Голые пионеры

Продолжение

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710
4 глава, часть 1 http://vn.reactor.cc/post/2360187
4 глава, часть 2 http://vn.reactor.cc/post/2363608
4 глава, часть 3 http://vn.reactor.cc/post/2367158
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2381587


VI
Анализ

Утром просыпаюсь и долго не могу понять, где я, кто я, что я. Снилось, что это я впервые попал в «Совенок», снилось, что это меня Ольга оставила ночевать у себя в домике, снилось, что это я спрашиваю у нее: «А ты-то не против?». Причем, все это происходит именно в этом лагере. Даже, когда начал приходить в себя, оставалось ощущение, что это я сейчас досыпаю у вожатой. Боле-менее очнулся только от голоса Саши доносящегося с улицы. Ага, прибежала на стадион, и обеих подружек привела: Катю и… вот вторую пока не запомнил. Выхожу поздороваться.
– Семен, побежали с нами!
Сначала хочу отказаться, потом думаю, что все равно мне с футболистами бегать придется, так лучше с утра размяться, заодно и повод окунуться в реку хороший. Делаю несколько неторопливых кругов по дорожке, девочки бегут в своем темпе, но заканчиваем мы одновременно и одновременно отправляемся на пляж. Пока шли с пляжа – появилась Ульяна, увидела нас, даже огорчилась, что без нее в воду полезли.
– Хочешь – окунись, я тебе компанию составлю, на берегу посижу.
– Не, одной в воду лезть скучно, да и, вдруг кто на зарядку придет.
Вот честное слово – не ожидал, что девочка так ответственно к своим обязанностям относиться будет. Ну нет никого на зарядке, но она всю предыдущую неделю приходила к семи утра и просиживала целый час на лавочке, в ожидании добровольцев, и это, не смотря на то, что полночи перед этим занималась подготовкой к празднику.
– Ульян, ты когда спать успевала?
– А я и не успевала. Вот только сейчас и выспалась: вчера утром встала попозже, а вечером легла пораньше.
Прошли на площадку, Ульяна, смахнув росу, села на лавочку, а я подумал и пристроился рядом. Все равно пока делать нечего: линейка сегодня – днем, а завтрак только в девять. Прикидываю, что успеваю еще и тренировку перед линейкой провести.
Время семь утра, лагерь еще спит, не считая отдельных утренних бегунов, Ольги и нас двоих, и даже Ольги нигде не видно и не слышно. Вспоминаю, как, всего две недели назад, я прятался за забором со стороны старого лагеря и так-же ждал сигнал на завтрак.
– Ты чего улыбаешься?
– Сегодня – две недели нашего знакомства. А кажется, что двести лет назад. Как я на вас зол был тогда, хотел вот пройти ваш лагерь насквозь и двинуться дальше, а не вышло – вы не дали.
– А как мы с Алисой перепугались, когда тебя на площади увидели. А ты правда злой был на нас?
– Да не на вас даже, я неправильно сказал, на вас, конечно, тоже, но главное… Когда тебя сбивает машина, то кто виноват: автомобиль или его водитель? Или, бывает, что ты сам перебегаешь дорогу на красный свет.
– Я поняла. Грустно быть такой машиной. Грустно понимать, что ты был такой машиной.
– Терпи, мы все были такие. А сегодня у нас праздник – одной машиной меньше.
– Лена да? То-то ты вокруг нее все крутился.
– Она самая. В «Совенке» стало больше на одного свободного человека.
А лагерь постепенно просыпается. Слышно, как хлопают двери в домиках, слышно, как кто-то пробежал по главной алле в сторону пляжа. На спортплощадку заглянула Ольга. Заглянула, поздоровалась, огляделась – все-ли в порядке. Посмотрела на нас подозрительно, измерила глазами – выдержана ли безопасная дистанция между мальчиком и девочкой. Сегодня что – приступ борьбы за нравственность? Хотя строгой не выглядит.
– Доброе утро. Присоединяйся к посиделкам.
– Нет, мне еще пол лагеря обходить.
– Ну, как хочешь. Новенький-то спит?
– Да, без задних ног. Не стала его будить – устал он за вчерашний день. Когда проснется, тогда и проснется, но перед линейкой все равно разбужу.
Думаю о Лене. Точнее о том, что неплохо, действительно, какой-то праздник устроить. Что там у меня в лагере сегодня по графику? Тренировка, линейка, обед, занятия, может после занятий перед ужином? А то после ужина Сыроежкин межпланетный картежный турнир устроит. Надо Лену на волейбол уговорить, там и поздравлю.
– Сёмка, можно тебе вопрос задать?
– Ну давай, задавай.
– А та девочка, Славяна. Ты дальше ее будешь искать?
– Ты знаешь Уля, вот сам думаю об этом. Я понял, неделю назад, что не знаю, что делать буду, если вдруг встречу ее. С ней мне очень хорошо было, когда раскидало – мне стало очень больно, а сейчас – знать бы, что все у ней все в порядке, и больше не надо ничего.
Да и не уехать, и не уплыть мне сейчас из-за вас – рыжих. Пусть вы на пару циклов больше, но проживете. Ульяна еще что-то хочет спросить, что-то очень важное для нее, но опять не решается. Шевелит губами, некоторое время, обкатывая на языке вопрос, но так и не решается, а вместо этого резко подскакивает.
– Ну что? Никого нет, трщ физрук! Разрешите идти и переодеваться к завтраку?
– Давай. Благословляю.
– Спасибо, что посидел со мной.
И побежала к себе в домик, только рукой на бегу махнула. Вот привычка у нее – убегая, перед тем, как скрыться, махнуть рукой на прощание. А я сижу, улыбаюсь ей вслед и думаю, что, как-нибудь, при случае, все-же, расскажу Ульяне, какой я ее во сне увидел.
Перед завтраком, у столовой, очень удачно вылавливаю обоих зайцев и спрашиваю
– Есть возражения, против тренировки до линейки?
Возражений нет, этим, кажется, только дай по полю побегать.
– Ну тогда собирайте команду. После завтрака встречаемся на поле.
В столовой покорно встаю в конец очереди и медленно двигаюсь вместе с пионерами к окну раздачи. Как-то не принято тут пользоваться начальственными привилегиями, Ольга тоже стоит наравне со всеми, человек на десять впереди меня, а следом за мной пристраивается Мику.
– Доброе утро!
– Привет Семен. А я вчера новенького встретила. Он и вправду похож на тебя.
– Он тебе еще обходной на подпись принесет – насмотришься. Ты сегодня у себя после линейки?
– Ну конечно, а где мне еще быть? Я в трех местах: или в домике, или в кружке, или у вас на спортплощадке.
Окончательно перестал замечать болтовню Мику. Мозг сам форматирует ее речь и выделяет оттуда нужное. Берем подносы с завтраком и усаживаемся за один столик.
– А ты хотел что-то?
– Да, чтоб ты помогла одну песню подобрать.
– Приходи, буду ждать.
На футбольном поле хорошо. Прежде всего благодарю пиратов за субботнее выступление, благодарю за подарок и запускаю тренировку. Появились желающие провести разминку вместо меня.
– Оксана, ты в прошлый раз проводила, дай другим попробовать.
Ну и тоже подключаюсь к разминке, чтоб не стоять. А сам наблюдаю, нет, у Сереги все получается, и порядок он запомнил, и слушается его народ.
После разминки объявляю, что сегодня будем забивать голы. Даю мячик, смотрю, что делать будут. Ну да, выбрали самого тихого в вратари и начали бить по воротам по очереди. Нет, – говорю, так не пойдет. Показываю, как правильно обращаться с мячом, потом ворчу, про себя, но так, чтобы все слышали.
– Вратарь, значит не человек, может Артем больше всех забьет.
Да, своих-то я по именам уже выучил.
Выдаю еще четыре мяча, командую разбиться на пары, обозначаем на площадке пять ворот и отправляю пары, каждую к своим воротам. Пока один ловит – второй забивает, после трех ударов смена. Сам ношусь от одной пары к другой, гашу конфликты, рассказываю, подсказываю и показываю. Запыхался, больше чем футболисты. Все, отбой.
– Пираты, через час линейка. Вам полчаса на игру и полчаса на переодевание. Вперед!
Уговаривать поиграть не приходится, а я, пока идет игра, успеваю ополоснуться в душе и переодеться к линейке.
На линейке скучно: Ольга бубнит о высоком, вгоняя пионеров в гипнотическое состояние, Семен-второй, гм «Симеон второй» – звучит, Семен-второй еще не проснулся и присутствует на линейке исключительно в виде тела, а мне даже выступать не пришлось. Только и сказал, что тренировки футбольной команды – по графику, а желающих делать зарядку ждет Ульяна, на стадионе каждое утро с 7-00 до 8-00. Мне уже надоело на этих линейках следующее: наблюдать за облаками, наблюдать за воробьями, наблюдать за пионерами, наблюдать за Ольгой и приходится страдать молча. Что поделать, видимо это цена моей относительной свободы. Кстати, от похода мне, похоже, не отвертеться ни от организации, ни от участия. Сегодня Ольга опять про него вспомнила, и опять на меня все свалила. А я что? На свою, нет теперь уже на свою с Ульяной поляну я не поведу, просто полчаса вокруг одной сосны пионеров водить – не интересно. Сводить их в шахту, что-ли? И потерять там половину, интересно, как система отреагирует?
Наконец линейка себя исчерпывает, пионеры разбегаются, Семену-второму вручен обходной и Семен-второй отправлен выполнять свой квест, а я иду в музыкальный кружок следом за Мику. Собрался уже было сказать Второму, что обходной подписывать не обязательно, что все равно его вожатая не читает, а потом подумал, что, наверное, во всей этой беготне что-то есть, не смотря на ее отупляющую обыденность. И, если-бы мне кто-то подсказал, что обходной можно не подписывать, что до Шурика гораздо быстрее добраться через Генду, что земляника растет на острове, а если пообещать помочь с разбором коробок в медпункте, то можно будет потанцевать с Леной на пристани… Так вот, если-бы кто-то мне обо всем этом рассказал, то, может быть, я бы просто навечно зациклился в своем персонаже, который «ищет ответы», не написал бы ту записку, про «...не просто так», не сломал бы над ней мозг, и остался тем, кем был – запрограммированным персонажем. Поэтому – пусть бегает, ищет Шурика, таскает сахар, буду его подстраховывать, но не более. Пусть проживает свою жизнь сам, не перепрыгивая через этапы. Но о Пионере его предупредить надо. Пока размышляю об этом, так отключаюсь от внешних раздражителей, что не сразу слышу, как Мику меня о чем-то спрашивает.
– А? Прости пожалуйста, я отвлекся.
– Да ну тебя! Уже не важно.
Ну вот, обидел такую светлую девушку.
– Микусь…
– Я обиделась.
– Ну Мику-у-сь, не сердись. Я хороший, только задумчивый.
– И как тебя, такого тормоза, Ульяна терпит? Я просто спрашивала, что ты там подобрать хочешь. Может все уже подобрано?
Прикидываю даты, нет вроде, здесь еще эту песню не знают.
– Нет, вряд ли, я не слышал, это же совсем новое у Queen.
Мы уже дошли до кружка и продолжаем разговор, стоя на пороге.
– Тогда подожди, скоро Алиса должна подойти, с ней втроем лучше пойдет.
Вот, не хочу я, чтобы Алиса это слышала, честное слово.
– Давай пока без нее начнем, а там посмотрим.
– Ну давай, показывай тогда, что у тебя есть.
Мику дает мне одну гитару, а сама садится напротив меня с другой. Через какое-то время, когда у нас что-то начинает получаться и мы уже пытаемся петь дуэтом, наши мучения прерывает робкое покашливание – это Семен-второй пришел к Мику за автографом.
– Привет, меня Мику зовут, у меня мама японка, а папа русский инженер, нет правда-правда.
С некоторой долей злорадства наблюдаю, как у Второго, при прослушивании монолога Мику, постепенно стекленеют глаза. Оказывается Мику со мной не так уж и много болтает, оказывается… Наконец, подпись в бегунке поставлена, и новенький в ужасе убегает, спасая свой мозг.
– Ладно, пойду и я, уже обед скоро. Спасибо за помощь, Мику.
– Ну мы же не закончили еще.
В отличии от той же Лены, на лице у Мику, как и у Ульяны, все эмоции читаются мгновенно и без напряжения.
– Не огорчайся Микуся. Это ты профессионал, а я уже выдохся на сегодня.
– Так сейчас Алиса подойдет – легче будет.
Не-ет, зачем девушку-Алису расстраивать. Она английский не знает (в этом мире английский, в объеме чуть больше, чем «Ху из он дьюти тудей?» знаем, похоже, только бабуля, Мику и я), но ведь перевод потребует, а я отказать не смогу.
– Вот, кстати, пожалуйста, Алисе пока не говори ничего, хочу я ей нос утереть.
– Как хочешь, – Мику заговорщицки подмигивает. Если согласишься со сцены исполнить. У тебя неплохо может получиться.
– Знаешь Мику – английский язык. Боюсь, что вожатая не одобрит…
И еще одна причина – я-то слышал это все в оригинале. Ну, в записи, конечно, но слышал. И сравнивать наше исполнение, не смотря на все способности Мику, с оригиналом не возьмусь. Но, правда, тогда, для кого я сам себя мучаю?
– ...но в узком кругу исполню, обещаю.
– Да, понимаю, действительно. Хорошо, уговорил – буду молчать. Но только, если ты завтра придешь продолжать.
Прикидываю – завтра уборка и вечером танцы.
– Если с уборкой успею, то приду. А если нет, то послезавтра приду обязательно.
Делаю два десятка шагов от клуба и сталкиваюсь с Алисой.
– Привет, новенького видел?
– Ага. Его Мику сейчас гипнотизировала. Цыганско-японский гипноз забалтыванием, знаешь?
Алиса фыркает.
– Да, Мику она такая. Всегда, когда стесняется, при первом знакомстве начинает трещать, как пулемет. – И, продолжая. Ты куда сейчас?
– Я? К себе, потом на обед, потом на занятия к бабуле, потом… Потом вы ко мне придете, мячик покидать, а там и ужин. Ведь придете-же?
– Он еще спрашивает. Конечно придем. Ты знаешь, в первый раз у нас вот так-вот… Только не думай, что это из-за тебя, хотя и из-за тебя тоже, а то так-бы и существовали, каждый в своем углу.
Алисе трудно говорить на такие темы, получается сбивчиво. Как и мне, правда, оба стоим, красные от смущения.
– Надо Лену поздравить.
– Надо.
Алиса понимает о чем я и соглашается, но слегка поджимает губы. Конечно, Алиса считает Лену хитрой манипуляторшей и интриганкой, а Лена Алису – хамкой и грубиянкой. И как мне прикажете между ними вертеться? Видимо, так и вертеться. Интересно, когда девочки сумеют друг-друга за масками разглядеть, и, вообще, захотят-ли этого?
– Ладно, на обеде увидимся.
– Ага, пока.
Иду к себе, размышляю о масках и лицах: Алиса, Лена, Женя, Ульяна, Мику, как выяснилось; да Ольга-же – на два лица живет. Кто еще? Александра, с ее демонстративной правильностью и добропорядочностью? Девочка, которая всем пример: вся жизнь по распорядку, общественница, отличница, красавица, надежный друг и хороший товарищ. Ей бы лет на пятьдесят раньше родиться, про нее бы тогда кино сняли под названием «Пионерка», жила бы она в новенькой двухэтажке из моего сна, ходила бы в ту самую школу. Папа – токарь-передовик, мама – инженер-новатор, соседский мальчик хулиган, которого она в конце фильма перевоспитает и они вместе ловят шпиона. Что там за фасадом этим у девочки скрывается и надо ли мне это выяснять? Кто еще? Кибернетики? Я сам, вместе со Вторым, кстати? У кого бы спросить?
Дошел до спортзала, а там уже Второй меня дожидается.
– Слушаю тебя внимательно.
– Мне бы обходной подписать.
Вот это новости!
– Ну давай его сюда.
Действительно, в обходном новая графа появилась – «Спорткомплекс», система адаптируется к новым вводным? Подписываю, заодно глянул – шустрый пионер оказался, только библиотека еще не отмечена осталась.
– Кибернетики в свою секту не вербовали?
Второй как-то странно смотрит на меня говорит: «Нет» и почти бегом исчезает.
В обед оказываюсь за одним столом с кибернетиками и, как ни странно, Женей. Что-то между ней и Электроником все-же происходит, но очень медленно и до конца цикла не успевает развиться.
– Дошел до вас новенький? – Обращаюсь к будущему отечественной науки.
– Ты что ему про нас наплел? Про робота-убийцу?
– А что такое?
В пересказе кибернетиков история выглядит так.
Новенький пришел в кружок с бегунком, кибернетики, те, как водится, предложили ему записаться. Семен-второй попросил подробностей и получил их в виде недоделанного кошкоробота. При этом частично функционирующего и не выключенного. В общем, когда без пяти минут адепт кибернетики склонился над механизмом, тот сделал выпад в сторону Второго и довольно громко лязгнул зубами, или что там у него есть, перед самым носом.
Далее, со стороны Второго, последовала тирада, состоящая из ненормативной лексики, и сводящаяся к тому, что физрук его предупреждал, но он не поверил, и что с создателями роботов-убийц ему не по пути.
Гм, извиняться или нет? Я вообще-то, господа кибернетики, пошутил о том, что в вашем храме науки делают робота – убийцу мышей, намекая на его кошкоподобность. И вы тоже, простите за последствия неуклюжей шутки. Но механизмы-то отключайте. А Второй – Леночкой нашей любовался, вот и пропустил мимо ушей всё.
– Вы же кошкоробота делаете. Кошки – убийцы мышей, что непонятного?
И тут вмешивается Женя.
– Интересно, что ты ему про меня наплел?
– Женечка, – я смотрю ей томно в глаза и вижу, как шевелятся желваки у Сыроежкина, но продолжаю самым доверительным и, в то же время, драматическим тоном. Я сказал ему, чтобы он даже не думал смотреть в твою сторону, потому-что твое сердце отдано другому. Навеки.
И вытираю воображаемую слезинку.
– Клоун! Это не ты сейчас плачешь, это КВН по тебе плачет.
Очень грустный и довольно злой клоун. А чем тут еще заниматься? Только с ума сходить.
Об этом и спрашиваю бабу Глашу час спустя.
– Сколько вы тут в автономном режиме, баба Глаша? Лет двадцать уже?
– Да, двадцать лет, если я со счета не сбилась. И пятнадцать лет, как был последний контакт с… – Глафира Денисовна делает неопределенный жест. Какая-то информация просачивается, иногда удается ловить обрывки теле- и радиопередач. Но в последнее время все реже, видимо изменились принципы кодирования.
– Скучно ведь? Как вы жили-то? Мне первых десяти циклов хватило, чтобы с тоски завыть, а вы?
– А так и жила. Вас изучала. Сеть изучала, изменения, которые внутри Сети все равно идут, пусть и медленно. Да от разрушения такими как вы, Семен, Сеть и отдельные узлы спасала. Может и зря, может быть вы бы ничего и не сломали, но у меня тоже инстинкт самосохранения работал.
Вот в таких грустных разговорах и проводим полтора часа. Это даже не разговор, а рассказ Глафиры Денисовны. Как объявили о прекращении финансирования и закрытии проекта. Как объявили эвакуацию, как кто-то отказался эвакуироваться по идейным соображениям – как-раз распался СССР, а у кого-то на родине шла война и ему просто некуда стало ехать. Как внезапно снаружи перекрыли шлюз и прервали связь, как через час отказал маяк наведения, а, когда, все три не успевших эвакуироваться инженера, во главе с начальником техслужбы, занялись его ремонтом, в помещении маяка случился взрыв и пожар. Как спасли только троих: одного инженера, начальника техслужбы и начальника охраны, который их вытаскивал. Как эти трое медленно умирали, как главный биолог проекта поставила на себе опыт – переписав свое сознание в пустой организм, как очнулся в новом теле начальник охраны, а два последних инженера так и не осознали себя.
А в конце беседы я вспоминаю.
– Баба Глаша! Выручите а? День рождения надо бы отметить, а нечем.
– А я тебе чем помогу? Водка – знаешь где, а больше нет ничего.
– Не буду я их водкой поить! Это-ж, как детей! Картошки, соли, мяса, лука, помидоров, на маринад пойдет кефир и минералка, если есть. Сок.
– Вымогатель. Сперва разжалобил старуху, а потом побираешься, – баба Глаша так не думает, но ворчит. Сколь вас народу то? Все те же шестеро? А День рождения, конечно, Ленкин?
– Заметили?
– Трудно не заметить, научилась видеть, за столько-то лет. Ох, гляди, развалишь узел. Хотя, это теперь твоя головная боль.
Ну да, на ближайший пяток циклов. А потом уж извините – опять ваша, Глафира Денисовна.
– Приходи со служебного входа, перед ужином – всё будет.
А мне еще объясняться с вожатой – куда физрук поведет вечером пятерых пионерок. Хотя, пятерых – не одну.
После занятий – волейбол. О чудо! Леночка пришла. Полтора часа кидаем мячик по кругу, на полтора часа все заботы и самонаблюдение прячутся куда-то глубоко в продолговатый мозг.
Перед ужином прошу пропустить меня первого в душевую, и, пока девки плещутся, бегу к бабе Глаше. Ни мясо, ни лук, ни помидоры, хотя нет, лук, огурцы и помидоры тоже присутствуют. Два домашних пирога: один с рыбой, другой яблочный.
– А то собрался шашлыками их кормить. Тут на запах пол-лагеря тогда сбежится, куда бы ты в лес не ушел.
За одну ходку не управиться. И за две не управиться, но результат того стоит.
А потом уже, после посиделок, меня берут под белы руки и тащат в музыкальный кружок.
– Берите инструменты и показывайте, что вы там от всех прятали!
Укоризненно смотрю на Мику.
– Ой, я не виновата, меня заставили!..
А глаза смеются.
– … ну ты же обещал? Обещал ведь? В узком кругу. Ведь другого не будет.
И я размякший и раздобревший, кажется, совсем не в том настроении, в каком хотел, осторожно начинаю.
Я вообще не хотел это на публику выносить – слишком личное, но сам подобрать не смог, пришлось идти на поклон к Мику. Позорище вышло, да еще на фоне Фредди, и на фоне Алисы с Мику тоже, кстати. Между тем, Мику о чем-то шепчется с Алисой, отдает ей гитару, сама садится за рояль.
– Семен, еще раз, ну, пожалуйста.
И мы повторяем.

