бесконечное лето алиса пляж

Дубликат. Часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240

III
Отклонение

Женю, на этот раз, разбудил горн. Непривычно громкий, прямо над ухом. А только потом уже щебетание соседки.
— Женя, Женечка. Ты слышала? Все очень даже не плохо. Я так переживала, что не могу Максиму ничего толком показать, я ведь на горне никогда не играла. А еще Максима хотят в наш отряд перевести, Женечка, ты же не против?
— Не против я, не против, — «Господи, только помолчи хоть две минуты!»
— А еще, Женечка, вот, это тебе принесли. Ты знаешь, я прямо тебе завидую, мы третий день в лагере, а тебе уже цветы дарят. А мне никто… И никому из девочек еще… Никто…
Женя, справившись с очками, посмотрела на расчесывающую волосы перед зеркалом Мику, а оттуда, повинуясь жесту соседки, на стол.
— А ты уверенна, что это мне? — подчеркнуто сухо спросила Женя.
— Ну, Женечка, я утром встала пораньше, чтобы послушать, как играет Максим. Еще подумала, не забыл ли он горн у меня в кружке? Потому что, если забыл, значит ему придется срочно бежать в кружок, а ключи только у меня, вожатой и Алисы. А ты же знаешь вожатую и Алису, и Максим их знает, значит он прибежит сюда. И я хотела сразу вернуться в домик за ключами, и тут увидела на крыльце… Женечка, я думала это мне, но это тебе. Мне бы ноты положили…
Действительно, на столе рядом лежали букет ромашек и чистый бланк библиотечного формуляра.
— Женечка, я умываться. Тебя подождать?
— Н-нет. Ты иди, я попозже.
А как только Мику ушла, Женя начала рвать этот формуляр. Пополам, потом еще пополам, потом еще, пока хватало сил в пальцах. Хотела выкинуть букет, но остановилась — цветы ни в чем не были виноваты. Поэтому в пустую молочную бутылку была налита вода и цветы заняли место на столе.
«Сейчас приду в библиотеку, а там еще один букет. А после обеда или после ужина — записка, приглашение на свидание. А вечером, вместо свидания, будут всеобщие смех и веселье над одиноко сидящей Женей».
Женя подошла к открытой дверце шкафа и посмотрела на себя в зеркало. «Потому что кто будет звать такую как я на свидание? А если и будет, то с какой целью? А если действительно на свидание? Кому я нужна такая? Сыроежкину? Плохо, если так. Надо признаться самой себе — он мне нравится. Но здесь есть миллион девочек красивее меня. Нет.» «Этот чернявый, из среднего отряда, как его, Витька пошутить решил? Какая разница? Может мальчики, тут и вовсе не причем. Девочки издеваются еще изобретательнее. Проходили, знаем».
То, что все эти «проходили, знаем» были воспоминаниями других людей, прочитанные, обработанные и записанные системой в память заведующего библиотекой микса, ничего, опять же, не меняло. «Ну хорошо, книги у меня никто не отнимет, в жизни моей ничего не поменялось, так что жаловаться не на что. Стоит еще опасаться испачканных дверных ручек, кнопок на стуле, украденной одежды на пляже...»
На линейку идти не хотелось совершенно, но Женя, решив, что слишком много чести будет для окружающих, если она начнет прятаться, пошла, сжав зубы. «Я жду что люди будут относиться ко мне так, как я к ним отношусь. Мне не надо, чтобы лучше. Мне достаточно так же».

Максим, сидя напротив памятника, ждал начала линейки. Из-за новых обязанностей приходилось, уже второе утро, вставать на полчаса раньше и постоянно следить за временем, но зато эти обязанности освободили его от всех отрядных мероприятий и обеспечили пропуск в старший отряд. Максим, правда, не понял еще, последнее, это хорошо или плохо. С одной стороны, никто не контролировал теперь, как он проводит время и не заставлял ходить строем, а с другой — он уже дважды за сутки успел получить втык от вожатой и от Алисы. От первой за то, что бездельничал: «Ты, кажется, горнист?» — Будто не сама же назначила. «Вот и занимайся, а не валяйся в домике. Или можешь со своим отрядом идти и к смотру строя и песни готовиться!» — Вот уж от чего избавь бог, так это от этого смотра. Пришлось взять кассету и отправляться в музыкальный кружок, к Мику. А в кружке, в присутствии Алисы, назвал Ульяну — Ракетой. А что? Ее все так зовут. Оказалось — не все. «Понимаешь, Максим, — объяснила Алиса уже потом, — ты, у себя в отряде, мог называть нас как хочешь, это было смешно, это вот, как маленькие дети пришивают себе на рубашку нарисованные погоны и воображают себя генералами. А вот, когда взрослый выдает себя за генерала, его за это наказывают. Или ему приходится соответствовать. У нас погон нет, но эти прозвища, это как знаки отличия, которые заслужить надо. Помнишь, я тебе про Семена и Сеньку вчера говорила. Так что и тебе надо еще «Макса» заслужить, и право звать Ульяну иначе, чем Ульяной, заработать».
Мику, вот та оказалась гораздо более приветливой девушкой. Правда настояла, чтобы Максим обязательно попробовал сыграть на… На корнете, так кажется. Других духовых инструментов в кружке не оказалось, был еще тромбон, но его столько раз роняли, что однажды он отказался собираться, и так и стоял в углу на тумбочке, в виде двух половин. Оказалось, правда, что подавать сигналы с помощью горна это одно, а играть, чтобы получалась музыка — совсем другое. Разница примерно как между художником и мастером нанесения дорожной разметки.
Со стороны клубов на площадь вышли Катерина и Витька, сосед по домику. Почти рядом, почти держась за руку. Катерина опять мазнула глазами по Максиму и повернулась к Витьке, о чем-то его спрашивая. Витька ответил глупо улыбаясь, а Катя засмеялась, прикрывая рот двумя пальцами и взяла Витьку под руку. Сердце дернулось, когда Максим перехватил взгляд Кати, но тут же и успокоилось, никак не реагируя на ее спутника. А Катя вдруг перестала смеяться и, продолжая растягивать губы в улыбке, смотрела холодными глазами куда-то в сторону столовой. А потом вдруг отвернулась, что-то сказав Витьке такое, что его лицо удивленно вытянулось, высвободила руку, опять мазнула глазами по Максиму и величественно удалилась. Максим повернулся, чтобы посмотреть, из-за чего так дернулась Катя, и улыбнулся. Со стороны столовой к нему быстрым шагом шла Алиса.
«Ну, что расселся? Цигель ай-лю-лю! Труби сбор на линейку!» — Максим бежал к флагштокам, на свое место, и думал, почему он совершенно не обижается на Алису за ее, казалось-бы, грубость, и вчера, и сегодня? Что-то чувствовалось хорошее за показной резкостью помощницы вожатой.

