Серебряный ангел

старт писанины

можно занять свободное место

за участие полагается медалька 

	За выход поста на главную joyreactor.сс (Визуальные новеллы) (Выдается автоматически)
	"Художник" - за постинг своих рисунков в фэндом Визуальных новелл Заслужил - в личку к модератору
	"Начинающий читатель" - за 50 рейтинга в фэндоме "Визуальные новеллы"  (Выдается автоматически)
ссылка на гифку	"Ознакомленный с визуальными новеллами" - за 100 рейтинга в фэндоме "Визуальные новеллы"  (Выдается автоматически)
	"Читатель" - за 200 рейтинга в фэндоме "Визуальные новеллы" (Выдается автоматически)
	"Яростный читатель" - за 400 рейтинга в фэндоме "Визуальные новеллы" (Выдается автоматически)
ссылка на гифку	"Гуру визуальных новелл" - за 600 рейтинга в фэндоме "Визуальные новеллы" (Выдается автоматически)
	"Бог визуальных новелл" - за 1000 рейтинга в фэндоме "Визуальные новеллы" (Выдается автоматически)
	"Безумно любит девочек из визуальных новелл" - за 1400 рейтинга в фэндоме "Визуальные новеллы" (Выдается автоматически)
	За лучший пост недели! (Визуальные новеллы) (Выдается автоматически)
ссылка на гифку	Ты запостил лучший пост месяца в фэндоме Визуальных новелл! За это ты бахнешь с Алиской пива! (Выдается автоматически)
	"Музыкант" - за постинг своих каверов/ремиксов на музыку в фэндом "Визуальные новеллы" Заслужил - в личку к модератору
ссылка на гифку	За самый комментируемый пост недели в фэндоме Визуальных новелл (Выдается автоматически) Заслужить практически невозможно, так как у нас каждый день проходят вечерние костры, где люди общаются друг с другом и медальку получают только разжигатели костров
	Попал в топ-20 фэндома "Визуальные новеллы" за все время! (Выдается автоматически)
	За выход поста в лучшее joyreactor.cc (Визуальные новеллы) (Выдается автоматически)
	"Обрадовал Саечку!" - медалька выдана доброму человеку за помощь в фэндоме "Визуальных новелл" (за помощь в фэндоме)
ссылка на гифку	Огромное спасибо за оригинальный контент по Визуальным новеллам! (за анимацию, перевод, разработку внки или мода, качественный фотошоп и т.д.) Заслужил  - в личку к модератору
	За любовь к визуальным новеллам!  (продержаться в недельном топе месяц) (Выдается автоматически)
ссылка на гифку	"Золотой топ!" - попал в недельный топ-20 на 1 место в фэндоме Визуальных новелл! (Выдается автоматически)
ссылка на гифку	"Серебряный топ!" - попал в недельный топ-20 на 2 или на 3 место в фэндоме Визуальных новелл! (Выдается автоматически)
ссылка на гифку	"Бронзовый топ!" - попал в недельный топ-20 в фэндоме Визуальных новелл! Заслужил  - в личку к модератору
	"Интересненький конкурс" - за организацию конкурса в фэндоме Визуальных новелл Заслужил  - в личку к модератору
	Совершил идеальное преступление (за занятое первое место в конкурсе vn.reactor.cc) Заслужил  - в личку к модератору
	Получает яблочко из Юлиных запасов (за занятое второе место в конкурсе vn.reactor.cc) Заслужил  - в личку к модератору
	Кушает рыбку вместе с Виргилией (за занятое третье место в конкурсе vn.reactor.cc) Заслужил  - в личку к модератору

Группа вк:https://vk.com/vn.reactor

Телеграмм:https://t.me/joyvnbl

Ссылочка на баянометр: http://bayanometr.cc/

Сервис для увеличения картинок и устранения шума на них: http://waifu2x.udp.jp 

Начало:

Глава 1. http://vn.reactor.cc/post/2626275

Глава 2. http://vn.reactor.cc/post/2649697

Глава 3. http://vn.reactor.cc/post/2666697

Глава4. http://vn.reactor.cc/post/2677788

Глава 5. http://vn.reactor.cc/post/2704406

Глава 6. http://vn.reactor.cc/post/2713270


Продолжение

VII

Фамагуста

Забавно это – проснуться внутри своего сна. Проснуться, оглядеться и подумать: «Как же давно я не был здесь, в месте, которое когда-то считал своим домом». Открываю глаза и смотрю на серый потолок, на паутину в углу, на разбросанные вещи и на мигающий индикатором монитор. Говорят, что снами можно управлять, но я не умею и не хочу этому учиться, пусть все идет по сценарию сна, а я просто буду помнить, что это сон. Что я уснул в поезде рядом с Мику, а проснусь в автобусе перед воротами.
Мику, моя Мику, как ты была права. Каждый цикл, оказывается, я теряю близкого человека, более близкого, менее близкого, но близкого. И даже, как правило, не одного. Может потому я и сбежал в первый раз, что невыносимо было все это переживать.
Ладно, хватит грызть себя, надо узнать, хотя бы, когда я «проснулся». Поднимаюсь с дивана и, дотянувшись до клавиатуры, бужу комп. Смотрю время, число. Интересно, вечером, оказывается, у меня встреча с однокурсниками, та самая. Значит меня вернули в сон до попадания в «Совенок», значит, через десять часов мне идти на остановку. Значит, через десять часов, плюс время на дорогу, я окажусь дома. Надо-же, а ведь когда-то я считал сном «Совенок», а здешнее свое существование реальностью. Подумалось еще, что высшей степенью коварства, со стороны местного мироздания, будет отправить меня не обратно в лагерь, а отправить на эту самую встречу. Как их зовут то, этих моих однокурсников? Пытаюсь вспомнить хоть одно имя или, может, лицо – бесполезно, сплошь серые невнятные фигуры. Интересно, у Мику-моей, когда она попыталась вспомнить свою школу в Японии, так же было? Мику… Стоп. Загоняю тоску внутрь себя, это пройдет, надо только перетерпеть.
Но надо куда-то потратить эти десять часов, пусть даже время во сне может и сжаться. И тут вспоминаю, что я не курил уже один только Генда знает сколько. Ищу глазами пачку на полу около дивана – нету, на столе – нету, на подоконнике – нету. Шлепаю босыми ногами на кухню – нету, туалет – нету, в прихожей проверяю карманы своей зимней куртки – тоже пустота. Вот и первое задание квеста – дойти до остановки и купить сигарет. То есть, это второе задание. Первое – одеться. Так, несколько торможу, не обнаружив пионерской формы, потом хмыкаю и надеваю то, что висит на спинке стула и валяется на его сиденье и на полу, рядом со стулом: носки, футболка, джинсы и свитер. Сколько времени прошло, и оригиналы давно брошены в шкафу Ольги Дмитриевны, но вот они вещи – точно такие же, как и были. Ботинки, куртка, в кармане куртки пара бумажек и горсть мелочи, не густо, но на курево хватит, в другом кармане ключи от квартиры. Проверяю – точно от квартиры. Вот телефон не нашел, видимо канул с концами, на столе лежит неизвестно откуда приблудившийся смартфон. Чей? Верчу его в руках, пожимаю плечами и оставляю на столе не включив: я не собираюсь никуда звонить и принимать звонки на неизвестно чей аппарат я тоже не собираюсь. Верните мне мою старенькую Нокию. Теперь – наушники в слуховые проходы и можно идти. Кстати, пока есть время, нужно будет пробежаться по сайтам с музыкой, нужно будет принести что-нибудь новое в «Совенок».
Все-таки сон: вот я запираю дверь и вот я уже на улице, минуя лифт, а вот я уже перед киоском и покупаю упаковку никотиновых палочек. Тут время и пространство сна дают мне послабление и возвращают к привычному темпу, я закуриваю и, закашлявшись и сплевывая, выбрасываю сигарету. Черт, ко всему прочему меня еще и отучили от вредной привычки. Вот помню же все ощущения, и вместо них – полный рот горечи и не могу себя заставить сделать следующую затяжку. Но это мы еще разберемся попозже, что это за сон, где покурить не дают. Автобус только вечером, а вот чем заняться дальше, не очень понятно. Чувствую, что если очень сильно захочу, то проснусь прямо сейчас, точнее, что смогу, в этом своем сне, ускорить время так, что сейчас окажется вечер и к остановке подойдет нужный автобус, но пока хочу этого не очень сильно. Можно вернуться домой и пробежаться по интернетам, я еще не забыл, как это делается, а можно… Можно просто погулять и осмотреться, все-таки я прожил в этом городе двадцать семь лет, ну, может не в этом, а в его копии в реальном мире и не я, а тот человек, чьей памятью я пользуюсь, этакий истинный Семен Семенович. Решаю проехать пару-другую остановок, а обратно вернуться пешком. И, словно прочитав мои мысли, к остановке подъезжает автобус. Сон же, ничего необычного, просто сон.
Автобус тот самый, четыреста десятого маршрута, один из, почти уже вымерших, мастодонтов Ликинского автозавода. Народу не много, я устраиваюсь на сиденье, взгромоздив левую ногу, на металлический короб проходящий вдоль всего автобусного борта, а сам смотрю в полузамерзшее окно. Пассажиры входят, выходят, передают кондуктору деньги, перемещаются по проходу, мне нет до них никакого дела. Кто-то миниатюрный садится рядом со мной. Странно, обычно место рядом со мной пустует до последнего, люди как-будто чувствуют мое нежелание контактировать с ними. А потом этот кто-то нахально вытаскивает музыкальную заглушку из моего правого уха.
– Вот мы и встретились, Сенечка.
Поворачиваю голову – Мику. Это так неожиданно, что я замираю, проглатываю язык и только и могу, что смотреть в глаза своей любимой девушке.
– Что-то случилось, милый?
– Случилось, Мику-моя. Ты внезапно случилась.
А мой паралич сменяется возбуждением, я подскакиваю с места, подхватываю Мику и почти на руках выношу из автобуса, успев протиснуться в закрывающиеся двери.
Автобус рычит отъезжая, кондуктор кричит что-то доброе в наш адрес, но нам нет до нее никакого дела.
Я распахиваю куртку и Мику прячется у меня на груди. Даже когда Мику в шубке я могу прикрыть ее полами куртки. Мику, моя Мику… Миниатюрная девушка, нисколько не повзрослевшая, хоть мы и скакнули из восемьдесят седьмого в две тысячи седьмой, а я повзрослел с семнадцати до двадцати семи. Мех шубы холодит меня сквозь свитер, а Мику прижимается ко мне всем телом, и… плачет?
– Мику-моя?
– Все… Все нормально, Сенечка. Все абсолютно нормально. Я сейчас перестану плакать и мы пойдем гулять.
Микуся еще глубже зарывается лицом мне в свитер, несколько раз хлюпает носом, а потом робко смотрит на меня снизу вверх.
Мику… Не повзрослела, нет, ей все те же шестнадцать, но, как будто постарела: морщинки в уголках глаз, в уголках губ, безнадежный взгляд человека пережившего какое-то смертельное разочарование, я только надеюсь, что не во мне.
– Пойдем гулять, чудо моё. А по дороге всё расскажешь.
– Расскажу, если сумею. А если не сумею, то все равно расскажу, Сенечка, мы же не врем друг другу, только не торопи меня. А еще, я же должна быть красивой. Веди меня куда-нибудь, где можно умыться, тебе лучше знать куда, это же твой город.
За «мой» город отдельное спасибо, Микуся. Заходим в ближайшую кофейню, Мику скрывается в туалете, а я заказываю два эспрессо. Пока Мику приводит себя в порядок, пока булькает кофеварка я оглядываю заведение. М-да, смешение стилей и эпох: обшитые мебельными панелями стены; демонстративно деревянные окна; занавески с подсолнухами; несколько столов, словно переехавших, вместе со стульями, из столовой «Совенка» – это все из восьмидесятых. Оттуда же, если не из семидесятых: стеклянная призма витрины-холодильника, миксер для молочного коктейля и толстая буфетчица в белом фартуке и кружевном… чепчике(?). А вот напитки ядовито-кислотных цветов стоящие на полке над коктейльным миксером и две бутылки отдельно: коньяк «Наполеон» и амаретто, – привет из девяностых. И совершенно футуристическая кофе-машина, доминирующая над всем этим. Впрочем, очень чисто и запах свежий. Кофе-машина выплевывает, наконец, наш эспрессо, появляется Микуся, садится за столик у окна, я отношу наш кофе и возвращаюсь к стойке рассчитаться. Если это сон, то денег должно хватить или они вообще не понадобятся. Не понадобились – тетка куда-то исчезла. Все-таки сон, хотя вкус кофе от этого хуже не стал. В «Совенке» иногда давали ячменный или может желудевый, или цикориевый – черт их разберет, но как же давно я не пил кофейный кофе, еще больше времени, чем не курил, и, в отличие от сигарет, никаких побочных эффектов принятие кофе вовнутрь не вызывает. Мику тоже делает мелкие глотки, посматривает на меня, улыбается и молчит – показатель высшей степени душевного комфорта с ее стороны.
– Как ты, родная, успокоилась? И вообще – рассказывай. Я вот уснул в поезде, а проснулся в квартире, я уже давно не просыпался в квартире, все в автобусе и в автобусе.
– Сенечка, теперь ты засыпаешь меня словами, это, наверное, общение со мной заразно.
Мику опять улыбается, но я что-то нарушил своим вопросом, опять в ее улыбке, кроме радости, проступает еще и горечь.

Как-то так, как во сне и бывает, мы опять оказываемся на улице, незаметно для себя покинув кофейню. И снова Мику чуть улыбается, поглядывает на меня и молчит. Засунула свою руку мне в карман и там переплела свои пальцы с моими.
– Это – твой дом?
Да, мы, оказывается, подошли к той самой остановке, где я утром покупал сигареты и, через промежуток между домами, виден дом мой.
– Да, вон те окна на восьмом этаже.
Но мой настоящий дом, он в другом месте, он за серыми воротами со звездой…
– … хочешь посмотреть? Но имей в виду, мой настоящий дом в «Совенке».
– Дорогая редакция, мужчина, с которым я знакома едва неделю, приглашает меня к себе домой. Скажите, что он имеет в виду?
– Дорогая читательница, мужчина может иметь в виду разные вещи, но то, о чем вы подумали – обязательно. Пошли, Мику-моя?
– Конечно, Сенечка.