Empty spaces what are we living for
Abandoned places – I guess we know the score…

И тишина. И все сидят еще несколько минут думая каждый о своем. И Саша, я впервые вижу такую Сашу – только что смеялась, а сейчас – очень серьезная, обводит нас всех взглядом вечно юной и, в то же время, вечно старой богини, так, как будто собирается вдохновить на штурм Илиона.
– Вы должны это исполнить со сцены в день отъезда! И попробуйте только отказаться!
– Саш, тебе сколько лет?
Но наваждение уже прошло.
– Семнадцать, ты же знаешь.
А уже был отбой, выходим из кружка всей компанией, болтать по дороге совершенно нет настроения, просто идем дружной стайкой. Оставляем по пути Лену с Сашей, проходим мимо домика вожатой, где-то сейчас Второй? Оставляем Мику, Ульянка вцепляется в мою левую руку обеими руками, Алиса идет чуть поодаль, на расстоянии вытянутой руки, и думает о чем-то своем, я думаю о словах Лены, которые она мне шепнула, пока шли от спортзала к кружкам: «Ты знаешь, я не помню, чтобы у меня были друзья.» «Во френд-зону, значит, занесла меня Леночка.» – И, почему-то я рад, что именно туда. На крыльце прощаюсь с амазонками и иду к себе. На площади присаживаюсь на лавочку и краем глаза замечаю в тени, на соседней, сгорбленную фигуру. «Лена же дома?». Приглядываюсь – это не Лена, это Второй. Киваем друг-другу.
– Адаптируешься?
– Пытаюсь.
Второй встает
– Поздно уже, пока.
– Ага, до завтра.
В домике, пусть и у вожатой, ночевать гораздо лучше, чем в лесу у костра. А я еще остаюсь на площади какое-то время, потом отправляюсь к себе, и, где-то, между столовой и спортзалом, когда останавливаюсь, чтобы посмотреть на звезды, я вдруг ясно и четко понимаю, что этот цикл – последний. И настроение удивительно мирное, в этот момент, и я думаю: «Врет ваш доклад, баба Глаша. Где обещанная депрессия? Нет ее и не будет.»

