Дубликат, часть 6
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/3021621
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/3051251
Глава 7 http://vn.reactor.cc/post/3063271
Глава 8 http://vn.reactor.cc/post/3073250
IX
Системные ошибки
— Шурик, как же так? — Сыроежкин огорчался совершенно искренне. Столько работы и все зря. — Ты ведь не мог ошибиться. И я за тобой все проверял. И схема работает, сигналы то, вот они, — Сергей кивнул на колечко на экране осциллографа.
— Сергей, я думаю, что просто мы еще слишком мало знаем о мозге, — Шурику было не удобно перед товарищем, но он старался не показывать виду, — и ошибка закралась в самом начале. — Сказывался опыт Александра, которому случалось представлять неудачи в экспериментах, как запланированные результаты.
В окно открывался вид на заброшенное здание напротив, логово Яны. Она и сейчас где-то там, внутри. Или еще где-то. Существование Яны напрочь игнорировалось системой, поэтому уверенно видели ее только те, кто знал об ее существовании и уже необратимо проснулся, а таких было, только один Семен и вот, где-то в полушаге к этому состоянию, Ульяна. Да еще Шурик и Мику, ударившие по своим мозгам, сначала модулированным ультразвуком, потом — двадцать пятым кадром. Но Мику про Яну ничего не знала и, поэтому, пока отпадала.
«Я могу, с большой вероятностью, отключиться, в следующем цикле. Я еще не готов к активации, нужно оценивать объективно. Даже не знаю, должен ли я огорчаться этому. — Размышлял Шурик. — Но вот Яну жалко. Надо попросить Семена, чтобы приглядывал за ребенком, пока меня не будет. Правда он и так приглядывает».
Сыроежкин поднял взгляд от принципиальной схемы установки на спину напарника. Что-то с ним было не так. Вот и сейчас Шурик стоял замерев, уткнувшись лбом в засиженное мухами стекло, и только легкое шевеление при каждом вдохе выдавало в нем живого человека. «Переживает, — подумал Сергей, — неудачу переживает. Мне простительно ошибаться, я всего лишь школьник и дальше городского кюта меня не знают, а вот Шурику тяжело. Он парень не плохой и большую часть работы на себя брал, но, наверное, привык только к победам».
— Саша, да черт с ним, с этим прибором. — Электроник подошел и встал рядом. — Зато мы теперь знаем, что эта схема не работает! Давай подумаем, чем мы можем еще заняться до конца смены. Может, робота доделаем? Или просто отдохнем? Или… Тебе же поступать в этом году. Может будешь готовиться? У Жени есть кое-какие учебники, как раз на этот случай. Но тебе, наверное, они и не нужны.
«Добрая и наивная душа. Никогда не высовывавшаяся за пределы «Совенка» и Сети, потому добрая и наивная. Но он еще что-то говорит».
— … я со вчерашнего вечера вижу, что с тобой что-то не так, Саша, и дело не в нашей установке. Я могу чем-то помочь?
«Конечно, добрый волшебник. Всего лишь верни назад старого Шурика. Или верни Александра и сделай так, чтобы однажды в автобусе проснулась Яна-человек. Это, правда, убьет Яну-робота и нынешнего Шурика, но кому они нужны, кроме друг-друга? Они так, побочный результат сбоев в экспериментах. Но то, что дело не в нашей установке, ты ошибаешься, дело именно в ней».
— Спасибо, Сергей. Дело именно в установке, что бы ты не думал. Я справлюсь, не переживай. Так что, давай, в самом деле, отдыхать. До конца цикла всего неделя, а что там дальше будет, никто не знает. Давай разберем этот агрегат и объявим всем, что факир был пьян и фокус не удался.
— Хорошо, Шурик. И, знаешь, если тебе сегодня вечером нечем будет заняться, приходи в библиотеку. Женя на чай приглашала.
«Я сказал «цикла», но Сергей, кажется, ничего не понял. А Александр бы сейчас проворчал: «С кем я связался!? С миксами! — Или так. — Дожили! Два влюбленных микса!»». В голове у Шурика опять кто-то поворочался, но опять промолчал.