– Знаешь, милый. Тот человек, который когда-то уехал из этой квартиры и тот Семен, которого я люблю, они друг от друга отличаются больше, чем Мику, которая проснулась в автобусе у ворот «Совенка», от той Мику, которая, две недели спустя, ждала поезда под дождем.
– Микусь, у Семена и времени больше было.
Мы у меня в квартире, лежим на диване, а предметы нашей одежды отмечают наш путь к нему от самой входной двери. Надо бы проверить, не оставили ли мы чего из одежды еще и на лестничной площадке. Мы лежим рука в руке и смотрим на потолок.
– Какой хороший сон, Мику-моя. Мы теперь всегда будем в нем встречаться? Но Мику, моя Мику, скоро я должен буду проснуться.
– Это правильно, что ты понимаешь, значит мне можно не обманывать тебя. Я бы все равно не стала тебя обманывать, но ты бы мне не поверил, захотел бы, чтоб я осталась, захотел бы остаться сам, а я, наверное, не смогла бы тебе отказать. А это, Сенечка… не хорошо. Даже то, что ты узнал меня в автобусе, даже это не хорошо. Для тебя, милый. Для меня уже все равно, а для тебя – не хорошо, но я не смогла к тебе не подойти. Сенечка мой, прости меня, глупую безвольную куклу.
– Ну какая же ты кукла? Я не…
– Не перебивай меня, милый. Пожалуйста.

Мику-моя, оказывается, проснулась в автобусе. Не в том «Икарусе», что привозит пионеров в лагерь, а в обычном маршрутном автобусе, что колесят у нас по городу. Проснулась в зимней одежде, без чемодана и спортивной сумки и: «Сенечка, я была какая-то заторможенная. Я же помнила, как заснула в поезде, как ты успокаивал меня своими прикосновениями, но то, что я проснулась на сиденье автобуса, что на мне шуба, зимние сапоги, совершенно другое платье меня совершенно не удивило. Я куда-то ехала, где-то выходила и пересаживалась, и мне было совершенно все равно. Я как робот была: надо выйти на остановке – я выходила, надо дождаться другого автобуса – я дожидалась, а почему так надо – я и сама не знала, надо – значит надо.» Сколько она так каталась Мику не помнит, но только день никак не заканчивался.
И так продолжалось пока Мику, зайдя в очередной автобус, не увидела меня. И тут время для нее начало течь, и появилась свобода воли, и Мику стала проталкиваться ко мне: «Я тебя сразу узнала, Сенечка. Ну и что, что ты сидел ко мне спиной, ну и что, что в зимней куртке с капюшоном, ну и что, что ты стал старше на десять лет.»
Но, когда я в автобусе повернулся к Мику, к ней пришло и другое знание: «Наверное, ты что-то глубоко во мне затронул, потому что я не должна была это знать. А может им все равно, потому что такие как я, это отработанный материал и наши чувства уже никого не интересуют.» Мику рассказывает с паузами, возвращаясь назад, чтобы подобрать более точные слова. «Меня не существует, Сенечка. Ты вот спишь сейчас и видишь сон про нас, а та Мику, она уже проснулась и ничего не помнит. Только знаешь, Сенечка, когда она задумывается о чем-то, она рисует не цветочный орнамент, а маленькие лодочки под парусом и в них двух человечков, мальчика и девочку, а когда Славя устает от своих обязанностей, она приходит в музыкальный кружок и они с Мику пьют чай и о чем то грустят, а спросишь – о чем, они и сами не знают.» «И Ульяна, она захотела придумать историю про Черного пионера и не смогла.»
Когда Мику-моя уснула в поезде, она не смогла сохранить в себе наработанную за цикл личность и сбросила ее – мы же не ждем от пятилетнего ребенка, что он сможет нести такой же груз, как и взрослый. Но и личность эта оказалась достаточно развитой, чтобы просто так взять, рассеяться и исчезнуть. И системе пришлось создавать временный фантом, говоря языком две тысячи седьмого года виртуальную Мику, которая должна постепенно сойти на нет.
«Но, Сенечка, я бы, наверное, ничего бы и не поняла, но у меня было и другое назначение.» Здешняя система, она очень рациональна и зашивает в фантомы одну программу – фантомы должны искать своих «создателей» (Это таких как я что ли, помнящих прошлые циклы?) и оставаться рядом с ними. Я сразу вспоминаю «Солярис». Но если целей Океана, закидывающего «гостей» на станцию, Лем не обозначил, то в нашем с Мику, и не только в нашем, случае все было просто. Такие как я – помнящие прошлые циклы должны быть нейтрализованы.
Зачем? Исключительно для сохранения стабильности системы. Видимо, такие как я этой стабильности угрожают, инстинкт самосохранения, ничего более.
Как? Лучше всего это объясняется одним словом – вампиризм. Как вам такой научный термин, Семен Семенович? Лишенные физического тела фантомы быстро рассеиваются без внешней подпитки, а встретившись со своим «создателем», нет пусть будет лучше «партнером», начинают жить питаясь его, партнера, воспоминаниями и чувствами, пока личность партнера не упростится до изначально заложенной, а воспоминания о предыдущем цикле не перейдут в разряд смутных сновидений.
После этого фантом, без подпитки, рассеивается, а его, таким образом, упрощенный партнер возвращается в лагерь на автобусе.
«Я, наверное, неправильная, Сенечка. И человек была неправильная, и фантом неправильный. Я не должна была этого всего этого знать, но знаю, или не должна была любить тебя, но я же люблю. И не могу убивать того Семена, которого я знаю и превращать его в обитателя этой квартиры.» «Сенечка, даже то, что мы здесь вместе сейчас, это уже вредит тебе, я знаю. Нет, мы не сможем иногда встречаться, сегодня я еще держусь, мне почти хватает энергии полученной от системы, но чем дальше, тем будет хуже, и чем реже мы будем встречаться, тем больше я буду забирать у тебя за один раз.» «Тебе может и все равно, но я не хочу, чтобы вместо моего Сенечки возникло вот такое.», – Мику садится, обводит взглядом комнату и морщится. «Сенечка, когда ты сказал мне, что любишь меня, когда я сказала тебе, что люблю тебя, у нас сразу же появились права и обязанности по отношению друг к другу. Обязанность поступать так, чтобы было лучше любимому человеку и право решать за любимого человека.» «А теперь подумай обо мне, каково мне знать, что я убиваю тебя? Даже сейчас убиваю.» «Не на много ты моё существование и продлишь, чем дальше, тем я буду голоднее, и тем большие куски буду от тебя откусывать.» Мику подтягивает к себе колени и обнимает их. «Ничего ты не продлишь. Для меня все равно все закончится за сутки, а вот для тебя эти сутки будут тянуться неделю, или год, или двадцать лет, как повезет.» «Сенечка, тебе нужно в лагерь. Нет, пока еще ты сможешь, пока еще ты считаешь это сном – ты сможешь пожелать нужный тебе автобус, ты же смог перенести нас от кофейни к остановке. Ты почти освободился от контроля системы, еще цикл и ты уже сюда не попадешь.» «Другой вариант? Убей меня. Я серьезно.» «Еще вариант? Я смогу встать и уйти, и спрятаться где-нибудь, пока не рассеюсь, я же неправильная, у меня должно хватить на это сил. Или, какой у тебя этаж, восьмой? Наверное хватит высоты.», – Мику встает и, как была, обнаженная, подходит к окну. «Ты же не будешь меня связывать и прятать в шкафу?»
– Сенечка, мой любимый. Я все решила еще на остановке, когда мы выскочили из автобуса. Решила тогда, а решилась вот только сейчас. Не надо было к тебе подходить, или надо было убежать, пока ты меня в кофейне ждал, но я не смогла. И сама не смогла, и программа еще мешала. А сейчас – пора.
Ситуация чем-то похожа на ту, что была несколько дней назад. Только тогда я вел Мику и рассказывал ей о мире, где она обитает, а сегодня Мику рассказывает мне об этой изнанке «Совенка». Она права, она во всем права. Я пришел к ней слишком рано и Мику не смогла сохранить наработанную личность, но разве же мы виноваты?! Это какой-то изощренный вариант ада для избранных, знать бы еще, за какие грехи сюда попадают.
Мы сидим у меня… У меня? Нет конечно, но, надо же как-то обозначить это место. Мы сидим у меня на кухне и пьем чай, нашлась и пачка печенья, «Юбилейного», кстати. Наш последний ужин, наша последняя встреча. Через сорок минут надо выходить.
– Любимый Ленин продукт, – говорю я, кивая на печенье. Просто чтобы что-то сказать.
– Я знаю, – улыбается Мику, – вечные крошки на столе.
– Пошли? Или останешься?
– Пошли, Сенечка. Я провожу тебя.
Грязные стаканы и начатую пачку печенья бросаем на столе, постель тоже не прибираем. Я не собираюсь сюда возвращаться. Перед тем как уйти подхожу к столу, трогаю смартфон, взять? Нет, зачем он мне в «Совенке», удивлять пионерок? Оставляю игрушку на столе. Но вот электроприборы надо выключить, закрываю все программы: браузер, мессенджеры, блокнот. Мелькает заставка какой-то компьютерной игры: зеленое поле через которое зигзагом идет лента дороги, – что-то она мне напоминает, но некогда разбираться, пора на автобус. Выключаю комп, выключаю все лампочки, закрываю воду, я не знаю зачем, но вот так.
– Всё, выходим.

На этот раз мы едем на лифте, а не переносимся на улицу непонятым образом: «Какой реалистичный сон. Даже сожженные кнопки и запах мочи в лифте присутствуют», – отмечаю про себя. Или это я уже что-то потерял, какую-то свою часть и системе уже проще моделировать реальность вокруг меня? Не знаю. К остановке подходим одновременно с автобусом, кажется это тот же самый, на котором мы ехали утром. Мику заходит вместе со мной. Достаю из кармана ключи от квартиры и протягиваю девушке, та только качает головой.
– Не надо, Сенечка. Все равно все здесь исчезнет, как только ты перескочишь из зимы в лето. Уж лучше я провожу тебя до конца.
В этих автобусах есть один закуток: правый задний угол автобуса. От салона он отгорожен вертикальным поручнем и двумя горизонтальными перекладинами, так что места там хватает только на одного человека, ну или на двоих, если они крепко обнимут друг-друга. Мы заскакиваем в задние двери, я сразу ныряю влево, под перекладину, и тащу за собой Мику. Все, теперь нас никто не будет толкать. Разворачиваюсь спиной к салону, отгораживая любимую девушку от толпы, Мику расстегивает на мне куртку и, как утром, прячет лицо у меня на груди, а я запахиваю полы куртки вокруг нее. Автобус ползет через весь город, делая остановки через каждый квартал. Пассажиров, по мере приближения к центру, становится все больше и если бы не спасительные перекладины, нас бы изрядно помяло. Стекло довольно чистое и, в свете рекламы, я вижу на улице Женю и… себя? Нет, моего черного двойника.
– Женя здесь.
– Да, Сенечка.
– И тот пионер.
– Да. И Женя будет держать его здесь, пока его личность не сотрется до нуля. Пока не останется только неуничтожимое ядро. Только тогда этого пионера можно будет отправить снова в лагерь. В младший отряд.
Кажется я могу сделать что-то полезное.
– Я наверное выйду сейчас, Мику-моя.
Мику догадывается о моих намерениях.
– И не пытайся. Ты не сможешь его коснуться. Можешь увидеть, можешь накричать, можешь попытаться пристыдить. Но коснуться не сможешь, так же, как и в лагере.
– Получается и тот Семен, который увел с собой пятерых пионерок...
– Да, он или здесь еще, или уже где-то в каком-то лагере.
Жаль. Вот и верь после этого людям…
Проехали центр города, народу в автобусе все меньше и меньше, уже появились свободные парные места.
– Сядем, Сенечка?
– Пошли, Микусь.
Мы выбираемся из своего уютного закутка, опять подныривая под перекладину, и идем к самой кабине водителя, на самое переднее сиденье. Я пропускаю Мику на место у окна.
– Сенечка, ты можешь забыть этот цикл, или почти забытьь, или будешь вспоминать его как сон. Но я хочу, чтобы ты пообещал мне сделать одну вещь, и выполнил одну мою просьбу.
– Что за вещь, и что за просьба, Мику-моя.
Мы даже прозвищ друг для друга придумать не успели, всех этих заек, мурзиков, котиков и лапок, которыми награждают друг друга влюбленные. Так и зовем по именам: Сенечка и Мику-моя.
– Нет, ты пообещай сначала, а потом я скажу.
– А вдруг ты что нехорошее попросишь?
– Сенечка! Я просто хочу, хочу… Помнишь, я недавно говорила о правах и обязанностях? Вот я об этом.
Загадочно, ну, ладно. Мику не будет просить ни о чем плохом, это то я знаю точно.
– Ну хорошо. Если ты просишь. Я обещаю сделать так, как ты хочешь.
– Сенечка. Скоро мы расстанемся, навсегда. Я растворюсь в системе, а ты поедешь в лагерь. Я хочу, чтобы ты, когда встретишь там девочку, которая тебе понравится, не оглядывался на меня. Я хочу, чтобы вы были счастливы. Вот! Ты пообещал! Но, я поступаю по свински, я знаю, но я не хочу, чтобы этой девочкой была Мику. Я же говорила тебе, что ревную тебя только к самой себе. А это моя просьба. Если не сможешь ее выполнить – я не обижусь.
Мику моя, Мику. Как же это несправедливо, что вот такой замечательный человек растворится через какой-то час. Я бы без колебаний остался здесь, рядом с Мику, на тот срок, который мне отмерен, пожертвовал бы своим Я, своими воспоминаниями, опять превратился бы в безликого Семена, одного из многих, но остановили меня только слова девочки, что это для меня пройдут годы, а для нее, в любом случае, не больше суток. Вспоминаю свои прошлые пробуждения в городе и встречи с Алисой, Ульяной, Славей. Свою жизнь с Леной. Даже не вспоминаю, а просто знаю, что они были, а вот детали, они все ушли безвозвратно. А может это даже и не мои воспоминания, а кого-то из двойников.
– Микуся, получается, что все те девочки, которых я, или двойники встречаем здесь, они все такие же люди, как ты? И знают то же, что и ты?
Не могу заставить произнести себя слово «Фантом».
– Да, Сенечка, такие же. А насчет знают ли… Не могу тебе сказать, я уверена только в себе, но я же неправильная, я тебе уже говорила об этом. Ты слишком глубоко меня изменил.
Автобус уже выехал за город и неспешно катит по шоссе, неспешно, потому что эта древность быстрее не может. В салоне ни одного пассажира кроме нас, даже кондуктор куда-то исчезла. Не знаю, показалось или нет, но это была та же самая тетка, что и буфетчица в утренней кофейне. Меня начинает клонить в сон.

