Результаты поиска по запросу «
Совёнок концерт
»
Фанфики(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Дубликат(БЛ) Визуальные новеллы фэндомы
1 глава http://vn.reactor.cc/post/2732304
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
VII
Последнее письмо
Ольга Дмитриевна собиралась будить гостей. Она не стала посылать Славю, рассудив, что той, возможно, будет неловко отправлять на линейку взрослых людей, которые к лагерю не имеют никакого отношения. Ольга и сама не очень-то понимала – зачем это нужно, но порядок есть порядок – все обитатели лагеря, исключая занятый персонал кухни, должны утром присутствовать на линейке. Понятно, что всегда находились прогульщики, те же обитатели двадцать третьего домика, например, но это являлось нарушением дисциплины и каралось, хотя бы в теории.
Вожатая только что вернулась от умывальников, и сейчас переодевалась из спортивного костюма в форму. Не смотря на запрограммированную привычку следовать нормам, уставам и правилам распорядка Ольга этими правилами тяготилась, и находила отдушину в мелкой бытовой лени и раздолбайстве. Потому и спортивный костюм, и повседневная форма, и ночная рубашка вместо того, чтобы висеть в шкафу лежали сейчас рядком на свободной кровати.
Ольга потянулась к одежде и вздохнула – скоро свобода закончится, скоро появится опаздывающий пионер, а селить его негде, кроме как у себя. А это значит – прощай свобода, пусть и столь ничтожная, как возможность просто бросить вечером форму где удобно, а не прятать ее в шкаф. Не так уж и много свободы у вожатой, чтобы без сожаления расставаться пусть и с таким незначительным ее кусочком. Вожатая поправила галстук, надела панамку, еще раз оглядела себя в зеркало, вышла из домика и направилась к спорткомплексу.
По счастью будить никого не пришлось. И Семен, и Ульяна-большая (вот прижилось же в лагере, в первые же часы пребывания гостей: Ульяна-большая и Ульяна-маленькая) стояли на крыльце и, судя по всему, только что пришли с пляжа.
– Доброе утро, Ольга Дмитриевна. – Семен коротко улыбнулся странно знакомой улыбкой.
– Доброе утро, Семен. Я пришла предупредить вас, что ровно в восемь линейка – явка обязательна.
– Все понятно, придем. И, спасибо, что приютили.
– Пустяки, два человека за три дня не смогут объесть пионерский лагерь. Но вот еще что: вы, Семен, раз вы болеете, то болейте, но я бы хотела, чтобы вы, Ульяна приняли участие в жизни лагеря. В общем, жду вас обоих на линейке через полчаса.
И, не дожидаясь ответа, ушла на площадь.
– Прямо как наша. Найдите десять отличий. – Ульяна пожала плечами, глядя на удаляющуюся вожатую.
– Ну что, умываемся и вперед – на танки? А вожатая, вожатая нигде не меняется. Зато ты изменилась. Заметила? Ты не стала возмущаться, ругаться или как-то пытаться избежать «участия», а отнеслась к этому с философским спокойствием.
– Сёмк. Я уверена, что вожатая и сама не знает – какое именно участие я должна принять. Что это за нее программа сейчас говорила. Так что я могу голубую ленточку на ногу Генде повязать и назвать это «участием», и прокатит.
– Вот-вот, я именно об этом, Рыжик. Ну, давай умываться и пойдем уже.
Двадцать минут спустя Семен и Ульяна-большая были представлены лагерю. К счастью, про «экологов» никто не вспомнил, а то Семен уже мысленно чертыхался и ругал фантазию Виолы, представляя, как он мямлит что-то собирающейся, вроде-бы, стать экологом Славе. Правда был еще и запасной вариант – просто сказать Славе, что никакого «завтра» у ней нет и не будет, а есть только вечные две недели, и если она не начнет меняться внутри себя, то так в этих четырнадцати днях и останется запертой. Но вожатая просто сказала, что, из-за проблем со здоровьем у Семена, они останутся здесь до воскресенья, в качестве гостей лагеря.
Из письма Глафиры Денисовны Андрейко.
«Здравствуй Виола; здравствуй Толя; Семен, я надеюсь, что ты это прочтешь, поэтому здравствуй и ты. Очень плохо, что я не могу рассказать вам всего лично, но поездку к Шлюзу я уже точно не выдержу, а рассказать это одному лишь Семену я не могу. Прости Семен, ты просто не поймешь о чем речь, и когда будешь пересказывать обязательно ошибешься и исказишь смысл. Сам виноват – меньше надо было играть в педагога и воспитателя, а больше посещать занятия.
