Пионер парень

Дубликат, часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497

Продолжение.

V
Дебют

Из рабочей тетради Шурика Трофимова.

«Пятый день смены.
Необычные мысли, сны и явления.
1. Опять приснился сон про полигон и маленького человечка. Рассмотрел во сне этого «человечка» и вычеркиваю его из списка загадок. Человечек похож на недоделанного робота оставленного пионерами отдыхавшими здесь до нас. Видимо во сне реализовалось мое подсознательное желание видеть этого робота функционирующим.
2. Обнаружено нештатное потребление электроэнергии. Вчера вечером, перед уходом, были обесточены все электроприборы и отключены автоматы на щитке. Сегодня утром счётчик показал расход 2 квт-ч. электроэнергии. Сыроежкин ничего не смог пояснить по этому поводу, утверждает, что ничего не включал.
3. Когда вижу кого-либо из пионеров или персонала лагеря, включая вожатую, я могу сразу сказать микс это или копия. Что значат эти слова, применительно к человеку, я не знаю.
4. Регулярно вспоминается женское имя «Яна». Твердо уверен, что у меня нет знакомых с таким именем.
План работы в кружке кибернетики на день...»

Шурик еще раз перечитал написанное и кивнул.
— Сергей, на мне сегодня пайка, а ты собираешь излучатели и приемники ультразвука. Так?
Сыроежкин только пожал плечами, все было обговорено еще вчера.
— … и, Сергей, ты говоришь, что девочки хотели поучаствовать в испытаниях прибора.
— Да, Лена и Мику. Я сказал им, что если доктор не возражает, то мы не против.
— Хорошо, тогда мнением доктора сам поинтересуйся, пожалуйста. А то девочки начнут доктору рассказывать и что-нибудь напутают.
Сыроежкин молчал. Шурик поднял голову и увидел, что тот, весь подобравшись, как охотничья собака, внимательно смотрит сквозь открытую дверь на противоположную сторону аллеи. Шурик проследил за направлением взгляда напарника. Что-то невидимое, жужжа электромоторами и иногда задевая за кусты, скрывающие заброшенное здание напротив, двигалось со скоростью пешехода, по обочине главной аллеи от перекрестка в направлении ворот.
— Уйдет ведь! — Шурик услышал шепот и увидел, как Сыроежкин вслепую шарит рукой по столу.
— Сергей, нет! Лучше понаблюдаем. Если это пришло сюда один раз, то придет и еще. И, пожалуйста, вдруг это там, за кустами, октябренок балуется?
— Ох-х-х… Да. — Небольшой трансформатор выпал из разжавшейся кисти Сыроежкина обратно на стол, глухо стукнув при этом.
— Сергей. — Шурик поправил очки и строго посмотрел на Сыроежкина. — Но, предположим, мы действительно видели то, что видели. Тогда наш долг перед наукой, описать все это. И надо обязательно указать время. Сейчас девять часов двадцать семь минут.

— Сёмк.
— Да, Рыжик?
— Хорошо. Девочки теперь знают, что они не одни. Жалко, что мы все вместе собраться не можем. Только в Шлюзе, а там мы спим. — И тут мысль Ульянки перескочила. — Сём, а ты ведь не спишь в Шлюзе. Расскажи, что ты там делаешь?
— Страдаю, Уля.
Ну как рассказать обо всем в двух словах? Рассказать, как стараешься выскочить из автобуса первым и страхуешь девочек. Видишь, как они строятся и сам борешься с желанием встать в тот же строй. Как стараешься прикоснуться ко всем пионерам, как целуешь Ульянку. А когда автобусы глушат двигатели, то над остановкой воцаряется только шаркающий звук, усиленный многократным повторением. Это спящие пионеры начинают перемещаться к воротам. Как ты идешь параллельным курсом, держа Рыжика за руку, стараясь подстроиться под ее ковыляющую походку. Как строй втягивается в ворота и ты отпускаешь руку Ульяны, оставаясь снаружи. Как ты, на прощание, пожимаешь предплечье Мику, замыкающей строй, прощаясь, в ее лице, со всеми пионерами. И как, стараясь не заглядывать в ворота, возвращаешься к остановке и там дремлешь, время от времени приходя в себя от сырости и предутреннего холода, и проверяя: далеко ли до рассвета, на месте ли автобусы, не начали ли возвращаться пионеры? Убеждаешься, что все в порядке, подкидываешь еще пару сучьев в костерок и продолжаешь ждать, пребывая в полудреме. А вокруг тебя крутятся картины вероятностных миров, с твоим и твоих близких участием. Как иногда к костру подсаживается Яна, у которой последнее время все более и более муторно в ее электронно-нейтринной душе. Кошкоробот не жалуется, но в ней все больше и больше от человека, и блики костра на алюминиевом лице и щитке закрывающем фотоматрицы вполне заменяют выражения эмоций. «Почему папа меня не видит?» — Нарушает тишину Яна. Что ей ответить? «Не положено папе», — если только. И хочется прижать к себе эту тушку, бывшую когда-то алюминиевым бидоном. Когда-нибудь Яна научится плакать. А потом начинает светлеть небо и слышно, как в автобусах заводятся двигатели, и нужно идти к воротам Шлюза и встречать своих, всматриваться в лица и пытаться понять, не подменили ли человека там, на стадионе. За Артемом не уследил, и сейчас в лагере другой Артем. Хороший парнишка, но спящий. А вот Мику перехватить удалось, но утро тогда вышло сумасшедшее, пока искал среди всех Мику всех лагерей именно нашу, и потом брал за руку и вел ее, покорную, к своему автобусу, говоря ей, спящей в обоих смыслах, какую-то ворчливо-успокоительную чушь, пока отводил «приблудную» Мику к ее автобусу. Не знаю, от Алисы заразился что-ли, но бросить своих не могу. Как все это рассказать, когда вот уже виден забор лагеря, в просветы между деревьями?
— Страдаю, Уля. Из людей нельзя делать роботов, если уж вложили в них души. А я не могу взять и отключить все. А если бы мог — побоялся бы.
— Сём. — Ульяна подождала Семена, взяла его за руку, и к воротам они подошли уже вместе. — Я не хотела, чтобы ты огорчался, прости.
— Ты то тут причем, Рыжик? Не ты же это устроила.
Лагерь встретил Семена и Ульяну тишиной и безлюдьем. Даже на клубах висел замок.
Асфальт главной аллеи уже успел раскалиться и, в колыхающемся мареве, скорее угадывались, чем были ясно различимы вдалеке фигуры бегающих между спорткомплексом и пляжем пионеров.
— И где хлеб-соль, где встречающие? Ладно Лена с Алисой, но хоть один пионер должен бегать. Уж Шурик-то должен быть на месте.
— Сёмк, напомни мне. Когда я тебе последний раз говорила, что ты тормоз?
— В день нашего знакомства, да?
— У тебя еще и склероз. Сегодня открытие купального сезона же. Ты что, Ольгу не знаешь? Наверняка все на пляже сейчас. — И, подражая интонациям вожатой, Ульяна добавила. — Мероприятие общелагерное, никаких исключений!

«Мальчики, девочки, младший отряд! Все построились и по моей команде заходим в воду! О! Вот и физруки подошли! Семен, Ульяна! Вы почти не опоздали, поэтому я почти не буду вас ругать. Забирайте себе средний отряд и отпустите уже Алису купаться! Младший отряд! Стоять! Еще накупаетесь так, что из ушей вода побежит, а в первый раз заходим в воду по моей команде и ровно на две минуты. Кто не услышит команды на выход, тот завтра останется без купания!»
«С таким голосом можно охотиться без ружья. Птицы сами падать будут. Или деревья таким голосом можно валить. Как там героиню сказки звали? Перепилиха, кажется». — Женя сидела на опушке рощицы, отделяющей пляж от лодочной станции, и страдальчески морщилась. «Зачем звали, спрашивается? Слушать эти вопли? Или…» Женя подняла глаза, чтобы глянуть на противоположный край пляжа, перехватила взгляд Сыроежкина, вздрогнула и опять зарылась носом в книгу. Пошарила левой рукой в пакете, извлекла оттуда бутылку с минералкой и пластиковый складной стаканчик. Сделала пару глотков и перелистнула страницу. Вообще-то на пляже было неплохо: лезть в воду Женю никто не заставлял и общество не навязывал. Вообще, большинство делало вид что Жени не замечает. Только Лена и Саша кивнули, но подходить не стали, хотя, как раз против их общества Женя не возражала. И Сыроежкин еще притягивал взгляд. Не хотела на него смотреть, но каждый раз, как пересекались взгляды что-то так обмирало внутри, и было так, одновременно, страшно и приятно, что Женя даже начинала злиться на обоих кибернетиков, когда Шурик отвлекал Сыроежкина и тот не бросал взглядов на Женю.
Физруки отправили в воду средний отряд и воздух заполнился криками и девчоночьим визгом. «Что за люди? Зачем так кричать?», — опять недовольно поморщилась Женя.
Официальная часть открытия купального сезона завершилась. Вожатая, окунув младший отряд, уже увела октябрят на спортплощадку. Средний отряд оказался предоставленным самому себе и устроил кучу-малу, где-то на границе воды и суши. Старший отряд, за вычетом Жени и кибернетиков, но зато с добавкой Максима и обоих физруков, затеял игру в волейбол. Рядом с заведующей библиотекой шлепнулся мячик, обдав ее ноги песком. «Так, пора закругляться, — решила Женя, — вожатая ушла, и больше меня тут никто и ничто не держит». Книжка отправилась в пакет к бутылке с минералкой, а Женя поднялась, с неожиданной грацией..
— Уходишь? — Упустивший подачу Максим прибежал за мячиком. — А может, с нами поиграешь?
Максим ждал ответа, вопросительно смотрел на Женю своими голубыми глазами невинного ангелочка и улыбался. Это предложение было так неожиданно и так нахально, что Женя чуть было не согласилась, и только осознание того, что вот она будет играть, такая неуклюжая и некрасивая, а ее будет разглядывать Сыроежкин, заставило Женю отказаться. А потом уже всплыло и подозрение, что и приглашают-то, исключительно чтобы посмеяться над ее неуклюжестью. Но все равно, отказалась Женя гораздо мягче, чем могла бы.
— Не хочу пачкать форму. Так что, без меня.
Тут Женя вспомнила про загадочные журналы, про то, что хотела допросить Максима с пристрастием — где он нашел журналы, которые напечатают только через пять лет? Но решила пока не пугать младенца и только спросила, прощаясь.
— В библиотеку-то еще зайдешь?
— Обязательно.
Женя кивнула, и, мысленно улыбаясь, пошла к себе в домик. До обеда оставалось сорок минут и открывать библиотеку смысла не было, а вот план допроса юного пионера разработать стоило.

Письмо, забытое, лежало в кармане. Когда на пляже появились довольная Ульяна и, как обычно, замороченный своими думами Сенька, Алиса взяла, протянутый Ульяной, тетрадный листок в клеточку и, засунув его в нагрудный карман рубашки накинутой на плечи, побежала сразу к старшему отряду. «Всё! А этих пионеров сами купайте, а то я с ними намучилась!» Добежала до грибка, занятого отрядом, скинула, не глядя, рубашку и побежала в воду, откуда уже махала ладошкой Мику.
На кромке воды остановилась и обвела взглядом пляж. Ольга, с секундомером в руках и свистком в зубах, готовится дать октябрятам отмашку и разрешить им залезть в воду. Семен с Ульяной построили средних лицом к воде, Семен что-то говорит им, средние хохочут в ответ, потом Ульяна отбегает к воде, а Семен отходит к левому флангу шеренги и командует: «На старт! Внимание! Марш!» Отряд срывается с места, и пионеры с визгом и хохотом несутся к воде. Даже Катька забыла что считает себя взрослой и тоже бежит в воду с визгом и хохотом. Алиса на секунду ощутила острую зависть к малолетке: самой так же с хохотом пробежать — хочется, а стеснительно, а даже вспомнить, каково это — не получается. Потому что сохраненных воспоминаний у копии — кот наплакал. «Ну и черт с ним! Зато я живу, а она еще нет! Катька, я против тебя ничего не имею, и ты тоже проснешься, но я уже живу, а ты еще нет». Алиса опять повернулась к воде, погрозила кулаком Максиму, готовящемуся пустить ладошкой веер брызг в сторону Лены и, разбежавшись, покуда глубина позволяла бежать, в скольжении вошла в воду. «Хоть Сенька и физрук, а плаваю-то я получше его», — еще подумала, а дальше уже, красивым баттерфляем, пошла к буйкам, уже ни о чем больше не думая и не видя Максима, проводившего ее восхищенным взглядом.
Купание, пляжный волейбол, обед… так часов до трех письмо и пролежало в кармане не тронутое. И только после обеда, когда Алиса завалилась в домике на койку и потянула к себе тетрадку, сложенный вчетверо листок напомнил о себе. Алиса потянула его из кармана, развернула и некоторое время просто разглядывала буквы собственного почерка.

Привет… сестренка. Раз уж Ульяны так между собой общаются, и я к тебе во сне так же обратилась, то и буду обращаться так же. Насколько я себя (тебя) знаю, ты не будешь против. Кстати, это точно был сон? Потому что нашей Ульянке и Славе снилось тоже самое. Но что-то меня не туда понесло, начинаю сначала.
Привет, сестренка! Обе Ульяны и Сенька очень хорошо о тебе отзываются, вот я и решила написать. Очень бы хотелось познакомиться лично, но Сенька бьет себя пятками в грудь, морщит верхнюю губу и качает головой. "Я, — говорит, — не уверен, что это безопасно для вас. Что одна из вас не исчезнет в течение получаса. Вы не настолько друг от друга отличаетесь, чтобы безопасно сосуществовать в одном узле. Имею, — мол, — опыт". Приходится ему верить, а жаль. А мне кажется, что мы с тобой не отражения одного и того же человека, а самостоятельные люди, просто как двойняшки. Или потомки того самого человека. Ты, конечно, поопытнее меня будешь и вон как высоко прыгнула — в помощницы вожатой (шучу), но и я не хуже. Рассказала о твоей должности Славе, а та только улыбнулась и сказала, что сочувствует тебе. Не знаю, как вы себя чувствовали, когда проснулись, а мы трое: я, Ульянка и Славя, просто в какой-то эйфории сейчас. Все, одновременно и знакомое и новое, а, главное, не знаю как у других, но у меня это чувство свободы, когда я понимаю, что могу сама построить свою жизнь, а не крутиться внутри двух недель цикла. Да, Сенька расказал мне про активную фазу, но это же не окончательный приговор, Сенька же вырвался и Ульяна ваша, надеюсь, тоже. О наших делах не пишу, они, наверное, не очень отличаются от ваших. Ульяна сказала, что на ее место в отряде вы Максима выбираете, надо будет к нашему присмотреться. Только не селите его третьим, в домик к кибернетикам — пропадет парень.
Завидую вам и сержусь на Сеньку, что он к вам сбежал (про сержусь тоже шутка), потому что новый его двойник он пока так, ни рыба ни мясо. Но хоть Сенька и сбежал к вам, он проснулся именно у нас, я надеюсь, что в этом есть и моя доля, пусть я и не понимала что делаю. Так что тоже можешь мне завидовать.
Сестренка, я очень хочу рискнуть и тебя увидеть, и, если ты не против, дай знать. Хоть через ваших Сеньку с Ульянкой дай знать, они через цикл собрались опять к нам.
Алиса.
PS. Приготовь свои детские воспоминания. Мы обязательно должны их сравнить!

Из-за открытия купального сезона работа у кибернетиков сдвинулась на послеобеденное время. Ну и Оксана пришла, ей выделили место за верстаком в углу, где она тихо, никому не мешая, вырезала из коры свой прощальный подарок Василию, иногда спрашивая помощи или совета у Электроника.
Шурик, тот весь погрузился в пайку и отключился от внешнего мира. Очень уж ему хотелось, если не приступить к настройке, то хотя бы спаять электронную часть схемы. Поэтому он сидел спиной ко всем, время от времени бормотал что-то про себя, шипел, когда пальцы хватали раскаленные после облуживания выводы радиодеталей и концы проводов, да канифольный дым все больше и больше наполнял комнату.
Когда в помещении кружка стало есть глаза Электроник не выдержал. Открыл окно, распахнул дверь, выдернул из розетки паяльник и громко объявил: «Как ответственный за технику безопасности объявляю пятнадцатиминутный перерыв на проветривание. Просьба всем выйти на улицу. Шурик, тебя это тоже касается!» Так и вышли на крыльцо все трое: Шурик, с листом миллиметровки в руках, тут же убежавший на полюбившееся ему место за зданием клубов и Сергей с Оксаной, которые никуда не пошли, а присели тут же, на крылечке.
— Оксан, а ты почему не спишь? У младшего отряда же тихий час?
— Не хочу. Подарок важнее.
— А как же распорядок? — Сергей искренне недоумевал.
— Ну, распорядок, Сережа, это…
Когда пятнадцать минут истекли, и пунктуальный Шурик появился на крыльце клубов, Оксана и Сергей все еще увлеченно беседовали. И так и продолжили разговор до самого вечера. Электроник закончил монтировать приемники и излучатели на каркас установки, Оксана оставила почти готовый корпус корабля на верстаке, дождалась Сергея и пошла с ним по главной аллее в сторону площади, продолжая что-то объяснять, иногда забегая вперед и пятясь задом, чтобы видеть лицо Сергея. После ужина Электроник у себя в домике завалился на кровать, закинул руки за голову и улыбнулся.
«"Сережа, а давай я как-будто на тихом часе?" — Хорошо им, маленьким. Даже если вожатая и обратит внимание, то скажет, что маленькая же, какой с нее спрос? Никакого. Ну а, с другой стороны, когда ей еще чем-то заниматься? Распорядок просто не предусматривает, что девочка из младшего отряда будет заниматься судомоделизмом. А у Оксаны хорошо получается. Жаль, что она сейчас свой кораблик вырежет и уйдет, славная девочка, с ней как-то веселее работается. Но вот получается, что Оксана нарушила правила, чтобы сделать что-то новое. Никому же раньше она кораблики не вырезала? Наверное нет. И мальчику тому никто раньше корабликов не дарил. То есть, чтобы сделать что-то новое, нужно нарушить старые правила. Кстати, мы же должны были делать робота, вот и корпус для него уже готовый, и деталей куча, и в плане работы кружка у вожатой тоже робот записан. А Шурик сказал Ольге Дмитриевне, что план это не забор, чтобы вдоль него ходить. Надо будет еще поговорить с Шуриком на эту тему. Интересно, а к отношениям между людьми это можно применить?»

