Виола(БЛ), Yuri(VN)

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2732304
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751

XI
Здесь записывают в артисты?

Вторую ночь подряд Алисе плохо спалось. Правда, на этот раз, причина была не в ней… Ульянка. Ульянка поднималась несколько раз, выходила куда-то, и, при этом, невольно будила соседку. Пришлось Алисе шикнуть на нее, чтобы Ульянка, проворчав что-то недовольно-жалостливое, наконец угомонилась. А Алиска так и проворочалась до самого утра и, в результате, проспала линейку и едва-едва не проспала завтрак. Так что пришлось второпях одеваться, умываться и бегом бежать в столовую, пока все не съели. Поэтому Алиса оказалась не в курсе новостей, поэтому, выйдя из столовой, она несколько удивилась небольшой толпе у информационного стенда. «Что там такое? Новый распорядок дня? Без линеек, со свободными подъемом и отбоем, и без ограничения в купании?» Протолкалась к самому стенду: все приказы, распорядок дня, правила поведения, план лагеря, – всё оказалось скрыто под листами бумаги с каким-то, напечатанным на машинке текстом. «Ульяна-большая решила пионеров порадовать?»
На самой первой странице (левый верхний угол стенда) значилось: «Мику Хатсуне – Костер (пионерская сказка)», – и ниже – «Действующие лица».
Зря Женя напечатала этот самый список действующих лиц в алфавитном порядке. Потому что самым первым действующим лицом в списке значилось: Анфиса – ранимая бунтарка.
Идиоткой Алиса точно не была, а про эту свою характеристику прекрасно знала и характеристика эта ее раздражала. Тот же Семен ее однажды так и назвал. Тот цикл давно уже канул в Лету, а вот эти два слова засели в памяти у всех причастных.
«Вот значит как!» – подумала, поиграла желваками, посмотрела еще раз – кто автор, и решила, прежде чем предъявлять претензии, прочитать до конца.
То тут, то там раздавались смешки. Остальные пионеры тоже не были идиотами и прекрасно понимали – кто скрыт под именами Анфисы, Ларисы, Жанны, Маши… Тем более, что характеристики персонажам были даны очень хлесткие и меткие. Автор не пощадила и себя, представившись публике, как «Маша – позитивная болтушка», что несколько примирило Алису с «бунтаркой». Алиса, уже успокоившись, хмыкнула и приступила к собственно тексту.

Сцена первая.
На лесной поляне вокруг костра сидят пионеры и вожатая. Одно место в круге пустует. Анфиса задумчиво перебирает струны на гитаре…
Лариса. Оксана Сергеевна, Мы кого-то ждем? Почему вы всегда просите нас сесть так, чтобы одно место у костра осталось свободным?..

Кто-то подошел и встал за левым плечом. Семен – тоже заинтересовался.
– Степан, значит. Ну, пусть будет Степан. Доброе утро, Алиса.
– … – Алиса молча кивнула в ответ.
– А очень даже здорово написано. Все-таки Мику – гениальнейшая девочка. Вот и есть альтернатива спортивному празднику, осталось только «Оксану Сергеевну» уговорить.
А «гениальнейшая девочка» в это время сидела на Ульянкином месте, то есть, в ближайшем кусте и глупо улыбалась подслушанной похвале.
На последнем листе пьесы была приписка от руки: «Желающие принять участие в постановке – запись в библиотеке. Сегодня первая репетиция, завтра вечером – премьера.»
– Пойду с Женей пообщаюсь, – сказал Семен.
– Что? В артисты запишешься?
– Нет, Алиса, не в этом случае, не пионера же мне играть. Но чем смогу – помогу. Вот сейчас, для начала, вожатую уговорю на эту авантюру. А вот ты могла бы и записаться. – Улыбнулся. – На роль Оксаны Сергеевны, а?
Улыбнулся и ушел. Алиса скептически хмыкнула, проводив Семена взглядом. Постояла еще, дочитывая текст, и отправилась к себе. А Мику осторожно, так, чтобы никто не видел, выбралась из куста и помчалась в библиотеку. Не смотря на бессонную ночь спать ей не хотелось совершенно.