Друзья мои и коллеги, я, наверное, огорошу вас сейчас своими словами, но постарайтесь дочитать письмо до конца. Дело в том, что вы: Виола и Анатолий должны… (тщательно зачеркнуто несколько строк, текст не читается). Если вы не считаете это письмо бредом сумасшедшей старухи, то можете просто поверить и сделать так, как я прошу. А можете читать дальше и попытаться разобраться в моих аргументах – мои дневники вам в помощь. А можете ничего не делать и не читать, я уже этого не узнаю, но плохо вам будет в любом случае. Прежде всего это касается вас двоих. Я, к сожалению или к счастью, уже точно не доживу до последствий вашего решения, а применить к себе предлагаемое вам не могу – по известным вам причинам Выключатель на меня не действует. Да, дорогие мои, вам нужно пройти через Выключатель: код один-четыре-шесть-семь, или вторая и третья кнопки, как вам удобно. Вот так, взяла и написала, что вам нужно стереть память и сбросить наработанную личность, практически убить себя, и второй раз вычеркивать не буду. Тебя, Семен, это не касается, ты это сделал еще тогда. Ума не приложу, догадался ли ты тогда, что пройти через Выключатель необходимо, но ты прошел. Александр, конечно, тоже сделал это, но его мотивы мне как раз понятны…»
Зазвучал горн – сигнал к завтраку. Семен отложил письмо и поднял глаза на Анатолия. Подумал: «Узнаю бабу Глашу. Предложить человеку выбор и предупредить, что в любом случае ты будешь страдать, это вполне в ее стиле».
– Я возьму это письмо?
– Бери конечно. Для того и позвали тебя, чтобы ты прочитал, а потом сказал нам свое мнение.
– Мнение… Я же не знаю почти ничего. Так, отдельные моменты помню, в промежутке от отправления последнего транспорта с эвакуируемыми и до разъезда по лагерям. Могу только сказать, что сумасшедшей баба Глаша точно не была. А что там за мотивы у Шурика? Или, мне лучше не знать?
– Наверное, лучше знать. Чтобы не навредить ему ненароком. Тем более, что тогда ты был в курсе. Все были в курсе. Ты помнишь, что такое было самое начало девяностых? Резня и война на окраинах бывшего Союза. А у Шурика, у Шурика-оригинала, были жена и дочка. Яна. Были. А потом уже нет. Поэтому он и оставался здесь, поэтому он и полез в маяк. Он же не знал, что уцелеет, и Виола успеет отправить его в туман. Был Шурик-оригинал, а стал Шурик-подлинник, но какая разница? Даже на нашей аппаратуре было не отличить. Особенно если оригинал при этом, так или иначе, всегда погибает. Сразу, как в нашем с ним случае, или через пару месяцев, как в случае с Виолой. Ладно, пошли завтракать. Дурачок Толик не может пропустить прием пищи. – И Толик уже другим голосом закричал. – Запеканка! Ы-ы-ы!
Семен аккуратно спрятал письмо в конверт, конверт спрятал в журнал – тот самый – «Советская модница» и, через спортзал, отправился в столовую. Пока шел – раскланивался направо и налево – вот и плюс от посещения линейки. Потому что в первый день очень хотелось с каждым встречным поздороваться, а фактически выходило что этот встречный – совсем не знакомый пионер. Не напоминать же, что уже познакомился с ними много-много циклов тому назад – не поймут.
Алиса кивнула прошедшему мимо Семену. «Интересно, а модный журнал ему зачем? Ульяне-большой отдаст почитать? Не сам же… Гипнотизер чертов!» На самом деле Алиса так не считала, но как иначе, чем гипнозом, было объяснить продолжающееся с прошедшей ночи буйство воображения? В планах у Алисы было: все-таки прогнать ночную песню, может быть дать оценить ее Мику и как-то заставить Семена поиграть на гитаре – почему-то Алисе это казалось важным. Но все время в голове всплывали картины и образы как-то связанные со вчерашней репликой Семена про пристань, лодку и двадцать гребков в минуту. Вставшая перед глазами, придуманная тогда, сцена на пристани обрастала деталями: тут была и всхлипывающая Славя; и подпрыгивающая на месте, от избытка азарта, Ульянка; и вожатая, наконец решившаяся и скомандовавшая: «Сыроежкин, бей стекло в сарае и доставай весла! Феоктистова – отвязывай лодку! Феоктистова, Двачевская, Сыроежкин – со мной в лодку!» А еще, почему-то представлялся импровизированный концерт и сорванная этим концертом дискотека, и они вдвоем, нет втроем – еще Мику, на сцене.
– Гипнотизер чертов! – Вырвалось.
Подошла Ульяна-маленькая. Глянула вслед Семену, посмотрела на Алису, опять глянула вслед Семену.
– Уж не влюбилась ли ты в самом деле? – Выдала.
– Нет. – Алиса даже прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. – Точно, нет. Это наверное гипноз. Точно, с тех пор, как нам сказку вчера вечером рассказали всякая ерунда в голову лезет.
– Тебе тоже? И тоже про Семена? Тогда точно – гипноз. А может они нам что-то в печенье подмешали? – Ульяна смотрела на Алису круглыми глазами. – Нет, они же и сами его ели. А давай пока последим за ними…
На том порешили, успокоились, и отправились завтракать.
