалась, не возмущалась, она даже сразу сказала, что ей нравится Славина прическа. Но она, вцепившись клещами, все пыталась вытянуть ответ на вопрос: «Что? Что заставило примерную пионерку, отличницу, мамину радость, гордость школы и лагеря совершить такой резкий, внезапный и в чём-то даже вызывающий поступок?» Если бы Славя могла ответить…
Просто, как будто давило что-то. Начиная от встречи с Семеном на пляже, и до вчерашнего вечера. А вот когда Женя лязгнула ножницами и две косы упали на пол, так сразу стало понятно, что все будет… нормально. Правильно все будет. А Женя все ходила вокруг с расческой и ножницами, все ровняла волосы и ворчала себе под нос.
— Тебе не нравится?
— Это твои косы а не мои. Но ворчать ты мне не запретишь. Думаешь я сюда приехала, чтобы парикмахером работать?
А Славя была благодарна Жене за то, что выполнила ее просьбу без лишних вопросов. Потом был непонятный сон, от которого сохранились в памяти только отрывки лишенные смысла. И пробуждение утром, с тем чувством, что скоро все будет по другому. Правильно будет.
Славя тогда, проснувшись, еще раз подошла к зеркалу, посмотрела на себя, улыбнулась своему отражению. Не согласна она была отказываться от своих улыбок, шедших, действительно, от души, ради строгого выражения, соответствующего новому образу. Опять примерила к себе полное имя, прислушалась к ощущениям, всплыли при этом и обрывки сна. Сказала сама себе: «Нет. Я — Славя!» — отодвинув «Славяну» в глубины памяти. И пошла на утреннюю линейку, навстречу неизбежным вопросам о новой прическе.

Виола глянула в окно и сказала, обращаясь больше к самой себе, чем к Ульяне, старательно переписывающей что-то из тетради Виолы.
— Лет ему было побольше тридцати, носил он бороду, одевал свитер, играл на гитаре… Вообще был похож на геолога из старого кино.
— Вы о чём? То есть, о ком, Виола?
— Да о Сёмке твоём, то есть об оригинале его. И давай на ты.
Спор уже давно закончился, Семен ушел с Леной в музыкальный кружок, Анатолий тоже скрылся где-то на территории лагеря. Ульяна-большая с Виолой остались одни в медпункте.
— Виола, а расскажи о нем.
— О ком? О дубликате или об оригинале?
— О моём Сёмке. Я же не знаю о нем почти ничего. И он не помнит.
— А никто почти ничего не знает о твоем Сёмке. Он особо не мелькал, ну и для нас в поселке был одним из многих. А потом, когда все случилось, оказалось, что он единственный из вас в активной фазе. Да еще и, каким-то чудом, оказался в Шлюзе на тот момент. Ну и каждый человек был тогда нужен. Люди, люди-оригиналы, я имею в виду, уехали, а он вписался в нашу компанию. А, когда все устаканилось, вдруг заявил, что пионером был и пионером останется. И, оказалось, что был прав.
Виола заглянула в тетрадь через плечо Ульяны, провела дужкой очков по строчке, прокомментировала: «Отсюда и до конца страницы можешь не переписывать, это полная чушь оказалась». И продолжила.
— Деление это, на оригиналов, подлинников и так далее, это, кстати, его оригинал придумал. Потому что миксы, это его лаборатории дело…
— Тётя Виола, это вы с кем сейчас разговаривали? — Ульяна смотрела на Виолу широко распахнутыми глазищами, и если бы не мелькающие в них озорные огоньки…
— Да что это такое? Один Церновной обзывается, другая тётей дразнит. Совсем меня в старуху превратить хотите?
Наступила пауза в разговоре, прерываемая только шелестом страниц и шуршанием шариковой ручки. Виола, уступив Ульяне место за столом, устроилась на кушетке, подобрав под себя ноги, и изучала Ульянины записки.
— Кстати, про Систему. Ты уверена в том, что здесь написала? Я биолог и врач, я твои формулы понимаю плохо.
— То что Система это мы сами? Да. Глафира Денисовна это доказала, сама испугалась, не поверила и почти ничего записывать не стала, только намеки, а мне их двое суток расшифровывать пришлось. Между циклами у Системы сессии, и промежуточные сессии во время сна. И даже вы с Анатолием в этом участвуете, хоть вы в Шлюз и не ездите, а... Вы же в бомбоубежище отсиживаетесь, да? Потому и противоречие, потому система и разваливается, что те, кто уже проснулся тянут систему в одну сторону, а вы привязаны к прошлой жизни. Вот и разваливается все. Потому Сёмка и предложил вам уйти через теплообменник.
— Есть ведь еще и Выключатель. Чтобы привести всё к одному вектору.
— Виола, ты о чем? Я не согласна, имей в виду. А Выключатель и у Сёмки есть.
— Да не переживай ты. Это я о своём.
Разговор прервался, Ульяна-большая еще успела переписать пару страниц, иногда задавая технические вопросы Виоле, когда протрубили обед.

Ольга Дмитриевна вздохнула с облегчением. Пол дня прошло без происшествий. Не считать же происшествием обрезанные косы у помощницы вожатой. Славя так и не созналась — зачем она это сделала, но выглядело не плохо. Хуже точно не стало, а Славя стала казаться… серьезнее(?), нет, взрослее и солиднее. И вести себя начала чуть иначе. Да хоть с косами этими-же. Не оправдывалась перед вожатой, не извинялась, вообще, о мотивах своего поступка ничего не сказала. Просто, когда вожатая, второй раз за день, захотела пристрастно побеседовать со Славей на эту тему, та улыбнулась Ольге Дмитриевне, глядя в глаза, и спросила, есть ли к ней претензии. Как отсекла дальнейшую дискуссию. «Вот так, внезапно, взяла и повзрослела. Интересно, кем она станет? — подумала Ольга, — вот отправить ее в педагогический, а, лет через пять, я бы с удовольствием ей свое место отдала». Но сказала совсем о другом.
— Очень твои косы всем нравились, Славя, теперь привыкай обходиться без них. Я не только об этом. — И осторожно коснулась Славиной руки шарящей по тому месту, где должна быть коса, когда ее перекидывают через плечо. — Держишься хорошо, но заметно, что нервничаешь.
Пионеры, кто здороваясь, а кто старясь незаметно прошмыгнуть, проходили мимо нее в столовую. Прошла Славя, улыбнулась, поздоровалась и пошла к столику своего отряда. Прошел театральный кружок и Семен вместе с ними, Мику о чем-то спрашивала Семена, о какой то отдаче, Лена шла рядом, молчала, но слушала очень внимательно, Алиса замыкала процессию, улыбаясь чему-то своему и смотрела вокруг как в первые три дня смены: весело и нахально.
— Мику, как подготовка? Не сорвете?
— Все замечательно, Ольга Дмитриевна. Еще и Семен согласился нам помочь!
— Тогда я делаю объявление.
Прошли Виола с Ульяной-большой, Ольга услышала реплику Виолы: «А насчет Системы, ты думаешь правильно, но не полно». Следом, с идиотской улыбкой и мыча какую-то песенку плелся Толик. Последней на крыльцо влетела запыхавшаяся Ульяна-маленькая. «Отчитать ее, за то что опаздывает, а заодно напомнить про запрет выхода за территорию?» — вяло подумала Ольга, но только отправила Ульянку мыть руки.
Ольга зашла в зал, оглядела пионеров, перехватила взгляд Мику, дождалась ее утвердительного кивка и сделала объявление.
— Внимание, пионеры, персонал и гости лагеря! Сегодня, после ужина, на концертной площадке, наш театральный кружок покажет пьесу сочиненную нашей Мику. В общем, будет двойная, нет тройная премьера: премьера автора, премьера спектакля и премьера труппы.
Что-то еще беспокоило Ольгу Дмитриевну. То же самое, неясное предчувствие непонятных перемен, что и утром. И поэтому известие о том, что Толика нужно везти в город, поэтому Виола покидает лагерь, а вместо нее, на завтрашнем автобусе, приедет замена, вожатая восприняла, даже с облегчением. Жалко было расставаться с Виолой, но ничего не поделаешь: это не эпидемия дизентерии, не побег пионера на лодке, не беременность одной из пионерок, — это не ЧП, а нормальное течение жизни.
Ольга Дмитриевна не видела, что лагерь сейчас напоминает котел с перегретой водой, в который попало несколько пылинок, вокруг этих пылинок уже начали образовываться первые пузырьки пара, и вода в котле вот-вот вскипит, сразу и во всем объеме. Следующий цикл обещал быть очень интересным. Система это фиксировала и Ольга, как человек связанный с Системой эту фиксацию подсознательно воспринимала, а уже сознание Ольги трактовало полученную информацию, как ожидание перемен. Нервное, но не тоскливо-безнадежное, кстати, ожидание.

Лагерь у моря часть 36. Рут Алисы.

Страница фанфика на Фикбуке

Часть 30

Часть 31

Часть 32
Часть 33
Часть 34
Часть 35

-То есть как это, ПРОПАЛ!? – отчитывала женщина в халате, своих подчиненных.

В небольшой лаборатории, оборудованной по последнему слову техники, находилось несколько людей. За столом, сидела довольно высокая брюнетка, лет двадцати семи на вид, с правильным овалом лица, на котором выделялась особенность – глаза разного цвета, один был темно-синим, второй отсвечивал красным оттенком. Шикарными формами, она могла поспорить с любой моделью, или даже, завистницы поговаривали, с любой порно звездой. Но внешность порой, бывает так обманчива, за красивым личиком, с выразительными бровями, приятно изогнутыми уголками блестящих губ, и томным голосом, скрывался один из самых продвинутых умов на планете. И сейчас эта умница, высказывала всё что думает, кучке нерасторопных подручных, а точнее одного тощего ученого, и трех агентов в гражданской форме.

-Так трудно проследить за одним гражданским?! – Виолетта, обычно контролирующая свои эмоции, была вне себя.
-Вы понимаете, что потеряли величайшее открытие, прорыв в области исследований! Человека, сумевшего не только выжить, но и подавить стопроцентную аномалию – лицо доктора Виолы пылало, а дыхание было прерывистым, она еле сдерживалась, чтобы не запустить в них чем-нибудь.
-Мы и наблюдали, как нам сказали, на расстоянии, - оправдывался один из присутствующих, - после того, как он вправил вывих, кстати, классно вправил, приехавшие скоряки даже в больницу пострадавшую не забрали, на рентген отвезли и всё. А Док, просто вышел из корпуса, и, как в землю канул!

В кабинете, где происходил разнос, было много, сложного оборудования, начиная с простых компьютеров, и заканчивая специфическими анализаторами, увидев которые, иностранные инженеры удавились бы от зависти. На одном из таких, наплевав, что металлическая тумбочка стоит миллиарды, сидел ещё кое-кто. Крепко сложенный, с гармонично развитой мускулатурой, мужчина средних лет, с внимательным, тяжелым взглядом серых глаз. В неизменной камуфлированной форме, сидел капитан отряда, пытавшегося захватить аномалию, теперь, после грандиозного фиаско, уже экс-капитан.

-Не стоит их винить, Ви, - по осунувшемуся за пару дней лицу, пробежал спазм, и, скривившись, он продолжил, - этот гад, может телепортироваться. Я сам видел.
Капитан достал из кармана сигарету, и один из агентов тут же подскочив, зажег её, используя свою зажигалку. Он пользовался определенным авторитетом, у всех в организации, кто хоть немного его знал
-Выгораживаешь их значит, и сколько раз я говорила, не курить в моем кабинете! – Виола щелкнула по приборной панели, и вытяжка заработала сильнее, вентилируя табачный дым. - Получается, он может использовать возможности аномалии осознанно? Интересно.

-Ты хоть спал сам? – уже более мягко спросила она.
-Последние два дня, ни минуты, – тяжело вздохнул кэп, лампы дневного света, которые освещали кабинет, выразительно подчеркивали, большие мешки под его глазами, - стоит только закрыть глаза, как этот…этот… кошмар – возвращается.
Несколько минут, в кабинете царила тишина, прерываемая лишь звуками компьютерного кулера, и вентиляции. Каждый думал о своем. Запахло кофе, это Виола, не выдержав, заварила себе чашечку покрепче.

