сам руки из

Колбаса! Докторская!

Дубликат, часть 6

PS. кривовато конечно. ноги совсем не получились...

Помогите с тэгами т.к. пост первый

предыдущая глава

Глава 7: «вечер трудного дня, часть 4»

     Последние пятнадцать минут прошли в тишине, нарушаемой лишь хрустом кубика сахара. Или это был рафинад? Или сахар и рафинад — вообще одно и то же?

      Дважды промокший за вечер комплект формы был выжат и вывешен сушиться. Признаюсь, я скучал по сухой одежде. ПО ней и по сгущёнке, однако, ввиду отсутствия консервного ножа, последнюю пришлось заменить. Я сидел за столом и пытался прожечь взглядом записку.

«Да, издеваемся. А теперь возьми себя в руки, истеричка, и вали в двадцать третий домик. P.S. Уже дошло? »

      Послушавшись совета и взяв себя в руки, я решил, что она содержит помимо очевидного руководства скрытый намёк, но та была составлена максимально прямолинейно — от меня требовалось явиться по адресу и только. На расселении я не запоминал, кто где, но даю голову на отсечение — в двадцать третьем обитает рыжее зло. Ладно, со злом я погорячился — сам спровоцировал, но уж всяко не добро в розовой пижамке с котятами.

      Какие пижамки с котятами? Не отвлекаться! До меня так ничего и не доходило. По-прежнему в силе остаётся теория рекурсии многоуровневого мышления, которая тем больше бесит, чем больше времени ты ей уделяешь. Нет, не то. Машина времени? Не по два раза на дню же континуум проламывать!

Строго говоря, проблемы с цельным восприятием картины начались с предпоследней записки, переданной через Лену… А если предположить, что она истолкована неверно?

      Я со всей силы ударился головой об стол, да так, что в ушах зазвенело — нефиг тупить. Каким идиотом надо быть, чтобы решить, будто в лагере музыка может звучать только в голове повёрнутой на ней девчонки? Мику говорила, что тут есть музыкальный клуб, сцена и я ещё молчу про развешанные повсюду матюкальники, посредством которых из радиорубки передают опять же музыку. Ладно, репродукторы отметаем. Музкружок? Закрыт, как и остальные кружки, в число которых входит и радио. Несостыковочка…

      В рот отправился ещё один сладкий параллелепипед. Я подпёр голову рукой и уставился в окно — там был всё тот же сосняк, за которым — я пригляделся, что было в условиях сумерек не самым простым занятием — проглядывались очертания скоса-козырька, такими ещё эстрады в парках культур накрывают. Всё-таки по вечерам я дико тупею.

      Вот теперь всё встаёт на свои места — мне заготовили обманку на двери дома для случая, если захочется выйти из игры - ты, мол, всё прошёл, умница, пошли чай пить. И вот я такой распахиваю дверь, а мне на голову снова поток воды. Смешно, а из-за глупости чуть было не вляпался. Но зачем тогда подбрасывать комплект формы девчонкам? Например, чтоб глаза не мозолила? Гипотеза дурацкая, если чуток поразмышлять, найдётся более логичное объяснение, но погоды данная деталь не делала. С этими мыслями. Ругая себя за невнимательность, я вышел наружу, остановившись лишь на миг для выбора направления, после чего двинул налево, в сторону сцены.

***

      Натерпевшись за сегодняшний вечер, я держался исключительно на трёх кусках сахара и вере в здравый смысл, но продолжал упорно идти к эстраде. Алисы видно не было, зато на краю сцены сидела свесив ноги моя сволочь-сеструха и вы только представьте себе — непринуждённо пилила скрипку, вымучивая из неё жуткие звуки.

— А, вот и ты, — поприветствовала она меня, оторвавшись от игры, —, а я вот, практикуюсь.

 — Не понял, а Алиса где?

Анна соскочила со сцены и продемонстрировала несчастное струнное, — Зацени инструмент, с подачи Мику научиться решила. Добротная вещь по сравнению с замком на двери музкружка…

 — Да фиг с ним, с кружком, — прервал я её, — ты про записки ничего не хочешь объяснить?

 — Зачем? — потупилась она, глядя на меня, — Я же тебе уже всё растолковала… Та-ак, а ну-ка, стоять, сколько дней мы в лагере? — задала вопрос Анька, ткнув пространство в моём направлении смычком.

 — Ты что курила?