— Как сходили?
Сегодня за ужином у Леночки было настроение пообщаться, поэтому вопрос был задан с улыбкой и даже глядя в глаза.
— Замечательно. — Улыбнулся Семен, аккуратно перекладывая свой кусок рыбы на пустую тарелку. — Девочки, кто хочет рыбу, может не стесняться.
Лена кивнула Семену, пододвинув тарелку к себе.
— Ленка, тебе большое и даже огромное спасибо от тамошней Мику. — Ульяна включилась в беседу. — Она так и сказала: "А вашей Леночке передайте мою большую благодарность и даже огромное спасибо! Все так, как я и представляла, когда писала, и даже лучше!"
— Передавайте. — Лена с преувеличенно серьезным выражением лица протянула обе руки к Персуновым. — Передавайте, передавайте. Ребята, я конечно девушка угрюмая, но знаете, как я хочу попасть туда и посмотреть что там.
Ужин шел своим чередом. Электроник, неожиданно оказался за одним столом с тремя октябрятами из младшего отряда и о чем-то с ними оживленно беседовал. Судя по особенно мрачному выражению лица Жени, то, что Сергей отвлекается на кого-то ей явно не нравилось. Еще одна драма: Максим за одним столом с Сашей и Мику, и от их стола тоже доносится смех и оживленный разговор. Вот только недовольные взгляды на Максима кидают двое: Катя — что ожидаемо и Алиса. Нет, Максим тоже на Алису посматривает, вот они неожиданно пересеклись взглядами, покраснели и уткнулись в тарелки.
— Как интересно. Пока мы ходили туда и обратно Максим запал на пани Двачевскую?
— Ты иронизируешь, Сём. А вот Алиса подсчитала возраст своего тела и теперь комплексует по этому поводу.
— Рыжик, так большинству здесь под сорок, минимум.
— А кое-кому и сильно больше, — тихо произнесла Лена.
Подошла вожатая со стаканом чая в руках, присела четвертой за столик. Посмотрела на Семена с Ульяной, хотела что-то сказать, но передумала. Только кивнула, улыбнулась и молча ушла.
— Зря от рыбы отказался. Кажется повара научились готовить без указаний бабы Глаши.

Книжка не шла, Лена сидела на своей любимой лавочке, пыталась вчитаться и ничего не получалось. Вместо этого вспоминался разговор с Семеном и Ульяной за ужином и привет от чужой Мику: «Спасибо Мику, твою сказку я зачитаю до дыр», опять вспомнилась баба Глаша. Лена погрустнела: «Вот так умрешь, а через три дня о тебе уже никто и не помнит».
Уже стемнело. Семен, совершающий вечерний обход лагеря, на минутку подсел рядом.
— Лен, я все думал, что ты будешь делать, когда в библиотеке кончатся книги? И вот, кажется я дождался.
— Буду просить вас с Ульяной проводить меня в Шлюз и обратно. В тамошнюю библиотеку. Там, наверное, есть еще что-то.
— Знаешь, я не помню. На тот момент меня содержимое библиотеки интересовало слабо. Но можно еще пройтись по жилым корпусам… — Семен оборвал сам себя. — Лен, если пойти сейчас — там Второй. Ты выдержишь, но я не уверен, что тебе понравится увиденное. А через три дня он приедет сюда, и тебе не захочется покидать лагерь.
— Да, ты прав. Только, пожалуйста, не называй его больше Вторым. Я понимаю, что ничего обидного ты в это прозвище не вкладываешь, но не надо.
Семен глянул в глаза Лене, хотел что-то сказать, но только кивнул, дернулся, чтобы пожать предплечье, но не стал, а снова кивнул. Пожелал спокойной ночи и, махнув рукой пробегавшей мимо Ульяне, чтобы подождала, ушел к себе в спорткомплекс.
«Надо будет обязательно собраться: мне, физрукам, Алисе, может быть моему Семену. — Подумала Лена. — Собраться и поговорить о прошлом цикле. Алиса что-то знает, но молчит, несколько раз порывалась поговорить, но сама же передумывала. Персуновы тоже странно смотрели на ожоги на моих руках. А я ничего почти не помню, провал в памяти и словно обрывки сна. Но они же держали свои руки на моих плечах, отдавая мне свою силу, это точно. И я помню это, и они помнят. Сегодня Алиска на пляже положила свою ладонь мне на плечо, так мы обе вздрогнули!»
На площади появился Максим с горном под мышкой. Кивнул Лене, поставил горн на землю, повозился с металлической коробочкой, прикрепленной позавчера кибернетиками к одному из флагштоков. В громкоговорителях, развешанных на столбах, что-то зашипело, а потом зазвучал сигнал отбоя. Максим протрубил трижды, выключил усилитель, улыбнулся Лене, еще раз кивнул и убежал к домикам.
«Пора и мне умываться и спать». Лена закрыла книгу, глянула на название и вздохнула. «Завтра верну в библиотеку, незачем себя мучить».