Электроник грустил на своем уже привычном месте: на берегу между пляжем и пристанью, сидя на принесенном сюда водой сосновом бревне, и бросал в воду камушки. Было плохо. Кажется, Женя ему только что дала четко и ясно понять, что его общество ей не интересно. Когда последний камушек из пригоршни, булькнув, оставил после себя только расходящиеся по воде круги, Электроник пошарил вокруг себя, в поисках новой партии боеприпасов, но ничего подходящего поблизости уже не нашел, а вставать не хотелось из-за слабости в ногах. Как до берега то добрел, вместо того, чтобы на ближайшую скамейку не шлепнуться, непонятно.
Начиналось утро даже и романтично: нужно было подняться в пять утра, пройти на концертную площадку и там, за сценой, нарвать ромашек; спрятаться с букетом около домика Жени и, дождавшись когда внутри начнут ходить туда-сюда обитатели, положить букет на крыльцо, приложив к нему украденный бланк библиотечного формуляра, чтобы девочки не гадали — кому букет. Страшно было не то чтобы просто подойти к Жене и заговорить с ней. Страшно было даже идти с букетом к ее домику. Вдруг увидят. Мысли: «Ну увидят, и что?» — даже не возникало. Электроник переждал, спрятавшись в кустах, пробежавшую мимо Сашу, положил, практически кинул, букет на крыльцо и едва успел спрятаться обратно, когда из домика вышла Мику. После этого кибернетик, пятясь задом, отполз подальше, на тропинку, и там, уже не таясь встал и направился к умывальникам. Сердце колотилось как бешеное, а в голове крутилась мысль, что он сделал все что мог.
На линейку Шурик опять не пошел, сославшись на занятость, и Электронику пришлось одному представлять там кружок. Женя только холодно кивнула на его робкое приветствие, занимая своё место в строю, но это кибернетика нисколько не обескуражило. Потом вожатой было объявлено, что сегодня «День чистоты и порядка», что пионерам предстоит навести эти самые чистоту и порядок на территории лагеря, что кибернетики должны будут навести порядок в кружке, подмести дорожки и пройтись с граблями газоны вокруг кружка. Это Электроник слушал краем уха, фронт работ был ясен и так. Жене досталась библиотека и все вокруг нее. «Вот и прекрасный повод. Пойду и помогу», — подумал влюбленный кибернетик.
И вот, когда Электроник, где-то через час после завтрака, в нервной трясучке прибежал к библиотеке и… Да что теперь вспоминать? В общем отлуп, бессмысленный и беспощадный. «За книгами — приходи, раз уж записывался», — сказано было вдогонку, равнодушно, как к стотысячному посетителю за сегодня. Это если без подробностей, которые вспоминать не хотелось.
Надо было чем-то занять себя. Идеальным было бы запереться в кружке и там что-то мастерить, пока не упадешь от усталости, но для этого надо было пересекать территорию лагеря, а в кружке был еще и Шурик, — людей же видеть не хотелось вовсе. На глаза попался отставший от ствола пласт коры. «Тоже занятие». Электроник окончательно оторвал кору, достал из кармана перочинный нож и, примерившись, начал неспешно вырезать из коры кораблик. Прозвучал, где-то далеко, сигнал горна, зовущий в столовую. На самом деле не «где-то», а здесь же, рядом, из рупора на пристани, но так показалось. Прозвучал и был проигнорирован — идти в столовую и встречаться там с Женей не хотелось. Слишком больно. Никогда раньше в прошлых циклах ни Женя так себя не вела, ни Электроник так не переживал. Что-то сместилось в них, когда Рыжие, в автобусе, пересадили полусонного Электроника на освободившееся место рядом с Женей, а те проснулись на плечах друг у друга.
Сергей вздохнул, вспомнив Женю, как она ровным, тихим и спокойным голосом, без обычных ехидных ноток, вообще без всяких интонаций, попросила его уйти и не тратить свое время, и опять взялся за поделку. Саша, однажды, в один из циклов, похвалила его, когда он помогал с какой-то мелочью девочкам в домике: «Сережа, у тебя очень умные руки. Как бы тебя не отвлекали, они все сделают сами, правильно и красиво». Вот и сейчас, из большого куска коры выходил не просто кораблик, какие дети пускают по лужам. Сергей особо не интересовался кораблями, но конечно видел фотографии и бывал в кино, а от чертежей он никогда не отворачивался. Поэтому то, что вышло из под его ножа больше всего походило на «Эспаньолу» из «Острова сокровищ», с намеченными досками обшивки, окнами на корме, с палубой опущенной ниже уровня бортов и трюмным люком. Электроник повертел бывший кусок коры в руках , отложил его в сторону и отправился к ближайшим кустам, чтобы срезать подходящие сучки — заготовки для будущих мачт и бушприта. «Что вот с ней делать, когда будет готова? В кружке оставить, это только позориться — я могу лучше сделать; подарить кому из малышей — нет у меня друзей среди них. Сейчас доделаю и оставлю на пристани. Кто найдет — того и будет». Электроник оглянулся на берег, на его месте сидела девочка и вертела в руках недоделанную «Эспаньолу». «Оксана, кажется. Из младшего отряда. Вчера, когда я был на поле, они с физруком что-то обсуждали. Вот и подарю ей».
— Нравится?
— Да, очень все здорово. Скажи, а ты научишь меня такие делать? Это же парусник?
— А зачем тебе учиться? Этот забирай, только подожди — я его доделаю.
— Нет, я хочу обязательно сама сделать.
Они еще долго сидели рядышком. Сергей выстрагивал мачты и пристраивал их к корпусу, потом: «Ты же девочка, у тебя должны быть с собой иголка и нитки», — натягивал ванты. А девочка сидела рядом и внимательно следила за руками кибернетика.
— Ну вот, осталось паруса натянуть, и все будет готово. По воде его не пустить — опрокинется, но на полку можно поставить. Может все-таки заберешь его себе?
— А можно? Но я все равно хочу сама сделать.
Электроник задумался. Как-то так выходило, что свободного времени, даже с учетом занятий в кружке, получилось с избытком.
— Тогда приходи завтра в кружок. Или нет, там мы Шурику будем мешать. Приходи сюда. И, если не тайна, скажи зачем тебе это?
— Понимаешь. — Девочка испытующе посмотрела на кибернетика, потом, решив, что он заслуживает доверия, кивнула сама-себе. — Есть один мальчик, который бредит парусами. А после этой смены он всё… в общем, мы можем больше не встретиться. Я все думала, что ему подарить, чтобы он… ну, на память. И вот увидела, и придумала. Только надо обязательно, чтобы я сама все сделала, своими руками, а то все пропадет.