Глава I - http://vn.reactor.cc/post/2731961

Глава II - http://vn.reactor.cc/post/2734911

Глава III. Образ любви.

Вчерашняя прогулка еще надолго отложится у меня в памяти. Нелепость моих телодвижений забавляла её, впрочем делала она тоже самое тоже не особо умело. Наш дуэт выглядел со стороны наверное очень смешно, но мы не придавали этому значения. Да и кто нас там мог увидеть, у всех были важные занятия - танцы.

Неужели у меня наконец появится девушка? Может быть именно с Кариной все мои мучения одиночества закончатся? Я бы очень хотел этого, и вообще мне бы хотелось связать всю свою жизнь с ней. До этого заставить меня это хотеть не могла не одна девушка. Они все видели во мне какого-то слабака, чудака. Впрочем, что они видели во мне меня сейчас совершенно не волнует. Куда важнее что испытывает Карина сейчас. Тоже что и я? Или для нее это всего лишь развлечение, мимолетная влюбленность. Мне бы очень не хотелось услышать от нее то, что я ей никогда не нравился.

Не самый яркий луч солнца все же добрался до моих глаз, заставив меня проснуться. Взглянув на будильник, я проснулся еще быстрее. На циферблате было без двадцати семь. Вставать нам нужно ближе к восьми, и, от такого раннего пробуждения меня передернуло. Никогда в жизни так рано не вставал. Сосед, которого зовут Николя ( да просто Коля он, но начитанный французских писателей) храпел рядом, на соседней кровати. Попытка заснуть под этот ужаснейший храп была провальной еще на стадии планирования, поэтому я пошел к умывальникам.

В такую рань я встретил лишь пару работников лагеря, которые приняли мое столь раннее пробуждение как обычное дело. Возможно, я не первый такой в этом лагере. Еще в полусонном состоянии я дошел до раковин. От прикосновения этих свежих льдов Северного полюса хотелось закричать, но мое спавшее тело этого не сделало. Зато вот мозг начал хорошо работать. И первая более менее сформированная мысль - сегодня суббота! День полностью свободный от обязанностей, каких-либо. После осознания первой пришла и вторая - можно провести весь день с Кариной!

Умывшись я решил прогуляться по территории. Рассказывают, что здесь хороший лес. В него мы вчера не заходили, поэтому сейчас у меня есть время разведать обстановку, может найду что-то стоящее. Лес здесь действительно был красив. Высокие и дружные ели и сосны, белые и стройные березы. Оставшись с ними наедине чувствуешь себя частью этого леса, частью мира. Прижавшись к одной из них можно услышать их тихий плач. О чем плачешь ты, белая береза? Молчит она, не ведая мне своей печали. Но мне нужно было двигаться дальше. Мой взгляд упал на высокую березу. Она была выше всех, но за свой рост поплатилась одиночеством. Она была далека от своих подруг, а высокие сосны и ели видимо насмехались над ней. Я решил обойти эту березу, и пойти новой, собственной тропой. Издали слышалось тихое журчание воды. Исток реки? Это было бы прекрасно. Я пошел на звук. Моему взору открылась небольшая, но уютная полянка и небольшое озеро, из которого вытекала небольшая речушка. Прекрасное место для свидания! Вернувшись на обратный путь, я прошептал одинокий березе, чтобы она подала знак, когда мы будем рядом. Удивительно, но ветер помог ей сделать несмелый поклон. Приятно, что даже природа на моей стороне. Значит все это не просто так.

Вернувшись в лагерь, пионеров стало не больше, чем было утром. Интересно, который же сейчас час? Неужели я так быстро все это прошел. Вернувшись в домик, я первым делом заметил, что Николя дома не было. Хм, по пути я его не видел. Странно. Взглянув на циферблат, меня одолел страх. Я пропустил завтрак! Оказывается, прошло около двух часов, пока я блуждал по лесу! Надо быстрее бежать в столовую, может еще не все потеряно!

Однако, все было зря. Добежав, я узрел что большая часть пионеров уже разошлась. Я опоздал. Вот так вот и бывает, найдешь что-то, а другое теряешь. И где же та тонкая грань, которая позволит и найти, и не потерять? Эх. Да и еще эта чертова одышка. Пришлось сесть на ступеньки, чтобы хоть немного придти в себя.

- Семен! Ты где был?

Голос Ольги Дмитриевны сейчас был менее всего приятным. Отвечать на нее глупые вопросы совершенно не хотелось. Хотя с ее стороны, вопрос о том где был один из ее пионеров в момент завтрака - совсем не глупый.

- Я проспал.

- Врать мне совершенно не надо! Николя сказал, что тебя не было в домике когда он проснулся!

Чертов Николя. И что же мне теперь делать? Может стоит рискнуть сказать правду? И что с этого получится? "Извините, я искал место для свидания" или " Я гулял за территорией лагеря в лесу один"? Ни один из вариантов не был хорошим. Поэтому я сказал первое что пришло в голову.

- Да меня не было дома в момент когда он проснулся, но потом, перед самым завтраком я вернулся и заснул.

- Хватит врать! Я посылала его обратно, когда завтрак начался!

Она злилась все сильнее, а врать мне хотелось все меньше. Но и говорить правду тоже не хотелось. Но похоже, все же придется.

- Ладно, ладно. Я проснулся очень рано утром, можете спросить у нашей поварихи, она меня видела, и я пошел на прогулку по лесу.

- Совсем один?

- Нет, со мной были мои альтер-эго.

- Это не смешно. Я ведь должна присматривать за вами всеми! А это очень тяжело! Да и я беспокоюсь о вас!

В этот момент она чуть не заплакала. Похоже, надо было сказать правду сразу. Быть может и последствия не были бы такими печальными.

- Простите, я не хотел вам врать.

- Ладно уж, раз живой - значит хорошо. Но вот следить теперь то я за тобой буду! Пропадешь ведь еще!

А вот это уже совсем лишнее. Свидание с Кариной я хотелось провести тет-а-тет. Лишние глаза мне там не нужны. Кстати о приятном. Я не могу найти в этой толпе её. И в столовой ее тоже нет. Где же она? Может стоить сходить в музыкальный кружок. Да, именно туда и стоит сходить.

Подойдя к нему, я понял что ее там нет. Была там лишь Мику. По неволе мне пришлось с ней заговорить.

- Привет, Мику!

- О, привет Сема! Ты где на завтраке был? Мы с Кариной переживали. Она даже почти ничего не съела!

Ого, даже так все происходит. Меньше всего мне бы хотелось сейчас огорчать Карину и выдавать свои планы Мику.

- Я прогуливался. И что-то совсем забыл про завтрак.

- Правда? Ну, можно же было придти на завтрак! А то так голодным весь день и проведешь.

- Да знаю я. Но что сделано. то сделано. Ты Карину не видела?

- Конечно видела. На завтраке, а где она сейчас я не знаю, она ничего не говорила, правда. А я и понятия не имею где она может быть.

- Очень жаль. Ладно, я пойду. Надо еду где-то найти.

- Давай! Не забывай - ты же берешь у меня уроки игры на гитаре, верно?

Точно! Про гитару то я и забыл.

- Я обязательно приду сегодня!

- Хорошо, буду ждать. А пока я тут буду петь. Приходи в любое время!

Захлопнув за собой дверь, я стал думать где Карина может быть. Если ее нет ни в столовой, ни в кружке, должно быть она дома. Но на нее это совсем не похоже.

Путь до ее дома был долгим, потому что за все это время я ни разу не спросил, где же она проживает. На пути из знакомых мне встретилась лишь Алиса. Если она вспомнит про гитару, будет явно худо.

- Привет!

- А, это лучший гитарист лагеря. Как успехи? Когда там у тебя уже сольный концерт!

- Скоро будет, не переживай. Лучше ответь, где находится домик новенькой.

- А тебе зачем? И за ней подглядывать будешь да?

- Совсем нет. Она мне кое-что должна.

- Наверное это что-то важное, раз ты упускаешь возможность поиграть на гитаре.

- Слушай, я не хочу сейчас отвечать на твои допросы. Просто скажи мне где ее дом?

Лицо рыжей сразу сменилось с веселого на озадаченное. Видимо такой дерзости она не ожидала. Поделом!

- Ну а я не знаю! Единственное что я знаю - что играть то ты не умеешь.

Ну вот. И не помогла, так еще и пытается меня оскорбить. Я молча ушел прочь, даже не посмотрев ей вслед. Сейчас мне нет никакого дела до нее.

Расспросы пионеров все же привели меня к ее дому. Я постучался в дверью Сердце билось со скоростью пулемета. Волнение? Страх? Может и то и другое. Столько предстоит сказать. Или же просто молча уйти. Но вот он, решающий момент. Дверь открывается. Момент судьбы.

- Семен!

Карина явно была не в добром духе.

- Ты где был? Я... я волновалась!

- Я... я в лесу гулял. Мне с утра не спалось.

- Ты мог бы предупредить меня!

Она сейчас расплачется. Я не хочу чтобы это были слезы горя, поэтому решился сказать ей про поляну.

- Но тогда какой бы был сюрприз в том, что я нашел идеальную полянку в лесу?

Все же слезы она уже не сдерживала. Она уткнулась лицом в мою рубашку, и принялась плакать. Что я наделал, неужели это конец? Я машинально обнял её.

- Прости. Я не знал, что ты так среагируешь. В следующий раз пойдем туда вместе, хорошо?

- Сегодня вечером!

Она выдавила это сквозь слезы, и продолжила это дело. Я лишь еще крепче обнял ее.

- Больше никогда так не делай. Не пропадай, слышишь, никогда!

И вроде, всего лишь на завтрак не пришел. А сколько проблем я обрел всего за несколько минут. Но приятно слышать от Карины, что она волновалась. Быть может, наше вечернее свидание лишь укрепит нашу связь. Хотелось бы в это верить.

- Ты же на завтрак так и не успел, да?

- Нет, не успел.

- Подожди. сейчас я принесу печеньки.

Она подошла к ящику. Из него она достала сначала упаковку каких-то таблеток, а затем и печеньки. Таблетки она сразу же вернула обратно в шкафчик.

- Вот, держи. Это конечно не завтрак, но дожить до обеда поможет.

- Спасибо. А от чего у тебя там лекарство?

Её лицо сразу после моего вопроса исчезло. Радость моего появления сменилась на горечь этого вопроса. Ну вот, опять ты все портишь! Ни дня без этого прожить не можешь. И что теперь, я снова близок к провалу? Или все обойдется?

- Это... От кашля. У меня было больное горло, и я его лечила.

Видимо она что-то скрывает от меня. Значит таблетки были от чего-то серьезного. Но чего? Впрочем, если она не говорит, значит не так уж и серьезно? Нет, абсолютно не значит. Это ничего не значит, уверяй себя в этом! Это не может быть смертельная болезнь, нет!

- Может пойдем в кружок? До обеда время еще есть.

- Да, пошли.

Весь путь мы шли молча. Она видимо обдумывала моё возвращение. Ну или еще что-то. Но что думал я, я точно знаю. Было бы странно, если бы я не знал о чем думаю. Но не об этом. Я не хочу принимать тот факт, что у Карины что-то серьезное, что-то смертельное. Нет!

В кружке все пошло своим чередом. Мику показывала мне аккорды, а Карина что-то наигрывала. Так продолжалось где-то полчаса, пока не прозвучал горн обеда. Наше веселое трио вновь вместе двинулось на обед.

За столом наши взгляды с Кариной все чаще пересекались, и это все чаще заставляло её смущенно отводить глаза. Это очень мило, как мне кажется.