Но проследить за гостями лагеря не получилось – у каждой обнаружились свои дела: Ульяна, стащив ватрушку, на этот раз у Сыроежкина, куда-то умчалась, а Алиса отправилась в музыкальный кружок – помучить все-таки гитару и показать приснившуюся песню Мику.
Мику за завтраком постоянно поглядывала на гостей: девушка, похожая на местную Ульяну, как старшая сестра, и высокий, мрачный, одновременно незнакомый и знакомый парень, которого почему-то хотелось называть не Семеном, а Сенечкой. (Нет, это была не та Мику, что однажды купалась с Семеном на дальнем берегу острова. Да и от той Мику не осталось практически ничего – неуничтожимое ядро личности и оболочка. Но не могла та их встреча с Семеном, тот выплеск чувств, пройти бесследно: как всем Алисам снилась одна и та же песня, так и уменьшительно-ласкательное «Сенечка» расползлось по всем узлам сети.) Поэтому, когда двумя часами позже, в дверях музыкального кружка, предварительно постучав, нарисовался Семен, Мику расплылась в улыбке и совершенно автоматически воскликнула: «Заходи, Сенечка! Конечно же можно!». И совершенно не поняла – почему вдруг Семен вздрогнул и озадаченно на нее уставился. Впрочем, это продолжалось какие-то полсекунды и Мику об этом моменте успешно забыла, обрушив на Семена одну длинную-длинную фразу, о том, что она слышала, что Семен разрешил обращаться к нему на ты, поэтому она сразу к нему на ты и обратилась. Что она сидит в музыкальном кружке все время одна, потому что пионеры не хотят заниматься музыкой. Что жаль, что Семен не пионер, потому что он бы обязательно в кружок записался. Что она – Мику японка только по маме, а папа у нее русский инженер. Что… что… что… А Семен только слушал, кивал и улыбался чему то своему.
Наконец у Мику кончился запас воздуха в легких и это позволило Семену вклиниться в монолог.
– Здравствуй Мику. А я гитару попросить зашел. В долг до воскресения.
И тем самым дал повод Мику продолжить монолог еще на несколько минут. Мику очень приятно, что Семен все-таки играет. А может быть Семен еще зайдет к ней в кружок? Потому что она – Мику всегда рада, когда приходят новые люди. Что сейчас что-нибудь подходящее она найдет.
Все это сопровождалось быстрыми, какими-то летящими, перемещениями по кружку, которые, при всей своей хаотичности, имели цель и завершились возле трех, одинаковых с виду, инструментов. Мику, поводив пальцем над прислоненными к стене гитарами, остановилась на крайней левой, взяла ее в руки, провела пальцами по струнам, удовлетворенно кивнула и вручила Семену.
– Это лучшее, что здесь есть. Не считая моей и Алисиной. Но пионеры даже гитарой не интересуются.
Жаль, что Алиса уже успела уйти, потому что она бы сразу взяла Семена в оборот, напомнив про ночное обещание обязательно сыграть. А Мику просто стояла и смотрела, как Семен присел на табуретку, как взял несколько аккордов (тут Мику просто впилась в Семена глазами), послушав как звучит инструмент.
И тут Семен перехватил взгляд Мику.
– Ну не могу же я уйти просто так. – Улыбнулся, и вдруг посерьезнев, как-то даже чуть косноязычно продолжил. – Ты же знаешь, что я отдыхал здесь раньше. Вот столько времени здесь не был, а сейчас пришел и почему-то грустно. Наверное потому что вырос. Правильно говорят про то, что нельзя дважды войти в одну реку. Поэтому песня тоже будет не веселая. Мелодию ты знаешь, а слова – может быть тоже.
Блеснет слезой лиловый рассвет
И берег тронет прибой
Никто из нас не знает ответ,
Где встретимся снова с тобой...
А Мику, которая со второй строчки поняла, что да, она знает эту песню и даже сама когда-то, неизвестно когда, yj исполняла ее, не смогла удержаться, поймала взгляд Семена, умоляюще кивнула, и второй куплет пела уже сама.
Невольный плеск соленых ресниц,
Прощальных слов разнобой
Светлеют тени дальних границ,
Где встретимся снова с тобой.
Все-таки у обоих музыкантов Совенка было чутье и была интуиция. Потому что, где-то в начале второго куплета, в музыкальный кружок вернулась Алиса и история повторилась, и уже новый голос подхватил третий куплет.
Слепая мгла, мерцание звезд
Играют каждой судьбой
А сердце ждет в молчании верст
Где встретимся снова с тобой.
И закончил опять Семен.
...Никто из нас не знает ответ,
Где встретимся снова с тобой.
Минуты три все молчали, переживая песню, а потом Алиса задала вопрос. Даже два.
– Это что сейчас было? И почему я знаю твою манеру игры?
– Алисочка, – вклинилась Мику. – Просто вы играете очень похоже.
– Да? А мне показалось, что это вы играете очень похоже.
Тут уже не выдержал и расхохотался Семен.
– Девушки, это был сеанс активации генетической памяти. Можете считать, что вы сами учили меня играть, две моих жизни назад. Спасибо, Мику. Так можно я гитару у себя подержу до воскресенья?