-Вам никому не предлагаю, не заслужили, - уже спокойно сказала она, и, все кто присутствовал, облегченно вздохнули, их не простили, но помиловали, - так уж и быть, если даже вы не уследили, то вряд ли кому-то ещё, это по силам.
-Мы допросим всех, с кем он контактировал, - начал было один из агентов, - в лагере остались его друг, и деву…
-А вот этого, я не советую, - сказал капитан, облизнув пальцы и затушив сигарету , он метким броском, отправил ее в мусорную корзину.
-Док, этот человек, - задумался кэп, подбирая слова, - у него обостренное чувство справедливости, за тех, кто ему дорог, он не задумываясь вцепится в глотку. Я много раз видел, такие глаза, там, на башне, он был готов меня убить. Не потому, что хотел, а просто, устраняя угрозу.
-И ещё, - капитан почесал волевой подбородок, на котором, после двух дней запущения, была небольшая щетина – он мстительный, чертовски мстительный, и его аномалия, тоже…

Командиру, было трудно, вспоминать тот день, каждая фибра его души, отзывалась страхом и болью, стоило только поворошить эти воспоминания. Непроглядный черный туман, из которого нет спасения, в котором вся надежда гаснет, и отчаяние, проникает глубоко в разум, заставляя руки опускаться, и смирится с настигающей судьбой. Но поделиться своими догадками, он был обязан.
-Вы все, читали наш со снайпером отчет. – Сказал он, скорее утверждая, нежели спрашивая.
-И должны были заметить, первым, на кого напала тварь, был солдат, лапавший ту девочку. – Во взгляде и голосе капитана, была печаль, если бы, если бы он только мог, переиграть всё!
-Я не так силен в теории как наши умники, - честно признался кэп, - но одно знаю точно, даже под транквилизатором, без сознания, с вырвавшейся на волю аномалией…
Капитан ненадолго замолк, все слушали его очень внимательно. За эти долгие два дня, это было впервые, когда он сам, заговорил о случившемся. После пережитого, снайперша отправилась на реабилитацию, и обсудить с ней происшедшее, не представлялось возможным, а информация из первых рук, это самое достоверное, намного лучше отчетов, и бездушных строк.
-Его основные действия, были направлены на защиту девушек, - капитан достал очередную сигарету, но передумав, убрал её в карман, - и пока аномалия рвала моих ребят на куски, сам он, на нас даже внимания не обращал, не отходил, защищая тех двоих.
-Так что, не трогаем их, - он посмотрел в глаза Виоле, - это не мне решать, но, не трогайте никого, кто так или иначе, с ним связан.
-Я и не собиралась, - доктор допила кофе, и откинулась в кресле, в отсутствии лишних глаз, она с удовольствием сняла бы туфли, и закинула ноги на стол, - а теперь идите, работайте, и чуть что, сразу докладывайте мне.

Когда все ушли, доктор расстегнула верхнюю пуговицу халата, и расслабилась, наконец перестав ощущать сдавливающую груди ткань. Взяв со стола папку, она начала обмахиваться, всё таки, тут жарко. Несмотря на кучу кулеров, и систем охлаждения, вся эта прорва оборудования, ощутимо нагревала воздух. Виола уже начала подумывать, взять перерыв, и пойти смыть с себя пот и усталость, да, горячий душ, это сейчас то - что доктор прописал.
-Надо будет на размер больше взять, - вслух сказала она, вставая, и направляясь в сторону душевых, - и куда ты делся, коллега?
                                                                                         ***
Тем временем в лагере, в столовой, Алиса несла поднос с едой на двоих человек. Народу было много, несмотря, на мягко говоря, не блещущих талантами поваров, голод не тетка. Любимый столик рыжих был свободен, пользуясь репутацией сорвиголов, Алиса с подругой, всегда могли рассчитывать на свободное место. Скоро пришла и Ульяна, и, забрав свою порцию, стала без привычного энтузиазма, есть манную кашу.

-Ну что ты, его два дня всего нет, может, уехал куда-то, - сказала Алиса притихшей подруге, хотя и сама, был немного подавлена, - скоро вернется.
Рыжая братия, терроризировавшая лагерь, последнее время была сама не своя. Ульянка, по десять раз в день, бегала в медицинское крыло, и трогательно заглядывала в кабинет, каждый раз возвращаясь заметно расстроенной. Но тоска мелкой, ни в какое сравнение, не шла с тем, что испытывала Алиса. Казалось бы глупость, что там пара дней, но то, что человек, ставший за такое короткое время, настолько дорогим. Пропал, никому ничего не сказав, не отвечал на звонки, даже записку не оставил! Выбило её из колеи, Алисе хотелось ругаться, кого-нибудь побить, можно и ногами. На душе скребли кошки, когда она видела, что даже Ульяна, забросила свои шалости, и грустила, а грустная Ульяна – это нонсенс!

-Он вернется, - тихо сказала мелкая, ковыряясь ложкой в каше, больше напоминавшей клейстер, - он обещал научить меня делать дымовушки, и вообще…
-Конечно, вернется, - Алиса сжала кулачки, не став уточнять, про “вообще” - и тогда мы ему покажем, как уходить, ничего не сказав, продемонстрировала она жест, словно натирает кулаком чью-то невидимую макушку.
-Только ты до него не достанешь, - хмыкнула мелкая, - разве что, с табуретки.
-Пригнуться попрошу, - серьезно сказала старшая, и рыжие невольно прыснули, представив эту комичную ситуацию, - пусть только…вернется.

В лагере, после обеда, пришла пора запланированного похода, который, вопреки многим предыдущим, отдыхающие предвкушали почти поголовно. Может это связано с переосмыслением ценностей, может с тем, что погода была безупречная, а может просто с ящиком сарделек, выделенным для жарки на огне. Вожатые справедливо рассудили, что как бы ни извращались дети с продуктом, испортить его сильнее столовых отравителей, им навряд ли удастся. Корпус рыжих, собрался без опозданий, сегодня их очередь идти на опушку. Всего корпусов в лагере было семь, и каждый застолбил себе один день недели для костра, один для бассейна, и так далее, все чередуются, все довольны. На Алисе, как и на большинстве собравшихся в поход была спортивная форма, оранжевая мастерка, белая майка, и оранжевые штаны. Из всего отряда, только Ульянка, так и щеголяла в шортиках и красной майке, но да ладно, ночи сейчас теплые, подумала Алиса, пусть идет в чем хочет.

-Алиса, ну что? – спросила рыжую, подошедшая легкой походкой Славя, как и все, одетая в спортивки, - Ничего, как сквозь землю провалился, даже Ольга Дмитриевна не знает.
-Делааааа – нахмурилась Славя. – После того, как мы Жене лодыжку вправляли, я его тоже не видела.
-Так, разговорчики в строю! – С долей строгости в голосе, сказала подошедшая вожатая, не ставшая выделяться, и пришедшая в темно-зеленой, спортивной форме, правда вместо всем привычной панамы, на голове Ольги Дмитриевны, была роскошная соломенная шляпа, видимо как дань торжественности события. – Всем распределиться попарно, дрова и паек, по очереди, несут мальчики.

Из строя раздались редкие шепотки, что-то там про дискриминацию по половому признаку, сексизм, и несправедливость мира в целом. Вожатая, не обращая на ворчания никакого внимания, прямо сияла, зеленые глаза, с теплотой осматривали отряд. Каштановые волосы, которые водопадом ниспадали из под соломенной шляпки, казались невесомыми, так легко они развевались по ветру. Загорелая гладкая кожа, блестящая от крема на солнце, невольно вызывала желание погладить её, пройтись ладонями, по этому мягкому бархату. Если бы не её суровый характер, то за красивой шатенкой, с такими упругими, большими бедрами и грудью, табуном бы ходила половина лагеря. Ольгу Дмитриевну, часто принимали за очередную отдыхающую, а никак не за вожатую, ну не выглядела она, на свои двадцать пять, не выглядела, и всё тут! Но, несмотря на показную мягкость, и то, что большую часть времени Ольга проводила в шезлонге или на пляже, греясь на солнышке, и жмурясь от удовольствия, как большая, ленивая кошка, возразить ей мало кто осмеливался, ровно как и слушать её указы.

Дорога заняла почти час, за это время несчастный ящик с сардельками перекочевал между кучей рук, та же судьба постигла и остальные припасы. Славя, всю дорогу тащившая вязанку дров совсем не запыхавшись, успевала ещё следить за отрядом, помогая вожатой. Алиса несла свою гитару, изредка поглядывая на подругу. Ульяна шла налегке, настроение потихоньку возвращалось к девочке. Несмотря на то, что перед походом, наученная горьким опытом Ольга, конфисковала у мелкой все запасы шифера из карманов, несколько насекомых, разной степень свежести, и даже парочку петард. Оставив доморощенную подрывницу без экипировки.

-Рассаживаемся, и культурно отдыхаем, - разнесся по поляне голос вожатой, - Я всё слышу! Культурно - в другом смысле!

Поляна, со всех сторон окруженная хвойным лесом, была излюбленным местом для отдыха и разжигания костров. Тут достаточно сухо, было много больших камней и несколько поваленных деревьев, служившие импровизированными природными скамейками. В кронах деревьев, щебетали птицы, и иногда, отдыхающие могли увидеть, даже пробегающих белок, которых, к сожалению, с каждым годом было всё меньше. Уже в середине смены, большинство отдыхающих сами умели развести костер, соблюдая все правила пожарной безопасности. И Вожатым больше не приходилось следить, чтобы дети не спалили всё к чертям.

Отдых удался на славу, когда все подкрепились и стали травить байки, делиться слухами и просто общаться, над поляной зазвучала мелодия. Алиса наигрывала на гитаре, все уже привыкли к тому, насколько она хороша в этом. Несмотря на буйный нрав, никто не мог отрицать талант девочки. Алиса часто играла, и вместе с природным даром, трудолюбие и любовь к музыке, постепенно делали её игру, всё совершенней. Но, вместо обычных веселых мотивов, сейчас, в наступающих сумерках, гитара в руках Алисы пела задумчивую, восхитительную мелодию, которая проникала в самые глубины души, затрагивая самые потаённые струны. Немного грустная, мелодия пленила всех, отдыхающие с удивлением замечали, что кроме звуков окружающего леса, треска пылающих дров, и звука гитары, не слышно ни малейшего шума, никто не переговаривался, даже не шевелился. Когда стих последний аккорд, в звенящей тишине раздались хлопки, затем ещё, пока всё это, не переросло в бурные овации.

-Ну ладно вам, - сказала, красная как рак Алиса, видимо сама не ожидавшая такой реакции, - первый раз играю что ли.
Вожатая, одобрительно похлопала её по плечу, и даже обняла.
-Не волнуйся, не мог же он просто пропасть, вернется, - тихо шепнула она на ушко, чем смутила девушку ещё сильнее, - я с ним дольше тебя знакома, как-никак, с первой смены к нему больных таскаю, да и друг его, из прибрежного корпуса, сказал, что непохоже это на Дока. Так исчезать.
-Этот лентяй, шагу лишнего просто так не сделает просто так, - цитировала Ольга, - так он сказал.
-Откуда вы… - начала было рыжая.
- Оттуда, - оборвала её вожатая на полуслове, - я в лагере всё знаю.
-И, вы... не против? – Удивилась Алиса.
-Против? Ха. – Ольга продемонстрировала свою белоснежную улыбку. – Это вам двоим только на пользу, Док вон, перестал походить на психа-одиночку. Ты, не кидаешься на всех подряд. Алиса, ты – не маленькая, а он и подавно, если всё по любви, я только рада за вас.
-А эта мелодия? - спросила вожатая.
-Да, - смущенно потупилась рыжая, - хотела сыграть для него.
-Сыграешь, а пока, пошли спать. – И Ольга увлекла её за собой, догонять уходящий отряд.

Солнце клонилось к горизонту, дневные птицы почти перестали петь, в лесу раздавалось лишь стрекотание сверчков, и редкое уханье совы, а за уходящим отрядом, сидя на дереве, с любопытством смотрела небольшая хвостатая девушка, с кошачьими ушками. К чести отдыхающих, они убрали поляну за собой, лишь подпалины от огня, да всё ещё витавший в воздухе запах жаренных сарделек, который дразнил чувствительный носик Юли, напоминали о том, что тут кто-то побывал. 

-Вкусно пахнет, - подумала она, откусывая кусочек, от сушенного белого гриба, извлеченного на свет из кармана платья, - надо будет раздобыть таких себе.

Лагерь у моря часть 56. Рут Алисы. Фанфик закончен, спасибо ^_^ всем кто читал, комментировал, голосовал на опросах, и просто уделял внимание. Вы внесли значительный вклад.

Страница фанфика на Фикбуке

-Мы но­вый мир пос­тро­им, а кто бу­дет ме­шать - ста­нет строй­ма­тери­ала­ми!
Из ре­чи то­вари­ща Ген­ды, на ви­де­окон­фе­рен­ции ми­рово­го пра­витель­ства.

Ви­ола.

 С ис­чезно­вени­ем ле­дяной ано­малии, лю­ди на па­лубе вздох­ну­ли сво­бод­но. И не толь­ко от нер­вно­го об­легче­ния, про­бира­ющий до са­мых кос­тей хо­лод, зас­тавляв­ший су­дорож­но про­тал­ки­вать воз­дух в лег­кие – ис­чез вмес­те со ста­ту­ей. Тис­ки, да­вив­шие всем на грудь, от­пусти­ли цеп­кую хват­ку. Вмес­то них - был лас­ко­вый мор­ской бриз, лишь у са­мой кром­ки ль­да, сме­няв­ший­ся прох­ладным ту­маном. Вот толь­ко вер­нувший­ся Док, выг­ля­дел мяг­ко го­воря…стран­но.

 Вмес­то одеж­ды, в ко­торой он ис­чез, Док кра­совал­ся пот­ре­пан­ным ком­би­незо­ном с дож­де­вым пла­щом, на ли­це бы­ла мно­год­невная ще­тина, а взгляд рас­те­рян­но сколь­зил по ок­рес­тнос­тям. К ла­герю на­чали под­тя­гивать­ся пти­цы, ко­торые бла­гора­зум­но уле­тели ещё до на­чала бу­ри. Воз­ле ра­дар­ной пло­щад­ки усе­лось нес­коль­ко ча­ек, удив­ленно смот­ревших на за­мер­зшую мор­скую во­ду. В птичь­их гла­зах был не­мой воп­рос: - Лю­ди. Ка­кого хре­на?