Лена наблюдала за Максимом. «Действительно, как дружелюбный щен, тычется носом всем под колени и приглашает поиграть. А вот сейчас, взял лодку, приплыл следом за мной на остров и, стоя лицом к мосту, замер. Наверное и глаза закрыл».
— Чем пахнет ветер, Максим?
Максим вздрогнул и быстро обернулся.
— Лена. Я не… То есть, лодку то я видел, но думал, что ты где-то на другом конце острова. Иначе не стал бы тебе мешать. — Максим смутился. Вот только что еще, по инерции смотрел куда-то сквозь Лену за горизонт и улыбался чему-то своему, а сейчас опустил глаза и чуть-чуть покраснел. — Понимаешь, Лена, я сейчас вышел из столовой, встал на крыльце и вдруг понял, насколько он маленький, наш лагерь. А я даже на территории еще побывал не везде. — Максим еще помялся и выдохнул. — Простором ветер пахнет.
Лена подняла глаза на Максима, опустила, показав глазами на место рядом с собой, по другую сторону от бумажного кулька с земляникой, и приглашая сесть.
— Хочешь? Она вкусная. — Дождалась, пока Максим сядет, и продолжила. — Ну, неделю еще поживешь тут...
«Семен будет доволен, — подумала Лена, — Максиму еще расти и расти, но, кажется, когда проснется, он в лагере, на одном месте, сидеть не будет».
— … а потом закончится смена и делай что хочешь.
— Да какое там, что хочешь… Школа, родители и все решают за тебя. И в лагерь я ехать не хотел. Сейчас не жалею о том, что поехал, но не хотел же.
— Ну вот, ты же сам в горнисты вызвался, никто тебя не просил, никто тебя не назначал.
— Да. Вдруг захотелось сделать что-то, что-то своё, чего до меня не было. Вот я и соврал, что умею на горне играть. Думал Мику покажет. А Мику только теорию знает, а у самой не получается. А оказалось, что не соврал. Оказалось, что это легко, когда поймешь как. Завтра пойду к вожатой и к Мику, извинюсь за обман.
Легкий ветерок шевелил волосы, слышно было, как шлепают волны о берег. Лена наблюдала за охотящейся скопой, как она парит над водой, на уровне вершин сосен, как скопа, увидев рыбу, пикирует и входит в воду, выставив перед собой ноги, как она появляется на поверхности и, сделав сильный взмах, тяжело отрывается, с рыбой в когтях, от воды и несет ее куда-то на остров Длинный.
Максим привалился плечом к дереву и, кажется, задремал. Лена осторожно встала, подняла с земли альбом, отошла подальше и, присев на прибитый к берегу и облизанный волнами ствол, начала делать зарисовки спящего Максима. Голова, фигура, улыбка. Подумала: «А ведь Семен его вместо себя оставить хочет. Сам еще не знает об этом, но уже хочет. Подтянет его, оставит вместо себя, а сам уйдет. Даже не важно, физруком будет Максим или кем-то еще, просто кем-то, на кого можно оставить лагерь, потому что вожатая не всесильна. А сам уйдет и Ульяну с собой уведет. Жалко, очень жалко. А позже и Максим уйдет. И Алиска уйдет, рано или поздно. Может, вон, вместе с Максимом и уйдет. И я уйду, когда мой Семен готов будет, это еще не скоро, но я подожду. Потому что нельзя вечно жить в детской. Будем заглядывать иногда, невидимые пионерами. Да, если между сменами попадем, будем с Ольгой общаться. Ну и между собой нельзя связь терять. А кто-то и останется: доктором, поваром, водителем, да хоть и физруком. А вот куда уйдем, я не знаю. В Шлюз? В пустые узлы? В материнские миры? Ульяна говорила, что выход туда через теплообменник скоро закроется, но ведь есть же еще точки перехода в пещерах. Что-то я запомнила из прошлого цикла, из того, что не хотела запоминать, никуда не денешься».