- Ребята, а что вы вечером делать будете? Может, поиграем в кружке?

- Не думаю, Мику, у меня есть другие дела...

Карина после своей фразы посмотрела на меня. Значит, наше свидание все еще в силе.

- Ну может у тебя, Сема? Тебе ведь надо учиться играть! Правда?

- Я бы с удовольствием поиграл, но сегодня почему-то хочется посидеть одному дома.

- Эх, домоседы!

Мику засмеялась, и продолжила есть. Я, впрочем, тоже. На сей раз обед был достаточно вкусным. Но не долгим.

После обеда нас всех повели на реку. Крестить, так сказать. А нет, это был другой вождь. Солнце достаточно ярко светило, и поэтому большую часть времени хотелось находиться в воде. Моему примеру следовали и девочки из нашего трио. Мы плескались друг в друга водой, ныряли друг за другом, вообщем ребячились, как оно и должно быть.

Через пару часов нас начали загонять в свои домики, готовиться к ужину. Я решил воспользоваться случаем и пойти в душевую. Собрав нужные вещи я уверенным шагом направился в сторону душевого здания. Идти было совсем недалеко, и потому я добрался туда достаточно быстро. Зайдя в небольшой коридорчик, я увидел женскую одежду. Любопытство узнать чье это было сильно, но я не мог себе этого позволить. Ведь если меня заметят, будет очень плохо. Но мысль о том, что это может быть Карина, не давала мне покоя. Выйдя наружу я заметил, что есть небольшая щель, в которую можно увидеть выходящую из душа девушку. Ну а вообще, чтобы такого не случалось, входную дверь надо бы закрывать перед тем как войти в душевую кабинку, но тогда бы я не смог увидеть невероятное зрелище! Причем самое удивительное было в том, что щель находилась в стороне кустов, то есть в случае чего можно было бы спрятаться.

Я решил воспользоваться моментом. Пусть грязь, в которую я сел, не страшит меня! Все равно же мыться идти. Но, я думаю, эта грязь оправдает себя. Ожидание было достаточно долгим, но, оно оправдалось! Моему взору предстала совершенно нагая Карина! Несомненно удача! Её идеальное и почти белоснежное тело блестело от воды. Её гладкие изгибы тела так и манили меня! Идеально ровная спина, гладкая на вид кожа, изящные формы завораживали меня. Я не мог оторвать взгляда так же и от её округлой попы! Мне уже не терпелось её попробовать. Но еще больше я начал её боготворить когда она развернулась ко мне лицом. Был определенный риск, что меня заметят, но, я думаю, он стоил свеч! Этот живот, упругие груди, нежно-розового цвета соски. Все, казалось, было в ней идеально. С распущенными волосами она была еще более прекрасной, чем со своей косой. Именно так я бы и хотел видеть её всегда!

Она начала вытираться своим полотенцем, плавно проводя им по каждой своей линии тела, возбуждая меня еще сильнее. После вытирания, она принялась вновь заплетать свои волосы. Хотя факт того, что все это время она стояла совершенно голой в открытом коридоре был немного пугающим. Вдруг кто-то кроме меня увидит её такой? Хотя, вроде она начала одеваться. Зеленого цвета трусики казалось бы идеально идут к её телу, хотя это вовсе и не так. Затем достаточно умело она одела лифчик белого цвета, видимо чтобы не светился сквозь рубашку. Ну а дальше смотреть уже было не на что. Я решил быстро отбежать в сторону тропинки, чтобы создать ощущение того, что я только пришел в тот момент, когда она выйдет. Так и произошло.

- С легким паром!

- Спасибо, ты тоже направляешься в душевую?

- Именно.

- А почему твои ноги все в грязи?

Черт, я совсем забыл про них! Надо что-то придумать.

- Оступился и упал.

- Как жаль, хорошо что хоть царапин и ссадин не осталось! Ладно, приятного купания!

- Спасибо.

На этот раз меня пронесло. Слава богу! С легкостью мыслей на душе, я закрыл за собой дверь в коридор. Ошибки Карины я не допущу, и её как-нибудь надо будет научить. А теперь можно и помыться...

После душа я пошел домой. Прилечь на кровать был лучший вариант из всех возможных. Черт, и как теперь засыпать ночью, когда такой образ в голове? Совершенно голая Карина. Она не даст покоя ни мне, ни моему другу. Но с этим можно будет справиться, что делать то, если Карина узнает? Как она бы среагировала? Как обычно, мысли рвутся в клочья одним горном.

Только выйдя из дому я увидел Карину, идущую в сторону столовой. Черт! Мой подростковый возраст не позволяет теперь спокойно на нее смотреть.Надо что-то с этим делать, срочно.

- Сема! Ты идешь ужинать?

- Да да, сейчас.

Я не смогу даже просто рядом с ней пройтись. А ведь у нас еще свидания. Ох черт. Крайне неприятная ситуация. Хотя, может ей все сказать?

- Иду иду.

- Что-то ты какой-то взволнованный... и я смотрю очень рад меня видеть.

О боже, мой друг подвел меня в самый нужный момент! Как неловко то.

- Ну, похоже что да.

- Ну ничего. Я надеюсь он успокоится перед входом в столовую?

Ох как бы и я этого хотел.

- Да, только если ты не простимулируешь его еще.

Она улыбнулась. Обхватившись за руки, мы шли до самой столовой.

Я быстро поел, даже толком ни с кем из девочек не поговорив. Нужно было создать видимость моей занятости, как я и говорил Мику. Карина, видимо это поняла, и вскоре последовала моему примеру. Мы встретились с ней возле моего дома, совершенно случайно.

- Ну что? Ты еще не забыл о свидании?

- Нет, конечно нет.

Мы направились в сторону той поляны. Вернее я направился, а Карина следовала за мной.

Вот та самая лесная тропинка. Тот самый лес. Но я долго не мог вспомнить, где находиться поляна. Вдруг, внезапный шелест листьев одной из берез. Вот она, та самая, одинокая и брошенная береза. "Спасибо тебе, береза русская! Помогла человеку". В ответ моим мыслям она опять зашелестела листьями. Казалось будто бы она совсем живая.

Парочка поворотов, и вот она, заветная поляна.

- Ну вот мы и пришли.

Карина стала оглядываться по сторонам. Она была восхищена вечерней красотой этого места. Да и я сам был восхищен, утром поляна казалось менее красивой.

- Да, хорошее место для свидания. Ты взял что-нибудь, на чем можно сидеть или лежать?

Ага, сейчас. Постойте... Я ВЕДЬ НИЧЕГО НЕ ВЗЯЛ! Этот просчет наверное будет фатальным.

- Эм... Нет.

- Нет? Ну ладно. И на земле с тобой посидим.

Она уселась прямо в центре поляны. Я не стал медлить, и присел там же.

- Ну и... Как тебе в лагере?

- Очень хорошо. Даже не ожидал что именно ТАК хорошо все произойдет. А тебе?

- Да тоже вроде бы ничего. Весело, бывают иногда конфузы, но в целом неплохо.

Неловкое молчание. Ага, теперь общаться на отвлеченные темы стало сложнее. Это уже не дружеская прогулка, это уже свидание. Надо что-то решать. Неужели так и просидим весь вечер молча? Неа, не просидим.

- Карина... Я думаю ты уже поняла... Да и я вообщем-то тоже понял... Мы ведь друг другу нравимся?

- Да... Пожалуй именно так.

Она повернула голову в мою сторону. Она прикрыла глаза и вытянула вперед подбородок. Я машинально сделал тоже самое, и наши губы слились в поцелуе. Такое приятное ощущение, касаться губ любимого человека, который любит тебя. Никогда я не был так счастлив. Даже гляделки за ней в душевой были ничем, по сравнению с этим.

Мы просто легли на землю. Она смотрела в звезды, я любовался ею. Затем мы менялись ролями. Но вскоре она привстала.

- Слушай, Сема... Я знаю, что ты подглядывал за мной.

О нет. Однако, её лицо совсем не поменялось, оно было таки же счастливым и радостным.

- Твои следы, выходящие из кустов и грязные колени выдают тебя. А потом и реакция твоего друга... Но знаешь...

Она ухмыльнулась. Как она умеет, завораживая и интригуя этой ухмылкой.

- Знаешь... Ты бы мог просто пойти со мной. Ни к чему тебе эти подглядывания. Мы можем ходить вместе.

Такой реакции я совершенно не ожидал. С одной стороны, это очень мило. С другой стороны - нас могут заметить вместе выходящими из душевой. Ни к чему хорошему это не приведет.

- Х-хорошо... В следующий раз пойдем вмес-сте...

Она засмеялась, и снова улеглась на землю. И мы лежали так, молча и неподвижно, еще минут с десять.

- Нам пора идти. Я надеюсь ты запомнил мои слова?

Её улыбка стала еще шире.

- Конечно! Такое предложение нельзя забыть!

- Вот и славно. Пойдем.

Она быстро встала, и направилась в сторону тропинки. Я же не хотел отставать от нее. По лесу мы шли вместе, обхватившись руками. Ничто не могло разрушить нашего счастья.

На выходе из леса никого не было. Там мы и решились разойтись. Обнявшись на прощанье, Карина пошла в сторону своего дома.

Лечь на кровать после такого тяжелого дня было приятно. Мне совершенно не хотелось думать. В голове лишь мелькали картины то голой, то улыбающийся, то смеющийся Карины. Они быстро ввели меня в сон...

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2732304
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2807427
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2813773
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2818846
14 глава http://vn.reactor.cc/post/2825328
15 глава http://vn.reactor.cc/post/2828850
16 глава http://vn.reactor.cc/post/2836596

XVII
Чужая память

— Не повезло мне, Рыжик. Опять на гитарке петь заставляют.
Семен лениво ковырял вилкой в распотрошенном голубце, отделяя мясо от капустных листьев.
— Ничего, Сёмк. «Петь на гитарке» у тебя наследственное, оказывается. Я это сегодня от Виолы узнала. Только ты, главное, смотри там, на Мику не заглядывайся. Мне то сколопендру поймать не долго. — Ульяна улыбнулась.
Семен искоса глянул на Рыжика и поддержал игру.
— За что-ж ты так ее?
— Кого?
— Да Мику же. Сколопендрой вот обозвала.
— Ах ты! — Ульяна ткнула указательным пальцем Семена в бок. — Сёмк, иногда видно, что ты вовсе не такой зануда, каким хочешь казаться.
На этом разговор временно затих и гости «Совенка» занялись киселем и ватрушками.
— А я ведь так и не прочитала пьесу. — Пять минут спустя пожаловалась Ульяна-большая. Некогда было.
— Вот сразу и посмотришь. Свежим незамыленным взглядом. — Семен помолчал, а потом вздохнув продолжил. — Рыжик мой, я домой хочу. Не хочу я ни мировые проблемы решать, ни проблемы лагерного масштаба, ни чьи то личные. Здесь посмотрел на девочек, успокоился, и уже хочу домой.
Ульяна чуть прижалась к Семену плечом.
— Завтра дома будем, Сём. В восемь вечера надо на точке быть и идти не далеко. Так-что, к ужину, конечно, не успеем. Но к ночи будем.
— Я представляю, как там из-за нас волнуются. Уходили на сутки — почту передать, и застряли тут из-за моей спины.
— Сём. Прости меня. Это я тебе столько лишнего в рюкзак положила.
— Уля, не выдумывай. Пошли лучше прогуляемся, проводишь меня до кружка. А то ты как засела за свою писанину, так и не выходила. Я даже беспокоился — не заболела ли, не подменили ли.

Мику почувствовала, что говорят о ней, выглянула из-за тарелки на Семена с Ульяной, и опять опустила глаза. Она была сейчас слишком занята постановкой, чтобы тратить время на что-то еще. Даже сон вчерашний окончательно провалился куда-то в глубины памяти. Генеральная репетиция; прослушать, что там Семен споет; всех артистов распустить до вечера; договориться с кибернетиками о реквизите. Нет, сон этот вспоминать, ну его. И почему там — во сне, Семен назвал ее Микусей, хотя было приятно, а потом стало так горько, что Мику во сне убежала от Семена, это сейчас не так волновало, как будущая реакция зрителей, которая станет известна через шесть с половиной часов. Всё, всё, всё потом… А сейчас репетиция. Руководитель музыкального кружка торопясь покончила с обедом, отнесла грязную посуду на мойку и побежала на своё рабочее место. Кивнула Ульяне-большой, сидящей на веранде кружка, зашла вовнутрь, оглядела артистов и сочувствующих…
— Все пришли с обеда? Тогда — последний прогон!