 -Не­уже­ли, - Док ос­матри­вал­ся, буд­то не ве­рил в то, что ока­зал­ся здесь,- я до­ма. Я до­ма! ДО­МА!
 Лю­ди вок­руг ис­пу­ган­но от­пря­нули, и бы­ло от­че­го. Док воз­вы­шал­ся над все­ми на па­лубе, а ког­да он ски­нул свой дож­де­вик, я за­мети­ла: во­лосы у не­го то­же от­росли, слов­но он про­пал не на нес­коль­ко ми­нут, а как ми­нимум на па­ру ме­сяцев.
 Но са­мая уди­витель­ная ме­тамор­фо­за, про­изош­ла с ним, ког­да он уви­дел ры­жую бра­тию. Без лиш­них слов, он быс­трым ша­гом пре­одо­лел раз­де­ляв­шее их рас­сто­яние, и по­рывис­то об­нял оша­рашен­ных де­вочек. Бой­цы рас­сту­пались, да­вая до­рогу, сне­сет ведь, и не за­метит. Что­бы дос­тать до обе­их, До­ку приш­лось бух­нуть­ся на ко­лени. Боль­шие ру­ки тро­гатель­но дро­жали, при­жима­ли Али­су и Уль­ян­ку к гру­ди, неж­но, как ве­личай­шие дра­гоцен­ности. Ви­ола ви­дела, как у пар­ня пре­датель­ски заб­лесте­ли гла­за.

 -Я так сос­ку­чил­ся! – Де­воч­ки уди­вились, но всё же от­ве­тили на объ­ятия. Уль­ян­ка до­вер­чи­во под­ста­вила го­лову под ру­ку, по­ка Док гла­дил и гла­дил её во­лосы, а Али­са, мол­ча мле­ла. На еще не­дав­но обес­по­ко­ен­ном ли­це, рас­цве­тала до­воль­ная улыб­ка.
 -Ты нас на­пугал, - ска­зала стар­шая, го­лос у неё всё ещё дро­жал, пос­ле пе­режи­того стрес­са.
 -Да, - под­держа­ла её Уль­яна, шмыг­нув крас­ным но­сиком, - от­ку­да у те­бя бо­рода, что во­об­ще про­ис­хо­дит? Я ви­дела дра­кона, я точ­но ви­дела дра­кона!
 Ви­оле бы­ло бы за­бав­но смот­реть на это: зас­тывшие в не­реши­тель­нос­ти сол­да­ты, ко­торые прош­ли огонь и во­ду, и две ры­жие де­воч­ки, сов­сем не ис­пы­тыва­ющие стра­ха. Те­перь, ког­да их друг был ря­дом.

 -ДОК! ТЫ, СА­МЫЙ БОЛЬ­ШОЙ ИДИ­ОТ КО­ТОРО­ГО Я ТОЛЬ­КО ВИ­ДЕЛА! – Раз­дался го­лос с па­лубы, боль­ше по­хожий на рас­сержен­ное ко­шачье ши­пение.
 -Юля, - об­ра­тилась мед­сес­тра к не­видим­ке, - не пу­гай мо­их ре­бят.
 Бой­цы бы­ли не лы­ком ши­ты, но ког­да по па­лубе шле­па­ет но­гами и за­выва­ет бла­гим ма­том не­види­мая ано­малия, обос­но­ван­но нер­вни­чали. Ос­тавши­еся в руб­ке свя­зис­ты, об­ме­нива­лись ин­форма­ци­ей с ана­лити­ками.
 -Он ус­ко­рил­ся! – Об­ви­ня­юще мя­ук­ну­ла пус­то­та спра­ва от До­ка. – В мо­ем пор­та­ле!
 -И ты­сячу раз об этом по­жалел, - пе­чаль­но вы­дох­нул Док. Про­тяги­вая ру­ку и дви­гая её ту­да-сю­да. Ви­ола до­гада­лась, что не­види­мая им Юля, то­же по­луча­ет свою пор­цию лас­ки. – Ме­ня поб­ро­сало по столь­ким ми­рам, ки­са, уже и не ду­мал, что смо­гу вер­нуть­ся. Но, вза­мен я мно­гому на­учил­ся. Ты да­же не пред­став­ля­ешь Юля, что я сей­час мо­гу.

 -Эмм…Док,– роб­ко по­дала го­лос Али­са, - мо­жет, уже от­пустишь нас?
 Ры­жие бы­ли вов­се не про­тив та­ких об­ни­машек, вот толь­ко стар­шую, за­мет­но сму­щало вни­мание ок­ру­жа­ющих. С со­жале­ни­ем, но Док вре­мен­но отс­тра­нил­ся, ос­матри­вая по­лураз­ру­шен­ный ла­герь, и за­леде­нев­шую во­ду, и пок­ры­тый плас­ти­нами не­под­вижный хвост, ко­торый тор­чал из-под ай­сбер­га.
 -Слов­но ми­нуту толь­ко тут не был, - за­дум­чи­во про­бор­мо­тал он под нос, и гля­нул на ча­сы, ви­сев­шие в руб­ке. - Вре­мя, уди­витель­ная шту­ка.
 -Ви­ола, де­воч­ки, на­ше бо­евое прик­ры­тие… - на­чал пе­речис­лять Док гром­ким го­лосом, сей­час стоя в пол­ный рост, кол­ле­га про­из­во­дил силь­ное впе­чат­ле­ние. Пле­чи рас­прав­ле­ны, ка­рие гла­за смот­рят пря­мо, ни на­мека на бы­лую рас­те­рян­ность. – Мо­жете мне не ве­рить, но я ви­дел из­нанку на­шего ми­ра, ви­дел свя­зи, что дер­жат его – со­бирая во­еди­но. Чувс­тво­вал ды­хание, да­ру­ющее все­лен­ной жизнь.
 - Ви­дел мно­жес­тво ми­ров, - он вдруг за­думал­ся, под­би­рая сло­ва. Док был серь­езен, как ни­ког­да,- я ви­дел бу­дущее, и оно мне не пон­ра­вилось. Так что, с это­го мо­мен­та, при­дет­ся при­нять в его ста­нов­ле­нии лич­ное учас­тие.
 -А не слиш­ком у те­бя ам­би­ции заш­ка­лило? – Спро­сил его се­дой. Ры­жики удив­ленно смот­ре­ли на дру­га и лю­бимо­го че­лове­ка в од­ном фла­коне. Где то в сто­роне, от­па­ива­ли го­рячим ча­ем и ук­ры­вали оде­яла­ми Ле­ну, де­воч­ка на­тер­пе­лась стра­ху и ос­но­ватель­но под­мер­зла.

 Вмес­то от­ве­та, Док прос­то раз­вел ру­ками в сто­роны, а за­тем под­нял их к не­бу. Про­изо­шед­шее сле­дом, зас­та­вило ос­толбе­неть всех на па­лубе. Юля, ко­торую я так и не ви­дела, не­доволь­но вор­ча­ла. Ана­лити­ки ис­пы­тыва­ли нас­то­ящий эк­стаз, а бой­цы - прос­то наб­лю­дали. Из-за спи­ны до­ка по­яви­лись две змеи, ри­сунок слов­но ожил и по­кинул те­ло хо­зя­ина, об­ре­тая объ­ем. Чер­ная змея с бе­лыми гла­зами, и бе­лая с чер­ны­ми гла­зами, об­ви­лись вок­руг его рук, од­новре­мен­но от­кры­вая пас­ти навс­тре­чу друг дру­гу. Кэп за­мет­но струх­нул, страх пе­ред реп­ти­ли­ями проч­но уг­нездил­ся в его соз­на­нии.
 По объ­ем­но­му ри­сун­ку, прош­лась лег­кая рябь, и он сме­нил цвет. Слов­но бе­зум­ный ху­дож­ник, от­ре­зал ку­сочек звез­дно­го не­ба, и при­дал ему фор­му двух змей – имен­но та­кого цве­та, ста­ла ано­малия До­ка.
 Меж­ду зме­ями, что-то свер­кну­ло, и во все сто­роны от зас­тывше­го че­лове­ка, хлы­нул гус­той ту­ман. Аб­со­лют­ная чер­но­та, в ко­торой свер­ка­ло мно­жес­тво бли­ков – на­поми­ная кос­ми­чес­кую ту­ман­ность. Па­луба дер­ну­лась и зад­ро­жала, в то вре­мя как за бор­том та­ял на гла­зах лёд, прев­ра­ща­ясь в обыч­ную во­ду. Лин­кор ос­во­бодил­ся от ско­вав­ших его тонн за­мер­зшей во­ды, мо­ре сно­ва ста­ло жид­ким, ка­ким ему и по­ложе­но быть. Ког­да ту­ман дос­тал до ла­геря, Ви­ола не по­вери­ла сво­им гла­зам. Да и дру­гие, наб­лю­дав­шие за этим, бы­ли, мяг­ко го­воря, в шо­ке.

 Буд­то кто-то на­жал на об­ратную пе­ремот­ку пле­ера. Зда­ния, зем­ля, де­ревья: всё воз­вра­щалось к пер­во­началь­но­му ви­ду, слов­но и не бы­ло тут стол­кно­вения ано­малий. На гла­зах, кус­ки бе­тона, би­того стек­ла, и про­чего стро­итель­но­го му­сора, прев­ра­щались об­ратно в до­ма. Прос­то взле­тали в воз­дух, и со­бира­лись во­еди­но, по­пут­но вос­ста­нав­ли­вая бы­лую фор­му. Из­ры­тая и ис­терзан­ная зем­ля, за­тяги­валась тра­вой – буд­то ра­на ко­жей. Че­рез ми­нуту, ни­чего не на­поми­нало о слу­чив­шемся, кро­ме ог­ромно­го не­под­вижно­го те­ла Ку­куль­ка­на. Да­же ле­дяная го­ра, и та бес­след­но ис­па­рилась. За­тем змей­ки вер­ну­ли се­бе из­на­чаль­ный цвет, и ныр­ну­ли об­ратно в те­ло хо­зя­ина.
 -Это, - Ви­ола не мог­ла по­доб­рать сло­ва, она ви­дела мно­го ано­малий, чи­тала про них ещё боль­ше. Но та­кое…Толь­ко что, она ви­дела как из ру­ин вос­ста­нови­ли ла­герь, раз­ме­ром с не­боль­шой го­родок. - Пот­ря­са­юще!
 Ры­жая бра­тия то­же бы­ли впе­чат­ле­ны, а в на­уш­ни­ках вов­сю во­пили ана­лити­ки, со­бирав­ши­еся рас­та­щить ред­кую ано­малию на су­вени­ры.

 -Как же дав­но я не ел нор­маль­ную еду, - вдруг прер­вал за­тянув­ше­еся мол­ча­ние Док, до­воль­но по­тирая ру­ки, - у вас на кам­бу­зе не най­дет­ся фар­ша и спе­ций, бу­ду не прочь, сос­тря­пать нес­коль­ко де­сят­ков кот­лет.
 -У нас бо­евой ко­рабль, а не рес­то­ран, - с на­пус­кной су­ровостью ска­зал се­дой, а за­тем, ус­мехнув­шись, про­дол­жил, - ко­неч­но, у нас есть и то, и дру­гое! Не всё же сух­пай жрать, пой­ду, ска­жу эва­ку­иро­ван­ным по­варам. Пусть при­гото­вят че­го.
 -Нет! – Од­новре­мен­но вык­рикну­ли Али­са, Уль­яна, я, и да­же Ле­на. Пос­ледняя, смот­ре­ла сна­чала на ла­герь, по­том на До­ка, сно­ва на ла­герь. Да уж, при­дет­ся пот­ра­тить мно­го вре­мени на объ­яс­не­ния, под­писки о не­раз­гла­шении и не­вы­ез­де… но это по­том. Не по­нас­лышке знаю о ку­линар­ных "та­лан­тах" мес­тных от­ра­вите­лей, ко­торых по­чему-то на­зыва­ют по­вара­ми. Смеш­но бу­дет ба­наль­но тра­вануть­ся, выб­равшись поч­ти нев­ре­димы­ми из стол­кно­вения с нас­то­ящим чу­дови­щем
 -Этих к кух­не не под­пускать! – До­бавил Кэп. Од­нажды в мо­ем ка­бине­те, он не­ос­мотри­тель­но от­ве­дал ла­гер­ную го­тов­ку, и ре­шил при­нять учас­тие в пре­дот­вра­щении би­оло­гичес­кой ди­вер­сии.

 На па­лубе раз­да­лись смеш­ки, пе­рехо­дящие в на­тураль­ное ржа­ние. Пос­ле все­го пе­режи­того, нас­тро­ение стре­митель­но пол­зло вверх. Боль­ше всех ве­селил­ся Док, сно­ва схва­тив в охап­ку ры­жих, и всем ви­дом на­мекая, что со­бира­ет­ся про­вес­ти так ос­та­ток жиз­ни.

Док.

 "-МЫ ВЕР­НУ­ЛИСЬ ЧУ­ВАК! Й­ЕССС! – Ши­за был вне се­бя от счастья, как собс­твен­но, и я. Нет, из­на­чаль­но он был в вос­торге от пу­тешес­твий, но вско­ре то­же заг­рустил по де­воч­кам".
 Моя ано­малия вош­ла в ре­зонанс с пор­та­лом Юли, и дол­гое вре­мя я блуж­дал черт зна­ет где. Вне вре­мени, вне прос­транс­тва, вне са­мой ре­аль­нос­ти. Мо­жет, про­шел миг, а мо­жет це­лая веч­ность, но я на­учил­ся по­нимать это мес­то. Да­же от­кры­вал пор­та­лы в дру­гие ми­ры, ано­малия по­мога­ла и в этом. Сей­час, вспо­миная все прик­лю­чения, яс­но бы­ло од­но – всё это вре­мя, си­лы мне при­дава­ло же­лание. Же­лание сно­ва уви­деть эти две ры­жие мось­ки. Али­са. Я всё пре­одо­лел, про­шел путь до кон­ца, и вер­нулся к те­бе. Хо­тя нет, это не ко­нец. Это толь­ко на­чало, на­чало дол­гой и счас­тли­вой жиз­ни, с де­вуш­кой, ко­торую я люб­лю!