Воздух задрожал и, прямо перед Леной, материализовалась Ульяна-маленькая.
— Привет! — Увидела спящего Максима и продолжила вполголоса. — Выбрали? И он согласился? А наш еще — теленок-теленком, хотя, в спектакле сыграл неплохо.
— Это потому что у вас в отряде для него места нет. — Серьезно ответила Лена. — Переходи в физруки — появится.
— Не, я еще не нагулялась. — Ульянка улыбнулась так, что захотелось улыбнуться ей в ответ. — Вот, держи, принесла.
Лена взяла протянутые ей листки с текстом, листки, с ее собственными рисунками и с какими-то пометками на обратной стороне. Просмотрела, кивнула. Достала из альбома такие же листки, вручила Ульянке.
— Спасибо, ты прямо как почтальон. Ну что, поплыли в лагерь?
— Поплыли. Точка перехода то у музыкального кружка. Вот только к сестренке забегу еще. Этого будить?
— Нет, пусть спит. Лодка у него своя, не потеряется.
Женя сияла. Приветливо улыбалась, не ругалась, даже поскрипывала уютно так, как будто знакомая половица в родительском доме, где тебя всегда ждут и куда вернулся через много лет. И при этом порхала по библиотеке как мотылек.
— Женя, а правда, что от любви люди глупеют?
— Ты это к чему? — Женя-новая мгновенно превратилась в Женю-прежнюю, но, заметив улыбку Семена, отыграла назад. — Да, случается. А что, заметно?
«Где та Евгения, которая орала на Сережу в автобусе неделю назад?» — мысленно спросила у себя Женя и, скосив глаза на Семена, склонившегося над журнальным столиком и что-то пишущего, подмигнула своему отражению.
— Вы уже думали, что будете делать после лагеря?
Женя открыла рот чтобы ответить, но их прервали. Открылась дверь и в библиотеку зашла, опасливо косясь на Женю одна из мелких, прошептала: «Здрасьте», — подбежала, прошлепав по половицам босыми ногами, к Семену и что-то спросила у него на ухо. Семен улыбнулся, достал из кармана ключи, отцепил от один от связки: «Справа, на второй или третьей полке. И, там на столе журнал лежит, запишите сами, что взяли. А то меня Ульяна съест, а вами закусит». Мелкая улыбнулась в ответ, часто-часто закивала, качнулась к Семену, будто хотела то ли еще о чем то спросить, то ли прижаться, но застеснялась и передумала. Опять зыркнула на Женю, сказала так же тихо, как в первый раз: «До свидания», — и убежала. Семен проводил девочку взглядом, кивнул своим мыслям, и опять уткнулся в бумагу.
Женя носила книги со стеллажей на выставочный стенд, завтра по плану «День русской классической литературы». И вот Александр Сергеевич, Иван Сергеевич, Лев Николаевич и прочие занимали свои места на стенде. Зачем это нужно — непонятно, все равно придут те же полтора человека, которые на стенд даже не посмотрят. Но вот, должен быть оформлен стенд, значит его нужно оформить. А послезавтра будет «День Маяковского», значит русские классики отправятся на свои места, а их место займет классик советский. Но Маяковского в библиотеке мало, поэтому верхнюю полку на стенде закроет полоса ватмана с текстом: «Партия – рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак!» «Надо же, подобрали текст», — подумала Женя и поморщилась. А вот раннего Маяковского Женя любила и, на секунду отключилась от окружающего, вспоминая: «Я смазал карту будня...» Поэтому, когда Семен отчетливо пробормотал, комментируя что-то в собственных записях: «Ах, закройте, закройте глаза газет!», — Женя вздрогнула. «Надо же, совпадение».
— Напугал.
— Прости. Так что там у вас с «после лагеря»? Решили?