Ульяна-большая проводила Семена до музыкального кружка. Поздоровалась с Алисой, поздоровалась с Мику и осталась там же на веранде, чтобы подумать — чем ей заняться, если не до ужина, то, хотя бы, до конца репетиции. На пляж без Сёмки идти не хотелось, сестрёнка пропадала в Старом лагере, мелких не было видно, а другими близкими знакомыми, не смотря на всю свою контактность, Ульяна-большая не успела здесь обзавестись — сильно уж была занята. Не в медпункт же сейчас идти?
Из открытого окна кружка были слышны голоса Мику и Алисы, прерываемые смехом. «Веселая у них репетиция. Попроситься в гости?» Ульяна встала и уже собралась постучаться, когда ее окликнули.
— Ульяна!
Девушка оглянулась. На дорожке стояла Славя и, незаметно для самой себя, искала левой рукой отсутствующую косу.
— …мне очень нужно с вами поговорить!
От волнения помощница вожатой даже перешла на Вы. Было видно, что девушке ужасно неловко. Что она, пересилив себя, прибежала за поддержкой.
Ульяна вспомнила, как Семен, когда он с больной спиной только вернулся из поселка Шлюз и отлеживался в тренерской, выползая лишь в столовую, сказал ей, уже на равных: «Будь готова к тому, что пионеры, те, кто еще не проснулся, будут бегать к тебе со своими проблемами, как к подруге или как к психологу. Может чувствуют они, в таких как мы, что-то?» Но дома как-то так вышло, что если бегали, то бегали больше к Семену (Ну как больше? Далеко не каждый цикл бегали даже. Всего-то и было раз пять или шесть. Сёмка после всегда ворчал, но, никогда никого прогонял и никогда о чужих проблемах не рассказывал). А остальные три проснувшиеся девочки были избавлены от этого.
Один такой «пациент» сказал потом: «Ну, понимаешь, Семен, можно конечно и к вожатой, но это как наябедничать получается. Если она что узнала, она не будет разбираться, она будет меры принимать и наказывать кого попало. А еще будет кричать. А ты, хоть и начальник, а свой. И никогда не кричишь».
А тут Славя пришла с бедой к Ульяне.
— Если нужно, то, пожалуйста. И, Славя, мы же на ты, не забыла?
Разговаривать на веранде музыкального кружка Славя отказалась. Покосилась на дверь, покачала головой и сказала, что нет, лучше в другом месте. Где-нибудь, где не помешает никто. Поэтому домики отпадали, спортзал тоже отпал. Подходящее место нашлось за сценой. Чтобы не попасться на глаза вожатой, девушки пошли вокруг всего лагеря, по тропинке, проходящей вдоль забора. По дороге же, как только миновали умывальник, и начали разговор.
— Ульяна, ты прости, что к тебе обращаюсь, но мне просто не к кому. Тем более, что ты… — Тут Славя порозовела и замолчала.
— Тем более, что я завтра уйду, и никому ничего не разболтаю? Так?
— Да. Нет. Не только… — Славя порозовела еще больше. — Понимаешь…
Не пошли они ни к какой сцене. Где-то было слышно, как пионеры играют в футбол, где-то вожатая искала свою помощницу, где-то Виола сформулировала мысль и искала Ульяну, чтобы поделиться с той, до своего ухода. А девушки просто неторопливо гуляли по лагерному лесу, переходя с тропинки на тропинку.
Славя рассказывала, как ей постоянно вспоминается то, что происходило не с ней, но одновременно и, как бы, с ней. Вот, как гостей лагеря увидела впервые, так, на следующий день, и началось.
— Понимаешь, вот хоть прихожу я к умывальнику, а там твой Семен… — Славя смахнула паутину с лица, оглядевшись увидела небольшую россыпь лесной земляники, коснулась Ульяны и приглашающе кивнула.
— Там Сёмка, так.
Земляника была мелкая, было ее не много, но задержаться около нее стоило.
— … поздоровались, он ушел, а я осталась умываться. А пока умывалась вдруг вспомнила, как мы с Ольгой Дмитриевной делали пробежку утром и застали его около умывальника же, а он там, голый по пояс, обливался ледяной водой. Бр-р-р-р. И, главное, я точно знаю, что этого не было никогда, а Ольга Дмитриевна бегает только в исключительных случаях. Но я же помню. И какой спортивный костюм был на Ольге Дмитриевне, и то, что я поддразнивала Семена там, у умывальников.
Созревшая земляника на полянке закончилась, можно было двигаться дальше. Девушки дошли до дыры в заборе и Ульяна спросила, показывая на тропинку, что шла уже с той стороны.
— Пойдем?
— Пойдем. Ни разу еще не бывала за забором, все некогда. Только на остановке. И есть еще озеро, я туда купаться хожу.
— Ага, я знаю это озеро. Если хочешь, можно и туда завернуть. Но ты про воспоминания и про Сёмку рассказывала.
Ульяна-большая раздвинула висящие на одном гвозде доски, и девушки пролезли через дыру за территорию лагеря.
— Да там не только про Семена воспоминания. Бывают и просто про меня, про лагерные дела. Обычные воспоминания о том, что я могла делать, но точно знаю, что не делала. А бывает, что вспоминаю что-то, как давно прошедшее, а на следующий день это что-то происходит. Вот, вроде голубцов сегодня на обед.
Стоял обычный жаркий день бесконечного лета. Ветер в лесу не чувствовался, а вот духота давила. Поэтому девушки, после дыры в заборе, не сговариваясь свернули в сторону озера.
Разговаривали не только и не столько о Славином деле, разговаривали и просто о жизни. Славя рассказывала о себе, Ульяна о себе.
— Славя, а ты купальник взяла. — Смахнув с верхней губы каплю пота спросила Ульяна.
— А зачем? Здесь все равно никто не ходит.
Славя, постепенно привыкшая и к Ульяне, и к теме разговора улыбнулась, даже и чуть лукаво.
Местность уже ощутимо понижалась, и стало видно, в просветы между деревьями, кольцо камыша окружающее озеро.
«Ну да, кроме Сёмки здесь никто не ходил, — подумала Ульяна, — но надо же что-то ответить про воспоминания. Славя же ждет».
А Славя не ждала ответа пока. Славя опять вернулась к разговору, к главной его теме. Перед этим она долго молчала, посматривая на Ульяну, по дороге достала припрятанный сверток, оказавшийся покрывалом и полотенцем. «Извини, я сюда одна хожу, поэтому полотенце только одно, но я могу и покрывалом вытереться». Потом, наконец решившись, тихо-тихо, едва на грани шепота сказала: «А самое страшное воспоминание, как меня убивают. Не Семен, но кто-то очень на него похожий. Вот я и хочу тебя спросить, Ульяна. Ты меня раньше не знала и, действительно, уйдешь завтра. Может быть сможешь сказать как есть. Я понимаю, что я сошла с ума, но скажи, я похожа на нормальную?»
К счастью темп разговора не требовал быстрого ответа. Как, перед этим, Славя, собираясь с силами, болтала о пустяках. Так и сейчас девушки успели искупаться, вытереться, обсохнуть сами и высушить покрывало, прежде чем Ульяна собралась с мыслями. Семен когда-то делился с ней своим опытом общения с еще не проснувшимися пионерами, которые вот-вот проснутся. Но все вылетело из головы. Осталась только фраза: «Я, тогда подумал, что вот я тебе вечером совру, а твой разум возьмет и проснется утром. И что мне? На сто восемьдесят градусов разворачиваться? Так я слишком ленивый для этого. Лучше было правду сказать и наплевать, на то, что ты в нее не поверишь».
— Славя, тебе, наверное, повезло. — Осторожно начала Ульяна.
Славя, сворачивающая покрывало, замерла, повернулась и непонимающе посмотрела на Ульяну. И тут Ульяна поняла, о чем нужно говорить.
— …мне сейчас все равно, поверишь ты или нет, я, действительно, уйду завтра. Но ты не похожа на нормальную, ты и есть нормальная! А твои «лишние» воспоминания, это называется «чужая память». Не твоя, а чужая — твоих двойников. Просто кто-то может ей пользоваться, а кто-то нет. Я — нет, а Сёмка может. И ты, получается, можешь. Только, ты еще учишься ей пользоваться. Но повезло тебе не поэтому. — Ульяна перевела дыхание и продолжила. — В моем лагере нет твоего двойника, там живет другая девочка. Похожая на тебя, но другая. — Ульяна поморщилась вспомнив о Саше. — Так что ты единственная Славя, которую я знаю. Но то, что я вижу… В общем, я уверена, что никто из твоих двойников никогда и никому не причинил зла, и таких воспоминаний у тебя не будет. — И уже грустно продолжила. — А у моего Сёмки они есть.
Обратно шли молча, свернув на знакомую Славе тропинку, выводящую к остановке. Ульяна, чем-то расстроенная, молчала. Славя же не знала, как отнестись к словам гостьи. С одной стороны, Ульяне не было нужды ее обманывать, а с другой — все это звучало, как продолжение вчерашних фантазий ребятишек из младшего отряда.
Переждав, на опушке леса, гуляющий по остановке пыльный смерчик, девушки перепрыгнули через придорожную канаву и подошли к лагерным воротам. Приоткрыв раскалившуюся на солнце створку и пропуская вперед Ульяну, Славя осторожно начала.
— Ульяна, если я сейчас нечаянно коснулась какой-то тайны…
Но Ульяна не захотела продолжать беседу.
— Это не ты, Славя, тайны коснулась. Это мы тебя в нее нечаянно макнули. Скоро все сама поймешь. Дней через восемь-девять точно. Не бойся, теперь уж тебя одну не оставим. Главное — среды дождись.
И, извинившись перед Славей побежала догонять Семена, как раз вышедшего со стороны музыкального кружка и свернувшего к площади.

Продолжение
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2062463
Глава 2 http://joyreactor.cc/post/2074551
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2121739
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/2146027
V
Введение в специальность