III
Инверсия
В этот раз я просыпаюсь до того, как автобус останавливается у ворот «Совенка» и сразу замечаю, что в автобусе я не один. Какой то парень в зимней куртке дремлет на переднем сиденье автобуса. Первая мысль была: «Вот чудак, с какого полюса он приехал?» Потом я понимаю, что вижу своего двойника, причем вижу, ни по его, ни по моей инициативе. Я не умею связываться со своими двойниками, Пионер всегда приходил сам, Семен, когда уходил, видимо, что-то разворошил в здешней механике так, что нас всех спонтанно выносило к нему, Палача я чувствовал, причем, похоже, лучше всех из нас, но никогда не встречался лицом к лицу, и слава богу. И еще, при всех встречах мы воспринимали друг друга как фантомов. Очень реальных, но фантомов, и физически дотронуться друг до друга, наверное, не смогли бы. Этот же двойник, мне кажется абсолютно реальным, а, во вторых, похоже, что он меня вовсе не замечает. Пока я так размышляю автобус останавливается, шипит сжатый воздух, открывая дверь, замолкает двигатель. От всего этого двойник просыпается и прилипает к окну. Это, какой то, или неопытный двойник, или же, еще не вернувший свою память, судя по тому, как он крутит головой, и перебегает с одной стороны автобуса на другую, от окна к окну. Я сижу в предпоследнем ряду, да еще и спинка кресла откинута, так что двойник меня пока не замечает, а во мне сейчас борются альтруист и прагматик. С одной стороны, хочется похлопать его по плечу, рассказать, что его ожидает, каких ошибок он может избежать, и чем все закончится и опять начнется, для двойника, естественно, не для меня, а, с другой, - не думаю, что двойник сейчас адекватно воспримет моё к нему обращение. Да он, либо усомнится в собственной вменяемости, либо обвинит меня во всем случившемся. Только драки с самим собой мне еще не хватало, в общем, стоит поберечь свою нервную энергию и физическое здоровье.
Пока я так размышляю двойник все решает за меня. Он хватает пакет с кресла и решительно направляется к выходу, на ступеньках оглядывается, и встречается взглядом с моим отражением в водительском зеркале. Брови его взлетают вверх, он хочет остановиться, но накопленная инерция заставляет его сделать последний шаг из автобуса. Всё, обратно он войти не сможет, и снаружи меня тоже не видно.
Парень какое то время пытается попасть в автобус, потом мечется по стоянке, потом сидит на бордюре в позе мыслителя, наконец встает и решительно направляется к воротам.
А у меня появляется мысль пошутить над Славей. Я уверен, что здесь тоже Славя, а не Славяна, пошутить над Славей, и, в очередной раз, над системой. Хватаю свой рюкзак и выгружаюсь из автобуса вслед за двойником.
Мой двойник уже успел дойти до ворот и просочиться вовнутрь, а Славя ему навстречу, между прочим, так и не вышла. Ладно, не все еще потеряно. Бегу вдоль забора до тропинки в старый лагерь, чтобы пройти на территорию там. Мне сейчас нужно оказаться на пристани до того, как там окажется Славя. Подхожу к калитке, это даже не к калитка, а просто, разрыв в заборе, через который проходит тропинка...
Что-то с хрустом входит мне в позвоночник, мои ноги подкашиваются и я падаю лицом в прошлогоднюю листву. Лежу не чувствуя ни тела, ни конечностей, перед глазами одиноко зеленеет пробившаяся сквозь листву травинка, слышу осторожные шаги, непонятные треск и шорох, потом мое тело трогают, видимо веткой. Я делаю такой вывод, исходя из того, что слегка изменяется направление моего взгляда. Потом опять слышны легкие шаги, переходящие в бег. Паники нет, я верю Пионеру, что воскресну, самое позднее, в следующем цикле. Палач, вообще, вон, через полчаса воскрес в первый раз. Глаза закрываются сами собой и я, постепенно, отключаюсь.
Прихожу в себя уже ночью, лежа на спине. Чувствую щекой тепло костра, слышу треск пламени. Открываю глаза и резко сажусь. То есть, я же парализованный, и не должен был сесть! Но нет, руки и ноги слушаются, да и сел я достаточно активно. Верчу головой и цепляю взглядом сидящую напротив фигуру — моего двойника. Он сидит на упавшем дереве, подложив под себя куртку, молча, смотрит на меня и не предпринимает никаких действий. Хотя, враждебности от него и не исходит, но под его изучающим взглядом мне становится неуютно.
Эта неловкость, скорее всего, отражается на моем лице, потому что двойник прерывает, наконец, молчание и произносит: «Я пока прогуляюсь, посмотрю, что там в лагере происходит. Вернусь через час.» С этими словами двойник поднимается и уходит. Некоторое время я еще слышу его шаги, потом их заглушает шум леса.
Посидев еще немного я встаю и оправляюсь к озеру. Хочется, действительно, привести себя в порядок после воскрешения. Тут же, у костра, стоит мой рюкзак, достаю из него спортивный костюм, белье и иду к озеру. Раздеваясь, обнаруживаю на рубашке небольшую круглую дырочку, видимо, сюда мне и прилетело.
После водных процедур присаживаюсь в стороне от костра, так, чтобы меня не было видно с тропинки, и начинаю думать о ситуации. Что мне известно? Во-первых, пришельцев здесь убивают, это какой то новый сюжетный ход в спектакле. Во-вторых, я впервые оказался в одном лагере с двойником во-плоти, похоже, кстати, что именно он меня сюда, в лес, и притащил. В-третьих, с большой вероятностью, меня убил кто-то из девочек, это если судить по звуку шагов. В-четвертых, в-пятых... да ни черта мне, на самом деле не известно, кроме того, что меня подстрелили на тропинке в старый лагерь, а пришел в себя я в лесу у костра. Тогда поставлю вопрос иначе, как мне себя вести? Как мне себя вести в течение той недели, что у меня есть? Решаю, для начала, послушать своего двойника. Ведь зачем-то же он меня сюда притащил.
Выбираюсь к костру, достаю из рюкзака две банки, одну откладываю в сторону, для двойника, вторую открываю — оказалась гречка, чуть сдвигаю прогоревшие дрова в сторону и пристраиваю банку на раскаленную землю. Поужинав кашей пополам с золой, и запив все это теплой водой из бутылки, укладываюсь на спину, предварительно подстелив куртку двойника, и используя рюкзак в качестве подушки. Какое то время жду двойника, разглядывая созвездия, и, незаметно для себя, засыпаю.
Разбудили меня непонятные и не идентифицируемые звуки. Осторожно открываю глаза — барсук. Здоровенная серо-черно-белая скотина, мало похожая на героя мультфильма, но, все же узнаваемая. Он выедает из консервной банки остатки моего ужина, что-то фыркая при этом, на своем, барсучьем языке. Я тихо наблюдаю за ним, потом зола попадает мне в нос, и я громко чихаю. Бедное животное уносится в лес, оставив мне пустую банку.
Оглядываюсь. Костер прогорел, но небо уже посерело, так что света хватает. Двойника моего так и нет. Собираю рюкзак, подумав оставляю двойникову куртку, отряхнув и повесив на сучок. Сна нет, хотя спал всего часа три, умываюсь в озере, и решаю тоже сходить к лагерю на разведку. С рюкзаком идти не сподручно, поэтом хочу сначала рюкзак припрятать в старом лагере.
Пока все это проделывал, пока шел к старому лагерю, довольно заметно посветлело и начала выпадать роса. Перед поляной, окружающей старый лагерь, у меня развязывается шнурок, я приседаю, и наблюдаю занятнейшую картину: из здания, слегка пригибаясь, выходят Ульяна и Алиса, каждая что-то несет в руках. Идти они стараются, по возможности, бесшумно, останавливаясь через каждые два-три десятка шагов и внимательно оглядываясь. Мне не нравится, ни их поведение, ни то, что они держат в руках, поэтому я замираю, сидя на корточках и стараясь не дышать. К счастью, я прячусь в стороне от тропы, и не особо заметен между кустами. Когда девочки проходят мимо меня, я узнаю в их руках арбалеты, очень неплохо сделанные арбалеты. А у меня начинает болеть позвоночник.
Очень мне не нравится та мысль, что мне могут влепить стрелу между лопаток, но кино нужно досматривать до конца. Пропускаю девочек по тропинке, а сам осторожно начинаю красться следом. Я, конечно-же выдающийся ниндзя, выдающийся с другого конца шкалы мастерства, но и девочки мои, тоже, не великие следопыты. В общем, мы друг-друга стоим. Так, пригибаясь, прячась за кустами, кое где залегая, мне удается сопроводить девочек до лагеря. К счастью, они предсказуемы, и делают остановки, чтобы оглядеться, через равное количество шагов.
Перед входом в лагерь они останавливаются, внимательно смотрят на что-то у себя под ногами, потом осторожно это «что-то» перешагивают, и, расслабившись и уже не оглядываясь, спокойно идут по лагерю. Я, подождав, пока девочки скроются из виду, подхожу к забору, и обнаруживаю две тонких проволоки пересекающих тропинку. Проволоки протянуты в одном сантиметре от земли, слегка присыпаны хвоей и расположены так, что если не знать. куда наступать, одну из них порвешь обязательно. Более толстый изолированный провод, довольно неплохо замаскированный, тянется от проволок куда-то в сторону кружка кибернетиков. В общем-то и понятно, что без кибернетиков здесь не обошлось, наверное и арбалеты, тоже их рук дело.
Время — пять часов утра, самое то, чтобы намечать планы на день, на цикл, и на жизнь. Пячусь от тропы вдоль забора, до ближайших кустов, устраиваюсь на рюкзаке и начинаю усиленно думать.
Для начала пересчитываю запасы. Я имею: нож, украденный на кухне, три банки консервов, чуть меньше литра воды, и пакет сухарей. В кармане рюкзака: обмылок, полотенце, пол коробка спичек, листов десять писчей бумаги, это все тот же, многострадальный «План мероприятий на смену». Мне нужно: найти для себя норку, пополнить запас продуктов, питьевая вода, одежда, очки и мотоцикл... стоп-стоп-стоп, последние два пункта вычеркиваем, желательно попасть в библиотеку, в шахту, и, таки, понять, что здесь происходит, чтобы подстроиться к ситуации. Да, сейчас уже второй день цикла, если здешний календарь совпадает с моим. Уже через час лагерь начнет просыпаться, потом завтрак, линейка, а пионер Семен, должен после линейки бегать с обходным листом и вечером сыграть в карты. Но, как жаль, что меня здесь нет.
Пока я так размышляю лагерь, действительно, начинает просыпаться. Слышны чьи то голоса, хлопнула дверь в одном из ближайших домиков и зашуршали подошвы по асфальту — обитатель отправился на пробежку. Совсем рядом неожиданно зашипела рация, голос Электроника произнес: «Тропинка в старый лагерь — сигнализация исправна.» И удаляющиеся шаги. Может, языка, надо было взять? Шурик, он, конечно, поумнее будет, но Электрон, безусловно, информированнее. Нет, оставим игры в войну профессионалам. Больше всего я хочу продержаться еще четыре дня и свалить отсюда. Даже стрела в позвоночнике почему то не заставила меня смотреть на местных амазонок, как на врагов. Мне кажется, что устраивать тут сейчас боевые действия, это все равно, что разбивать кувалдой розетки за то, что полез менять лампочку, не отключив от сети, а тебя ударило током. Воспитательный эффект, по отношению к розеткам будет тот же.
Поэтому сегодня мы идем читать Шопенгауэра. Во сколько там сегодня линейка, кажется в 11-00, и Женя на ней присутствует. Вот, чтобы Женю зря не тревожить, в 11-00 мы в библиотеку и сходим, правда, без обходного, но до этого момента еще 4 часа. Второе, это, где бы выкопать норку. Можно было бы зарыться в бомбоубежище, но у этого варианта всплыла куча минусов, девочки ходят в старый лагерь, как к себе домой, то есть люк в полу отпадает, памятник Генде, пожалуй, тоже, по понятным причинам, решетка под статуей у ворот требует взлома, а весь инструмент находится в ведении кибернетиков. Лезть в бомбоубежище все равно придется, но пока нужно какое-то решение, которое никому не придет в голову. И тут меня посещает мысль, я ее прогоняю, но она опять возвращается, и я решаю попробовать. Душевая! Она не работает, поскольку в состоянии вечного ремонта, в нее никто не ходит, а расположена она, можно сказать, в самом центре лагеря. Возможно в ней есть вода, а если и нет, то умывальник с кранами, вот он. Рядом и памятник, и площадь, и кружки, если что понадобится. Днем буду спать, а ночью делать свои черные дела. Пока облизываю эту мысль звучит сигнал к завтраку. Слышно, как обитатели домиков кто бегом, кто шагом спешат в столовую.
Так я ничего и не решил, вернее решил действовать с осторожностью и по обстоятельствам. Поэтому выждав еще 10 минут, захожу в лагерь. Крайние пять домиков все пусты — обитатели на завтраке, прохожу мимо них, и сворачиваю на поперечную аллею в сторону кружков. На крыльце приюта кибернетиков сидит парочка. Мальчик с девочкой, совсем еще малышня, лет семь-восемь. Сидят рядом на корточках, о чем то разговаривают, мальчик что-то чертит на досках крыльца палочкой. Заметили меня, замолчали, смотрят с любопытством. Глаза светлые, стрижки одинаковой длины, галстуков нет, еще даже и не пионеры, а октябрята.
— Привет, зайцы!
— Здравствуйте. Только мы не зайцы, мы Сережа и Оксана.
— Здравствуйте Сережа и Оксана, а почему вы не на завтраке?
— А у нас задание! Мы автобуса ждем!
— И куда же вы ехать собрались? Вас что, в лагере обижают?
— Да неет, никто нас не обижает, это же у нас задание такое. Автобус ждать.
— Ну вот дождетесь вы его, и дальше что? И, кстати, а завтракать то тоже нужно, кто за вас завтракать будет? Есть то хотите?
Сережа добросовестно отвечает, что есть они хотят, но завтрак для них возьмут, поэтому позавтракают они, когда их сменят, или придут Шурик, или Электроник. Что в лагере идет игра в «Зарницу» и если приедет автобус, тогда нужно спрятаться в кустах и смотреть, что если из автобуса выйдет шпион, то Сережа останется следить из кустов за шпионом, а Оксана побежит и предупредит кого-нибудь из старшего отряда, кого первого встретит.
— Ну и как, много шпионов поймали?
— Сегодня никого не поймали, потому что автобуса не было, а вчера старший отряд двоих поймал!
— И где же они?
— А их расстреляли сразу! Они же шпионы!
И вот услышанное мне совсем не понравилось. Я не знаю, что там в голове у аборигенов, но детей в это втягивать я не позволю. Зарница, значит, с расстрелом шпионов из арбалетов. А предателей вешают, наверное, за шею, высоко и коротко, пока не умрут. Медленно начинаю заводиться.
— А вы кто?
Вопрос застает меня врасплох, и я ляпаю первое, что приходит в голову.
— Я? Я физрук новый.
А в глазах у зайцев недоверие.
— Никакой вы не физрук, физруки старые, а вы молодой!
Приходится выкручиваться. Как же хорошо, что на мне спортивный костюм.
— Ну, то есть не совсем физрук. Я в физкультурном техникуме учусь на физрука, а меня на практику сюда прислали, тренером футбольной команды.
— А вы кого будете тренировать?
— Да всех, кто согласится. Хотите, могу и вас. Приходите.
Ответ зайцам нравится, и они начинают рассуждать между собой, что теперь то они Ульянку точно обыграют.
Подходят кибернетики, дети замечают их первыми и бегут навстречу с докладом. Шурик слушает их, посматривая на меня, потом отпускает детей и, поправляя очки идет ко мне навстречу, Электроник держится у него за плечом, в одном шаге. Я встаю с крыльца, расправляю плечи, делаю строго-доброжелательно-приветливую морду лица. Все это, чтобы казаться повыше, постарше и посолиднее.
— Здравствуйте, а вы давно приехали?
— Я не приехал, я пешком пришел. — Честно отвечаю.
— Пешкоом?
— Ну да, — начинаю врать. На вчерашний автобус не успел. Пришлось в райцентре на вокзале на скамейке ночевать, а сюда уже на попутке добрался. А последние два километра — пешком.
Смотрю в глаза кибернетикам и представляю себе, как шелестят сейчас перфокарты в их головах. В эту эпоху ведь были перфокарты? Надо помочь бедным репликантам.
— Мне, наверное, к начальству здешнему нужно. Где оно у вас обитает?
В глазах Шурика читается облегчение, есть на кого спихнуть ответственность.
— Да, конечно, идите к вожатой, она или в столовой, или у себя, или на площади уже. Да вот, Сыроежкин вас проводит.
— Я провожу. — Охотно соглашается Электроник.
— Да, меня Семен зовут, не уверен, что нужно по отчеству, я, вроде, молодой еще.
— Шурик.
— Электроник, ну, это прозвище такое, а вообще я Сыроежкин.
— А вожатую...
— А вожатую — Ольга Дмитриевна. Ну, пойдемте скорее.
Электроник неспешно ведет меня по главной аллее в сторону столовой, попутно рассказывая о местных достопримечательностях. Про «Зарницу» и ловлю шпионов — не слова. Ну и я помалкиваю, я же только что приехал и не в курсе. Когда выходим на площадь, вижу, что навстречу нам решительным шагом идет Ольга Дмитриевна. За вожатой, как два телохранителя Алиса с Ульяной, а перед ней бегут мои утренние зайцы. Увидели нас, показывают пальцами.
— Это, очевидно вожатая? — Спрашиваю.
— Да, а с ней Алиса Двачевская — помощница вожатой и Ульяна — твой конкурент по футболу.
Весь мой прошлый опыт говорит, что с вожатой нужна решительность. Поэтому подхожу к ней и глядя в глаза здороваюсь, представляюсь и рассказываю свою легенду.
— А я не могу вас принять,— заявляет Ольга Дмитриевна. Во-первых, где ваше направление на практику? А, во-вторых, мне вас просто негде поселить. Хотя, конечно, тренер нам бы не помешал.
С сожалением вру в ответ дальше, вру, и не знаю, на чем попадусь.
— А разве мои бумаги не у вас? Мне в райцентре сказали, когда я спросил о бумагах, что пакет вам уже отправили.
— Вчера была машина с почтой, и вчера же я разговаривала с райцентром — ничего про вас не было сказано.
— А вы с кем разговаривали? С райкомом комсомола и районо, наверное? Меня то спорткомитет к вам направил, они же и бумаги посылали. Может, сегодня придут? А жить я и в тренерской могу.
— Ну, я не знаю, — кажется смягчается вожатая. Давайте сделаем так, я вас, без ваших бумаг, принять тренером не могу, поэтому запишу вас просто в старший отряд, как пионера. Жить вы будете в тренерской, все равно больше негде, и обязанности тренера выполнять будете. А как приедут ваши бумаги, тогда и оформим все как надо. Сейчас Алиса вам выдаст постель и ключ от спортзала, а в 11-00 приходите сюда же на линейку. А ты Алиса, как все сделаешь — можете с Ульяной идти спать до обеда, на линейку не ходите.
«Штирлиц — Центру, первый этап внедрения прошел успешно. Приступаю к легализации». Наверное, будь я действительно шпионом, я бы дал именно такую шифровку.
— Ура! — Ульянкин голос за спиной, прямо над ухом.
Оказывается, пока я беседовал с вожатой, рыжуха незаметно переместилась мне за спину и, не иначе, готовила какую то пакость нехорошую.
Алиса отцепляет ключ от связки, и, со словами: «Ну, пошли, чего встал, как пень!» — поворачивает в направлении склада. Я остаюсь на месте, хамство нужно пресекать в зародыше: «А теперь еще раз, и вежливо.»
— Двачевская!» — моя реплика сливается с восклицанием вожатой. Алиса считает нужным пойти на попятную:
— А что, ему лет не больше, чем мне, может мне его еще и по имени-отчеству звать?
— Он тренер, а ты тут пионерка! — Это вожатая.
— Персонально Вы будете обращаться к тренеру по имени и отчеству, — это уже я.
— Он тренер, а я помощница вожатой! Да и какой он тренер!? — Ну, тут она, конечно, права, тренер я никакой, но Алиса то об этом не знает и не узнает. До конца цикла я справлюсь.
— Двачевская, хватит, на твоё поведение все жалуются! То, что ты моя помощница не дает тебе права хамить!
— Пойдем...те. - Алиса отдает мне ключ от спортзала и, с прямой спиной, не оглядываясь, идет к складу.
На складе пыльно, маленькие оконца под самым потолком не дают достаточно света, так что стеллажи теряются в полумраке, пятачок для посетителей огражден от основного помещения барьером. Алиса поворачивает крутилку выключателя и со словами: «Ждите здесь.», исчезает в проходе между стеллажами, в слове «ждите», конечно же, присутствует крошечная пауза между слогами, но, формально, придраться не к чему.
Алиса чем то грохочет в глубине склада, двигает какую-то мебель, что-то роняет, и в конце-концов появляется со стопкой белья и одеялом в руках. Кидает все это на барьер: «Забирайте!», а сама открывает амбарную книгу и записывает в нее выдачу.
— Самое рваное, надеюсь, выбрали? — Моя улыбка сейчас слаще сахара.
Молчит, только глаза сверкают. Был бы арбалет под рукой — застрелила бы.
— До встречи, — говорю ей, выходя со склада, и упираюсь взглядом в Ульяну.
Ульяна сидит на корточках напротив складских ворот, на другой стороне аллеи, и очень внимательно наблюдает за ними. Правую руку, при этом, Ульяна держит на чем то, лежащем рядом с ней, в высокой траве. Смотрю на нее, смотрю на приклад этого «чего-то», молча разворачиваюсь и иду в спортзал, своей прямой спиной, напоминая сам себе Алису.
Спортзал выглядит необжитым и, каким-то, разоренным, что ли. Не надо и не хочется, но, для поддержания легенды, придется навести порядок, хоть символический. Тренерская — каморка без окон, размером три на пять метров напротив раздевалки. Все убранство тренерской составляют канцелярский шкаф, старый домашний шифоньер выглядящий тут совершенно чужеродным предметом, письменный стол, и пара стульев с истертыми коленкоровыми сиденьями. Интерьер украшают какие то пожелтевшие почетные грамоты и дипломы. В шифоньере, о чудо, лежит пара новехоньких вьетнамских кед, моего, кстати, размера. В ящике стола — секундомер и свисток. Ну всё, теперь я настоящий тренер, у меня даже свисток есть. Кидаю в угол тренерской свой рюкзак, затаскиваю из кладовой два мата и кладу на них простыни с одеялом, это будет моя кровать на ближайшие три-четыре ночи. Живот бурчит и просит завтрака, а мозг просит сна, вспоминаю поговорку: «Если хочется покушать, ляг поспи и все пройдет». Поскольку в 11-00 линейка, достаю из рюкзака будильник, выставляю время и заваливаюсь спать.
Однако заснуть не получается. Лежу на матах, смотрю в потолок, ворочаюсь и все пытаюсь понять причины столь «теплой» встречи, и откровенно недоверчивого, а где-то даже и враждебного отношения аборигенов. Что там зайцы мне говорили про шпионов? И про то, что их расстреляли, кстати. Понятно, что малышам поставили задачу доступную их пониманию, но копать нужно сюда. Нет, ничего не приходит в голову, нужно искать дальше. Где тот наивный, ничего не понимающий пионер, который больше всего хотел искать ответы? Вот он, лежит на матах, и слушает, как кто-то осторожно ходит по спортзалу и трогает дверь тренерской. Трогает дверь тренерской!? В замок кто-то осторожно пытается вставить снаружи ключ, но ничего у него не выходит, ключ с моей стороны не довернут до конца и мешает операции. Я, стараясь не шуметь, поднимаюсь с постели, осторожно прохожу и встаю сбоку от двери, соображая, где взять что-нибудь тяжелое, для встречи дорогого гостя. В этот момент звенит будильник, когда он замолкает, шорохов уже не слышно. Быстро отпираю замок и рывком распахиваю дверь — никого.
Наскоро приняв душ, что удивительно, но душ работает, иду на площадь.
На площади уже собрался весь лагерь, пионеры стоят отдельными кучками и общаются между собой. Нет только Ульяны с Алисой, ну да, им же разрешили отоспаться. И Славя, Славя меня смущает, я пытаюсь понять, что не так и, кстати, вспоминаю, что помощницей вожатой здесь Алиса. Подошла Ольга Дмитриевна, время — без пяти одиннадцать, и за эти пять минут она вываливает на меня список своих хотелок. Лагеря меняются, но желание запрячь Семена покрепче не оставляет Ольгу Дмитриевну в любом ее воплощении. Ольга Дмитриевна желает чтобы я: составил план спортивных мероприятий; чтобы я вел две секции, одну утром, для малышей, другую вечером, для старших; чтобы я через день, по очереди с ней самой дежурил на пляже; чтобы я взял на себя подготовку к походу, который состоится через три дня и чтобы я, коль уж записан, как пионер, непременно влился в отрядную жизнь, и не забыл подписать сегодня обходной лист, каковой лист она мне и передала. На это я отбиваюсь таким образом: что смысла в плане спортивных мероприятий я не вижу, но можно взять общий план и выделить там отдельно спортивную часть; что я согласен и приехал тренировать футбольную команду, и не против, если это будут малыши, тем более, что двое желающих у меня уже точно есть; какую секцию вести со старшим отрядом я не знаю, но подумаю о гребле; что через день дежурить на пляже я не смогу, поскольку тогда слетит программа тренировок, но подменять ее там, по мере необходимости — совсем не против; что про поход она должна мне рассказать по подробнее; что мне влиться в отрядную жизнь, это значит записаться в секцию к самому себе и самого себя тренировать и что обходной лист я непременно подпишу. Одним словом, веду себя, как мастер компромиссов.
Наконец начинается линейка. Вожатая отдает подобие команды: «Лагерь, по отрядам. Становись!», на что пионеры выстраиваются в подобие строя. Вожатая зачитывает план мероприятий на неделю и на сегодня, представляет меня пионерам, малыши кричат «Ура!», а старшие глядят с подозрением, хотя и не проявляют явной враждебности. Понимаю, что нужно что-то сказать, начинаю мямлить про Олимпиаду, (кстати, а она уже была?), про то, что путь к золотым медалям начинается с дворовых команд, наконец моя пятиминутка позора заканчивается. Линейка тоже заканчивается, пионеры расходятся, на площади остается только старший отряд, вожатая и я. Вожатая объявляет пионерам, что, пока мои бумаги не пришли, я буду приписан к их отряду, а я «знакомлюсь» с ребятами. Ну, пионеры, как пионеры, те же, что и в прочих лагерях, с небольшими отличиями, конечно, но в пределах разумного. Лена, Мику, Женя, Шурик и Электроник, отсутствующие Алиса с Ульяной, отличается только Славя. Не хочу рассказывать о грустном, а если коротко, то представьте себе куклу Барби. Представили? Как форму, так и содержание. Ну, глаза красивые, да. Я писал о фоновых персонажах раньше, а вот и пример. Попросил ребят обращаться ко мне на ты, если я не при исполнении. Отвечаю на какие то дежурные вопросы: откуда приехал, где учился, на кого учился; накинул себе год возраста. На том и разошлись.
Постоял, подумал — куда пойти, в принципе, можно было там же, на площади у Жени и Сыроежкина обходной подписать, но уж больно хотелось в библиотеку и в кружок кибернетики заглянуть, посмотреть, чем они там занимаются. Начал с библиотеки. То есть нет, не с библиотеки, а с осмотра Генды. Генда вечен, и нисколько не меняется от лагеря к лагерю. Кажется, гвоздем, на который наколота стопка одинаковых лагерей, кажется сбрось его с постамента, и вся система лагерей разрушится и исчезнет. Интересно, это случилось бы, получи тогда Алиса не порох, а, скажем, нитроглицерин? Тоже мысль, я вот обзываю всех марионетками, а кто-то, возможно, считает марионеткой меня. И тогда Двачевсая, получается, не зря Генду взорвать хотела, и кибернетики не зря кошкоробота мастерят..? Вопросы, вопросы... Ладно, отвлекся я, Генду разглядывая. Памятник, как памятник, копия самого себя в других лагерях, решетка привинчена на 4 болта, болты и решетка проржавели насквозь. Если взять с пожарного щита топор, то сорвать с болтов решетку представляется вполне возможным. Пока памятник разглядывал — площадь совсем опустела. Пора таки идти в библиотеку.
В библиотеке меня ждал сюрприз. Не знаю когда, но Славяна здесь побывала. Я рад, хотя бы тому, что она выскочила из череды этого бесконечного повторения, очень я, оказывается, боялся, что ее, в мое отсутствие, опять затянет в ее двухстадийный кошмар. А еще, судя по меткам, в этом лагере, просто какой то проходной двор. Может поэтому посетители так надоели аборигенам, что от посетителей избавляются быстро и решительно. Незаметно глажу пальцем автограф Славяны и аккуратно ставлю книжку на место. Интересно, все же, как между собой общались Славяна и ее местный аналог? Заходит Лена с книжкой, — все та же Маргарет Митчелл. Лена все так же вскидывает руки к лицу, все так же говорит тихим голосом, все так же легко краснеет, в общем, ничего нового. Обстановка, прямо скажем, для меня новая, а люди — те же. Надо бы похвалить книжку, но опасаюсь возможных отдаленных последствий. Выходим вместе из библиотеки, и расходимся по своим делам. Кто куда, а я в столовую.
Пожилая повариха в столовой ворчит, что «опоздавших кормить не обязана», но, смилостивившись, оделяет обедом. Сажусь в дальний угол. Странно, но здешняя кормежка отличается от того, что я ел в «Совенке» до сих пор. Вроде все те же самые стандартные блюда, но вкусно. Или, так кажется после консервов, или, я не знаю, душа в них чувствуется, что ли. Смотрю на мелькающую в окне раздачи повариху, она, как раз выглядывает, мы встречаемся взглядами, и киваю ей, благодаря. Повариха внимательно смотрит на меня, меняет, на мгновение, суровое выражение лица на ответную улыбку, пожалуйста, мол, опять суровеет и закрывает окошко. Что-то мне ее мгновенная улыбка напомнила, но, не пойму что.
Поел, тщетно подождал Ульяну — нет ее, или раньше приходила, или спит. Не то, чтобы хотел ей перца в компот насыпать, но вопросы к ней были.
В кружке кибернетиков было интересно. Интересно было то, что меня в него записаться не приглашали, а скорее даже наоборот:
— Ты ведь не собираешься к нам записываться?
— Нет, я только обходной...
— Хорошо, хорошо, давай сюда.
— И, ребята, если мне что-то для спортзала сделать нужно будет, вы поможете?
— Конечно, конечно... Держи обходной, пока.
А еще вызывал интерес верстак, накрытый одеялом. Что-то от меня явно прятали. Остаток сумасшедшего дня прошел тихо и спокойно. Поужинав, пионеры кучковались около столовой, не знаю, может и с целью в карты поиграть. Алиса с Ульяной меня явно избегали. Я, сославшись на дела в спортзале, ушел к себе, запер спортзал изнутри на ножку от стула и завалился спать сразу после ужина, за двое суток разом.
Утром третьего дня проснулся рано и лежал в постели, составляя график на день. Что там у нас сегодня: уборка лагеря, спортгородок, очевидно, поручат мне убирать, с малышами и, в конце дня, дискотЭка. А мне нужно попасть в библиотеку, или со Славей, простите, с Сашей, после обеда, или, вместо дискотеки, с Ульяной. Учитывая личность Саши, первое — сомнительно. Вздыхаю, значит, придется ругаться с Ульяной и убирать столовую. Ну, может оно и к лучшему.
Пора вставать. Завтрак, линейка, перед линейкой беру инициативу в свои руки и напрашиваюсь на уборку спортгородка. Во главе роя мелюзги идем на спортплощадку, там распределяю роли и обязанности, в том числе и для себя самого. Как ни странно, но мне это нравится, тем более мелюзга здешняя, на первый взгляд, вполне нормальные люди, в отличие от ребят постарше. Работы не так и много и заканчивается она довольно быстро, стою, любуюсь результатом. Кто-то дергает меня за рукав, оглядываюсь — мои вчерашние зайцы.
— Семен, а когда мы начнем тренироваться?
А ведь и верно. За эти три дня меня никто не расшифрует, что-то из своей практики я еще помню, так почему бы и нет? Набираю в грудь воздуха и делаю объявление: «Кто хочет научиться играть в футбол, подойдите ко мне!». Желающих набирается девять человек, объявляю им, что завтра начнем заниматься по настоящему, а сегодня проведем пробное занятие, кто после этого, до завтра, не передумает — тех запишу. После этого запускаю команду футболистов на разминку, а сам отдаю зайцу-Сереже ключ от спортзала и отправляю их с зайцем-Оксаной за мячами. Вот у меня уже и любимчики появились. А, кстати, что же я покажу им после разминки то? Сомнения мои разрешает Ульяна, появившаяся с компанией ребят постарше. Появляется и сходу предлагает сыграть с ними. Все-таки, общий сценарий написан для всех лагерей, сказано: «Ульяне играть с Семеном на третий день», значит будет играть. И еще, это единственный день, когда Ульяна появляется в обществе ровесников. В остальные дни она, либо со старшими, либо сама по себе. Ну, не буду на этом останавливаться.
Поиграли. Первый тайм я не вмешивался, а просто приглядывался к своим «футболистам». Как ни странно, но два гола они умудрились забить самостоятельно. Во второй тайм я сам вышел на поле, Ульяна тут же потребовала удалить из моей команды четверых игроков, после торга сошлись на удалении двоих. Добровольцев на удаление не нашлось, поэтому тянули травинку. Проигравшие жребий едва не плакали, пришлось поручить им внимательно следить за игрой, с тем, чтобы потом мне все рассказали. Ульянка отчаянно не хотела проигрывать, но увы. Все было как положено по сценарию — проиграла. С тем и пошли на обед. Хотя, все же, общее отношение ко мне у нее чуть смягчилось. Смотрела уже не как на врага народа, а только как на подозреваемого в этом тяжком преступлении. По дороге обсуждали игру и так, обсуждая игру, сели за один стол. Ульяна хвалит малышей, что играть не боятся против старших, а я замечаю ей
— Играть они, действительно, не боятся. Но если от Ваших игр кто-то из них хоть как то пострадает, то я очень строго накажу тех, кто их в это втянул. Чего бы мне это не стоило.
— Ты! Ты!! Ты!!! Ничего не понимаешь и не знаешь! — Ульяна взрывается и через стол бросается на меня.
Перехватываю ее руки, а она пытается ударить меня головой, и достать под столом ногами. В ходе борьбы столик опрокидывается и все тарелки оказываются на полу. Достается и соседним столикам, и пионерам, сидящим за ними. Я только отбиваюсь, а Ульяна все еще продолжает и продолжает на меня нападать. Этим танцем мы, наконец, привлекаем внимание Ольги Дмитриевны.
— Ну и что все это значит? Не желаете ли объясниться?
Оставаться в компании Ульяны больше необходимого у меня нет никакого желания, поэтому вину я беру на себя.
— Прошу прощения Ольга Дмитриевна, мы, несколько эмоционально поспорили о сегодняшнем футболе и я ненарочно спровоцировал Ульяну. Это полностью моя вина и я все тут сам уберу.
— Нет. Убирать будете оба! — Решает Ольга Дмитриевна.
Ну, оба, так оба. За уборкой молча распределяем роли я таскаю битую посуду, девушка моет пол. Друг друга избегаем и стараемся взглядами не встречаться, разговариваем коротко и только по делу. Наконец, все прибрано. Я смотрю на Ульяну и говорю: «Если планируешь украсть конфеты, то я тебе не сторож и не помощник.». Ульяна возмущенно фыркает и гордо выходит из столовой, ни слова не говоря. Надо было мне быть помягче, мне ведь с ней в библиотеку еще вечером идти.
А я иду на кухню, сдать работу поварихе, и извиниться еще раз.
Повариха зычно командует на кухне всеми своими двумя помощниками и выглядит весьма впечатляюще, если не сказать угрожающе. Она выходит в зал, окидывает взглядом поле битвы, недобро смотрит на меня и собирается что-то сказать. А я действую на опережение и глядя ей в глаза говорю: «Вы уж простите, баба Глаша, не ожидал я от Ульяны настолько бурной реакции». Я вспоминал, со вчерашнего дня вспоминал, где я видел эту повариху, где я видел эти мгновенные переходы от суровости к улыбке и обратно к суровости, но вспомнил только это заглазное прозвище «баба Глаша» и, то, что, под кажущейся суровостью прячется очень добрый человек. Баба Глаша вздрагивает, долго смотрит мне в глаза, а потом уже совершенно неожиданным тихим голосом говорит.
— Надо же, остались, кто еще помнит... Ставлю вам зачет за эту лабораторную, студент. И, заходите после ужина ко мне в каморку.