Горы мне покажут путь.
Путь туда, наверх, к снегам.
Но дороги все ведут
Почему то к городам.

Можно и не жить,
Но тогда не будет этих снов.
Можно не любить,
Но тогда не будет этих слов.
Будет просто жизнь.
Жизнь, в ожидании следующей любви.


– Спи, любимый, сегодня я буду охранять твой сон. И, Сенечка, я хочу чтобы ты понимал – я ни о чем не жалею. Спи, я здесь, с тобой. А когда ты проснешься, у тебя будет ангел-хранитель. Спи.

Просыпаюсь в автобусе. Почему-то, в этот раз, на переднем сиденье, странно конечно, но, какая разница. Рюкзак вот он, через проход от меня. Встаю с кресла, выбираюсь в проход, заглядываю в рюкзак – все на месте, только вот тряпка незнакомая добавилась. Достаю, оказалось – спортивный костюм. Ну, неплохо, вот только не припомню, когда я его в рюкзак положил. Вообще, прошлый цикл был настолько серый, что не запомнился вовсе. Только вожатая и Мику… А что Мику, кстати? Нет, не помню. Но, надо бы быть с ней подобрее, что ли. А то жалко человечка, пропадает там в кружке у себя. Лишь бы не влюбилась, а то этот поток слов, с ее стороны, я не выдерживаю больше трех предложений подряд.
Ладно, надо сдаваться, чего время тянуть? Поправляю выбившуюся из шорт рубашку, и чувствую, что в нагрудном кармане что-то лежит. Какой то привет из прошлого цикла? Достаю: бланк анализа крови, свернутый в несколько раз и закрепленный каплей клея, чтобы не разворачивался. На чистой стороне бланка надпись Славиной рукой: «Семен, ты здесь не просто так! Это точно, а остальное не важно. Живи, как считаешь правильным.» Хмыкаю. «Ты здесь не просто так.», – да, Славиной рукой этот текст еще не писали. Ну что же, буду жить так, как считаю правильным раз Славя разрешила, буду просто оставаться самим собой. Показалось, как что-то коснулось моего разума(?), сознания(?), души(?)… Не знаю, но легко так коснулось, как будто проходящий за моей спиной очень близкий человек, машинально провел мне по шее тыльной стороной пальцев, едва наметив ласку, но оставив после себя ощущение тепла, любви и доброты. Прячу записку обратно в карман и оглядываюсь. Естественно, никого. Ну что, вперед, навстречу пионерскому лету?

– Привет, ты, наверное, только что приехал?

Лагерь у моря 2. Часть 20. Выбран путь в бункер.

Страничка на фикбуке. 

Часть 16

часть 17

часть 18

часть 19

Ричард.

 Если верить карте, то путь к бункеру, а именно туда мы и решили направиться, был неблизким. Причем больше всех туда рвались именно наша ушастая спутница, во время голосования она всеми лапами уцепилась за это место. Уже тогда, причина не была для меня секретом, Юля шла за добычей, может, в ней проснулась внутренняя клептоманка? Хотя, о чем я, девочку прекрасно можно понять. Пресная еда надоела аномалии, да и поживиться в месте, где обитали люди точно можно. Иногда, сопя во сне, Юля едва слышно бормотала слово «припасы». Смущало только то, что была вероятность натолкнуться на НИХ, на существ которых упоминал в дневнике Семнадцатый. Тех самых, что уничтожили бункер, и, по видимому, являлись местным бичом всего живого. Ох, недаром даже названия неведомых тварей не произносят, это должно быть что-то реально жуткое. Но, в бункере 112 может быть ценная информация, не говоря уже о многих, так нужных нам вещах, а опасности… Мы из схватки с Кукульканом вышли живыми, у нас плазмомет и способности двух аномалий, так что, шансы неплохие. Мы втроем, тщательно всё обговорили, и лезть наобум совсем не собирались, разведка, оценка обстановки, расстановка приоритетов, но это потом, до цели ещё надо добраться.

 Ущелье ещё больше походило на долину, приходилось залезать на высокое дерево или холм, чтобы искать ориентиры, и, глядя на далекие скалы, лишний раз убедиться, что пути по сторонам нет. Или вперед, или назад, отвесные скалы не преодолеть, без снаряжения во всяком случае. Лично я, очень хочу посетить «реликт», Семнадцатый писал в своем дневнике, что это одно из немногих мест, куда ОНИ не залетают, скорее всего, боятся. Кроме этого, моё внимание привлекла именно формулировка «-ОНИ не подлетают к Леднику, ближе чем на несколько миль. Даже если преследуют добычу». Крылья, у них есть крылья, или что-то другое, что помогает врагу держаться в воздухе, а значит, надо следить за небом одним глазом, ну кроме меня, у меня сейчас совершенно особые рецепторы. Поэтому продвигались мы без особого напряжения, осторожно, но не шарахаясь каждого звука и тени.

 Способности древней аномалии, не знаю пока, как, и навсегда ли, они стали моими. Во время путешествия я выкраивал время потренировать их, причем достиг немалых успехов. Мог бы и больше, но заниматься приходилось втайне от Слави и Юли, в основном на привалах, когда была моя очередь караулить, слуху Юли мы не перестали доверять, но что не бывает? Крабов, например, она так и не учуяла. И в темноте, когда девочки сладко спали, наступало моё время. Я призывал потоки ветра, крутиться маленьким смерчом у меня на ладони. Я прикладывал руки к почве под ногами, и чувствовал, как в её толще возятся черви, зная, что могу раздавить их землей, просто пожелав этого. Пару раз, запустил сгустком воздуха, в пробегавших вдалеке шакалов, судя по визгу, даже попадал. Мохнатые падальщики появились совсем недавно, по какой-то причине, они не забегали в верхние угодья ущелья, а здесь их наблюдалось немало. Близко они не подходили, да даже если и нападут, от пятерки я отобьюсь и без поддержки стихии. К тому же, они весьма боялись нашу хвостатую спутницу. Стоило неке просто сверкнуть на них своими глазами, как шакалы уносились прочь, поскуливая и поджав хвосты. Один раз, уже покидая стоянку, мы видели, как эти хищники съели оставленные нами рыбьи косточки, и даже разворошили кучу веток и листьев, на которых мы ночевали, наверняка там оставался наш запах. Эх, сюда бы матрас надувной, или палатку, а ещё лучше и то, и другое, хотя… и так норм. Буду честен, спать с двумя девушками под боком, это кайф.
 Что же до новых возможностей, в целом, они радовали, пусть и не без нюансов. Каждое использование аномалии, выматывало, забирая часть моих жизненных сил и вызывая физическое утомление. Степень этого, напрямую зависела от количества использования, и затрат силы. Что-то мне подсказывает, что этих побочных эффектов не будет, если использовать сначала поглощение энергии, однако, становиться на путь Кукулькана я не спешил. Не буду врать самому себе, но витающая вокруг жизнь, манила. Не раз и не два, мне стоило огромных усилий сдержать порыв прибить пролетающую мимо птичку или пробегающую ящерицу, и пусть даже и крохами блестящего тумана, утолить этот голод. Это оставим на крайний случай.

 Постепенно, я стал манипулировать стихиями на более тонком уровне. Например, в самый разгар жары, я нагонял поток ветра с края ущелья к нам, и свежий воздух чувствовался постоянно, это стоило определенных усилий и затрат ресурсов собственного организма, что впрочем компенсировалось усиленным пайком. С едой проблем не наблюдалось, вокруг росло немало плодоносящих деревьев и кустов с ягодами, правда, есть незнакомые фрукты мы избегали. Так же, теперь я мог всегда понять, где в реке больше всего рыбы, ощущая токи воды, и вполне неплохо бить добычу острогой, но у неки выходило круче. Рыбачила по большей части Юля, а мы с командиром её охраняли. Река нас кормила и поила и купала, хорошо, что бункер недалеко от неё, так что можно и дальше двигаться по течению.
 -Ну что, сегодня я пойду на охоту один, как и договаривались? – Спросил я Славю. Мы как раз остановились на обеденном привале, облюбовав для этого уютную березовую рощу. Деревья давали приятную тень, а кроны шевелились от ветра, заставляя тени на траве плясать. Юля свернулась калачиком на траве и дремала, как я успел заметить, днем, она спала с большой охотой. Славя же, обеспокоенно смотрела на меня, явно не одобряя такую авантюру. Хоть и был уговор, что сегодня я иду на вылазку без них, уж больно хотелось проверить свои способности, пусть пока и очень далекие от силы идола майя. – А вы пока подготовите хворост для костра.
 -Хорошо Ричард. – Вздохнула Славя, усаживаясь на траву. – Только возьми с собой ружьё, и ради бога, будь осторожен.
 -Нет. – Отказался я от плазменного козыря, всё же нельзя оставлять девочек безоружными. Даже отлучаясь ненадолго, я волновался, душа беспокоилась за девчонок, слишком дороги они мне стали. Годы морального одиночества, прервались таким вот странным приключением в компании двух прекрасных девчонок. – Пусть останется у вас, если что, стреляй, не раздумывая, ваша безопасность – это главное. А у меня вон, лук есть, не пропаду.

 Лук, ха, слишком гордое название для едва гнущейся палки и тетивы из хордовых жил пресноводного ската. За спиной, на веревочке, болтались стрелы из прочных веток, с закаленными над огнем остриями, так, чтобы удобно было доставать из этого «колчана». Убойная сила и прочность вышли неплохими, но из такого лука ими особо не постреляешь. Кстати вкусный был скат, наверное, самое вкусное и нежное мясо, которое я пробовал в жизни, учитывая, что готовилось оно без соли и специй. Жалко, что эти странные обитатели реки, почти всё время проводят на дне, смешавшись и илом, и ловить их не просто даже с моим зрением охотника. «Лук», нужен был только для объяснения удачной охоты, добывать еду я собирался с помощью аномалии. Нет, я и из этого недоразумения что-нибудь да подстрелю, контуженую куропатку, например, или хромого зайца, но зачем мучатся, если я сам по себе огневая батарея? Удалившись от стоянки, я ещё раз прошелся по окружающему пространству глазами аномалии, дабы лишний раз убедиться, что вооон за тем кустиком не прячется большой и клыкастый…кто-нибудь!

 - Так-так-так. Что тут у нас? – Пробормотал я, глядя на небольшой ручей. Поток воды, преградивший мой путь, был настолько прозрачен, что при желании можно сосчитать каждую песчинку на дне, и ни одного живого существа, ни рыбки, ни лягушки. Судя по направлению течения, он впадает в нашу огромную реку. Ручей неглубокий, но шириной метров пять, пить мне пока не особо хочется, но на ту сторону перебраться надо, а, была, не была. Я вошел в поток, и медленно двинулся вперед. Вода доходила мне почти до колен, но костюм надежно защищал от протекания. Я не читал всё досконально про эту разработку, там было что-то про микроскопические клапаны, которые пропускают воздух, но тут же схлопываются при попадании воды именно снаружи. Круто. Уже почти добравшись до противоположного берега, я буквально копчиком почувствовал какую-то тревогу, ощущение опасности.
 - Эй, малыши, вы чего это? – Спросил я у косяка пескарей, который носился вокруг меня по часовой стрелке, образовав кольцо со мной в центре, готов поклясться, раньше их не было. С разных сторон, в этот поток вливались всё больше рыбок, и наконец. Момент, когда вся эта толпа кильки кинулась на меня, я подловил, а так же блеск мелких зубов в пасти каждой из них.
 -А вот хрен вам, сардины драные. – Что делает человек в критической ситуации? Правильно, матерится. А что делает человек в критической ситуации, но с боевой подготовкой? Матерится, попутно спасая свою жопу! То, что костюм им не помеха, я понял сразу, и защитился уже на инстинктивном уровне. Что бы ни произошло в портале, но сила стихий, бурлившая в Кукулькане, теперь защищала меня как родного, она была моими руками и ногами, моим дыханием, плотью и кровью. Раскинув руки в стороны, будто собираясь что-то оттолкнуть, я отбросил воду от себя, образовав абсолютно сухой участок, при этом используя как стихию воды, так и воздуха. Ручей отхлынул, и мелкие хищники последовали за водой.
 -Вот тебе и пескарики, мать вашу! – В центре ручья стоял я, удерживая воду на расстоянии пару метров, а вокруг бурлил живой, клацающий челюстями поток. Рыбы были невероятно ловкими, учитывая, что ни одна не осталась на сухом участке, все они живо отплыли вслед за водой, не стремясь перейти грань и покинуть родную стихию. В воздухе стоял шорох тысяч щелкающих челюстей, пробирающий до жути, было в нем что-то ненормальное. Таааак, надо валить. Медленно, шаг за шагом, я отходил к берегу. Сила аномалии удерживала вокруг меня кольцо без воды, которое двигалось вслед за мной, слава яйцам эти паразиты не могли ходить, я бы не удивился если честно. Первое, что я сделал на берегу, это хорошенько выругался, не громко, но со вкусом, вспомнил всех, начиная от мини-пираний и ила, на котором чуть не поскользнулся, и заканчивая этим миром в целом.