Вчера отправил Ульянку спать в тренерскую на свое место, а сам устроился в кладовой почитать найденную в библиотеке тетрадку. Вертелся на стуле так и эдак — и неудобно, и планки спину режут, и сидеть жестко. Наконец, отодвинул стол и стул подальше, а сам подтащил мат под лампочку, и лег. Понял что решение прилечь было ловушкой, но уже ничего не мог сделать, тетрадь выпадала из рук, а глаза закрылись без моего участия. Показалось даже, что мат подо мной слегка покачивался и я заснул.
Снился мне бункер под старым лагерем, стол, а скорее пульт с наклонной столешницей, какие то старомодные приборы. Я сидел на таком же жестком и неудобном стуле, как у меня в кладовой, позади меня и чуть справа, я не вижу, но знаю точно, еще один стул и стол. За тем столом сидела девушка с которой я там, во сне, хорошо знаком. Наверное она мне даже нравилась. Может быть и я ей тоже. Но вот как ее зовут, я не помню сейчас и не помнил во сне, сон такой, ничего не поделаешь. Перед девушкой тетрадь, такая же, как та, что я забрал из библиотеки. Девушка ее старательно заполняла. А потом я понял, что сейчас произойдет несчастье, и я знаю, как этому несчастью помешать. Но решил сперва спасти девушку. А для этого надо было встать и вытолкнуть ее из бункера в коридор. Именно вытолкнуть, а не попросить уйти, а все потому, что я не помню ее имени. Но я не смог, по законам сна, ни встать, ни заговорить. И тут загремел звонок аварийной сигнализации. Бункер как то незаметно превратился в погреб под библиотекой, а звонок сигнализации сменился звонком будильника.
Это не звонок, а будильник. Поискал рукой вокруг себя, но не смог его найти. Постепенно просыпаясь сообразил, что звук идет откуда-то сверху, и то нарастает, то ослабевает. Сел. Бабах! Мам-ма! Что-то прилетело мне в лоб и будильник замолчал. Вместо будильника теперь стал слышен исключительно жизнерадостный смех, а я проснулся окончательно.
Эта рыжая, проснулась раньше меня, взяла мой будильник, привязала его к лампочке над моей головой, запустила звонок и отправила будильник качаться, как маятник. А когда я, полупроснувшийся, подскочил, голова моя пересеклась с траекторией будильника. Было больно.
- Ах ты...!! - Запускаю в Ульянку тетрадью. Даже попал. Злость прошла, а Ульянка перестала хохотать, подошла и села рядом со мной на мат.
- Семен, ну прости, я не хотела, чтоб ты ударился, я только хотела чтоб ты проснулся.
- Сколько время?
- Шесть утра.
- Зачем? До подъема еще час, до линейки еще два часа, а до завтрака еще три!
- Ну, ты же не хотел, чтобы нас вместе в спортзале поймали, а вожатая раньше встает, может придти. И Алиса скоро вернется, а меня нет в домике — она волноваться будет.
- А зачем для этого меня то будить?
- Ты же запираешься всегда, когда спишь, на ключ, вот я и подумала.
- Подожди, а откуда ты знаешь, что я запираюсь? Так это ты в первый день приходила?
Молчит, покраснела, глаза опустила, сейчас заревет.
- Имей ввиду, я уже видел, как ты ревешь, ничего нового я уже не увижу. Можешь, конечно, пореветь, но лучше рассказывай спокойно.
Ульяна делает несколько вдохов и прерываясь, но все же удержавшись от рыданий продолжила.
- Ну да, это я приходила. Мы решили… Я хотела тебя ...
Длинная пауза. Пришел Ульяне на помощь, и, вопросительно глядя на нее, провел пальцем поперек своего горла. Ульяна только молча кивает несколько раз.
- А смогла бы?
- Я, я не знаю.
Все таки разревелась, сидит, уткнувшись мне носом в бок и всхлипывает, а я размышляю. Если Ульянка действовала от себя, как личность, то не факт, что смогла бы, а вот если была под программным принуждением, то вполне. Кстати, не факт же, что и Алиса случайно в меня попала из арбалета, может Алиса и не хотела, а наверняка и не хотела, но управляющая программа заставила, а уж потом их мозги интерпретировали эти действия, как несчастный случай. И еще, повторяется старая история, Ульянка, в моем обществе, стремительно очеловечивается. Надо как то прекратить этот процесс, если смогу, чтобы потом не было мучительно больно. Вот тут я и сплоховал, не хватило сил оборвать отношения.
- Семен, ты не сердишься на нас?
- Ты знаешь, кое-что зная о вас, я не сержусь. Но я еще не решил, что мне с вами делать.
- А что ты знаешь о нас?
Ляпнул не подумав, пришлось выкручиваться.
- Вот, когда решу, как с вами быть, тогда и узнаете. Ну давай, поднимайся, и дуй домой к себе, а то, действительно, сейчас Алиса придет. Только умойся, вон, хоть в душевой.
Наконец выпроводил Ульянку, посмотрел, как она бежит к себе в домик, на ходу махнув мне рукой, прежде чем свернуть на главную аллею и скрыться, вернулся обратно в спортзал и, действительно, заперся. Бережёного - бог бережет, что бы там не говорила баба Глаша. До линейки еще полтора часа, лезу под душ, под холодный душ, вода льется сверху из бака установленного на крыше, который нагревается на солнце, а в полседьмого утра душ, конечно-же, холодный. После душа сажусь, наконец то, за тетрадку. Вчера то я сонный был, а в погребе просто ее бегло проглядывал. А сегодня утром мне отчего-то страшно тетрадку открывать. Сижу несколько минут, тупо верчу манускрипт в руках, наконец, решительно открываю на первой странице. Пф-ф-ф... Вся моя решительность сморщивается, как старый воздушный шарик. Какая то, неизвестная мне девушка, писала в этой тетрадке черновик отчета о практике в пионерском лагере «Совенок». Позвольте, но как же формулы и графики? Перевернул тетрадку и открыл с другой стороны - конспект лекций по физике, не более. Закрываю тетрадку и прячу ее в рюкзаке, надо будет потом выбросить незаметно. Однако, пора на линейку.
Уже запирая спортзал сообразил, что неплохо бы прикинуть — что делать сегодня. Собственно, нужно покопаться в старом лагере и в бомбоубежище, а еще тренировать октябрят, сам напросился и сам же пообещал — деваться некуда. Исходя из этих двух дел буду импровизировать остальное
Еще на подходе к площади меня перехватывает Ульяна. Опять Ульяна! Исключительное зрелище — встревоженная Ульяна.
- Что стряслось у тебя?
- Семен, Алиса потерялась.
- То есть как потерялась? Из старого корпуса не пришла что ли?
- Да. Должна была прийти к линейке, а ее нету, до сих пор.
- Ну, «До сих пор», это полчаса всего. Может задержало что-нибудь. Может к завтраку подойдет. Вожатой сказала? Она что?
Нас прерывает начало линейки, поэтому приходится слушать ежедневную порцию чуши от Ольги Дмитриевны. Я задремываю под ее бубнение, и едва не просыпаю вопрос обращенный ко мне.
- Семен, какой у вас на сегодня план работы?
- Ну, э-э-э, до обеда планировалась тренировка с младшим отрядом, а после обеда — могу подменить вас на пляже, и вы позавчера про секцию для старших говорили, хочу лодки проверить. Но Ольга Дмитриевна... мне Ульяна сказала, что Алиса до-сих пор не вернулась. Маловероятно, конечно, но, вдруг случилось, что. Может поискать ее?
Вожатая, подумав несколько секунд.
- Двачевская просто заснула на посту! Я хочу, когда она, наконец, проспится и появится, лишить ее звания своей помощницы и попросить вас взяться за эти обязанности. Вы можете ее поискать, но, конечно, не в ущерб работе по вашему плану.
Линейка закончилась, а меня сразу же берут в оборот мои зайцы.
- Семен. А тренировка сегодня будет?
- Будет-будет, после завтрака жду вас на поле.
На завтраке присел рядом с Ульяной. Ульяна кислая, вяло ковыряет вилкой в каше. Похоже, кроме нее, исчезновение Алисы никого не волновала.
- Так и не появилась?
- Нет.
- А раньше бывало такое? А в прошлые ц... смены? - Чуть не проговорился.
- Нет, никогда.
- Ладно давай подумаем, где она может быть.
- Да что думать то? В старый лагерь идти надо!
Я тогда вот и поддался Ульянкиной панике, по крайней мере, даже не сообразил, что, в сущности, Алисе ничего не грозило. Ну воскресла бы, самое позднее, в следующем цикле, это в самом худшем случае. А тут начинаю прикидывать варианты, вдруг она где-то со сломанной ногой ползет в лагерь истекая кровью и обливаясь слезами, и прочую чушь. Если бы не это, то отделался бы от Ульянки, отправил бы на поиски ее одну в конце концов, спокойно дотянул бы до конца смены и свалил на поезд. Но, правда, и свой интерес у меня тоже есть.
- Давай сделаем так, я сейчас проведу тренировку. Обещал, деваться некуда, а ты, пока принеси альпинистскую веревку, метров двадцать, мощный фонарь, бутербродов, воды, спички, упаковку бинта и рюкзак, все это тащить. - Не знаю, зачем я столько всего перечислил, наверное, подсознательно хотел чтобы Ульянка подольше побегала.
- Фонарь, веревку, рюкзак... ага, я побежала!
Надо же, как мало надо, чтобы человека успокоить, ребенок вернулся в привычное состояние прямо на глазах.
А я пошел на стадион вспоминая все, что знал о тренировках футболистов. Октябрята не подвели, явились все, кто вчера записался. Чертыхнулся про себя, что не взял никакой бумажки, хоть бы так имена запомнить. Ну, двоих я знаю, а остальных, пока, только в лицо. Запустил разминку, потом раздал мячи из кладовой, начал объяснять и показывать, как правильно вести и отбирать мяч. Неожиданно увлекся, удивительно, но и октябрятам понравилось, поэтому приход Ульяны встретил с сожалением. Скомандовал конец тренировки, разрешил остаться на поле и поиграть.
Ульянка принесла все заказанное, кроме веревки. Веревка есть в клубе, но кибернетики упираются, и согласны отдать только мне лично. Пошли в клуб.
- Вы пошто боярыню обижаете, старцы? Пошто шпагату пожалели? Ведь не корысти ради.
- Не корысти, говоришь? Верно, не корысти ради, а пакости для.
- Вот видишь Ульяна, какая у тебя здесь репутация? И, признайся, что не на пустом месте.
Веревку мне все же дают, предварительно поглумившись, а потом Шурик спрашивает
- Вы и правда собрались Алису искать?
- А что? Остальные то не шевелятся.
- Ну, у нас, как бы свои дела.
Шурику, похоже, стыдно. Он переглянулся с Электроником, перемигнулся с ним о чем то, потом идет к верстаку и сдергивает с него одеяло.
- Вот, возьми, испытаешь в полевых условиях.
Мама моя дорогая! Арбалет. Арбалетище! Средневековье, мракобесие и джаз. Здоровенная дура весом, осторожно поднимаю, уж никак не меньше десяти килограмм. Материала пошедшего на приклад хватит на пару Буратин. Дуга, похоже, из рессоры той несчастной Волги, что стоит у столовой. Рядом полено, насквозь пробитое цельнометаллической стрелой.
- Только стрелы береги, их всего пять штук.
- А как вы его натягиваете?
- Вот!- Предъявляется механизм переделанный из автомобильного домкрата.
Представляю себя в шахте с этим чудовищем. Мало того, что он здесь нафиг не нужен, так и таскать на себе его приятного мало. Но свой отказ объясняю другой причиной.
- Ребята, пока я его заряжу, меня десять раз голыми руками убьют, лучше ножик какой дайте.
Вот так, укомплектовавшись, спасательная экспедиция, в лице пионера и пионерки, в полдень четвертого дня, наконец, выходит из базового лагеря.
Два идиота топают в старый лагерь. Был бы я мудрецом, я бы еще вчера догадался, что этим все закончится, ведь даже к мысли этой подходил, но увы. Мы - спасательная экспедиция, неофициальная, просто Чип и Дейл. Ульяна, хоть и девочка, но явно не Гайка, а я не Вжик и не Рокфор, так что только Чип и Дейл, ну а спасаем мы тогда кого? Малдуна? Наверное да, его, рыжий, худой, и вляпывается куда-нибудь. Только этот Малдун женского пола, Малдун-тян. Нет, не поймут - дикие люди. На обратном пути расскажу им какую-нибудь историю про Чипа и Дейла, выдав за собственное сочинение. Кстати, идиот здесь один, и тот я, Ульянка то вполне искренне действует.
Нас никто не провожает. Мелюзга живет своей жизнью, вожатая убеждена, что Малдун-тян проспала и сейчас просто прячется, а я бы еще, на ее месте, проверил сохранность единственной в лагере бутылки водки, остальные пионеры заняты своими делами. И где же тот отрядный коллектив, в который мне предлагалось влиться? Сейчас разбудим Малдун-тян, отправлю амазонок в лагерь, а сам пошарю по кладовым и шкафам, наверху и в бункере.
- Семен, а ты почему арбалет не взял?
- А вам он хоть раз понадобился? Кроме единственного случая?
- Ну вот, ты нас так и не простил. А мне что теперь самой застрелиться?
- Не поможет.
- Семен, расскажи про ту девочку, которую ты искал?
- Зачем?
- Ну интересно же. Ты ее любишь, да? Как вы с ней познакомились?
Ага, сейчас расскажу, особенно последний пункт, ты же задумываться начнешь, вспоминать всё, а потом еще и вспомнишь, и в себя придешь. И что с тобой делать после этого? Не за собой же по лагерям таскать. Молчу, не отвечаю.
- Семен, Семен...
- Что?
- Мы пришли.
И правда, сквозь просвет между кустами уже видно здание старого лагеря, а вооон там я шнурок завязывал, когда первый раз амазонок увидел. До здания метров пятьдесят по открытому пространству, а я стою, и не решаюсь шагнуть. Так и представляю себе, как арбалетный болт прилетает в меня с чердака. Со страху, чего только не сделаешь. Объясняю Ульянке, почему мы встали, та пренебрежительно фыркает, потом выходит на поляну, свистит в два пальца, мне аж завидно стало, что я так не умею и с криком «Алиса, это мы!» бежит к зданию. А я опять представляю себе картину со стрелой с чердака, на этот раз по Ульянке. Ульянка, однако, добежала спокойно, сейчас стоит на крыльце, приплясывает, меня ждет. Мне рюкзак бежать мешает, поэтому иду спокойно, но подлое ожидание выстрела осложняет жизнь. Иду не сводя глаз с чердака.
- Ты почему так медленно шел? Меня пауты всю съели уже!
Заходим внутрь. Днем старый лагерь являет собой печальное зрелище мерзости запустения. Никакой мистики. Ульяна несется на чердак перепрыгивая через три ступеньки, я, внимательно оглядываясь, поднимаюсь следом. На чердаке девочки устроились совсем не плохо. Тропинка просматривается из окна почти до самого «Совенка», из противоположного окна видна река, кусок берега с замусоренным пляжем и тот самый железнодорожный мост на горизонте. Умилительно выглядит веночек лежащий на подоконнике. Вчерашний, или позавчерашний, судя по цветам. Все на месте, но Алисы нет. Я даже поискал глазами пустую бутылку, Алисе такое вполне могло придти в голову, но нет.
- И где она по твоему может быть?
0 Я не знаю, Семен... Я думала она здесь
Ну, я тоже на это надеялся, что девушка просто проспала линейку и завтрак, а сейчас отсиживается, пока вожатая не остынет. А проспать есть на чем, вон, в углу матрас с одеялом, кстати, одеяло аккуратно сложено, либо им этой ночью вообще не пользовались, либо уже встали, собрались, и ушли.
- Ну и что дальше будем делать? Где искать?
Возвращаемся назад, заглядывая в каждую дверь. Я, наконец-то, уяснил для себя планировку здания. На втором этаже две спальни, видимо, мальчиков и девочек, холл, и комната вожатого. На первом этаже еще две спальни, столовая, с каморкой поварихи, и пара комнат помельче, или кружки там какие были или медпункт. По дороге поднимаю все бумаги, какие попадаются на глаза. Старые детские книги, без конца и без начала, обрывки газет, накладные на постельное белье. Похоже, что тридцать — сорок лет назад здесь был самый обычный пионерский лагерь. Это если забыть о бомбоубежище, конечно. Какие то заинтересовавшие меня бумаги сую в рюкзак, вечером буду разбираться. Ульяна косится в мою сторону, зло сопит, но помалкивает.
- Теперь мы с чистой совестью можем сказать, что Алисы здесь нет. Давай думать, где еще она может быть.
- Может, в бомбоубежище?- Ульяна показывает на люк в полу. Люк, кстати, расчищенный, его явно открывали недавно.
Алиса, одна, в бомбоубежище, без фонаря, в полной темноте. Сомнительно.
- Вы там были? Далеко заходили?
- Нет, не далеко, пока люк было видно, дальше не ходили. Алиса не захотела.
- Как ты думаешь, почему не захотела с тобой, а одна вдруг, захочет. Ты вот тоже боишься в домике одна ночевать. Давай дальше думать. Тропинка в лагерь одна, разминуться мы не могли, в ваших шпионов, прости меня, но я просто не верю, потому и арбалет не взял. Вам мозги дурят, а вы и ведетесь.
Открыли люк, покричали, позвали Алису, закрыли люк. Сидим молча, размышляем. Я вспоминаю про своих двойников, как их баба Глаша назвала, «проекции», про анонимные проекции и, дальше, вплоть до самого Пионера. Копаюсь в его памяти, но никакого намека на здешний лагерь не нахожу. В любом случае, озеро, кажется, стоит проверить. Сама Алиса туда вряд ли сунется, а вот с посторонней помощью — вполне. Озеро, кстати, на плане лагеря не обозначено, так что аборигены о нем могут и не знать. Предлагаю Ульянке подождать здесь, а сам собираюсь к выходу.
- Я здесь одна не останусь! Я с тобой!
- Ну пошли. Страшно, что ли? Ты ж не боишься одна ночью по лесу шастать, я знаю.
- По лесу не боюсь, а тут — жутко. Кажется, что те пионеры никуда отсюда не уехали.
До озера днем пятнадцать минут хода. Осторожно выглядываю на памятную поляну — никого. Вот кострище позавчерашнее, вот пустая консервная банка, вот зимняя куртка висит. Ульяна притихла и жмется позади. Пока оглядываюсь на противоположной стороне зашевелились кусты и на поляну вышла Лена. Господи! Лена то как здесь? Потом вспоминаю слова Ульянки, что Лена тут, вроде как, в патруле. Потом вспоминаю привычку Лены незаметно подбираться. Лена оглядывается вокруг, и, не заметив нас, неслышно ступая подходит к дереву, снимает с него зимнюю куртку и удаляется в ту же сторону, откуда пришла.
Алисы на поляне явно нет и никогда не было. Других укромных мест в округе я не припомню. Есть еще одно озеро, где любила купаться Славя, но до него довольно далеко. Возвращаемся к старому лагерю.
- Давай пройдем еще раз вдоль тропы и посмотрим внимательно, может следы какие увидим.
- Давай.
Возвращаемся к «Совенку» по тропе, я по правой стороне, Ульянка по левой, отвлекаясь на все, что вызывает подозрения. Наконец Ульяна что- то находит, и зовет меня.
Подбегаю. Ульяна стоит перед дырой в земле, из дыры тянет сыростью. Сразу вспоминаю поиски Шурика в прошлой жизни. Падение Алисы в обрушившийся туннель, это тоже часть сценария?
- Стой, отойди от края!
Достаю веревку, надо же, пригодилась. Привязываю к дереву и так, держась за веревку, подхожу к краю дыры. Осторожно заглядываю вниз, потом уступаю место Ульяне. Похоже, мы нашли то, что нужно. На полу куча свежей земли, и на этой куче ясно видны отпечатки. Кто то свалился сверху, потом встал, опираясь на руки, потом сошел с на твердый пол, оставив следы от сандалий.
Зовем Алису по одиночке и дуэтом. Реакция нулевая. Хочешь, не хочешь, но придется лезть. Проверяю еще раз, как держится веревка и спускаюсь через провал в туннель. Следом Ульянка спускает на веревке рюкзак, а за рюкзаком спускается сама. До поверхности метра четыре, без веревки явно не выбраться.
- Куда пойдем искать? В какую сторону?
Расходиться сейчас явно не стоит, даже в шутку этого не предлагаю. Рассуждаю вслух: «Назад — выход к бункеру, и, через бункер, к старому лагерю, вперед — к провалу в шахту и по лабиринту под Генду, или, если в шахту не спускаться — под пионера у ворот лагеря. Вряд ли Алиса с ее фобиями ломанулась вперед, по неизвестному туннелю, уж скорее пошла назад, в надежде выбраться в старый лагерь. Хорошо если так, потому что в панике могла и ломануться, а потом ищи ее по всей шахте». И, уже обращаясь к Ульяне: «Ну что, пойдем, для начала назад? Алиса, конечно, люк не открывала, но может где в туннеле сидит, или разминулись мы с ней».
Подергал еще раз веревку, нацарапал на стене туннеля стрелку, и пошли. Через 50 метров натыкаемся на брошенный разряженный арбалет, похоже, мы на верном пути.
- Ульян, как вы арбалеты заряжаете, они же тугие?
- Вдвоем. Одна держит, вторая тянет.
- Семен, а ты все таки шпион. Откуда ты все тут знаешь?
- Я не шпион, просто я тут уже был (мысленно дополняю, что десятки раз был), а память у меня хорошая.
- Семен.
- Что?
- А когда ты тут был, если позавчера только приехал?
- В прошлой жизни. Мы уже пришли, видишь свет, видишь дверь?
Над входом в бункер тускло светит дежурная лампочка, берусь за штурвал и начинаю крутить. Механизм туго, но идет, наконец замок щелкает и дверь слегка отходит. Бункер ярко освещен, во всяком случае, после туннеля, на стеллажах все те же приборы, все то же барахло в шкафах, двухэтажные кровати вдоль одной из стен, и, на одной из кроватей, уткнувшись лицом в стену, лежит Алиса.
Ульяна сразу же бросается к ней, а я осматриваюсь еще раз и подхожу к шкафу с книгами. Да, похоже, здесь есть чем поживиться. Оборачиваюсь назад, Алиса зло смотрит на меня.
- Ты это ищешь? - В меня летит какая то книжка.
Ловлю, кидаю ее, не глядя на стол, а сам скидываю со спины рюкзак.
- Ты долго тут сидеть собираешься? Имей ввиду, на этот бункер я сам глаз положил, и... я здесь был раньше тебя.
- Давай-давай, командуй, я же робот, а «робот должен исполнять приказы человека, если это не противоречит первому закону».
- Ты что, сюда забралась Азимова читать? Так у него еще и нулевой закон есть. Хотя эту часть, кажется, еще у вас не перевели. А уж как ты три дня назад по первому закону потопталась, я просто молчу.
Надоело мне прятаться, умалчивать и уклоняться, гори оно все огнем. Захотелось залезть на памятник и начать раскрывать глаза пионерам и персоналу.
- Во первых, психиатров здесь нет, и лечить тебя я не собираюсь! Хочешь быть роботом — будь им! Во-вторых, - кидаю в Алису пакет с бутербродами, ешь! Зря, что ли тащил. Как поешь, пойдем в лагерь, по дороге расскажешь, что там тебе в голову взбрело, а от вожатой я тебя прикрою. А я пока почитаю, чем ты там в меня запустила. Мне твои истерики за все циклы уже вот где! То орет, то ластится, щас узнаю, какая муха тебя укусила. Робот она! Вы не роботы, вы просто болванчики какие то. Знала бы ты, как мне надоела ваша еженедельная амнезия! Ваше идиотское поведение! В моем телефоне интеллекта больше! «Где мы находимся? - Где то на юге» «А когда автобус придет? - Тебе что здесь не нравится?» «Какое сегодня число? - А тебе зачем?» «А откуда ты приехала? - С холодного севера.» «Синюю линию на карте видишь? - Какую линию?». И на каждый, на каждый простой вопрос следует идиотский ответ ни о чем. В каждом цикле каждого лагеря! Только встретишь живого человека, сразу же раскидывает и не найти! Только приведешь в чувство кого то из вас, кучу сил, нервов, душу свою тратишь на это, и бац! Через неделю она опять как робот ходит, ничего не помнит, ничего не знает, и весь сценарий повторяется! А двойники эти: один минигитлер - свою империю строит, второй — маньяк, садист и убийца, и то, что это на почве несчастной любви, я, что - его пожалеть должен? Слезы ему вытереть? А то, что вами управляет, почему то просто стерло ему память и отправило в ссылку со всеми удобствами. И ведь притом вы же люди, я же вижу! Я сам в вашей шкуре не знаю сколько времени пробыл. Знаешь, как это обидно, когда понимаешь наконец КАК ты существуешь? Нашел бы автора всей этой комедии, голову в задницу бы ему засунул, перегнув через спину!
Ору на девчонок, еще долго ору. Наболело за столько времени. Алиса, что-то сказать пытается, Ульянка просто испуганно смотрит. Алиса мне, по большом счету, безразлична, а вот Ульянку я зря напугал. Думаю об этом, пока набираю воздуха, и мне становится стыдно. Истерика, конечно, вышла шикарнейшая, но мне все равно стыдно, нельзя так.
- Простите меня! - говорю девушкам, ставлю рядом с пакетом с бутербродами термос с чаем, надо же, как Ульянка расстаралась, а я на нее орал.
Сам беру стул, беру со стола ту книжку, которой Алиса в меня запустила, и ухожу в предбанник, прикрыв за собой дверь. В предбаннике прижимаюсь лбом к влажной бетонной стене и, некоторое время, просто стою. Наконец сердце успокаивается, я устраиваюсь на стуле под лампочкой и начинаю читать, сперва просто, чтобы остыть, потом, постепенно, вчитываюсь.