– Ой, да можно, конечно. Все равно она тут никому не нужна. Только, Сенеч… Семен, поиграешь еще? Я все-таки хочу понять, откуда мне твоя манера знакома.
– Поиграю. Приходи вечером. Все приходите.
– Семен. А может выступим?
Семен тихо пробурчал про себя: «Ага. И сорвем дискотеку». Но Алиса услышала и вздрогнула.
– Знаешь, Мику. Я не согласен на концерт. Но собраться здесь, на веранде, вечером – почему нет. Или отойти подальше и костер устроить, но лучше на веранде. Сегодня нет, а вот завтра – пожалуйста.
И ушел в сторону клубов, а девочки, глядя в окно, видели, что ему тяжело нести даже гитару. Что там Виола делает с его спиной?
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
VII
Последнее письмо
Ольга Дмитриевна собиралась будить гостей. Она не стала посылать Славю, рассудив, что той, возможно, будет неловко отправлять на линейку взрослых людей, которые к лагерю не имеют никакого отношения. Ольга и сама не очень-то понимала – зачем это нужно, но порядок есть порядок – все обитатели лагеря, исключая занятый персонал кухни, должны утром присутствовать на линейке. Понятно, что всегда находились прогульщики, те же обитатели двадцать третьего домика, например, но это являлось нарушением дисциплины и каралось, хотя бы в теории.
Вожатая только что вернулась от умывальников, и сейчас переодевалась из спортивного костюма в форму. Не смотря на запрограммированную привычку следовать нормам, уставам и правилам распорядка Ольга этими правилами тяготилась, и находила отдушину в мелкой бытовой лени и раздолбайстве. Потому и спортивный костюм, и повседневная форма, и ночная рубашка вместо того, чтобы висеть в шкафу лежали сейчас рядком на свободной кровати.
Ольга потянулась к одежде и вздохнула – скоро свобода закончится, скоро появится опаздывающий пионер, а селить его негде, кроме как у себя. А это значит – прощай свобода, пусть и столь ничтожная, как возможность просто бросить вечером форму где удобно, а не прятать ее в шкаф. Не так уж и много свободы у вожатой, чтобы без сожаления расставаться пусть и с таким незначительным ее кусочком. Вожатая поправила галстук, надела панамку, еще раз оглядела себя в зеркало, вышла из домика и направилась к спорткомплексу.
По счастью будить никого не пришлось. И Семен, и Ульяна-большая (вот прижилось же в лагере, в первые же часы пребывания гостей: Ульяна-большая и Ульяна-маленькая) стояли на крыльце и, судя по всему, только что пришли с пляжа.
– Доброе утро, Ольга Дмитриевна. – Семен коротко улыбнулся странно знакомой улыбкой.
– Доброе утро, Семен. Я пришла предупредить вас, что ровно в восемь линейка – явка обязательна.
– Все понятно, придем. И, спасибо, что приютили.
– Пустяки, два человека за три дня не смогут объесть пионерский лагерь. Но вот еще что: вы, Семен, раз вы болеете, то болейте, но я бы хотела, чтобы вы, Ульяна приняли участие в жизни лагеря. В общем, жду вас обоих на линейке через полчаса.
И, не дожидаясь ответа, ушла на площадь.
– Прямо как наша. Найдите десять отличий. – Ульяна пожала плечами, глядя на удаляющуюся вожатую.
– Ну что, умываемся и вперед – на танки? А вожатая, вожатая нигде не меняется. Зато ты изменилась. Заметила? Ты не стала возмущаться, ругаться или как-то пытаться избежать «участия», а отнеслась к этому с философским спокойствием.
– Сёмк. Я уверена, что вожатая и сама не знает – какое именно участие я должна принять. Что это за нее программа сейчас говорила. Так что я могу голубую ленточку на ногу Генде повязать и назвать это «участием», и прокатит.
– Вот-вот, я именно об этом, Рыжик. Ну, давай умываться и пойдем уже.
Двадцать минут спустя Семен и Ульяна-большая были представлены лагерю. К счастью, про «экологов» никто не вспомнил, а то Семен уже мысленно чертыхался и ругал фантазию Виолы, представляя, как он мямлит что-то собирающейся, вроде-бы, стать экологом Славе. Правда был еще и запасной вариант – просто сказать Славе, что никакого «завтра» у ней нет и не будет, а есть только вечные две недели, и если она не начнет меняться внутри себя, то так в этих четырнадцати днях и останется запертой. Но вожатая просто сказала, что, из-за проблем со здоровьем у Семена, они останутся здесь до воскресенья, в качестве гостей лагеря.
Из письма Глафиры Денисовны Андрейко.
«Здравствуй Виола; здравствуй Толя; Семен, я надеюсь, что ты это прочтешь, поэтому здравствуй и ты. Очень плохо, что я не могу рассказать вам всего лично, но поездку к Шлюзу я уже точно не выдержу, а рассказать это одному лишь Семену я не могу. Прости Семен, ты просто не поймешь о чем речь, и когда будешь пересказывать обязательно ошибешься и исказишь смысл. Сам виноват – меньше надо было играть в педагога и воспитателя, а больше посещать занятия.