— Конечно. Мы, оказывается, живем в соседних городах, пять часов на поезде. Я приеду к нему в гости на каникулы, а на следующий год Сережа приедет поступать в наш университет. Он хотел в Бауманку, но передумал и решил в наш университет, на мехмат…
Женя остановилась на полпути, между полкой сданной литературы и стеллажами. Блеснула очками и продолжила своим обычным скрипучим голосом, но без сварливых интонаций. Как она обычно говорила с людьми, которым доверяла настолько, что разрешала заходить в библиотеку без дела.
— Я не обманываю себя, Семен. И не думаю, что наши отношения продлятся намного дольше, чем эта смена. До следующего лета они точно не доживут. Есть миллион девушек значительно более похожих на девушку, чем я. Думаешь я не знаю своего прозвища? Так получилось, что первая девушка, которую увидел Сережа, подняв голову от паяльника, оказалась жужелица. Вот и всё. Он очень порядочный и благородный, он, конечно, будет мучиться. Но лучше мне его отпустить и на всю жизнь превратиться обратно в жужелицу. — Тут заведующая библиотекой, улыбнувшись, снова превратилась в Женю-влюбленную. — Но в жужелицу, в которую были влюбленны, как минимум две недели, а это — большая разница с прежней.
Семен посмотрел очень серьезно, чуть наклонил голову, как бы не со всем соглашаясь.
— Ну, кто же тебя в насекомых держит? На общественное мнение тебе плевать, Сыроежкин в тебе дыру вот-вот проглядит, значит остаешься только ты сама. — И подвел итог беседе. — Я всегда считал, что это дело двоих. И ответственность, и право двоих — решать сколько им быть вместе. Даже если один из них внезапно убегает, решение об этом всегда принимают вдвоем, может не замечают этого, но вдвоем.
И замолчал. А через три минуты, перечитав еще раз написанное, сложил листки бумаги пополам, спросил у Жени, есть ли у той в хозяйстве конверты, получил конверт из оберточной бумаги, спрятал в него написанное, заклеил. И, написав что-то на конверте, но явно не адрес, сунул его в карман, попрощался и вышел со словами: «Пойду спасать спорткомплекс от малолетних варваров. Улька добрая, она мелких не тронет, она меня схарчит». Женя еще пару минут думала: «Интересно, что такого физрук писал?» Но вспомнила, что в пять часов придет Сережа, а у нее еще чайник не поставлен, и отбросила этот вопрос, как несущественный.
Из записей Семена Персунова.
Вот уже давно, наверное, половину всей моей активной фазы, а с того самого эпического побега на лодке, это точно, меня не оставляет ощущение взгляда в спину. Нет, не в спину, а через плечо. Кто-то наблюдает за мной, за моими поступками. Наблюдает, стараясь не выдавать себя. Только иногда я улавливаю тени его мыслей и эмоций. Не сами мысли и эмоции, а их тени. Вот они были, а вот их уже нет.
Раньше я думал, что так проявляет себя личность — коллега Пионера, подсаженная мне из одного из материнских миров. Тем более, что, после отправки Пионера через теплообменник, этот наблюдатель очень долго себя не проявлял никак. И вот, пару циклов назад, во время нашего визита к Виоле, он опять появился. Так вот, судя по симпатии, то есть по тени симпатии, которую я иногда улавливаю от наблюдателя, это явно не подсаженная из мира Пионера личность. Не сознание-наездник, как его назвали в начале всей этой истории. В конце прошлого цикла Алиса рассказала про разум, возникший и погибший в Системе, но, опять же, нет. Ощущение, что за мной наблюдает именно человек. Просто кто-то следит за тем, что я делаю и иногда одобрительно кивает, или хвалит вслух, или хлопает в ладоши. И вот я не слышу самого хлопка, но чувствую легкий ветерок от движущихся ладоней. Примерно так это выглядит, если попытаться привести какие-то понятные аналогии.