Эпи­лог.

 -Вста­вай! Вста­вай! – Тол­ка­ли ма­лень­кие, но нас­той­чи­вые руч­ки. Де­лать не­чего, приш­лось от­крыть гла­за. Эх, а я так слад­ко спал.
 На мою кро­вать заб­ра­лась Уль­яна, и це­ленап­равлен­но рас­талки­вала ме­ня, пы­та­ясь вы­тащить из теп­лой пос­те­ли в боль­шой и жес­то­кий мир. Взгляд у неё был сон­ный, а во­лосы рас­тре­пан­ные. По­нят­но. Са­ма толь­ко что прос­ну­лась, и ме­ня сра­зу бу­дить? Сей­час. Вра­гу не сда­ет­ся наш гор­дый «Ва­ряг»! Поп­лотнее за­кутав­шись в сши­тое на за­каз оде­яло (дру­гие ме­ня прос­то не нак­ры­вали), я при­кинул­ся ве­тошью.
 -Я так не иг­раю. – На­дулась мел­кая. Хо­тя, ка­кая она те­перь мел­кая, уже год про­шел, пос­ле встре­чи в ла­гере. Де­воч­ка нем­но­го под­росла, прев­ра­тилась в мо­лодую де­вуш­ку, пос­те­пен­но при­об­ре­тая при­ят­ные ок­руглос­ти, но, ни­чуть не рас­те­ряла свой дет­ский за­дор. Иног­да я всё-та­ки ду­мал, что в неё вжив­лен как ми­нимум ядер­ный ре­ак­тор! Уль­яна при­еха­ла к нам с Али­сой в гос­ти, и вот уже два ме­сяца ле­та не да­вала мне нор­маль­но спать. То на ро­ликах уве­дут ка­тать­ся, то в ак­ва­парк, то прос­то по­гулять.

 Сра­зу пос­ле ла­гер­ных со­бытий, я заб­рал Али­су к се­бе. Ор­га­низа­ция по­мог­ла ут­рясти все до­кумен­ты. Ну, не сов­сем к се­бе. Ста­рую мою квар­ти­ру приш­лось ос­та­вить, пе­реб­равшись бли­же к югу. Здесь ор­га­низа­ция вы­дели­ла нам це­лый особ­няк.
 "-Ещё бы! – Фыр­кнул Ши­за. – Да мы па­шем как ар­мия ра­бов!"
 Ну, тут он был прав. В ор­га­низа­ции, я за­нимал не пос­леднюю роль. Час­тично мы выш­ли из те­ни, и на­чали за­щищать лю­дей не толь­ко от сверхъ­ес­тес­твен­ных опас­ностей. По­топы, цу­нами и тор­на­до: слу­ча­ют­ся не каж­дый день, а вот кри­зисы и спад со­ци­аль­ных ус­ло­вий, увы, пер­ма­нен­тны. Ор­га­низа­ция взя­ла в обо­рот ми­ровую эко­номи­ку, по­лити­ку, на­уку и ме­дици­ну. Пос­ле то­го, как я в ли­цах рас­пи­сал ана­лити­кам, ЧТО ждет наш мир, они друж­но под­держа­ли мои на­чина­ния и…наз­на­чили за это от­ветс­твен­ным. Ини­ци­ати­ва, как го­ворит­ся, на­казу­ема.

 Ра­боты бы­ло мо­ре, Али­са то­же усер­дно за­нима­лась, раз­ви­вая му­зыкаль­ный та­лант, и ви­делись мы толь­ко по ве­черам. Они с Ми­ку да­же гас­тро­лиро­вали, па­ру раз, по ми­ру, в соп­ро­вож­де­нии Яма­ды.
 "-За­то ве­чером…ммм, - меч­та­тель­но про­тянул внут­ренний я".
 Жизнь с Али­сой, в од­ном до­ме – бы­ла вер­хом меч­та­ний. Ког­да те­бя ждет та­кая де­вуш­ка, мож­но стер­петь и раб­ский труд. Осо­бен­но при­ят­но ви­деть, как пос­те­пен­но ме­ня­ет­ся мир. Уто­пия, ко­неч­но, не нас­ту­пила, но жизнь ста­ла нам­но­го луч­ше. Да­же в Рос­сии! Уже по­каза­тель.
Ког­да уме­ешь от­кры­вать пор­тал в лю­бую точ­ку ми­ра, воп­рос о том, как про­вес­ти ве­чер – де­ло вку­са. Мно­го раз мы встре­чали за­кат, си­дя в го­рах у кос­тра, по­ка над пы­ла­ющи­ми уг­ля­ми жа­рил­ся зе­фир или сар­дель­ки. Ещё ча­ще на бе­регу мо­ря или да­же оке­ана, где Али­са очень лю­била иг­рать на ги­таре, удоб­но ус­тро­ив­шись у ме­ня на ко­ленях. Пос­леднее вре­мя, кам­па­нию нам сос­тавля­ли Уль­яна, и ре­же Юля. Ушас­тая про­дол­жа­ла со­вать свой нос во все ин­те­рес­ные ре­аль­нос­ти, и бы­ла на ред­кость за­нятой осо­бой (хо­тя Ши­за по­гова­ривал, что она на­чала вы­ращи­вать стран­ные гри­бы, и по­лови­на ми­ров ей прос­то при­виде­лось…). Я же из на­шего род­но­го – боль­ше ни но­гой, хва­тит с ме­ня прик­лю­чений!
 -Док, ес­ли ты не вста­нешь, я, я… - Уль­яна за­дума­лась, те­ребя край мо­ей май­ки, в ко­торой бы­ла с прош­лой но­чи. Мел­кая прис­трас­ти­лась ис­поль­зо­вать их как ноч­нушки. – О. При­дума­ла. Я поп­ро­шу Али­су при­гото­вить зав­трак. Она как раз за­кон­чи­ла при­нимать душ.
 -Нет, ты это­го не сде­ла­ешь! – В прит­ворном ужа­се вос­клик­нул я. Хо­тя пос­леднее вре­мя моя де­вуш­ка го­тови­ла всё луч­ше. По­нача­лу, ры­жей бы­ло страш­но до­верить да­же ва­рить пель­ме­ни.

 В ак­компа­немент к на­зой­ли­вой Уль­яне, заз­во­нил те­лефон. Уви­дев на эк­ра­не но­мер Ви­олы, приш­лось под­нять труб­ку.
 -Доб­рое ут­ро, Док. – Проз­ву­чал став­ший при­выч­ным том­ный го­лос кол­ле­ги. Сколь­ко раз он вы­рывал ме­ня из мир­но­го су­щес­тво­вания, по­сылая то по­могать с ано­мали­ями, то с ка­тас­тро­фами. – Всё го­тово!
 Сон сме­ло, мгно­вен­но! Се­год­ня же та са­мая да­та, се­год­ня, про­ект над ко­торым я ра­ботал поч­ти год, на­конец за­вер­шен.
 Спус­тя час, мы: я, Уль­яна и Али­са – сто­яли в гос­ти­ной, при пол­ном па­раде. Лег­кий бар­дак, ко­торый при­ехал в гос­ти вмес­те с мел­кой, при­давал сей­час да­же ка­кой-то…у­ют что ли. Раз­бро­сан­ная одеж­да и му­зыкаль­ные инс­тру­мен­ты, ва­лялись вез­де! По­лови­ну я да­же не знал, ког­да толь­ко на­тащи­ли. Уль­яна со­бира­лась стать вос­пи­тате­лем, Уль­яна – вос­пи­татель! Али­са, как уз­на­ла, хо­хота­ла не­делю.
 -Смей­ся, смей­ся, - вор­ча­ла ры­жик, - вот уви­дишь, я ста­ну луч­шей, а ле­том, бу­ду во­жатой в ла­герях.
  "-Зна­ешь чу­вак, - серь­ез­но ска­зал Ши­за, - она бу­дет офи­ген­ной во­жатой!".
 -По­еха­ли? – Спро­сил я, про­тяги­вая ру­ки сво­ей лю­бимой, и на­шей об­щей под­ру­ге. Мои пор­та­лы от­ли­чались от тех, ко­торые от­кры­ва­ет Юля, они бы­ли зо­лотис­то­го цве­та, как сол­нечные зай­чи­ки, и, что са­мое глав­ное, аб­со­лют­но бе­зопас­ны. Пер­вой в пор­тал шаг­ну­ла Али­са, кра­совав­ша­яся лег­кой оран­же­вой коф­точкой, а за ней пош­ли мы с Уль­яной. Как и я, мел­кая от­пра­вилась в джин­сах и май­ке. На фо­не царс­твен­ной Али­сы, мы оба, выг­ля­дели соп­ро­вож­де­ни­ем. Имен­но се­год­ня, им­пуль­сив­ная на­тура Два­чев­ской ре­шила по­быть прин­цессой. Да ра­ди бо­га, я толь­ко рад.

 Мы ока­зались в цен­тре ла­геря, но не то­го, в ко­тором поз­на­коми­лись. Я пос­тро­ил свой, свой ла­герь! Тот, ко­торый ви­дел во сне мно­жес­тво раз, тот – что был мо­ей меч­той. Боль­шую часть не­малень­ко­го ок­ла­да, я вло­жил сю­да, а ор­га­низа­ция, обес­пе­чила луч­ши­ми стро­ите­лями и ре­сур­са­ми. В жи­вопис­ное мес­то, ря­дом с ре­кой и озе­ром, бы­ли ак­ку­рат­но до­бав­ле­ны не­боль­шие до­мики, рас­счи­тан­ные на двух че­ловек. Сто­ловая, му­зыкаль­ный клуб, зда­ния ад­ми­нис­тра­ции, скла­ды, спорт­пло­щад­ка: и ещё ку­ча все­го! И са­мое глав­ное, пос­тро­ено по прин­ци­пу на­имень­ше­го вме­шатель­ства, толь­ко па­ру де­ревь­ев сру­били, и осу­шили не­боль­шое бо­лото. В ос­таль­ном, при­роду не тро­гали. Ни­како­го плас­ти­ка, толь­ко де­рево, стек­ло, ас­фальт и ка­мень. В по­рыве вдох­но­вения, я до­бавил в про­ект да­же не­боль­шую де­ревян­ную ба­ню.
 На пло­щад­ке нас уже жда­ли. В те­ни, на ска­мей­ке, си­дели Ви­ола и Сла­вя. Блон­ди­ноч­ка лег­ко втя­нулась в ра­боту ор­га­низа­ции. Пос­ле то­го, как она по­каза­ла се­бя мо­лод­цом в кри­тичес­кой си­ту­ации, Ви­ола быс­трень­ко заб­ра­ла пер­спек­тивную де­вуш­ку лич­ным по­мощ­ни­ком. Сей­час Сла­вя, став­шая за год ещё кра­ше, воз­глав­ля­ла от­дел по спа­сению лю­дей при чрез­вы­чай­ных си­ту­аци­ях.
 Бли­ки ут­ренне­го сол­нца, про­бивав­ши­еся сквозь кро­ны де­ревь­ев, иг­ра­ли на её во­лосах, от­че­го те ста­ли по­хожи­ми на рас­плав­ленное зо­лото. Свет­лое платье, си­дело на ней ве­лико­леп­но, сво­бод­но оку­тывая фи­гуру спорт­смен­ки, бы­ло по­доз­ре­ние, что одень она хоть ме­шок – он не скро­ет ши­кар­ных форм воп­ло­щен­ной валь­ки­рии.

 -А вот и вы, - Сла­вя про­демонс­три­рова­ла свою бе­лос­нежную улыб­ку, - мы с Ви­олой взя­ли вы­ход­ной, что­бы пос­мотреть на сда­чу про­ек­та.
 -И как ты вы­купил это мес­то? – За­дала воп­рос Ви­ола. Со всей сво­ей ис­сле­дова­тель­ской ра­ботой, она прос­то не ус­пе­вала сле­дить ещё и за мной.
 -О, оли­гарх, ко­торый ког­да-то при­вати­зиро­вал тер­ри­торию, дол­го не хо­тел про­давать ор­га­низа­ции эту зем­лю, - От­ве­тил я, дос­та­вая из во­лос Али­сы, за­путав­ший­ся там лис­тик, - приш­лось убе­дить его лич­но. Кста­ти, тут уже сто­ял ла­герь, там, даль­ше в ле­су. Не хо­чу его сно­сить, зда­ние не вет­хое, и опас­ности не пред­став­ля­ет. Бу­дет од­ной из изю­минок, как ло­доч­ная стан­ция, нап­ри­мер. Я спе­ци­аль­но дос­тал ту­да лод­ки без мо­торов. Толь­ко вес­ла – толь­ко хар­дкор. Не­дале­ко от бе­рега есть ос­тро­ва, очень жи­вопис­ные. Вот ту­да и бу­дут пла­вать от­ды­ха­ющие, и раз­вле­чение, и за­кал­ка!