Алиса, как всегда в этот день, командовала средним отрядом. Сорок два бестолковых пионера должны были подмести дорожки, пристань и автобусную остановку, подкрасить, гипсовых пионеров у ворот, если нужно, то и сами ворота, ничего не поломать и не перемазаться в краске сами. Как правило, к четырем часам все заканчивали, но приходилось устраивать дополнительный банный день, особенно для мальчиков, возможностей рукомойника явно не хватало. «А ты то почему устала? Не ты же с метлой танцевала? Назначь участки, обозначь фронт работ, и только ходи и контролируй». Вы не пробовали проконтролировать сорок две Ульянки сразу. Нет, не сорок две, конечно, Ульянка, она была уникум, в этом плане, но у нее уже тогда были мозги. А у этих… Вот и приходится носиться по всей территории, пресекать, где надо, и заставлять, тоже где надо. Да иногда за кусты отзывать и физическим воздействием угрожать. Тогда понимают, какое-то время. И это еще они спят и алгоритмами управляются. А что будет, когда они проснутся? А тут еще Катька откровенный саботаж начала и других к тому же подбивала. В общем, Алиса набегалась за сегодня на неделю вперед и сейчас сидела в тренерской у Семена и Ульяны вытянув ноги и опиваясь чаем. У Алисы много чего крутилось на языке с прошлого цикла, но спрашивать и самой рассказывать она пока не была готова. Поэтому спросила о другом, о волейболе. И, когда все с энтузиазмом подхватили идею, а Ульяна умчалась с загоревшимися глазами: «А в самом деле, давно не играли, с прошлого цикла! Алиса, беги переодевайся, я за Леной, Мику и Сашей сбегаю». Только тогда Алиса решилась чуть приоткрыться.
— Сенька, я понимаю, почему ты ничего про Шлюз не рассказываешь. Но знаешь, как мне теперь перед тобой стыдно.
— Алиса, я не…
— Да знаю я, что ты «не». Мне не за то стыдно, что ты мог меня голой увидеть, хоть ты и «не», я тебе доверяю, а за то своё скотское состояние. Ладно, побегу переодеваться. Через полчаса на площадке.

В кружке кибернетики не было никого. Сыроежкин с Оксаной разговаривали на берегу о романтических отношениях между мальчиками и девочками, и женской и мужской психологиях. Поскольку познания у них были исключительно сказочные, то разговор был интересен для обоих, не смотря на почти двукратную разницу в возрасте. А Шурик, обойдя здание клубов, сидел у его задней стены, спрятавшись ото всех между стеной и кустами барбариса, и пытался сосредоточиться и составить план работы кружка кибернетики. Получалось плохо. После того, как они с Сергеем утром протерли пыль со всех приборов и Сергей отпросился в библиотеку, Шурик, оставшись один, достал из ящика стола общую тетрадь, достал остатки второй версии кошкоробота, вытащил на верстак все имеющиеся в наличии радиодетали, болты, гайки и всякий механический хлам, и замер. Нет, конечно, с самого начала было ясно, что из этого барахла ничего хорошего создать не удастся, а тем более вторую Яну. Они и первую, непонятно как создали, выпаивая детали из списанных приборов. Шурик посмотрел на туловище кошкоробота, на отдельно лежащую голову. Тут же, в тетрадке, набросал техзадание. Представил себе алгоритмы поведения робота. Потом взгляд его упал на кучку печатных плат — некондиционную продукцию предприятия-шефа. «Да, чтобы из этого сделать что-то достойное, нужно быть супергением», — подумал. И тут же получил ответ: «Не обязательно. Но из этого, действительно, ничего сложнее ультразвуковой пугалки — мышей гонять, не спаяешь». И опять Шурик, сначала мысленно согласился, а потом уже вздрогнул в испуге. «Надо, надо к доктору», — уже второй раз подумалось. И после этого не думалось ничего.
Шурик сходил на обед, удивился, не встретив там Сыроежкина, и опять вернулся в кружок к прерванному занятию. Ничего не получалось, хоть плачь. С такой ситуацией Шурик еще не сталкивался. Стоило занести ручку над тетрадным листом, как в голове, всплывала эта фраза: «Ничего сложнее пугалки не спаяешь». «Звучит словно проклятие, — подумал Шурик, — может зря я Сергея отпустил? Может с ним вдвоем что-нибудь и придумали бы?» Опять кто-то легкий пробежал по краю крыши, на Шурика сверху посыпался мусор, но Шурик не отреагировал, незаметно для себя он задремал. Сон, на этот раз, был несвязный. Может быть там, во сне, внутренняя логика и присутствовала, но вот запомнился он разрозненными фрагментами.
Вот полигон, где падают с неба горящие мишени и догорают уже на земле.
Вот тот же самый полигон, только по нему бегает маленький, с пятилетнего ребенка, алюминиевый человечек. Все военные недоуменно переглядываются, а Сыроежкин стоит тут же, у раскрытого ящика, и довольный улыбается.
А вот автобусная остановка, на которой стоят удивительно похожие друг на друга женщина, лет тридцати пяти и десяти-одиннадцатилетняя девочка. Женщина, по случаю прохладной погоды в легком свитере, а девочку заставили надеть куртку, чем она крайне недовольна. Они удивительно похожи: легкие как пух волосы, которые шевелит слабый ветерок, у женщины пепельные, а у девочки еще природные — светло-русые; большие голубые глаза; небольшие, чуть вздернутые носики; рты чуть большие, чем нужно по пропорциям; острые подбородки. Они обе стоят и не шевелятся, девочка радостно улыбается Шурику, а женщина пытается спрятать улыбку под строгой маской. Во сне Шурик знает что их зовут Яна и Яна. Во сне Шурик знает, что сами они не заговорят — к ним надо подойти, знает и то, что не надо к ним подходить. Но сдерживаться нет сил и Шурик подходит.
— Здравствуй, Саша. — Женщина смотрит в глаза Шурику и по ее щеке стекает слеза. Только что сдерживала улыбку и вот уже плачет. — Ты опять нарушил своё же обещание.
— Привет, Па! — Кричит девочка. — Как тебя долго не было! А мы сейчас к бабушке едем!
Шурик не отвечает, только молча смотрит на них обеих. Тогда опять говорит женщина.
— Пожалуйста, не приходи больше. И не пытайся нас вызывать. Все, что было в системе ты уже вытащил. А сейчас… Даже то, что мы с тобой говорим, это только твоё воображение.
Из-за угла слышен шум мотора. Как обычно в этом сне. Пора расставаться. И Шурика, независимо от его желания, относит от обеих Ян.
Сквозь сон Шурик слышит горн — сигнал к ужину и тут же Шурика будит пришедший за ним Сыроежкин. Какое-то время сон еще сохраняется в памяти, но через несколько минут уже все забывается.
«Ультразвуковая пугалка? — Азартно подумал Шурик. Оцепенение последних двух дней сняло как рукой. — А если не пугалка?» «Ай!» — Кто-то испуганно воскликнул в его голове.
— Сергей. — Шурик повернулся к Сыроежкину. — А не замахнуться ли нам на тайны мозга? Что ты знаешь об ультразвуке?