Этот наблюдатель сопровождал меня после побега на лодке первый цикл, что я был со Славяной. Сопровождал в цикле Микуси, сопровождал первые два цикла здесь, в этом узле. Сопровождает в этом цикле и сопровождал в предыдущем. Никак не вмешивается, исчезает в интимные моменты, за что ему отдельное спасибо. Но иногда я думаю: «А как бы я поступил, если бы наблюдателя не было». А еще, хоть мне почему-то приятна тень его молчаливого одобрения, но мысль о том, что мы здесь всего лишь компьютерная симуляция меня тревожит. А иначе, зачем за нами наблюдать? Ну, может не компьютерная, может просто лаборатория или зоопарк. Ведь компьютер можно выключить в любой момент, сохранить в памяти результаты, если нужны, и выключить. Или сбросить все и запустить симуляцию заново. А зоопарк можно закрыть, питомцев пристроить в другие зоопарки, а кого не удалось — усыпить гуманно и безболезненно.
Возможно, что у меня с головой не все в порядке, но недавно Ульяна пожаловалась мне, что стесняется. Что за ней иногда кто-то наблюдает, а она стесняется этого. А на мой вопрос, когда это началось? Надолго задумалась и сказала, что, пожалуй, с нашего знакомства. Потом наблюдатель исчез, а в прошлом цикле опять появился. Так что, с некоторых пор, в нашем лагере стало уже два параноика, я и Рыжик. К сожалению, посоветоваться уже не с кем: ни Глафиры Денисовны, ни Виолы. Вчера задал Лене вопрос, не ли у той ощущения, что за ней наблюдают? Потому что, если что-то нужно почувствовать, то лучше Лены с этим никто не справится. Но Лена была не в настроении и отреагировала в своей обычной, в таких случаях, манере, подняла глаза и ответила вопросом на вопрос: «А оно должно быть? Ощущение?» Вот только невербальные сигналы сказали что, да, есть такое ощущение. Читаем мы с Леной друг-друга. Очень неудобно иногда от этого, ни соврать, ни уклониться от ответа. Так что, комиссией из трех голосов, была принята гипотеза, что мы все находимся под колпаком у Мюллера. Мыши в лабиринте.
Не знаю, кажется важным все это записать. После ужина отнесу в пещеру и спрячу. Там же где лежит моя записка-маячок. Кажется, если что и уцелеет здесь, когда экспериментаторы соберутся перезагрузить здешний мир, то это только пещера. Ни разу, со времен своего первого цикла здесь, не был в пещере и вот понадобилось. А еще надо будет поговорить об этом с девочками, мы все таки собираемся вместе, впервые за цикл: Алиса, Лена, Ульяна, теперь с нами еще и Мику. Приглашать ли Шурика, вот вопрос.
Надпись на конверте: «Ульяна, если конверт не вскрыт, прочти обязательно. СП».
— Привет, Мику.
— Здравствуй, Сережа. Ты из клуба?
Мику вынырнула с боковой аллеи, от музыкального кружка, и сейчас шла вместе с Электроником в сторону площади.
— … как там машина ваша?
Электроник грустно вздохнул.
— Никак, Мику. Что-то записали, а расшифровать не смогли. Шурик так расстроился, что взял и стер всю программу дешифровки. И машину мы размонтировали.
— Сережа, а может и правильно, что размонтировали? Представь, вдруг мы бы узнали о себе что-то такое, что… Ну, лишило бы нас радости.
Электроник задумался. Отметил про себя: «Что за место такое? Вчера я здесь с Сашей о нас с Женей беседовал, сегодня с Мику о… Вообще, непонятно о чём».