Друзья мои и коллеги, я, наверное, огорошу вас сейчас своими словами, но постарайтесь дочитать письмо до конца. Дело в том, что вы: Виола и Анатолий должны… (тщательно зачеркнуто несколько строк, текст не читается). Если вы не считаете это письмо бредом сумасшедшей старухи, то можете просто поверить и сделать так, как я прошу. А можете читать дальше и попытаться разобраться в моих аргументах – мои дневники вам в помощь. А можете ничего не делать и не читать, я уже этого не узнаю, но плохо вам будет в любом случае. Прежде всего это касается вас двоих. Я, к сожалению или к счастью, уже точно не доживу до последствий вашего решения, а применить к себе предлагаемое вам не могу – по известным вам причинам Выключатель на меня не действует. Да, дорогие мои, вам нужно пройти через Выключатель: код один-четыре-шесть-семь, или вторая и третья кнопки, как вам удобно. Вот так, взяла и написала, что вам нужно стереть память и сбросить наработанную личность, практически убить себя, и второй раз вычеркивать не буду. Тебя, Семен, это не касается, ты это сделал еще тогда. Ума не приложу, догадался ли ты тогда, что пройти через Выключатель необходимо, но ты прошел. Александр, конечно, тоже сделал это, но его мотивы мне как раз понятны…»
Зазвучал горн – сигнал к завтраку. Семен отложил письмо и поднял глаза на Анатолия. Подумал: «Узнаю бабу Глашу. Предложить человеку выбор и предупредить, что в любом случае ты будешь страдать, это вполне в ее стиле».
– Я возьму это письмо?
– Бери конечно. Для того и позвали тебя, чтобы ты прочитал, а потом сказал нам свое мнение.
– Мнение… Я же не знаю почти ничего. Так, отдельные моменты помню, в промежутке от отправления последнего транспорта с эвакуируемыми и до разъезда по лагерям. Могу только сказать, что сумасшедшей баба Глаша точно не была. А что там за мотивы у Шурика? Или, мне лучше не знать?
– Наверное, лучше знать. Чтобы не навредить ему ненароком. Тем более, что тогда ты был в курсе. Все были в курсе. Ты помнишь, что такое было самое начало девяностых? Резня и война на окраинах бывшего Союза. А у Шурика, у Шурика-оригинала, были жена и дочка. Яна. Были. А потом уже нет. Поэтому он и оставался здесь, поэтому он и полез в маяк. Он же не знал, что уцелеет, и Виола успеет отправить его в туман. Был Шурик-оригинал, а стал Шурик-подлинник, но какая разница? Даже на нашей аппаратуре было не отличить. Особенно если оригинал при этом, так или иначе, всегда погибает. Сразу, как в нашем с ним случае, или через пару месяцев, как в случае с Виолой. Ладно, пошли завтракать. Дурачок Толик не может пропустить прием пищи. – И Толик уже другим голосом закричал. – Запеканка! Ы-ы-ы!
Семен аккуратно спрятал письмо в конверт, конверт спрятал в журнал – тот самый – «Советская модница» и, через спортзал, отправился в столовую. Пока шел – раскланивался направо и налево – вот и плюс от посещения линейки. Потому что в первый день очень хотелось с каждым встречным поздороваться, а фактически выходило что этот встречный – совсем не знакомый пионер. Не напоминать же, что уже познакомился с ними много-много циклов тому назад – не поймут.
Алиса кивнула прошедшему мимо Семену. «Интересно, а модный журнал ему зачем? Ульяне-большой отдаст почитать? Не сам же… Гипнотизер чертов!» На самом деле Алиса так не считала, но как иначе, чем гипнозом, было объяснить продолжающееся с прошедшей ночи буйство воображения? В планах у Алисы было: все-таки прогнать ночную песню, может быть дать оценить ее Мику и как-то заставить Семена поиграть на гитаре – почему-то Алисе это казалось важным. Но все время в голове всплывали картины и образы как-то связанные со вчерашней репликой Семена про пристань, лодку и двадцать гребков в минуту. Вставшая перед глазами, придуманная тогда, сцена на пристани обрастала деталями: тут была и всхлипывающая Славя; и подпрыгивающая на месте, от избытка азарта, Ульянка; и вожатая, наконец решившаяся и скомандовавшая: «Сыроежкин, бей стекло в сарае и доставай весла! Феоктистова – отвязывай лодку! Феоктистова, Двачевская, Сыроежкин – со мной в лодку!» А еще, почему-то представлялся импровизированный концерт и сорванная этим концертом дискотека, и они вдвоем, нет втроем – еще Мику, на сцене.
– Гипнотизер чертов! – Вырвалось.
Подошла Ульяна-маленькая. Глянула вслед Семену, посмотрела на Алису, опять глянула вслед Семену.