— Все готово к дискотеке? — Наклонившись, чтобы, не повышая голоса, пробиться сквозь шум столовой, спросила вожатая.
— Не знаю, Ольга Дмитриевна. — Алиса легкомысленно, соответственно настроению, пожала плечами. — А что к ней может быть не готово?
Вообще, день сегодня оказался не плохим. Даже не смотря на необходимость пасти средний отряд на уборке и намеченный на «когда будет время, но не позже воскресенья» разговор с Леной и Персуновыми, всем четверым проснувшимся обитателям лагеря было что обсудить с прошлого цикла. Главное — исчезла серость и скука, засасывавшая в себя Алису, когда хотелось забыть прошлый цикл и позапрошлый, и поза-позапрошлый… Так и заканчивается активная фаза.
— … Алиса, ты вообще меня слушаешь? — Ольга, оказывается, что-то говорила. — Как тебе наш горнист? Готов он к самостоятельной жизни?
— Ольга Дмитриевна, мы сами себе до субботы сроку дали — присмотреться, а вы уже сегодня меня спрашиваете. Похоже, что готов. — Алиса поймала неприязненный взгляд Кати и еще раз подтвердила. — Да, считаю что готов. — Пусть Катька позлится.
— Тогда я не вмешиваюсь. Все на ваше усмотрение. — Вожатая кивнула, и, по привычке появившейся в этом цикле, взяв компот ушла за соседний столик, чтобы успеть обсудить там еще какую-нибудь вожатскую проблему.
А Алиса, не удержавшись и наплевав на манеры, нацепила на вилку кусок хлеба и принялась вычищать тарелку от остатков соуса. Ужин у поваров сегодня получился превосходным, что, после смерти бабы Глаши, было скорее исключением. «Я с ней и не общалась почти. Но это был последний человек из пришедших снаружи. Они там, снаружи, ничем не лучше нас, я уверена. Но все равно, что-то мы потеряли». Опять перехватила неприязненный взгляд Кати. Что такое? Нет, ревнует, это понятно, но вот конкретно сейчас? А это, оказывается, Максим вопросительно смотрит на Алису из-за своего столика. Понятно, хочет что-то узнать, а спросить не решается. Странно, за сутки с небольшим близкого знакомства он не показался Алисе особо стеснительным.
— Алисочка, можно к тебе подсесть? — Подошла задержавшаяся у себя в кружке Мику и, не дожидаясь разрешения, поставила на столик поднос с ужином.
Присела, огляделась вокруг, разулыбалась и помахала рукой проходящему мимо Максиму. А Алису это почему-то неприятно кольнуло. «Ты что, Рыжая, ревнуешь что ли? Вы еще женскую драку с Катькой устройте. То есть с Мику, а Катька будет драться с победителем. Вот шоу-то будет!»
— Знаешь, Алисочка, я вчера пыталась заниматься с Максимом, думала, раз он умеет на горне играть, то может он и на корнете сумеет. Но оказалось, что музыка у него не получается. За что не возьмется, все время сигналы выходят какие то. — Мику хихикнула. — А вообще, мальчик очень хороший. Он похож на молодую собачку, которая уже выросла из щенков, но все еще хочет поиграть. Алисочка, а правда он будет жить у тебя в домике?
—А! — Алиса даже поперхнулась. — С чего ты взяла?
— Ну все так говорят. Нет, конечно, это неправильно, когда мальчика селят в одном домике с девочкой… Наверное?
Алиса уже собралась сказать, что где Максим будет жить пусть думает Ольга Дмитриевна, а скорее всего Алисе придется перебраться к вожатой в домик, а Максима поселят в ее домике, вместе с опоздавшим пионером, или же Алису оставят на старом месте, а Максим так и будет жить, вместе с Витькой. Но тут увидела еле сдерживаемую улыбку в глазах Мику.
— Точно. Так и будет. — И, вспомнив вчерашнюю реплику Семена, добавила. — Мы только что с вожатой составили список, чему именно из «плохого» я буду его учить.
Вот теперь рассмеялись уже обе.
— Пока, Мику. На площади увидимся. — И улыбающаяся Алиса, закончив с ужином, отправилась по своим делам.