 — Просто ответь, — сестра похлопала меня по щеке инструментом и положила его на половицы сцены.

 — Первый заканчивается…

 — Тьфу ты ёжик, этот позёр тебя прокараулил… Ну, себя, если корректно подходить к вопросу. Дилетант!

 — Чего? — переспросил я, зная уже, что сейчас услышу.

 — Чего-чего, — передразнила Анна, не тормози! Ты из будущего обещал за тобой следить, и, само собой — облажался.

      Значит, всё-таки без темпоральных парадоксов не обошлось. Это не та Анна, которую вы ищете. Два раза «ха».

 — Так эти записки твоих рук дело? — задал я самый тупой вопрос, —

 — И да, и нет. В известном смысле - да, — формулировала мысль Анна, — это действительно моих рук дело, но путешествия во времени тут ни при чём.

Охренеть. Значит, не путешествия во времени. Тогда получается…

Не сейчас! Тут первый на моей памяти хроноциклист со мной же общается, некогда о дурацком розыгрыше думать!

 — Неважно. Играешь на скрипке, да? — у меня были бы все основания полагать, что сестра просто морочит мне голову веселья для, но скрипка ну совсем не вписывалась. Никогда не пытался даже притрагиваться к музыкальным инструментам, и, бьюсь об заклад, Анна тем более. До энного момента в грядущем.

Сестра утвердительно кивнула.

 — У вас там конец света?

 — Да с чего бы?

 — Ты её используешь как психотропное оружие.

 — Высказался? — спросила Анна-2, — дать бы тебе по совету Двачевской для усмирения промеж глаз…

 — Шучу-шучу! Ну, а если серьёзно, как вы оказались в сейчас? И где твой я?

 — Как — не скажу, сами разберётесь. А тебя я смычком отлуплю, когда вернёшься, потому как понятия не имею, где шаришься.

И да взорвётся ваш тоталитарный мозг! Подразнила тайм-тревелом и заявила - мол, изобретайте, у вас всё получилось! Ещё и битым быть…

— Ну, я не знаю, предупреди тогда о чём-нибудь грядущем.

 — Оглох? Повторяю специально для тугоплавких — разбирайтесь самостоятельно.

 — Отлично. Информацией ты делиться не желаешь. Никаких предметов-артефактов, спорю на что угодно, от тебя также не дождаться? — Анна снова кивает, сдабривая подтверждение издевательской ухмылкой, — Я из будущего говорил тебе, что ты сволочь?

 — Постоянно твердит.

Я призадумался. Какого тогда рожна ей надо? Поддержки от неё никакой, ясности тоже…

 — По-твоему, я не знаю, о чём ты молчишь? — напомнила Анна о себе, — Ни помощи, ни объяснений. Знаешь, зачем я тут?

Подсознание тихонько ухнуло и загудев, запустило фоновый процесс размышлений, но сознанию было не до того.

 — Ну валяй, — хмыкнул я. 

 — Про ловушку судьбы читал?

 — Ты о парадоксе временной петли? Спрашиваешь ещё! Да на этой теме добрая куча фантастов средней и не очень руки паразитирует, и я ещё молчу об армии любителей-фанфикописцев!

      Анна подняла лежащий возле скрипки синий блокнот и раскрыв почти в самом начале, протянула мне. На странице блокнота размашистым крючковатым почерком был записан наш с ней диалог — слово в слово. Я не удержался и выхватил глазами конец диалога.

«…попробуй-ка подыскать на танцы одёжку получше. Чао! »

 — Догадаешься, кто это написал? Прозрачный намёк — мне это нафиг не сдалось.

 — А мне, значит, сдалось?

 — Результат налицо, как видишь.

 — И что теперь?

 — А ничего, — Анна пожала плечами, — сейчас вот текст дочитаю — и к себе.

 — Да какого чёрта… 

 — Ловушка судьбы, — она ещё раз дёрнула плечевым поясом и подобрала скрипку со смычком, — я же говорила.

 — Может хоть какой-то информацией поделишься?

 — Извини, у меня закончились реплики, — безразлично произнесла она, отобрала у меня блокнот и направилась мимо рядов скамеек обратно в лагерь, — Впрочем, знаешь, что? Попробуй-ка подыскать на танцы одёжку получше. Чао!

Я проводил её взглядом до тех пор, пока та не исчезла из зоны видимости.