 -А теперь, давай посмотрим, что ты таишь, миленький ручеек. – Пока я шел по дну, то чувствовал, как что-то мешается ногам под песком, почему бы не глянуть что именно? Я указал раскрытой ладонью на такой мирный с виду ручей, направляя энергию на землю, масса песка рассосалась в стороны, открывая вид на…
 -Ха-ха-ха, нет, правда, тут можно ужасы снимать. – Дно ручья было усеяно костями, десятки, сотни белых, и пожелтевших от времени костяков животных, от весьма крупных до мелких, размером с куриное ребрышко. Но это было не самым страшным, самым страшным стало то, что стоило отпустить песок, как мелкие твари, бодренько работая плавниками, закопали каждую косточку обратно. Затем, косяк распался, и уже по одной, рыбы отплывали в стороны и…исчезали. Перед глазами был обычный поток пресной водички, с камышами на берегах и журчащей водой, вот только даже одного жука или водомерки не наблюдалось. Ричард, поздравляю, ты идиот, мог бы и раньше заметить такую не состыковочку. Не может водоем посреди леса быть необитаем, хоть какая-то живность присутствовать должна
 -Самые умные, да? – Я переключился на зрение охотника, и в черно-белом мире, рассмотрел множество красных искорок в реке, как ни в чем не бывало плавающих туда-сюда. Никуда опасность не делась, просто слилась с ландшафтом. Гадом буду, если дойдут руки, флору и фауну этого мира надо изучить, тут столько всего интересного, пусть и опасного. Эти мелкие ребята, каким-то образом мимикрируют, становясь невидимыми в воде, может у них пигменты на чешуе, как у хамелеонов или каракатиц? А может, они по-хитрому преломляют свет? А как меня подпустили к центру ручья, даже не нападая заранее, и как маскировали место охоты. Так и представляю, заходит в ручеек олень, и бац, а ног у него уже нет, весело. Боже, о чем думаю, будто наша цель жить тут, а не вернуться домой! Надо поохотиться и возвращаться к девочкам, пока ещё на что-нибудь подобное не наткнулся, или ещё хуже, такое, натолкнется на меня.

 Углубляясь в чащу, я окружил своё тело восходящими потоками ветра, пусть и слабые, но свою функцию они выполняли, уносили мой запах в небо. Зрение аномалии показывало мне каждую птичку в кронах, каждую мышку в лесном ковре, но я искал что-то покрупнее. Юля, допустим, не против будет поужинать жареными мышками, но Славя не оценит, наверное. Вот уж девушка так девушка, с практически полным отсутствием стеснения, но красотой модели, и фигурой мастера спорта. С одно стороны, она как открытая книга, добрая, отзывчивая, а с другой, кто знает, что творится у нее на душе? Иногда голубые глаза лучатся печалью, я совсем не знаю Славю, да и вряд ли она показывает свои истинные чувства всем подряд. Может и она, скажет, что мыши в принципе, нормальный белковый ужин? Уже когда я собирался разворачиваться, и тупо половить рыбу в реке, ветер донес до меня далекий шорох. Медленно, крадучись, я двинулся вперед, легкими шагами огибая сухие ветки и прячась между деревьев. Меня, конечно, учили бесшумному передвижению, но это… В закоулках памяти, всплывали образы и навыки древнего охотника майя, который в одиночку ходил на ягуара. Вместе с моими курсами выживания получалась гремучая смесь.
 Кабанчик. Молодая самка, и, судя по далеким звукам, она тут не одна. Недалеко пасется целый гурт, возможно даже с секачом во главе. Ну-ка. Метрах в ста от нас, в земле рылось целых семь крупных свиней, скрытых деревьями и травой, от простых глаз, но не от восприятия аномалии. Как же тебя грохнуть, будущий ты наш шашлык? Причем сделать это по возможности бесшумно, думай Ричи, ты не маг из фэнтези, чтобы убивать огненными шарами и каменными копьями, думай. Решение пришло внезапно, но для его исполнения, нужно сосредоточение, и силы, а на ручье их израсходовано немало, и восстановиться времени не было. Аккуратно прислонив руку к земле, я вытягивал из неё энергию. Трава в радиусе двух метров вокруг меня, скукоживалась и сохла, опадая на землю. Намного меньше силы, чем при поглощении животных, но и этого хватит, для точечного удара. Указав на добычу правой рукой, я сжал кулак, воздух, которым дышало млекопитающее, замер в его легких, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни даже хрюкнуть. Кабаниха забилась, упав на траву, и дергая копытами, тщетно пытаясь вздохнуть. Рука, которую я использовал как проводник аномалии, дергалась от отдачи, но я упорно не давал добыче получить кислород, пока, наконец, она не потеряла сознание. Остановив давление аномалии, я в пару мгновений преодолел разделявшее нас расстояние, надо действовать быстро, пока добыча не оклемалась.
 -Ничего личного. – Я подобрался к лежащей тушке, и нанес удар, заточенная стрела, с просушенным наконечником, пробила сердце, и кабанчик испустил дух. После чего, я перерезал горло, выпуская на землю кровь, так мясо будет вкуснее. Черт, как же хочется впитать улетающую энергию, искры которой исходили из тела, и таяли, отправляясь непонятно куда. Я не вредитель в этом лесу, убиваю только то, что съем. – Так тебя и потащим в лагерь, со стрелой, пусть думают что я Леголас местного разлива.

 Связав передние лапы кабанчика гибкой молодой корой, я перекинул их через себя. Получился своеобразный рюкзак. Надо будет только тщательно отмыться потом, и не забывать поднимать ветер вокруг себя вверх. Если даже мой нос чует эту кровь, то пол леса хищников вместе со мной сбежится к лагерю.
Ручей. Я почти возле стоянки. Убедившись с помощью зрения охотника, что плотоядная мелюзга никуда не делась, я обдумывал способы перебраться на ту сторону. Нет, можно конечно как и раньше, просто заставить воду расступиться, но в голову пришла идея получше. Присев на одно колено, и расставив руки в стороны, я собирал потоки ветра вокруг себя. Перед глазами возникло видение, огромные крылья, что пронзают небеса. Силы утекали, и довольно быстро, но для задуманного должно хватить. Из глубин памяти всплывали навыки древнего монстра, которые должны стать моими, я приложу этого все усилия. Во многих книгах и фильмах, получивший такое человек борется с этим до последнего, как глупо. И будь на моём месте наивный дурак, он бы так и поступил, считая силу аномалии злом, но я не такой. Нет зла, нет и добра, есть лишь сила, а как её использовать, уже совсе-е-е-м другой вопрос. Я приму, всё то что было могуществом древнего бога, позволю этой памяти и чувствам пройти сквозь меня, и будь что будет. Я хочу, крылья!
 Ветер завыл, разбрасывая вокруг траву, пыль, и сухую ветошь. По поверхности ручья пошла рябь, неподалеку затрещали кроны деревьев. Потоки сгустившегося теплого воздуха покрывали тело, словно живая броня, делая его легким, приподнимая и унося за собой. При этом мне они не вредили, разве что приходилось глаза прищуривать, а вот ветку, которая чуть не ударила мне в лицо, отбросило. Стихия защищала меня, оберегала как мать родное дитя. Я планировал перенести себя воздухом на тот берег, но что-то пошло не так. Не рассчитал сил, да и опыта ещё не хватало. Создавалось ощущение, что меня поднял великан, и небрежно швырнул вперед, как какой-нибудь камушек. Приземление было не смертельным, но очень неприятным. Хорошо еще, что я упал на спину, придавив при этом тушку кабанчика, смягчившую падение. Сперва я даже струхнул, услышав, как она хрюкнула, но это были просто остатки воздуха, которые выбило из легких при падении.
-Ладно. Больше так рисковать не будем. – Пробормотал я, направляясь к лагерю. Времени по прикидкам где-то часа два, потом надо выдвигаться, если мы хотим пройти ещё какое-то расстояние до наступления темноты. Из кустов на пути выскочили два шакала, и припустили с такой прытью, что пыль из-под ног летела. Ну не ожидали блохастики что я приближусь так резко, хорошо ещё не напали, будь тут целая стая могли и попробовать.

 Приближаясь к роще, я заметил блики среди деревьев, если приглядеться, то это Славя, стоит с оружием наизготовку и наблюдает за окрестностями. Надо будет подучить её правильно выбирать дислокацию, а то свет от оптики выдаёт девушку.
 -Вот, смотрите что у нас на обед. – Похвастался я, когда добрался до девочек. Тушка кабана была сброшена на траву, следом за ней, грациозно плюхнулся на попу и я. Что ни говори, а ноги ныли после падения, к тому же, использование аномалии не проходит для организма бесследно.
 -Ооо. – Удивленно смотрела на добычу Юлия. Носик девушки дергался, чуя ещё свежую кровь, а ушки возбужденно встопорщились.
 -А с тобой не пропадешь. – Похвалила Славя, выдергивая из тушки стрелу. – Наверное, очень близко смог подобраться, раз даже без оперения попал. Ладно, отдыхай, дальше мы сами, только нож дай, пожалуйста, мой мелковат для такого.
 -Пока тебя не было, мы уже и дрова приготовили, и сложили, осталось только спичкой чиркнуть. – Гордо указала пальцем на шалашик хвороста нека.
 -Это очень хорошо. – Согласился, я, коротко кивнув. – Но спички лучше побережем.
 Пока я разжигал костер, используя для этого свет солнца и линзу из оптики, той самой, которую достал из сломанного оружия, Славяна занималась тем, что свежевала кабана. Делала она это явно в первый раз, и когда искорка из сухой трухи, стала разгораться в пламя, я решил ей помочь. Вдвоём мы быстро выпотрошили трофей, и сняли с него шкуру, а пока нарезали мясо на кусочки, удостоились голодного взгляда Юлю. Девочка уже наломала прутиков, которые станут шампурами, и смотрела на нас, облизывая губы из-под которых едва заметно виднелись небольшие белоснежные клыки. Пушистый хвостик размахивал за спиной девушки с удвоенной силой, намекая, что можно и поторопиться.
 -Наверное, жестковатым выйдет, это всё же не рыба, а дичь. Ни маринада, ни соли. – Размышлял я вслух, глядя, как с нанизанного на прутики мяса капает и шипит на раскаленных углях жир.
 -Ой, брось Ричард. – Славя не просто улыбнулась, а даже хихикнула, прикрывая ладонью рот. – Тебя послушай так мы на курорте, и ты недоволен, что условия не пять звезд, а всего лишь четыре. Сыты будем и ладно, а комфорт, эх, многое бы отдала за зубную щетку и бри… в общем! Всё хорошо. Кушаем и топаем дальше.
Уговаривать нас не пришлось, стоило только мясу подрумяниться, как мы со Славей начали его целенаправленно уничтожать. А Юля держала в руках свой прутик, и нетерпеливо нюхала готовую еду.
 -Не можешь есть слишком горячее, прямо как кошка. – Пробормотал я, откусывая, а вернее отгрызая кусочек от своего пайка, жаркое получилось и правда не самым мягким. Вкусное, ароматное, но пресное, и рвется с трудом. – Помню, ты рыбу тоже не сразу стала есть, а ведь была голодная, как и сейчас. Юль прости, что не ждем тебя, закончим быстрее и приготовим ещё, а ты спокойно поешь.
 -Да ничего. – Ответила нека, пробуя мясо кончиком языка, и резко его отдергивая. Решив бороться с превратностями судьбы, ушастая стала дуть на мясо. При этом мордашка у неё получилась умилительная, и эти выпуклые щёчки. – Эх.

 Пока готовилась вторая партия, я осматривал окрестности глазами аномалии. Славя права, мы не прогулке, что-то я действительно расслабился, получив эту силу. Я не Кукулькан, который мог наплевать на любую опасность, и вызывать цунами с тайфунами, а простой человек. Метрах в трехстах маячили небольшие красные пятна, наверняка шакалы. Ждут, даже не тявкают, просто ожидают своё время подкрепиться тем что мы оставим после себя. Хвостатые менеджеры по уборке, чтоб их, наверняка всё сожрут, и кости и потроха, и даже шкуру. В каком-то смысле они нам помогают, если более опасный хищник вдруг попробует взять наш след, он нехило обломается.
 -Кстати девочки, один ручей по пути, надо будет перейти возле реки, и очень осторожно. – Я рассказал Славе и Юле о том, что водится в неглубокой воде, правда умолчав как выжил. По моим словам, я просто очень быстро убежал обратно. Мне поверили. Чувствую себя свиньей, но правду рассказывать пока боюсь. А мелких тварей просто обойдем, к глубокой воде они не суются, видимо предпочитая небольшие притоки, иначе в реке тоже, было бы пусто.
 -Пораааааа, в путь дорогу, дорогу дальнюю, дальнюю… - Начала напевать Славя. Да и у меня настроение ползло выше от сытости. В такие моменты, жизнь радует. А что? Солнце хоть и у горизонта, но ещё светло, уже не жарко, но пока не стемнело. И-де-аль-но. Рядом две замечательные спутницы, а в руках листики лопуха с завернутым жареным мясом. Это перекус на вечер. Под ногами мягкая трава, в лицо дует свежий ветер, а где-то возле реки, уже зарождается лягушачий хор, вплетаясь в волшебные. Мир вокруг враждебен, да, но будем откровенны в нем куда больше жизни и гармонии, чем в том, откуда мы пришли.

Док. Небо.