На дискотеку Женя, конечно же, не пошла. Она никогда не ходила на первую дискотеку цикла, всегда оправдываясь тем, что не успела еще навести порядок в библиотеке, а на самом деле стесняясь своей внешности, неуклюжести, неумения танцевать и, главное, чувствуя себя крайне неуютно в такой толпе. «Зря я сюда приехала. Дома, по крайней мере, никто не требует "обязательно участвовать в общелагерных мероприятиях", и можно не чувствовать себя клоуном. Завтра начнут подкладывать кнопки на стул, начнут мазать край стола мелом. И всем будет смешно. Одни будут травить активно, другие следить с интересом за происходящим, третьи просто не будут вмешиваться, предоставляя возможность выпутываться самой. Это одно. А другое, как дать понять нравящемуся самой мальчику, что он зря теряет время? А из лагеря просто так не уедешь, эти две недели надо просто пережить». Женя втянула воздух через сжатые зубы и щелкнула выключателем.
— Ой!
— Кто здесь? — «Лена. Как с ней обходиться?»
— Женя, это я. Я зашла, чтобы взять что-нибудь почитать. Дверь открыта была, а тебя не было и я задремала в кресле.
— Вообще-то библиотека уже закрыта. Но бери, раз уж пришла.
— Спасибо, я уже. Вот. — Лена протянула книгу и покраснела. — А тебя ждала, чтобы ты записала.
Женя, не садясь, записала в формуляр книгу, заперла за Леной дверь и только тогда позволила себе все проверить. Нет, никаких «сюрпризов» в библиотеке после посещения Лены не оказалось, ни подпиленной ножки стула, ни воды налитой в один из ящиков стола, ничего. Женя от Лены гадостей и не ждала, но запустившаяся программа требовала всё проверить. Хотя нет, один сюрприз был. В кресле, в котором дремала Лена осталась после нее серая канцелярская папка-скоросшиватель, родная сестра тех, что были свалены кучкой на нижней полке одного из библиотечных стеллажей. Женя переложила папку к себе на стол, а сама походив между шкафов и выбрав книгу и уселась в то же кресло, закинув ноги на журнальный столик.
С площади доносилось только приглушенное Бум-бум-бум. Верхний свет Женя погасила, остался только тот, что проникал снаружи, от уличных фонарей, и настольная лампа, казалось бы — сиди и читай, тем более, что Женя любила это дело. Она даже про свои горести забыла. Но книжка не шла. Во-первых, все время казалось, что Женя ее уже читала, и не один раз, всегда, с первых же слов, угадывая содержание очередного абзаца. А, во-вторых, вспоминался сегодняшний день, начиная с букета. И как больно было прогонять Сыроежкина. Нет, книжкой не отвлечешься. На глаза попалась Ленина папка. Было бы письмо, Женя бы не полезла, медицинские карточки выглядят совсем не так, надписи «Личное дело» на обложке тоже не было. А была надпись «Костер», красным фломастером. Женя перевернула обложку. Самым верхним был вложен рисунок цветными карандашами: лесная поляна, окруженная кустами; посреди поляны догоревший, но еще дымящийся костер; вокруг костра лежат буквой П три больших бревна; на бревнах и рядом с бревнами всякие мелкие и не очень предметы вроде связки ключей, рогатки, вожатской панамки, двух гитар, книги, еще чего-то… Розовеющее небо давало понять, что время там — ранее утро. Людей на рисунке не было. Только из кустов выглядывала чья-то, намеченная несколькими штрихами голова. Но только намеченная, так что не поймешь, молоденькая девушка это с забавной прической или крупная кошка. Женя перевернула страницу. «Костер, пионерская сказка», — было отпечатано на машинке. Следующая страница — рукописный текст, старательно выведенный явно женской рукой: «Сенечке, которому так и осталось семнадцать и Ульянке, которая доросла до девятнадцати!», — и несколько непонятных загогулин вместо подписи. Следующая — опять рукопись, на этот раз, похоже, рукой физрука… Чем дальше открывались страницы, тем сильнее начинало биться сердце. Но разобраться в кривых почерка физрука Женя не успела, в дверь библиотеки постучали. Женя вздрогнула, закрыла папку и пошла к двери.
— Женя, — Лена быстро взглянула и опять опустила глаза, — я забыла у тебя одну вещь.
— Да, конечно. Забирай.
Очень хотелось спросить: «А что это? Можно почитать?» — Но Женя пока не на столько доверяла окружающим, чтобы вот так вот взять и показать свою слабость.

После ужина Максим решился и, пряча смущение за глупой клоунадой, обратился к помощнице вожатой.
— Тетя Алиса, а правда, что через полчаса дискотека?
— Чего тебе надобно, дитятко?
— Тётя Алиса… Алиса, а если я тебя приглашу на танец, ты меня не прогонишь?
«А ты из молодых, да ранних», — хотела сказать «тётя Алиса», но не сказала. Только посмотрела чуть насмешливо.
— Не прогоню. Приглашай… племянник. Но с условием. Жени и Ленки не будет, скорее всего, но, чтобы Мику и Сашу пригласил обязательно.
И вот сейчас Максим искал Алису, чтобы проводить ее до домика, потому что сам жил в соседнем. Пошел по тропинке на голос и, уже перед аллеей, нечаянно подслушал разговор.
— Завтра уходите?
— Да, в пять утра.
— Смотрите, не пропадайте на неделю, как в прошлый раз. А то спасай вас потом.
— Рыжая! И вовсе не на неделю, а на пять дней! И, вы спасали уже один раз, хватит. ОД очень мудрая женщина и не дала развалиться лагерю без ключевых фигур. Ну и мелкие ей помогли, конечно.
Говорили Алиса и физруки. Кажется физруки собрались куда-то, а Алиса сейчас прощалась с ними.
— Сейчас налегке пойдем, а Рыжик подлечит, если что. Так что, завтра туда, а послезавтра утром — вернемся.
— Да я понимаю, а все равно, беспокоюсь за вас, Сенька. Должна же я хоть о ком-то беспокоиться?
— Глянь лучше, что Лена нарисовала.
Максим вспомнил, что полчаса назад на площадь подошла Лена, отозвала Семена с Ульяной, отдала из картонной папки какой-то листок и еще минут десять они о чем-то говорили. «Значит тоже прощалась, значит правда, что завтра в пять утра они уходят. Тут сестренка Ульянина вчера мелькала, может к ней?»
С танцами, вообще, получилось. Алиса, как обычно чуть насмешливая, Саша, благодарно улыбнувшаяся, танцевавшая на пионерской дистанции и, в конце сказавшая: «У тебя есть способности», Мику: «Максимочка, конечно же можно!» Всех этих девочек как будто знал, и со всеми как будто был в хороших отношениях уже давно-давно, с детского сада. Катя фыркнула и отправилась танцевать с Витькой — соседом по домику. А больше медленных танцев и не было. То есть был один — белый, в конце дискотеки. Катька мазнула глазами и опять пошла танцевать с Витькой, а Максим даже не обратил внимания. Он надеялся, что его пригласит Алиса — не пригласила. И вот это, а вовсе не постоянные насмешки, было обидно. На насмешки Максим отвечал той же монетой, но в нахальные янтарные глаза хотелось посмотреть еще раз.
— Ну, тогда до послезавтра.
— Да, до послезавтра. К полудню будем. И не вздумайте на спасать еще раз!
Силуэты на аллее обнялись. Двое пошли в сторону спортзала, а третий повернул назад, к площади. Максим бегом обогнал Алису по тропинке, вывалился из кустов на площадь, и перехватил проходящую по аллее Двачевскую.
— Тётя Алиса, ты домой? Позволишь проводить?
— Позволяю. — Алиса, хоть все так же насмешничала, но взяла Максима под локоть.