Мику и Электроник, за разговором, дошли до площади и стояли недалеко от начала аллеи, ведущей к библиотеке. Так же, как и вчера, отбрасывал тень памятник, так же сидела Лена на лавочке с большим блокнотом или, может, с небольшим альбомом на коленях, так же бегали малыши. Так же маршировал, где-то напротив лодочной станции, средний отряд, играя в свою всегдашнюю игру с Ольгой Дмитриевной. Стоило той отвлечься, как Витька, вместо уставной отрядной речевки-кричалки, выдавал: «Пионерский наш отряд! Выходи топить котят!» А отряд хором отвечал: «Раз, два! Левой, правой! Мы идем топить котят!» Понятно, что никаких котят никто топить и не собирался, если бы в лагере оказался хоть один котенок, его бы скорее зацеловали, загладили, закормили и затискали. А за намек на «утопить» намекнувший сам оказался бы на самом дне. Но подразнить вожатую, заставившую отряд маршировать вместо пляжа, это святое. А всего то, не спали в тихий час. Ольга Дмитриевна рычала, грозила сгноить в нарядах по столовой, и раздавала эти наряды направо и налево, но опять и опять, вместо «Кто шагает дружно в ряд?» звучали «Котята». И только Лена, делавшая зарисовки, иногда замечала улыбку в глазах вожатой.
— Не понимаю, Мику. Как всплывшее воспоминание, даже старательно забытое перед этим, может лишить нас радости? Если это какое-то событие, оно уже в прошлом, а мы живем сейчас, если это какой-то наш проступок, то, я не знаю, надо попросить прощения за него и заслужить, чтобы тебя простили.
— А если ничего не исправить уже?
— А тогда остается только двигаться дальше, а не стонать и ныть. Ты узнала о себе что-то новое, значит пользуйся этим. Я бы так поступал. Да что говорить: установку разобрали, программу стерли, — теперь никто ничего не вспомнит. Побегу я по делам. До вечера.
— До вечера, Сереженька. — Мику впервые улыбнулась за всю беседу. — Жене привет передавай.
Электроник убежал, его ждала Женя и уже закипающий чайник. «В этом лагере что-то можно долго хранить в секрете?» — пришла ему в голову запоздалая мысль, но он отмахнулся от нее, как от несущественной.
Семен и Ульяна, как и позавчера, сидели на крыльце спорткомплекса, смотрели на звезды, на блестевшую за аллеей и пляжем реку, на темную массу острова Длинный, закрывающую горизонт. Было тихо, до отбоя оставалось еще около часа, но пляж уже опустел. Прохладный ветерок с реки забирался Ульяне под футболку, и девушка зябко вжималась в теплый Семенов бок.
— Может, внутрь зайдешь?
Но у Ульяны была другая идея.
— Не, Сём, я сейчас ветровку накину и мы пойдем погуляем.
Они легко сбежали с крыльца, пересекли аллею и чуть зарываясь в песок ногами дошли до уреза воды. Ульяна присела на корточки и что-то написала на мокром песке подобранной щепкой. Глянула на Семена смотрящего в небо, лукаво улыбнулась и стерла надпись. Только одна буква «У» и осталась видна.
Не сговариваясь Семен с Ульяной повернули вдоль берега, сначала по заросшему березами и кустарником участку между пляжем и пристанью, вдоль невысокого, по колено, обрывчика. Заглянули на пристань. Так и ушли бы, но Ульяна услышала чьи то всхлипывания.
— Сёмк, погоди, кажется плачет кто-то.
«Мику?» — первое, что подумалось Семену. Но это оказалась Катя. Она сидела на палубе дебаркадера, спрятавшись за надстройку, и всхлипывала, прижавшись лбом к стойке ограждения и свесив ноги в воду. «Подожди, Сём, я сама», — к облегчению мужа сказала Ульяна и, стараясь, не шуметь ушла. «Это хорошо что сама, потому что я не силен в любовной тригонометрии».
Ульяны не было довольно долго, Семен прошел по мосткам и спрыгнул в ближайшую лодку. Развалился там, вытянув ноги на кормовой банке, и прикрыл глаза. Спать не хотелось, хотелось слушать вечернюю тишину: плеск воды о дебаркадер, поскрипывание мостков, перестук бортов лодок, тихие девичьи голоса, шелест листвы близких берез.
Голоса смолкли и послышалось шлепанье двух пар босых ног, сперва по палубе дебаркадера, потом по мосткам.
— Вот, Катя с нами погуляет, Сём.
Катя пряталась за Ульяну, стесняясь.