– Уж не влюбилась ли ты в самом деле? – Выдала.
– Нет. – Алиса даже прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. – Точно, нет. Это наверное гипноз. Точно, с тех пор, как нам сказку вчера вечером рассказали всякая ерунда в голову лезет.
– Тебе тоже? И тоже про Семена? Тогда точно – гипноз. А может они нам что-то в печенье подмешали? – Ульяна смотрела на Алису круглыми глазами. – Нет, они же и сами его ели. А давай пока последим за ними…
На том порешили, успокоились, и отправились завтракать.
Но проследить за гостями лагеря не получилось – у каждой обнаружились свои дела: Ульяна, стащив ватрушку, на этот раз у Сыроежкина, куда-то умчалась, а Алиса отправилась в музыкальный кружок – помучить все-таки гитару и показать приснившуюся песню Мику.
Мику за завтраком постоянно поглядывала на гостей: девушка, похожая на местную Ульяну, как старшая сестра, и высокий, мрачный, одновременно незнакомый и знакомый парень, которого почему-то хотелось называть не Семеном, а Сенечкой. (Нет, это была не та Мику, что однажды купалась с Семеном на дальнем берегу острова. Да и от той Мику не осталось практически ничего – неуничтожимое ядро личности и оболочка. Но не могла та их встреча с Семеном, тот выплеск чувств, пройти бесследно: как всем Алисам снилась одна и та же песня, так и уменьшительно-ласкательное «Сенечка» расползлось по всем узлам сети.) Поэтому, когда двумя часами позже, в дверях музыкального кружка, предварительно постучав, нарисовался Семен, Мику расплылась в улыбке и совершенно автоматически воскликнула: «Заходи, Сенечка! Конечно же можно!». И совершенно не поняла – почему вдруг Семен вздрогнул и озадаченно на нее уставился. Впрочем, это продолжалось какие-то полсекунды и Мику об этом моменте успешно забыла, обрушив на Семена одну длинную-длинную фразу, о том, что она слышала, что Семен разрешил обращаться к нему на ты, поэтому она сразу к нему на ты и обратилась. Что она сидит в музыкальном кружке все время одна, потому что пионеры не хотят заниматься музыкой. Что жаль, что Семен не пионер, потому что он бы обязательно в кружок записался. Что она – Мику японка только по маме, а папа у нее русский инженер. Что… что… что… А Семен только слушал, кивал и улыбался чему то своему.
Наконец у Мику кончился запас воздуха в легких и это позволило Семену вклиниться в монолог.
– Здравствуй Мику. А я гитару попросить зашел. В долг до воскресения.
И тем самым дал повод Мику продолжить монолог еще на несколько минут. Мику очень приятно, что Семен все-таки играет. А может быть Семен еще зайдет к ней в кружок? Потому что она – Мику всегда рада, когда приходят новые люди. Что сейчас что-нибудь подходящее она найдет.
Все это сопровождалось быстрыми, какими-то летящими, перемещениями по кружку, которые, при всей своей хаотичности, имели цель и завершились возле трех, одинаковых с виду, инструментов. Мику, поводив пальцем над прислоненными к стене гитарами, остановилась на крайней левой, взяла ее в руки, провела пальцами по струнам, удовлетворенно кивнула и вручила Семену.
– Это лучшее, что здесь есть. Не считая моей и Алисиной. Но пионеры даже гитарой не интересуются.
Жаль, что Алиса уже успела уйти, потому что она бы сразу взяла Семена в оборот, напомнив про ночное обещание обязательно сыграть. А Мику просто стояла и смотрела, как Семен присел на табуретку, как взял несколько аккордов (тут Мику просто впилась в Семена глазами), послушав как звучит инструмент.
И тут Семен перехватил взгляд Мику.
– Ну не могу же я уйти просто так. – Улыбнулся, и вдруг посерьезнев, как-то даже чуть косноязычно продолжил. – Ты же знаешь, что я отдыхал здесь раньше. Вот столько времени здесь не был, а сейчас пришел и почему-то грустно. Наверное потому что вырос. Правильно говорят про то, что нельзя дважды войти в одну реку. Поэтому песня тоже будет не веселая. Мелодию ты знаешь, а слова – может быть тоже.
Блеснет слезой лиловый рассвет
И берег тронет прибой
Никто из нас не знает ответ,
Где встретимся снова с тобой...
А Мику, которая со второй строчки поняла, что да, она знает эту песню и даже сама когда-то, неизвестно когда, yj исполняла ее, не смогла удержаться, поймала взгляд Семена, умоляюще кивнула, и второй куплет пела уже сама.
Невольный плеск соленых ресниц,
Прощальных слов разнобой
Светлеют тени дальних границ,
Где встретимся снова с тобой.
Все-таки у обоих музыкантов Совенка было чутье и была интуиция. Потому что, где-то в начале второго куплета, в музыкальный кружок вернулась Алиса и история повторилась, и уже новый голос подхватил третий куплет.
