Ульяна(БЛ) новый год

Дубликат, часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030

IV
Расстановка

Электроник был занят с самого утра. Настолько, что даже мысли о Жене отошли куда-то на задний план. Помочь Шурику в разработке принципиальной схемы (в основном надо было не мешать и слушать рассуждения Шурика, но пару раз тот похвалил Сергея за дельные мысли). Выпросить в музыкальном кружке вращающийся стул: «Сереженька, только обязательно позовите меня на испытания! Слышишь? Ты обещал!» И собрать вокруг стула каркас установки: круглая клетка из лыжных палок и гимнастических обручей, которые пришлось выпрашивать у Алисы. «И что? Робота делать не будете? Ну вы даете, вы не заболели там? Надо будет зайти и глянуть». Разработать конструкцию ультразвуковых излучателя и приемника (А что делать? Готовых то нет, а из всей литературы только пара подшивок журнала «Радио» в кружке, да десятка два разрозненных номеров «Моделиста-Конструктора» и «Юного техника» в библиотеке).
И, до самого обеда, Электроник, с поражающей окружающих энергией, носился по лагерю в поисках материалов; пилил, клепал, паял; прессовал из извести и сухих белил, а сначала надо было придумать — как прессовать, а потом обжигал керамические таблетки излучателя; забегал, не обращая ни на кого внимания, в библиотеку и там молча шел к стеллажу с журналами, перечитывал их на двадцать пятый раз, делал выписки и опять бежал в клуб.
Увлеченный любимой работой Электроник мог переплюнуть по энергичности и целеустремленности Ульянку, в ее лучшие годы.
Только иногда, в библиотеке, Сергей ловил спиной взгляд Жени сквозь стеллажи, замирал и оборачивался. Но Женя всегда успевала спрятать глаза в очередную книгу и лишь вздрагивала. Очень хотелось подойти, отодвинуть эту проклятую книгу и заглянуть заведующей библиотекой в глаза. Спросить: «Женька, ты что творишь? Со мной и с собой? С нами». Но не хватало смелости. Так и думалось: «А вдруг она не врет? Вдруг я, действительно, не интересен?» Сергей вздыхал и возвращался к своим журналам. Женя выныривала из-за книги и опять начинала гипнотизировать Сыроежкину спину, пока тот, не убегал в кружок, с очередной порцией знаний.
Наконец, ближе к обеду, сегодняшняя порция работы закончилась. Печатные платы травились в растворе и травиться им там до вечера, двадцать керамических излучателей остывали вместе с муфельной печью — нужно четыре штуки, но хорошо, если каждый третий заработает как надо. Принципиальная схема на листе оранжевой миллиметровки была пришпилена к дверце шкафа, поверх чертежа авиамодели, горка деталей извлеченных из ящика и выпаянных из некондиционных плат лежала на втором листе миллиметровки и сейчас Шурик раскладывал их по кучками: резисторы отдельно, транзисторы отдельно и так далее.
— Сергей, на сегодня, наверное, всё. Вечером я приду, платы из раствора достану и промою. — Шурик покачал рукой каркас установки, похожий на сегмент Шуховской башни, одобрительно кивнул. И, подтверждая собственные слова, повторил. — На сегодня всё. Ты свободен, а я — детали рассортирую до конца и тоже пойду.
Электроник еще раз сам пробежался глазами по плану работы, выходило так, что на сегодня, действительно, делать больше нечего.
— Шурик, а может я сам деталями займусь?
— Нет, иди-иди, а то мне еще подумать надо.
— Хорошо. Я на обед зайду за тобой.
— Да, спасибо. Пока.
Подумать, это святое. Нельзя никого отвлекать, когда он думает. Электроник вышел на крыльцо и на несколько секунд зажмурился от полуденного солнца. В библиотеку? Сейчас, когда голова, на время, освободилась от забот, очень захотелось увидеть Женю. «Я только возьму что-нибудь почитать», — не успел подумать Сергей, как уже оказался перед библиотекой. «А вдруг она о чем-нибудь меня спросит? Придумаю что-нибудь».
Не спросила. Вместо Жени, за столом-конторкой сидела Лена, в кресле у журнального столика, пристроился Максим и, похоже, Электроник прервал их беседу.
— П-привет. А где Женя?
— Попросила подменить ее до обеда. Ты что-то хотел взять? Возьми, я запишу. — Лена быстро глянула на кибернетика своими зелеными глазищами.
Пришлось взять, раз уж пришел, какой-то сборник фантастики. Лена записала книгу в формуляр и спросила.
— Сергей. Правда, что вы у себя машину для чтения памяти собираете? — И покраснев и опустив глаза, добавила. — Я бы хотела попробовать.
— Если доктор решит, что это безопасно, то — почему нет?
К счастью, неожиданное бегство Максима с воплем: «Ё-моё! На обед же надо сигналить, а я тут сижу!» — спасло Электроника от необходимости отвечать подробно.

Лена зашла в библиотеку без всякой глобальной цели. Просто взять что-нибудь почитать. Но зацепилась взглядом за Женю. Та грустила в углу зала, за своим столом-конторкой, чем-то напоминая нахохленную птицу под дождем. «Зря мы в автобусе тогда пошутили, — подумала Лена, — Сейчас бы Женя вовсю Сергея гоняла. Или нет, не сейчас. После обеда. Отсюда, до самого кружка. Тоже ничего хорошего, но не сидела бы так, с мутным взглядом. И Сергей не прятался бы от всех в работе». А потом еще, пока Женя записывала в формуляр книгу, выяснилось, что она, со вчерашнего дня сидит безвылазно в библиотеке, с перерывами только на еду и сон.
Понадобились все искусство убеждения и умение выдавать свои мысли за чужие желания, которыми обладала Лена, чтобы уговорить Женю просто сходить прогуляться по лагерю.
— Лена, а если кто-то придет…
— То я выдам ему нужное издание и заполню формуляр не хуже тебя.
— Я только…
— Хорошо-хорошо. Я подежурю. Только ты не долго.
До обеда оставалось еще около часа. Лена погасила верхний свет, погасила настольную лампу, отодвинула тяжелую портьеру у себя за спиной и впустила в библиотеку солнечные лучи. Взвесила в руке выбранную книжку, на пару дней чтения хватит. Бросила взгляд на библиотечные стеллажи. «А ведь рано или поздно книги кончатся. Все, что было здесь хорошего, я уже прочитала. Сейчас читаю средненькое. А потом?» Семен с Ульяной ушли сегодня утром и клятвенно обещали вернуться завтра часам к десяти. Может они еще что-то принесут? По крайней мере, та пьеса, что они принесли в прошлый раз была проглочена Леной за сутки, потом еще три раза перечитывалась, и породила массу карандашных рисунков-иллюстраций, самый доведенный до ума из которых, сейчас ехал обратно, как подарок автору пьесы. Та Мику обладала еще и литературным талантом. Интересно осознавать, что где-то есть очень похожие на тебя Лены, встретиться с которыми, по словам того же Семена, почти невозможно. Как там он сказал? «Останется только один!» Можно только во сне. Лена вспомнила обрывки сна, которым завершилась их с Алисой спасательная экспедиция. Сколько там Алис в одном месте оказалось? Три, минимум. Сон, сном, но волдыри на ладонях потом сходили до самого конца цикла. Лена грустно вздохнула и уселась на Женино место. Какая бы средненькая книга не была, но постепенно и она увлекла Лену, поэтому, когда минут через пятнадцать в дверь постучали, Лена вздрогнула от неожиданности.
— Привет. А ты сегодня за библиотекаря, что ли? — Максим удивленно разглядывал Лену, стоя в дверях.
— Наверное. Да. Подменяю Женю до обеда.
— А, ну тогда ладно. Я книжку возьму, можно? — И, не дожидаясь ответа, пошел шарить по стеллажам.
Дальше Лена уже не читала, а больше прислушивалась к звукам доносящимся из глубины зала. Что-то передвигали, что-то мягко падало, что-то шуршало, иногда невидимый Максим тихо чертыхался. Лена несколько раз порывалась вскочить и посмотреть на происходящую катастрофу, но всякий раз удерживала себя на месте. «Женя меня съест», — подумала обреченно, когда из-за стеллажей показался Максим, весь в пыли и с номерами «Знание-сила» в руках.
— Максим. — Лена подняла глаза на горниста. — Ты только что разгромил половину библиотеки ради пары журналов. Возьмешь их? Давай я запишу.
— Не, не половину. Четвертую часть в дальнем углу, куда никто не заглядывает. — Максим посмотрел на журналы, посмотрел на часы над дверью и устроился за столиком. — Я, наверное, их здесь почитаю.
Была бы тут Женя, не остался бы, конечно. А общество Лены было гораздо приятнее, тем более, сейчас пойдешь в домик, а тебе вожатая навстречу: «Максим, почему на площади бумажки? Это теперь твоя подотчетная территория. — Или. — Максим, почему бездельничаешь? Или занимайся, или марш со своим отрядом в лес, шишки и желуди для конкурса "Умелые руки" собирать!» Так что в библиотеке отсидеться выходило даже и спокойнее. Лена тоже против общества Максима не возражала, поэтому скоро тишину в библиотеке прерывало только шуршание страниц и шмыгающий нос нелегально искупавшегося вчера Максима.
— Лен, а можно спросить? — Максим решился начать разговор. — Скажи, вы нашего физрука давно знаете? Ты и Алиса.
— Давно. Не очень, но давно. — Запутанно ответила Лена. — С рождения. — Книжка была скучная, и разговаривать было интереснее. — А почему ты спросил?
— Тогда понятно. Да просто, даже Алиса никогда не будет взрослого, пусть и хорошо знакомого, человека Сенькой называть. И она всегда так пытается заботиться о Семене, а Ульяна видит это и только улыбается.
— Ты наблюдательный… — Лена думала, как закруглить разговор. В конце-концов Максим пока еще только кандидат в старший отряд, и разъяснять тонкости взаимоотношений Рыжих с Семеном постороннему человеку не хотелось. Но, кажется, Максим понял слова «с рождения» буквально, и сделал свои собственные выводы.

Шурик, отпустив Сыроежкина, закончил отбирать нужные детали, высыпал их в жестяную коробку из под леденцов и убрал в ящик стола. Посмотрел, как травятся платы, поболтал кюветой, чтобы перемешать раствор. «Ладно, азотная кислота, но хлорное железо шефы могли бы лагерю для кружка подарить. Сейчас бы полдня не теряли. Нет, потеряли бы, керамике все равно остывать до утра вместе с печью». Шурик запер клуб и, огибая здание, пошел на свое вчерашнее место. Прежде чем начинать зондировать собственный мозг, Шурику предстояло разобраться, что ему известно об этих своих сновидениях и голосе в голове, и записать данные самонаблюдения и самоанализа в рабочую тетрадь, чтобы иметь точку отсчета. Сыроежкин уже согласился быть вторым — контрольным экземпляром. Неплохо было бы, для статистики, набрать еще добровольцев, но Шурик опасался возможного риска. В любом случае, как настоящий ученый из любимых книг, Шурик твердо знал, что начнет с себя.
Председатель кружка кибернетики открыл личную рабочую тетрадь и на первой чистой странице написал: «Дневник самонаблюдения. Начат в четвертый день смены. Данные по предыдущим дням восстановлены по памяти». Перечитал. Получилось неплохо. Потом дописал в конце: «… по памяти и опросам очевидцев». Дальше следовал подзаголовок: «Необычные сны и мысли. Галлюцинации и явления». Далее следовало описать события первого дня. Шурик порылся в памяти: «Событие первое — сон в автобусе. Приснилось, что мне сорок лет и я еду в лагерь с пионерами. Почему-то называю пионеров "миксами" и "копиями". Событие второе — провал в памяти. Поздно вечером обнаружил себя стоящим на площади, спиной к лаборатории. Что делал в лаборатории не помню и восстановить свои действия не удалось». Шурик зачеркнул "лабораторию" и написал "кружок". Вроде бы всё. Но тут мысли Шурика перебили.
— Привет. А ты Сергея не видел?
Главный кибернетик вздрогнул от неожиданности и уронил карандаш. Поднял глаза. Перед Шуриком стояла девочка, лет, наверное, девяти, не больше. Светлые глаза, стрижка такая, что не понять, коротко стриженная перед тобой девочка, или обросший мальчик. Если бы не юбка, аккуратность в одежде и маленькие сережки-гвоздики в ушах. «Сергея? А! Это Сыроежкина что ли».
— Нет, занятия закончились и он ушел. Поищи его в библиотеке.
— Понятно. Если увидишь, то передай, пожалуйста, что его Оксана Зайцева искала.
И, не дожидаясь ответа, исчезла, нырнув куда-то в кусты.
Шурик повертел в руках карандаш. Синий «Картограф» сломался, после контакта с бетонной отмосткой, и теперь, чтобы его очинить для продолжения записей, нужно было возвращаться в клуб. Пришлось отклеивать спину от стены клуба, подниматься, отряхивать форму. «Здесь удивительно чисто. Ни копоти, ни глины, ни мазута. Отряхнулся и форма как новая. А чтобы найти грязь нужно специально постараться». Сигнал к обеду прервал размышления кибернетика, Шурик занес тетрадь в кружок и, встретив на крыльце пришедшего за ним Сыроежкина, отправился в столовую.

«Почему Алиса куксилась, что все, из цикла в цикл, одно и тоже? Может она просто видеть не умеет? Не знаю. И пионеры и природа, каждый цикл, но чуть-чуть разные. Вон, куст подсыхает, прошлый цикл зеленый стоял, а в этом — листья теряет. А здесь, за четыре дня, новую тропинку протоптали, интересно — приживется или нет? А уж люди как меняются... Это просто надо увидеть». — Лена шла из столовой к себе в домик и размышляла. «Я, наверное, порисую сейчас. Портрет Саши начну, а то сколько времени живем в одном домике, а так Саши у меня и нету».
Саши дома не оказалось. «Или возится с мелкими, или еще где-то, хоть у Мику в кружке». В этом цикле девочки сблизились раньше обычного. Купальный сезон официально открывался в четверг, а в следовании инструкциям Саша была чем-то похожа на Сережу Сыроежкина, так что на пляже ее точно не было. «В следующий раз», — Лене пришлось в очередной раз отложить мысль о Сашином портрете.
Взять этюдник и уплыть на остров? Причем, на малопосещаемый остров Длинный. Или уйти с этюдником на остановку и, в очередной раз, нарисовать дорогу, убегающую в поля? Лена взвесила в руке этюдник и поморщилась. Да и не очень то и хотелось. Может остаться в домике и изобразить ту сценку приручения стрекозы двумя маленькими девочками? И подарить Алисе? Лицо маленькой Алисы встало перед глазами как живое. Алиске понравится. Так, одна идея есть, и ладошка зачесалась — хороший признак. Значит результат будет удачный. А потом, без перехода Лена вспомнила, как в столовой Женя и Электроник постоянно бросали взгляды друг на друга, и как они вздрагивали, отводили глаза и зажимались, если этим взглядам случалось встретиться. Да, это оно. Лена быстро набросала сцену приручения стрекозы, чтобы поработать над ней после, когда время будет, а сама взяла карандаши, папку с бумагой, и направилась к Жене в библиотеку.
— А, это ты. Заходи.
Женя постепенно отходила от вчерашнего приступа черной меланхолии и встретила Лену почти приветливо.
— Я почитаю тут?
— Библиотека публичная. — Женя фыркнула на слове «публичная» и пожала плечами. — Читай.
Лена так и сделала, ну почти так. Выбрала книгу побольше, устроилась за одним из читательских столов так, чтобы Женя оказалась в нужном ракурсе, и, спрятав в раскрытой книге лист бумаги, начала делать зарисовки, стараясь поймать эмоции. Женя читала что-то своё, время от времени бросая взгляды за окно и на входную дверь, хмурилась, коротко поджимала губы и переворачивала очередную страницу. А после очередной страницы проскрипела, не глядя на Лену.
— Между прочим, можешь не прятаться. А если бы спросила разрешения, то и совсем хорошо было бы.
— Ой. — Лена покраснела.
— Рисуй если хочешь. Но, я не понимаю. — Женя, все так же не глядя на Лену, пожала плечами. — И, спасибо, что посидела тут вместо меня.
И еще на полчаса девочки погрузились в молчание, прерываемое шелестом бумаги и редкими вздохами. Да иногда, снаружи, доносились голоса пионеров: по Плану мероприятий у среднего отряда было сейчас свободное время, чем они и пользовались, устроив беготню по всему лагерю. «А ведь она ждет, что Сергей заглянет, — подумала Лена, — а тот боится и где-то прячется. Зря девочки посадили Сергея на моё место, и зря я на это согласилась. Нужно бы все рассказать, но не поверит, решит, что я Сергея выгораживаю. С ее то точки зрения все было так, как она увидела».
— Лена. А что за рукопись ты вчера у меня забыла? — Опять проскрипела Женя.
— Это. — Лена задумалась, как не соврать так, чтобы Женя не стала потом крутить пальцем у виска. — Это девочка одна, знакомая нашего физрука, сказку написала. И Семен попросил, чтобы я к ней иллюстрации сделала. — И, отвечая на висящий в воздухе вопрос, добавила. — Можешь взять почитать. Заходи вечером. Я Саше скажу, если меня не будет.

Женя, действительно, ждала Сыроежкина. Даже самой себе не сознавалась в этом, но ждала. Провожала взглядом пробегающих за окнами пионеров, прислушивалась, когда казалось что кто-то топчется на крыльце, вздрогнула, когда вдруг повернулась дверная ручка. «Ой!» — Ёкнуло внутри. Но, к счастью, это оказалась Лена. Или, может быть, к сожалению это оказалась Лена. Этого Женя даже под гипнозом не сказала бы. Лену Женя уже отнесла к числу безопасных, подвоха от нее не ждала, поэтому выгонять из библиотеки не стала, а разрешила остаться и посидеть-почитать. В общем-то каждый любитель посидеть-почитать был понятен Жене и не вызывал у ней ни агрессии, ни испуга. И даже то, что Лена, вместо чтения, занялась рисованием, Женю особо не раздражало. Так только, дала понять, что заметила, и всё. Только поначалу неприятно немного было оказаться в фокусе чужого внимания. Под конец даже разговорились немного, обсуждая разное.
— Женя, в субботу сбор отряда будет.
— Я не приду.
— Я, может, тоже. Я не об этом. Будем решать, принимать новенького или нет. В… — Лена чуть не ляпнула: «Вместо Ульяны». — Вот того, который горнист, Максима.
— Да мне, как-то, все равно. Если нужен мой голос можешь передать, что я — за.
Лена закончила рисовать и ушла, Женя ждала, что ей покажут, но Лена просто попрощалась, собрала бумагу и ушла. «Ну, значит, не больно-то и хотелось, значит мне и не нужно это видеть».
Женя, после ухода Лены, еще раз обвела глазами библиотеку, увидела журналы на полке с прочитанной и возвращенной литературой. «Интересно, кто брал?» — Подумала как хозяйка. Глянула в ящик с читательскими формулярами. Сверху, на коротенькой шеренге формуляров, стоящих в ящике друг за другом в алфавитном порядке, лежал свежий. «Родионов Максим, 14 лет, средний отряд». Над зачеркнутым словом «средний» рукой Лены было написано «старший». «Любит ли читать, я еще не знаю, но умеет, это точно», — проскрипела вслух заведующая библиотекой, чуть улыбаясь и пристраивая формуляр в общую шеренгу, между Персуновым Семеном и Тихоновой Еленой. Теперь осталось только вернуть журналы на место и можно запирать библиотеку на перерыв. Или не запирать — идти все равно некуда. Женя взяла журналы, подержала их в руках и положила обратно на полку. Потом взяла самый верхний и быстро пролистала его. Нет, все верно, вон и библиотечный штамп на месте. Но все же. Женя подошла к каталогу, выдвинула несколько ящичков и умело пробежалась по картотеке, потом проделала это еще раз, читая каждую карточку, вынимая карточки из ящичков и проверяя — не завалилась ли какая-нибудь карточка, выпав из общего ряда. Потом проделала тоже самое уже с каждым ящичком, а не только с теми где была периодика и издания на букву З. В каталоге библиотеки «Совенка» не числилось ни одного номера журнала «Знание-сила». Не смотря на библиотечный штамп на этих самых журналах. Женя вернулась к журналам, взяла с полки самый верхний, посмотрела на первую страницу обложки, потом перевернула и посмотрела на типографские данные «сдано в набор 06.09.1991». Женя глянула на календарик, притаившийся под оргстеклом, закрывающим ее стол. Согласно календарику на дворе стоял июнь 1987 года. «Кажется придется прийти на сбор отряда. Кажется придется спросить у новенького, где он берет журналы? Может он и книг хороших оттуда же натаскает?»