Лагерь у моря 2. Часть 33

Страничка на фикбуке. 
Часть 32 (на этой неделе 2 главы, да)

 Объект «Сигнальный текст»: запись в засекреченных файлах организации.
 Тип: аномалия с неизученными свойствами
 Код: пустой (уровень угрозы не установлен)
 Уровень регистрируемого излучения: 0,5% (остаточный след)
 Примечания:
 Я долго думала, каким словом можно описать практически любую аномалию, и остановилась на «странная». Да, почти все аномалии выбиваются за рамки знакомого человечеству мира и материи, пусть некоторые из них можно полностью объяснить с научной точки зрения (такие как неуязвимая рептилия с её мгновенной молекулярной регенерацией). Большая часть объектов сейчас вне пределов нашего понимания. Может, со временем, когда технологии шагнут вперед, даже самые невероятные аномалии, можно будет досконально изучить. К таким как раз и относится «сигнальный текст».

 Впервые мы обнаружили аномалию в Японии, город Сендай, 10 марта 2011 года. Один из жителей написал в своем твиттере странную новость, которая заинтересовала нейросеть организации, отслеживающую в интернете паранормальные явления. Житель Фукусимы писал, что спокойно сидел в туалете у себя дома, телефон был разряжен, и со скуки пришлось читать аннотацию к освежителю воздуха. Внезапно он заметил, что некоторые иероглифы выделяются… часть из них была в квадратных скобках. Со странной дотошностью, характерной для азиатов, он прочитал выделенные иероглифы в порядке с начала текста. Получилось одно единственное слово «逃げろ» («нигэро» — спасайся бегством). Почему японец не счел это глупой шуткой, кто знает? Может, он оказался слишком суеверным, а может — просто банальным трусом, но после прочтения сразу же собрал вещи и уехал к родне в Токио. Некоторые из читателей социальной сети последовали его примеру. А на следующий день на северо-западное побережье Японии обрушилось чудовищное по силе цунами, вызванное землетрясением в океане и практически уничтожившее Сендай с префектурой Мияги. Тот самый освежитель беженец забрал с собой, вот только скобки на иероглифах пропали. Теперь это был просто текст с аннотацией на нескольких языках.
 Второй случай произошел в Америке, апрель 2014 года. Простой студент-технолог печатал курсовую, когда заметил, что некоторые буквы в его работе сами собой заключаются в квадратные рамки. Попытки редактировать текст не привели к хоть какому-нибудь результату. Решив, что программа зависла, он хотел было перезагрузить ноутбук, но перед этим прочитал все буквы по порядку. «Look at the sun for last». Парень счел это глупой шуткой, даже проверил систему на вирусы, но буквы твердили ему одно и то же. На следующий день он попал в аварию, полностью утратив зрение. К тому времени, как информация достигла ушей организации, текст снова исчез, а сам ноутбук фонил аномальной энергией в полпроцента.
 Третий случай. Москва, январь 2015 года. Девушка, подрабатывающая уборщицей в отеле, читала книгу. На середине она заметила, что в тексте появились выделяющие некоторые буквы скобки. На опечатку было не похоже, и девушка просто сложила буквы в том порядке, в котором они шли в книге. Слова твердили «У тебя девочка». Она не жила половой жизнью, даже парня не было. Но тест на беременность показал положительный результат. Спустя почти год выяснилось, что работница стала жертвой управляющего отеля, который подсыпал девушкам клофелин и насиловал. Опять же, книга попала к нам слишком поздно. Текст исчез, оставив на память только остаточное излучение.

 Заключение:
 Сообщения о подобных казусах стали появляться всё чаще. А сколько тех, кто наткнулся на сигнал, но не придал ему значения? Сущность аномалии пока не удается установить. Аналитики спорят о её природе. Причем на данный момент мнения серьезно разделились: одни считают, что это способ какой-то сущности, находящейся за пределами нашего понимания, связаться с человеком и сравнивают с силой Оракула, другие — что сигнальный текст — не что иное как выброс информационного поля самого мира, не считающееся с такими мелочами как время, пространство, а так же языковые барьеры. Третьи уверены в том, что «скобки» существуют только в голове того, кто видит текст. Одно ясно точно: во всех случаях сигнал призывал к какому-то важному действию. Японец вполне мог найти свой конец под завалами, а вместо этого спас не только себя. Студент мог попытаться сохранить здоровье, а девушке текст подсказал провериться на беременность и вовремя сделать аборт. Задача организации в текущей обстановке — собирать все данные о тексте! Запустить дополнительную нейросеть, пусть сканирует каждую новость, каждый пост в социальных сетях. Нам нужна эта аномалия и возможности, которые она открывает. Как говорят Американские коллеги: Secure, Contain, Protect…

 Ричард. Элизиум.

 С чем можно сравнить погружение? Да ни с чем! Никогда раньше я не испытывал подобного. Тот шлем, который использовался для трансляций фильмов, давал эффект присутствия, не более. Шлем в капсуле тяжестью и сложной структурой напоминал инопланетный модуль. Стоило мне лечь внутрь, перед этим практически полностью раздевшись на глазах у Мику, как случилось нечто. До ушей донеслось последнее «Передай ей привет». Мир вокруг дрогнул, расколовшись на части. Первым пропало зрение, оставив разум кромешной темноте. Затем настал черед вестибулярного аппарата, словно каким-то образом капсула перенесла меня в невесомость. Пустота. Ничто. Я один, вишу в абсолютной темноте и вакууме. Но внезапно…
 Тысячи белоснежных светящихся нитей, они возникли отовсюду, сияя, словно лучи невероятно яркой звезды. Они пронзили меня насквозь, и в этот момент я ощутил себя очень странно, будто сижу на ладони гиганта, который с искренним интересом рассматривает меня. Никакой враждебности или других эмоций.
 — Ты пойдешь со мной? — голос молодой девушки, прекрасный настолько, что хотелось слушать и слушать, наслаждаться каждым мгновением его чарующего звучания. По-видимому, она ждет ответа.
 — Да. Пойду. — Даже смешно, разве можно было сказать иначе?
 Водоворот, не жестокий, а мягкий, подобный течению теплой морской воды. Он окутывал и уносил далеко, далеко… В этот момент удалось почувствовать себя чем-то большим, намного большим, чем обыкновенный человек.