Слепая мгла, мерцание звезд
Играют каждой судьбой
А сердце ждет в молчании верст
Где встретимся снова с тобой.
И закончил опять Семен.
...Никто из нас не знает ответ,
Где встретимся снова с тобой.
Минуты три все молчали, переживая песню, а потом Алиса задала вопрос. Даже два.
– Это что сейчас было? И почему я знаю твою манеру игры?
– Алисочка, – вклинилась Мику. – Просто вы играете очень похоже.
– Да? А мне показалось, что это вы играете очень похоже.
Тут уже не выдержал и расхохотался Семен.
– Девушки, это был сеанс активации генетической памяти. Можете считать, что вы сами учили меня играть, две моих жизни назад. Спасибо, Мику. Так можно я гитару у себя подержу до воскресенья?
– Ой, да можно, конечно. Все равно она тут никому не нужна. Только, Сенеч… Семен, поиграешь еще? Я все-таки хочу понять, откуда мне твоя манера знакома.
– Поиграю. Приходи вечером. Все приходите.
– Семен. А может выступим?
Семен тихо пробурчал про себя: «Ага. И сорвем дискотеку». Но Алиса услышала и вздрогнула.
– Знаешь, Мику. Я не согласен на концерт. Но собраться здесь, на веранде, вечером – почему нет. Или отойти подальше и костер устроить, но лучше на веранде. Сегодня нет, а вот завтра – пожалуйста.
И ушел в сторону клубов, а девочки, глядя в окно, видели, что ему тяжело нести даже гитару. Что там Виола делает с его спиной?
Игры peregarrett(БЛ) Dwarf Fortress Игры Бесконечное лето Ru VN Визуальные новеллы фэндомы
Лагерь "Owlcamp" - зима.
Всю зиму пионеры впахивали, как проклятые, на строительстве кирпичной стены и зданий, где разместятся цеха производства - почему-то по привычке их называли "клубами".Тем не менее работа кипела и не завала замерзнуть даже во время сильных метелей. Стены и перекрытия уверенно росли, и на первых этажах, не дожидаясь полной готовности, уже разместили несколько мастерских. В частности, ювелирную мастерскую - шахтеры очень кстати наткнулись на кластер ракушечного опала и окаменелой древесины.
Не обошлось без накладок.
Например, во время строительства чердака Электронику и Дедрату, которые крыли пол, случайно заколотили единственный выход наружу.
![a Dwarf Fortress □ x Dwarf Fortress %\10 ; %0ï]-% %0; ; 11$$ $$o$$|o-i $$|0-$$; $$$$0û$$; $%W$; ; -MïfflMm %*0-0;%0%;;;0;;j iO$$||ûUO$a$^;$$$$<m$ $$-0-$$; ; ; ; $$$$$$$$$$;!•; -oo^ni ;; ; ; ; ;§; ;$$;$$|0^ 0ji0^0=0; *ûO;É -0|0|$$;$$00$$$$; W%$$; I; ; ; ; ; ers: 2 ■>_ 'Elektronik*](http://img10.reactor.cc/pics/post/full/%D0%98%D0%B3%D1%80%D1%8B-peregarrett%28%D0%91%D0%9B%29-%D0%92%D0%B8%D0%B7%D1%83%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B5-%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%BB%D0%BB%D1%8B-Dwarf-Fortress-%D0%98%D0%B3%D1%80%D1%8B-3422612.png "Игры peregarrett(БЛ),Визуальные новеллы,фэндомы,Dwarf Fortress,Игры,Бесконечное лето,Ru VN,Русскоязычные визуальные новеллы,Отечественные визуальные новеллы")
- Да я и не волнуюсь... Чтоб тебя, угораздило же меня тут застрять. Вот если б с Мику так уединиться... Или со Славей. Или с Энни. Да даже с Виолой! Нет, блин, сидим теперь тут вдвоем, как два идиота. Еще и снег пошел.
***
- Энни, зачем тебе этот булыжник?
- Это не просто булыжник, это окаменелость! Я хочу ее расколоть, отшлифовать и вставить в какое-нибудь украшение.
- Да он же весит под центнер!!! Ты б что ли попросила кого помочь!
- Не надо! Я женщина сильная и независимая, я справлюсь!
После долгих стараний увесистый булыжник превратился в горсть полированных и ограненных кабошонов. Энни, размазывая пыль по лбу, демонстрировала всем и каждому, как изящно переливается текстура окаменелого дерева на поверхности камня.
- Теперь надо что-нибудь ими украсить.
- Потом, Энни. Давай для начала со строительством закончим.
Следующим свои силы в огранке камней попробовал Халфонзио, получив на выходе примерно такую же горсть, но чуть-чуть иной формы. У каждого свои предпочтения... Но с тасканием многокилограммовых булыганов вручную из шахт надо что-то делать!
- Виолетта Церновна! А вы знаете, что такое тачка?
- Довольно сложная и неудобная поза из "Камасутры", а почему вы спрашиваете?
- Вечно вы о своем, Виола! Нам нужны тачки, чтоб перевозить булыжники. Можете сделать?