Саша, чуть-чуть разминувшаяся с Леной, сейчас сидела у себя в домике и с огромным удовольствием читала ту самую пионерскую сказку. Читала, возвращалась к началу, закрывала глаза и как живых представляла себе героинь: Анфису, Ларису, Жанну, Машу. Тем более, что и представлять особо не нужно. «Вон же они — живые. Ясно с кого их списывали. Нет, разница, конечно есть, так на то и сказка». Вот ни Святославы, ни Янки, ни Степана здесь не было. Святослава чуть походила на саму Сашу, но совсем чуть-чуть. «Янка… может быть, если бы Ульяна была помоложе лет на пять, то так она себя бы и вела. Степан? Не могу себе представить, неужели Семен был таким? Нет, в нем вовсю живет семнадцатилетний пионер, это не вооруженным глазом видно, но и двадцатипятилетний заместитель начальника лагеря тоже в нем». Саша опять вернулась к началу и посмотрела на первую страницу. «Как, когда Мику успела все это сочинить? Она же сама говорили в день приезда, когда знакомились, что она впервые в СССР, а ее папа с мамой сейчас едут на поезде из Владивостока в Москву, с остановками в крупных городах. Но вот же автор: Мику Хацуне, а вот посвящение: «Сенечке, которому… и Ульянке...», — и подпись японскими закорючками. То есть Мику знала Семена, когда тому было семнадцать? А самой Мику, получается, девять? Ничего не понимаю, надо будет спросить, для начала у Лены». Посмотрела на стену над Лениной кроватью, всю увешанную картинами. Портреты и пейзажи. «И когда успела?» Три портрета особенно притягивали взгляд. Женщина, похожая на Лену как родная мама, протягивает руки открытыми ладонями к зрителю, губы плотно сжаты, глаза чуть прищурены, как будто какую-то работу делает или спорит с кем-то, а если присмотреться, то такая бездна тоски и боли в этих прищуренных глазах… Второй портрет, парень похожий на Семена, наверное таким он и был, в семнадцать лет, только глаза не семнадцатилетние, а взрослые и какие-то уставшие, что ли, но понимаешь, что он сейчас улыбнется, этими уставшими глазами, и скажет: «Все ерунда, прорвемся!» Третий портрет, тот очень позитивный, на нем Семен и Ульяна, сидящие рядышком на крыльце этого самого домика, оба улыбаются, оба счастливы и, как раз и видно, что подросток из заместителя начальника лагеря никуда не делся.
В дверь постучали.
— Привет. — На пороге нарисовался Максим.
— Здравствуй! — Саша улыбнулась хорошему человеку.
Очень заразительно улыбнулась, так что Максим сразу разулыбался в ответ. И как-то даже и не пришлось маскировать смущение нахальством, а захотелось просто взять сразу и обратиться, к так приветливо улыбающейся девочке, со своей такой деликатной просьбой.
— Саш, ты не могла бы чуть поучить меня танцевать? К следующей дискотеке?
— Хочешь Алису удивить. — Саша не спрашивала, а просто констатировала факт. — Приходи в музыкальный кружок после ужина. С Мику я договорюсь.

Вторую половину дня Сыроежкин провел в компании милой девушки Оксаны. Показывал ей, как правильно держать нож; объяснял, когда режут от себя, а когда — к себе; ругался на нож, который она принесла, а потом объяснял, почему острый нож безопаснее тупого. «Ты, когда острым ножом режешь — рука просто идет за ножом и все, и не надо лишних усилий делать. Просто следи, чтобы пальцы напротив лезвия не оказались. А когда режешь тупым, то ты напрягаешься и у тебя нож обязательно сорвется и попадет по пальцам». Ну и все это перемежалось другими разговорами. «Вот знаешь, Сережа, мне кажется, ты ей нравишься. Если бы не нравился, она бы не стала тебя прогонять». «Эх, Оксана, твои бы слова, да богу, которого нет, в уши».
Потом искали вдвоем подходящий кусок коры и Оксана пыталась выстругать хоть что-то похожее на кораблик. «Не надоело? Ну, тогда пошли в клуб». Пошли в клуб, извинились перед Шуриком, за то что помешали, и заточили нож Оксане.
Потом опять искали кусок коры. «Стой. А теперь, прежде чем за нож браться, нарисуй, что ты хочешь. Да вот, хоть на мокром песке палочкой и нарисуй». «Вот так, да?» «Нет, смотри, как надо».
Потом разбирали проект Оксаны по косточкам. «А ты хочешь, чтобы он просто на полке стоял или, чтобы его еще и на воду спустить можно было?» И тут же: «Знаешь, напиши ему письмо, небольшое, чтобы упаковать можно было. В клубе была папиросная бумага, вот на ней завтра и напиши. Потом в полиэтилен запаяем и внутри корабля спрячем. Если все так, как ты говоришь, он обязательно полезет разбирать твой подарок. Там письмо и найдет. Может это сработает».
И снова взялись за ножи. «А почему ты все своими руками должна делать? Что значит, иначе цикл не переживет?»
А потом долгие разговоры. «Не знаю, Оксана, права ты или нет, но может, это мы уходим куда-то дальше, а вы здесь задерживаетесь».
И расстались уже перед самым ужином, договорившись о завтрашней встрече. «Знаешь Сережа… Нет, потом, в конце смены. До завтра!» — И убежала, прихватив с собой недоделанный кораблик. А Электроник еще посидел на берегу, улыбаясь и думая о том, какая это славная девочка и о ее словах, что он Жене нравится. Дождался горна и уже тогда встал, отряхнулся и пошел сперва в кружок за Шуриком, а оттуда на ужин.

Алиса оказалась в этом лагере помощницей вожатой исключительно из-за отсутствия альтернатив, и была она плохой помощницей вожатой, но какие-то привычки въелись и их уже не вытравить. Вот и сейчас, она перебирала в памяти прожитый день, анализировала свои ошибки, делала выводы и строила планы на завтра. «Что там со мной и лагерем происходило сегодня?»
Прощание с Персуновыми в пять утра. Алиса не утерпела и вскочила в такую рань, чтобы проводить своих самых близких людей, уходящих в утреннюю хмарь.
— Вы туда же, на то же место?
— Да Алис. Точка стабильная и еще долго продержится. Да не кисни, Рыжая. Завтра же придем назад!
Спать уже не хотелось, поэтому присела на крыльце спортзала, кутаясь в олимпийку. И в каком-то оцепенении провела час, пока не появилась Сашка, возобновившая свои утренние пробежки.
— Привет.
— Доброе утро, Алиса. Побежали со мной?
— Пф-ф. Я что, больная? Ты то почему одна? Катька отказалась?
— Да, не пойму я её что-то. Вчера просилась, а сегодня я за ней забежала, а та ни в какую. Еще и смотрит обиженно, и глаза красные, будто плакала. Ладно, побежала я.
И только легкие шлепки подошв о покрытие беговой дорожки еще слышны за спиной.
Чуть позже — Максим, который хотел спросить о чем-то, но так и не решился.
Еще чуть позже — линейка, слава богу, в этом цикле не военизированная.
— Алиса, а ты не в курсе, где наши физруки? Они предупредили, что появятся завтра, после завтрака, но о подробностях умолчали.
— Ольга Дмитриевна, помните, в первый день тут сестренка Ульянина отметилась, отдыхает тут недалеко. Вот, кажется ее навестить.
— Недалеко? Странно. До ближайших людей здесь километров триста. Ну ладно, Алиса, на субботу какие мероприятия запланировала?
Кибернетики затеяли что-то новое в своей берлоге. Надо будет убедиться, что это безопасно для окружающих.
И так обо всем дне. А еще, завтра открытие купального сезона и физруки на пляже были бы ох как уместны. «Надо будет на следующий цикл убедительно попросить их не уходить вдвоем. Стоп. Они же завтра к одиннадцати обещали вернуться, так что все нормально».
Алиса покосилась на бывшую Ульянкину кровать, занятую сейчас гитарой и одеждой. «Привыкаю постепенно, вот уже и ее кровать вещами занимаю, и бельем эту кровать застилать не стала. Но все равно вечерами тоскливо. Хорошо хоть Ульянка каждый вечер специально поболтать заходит. И хорошо, что она меня простила: "Алиса, если бы ты в тот раз промахнулась, то Семен прошел бы сквозь наш лагерь, мимо и дальше". А эта "сестренка" Ульянкина еще разбередила. Уговорить бы ее здесь остаться, так в ее лагере своя Алиса есть, той тогда совсем плохо будет. Хуже чем мне в прошлом цикле. А у меня уже какие-то просветы появились. Вроде Макса, того же. Правильно Мику про него сказала, что он тычется всюду с любопытством и дружелюбием, как молодой пес». Алиса улыбнулась: «Было бы ему, хоть на пару лет побольше».
Алиса посмотрела на гитару, но нет, настроения не было. «Ну, значит спать». Погасила свет и завернулась в простыню. Она уже знала, что ей приснится. Каждую ночь, с середины прошлого цикла Алисе обязательно снился один и тот же сон. Очень спокойный, ни куда не зовущий, не оставляющий после себя никаких эмоций, он просто снился. Начинался сон с того, что Алиса оказывалась заперта внутри зеркального шара — елочной игрушки. Постепенно размеры игрушки росли, стенки отдалялись, теряли четкость, горизонт становился все дальше и вдруг Алиса понимала, что она уже не внутри зеркального шара, а снаружи. А потом это шар начинал уменьшаться в размерах, горизонт опять приближался и оказывалось, что вокруг Алисы плавают, иногда соприкасаясь, а иногда слипаясь в устойчивые гроздья множество таких шаров. И внутри каждого спрятана своя Алиса, в чем-то абсолютно такая же, а в чем-то похожая только на саму себя. И можно перепрыгнуть со своего шара на соседний и проснуться уже там, рядом с двойником. И с двойником, при таком проникновении, ничего не случится. Вот только надо решиться прыгнуть. «Интересно, Ленке тоже самое сниться? — Еще успела подумать Алиса, перед тем как уснуть окончательно. — Она ведь та еще партизанка, будет молчать, пока совсем плохо не станет».

Лагерь у моря 2. Часть 14. Выбран вариант с Доком в рейде.

 

Страничка на фикбуке. 

Часть 10

часть 11

часть 12

часть 13

 Объект «Атлантида»: Запись в информационных файлах организации.
 Тип:аномалия местности.
 Код: зеленый (практически безопасна)
 Уровень регистрируемого излучения: 3%
 Примечания:

 Атлантида – мифический остров, воспетый античными деятелями искусств и философами. В своих трудах, её упоминали Платон, Геродот, Сократ, и не только они. Многие годы, этот материк оставался просто красивой сказкой. До тех самых пор, пока организация не нашла её.
 Разрушенный город, ушедший под воду, от которого остались лишь затопленные руины. Находится по координатам [Доступ запрещен] на дне Атлантического океана. Обнаружить Атлантиду, а вернее, то немногое, что от неё осталось, удалось лишь с помощью измерителя аномалий. Город покоится в нескольких километрах под толщей морской воды, там, где не прокладывали подводные коммуникации, и не исследовали детально ландшафт.

 Руины дают слабое, но стабильное излучение в 3%, на много миль вокруг, именно благодаря остаточному фону, Атлантида и была найдена среди подводных скал. Исследования с помощью глубинных дронов дали интересные результаты. Пусть Атлантида и покоилась на дне моря многими столетиями, кое-что из её наследия сохранилось. Первое, и самое важное. В Атлантиде было электричество, или что-то наподобие него. Об этом говорят металлические механизмы, сплав которого обладает повышенной проводимостью энергии (лучшей, чем у самых современных сверхпроводников!), а так же остатки чего-то служившего изоляцией. Второе, сохранилось много металлических статуй, посуды, и прочих выплавленных из металла предметов быта. Это говорит о высоком развитии промышленности. Слишком высоком для того времени.

 Источником аномального излучения, является разрушенный собор, расположенный в самом центре руин. На стенах сохранились барельефы, письмена расшифровываются, пока безрезультатно. Среди развалин здания, валяются обломки статуи. Человекообразная скульптура, если верить аналитикам, была почти 30 метров в высоту, до того как её разрушили, и состоит из того же сплава сверхпроводников.
 Дополнение: Примерный перевод с барельефов собора, который удалось получить недавно. «Нас погубила не природа, не катаклизмы, а собственное тщеславие»
 Заключение: Место нахождения руин, держать в строжайшей тайне. Территорию надводного и подводного периметра, закрыть для всех судов, приравняв к военному объекту. Статую и остальные части металла поднять со дна, и доставить в [Доступ запрещен], для дальнейшего исследования. Отдел аналитиков: «Шурик»

Ричард.

 Вспышка света.
 Город. Странный город, погруженный в тень тропического леса. Деревья окружают его со всех сторон, лианы ползут прямо по зданиям, редкие лучи света пробиваются сквозь густую листву, и играют бликами на стенах. Каменные дома, с пустыми провалами вместо окон, чей проем задрапирован занавесями из грубой ткани, вписаны в окружающий мир, не нарушая гармонию деревьев. Видимо, строители не вырубили ни одно из них, из крыш некоторых зданий, торчали громоздкие кроны, чьи стволы служили основой дома. Множество смуглых людей, занятых повседневной работой. Расхаживающих в минимуме одежды, а так же с необычными украшениями из костей и перьев. Рядом какая-то грандиозная стройка, к которой тащат большие камни.

 Смотрю на свои руки, почему они такие худые, меленькие, и, черт побери, смуглые! Пыльные, грязные пальцы, все в ссадинах и порезах. Антисанитария, жуть!
 -Что за чертовщина! – Хочется кричать во весь голос, но губы не могут разомкнуться, тело не слушает меня.
 -Держи, заслужил. – Одна из девушек в набедренной повязке и письменами на лице, протянула мне глиняный кувшин, не знаю что в нем, но пахнет вкусно. Она говорила на незнакомом мне языке, с множеством согласных звуков, однако я понимал, понимал смысл каждого её слова. – Завтра приходи ещё, вождь награждает всех, кто помогает строить его усыпальницу.

 Вспышка.

 Ноги сами шли, я был словно сторонним наблюдателем, в собственном теле. Или, не собственном? Пыльная дорога, ничем не вымощенная и с множеством ям, горячий, влажный воздух, дышать которым весьма сомнительное удовольствие. Но этот город - мой дом, приходит понимание из глубин «Я».
 -Какая встреча! – В одном из переулков меня окружила толпа подростков. Самый высокий и самый уродливый парень, глава местной шайки, эти пятеро зазнавшихся гадов, постоянно меня достают. Почему я смотрю на них снизу вверх? Мои ноги, такие короткие, я что, ребенок?!
 -Дайте пройти. – Пытаюсь обойти, но все пути к отступлению перекрыты. До чего же писклявый у меня голос!
 -Отдавай кувшин, и иди на здоровье. – Мерзкая ухмылочка главного, посмотрел бы я, окажись он тут один, без своей стаи шакалов.
 -Я его заработал! Пока вы лежали в тени, как стая ленивых макак! – Пусть ростом и не вышел, это не значит что я слабак, и просто так сдамся.

 Вспышка.

 Кое-как встаю на ноги, в голове шумит, ударили сзади, когда я отвлекся. Как подло! Рядом валяется один из нападавших, возле которого лежит мой разбитый кувшин с маслом. Прощай ужин, снова спать голодным. Ещё чуть подальше, глава банды, с рассеченной бровью. Пусть меня и побили, невредимым не остался никто, чем не повод гордиться собой?
 -Ты пожалеешь, наглый сирота! – Двое схватили меня, вывернув руки за спину. Почему я так слаб? Почему это тело, такое хрупкое и тщедушное? Побить пятерку невооруженных людей, это не самое тяжелое для бойца моего уровня. Пока я пытаюсь вырваться, заводила берет с земли осколок кувшина, и с явными намерениями порезать меня, приближает острый край к моему горлу. – Никто не будет по тебе плакать. Держите его крепче, он же дергается! Подожди, сейчас заскулишь как девчонка.
 -Уроды, здохните. Здохните все. – Я мог только бессильно кричать, в надежде, что хоть кто-нибудь услышит. Убить не убьют, но унизят, будет больно. Сколько можно? Почему надо издеваться над тем, кто слабее, над тем, у кого нет семьи и его некому защитить. НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ ВСЕХ ВАС! Воля и гнев, превратились в энергию, окружающие камни и воздух, стали частью меня. Они ощущались, так же как и руки, как ноги, стихии стали моей плотью и кровью, отвечая на стремления души. Дрогнула земля, налетел сильный порыв ветра. С легким треском, от крыши над переулком, отвалился большой камень, и полетел вниз.

 Вспышка.

 Тело главаря остывает, из разбитой, лопнувшей как спелый арбуз головы, течет густая алая кровь. Тягучая жидкость смешивается с дорожной пылью, а в теле угасает мерцающий туман. Остальные четверо бегут, орут во всё горло. А я… Мне не жалко этого человека, нет ни страха, ни огорчения, только радость что одной проблемой стало меньше. Получи что заслужил! Лишь безумный смех вырывается из горла, собаке – собачья смерть. Жалкие, слабые, убогие, я вас…Ненавижу.

***

 Вспышка света. Это солнечный луч, пробившись сквозь колыхающуюся от ветра листву, ударил сквозь веки прямо в глаз. Я возле родника, там же, где вчера уснул.
-Машу вать! – Постепенно прихожу в себя. Я лежу, глаза закрыты. Руки-ноги на месте, о мои мускулы, как я по ним соскучился. Привычное ощущение собственной силы, к которой я привык, когда каждая связка готова к нагрузке. Фух, это был сон. Но какой, с-сука, реалистичный! Аж до костей пробирает. Как там говорил китайский философ? «-Снилось ли ему, что он бабочка, или бабочке снилось, что она человек?». И как звали этого китайца? А впрочем, пофиг. Важнее, что это за приятная тяжесть под боком?

 Медленно смотрю направо. Вот это поворот! Славя лежала на охапке листьев, там же, где уснула вчера, а вот Юля. Ушастая перебазировалась на мою лежанку, и использовала бренное тело Ричарда как подушку-обнимашку. При этом спящая девушка вела себя довольно странно. Ресницы подрагивают, кончик хвоста выписывает в воздухе пируэты, и вцепилась она довольно крепко. Не скажу, что чувство неприятное, наоборот, невероятно возбуждающее. Молодая, мягкая, и приятно пахнущая девушка, прильнувшая под утро к мужчине. Посапывает, как пригревшая кошка, едва ли не мурлычет. Ляпотаааа. И странный лимонно-мятный запа… Точно! Я же весь в кошачьей мяте! Ну, наркоманка хвостатая.
 -Юля, просыпайся, уже утро. – Легонько потряс я неку, стараясь не смотреть на открывшиеся виды, и отрешиться от упругих холмиков, так призывно давящих на плечо. Вчера, убедившись что запах травы защищает от кровососов, я позволил себе раздеться до трусов, и в данный момент между мной и Юлией, пролегала только тонкая ткань её потрепанного платья. Я целомудренный, я спокойный. О-о-о. Не удержавшись, потрепал пушистое ушко. Так приятно! – Юль, вставай, или я за себя не отвечаю.
 -Мрр. Ричарррд, а как ты оказался на моем дереве? – Девушка протирала тыльной стороной ладони заспанные глаза, и только сейчас огляделась. – Что я тут делаю? И чем так приятно пахнет?
 -Ну, это… - Я не успел объясниться. Юля принюхалась, зрачки глаз девочки-аномалии расширились. Ничего не смущаясь, она легла мне на грудь и уткнулась носом в шею, делая глубокие вдохи-выдохи. Начав урчать и тереться о кожу. Пальцы девушки рефлекторно сжались, оставляя на моих плечах царапины, не до крови, но немного неприятно, или, приятно. О, я ещё и мазохистом становлюсь, просто замечательно.