 Путешествие на дирижабле оказалось довольно комфортным. Система очистки и кондиционирования воздуха работала идеально, как и все другие функции жизнеобеспечения, начиная с кулера и заканчивая биотуалетом. На счет энергии можно не беспокоиться, здесь стояли самые современные генераторы, а при казусе имелись солнечные батареи. Единственное что раздражало, это постоянный запах рыбы, вяленной, судя по всему. Этим запахом пропиталось всё вокруг. Найду того кто притащил её сюда, скину за борт!
 "-Да ладно тебе, Чувак. Может в трюме провоняла, что не бывает? Не будем рубить с плеча. – Подал голос внутренний я. – Дожили! Шиза учит меня спокойствию"
 В целом, бойцы вели себя тихо, только вечно шумный Джо, возмущался что пропустит банкет. Кэп, как и предсказывал внутренний голос, делегировал свои обязанности одному из солдат, и со спокойной совестью курил на мостике. Кабинка дирижабля спроектирована весьма удобно, имелся даже бортик, где можно подышать свежим воздухом. На нем как раз и стоял капитан, закуривая очередную сигарету.
 -Помрешь от рака легких, бросай это дело. – Хлопнул я его по плечу, выбираясь наружу. Лучше понюхаю дым, чем эту селедку, от запаха которой не спасают даже кондиционеры.
 -Спасибо Док. – Выдохнул мужик облачко дыма, которое тут же унесло ветром. – Умеешь зарядить позитивом.
 "-Серьезно? – Удивился Шизв. – Кэп знает, что такое сарказм?"
 -Скоро до берега доберемся, как думаешь? – Спросил он, смотря, как под нами проносится сверкающая водная гладь. Мы двигались всего в полумиле над землей, так что было видно даже косяк дельфинов, плывущих в нашей тени.
 "-Ну, допустим не косяк, а стая. – Вставил пять копеек невидимый зануда. – Дельфины же млекопитающие, а не рыба, ай-ай-ай, такое не знать".
 -Без понятия, без способностей абсолюта, я слишком ограничен. – Ответил я солдату, и кивнул на стойку с оружием, где среди современных винтовок и гранат, сиротливо лежал Гуань-дао. – Вон, даже оружие с собой взял, сто лет железками не махал, а видимо придется.
 -Прямо таки сто. – Оценивающе посмотрел он на моё лицо.
 -Не помню, сколько скитался, честно. – Решил поделиться с ним, в конце концов свой человек, даже в Совенке работал. – Может год, а может тысячу лет, междумирье меняет людей. Оно может раскрыть весь потенциал человека, или утопить его в темноте. Я не спятил только потому, что у меня была цель, к которой я двигался, словно одержимый.
 -Мда, невесело. – Кэп сбросил окурок вниз, явно не собираясь следовать идеалам гринписа, либо просто из принципа "-не наш мир, можно и мусорить". – Ладно, пора наконец поговорить о деле, пойдем, побеседуем с составом. Отряд, все кроме впередсмотрящего, в большую рубку!

 Вскоре все собрались в одной комнате, где Кэп осмотрел ещё раз состав команды. Шесть элитных солдат, каждый из который лично выбран Виолой, я, Кэп, и Женя. Пока без специальной боевой экипировки, просто в камуфляже. Перед спуском и вооружимся, и приоденемся, ну, кроме меня. В целом, мы сила, более чем внушительная.
 "-Особенно очкастая. – Фыркнул Шиза, который всё ещё помнил её хамство. – Будет психическим оружием".
 -Итак, ребята. – Начал Кэп. – Времени обсудить всё внизу, как понимаете, не было. Поэтому давайте ещё раз пробежимся по нашей задаче. У нас спасательная операция, но я не знаю половину из вас. Виола собрала самых лучших из разных отрядов. Вот ты япошка, что умеешь?
 "-Вообще-то он казах, если мне не изменяет память. – Вставил пять копеек Шиза. Внутренний голос обладал абсолютной памятью, и знал этого бойца по одной из наших вылазок".
 -Снайпер я. – Ответил боец, просто кивнув. Никто в принципе не становился по стойке смирно, а капитан не требовал, чай не на плацу. – Но могу пользоваться любым оружием. Остальные тоже солдаты универсалы. Не сомневайтесь, вы поставите задачу, а мы, молча выполним, ну, кроме Джо, он любит почесать языком.
 -Я всё слышу! – Возмутился афроамериканец, который остался возле приборов наблюдения. – Кстати всё тихо, и на сонарах и на радаре, и на камерах, вокруг только вода, вода, и… вода.
 -Ладно, тогда можно я уже пойду дальше спать? – Немного грубо сказала Женя, и не дожидаясь ответа пошла в комнату отдыха.
 -Я сам с ней поговорю. – Остановил я Кэпа, собиравшегося что-то сказать, положив руку на его мускулистое плечо. – Не обижайте девочку.
 -Её обидишь. – Фыркнул один из солдат, впрочем, не выказывая к черноволосой ни грамма агрессии, профи, что сказать.

 -Женя, ну что ты, в самом деле, такая колючая? – Устало спросил я девушку, когда догнал её. Почему-то она ушла в грузовой отсек, а не к себе. Запах рыбы был просто невыносим, а понимание того, что я ещё не скоро увижу своих рыжиков, вообще резало как по живому. – Вот зачем ты конфликтуешь.
 -Кому не нравится, я не напрашивалась, Док! – Резко ответила девушка. Её сердце забилось чаще, а дыхание стало прерывистым, Женя волновалась. – Я такая, какая есть, и если что-то раздражает, то не буду притворяться что это нормально. Лучше так, чем пустое лицемерие.
 "-А ведь врет. – Резюмировал Шиза, подмечая мелкие детали, такие как выражение глаз, мимику, жесты. – Дрожит она вся, страшно ей. Скорее всего, это поведение, защитная реакция. Совсем как у Алисы, только у неё было напускное нахальство и агрессия, а тут ворчливость и хамство, чтобы никто не трогал её".
 -В любом случае, ты теперь часть отряда, и пожалуйста, веди себя достойно. – Я положил руку на плечо девушке, и посмотрел сквозь стекла очков прямо в её глаза.
 -Достойно. – Она фыркнула, реально фыркнула! Вот ведь… - А кто меня по заднице тогда шлёпнул, ещё в лагере! Я не забыла!
 -Ну, тогда… - Пока я обдумывал как объяснить давешний поступок, но Женя ответила сама.
 -Не забыла. Как не забыла и то, что ты меня на руках унёс после того как я лодыжку вывихнула. Как заткнул насмехавшихся надо мной девочек, пусть я и заслужила это, сама не ангел. Как, уже работая в архивах организации, поняла, что весь лагерь обязан тебе жизнью. Не забыла! – Девушка опустила глаза в пол, и замялась, обхватив себя руками. Плечи Жени поникли, будто она вот-вот расплачется. – Я, правда, хотела сказать тебе спасибо, ха твою доброту, но не набралась храбрости. Ты всегда был в работе, а отдыхал только в своей компании, с Алисой и девочками. А сейчас, мне страшно. Я уже обжилась в архивах, даже место для сна себе там организовала, а тут такое… Язык сам мелит чушь, вперед мозгов!
 -Перестань, мы вернем тебя целой и невредимой. Ты снова окопаешься в библиотеке, и будешь ворчать, и лениться, пойдет? – Решив, что мне позволили, я погладил девушку по голове.
 "-А ничего волосы, мягкие, и пахнет девочка приятно. – Задумался Шиза, которому перепадало моё сверхвосприятие. На таком расстоянии даже запах рыбы, не мог перебить теплую живую девочку, инстинкты, от них никуда не денешься".
 -В общем, хвост трубой аналитик, прорве… - Уже собираясь сказать Жене ещё что-нибудь утешительное, я услышал шорох. Что-то шуршало в куче ящиков и мешков. – Подожди ка.

 Кинетическое поле развернулось уже рефлекторно, при первых признаках странного шума, оно накрыло меня и замершую соляным столбом Женю. Приготовившись в любой момент ускориться, или прошить тут всё копьями, я громко сказал, ни к кому конкретно не обращаясь.
 -Выходи давай. – И добавил. – Медленно.
 То, что было дальше, стало неожиданностью. Из кучи ящиков и коробок со снаряжением, кряхтя вылезла, а точнее выползла, УЛЬЯНА!!!
 -Так, так, так. Кажется, мой ремень остался на лайнере, а жаль, жаль. – Я осматривал рыжую, которая понимала что сделала глупость. Волосы у неё были растрепанные, майка и шорты мятые, а на коленках красовались ссадины, всё же пол тут был жесткий. – Спрошу одно, КАК!? Как ты пролезла сюда мимо не то, что охраны, мимо меня!
 Всё же я не мог на неё злиться, но теперь придется быть не просто осторожными, а очень и очень осторожными. Если мелкой что-нибудь случится, я этого не переживу. В душе поднимались ответственность и стах, вместе с радостью что она здесь, такой вот коктейль эмоций.
 -А я ещё в трюме залезла, и спряталась. – Тихо ответила Ульяна. – Натерлась рыбой, которую у поваров выпросила, чтобы ты меня не учуял, а в вентиляцию кусок картона впихнула, чтобы шумел. Сам говорил, к тебе трудно подкрасться, а у меня вот, вышло.
 "-Во дает! – Восхитился Шиза. – готовый диверсант, даром то что девочка".
 -Фуууу. – Сморщилась Женя.
 -Ладно, гнать тебя, смысла уже нет. Далеко от корабля отлетели, а время поджимает. Славя, Ричард и Юля там одни. – Я достал из вентиляции кусок картона, который шуршал об лопасти, и заглушал дыхание и сердцебиение спрятавшейся рядом с ним бандитки. Нет, направить эту сообразительност ьв полезное русло определенно стоит. – Но как вернемся, будет тебе атата. Неделю сесть не сможешь.
 -Прости. Просто… - Ульянка состроила просительную грустную мордочку, что для обычно позитивной девочки было весьма непривычно. – Мне без тебя плохо, а Алиса бы не пустила, я от всех убежала, даже от неё.
 -Хорошо, мы ещё об этом поговорим. – Строго сказал я, но тут же смягчился. В груди что-то сжалось, когда я увидел мешки под глазами Ульяны, и услышал урчание пустого живота. – Пойдем, поешь, и приведешь себя в порядок.
-А что там про шлепанье Жени по попе было? – Спросила Ульяна склонив голову на бок…

Продолжение
1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710


IV
Очень приятно, Царь. (часть 1)