Представляю на суд общественности рассказ про очередного "Семёна" Примечательно, что фанфик пишется на основе текстовой ролевой игры, поэтому у него два автора: Баюков Артём(собственно ГГ) и Артёмов Кирилл(все остальные). Ролка еще в процессе и развитие сюжета неизвестно.

Выбор

Пролог

И вновь финальные титры плывут по экрану монитора, радуя глаз и согревая сердце. Я расслабленно откинулся на спинку стула. Ну вот и всё, “Бесконечное лето” прочитано, все основные концовки открыты, достижения получены. Символично, ведь сегодня 21 декабря - ровно два года со дня официального релиза этой визуальной новеллы. Конечно, фанаты сделали множество модов и я их обязательно посмотрю, но не сегодня, не сейчас.

Так, позвольте представиться. Артём Баюков, 22 года, живу в подмосковном городе Воскресенске. Работаю работу на работе - ничего особенного или интересного, но на жизнь хватает. На данный момент девушки нет, вот и потянуло на романтику и приключения, пусть даже и в компьютерной игре, а не в жизни. Да и с Семёном нашлось немало общего.

Вечер. За окном “типичная современная” зима - слякоть и грязь. Но в магазин сгонять нужно, а то в холодильнике хоть шаром покати. Проезжающие мимо машины щедро обрызгивали прохожих, поэтому я старался держаться подальше от обочины. В пакете позвякивала парочка бутылок “Охоты”(надо же отметить День Рождения одного из любимых фендомов) и еще одна початая в руке. В плеере играла открывающая тема Blow with the Fires. Я стараюсь не ходить по улице без музыки - не выношу окружающую меня серость. Но тут в мелодию начал примешиваться какой-то странный звук, противный и громкий. Он словно звучал у меня в голове. Я вынул один наушник, осмотрелся и...встал как вкопанный, выронив недопитую бутылку пива. Сказать, что я был удивлён - это ничего не сказать. На обочине дороги стоял “410”! Да, именно такой как в “Бесконечном лете”, без водителя и пассажиров, с одной полыхающей фарой. Его двери были открыты. Видимо, остальные люди не замечали ничего странного в “адской колеснице” и спокойно шли по своим делам. Во мне боролись смешанные чувства: с одной стороны, страшно, а с другой интересно и берет азарт узнать, что же будет. Ладно, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть всю жизнь! Двери захлопнулись, и автобус, трясясь и громыхая гайками, поехал по знакомым улочкам. Я стал искать заветное место у окна. Внутри было тепло, сиденья оказались довольно мягкими, а из динамиков играла тихая и спокойная мелодия. В общем, всё, что нужно, чтобы уснуть и начать путешествие в своё Лето…

День первый.

Голоса. Десятки голосов! Я словно схожу с ума…
Кто-то интенсивно трясет меня за плечо.
-Проснись, лежебока. Приехали.
Светловолосый паренек лет шестнадцати, убедившись, что я очнулся, убрал руку с плеча и протянул её мне в приветственном жесте.
-Толя. А тебя как звать?
-Артём. - я машинально пожал руку, хотя сам ещё с трудом отходил ото сна. Шея затекла и голова болела.
-Ты как в райцентре сел, так всю дорогу и проспал. Давай, поднимайся, все ребята уже на улице. Сейчас будут багаж раздавать.
Толя направился к выходу, а я остался сидеть и приводить мысли в порядок. Неужели получилось?! Ну да, за окном жаркий солнечный летний день. Вот справа те самые статуи пионеров, ворота и большая вывеска пионерлагеря “Совёнок”. Кстати, а как я выгляжу? Цветастая рубашка с коротким рукавом, модные джинсы-варёнки и остромысые туфли. Стильно. Теперь бы в зеркало глянуть. О, боковые зеркала автобуса. Выходя на улицу, я оценил нового себя - Артём времён старших классов. Здоровый цвет лица, румянец, исчезли мешки под глазами. Продолжаем оценивать обстановку. В отличие от Семёна, я прибыл не как одинокий и загадочный гость. На остановке стояли четыре “типичных Икаруса”, вокруг которых собралось около двух сотен ребят и девчат возрастом лет от 10-12 до 16. Малышня бегала и шумела, те, что постарше собирались группами, знакомились. Водители тем временем раздавали багаж, громогласно выкрикивая имена.
-Баюков Артём.
-Я! - отклик вырвался машинально. Стоп! Багаж? Откуда?
-Держи. - водитель выдал мне большой кожаный чемодан с перетягивающими ремнями. На нем действительно висела бирка с моим именем.
Тяжелый, блин. Интересно, что же там лежит? Тем временем Вселенная из Хаоса стремилась к Порядку - несколько взрослых, по-видимому вожатые, начали собирать детей по возрастным группам. Взгляд задерживается на одной вожатой в белой панамке. У нее длинные каштановые волосы, зеленые глаза и громкий строгий голос. Ага, ну здрасьте Ольга Дмитриевна. Народ выстроен в шеренгу по двое и дружной толпой направлен в лагерь. Меня поставили с каким-то блондинчиком...постойте, так это же Электроник.
-Привет. Я Артём, а тебя как зовут?
-Электроник. - как-то немного смущенно ответил он.
-А фамилия случайно не Сыроежкин, а?!
-Как ты догадался? А, хотя фильм-то все смотрели.
Мы вместе посмеялись, и решили вспомнить лучшие моменты “Приключений Электроника”.
Вожатые привели нас на площадь и кое-как расставили по периметру. Вместо Генды, в центре площади стоял стандартный памятник Владимиру Ильичу Ленину. Ну, это даже скучно как-то. За моей спиной оказалась “Доска информации”, на которой была карта лагеря. Пока ничего не происходило, я обернулся и стал её изучать. А "Совёнок" подрос до размеров филина! Территория намного больше, домиков и хозяйственных зданий тоже прибавилось. Но вот Ольга Дмитриевна поднялась на трибуну и произнесла пламенную приветственную, после которой последовала важная информация(в отличие от Семёна я решил не пропускать её мимо ушей).
Смена продлиться две недели. Сегодня суббота 5 июля. В воскресенье утром, 20 июля автобусы отвозят всех на железнодорожный вокзал в Сочи.
После этой линейки всем выдадут пионерскую форму и ключи от домиков. Домики распределены зонально по отрядам, а внутри зон по "девчачьим" и "мальчуковым" улицам.
Питание четыре раза в день: 9:00-завтрак, 13:00-обед, 18:00-полдник, 20:00-ужин.
Подъем в 7:00. Зарядка. После завтрака-линейка. Отбой в 22:00.
Территория лагеря огорожена по всему периметру, кроме леса, бетонным забором. В лес можно немного углубиться, но там забор из сетки-рабицы с колючей проволокой и тоже ворота. Ворота охраняются, и пионеров, без разрешения вожатых не выпускают. Зато по территории лагеря можно передвигаться свободно.
Есть пляж и лодочная станция, но опять-таки, без вожатых не покупаешься и лодку не возьмешь. За этим следят спасатель и смотритель станции.
После общей информации, наконец началось знакомство с персоналом лагеря и распределение по отрядам. Всего получилось четыре отряда. Я, как и остальные старшие подростки, был зачислен в первый отряд. Со мной вместе Электроник Сыроежкин, Александр Кавказин, Славяна Майорова, Евгения Молчанова и Алиса Двачевская. Так, ну эти нам знакомы. Вслушиваюсь дальше в имена. Есть две Елены. Интересно, какая из них "та самая". Ну судя по " красноречивой" реакции ДваЧе-это Елена Синявцева. Хорошо. Ульянка должна быть в младших отрядах, позже поищем. А вот с Мику беда. Не нашлось никого с таким именем и, разумеется, с ТАКОЙ прической. Вожатой нашего отряда была сама ОД, по совместительству помощница директора. Да, теперь с ней шутки плохи - сразу “на ковёр” могут вызвать. Дальше нас распределили по двое и выдали ключи от домиков и два комплекта пионерской формы. Моим соседом стал Анатолий Кудрявцев, тот самый парень, который разбудил меня в автобусе. Получив форму и ключи, мы направились по домам, разбирать вещи и переодеваться.
-Тём, а ты сам откуда?
-Из Подмосковья. Воскресенск, слышал о таком городе?
-Еще бы! Промышленность, фабрики, заводы. Мощный город!
Ага, знал бы ты во что он превратился.
-А ты откуда?
-Геленджик.
Дом, милый дом. По крайней мере на ближайшие две недели. Домик оказался весьма уютный и благоустроенный. Хорошие светильники, чистые постели с новым бельем, аккуратные скатерочки и занавески. Только вот розеток не было. Точнее одна была, но её закрыли маленькой дверцей на замок. Правильно, нечего нагревательные приборы использовать. Да и зачем, собственно, пионерам розетка? Ни «яблок», ни «зеленых человечков» пока не изобрели. А время и на часах можно посмотреть. СТОП! Часы. Наручные. Откуда? «Чайка». Однако, богато такие часики в 16 лет носить. И тут я начинаю снова осознавать, где нахожусь. Я приехал на автобусе №410 в пионерлагерь «Совёнок». Из 2015 в 1987 и мне сейчас 16 лет. Оказался в другом времени, а возможно и в другом мире. Мире игры? Или это уже не игра? Да, здесь есть Славя, Лена, Алиса, Электроник и даже Ольга Дмитриевна. И что? Надо пройти этот квест, чтобы выбраться? А если не пройдешь? Или пройдешь, но выхода не будет? Или будет как с…НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ТАК!
-Ей, Тём, ты чего?!- Толя настороженно смотрит на тебя- На тебе лица нет.
-Всё нормально. Я кажется оставил дома одну важную вещь…- начинаю судорожно рыться в чемодане.
Ответы! Мне нужны ответы! Или хотя бы подсказки. Вот оно! Среди брюк и рубашек я нахожу заклеенный конверт. На нём нарисован смайлик, напоминающий девочку с ушками. Я вышел из домика, чтобы прочитать письмо в одиночестве. Толя проводил меня озадаченным взглядом. Присев на крыльцо, дрожащими руками открываю конверт и достаю…пустой лист. Белый пустой лист. И только в нижнем правом углу два предложения: «Ты один. Твоя судьба в твоих руках.» ТЫ ОДИН! ОДИН! Кровь пульсирует в висках. Один. Как? Почему? Нет пути назад? Что делать? Ведь у Семёна всё было хорошо. А у меня? Из ступора меня выводит Толя.
-Я не знаю, что твориться у тебя сейчас в голове, но прежде чем принимать серьезные решения, надо покушать. Пошли на полдник.
Я медленно встаю и на ватных ногах иду до столовой. Как и ожидалось, пионеры толпятся и шумят. Младшие, стоя в очереди, попутно успевают играть в какую-то игру. Вожатые пытаются призвать всех к порядку, но безуспешно. В столовой все столы оказались строго закреплены за отрядами, и на каждом уже лежали свежие плюшки и стояли подносы с кефиром. Кто-то из пионеров хватал плюшки и убегал дальше на улицу, другие ели в столовой, собираясь в небольшие компании. Нас с Толей подозвал к себе Электроник.
-Эй ребята, давай к нам. Будем знакомы – Электроник. А это Шурик.
-Толя.
-Артём - ответил я, пожимая руку Шурику.
И, как следовало ожидать, братья-кибернетики начали агитировать вступить в их кружок. Но Толя сразу отказался, сказав, что он пойдет в музыкальный так как на гитаре хорошо играет.
-Ну а ты, Тём?
-Я подумаю.
Покончив с едой, я вышел на улицу и сел на лавочку возле столовой. Все расходятся по своим делам. Редкие парочки постарше удалялись в сторону леса (видимо не первый год вместе в этот лагерь приезжают), вожатые пошли на площадь, что-то увлеченно обсуждая. На часах было 17:20. До ужина еще навалом времени, и я решил пойти на пристань, освежиться.
Славя сидела на мостике и водила ножками по воде. Её туфельки и гольфы лежали рядышком. Услышав шаги, она обернулась.
-Привет, - растеряно начал я - а чего ты тут одна сидишь в дали от всех? - Вот дурак! Кто же так начинает разговор? Я явно растерял хватку после расставания со своей девушкой. Сердце бешено заколотилось, я замолчал и в немой сцене ожидал ответа.
-Привет. День выдался жаркий, а у озера прохладный ветерок.
-Я первый раз приехал сюда. - “...и в последний, если выберусь отсюда”-подумалось мне - А ты Славя?
-А я была здесь в прошлом году. Хочешь, я тебе всё покажу?
-Если тебе не трудно. - я стою перед ней, краснее вареного рака, и осознавая всю ущербность ситуации.
-Подожди минутку.
Славя резво отряхнула ножки, натянула гольфики и туфли.
-Ну, пойдем. Начнем от площади, так проще ориентироваться, да и карта там на информационной доске есть.
Пока вы молча идете по пляжу. Славя кажется витающей в своих мыслях.
-О чем ты так увлеченно думаешь? – прервал я долгое молчание стараясь завязать разговор.