 -Доброе утро, отряд. О, для кого-то даже слишком доброе я смотрю. – Славя проснулась, и сейчас внимательно наблюдала за открывшейся её взору «порнографией». Улыбаясь, блондинка спокойно спросила. – Может мне погулять часик?
 -Ты знала, что у Юли такая реакция на кошачью мяту? – Спросил я у валькирии, хотя на язык просилось комическое «-Это не я, она сама пришла».
 -Вот значит как? – Славя задумалась. – Если честно нет, не знала. Прыгай в воду, глядишь отпустит. Или, наоборот, сорвать вам ещё пучок?
 -Проще сказать, чем сделать. – Пробурчал я, мысленно утихомиривая либидо. А ведь будь мы тут вдвоем с ушастой, может и обломилось бы. Нет, Юля наш друг, пользоваться таким её состоянием, стало бы натуральным свинством с моей стороны!
 Кое-как поднявшись на ноги, я прыгнул в холодную родниковую воду, прямо с Юлей на руках. Отцепить её от себя, получилось бы разве что с потерей части тела. В момент погружения, девочка наверняка пожалела, что не отпустила меня.
 -Ай, холодно! – Взвизгнула от неожиданности Юля, мгновенно приходя в себя, и выпрыгивая на берег. Глаза отряхивающейся девушки говори о том, какая я сволочь, и садист.
 -Прости, это был единственный способ. – Говорил я, тщательно обмывая кожу чистой водой. Ещё бы бритву сюда, небольшая щетина на подбородке начинает раздражать, но, мечты, мечты. Главное, смыть запах. – Ты не реагировала на внешние раздражители, точнее реагировала, но только на один. На аромат мяты
 -Тут ничего не поделаешь, природа. Кошачья мята бьет мне в голову, и валерьянка тоже. Почти как вам алкоголь с афродизиаками. – Юля чихнула, распушив мокрый хвост, ушки прижались к голове. Солнце только встало, воздух ещё не прогрелся до привычной дневной жары, и был довольно холодным. – Ладно, в качестве извинений, пожаришь мне рыбку. Раз уж я и так мокрая…
 С этим словами, она побежала в сторону реки. «Рыбачить». Раздавшийся оттуда громкий всплеск, стал ознаменованием очередного истребления речной живности. Ну да ладно, гринписа тут нет, вегетарианцев тоже не наблюдается. Как говорится, ешь, чтобы жить, и мы не виноваты что рыбка единственный источник белка в этом ущелье. Употреблять в пищу растущие на стволах странные грибы, со свисающими нитями, никто не спешил. Как и некоторые виды, незнакомых даже мне, ягод. А птиц, в изобилии прыгающих в кронах деревьев, подстрелить было нечем. Ну, с голоду не помрем, отец учил меня добывать пищу в дикой природе. По принципу жри всё что двигается, а если не двигается, двигай, и жри!
 -Тебе помочь, гроза семейства кошачьих? – Поинтересовалась ехидно Славя из воды. Выспавшаяся и бодрая, она, фыркая от холода, умывалась в роднике. Не став терять время, пока я был занят тем, что собирал ветки и разводил костер.
 -Я не специально! – Смущенно ответил я капитану, ну не знал я, не знал.
 -Верю. Но согласись, забавно получилось. – Кончик носа Слави, покраснел от прохладной воды, девушка даже шмыгнула пару раз носом. Как бы ни заболела, хотя, в джоях вроде есть инъекторы с антибиотиками, надо будет посмотреть.
 -Это, да. Меня чуть удар не хватил, проснулся, а тебя сжимают, как добычу. – Правда, сжимают очень нежно, прикасаясь прекрасным девичьим телом, и удар был бы скорее от удовольствия, но вслух я этого не скажу…

 Костер разгорелся моментально. Сухая кора для розжига, и ветки покрупнее сверху. Яркое пламя прогнало утреннюю зябкость, на несколько метров вокруг создав зону тепла и комфорта. Славя присела рядом, с кожи девушки на траву стекала вода. Свои белокурые волосы, Славя перекинула через плечо, себе на грудь, чтобы те быстрее высохли. Что удивительно, они не утратили свой лоск за эти дни, вот что значит натуральная красота. Сомневаюсь, что капитан прячет в кармане шампунь. Она, так и не облачилась в костюм, и, как собственно и я, щеголяла черным бельишком. Картина маслом «Лагерь эксгибиционистов», сейчас ещё Юля придет платье сушить, предварительно его сняв, и можно фотографироваться.
 -Эх, ещё бы рюкзак с туристическими принадлежностями, и можно сказать, у нас полноценный отпуск. – Расслабленно проворковала девушка, сгруппировавшись и обхватив руками колени. – Палатка, котелок, чашки, соль, пакетик чая.
 -Ага, турфирма Док и КО, путешествия в иные миры, новые знакомства и возможности. Порталы на любой вкус. – Я усмехнулся, повторяя позу Слави и группируясь, о, так действительно теплее. – Хорошая компания в заказ не входит.
 -Кстати насчет компании. Ричард. – Славя вдруг стала серьезнее. – Как думаешь, куда подевался Кукулькан?
 -Без понятия, сгинул, наверное, в портале. Тут мы появились уже втроем. – Соврал я. Славя потеряла сознание раньше, чем нас затянуло в портал, и наверняка не видела развязки. Не хочу говорить о моих подозрениях, но и голову в песок тоже прятать не буду. Если я одержим аномалией, то просто покину их. Убегу одной ночью, и постараюсь выжить, забрав опасность с собой. А пока есть возможность, попробую держать себя в руках.
 -Погоди, эти не жги. – Я остановил Славю, уже занесшую над костром очередную порцию дров, вот только эти она собирала сама. – Видишь, ветки не совсем сухие.
 -Хорошо. – Девушка не стала строить из себя супер умного начальника, и отложила топливо в сторону. – А почему? Не подумай что это праздное любопытство, но ведь вчера кидала вечером, да и эти уже спокойно сгорят, пламя поднялось неслабое.
 -Я собрал только самые сухие дрова, они почти не дают дыма, который днем видно за много километров. – Пояснил я ситуацию. Эх, нравятся мне спокойные люди, которые воспринимают, что им говорят, и не спорят по пустякам. – А твои ветки, хоть и сгорят, но надымят на всю округу, а мы не знаем где находимся.
 -А ты молодец Ричард. Нет, правда, не смейся. – Славя надулась, глядя на мою улыбку до самых ушей.
 -Без обид, я не над тобой смеюсь. Просто рад, что мы вместе, я, ты… - Начал я, но нас прервал шелест кустов.
 -И я! – Произнесла Юля, крайне довольная собой. В этот раз наша добытчица вернулась со щукой, причем немаленькой, размером с половину её роста. Надеюсь, не вся фауна тут настолько гипертрофирована, встреча с огромным волком или медведем меня не прельщает.
 -И как она тебя не цапнула? – Задал я вопрос ныряльщице.
 -Я ловкая. А когда ещё и голодная, мне вообще никто не страшен, давай готовь, нечего прохлаждаться! – Юля сгрузила добычу мне, и уселась возле огня, рядом со Славей. Снимать платье в этот раз не стала, а жаль. Судя по тому, что добыча не подавала признаков жизни, нека отправила её в щучий рай ещё возле реки. Действительно, одно дело тащить живого сома и совсем другое хищную рыбу.
 -Как скажете, госпожа. – Поклонился я девочке. – Обождите минутку, и кушать будет подано.
 -Ричард, хватит играться, давай готовь. Я приказываю как глава нашего отряда. – Славя пригрозила мне пальчиком, обе девушки не сводили голодных глаз с будущего завтрака. – Спасай нас от голодной смерти.

 За минуту управиться не удалось. Войдя в раж, я не только выпотрошил и почистил рыбу, но и дождался догорания костра, на углях будет намного вкуснее, чем жарить на открытом пламени. Мне бы фольгу, щепотку соли и лимончик и лук…такое бы сварганил, но нету. К тому времени как завтрак был готов, и ароматы рыбьего барбекю наполнили воздух, солнце уже основательно прогрело пространство, и отслужившие свое угли пришлось закидать землей. Около двадцати минут, все молча наслаждались свежим нежным мясом, которое ещё час назад плавало и жрало карасей. Мы прямо как древние люди, без соли и столовых приборов, едим с палочек предварительно обструганных ножом. Осталось найти пещеру и разрисовать там стены, например, изобразить на камне Юлю, вот удивятся археологи этого мира лет через двести-триста.
 -Как думаете, куда выведет ущелье? – Начала разговор Славя. Рядом с блондинкой валялась небольшая горка косточек, как и возле нас с Юлей. – Там данных нет ещё с флешки?
 -Если бы! – Ответил я, посмотрев на экран. – Чертов носитель уперся, джой до сих пор расшифровывает.
 -Можно оставаться здесь, какое-то время. – Подала идею ушастая. Юля задумчиво догрызала рыбий хвост, с подкопченными плавниками, и, по виду, была вполне довольна жизнью. – Мне тут нравится, много рыбы, и целых два друга, которые меня видят. Сюда бы ещё Дока для полного счастья.
 -Ладно. Посидели, а теперь надо двигаться. Здесь неплохо, но надо разведать местность. – Славя вытерла руки об траву и первой поднялась на ноги, подавая нам пример. На сытый желудок двигаться немного лень, но что поделать? Рыбу бросать было жалко, на солнцепеке она быстро испортится, вот и набили животы. – В крайнем случае, всегда можно вернуться назад. И советую всем напиться, как следует, вода в реке тоже питьевая, но родниковая чище, а фильтры надо беречь, неизвестно насколько мы тут застряли.
 Опять дорога, опять жара, причем жара невыносимая, сильнее, чем вчерашняя. Над камнями возле реки поднималось марево искаженного воздуха, настолько их припекло. Даже двигаясь под деревьями, в тени, дышать было почти нечем. Такое ощущение, что в нос дует раскаленный воздух из фена. Гомон птиц начинал действовать на нервы, сейчас бы хоть рогатку! И душу отвести, и мясом запастись. Вон те пернатые похожи на соек, орут во всяком случае так же громко, а насколько я помню, они съедобные. Одно утешение, по пути удалось собрать несколько пучков душистых трав, старательно игнорируя при этом кошачью мяту. А значит ночь без комарья нам обеспечена, вон, Славя тоже чешет плечи, её неслабо покусали.
 -Нет, стоп, я так больше не могу! – Славя остановилась, прислонившись спиной к стволу дерева. – Упасть от теплового удара не хочется. Давайте обождем до вечера.
 -Я за, обеими лапами. – Тут же согласилась Юля, и юркнула в тень ближайшего дерева. – Поспим днем, а ночью пойдем дальше?
 -Не получится. – Ответил я, и объяснил девушкам. – Ночью придется включать фонари или диоды на джое, единственный источник света в темном ущелье. Это не прогулка по вечерней набережной. Даже если нас не заметят опасные ночные хищники или враги, то мошкара со всей реки слетится точно, а идти и отплевываться от тучи гнуса то ещё удовольствие, и выматывает страшно. Днем адское пекло, думаю, здесь такое изобилие жизни только благодаря реке, а там где нет пресной воды, будет настоящая, выжженная солнцем пустошь. Я предлагаю двигаться с рассветом, пока не сильно жарко, и вечером, пока не стемнело. Остальное время - отдыхать. Это, самый оптимальный вариант.
 -Согласна. – Кивнула Славя. – Тогда давайте отойдем ближе к склону, там прохладнее, а вечером, как духовка остынет, продолжим движение.
 У самого подножия скал, росла густая темно-зеленая трава. На ней мы и расположились, сырость после такой жары, была как раз. Тень от нависающих над головой скал, приятно охлаждала. Кстати, если не считать нескольких пауков, то, вполне, неплохое место. Я сел прямо на один из валунов, предварительно потыкав его палкой со всех сторон и пару раз пнув ногой, встреча с плотоядным крабом до сих пор не выходила из головы. Юля со Славей расположились в траве, убедившись предварительно, что там нет опасной живности. Ветер качал кроны деревьев, и приносил с собой жар с центра ущелья, неплохо. Прохладное место с теплым контрастным обдувом, не хватает только гамака.
 -Слышите? – Юля внезапно застыла, как статуя, только дергающийся кончик носа, да стоявшие торчком уши, говорили, что перед нами живое существо. Хвост девушки встопорщился, глаза забегали по сторонам, она двумя прыжками преодолела разделявшее нас расстояние, увлекая за собой Славю. – Быстро к скале!
 -Что случилось, Юль? – Славя шепотом пыталась спросить аномалию, пока мы прятались непонятно от чего, прижавшись к самому основанию скалы.
 -Тшшшш! – Зашипела девушка, поднося указательный палец ко рту, она велела нам молчать.
 Вдруг, над ущельем пронеслась огромная тень. Пронеслась, и тут же скрылась, сопровождаемая порывом ветра. Довольно резкого, раз даже деревья трещали, а со скал сорвалось несколько камней. Что-то больше пролетело над нами…и, похоже, я слышал хлопанье крыльев.
 -Ушел. – Выдохнула Юля. – Без понятия что это, но инстинкты велели не попадаться ему на глаза. Чуете?
 -Нет, Юля, наши носы не такие классные как у тебя. – Созналась Славя.
 -Пахнет серой, и ещё чем-то, неприятным, похожим на… - Девушку передернуло, было видно, что ей неприятно это чувствовать. – Кровью пахнет. Человеческой кровью.

Док. Комната Виолы.

 -Я всё же думаю, что тебе лучше остаться на судне. – Вечерело. Битый час, мне не удается отговорить Виолу лично участвовать в вылазке. Стоило только красавице выспаться, она включила себя в состав рейда. – Если так хочешь собрать данные этого мира, мы возьмем парочку аналитиков. Информацию с приборов и образцы, ты получишь в полном объеме.
 -Док, я давно не маленькая девочка. – Виолетта продолжала гнуть свою линию. – Твоё присутствие в отряде разведки, делает его безопаснее всех других мест. Удивляюсь, что Алиса и Ульяна не отправятся с нами.
 -Виола, я не часто тебя о чем-то прошу, останься здесь. – Я посмотрел подруге прямо в глаза, и она не отвела взгляд, твердо настаивая на своем. Одна из самых умных особ в организации.
 "-К сожалению ещё и одна из самых упертых и любопытных. – Добавил Ши"

 В воздухе стоял запах кофе, и дыма сигарет. Сразу видно, она готовилась к этому разговору и нервничала, ведь давно старается бросить, и дымит очень редко. Виола повернулась ко мне спиной, обхватив плечи руками, она смотрела в иллюминатор, туда, где за стеклом плескалось море. Наконец, она вздохнула, и очень неохотно спросила.
 -Назовешь причину? – Задав вопрос, она шагнула ближе, почти касаясь меня. Легкий шлейф её духов, приятно сочетался с собственным тонким ароматом молодой девушки. – Знаю, ты ничего не делаешь просто так. Ценю твою заботу, если есть в этом мире человек, которому я могу доверить свою жизнь, то это ты. Скажи почему, и я останусь, обещаю Док.
 -Хорошо, будь по-твоему. – Пришлось согласиться, она хочет объяснений, пожалуйста. – Во-первых, я хочу, чтобы именно ты присмотрела за кораблем. Седой вояка, а Лена пока слишком неопытна, они могут прозевать момент, когда пассажиры устроят бунт. Да Ви, не все в организации белые и пушистые, если они решат, что домой нам не вернуться, могут натворить дел. Здесь остаются все кто мне дорог, защити их. Во-вторых, раз уж сегодня день откровенностей… есть те, кого нельзя заменить, ты-одна из них.
 -В каком смысле? – На мгновение, она дрогнула, и вопросительно уставилась на меня.
 "-Эмм. Чувак. Может не надо? – Подал голос Шиза – Кто знает, как она отреагирует?".
 -У тебя же нет тут прослушки? – Дождавшись утвердительного кивка со стороны Виолы, я продолжил. Пусть, пора показать своё доверие, и, проверить её. – Я знаю, что глава организации, который общается с остальными только через зашифрованную связь и меняя голос программой, это ты. Не хотелось бы потерять основу нашего дела.
 -Дурацкие у тебя шутки. Док. – Сказала она, но побледневшее лицо выдавало девушку. Минута молчания, и она серьезно уточнила. – Кто ещё знает? И как? Как ты узнал!? Я перестраховывалась каждый раз, просто не могла проколоться.
 -Знаю только я.
 "-И я. – Добавил внутренний голос".
 -Что до твоего второго вопроса. – Решил расставить я все точки над и. – То в одном из параллельных миров где мне довелось побывать, организация вышла из тени, и управляла всеми странами, а на вершине её, стояла ты.
 -Думала. Ты начнешь рассказывать про свою наблюдательность, или ещё чего подобного, а ты взял, и выложил всё как есть. Дурак. – Виола улыбнулась, и посмотрела на меня так, этот взгляд…таким на меня смотрела Алиса. – Ты правда мой друг, и очень мне дорог, сам наверное не понимаешь насколько. Но рассказывать такие секреты, Док, надо беречь и себя.
 -Мне лично, мало что угрожает. – Отмахнулся я. - Скажи, вы ведь с аналитиками прогнозировали, ну так, чисто теоретически, какие, против меня нынешнего, шансы, у всех наших вооруженных сил?
 -С вероятностью 17%, пусть и с огромными потерями, тебя удастся устранить. – Ответила Виола, тоном голоса намекая, что это всё глупости, и организация мой союзник. – Если использовать все ресурсы и подконтрольные аномалии.
 -Вы мне льстите, 19%, будет точнее. – Душевный порыв, велел приобнять девушку. Виола не дернулась, и не отстранилась, а я решил поставить в этом разговоре точку, тихо добавив ей на ушко. – Но, в этом случае, погибну только я. Тебе, Виола, я верю безоговорочно, знаю, что ты не предашь меня и девочек, а вот остальным главам организации, не очень. Саманта, добрая искренняя девушка, она вдохновила вас создать действительно прекрасное сообщество, с благородными целями, но время идет, кадры меняются, рано или поздно, кто-нибудь может предать.
 -Все кто возглавляет отделы, следуют своим целям. С самого основания организации, наша внутренняя безопасность на высоте. – Заверила Виола. – Аналитики говорят, что шанс такого, нулевой.
 -Я, фиолетовый единорог. – Сказал, и с удовольствием наблюдал расширенные от удивления глаза Виолы, красивые они у неё, а гетерохромия придает изюминку. – Видишь? Сказать можно что угодно, но правдой, слова от этого не станут.
 -Поняла. – Виола что-то решила для себя. – Раз так, то останусь, и буду смотреть за всеми в оба, а вернемся домой, организую ещё один слой внутренней защиты. И можно вопрос, что ты имел ввиду, говоря «погибну только я»?
 -Направь на меня датчик аномалий. – Попросил я доктора, раз уж пришло время открывать карты.

 Как только Виола включила один из своих приборов, я позволил своей аномалии выпустить пар, на мгновение, она явила миру свою истинную сущность. Абсолют изменил меня, человек может в него попасть, может его покинуть, но отголосок дыхания вечности, навсегда останется в самой глубине его души, на самом дне глаз. Меняя, усиливая, совершенствуя. Надеюсь Ричарда и Славю не особо изменило. Юля гораздо дольше меня путешествует по межизмерению с ней всё будет хорошо, а на Кукулькана срать, пусть вообще сгинет. Черный туман заполнил комнату, но не причинял Виоле вреда, он не опасен для друзей.
 -Это, это невозможно. – Виола как завороженная, смотрела на датчик. Он высветил 101%, перед тем как погаснуть, туман вытягивал энергию из техники. – Ты логия! Всё это время, у нас под носом была логия! Черт, я должна была догадаться, ещё увидев ледяную статую. Раз твоё воплощение в одном мире такое, то и в другом не слабее.
 -Да, в нашем мире я не рискую настолько выпускать её, слишком опасно, но здесь и на чуть-чуть… - За моей спиной, клубы тумана сформировались в голову черной змеи, заполнившей почти всю, отнюдь не маленькую комнату.
 "-Жалко места маловато, не развернуться. – Радостно проговорил Шиза, ненадолго обретая физическую форму. Длинный раздвоенный язык прошелся по щеке Виолы. – Давно хотел это сделать".
 -Донеси ненавязчиво до всех. Если мне навредить, он…-я показал большим пальцем на аномалию за своей спиной. – Убьет того, кто это сделает. Если навредить девочкам и тебе в том числе, то он, разорвет виновного. Логия превосходит физическое существование материи, даже если уничтожить меня, она не исчезнет сразу.
 -Почему, ты не использовал ЭТО против Кукулькана? – Виола совсем не боялась воплощения аномалии, похвально.Осознание того, что она мне доверяет наполнило сердце теплом.
 -Говорю же, опасно. Одно дело ненадолго перейти грань, и совсем другое, сражаться в таком состоянии. – Туман втянулся обратно, и приборы вокруг снова запищали, тот же датчик, показывал всего 23%. – Да и не был уверен, можно ли вообще ранить призрака. Пойдем отдыхать Виола, у меня сегодня последняя ночь перед разлукой с Алисой.