– Оля, я тут подумал. Скажи, только честно и откровенно. Насколько тебе дорог твой План мероприятий?
Ольга, сидевшая на ступеньках своего домика, подняла голову, отвлекшись от чтения, и искоса глянула на откинувшегося в шезлонге Семена. Впервые за всю беседу.
– Ты меня к какому решению подвести хочешь?
– К взвешенному и ответственному, Оль. Ты тоже у стенда сегодня была. Поняла, к чему я?
Так получилось, что у стенда, кроме работников столовой, не побывало только четверо: Виола с Анатолием и обе Ульяны. Виола и Анатолий засели в медпункте, пытаясь понять, что же им нужно делать; Ульяна-большая, выгнав Семена, чтобы не мешался, валялась в тренерской на стопке матов, обложившись тетрадями, в попытке разобраться в логике бабы Глаши; а Ульяна-маленькая, набив карманы конфетами, опять умчалась в старый лагерь.
– Ну, предположим. Только не предлагай мне от Плана отказаться.
– Не отказаться, но изменить! Дай пионерам возможность проявить себя, а? Оль?
– Тебе легко говорить. А ну как они провалятся с постановкой? Вы то уйдете, а детям – провал переживать. Заклюют ведь. В общем так: наберут они труппу до обеда – пусть считают, что мое разрешение у них в кармане; не наберут, значит не судьба. Будем тогда…
– Оля, ну, сыграем в волейбол тогда. Опыт есть.
Вожатая подумав секунду кивнула.
– Хорошо. Так и сделаем. Хочешь правду, Семен? Самой интересно посмотреть – что получится.

В библиотеке ждали «артистов». Мику бегала и тараторила что-то вроде: «Женечка, а если это никому не понравилось? Нет, почему никому? Семену же понравилось, правда-правда, я сама слышала! Но вдруг, кроме Семена больше никому и не понравилось? Что тогда? Значит я написала ерунду? Совсем ерунду, которая никому не нравится, а Семен только из жалости меня похвалил». Лена заламывала руки. Женя же только неслышно рычала в ответ, перепечатывая «Костер» в третий раз (Пять копий под копирку, всего получилось пятнадцать экземпляров. Один висел на стенде, по одному уйдет каждому будущему артисту, один в библиотеку и еще пара-тройка про запас). Стук машинки, журчание Мику, общее возбуждение у всех троих… Поэтому момент, когда открылась дверь и в библиотеку вошел Семен девочки не заметили.
– Здравствуйте, барышни.
Лена вздрогнула. Женя тоже вздрогнула, напечатала не ту букву (ь вместо б) и зарычала уже вслух: «Да что это такое? Чуть страницу псу под хвост не отправила! Счастье твое, что это исправить можно! Семен! Или говори – зачем приперся, или сразу уходи! А то сейчас выгоню!» Мику же, наоборот, странным образом успокоилась.
– Здравствуй, Сенечка. Ты записаться пришел? Но у нас для тебя нет роли. Если только вожатым. Но тогда придется Оксану Сергеевну из действующих лиц убирать, а она там нужна.
– Ни в коем случае, Мику. Никого не надо убирать. Я только пришел сказать, что у тебя все замечательно получилось. И вожатая пообещала вам помочь, если вы до обеда успеете набрать труппу.
Мику покраснела от удовольствия.
– Ну что ты, Сенечка, не я же одна работала. Вот, мне девочки помогли очень.
– Одна-одна. – Женя уже успокоилась и не рычала, а, как обычно, тихо поскрипывала. – Лена только характеристики действующим лицам придумала, а я вообще – на клавиши давила.
– Я, собственно, зачем пришел, девочки. Подарите мне один экземпляр, пожалуйста.
Собственно, просьба Семена ни у кого возражений не вызвала. Один экземпляр был собран по листочкам и торжественно вручен. Правда дальнейшее действие Семена девочек несколько озадачило. Попросив у Жени ручку, он вручную пронумеровал все страницы, что было понятно, а на последней странице, уже после текста, написал: «Узел №14», – и еще несколько цифр, которые очень походили на дату, если бы не год: две тысячи седьмой. «Вот так. Теперь не пропадет», – произнес, отвечая на немой вопрос в глазах Лены.
– Ладно, пойду я дальше, девочки. Будет помощь нужна – обращайтесь. И, это, будущих артистов не пугайте. А то сразу убегут, а вам до обеда труппу набрать надо.
Семен встал, покрутил головой, углядел в одном из шкафов несколько пустых канцелярских скоросшивателей, спросил у Жени: «Можно?» И, получив в ответ взмах рукой: «Можно-можно, только проваливай.» – взял один, вложил в него текст, и направился к выходу. Открыл дверь, сделал шаг на улицу, а уже с крыльца…
– Ну, встречайте самых смелых.
Пропустил в библиотеку Катю с Викой, прикрыл за ними дверь и ушел.
Будущие звезды больших и малых академических театров несколько секунд молчали, а потом Катя, пересилив, непонятно откуда взявшееся волнение, спросила: «Здравствуйте, а кто в артисты записывает?»