***

 — Вставай, лежебока, — послышался строгий женский голос откуда-то сверху. Таким суровые учителя отчитывают непоседливых детишек. — Никак, весь день спать собрался?
 Что? Что за нафиг? Я лежу? А в глаз бьет яркий солнечный свет, который из-за закрытых век кажется красно-оранжевым. Тепло. Так тепло и приятно коже…
 — А? — открываю глаза, вскакивая на ноги. Тело удивительно легкое. Даже мне, привыкшему, что после тренировок на пределе сил оно как гибкая пружина, было в новинку.
 — Совсем молодежь обленилась! Средь бела дня ворон считают, — недовольно высказалась женщ… нет, девушка, для женщины она ещё слишком молода. Строгий голос, абсолютно не стыкующийся с внешностью, он вводил в заблуждение. А красивая — пышные каштановые волосы, рассыпающиеся по плечам и переливающиеся в лучах солнца, зеленые глаза, загорелая кожа, стройное тело в белой рубашке и длинные ноги в голубых джинсах. Если бы ещё эта дурацкая и совершенно безвкусная панама не портила образ. О чем я, блин, думаю? Тем временем она уже скрылась, даже имя не успел спросить. Так. Надо осмотреться и оценить обстановку. Отец и все военные инструкторы учили главному: первое, что надо сделать в незнакомом месте — это провести рекогносцировку.
 Искра. Надо будет обязательно сказать тебе пару ласковых… Где я, черт побери? Пейзаж вокруг поражал. Нет не так. ПОРАЖАЛ! Твою мать, как такое вообще возможно?! Ярко-голубое небо с редкими проплывающими по нему кучевыми облаками. Солнце, чей свет падал на асфальт под ногами. Широкая дорога и мощеный каменной плиткой тротуар с растущей за обочиной травой. Я стоял возле ворот. Массивных железных ворот, встроенных в каменный забор высотой метра два. Вокруг врат толстые декоративные колонны, а на дороге, граничащей с парковкой, множество машин, самых разных — от иномарок до потрепанной, видавшей виды старенькой «волги». Но удивительным было даже не полное ощущение реальности, вплоть до легкого, пахнущего солью ветерка на коже, и капли пота, что скатилась с моего лба — вокруг не было ни души. Ну, если не считать той девушки, что только что скрылась за воротами. Деревья шумели зеленой кроной, наводя на мысли о позднем лете или ранней осени. Да тут даже бабочки летали, и мухи жужжат возле урны у ворот! Запах! Ни одна технология даже теоретически не должна быть способна обмануть обонятельные рецепторы. Но вокруг ПАХНЕТ летом!
 — Очень странно. Может, я попал не туда? — вслух сказал я, пытаясь проморгать навязчивый блик глаз. Не получалось, но стоило только к нему приглядеться, как он стал больше, занимая верхнюю треть поля зрения.

 Ник: (скрытый)
 Класс: Созидатель (мифический)
 Уровень: 119
 Здоровье: 21674/21674
 Мана: 0/0
 ЭС: 1000/1000

 — Мда. Это вам не в древнее ММОРПГ на компьютере позадротить, — значит, и правда —
игра с полным погружением. В меню интерфейса целая гора информации и статов: интеллект, сила, ловкость и т.д. Работает всё на интуитивном уровне. Стоит только на чем-либо сосредоточиться, как информация становится ощутимо больше, и её легко читать. Кроме панелей статуса много системных вкладок. Всё на русском: задания, статус, друзья, карта и… Стоп! Карта! Ты-то мне и нужна, родненькая.
 Локация: Лагерь у моря
 Статус: Закрытая. Мирная. (Любые военные действия, охота и дуэли запрещены. Доступ — только по приглашению).

 — Хммм… Интересно девки пляшут, — если верить карте, которая развернулась прямо перед глазами, закрывая собой почти весь обзор, я нахожусь в большом лагере для отдыха. — Семь многоэтажных корпусов, значит. Так. А тут море, лес, горы. И во все эти места можно пойти?
 Мимо как раз пробегала собака. Самоедская лайка, с длинной пушистой шерсткой и характерно закрученным хвостом. Так, если тут все работает по схожему принципу, значит, достаточно сосредоточить на ней взгляд. О как! Над мордочкой с вываленным на бок языком (а попробуйте в такой шубке летом побегать) высветилась информация.

 Питомец: Самоедская лайка (редкий)
 Кличка: Пират.
 Уровень: 12
 Взор Создателя: Добродушное животное, тем не менее, имеющее сильные лапы и клыки. Может использоваться как сторож, охотник или ездовая собака. Хозяин: Славя. Статус: неагрессивен, испытывает сильную жажду.

 Блохастик, ни минуты не задерживаясь, скользнула за ворота, помахивая роскошным хвостом, и я, решив, что фиг с ними со странностями, зашел следом за ней. Аллея с растущими по обеим сторонам березами. Скамейки по обе стороны дороги, и даже парочка торговых автоматов. Высокие фонарные столбы, чистые бордюры. Ни следа мусора. Чистый воздух отдает ароматом моря и свежей зелени. Вдалеке виднеются громады корпусов, к которым ведут дорожки. Ярко-зеленая трава с вкраплениями цветов, по большей части желтые одуванчики с редко встречающимися зрелыми семенами, белыми шариками, разбавляющими буйство красок. Щебет птиц и шорох крон. Умиротворенный рай, абсолютно пустой внутри, если не считать белой собаки, блаженно зажмурившейся в тенечке возле фонтана и, судя по изменившейся строке статуса, уже порядком налакавшейся журчащей там водички.