Дубликат, часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/3021621
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/3051251
Глава 7 http://vn.reactor.cc/post/3063271

VIII
Проблески



— Ап-чхи!
— Будь здоров, Сёмк!
— Спасибо. Ап-чхи!
— Будь здоров же.
В носу свербит, а скоро потечет.
— Вот зачем под дождем бегал? Алиса бы одна справилась прекрасно.
Вот-вот, и я о том же. Зачем я бегал под дождем? Ответ: за дождевиками. Сейчас сижу на длинной скамье в спортзале, смотрю, как половина мелких перекидывает мячик через сетку, играя в игру, которую они называют пионерболом. А вторя половина окружила Ульяну и о чем-то серьезно с ней беседует. Я даже ревную чуть.
На улицу не выйти — дождь. Средний отряд оккупировал столовую, с ними там Ольга и Алиса, младший, весь целиком, а не только футбольная команда, здесь у меня. Ну а старшие, те старшие, те сами по себе. Но вот через час у старших собрание, где Максим главный герой.
— Рыжик, ты не в курсе, где собрание будет?
Тут мест-то…
— У ребят-то? У Алисы на складе. Нас, кстати, приглашали. Без права голоса.
Понятно, что без права голоса. Я уже давно потерял право на участие в отрядной жизни, наверное с тех пор, как заявил свои права на Ульяну. Или с тех пор, как Рыжик заявила свои права на меня. Вот так, сохранил прекрасные отношения со всеми, даже со спящими еще Мику и Сашкой, даже с Женей, даже с кибернетиками. А из отряда, из компании, которая, пусть изредка, но выделяет себя из общей лагерной массы, выпал. Понятно, что двадцатипятилетний заместитель руководителя лагеря по физическому воспитанию не может быть в пионерском отряде, наравне с пионерами, но обидно. Даже мелкие больше меня за октябренка держат, чем старшие — за пионера. Даже волейбол и посиделки наши с девочками теперь от случая к случаю проходят, а не каждый вечер, как раньше. У всех свои дела. Вот могли бы собрание и здесь провести, но предпочли чаепитие у Алисы на складе.
Дальше посидеть и посокрушаться у меня не получается. Одна из девочек неловко наступает, подворачивает ногу и падает, пытается встать, вскрикивает и снова падает. Ну что, подскакиваю с места и уношу Светку с площадки к себе на скамью.
— Больно? Давай гляну.
Эта мелочь развернулась в мою сторону, и протягивает правую ногу, положив лодыжку мне на колени: «На, глянь». А вот не нравится мне эта лодыжка. Растяжение, даже доктором быть для этого не обязательно, чтобы понять. Умом понимаю, что завтра девица будет в полном здравии, но сейчас ей больно и она еле сдерживается, чтоб не заплакать, только тихо поскуливает, когда я очень осторожно проверяю подвижность сустава.
— Больно. — Не спрашиваю, а просто констатирую, потому что сам вижу. — Посиди здесь, я сейчас.
Приношу из тренерской эластичный бинт и обматываю Светкину щиколотку. В принципе, можно больше ничего не делать до завтра, все равно у пионеров все повреждения восстанавливаются за несколько часов. Но пионеры же об этом не знают, девочке же страшно и больно. Надо ее в медпункт.
— Ходить ты, конечно, не в состоянии. Ну, цепляйся за шею, понесу тебя к доктору.
Ох, спина ты моя молодая! Оксана бежит, открывает передо мной двери спортзала. Ульяна смотрит на меня.
— Донесешь, Сёмк?
— Куда я денусь, тут живого весу то…
Пока играли, пока лодыжку щупали, дождь унесло куда-то на север и он поливает в районе той поляны, где есть переход в лагерь Виолы. Осторожно несу калеку в обход столовой и через площадь к медпункту, лавируя между лужами. Со спортплощадки есть прямая дорожка, по задам столовой и склада, но ну ее, она сейчас раскисла, и тащить груз, даже такой легкий, как вот эта второклассница, занятие архинеприятное. Вот и солнце показалось, сейчас все быстро высохнет.
Светка смотрит на меня снизу вверх
— Тебе не тяжело меня нести?
А я прямо сейчас понял — почему я так привязался к мелким. Все дело в их безоговорочном ко мне доверии, всего-навсего. Я еще держу в голове остатки фантомных воспоминаний, внушенных Системой мне — спящему дубликату. Так вот, в той своей фантомной биографии, я не доверял никому, вовсе. И сам вот так, как они, не смог бы, просто не хватило бы сил. И поэтому вот такое доверие, оно в моем представлении что-то настолько ценное, что просто не может существовать. Почти столь же ценное, как Ульянкина любовь ко мне. Которая тоже не должна была случиться.
— Уж, как-нибудь, мелочь, я тебя донесу.
Мелочь благодарно прижимается, насколько это возможно, в ее положении и состоянии. А вот моя спина благодарности не высказывает, моя спина высказывает свои претензии. Я все таки тормоз, Рыжик права. Надо было посадить девочку на раму, и мы прекрасно бы с ней доехали на велосипеде. Зря что ли мы их со склада забирали? А сейчас спина будет болеть, а Ульяна ворчать.
Вот и медпункт. Осторожно сгружаю Светку на крыльцо, а сам толкаю дверь.
— Доктор, я к вам пациента принес.

Семен помог Светлане допрыгать до кушетки, а сам уселся на стул и стал ждать заключения доктора. «С прошлого цикла ничего здесь не поменялось. А что и кто здесь может поменяться? Докторица? Вот интересно, я сам в конце-концов в подобного «физрука» превращусь? Или скачусь назад, в пионеры? И каково девчонкам это видеть будет?» Занавеска, вокруг второй кушетки была задернута, и кто-то иногда тихонько всхлипывал за ней, скрытый от посторонних глаз. «Надо ли мне знать, кто там?» Семен поймал взгляд доктора и кивнул головой в сторону занавески.
— Растяжение. — Доктор сделала вид, что не поняла вопроса. — Семен, дальше уже моя забота.
— Обед тебе сюда принесут, я распоряжусь. — Семен обратился к Свете. — И сам зайду перед обедом. Попросить кого, чтобы сейчас пришли?
— Да, пусть Геля придет.
Семен поставил стул на место, попрощался и уже взялся за ручку, когда из-за занавески донеслось: «Се… Сен-нечка, подожди меня». Мику выглянула одним глазом, и тут же спряталась за занавеску.
— Я буду на крыльце, Мику.
Доктор вышла следом.
— Что с нею, доктор?
— Ничего заразного. Сами же понимаете, что я не скажу. Привела ее эта блондинка с косой, можете у нее спросить.
Они еще постояли на крыльце, глядя на быстро высыхающий под солнцем лагерь.
— Редко здесь такие дожди бывают. — Нейтральным тоном продолжила доктор.
Семен хотел ответить что-нибудь столь же нейтральное, но не успел. На крыльцо вышла Мику.
— Простите за задержку. Я еще с девочкой поговорила, успокоила её. А то вы её бросили одну на кушетке, а она же маленькая. Стыдно.
Семен и Мику шли к складу длинной дорогой, опять мимо Генды, через площадь и налево по главной аллее, в сторону хозворот.
Солнце активно сушило лагерь после помывки, асфальт уже, почти везде, из черного становился серым, и обвисшие мокрые флаги уже начинали расправляться на флагштоках, обсыхая на солнце и ветерке. Воробьи вылезли из укрытий и массово принимали водные процедуры в оставшихся лужах.
— Вот представь себе, Сенечка, лабораторию, а в ней, за стеклянной перегородкой клетки с обезьянками, глупыми и шумными обезьянками. — Начала Мику. — Виварий. Сотрудники ходят, разговаривают между собой, свои проблемы обсуждают. Иногда детей своих приводят, «на обезьянок посмотреть».

Рассказ Мику

А знаешь, как делали миксов в вашей лаборатории?
Нет-нет, Сенечка, не отвечай, я знаю, что такое миксы, я знаю, что это не твоя лаборатория, что ты не оригинал и не подлинник, я многое теперь знаю. И про тебя и вообще. Про тебя, может даже больше, чем ты сам про себя. Машина у Шурика работает, работала. Он обещал ее сломать, и я ему верю.
В общем, брали такую обезьянку, помещали ее в клетку, клетку обвешивали какими-то приборами и выносили в туман. А из тумана потом к клетке шагало… Существо? Да, пусть будет существо, глупое, пустое, беспамятное и бесполое существо. Первичный организм. Оно вцеплялось в клетку и хотело дотянуться до обезьянки, но не могло. А его били током. Как это называется? Били неотпускающим током через прутья клетки, и начинали это существо «наполнять информацией», так кажется. Вот только, когда оно, это существо, нет, уже она — девочка, осознала себя и впервые посмотрела на мир осмысленно, первое, что она увидела, это вцепившаяся в прутья решетки мертвая обезьянка. И табличка на клетке: пол, возраст, вес, инвентарный номер и кличка: «Мику».
Вот у вас у всех, Сенечка, были мама и папа. Пусть у ваших оригиналов, но все равно были. А у таких как я, только обезьянка. Я не обижаюсь на твоего оригинала, это ведь была его лаборатория, если бы не он, меня бы не было на свете. Так что я считаю его своим папой. А мой оригинал — обезьянка по кличке Мику. А твой оригинал, он, действительно, хотел нам только добра и относился к нам, как к собственным детям. И у него все получилось. Но обезьянку жалко. А может, Сенечка, она не умерла? Может она во мне теперь живет? Потому что я помню все, что она видела и слышала. Все разговоры, и всех людей, которые проходили мимо. Она слышала разговоры, но не понимала. А я поняла, что смогла, ведь я, всего лишь шестнадцатилетняя пионерка, подвинутая на музыке, а не технарь, как Сережа. И помню, как обезьянке было страшно, одной в том тумане.
Сенечка, я сегодня чуть с ума не сошла. Сижу в кружке у себя, пытаюсь играть, под дождь так хорошо играется, а вижу себя обезьянкой в клетке. У меня истерика случилась, а Сашенька с доктором меня валерьянкой и еще каким-то таблетками отпаивали. Поэтому я замороженная сейчас, не обращай внимания, это пройдет. А знаешь, почему я с ума не сошла? Из-за той сказки, что ты принес. Я подумала, что если моя сестра способна творить, то, значит, и я сумею. А обезьянка — нет. А еще я за твою историю с Микусей уцепилась. Я и это тоже помню. Да, Микуси нет, она растворилась окончательно, но свою память она нам подарила. Сенечка, ведь если она была счастлива, пусть даже так коротко и такой ценой, значит и для меня где-то запасено в мире счастье?!

За разговором, хотя, говорила почти одна Мику, а Семен больше молчал, дошли до ворот склада. Где-то, напротив столовой, мимо них проскользнули Женя с Сергеем. Женя, расправившая плечи и гордая, и Электроник, с несколько обалдевшим видом.
— Какая Женечка красивая, — мимоходом отметила Мику, — Сенечка, я еще хочу сказать, что я, наверное, забуду всё между циклами. Но прежней Мику, в этом узле, уже не будет.
— Мику. Куда ты денешься? Ты и сейчас прежняя, только еще не поняла этого.
Семен, наконец дернул за ручку, и, пропустив Мику на склад, зашел сам. Восемь пар глаз смотрели на них. Пахло пылью, свежезаваренным чаем и Сашкиной выпечкой.
— Ну, наконец-то. — Проворчала Алиса. — Наливайте себе чай и начинаем.

Делать Шурику было совершенно нечего. Может быть, впервые, за все бесчисленные циклы. Он сидел в кружке, листал подшивку «Радио», не вникая в суть текста, смотрел как компьютер пытается расшифровать абракадабру, записанную на ленте видеомагнитофона. Всего-то и нужно было, что поменять местами две платы, благо они внешне были совершенно одинаковые. Александр помалкивал. Шурик чувствовал его присутствие у себя в голове, но и только. Как будто находишься в комнате, где за твоей спиной есть кто-то еще. Этот кто-то молчит, и вообще, старается никак не проявлять себя, но ты его чувствуешь. «Значит, прибор работает, то есть работал. И, в отличие от робота, этот прибор я сам сделал, без подсказок. Сам сделал, сам и сломал». Легко можно было все исправить, но Шурик точно знал, что он этого делать не будет. «Если каждый из обитателей вспомнит что-то подобное тому, что вспомнил я… Эта штука, в масштабах Сети, будет посильнее атомной бомбы. А для большинства людей, которые все вспомнят, это просто катастрофа. Александр, он бы обязательно сделал что-то подобное. Просто, чтобы посмотреть что получится. Семен верно сказал в день приезда: «Какая великолепная физика!»» В голове что-то поворочалось и опять затихло. «Интересно, что я себя с Александром не отождествляю — просто посторонний человек, делящий со мной моё тело и подаривший мне свою память».
Шурик выглянул в окно: дождь заканчивался, он еще сеял россыпью мелких капель по лужам, но небо на юго-западе уже голубело, тучу явно утягивало в сторону леса. Делать было решительно нечего, а начинать новый проект не хотелось. Пока объяснишь Сыроежкину, почему бросаем старый, пока сам поставишь себе задачу, пока, пока, пока… Так и цикл закончится. Тем более, в условиях Сети, ничего глобального, что имело бы перспективы, создать не получится.
Проще дождаться нового цикла, когда сбросится память, и начать с чистого листа, когда будешь верить, что ты, Шурик Трофимов, и, на самом деле, перспективный выпускник, за которого бьются пять ведущих вузов СССР, а не копия давно умершего человека, живущая двухнедельными циклами в пространственной ваккуоли.
А сейчас, нужно подчистить следы своих манипуляций с установкой. Сыроежкин, конечно, сейчас смотрит на Женю, но парень он умный и наблюдательный. «Микс», — мелькнуло в голове, «Человек!» — упрямо подумал Шурик. «На собрание сходить? Можно и сходить, но, сначала, еще одно дело. Кое-кому я задолжал».
Шурик вышел на крыльцо. Дождь окончательно прекратился, лужа, разлившаяся на всю ширину главной аллеи, уже стекла и сейчас асфальт быстро сох под летним солнцем. «Должна она появиться, должна. Ограничители в голове сняты, сейчас только я и Вселенная, и никаких дополнительных фильтров восприятия, кроме своих личных, тех, что у всех людей присутствуют». Шурик вынес из кружка стул и присел под навесом, внимательно глядя на крыльцо заколоченного здания напротив. «Нужно только один раз увидеть, а дальше пойдет само». Постепенно воздух над крыльцом задрожал, а пожарный щит, закрывавший входную дверь, начал мерцать, затмеваемый металлическим блеском. Область металлического блеска все сокращалась, делаясь все более непрозрачной, пока не собралась в небольшую, ростом с пяти-шестилетнего ребенка, металлическую фигурку. Потускневшая полировка панциря, исцарапанный лицевой щиток, прикрывающий фотоэлементы, кончик одного уха чуть загнут. Серая, а когда-то была черной, резиновая гофра на суставах. Положив правую руку на перила крыльца фигурка стояла абсолютно неподвижно, как умеют стоять только памятники и механизмы. И, в то же время, Шурик ясно чувствовал, что оттуда, из-за зеркального лицевого щитка, за ним внимательно наблюдают.
Шурик встал с табуретки, сделал несколько шагов, спустившись по ступенькам крыльца, и, присев на корточки, протянул руки навстречу механоиду. Почти как когда-то, множество циклов тому назад. Что-то толкалось в груди, что-то не давало говорить ровно.
— Ну здравствуй, Яна.
Зажужжали приводы, застучали каучуковые подошвы по доскам крыльца и асфальту. Подхваченный двумя руками кошкоробот взлетел к небу и плавно опустился на землю. Корпус робота иногда подрагивал и на эти единичные импульсы накладывалась еще и низкочастотная вибрация. Резиновые ладони обхватили ладони белковые, бывший алюминиевый бидон прижался к человеческим ногам, голова, когда-то выколоченная Сыроежкиным из металлического листа вокруг деревянной болванки сначала уткнулась лбом в пряжку ремня, а через минуту задралась, так, что в лицевом щитке отразились очки и мокрые глаза за ними.
— Здравствуй, па!