***

      Двадцать третий домик по улице вязов оберегался от случайных вторжений неострожных пионеров скалящимся во все тридцать два зуба «весёлым Роджером» — даже табличка «не влезай-убьёт» смотрелась бы менее красноречиво.

Изнутри доносились гитарные переборы, насколько я мог судить — не профессиональные, но уже не психодел уровня Анны-2.

Отказываясь до конца верить в отсутствие сюрприза над дверью, я вытянулся, подражая спецназу, вдоль стенки, и, не стучась отворил дверь. Плеска воды не последовало, можно было появляться.

— А, вот и ты, — поприветствовала меня второй раз за вечер подобным образом Анна, — что-то припозднился…

 — Лопух потому что, — задумчиво протянула Ульянка, с которой Анна, усевшись по-турецки на одной из кроватей, резалась в карты. Алиса тем временем, устроившись напротив продолжала усердно щипать струны.

 — Лопух, не спорю, — отозвался я. А ещё я слабый пол не бью — воспитание не позволяет.

 — Смотрите, как мы запели — не отрываясь от карт пробурчала Анна, — когда это ты джемпельменем заделался? …держи вальта! С утра ты на него не особо походил.

 — С утра я не в себе был после… кхм… дороги!

      Гитара смолкла, зато заговорила Алиса:

 — И снова — добро пожаловать. — весьма прохладно приветствовала она меня, — Как водичка?

 — Отличная. Надеюсь, акт мести завершился?

 — Да надо бы отлупить тебя для профилактики, до звёзд в глазах, чтоб руки при себе держал, — Двачевская сердито поддула чёлку, —, но что-то лень сегодня продолжать… Ты вот что, погуляй ещё денёк, поозирайся по сторонам, а там поглядим.

      Видимо, замирения и дружбы народов сегодня не предвидится, ну да  и я за другим пришёл.

 — Ага, щас, это кто ещё озираться будет!

 — Знаешь, ты не производишь впечатления специалиста по саботажу.

 — Не веришь — твои проблемы, Двачевская. Скажу лишь, что весь предыдущий отрезок жизни до сего момента я прожил рядом с ней, — я указал на сестру, — и как видишь, всё ещё жив.

 — Хотя рассудком тронулся изрядно, — Анна вставила свои пять копеек в наш диспут.

 — Победа! — морковка, чрезвычайно собой довольная, отправила в рот конфету из припасённого рядом кулька, после чего в поле её внимания вновь попала Анна, — Раздевайся! — тут же потребовала она у оппонентки.

 — Эй, — возмутилась сестра, — мы на раздевание не играли!

 — А у меня свидетель есть, — Ульяна подмигнула Алисе, — что играли.

 — Не-не-не, — влезла Двачевская, — меня в эту вашу муть не втягивай! На вас со стороны глядеть прикольнее.

 Анька повернулась ко мне.

 — Джентельмен, чего молчишь?

 — А что тут говорить? — подыграл я Ульянке, — Карточный долг — дело святое.

 — Дурак, — она отвернулась обратно.

 — Зато я малолетке в карты не продул.

 — От малолетки слышу! — надулась Уля.

 — Без обид, малая, но тебе пока даже паспорта иметь не положено.

Ульяна показала мне язык и принялась собирать колоду, разлетевшуюся по помещению.

 — Кончай балаболить, — Алиса переменила настрой, хлопнув меня по плечу, — есть мысль. Как насчёт партии два на два?

 — Толку с тобой играть, опять подлость какую удумала. Я за Анной пришёл, так что мы уходим.

 — А теперь повтори то же самое, только мне, — скомандовала сестра, — я как-нибудь сама решу, когда мне и куда уходить.

 — И отлично, — устало ответил я. Всё это мне уже порядком осто… надоело, так что над остальными качествами возобладал здоровый пофигизм, — тогда я один уйду. Спокойной ночи и чтоб вам пусто было!

      Я развернулся и думал уже выйти вон, хлопнув дверью, но Алиса опять заговорила.

 — Ну если тебе остальные шмотки не нужны…

 — Так это уже другой разговор! — завёлся я, и тут же развернулся, потирая руки, — На что играем?

 — А на зелёнку, — рыжая, уже устроилась на стуле, возле кровати и запустила руку в соседкин кулёк со сладостями.

 — В смысле — на зелёнку? — опять обратился я к Алисе. Та с готовностью пояснила:

 — Традиция местная, долго рассказывать. Продуете — с вас пузырь.