Семен, по дороге в спортзал, завернул еще раз к информационному стенду, посмотрел на спины читающих пионеров, кивнул сам-себе. «Ай да Мику!» Подумал еще, что это не записка: «… не просто так!» – Это текст по убойнее будет.
В тренерской Семен, уже привычно, залег на стопку матов, глянул, вывернув шею, на сидящую за столом Ульяну. Ульяна что-то писала в своей рабочей тетради, тут-же, на столе, лежала логарифмическая линейка, тут же лежали две раскрытые тетради бабы Глаши. Полюбовался выражением Ульяниного лица: одновременно и серьезно-упрямым, и, в то же время, хитровато-озорным, как-будто она только что придумала очередную свою шкоду и сейчас работает над ее воплощением в жизнь.
– Рыжик, как освободишься, свисти.
– Хорошо, Сёмк, а пока не мешай. Тут еще гора работы. Если хочешь помочь – принеси мне обед. Пожалуйста.

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2732304
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2807427
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2813773
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2818846


XIV
Осколки прошлого

Семен проснулся как от толчка. Было самое начало третьего часа ночи и всякая послеотбойная жизнь в лагере уже давно затихла: уже погас свет в медпункте, уже закончилась репетиция в театральном кружке, уже обошла территорию вожатая, уже Рыжие совершили ночной набег на столовую и успели уничтожить улики. Давно уснули самые отъявленные полуночники и страдающие бессонницей. Кузнечики замолкли, а утренние птицы еще не начинали проверять голос. А Семен лежал и пытался понять – что же его разбудило. В тренерской было темно и только под дверью угадывалась сероватая полоска; стояла абсолютная тишина и только на плече уютно сопела Ульяна, что за нарушение тишины не считалось; ни спина ни зубы не болели. Казалось бы – закрывай глаза и досыпай.
А Семену не спалось. Он лежал с открытыми глазами и героически пытался ни о чем не думать, не получалось. Сам собой вспоминался прошедший вечер. Беседа с Виолой и Анатолием, особенно фраза, брошенная Виолой на прощание: «Думаешь, ты один до этого додумался?»; репетиция, на которую их деликатно, насколько это возможно со стороны Алисы, но решительно не пустили; вопросительный, нет не вопросительный, а о чем то просящий взгляд той же Алисы; высунувшася было из домика и тут же спрятавшася назад Славя, что-то было в ней не так, но она так быстро мелькнула, что Семен не понял – что именно.
Отдельно вспомнилась беседа с Артемом за ужином. Они втроем специально сели за один стол и никто, кроме мелких, не понял почему и зачем.
– Я все гадал, куда ты подевался. А ты здесь.
– А я здесь.
– А почему сразу не подошел?
– Я думал ты все забыл и не узнаешь меня, как… – Артем замялся.
– Ой, Артемка, ну я же извинилась перед тобой уже, но я и правда тебя не узнала. – Вмешалась Ульяна.
– Бывает, Рыжик, – успокоил Ульяну Семен, – мне сколько лагерей пришлось пройти, чтобы начать двойников различать.
А в ходе беседы всплыла любопытная вещь. Оказывается, мелкие тоже просыпались и засыпали как старшие, но, в отличие от старших, они верили проснувшимся, не считая их слова бредом или вымыслом. И поэтому те малыши, которые просыпались, у них не было нужды прятаться и скрываться, по крайней мере в пределах своего отряда. И засыпали они легко, потому что знали, что рано или поздно снова проснуться. И всегда, в каждом младшем отряде, в каждом лагере было не меньше двух человек, которые не спали, которые делились информацией с вновь проснувшимися. Поэтому традиция не прерывалась. «Нет, мы тоже не все помним. Смены сливаются в голове в одну, да еще и в пересказах информация теряется», – примерно так, в переводе на взрослый язык, ответил Артем на вопрос Ульяны о прошлом лагеря.
– Ты, Семен, когда сказку начал рассказывать, мы сразу всё поняли. – Артем улыбнулся чему-то своему.
– А почему не сказали?
– Так интересно-же. И потом, ты самый первый из старших, который с нами на эту тему говорил.