Не смотря на вчерашние слова Саши, что все проголосуют за него, Максим волновался. Он уже привык относить себя к старшему отряду, и если вдруг большинство проголосует против… Он, конечно, переживет, но будет обидно. А уж в среднем отряде как обрадуются. И найдутся желающие поднять свой авторитет за счет «выскочки», обязательно найдутся. Разберется, конечно, но отдых будет испорчен.
Сразу после завтрака Максим увязался за Алисой и почти три часа помогал ей наводить порядок на складе. Во-первых, чтобы не трястись от волнения. Во-вторых, от Витьки — соседа по домику, все равно никакой поддержки ждать не приходится. Витька, вообще, последнее время, изменился. Дерганный какой-то стал, как-будто Максим ему чем-то не нравится. Вчера, поздно вечером, вообще чуть не подрались по непонятному поводу: Катерину Максим у Витьки уводит. Максим пожал плечами. То что лагерь маленький и Катя все время на глаза попадается, разве Максим в этом виноват. Кто этих влюбленных поймет? В-третьих, из-за самой Алисы, конечно. Особенно, когда разглядел за насмешками и подколками живую девушку.
И Максим три часа таскал по складу тюки с грязным бельем, пересчитывал и переписывал лампочки и банки с краской на стеллажах, раскладывал по размерам комплекты пионерской формы. Ну и разговаривал с Алисой, уже без взаимных подколок, а просто, с интересом слушая девушку и рассказывая о своем. Вот только однажды случился неловкий момент. Когда после одного не очень приличного, но ужасно смешного анекдота Алиса, отсмеявшись, прокомментировала, старушечьим голосом: «Ох и молодежь нонеча пошла…»
— Алиса, ты еще скажи: «Вот я, в твои годы!»
— Вот я, помню, в твои годы… — продолжила Алиса, но неожиданно погрустнела, будто действительно что-то вспомнила, и оборвала реплику.
— Алиса, что-то не так?
— Все так Максим. Не обращай внимания. Так, вспомнила одну вещь неприятную.
А Максим сделал вывод: не провоцировать Алису на воспоминания.
Первой на склад прибежала Сашка, положила на стол пахнущий корицей пакет, тепло улыбнулась Максиму: «Привет, Максимка», — и начала что-то на ухо говорить Алисе, Максим уловил только имя Мику.
— Может, к ней вернешься? — Спросила у Сашки Алиса.
— Нет-нет, она сама меня сюда отправила, а то Максимке тут, говорит, совсем страшно будет. И сама она может быть еще подойдет.
Деятельная Сашка сразу кинулась наводить порядок на рабочем месте Алисы, превращая его в стол для чаепития и не обращая внимания на ворчание хозяйки. Складывалось впечатление, что Алису здесь, внутри отряда, не особо то и боятся. Все журналы и пачка бланков накладных были убраны на подоконник, стол застелен миллиметровкой, отмотанной от неизвестно откуда появившегося рулона, на столе появилась тарелка, а в тарелку была высыпана из пакета горка печенья: «Вот, состряпала на скорую руку». Тут же рядом был водружен чайник и выставлена батарея разномастных чашек: «Раз, два, три, четыре… девять, десять. Все, на всех хватит и никто не уйдет обиженным!»
Второй пришла Лена. Тихо, на грани шепота поздоровалась, на мгновение показала свои зеленые глаза и опять спрятала их под ресницами. Села около окна и принялась что-то то ли записывать, то ли зарисовывать в блокноте, потаскивая потихоньку печенье.
Прибежала Ульяна, принесла охапку малышовых дождевиков. «Это что, уже и дождь кончился, пока я тут пылью дышал?» — подумал Максим.
— Сёмка чуть задержится. Светка ногу подвернула, он ее в медпункт потащил.
Следом пришел Шурик, и, почти сразу за ним, Сыроежкин и Женя. Шурик сел в углу, обвел взглядом помещение и снял очки. Казалось, что он не очень понимает где находится и зачем он здесь. Сыроежкин и Женя как зашли, держась за руки, поздоровались, так и сели рядом, не отпуская рук.
Последними зашли Семен и Мику. Мику обменялась взглядами с Сашкой, Сашка встревоженным, Мику успокаивающим, взглянула на Шурика, дождалась его еле заметного кивка, и взялась за чайник. Семен устроился рядом с Ульяной, откинувшись спиной на стеллаж, как обычно с непроницаемым выражением лица.
Минуту все молчали, спрятавшись за чашками с чаем. Только девочки переглядывались и нервно пересмеивались. Все стеснялись начать. Наконец, Мику не выдержала.
— Ну давайте же, ребята. Как не стыдно, в первый раз для чего-то важного собрались. Сенечка, может ты начнешь?
— Мику, но я же, вроде как, уже не…
— Что ты? — Перебила Семена Алиса. — Сенька, ты все равно свой. Пока хоть один из нас здесь присутствует, ты свой! — Оглядела всех присутствующих. — Кто против?
— Я за. — Сразу же отреагировала Лена.
— Ну конечно, Алисочка, как же может быть иначе? — Мику уже оправилась от стресса и вернулась к своей обычной манере разговора.
— Ну хорошо, опять все свалилось на бедного меня, — Семен отхлебнул чай, — начинаю опрос. Ляксандра? Есть что сказать?
Все заулыбались, вспомнив Сашкино прозвище. Саша покачала головой, благодарно улыбаясь Семену. Что там было в памяти у этой девушки, появившейся на свет, в результате сбоя, вместо здешней Слави, знали только система и она сама.
Все, как и обещала Сашка, проголосовали за. Сыроежкин только попытался затащить Максима в кружок кибернетики, но был остановлен, к удивлению большинства присутствующих, самим Шуриком: «Сергей, мы здесь не за этим собрались, ты не находишь? И еще, зачем нам участник, которого пришлось уговаривать?»
А потом настала очередь Максима.
— Максим, а теперь скажи, согласен ли ты перейти в старший отряд?
И пионер хотел сказать, что согласен, но вдруг прервал себя, еще не издав ни звука. Вспомнились вдруг вчерашние слова Лены, в пересказе Саши, и сегодняшние — Алисы: «Ты думаешь, что в старшем отряде вся жизнь повидлом намазана? Ну-ну». Что-то Алиса хотела до него донести, сегодня, пока вместе наводили порядок на складе, о чем-то предупредить. Но едва она начинала говорить, как Максим переставал понимать, вроде и слова все знакомые, а смысл ускользает. Только ощущение тревоги Алисиной осталось в памяти. «Как там? Если внутренний голос будет против, то нужно к нему прислушаться», — вспомнил вчерашний разговор Максим.
— Может дать ему время подумать? — Видя Максимово состояние вмешалась Саша.
— Нет. — Опять вмешался Шурик. — Решать он должен сейчас. Пока мы все здесь рядом. Мы сейчас в роли экрана, понимаете? И то, что он сейчас решит, это решит он сам, а не… — Шурик споткнулся на полуслове, и только махнул рукой с зажатыми в них очками.
— Одним словом, Максим, посмотри на нас и скажи, хочешь ли ты перейти в наш отряд?
Впервые у пионера из среднего отряда спрашивали его желание. Максим оглядел собравшихся:
Сашка, улыбается радостно и чуть кивает головой, она-то в ответе не сомневается и только ждет подтверждения.
Сыроежкин и Женя, так и сидят не отпуская рук, им, кажется, нет особого дела до Максима, они заняты сами собой, но вот Женя бросила на Максима быстрый взгляд, сняла свои круглые очки, и чуть улыбнулась. И оказалось, что зря он ее побаивался, что это она сама всех боится, но готова подпустить Максима чуть поближе, переведя в круг доверенных лиц. Чего ей бояться, когда Сергей рядом?
Шурик, сидит и протирает очки с отсутствующим видом, мыслями у себя в кружке. Но те два замечания, что он подал, говорят о его внимании к происходящему.
Лена, подняла ресницы, кажется изучила всего, пока Макс барахтался в ее зеленых глазищах, и отпустила. Сделав какие-то свои выводы.
Мику, копирует Сашку, только улыбается чуть печально. Будто провожает во взрослую жизнь, которая будет далеко не мёдом.
Алиса, смотрит насмешливо, но и с надеждой, почему-то.
Семен, по лицу Семена ничего не разобрать. Вообще, непонятно, в каком он тут качестве, но что-то связывает его с отрядом, почему-то Алиса сказала про то, что он свой здесь и остальные приняли это как должное.
Ульяна, очень серьезно ждет ответа. И тоже смотрит оценивающе и почему-то чуть-чуть ревниво.
«Да что я маюсь? Не смогу я теперь в детские игры играть, хватит», — решился Максим.
— Да, я хочу перейти в старший отряд!
— Быть по сему! — Семен на мгновение улыбнулся совершенно по детски, до ушей.
Впервые пионер из среднего отряда перешел в старший по собственной воле. И мир Сети еще чуть изменился.

Дубликат. Часть 6

I
Пробуждение

Полуоткинутое кресло, шум мотора, мягкое покачивание. Да, это автобус, очередной цикл. Это значит, что у меня, как и всегда, есть полчаса до того, как начнут просыпаться здешние обитатели: копии и миксы. Как и всегда… «Вы умерли и у вас в запасе вечность!» — Только это меня и утешает. Я про то, что я умер. Хорошо, я, как всегда, потерплю до сегодняшней ночи, не буду нагонять жути и мрачных мыслей на «пионеров». В конце-концов они дети, сколько бы им не было лет на самом деле, и сколько бы не было лет их оригиналам. И, чтобы не портить смену в пионерском лагере той копии, с которой я делю это тело, надо произвести на товарищей по отряду боле-менее приятное первое впечатление. Пусть я буду не привлекателен, но, хотя-бы, забавен и безобиден. Как и всегда… «Разрешите представиться, Паганель, версия тысяча сто сорок вторая, стереотипная». Плохо то, что моя и память той копии, практически не пересекаются. Он даже в более выгодном положении, чем я. Я о нем вообще ничего не знаю, а у него хотя-бы мои имя, фамилия и все мои способности. А может быть ему роль Д'Артаньяна больше по душе?
Ну что-ж, пора присмотреться к компании. Хотя, что к ней присматриваться? Все те же и там же. Я никогда особо не интересовался здешними копиями, но, за столько циклов, запомнил — деваться некуда. Даже если от этих циклов я оставляю себе всего лишь шесть часов.
Сыроежкин на соседнем сиденье, сейчас проснется и начнет знакомиться. Через проход — Женя и Лена. Позади, в конце салона — Ульяна и Алиса. Где-то впереди Мику и Саша. Вроде и всё, остальные меня не интересуют. Пока Сыроежкин не проснулся надо сообразить, как избежать диалога с Глафирой Денисовной. Хотя, я не видел ее десяток циклов, не меньше. Неужели всё? Интересно, как Система это обыграла? Хотя, ничего интересного, повариха и повариха, кто ее запоминает, кроме активированных? Прислали заглушку: копию или микс из резерва. Можно и глаза открыть. Все равно скоро уже и лагерь.

Александр Трофимов открыл глаза, осторожно покосился на соседа справа и вздрогнул. Вместо привычного и ожидаемого Электроника на сиденье рядом дремал полузнакомый парень лет двадцати пяти. Каштановые волосы, пионерская рубашка с закатанными рукавами, галстука нет, а на шее черный капроновый шнурок прячущий что-то под рубашкой, длинные брюки. «Э-э-э… Физрук, кажется. Как его? Семен, да. Копия… забыл. Забыл должность, кажется он миксами занимался. Только он, вроде как постарше стал выглядеть». А парень почувствовал, что его разглядывают, открыл глаза, посмотрел на Александра понимающим взглядом, кивнул здороваясь. И, ничего не говоря, поднялся с кресла и пошел в хвост автобуса, где, с последнего ряда уже раздавались голоса проснувшихся Алисы и Ульяны. «Проснулись уже. Значит — активированные. О, и Лена с ними. А на ее месте кто?» Александр поправил очки и пригляделся через проход. В кресле рядом с Женей, подставив ей свое плечо, вместо подушки, и прижавшись щекой к ее затылку, спал Сыроежкин. «Сейчас они проснутся и случится скандал, — равнодушно подумал Александр, — обычно скандал за ужином случается, а тут случится в автобусе. Флуктуация».
«Сёмка...» — Раздалось сзади. Александр подождал продолжения, но ничего, просто «Сёмка», и дальше шуршание, пыхтение и скрипнуло один раз. Как будто кто-то потеснился на сиденье, чтобы посадить еще одного человека. Разговор за спиной продолжился, но разговаривали в четверть голоса, так что слышны были, за шумом автобуса, только голоса.
Под эти голоса Александр и задремал. А разбудил его протестующий девичий крик. Слова, спросонья, были не понятны, но вот то, что так может кричать только оскорбленная невинность, ясно было и без слов. Когда вопль прервался стали слышны сдерживаемые смешки с заднего ряда. «Хоть вы и активировались, но, как были детьми, так и остались», — подумал Александр. Кто-то шлепнулся рядом на сиденье и тут же, следом, прилетела тряпка, зацепив Александра по носу и сбив с него очки. Пришлось открывать глаза и изображать проснувшегося, благо без очков это было не трудно.
— Как тебя там? Шурик? Прости, Шурик, я не хотела. А ты, лохматый, соберешься руки распускать, лучше сразу костыли заказывай!
Александр, наконец, нашел очки и смог разглядеть и уже отвернувшуюся к окну и демонстрирующую всем свой затылок Женю, и сбитого с толку Сыроежкина, и бейсболку, принадлежащую тому же Сыроежкину и валяющуюся сейчас на полу. «Ведь ничего же не делал. Проснулся, а ты у меня на плече спишь и с плеча сползать начала. Ну я и пошевелился чуть, чтобы тебе удобно было», — тихо бормотал смущенный сосед. «Пора вживаться в роль», — подумал Александр. Он поднял с пола бейсболку, непонимающе оглядел ее, отряхнул. Потом, словно что-то сообразив, протянул ее Сыроежкину.
— Вот, возьми, пожалуйста. Ты, наверное, уронил, когда спал.
— Да, спасибо. — Сыроежкин чуть покраснел, но говорить, как было дело не стал.
У Сыроежкина нашлась другая тема для разговора. Внимательно посмотрев на Александра, он округлил глаза и уже другим голосом, обращаясь как к старшему, спросил.
— А ты тот самый Шурик Трофимов?
— Да, я … Шурик Трофимов, но почему, тот самый?
— Ну как же. Я читал о тебе в журнале, победитель трех всесоюзных олимпиад: по программированию, по кибернетике и по робототехнике. Мы, по твоей статье, в кружке робота собирали.
И разговор пошел по накатанной многими циклами колее. Можно было не задумываться об ответах, язык сам знал, что нужно говорить. Александр и не задумывался, поглядывая между репликами в окно автобуса. Вот и последняя опора ЛЭП перед воротами, автобус начал плавно сбавлять ход. Зашевелились пионеры, самые нетерпеливые уже откинули подлокотники кресел и сидели выставив чемоданы и свесив ноги в проход, готовые сорваться с места и побежать на выход, в ответ на шипение пневматики. По проходу быстрым шагом прошел Семен. Да, Александр узнал его, вот только, когда они расстались в поселке, Семен выглядел на семнадцать лет, а сейчас казался двадцатипятилетним. «Видимо, встроился в систему, — подумал Александр, — и система привела его облик в соответствие с новой функцией. Помнил бы я циклы, я бы знал точно».
Когда автобус начал разворачиваться, перед тем, как окончательно остановиться и открыть двери, а пионеры приготовились сорваться с места и устроить свалку перед дверями, от передних сидений раздался резкий свисток. Это было настолько неожиданно, что все вздрогнули. «Не по программе, — отметил про себя Александр, — хотя да, он же активированный».
— Уважаемые пионеры и примкнувшие, — с интонациями экскурсовода заговорил Семен, — наш самолет совершил посадку в аэропорту «Совенок один», через несколько минут подадут трап, а пока прослушайте…
«Дурачится», — не то, чтобы Александр был против, но не полагалось так. Пионеры должны были сейчас, под управлением заложенных алгоритмов, встать и, устроив, конечно, свалку, но свалку управляемую и декоративную, выйти из автобуса. И уже там, на площадке, поведенческие алгоритмы первого и второго уровней должны были перестать действовать. А то, что делал сейчас Семен, оно просто сбивало с толку управляющие программы… Александр опять прислушался к Семену.
— … поэтому тот, кто выйдет последним…
— Тот — тухлый помидор! — Закричал неизвестный пионер из среднего отряда.
Это Александру он был неизвестный, но не Семену, заблокировавшему входные двери.
— Умница, Виктор. — Делая ударение на последнем слоге имени, отчего оно начало звучать на французский манер, парировал Семен. — Но ты не угадал. Я всего лишь хотел сказать, что тот, кто покинет автобус последним, получит право выбрать себе любой домик для проживания. А первого выскочившего на улицу администрация заселит в домик по своему выбору.
— Эй!.. — Закричали с задних рядов.
— Поправку принимаю. Это касается только пионеров среднего отряда и их домиков.

Давно уже вышел младший отряд, был встречен вожатой и построен у ворот, только две девочки и три мальчика подбежали к компании с заднего сиденья Икаруса. Обнялись, некоторые с удовольствием, некоторые неловко, и убежали назад, к своим. Давно уже чинно (по сравнению с октябрятами чинно и степенно) вышел из Икаруса отряд старший и стоял кучкой на обочине. Уже Ольга Дмитриевна подошла к старшим пионерам, заглянула в автобус, шепнула на ухо Семену: «Сам кашу заварил, сам и расхлебывай», — и увела октябрят в лагерь. А средний отряд продолжал сидеть в автобусах, причем, как в Икарусе, так и, откуда-то прознавшая об праве выбора домиков, та часть отряда, что ехала в Лазе, вместе с октябрятами.
Старшие отошли с асфальта в тень и уселись, кто на чемоданы, кто просто на траву.
— Алис, может уведешь старшаков? А то им еще белье и форму получать, и домики, кстати, занимать.
— И пропустить всё веселье?
Александр сидел на своем чемодане, вполуха слушал Сыроежкина, севшего на своего любимого конька о перспективах робототехники, и, неожиданно для себя, начал мысленно анализировать сбой поведенческого алгоритма среднего отряда.
«Нет, со своими бы я элементарно разобрался: перезагрузил бы, и всё. А эти, это Виолетты подопечные, и даже не Виолетты, а того, кто там у нее главный по этологии был. Длинный такой блондин, имени не помню. Можно и этих перезагрузить, конечно. Сейчас самое начало цикла, они даже не поймут ничего. Но где взять Выключатель, что делать с активированными, и уж очень они все похожи на людей, причем на тех, которых когда-то знал. Где-то среди них есть и… Стоп! Вот мысли об этом — табу! Ну хорошо, если нельзя перезагрузить, то надо на них влиять с другой стороны...»
— Сенька, давай их пинками выгоним! — Прервал размышления голос Алисы.
— Что? И Катьку с Викой, Макса и Витьку тоже выгонишь?
— М-да, проблема. А может это не те?
— Те-те. Я проверил.
«… а активированные, оказывается, могут дружить с пассивными. Интересно, чья это заслуга? Так, я, кажется, нашел выход. Но стоит ли помогать "Сеньке"? Наверное стоит. Я, правда выйду из образа и подставлю Шурика, но не сидеть же здесь до конца цикла».
Александр встал, извинился перед Сыроежкиным и, не глядя ни на кого, подошел к Семену.
— Простите пожалуйста. Можно вас на пару минут?
— Да, конечно. И, Александр, можно на «Ты»?
— Тогда я Шурик, в крайнем случае, Саша. А Александр… Я… тебе уже говорил…

Две минуты спустя сидячая забастовка среднего отряда закончилась. Повеселевший Семен сначала попросил весь средний отряд собраться в одном автобусе, чтобы не повторять два раза. Потом, когда просьба была выполнена и все пионеры собрались в Икарусе, от администрации лагеря последовала еще одна вводная.
— Я говорил, что последний вышедший из автобуса будет сам выбирать себе домик?
— Да-а-а!
— Я говорил, что первого вышедшего из автобуса, администрация поселит не спросив его мнения?
— Да-а-а!
— Так вот, продолжаем разговор. Вас здесь сорок два человека (Александр, услышавший эти слова, качнул головой). Домик себе будет выбирать не один самый последний, а домики будут выбирать те двадцать один человек, что выйдут последними. Последний выбирает из двадцати одного домика, предпоследний из двадцати, пред-предпоследний из девятнадцати. Вы меня поняли. Согласны?
— Да-а-а!
— Но сначала администрация расселит вышедших первыми пионеров. А вы уже напрашивайтесь к ним в соседи. Если они захотят вас взять.
— У-у-у-у…
— Вот такое у-у-у-у… Или вы сейчас разобьетесь на пары и сами разберетесь, кто, где и с кем будет жить. — Семен сунул в руки ближайшему пионеру план лагеря. — Кстати, для этого не обязательно сидеть в автобусе.

Потом был сумасшедший вечер: расселение по домикам, визит на склад за бельем и пионерской формой, где задерганные Алиса с Ульяной рычали на самых бестолковых пионеров. («Ульяна тоже выросла», — отметил про себя Александр). Ужин и вечерняя линейка, на которой вожатая зачитала правила внутреннего распорядка и познакомила пионеров с персоналом лагеря. А после линейки наступило некоторое затишье: пионеры распаковывали чемоданы, Алиса с Ульяной, умаявшиеся на складе, валялись у Алисы в домике и неспешно беседовали, Семен валялся на лавочке на футбольной трибуне, закинув руки за голову, разглядывая облака и размышляя, Лена, в который уже раз за все циклы, обходила с Сашкой и Мику лагерь, показывая достопримечательности и закоулки, Ольга Дмитриевна, у себя в домике, спешно перепечатывала, на взятой в библиотеке машинке, «План мероприятий на I смену».

— Шурик, ты не хочешь в библиотеку записаться? — Пряча глаза спросил Сыроежкин.
«В библиотеку? И читать здешнюю идеологическую макулатуру и книги о приключениях?»
— Знаешь, Сергей, наверное у меня не будет времени на библиотеку. Но я подумаю до завтра. — Александр спохватился, что не знает — записывался ли Шурик в библиотеку. — Все равно с обходными бегать. Ты иди сейчас, если хочешь. Заодно посмотришь, что там есть. А я… поработаю.
Несколько минут Сергей колебался между интересом к науке и интересом к Жене. А потом убежал, для очистки совести пообещав, что вернется, как только запишется.

Это «как только» продлится почти до полуночи. Сперва Сыроежкин несколько раз, с независимым видом, пройдет мимо библиотеки, как-будто он там случайно гуляет. Потом, почти решившись, подойдет к двери и уже почти возьмется за ручку, когда услышит смех голоса Мику и Саши. Сыроежкин испуганно отпрыгнет и сделает вид, что он снова здесь не причем. Девочки, даром что не проснувшиеся, прекрасно сообразят — в чем дело и, проходя мимо, захихикают. Отчего бедный Сыроежкин потеряет половину решимости, сделает еще круг по лагерным «Ульянкиным тропам» и вновь окажется у библиотеки только через полчаса после ее закрытия, подергает дверь, вздохнет, взъерошит волосы и уйдет на берег, между пристанью и пляжем и там, укрывшись за деревьями от посторонних глаз, будет грустно кидать камушки в воду.
А Женя, наблюдавшая за всеми этими танцами через окно, и прождавшая Сыроежкина еще двадцать минут после закрытия, расстроенная сидела в своем домике и грустила: вот, в общем-то, неплохой и, кажется, серьезный и интеллигентный парень так и не решился зайти. «Может моя жизнь бы изменилась? Может зря я на него наорала там, в автобусе? Он же ничего плохого и не хотел? Может извиниться перед ним завтра?»