-Ни о чем. Просто отдыхаю. В этом лагере воздух наполнен ароматами цветов и трав - это так здорово. А вот тебя явно что-то тяготит. Словно ты не в лагерь приехал, а на экзамен.
-Д..да, я нервничаю. Просто первый раз в таком месте, боюсь, что плохо отнесутся ко мне.
Ага, плюс я сейчас общался с девушкой о которой лишь мечтал проходя игру. Голова снова рвалась от мыслей. Так, Тема, хватит, успокойся, лишнее гони прочь и расслабься.
-А почему к тебе должны плохо отнестись? - сказала Славя и очень внимательно посмотрела прямо мне в глаза. Я готов был утонуть в этих прекрасных голубых озерах. - Ты ведь хороший паренек, только стеснительный.
-Я не привык к большому скоплению народа. Поэтому мне не по себе. Больше люблю уединенность. "Ага дома, в чате за компьютером с очередным анонимом без пола, и надо же такое ляпнуть, не пойми почему и не ожидая от себя такого разговора"
-Любишь уединенность или привык к ней? Ты прямо как Лена Синявцева. Она тоже скрывает себя в книгах и молчании... Двачевская, ты что творишь?!
Я оборачиваюсь и вижу, как по окраине пляжа бегает группа пионеров из самого младшего отряда, а за ними гоняется маленькая рыжая бестия лет 14, со здоровенной саранчой в руках. Славя быстро хватает её за руку, когда та пробегает мимо.
-Ульянка, я тебе сколько раз говорила не дразнить и не обижать тех, кто младше. Кошмар, что от тебя, что от твоей сестры одни проблемы. Пошли.
-Пусти!
-Отпущу, когда вожатой сдам.
Так мы втроем выходим на площадь. Славя уверенно идет к лавочке, на которой сидит симпатичная женщина лет тридцати и что-то пишет в блокноте.
-Тамара Николаевна, вот сдаю вам.
-Ну, что опять натворила?
-Ничего-кукситься Ульянка
-Гонялась по всему пляжу за несколькими девчонками из 4-го отряда. Пугала их саранчой.
-Ну вот и что мне с тобой делать, Двачевская. Никто на тебя управы найти не может. Твою бы энергию, да в правильное русло. Ладно, пошли. Спасибо тебе Славя.
Ульянка на прощание из-за спины Тамары Николаевны, показала нам язык. Да уж, девочка-ракета. Только сопла у неё в разные стороны.
Тем временем к нам подходит мужчина лет сорока.
-Здравствуй Славя. Рад тебя снова видеть в "Совенке".
-Здравствуйте Максим Николаевич.
-Ну а вас как величать, молодой человек? - Максим Николаевич строго и оценивающе посмотрел на меня.
-Артём Баюков! - вытянувшись по стойке "смирно", отвечаю я.
Максим Николаевич улыбнулся и по-отечески похлопал по плечу. Всё напряжение сразу уходит.
-Ну, а я Орлов Максим Николаевич, директор "Совенка". Завтра на линейке все вместе увидимся и познакомимся, а сейчас, Славя, мне нужно с тобой поговорить. Пойдем.
Максим Николаевич и Славя ушли в сторону административного корпуса, оставив меня стоять в одиночестве на площади. Как-то со злостью и обидой я посмотрел в сторону куда директор увел Славю. И только тогда поймал себя на мысли, что ревную. А с чего бы мне ревновать? Только с ней познакомился, вернее второй раз познакомился. Мысли переплелись, игра и реальность смешались в голове. Я решил освежится и направился к баням. Надеюсь что не встречу никого. Особенно ДваЧе. Последнее я непроизвольно сказал в слух, подходя к баням.
Пронзительный свист, резкий оклик "Эй!". Я не успел обернуться и получил мощный толчок плечом в спину. Хорошо, что земля мягче асфальта. На спине я ощутил чей-то ботинок.
-Никогда не называй меня или мою сестру ДваЧе, понял! - зло прошипела Алиса, наклонившись к твоему уху. - Ладно, вставай уже.
Алиса убрала ногу у меня со спины. Я поднялся и стал отряхиваться под многоголосый смех. Браво, Тём, свидетелями твоего позора стали несколько парней и девчонок из первого отряда, среди которых был и Толик. Он уже где-то раздобыл гитару, и сейчас настраивал её, сидя на крыльце пионерского домика. Алиса направилась к ним, кинув через плечо: "Позже еще поговорим. Из-за тебя Ульянку наказали."
Спина болит, на лице несколько ссадин и разбитый нос в качестве бонуса. Замечательно!
-Паренек, ты как?-к тебе подошел незнакомый мужчина неопределенно-сильнопьющего возраста.
-Всё в порядке. А вы кто?
-Петрович - дворник тутошный. И за банькой присматриваю. А ты что, попариться шел?
-Шел, но немного не дошел...
-Дык, это, банный день тока по воскресеньям. Хошь помыться - есть душевые кабины около стадиона и на лодочной станции. Но тебе ща в медпункт надобыть. А мне еще Ильича от птичьих подарочков очищать...
И дворник направился в сторону площади. А от крыльца уже слышались знакомые три аккорда: "Группа крови на рукаве...". Да, Толик сейчас явно в лучшем положении, чем я.
Держа разбитый нос, я поковылял в медпункт. В игре медсестрой была Виола. Интересно, а кто тут будет? Я постучался в дверь медпункта.
-Здравствуйте можно войти? Я тут упал споткнувшись. Нос вот разбил.
Медсестра повернулась, и моему взору предстала высокая девушка лет 30, в длинном белом медицинском халате. Свои длинные черные волосы она собрала в высокий хвост, а сквозь очки в элегантной оправе, на меня смотрели большие карие глаза. На столе, за её спиной мелькнула табличка «Олимпиада Владимировна». Значит это точно не Виола.
-Здравствуй, я что-то не припомню тебя. Раньше приезжал сюда?
-Н..нет! Я тут первый раз!-промямлил я осматривая медпункт и саму медсестру. Я зажимая нос рукой прошел к ней. На лице так же красовались ссадины.
Олимпиада посадила его на стул и стала осматривать нос и ссадины.
-Интересно же ты споткнулся, пионер, лицом и спиной одновременно. – с сарказмом заметила Олимпиада. След на спине от ботинка Алисы выдал с головой.
-Ну тогда вы и сами все знаете и понимаете. -тихо проговорил. "Алиса ну спасибо, теперь еще и перед медсестрой опозорился.”
-Ну значит, с ребятами ты уже познакомился. – улыбнулась она и стала обрабатывать ссадины. – Нос цел, повезло, царапины быстро заживут. А вот твою спину я хотела бы осмотреть. Раздевайся.
-А? Зачем? Л..ладно. - немного испугавшись я снял рубашку и оголил торс.
-Как это зачем? - удивилась медсестра - А если смещение позвоночных дисков?
Её пальчики уже бегали вдоль моего позвоночника. От этих прикосновений у по всему телу пошли мурашки…Хруст! Искры из глаз, словно на этот раз принял удар Алисы в лицо.
-Ну вот, всё вправили, а то бы ходил сгорбившись, как старик. Одеваться. Ватные тампоны можно уже вынуть из носа. Скоро ужин – советую почистить форму, а то влетит от вожатой.
Медсестра села за стол и приготовилась что-то писать в свой журнал.
-Так как тебя зовут, везунчик?
-Артем Баюков. Спасибо вам большое! Мне пора бежать. - я вышел из медпункта и направился в сторону площади.
Хотелось просто посидеть на лавочке и дождаться Славю, что бы пойти вместе в столовую.
-Баюков! – прогремела Ольга Дмитриевна – Почему в таком виде! Галстук растрепан, рубашка испачкана. Я уже не говорю про грязные руки и колени! Разве так должен выглядеть настоящий пионер?! А ну быстро пошел и привел себя в порядок, а то в столовую не допущу.
-Ну я это...упал споткнувшись. Да, и галстук завязывать не умею Ольга Дмитревна! - виновато опустил я голову.
Мимо проходившие девчонки из второго отряда тихонько посмеивались и указывали на меня пальчиками.
-Не важно, что произошло, - уже спокойнее продолжила вожатая - иди умойся и поменяй рубашку, а галстук я тебе помогу завязать, когда вернешься. Давай быстренько, а то до ужина 15 минут.
Позор за позором. Да что ж это такое то? Я кивнул Ольге Дмитриевне и побежал умываться. Мда, «многоногая жестяная черепашка» ничем не отличается от той, что была в игре, разве только побольше… Я быстро умылся. Забежав в домик, сменил рубашку и отправился на площадь. Там оказалось очень многолюдно. Интересно, что произошло? Попытаюсь протиснуться в центр, может что увижу.
-Так, все разошлись! Вожатые, разберитесь со своими отрядами. – оказывается здесь и Максим Николаевич.
Пионеры резко разошлись по отрядам и построились для похода на ужин. Мне так и не удалось увидеть, что же стало причиной всей этой сумятицы так как директор и группа охранников быстро окружили то место.
-А что тут было? – спрашиваешь ты у рядом идущего Шурика.
-Позже расскажу – шепотом отвечает он.
На ужин было пюре, котлеты и компот. Старшие отряды ели молча и не поднимая взгляда от тарелок. Мелких же общая напряженность похоже вообще не коснулась. Только Ульянка вынуждена была сидеть смирно рядом с Тамарой Николаевной. Странно, но Слави по прежнему не было видно. Я решил спросить у Ольги Дмитриевной о том, где она.
-Видимо, всё еще занята поручением Максима Николаевича.
-А как же ужин?
-Ничего, она и попозже в столовую может зайти. Да и порция на неё осталась.
После ужина меня терзало неясное беспокойство. Слишком много всего произошло за день, и надо было это как-то всё утрясти в голове. Я молча блуждал среди домиков “жилого квартала”. Немногочисленные пионеры сидели на лавочках или прямо на крыльце. Кто-то играл в шахматы или карты, другие просто болтали о своем. Почти во всех корпусах уже горел свет. Походив около минут 20, я заметил Славю, идущую со стороны административного корпуса. Она выглядит немного уставшей, но радостной.
Она заметила меня и приветливо улыбнулась.
-О, Артём, здравствуй. Гуляешь?
-Да, вот прохаживаюсь тут. После медпункта, в который попал после встречи с Алисой.
Я рассказал Славе о том что произошло на площади, и как старшие вели себя после этого. Но, что это было я не увидел. Может, Славя знает что-нибудь?
-Ты, наверное, голодна? Столовая еще открыта, можем зайти туда. Если ты конечно никуда не торопишься? А то я наверное не вовремя и мешаю твоим делам. - я осмотрел ее с ног до головы и выдохнув добавил. - Да и отдохнуть тебе не мешало бы.
-Да, я немножко притомилась, поэтому до столовой не пойду. У Жени, соседки, найдется, что перекусить. Заодно у неё узнаю, что было на площади, может она больше видела. Ладно, я пойду. И да, Артём, спасибо за заботу.
Славя улыбнулась на прощанье, помахала ручкой и пошла в сторону "женского квартала" нашего отряда. Я улыбнулся, глядя ей в след, и решил направится к душевым, что были У спортзала. Все таки, желание помыться пересилило все. И я уже ни о чем думать не мог.
По пути я заглянул в свой домик, взял все необходимое для мытья и направился к душевым. Шел я озираясь по сторонам и ожидая, что где-нибудь выскочит Алиса, или Ульянка с какой-нибудь саранчой. Дорога прошла без приключений. На стадионе двое парней из моего отряда, кажется, Серёга и Витя, занимались на турниках, а девочка из второго отряда бегала по дорожке. Красивые зелено-серые глаза, длинные ресницы, короткие светло-русые волосы и миловидное личико. Она была одета в коротенькие синие спортивные шорты и белую футболку, что подчеркивало её спортивное телосложение. Владимир Викторович, здешний физрук, стоял с секундомером и следил за бегуньей.
-Здравствуйте Владимир Викторович.
-Привет, пионер. Таня, ровнее дыхание!
-А можно я схожу в душевую кабинку?
-Да, конечно. Не ускоряйся так сильно!
Спортсменка, комсомолка, красавица. Но сейчас ей явно не до меня.
Когда я закончил мыться и вышел на улицу, на стадионе уже было пусто. Еще бы, до отбоя осталось 10 минут. Пожалуй, и мне надо поторопиться, а то влетит от Ольги Дмитриевной.
Я вернулся в домик как раз ровно в 22:00. Толик уже валялся на постели. Рядом на тумбочке стоял маленький кассетный магнитофон на батарейках, из которого тихо звучал очередной шедевр «трехаккордного самурая» про звезду по имени Солнце. Я разделся и лег на постель. Немного подумав о своем, я повернулся к Толику.
-Эй, дружище, как прошел день? Чем занимался? - я посмотрел на него с интересом и ожидал рассказа. Мой-то день прошел очень неважно.
-Ну после того, как тебе Алиска нос расквасила, мы до ужина на ступеньках просидели. Маша, послушав как я на гитаре играю, предложила вместе с ней в музыкальный кружок записаться завтра. Потом я на стадион пошел, помог парням сетки на ворота натянуть, с физруком поболтал, узнал какие секции будут в этом году работать. Со вторым отрядом партеечку в «дурака» перекинулся, на спор. Выиграл, вот смотри, - Толя показал новенький значок с «Рэмбо: Первая кровь». - Ну, а у тебя как? Смотрю, медсестра тебя ловко подлатала.
-Кстати, ты знаешь что случилось на площади? Почему все там так толпились?. Я немного не успел подбежать и так и не увидел произошедшего-начал я расспрашивать Толика.
-Ты это о чём? – Толик озадаченно посмотрел на меня. - Я вроде бы ни от кого из ребят не слышал, что на площади сегодня было что-то интересное.
Очень странно. Они это еще и скрывают что ли.
-Понятно. Ладно я кажется засыпаю. Спокойной ночи. - я отвернулся к стенке и решил заснуть, старательно отгоняя круговорот мыслей и образов.

Продолжение

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710
4 глава, часть 1 http://vn.reactor.cc/post/2360187
4 глава, часть 2 http://vn.reactor.cc/post/2363608


IV

Очень приятно, Царь. (часть 3)