- Ох, ну неужели больше никто не умеет работать пилой и рубанком? Я, в конце концов, врач, а не плотник!
***
Лед на реке почти растаял, отмечая ровно год, как существует лагерь "Совёнок". Работа спорилась, после завершения клубов планировалось построить новый жилой квартал и наконец-то начать развиваться культурно - построить музыкальный домик и сцену для выступления всех желающих. Мику уже всем ужи прожужжала по поводу, как она что устроит и когда что будет происходить.
Тем временем строители, занимающиеся крышей клубов, заметили среди деревьев что-то странное и цветастое. Спустя какое-то время к к воротам (на самом деле просто дыра между стен. Но ворота будут!) лагеря приблизилась странная процессия - две личности в цветастых нарядах вели в поводу навьюченных всякой всячиной мулов, а за мулами на цепи шествовал... медведь?!
- Ай красавица, счастье тебе уже ждет! Ай дождешься суженого своего, скоро, скоро, а чтоб не так долго ждать - купи у меня средство верное, средство древнее, безотказное! - немедленно насели они на бегущую по своим делам Славю. Та неумело отнекивалась и старалась поскорее улизнуть.
- Здравствуйте, товарищи! - поспешила обозначить свое присутствие Ольга Дмитриевна. - Вы откуда к нам будете?
- Ай издалека, зеленоглазая, туда идем, сюда идем, где мы - там и дом!
- И с чем же к нам пожаловали?
- Ой с добром, добра столько, что едва несём! Ноги сбили, спины стерли, думали ой не донесём! Для всех товар по вкусу найдём, хочешь платок как у самой царицы?
- Ольга Дмитриевна-а-а!... - зашептал кто-то сзади, - У них там столько инструменто-о-ов! А мне бы как раз в музыкальный домик пригодились! Давайте купим?
- Торговать, значит, приехали? Ну что же, давайте поторгуем. Располагайтесь пока прямо тут, а мы пока свое, что на продажу, принесем.
Отойдя за пределы слышимость внезапных гостей, вожатая распорядилась
- Так, давайте определимся. Продаем только вещи, которые нам не нужны, и которые мы, в случае чего, еще сможем наделать. Это значит - твои кувшины, Мику, и несколько бочек с Наташиными припасами. Иван Иваныч чрезвычайно хвалил, наверное, и им понравится.
- Я еще дяк положу! Я себе еще сделаю, а у них такие странные штуки есть, что я никогда не видела!
- Как хочешь. Только постарайтесь не продешевить.
Каждый из товаров, который приносили пионеры, вызывал у гостей бурю показного восторга - и глиняные кувшины, и дяк. Но когда кто-то принес бочку, в которой были аккуратно сложены запеканки тети Наташи...
- Тьфу! Тьфу! Тьфу! Чур меня, чур меня! Загубили тело, осиротили душу, прокляты, прокляты будьте навеки! Тьфу-тьфу-тьфу!
Гости, делая руками какие-то отторгающие знаки, принялись поспешно навьючивать свои товары обратно. Полчаса - и они спешно двинулись прочь, поминутно оборачиваясь и делая все те же знаки.
- Эх, не будет мне инструментов... - грустно шмыгнула носом Мику. - Хоть дяк не забрали...
В столовой пионеров поджидал новый гость - тоже воин, с топором и щитом. Наверное, он появился, пока все были заняты перетаскиванием товаров, и прошел незамеченным.
- Доброго вам дня, подгорный народ. Меня зовут Остри, Остри Осушзефин. Как торговля, удачно?
- Не очень. Сбежали почему-то, наша еда им не понравилась.
- Да? Странно, пожрать они обожают, особенно нахаляву...
Мрачный Кабан внес в столовую тот самый бочонок преткновения и в раздражении пнул его в бок.
В общем, с торговлей с эльфами вышел облом. Ну и хрен с ними, все равно там ничего интересного, кроме инструментов и медведя не было. Посмотрим, что привезут человеки.
- Погодите, вы им вот это предложили?! ХАХАХАХАХАХА!!!!
Громогласный хохот гостя заставил подпрыгнуть всех, кто был в столовой и неподалеку.
- Ну вы даете! Это ж эльфы. Они же по деревьям сдвинутые! Видели, какие у них товары - все из дерева или из ткани. Думаете, они деревья режут? Неее, они под деревом сидят и насвистывают, а из ветки то, что им нужно, само вырастает. Хоть ведро, хоть башмаки, хоть что! Понятно они на ваш срубленый бочонок обозлились.
Коллективное творчество(БЛ) Бесконечное лето Ru VN Визуальные новеллы фэндомы
Продолжаем буйствовать
и я прошу тех, кто как-то следит за ходом графомании отметиться в опросе
Ваше отношение к КТ
| Наблюдаю | |
|
|
16 (12.6%) |
| Наблюдаю/оцениваю | |
|
|
14 (11.0%) |
| Мимокрокодил | |
|
|
97 (76.4%) |