 -Док, это клас­сно, - Уль­яна ус­пе­ла об­бе­гать по­лови­ну ла­геря, яс­ные гла­за све­тились вос­торгом, - а ты возь­мешь ме­ня во­жатой?
 -Возь­мет, ку­да де­нет­ся, - приг­ро­зила мне ку­лаком её стар­шая под­ру­га, - и что это за ста­туя му­жика в оч­ках?
 Али­са ука­зала на фи­гуру вы­соко­го че­лове­ка, сто­яще­го на пос­та­мен­те пря­мо пос­ре­ди пло­щади. Вни­матель­но наб­лю­дая, за про­ис­хо­дящим сквозь оч­ки, ста­туя смут­но на­поми­нала ме­ня, раз­ве что чер­ты ли­ца – стар­ше, и рост по­ниже.
 -Нра­вит­ся? – За­дал я воп­рос. – Это мой псев­до­ним, офи­ци­аль­но, имен­но он бу­дет ос­но­вате­лем ла­геря, ему при­пишут боль­шую часть мо­их зас­луг, что­бы не све­тить До­ка все­му ми­ру. Ведь у ак­тивных де­яте­лей, есть не толь­ко друзья. Не хо­чу, чтоб ла­герь стал ми­шенью. Прав­да, ещё на­до дать ему имя, а на ум ни­чего не при­ходит.
 -Здо­рово при­дума­но, ма­ло кто из неп­росве­щен­ных зна­ет те­бя в ли­цо, - одоб­ри­ла Ви­ола, - и ты прав, лиш­ний раз луч­ше не прив­ле­кать вни­мания к это­му мес­ту, бу­дет не­хоро­шо, ес­ли тут пос­та­вят ста­тую сов­ре­мен­ной ле­ген­ды. Зря ржешь Док! Ты, прав­да, поч­ти ле­ген­да, ле­ген­да, ле-ген-да. Ген­да! Точ­но, на­зови его Ген­да.

 -Али­са, ты ко­му тут уг­ро­жа­ешь? – По­шутил я. – Вот возь­му, и уй­ду к Сла­ве, лок­ти же ку­сать бу­дешь.
 Все зас­ме­ялись, а мел­ка про­бур­ча­ла что-то вро­де: -Что сра­зу к Сла­ве то, буд­то нет дру­гих ва­ри­ан­тов…
 Хоть кух­ня по­ка и не ра­бота­ла, вви­ду от­сутс­твия по­варов, го­лод­ны­ми я де­вушек не ос­та­вил. При­гото­вив не­хит­рый обед, из имев­шихся в хо­лодиль­ни­ках скла­да кон­сервов и круп. Да­же ки­сель сва­рил, по­дав его со ль­дом. По­коле­ния рес­то­ран­но­го биз­не­са, да­вали о се­бе знать. А бли­же к ве­черу, ког­да всё бы­ло ос­мотре­но, и приз­нанно при­год­ным, Сла­вя и Ви­ола, у­еха­ли по де­лам. Ла­герь пон­ра­вил­ся всем без ис­клю­чения, что-то в нем бы­ло та­кое, ду­шев­ное.

 -Зна­ешь Али­са, - мы с ры­жей вы­ходи­ли к ос­та­нов­ке, где сто­яли во­рота, пол­ностью ско­пиро­ван­ные из сна. Ста­туи пи­оне­ров по бо­кам от вхо­да, же­лез­ные створ­ки, ещё пах­ну­щие све­жей крас­кой, чер­ный, не ус­певший пок­рыть­ся пылью ас­фальт. Бук­вы на во­ротах гла­сили «Со­вёнок».– Мы при­сутс­тву­ем при рож­де­нии чу­да. Этот ла­герь, ста­нет прек­расным мес­том, ког­да его за­пол­нит дет­ский смех. Мно­гие юные пи­оне­ры най­дут тут свою лю­бовь, вер­нут ут­ра­чен­ный азарт к жиз­ни. Во­жатых мы наш­ли, Оль­га и мой ста­рый друг то­же в де­ле, по­вара и про­чий пер­со­нал на­нят, а ох­ра­на…
 "-Кто сю­да с ме­чом при­дет, то­го сра­зу прис­тре­лим! – Ши­за на­мекал на Кэ­па и Се­дого, му­жики ре­шили уй­ти на пен­сию, и моё пред­ло­жение им пон­ра­вилось. Учить но­вое по­коле­ние, чем не смысл жиз­ни? У ла­геря бу­дут са­мые кру­тые ох­ранник и физ­рук!"
 -Точ­но, вы ведь вер­ну­ли пи­онер­ское дви­жение, Аме­рика ещё па­нико­вала, что воз­рожда­ет­ся СССР, - Улыб­ну­лась Али­са. Как же я лю­бил эту улыб­ку! Не удер­жавшись, я по­цело­вал её, нас­лажда­ясь мяг­ки­ми гу­бами и лас­ко­выми ру­ками Али­сы. За­кат дей­стви­тель­но был прек­ра­сен, в воз­ду­хе ви­тали за­пахи ле­та: тра­вы, цве­тов, и ка­кого-то ед­ва уло­вимо­го у­юта. Пти­цы из­да­вали свои пос­ледние тре­ли, го­товясь ко сну, в тра­ве стре­кота­ли свер­чки, а в воз­ду­хе тут и там, но­сились стре­козы. Ря­дом со мной сто­яла са­мая прек­расная де­вуш­ка в ми­ре. Иног­да, про­сыпа­ясь и смот­ря на по­сапы­ва­юще­го ря­дом ан­ге­ла, я не ве­рил сво­ему счастью. Крас­ное сол­нце уже скры­валось за го­ризон­том, ког­да мы с Али­сой ус­лы­шали шум мо­тора.

 На ав­то­мобиль Ви­олы не по­хоже, слиш­ком уж гром­кий звук…Из-за го­ризон­та по­казал­ся боль­шой ав­то­бус, и мед­ленно приб­ли­жал­ся к во­ротам. По за­литой за­кат­ным све­том до­роге, над ко­торой под­ни­малась рябь го­ряче­го воз­ду­ха от не ус­певше­го ос­тыть ас­фаль­та, ко­леса не спе­ша ве­ли его к нам. «Ика­рус», пас­са­жир­ский ав­то­бус экс­тра-клас­са, сво­его ро­да – па­мят­ник, дав­но ми­нув­шей эпо­хи. Он ос­та­новил­ся пря­мо нап­ро­тив вхо­да, пус­той. Во­дите­ля за ру­лем не бы­ло, да и пас­са­жиров - ноль…
 -Ав­то­бус 410? - Али­са ос­матри­вала ма­шину, осо­бое вни­мание, уде­ляя таб­личке. Зна­комая ано­малия сбро­сила мас­ки, и пред­ста­ла во всей сво­ей кра­се. – Это про не­го ты рас­ска­зывал?
 -Имен­но, - от­ве­тил я, пог­ла­живая теп­лый и чис­тый ме­талл ку­зова, ни пы­лин­ки, сра­зу вид­но что не прос­той ме­ханизм. Сей­час раз­дво­ения ре­аль­нос­тей не бы­ло, слиш­ком у на­ших ано­малий раз­ные ве­совые ка­тего­рии. Ему ме­ня не ута­щить, ес­ли ко­неч­но сам не за­хочу. – Ты то­же хо­чешь ко­го-ни­будь сю­да при­вез­ти, да? Ко­го-то оди­ноко­го, ко­му очень не­об­хо­димо теп­ло, об­ще­ние и лю­бовь?
 Ав­то­бус, на ри­тори­чес­кий воп­рос не от­ве­тил, толь­ко миг­нул па­ру раз фа­рами, и заг­лу­шил дви­гатель.
 -Лад­но, ми­лая, по­ра до­мой, вер­немся к при­бытию пер­вой сме­ны. Ло­терея на­чалась, и ко мно­гим, уже от­пра­вились пу­тев­ки в не­боль­шой рай. – На­любо­вать­ся Али­сой, за­дача поч­ти не­выпол­ни­мая. Сей­час, пос­ледние лу­чи сол­нца, прос­ве­чива­ли сквозь лег­кую ткань её одеж­ды, под­черки­вая соб­лазни­тель­ную фи­гур­ку. Об­на­жен­ная шея де­вуш­ки и её за­пах, так и ма­нили. – До­мой… хо­рошо зву­чит.

 Пос­ле то­го, как два че­лове­ка ис­чезли в зо­лотой вспыш­ке, две­ри ав­то­буса от­кры­лись, фа­ры заж­глись, и с во­дитель­ско­го крес­ла, на зем­лю не­ук­лю­же спрыг­нул до­воль­но ко­лорит­ный пер­со­наж. Нес­клад­ные чер­ты ли­ца, ма­лость да­же, от­талки­ва­ющие. Су­тулая спи­на, уз­кие пле­чи и неп­ро­пор­ци­ональ­ное те­ло. Кро­ме то­го, нес­мотря на мо­лодой воз­раст, во­дитель ав­то­буса был поч­ти лы­сым.
 -Не прав­да ли ин­те­рес­ное мес­то, - ска­зал вдруг То­лик, слов­но об­ра­ща­ясь к ко­му-то. – Не удив­ляй­ся так, я с то­бой го­ворю. Наб­лю­датель.
 -Нет, нет, не бой­ся, я не ви­жу те­бя, не знаю да­же па­рень ты, или де­вуш­ка. Ведь те­ло твоё да­леко. Чувс­твую лишь, нап­равлен­ное вни­мание. Лю­бопытс­тво. Удив­ле­ние. – То­лик про­дол­жал раз­го­вари­вать с пус­то­той. – Мо­жешь счи­тать ме­ня чок­ну­тым, но я знаю, что ты наб­лю­да­ешь за этим ми­ром уже дав­но. За­метил. Ещё там, на пло­щад­ке воз­ле об­серва­тории.

 Ве­чере­ло, на не­бе заж­глись звез­ды, иде­аль­но ви­димые в без­лунную ночь на чис­том не­бе. В воз­ду­хе мель­ка­ли мош­ки и мо­тыль­ки, прив­ле­чен­ные све­том фар. По до­роге полз боль­шой жук-но­сорог, спе­ша по сво­им де­лам. Из-за ле­са, там где под сенью де­ревь­ев бы­ло озе­ро, раз­да­вал­ся ля­гуша­чий хор. Уха­ла в кро­нах со­сен оди­нокая со­ва.
 -Ми­ри­ады ог­ней, свер­ка­ют в не­бе, за мил­ли­оны све­товых лет от мо­его ми­ра, до бли­жай­шей де­рев­ни пол дня ез­ды, - ска­зал То­лик, дос­та­вая из-под си­денья «Ика­руса» ба­ноч­ку ко­лы, и де­лая жад­ный гло­ток, - а я си­жу тут, воз­ле пос­тро­ен­но­го До­ком ла­геря, и раз­го­вари­ваю со стран­ни­ком из иной ре­аль­нос­ти. Знаю, ты ду­ма­ешь, она не­нас­то­ящая, что это, лишь строч­ки, соз­да­ющие об­раз в тво­ей го­лове.
 -Но слу­шай, - гла­за То­лика вни­матель­но смот­ре­ли вдаль, - что ес­ли и твой мир, мир – ко­торый ты счи­та­ешь «ре­аль­ным», то­же…Чей-то дол­гий, очень дол­гий и кра­соч­ный сон.
 -Да лад­но, не заг­ру­жай­ся, - То­лик улыб­нулся, сми­ная об ко­лено пус­тую бан­ку. Пос­ле че­го, пох­ло­пал по сво­ему ав­то­бусу 410. – Ес­ли за­хочешь, од­нажды за­еду и за то­бой, на твою до­лю то­же, вы­падет прик­лю­чений. А по­ка, бы­вай.

 До­воль­но хрус­тнув кос­тяшка­ми паль­цев, То­лик зап­рыгнул в ав­то­мобиль. И «Ика­рус», от­пра­вил­ся вмес­те с во­дите­лем да­леко, очень да­леко, рас­тво­рив­шись в воз­ду­хе, сто­ило ему отъ­ехать от во­рот. Ос­та­вив ла­герь в оди­ночес­тве, до­жидать­ся сво­их пи­оне­ров…

 У каж­дой ис­то­рии есть на­чало и ко­нец. У каж­дой ис­то­рии есть своя кан­ва, си­ноп­сис, со­дер­жа­ние, клю­чевые мо­мен­ты, про­логи и эпи­логи. И нет та­кой кни­ги, в ко­торой при каж­дом но­вом проч­те­нии не от­кры­вались бы ве­щи, на ко­торые рань­ше не об­ра­щал вни­мания. У каж­дой ис­то­рии есть на­чало и ко­нец. Поч­ти у каж­дой… (с)

Год дракона

Кусочек мира Дубликата.
По сути, это вставка в последнюю главу Исхода.
Описывается тот мир, который снится Алисе между циклами. Для понимания лучше, кроме Исхода (он же Анабасис), прочитать еще вторую, третью и пятую части Дубликата.