Утром поднялся еще до будильника – все еще волнуюсь. Поднялся, открыл дверь и обнаружил сидящих в спортзале Сашу с Ульяной. Сидят, каждая в своем углу, смотрят на меня и молчат. Вот хорошо, что я брюки натянул.
– Барышни, дорогие, вы ко мне?
– Вообще то нет, но спать не можем, а идти, все равно, больше некуда. Ты же нас не выгонишь? – Саша явно испытывает на мне силу своей улыбки.
– Вы не поверите… – Широко улыбаюсь в ответ. Ляксандра… – Грожу ей пальцем, а Саша уже просто улыбается, без кокетства. Конечно не выгоню, знаете же. Ладно, раз пришли, подождите, я умоюсь, а ты Ульяна пока чайник поставь.
Я же чайником обзавелся и электроплиткой. Электроплиткой, потому что электрические чайники на складе кончились, остался только обычный. Эмалированный чайник темно-зеленого цвета, вместимостью в два с половиной литра, широким днищем, на всю конфорку, и маленькой, меньше, чем крышка у стеклянной банки, горловиной. Когда вода в чайнике закипает эта крышка начинает энергично подпрыгивать и дребезжать.
Беру пакет с умывальными принадлежностями, вафельное полотенце вешаю на шею и отправляюсь в душ, вообще то умываться в душе не удобно, но топать до общего умывальника мне лень, хорошо хоть туалет в спортзале свой. Возвращаюсь через пять минут чистый, умытый и дрожащий от ледяной воды.
Чайник еще только запел, достал кружки, достал пол-литровую банку под заварку, достал пачку чая – Краснодарский №36, в оранжево-красной полосатой пачке, достал коробку рафинада. Достал пачку сухарей из сухого пайка – привет из бомбоубежища, а Ульянка, увидев и узнав сухари, хитро улыбнулась, и вытянула откуда-то газетный сверток, развернула, а там несколько картонных трубок. Прочитала надписи на них, одну оставила себе, а остальные протянула мне.
– Держи.
Держу, разглядываю. Картонные трубки, с одного конца закрытые металлическим колпачком, на боку маркировка СХТ-40. Сигнальные ракеты из того же бомбоубежища. Алиса будет довольна – пиротехник любитель наш. А Ульяна зря туда в одиночку лазила, потом выскажу ей свое фи.
– Небольшое дополнение к сценарию. Когда все будет готово – следите за лагерем, я подам сигнал, а вы подадите в ответ. И потом, когда к берегу будете подходить стреляйте, а то пираты какие-то не страшные получаются. Главное – сами не напугайтесь.
– Ты думаешь я это октябрятам доверю? А мне и русалкам – по статусу не положено. Ладно, пусть будет Алисе счастье.
Чайник вскипел, заварка настоялась, сидим, макаем сухари в чай, а сам чай с шумом и фырканьем втягиваем в себя. Время от времени хихикаем – какие-же мы невоспитанно-некультурные люди.
Обращаюсь к Ляксандре.
– Саш, вы с Мику не обижаетесь, что у вас роли такие получились – бессловесные?
– Вообще-то обижаемся, но все понимаем. Если петь, то дуэтом, а я против Мику – никакая, а если танцевать, то наоборот. Но если вам очень нужны живые носовые фигуры на лодках, то мы не против.
– А ты танцуешь? Вот не знал.
Тут вмешивается Ульяна.
– Ты много чего не знал, царь морской.
– Ну, теперь то я это знаю. – Замечаю в ответ. Ну что, успокоились, трястись перестали? Пойдем на линейку?
Сегодня, в честь нашего якобы отъезда на фестиваль, линейка и завтрак сдвинулись на час, за счет утренней зарядки. Пионеры явно уже ворчат, ведь все рассматривают это время исключительно, как дополнительный час сна, ничего – развлечения начнутся прямо на линейке.
Выходим на площадь, Ольга уже там и уже все построились. Девочки бегут занимать места в строю, а я, уже привычно, встаю на полшага позади Ольги. Ольга Дмитриевна начинает свое выступление.
– Дорогие пионеры! Сегодня команда нашего лагеря отправляется в райцентр на фестиваль, и я надеюсь, что меньше чем первое место мы не займем! Ведь мы так много и хорошо готовились!
В это время я наблюдаю, как позади пионеров проходит баба Глаша, направляясь к лодочной станции. Ольга Дмитриевна тоже ее видит и поворачивается ко мне.
– Семен, ваша команда готова?
Начинаю оправдываться и канючить.
– Ольга Дмитриевна, вот еще бы одну репетицию.
Вожатая принимает устрашающий вид и, надвигаясь на меня, возмущенно восклицает.
– Тогда почему вы еще здесь? Немедленно в столовую, пусть вас покормят по быстрому и на репетицию! Через три часа машина, а у вас ничего не готово! Надежда лагеря, называется!
Все, процесс запущен. Киваю девочкам, командую: «Футболисты, за мной!» и мы срываемся в сторону столовой. Быстро-быстро, дольше получаса Ольга удерживать пионеров на площади не сможет, а нам надо отчалить с пристани, в наших костюмах, без посторонних глаз. В столовой нас уже ждут: на одном из столов стоят шестнадцать стаканов с чаем, две тарелки с бутербродами и блюдо с яблоками. Быстро закидываемся бутербродами, заливаем их чаем, кладем яблоки в карманы – потом съедим и опять быстрым шагом, почти бегом спешим к пристани. Я еще успеваю пробурчать на выходе из столовой, догоняя Мику.
– Извините, ромштексов сегодня нет.
На полдороги до площади сталкиваемся с пионерами спешащими на завтрак. Находим с Ульяной друг-друга.
– Все в порядке. Ольга их сейчас еще у входа подержит, время отойти подальше у вас будет. А потом глядите в сторону бани, я оттуда сигнал подам.
– Ни пуха нам всем…
– К черту, к черту, к черту!
Догоняю своих, выходим на пристань. Баба Глаша уже переоделась и разгуливает по ней в царском облачении. Царское облачение, по задумке Лены, в исполнении Саши и исходя из возможностей лагеря выглядит как длинное темно-зеленое, как мой чайник, платье и небольшая картонная корона, выкрашенная бронзовой краской. Посох тут же, прислонен к ограждению пристани.
Надо ребятишкам дать пинка, чтобы они переключились, поэтому выхожу первым на пристань, низко кланяюсь Владычице морской и говорю.
– Матушка, не сочти за дерзость, что явились не по чину одетыми. Дозволь исправить.
Матушка только коротко отвечает.
– Поторапливайтесь. И ты Владыка не задерживай, а то сухопутные набегут.
Поворачиваюсь к своим.
– Так, слушайте меня, девочкам переодеваться, мальчикам – готовить лодки.
– Суров ты, владыка. – Это матушка, с иронией в голосе. Корона не жмет?
– Нам царям иначе нельзя, а то на шею сядут, – отвечаю, зато не злой и справедливый.
На лодки прибивается на живую нитку декоративный фальшборт – раскрашенные полосы фанеры, на них нанесены красной и зеленой краской полосы, (на полосах – полосы, не красиво, а как еще описать?) имитирующие доски обшивки. На носах лодок укрепляются драконьи головы – та же фанера в несколько слоев, за них будут держаться русалки, думали, думали, но ничего, кроме драконьих голов, как у викингов в голову не пришло. Наконец дамы наши выходят во всей красе, я еще раз кланяюсь им, а они, надо же, леди Алиса с подчиненными коротко кланяются, а русалки делают реверанс. Смешались в кучу… ладно, не важно. Девочки переоделись, теперь мальчики. Выносим из сарая весла и перевязи с саблями, всё, мы готовы. Командую.
– Все по местам!
И, уже обращаясь к Владычице.
– Матушка, соизвольте пройти в лодку.
Помогаю ей спуститься и пройти в корму, сам сажусь за весла, а леди Алиса устраивается в носу. В двух других лодках располагаются русалки – по одному хвосту и пираты – по шесть сабель на лодку, многовато, конечно, но пираты — они легкие и мелкие, так что перегрузки не будет. Отчаливаем к Длинному, нужно успеть спрятаться за мысом, пока пионеры не позавтракали и не поплелись на берег.
Добрались, спрятались за мысом Длинного, Алиса выставила наблюдателя – Гришку, я разрешаю сойти на берег и поправить костюмы, но дальше десяти шагов и ближайших кустов от лодок не отходить.
– Гриш, свою задачу знаешь?
– Да Алиса.
– Повтори для всех, пожалуйста.
– Смотреть в сторону бани, сообщить вам, как только наш человек в лагере подаст сигнал – запустит ракету.
– Все верно, действуй.
Сидим, ждем, грызем яблоки. Хуже нет, чем ждать и догонять. Оглядываю еще раз свою команду.
Капитан, леди Алиса. Широкополая шляпа из мушкетерского гардероба, оранжевый камзол, узкие черные брюки и ботфорты. На поясе сабля, деревянная, как и у прочих пиратов, за пояс заткнуты трубки сигнальных ракет. В брюках узнаю ее джинсы, а вот остальной гардероб…
– Миледи, откуда такой наряд?
– Чего только нет на складе, в том числе большой мешок с биркой «Три мушкетера». Так это из него, наверное костюм гвардейцев кардинала.
– Понятно, надеюсь, что пионеры костюм не опознают.
Русалки, Саша и Мику. Волосы распущены, в волосах кувшинки, у Александры желтая, у Мику белая. Купальники. Обе, от талии и ниже обмотаны сетками, в которых узнаю остатки гамаков. Сетки покрашены бронзовой и алюминиевой краской и должны символизировать рыбью чешую.
Пираты. Босые. Джентльмены в одних шортах, на леди дополнительно короткие жилеты. С головными уборами полный беспорядок, на ком-то шляпы, на ком-то банданы, банданы либо черные, либо красные. Перевязи с саблями. Пряжки на перевязях тех же цветов, что и чешуя на русалках. Так и зовем отряды: «серебряный» и «золотой».
Моё величество. Моё величество носит парик и бороду салатного цвета, картонную корону, такую же, как у матушки, но побольше. Вооружен я трезубцем, но главное – это костюм. Мой костюм представляет собой сложносочиненный комбинезон из совершенно новой волейбольной сетки, сетка тоже, по мысли Лены, должна символизировать собой чешую. Я босиком, как и пираты, хотя Ульяна с Алисой очень долго уговаривали меня надеть ласты. Ага, Ихтиандра нашли.
Всю эту красоту Саша с Ульяной, засиживаясь за полночь, ваяли в спортзале по Лениным эскизам. Я, признаться, надеялся, что девочки подружатся, но не вышло. С уважением друг к другу относятся, но держатся порознь. Еще один антагонизм назревает: Лена-Алиса, Саша-Ульяна, кто следующий?. И я бедный, в качестве изолятора, ну, лишь бы не громоотвода.
– Ракета!
Прибежал пират Грег, он-же – октябренок Гриша. Вскакиваю на ноги – две бледно-желтые звездочки взлетели над баней и уже падают на лес. Теперь надо дать Ульяне пять минут, чтобы она, не привлекая внимания, дошла до домика Лены, стукнулась к ней, дошла до кибернетиков, стукнулась к ним, взяла у них радиомикрофон и вышла на пляж. Пока тянутся эти пять минут мы закрепляем буксиры, а то не пристало Морскому царю веслами махать. Впервые в жизни поеду на детях, вспоминаю картину из школьного учебника, где несколько детишек тянут на санках по зимней дороге огромную бочку с водой.
Отталкиваемся от берега, командую Алисе: «Стреляй!». Та, достает из-за пояса одну из ракет, скручивает с торца колпачок, нащупывает в трубке вытяжное кольцо, вытягивает левую руку с зажатой в ней ракетой, а правой резко выдергивает кольцо. Хлопок, и в руке у Алисы пустая трубка, а ракета, взлетев, в верхней точке рассыпается на пять красных огней, и начинает противно и очень громко свистеть. Да, такое только совсем глухой не услышит, думаю, непосвященные в лагере уже крутят шеями, пытаясь понять – что происходит.
Пираты начинают грести, буксиры потихоньку натягиваются и ладья с Морским царем, закрепленная за двумя пиратскими, гм, ну, пусть будет драккарами, выползает на всеобщее обозрение. Мы пока не торопимся, опытным путем установлено, что наш караван набирает максимальную скорость на дистанции в сто метров, так что зачем ребятишкам зря уставать, опять же, нужно дать пионерам время отреагировать.
Ага, нас кажется заметили. Пионеры на пляже начали привставать с полотенец, кто-то побежал в лагерь, Ульянка уже что-то кричит в микрофон – пока не разобрать.
– Леди Алиса, пустите еще ракету, расшевелим этих сухопутных!
– С удовольствием, Ваше величество!
Развлекаемся мы так. Еще один хлопок и новые пять красных звездочек повисают на несколько секунд в небе, и снова режущий уши свист.
– Вожатая прибежала.
И действительно, на отведенном ей месте, появляется Ольга. С воды ее прикрывают кибернетики, оба в камуфляжных комбинезонах и с арбалетами в руках. Надеюсь, что за ночь новые спусковые механизмы на них не появились – ужасно боюсь всяких ЧП, поэтому вчера, после ужина подстраховался – арбалеты отнес в домик к Ольге, а механизмы по дороге снял и спрятал у себя.
– Алис, костюмы этих охранников тоже со склада?
– Ну да.
– Знал бы раньше, я бы там покопался у вас.
Ольга стоит на помосте и разглядывает нас в бинокль. Все как давным-давно. Только тогда я думал, что навсегда уплываю из лагеря, а сейчас наоборот – собираюсь высаживаться на берег. Сегодня Ольга не в форме вожатой, а почему-то в платье.
– Алиса, как называется платье, которое сейчас на вожатой?
– Сафари.
– Спасибо, на языке вертелось, а вспомнить не мог. Странно, что она не в форме.
Баба Глаша вмешивается в разговор.
– Так узнала, что Морской царь неженатый, вот и принарядилась. Вдруг заметишь.
– Кое-кого в лагере, такой вариант сильно бы огорчил, – отвечает Алиса на реплику бабы Глаши.
Подумал – интересно, о ком это она. И тут вспомнил о своей ситуации и кольнуло внутри, когда-то разволновался бы, а сейчас вот – кольнуло. Наверное, уже не интересно, а через несколько циклов мне станет вообще – все равно, правда – это уже буду не я. Вот, действительно, полная аналогия с застарело-больным зубом, все хорошо, пока не надкусишь им что-нибудь твердое – и сразу боль, потом боль проходит и опять все хорошо. Чтобы отвлечься разглядываю пляжников дальше.
Лена с Женей, те обе в купальниках, прячутся за вожатую. Остальные пионеры уже выстроились неровной шеренгой позади этой пятерки.
Наверное, пора.
– Алиса, запускай еще пару ракет, и, давайте разгоняться, что-ли. А то эффекта не будет.
И, обращаясь к пиратам, добавляю.
– Последней топим вожатую! По тем же правилам, что и остальных!
В ответ с драккаров прилетает вопль восторга. Алиса только молча показывает мне большой палец.
Еще две ракеты летят вверх, еще десять красных звездочек виснут в небе, еще два раза звучит противный пиротехнический свисток, а наш караван медленно начинает набирать скорость.
Прикидываю, как это выглядит со стороны. Впереди, практически борт о борт идут две лодки с пиратами: раскрашенные борта, носы в виде драконьих голов, впереди всех, держась за эти головы, сидят русалки; пираты, привстав на одно колено, гребут, по трое с каждого борта, короткими веслами, как индейцы на каноэ. За пиратами, на буксире, идет наша ладья, баба Глаша на корме, я в середине, а Алиса на носу лодки. С мотором в двенадцать детских сил мы уже развили довольно неплохую скорость, уже слышно как за кормой журчит вода. Берег уже совсем близко, Алиса сдвигается в лодке максимально вперед и встает на ноги, драконью голову, в качестве опоры, она игнорирует и стоит скрестив руки на груди, раз такое дело, то я тоже встаю, стараясь зацепиться ногами за скамью, чтобы хоть так подстраховаться от падения. Пираты разогнались и кажется, что мы несемся. Однажды в детстве я попробовал прокатиться на велосипеде, стоя на седле – ощущения похожие. А буксировщики расходятся в стороны и наша ладья начинает догонять их, вклиниваясь в промежуток. Перед самым берегом пираты бросают весла на дно лодок и, едва лодки касаются носами песка, прыгают с бортов и выбегают на пляж, где выстраиваются клином, прикрывая место высадки. В это время царская ладья врезается в берег, но миледи-капитан легко перепрыгивает через борт и оказывается в основании пиратского клина. Однако, толчок довольно ощутимый, Морскому царю удается устоять на ногах и даже не покачнуться, хотя синяк на правой голени ему гарантирован.
Легко, но без суеты, перепрыгиваю через борт, прохожу вдоль лодки к корме, предлагаю руку Владычице, помогаю ей встать и сойти с лодки, Владычица морская, оказывается, совсем не тяжелая. Рука об руку мы проходим в основание того-же клина и встаем рядом с капитаном. Забавно, но сам я, в этот момент верю, что все по настоящему, что позади меня оставшиеся в лодках русалки, что слева я чувствую плечо капитана, а за правую руку меня держит Владычица морская – матушка моя, строй пиратов прикрывает нас от непонятной толпы сухопутных. Напротив нас, под охраной двух арбалетчиков, на помосте стоят местная правительница и две ее фрейлины, чуть левее, на своем небольшом помосте соловьем заливается глашатай. Мгновение, и морок проходит, но ощущение я успеваю поймать.