«Нет, так я никогда не засну, – подумал Семен, – выйти подышать?»
Он осторожно вытянул плечо из под Ульянкиной головы, Ульяна обиженно засопела, но не проснулась. Семен поцеловал жену в макушку, на мгновение втянув в себя запах ее волос, сел на стопке матов, заменяющей постель, нашарил стул с одеждой, вслепую натянул футболку и спортивные брюки, встал и, стараясь ни во что не врезаться, направился к двери. Приоткрыл дверь и в лунном свете, залившем спортзал, нашел свои кеды, обулся и вышел. Подумал об Ульяниных страхах, и, прикрыв дверь, включил в спортзале свет. Если проснется, то света, пробивающегося под дверь, ей будет достаточно. «Взрослая ведь уже, а так и боится оставаться ночью одна, в темной комнате. Что там было в ее биографии? Мнимой или реальной. Ее самой или ее оригинала.» Подумал еще написать записку, чтоб не волновалась, если проснется одна, но не стал. Это надо было возвращаться в комнату, шариться в темноте по столу и в столе в поисках бумаги и ручки, включать свет. А значит, гарантированно разбудить Ульяну. «Далеко не пойду. Так, постою на крыльце».
На крыльце было прохладно и светло от полной Луны. «Вот интересно. В каждом лагере своя фаза Луны. Всю смену. В этом – всегда полнолуние.»
Сразу, только перейти на ту сторону главной аллеи, начинался пляж, пустой, по случаю глубокой ночи. «Окунуться? Нет. Это надо возвращаться за плавками, а не хочется. Конечно, сейчас можно и без плавок, пока зрители спят, но нет». Семен вдохнул полную грудь ночного воздуха и задержал дыхание. «Все-таки это – мой мир. Не тот, с той стороны теплообменника, или откуда там приходил Пионер, а именно этот. Надо его сохранить, и как мне не жаль, но придется Виолу и Толяныча огорчать и ставить перед выбором. Интересно, что там Рыжик насчитала?» Семен зевнул, кажется можно возвращаться. «Пойти пройтись еще? Я не далеко, спортплощадку обойду по кругу и назад».
Семен, сойдя с крыльца, повернул налево, в сторону хозяйственных ворот, прошел вдоль спортзала и, по тропинке между туалетом и спортзалом вышел на футбольное поле. Прошел вдоль трибун к проходу между скамьями, вышел по нему на беговую дорожку и обошел поле по периметру. У восточных ворот белел забытый пионерами мяч. Семен огляделся – никто не видит? Разбежался и отправил мяч к центру поля.
И тут же, словно от удара по мячу, включилось остальные, дополнительно к зрению, органы чувств. Стало слышно, как ежик фыркает и топает где-то под скамьями; запахло близким лесом, Семен зачем-то вспомнил, что там, за футбольным полем, где в лагерях уже начинается лес, в поселке Шлюз стоят три пакгауза, к которым подходит железнодорожная ветка, и пахнет больше креозотом от шпал, чем грибной сыростью; легкий ветерок со стороны леса приласкал правую щеку. И Семен, больше догадался, чем услышал удары по мячу со стороны волейбольной площадки. «Интересно, кто бы это мог быть? Да еще в это время? Бадминтон это Лена. А волейбол?» Пока не торопясь шел к волейбольной площадке, обходя футбольное поле по периметру и чуть повисев на турнике, игра, видимо, закончилась. Удары по мячу стихли и стали слышны девичьи голоса. Знакомые и незнакомые, одновременно. Калитка в сетчатом ограждении волейбольной площадки открылась, и навстречу Семену вышли…
– Здравствуй, Сёмушка.
– Славя? Славяна?
И следом.
– Здравствуй... Сенечка?
– Мику...ся?
И забытый цикл с отчетливым таким щелчком занял в памяти Семена свое место. Это было… болезненно. Да что там, больно это было, настолько больно, что Семен охнул и схватился за виски. К счастью удалось устоять на ногах. Девушки подбежали к Семену, но тот уже справился с приступом. По крайней мере, руки от головы он убрал и смог посмотреть на девушек еще раз и сказать.