 — Идёт, — ответил я, —, а если победим, то с вас.

 — А шмотки? — потупилась Алиса.

 — И их тоже. Вообще не обсуждается.

 — Ещё чего! Губу закатай.

 — Алис, да отдай ты ему барахло, зачем оно тебе? — Анна устала ждать, пока стороны условятся о ставках.

Двачевская, поколебавшись, пошла на попятную, — Не очень-то и хотелось, — буркнула она. Я бы тоже был не слишком доволен, если б у меня пульт от машинки на радиоуправлении отняли.

***

      Правильно говорят люди: «не умеешь — не берись». Должно быть, неумение обращаться с картами у нас с Анной было одним из общих качеств. Мы продули всухую, и теперь, выпросив ввиду позднего времени суток отсрочку по выплате долга до завтрашнего дня, направлялись к своей обители. Однако, я всё же отстоял право забрать свои сменные рейтузы обратно.

 — Дело дрянь, братец, — прокомментировала ситуацию Анька, — где зелёнку искать будем?

 — Знать не желаю ни о какой зелёнке, пока не высплюсь. Меня другое интересует…

 — Записки? — ухватила она самую суть. Нет, рассказать про её временной скачок всё равно однажды придётся, но полагая, что огласка инцидента может подождать, я просто кивнул.

 — Итак, какие выводы? — сестра с нескрываемым любопытством задала встречный вопрос.

Я пожал плечами, — перебрал пару вариантов, но все они не подтвердились, теперь вот думаю обвинить тебя в колдовстве.

Анна фыркнула, — пожалуйста, скажи, что ты хотя бы о телепатии думал!

 — Ну думал, вариант для простых смертных сродни колдовству.

 — Вот тут ты всё и прошляпил, — Анна разочарованно вздохнула и постучала себе по лбу, — Смотри, вот компьютер — всё как положено, софт и железо. Итак, сравнении с человеком — железо это тело, туша, под управлением пятисот грамм серой массы из нейронов,  выполняющая его, вещества сиречь, команды. Как именно управлять телом решает сознание — софт. А теперь, внимание, вопрос! Что будет, если мы возьмём, скопируем это самое сознание и установим в новое железо, обладающее равными, либо схожими возможностями в, скажем, выполнении некой программы?

 — Они выполнят её одинаково.

 — Вот и здесь тот же принцип. Ну разве я не умница?

      Всё сходилось. Я ощущал себя так же, как когда раскрыл фишку старых стереокартинок, глядя на которые надо было по-особому скосить глаза, чтоб вместо бессмысленного переплетения линий получить изображение.

Между нами с Анной и до этого проявлялось подобное дублирование — в словах, в жестах, например, сразу после нашего столкновения, но я не придавал этому особого значения, а эта умница вон как — и гипотезу построила, и эксперимент провела, и развлеклась некисло. Очко в свою пользу она сегодня точно заслужила.

Я моргнул. Меня посетила мысль, что учитывая всё вышеприведённое Анной, синхронизация мышления не просто имеет право, она ОБЯЗАНА работать в обе стороны, так что если сконцентрироваться, то раз-два-три…

 — Съешь ещё немного этих мягких французских булок, да выпей чаю! — хором выпаливаем мы, это было легко, а теперь посложнее, — Шла-Саша-по-шоссе-уронила-в-речку-шляпу! — Мы произносим слово за словом в одинаковом темпе. Ни я, ни Анна не сбились с текста и не подумали отстать или забежать вперёд. Мы звучали жутко и величественно, словно органная музыка.

 — Ух ты, получается! — я расслабился и вновь переключился на вещание одним голосом.

 — Только не злоупотребляй, есть у меня опасения кое-какие.

 — Брось, да что может случиться? — спросил я.

 — К примеру, мы можем застрять в этом состоянии, — для пущей убедительности, эта реплика опять дублируется, хоть я и не думал ни о чём таком. Пожалуй, стоит прислушаться к её предупреждению.

 — Ну всё-всё, убедила. Слушай, а где мне теперь подушку сыскать?

 — А вот с этим, — Анна поправила очки, — сам разбирайся, не маленький.

Кажется, мне предстояла тяжёлая ночь.