Александр Трофимов, после ухода соседа подождал еще минут тридцать, потом поднялся, и, оставив записку Сыроежкину, отправился в кружок кибернетики. До нужного ему времени оставалось еще больше двух с половиной часов, но Александру делать в домике было совершенно нечего — домик принадлежал Шурику. Хотелось просто посидеть в одиночестве, когда никто не будет восхищаться «стальным фанатиком науки» (кажется так), но не получилось. В клубе пахло свежезаваренным чаем и выпечкой, в клубе оказались Семен и Ульяна. Александр мысленно поморщился, но не выдал своего неудовольствия.
— Это ведь Шурика обиталище, а не Александра. А я все таки, замначальника здешней богадельни. — Семен иронически хмыкнул. — Так что, присоединяйся.
— Мы скоро уйдем, — добавила Ульяна. — Попрощаемся с тобой и уйдем. А то нехорошо тебя просто так отпускать.
Александр молча сел на свободный стул, налил, в придвинутый к нему Ульяной стакан, чаю из литровой банки, благодарно кивнул, посмотрел на Ульяну и спросил.
— Ульяна? Нашлась? — Не хотелось ему, чтобы кто-то начинал выспрашивать о причинах его поведения, или уговаривать остаться. Поэтому Александр и задал тему разговора.
Ульяна смущенно покраснела и пожала плечами.
— Да, наверное. Мне… нам подарили одну фотографию. И на ней точно мы с Сёмкой. И я мало что помню, но как я печатала эту фотографию я вспомнила. Сыроежка печатал фото по чьему-то заданию и я попросилась в лабораторию. Ты знаешь, Александр, он почти не изменился с тех пор. Все тот же очень способный, безотказный, старательный и очень наивный мальчик. — Ульяна постепенно заводилась, это чувствовалось по голосу. — Он все рассказывал, что отучится еще год и поедет в Москву поступать в Бауманку. Как он жалеет о том, что побоялся написать заявление и сдавать экзамены за десятый класс и теперь из-за этого еще год в школе потеряет. А я тогдашняя слушала его и все не решалась ему сказать, что никакого будущего, никакого «через год» и никакой Бауманки у него не будет. Что он так и останется тут, вечным Сыроежкой. Универсальным помощником-лаборантом. Александр, за что вы с ним так поступили? За что вы с ними так поступили? Я понимаю, копии, те — побочный эффект, дубликаты и подлинники — они хоть информированы были. Но миксы? Которых можно было и не создавать, не отправлять в этот бесцельный бег по кругу! Я спрашивала с Сёмки, но он всего-лишь дубликат, а вы — последний подлинник здесь. Я бы у бабы Глаши спросила, но тогда, когда она ушла, я еще не понимала ничего. Виола и Анатолий — Сёмка сбросил их до нуля, тоже не спросишь. Остались вы. Я вас не обвиняю, но хочу понять, хочу услышать хоть какой-то ответ. Вы сейчас уйдете, я не собираюсь вам мешать. Но в следующем цикле я задам тот же вопрос. — Ульяна вскочила на ноги и выбежала из здания клубов.
Александр проводил Ульяну непонимающим взглядом.
— Семен. Это ведь твой оригинал был заведующим лабораторией синтеза биосистем. Если хочешь Ульяне помочь — покопайся в памяти. А моё мнение: всё, что может быть создано — должно быть создано. Вопрос только правильного применения.
— «Какая великолепная физика!» Кроме того, что не мешать, я могу еще что-то для тебя сделать?
— У тебя есть Выключатель?
— Нет, я уничтожил их. И свой, и Виолы.
— Тогда ничего.
Они поднялись одновременно, подошли к двери, Александр, как хозяин, протянул руку Семену, прощаясь.
— Спасибо, что зашли. И, передай Ульяне, пожалуйста, что когда рожают детей, то их согласия тоже не спрашивают. — Потом посмотрел на часы. — Еще примерно час, если что понадобится, то обращайся. После — не приходи.

Когда пришел Семен, Ульяна сидела в бывшей тренерской, а теперь официальной квартире Персуновых, и всхлипывала.
— Сёмк, ты ведь у Шурика узнать что-то хотел. А я все испортила. Но мне вдруг их так жалко стало. Миксов этих. Что Женю, что Мику, что Сыроежку. У нас у всех хоть какое-то прошлое, но было. Помнишь, как плясала от радости Алиса, когда о своем детстве рассказывала. Хотя там рассказов то на полчаса. А она его все вспоминает и вспоминает. Вот и сегодня тоже. А у этих то и детства нет — всё придуманное, и вся жизнь только бег по кругу. Я же сама была в их шкуре. Я же, как проснулась, не могла ничего вспомнить о себе, о своем детстве. Знаешь, как это тоскливо. Пока девочки нам ту папку не принесли, у меня и начала память просыпаться. А Шурик, ну, он не Шурик сейчас, конечно, но мне так привычнее, спросил: «Нашлась?» — Я-то нашлась, но я вот взяла и о миксах вспомнила. Они то никогда не найдутся.
— Рыжик. — Семен привычно коснулся кончика Ульянкиного носа указательным пальцем. Куда ты дела Ульянку?
— Да никуда я ее не дела. Тут она, где всегда. Просто, бывает и Ульянке грустно. Ты лучше скажи, Сёмк, почему ты в автобусе не стал делать, как Шурик предложил? А взял и поступил по своему. Ведь ты же этим пионерам ничего нового не сказал. А они взяли и послушались.
— Просто, Рыжик, те пионеры и сами понимали, что сидячая забастовка зашла слишком далеко. Вот и ухватились с радостью за компромисс с администрацией. Помнишь, как в прошлом цикле двое чуть не подрались из-за Катьки? И тоже зависли на полушаге к драке, и не знали что делать. Алгоритмы поведения сыпятся постепенно. Пионерам все больше приходится думать своей головой, а голову тренировать нужно. Вот я и пытаюсь делать так, чтоб потом не бегать за ними и носы не подтирать, чтобы они сами за себя думали. Часто вот такие казусы получаются, как в автобусе.

А Александр сидел перед включенным компьютером и набивал по памяти длинную последовательность знаков, лишенную видимого смысла. Нажал «Ввод», подождал, пока на экран не выползет таблица, просмотрел ее, удовлетворенно кивнул, достал наушники и подключил их к компьютеру. Посмотрел на часы, до нужного времени оставалось еще десять минут, хватит на одну сигарету. Выдвинул нижний ящик стола, вытряхнул из него электрический хлам: обрезки проводов, мотки припоя, старые динамики — и снял фальшивое дно. Несколько пачек сигарет. «Дожили, — подумал, — сигареты храню как величайшую драгоценность». Достал из начатой пачки одну сигарету, потом, собрав ящик как было, вышел на крыльцо.
Чтобы случайный прохожий не заметил огонек приходилось курить в кулак, и прятаться как пацану. Александр курил не торопясь и вспоминал… Хотя и всеми силами пытался этого не делать, с самого времени пробуждения в автобусе. «Па, ты зачем наврал Семену?» — показалось что детский голос задал вопрос. «Лучше сразу отсечь лишнее». «И меня?» «И тебя».
Александр затушил окурок, закопал его, подвернувшейся кстати щепкой, в рыхлую землю вернулся в кружок. Надел наушники, сел перед экраном, набрал пароль и, как полчаса назад, нажал «Ввод». В наушниках зашумело, а таблицу на экране сменили хаотически мелькающие разноцветные треугольники. Через десять минут все закончилось, Александр встал, с видимым трудом выключил компьютер и деревянной ковыляющей походкой зашагал к выходу из кружка и дальше в сторону площади и домика. «Это инерция, сейчас все закончится. Удачи тебе!» — думалось тоже с трудом. Показалось, что кто-то смотрит в спину, но оглядываться уже не было сил. Александр Трофимов, подлинник заведующего лабораторией спецавтоматики, в очередной раз перестал существовать.

«Удачи тебе!» — Шурик вздрогнул, огляделся, узнал памятник Генде и удовлетворенно кивнул. Посмотрел на часы, было начало первого часа ночи. «Надо же, заработался. И голова болит нехорошо, не пришлось бы завтра в медпункт обращаться. Планов много, а смена такая короткая. Надо выспаться и все пройдет».
Маленькая серебристая фигурка, незаметная ночью на фоне крашенных серебрянкой ворот была неподвижна, как статуя. Но любой взгляд увидел бы в позе этой статуи грусть и печаль.

Инцидент в Гинзе (продолжение в комментах)

Страница на фикбуке

«За время своих долгих скитаний я слышал очень интересную фразу от одного японца: Величайшая сила человека — в способности изменить себя».
Личный дневник Генды

 Торговый квартал в Гинзе был в меру шумным, в меру ярким, в меру душным. Центр Токио. Оживленные улицы среди высоких зданий, множество лавок с самыми разными товарами и услугами. Магазины с самой разнообразной атрибутикой. Кафе с горничными, кафе с дворецкими, кафе с кошками, где посетители могли перекусить и поиграться с пушистыми кисками (семейства кошачьих, мои маленькие извращенцы). Основное отличие от наших рынков в том, что не было толкотни и бардака — типичных спутников русских мероприятий, где собирается больше чем сотня человек. Нет, тут всё культурно. Перед каждой лавкой стоит табличка с иероглифами «очередь начинается здесь». Не то чтобы так было всегда, но сейчас проводится традиционный летний ивент, который стянул под сень небоскребов всех отаку с окраин. Подумать только, территория по сравнению с той же Россией — так, небольшой пятачок земли, а насколько развитая инфраструктура!

 — Солнечный денек сегодня выдался. Классно же? — обратилась к спутникам неописуемой красоты девушка истинно славянской внешности. Родители у неё либо юмористы, либо старомодны. В итоге блондинку с голубыми глазами, атлетическим телом, загорелой гладкой кожей и толстыми косами цвета пшеницы, спускающимися до самого пояса, так и звали — Славя. — Оля, ну что ты ходишь как не на празднике! Тут же распродажа всего и вся, да и концерт скоро, Мику нас ждет. А вечером перекусим барбекю.
 — Жарко, как в аду, и народу здесь тьма тьмущая! Откуда в тебе столько энергии? — ответила среднего роста темноволосая девушка, волосы которой блестели на солнце и длиной практически не уступали блондинке. От подруги девушка отличалась более худым телосложением, особенно в груди, а также острыми чертами лица из-за худобы. Карие глаза из-под прищуренных век смотрели на мир с непоколебимым пофигизмом. Девушка держалась ближе к Славе, одно только присутствие которой приводило падких на эстетику японцев в полный восторг. Прохожие не докучали девушкам, но не глазеть исподтишка не могли. Блондинка с ясно-голубыми большими глазами, подтянутой фигурой, самую малость не дотягивающей до идеальных 90-60-90, и лицом, в которое можно влюбиться с первого взгляда — трудно остаться равнодушным. Правильные черты лица. Но самое невероятное — это глаза. Да. Глаза Слави смотрели на мир с теплотой и как две капли воды походили на драгоценные сапфиры. Тем временем флегматичная девочка, которую, если бы не нежный голосок, на первый взгляд можно принять и за мальчика, продолжила изливать свою скуку. — Ещё и этого вот навязали…

 — Эй, а вот сейчас обидно было! — возмутился шагавший рядом с девочками темнокожий солдат. Пусть он и одет в гражданское, но за серой майкой и потертыми джинсами не скрыть ни мускул, ни походки. Опытный глаз сразу скажет — боец, из тех, что знают, с какой стороны держать автомат, а не просто таскать железки и наращивать мясо протеиновыми коктейлями. Девочки же, в отличие от своего невзрачно одетого друга, щеголяли более яркими цветами. На Славе красовалась белая хлопковая рубашка, такого же цвета юбка до колен и широкополая шляпа. Дополняли образ изящные белые туфли без каблуков. А чтобы всё это не смотрелось однотонно, в комплект входили бирюзовые серьги, пояс, лента на шляпе и сумочка. — И, может, хватит называть меня «этот»? Джо! У меня имя есть, бессовестная ты девчонка!
 Темноволосая не прониклась, только фыркнула что-то про доставучих негров, переходя в сторону, так, чтобы от афроамериканца её отделяла Славя. На ней свободно сидел приталенный джинсовый костюм из темно-синей ткани и спортивные кеды. Одежда на ней смотрелась на пару размеров больше, но у малышки были свои причины так одеваться. Кроме того, Оля носила солнцезащитные очки, не дешевого понта ради, а как реальное подспорье чувствительным глазам. Несмотря на то, что вся честная компания экипировалась в легкую летнюю одежду, летом в Токио всё равно было очень жарко. Свет, казалось, хочет спалить всё к чертовой матери: те, кто стоял на ярмарке, либо бегали от лавки к лавке, где спасались с помощью кондиционеров, либо обливались потом в три ручья. Насколько же значимое событие эта «ярмарка»?

 — Оля, не будь врединой, — попеняла ей Славяна, прекрасно зная, что та подразнивает гору мышц просто из спортивного интереса. Да и сам Джо не сердился, вяло отшучиваясь от миниатюрной на его фоне Ольги. Толпа вокруг гомонила, обсуждая покупки, выход манги и додзинси, а также новых и старых музыкальных идолов, чей концерт сегодня состоится. Если, конечно, все не зажарятся насмерть под палящим светилом. — Не дразни нашего телохранителя.
 — Телохранителя? Да ради бога, одной меня было бы вполне достаточно, — девушка отмахнулась, провожая взглядом лоток с мороженным. Иероглифы она не особо различала, но для туристов были пояснения на английском. — Раз так не перестраховываетесь, то могли бы Яму с нами отправить, а не качка-рэпера. О, мороженое! Хочу!
 — Я ненавижу рэп! Только рок и метал, только хардкор! Почему, если у человека темная кожа, то… Ну что за детские стереотипы, Оля? — поднял глаза к небу солдат. Без оружия он чувствовал себя неуютно, но пронести в такое место ствол… это не Россия, тут строго. Везде металлоискатели и полицейские. Вряд ли случится что-то стремное в самом центре Токио. Тут даже крупных терактов не было, лет эдак десять.
 — Ей просто скучно. Вот и дергает тебя, — улыбнулась блондинка, наблюдая, как подруга пытается на ломанном английском объяснить мороженщику, какого, собственно, пломбира ей надобно. При этом Ольга махала в воздухе руками, выводя что-то среднее между рожком и непристойным символом. Со стороны соседнего квартала слышался шум машин — это была одна из немногих улиц, которую не перекрыли.

 — Да знаю, но ничего не могу с собой поделать, — ответил Джо, добавляя: — А Ямада на другой миссии. Охраняет Мику. Так что довольствуйтесь мной.
 — Джо, — Славя мягко обхватила ладонями мускулистую руку солдата. Блондинка работала в организации не так давно, но уже знала подход к каждому своему подчиненному, в том числе и к нему. — Понимаешь, ни я, ни Оля, ни даже сама Яма не выглядим как опасные люди, а вот с тобой, таким… внушительным, нам хулиганы не страшны.
 — Вот! А она это не ценит! Бессовестное создание. Думаешь, если красивая, то тебе все можно? — солдат обличительно ткнул пальцем в темноволосую, как раз возвращавшуюся с тремя порциями мороженого. Славя тактично умолчала, что Оля стоит в бою небольшого отряда, но да ладно. Детали, детали…
 — Держи, и не куксись, — девушка угостила мороженным и блондинку, и здоровяка, причем безошибочно выбрав каждому по вкусу. Славя получила большой рожок с пломбиром, Джо достался фруктовый лед, а сама Оля потихоньку облизывала стаканчик шоколадного крема, попутно стараясь держаться края толпы. Будь на то её воля, никакими коврижками в такое скопления народа не заманишь. Но Хатсунэ выступает именно в этом квартале. — Хочу домой, на диванчик, и под кондиционер! У меня куст на столе, не политый, засохнет ведь.

 — Проживет один день фикус без тебя, отдыхать активно тоже надо уметь. Спасибо за мороженку, холодное как раз кстати, — весело сказала Славяна, удостоившись сразу двух удивленных взглядов. Спутники девушки поражались её оптимизму. — О, мы, кстати, почти на месте. Здорово тут, смотрите сколько автоматов и магазинов с едой, попробуем еще что-нибудь? Вон тот имбирный лимонад выглядит интересно.
 Толпа становилась всё плотнее и плотнее, заставляя троицу прижиматься теснее друг к дружке. Все спешили к сцене, откуда уже раздавался бодрый голос ведущего. Может, он легко переносил жару? Или, может, на помосте есть кондиционер? Или японец где-то раздобыл щепотку кокаина — кто знает? Сцену окружал парк, с газонами и разнообразными деревьями. Пусть здесь и нет тесных улиц, но людей столько, что не протолкнуться.  Недалеко от навеса, в специальном помещении, разбили комикон, где продавали своё творчество как начинающие авторы, так и матерые мангаки. Праздник жизни и веселья, отмечаемый с традиционным для местных размахом. На сцене появились пузырьки и пар, вырабатываемые приборами по бокам. Наличие Джо в тактической группе под названием «поход на концерт Мику» полностью оправдалось. Крепкий и широкий в плечах мужик исполнял в толпе роль живого ледокола, особенно он старался почаще проходить мимо хорошеньких азиаток.

 — Вы что так долго? — Из толпы чудесным образом материализовалась ещё одна девушка. Высокая, худая, с черными волосами до середины спины. От Ольги её отличали азиатские черты лица, обманчиво кукольное личико с раскосыми глазами и аристократично бледный цвет кожи. Ямада была на работе, и поэтому сейчас пришла в строгом пиджаке, брюках и белой рубашке. Даже галстук надела, а вот из аксессуаров могла похвастаться только браслетом из черного металла. Скромное украшение тихо позвякивало на правом запястье девушки. Что до её целей… — Давайте быстро за кулисы! Мику уже там извелась, и где вы, блин, рыжих непосед потеряли?
 — Привет вообще-то! — улыбнулась Славя, хлопая мечницу по плечу. Наполовину японка, наполовину русская, Яма унаследовала плюсы каждого народа. Славянская привлекательность плюс восточное изящество. Однако сейчас она выглядела нервной. — Что-то ты сама не своя. А рыжие не придут, в «Совенке» сейчас новая смена приезжает, вот Док и припахал всех, кого смог. Ты бы видела, как Ульяна пытается строить пионеров — умора! Сам директор лагеря, правда, пропал куда-то. Ты же знаешь Дока, он может быть где угодно.
 — Представляю. Прости. Просто нервы, организация концерта, ещё этот придурок всякое несет, — смущенно улыбнулась девушка, хватая за руку Ольгу (та легко терялась в толпе). — Быстрее, быстрее, быстрее!
 — Какой придурок? — поинтересовался Джо, замыкая шествие. Впереди шла Ямада, не особо церемонясь и расталкивая зевак, за ней девочки, а в конце он сам. Зрители были в экстазе и гомонили, как на базаре, на многих светились флаеры и аквамаринового цвета повязки с иероглифами. Парочка молодых парней размахивала флагами с фотографией своего кумира — миловидной японки с двумя хвостиками, к ним уже спешила охрана: праздновать празднуй, а другим не мешай, баннеры размером с небольшое покрывало — это уже маленько перебор.
 — Оракул, — дернула плечом Ямада, так, что волосы цвета вороного крыла всколыхнулись, как от порыва ветра. — Сказал, что тут ему делать нечего, когда Виолетта раздавала билеты. Называется, как хочешь, так и понимай! В смысле, ему просто скучно, или тут что-то намечается странное? Вы же помните, его предсказания практически всегда сбывались.