– Вы – не они. – Произнес это даже со злобой, хотя, вообще-то, по настоящему злился очень редко. Просто решил однажды, что его чувства слишком дорогого стоят, чтобы тратить их на бытовые мелочи.
В затылке Семена что-то пульсировало, и мир плыл перед глазами. Очень хотелось сеть, хоть прямо на землю.
– Пойдем, Сенечка, посидим.
Семена взяли под руки с обеих сторон...
– Прости, Сенечка. Я... Мы чувствуем, как тебе сейчас плохо. Но нам очень нужно было с тобой поговорить.
– И мы не они, ты прав Сёмушка. Но мы еще помним…
Славя (Или Славяна?) говорила что-то еще, но Семен ее не слышал. Он проживал тот, потерянный и возвращенный цикл. От дурашливого: «К воротам, рысью, марш-марш!», – до прощального: «Сенечка!».
Наконец острота воспоминаний стала спадать. Вернулось восприятие мира. Семен обнаружил, что сидит на волейбольной площадке, на зрительской скамье, а обе девочки сидят по сторонам от него и чего-то ждут.
– Вот так, Славечка. Говорила ты, говорила, и все зря. Сенечке же плохо и ему не до нас. Сенечка, мы действительно не они. Мы то, что осталось от них в памяти системы.
– Да, Сёмушка, можешь считать нас призраками. Это ближе всего к правде. – Славяна вздохнула, помолчала чуть, и, решившись, продолжила о наболевшем. – Не удержалась я, Семушка. Наверное я должна была умереть тогда, в душевой. Восстановиться с нуля и начать с чистой памятью. Но оказалсь слишком крепкой и выжила, а потом ты меня выдернул из кошмара, но я не смогла одна. Тридцать циклов я держалась, а меня все перекидывало из лагеря в лагерь, это Система искала мне место, но не нашла. И, когда я проснулась в Городе, я сдалась. И рассеялась. И сейчас, в одном из узлов живет просто Славя. Только кос у ней нет, просто волосы до плеч. Но что-то от меня в Системе осталось, вот как и от Мику…
– Сенечка. Мы помогали тебе, как могли. Почти-почти никак. А пришли чтобы сказать, что мы скоро больше не сможем этого делать. То, о чем догадался ты, и то, что вычислила Ульяна, навсегда изменит Систему. Уже изменило, просто, Сенечка, у ней очень большая инерция.
– Сёмушка, мы уже уходим. Нужно, чтобы девочки отдохнули. Если сумеешь, то попроси у них прощения, от нашего имени. И, Сёмушка, береги Мику и Славю. Когда мы… когда нас не… когда мы расеялись... В общем, теперь в каждой из них есть наша частичка.
Семен вымученно улыбнулся и без голоса ответил.
– Так и сказала бы: «Береги всех».
У него и тени сомнений не было, что все это правда. Только всплыли изнутри тоска и чувство вины перед этими девочками. «Не смог. Не удержал. Ни одной». «А как же Ульяна?»
– И Ульяну свою береги, Сенечка. Вы с ней вместе не просто так.
– Пора идти, Мику. Сёмушка, пока мы еще можем, мы с тобой. С вами.
– Да, Сенечка. Может у нас почти и не осталось чувств, но мы о них еще помним.
Славя поцеловала Семена, легко поднялась, подошла к рубильнику и погасила освещение на площадке.
– Пошли, Мику.
Мику встала на ноги. Семен, чуть пошатываясь, поднялся следом, девушка придерживала его под руку, не давая упасть. Подошла Славя и все трое вышли за ограждение площадки.
– Прощай, Сенечка. И, спасибо тебе за всё. За то, что сделал нас живыми.
Мику качнулась к Семену, будто хотела его обнять, но тут же отшатнулась назад и даже отступила на пару шагов. Всхлипнула: «Прощай!» И убежала, закрыв лицо руками.
– Прощай, Сёмушка. – Славя коснулась щеки Семена тыльной стороной ладони. – Девочкам сейчас снится сон о нас троих. Так что завтра не удивляйся. – Повернулась легко и ушла следом за Мику.
Семен постоял еще несколько минут, потом вернулся к себе, поцеловал так и не проснувшуюся Ульяну: «Завтра я тебе все расскажу. Надо». И уснул, как провалился в колодец.

Вышла обнова для мода 7 дней лета