Предыдущая глава

Глава 13: «реанимация саранчи»

      На лагерь по всем фронтам надвигалась ночь – лучший друг студента, инженера и вообще любого человека, которому светлого времени суток недостаточно для всех запланированных своих свершений. Опять посиделки на ночь глядя. Опять карты. Правда, на этот раз по моему настоянию вместо дурака будет покер.

      Ввиду отсутствия дензнаков – ни у одного из нас родители ещё не сошли с ума, чтобы догадаться на прощанье сунуть в ладонь любимому чаду трёшку – Анна предложила альтернативу в виде запаса сахарных кубиков. Я и моргнуть не успел, как Ульянка в ответ вытянула из кармана шорт свой драгоценный кулёк.

      — Да там конфет-то небось не осталось, — буркнула Алиса, — фантики одни. Всё выжрала уже, саранча?

      — А вот и не фантики! И вообще, — надулась саранча, — болтун – находка для шпиона.

      Двигать столик от окна, чтоб за ним могли разместиться четыре человека всем было лень и мы расположились прямо на полу.

      — Ну, два на два? — осведомилась Анна, — я требую реванша.

      — Чур все карты с сердечками мои! — Ульянка тут же схватила колоду и стала выуживать из неё избранную масть.

      — Так, давайте уже правила, — встряла Алиса, — как там буржуи в это извращение играют?

      — Руками играют, — сестра отобрала у Ульяны карты и принялась вновь перемешивать их. — Ты, шпингалет-десять-лет! Не мельтеши, иначе вместо карт будем в русскую мафию играть.

       — Давай объясню, — вызвался я, — сейчас всем раздают по две карты…

      — Короче, Склифосовский. По существу давай.

      Ульяна вновь потянулась к колоде, но я успел пресечь новую попытку картокрадства.

      — Улька, — всем сейчас раздадут, куда лезешь?

      — А если Анна не те мне даст? — возмутилась та.

      — Она и не выбирает, всё решает рандом.

      — Кто решает? — сестра, не отвлекаясь от колоды в очередной раз пихнула меня в бок.

      — Случайность, — поправился я. — Так вот, надо из того, что сдали и того, что выложат в центре собрать самую сильную руку.

      — Руку? — поглядев на свой бицепс, точнее – на его отсутствие, мелкая грустно вздохнула, — Ну так нечестно…

      — Не эту руку. Алис, будь ласка, подай карандаш с листком? Вон, на столе.

      — А чё я? — запротестовала рыжая, — самому встать ноги отвалятся?

      — Ты бы уже всё достала, если б не возмущалась.

      — Ты тем более.

      — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

      Двачевская сдалась и вслепую стала шарить по поверхности столика.

      — На, подавись.

      — Вот, значит, — я продолжил, попутно изображая на листе условные значки, — смотрите, если получается собрать две карты одного достоинства…

***

      — Вскрываемся?

      — Ещё два куска, умник, — Алиса небрежно швырнула в кучу к другим пару рафинированных гексаэдров.

      — Алис, пожалей, — взмолился я, — у меня же там всё слипнется!

      — Либо отвечай, либо пасуй, клоун, — взмолилась сестра.

      — Отвечаю, — на блюдце отправляются ещё два кубика из нашей с Анной казны.

      — Стрит, — на стол опустились двойка пик и четвёрка крести, — карты на стол.

      — Во-первых, на пол. А во-вторых, — Я ликовал. Сахара у рыжих теперь будет только на один укус. — умойся, Двачевская, флэш! Всем чаю за мой счёт!

      — Во-первых, счёт у нас общий и если бы не я, ты бы давно вылетел, братик. — Добавила ложку дёгтя Анна. — А во-вторых, ты где-нибудь видишь кипятильник?

      — Не придирайся к словам, — я усмехнулся, — вон, Алису ещё немного подзадорить и она тебе стакан с водой в руке вскипятит.

      — Алиска продула! Алиска продула! — Ульяна, дожевавшая остаток своих конфет сбила градус напряжённости.

      — Ша, мелюзга! Ещё не вечер, и между прочим, ты тоже не в плюс вышла, — рыжая приструнила младшую, — блайнд на тебе? Сдавай.

      — Алис, не трать время и сахар, если тебе так не хочется проигрывать, можем просто объявить ничью, как и в лесу.

      Алиса перевела взгляд на меня, на её лице отчётливо читался скепсис.

      — Та-ак! Это когда я на ничью за лес соглашалась?