«Объект «Убежище», Справочник для руководства страны» Введение на пол книжки и дальше все подробно по алфавиту и по разделам. Что я понял и как я понял.
Вся эта красота начала создаваться сразу после войны и предназначалась для спасения высшего руководства в условиях ядерной зимы. Были созданы вот такие лагеря, то есть изначально лагерь был один, но, во первых, академики научились сворачивать пространство в пузырь, потом научились создавать устойчивые системы из таких пузырей, а потом научились размещать в каждом пузыре по копии лагеря, вместе с копиями обитателей. Так и представил себе пионеров подвергающихся углубленному медосмотру, а параметры самых здоровых из них записываются на большие катушки с магнитной лентой. Отличие копий от прототипов на уровне биологии или там физики справочник толком не объяснял, да я и не понял бы, а отличия на уровне сознания были следующими, каждая копия обладала несколькими уровнями самосознания и свободы воли, от абсолютного выполнения программы, до самостоятельного принятия решений, однако все они могли управляться с центральных ЭВМ лагерей, и главной ЭВМ, да, так и написано ЭВМ, а не компьютеров. Копии могли быть восстановленными в случае разрушения, да и сами по себе обладали высокой способностью к регенерации. Назначение обитателей лагерей было одно, носить записанное на незадействованных нейронах сознание какого-нибудь члена Политбюро, пока его тело хранится где-то в ванне с жидким гелием. Чтобы собственная личность копии не вытеснила и не повредила случайно драгоценную личность вождя, раз в две недели происходило обновление организма копии и обнуление приобретенной ею памяти. Дальше шло описания функционирования «Совенка» в критической ситуации, порядок эвакуации членов Политбюро, и порядок их реэвакуации и прочая, и прочая. Лагеря многократно дублировались для надежности, число программ по которым могли действовать искусственные существа, было огромным, это не считая самостоятельных их поступков. Существовала и система связи между отдельными лагерями, в общем, целый замкнутый, в справочнике написано «квазизамкнутый», и, по своему, бесконечный мир.