***

Квартира номер два. Дощатая дверь, покрытая многими слоями половой краски, кнопка звонка на уровне, чуть выше пояса, чтобы внучке было удобно. Вот только внучка эта давно выросла и уехала. Слышу как подходит хозяйка и, без всяких «Кто там?», отпирает мне дверь.
— Здрасьте, Марьпетровна. Что-ж вы не спрашиваете, кто пришел?
— А зачем, Алисочка? Только ты одна так и звонишь. Как-будто точку ставишь. Переночевать пришла? Заходи.
— Нет, я по другому делу. Я, Марьпетровна, неожиданно в пионерский лагерь уезжаю на две недели. Пусть мои вещи у вас полежат?
Потому что не хочется мне их в квартире оставлять: маманя разных мужиков к себе водит. Раз в полгода новый «папа», и не каждый из «пап» безобидный тихий алкаш.
С некоторых пор я стала угадывать, что сейчас произойдет или о чем меня спросят. Вот и сейчас Мария Петровна запахнёт халат потуже и непонимающе посмотрит на меня, а я объясню в чем дело.
— Самой смешно. Семнадцать лет и пионерский лагерь. Туда, оказывается, до восемнадцати ездить можно. У завучихи дочка должна была поехать, но заболела. Шампанское холодное на выпускном оказалось. Вот, чтобы не пропала путевка, я и поехала.
Отдали мне путевку, потому что путевка в старший отряд. Иначе я бы ее не увидела — рылом не вышла. Ну не хотят старшие в пионерский лагерь ездить: тебе семнадцать лет, а тебя в шортики или юбочку наряжают и заставляют под барабан строем ходить! Лагерь то — пионерский. Вот и не хотят. А вот я, я согласилась — были на то причины. И, мы еще посмотрим, кто там будет под барабан в красном галстуке маршировать. А я как знала, что мне путевку предложат, когда утром мимо школы пошла и на крыльце завучиху встретила. Я же говорю что стала угадывать, что должно случиться.
— Понятно, Алисочка. Может тогда чаю попьем на прощание? Мать то дома? Знает что ты уезжаешь?
Вот не надо про мать. Хотя, Марии Петровне можно.
— Дома она, не проспалась еще. Ничего она не знает, записка на столе лежит. Прочитает, если захочет. И вы простите, Марьпетровна, некогда мне чай пить, правда-правда. А то на поезд опоздаю.
Мария Петровна хочет сказать что-то ещё, но только показывает на угол прихожей.
— Ставь туда своё приданое, не пропадет. Потом в кладовку уберу.
Ставлю, куда показали, пакет с «приданым»: две пластинки, кое-какие документы, тетрадка со стихами и табами, золотая цепочка, письмо от Ленки — она, как уехала в Ленинград семь лет назад, письмо написала, я ей ответила и всё, и закончилась переписка. Вот и всё моё приданое. Остальное везу с собой: спортивная сумка с вещами и гитара в чехле.
— Может все-таки попьешь чаю-то?
— Марьпетровна, ну поезд же ждать не будет. А как приеду, так попьем обязательно. Я обещаю.
Мария Петровна обнимает меня, я обнимаю ее, даже слезинка подступила. Что может быть общего у семнадцатилетней пацанки и семидесятидевятилетней бабушки, всю жизнь проработавшей (она говорит: прослужившей) на должности литературного редактора? Но вот уже пять, нет шесть лет мы общаемся. Началось с того, что она, не вынеся издевательств над гитарой, взяла меня за руку и затащила к себе домой, чтобы: «Хоть три аккорда тебе показать, а то уши отваливаются». Всякое бывало: и орали друг на друга, и ночевала я у нее, и скорую к ней вызывала, и она ко мне в больницу ходила… в больнице все думали, что ко мне бабушка ходит.
— Марьпетровна, вы так прощаетесь со мной, будто я не на две недели, а навсегда уезжаю.
— Беги на поезд, Алисочка. Для меня и две недели могут «навсегда» оказаться. И ты через две недели уже другая приедешь.
Меня разворачивают и легонько выталкивают на площадку. Слышу сзади всхлип.
— Марьпетровна...
— Беги-беги. Может ты и вовсе не приедешь.
На меня последний раз пахнуло смесью запахов валерьянки, герани, книг и каких-то духов, и дверь за моей спиной мягко закрылась.
Ну вот, с единственным взрослым, который что-то для меня значит, я попрощалась. Но что-то было неправильное в этом прощании, как будто последняя ее фраза, про то что я не приеду, не вписалась в ожидаемую картину.
Стою спиной к двери Марьи Петровны и шагнуть к выходу не могу, а вместо этого разглядываю наш подъезд: сантиметровый слой масляной краски на стенах и лестнице, стены зеленые, деревянная лестница — коричневая. Ступеньки за пятьдесят лет вышарканы жильцами так, что на них углубления от ног остались, отполированные руками перила так удобны, чтобы скатываться по ним. И везде: на штукатурке стен, на перилах, на дверях в подъезд — выцарапаны надписи. Каждое поколение детей считает нужным здесь отметиться, оставляя свои имена, а ЖЭК только красит поверх выцарапанного, так что надписи остаются видны. Вон и две моих: «Алиса» и «Алиса+Лена», а к последней надписи Алик дописал «=дуры», за что потом от меня по шапке получил. Один раз за меня, один раз за Ленку… Что-ж мне так идти то не хочется? Может вернуться и попить чаю у Марьи Петровны? Нет! Встряхиваюсь, поезд, действительно, ждать не будет.
Вот и двор. Хороший двор, чтобы там не говорили. Самое главное, что чужих здесь не бывает. Две двухэтажки и одна трехэтажка, стоящие буквой П, огораживают его с трех сторон, а с четвертой он закрыт от посторонних сараями. Когда-то в них дрова хранились, а в шестидесятых, еще до моего рождения, в дома газ провели. Газ провели, а сараи остались. И теперь наш двор, это такой закрытый от посторонних мир: детская площадка у первого дома, перекладины для сушки белья у третьего, и два десятка старых тополей, которые все называют «парк» — посередине.
Наши должны уже собраться у крайнего сарая. Так и есть, вон они сидят и дымят: четверо в карты режутся, Миха с мотоциклом ковыряется, Миха-большой на турнике повис. Венька, как обычно, чуть в стороне и в книжку уткнулся. Портвейн еще не доставали, ну правильно, светло еще, незачем народ дразнить, а то 02 звонить начнут. Сейчас спросят, куда я собралась.
— Привет, Алис. Ты куда это собралась?
— Привет. — Подхожу, пожимаю руки, у Веньки изо рта сигарету вытаскиваю. — Рано тебе еще.
— В пионерский лагерь она собралась. — Говорит, не поднимая головы от баночки с бензином, где лежат детали от карбюратора, Миха. — Пион-нерка…
Миха — единственный кто не курит, еще и отодвинулся от курильщиков, загородившись от них мотоциклом.
Миха-большой отцепляется от турника и подходит к нам.
— В последний раз — пионерка. А вернется — уже взрослая будет.
Не нравится мне взгляд, которым он на меня сейчас посмотрел, а в чем дело — понять не могу.
— Ладно, побегу я, ребята. А то на поезд опоздаю.
Венька закрывает книжку, встает.
— Алиса, я с тобой. Хлеба надо купить, пока магазин не закрылся.
Ну, со мной так со мной, жалко что-ли. Ныряем в заросший кустарником промежуток между сараями и домом, и по тропинке идем к цивилизации. Все я здесь знаю, могу с закрытыми глазами пройти. Слева две девятиэтажки — китайских стены, справа шесть штук пятиэтажек, а между ними пустырь — ничейная территория. Говорят, тут еще девятиэтажки должны были построить, но что-то с грунтом не так. По той же причине и наши три дома не сносят, что ничего серьезного построить нельзя.
— Алиса! — Венька догнал меня и идет рядом. — Алиса, не возвращайся домой, после лагеря.
С чего это вдруг? А Венька продолжает.
— Это сейчас ты живой талисман, а вернешься уже взрослая, и не будет талисмана. Миха уже… — Венька краснеет и замолкает.
Да ну, не верю я ему. Хоть Венька и самый умный из нас, но не верю я ему. Ошибается он. Так ему и говорю, а Венька обижается, еще сильнее краснеет и до булочной больше не произносит ни слова. А меня опять кольнуло неправильностью, вот про это «Не возвращайся», я думала он мне в чувствах признаваться будет, а он… Только, на крыльце магазина Венька прощается, хочет сказать что-то еще, но так и не решается, снова краснеет, говорит дежурное: «Пока!» — и убегает внутрь. Нет, не «Пока!», он «Прощай!», почему-то говорит. Хочу спросить, почему прощай? Но его уже не видно.
Веньке за хлебом, а мне на остановку. До вокзала не так и далеко, но под вечер ноги бить неохота. Набегалась я за день по врачам, пока в поликлинике справку для лагеря получала. Тем более, что уже показалась морда автобуса. Захотелось, чтобы никуда не пересаживаться, чтобы прямо этот автобус меня к воротам лагеря привез, даже номер маршрута для него придумала: 410. Но нет, обычная маршрутная «двойка».
«Следующая остановка — Вокзал!» — вот и приехали. Мне в кассу: завучиха сказала, что договорилась, чтобы для меня билет на проходящий придержали. Плохо, что электрички неудобно ходят, приходится один перегон на поезде ехать. Сейчас сяду на поезд, доеду до следующей станции. Там от вокзала по Вокзальной же улице пройти три квартала и направо еще квартал. Будет горком комсомола, в нем нужно спросить у дежурного, где автобус в «Совенок» стоит. Вот интересно: город один, а на две половины разделен, и между половинами пятнадцать километров степи. Наш район, он перед войной начал строиться вокруг химзавода, и так и называется: Заводской. А в войну еще заводы привезли и народ эвакуированный. Так и получился город разделенный пополам: Старый и Новый город.
Надо документы приготовить, чтобы перед кассой в вещах не рыться. Перекладываю из сумки во внутренний карман куртки паспорт и путевку: картонку, размером с открытку. На одной стороне картонки нарисован совенок в пионерском галстуке, а на другой напечатано: «Пионерский лагерь «Совенок», вторая смена», — и впечатаны на машинке имя и фамилия завучихиной дочки. Потом дочку зачеркнули, и ниже, уже шариковой ручкой, написали: «Алиса Двачевская» — я, то есть. А, чтобы не подумали, что я эту путевку украла (а я могу, у меня это прямо по морде лица видно), еще ниже написано: «Верно. Заведующий учебной частью», — и завучихина подпись. И школьная печать, поверх всего.
Едва захожу в здание вокзала, как над выходом на перрон начинает шелестеть электрическое табло. Все номера прибывающих и отходящих поездов на нем, пути, на которые они прибывают, время их отправления, в общем вся информация заменяется пустыми белыми строками. Острое чувство неправильности буквально пришпиливает меня к месту. Я кручу головой, но больше ничего необычного не вижу. Ну сломалось табло, успокаиваю себя, мне то что? И вообще, мне сейчас к кассам, а там на стене бумажное расписание висит. Ну и табло к тому времени починят, а не починят, так объявят посадку по радио.
Кассы расположены в отдельном здании и проход туда из зала ожидания через тоннель. Мне надо подойти к третьему окошку, к старшему кассиру, Вере Ивановне, и сказать, что я от Ольги Ивановны — завуча. После этого подать свой паспорт и путевку.
В тоннеле безлюдно. Только дядька какой-то идет навстречу, со стороны касс. Я направо и он направо, я налево и он налево. И так несколько раз. Я колеблюсь, или обматерить его для начала, или сразу кастет доставать. Не люблю я таких дядечек с некоторых пор, не люблю аж до кастета, седина им в бороду. Но дядька улыбается обезоруживающе, поднимает руки, прижимается к стене и делает мне приглашающий жест, иди мол. А я сразу успокоилась, даже улыбнуться в ответ захотелось.
— Проходи, барышня, а то до утра тут танцевать будем. Касса то закрыта. — И подмигивает еще, охальник.
Дяденька окает, а я анекдот про охальника в окрестностях Онежского озера сразу вспомнила. Мне, правда, самой захотелось улыбнуться в ответ, но я сдерживаюсь.
— Я слишком юна для тебя, дядя.
И иду к кассам. Дядя, кажется, что-то хотел ответить, но я только слышу, как удаляются его шаги. И опять это ощущение неправильности. Почему в тоннеле не души, что это за дядька, почему закрыта круглосуточная касса? А касса и правда закрыта. Все пять окошечек. И в предбаннике никого, только скучающий милиционер, сидя на скамье дремлет над газетой. Сначала стучусь в третье окошко, не дождавшись ответа начинаю стучать во все подряд.
— Деточка, ты читать умеешь? — Голос из-за спины. Милиционер проснулся.
На окошечке записка, которой только что не было: «Кассы закрыты до 9-00. Администрация». Поворачиваюсь к милиционеру, чтобы отлаять его за «деточку», а того уже нету. Только фуражка на подоконнике лежит. Мне становится не по себе от этой чертовщины и я, переходя с шага на бег, возвращаюсь по тоннелю в зал ожидания. Возвращаюсь. Вот я сделала три шага, спускаясь в тоннель, вот мне стало страшно и я побежала, и вот я уже в зале. Кажется — мгновенно перенеслась.
Пока меня не было зал ожидания изменился. Куда девались люди: отъезжающие, встречающие, провожающие? Почему закрыты все киоски? Куда исчезли ряды кресел в зале ожидания? Табло не работает, расписание со стены снято, только след от него остался, окошечко справочной заколочено. А в буфете сидит давешний дядька, перед ним гора пирожков на тарелке, несколько бутылок с лимонадом и минералкой и начатый стакан с чаем. Кожаную куртку он снял и повесил на спинку стула, оставшись в рубашке с короткими рукавами. Он кивает мне, как старой знакомой, и возвращается к своим пирожкам. По моему у дядьки или стальной желудок, или он самоубийца — что-то брать в вокзальном буфете. Я хочу выйти на перрон, может удастся уехать без билета, но вместо дверей обращенных к перрону я натыкаюсь на свежеоштукатуренную стену. Тупик. Да тут еще и потемнело, откуда-то натянуло грозовые тучи, перекрывшие свет заходящего солнца. Желтые лампочки накаливания не могут до конца победить темноту и в зале устанавливается полумрак. Никого, только дядька, я и стайка цыганок, которые испуганно жмутся в тамбуре, не решаясь выйти на привокзальную площадь, под ливень, который вот-вот начнется.
— Сейчас ливанет. — Слышу я обращенную ко мне реплику дядьки. — Садись, перекусишь, я и на тебя взял. А вокзал закрыт, уже два месяца как, перестраивать в торговый центр будут.
Я, непонятным мне образом, оказалась рядом с дядькой, в кармане, выделенном в зале ожидания, под буфет. Мне становится страшно, но я держусь, а вместо этого начинаю наступать на дядьку.
— Ты. Что все это значит? Это ты все устроил!?
— Что устроил? — Дядька улыбаясь смотрит на меня снизу вверх. — Закрыл вокзал за нерентабельностью? Или подвел тебя к границе пробуждения? Ну да, интерференция снов имеет место быть, но и здесь я не причем, цыгане, конечно, мои, но они же тебе не мешают? Так и шляются за мной ромалэ через все сны, прости уж их за это. Да ты кушай. — Дядя меняет тему, пододвигая ко мне тарелку с пирожками и бутылку с лимонадом. — Или, как хочешь, — девчонки съедят. Вон они, уже бегут. Славяна — та точно не откажется.
Что-то шевелится у меня в памяти в ответ на имя «Славяна», но успокаивается. За окном грохочет, тут же, как по заказу, начинается ливень и становится совсем уж темно, а в буфет забегают две девушки, примерно мои ровесницы, только вот не моего круга. Одна — колхозница, выбравшаяся в город и одевшаяся во все лучшее, хотя вкус, конечно, есть. И каблуки носить умеет и макияж явно не колхозный. «Марьпетровна, зачем вы меня всему этому учите? — Вспоминаю беседу со старушкой. — Мне то эти тонкости зачем? Через три месяца детство закончится, и привет, ПТУ при ткацкой фабрике. А там главное, чтоб помада по краснее была». «Алисочка, никто никогда не знает, как повернется его жизнь». Вторая девушка, невысокая и хрупкая, с умопомрачительно длинными двумя хвостами бирюзовых волос — наверняка иностранка. И одевается как иностранка и ведет себя как иностранка. Кстати, заодно, разглядываю и дядьку: среднего роста, лет ему около сорока, сам не очень крепкий, но мышцы на предплечьях развиты и кисти все в мелких ссадинах. Остатки черноты под ногтями. Слесарь? Может быть. Вот только говорит грамотно и без мата, и слова «интерференция» от слесаря трудно ждать. Я вот только и помню, что интерференция, это что-то из физики, хотя экзамен всего две недели назад сдавала, а откуда это слово знает слесарь сорока лет?
— Еле спаслись от дождя, дядя Боря! — Обращается к дядьке «колхозница».
— Здравствуйте, дядя Боря. — Иностранка обращает на меня внимание. — Здравствуй, меня зовут Мику, Мику Хатсуне. Мику это имя, а Хатсуне это фамилия. Это японские имя и фамилия, потому что мама у меня… — И тут Мику вздрагивает, шепчет что-то вроде: «Никак не отвыкну», — и внезапно замолкает отвернувшись.
На имя «Мику» и на этот словесный поток у меня опять поднимаются невнятные воспоминания. Где-то я слышала это имя, и эта манера тараторить мне знакома. Не могла слышать, но слышала, как-будто даже общаться приходилось. Причем Славяна только чуть задела мою память, а вот Мику — основательно. Пытаюсь вспомнить, не могу, и тут меня осеняет: я, кажется, поняла, что все это сон! А как иначе объяснить эту чертовщину с вокзалом? И дядька этот, он тоже про сон говорил. Грустно. Значит скоро я проснусь и окажется, что ждут меня моя беспутная маманя и взрослая жизнь в общаге ткацкой фабрики.
Девочки делят между собой пирожки и жадно накидываются на еду, при этом иностранка не отстает от колхозницы. Пока они едят и переговариваются о чем-то своем я пью лимонад, закусывая его своим личным печеньем (надеюсь, лимонад безопасный) и разглядываю всех троих.
— Не смотри на них так, Алиса. — Дядька называет меня по имени, а я даже не удивляюсь. Во сне и не такое возможно. — С ЭТИМИ девушками ты не знакома. Позволь официально представить тебе моих подруг по несчастью: Мику Хатсуне и Славяну Феоктистову. Девочки, это Алиса Двачевская, которая вот-вот проснется и покинет нас. Ну, это вы знаете, иначе нас бы сюда не выкинуло.
— Дядя Боря. — Я ожидала бесконечного потока слов от Мику, а она неожиданно грустно и очень просто говорит. — Зачем вы так? Я понимаю, что вам нужно объяснить Алисе, почему мы трое вместе, но я себя несчастной не считаю. Славяна тоже. Да и вы тоже, не прибедняйтесь.
Подольше бы не просыпаться, не хочу! Представляю себе мать, злую с похмелья и не хочу просыпаться! Пусть мне, хотя бы еще две недели в пионерском лагере приснятся.
— Но как я теперь в лагерь попаду? — Обращаюсь к дядьке. В жизни я бы их всех послала, но во сне — почему нет?
— Как всегда, на автобусе. — Дядька пожимает плечами так, будто я у него спросила, какого цвета трава.
— Дядь Борь, — вмешивается Славяна, — она же спит еще, она же место не может выбирать, ты ей хоть наводку дай какую. Где этот автобус, как на него сесть?
— Не ты нОходишь четырестОдесятый Овтобус, а четырестОдесятый Овтобус нОходит тебя!
Дядька окает совсем уж преувеличено. И еще поднимает блестящий от жира указательный палец кверху, чем портит все впечатление. Славяна ждет продолжения, но дядя Боря опять занялся пирожками и замолк, тогда Славяна берет инициативу в свои руки.
— Понимаешь, Алиса. Дядя Боря и есть водитель того самого автобуса.
А дядя Боря, я уже мысленно так его называю, кивает в подтверждение.
— Точно, отправление через час, и автобус, между прочим, у твоей остановки тебя дожидается. Какого… ты на вокзал поперлась?
И оканье его куда-то пропало. Я хочу сказать что вообще-то мне на поезд надо, и тут меня накрывает двойным рядом воспоминаний: я помню, как завучиха инструктировала меня насчет вокзала и отложенного билета, и, в то же время, я помню, как она говорила, что автобус специально завернет за мной, надо только выйти к остановке; я помню, как два месяца назад ездила на поезде в старую часть города в центральный универмаг, покупать себе платье на выпускной (так совпало, что у мамаши короткий период просветления был, и деньги на платье нашлись), и, в то же время, я помню, как два месяца назад закрывали наш вокзал и объявляли, что его перестроят в универмаг. И инструктаж про билет на поезд я помню смутно, а про ожидающий меня автобус все отчетливее и отчетливее. И даже то, как отмахиваюсь от завучихи: «Да поняла я, поняла. Водителя зовут Борис Иванович», — вспомнила. Так, а как кассира должны были звать? Вера… отчество не помню.
Ну и фантазии у меня, надо же, какую то историю с поездом придумала и сама в нее поверила. Ладно Мария Петровна, она и забыть могла про закрытый вокзал, ей простительно, но я то! Главное, не говорить никому. Хорошо, что нужного человека тут встретила.
Пока я так сама себя унижаю эти трое расправляются с пирожками, Мику относит тарелку на мойку (за все время ни буфетчица так и не появилась, ни посетителей никого не было) и мы, обогнув цыганок, выходим на привокзальную площадь.
— И идти нам пешком. — Изрекает дядя Боря, показывая пальцем на оборванные троллейбусные провода.
Я хочу напомнить про автобус «двойку», на котором я сюда приехала, и вспоминаю, что маршрут ликвидировали, почти сразу как закрыли вокзал. Так что, либо троллейбус, либо пешком. На вокзал пешком, с вокзала пешком — бедные мои копыта.
Дальнейшие события воспринимаются почему-то фрагментами.
Вот девочки прячутся под зонтиками, а дядя Боря снимает с себя кожаную куртку и отдает мне, потому что дождь, хоть и ослабел, но еще идет, оставаясь в одной рубашке. Я сопротивляюсь, а он только отмахивается, смеется и говорит, что фантомы не болеют. От куртки слабо пахнет машинным маслом, бензином и табаком. На мгновение мы встречаемся взглядами и я вижу… тоску и что-то еще, даже не могу описать — что. Я не Достоевский, чтобы описывать, но что-то похожее я в глазах у Марии Петровны видела. Дядя Боря извлекает из кармана куртки пачку сигарет и ключи от автобуса, закуривает и контакт теряется. Но я вдруг жалею, что маман, в своих попытках устроить личную жизнь, скатывалась все ниже и ниже, не встретив вот такого дядю Борю. Я бы даже согласилась папой его звать. Может и тоски в глубине его глаз поубавилось бы. Я еще хочу спросить про то, что за фантомы он поминал, но забываю.
Вот мы идем по улице, Славяна оглядывается.
— Идут за нами.
Тут уже оглядываюсь я. Все те же цыганки, что стояли в тамбуре вокзала, тащатся за нами метрах в пятидесяти, не отставая и не догоняя.
— Я же говорил, что так и таскаются за мной от сна к сну. Где я их подцепил, ума не приложу. — Комментирует дядя Боря.
О каком сне речь вообще идет? Не понимаю.
Вот Славяна с дядей Борей вырвались вперед, а Мику жалуется мне, что хотела, пока мы были под крышей, попросить у меня подержать гитару, а то ей поиграть хочется, аж пальцы болят. А потом, без перехода заявляет.
— Я тебя ненавижу, Алиса. — Голос спокойный и бесцветный какой-то. — За Сенечку. Зачем ты убила его?
Я ничего не понимаю и только пожимаю плечами. А Мику продолжает, Мику почему-то надо выговориться.
— Хорошо, что все обошлось. Потому что иначе… Меня нельзя убить, я остаточный фантом, но случилось бы что-то нехорошее. Молчи, Алисочка. Просто молчи. Ты убила его и теперь за тобой долг. Ты мне его никогда не выплатишь, а я не буду с тебя его требовать. Просто помни о нем. Я не сумасшедшая, я знаю, что ты не виновата, и сейчас ничего не помнишь и не понимаешь о чем речь, и в лагере мои слова забудешь.
Ну молчи, так молчи. Я и молчу.
Вот Мику убежала вперед всех, чтобы мы не видели, как она плачет, а я оказалась вдвоем со Славяной.
— Вы тоже в лагерь?
— Нет! — Резко и испуганно отвечает Славяна. — Нам нельзя. Мы всего лишь остаточные фантомы. И не спрашивай об этом больше никогда!
Еще одна сумасшедшая.
— А дядя Боря, он тоже фантом? — Чтобы не беспокоить Славяну спрашиваю я.
— Почти. Дядя Боря, он застрял на полпути. Он говорит, что в институте авария была и трое пострадало. Слишком поздно решились на запись подлинников, двоих переписали, а он умер в процессе записи. Поэтому для него ТАМ нет тела.
Произносится все это спокойно и грустно, как будто о чем то обыденном рассказывают, так что я даже не знаю, как к этому относиться. Похоже на бред, но вдруг я что-то не понимаю? И где это, ТАМ?
Вот мы стоим у автобуса. Мику вдруг обнимает меня и шепчет: «Прости меня, Алисочка. Забудь, что я тебе наговорила». Следом Славяна: «Прощай, Алиса. Передай Семену, что… Ничего ему не передавай. Забудь». Тут автобус заводится, хлопает водительская дверь и из кабины выходит дядя Боря.
— Всё, по машинам, Алиса. До встречи, девочки.
Славяна и Мику отходят подальше, я порываюсь стянуть с себя куртку, но дядя Боря меня останавливает.
— Потом, Алиса. — И засовывает что-то в карман куртки. — Все, поехали.
Я забираюсь в салон, вижу, как дядя Боря коротко обнимает девочек и бежит в кабину, под усиливающимся дождем. Что-то скрежещет под полом и мы трогаемся.
Дядя Боря включает печку в салоне, и мне куда-то в ноги дует теплый воздух. Мне становится очень уютно, я поплотнее заворачиваюсь в куртку, вытягиваю ноги и прижимаюсь виском к прохладному стеклу, глядя на пробегающие за окном дома. Какое-то время еще пытаюсь понять, почему на имя «Семён», что-то откликается внутри меня. Никого же не знаю и не помню, чтобы его так звали.