 — И ничего не предприняли? — забеспокоилась Славя. Как глава департамента по чрезвычайным ситуациям, она считала, что все напророченные Оракулом неприятности обязательно сбывались — от землетрясений и терактов до внезапного пожара в его любимом ларьке с шаурмой. Как человек он был донельзя странным, но как носитель аномальной способности — практически бесценен.
 — Охрану утроили, сообщили местным силам самообороны, ужесточили контроль на проходных пунктах… — начала перечислять Ямада, загибая пальцы. — Ах да, и прислали сюда Кэпа с его отрядом, вон в той будке с охраной сидят. Местных задохликов пугают.
 — Их можно понять, — скромно улыбнулась Оля. Перед глазами девчушки маячила картина: десяток могучих русских бойцов спецподразделения в полной экипировке — и дрожащие в уголке японские полицаи.
 Стоило только девочкам подняться за кулисы, кожей чувствуя завистливые взгляды толпы (половина пришедших на концерт удавились бы за такую возможность), как на всю компанию налетел беспощадный аквамариновый вихрь, в виде хрупкой на первый взгляд Хатсунэ Мику. Девочка обнимала подруг, трогала ладонями, висла на шее, радуясь, как дитя малое.
 — Вот вы где! Я места себе не находила. Раньше никого не приглашала лично на свой концерт. Виола отдала вам письма с билетами? Вам тут нравится? Не слишком жарко? Сцена большая, но прямо под солнцем, и даже крыша не…

 — Стоп, стоп, стоп! — рот Мику накрыла изящная ладошка Ямады. Славю и Оли агенты Хатсунэ усадили в углу, прямо возле переносного кондиционера, даже сбегали за холодным чаем. Вот что значит сервис! Ну, определенную роль играло и то, что она друзья поп-идола Японии. — Ты опять пытаешься затараторить нас насмерть?!
 — Нифефо я не пыта… — попробовала промычать певица. Мику была в своем сценическом платье, состоящем из изящной рубашки без рукавов и короткой, на самой грани приличия юбки, дополняли образ чулки и галстук. Обувь на певице была спортивная — серо-голубые кеды. Хатсунэ, благодаря текущей в её жилах русской крови, могла похвастаться не только хрупкой и милой фигурой, но и довольно высоким для японских девушек ростом, и на каблуках её можно было увидеть редко. Собранные в два фирменных хвостика аквамариновые волосы и сияющие азартом глаза, минимум косметики, а также легкий аромат эвкалипта, шлейфом следующий за девушкой. Она влюбляла в себя практически сразу, первым же робким взглядом из-под густых ресниц, первой пулеметной очередью неловких фраз из мягких губ. Подруги даже не успели как следует пообщаться, когда за кулисы ворвался вспотевший менеджер, жестами намекая, что пора бы и на сцену. — Ладно, я быстренько оттанцую свою программу, и вместе побродим по Гинзе!
 — Ага, конечно, — полным скепсиса тоном сказала Оля, глядя, как поп-идол последний раз покрутилась у зеркала, поправила микрофон на галстуке, тряхнула юбкой, подпрыгнула и была такова. — Как будто нам дадут проход с такой звездой, да мы на первом же квартале под фанатиками утонем! Тысячи потных тел повсюду! Мама, роди меня обратно…
 — Тшш… начинается, — Славе не было нужды просить подруг вести себя потише. Стоило только Мику начать петь, как заработала акустическая система, перекрывая уже даже не крик — натуральный рёв фанатов. До безобразий вроде бросания чего-то на сцену посторонних предметов не доходило, но экстаз зрителей колотил не по-детски. — Какой талант у нашей Мику, она же просто парит над сценой, и ещё поёт, и ещё без фанеры!
 — И это ещё только самое начало! — Кое-как докричалась до Слави Ямада. Из-за кулис открывался отличный вид на помост. Мику не просто пела, она отдавала себя всем по чуть-чуть, Каждым прыжком, каждой нотой, каждым движением великолепного тела и волос, она встречала своих зрителей, город, и даже само летнее небо. — И это не столько талант, сколько суровые репетиции, до истощения связок и мозолей на ногах.

 — Тут под конец концерта её на сувениры не растащат?! — Забеспокоилась Оля. Мику тем временем запевала уже третью песню. Её искусство зачаровало людей настолько, что само время текло иначе. Однако это не давалось просто так. Аквамариновая искорка обливалась потом, если внимательно приглядеться, то видно, что, хоть она ещё держит темп и дыхание, но подмышки намокли, а по нежной коже катятся блестящие капельки. Яма судорожно сглотнула и поспешила отвернуться. Щеку мечницы тронул едва заметный румянец. Какие между ними отношения?!
 — Пусть только попробуют! — Недовольно посмотрела на море народу полуяпонка, зачем-то касаясь браслета на правой руке. Вдруг все колонки разом замолкли. — А там что творится? Для фейерверка вроде рано.
 — Обесточено, — Ольга пощелкала выключатель на электрическом щитке за сценой, чтобы понять причину выключения техники. — Не думаю, что у педантичных япошек могло выбить пробки на таком важном мероприятии.

 Со стороны центрального квартала раздались несколько громких тресков, а в жарком воздухе вдруг появились дымные нотки. И крики. Не только крики расстроенных фанатов, но и другие. Со стороны самого сердца Гинзы воздух принес крики боли.
 — Мне это не нравится, — Прямо сказала Славя, краем глаза наблюдая за толпой. Мику пыталась докричаться до фанатов, успокаивая их, даже пела, пусть и без микрофона, но поставленный голос идола звучал громко, наполняя сердца уверенностью. Толпа нервничала, кто-то уткнулся в телефон, кто-то испуганно озирался. Крики приближались… — Смотрите!
 С улиц Гинзы бежали люди. Беспорядок, стоны, паника. Педантичные в своем большинстве японцы сломя голову спасались бегством, толкая друг друга и не обращая внимания ни на что. Вот два парня буквально снесли с ног маленькую девочку, а толстый, обливающийся потом мужик растолкал стайку школьниц. И откуда столько прыти? Что стряслось в этот солнечный день, посреди столицы почти самой безопасной страны в мире?
 — Встать можешь? Где твои родители? — Славя протянула руку упавшей школьнице, пока на сцене менеджеры обзванивали охрану, она не теряла времени. Маленькая и хрупкая, на вид лет одиннадцать, не больше. Мику вернулась за кулисы подавленной и в спешке переодевалась. Обычно позитивную спортсменку, певицу и просто красавицу давно никто не видел в таком расположении духа.

 — Она тебя не понимает, — произнесла Ямада, коснувшись плеча блондинки. Славя как обычно поспешила помочь, упустив сущую мелочь, такую, как незнание иностранной школьницей русской речи. Толпа огибала девушек, как река обтекает большой камень, ведь перед ними стоял Джо, упирая руки в бока и сурово пыхтя. Темнокожий, прищурившись, смотрел, откуда они бегут, но так и не мог разобрать, что там. Взрыв? В Стране восходящего солнца преступность не настолько наглая. Тем временем Яма, прекрасно знающая свой родной язык, спросила девочку на японском: — Что произошло?
 — Т-там… Там… Там… — Малышка дрожала с головы до пят, на руках и ногах множество кровоточащих ссадин, белые детские колготки порваны в хлам, а в детских глазах застыл животный ужас. Маленькая ручка только и смогла, что показать пальцем на центральный квартал, голос её не слушался. — Убили. Много.
 — Вызывай охрану. И где Кэпа носит? — Ольга заозиралась, оценивая обстановку. Поток людей стал заметно реже. Сегодня среди небоскребов Гинзы разразилась трагедия. Темноволосая заметила, что некоторые бегут с ранами! Лысый старичок промчался мимо, баюкая порезанную руку. Две женщины заметно хромали. — А это что за цирк и клоуны?

 Таких слов удостоилась группа из пяти человек, преследовавшая беглецов. Пять вооруженных мечами мужчин, в пластинчатых доспехах и шлемах, отдаленно напоминающих римские. Дубленая кожа и металл, броня потертая, и явно не для показухи. Полуторные мечи беспощадно рубили всех, до кого только могли дотянуться. Не разбирая, где ребенок, женщина или старик. Воины просто калечили граждан, но, самое страшное… они улыбались. Скалились, проливая кровь. Хохотали, когда клинок пронзал очередное беззащитное тело. Кровь орошала асфальт, скатываясь с лезвий густыми каплями.
 — Косплей? На представление не похоже, все взаправду. Вот психи! — Сурово подметил Джо. Рука солдата схватила пустое место, там, где обычно находилась кобура. — Куда, блин! Славя! Стой!
 Но блондинка, никого не слушая, уже со всех ног неслась в гущу сражения. За неполные два года девушка стала во главе отряда, отвечающего за спасение людей. Золотистые локоны не раз и не два дарили надежду там, где царили бедствия и буйства стихий. Она многого достигла и совершенствовалась с каждым днем, но в момент, когда невинным людям угрожала опасность, бежала вперед сломя голову. Ни Виоле, ни целой армии инструкторов не удалось её от этого отучить. Панама слетела с головы, а косы дергались, словно крепились не к милой девушке, а к реактивному самолету. Расстояние, отделяющее Славю от чужаков, она преодолела в полмига, и, в момент, когда меч готов был забрать очередную жертву, подошва атлетки впечаталась в наглое лицо. Шлем полетел на землю, а изо рта врага потекла кровь, вперемешку с парой выбитых зубов. Сила удара была такая, что мускулистый воин упал на землю.
 — Кто вы такие и что тут забыли?! Убийство гражданских вам с рук не сойдет! — строго крикнула Славяна. Блондинка строила из себя дуру, стараясь заговорить вооруженных до зубов противников, а сама тем временем посылала сигнал бедствия со своего наручного КПК. Джо подошел и встал сбоку от нее, Ольга тоже не осталась в стороне. Одна только Яма, как единственная, кто знал язык, громко руководила эвакуацией, не забывая вполглаза поглядывать на пятерку и раздраженно шипеть. Разорваться на две части она никак не могла.
 — Кажется, они не понимают нас, — примерила на себя шкуру Капитана Очевидность Ольга. Деревья на обочине шумели, а несколько машин, которых задели убегающие в панике люди, до сих пор визжали сигнализацией. Язык незнакомцев пестрил множеством согласных и не походил ни на один известный диалект Востока. Тот противник, с кого слетел шлем, на вид был не старше тридцати. Отплевываясь кровью из разбитых губ, он орал во все горло. Остальные, тем временем, стали дружно окружать троицу.

 — Как же ствола не хватает! — Джо пригнулся, ноги солдата напряглись, готовые в любой момент бросить тренированное тело в сторону. Противник не стал дальше тратить время. Мотивы врага пока не известны, но такое ощущение, что им дали команду просто подавить все живое. То, что это не просто горстка странных террористов, ясно по экипировке. Броня, мечи — всё это не выглядит бутафорски. А ещё, каждый противник был силен физически, почти не уступая матерому афроамериканцу. Но сила не всё… Стоило только первому врагу напасть на Джо с мечом, как тот мастерски перехватил его руку и вывернул тому кисть. Крик боли завис в воздухе. Бить по доспехам — фигня затея, а вот такой способ принес плоды. Правда, Джо пришлось тут же разорвать дистанцию. На то место, где миг назад стоял солдат, обрушились сразу два меча.
 — Эй, а у ребят слишком хорошо поставлен удар! Будто всю жизнь мечом машут. — Оля внимательно наблюдала за мужиками, переговаривающимися вполголоса. — Кажется, дела у нас на букву «х», и это не «хорошо»! Бежим?!
 — Я за, всеми лапами! — Джо увернулся от очередного выпада, попутно награждая врага смачным пинком в колено. Доспех смягчил удар, но приятного все равно мало. На бегу воин Организации жаловался на судьбу: — Кэп что-то задерживается. Он и его ребята хотя бы при оружии. Нет, эти клоуны никак не отстанут!

 — Н-на! — Широкий замах — и ближайшая металлическая урна, брошенная точно в цель, бьет в голову бегущему солдату. Бронированный зад знакомится с асфальтом, меч падает на землю и тут же подхватывается недремлющим Джо.
 — Они снова на гражданских переключаются! — Славя замедлила бег, заметив, как чужаки направляются к ближайшему ларьку, из-за стекол которого смотрели испуганные дети. — И их четверо! Куда делся ещё один?
 — Побежал, поди, за подмогой, — проворчал темнокожий, прокручивая в руке трофейный клинок. Он поддразнивал врагов, отвлекая от беззащитных жителей и оттесняя буквально беснующуюся за его спиной Славю. Блондинка не могла оставаться равнодушной, когда людям угрожала опасность.– Не привычный мачете, конечно, но и этот сойдет. Давайте по одному, сукины дети! По одному!
 — Так они тебя и послушали! — Ольга подошла ближе, намереваясь забрать себе одного противника. Четверо вооруженных мужчин не собирались играть в благородство, и, выставив вперед мечи, медленно, но неотвратимо, надвигались. Хрупкая девочка совсем не боялась. В критические моменты все, кто работает в Организации, выкладывались на все сто. Так и она, согнув слегка колени, следила за противником.

 Подкрепления до сих пор не появилось, что заставляло волноваться. Улицы Гинзы остались без электричества. Стояли выключенные рекламные щитки и потухшие автоматы, на обочине валялись брошенные велосипеды и пустые машины. Момент, когда все четверо бросились вперед, произошел стремительно. Сапоги отстукивали на асфальте ритм галопа. Тренированные ноги и легкие ничуть не устали даже в такую жару. Четыре широких лезвия целились в грудь Джо. Именно его противник посчитал главной угрозой, и серьезно просчитался. Первый мечник даже не понял, отчего он упал — настолько стремительную подножку получил от Слави, второго взял на себя Джо, отбив пару жестоких ударов трофейным мечом. В тот момент, когда враг заносил меч, негр просто изо всех сил рубанул его сбоку. Кровь из рассеченной артерии забрызгала как самого солдата, так и стоявшую неподалеку Ольгу.
 Девушка застыла, когда горячие капли попали на красивое юное лицо. Она затряслась, закрыв глаза, и оставшиеся враги напали на неё. Рефлексы твердили вымуштрованным мечникам, что тот, кто отрешился от происходящего — легкая добыча, но удача сегодня явно не на их стороне. Когда до критического соприкосновения кромки клинков и нежной кожи оставался всего один удар сердца… Тело носителя аномалии изменилось. Изящные девичьи руки и ноги на глазах наливались силой, рост стал немного выше, плечи шире, с кожи девочки повалил пар. Хотя… Уже далеко не девочки.

 Объект «Футунарь»: запись в информационных файлах Организации.
 Тип: разумная аномалия (уровень контроля у носителя — высокий)
 Код: серебряный (полезна организации)
 Уровень регистрируемого излучения: 6-21%
 Примечание:
 Обычная на первый взгляд девчонка. Хрупкая, робкая, стеснительная. От сверстниц её отличает только глубокий взгляд, не характерный для столь юного возраста. В поле зрения организации попала давно, ещё со школы, когда в одиночку отбилась от нападения группы завистниц. Дело в том, что именно у этой носительницы имеется множество поклонников (и даже поклонниц), что не всем одноклассницам нравилось. Приборы регистрировали довольно высокий аномальный фон, и с девочкой решили установить контакт на взаимовыгодных условиях.

 Особенность её физиологии в том, что она не она. И даже не он. Объект может произвольно менять свой пол, перестраивая анатомические структуры организма. В облике девушки она робкая, ловкая, умная Оля. В облике парня — сильный, решительный, могучий Олег. При этом сама личность не меняется — только эмоции и поведение. Никакого раздвоения. Процесс перевоплощения сопровождается ускоренным метаболизмом и повышением температуры всего тела вплоть до восьмидесяти градусов по Цельсию. Практически неуязвима к инфекциям, большинство возбудителей просто погибают при таком нагреве, нарушая все законы физиологии и генетики. Кроме того, во время перемены пола, кожа носителя выделяет в воздух огромное количество феромонов. Все существа противоположного пола начинают испытывать сильное влечение к объекту.

 Прошла/ел базовый курс подготовки агентов Организации. Благодаря особенностям анатомии и излучению аномалии примерно втрое сильнее простых людей в облике мужчины. Гибкая и ловкая, как кошка, в облике женщины. Большую часть времени проводит как дама. Умна, красива, весьма деликатна и женственна на публике и ужасающе извращена в моменты комфорта, когда рядом только друзья. Любит ухаживать за растениями, особенно за фикусом, которому по никому не понятным причинам дала имя «Куст». Участвует в разведывательных и дипломатических миссиях. Благодаря способности к выделению феромонов способна охмурить почти любую цель. Благородна до ужаса, чем-то напоминает Славю. Пойдет наперекор принципам только если это действительно необходимо.
 Заключение:
 Приоритеты: следить за здоровьем ценного носителя. Процесс трансформации сопровождается очень неприятными ощущениями, со слов самой Оли — «будто плавишься заживо». Так что досконально изучить механизм действия аномалии пока не удается. Ясно одно: тело перестраивается полностью, вплоть до скелета и желез внутренней секреции. Теоретически, объект может как забеременеть, так и оплодотворить кого-то (и то, и другое делать она отказалась, а предложившему подобный эксперимент Шурику только недавно сняли швы). Как и многие агенты, девочка уже немало сделала для мира, и является одним из драгоценных кадров Организации. Я буду только рада, если её дети унаследуют часть способностей родителя. Каким бы способом они не появились на свет.

Доктор В.Ц. Коллайдер.

 — Э-м-м-м… Оль. А что это с тобой? — Джо, как и ошарашенные враги, смотрел на мужчину, поправлявшего свой джинсовый костюм. Теперь понятно, почему он был на пару размеров больше. Белая майка и брюки из грубой ткани сидели впритык, четко контрастируя с крепким прессом и мускулистой фигурой. При этом боевой агент не напоминал «качка», больше всего он похож на легкоатлета. Жилистая, подтянутая фигура. Тонкие черты лица, едва заметная щетина. Словно персонаж со страницы спортивного журнала.
 — Не подкалывай меня! Будто не знал про эту способность. — Голос агента тоже изменился, стал более глубоким и хриплым, совсем не похож на звонкий говор Ольги. Играючи увернувшись, он просто выбил мечи у врагов двумя ударами ног, а затем приложил их мордой об асфальт, придавив коленями к земле. Сила, которую никто не ждал, в том числе солдаты, вовсе не зеленые новички в плане ближнего боя.
 — Знать знали. Но видеть своими глазами как-то прежде не доводилось. Оль, а от тебя так приятно пахнет в этом облике. А что ты морщишься? — Славя принюхивалась, зажмурив глаза и подходя поближе, неосознанно очарованная испускаемыми аномалией феромонами.
 — Обувь жмёт, — сквозь зубы честно признала… признался Олег! Решив похвастаться обновкой, Оля, как настоящая девушка, пришла в изящных кедах, больше подходящих к костюму, а не в специально сделанных для неё растягивающихся туфлях. — Черт, а вот и подкрепление. Откуда они только лезут?!

Дубликат, часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/3021621
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/3051251
Глава 7 http://vn.reactor.cc/post/3063271
Глава 8 http://vn.reactor.cc/post/3073250
Глава 9 http://vn.reactor.cc/post/3087408
Глава 10 http://vn.reactor.cc/post/3095547