старт писанины

an22qw /суббота/воскресенье 15:00
ОгненныйЛев суббота/воскресенье 16:00
Kabanchik(Am2)\суббота\воскресенье 21:00

Приглашаю всех желающих поучаствовать в написании совместного фанфика

Продолжение
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2062463
Глава 2 http://joyreactor.cc/post/2074551
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2121739
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/2146027
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/2165923
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/2193107

VII
Тамбурины судьбы

Предпоследний день смены начинается удивительно спокойно. Утром просыпаюсь в прекрасном состоянии духа. Шесть утра, а сна ни в одном глазу. Хочется переводить старушек через дорогу, подсаживать выпавших птенцов обратно в гнезда и помогать белочкам собирать запасы. Причем делать это все, непременно, радостно и с доброй улыбкой. А старушки в ответ будут крестить меня в спину, птички щебетать над головой, а белочки провожать, прыгая по веткам. Даже ледяной душ настроение не портит, а только добавляет оптимизма. Вспоминаю, что у нас, вроде как, футбольный матч запланирован на сегодня. Остаются две проблемы: идти ли на линейку, и, чем занять вторую половину дня. Памятуя болезненное самолюбие вожатой, решаю согласовать с ней это мероприятие, пусть поставит где надо галочку и отчитается, не знаю уж перед кем, так что, жди меня – линейка.
Но еще до линейки прибегает Саша, приносит железную кружку с вареньем.
– Вот, возьми. - И застенчиво улыбается.
Все таки, это не Славя. Похожа – да и, наверное, со временем и характер будет похожий, но, вот эта застенчивая улыбка – это её. У Слави этого не было, а я представил себе, как Саша, через несколько циклов встречает такой улыбкой очередного запоздавшего пионера у ворот лагеря, и даже пожалел, что не я буду этим пионером. Даже ерничать не хочется, и спрашивать про варенье: «Что мол, в банку не влезло?» Вообще, или Саша изменилась за вчерашнюю вторую половину дня, или, может, мое отношение к ней. Еще сутки назад не воспринимал ее никак, а сейчас вот смотрю в эти глаза и вижу там маленькую, ну не совсем маленькую, конечно, а так, примерно лет десяти, девочку. Очень славную девочку, по ошибке попавшую в семнадцатилетнее тело. Одна надежда, что догонит и выровняется. Тут, кстати, вспоминаю, что есть одно дело, с которым лучше Саши никто не справится.
– У тебя почерк хороший? Должен быть хороший.
– Почерк? Да, наверное. – И опять фирменная улыбка, Саша не дразнись.
– Тогда у меня к тебе «малэнькое, но атвэтствэнное поручэнье!»
Где-то я их видел… Ага, вот они. В недрах шкафа нахожу стопку бланков почетных грамот. Отбираю по пять штук с золотой и серебряной каймой, достаю ручку, показываю на стол.
– Садись и пиши.
«Футбольная команда п/л «Совенок. За участие в финальной игре».
Надо же, чем-то октябрят моих отметить, если вожатой наплевать. А ведь они старались, и на игре еще постараются, я уверен. Корявый текст получился, но сочинять некогда было, вот все в течение пяти минут придумалось.
– Спасибо огромное, Ляксандра, а то я бы понаписал. Дети бы обижались потом.
– Нет, на тебя обижаться не будут. Они тебя любят. Жаль, что, когда я тут маленькая отдыхала у нас такого тренера не было.
Это мы уже вышли из спортзала и движемся в сторону Генды.
– А ты здесь раньше отдыхала? В этом лагере?
– Ага, каждый год. И когда маленькая была, и сейчас.
Какие интересные сведения иногда на нас сваливаются. Дети все таки здесь растут. Надо будет еще порасспрашивать, если не забуду. Если не забуду и если успею. Времени то осталось всего-ничего — завтра же отъезд.
– Меня папа Ляксандрой зовет, когда настроение хорошее.
– Понятно. А братья и сестры у тебя есть?
– Нет, я одна у родителей.
Да, это точно не Славя, но как похожа.
– А то я девочку встречал, ну копия твоя.
– Да, мне говорили, ее Славяна зовут. Нет, это не моя сестра.
Логичным был бы следующий вопрос: «А где ты была, когда она здесь отдыхала?» Но не решился, вдруг услышу в ответ: «На центральном складе, стеллаж пять, место четырнадцать», или что-то подобное.
Против опасений, линейка никак не нарушает возникшей гармонии между мной и здешней вселенной, и проходит гладко и бесконфликтно. Ольга Дмитриевна объявляет о завтрашнем отъезде, бубнит про образцовых пионеров, оглашает, очевидно, планы на день, каюсь, я опять пропустил этот момент, я оглашаю свои планы. ОД благосклонно кивает, что-то записывает в блокнотик и закрывает линейку. Про наше вчерашнее приключение ни слова. То, что амазонки никуда этой ночью караулить никого не ходили, тоже не всплыло. Спросил у Ульяны перед завтраком, не хотелось ли им в старом лагере в засаде посидеть? На что получил ответ: «Мы что, больные? Ну, вообще то, была такая мысль, но мы ее по-бо-ро-ли!» Кстати, приходит в голову, что здешний лагерь — первый, где я боле-менее регулярно посещаю линейки, и вообще, э-э-э-э… участвую в лагерной жизни. Дожили! Представляю себе, как я втянулся, мне понравилось, и я превращаюсь во вторую Ольгу Дмитриевну. Не сдержавшись фыркаю, Ульяна принимает это на свой счет.
– Что я смешного сказала?
– Нет, ничего, это я так, о своем. Ты тут не причем.
– А все таки?
– Хочешь все знать? Ну, если хочешь – держи, я представил себя на месте вожатой. Это меня и рассмешило.
Ульяна серьезно смотрит на меня.
– Не вижу ничего смешного, у тебя бы получилось. Уж точно не хуже, чем у Ольги!
Как меня «Совенок» то искалечил, оказывается. Сказал бы мне кто подобное, в прошлых жизнях. Да и не сказал бы никто, никому и в голову бы не пришло. Второй сигнал за сегодняшнее утро: первый был от Ляксандры, а это второй. Надо что-то менять
– Это вряд ли. Я и пионером то никогда не был, и так вдохновенно нести чушь на линейках тоже не умею.
Тут уже фыркает Ульяна:
– Не умеешь — научим!
Посмотреть на футбол собралось пол лагеря. Видимо здешний мир настолько беден развлечениями, что даже рядовой детский междусобойчик, если назвать его красиво: «Отчетная игра детской футбольной секции», – собирает трибуны. Вспомнил же, кстати, и похожую историю с концертом в «родном» своем лагере. Это вам не мифический кошкоробот. Когда увидел полную трибуну народу, стало как-то неудобно и за то, что у нас всего по пять человек в каждой команде, и за то, что провел-то всего две ленивых тренировки. Ну чему, спрашивается, бывший игрок юношеской команды может научить за две тренировки? Но игра прошла на ура, видимо создатели здешнего мира знали о футболе только то, что он существует. Недостаток техники и сыгранности октябрята заменяли азартом, азартом заражали и публику. На награждении вылезла Ольга и опять несла что-то про «образцовых пионеров». А я стоял, скучал и думал: «Покажите мне этих образцовых пионеров». А еще зародилась мысль-шутка: «А не разбудить ли в Ольге Дмитриевне человека?» Проблема одна, я не знаю с какой стороны за вожатую взяться (гусары, молчать!), но будет так доставать — обязательно разбужу.
А после обеда накатила хандра. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Взял лодку и уплыл на остров Длинный, там меня точно никто не станет домогаться.
Есть тут в лесу место непроходимо заросшее кустарником и дикой смородиной. Кустарник растет столь плотно, что между стволами приходиться протискиваться, если только ты вырос чуть крупнее Ульянки. Так вот, если все же протиснуться между стволами, то можно выйти на небольшую, где-то с половину волейбольной площадки, поляну, я ее случайно открыл, в один из ранних своих разведочных выходов и, не похоже, чтобы кто-то, кроме меня про эту поляну знал. Вот туда я и направился.
На поляне завалился в траву и, заложив руки за голову, уставился на облака. К черту всю эту компанию: одержимую вожатую, амазонок, Лену с её проблемами, октябрят, Ляксандру и бабу Глашу. Что, вон тем облакам до нас всех, пусть даже эти облака и не настоящие. Полчаса или сколько то там ни о чем не думалось, потом, сам собой стал складываться стишок:

Вот лагерь, в который приехал Семен…

Да уж, лагерь. Пионерский лагерь «Совенок», он же объект «Убежище» образца 1987 года. Это он, получается, на семь лет младше меня, только я вырос, а он застрял в том лете. Он в этом лете, в этом лете навсегда… м-да. Кстати, с сезонами здесь полный бардак. Сирень цветет, одновременно-же и земляника созрела, дотянулся до куста дикой смородины — сорвал одну ягоду: бр-р-р-р… Ну и кислятина, хотя, тоже созрела. Полный лес грибов, опять же и всякой мелкой непуганой живности. Из крупных птиц мы имеем сову — одна штука, а самое крупное животное, это барсук, тоже одна штука. А пшеница в полях вокруг лагеря еще зеленая и только-только колоски показались. Что еще странного? Каждую ночь полнолуние, да.

А это пшеница,
Которой много в полях колосится.
Вокруг лагеря,
В который приехал Семен...

Квазизамкнутая система пространственных вакуолей. Ежику же все понятно! А живут в этой системе квазиживые: квазипионеры и их квазивожатая. Пять тысяч Семенов, пять тысяч Алис, пять тысяч Ольг Дмитриевн, в общем всех по пять тысяч. Ну, в семье не без урода, поэтому отклонения встречаются. Вот, одно из них сейчас лежит, облака разглядывает, поправка — квазиоблака.

А это девица.
С косой цвета спелой пшеницы,
Которой много в полях колосится...

Не так то все просто, с обитателями. Ну, допустим есть пять тысяч Славь со сроком жизни в две недели. Ну, можно взять одну, поковыряться в настройках, и сделать из Слави Славяну, с неопределенным жизненным циклом. Некрасиво, конечно, так говорить, и не дай бог такое ковыряние в своих настройках пережить, но получилось удачно. Это даже если отвлечься от моего отношения к Славяне. Сомневаюсь я, что с живым человеком такое получится. Но вот откуда возникла Ляксандра, я не понимаю. Как будто, однажды, из этого лагеря выдернули Славю и системе пришлось срочно создавать замену.

А это вожатая,
Не пьяная и не помятая.
К которой Семена приводит девица.
С косой цвета спелой пшеницы…

«Вожатая» рифмуется еще и с «бесноватая», но я все же не рискнул. Интересно, есть ли у Ольги Дмитриевны реальный прототип, или это продукт исключительно программный? Тут оба варианта равновероятны, ничего не могу сказать.

А это Ульянка.
Малолетняя хулиганка,
Которую часто ругает вожатая.
Ни разу не пьяная и не помятая…

Как получится с Ульянкой и Алисой? Вот вопрос. А еще, если я уеду со всеми на автобусе, вернусь ли я в этот же лагерь? Славяна то уехала и не вернулась. Это вопрос номер два. Рискнуть, и поставить эксперимент: остаться в лагере в день отъезда? Что там Пионер говорил, кажется, что просто засыпал, а просыпался в автобусе? То есть, пока не заснул, то ничего и не происходит, так выходит? Вот еще мысль: если я засыпаю, причем явно недобровольно засыпаю, значит все черные дела здесь происходят пока мы спим. Значит я такая же часть всей системы, как и все остальные, только с чуть большей автономией. Значит, чтобы не уснуть придется выпить весь запас кофе у бабы Глаши? Баба Глаша мне не простит. Любопытно, как сочетается в одном человеке повариха из пионерлагеря и человек из научной среды? Но ведь сочетается же.

– Сбежал от всех? А ведь тебя по всему лагерю уже ищут!
Помяни черта, он и придет.
– Официально ищут, или только отдельные личности?
– Ну, в эти детали я не собираюсь за тебя вникать. Твой лагерь, сам и разбирайся.
Поворачиваю голову, отводя взгляд от облаков.
– Давно не появлялся. Ты, конечно, нематериальная проекция, но не возвышайся надо мною башней. Сядь, посиди.
Пионер обходит меня и пристраивается рядом, усевшись на траву. Однако для нематериальной проекции он траву эту ощутимо приминает. Нехотя спрашиваю:
– Все царствуешь? Ты там хоть короновался уже? Или, может, божеством себя объявил, земным воплощением Великого Генды?
– А ты все бегаешь? Понимаешь же, что ТАК отсюда нет выхода.
– Всё лучше, чем твой метод. Зачем пришел?
– Вот забеспокоился, как ты там? А тебя на старом месте нет! Пришлось попотеть, пока нашел.
– И кто там, вместо меня, на старом месте? А у меня, как видишь, все без изменений.
– Не скажи, ты вот лично между лагерями путешествовать теперь можешь.
– Так и ты можешь. Разница в том, что меня лично перебрасывает куда-то без моего ведома, а ты попадаешь в виде проекции, но, зато, по своему выбору.
– С поварихой здешней общался.
– Ты тоже общался, и на тебя она, до сих пор, обижается, понял, говорит, ее не так, и теперь дел наворотил.
– Ну, знаешь, после того, что тут устроил этот кружок физиков, мои лагеря, это просто детская игра в куклы.
– В куклы, да. Ну, ничего другого я от тебя и не жду.
Кого, интересно, принцессой нарядил?..
– Кого то принцессой назначил и в домик посадил, кому то руки и ноги оторвал.
– Слушай, оставь свое морализаторство при себе. Знаешь же, что это бесполезный спор.
Лица Пионера я, как обычно, не вижу. Это даже не тень, а просто взгляд на нем не задерживается, вот такая магия. А еще я, к сожалению, даже ударить его по этому лицу не могу, нематериальные проекции, они такие. И все таки, что ему надо?
– И все таки, ты же не просто так меня искал?
– Я пришел напомнить о своем предложении.
– Присоединиться к тебе? Видел я этих присоединившихся. Уж лучше безмозглым аборигеном-репликантом быть.
– Ну зачем так грубо? Им не так плохо живется, как ты думаешь, а, во-вторых, если не хочешь, давай просто договоримся, хоть на словах. Меня устроит.
– О чем нам договариваться? Не воевать между лагерями? Так это глупо, как ты это себе представляешь? А о чем еще? Информацией делиться? Так делимся же, а всю информацию все равно никогда друг-другу не отдаём.
– Да ты пойми, что таких, как мы здесь единицы. Которые что-то знают, понимают, осознают себя и хотят действовать! Мы вместе держаться должны. Мы вырваться сможем только объединив все усилия!
– Зачем вместе? Знаешь, - говорю, я, пока, сам по себе похожу. А то пять тысяч пионеров, как вырвутся на свободу. Все разом и в одном городе.
– Ну, смотри, я ведь не в последний раз к тебе прихожу. Времени у нас вагон и маленькая тележка.
Молчим, глядя на облака.
– Ладно, мне пора. А вот тебе от меня подарок: в мозгу у каждого из твоих «репликантов» есть личность кого то из создателей лагеря. Это мне твоя повариха рассказала, они, таким образом, личного бессмертия достичь пытались.
– Пока. А вот тебе уже от меня подарок: отсюда, действительно, нет выхода. По крайней мере тот наш коллега, он сидит с наполовину стертой памятью, в специально созданном для него макете города, хотя и свято верит, что вырвался в реальный мир.
– Пока. В любом случае, приятно было с живым человеком поговорить.
Поворачиваю голову — Пионера уже нету, нету и на траве никаких следов от него. Вот умеют же люди оказываться там, где им нужно. А что там сейчас, в моем родном лагере, он так и не сказал.