Где-это я? А, это же автобус, я же в лагерь еду. Как-то я с приключениями сюда добиралась, но не вспомню так, с ходу. Или это сон мне снился? Интересно, что за компания у меня на две недели будет? Рядом мелкая спит, лет четырнадцати. Тоже рыжая, как и я. Что-то родственное в ней чувствую, надо, как проснется, познакомиться с ней поближе. Поднимаюсь на ноги и выглядываю в проход. Люди как люди. Вон девочка спит, на Ленку похожа. Парней всего двое и оба явные ботаники. Так, еще одна гитаристка, кроме меня, интересно, как она с такими длинными волосами живет? Да еще и в такой цвет выкрасила. Кто еще интересный? И тут меня пихают в бок.
— Привет, Рыжая!
Я конечно рыжая, но нельзя же так сразу.
— От рыжей слышу, а меня, вообще-то, Алиса зовут.
— Ты что, Алиса, это же я, Ульяна… — Лицо соседки обиженно вытягивается и, кажется, она вот-вот заплачет. — Ты что, всё забыла? Семена помнишь? Бомбоубежище помнишь? Вечер в столовой помнишь? Ну ничего, Алиса, я тебя в покое не оставлю, я заставлю тебя все вспомнить! — А вот сейчас соседка точно или заплачет, или поколотит меня.
Я машинально сую руку в карман куртки. «Что за куртка? Откуда она у меня?» И нащупываю там свернутую бумажку. Записка, почему-то чертежным шрифтом, очень уверенно, как-будто человек много так писал: «Алиса, а сильная отдача у арбалета? — И вторая строчка. — Надо тебе дать пендель, чтоб проснулась. Если ты и так все вспомнила, то поймешь меня. Прощения не прошу». Соседка что-то продолжает говорить, а я не слушаю ее. Перед глазами стоит наконечник стрелы и спина, обтянутая пионерской рубашкой. Вот я плавно тяну спуск, арбалет вздрагивает, и в этот момент Ульяна толкает меня. А я вижу, как стрела входит между лопатками Семена. Семен? Ульяна?
— Улька! — Кричу я, так что те, кто еще не проснулся — просыпаются, а те, кто уже проснулся — вздрагивают и оглядываются.
Я обнимаю Ульяну и начинаю плакать.