– Семен, утомили вы старуху с этим праздником. Давайте сегодня сделаем перерыв, а беседу на завтра перенесем.
– Баб Глаш, а я хотел на завтрашний день отпроситься. Завтра же автобус со вторым мной приезжает. Я его встретить собирался, чтобы глупостей не случилось, неспокойно мне что-то. И, как вы думаете, я для него не опасен?
Баба Глаша отвечает, подумав минуту.
– Хорошо, так и сделаем. Сегодня я беру больничный, а завтра в лагере выходной. И, думаю, ничего с вашим собратом не случится – встречайте. А, чтобы вы не расслаблялись, задание на чтение я с вас не снимала. Все, свободны, не надоедайте старухе, ей все-таки голову напекло на вашем пляже.
Прощаемся, я встаю, берусь за дверную ручку, каморка бабы Глаши настолько маленькая, что до входной двери совершенно не надо никуда идти, и, когда я уже собираюсь открыть дверь, баба Глаша чуть насмешливо говорит мне в спину.
– Ваше Величество, вам не кажется, что сегодня вы изменили этот маленький мирок? Ну и я, вместе с вами? Идите-идите, не отвечайте.
Ехидная бабка. Непонятно, шутит он так или всерьез сказала. Выкидываю эту ее фразу из головы и отправляюсь на пляж. Хоть раз честно подменю там вожатую.
На пляже устраиваюсь сначала в тень от грибка, а потом перебираюсь на свое, уже привычное, место – под дерево, на самой границе пляжа. Народа почти нет, народ накупался утром на празднике, а сейчас воздух настолько прогрелся, что народ предпочитает прятаться от жары в тени домиков. Даже просто, дойти до воды пятьдесят метров, когда солнце жарит сверху, а раскаленный песок – снизу, это уже подвиг. Но один раз я такой подвиг могу совершить. Вода в бухте, огражденной от фарватера островами, прогрелась как бульон. И если бы не двухнедельный цикл, и ураган в конце каждого цикла – цвела бы она сейчас зелеными водорослями. Окунаюсь в этот бульон, но легче мне не становится, хотя нет, если обмотать голову футболкой, а самому лечь на мелководье, то так – чуть полегче и даже приятно. Да, так в полудреме можно провести часок, представляя самого себя аллигатором, высматривающим добычу на берегу. Нет, встряхиваю головой, оглядываюсь – ну нет никого на пляже, пойду и я. Добегаю по песчаной сковородке до одежды, быстренько накидываю на плечи рубашку и, не одевая шорты, бегу в спортзал.
Спортзал каменный, и, до сих пор еще, кажется, хранит ночную прохладу, а если тут так хорошо, если желающих заняться физкультурой сейчас нет, то почему бы мне не порадовать, наконец, Глафиру Денисовну? Быстренько переодеваюсь, беру папку с журналами и черновиком доклада, будь он неладен, достаю оттуда «Журнал №1», начатый еще 22 августа 1967 года. Нет, лежа читать, наверное, будет удобнее. Оставляю папку на столе, а сам с журналом заваливаюсь на кровать.
Впервые в поле зрения науки такие как я попали совершенно случайно и в журнале этот случай описывают задним числом. Солдат привез на машине обед для караула… Стоп! Солдат! Привез на машине! Обед для караула! Правильно ли я понял, что в 1967 году, в лагерь можно было вот так, запросто, приехать на машине и привезти продукты из внешнего мира? А в лагере находился караул? Интересно то как. И куда все делось? Так вот, привез обед для караула и для ученых, и, пока машину разгружали, пошел погулять, в нарушение запрета. Пошел погулять и встретил прекрасную пионерку, кстати, оказывается, тогда это назывался не пионерлагерь, а школа вожатых и это правильно, а то семнадцатилетние пионеры, гм, удивляют даже меня и даже сейчас. Я прямо представил себе, как солдатик идет по тропинке... а ведь к старому лагерю он шел, а караул, наверное, был, где-то на месте нынешнего «Совенка». Так вот, идет по тропинке, а навстречу ему тогдашняя Славя.
– Привет, ты, наверное, только что приехал?
Или тогдашняя Лена, испуганно глядит с крыльца. Хотя, вряд-ли тогдашние девочки были копиями нынешних, изменения какие-то в них, то есть в нас, все-же происходят.
В общем, случился у них роман. Да не роман, а нормально влюбились друг в друга. А парень не зная того активировал девчонку. Видимо способностями обладал, потому-что, что природные люди, что такие, как я – репликанты, они далеко не все могут других репликантов активировать. Ездил он каждый день, обед возил и с девушкой встречался. Никто не знает, о чем они говорили, какие планы строили, что между ними вообще было и было ли. А потом парень ногу сломал и приехал снова только через месяц. А месяц это два цикла, да еще с хвостиком. На пять дней бы пораньше приехал… А так, приехал, а девушка его просто не узнает, он к ней целоваться, а она его по морде, крик подняла. Его от доставки продуктов отстранили и с машины сняли, думали, что просто режим нарушил, а он... В общем, повесился тот парень. Трагедия. Рассуждаю об этом с иронией, но трагедия ведь, никуда не деться, жалко их. Потом переворачиваю страницу, чтобы читать дальше и понимаю, что сейчас засну, сказывается то, что три дня до этого спал часа по четыре. Кладу раскрытый журнал корешком вверх себе на грудь, закрываю глаза и засыпаю, если организм просит, значит ему надо.
Снится мне, что это я – тот солдат, что иду я по тропинке и выхожу к старому лагерю, а мне навстречу, с крыльца бежит Ульянка. Старый лагерь еще совсем не старый, в нем еще вовсю бурлит жизнь, еще бегают по площадке дети, еще следит за ними орлиным взором вожатая, и само здание сверкает свежей побелкой на стенах и новым шифером на крыше. Ульянка подбегает ко мне, хватает меня за руку и говорит.
– Ну наконец-то, я уже ждать устала! Пойдем!
Мы идем, точнее Ульянка ведет меня, мимо старого корпуса по тропинке, и, как-то незаметно, тропинка раздается вширь и покрывается асфальтом, и вот мы уже, взявшись за руки, идем по улице, прямо по проезжей части. Сама проезжая часть не очень широкая, только-только разъехаться двум машинам, но от тротуаров, с каждой стороны ее отделяет ряд высоких тополей, а между тротуарами и домами есть еще и палисадники. Ни во время «Совенка», ни в «моё» время так не строили, да и застроена улица двухэтажками, какие строились после войны. Одно- двухподъездные двухэтажки, какие-то из дерева, какие-то оштукатуренные и покрашенные. Сквозь просветы между домами видны огромные, по современным меркам, дворы. Лавочки, горки, перекладины для сушки белья, кое где, даже фонтаны или гипсовые пионеры, наподобие тех, что охраняют ворота «Совенка», сараи в самой глубине дворов. Вспоминаю Алису, как она описала свой дом.
– Мы к Алисе идем?
Почему-то говорить трудно, а Ульянка молчит, только ведет меня дальше. А я замечаю, что это место давно заброшено. Сломанные руки и отбитые носы у пионеров, треснувшие чаши фонтанов, ржавые детские горки, лавочки без сидений. Штукатурка на домах давно уже осыпается, кое-где даже проваленные крыши и разбитые стекла и слой опавшей листвы на крышах, на дороге и тротуарах. Осень, приблизительно сентябрь, по моим меркам. Люди не совсем покинули этот город, кое где замечаю белье на веревках, иногда слышу, как хлопает дверь, или, как где-то за спиной проезжает машина, но ни одного человека нам не попадается.
Постепенно начинает накрапывать дождик, мелкий холодный осенний дождик, а я обнаруживаю, что на мне брезентовый плащ, фасона «почтальон Печкин», плащ велик для меня одного, но если одной полой укрыть Ульянку, то получается в самый раз.
И вот мы идем, вдвоем под одним плащом, я чувствую, как она прижимается ко мне, чувствую тепло ее тела, чувствую ее острый локоть. А улица полого, но довольно заметно поднимается, и заканчивается школьными воротами. Мы проходим сквозь эти ворота во двор, обходим справа школьное здание, оно той же эпохи, что и двухэтажки и столь же заброшено, пересекаем, забирая влево, по диагонали спортплощадку и небольшой садик и попадаем через калитку в сквер. Ну, хотя бы в сквере уже появляются признаки жизни в виде подметенных дорожек и бронзового памятника неизвестно кому. Сквер резко обрывается, ограниченный трамвайной линией, я вижу вполне современного вида остановку с ларьком и впервые вижу людей, лиц вот разглядеть не могу, какие-то серые пятна, над серыми плащами, но это люди. А Ульянка ведет меня дальше, через рельсы, за которыми начинается очень крутой и высокий каменистый обрыв, на обрыв зигзагом забирается металлическая лестница, с решетчатыми ступенями, и нам нужно туда, и я уже догадываюсь, что там увижу.
Как только мы поднимаемся наверх дождь заканчивается. Позади нас он еще идет, надо нами просто пасмурно, а впереди – солнце и лето, да лето. За обрывом местность начинает полого снижаться, и в самом низу котловины я вижу пионерлагерь. Пионерлагерь «Совенок». И я понимаю, что мне нужно назад, под дождь, на трамвай, шум которого уже слышен, а Ульяне – вперед, в лето, в лагерь, но мы оба еще можем выбрать и перерешить, и выбирать за нас двоих должен я.
– Ну же, решайся, – торопит Ульяна.
Она, каким-то образом, выросла под моим плащом и сейчас стоит напротив меня, внезапно повзрослевшая, ей сейчас , где-то лет восемнадцать. Подросла, сейчас она, наверное, даже повыше Лены, появилась грудь, и смотреть там теперь есть на что. Детские черты лица уже, практически исчезли: исчезла припухлость губ; обрисовались высокие скулы и небольшой, но четких очертаний носик; в разрезе глаз едва заметно что-то азиатское, нет не азиатское – азиатское у Мику, а угро-финское. И Ульянка, слегка прищурив эти синие глаза глядит на меня ласково и чуть насмешливо.
Я хочу ответить и не могу сказать ни слова, хочу пошевелиться, чтобы показать рукой и не могу, наконец рука медленно-медленно начинает подниматься, но Ульяна этого еще не замечает.
– Семен, пора.
И, неожиданно, новый взгляд, который я не могу расшифровать, хотя обычно читаю Ульянку, как книгу.
– Семен!
Я просыпаюсь и понимаю, что в тренерской я не один. Поворачиваю голову – за столом, на моем месте, сидит Ульянка и, кажется, смотрит на меня, так-же, как в этом сне.
– Семен, ужин проспишь.
– Уже нет. Давно ты тут?
– Минут двадцать уже, а сигнал три минуты назад был. Прибраться пришла, а тут ужин.
– Ну, пошли тогда.
Надо идти, а я сижу и смотрю на нее, и прикидываю к ней нынешней, виденный мною во сне ее облик.
– И что сидишь?
Нет, ничего. Не говорить же, что мне открылось будущее, которое не настанет.
– Нет, ничего. Не проснулся еще. Идем.
Ульяна какая-то тихая и серьезная, идет и думает о чем-то своем, иногда коротко бросая взгляд в мою сторону. Хочет о чем-то спросить и не решается, я собираюсь ей помочь, но мы уже дошли до столовой, до толпы вечно голодных пионеров, которая разделяет нас. Минуту спустя я уже слышу голос Ульяны из противоположного угла зала, а сам оказываюсь за одним столиком с кибернетиками.
– Спасибо парни, за участие в празднике. За декорации и за актерство.
– Это за то, что нас водой облили?
– Вам обидно? Меня вон, вообще два раза в реку макнули. Один раз Ольга, а один раз свои же.
– Нет, не обидно, но мог бы предупредить, а то вели себя, как идиоты.
– Если бы предупредил – сюрприза бы не было, был бы скучный праздник для галочки. У Ольги полный блокнот таких праздников.
– Ты арбалеты то забери, мы дуги переделали, и спусковые механизмы запасные, тоже забери. А то – вытащил он их для безопасности. Мы бы и сами их вытащили, не дураки все-же.
Вот за это я перед кибернетиками искренне извиняюсь, как-то не ожидал я от них такой ответственности. Беседуем еще минуты две, обсуждаем, где лучше стрельбище устроить, и приходим к выводу, что в небольшом овражке, на полдороги в старый лагерь. Когда прощаемся, не могу удержаться и говорю.
– Шурик, пойдешь в старый лагерь за деталями – меня зови.
И ухожу, оставляя их в недоумении. Похоже, мысль о походе туда Шурика еще не посещала.
На сегодня несделанным осталось еще одно дело, и я отправляюсь искать вожатую. Ну, то есть как, искать. Иду на площадь, сажусь на лавочку и жду. Все равно она здесь окажется.
Мимо пробегают пионеры, одни подсаживаются и перебрасываются со мной парой фраз, другие просто здороваются, наконец подходит и садится рядом Ольга.
– Ничего, что я тебя в воду столкнула?
– А ничего, что тебя облить хотели и пришлось, спасаясь, самой в воду прыгать?
– Ну я тогда уже догадалась, что этим закончится, раз ты остальных начал обливать.
– А я все думал, кто тебе разболтал. Ведь никому же не говорил, своим сказал про тебя, только уже в лодке.
– Невозможно удержаться, чтобы начальника в воду не окунуть. Я просто себя на твое место поставила и сразу это поняла.
– Ольга, во сколько завтра автобус придет?
– А тебе зачем?
– Если я скажу, что сбежать решил – поверишь? Встретить я хочу опоздавшего, если он там будет, конечно.
– В три часа, ну, плюс-минус, сам понимаешь. А почему ты, это же Алисина обязанность?
Спасибо, меня Алиса однажды встретила. В этот раз будет, конечно, мягче, но фингал под глазом моё второе я может и получить.
– Ну ты же знаешь Алису. Еще глаз ему подобьет, а тут я предупрежу сразу, чтоб не звал ее «ДваЧе».
Ольга фыркает.
– Хорошо, как встретишь – направляй ко мне, а я уж разберусь. Ох он у меня и побегает остаток смены, чтобы не опаздывал в следующий раз.
– Оль, ну я то знаю, что ты не такая, но почему ты с подчиненными такой образ выбрала?
Ольга не отвечает, только улыбается, качает головой, встает, прощается и уходит.
Лагерь постепенно затихает, начинает темнеть, на площади и на аллеях зажигаются фонари, как только это происходит, откуда-то сбоку подходит Лена.
– Привет еще раз.
– Привет, а я знала, что ты меня тут ждать будешь. Вот, возьми. От меня и от остальных.
И Лена протягивает мне две акварели. На одной, карандашный набросок которой я уже видел – я, рот до ушей, и повисшие на моей шее рыжие девки, а на другой – тоже я, в костюме морского царя, стою, опираясь на трезубец, на фоне ладьи. И, на обратной стороне текст, совсем детским почерком: «Для самого лучшего царя!» и имена. Вся компания расписалась, от Гришки до бабули.
Разглядываю первую, потом вторую.
– Вы слишком хорошего мнения обо мне, – и, неожиданно для себя, добавляю. Дочка.
Потом спохватываюсь.
– Извини за «дочку», я не хотел тебя обидеть.
– А я и не обиделась, я поняла, что это-же ты от лица Морского царя сейчас говорил. Даже приятно.
А после небольшой паузы, Лена спрашивает.
– Ну как решил свою задачу?
– Нет Лен, во-первых, некогда было, а во-вторых, боюсь эта задача не имеет решения. Верчу вот ее в голове и никак.
– И все равно, у тебя все получится, я знаю. Не может не получиться.
– Может ты знаешь и почему я тебя тут жду?
Лена молчит и смотрит на меня. Глаз не опускает – очень большая степень доверия с ее стороны, я ценю. На мгновение становится так тихо, что я слышу, как мотылек бьется о стекло уличного фонаря.
– Тот, твой двойник, который завтра должен приехать, о котором мы в прошлую смену говорили? Страшно, вдруг он не вспомнит меня? Или все закрутится и закончится не начавшись.
Надо же, помнит, все помнит. Киваю Лене.
– Я его завтра встречу, и к Дмитриевне отправлю, а ты сама ориентируйся, по обстановке.
А Лена, не слыша меня.
– Ты знаешь, иногда мне кажется, что я смотрю один и тот же сон. Все, как в твоей сказке. Про то, что я никуда не уезжаю, а остаюсь в лагере и дом мне только снится. А потом просыпаюсь и смена начинается снова, и настоящая жизнь – здесь.
Отворачиваюсь к памятнику, чтобы не смущать Лену. Леночка-то, вот-вот спросит саму себя: «Где я, кто я и что со мной происходит?». И начнется у ней тогда совсем другая жизнь. Но как же интересно ждать этого момента! Практически, на моих глазах, – как рождение человека. Гм, психоаналитик-акушер-физрук, просто мастер на все руки. Еще цикл? Два? Или уже в этом? Рискнуть и подтолкнуть? Нет, не сейчас – боюсь.
И вот на этом диалоге мой самый длинный день в цикле заканчивается. Я прощаюсь с Леной и иду к себе, а Лена еще остается на лавочке. Сидит и смотрит куда-то в себя. Я дохожу до начала аллеи, потом оборачиваюсь, вижу замершую Лену и оттуда обращаюсь к ней.
– Запамятовал. Помнишь, я тебе говорил, что когда мы встретимся с моим близнецом, мы предъявим друг-другу обрывок пеленки и соску-пустышку, узнаем по ним друг-друга и все вокруг запоют и начнут танцевать? Так вот, я наврал тебе – не все.
Я, таки, заставил Лену улыбнуться. Вот теперь, на сегодня, действительно, все.

старт писанины

можно занять свободное место

за участие полагается медалька 

Выбор

Пролог и первый день: http://vn.reactor.cc/post/2379959

Второй день(часть первая): http://vn.reactor.cc/post/2384021

День второй(ч.2)

Надо проветриться. Иногда бывает полезно вот так просто бесцельно побродить. Смысла торопиться в баню уже особо не было. С другой стороны, баня – это здорово и полезно. Пар, берёзовые веники - красота! Ладно, время 17:00. Еще час до полдника, а потом уже подумаю, идти или нет. За этими размышлениями я вышел на небольшую аллею с памятниками пионеров и бюстами партийных деятелей. С обеих сторон шли стройные и плотные ряды кипарисов, а под ними, между памятников, стояли небольшие скамеечки. Какое уютное место, всегда тень и прохлада. И в эту прекрасную картину, завершающим штрихом, была «вписана» Лена. Как всегда, она увлеченно читала. Кроме нас, в этом «райском уголке» никого не было.

Я подошел к скамеечке Лены и улыбнувшись сказал:

- Привет Лен. Спряталась ото всех? Что читаешь? -я старался выглядеть непринужденно и пока был момент рассматривал ее значок. Вроде ничего необычного, что же в них такого?

- «Мастер и Маргарита» - тихо ответила Лена, даже не отведя взгляда от книги, почему-то краснея и покусывая губу.

Что же её так «зацепило»? Я подвинулся поближе к Лене и заглянул в книгу.

«На тридцатилетнюю Маргариту из зеркала глядела от природы кудрявая черноволосая женщина лет двадцати, безудержно хохочущая, скалящая зубы.

Нахохотавшись, Маргарита выскочила из халата одним прыжком и широко зачерпнула легкий жирный крем и сильными мазками начала втирать его в кожу тела. Оно сейчас же порозовело и загорелось. Затем мгновенно, как будто из мозга выхватили иголку, утих висок, нывший весь вечер после свидания в Александровском саду, мускулы рук и ног окрепли, а затем тело Маргариты потеряло вес.

Она подпрыгнула и повисла в воздухе невысоко над ковром, потом ее медленно потянуло вниз, и она опустилась.

− Ай да крем! Ай да крем! − закричала Маргарита, бросаясь в кресло.

Втирания изменили ее не только внешне. Теперь в ней во всей, в каждой частице тела, вскипала радость, которую она ощутила, как пузырьки, колющие все ее тело. Маргарита ощутила себя свободной, свободной от всего. Кроме того, она поняла со всей ясностью, что именно случилось то, о чем утром говорило предчувствие, и что она покидает особняк и прежнюю свою жизнь навсегда. Но от этой прежней жизни все же откололась одна мысль о том, что нужно исполнить только один последний долг перед началом чего-то нового, необыкновенного, тянущего ее наверх, в воздух. И она, как была нагая, из спальни, то и дело взлетая на воздух, перебежала в кабинет мужа и, осветив его, кинулась к письменному столу. На вырванном из блокнота листе она без помарок быстро и крупно карандашом написала записку:

"Прости меня и как можно скорее забудь. Я тебя покидаю навек. Не ищи меня, это бесполезно. Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня.

Мне пора. Прощай. Маргарита.»

Да, это запросто может взбудоражить ум юной пионерки. Лена покосилась на меня, закрыла книгу и отложила её в сторону.

- Артём, ты хочешь со мной о чем-то поговорить?

- Интересная книга. Да, если честно хочу, но не знаю согласишься ли ты со мной поговорить на эту тему.

- Не волнуйся, – Лена слегка улыбнулась – говори.

- Хорошо. Один мой друг здесь, потерял свой пионерский значок. Что теперь будет? Он уже долгое время не может его найти - все же напрямую я спросить не решился про случай на площади.

- Ничего. Пожурят растяпу за потерю казённого имущества и новый выдадут. Но это ведь не то, что ты на самом деле хотел спросить, я права? – Лена внимательно смотрела на тебя – Иначе ты бы так не волновался.

Встал нелёгкий выбор, что делать: сказать правду и получить гневный отказ или что-нибудь соврать. Хотя по глазам Лены, я понял что отмазаться уже не получится.

- Да, ты права. Что произошло вчера перед ужином на площади? Я никому не скажу, если это так важно для тебя.

Лицо Лены стало серьезным, а взгляд холодным и острым. На мгновение в моем сознании промелькнул пугающий образ.

- Кто ты? Отвечай!

- В смысле, кто я? - я посмотрел на Лену, изображая удивление - Артем Баюков, пионер. Обычный парень из Подмосковья.

- Нет, не простой. Говори правду - голос Лены звучал спокойно, даже слишком спокойно.

Вокруг повеяло холодом и стало как будто немного темнее.

-Я простой человек. Мне...я...это… - от нахлынувшей откуда-то паники я стал заикаться. - Я сильно волновался за тебя! Мало ли, может тебе нужна помощь?! - каким-то не своим голосом воскликнул я.

Лена, не отрывая от меня взгляда, сняла значок и галстук. Тьма окутала нас. Вокруг уже не было ни лавочек, ни аллеи… только бесконечная тёмная пустота. И в этой пустоте стояли только я и Лена.

- Я не могу просканировать твои мысли и увидеть сущность. Мало кто может похвастаться такой защитой. Но одно я могу сказать точно - ты мне лжешь. «Обычные человеки» не должны были ничего помнить про мою «отключку». Ты пересек опасную черту и возврата нет! Либо ты мне сейчас рассказываешь, кто ты и откуда, либо я уничтожу твой разум!

Выбора не было, так как я подозревал, что мозг мне еще пригодится.

- Я попал сюда из будущего. Шел из магазина, увидел необычный автобус и сел в него. Выбрал новую жизнь так сказать, потому что устал от одиночества. Так и оказался здесь, в “Совёнке”.

Я закончил рассказ и посмотрел на Лену, ожидая, что же она скажет.

- О, так ты у нас «гость из будущего»! Ура, одного нашла! – Лена повеселела и широко улыбнулась. -  А теперь, слушай внимательно. Сейчас всё вокруг снова станет нормальным, но я буду без сознания. Пожалуйста, повяжи мне галстук на шею и приколи значок на форму, тогда я минут через десять приду в себя.

Тьма рассеялась. Я снова сидел на лавочке, рядышком приютилась Лена. Её голова покоилась на моих коленях. Девушка была бледная, словно мел, но лицо было спокойным. Я вытащил у Лены из руки галстук, расправил его и принялся аккуратно завязывать. Лена...волосы источают пьянящий аромат сирени и крыжовника, кожа нежная словно тончайший шелк...Спокойно, спокойно, Артём, с галстуком совладали, теперь "Всегда готов!", будь он неладен. Его надо прицепить к карману рубашки...на груди...левой. Максимально аккуратно, чтобы не уколоть Лену булавкой...Готово! Я выдохнул с облегчением. Теперь оставалось только ждать. "Гость из будущего". Значит, тут либо знают, либо подозревают о необычности моего прибытия в лагерь. И что же имела в виду Лена: "...одного нашла"? Выходит, я в “Совёнке” такой не один. Больше вопросов, нежели ответов.

Лена пришла в себя, открыла глаза, но не спешила вставать. Даже наоборот, устроилась поудобнее у меня на коленях.