XI
Монетка в фонтане


— Ты пойдешь со мной?
— Брысь! Юля, ты же знаешь, что со мной это не работает. Тем более в этом варианте «Совенка».
— Знаю. — Юля подумала, не сделать ли вид, что обижена, но потом улыбнулась. — Хорошо что я не материализовавшееся подсознание и не ходячий портал, а всего-лишь кошка-мутант.
— Ага. Была бы ты, на самом деле, кошкой, ты бы об этом не задумывалась. Животным, знаешь по барабану. Так что смирись с тем, что ты человек.
Наклонилась, надо мной, загораживая весь обзор и глядя мне прямо в глаза. Зрачки расширились, сейчас гипнотизировать будет. А я делаю рывок и целую Юлю в нос. Хотел в губы, но она дернулась и получилось в нос. Ну, тоже неплохо.
— Ну вот, всю таинственность момента нарушил. Ладно, пойду. Скоро Славя придет, не люблю, когда меня видят. Я, в конце-концов, как там у тебя: «Кошкодевочка, легенда лагеря», — и должна являться избранным и в критические минуты. Еще увидимся, пока.
— Мяу!
— Не дразнись!
И убежала. А я выхожу в проход между сиденьями, подбираю пакет и свитер. Пальто, кажется, нужно оставить, а вот телефон не забыть. Или смартфон? Или МР3-плеер? Под моим взглядом старенькая кнопочная Нокия начинает увеличиваться в размерах, экран у нее наползает на кнопки… Кручу головой, «Отставить!». Телефон возвращается к привычному облику. М-да, и вот пошел бы я такой за Юлей, я бы натворил там дел, в лагере-то. А так… Пригибая шею смотрю в окна автобуса, снаружи все как положено: приоткрытые ворота с прорезанной звездой, надпись «Пионерлагерь Совенок», два гипсовых пионера, кирпичный забор, лес по обе стороны забора, автобусная остановка. Оглядываюсь назад: дорога убегающая в холмы, ЛЭП, то ли поля, то ли луга, непонятно. Оставляю вещи в автобусе, а сам выхожу. Не стоит заставлять Славю ждать.
— Привет, ты, наверное, только что приехал?
— Славюшка, ты же давно уже проснулась. А все повторяешь так, как тебя научили.
Какая она все-таки красавица, смотрю в эти глаза и чуть не тону в них.
— Ты… Ты… Это ты приехал?! Так что ж стоишь, пойдем скорее.
Рад бы, но нет. Внутрь мне нельзя, я сам себе такое правило установил и поэтому я его выполню. Вспоминаю трансформацию телефона. Здесь я еще сдерживаюсь, а внутри, боюсь что не смогу.
— Нет Славюшка, туда мне вход заказан.
— Тогда подожди, я быстро. Мы быстро!
Срывается с места к воротам. Внезапно останавливается, разворачивается и бежит ко мне. Виснет у меня на шее и целует. Вот у Слави получилось в губы. В уста сахарные, именно.
— Пока никто не видит! — Хохочет. А потом, на мгновение построжев. — И не думай ничего такого, это тебе от всех нас! Другие то постесняются. И обязательно дождись! Или нет, костровую поляну знаешь? Подходи туда через час!
И бегом, в темпе приличном Ульянке-маленькой, а не помощнице вожатой, скрывается за воротами. «Конечно знаю, конечно подойду, за тем я тут и оказался». Присаживаюсь на лавочку, до поляны двадцать минут хода, так что полчаса свободного времени-то у меня есть. Или я лучше даже прилягу. Устраиваюсь у ног правого пионера, в удивительно не пыльной и мягкой здешней траве, закидываю руки за голову и лежу, разглядывая облака. Как их называют? Цирусы, если я правильно вспомнил. Когда я еще здешнее небо увижу?
— Спасибо, что не стал описывать меня, как абсолютного злодея.
Облака загораживает фигура, вставшая надо мной башней. Пионер. Визитер третий, виртуальный. Через него небо просвечивает, значит — виртуальный.
— Пожалуйста. Абсолютных злодеев вообще не бывает. А ты и на относительного злодея не тянешь.
— Любопытно, а на кого же я тяну? Как ты меня характеризуешь?
— Как, в общем-то, неплохого человека, загнавшего себя в причинно-следственную воронку событий. И вот за то, что он загнал, или позволил загнать, себя в эту воронку, он и должен нести ответственность. А ведь и нужно было тебе, всего-то, встать на чужое место и посмотреть оттуда.
— Мудрено. Но, прощай.
— Прощай.
Интересно, в какой материнский мир, из всего пакета, его тогда выкинуло вместе с лодкой? Ну это так, праздный интерес, оставим эту тему в покое. Перевожу взгляд с облаков на средний план. На кусте барбариса сидит птичка, не разбираюсь я в них. Мелкая, чуть побольше воробья, очень аккуратное тельце, небольшой тонкий клюв, по серо-коричневому тельцу желто-коричневые продолговатые пятнышки. Птиц косит на меня правым глазом, потом я перестаю его интересовать. Вдруг он вспархивает с места, подлетает метра на полтора и возвращается на свою ветку с каким-то насекомым в клюве. Значит назовем этого птица мухоловкой.
Трещит ветка, вспугнутая мухоловка улетает, бросив добычу. Кто-то кидает в меня сосновой шишкой.
— Его все уже ждут, а он тут разлегся!
— Имею право, Рыжая белка. — Я знаю, она не обидится.
Поднимаюсь со скамейки, оглядываюсь. Вон там — начало тропинки к озеру и дальше к Старому лагерю. Туда мне можно, но время поджимает. Поэтому я протягиваю Ульянке руку.
— Пошли?
И мы идем на костровую поляну, не заходя в лагерь. Мне же в лагерь нельзя, я помню. Карман на Ульянкиных шортах оттопырен до пределов возможности. Ну конечно — яблоко. Ульянка хочет откусить, но останавливает руку не донеся фрукт до рта.
— У тебя есть нож?
Нож у меня есть, но не в этом случае. Так и говорю Ульяне.
— Тогда давай так, я кусаю с одной стороны, а ты с другой.
— Давай лучше по другому.
Забираю у Ульяны яблоко и разламываю по его яблочному меридиану. Вот теперь каждый грызет свою половину. Пока Ульяна занята яблоком, я кручу головой по сторонам. Вот так, вживую увидеть все, когда еще удастся? Куча мелких деталей, вроде муравейнка у самой тропы или лесных цветов, или заросшей просеки, уходящей неизвестно куда. И все это раньше не замечалось или проскакивало мимо сознания. И пахнет грибами и хорошо бы проверить на этот счет во-о-он тот косогор.
— А я знаю, зачем ты приехал. — Ульянка справилась с яблоком.
— Молодец, Рыжик. Я тоже знаю.
— Жалко?
— Грустно. Но не жалко.
Кто-то еще идет за нами по тропинке, я это чувствую. Резко оглядываюсь и успеваю заметить мелькнувшее в кусты коричневое платьице.
— Не оглядывайся, это Юлька сзади, просто она стесняется.
Ну да, Ульянка же о нашей встрече ничего не знает.
Мы идем к костровой поляне, оставляя забор лагеря по правую руку. Слева мелькает прогал, в той стороне озеро, где купается Славя.
— Расскажи, как ты живешь?
— Нормально живу, Уля. Все вроде бы нормально, и проблем не много и не мало, так среднее количество. И близкие люди есть, которые меня понимают и которых понимаю я. Но вот узнал о вас, и захотел познакомиться.
— И напридумывал всякого.
— Нет. Все что можно придумать, где-то уже существует. В моем мире придуманные вы, в вашем мире — я. Где-то еще кто-то третий. Так что я просто подсмотрел, как вы живете. Было трудно, но кое-что я увидел.
Ульянка некоторое время молчит, переваривая мои слова, а потом уточняет.
— Значит мы настоящие?
— Самые настоящие.
— И ты настоящий?
— Хочешь ущипну? Конечно настоящий.
— А скажи тогда, как тебя зовут?
Сказать? Да легко. Называю ей сетевой ник. Рыжик недовольно морщит носик.
— Нет, не то! Как зовут по настоящему? Как мама с папой назвали. Не бойся, я умею хранить тайны.
Да я, собственно и не боюсь, я просто не хочу. Но Ульянка настаивает и, кажется, ей действительно это надо.
— Рыжая белка, зачем тебе моё имя?
— Надо!
— Ну хорошо, скажу перед уходом.
А мы, собственно, уже вышли на костровую поляну.
— Ну наконец-то!
Оглядываю поляну. Знакомые все лица и все улыбаются.
— Здесь все. Кто смог и кто захотел. — Славя, похоже, взяла на себя роль распорядителя.
Да, действительно, все кто смог и кто захотел.
— Узнаешь тех двоих?
Дети лет семи. Темноволосая девочка нацепила фонендоскоп и с серьезным видом слушает полноватого мальчишку, задравшего по такому случаю рубашку. Ха! А у девочки-то глаза разного цвета. Она замечает меня, улыбается, что-то говорит мальчику. Мальчик поворачивает голову в мою сторону, на мгновение мы пересекаемся взглядами и из глубины семилетних глаз на меня смотрят глаза сорокалетнего дядьки. Очень опасного дядьки. Смотрят и прячутся. Я взвешен, оценен и признан безопасным. Интересно, что бы стал делать этот пузанчик, если бы решил, что я представляю опасность? Забил бы фонендоскопом? Самый первый цикл в младшем отряде и старые привычки еще не стерлись до конца.
— Что-то много народу, Славя.
— Сколько смогло и сколько захотело. А захотели все, кто понял, что происходит, про кого ты упомянул, и даже просто подумал, и еще сверх того. Ну, будешь речь толкать или пойдешь к костру?
К костру, конечно. Ишь чего удумала — речь ей толкать. Мне освобождают место рядом с Алисами, дают в руки уже очищенную печеную картошку, ставят рядом кружку с заваренной смородиной. Алисы вот они, обе. Здороваются со мной по мужски, за руку, улыбаются.
— Значит все-таки Семен?
Загадка для меня: угадай кто-откуда. И тут же моя отгадка.
— Алис, ты ведь та, которая помощница вожатой, в лагере физруков и бабы Глаши? — Спрашиваю, и, дождавшись утвердительного кивка, продолжаю. — Нет, не Семен. Я просто воспользовался на три-четыре часа его телом, пока он спит в автобусе. Надо будет вернуть.
— А я то думала!
— Нет. И даже близко не попала.
А теперь моя очередь спрашивать.
— Алиска, а ты поедешь с концертами по лагерям?
— Цикл назад собиралась. А сейчас — думаю. — Алиса бросает взгляд в дальний конец поляны, где кто-то учит кого-то играть на горне.
Ну, это уже не моя забота, я просто полюбопытствовал. Алисы встают, обе с гитарами, обе, нет, не одинаковые, но очень похожие. Я делаю на прощание им подарок: «Между прочим, квартира в двухэтажке, сорок шестого года постройки, была на первом этаже, в ней было три комнаты, кухня и туалет с ванной. Только вот, чтобы помыться в горячей воде, приходилось топить дровяной титан и плита на кухне тоже была дровяная. Это вам в копилку ваших общих воспоминаний». Девушки улыбаются очень по доброму и уходят на край поляны.
А я начинаю изучать печеную картошку. Дегустировать. Ее и смородиновый чай. Странно, но пионеры почти не обращают на меня внимания, а больше заняты друг-другом. Где-то двойники общаются между собой, а где-то двойники оказываются в разных компаниях. Интересно почему?
Скорее угадываю, чем улавливаю, настолько он слаб, запах грейпфрута. Поворачиваю голову и тону в зеленых глазищах. Ко мне подсела Лена.
— Привет. Ты одна здесь?
— Да, остальные не могут. Пока не могут. Жаль.
— Они проснуться, Лен, обязательно.
— Я знаю, ***.
И Лена называет меня настоящим именем. Тем, которое я обещал Ульянке. Я чуть не обливаюсь чаем и на некоторое время теряю дар речи. Как?
— Как? Как ты…
— Ты же сумел узнать наши имена.
— Ну к вам-то заглядывал не я один. Так что имена я уже знал. Так, несколько имен добавил в копилку и всё.
— Ну вот, а мы со здешней Мику вдвоем заглянули к тебе. Не бойся, обещаю тебе, что все подумают, что это выдуманное нами имя. — Лена делает паузу, а потом задает свой вопрос. — Скажи, как ты думаешь, когда мой Семен проснется?
— Скоро Лен. Не в этом цикле, но очень скоро. Он зайдет в лагерь, повернет к голову к клубам, увидит тебя, и скажет одними губами: «Ленка! Я прорвался!», но ты его прекрасно услышишь и бросишься к нему на шею, завизжав так, что перепуганные кибернетики выскочат на крыльцо. Тебя спасать, между прочим, выскочат. Вот только ты сейчас забудешь всё, а вспомнишь уже потом, когда его встретишь.
Что я там говорил Ульянке, что не выдумывал их мир? Что я только наблюдатель и регистратор? Но это правда, просто наблюдатель всегда влияет на наблюдаемый объект, и я пользуюсь этой возможностью. И, кажется Лена это знает, если задала такой вопрос. А если еще не знает, то догадается. Но, я не жду ничего плохого, ни от Лены, ни от Мику, пусть они заглядывают ко мне. Мне будет приятно.
Пока я так размышляю, Лена бесшумно уходит.
Пора и мне подойти к кому-нибудь. К Сашке, которая застенчиво мне улыбается, сидя между здешней Мику и вернувшейся к ним Леной? Проснулась? Нет, просто захотела компанию Лене составить. Но уже скоро, чувствую, что от хорошего пинка, она уже готова проснуться и проснуться безболезненно. Обойдемся без пинков, все должно быть естественно. Поэтому я улыбаюсь этим троим девочкам, машу им рукой: «Я узнал вас, кто вы и откуда, и очень рад вас видеть», Мику, в ответ, энергично машет мне рукой, но я иду к своему протагонисту. Они тоже сидят своей компанией: Семен, Ульяна-большая, Ульяна-маленькая и, чуть поодаль, все три Ольги. Но Ольги уткнулись носом в какие-то вожатские бумаги и, кажется, им не до нас. Когда еще получится встретиться? Пока ресурсы системы заняты на то, чтобы выкинуть меня из здешнего мира, двойники могут сосуществовать в одном узле и не аннигилировать, но сколько мне здесь еще находиться? Час-два, вряд ли больше.
— Привет. Ты знаешь, я давно уже чувствовал, что за мной кто-то подглядывает.
— Ну прости. Я больше не буду.
— А куда-ты денешься? — Семен хмыкает скептически.
— Есть много миров, кроме вашего. В том числе те, куда еще никто не заглядывал.
Но за вами тоже подглядывать буду, тут я наврал Семену, и мы оба это понимаем, и не только мы.
— Врешь ты всё. — Говорит Ульяна-большая. — Не будет он… Ты уже отравился «Совенком». Подглядывай, тебе можно. Слышишь Сёмк, ему можно!
Ну да. Наблюдатель влияет на объект, а объект влияет на наблюдателя.
— Конечно можно, — бурчит Семен, — никто и не запрещает. Все только за.
Обращаюсь к Ульяне-большой.
— Ульяна, зря ты про миксов переживала. Вон, здешняя Мику проснулась и прекрасно себя чувствует.
— Проснулась. Но для этого пришлось исчезнуть «Микусе» и самой Мику такую работу проделать, какую я бы не смогла, например.
— Все бы ты смогла. Решилась же тогда, в девяносто втором. И другие смогут или уже смогли, им просто нужно вспомнить.
Сидим еще некоторое время молча. Слышны только общий гул голосов и две гитары. Обе Алисы, друг напротив друга устроили гитарную дуэль. Одна начинает играть, а другая подхватывает, потом порядок меняется, и так до первого сбоя — кто не узнает мелодию. И столько азарта в их глазах и так хочется дождаться конца состязания, но чувствую, что время уже поджимает, что мне все труднее и труднее удерживаться в лагере.
— Я сейчас подойду. — Говорю собеседникам, а сам встаю и ищу глазами… Ага, вот он.
Сидит и несколько рассеянно водит глазами по сторонам.
— Привет. И кто ты сейчас?
— Добрый день. Я? А… ты имеешь в виду… Я как Ольга, стал целым, и знаешь, я больше Шурик. Александр, он… Он растворился во мне. Я знаю и помню все, что знал он. Но я — Шурик, который никогда не был знаком с его Янами, только заочно. Ни полигон, ни тот автобус, ни то что было потом, — меня не коснулось. Даже пожар на маяке.
Еще один вопрос меня мучает.
— А скажи, я понимаю — робот. Могу догадаться, почему робот-девочка. Но кошка тут причем?
— Не знаю. — Шурик равнодушно пожимает плечами. — Наверное подсознательно вспомнил ту историю с кошкой-мутантом.
— Юля. Ее зовут Юля. И она человек.
— Я запомню.
Вот, собственно, и все. Есть еще несколько человек с которыми я бы пообщался, но и время поджимает, и столько общения уже тяжело для меня. Пора уходить. Пионеры тоже это чувствуют. Ольги поднимаются, одна сразу уходит куда-то вбок, по тропинке, а две других начинают строить, каждая своих подопечных. Какой-то младенец возмущается.
— Я большая! Я сама дорогу найду, я большая!
Подхожу поближе, Славя уговаривает встать в строй маленькую девочку, тоже из новичков. Коротенькое платьице, сандалики, бантики, две жиденьких светленьких косички. И возмущенный взгляд серых глаз.
— Как тебя зовут, большая?
— А тебе какое дело? В стенгазете напишешь? Глафира Андрейко, я! Денисовна!
— Ну, удачи тебе, Глафира Андрейко Денисовна.

— Я провожу тебя, — говорит мне Ульяна-маленькая.
Конечно проводишь. Тем более, я тебе обещал кое-что. Мы остались втроем на костровой поляне: я, Ульянка и выскочившая из кустов, как только все ушли, Юля. Вот, кстати о Юле. Раз уж наблюдателю суждено влиять на объект наблюдения, сделаю-ка я, в очередной раз, этот процесс управляемым. Представляю себе, как изрядно обветшалое платье на Юле становится новым, а потом, расшалившись, пускаю по подолу и вороту платья полосы вышивки. Фелициоид краснеет, но делает вид, что ничего не произошло.
— Пошли?
И мы идем обратно к автобусу, только на этот раз Юля не прячется по кустам, а идет рядом с нами.
— Так как тебя зовут? — Напоминает мне об обещании Ульяна.
— ***. Как Мику и написала.
— Значит это правда? Значит и там ты не придуманный, а живой!
— Конечно, у меня же вы тоже живые.
Юле, в конце-концов, наскучило нас сопровождать и она где-то отстала. Ульянка думает о чем-то своем, я опять верчу головой, чтобы запомнить детали. Вон уже и остановка, вон уже и Икарус. Никуда он не уехал родимый.
— Мы еще увидимся? По настоящему?
— Каким образом, Рыжая белка? У вас я могу существовать только несколько часов и в чужом теле, вот как сейчас; у нас ты — только в виде картинки на мониторе. Разве что, в следующей моей жизни. Так что, если в лагерь приедет новенький, по характеру и любви к книгам и технике, что-то среднее, между Электроником и Женей, присмотрись к нему, прежде чем подбрасывать членистоногих в пюре.
— Вот, далось вам всем это пюре! А скажи, мы здесь сильно отличаемся от того, что ты и другие про нас написали.
— И да, и нет. В основном деталями. Например, вот скажи Рыжик, у тебя же веснушки с шеи переходят на плечи и дальше на грудь? По моему — очень мило.
Ульянка смущенно вспыхивает, прижимает левой рукой ворот футболки к горлу, а правой пытается меня бить, впрочем не сильно.
— Ты! Ты! Ты подглядывал! — возмущенно кричит она.
— Нет, Рыжик, я догадался. Эти веснушки — обычное для рыжих дело, а у нас про них никто не вспомнил. Ладно, прощай.
— Прощай. Нет, подожди, время еще есть. Побежали, я тебя с Майей познакомлю!
«Что еще за Майя такая?» — бурчу про себя, но послушно бегу за Улькой по шоссе. Двести метров, пятьсот, восемьсот… Ульянка останавливается в одном ей ведомом месте и ждет меня. Догоняю, оглядываюсь.
Когда-то здесь был сверток с шоссе на Старый лагерь. Потом лагерь закрыли, а дорожную насыпь срыли бульдозерами. О том, что здесь была дорога можно догадаться только по чуть отличающемуся оттенку пшеницы и по заросшей уже просеке, просматривающейся там, где насыпь упиралась в лес. И еще есть она: девочка, пионерка, как будто из моего отряда. Футболка, шорты, галстук на голой шее, стрижка, закрывающая уши. Лет ей двенадцать или тринадцать, не больше. Шла вдоль дороги из Старого лагеря, дошла до шоссе, присела на гранитный валун, сняла сандалию, подтянула правую ногу ступней к себе, и что-то там рассматривает, то ли камешек, то ли занозу. То есть рассматривала только что, а сейчас услышала шум мотора, подняла голову, и так и превратилась в бронзовую скульптуру. И теперь вечно, со спокойным любопытством, смотрит на шоссе: кого там везут во внеурочный день? Хорошее такое лицо.
— Вот, это Майя. — Говорит Ульяна.
Но я и сам догадался. Подхожу, сажусь напротив Майи на корточки, чтобы не смотреть на нее сверху вниз.
— Здравствуй, Майя. — Протягиваю правую руку и осторожно трогаю ее бронзовое запястье.
Кажется, что взгляд у Майи на мгновение сфокусировался на мне. Краем глаза вижу, как расцветает в улыбке Ульянка, а до того стояла, замерев в непонятно-тревожном ожидании.
— Врешь ты все, что никогда здесь не был! Ты же все сделал правильно! — Заявляет она, не утруждая себя подробностями. — А теперь, побежали обратно.
И действительно, пора, а то Семен проснется непонятно где.
Мы стоим у автобуса, я, прежде чем залезть внутрь, пытаюсь отдышаться. Вот теперь уже совсем пора.
— Послушай, — Ульянка не хочет меня отпускать, — Вот ты наблюдал за нами. А, можно я тоже буду наблюдать, как там ты живешь?
— Конечно можно. Мне будет очень приятно, что ты обо мне беспокоишься.
Обнимаюсь с Ульянкой, целую ее в щеку, обнимаюсь с прибежавшей Юлей, она целует меня в нос и хохочет — отомстила, и лезу в автобус. Все на месте: и пальто, и пакет. Сейчас я усну, а проснется уже Семен, и, через положенное время, выйдет из автобуса и пойдет к воротам «Совенка» навстречу Славе. А я уже, наверное, не стану узнавать, что его там ждет. Надо бы сделать для него что-то хорошее, но что? Делаю последнее усилие и заряжаю аккумулятор в его телефоне по самую крышку. Потом заполняю карту памяти музыкой со своей автомагнитолы, пусть разбирается, может что и пригодится. Вот удивится-то. Все, спать! Посчитаю-ка я для разнообразия автобусы: «Первый четырестодесятый подъехал к остановке, второй четырестодесятый подъехал к остановке, третий...»

— Зая хренов, я думала он работает, а он беспардонно дрыхнет! Ужин готов! Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!
— Повинуюсь, мой злобный хомячок!
— Все написал?
— Возможно…
— Мистер загадочность…
Ну да, я такой. Поднимаюсь с дивана, подхожу к столу. Шевелю мышкой, чтобы разбудить комп. Сохраняю написанное и закрываю редактор. Обои рабочего стола с рыжей егозой. Улыбаюсь егозе и егоза подмигивает мне левым глазом. Все хорошо, сестренка.

That is all, folks