      — Ну, даже не знаю, может, когда начала ныть про то, что тебе там не по себе? — предположила, встряв в разговор Анна.

      — А вот не надо, вы первые к себе позвали!

      — Сама решай, какой счёт тебя устраивает, — пожал я плечами, — Либо сомнительные два-два по итогам двух дней соревнований, либо всё равно побеждает бензопила, но уже без подсчёта очков и взаимных претензий на реванш по отдельным дисциплинам.

      — Где ты там два-два насчитал? Три-два было! — она стала загибать пальцы, — ведро, «дурак» и посиделки в лесу против сливы и покера вашего буржуйского. И радуйся, что…

      — Да целуйтесь уже! — не выдержала Анна, прыснув в кулак.

      Мы с Алисой переглянулись.

      — Давай её завтра с утра из ведра окатим?

      — Ледяной водой? Идёт.

      — Вы только посмотрите, — Анна всё не унималась, — они уже первую совместную пакость планируют, какая идиллия!

      Алиса не нашлась, что ответить на новую подколку, что определённо было не в её стиле. Двачевская которую я знаю, за словом в карман лезть не будет. Алису словно подменили — она беззвучно глотала воздух, покраснев не то от смущения, не то от гнева.

      — Чего? Да я… да чтоб я… вот с ним?.. — прорвало её. Впрочем, ещё сильнее залившая щёки краска всё объясняла без слов.

      — О, нет! Нет! НЕТ! НЕ-Е-ЕТ! Я лучше с тарантулом… того… — лучшей стратегией поведения, не знаю, почему, я счёл поддержку позиции Двачевской по данному вопросу.

      — Тили-тесто! — Ульянка занялась организацией свадьбы. — Тили-тили-тесто! Жених и невеста!

      Через пять секунд они с Анной улюлюкали уже дуэтом. В поисках чего-то, на что можно было отвлечь их внимание, я зацепился взглядом за Алису: краснее прежнего, хоть я и не представлял, что такое возможно, она в бессильной злобе сверлила меня взглядом из-под рыжей чёлки, а через четыре секунды, сорвавшись с места, в два прыжка покрыла расстояние до двери и обиженно ею хлопнула, оказавшись по другую сторону.

     В комнате повисло молчание. Первой подала голос Ульяна:

      — Ребята, а что это было?

      — А это ты у неё спрашивай, раз ещё не догнала, — я кивнул на сестру, — Ань, вот тебе завтрашнего расстрела мало, да?

      — А что я такого сделала? — Анна удивлённо выпучила глаза.

      — То есть, как это — что? А поженить нас кто собирался?

      — Подумаешь, — фыркнула Ульнка, — шуток не понимает…

      — Вот именно.

      — Пошутили? Теперь пошли извиняться.

      — Зачем? — общую позицию они озвучили одновременно.

     Я что, с роботами разговариваю? Да потому, что так надо. Так делают нормальные люди, когда обижают близких. Да, Алиса лично мне не близкий человек, мы вообще до этого вечера пребывали с ней в состоянии холодной войны и даже после оттепели в наших отношениях никакой теплоты не наблюдалось — чего только стоила вся эта сцена пять минут назад. Но всё же!

      — Так. Я сказал, вы обе сейчас выходите и мы идём мириться с Двачевской!

      — Да ладно тебе, кто на такую чушь обижаться будет?

      — Я знаю как минимум одного… одну.

      — Щас сделаем! — младшая тут же вскочила на стол, распахнула окно, сквозь которое сразу пахнуло ночной свежестью леса, и растворилась в темноте, выскочив через него наружу. Я даже по поводу ног на столе вякнуть не успел, так и остался смотреть в ночную темень с разинутым ртом.

      — Ну, чего встал? Беги ловить. А я пока, пожалуй…

      — Ну уж нет! — Процедил я сквозь зубы. — На этот раз я тебя точно заставлю это сделать, даже если придётся пинками гнать!

      Анна оценивающе осмотрела меня с ног до головы, и, вычислив серьёзность моих намерений и возможности в деле пинания, видимо сделала неутешительный для себя вывод.

      — Вот неймётся тебе меня выставить на посмешище… Хорошо, как прикажете, товарищ главный начальник, — закатив глаза, она выпрямилась во весь рост и взяла курс на дверь.

      — Ань, вот для кого ты прикидываешься? Ты не из того сорта людей, для которых дружба – пустой звук. У тебя ведь есть совесть, что бы ты ни говорила, я ведь помню, как кто-то в городе чуть не разрыдался после моего демарша.