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2732304
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2807427
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2813773
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2818846
14 глава http://vn.reactor.cc/post/2825328
15 глава http://vn.reactor.cc/post/2828850
16 глава http://vn.reactor.cc/post/2836596
17 глава http://vn.reactor.cc/post/2840565
18 глава http://vn.reactor.cc/post/2850439
19 глава http://vn.reactor.cc/post/2854191

Окончание

XX
Последний автобус


На остановке стояла совершенно особая тишина, так что становилось ясно, поблизости нет ни одного человека, да и кому охота плавиться вместе с асфальтом в такую жару. Уже прибыл автобус с двумя пассажирами. Уже первый пассажир, оказавшийся новым доктором, быстрым шагом ушла в медпункт. А второй — опоздавший пионер, уже отистерил своё и пошел сдаваться в лагерь. Уже, в воротах лагеря, его встретила Славя и направила к вожатой. А автобус все не торопился исчезать для наблюдателей. Когда время перевалило за половину пятого из ворот вышли люди: Толик, Виола, Семен и Ульяна-большая, все одетые по походному, все с вещами.
Четверка остановилась перед дверями автобуса, Семен скинул рюкзак, Толик занес чемодан Виолы и свою сумку в автобус и, о чудо, его пропустило внутрь, а потом выпустило обратно.
— Ну что, молодожены, давайте прощаться.
Рукопожатие с Семеном, обмен поцелуями в щечку с Ульяной, Виола обнимается с обоими Персуновыми, а потом обнимает Толика, так, как будто прощается и с ним, если не навсегда, то очень и очень надолго. По лицу ее текут слезы, размывая макияж.
— Еще не поздно отказаться.
— Нет… пионер. Мы остаемся в вашей… стране эльфов. Наш дом тоже здесь… Так вот, наш дом здесь. Мне не страшно за себя, мне не страшно за этого толстопуза. Я просто боюсь, что мы с ним потеряем друг-друга и не найдем. Ты обещал проследить, но мне, все равно, страшно. И начинай с меня. А то, я боюсь, что брошусь на тебя, когда ты прицелишься в Толю.
Виола и Толик отходят на пару шагов, к задним колесам автобуса, и становятся лицом к Семену, держась за руки.
— Разойдитесь на полшага, — просит Семен.
Достает из кармана рюкзака серую металлическую коробочку, украшенную телефонным диском, и начинает набирать код. Потом направляет коробочку на Виолу. Руки у Семена дрожат, Виола плачет не стесняясь, Ульяна-большая закрывает лицо руками, отворачивается и тоже плачет, это видно по вздрагивающим плечам.
— Что мне делать?
— Стреляй, физрук, не тяни, ты же видишь — ей страшно. Ты прошел через это, и мы пройдем. — Толик почти рычит.
Да, это похоже на расстрел. Становится так тихо, что слышно, ка щелкает кнопка в приборе. Виола вздрагивает и перестает плакать. Семен переводит объектив прибора на Толика и нажимает на кнопку еще раз. Толик тоже вздрагивает, потом, на секунду, с видимым усилием поднимает, сгибая локоть, свободную руку так, что сжатый ее кулак оказывается на уровне плеча, кивает Семену и, увлекая за собой Виолу, деревянной, ковыляющей походкой идет к дверям. В дверях автобуса он оглядывается еще раз, словно пытаясь все запомнить, хочет улыбнуться, но у него ничего не выходит.
Семен непонятно произносит:

Я никогда не умел умирать,
Подскажите рецепт, капитан!
Я хочу лишь еще раз обнять
Ту, чьей нежности был недостоин.

Шипят закрываясь двери, сам собой заводится двигатель, автобус разворачивается и уезжает, оставив после себя облако черного дыма.
Ульяна бросается Семену на грудь, продолжая плакать.
— Вот и все, Рыжик. Вот и закончилась эпоха. Хотя… нет, еще не все. Где же он у меня?..
Семен достает из рюкзака топор. Да, обычный топор, снятый с пожарного щита. Кладет прибор на бордюрный камень, и несколько раз бьет обухом топора по прибору, плюща его. В стороны летят обломки пластмассы и расколотые линзы. Потом достает еще один такой же прибор и процедура повторяется.
— Вот теперь, действительно, все. Пошли, Ульяныч. К ночи дома будем. — Улыбается своим мыслям. — Скоро двое новых октябрят появятся, да еще с двойниками. Ума не приложу, как эту парочку вычислить и вместе собрать.

Ульяна-маленькая еще раз обвела взглядом остановку, стараясь запомнить детали, и отступила назад, на тропинку ведущую к их с Алисой озеру и дальше к старому лагерю. На дороге остались лежать топор и две покореженные металлические коробочки. А Семен и сестрёнка, перепрыгнув через придорожную канаву, скрылись в кустах на противоположной стороне, унося с собой и тайну, и приключения.
Но Ульяна-маленькая нисколько об этом не пожалела. У нее теперь была своя тайна. Когда-нибудь она откроет ее Алисе и, может быть, Семену. Тому Семену, который физрук. Его, не смотря на разницу в возрасте и положении, Ульяна считала человеком заслуживающим доверия и человеком, который сможет эту тайну понять. А дальше придется уже решать — что делать с этой тайной.
Сорок минут спустя она уже сидела над обрывом, грызла мелкие, но сладкие ранетки, бросая огрызки с обрыва, и рассказывая об увиденном.
— Как думаешь, дойдут к ночи? — Спросила она, обращаясь к кому-то за своей спиной.
— Дойдут. К ночи дойдут. Можно быстрее, но они не знают короткой дороги.
— Покажешь? Дорогу?
— Покажу.
— Ты так и не вспомнила, как тебя зовут?
— Нет. Когда я жила одна мне было все равно, когда мне оставляла еду та женщина, которая сейчас уехала, нам тоже было все равно.
— Так не годится. У всех людей должны быть имена. — Ульянка повернулась, и, глядя в глаза тайне, спросила. — Скажи. Ты не против, если тебя будут звать Юля?

Ворота приоткрылись и на остановку вышла Славя, с метлой и ведром для мусора. Увидела обломки приборов, огорчаясь беспорядку покачала головой, подняла, повертела в руках, собрала обломки в ведро и скрылась за воротами. Может быть кибернетики еще сумеют выпаять из этого хлама какие-то детали? Хлопнула дверь клубов…

Лагерь у моря часть 10. Выбрана летняя кухня.

1 часть
2 часть
3 часть
4 часть

5 часть

6 часть

7 часть

8 часть

9 часть

Солнышко светит, птички поют. Теплый ветер с моря колышет траву. А ты идешь умытый, свежий, ощущая легкость во всем теле.

Кра-со-та. И никаких тебе кошмаров, теней, змей. Лагерь только просыпался, редкие отдыхающие и вожатые - жаворонки, выползали из зданий, и щурясь от яркого света спешили к умывальникам. Повара что то таскали со склада в столовую. Повара в лагере обладали удивительным талантом, из съедобных вроде бы продуктов приготовить такой лютый пи...сец, что печень вешалась, а поджелудочная умоляла добить её, чтоб не мучилась.

Пойду что ли тоже загляну в свой холодильник. Поздоровавшись со снующими туда-сюда поварами, я попал в царство полок и доисторических рефрижераторов. О, а вот и наш, в углу скромно стоял агрегат, в котором хранили нехитрую снедь я и один мой друг - вожатый. Накидав в пакет все необходимое, я отправился к следующему пункту своего маршрута.

На главной площади, под надзором одной из вожатых, дежурный отряд убирал двор, дружно сметая сор в кучи. Две бойкие девчушки с совками и ведрами собирали их, и утилизировали в ближайшие мусорные урны. Там же была вчерашняя атлетка, помогая убирать площадь, хотя и состояла в другом отряде.

"-Альтруизм, неизлечимая стадия"-поставила диагноз шиза.

Славя помахала мне ручкой в знак приветствия. На ней была та же обтягивающая черная спортивная форма, и молодая девушка невольно притягивала восхищенные взгляды всех вокруг. Я конечно мог понять парней и вожатых, но почему и девушки тоже смотрят на нее с таким обожанием?

"-Милая,добрая, красивая, голубоглазая блондинка с обалденной фигурой,тут и не надо думать долго"

А вот и летняя кухня, которая располагалась на отшибе лагеря, недалеко от пляжа. Несколько печек с духовками, мангал, которым правда редко пользовались, разделочные столы и два шкафа с кухонной утварью. Всё это добро располагалось под большим навесом, и стенами было закрыто лишь с двух сторон, так что и пространства было много, и никакой вытяжки не надо. Правда пол был пыльным, за ночь надуло, ну да и фиг с ним, не в футбол сюда играть пришел,просто буду ходить аккуратно, чтоб не поднимать её.

Протерев стол салфеткой из шкафа, я достал необходимый себе инвентарь и приступил к готовке. Продукты из пакета отправились на  доску, и были безжалостно и быстро разделаны. Куриная грудка нарезана кубиками, смешана с солью, перцем, ложкой меда и розмарином. Картошка очищена от кожуры, и отправлена в растопленную духовку. Когда жарящийся на сковороде лук покрылся хрустящей корочкой, я высыпал туда же грудку, и хорошо обжарив щедро приправил это дело сметаной. Продукты были свежие, сам покупал большую часть, в ближайших к лагерю торговых пунктах, как делали кроме меня ещё несколько пока не в конец обленившихся вожатых, которые тоже не особо жаловали местную стряпню.

На часах было почти семь утра, когда я груженый посудой, кастрюлькой с завтраком, и добытым в столовой только что привезенным хлебом поднимался к себе. При этом за мной тянулся шлейф из аппетитного запаха, от которого некоторые отдыхающие, мимо которых я проходил, ненадолго застывали, с интересом принюхиваясь.

-Ульян, открывай - постучал я в дверь кабинета.

"-Медведь пришел" - процитировала шиза бессмертный мультфильм.

Открыли мне не сразу, а когда дверь открыла улыбающаяся Ульяна, постель на обоих кушетках была аккуратно заправлена. А Алиса сидела на моем стуле и пялилась в окно.

-Доброе утро док - хором поздоровались рыжие.

-Приветы.

Не знаю почему, но с этими бандитками я постепенно начинал вести себя всё более свободно. Да и они, видимо приняв меня за эти пару дней в свой круг общения, даже не пробовали обращаться ко мне на вы.

Когда я закончил сервировать завтрак.

"-Чувак меньше пафоса" - передразнила шиза - "ты просто еду по тарелкам разложил"

 И пригласил девушек позавтракать с собой. То Ульянка без всяких лишних движений села на кушетку, и с аппетитом стала уплетать содержимое своей тарелки, аж за ушами трещало. А вот Алиса попробовала потихоньку смыться, но увидев мой настаивающий взгляд тоже составила нам компанию. При этом пристально и вопросительно на меня взглянув.

"-Между прочим Штирлиц, ты припер три тарелки и вилки"

-И что с того шиза?

"-А то что теперь рыжая задумается не только о том когда она успела укрыться одеялом, но и о том откуда ты знал что тут кроме мелкой заночевал ещё кто-то"

Аккуратно поднеся ложку с едой ко рту, она сняла первую пробу, потом недоверчиво подняла брови, попробовала ещё, и ещё.

-Неужели сам готовил? - спросила она. - это нереально вкусно.

-А ты думаешь наши вивисекторы такое состряпают? - улыбнулся я рыжей, приятно черт побери когда тебя хвалит такая девушка, да и что то я в их кампании за пару дней улыбаюсь больше, чем за последний год.

-А фифисектолы это фто? - пробубнила Ульянка.

-Не разговаривай с набитым ртом - сказала Алиса, вытирая указательным пальцем струйку соуса, которая была у угла губ её младшей подруги.

Я уже хотел было дать ей салфетку, но Алиса одним ловким движением слизнула белую субстанцию с пальца.

"-Вау, но лучше бы язычком прямо со щеки" -мечтательно произнес внутренний голос.

Закончив с завтраком и поблагодарив меня за всё, рыжие отправились по своим делам. Ульянка выглядела бодрой и здоровой, от отравления не осталось и следа.

А я просидел в кабинете до обеда, в принципе лагерь хоть и большой, но торчать тут круглыми сутками в четырех стенах я не обязан. Даже более того многие вожатые удивлялись, видя меня тут с утра до вечера. Если что случиться - мне позвонят, телефон мой есть на двери, прямо под графиком,да и скорую никто не отменял, если будет совсем уж что-то из ряда вон, и я с удивлением заметил что мне хочется куда то сходить, проветриться, прогуляться.