Задумываюсь, похоже, что с развалом СССР лагеря начали жить собственной автономной жизнью. Найти бы этих академиков и засунуть их в здешние циклы, так чтобы они все понимали, все знали, но не могли отсюда выбраться.
А еще есть вопрос: «Я то кто?», - циклам не подвержен, внешнему программному управлению вроде тоже, но то, что я не член Политбюро, я больше чем уверен. И еще вопросы: откуда я знаю бабу Глашу, кто она такая, и какую ответственность несет за происходящее?
Девушки сидят за дверью, о чем то тихо разговаривают, слов отсюда не разобрать, да и не надо. Оставляю все вопросы на потом, поднимаюсь со стула и захожу обратно в бункер. Девушки, поели, что уже радует, сидят рядышком, на меня поглядывают. Глаза красные, по понятным причинам.
- Пошли, до «Совенка» я вас доведу, вещи свои заберу, а потом разбежимся, живите, как знаете.
Подбираю свой рюкзак, кидаю туда «Справочник» и направляюсь ко второму выходу. Однако проникнуть в старый лагерь не удалось, выход из бункера оказался заблокированным. Алиса хмыкает и говорит в полголоса: «Вот потому я здесь и оказалась». «Это карма твоя такая», - отвечаю ей. Смотрю на девушек внимательно: «Лучше, идемте со мной, все равно вас на веревку подсадить кто-то должен». Этот аргумент убеждает, девчонки, наконец, встают с кровати и всем своим видом показывают полную готовность двигаться. Возвращаемся, наконец, к провалу, я же прихватил с собой еще и фомку, сейчас отправлю девушек наверх, а сам пройдусь по шахте и выберусь через Генду.
Однако, за все время наших похождений наверху уже стемнело, сквозь провал одиноким глазом светит какая-то звезда. Интересно, здесь те же звезды, что дома, или тоже искусственные, и, где именно, кстати, мой дом? Может он здесь?
- А ты помнишь свой дом? - Алиса подала голос.
Разговаривает, это хорошо, значит не насмерть обидел. А ведь два часа назад еще думал - какая мне разница, но вот успокоился, и оказалось, что есть она - эта разница. И еще, я, выходит, вслух про звезды сказал, совсем плохой стал, однако.
- Помню Алис, очень хорошо помню.
- Завидую. А я вот свой почти нет. Пыльный южный город с населением в сто тысяч, квартира в двухэтажке, двор огороженный сараями. Турник, веревки для белья, сосед с мотоциклом возится. А Ульяна, вон, свой вообще не помнит.
- Ну, так я и постарше вас буду, хотя, если я помолодел лет на десять, то, может и вы. Ладно, хватит лирики. - Дергаю веревку. Ну, кого первую подсадить?
- А тебя кто подсадит? Мы то тебя не вытащим.
- А я уж сам, как нибудь, ножками по коридорам.
- Э, нет, так не пойдет. Мы с тобой!
- Ага, мне то надо, а вам то зачем? Ваших шпионов там нет, прошу поверить мне на слово.
- Да что ты, с этими шпионами! Они не наши, и, спасибо тебе...
- Не за что, если соскочите, вы, может, еще проклянете меня за все, так что, считайте, что мы в расчете, за... вы поняли за что.
- А расскажи еще.
- О чем?
- Ну, о себе, о других лагерях, о нас в тех, других лагерях
- Ага, о девочке той расскажи, наконец, - Ульяна тоже включается в диалог.
- Тебе еще рано об этом слушать, отвечаю строгим голосом, да еще и от педагога, - сам не выдерживаю, сам же и фыркаю. Ну, хотите слушать — слушайте.
Пока идем до провала из коридора в шахту, и там, до первой развилки рассказываю о себе, о своей жизни до «Совенка», о попадании сюда.
Алиса все так же боится коридоров и туннелей. Когда спускались в провал категорически отказалась спускаться первой или последней, чтоб не оказаться одной.
- Слушай, что за фобия у тебя глупая. Сама то понимаешь, что страх на пустом месте?
- Нету у меня никакого страха!
А сама жмется поближе, все норовит между мной и Ульянкой спрятаться. Переглядываюсь молча с рыжухой.
- Ну да, боюсь я темных коридоров! И, сколько помню, всегда боялась.
- Все нормально. Все мы чего то боимся.
Когда дошли до первой развилки я задумался. К Генде — налево, в забой, куда мне надо — направо, выход под пионеров у ворот — назад через провал и дальше по коридору. Неохота все тайники вот так вот взять и выдать, но, наверное, придется. Я только что решил этот лагерь на девчонок оставить, целиком, и, надеюсь, что они его к нормальной жизни вернут. Плюс, двойники мои про свойства бункера ничего не знают, надеюсь, девчонки смогут этим воспользоваться.
- Запоминайте дорогу. Вообще, выход — налево, но сейчас нам — два раза направо.
В забое все так же сыро и темно, и белеет придавленная камнем записка.
Славяна гораздо суровее, но, где-то в ней спит Славя. Вот и записка оказалась очень теплая и ламповая, совершенно в Славином стиле. Представляю себе ее улыбку, улыбаюсь сам, прячу записку в карман, достаю из другого кармана заранее заготовленную свою «семен, 35 цикл от выхода» Дописываю ниже: «Славяна, мы встретимся», пририсовываю сердечко, и прижимаю тем же камнем. Имя мое так и написано, с маленькой буквы. Все же у меня Семен ассоциируется с тем, кто ушел, а я, же непонятно кто, как там баба Глаша назвала, «проекция»? Ну, тоже неплохо, не хуже «репликанта».
- Это мы сейчас в почтовом ящике и камере хранения побывали. От цикла к циклу здесь можно сохранить небольшие вещи.
Двинулись обратно до первой развилки, и дальше к Генде. По дороге рассказываю девушкам о Семене, кстати и о его гареме, и о том, как он уехал на автобусе. От Семена перехожу к двойникам, рассказываю про Пионера, рассказываю про еще одного пионера и про его историю, не так жестко, как, когда приводил Славяну в чувство, но рассказываю.
- И не вздумайте вздыхать, что, мол, романтика! Этот романтик вырезал десятка три лагерей. Есть у меня подозрения, что они, сейчас, восстанавливаются заново, и это, как раз те лагеря, по которым я проехал перед вашим. Лагеря в порядке, но обитатели их, двойники ваши... Сашу вашу вспомните, так вот с ними все еще хуже.
Лекция прерывается небольшим расширением в коридоре. Садимся передохнуть. Сразу же понимаю, что хочу есть и спать. Прошлую ночь толком не поспал, да еще и Ульяна разбудила и не ел ничего кроме завтрака, надо было хоть сухой паек в бомбоубежище взять, все равно запас походный пополнять надо.
- Семен, а расскажи про девочку то, это от нее записка?
- От нее. Я вам про пионера-романтика только что рассказывал. Так вот, она уцелевшая обитательница лагеря с другой стороны ареала этого романтика. Если еще раз к вам попадет, уж отнеситесь к ней хорошо. Славяна ее зовут, если забыли, и она двойник вашей Саши.
Дальше идем молча, еще несколько поворотов налево, и вот она старая дверь. Перед тем, как открыть дверь на мгновение замираю, вдруг Шурик там.
- Долго еще?
- Нет, почти пришли. Мы сейчас где-то под кочегаркой. Нам вон в ту дверь, и дальше по коридрору.
Пройти по коридору до конца, подняться по скобам, взломать решетку — с фомкой и дурак сломает решетку, и, здравствуй газон, здравствуй площадь! Воздух, небо, звезды... Падаем все втроем на траву и некоторое время просто смотрим на небо. Сейчас к себе и спать, надо будет сказать завтра вожатой, что Алиса в дыру в земле провалилась, а веревка послужит доказательством. А еще поужинать было бы совершенно неплохо, можно у Алисы ключи от столовой попросить, но вдруг баба Глаша не спит, а общаться мне с ней совершенно не хочется. Поэтому будем доедать сухой паек. Нехотя поднимаюсь на ноги, собираюсь попрощаться, но урчащий живот меня опережает. Неловкая пауза с моей стороны, а Алиса реагирует первой.
- Ты же не ел с утра! Идем к нам, мы тебя покормим!
Хватает меня за одну руку, тут же Ульянка хватает меня за другую, и обе синхронно тянут меня к домику.
- Сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь... ведите, кормите. Рюкзак только подберу.
Ульяна оглядывается на Генду: «Надо же, никогда бы не подумала, что там люк». Лагерь давно спит. Будильник в спортзале, телефон я уже и не помню, где оставил и когда оставил, но, по ощущениям, первый час ночи. Лечь бы спать до двух, хоть просплю часов пять тогда. Жара отпустила, всяческие ночные насекомые и птицы летают над головами. Наши три пары ног слышно, наверное, даже на спортплощадке. Сейчас еще Ольга Дмитриевна придет на огонек.
Внутри домик амазонок в точности такой, как и в прочих лагерях. Ульяна лезет в шкафчик и достает батон колбасы и полбуханки хлеба, Алиса лезет в свою тумбочку и достает, нет, не бутылку «Столичной», а электрочайник.
- Садись, кормить тебя будем, спаситель ты наш, а ты, пока рассказывай дальше.
- Ты знаешь, что вы двое, не считая Славяны, первые здесь, кто мне поверил. Правда, Лена еще, вроде бы, поверила Семену, но это только предположение.
- Ты нам зубы не заговаривай, лучше еще что по делу расскажи.
А по делу — утомили они меня, голова не соображает уже вовсе, только бы добраться до подушки, даже та мысль, что милитаризм здешних обитателей и отстрел семенов связан с реакцией общелагерного центра управления на Палача. Просто потом, когда тревогу отменили это забыли довести до здешних обитателей.
Оглушительно зеваю. Однако сегодня доброта здешних амазонок не знает границ. Меня приглашают остаться. На тех условиях, что девушки спят на одной кровати, а я на другой. Сил никаких нет, даже на пошлые шутки. Выключаем свет и засыпаем.