       — Отвянь, а? Снова со своими нравоучениями…

       — Нет уж! Финита! Пора говорящему сверчку возвращаться на работу, я не собираюсь и дальше за него пахать, и уж тем более не собираюсь трепать свои нервы с тобой, раз ты ничему не учишься…

      Обернувшись, сестра тяжко вздохнула, вперившись взглядом в пол. — Знаешь, — она обхватила себя руками за плечи и я заметил, как у неё побелели от напряжения пальцы, — иногда люди совершают нечто, от чего их внутренний голос тут же принимается кричать нечто в духе «остановись» и «что ты делаешь?», — она подняла взгляд куда-то в район моего галстука. — Такие ошибки… чем их набирается больше, тем они кажутся менее страшными, — Анна попыталась пригладить рукой непослушную шевелюру, — в конце концов, ты привыкаешь к ним и допускаешь новые уже не обращая внимания, не задумываясь… А тем временем проклятый сверчок в голове продолжает изо всех сил срывать голос в надежде быть услышанным…

      Анна была сама не своя – в точности такая же, как позавчера в будущем. Вновь выбралась из ящика Пандоры.

 — Порой он всё же докрикивается, но слишком поздно… Скажи, почему ты не ушёл тогда? Почему ты остался, раз я такая сволочь?

      — Просто… — я сглотнул подступивший к горлу комок, — знаешь, я точно не скажу… Просто решил, что так правильно. Ты выглядела очень одинокой…

      Сестра, не мигая уставилась на меня карими глазами. Она смотрела не умоляюще, но вопросительно. По спине у меня поползли мурашки.

      Каково это – быть на её месте? Существовать лишь на правах живого пугала – отвергающего всякого, кто посмеет с ним заговорить и тем зарабатывая ещё более дурную славу. Она ведь, в сущности, ничего плохого никому не желает. Просто череда событий где-то в прошлом…

      Слова и ещё не обретшие вербальную форму мысли внутри черепа рвались наружу. Выпусти я их сейчас – ничего кроме невнятной каши не вышло бы. Оставался единственный способ, которым хоть как-то было можно изъясниться, не выставив себя идиотом. Я резко подался вперёд и заключил Анну в объятия.

      Вокруг и всюду переругивались сверчки, мешавшие друг другу спать, на безоблачном небе ярко сияла Луна в компании россыпи звёзд, а под ними на крыльце дома-призмы стояли мы – дети двадцатого века, отправленные к нему на каникулы, словно к бабушке в деревню. Два психа, оказавшиеся там, где им, определённо не место и не время. И как ни странно, и то, и другое для нас всё-таки оказалось зарезервировано.

      Время скисло, вновь став тягучим и липким, почему-то желтоватого оттенка. Пробовать его на вкус и запах я не решился. Мгновения были похожи на часы, только короче. Сестра держалась молодцом – даже не пискнула. Хм… будет ужасно неловко, если окажется, что я не рассчитал силу и случайно сломал ей пару рёбер. Шучу, вряд ли мне удалось бы в нынешней форме даже помять её как следует.

       — Может уже хватит? , — осведомилась Анна, аккуратно похлопав меня по спине, — или ты решил мне таким экзотичным методом рёбра переломать?

***

       — Может, до завтра потерпим?

       — Давай – давай, — настаивал я, — для закрепления самое то.

      Сестра дёрнула ручку – закрыто. Я постучал в дверь с «Роджером». Как ни странно, вместо отклика в домике тут же погас свет, а также оттуда донёсся жалобный скрип койки, на которую изо всей дури плюхнулось тело.

       — Чего это она? — удивился я.

       — За вожатую нас приняла. — пояснила Анна полушёпотом, — Отбой для кого трубили, а мы всё бродим… Пошли лучше, по добру…

       — Алис, это мы, открой, поговорить надо.

       — А, хахаль. Свататься пришёл? — Донеслось из-за двери. Интонация была… не слишком радостной.

       — Двачевская, открывай, — подключилась сестра.

       — Мелкую попроси, вы с ней вон как спелись…

       — Ну раз ты так настаиваешь… Ульян, встань, открой, а?

      Послышались быстрые тяжёлые шаги, замок щёлкнул и на нас уставилась удивлённая физиономия Алисы:

       — Стоп, она разве не с вами?