- Расскажи, а какой ты был там, в «будущем»?

- Одинокий, нелюдимый и необщительный - в голосе звучали горечь и тоска, но дабы не сгущать краски, я решил отшутиться - А ещё я был намного старше, носил длинную густую бороду и усы!

- Не могу представить тебя с бородой - Лена мягко улыбнулась, и провела кончиками пальцев по моему подбородку, а потом грустно добавила – а что, в «будущем» тоже есть одинокие люди?

- К сожалению, да. Я думаю, что в моём времени их намного больше, чем тут. Одиночки без цели, без увлечений и без стремлений. Их очень много, таких вот "пустышек" как я.

- Ну если таких как ты, то не всё потеряно.

Лена встала с лавочки, взяла книгу и протянула мне руку.

- Пойдем погуляем? Вместе.

- Да, пойдем. А куда? -  спросил я, хотя понимал, что всё равно куда. Главное - с Леной.

- Просто прямо, по аллее.

Аллея перешла в прямую ухоженную лесную тропинку. Мы шли молча, держась за руки.

- У тебя сейчас наверняка множество вопросов, но я не уполномочена на них отвечать. Если хочешь, можешь после полдника попросить Ольгу Дмитриевну отвести тебя к Максиму Николаевичу. Всю информацию о нашем разговоре я им уже передала.

Где-то вдалеке заиграла музыка, призывающая пионеров подкрепиться. Лена остановилась и развернулась ко мне.

- Ну что, пойдем в столовую или еще немного погуляем?

- Если ты не голодна, то давай ещё погуляем. Но мне не даёт покоя один вопрос - кто ты?

- Извини, но и на этот вопрос тебе ответит директор. Давай пока забудем о случившемся - Лена взяла меня за обе руки - мне так иногда хочется побыть "обычной". Знаешь, тут недалеко есть полянка с земляникой. Пойдем полакомимся.

Мы свернули с тропинки глубже в лес и вскоре вышли на большую поляну, залитую мягким вечерним солнечным светом. Лена оказалась права - земляника созрела и оказалась очень вкусной. Мы валялись на травке, любуясь природой, кушая ягоды, и болтая о всяких незначительных мелочах.

Тени деревьев удлинились и стало понятно, что пора возвращаться в лагерь. Мы вышли к жилым кварталам, когда на часах было 20:00.

- Синявцева, Баюков, подойдите - Ольга Дмитриевна сверлила нас взглядом. - Синявцева, докладывай, где были.

- В лесу. Гуляли. Артём всё время был со мной.

- Хорошо. Лена, можешь быть свободна. А ты пойдешь сейчас со мной к директору. Слишком уж много знаешь, чтобы разгуливать без присмотра.

Вожатая потащила меня за руку в сторону администрации. Я обернулся - Лена проводила нас взглядом и помахала рукой на прощание. Изумрудные глаза, милая улыбка, стройная фигура, аромат крыжовника и сирени...девушка-загадка. Кажется, я влюбился, окончательно и бесповоротно.

Максим Николаевич сидел в высоком кресле за большим письменный столом. Ольга Дмитриевна стояла по правую руку от него немного в стороне. Меня же посадили на табуретку, прямо напротив директора.

Максим Николаевич откашлялся и начал.

- Так, Баюков Артём, слушай внимательно и не перебивай, дважды повторять не люблю. Для начала поясню куда же тебя занесла нелегкая. «Совёнок» - это один из пионерских лагерей, где могут отдохнуть на каникулах не только обычные советские дети, но и те, кто обладает сверхъестественными способностями. И таковых в у нас немало. Здесь они могут расслабиться и почувствовать себя «обыкновенными». Для этого применяются различные «глушилки». Обязательными для ношения являются значки «Будь готов!» и для некоторых - специальные пионерские галстуки. Но в тех местах, где их ношение выглядело бы странным, стоят стационарные приборы разного радиуса действия – это пляж, баня, душевые кабины, жилые домики и так далее. Теперь о том, как ты очутился в «Совёнке». Не знаю, как в твоём мире, но тут Советский Союз сотрудничает с «инопланетными союзниками», поставляющими нам свои технологии. Одной из их последних разработок была «машина времени» с расширенными возможностями для адаптации перенесенных индивидов. Мы ввели программу и дали ей задание: перенести в наше время молодых мужчину и женщину; изменить их возраст, чтобы мы смогли принять их как пионеров; выдать им необходимый набор бытовых предметов. Машина отработала как надо, отчиталась об успешном завершении операции и уже готова была выдать фотографии перемещенных…но тут во всём лагере вырубилось электричество(про страхующий генератор мы не подумали)! Оказалось, дворник Петрович, будь он неладен, в трансформаторной будке водку прятал! И надо было ему именно в этот момент возлияние совершить. Проводку починили, машину запустили, но отчет из памяти уже был удален. Так для нас и осталось загадкой, как выглядят «гости из будущего». Псионики пытались обнаружить вас, сканируя всех «неучтенных» пионеров (тех, что без сверхспособностей). Елена Синявцева тоже принимала в этом активное участие. Но тут и она была бессильна. Хотя Леночка вообще один из сильнейших известных псиоников СССР и обладает очень широким спектром способностей: чтение мыслей, исследование прошлого и восстановление воспоминаний, работа с подсознанием, гипноз. К сожалению, из-за этого ей приходится постоянно носить какие-либо “глушилки” - неконтролируемый дар способен отправить её в обморок. После того, как Лена узнала, что ты один из «гостей», стала понятна причина наших неудач – при переходе в другую параллельную ветвь Реалии, ты получил не только абсолютную защиту от работы с мозгом, но и «маскировку». Для псиоников и менторов ты обычный паренек, сын рабочего и крестьянки, так сказать. Конечно, Лена смогла погрузить тебя в поле невозможного отказа(или “Тьму”), но это скорее не воздействие, а оружие полного уничтожения. Либо создатель Тьмы выпускает тебя из неё самостоятельно, либо на всю жизнь становишься “овощем”. Но не будем о грустном. Но вот, теперь ты всё знаешь. Предлагаю два пути. Первый: мы возвращаем тебя назад и, если хочешь, можем почистить память – «машина» имеет такую опцию. Второй: ты остаешься жить в этом мире. Мы окажем тебе возможную помощь с документами, жильем и работой, если ты конечно хоть что-то умеешь делать. Остальное будет в твоих руках. Что выбираешь?

- Я уже выбрал новую жизнь здесь. Надеюсь, я могу быть вместе с Леной? Или это преступление? - спросил я испуганно.

- Молодой человек, тут уж вам запрещать никто ничего не собирается, да и любовь – не преступление. Ну если решил, то…Оленька, твой выход.

Ольга Дмитриевна подошла ко мне и попросила снять рубашку. «Будет больно, но это необходимо» - говорит она, прикладывая ладонь к моей груди, прямо туда где бьется сердце. Пульс учащается, кровь стучит в висках всё сильнее и через пару секунд меня накрыла волна нестерпимой боли. Словно саму душу разрывают на части. Мгновение, и всё заканчивается. Ольга Дмитриевна убирает руку, и там, где была её ладонь, остается красный замысловатый знак, похожий на языки пламени.

- Это «Знак Огня» - поясняет вожатая. – Ментальная защита у тебя есть, но вот за языком тоже надо следить. Вздумаешь взболтнуть лишнее кому не надо и умрешь еще до того, как успеешь произнести первые слова. Не переживай, они есть у каждого члена Организации. Завтра к утру он станет полностью невидимым.

- Теперь рассказывай, кем и где ты работал в своём времени. - директор с нескрываемым интересом приготовился слушать.

Я подробно рассказал Максиму Николаевичу про Воскресенский техникум(я учился по профессии “Программное обеспечение вычислительной техники и автоматизированных систем”) и ФКП “ГкНИПАС”, описал свои навыки и знания в компьютерной технике.

- Ну что ж, неплохо. Значит тебе прямая дорога в кружок радиотехники. Саша и Электроник тебя подготовят и обучат. Ведь надо и с техникой 80-х быть на "ты" и уметь работать с технологиями "союзников". Завтра, после линейки, подойдешь к ним, Ольга, проследи за этим. А пока можете быть свободны.

Мы с вожатой вышли из кабинета и отправились на улицу.

- Ты, наверное, голоден. Пойдем в столовую, я разогрею покушать.

На часах было 21:30. Ужин давно закончился, и все пионеры наверняка смотрят кино на концертной площадке.

Вожатая шла молча, глубоко о чем-то задумавшись.

- Ольга Дмитриевна, что-то случилось? О чем Вы так задумались, вроде бы все решили - решил поинтересоваться я, да и молча идти было как-то не по себе.

- Да, с тобой мы уже определились, хотя многое еще предстоит сделать. Но это только половина задачи. Второй "гость", а точнее " гостья", пока не обнаружена. Из информации есть только то, что ей 16 лет. Значит она в первом отряде. Может у тебя есть предположения?

- Если Вы не против, я и Лена могли бы ее поискать. Хотя я до конца не уверен, что она именно в лагере. - призадумался я и посмотрел на вожатую. - А вообще это реальность или какая-то иллюзия? Вы и о будущем все знаете, как оно выглядит и устроено, и тут все прекрасно знаете. - я улыбнулся. Грудь после нанесения “Знака” все еще болела. Выходит, выжгли клеймо и я теперь меченый?

- Подожди минутку, давай поговорим внутри – Ольга Дмитриевна открыла своими ключами служебный вход в столовую, и мы оказались на кухне – Присядь пока за столик, а я сейчас всё приготовлю.

Вскоре вожатая преподнесла мне «королевский» ужин из гречки, отбивной, салата Оливье и горячего чая. Желудок приветственно отозвался на такое угощение. Ольга и себе налила чай, взяла несколько «мишек на севере» и присела рядом.

- Я искренне рада, что Елена нашла в тебе родственную душу. То, что другие называют даром, для некоторых из нас становится проклятьем.

Вожатая повернулась в окно, продолжая медленно помешивать чай ложечкой.

– Представь, что ты можешь ненароком услышать мысли других людей: их ложь, лицемерие, спрятанный гнев. Видишь их внутреннюю пустоту, мелочность и всю ту грязь, которую они прикрывают за красивой оболочкой.

Ольга Дмитриевна отпила чай, развернула конфетку и продолжила.

Леночку мы обнаружили три года назад, в психиатрической лечебнице. Диагноз: маниакально-депрессивный психоз и слуховые галлюцинации. Бедная девочка… Дар в ней открылся очень рано, в шесть лет. Представь, ЧТО ей пришлось пережить за эти годы. Но Организация успела спасти её от последнего шага. Мы открыли для Лены другую, скрытую сторону мира. Теперь она была среди друзей, но по-прежнему оставалась замкнутой и нелюдимой. А с тобой она улыбается. Цени это, Артём - достаточно одного взгляда, чтобы понять, насколько ты для Лены важен. Что касается поисков – это твоё личное задание. В конце концов это пионерский лагерь – дай Леночке отдохнуть и отвлечься от работы. Да и как говорил Максим Николаевич, она бессильна в этом деле. Ты спрашиваешь, реальность ли это. Да, это реальность. Только не твоя, а параллельная, сильно сдвинутая по горизонту событий. Только, пожалуйста, не проси меня объяснять, что это значит. Не люблю читать лекции. О будущем, которое будет происходить в этой Реалии, мы ничего не знаем. О твоей ветке у нас тоже нет никакой информации кроме той, что ты нам расскажешь. Ну что, ты докушал? Тогда пойдем.

Ольга Дмитриевна отнесла посуду в мойку, взяла ключи со стола, и мы вместе вышли на улицу. Вожатая закрыла дверь, попрощалась, и отправилась в свой домик. На часах 22:10. Кино ещё не закончилось, поэтому лагерь выглядел пустынно, только вдалеке слышался шум, выстрелы револьверов и крики индейцев.

Значит вот оно что, другая реальность, лагерь отдыха для детей со странностями или, по ихнему, с даром. Даже несмотря на это, местечко довольно хорошее. Теперь я официально клеймённый меткой смерти! Интересно, а смогу я поговорить с Женей и объяснить все? Очень хотелось, что бы с ней было все в порядке. Но вот из какой реальности прибыла она? Блин, сколько болтал с Ольгой Дмитриевной, а главное спросить забыл: что за “Организация”, кто в ней состоит и как отличить простого пионера от пионера с даром. Ну вот почему хорошие мысли приходят тогда, когда уже поздно? И все таки я был доволен своим выбором. Эта другая жизнь начала мне нравится и интриговать. Ладно утро вечера мудренее. А план на завтра - это сперва поговорить с вожатой, потом навестить Лену и поговорить с Женей.

Дубликат, часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/3021621
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/3051251
Глава 7 http://vn.reactor.cc/post/3063271

VIII
Проблески



— Ап-чхи!
— Будь здоров, Сёмк!
— Спасибо. Ап-чхи!
— Будь здоров же.
В носу свербит, а скоро потечет.
— Вот зачем под дождем бегал? Алиса бы одна справилась прекрасно.
Вот-вот, и я о том же. Зачем я бегал под дождем? Ответ: за дождевиками. Сейчас сижу на длинной скамье в спортзале, смотрю, как половина мелких перекидывает мячик через сетку, играя в игру, которую они называют пионерболом. А вторя половина окружила Ульяну и о чем-то серьезно с ней беседует. Я даже ревную чуть.
На улицу не выйти — дождь. Средний отряд оккупировал столовую, с ними там Ольга и Алиса, младший, весь целиком, а не только футбольная команда, здесь у меня. Ну а старшие, те старшие, те сами по себе. Но вот через час у старших собрание, где Максим главный герой.
— Рыжик, ты не в курсе, где собрание будет?
Тут мест-то…
— У ребят-то? У Алисы на складе. Нас, кстати, приглашали. Без права голоса.
Понятно, что без права голоса. Я уже давно потерял право на участие в отрядной жизни, наверное с тех пор, как заявил свои права на Ульяну. Или с тех пор, как Рыжик заявила свои права на меня. Вот так, сохранил прекрасные отношения со всеми, даже со спящими еще Мику и Сашкой, даже с Женей, даже с кибернетиками. А из отряда, из компании, которая, пусть изредка, но выделяет себя из общей лагерной массы, выпал. Понятно, что двадцатипятилетний заместитель руководителя лагеря по физическому воспитанию не может быть в пионерском отряде, наравне с пионерами, но обидно. Даже мелкие больше меня за октябренка держат, чем старшие — за пионера. Даже волейбол и посиделки наши с девочками теперь от случая к случаю проходят, а не каждый вечер, как раньше. У всех свои дела. Вот могли бы собрание и здесь провести, но предпочли чаепитие у Алисы на складе.
Дальше посидеть и посокрушаться у меня не получается. Одна из девочек неловко наступает, подворачивает ногу и падает, пытается встать, вскрикивает и снова падает. Ну что, подскакиваю с места и уношу Светку с площадки к себе на скамью.
— Больно? Давай гляну.
Эта мелочь развернулась в мою сторону, и протягивает правую ногу, положив лодыжку мне на колени: «На, глянь». А вот не нравится мне эта лодыжка. Растяжение, даже доктором быть для этого не обязательно, чтобы понять. Умом понимаю, что завтра девица будет в полном здравии, но сейчас ей больно и она еле сдерживается, чтоб не заплакать, только тихо поскуливает, когда я очень осторожно проверяю подвижность сустава.
— Больно. — Не спрашиваю, а просто констатирую, потому что сам вижу. — Посиди здесь, я сейчас.
Приношу из тренерской эластичный бинт и обматываю Светкину щиколотку. В принципе, можно больше ничего не делать до завтра, все равно у пионеров все повреждения восстанавливаются за несколько часов. Но пионеры же об этом не знают, девочке же страшно и больно. Надо ее в медпункт.
— Ходить ты, конечно, не в состоянии. Ну, цепляйся за шею, понесу тебя к доктору.
Ох, спина ты моя молодая! Оксана бежит, открывает передо мной двери спортзала. Ульяна смотрит на меня.
— Донесешь, Сёмк?
— Куда я денусь, тут живого весу то…
Пока играли, пока лодыжку щупали, дождь унесло куда-то на север и он поливает в районе той поляны, где есть переход в лагерь Виолы. Осторожно несу калеку в обход столовой и через площадь к медпункту, лавируя между лужами. Со спортплощадки есть прямая дорожка, по задам столовой и склада, но ну ее, она сейчас раскисла, и тащить груз, даже такой легкий, как вот эта второклассница, занятие архинеприятное. Вот и солнце показалось, сейчас все быстро высохнет.
Светка смотрит на меня снизу вверх
— Тебе не тяжело меня нести?
А я прямо сейчас понял — почему я так привязался к мелким. Все дело в их безоговорочном ко мне доверии, всего-навсего. Я еще держу в голове остатки фантомных воспоминаний, внушенных Системой мне — спящему дубликату. Так вот, в той своей фантомной биографии, я не доверял никому, вовсе. И сам вот так, как они, не смог бы, просто не хватило бы сил. И поэтому вот такое доверие, оно в моем представлении что-то настолько ценное, что просто не может существовать. Почти столь же ценное, как Ульянкина любовь ко мне. Которая тоже не должна была случиться.
— Уж, как-нибудь, мелочь, я тебя донесу.
Мелочь благодарно прижимается, насколько это возможно, в ее положении и состоянии. А вот моя спина благодарности не высказывает, моя спина высказывает свои претензии. Я все таки тормоз, Рыжик права. Надо было посадить девочку на раму, и мы прекрасно бы с ней доехали на велосипеде. Зря что ли мы их со склада забирали? А сейчас спина будет болеть, а Ульяна ворчать.
Вот и медпункт. Осторожно сгружаю Светку на крыльцо, а сам толкаю дверь.
— Доктор, я к вам пациента принес.