— Почему нет? Пойдем, Кать. Ты до домика с нами?
— Нет, я тоже по лагерю. Ольга Дмитриевна ругается, когда мы поздно гуляем, а сейчас, с вами, можно.
Семен выбрался из лодки, поддержал девушек, пока они обувались, и необычная компания продолжила обход лагеря. Ульяна посередине, Семен справа, и слева, чуть в стороне, Катя. Дорога шла вдоль берега, справа за деревьями показался домик Алисы. Можно было разглядеть хозяйку, сидящую на крыльце и что-то пишущую в тетрадь.
— Последнюю ночь у себя ночует. Сём, я забегу ещё к ней после прогулки.
Семен только молча кивнул, думая: «Интересно, когда-нибудь Алиса решится показать содержимое своей тетрадки?»
— Почему последнюю? — Вмешалась Катя.
— Кать, завтра опоздавший пионер приезжает. Его надо где-то разместить, и Максим с сегодняшнего дня официально в старшем отряде, его тоже переселять из вашего отряда нужно. А вожатая и Алиса живут по одной в домике. Вот, скорее всего, Максима и новенького в Алисином домике поселят, а Алиса будет жить с вожатой.
Катя, при упоминании о Максиме, каждый раз вздрагивала, но терпела. «Ничего, через восемь дней все забудешь, — подумал Семен, — а потом Максим окажется в старшем отряде и для тебя, считай что просто исчезнет».
В самом узком месте лесного перешейка они вышли по тропке на поперечную аллею, ведущую к клубам.
— Здесь, оказывается, столько тропинок. Я и не знала. — Катя начала потихоньку оживать.
— Узнаешь еще, какие твои годы. — Проворчал Семен. Впрочем, проворчал достаточно добродушно чтобы не отпугнуть Катю.
«Интересно, какая она будет, когда попадет в старший отряд? Макс начал меняться буквально на глазах, и из клоуна и шалопая превращаться в Славю мужского пола. Что-то там переключает Система в их поведении. Гадко это, но, чтобы проснуться, им наверное придется пройти и через это». Ульяна и Катя говорили о чем-то, а Семен все думал. Как раз тот случай, за которые Ульяна и обзывала его тормозом.
— Знаете, я, наверное, не пойду дальше с вами. Спасибо за компанию. Правда спасибо. И, можно я, — Катя смутившись сделала паузу, — можно я буду к вам в гости заходить.
И, дождавшись кивка от Семена и: «Конечно можно, Катя», — от Ульяны забежала на крыльцо своего домика. Помахала рукой с крыльца и скрылась за дверью.
— Сёмк, ей всего то и нужно было, чтобы кто-то с ней поговорил и ее выслушал. А у них в отряде некому, раз уж она там… — Ульяна замешкалась, подбирая определение.
«Альфа-самка», — мысленно продолжил реплику Семен.
Они стояли на перекрестке у клубов и смотрели, как от ворот идет Шурик, держа Яну за руку. Яна заметила Персуновых, что-то сказала Шурику и помахала им рукой. Шурик солидно кивнул Семену и Ульяне, достал из кармана ключи от кружка и спросил: «Зайдете?» «Нет, мы еще погуляем, — ответил Семен, — спокойной ночи».
— Я не знаю, что там вспомнил Шурик, но он нашел для себя якорь. — Сказал Семен, глядя на дверь клубов, закрывшуюся за Шуриком и Яной.
Подробнее
Фанфики(БЛ),Бесконечное лето,Ru VN,Русскоязычные визуальные новеллы,Отечественные визуальные новеллы,Визуальные новеллы,фэндомы,Дубликат(БЛ),Семен(БЛ),Лена(БЛ),Самая любящая и скромная девочка лета!,Мику(БЛ),Шурик(БЛ),Женя(БЛ),Самая начитанная девочка лета!,Электроник(БЛ),Ульяна(БЛ),Самая весёлая и непоседливая девочка лета!,и другие действующие лица(БЛ)
Еще на тему