Слышу, кто-то зовет меня. Ульяна?
– Вот ты где! Тебя вожатая по всему лагерю обыскалась и уже собралась в милицию звонить!
Хотел бы я увидеть здешнюю милицию, хоть раз.
– А с чего она меня обыскалась то?
– Ну как же, обед пропустил, ужин пропустил, лодки одной нет. Она решила, что ты сбежал! Ну, или утонул. Хорошо я лодки пересчитала, все на месте, на одной только Лена на Ближний уплыла.
Вот как мой побег на лодке обернулся. Он теперь, похоже, зашит в коллективную память системы.
– Интересно, как думаешь, что бы она стала делать, если бы я действительно сбежал? Стоп! Я что ужин пропустил? Ведь всего-то на полчаса прилег.
– Пропустил. А там котлеты давали… А у тебя тут хорошо. Почему я про это место раньше не знала?
«А в тюрьме сейчас ужин. Макароны дают...», – киноклассика вспомнилась.
– Гм. Наверное потому, что это моё место.
– И что, мне совсем-совсем нельзя сюда приходить?
– А если я скажу «Нет», как я это проконтролирую? И что я тебе сделаю? Главное, не пакости здесь: битое стекло, окурки, консервные банки, кострища, пр… прочее. Ну, ты поняла. Ладно, пошли, действительно, скоро уже темнеть начнет.
Пробираемся через кустарник, а когда под ногами появляется тропинка Ульянка поворачивается ко мне и говорит:
– Гад ты, Семен. Мог бы и предупредить, чтоб не теряли.
– Ульяна, знаешь такое волшебное слово «проспал»?
На опушке, в самом начале тропинки нас встречает Алиса, и не похоже, чтобы она собиралась пропускать меня в лагерь. Вид у нее такой, как будто хочет закатить мне оплеуху, но сдерживается.
– Сволочь ты! Ладно — вожатая, но хоть кому из нас мог бы сказать, что с тобой все в порядке!
Они с Ульянкой сговорились, что ли? Я ведь не давал и повода, и обещаний. Интересно, как я мог сказать, если меня не было в лагере? Однако монолог продолжается:
– Собрался удирать — беги, но предупреди, хоть кого-нибудь!
Значит, в моё утопление не верят, а вот побег считают реальностью. Я же вроде не рассказывал, как из лагерей бегал. Или рассказал, не помню. Нет, не рассказывал, никому, кроме Славяны. Точно, коллективная память.
Пока все это происходит я, на всякий случай, перехватываю ладонь Алисы и слегка ее сжимаю.
– А почему ты решила, что я сбежал? Я уйду отсюда, когда буду готов и сочту нужным, но постараюсь, чтобы вы об этом узнали. До бункера бы, ушел по английски, а сейчас уже нет. И вообще…
А что «вообще», я придумать не могу. Пауза затягивается и я только машу рукой.
– Ладно, я к себе. Если хотите продолжить ругаться — пойдемте со мной.
Обхожу Алису и не торопясь иду в сторону спортзала. Чем-то эта сцена напомнила мне мой первый день здесь. Алиса возмущенно фыркает и направляется следом.
– Имей в виду, ужин давно закончился, колбасу ты позавчера сожрал, так что кормить мы тебя не будем.
– Ничего, консервами перекушу. Две банки и пакет сухарей у меня еще остались.
Пока идем к площади стремительно темнеет.
– Подожди, - Алиса меняет гнев на милость, пошли уж в столовую.
В столовой Алиса приносит из буфета несколько булок и пару пакетов кефира. Ульянка, откуда то с кухни, котлету на тарелке. Сижу, жую бутерброд из сладкой булки и холодной котлеты, запиваю кефиром, просто царский ужин. Алиса читает мне нотацию, что-то о моей ответственности, кажется, и о их беспокойстве. Позавчера я на нее орал, сегодня она мне нотацию читает, гармония. А ведь волновались за меня они, совершенно искренне. Жаль, что волновались, но приятно, что искренне, но жаль, что волновались, и далее по кругу.
– Мне жаль, что я заставил вас волноваться, но вины я за собой не чувствую.
– Да все, проехали, но ты, все равно, гад.
Потом, возникает пауза…
– Знаете что, девчонки, завтра же отъезд, и я, наверное, с вами не поеду, коль уж вожатая решила, что я сбежал, я и ей на глаза показываться не буду, так что, считайте это нашим прощальным ужином.
В столовой свет, только от уличных фонарей, но я вижу, что лица у девчонок вытягиваются совершенно одинаково.
– Мы что, больше никогда не увидимся?
– Если бы это от меня зависело. Я, попробую вас встретить здесь, хотя, меня обычно выкидывает на неделю позже, чем вас. Так что, постарайтесь случайно не застрелить меня.
– Ну вот опять ты…
– Шучу я. Не обижайтесь, все будет нормально.
Девки мои, я почти серьезно об этом. Я хочу, чтобы вы сохранили полную память, и действовали по собственной воле, вот как сейчас, а не так, как вам навязывает программа.
– Семен, а можно серьезный вопрос?
– …
– Как ты к нам относишься?
– Сестренки мои, понятно?
Я, на самом деле, даже к вожатой так отношусь, она в той же ловушке, что и все мы.
– А подробнее?
– Что подробнее? Про искусственных людей читали в справочнике? Вот, все мы из одной колбы выбрались. Только воспоминания чужие, о прошлой жизни, которые мы считаем своими. И свои, о жизни в «Совенке», у одних полные и настоящие, а у других порезанные, подчищенные и заново записанные. Мне просто повезло чуть больше чем вам.
– А как у тебя все началось?
– Со случайной записки к самому себе «Ты здесь не просто так!» Я тогда ничего еще не знал, не понимал и не помнил, и написал записку по какому то наитию. А потом пошло по нарастающей.
– А лет тебе сколько?
А кой тебе годик...
– Я года на два постарше Ольги Дмитриевны, это если верить чужим воспоминаниям. Ну и вас, лет на десять - двенадцать, соответственно.
– Семен, а можно еще один вопрос? - это Ульянка.
– Ну задавай, - вздыхаю. Раз уж у нас начался вечер вопросов и ответов.
– Только он секретный, Алиса, выйди, пожалуйста.
Алиса только качает головой и выходит. Из дверей на кухню говорит:
– Ульянка, у тебя время, пока я стаканы помою.
Ульянка серьезно смотрит на меня, а потом тихо спрашивает:
– Семен?
– Что?
Очень долгая пауза, а потом Ульянка слегка краснеет и отводит глаза:
– Нет, ничего, я так.
Ульяна пододвигает стул и садится рядом со мной прижавшись к моему боку.
– Девушка, не слишком ли часто ты так стала сидеть?
– Нет, не слишком.
В этот момент входит Алиса, окидывает нас взглядом и встав в позу «руки в боки» передразнивает вожатую:
– Вы же пионеры, Семен, Ульяна! Как вы себя ведете? Ульяна, ты же еще маленькая, а у тебя Семен, девушка есть, и вообще, ты Ульяну в два раза старше!
– Иди сюда, сестренка, у меня второе плечо свободное.
Алиса еще раз меряет нас взглядом, принимает нормальный вид и садится рядом, тоже прижимаясь ко мне, а я обнимаю их обеих и чувствую, как они расслабляются. Забавно, но кроме ощущения теплоты и заботы о девках, во мне сейчас нет ничего. Сказал бы мне кто об этом три дня назад.
– Алис, а почему ты решила, что я маленькая? Семен вон на десять лет старше, чем кажется. Может и мне уже скоро двадцать четыре?
– Так и веди себя на двадцать четыре, а не воруй чужие котлеты и не пугай Лену кузнечиками.
Аргумент убойный и Ульяна временно замолкает.
А вечер личных вопросов продолжается, девки хотят все знать:
– Семен, а расскажи еще, как ты жил в «Совенке»?
– Плохо жил. Как будто меня окружали роботы из дурной фантастики. Всегда одни и те же слова, одни и те же поступки, я всегда знал, что будет завтра, послезавтра, через три дня… Помнишь, Ульяна, нас в библиотеку отправили? Вот тогда я, как раз воспользовался своим опытом... Я тогда сел с тобой в столовой за один столик, а дальше все пошло по сценарию, ты облила меня супом, вожатая оставила нас убираться, а потом отправила в библиотеку и ни от тебя, ни от нее ничего уже не зависело. Я злой был на тебя тогда, но все равно неприятно было, не люблю я этого. Еще раз прости меня.
– Гад ты, Семен, - беззлобно произносит Ульянка, и тычет меня пальцем в бок.
– Я знаю, третий раз за сегодня слышу про гада. И такое в каждом лагере... Развлекался тем, что задавал вам неудобные вопросы и смотрел, как вы выкрутитесь. А если с кем подружишься, тот, как-то постепенно очеловечивается, и в последние день-два раскрывается. А на следующий цикл ждешь этого человека, а для него все по новой началось, с нуля – готов болванчик, знаешь как мне было плохо от этого. А если кого из вас оттолкнуть на пятый день, то с вами тогда трагедия и беда происходит. Вы же не роботы, все таки, вы же тоже чувствуете, свободы вас лишили, но эмоции и чувства оставили. Так и держался на дистанции от вас. Не знаю, из жалости к вам, или из жалости к самому себе.
Алиса чуть сильнее прижимается ко мне.
– Плохо же тебе было...
– Семен, я тебе обещаю, что мы в болванчиков обратно не превратимся! – Это уже Ульянка. А дальше что – рассказывай.
– Дальше совсем тоска заела, решил сбежать из лагеря. Долго готовился – сбежал, вот с тех пор бегаю от лагеря к лагерю. А еще хочу, чтобы тут было побольше людей и поменьше роботов.
Ладно, засиделись мы, давайте по койкам уже. Завтра меня не дергайте тогда, а я буду в засаде отсиживаться.
– Мы только поесть тебе принесем!
– Ульян, вот исключительно на твои способности по добыванию еды и надеюсь.

Когда подходил к спортзалу услышал звуки со стороны бадминтонной площадки. В голубоватом свете фонаря видно, как взлетает воланчик. Все верно, сегодня, в это время там должна быть Лена. Не хотел идти, а ноги сами понесли, да и попрощаться надо. Пришел, сел поодаль, смотрю. Играть Лена так и не научилась.

Вот девушка, с романтической книжкой,
Которая прячет ножик под мышкой.
Которую часто пугает Ульянка,
Которая малолетняя хулиганка.

– Привет. А я не верила, что ты сбежал.
Лена меня заметила, подошла, присела рядом. Сегодня на ней веселая и приветливая личина. Ох Лена, не завидую я своему двойнику, разбираться в тебе ему предстоит долго и упорно, не знаю, справится ли за 20 лет. Хотя, в любом образе, ты, конечно, исключительно мила. Гм, почти в любом.
– Привет, а почему одна ракеткой машешь? Саша спит уже?
– Ну да, она знаешь какая, все-таки правильная. Если в десять отбой, значит в половину одиннадцатого она уже под одеялом.
– Слушай, если у тебя есть настроение, расскажи, пожалуйста, как там у тебя с моим сиамским близнецом все заканчивается?
Лена грустнеет.
– Это важно?
– Ты знаешь, я думаю да. Я знаю, ты врать не будешь, но и фактами не манипулируй, пожалуйста, как ты умеешь. Если не хочешь, то лучше не отвечай вовсе.
– Ну почему, если важно, то я отвечу. Обычно я говорю вожатой, что у меня тут дела и я уеду на рейсовом автобусе. Когда все уезжают, я привожу его в лагерь, мы остаемся вместе до вечера, а вечером уезжаем на четыреста десятом.
Ну слава богу, как я и думал. А то я боялся, что сон Лены, о котором она рассказала не просто сон.
– Понятно. А автобус во сколько?
– А вот, как раз сейчас, в половину одиннадцатого где-то.
– Ну, завтра тебе можно будет вместе со всеми уехать. В чем-то, правда, и по моей вине.
– Ты же пообещал, что он вернется?
– Лен, я сказал, что есть очень большая вероятность. И, я считаю, что да – вернется. Потерпи, пожалуйста, только, моё общество еще одну смену и всё.
– Твоё общество я согласна потерпеть.
– Вот и славно. А можно я еще вопрос задам?
Полчаса назад меня амазонки терроризировали, а теперь я пытаю Лену.
– Задавай.
– Вот вы садитесь в автобус, по дороге засыпаете, а когда ты просыпаешься, его уже нет. Так?
– Так. Просыпаюсь, его уже нет.
– А когда возвращаешься сюда, и встречаешься с ним, он что-нибудь помнит?
– Нет, мне все приходится начинать заново. Остальные тоже мало что помнят, в основном, только, как зовут друг-друга, да где что находится.
– Спасибо Лен. Больше тебя вопросами мучить не буду, я знаю, ты не любишь откровенничать. Я вообще то попрощаться подошел. Если уж вожатая считает, что я сбежал, то не буду ее расстраивать.
– На 410-м уедешь? Хочешь, вместе уедем?
Преувеличенно активно машу руками.
– Ни-ни-ни-ни-ни… А то мой индийский брат-близнец ревновать будет. Я, пожалуй, пешком. До трассы доберусь, а там на попутке. Ладно, до свиданья. Еще встретимся.
– Конечно.

Позже, когда уже лежал под одеялом — думал: получается, как я и предполагал, Лена сейчас, где-то в той же стадии, что и я несколько десятков циклов назад, и ей какого то толчка не хватает, чтобы начать осознавать себя, а я, значит, ее разговорами к этому подталкиваю, разговорами и запиской этой дурацкой. Ну и ладно, ну и хорошо. А потом вспомнил Толика, как он мне одобрительно подмигнул, когда застал меня за рисованием плана лагеря. Да, тут есть над чем подумать.
И, уже засыпая, пожалел о том, что не простился с моими октябрятами и с Александрой. Больше, пожалуй, мне никто в лагере и не дорог.