Семен помог Светлане допрыгать до кушетки, а сам уселся на стул и стал ждать заключения доктора. «С прошлого цикла ничего здесь не поменялось. А что и кто здесь может поменяться? Докторица? Вот интересно, я сам в конце-концов в подобного «физрука» превращусь? Или скачусь назад, в пионеры? И каково девчонкам это видеть будет?» Занавеска, вокруг второй кушетки была задернута, и кто-то иногда тихонько всхлипывал за ней, скрытый от посторонних глаз. «Надо ли мне знать, кто там?» Семен поймал взгляд доктора и кивнул головой в сторону занавески.
— Растяжение. — Доктор сделала вид, что не поняла вопроса. — Семен, дальше уже моя забота.
— Обед тебе сюда принесут, я распоряжусь. — Семен обратился к Свете. — И сам зайду перед обедом. Попросить кого, чтобы сейчас пришли?
— Да, пусть Геля придет.
Семен поставил стул на место, попрощался и уже взялся за ручку, когда из-за занавески донеслось: «Се… Сен-нечка, подожди меня». Мику выглянула одним глазом, и тут же спряталась за занавеску.
— Я буду на крыльце, Мику.
Доктор вышла следом.
— Что с нею, доктор?
— Ничего заразного. Сами же понимаете, что я не скажу. Привела ее эта блондинка с косой, можете у нее спросить.
Они еще постояли на крыльце, глядя на быстро высыхающий под солнцем лагерь.
— Редко здесь такие дожди бывают. — Нейтральным тоном продолжила доктор.
Семен хотел ответить что-нибудь столь же нейтральное, но не успел. На крыльцо вышла Мику.
— Простите за задержку. Я еще с девочкой поговорила, успокоила её. А то вы её бросили одну на кушетке, а она же маленькая. Стыдно.
Семен и Мику шли к складу длинной дорогой, опять мимо Генды, через площадь и налево по главной аллее, в сторону хозворот.
Солнце активно сушило лагерь после помывки, асфальт уже, почти везде, из черного становился серым, и обвисшие мокрые флаги уже начинали расправляться на флагштоках, обсыхая на солнце и ветерке. Воробьи вылезли из укрытий и массово принимали водные процедуры в оставшихся лужах.
— Вот представь себе, Сенечка, лабораторию, а в ней, за стеклянной перегородкой клетки с обезьянками, глупыми и шумными обезьянками. — Начала Мику. — Виварий. Сотрудники ходят, разговаривают между собой, свои проблемы обсуждают. Иногда детей своих приводят, «на обезьянок посмотреть».

Рассказ Мику

А знаешь, как делали миксов в вашей лаборатории?
Нет-нет, Сенечка, не отвечай, я знаю, что такое миксы, я знаю, что это не твоя лаборатория, что ты не оригинал и не подлинник, я многое теперь знаю. И про тебя и вообще. Про тебя, может даже больше, чем ты сам про себя. Машина у Шурика работает, работала. Он обещал ее сломать, и я ему верю.
В общем, брали такую обезьянку, помещали ее в клетку, клетку обвешивали какими-то приборами и выносили в туман. А из тумана потом к клетке шагало… Существо? Да, пусть будет существо, глупое, пустое, беспамятное и бесполое существо. Первичный организм. Оно вцеплялось в клетку и хотело дотянуться до обезьянки, но не могло. А его били током. Как это называется? Били неотпускающим током через прутья клетки, и начинали это существо «наполнять информацией», так кажется. Вот только, когда оно, это существо, нет, уже она — девочка, осознала себя и впервые посмотрела на мир осмысленно, первое, что она увидела, это вцепившаяся в прутья решетки мертвая обезьянка. И табличка на клетке: пол, возраст, вес, инвентарный номер и кличка: «Мику».
Вот у вас у всех, Сенечка, были мама и папа. Пусть у ваших оригиналов, но все равно были. А у таких как я, только обезьянка. Я не обижаюсь на твоего оригинала, это ведь была его лаборатория, если бы не он, меня бы не было на свете. Так что я считаю его своим папой. А мой оригинал — обезьянка по кличке Мику. А твой оригинал, он, действительно, хотел нам только добра и относился к нам, как к собственным детям. И у него все получилось. Но обезьянку жалко. А может, Сенечка, она не умерла? Может она во мне теперь живет? Потому что я помню все, что она видела и слышала. Все разговоры, и всех людей, которые проходили мимо. Она слышала разговоры, но не понимала. А я поняла, что смогла, ведь я, всего лишь шестнадцатилетняя пионерка, подвинутая на музыке, а не технарь, как Сережа. И помню, как обезьянке было страшно, одной в том тумане.
Сенечка, я сегодня чуть с ума не сошла. Сижу в кружке у себя, пытаюсь играть, под дождь так хорошо играется, а вижу себя обезьянкой в клетке. У меня истерика случилась, а Сашенька с доктором меня валерьянкой и еще каким-то таблетками отпаивали. Поэтому я замороженная сейчас, не обращай внимания, это пройдет. А знаешь, почему я с ума не сошла? Из-за той сказки, что ты принес. Я подумала, что если моя сестра способна творить, то, значит, и я сумею. А обезьянка — нет. А еще я за твою историю с Микусей уцепилась. Я и это тоже помню. Да, Микуси нет, она растворилась окончательно, но свою память она нам подарила. Сенечка, ведь если она была счастлива, пусть даже так коротко и такой ценой, значит и для меня где-то запасено в мире счастье?!

За разговором, хотя, говорила почти одна Мику, а Семен больше молчал, дошли до ворот склада. Где-то, напротив столовой, мимо них проскользнули Женя с Сергеем. Женя, расправившая плечи и гордая, и Электроник, с несколько обалдевшим видом.
— Какая Женечка красивая, — мимоходом отметила Мику, — Сенечка, я еще хочу сказать, что я, наверное, забуду всё между циклами. Но прежней Мику, в этом узле, уже не будет.
— Мику. Куда ты денешься? Ты и сейчас прежняя, только еще не поняла этого.
Семен, наконец дернул за ручку, и, пропустив Мику на склад, зашел сам. Восемь пар глаз смотрели на них. Пахло пылью, свежезаваренным чаем и Сашкиной выпечкой.
— Ну, наконец-то. — Проворчала Алиса. — Наливайте себе чай и начинаем.

Делать Шурику было совершенно нечего. Может быть, впервые, за все бесчисленные циклы. Он сидел в кружке, листал подшивку «Радио», не вникая в суть текста, смотрел как компьютер пытается расшифровать абракадабру, записанную на ленте видеомагнитофона. Всего-то и нужно было, что поменять местами две платы, благо они внешне были совершенно одинаковые. Александр помалкивал. Шурик чувствовал его присутствие у себя в голове, но и только. Как будто находишься в комнате, где за твоей спиной есть кто-то еще. Этот кто-то молчит, и вообще, старается никак не проявлять себя, но ты его чувствуешь. «Значит, прибор работает, то есть работал. И, в отличие от робота, этот прибор я сам сделал, без подсказок. Сам сделал, сам и сломал». Легко можно было все исправить, но Шурик точно знал, что он этого делать не будет. «Если каждый из обитателей вспомнит что-то подобное тому, что вспомнил я… Эта штука, в масштабах Сети, будет посильнее атомной бомбы. А для большинства людей, которые все вспомнят, это просто катастрофа. Александр, он бы обязательно сделал что-то подобное. Просто, чтобы посмотреть что получится. Семен верно сказал в день приезда: «Какая великолепная физика!»» В голове что-то поворочалось и опять затихло. «Интересно, что я себя с Александром не отождествляю — просто посторонний человек, делящий со мной моё тело и подаривший мне свою память».
Шурик выглянул в окно: дождь заканчивался, он еще сеял россыпью мелких капель по лужам, но небо на юго-западе уже голубело, тучу явно утягивало в сторону леса. Делать было решительно нечего, а начинать новый проект не хотелось. Пока объяснишь Сыроежкину, почему бросаем старый, пока сам поставишь себе задачу, пока, пока, пока… Так и цикл закончится. Тем более, в условиях Сети, ничего глобального, что имело бы перспективы, создать не получится.
Проще дождаться нового цикла, когда сбросится память, и начать с чистого листа, когда будешь верить, что ты, Шурик Трофимов, и, на самом деле, перспективный выпускник, за которого бьются пять ведущих вузов СССР, а не копия давно умершего человека, живущая двухнедельными циклами в пространственной ваккуоли.
А сейчас, нужно подчистить следы своих манипуляций с установкой. Сыроежкин, конечно, сейчас смотрит на Женю, но парень он умный и наблюдательный. «Микс», — мелькнуло в голове, «Человек!» — упрямо подумал Шурик. «На собрание сходить? Можно и сходить, но, сначала, еще одно дело. Кое-кому я задолжал».
Шурик вышел на крыльцо. Дождь окончательно прекратился, лужа, разлившаяся на всю ширину главной аллеи, уже стекла и сейчас асфальт быстро сох под летним солнцем. «Должна она появиться, должна. Ограничители в голове сняты, сейчас только я и Вселенная, и никаких дополнительных фильтров восприятия, кроме своих личных, тех, что у всех людей присутствуют». Шурик вынес из кружка стул и присел под навесом, внимательно глядя на крыльцо заколоченного здания напротив. «Нужно только один раз увидеть, а дальше пойдет само». Постепенно воздух над крыльцом задрожал, а пожарный щит, закрывавший входную дверь, начал мерцать, затмеваемый металлическим блеском. Область металлического блеска все сокращалась, делаясь все более непрозрачной, пока не собралась в небольшую, ростом с пяти-шестилетнего ребенка, металлическую фигурку. Потускневшая полировка панциря, исцарапанный лицевой щиток, прикрывающий фотоэлементы, кончик одного уха чуть загнут. Серая, а когда-то была черной, резиновая гофра на суставах. Положив правую руку на перила крыльца фигурка стояла абсолютно неподвижно, как умеют стоять только памятники и механизмы. И, в то же время, Шурик ясно чувствовал, что оттуда, из-за зеркального лицевого щитка, за ним внимательно наблюдают.
Шурик встал с табуретки, сделал несколько шагов, спустившись по ступенькам крыльца, и, присев на корточки, протянул руки навстречу механоиду. Почти как когда-то, множество циклов тому назад. Что-то толкалось в груди, что-то не давало говорить ровно.
— Ну здравствуй, Яна.
Зажужжали приводы, застучали каучуковые подошвы по доскам крыльца и асфальту. Подхваченный двумя руками кошкоробот взлетел к небу и плавно опустился на землю. Корпус робота иногда подрагивал и на эти единичные импульсы накладывалась еще и низкочастотная вибрация. Резиновые ладони обхватили ладони белковые, бывший алюминиевый бидон прижался к человеческим ногам, голова, когда-то выколоченная Сыроежкиным из металлического листа вокруг деревянной болванки сначала уткнулась лбом в пряжку ремня, а через минуту задралась, так, что в лицевом щитке отразились очки и мокрые глаза за ними.
— Здравствуй, па!

Не смотря на вчерашние слова Саши, что все проголосуют за него, Максим волновался. Он уже привык относить себя к старшему отряду, и если вдруг большинство проголосует против… Он, конечно, переживет, но будет обидно. А уж в среднем отряде как обрадуются. И найдутся желающие поднять свой авторитет за счет «выскочки», обязательно найдутся. Разберется, конечно, но отдых будет испорчен.
Сразу после завтрака Максим увязался за Алисой и почти три часа помогал ей наводить порядок на складе. Во-первых, чтобы не трястись от волнения. Во-вторых, от Витьки — соседа по домику, все равно никакой поддержки ждать не приходится. Витька, вообще, последнее время, изменился. Дерганный какой-то стал, как-будто Максим ему чем-то не нравится. Вчера, поздно вечером, вообще чуть не подрались по непонятному поводу: Катерину Максим у Витьки уводит. Максим пожал плечами. То что лагерь маленький и Катя все время на глаза попадается, разве Максим в этом виноват. Кто этих влюбленных поймет? В-третьих, из-за самой Алисы, конечно. Особенно, когда разглядел за насмешками и подколками живую девушку.
И Максим три часа таскал по складу тюки с грязным бельем, пересчитывал и переписывал лампочки и банки с краской на стеллажах, раскладывал по размерам комплекты пионерской формы. Ну и разговаривал с Алисой, уже без взаимных подколок, а просто, с интересом слушая девушку и рассказывая о своем. Вот только однажды случился неловкий момент. Когда после одного не очень приличного, но ужасно смешного анекдота Алиса, отсмеявшись, прокомментировала, старушечьим голосом: «Ох и молодежь нонеча пошла…»
— Алиса, ты еще скажи: «Вот я, в твои годы!»
— Вот я, помню, в твои годы… — продолжила Алиса, но неожиданно погрустнела, будто действительно что-то вспомнила, и оборвала реплику.
— Алиса, что-то не так?
— Все так Максим. Не обращай внимания. Так, вспомнила одну вещь неприятную.
А Максим сделал вывод: не провоцировать Алису на воспоминания.
Первой на склад прибежала Сашка, положила на стол пахнущий корицей пакет, тепло улыбнулась Максиму: «Привет, Максимка», — и начала что-то на ухо говорить Алисе, Максим уловил только имя Мику.
— Может, к ней вернешься? — Спросила у Сашки Алиса.
— Нет-нет, она сама меня сюда отправила, а то Максимке тут, говорит, совсем страшно будет. И сама она может быть еще подойдет.
Деятельная Сашка сразу кинулась наводить порядок на рабочем месте Алисы, превращая его в стол для чаепития и не обращая внимания на ворчание хозяйки. Складывалось впечатление, что Алису здесь, внутри отряда, не особо то и боятся. Все журналы и пачка бланков накладных были убраны на подоконник, стол застелен миллиметровкой, отмотанной от неизвестно откуда появившегося рулона, на столе появилась тарелка, а в тарелку была высыпана из пакета горка печенья: «Вот, состряпала на скорую руку». Тут же рядом был водружен чайник и выставлена батарея разномастных чашек: «Раз, два, три, четыре… девять, десять. Все, на всех хватит и никто не уйдет обиженным!»
Второй пришла Лена. Тихо, на грани шепота поздоровалась, на мгновение показала свои зеленые глаза и опять спрятала их под ресницами. Села около окна и принялась что-то то ли записывать, то ли зарисовывать в блокноте, потаскивая потихоньку печенье.
Прибежала Ульяна, принесла охапку малышовых дождевиков. «Это что, уже и дождь кончился, пока я тут пылью дышал?» — подумал Максим.
— Сёмка чуть задержится. Светка ногу подвернула, он ее в медпункт потащил.
Следом пришел Шурик, и, почти сразу за ним, Сыроежкин и Женя. Шурик сел в углу, обвел взглядом помещение и снял очки. Казалось, что он не очень понимает где находится и зачем он здесь. Сыроежкин и Женя как зашли, держась за руки, поздоровались, так и сели рядом, не отпуская рук.
Последними зашли Семен и Мику. Мику обменялась взглядами с Сашкой, Сашка встревоженным, Мику успокаивающим, взглянула на Шурика, дождалась его еле заметного кивка, и взялась за чайник. Семен устроился рядом с Ульяной, откинувшись спиной на стеллаж, как обычно с непроницаемым выражением лица.
Минуту все молчали, спрятавшись за чашками с чаем. Только девочки переглядывались и нервно пересмеивались. Все стеснялись начать. Наконец, Мику не выдержала.
— Ну давайте же, ребята. Как не стыдно, в первый раз для чего-то важного собрались. Сенечка, может ты начнешь?
— Мику, но я же, вроде как, уже не…
— Что ты? — Перебила Семена Алиса. — Сенька, ты все равно свой. Пока хоть один из нас здесь присутствует, ты свой! — Оглядела всех присутствующих. — Кто против?
— Я за. — Сразу же отреагировала Лена.
— Ну конечно, Алисочка, как же может быть иначе? — Мику уже оправилась от стресса и вернулась к своей обычной манере разговора.
— Ну хорошо, опять все свалилось на бедного меня, — Семен отхлебнул чай, — начинаю опрос. Ляксандра? Есть что сказать?
Все заулыбались, вспомнив Сашкино прозвище. Саша покачала головой, благодарно улыбаясь Семену. Что там было в памяти у этой девушки, появившейся на свет, в результате сбоя, вместо здешней Слави, знали только система и она сама.
Все, как и обещала Сашка, проголосовали за. Сыроежкин только попытался затащить Максима в кружок кибернетики, но был остановлен, к удивлению большинства присутствующих, самим Шуриком: «Сергей, мы здесь не за этим собрались, ты не находишь? И еще, зачем нам участник, которого пришлось уговаривать?»
А потом настала очередь Максима.
— Максим, а теперь скажи, согласен ли ты перейти в старший отряд?
И пионер хотел сказать, что согласен, но вдруг прервал себя, еще не издав ни звука. Вспомнились вдруг вчерашние слова Лены, в пересказе Саши, и сегодняшние — Алисы: «Ты думаешь, что в старшем отряде вся жизнь повидлом намазана? Ну-ну». Что-то Алиса хотела до него донести, сегодня, пока вместе наводили порядок на складе, о чем-то предупредить. Но едва она начинала говорить, как Максим переставал понимать, вроде и слова все знакомые, а смысл ускользает. Только ощущение тревоги Алисиной осталось в памяти. «Как там? Если внутренний голос будет против, то нужно к нему прислушаться», — вспомнил вчерашний разговор Максим.
— Может дать ему время подумать? — Видя Максимово состояние вмешалась Саша.
— Нет. — Опять вмешался Шурик. — Решать он должен сейчас. Пока мы все здесь рядом. Мы сейчас в роли экрана, понимаете? И то, что он сейчас решит, это решит он сам, а не… — Шурик споткнулся на полуслове, и только махнул рукой с зажатыми в них очками.
— Одним словом, Максим, посмотри на нас и скажи, хочешь ли ты перейти в наш отряд?
Впервые у пионера из среднего отряда спрашивали его желание. Максим оглядел собравшихся:
Сашка, улыбается радостно и чуть кивает головой, она-то в ответе не сомневается и только ждет подтверждения.
Сыроежкин и Женя, так и сидят не отпуская рук, им, кажется, нет особого дела до Максима, они заняты сами собой, но вот Женя бросила на Максима быстрый взгляд, сняла свои круглые очки, и чуть улыбнулась. И оказалось, что зря он ее побаивался, что это она сама всех боится, но готова подпустить Максима чуть поближе, переведя в круг доверенных лиц. Чего ей бояться, когда Сергей рядом?
Шурик, сидит и протирает очки с отсутствующим видом, мыслями у себя в кружке. Но те два замечания, что он подал, говорят о его внимании к происходящему.
Лена, подняла ресницы, кажется изучила всего, пока Макс барахтался в ее зеленых глазищах, и отпустила. Сделав какие-то свои выводы.
Мику, копирует Сашку, только улыбается чуть печально. Будто провожает во взрослую жизнь, которая будет далеко не мёдом.
Алиса, смотрит насмешливо, но и с надеждой, почему-то.
Семен, по лицу Семена ничего не разобрать. Вообще, непонятно, в каком он тут качестве, но что-то связывает его с отрядом, почему-то Алиса сказала про то, что он свой здесь и остальные приняли это как должное.
Ульяна, очень серьезно ждет ответа. И тоже смотрит оценивающе и почему-то чуть-чуть ревниво.
«Да что я маюсь? Не смогу я теперь в детские игры играть, хватит», — решился Максим.
— Да, я хочу перейти в старший отряд!
— Быть по сему! — Семен на мгновение улыбнулся совершенно по детски, до ушей.
Впервые пионер из среднего отряда перешел в старший по собственной воле. И мир Сети еще чуть изменился.