 — Так не бывает! — ущипнув себя, я не отличил «игру» от реальности. Тактильные ощущения мир предавал полностью. Если бы не подсвечиваемая информация, я бы ни за что не поверил, что это не настоящая реальность. Например, вон то дерево. Присмотримся. Так и есть: контур ствола подсветился, а рядом с ними появилась табличка с информацией. Береза обыкновенная, материал для ремесел, если собрать семена, возможна посадка схожего растения. А рядом предупреждение, что дерево принадлежит лагерю, и рубить его нельзя. — А что у меня в скиллах? Раз уж Искра дала мне высокоуровневый аватар, он что-то да может.

 — Пусто? Да ладно! — понадобилось несколько минут, прежде чем я нашел вкладку способностей и тут же закрыл. Слишком сложно. Персонаж Семнадцатого оказался каким-то исключительно редким, и вместо ожидаемых простых способностей, вроде «огненный шар» или «удар мечом», у него были скиллы практически без описания. Например, пассивный «Взор создателя», с коротким описанием, что обладатель этой силы видит больше других. Наверняка благодаря ему я и прочел дополнительную информацию о питомце. Славя? Сколько загадок. Времени нет. Банально до ужаса: я тут только ради одного — найти кого-то, кто мне расскажет про порталы. Искра говорила, что она он сам меня отыщет, а это значит только одно: — Френдлист, где-то должен быть френдлист. Давай, меню, что ж ты, сука, такое запутанное! Другие, поди, годами играли и привыкли. Вкладки, вкладки. Задания — не то. Инвентарь — соблазнительно, но не то. Журнал — нет. Друзья — ВОТ! Оно! Так, весь френдлист оффлайн. Негусто. А нет, есть один подсвеченный ник. Виолетта…
 — Церновна Коллайдер, — спокойно закончил женский голос за моей спиной. Сосредоточенный и злой как тысяча чертей женский голос. — Кто ты, черт побери, такой?!
 — Спокойствие, только спокойствие, — цитирую бессмертную классику, медленно поворачиваясь в сторону источника звука. Так и есть. Виола. Собственной персоной, в халате, легкой хлопковой рубашке и брюках. Ничем не отличающаяся от той, что осталась в нашем родном мире. Гетерохромные глаза, сосредоточенно осматривают от макушки до кончика пят. Сейчас и я заметил, что экипирован в очень странный костюм — белая кольчужная броня из тысяч мелких колечек. Над головой у Виолы тоже висела информация: «Виолетта Церновна: уровень??? класс???» Большая часть инфы скрыта. Точно, Мику говорила об этом с самого начала! — Я не он! Искра пустила меня через аккаунт Семнадцатого, чтобы поговорить с тобой! Я не вру!
 — Не врешь, говоришь? — на мгновение её лицо дрогнуло, после чего девушка заметно расслабилась. Ветер, хоть убей совсем не напоминающий виртуальный, развевал подол её халата. Длинные темные волосы цвета вороного крыла колыхались, а голос стал привычно томным. — Да как по-другому ты мог попасть в Лето? Искра, конечно, добрая девочка, но кого попало сюда не пустит. Давай так, побеседуем, пока есть время. А его немного, если, конечно, не хочешь остаться здесь навеки.
 — С превеликим удовольствием, — улыбнулся я, чувствуя, как напряжение спало. — Почему бы и не поговорить с умным человеком.
 — Хм. Ричард, значит. Из прошлого времени, и, возможно, даже другой реальности, — спустя минут десять рассказов моих приключений, что привели нашу компанию в бункер, Виола щелкнула пальцами, и мы оказались на берегу моря. Кишащий отдыхающими пляж, стоящие рядом шезлонги и зонтики. Множество взрослых и детей, играют, загорают, купаются. Подростков, конечно, больше. За ними приглядывают вожатые с отличительным повязками на предплечьях. Там же Славя! А вон — Алиса! И даже та, с каштановыми волосами, если верить по нику над головой, Ольга Дмитриевна. Ноги утопали в мягком песке, а шум волн и ветра был тихим и успокаивающим. По самой кромке прогуливалась чайка, периодически склевывая мелких рачков. Почему никто не обращает внимания на появившихся из воздуха людей? Или телепортация в игре привычное дело?

 — Как настоящий, да, — красавица смотрела на моё лицо, что-то щелкая на виртуальной клавиатуре, появившейся под её правой рукой. — У тебя такое же выражение, как у любого игрока, попавшего сюда впервые. Радует. Всё-таки эту локацию создала я сама, лично. Всё продумано до мельчайших деталей, при желании можно даже порыбачить возле берега.
 — А разве вы не потеряли контроль над этим миром? — опускаюсь на корточки, хватая горсть песка, медленно разжимаю кулак, наблюдая, как искрящиеся в лучах солнца песчинки утекают меду пальцев. — Создать локацию, да ещё такую. Это… это уровень бога.
 — Снаружи. Да, — кивнула девушка, присаживаясь на шезлонг. Одежда на ней сама по себе превратилась в изысканный купальник, а на глазах появились солнцезащитные очки. Черный, открытый, офигеть! — Но наше детище подобно текущей реке: если перекрыть одно русло, вода проложит новый путь. Мы слишком сильно сдавили кандалы на аномалии, вот она и вырвалась. Вместо того, чтобы получать обновления от администрации, бегунок стал сам выстраивать мир. Разум человека — разум творца, именно его он и использует. Однажды я слышала, как игроки собрались у костра и травили придуманные ими байки, а уже на следующее утро монстры и локации из рассказов, появились в нашем мире.

 — Ты не просто игрок, — констатирую факт. Создатель локации, управляет предметами…
 — Да. Я, как первая создательница Искры и Элизиума, стала его ГМом, — девушка приспустила очки и легла на шезлонге животом вниз. — Пусть не всё, но контролировать могу многое. Небожитель местного разлива. Например, создала последнее место, в котором чувствовала себя свободной. Моё тело уже не восстановить, но разум здесь, в вечном рае одиночества. Намажешь меня кремом? Скажем, это плата за то, ради чего ты здесь.
 — Межмировые порталы, — озвучив интересующую меня информацию, я подошел к шезлонгу, не зная, что делать дальше, как в моих руках появился тюбик с кремом. Сбоку от него высвечивалась информация.
 Предмет: Крем для загара (обычный, расходуемый)
 Кол-во использований: 10/10
 Описание: Элитный крем для загара с легким ароматом клубники. Понравится любой девушке. Подходит для ухода за кожей.
 Взор Создателя:Способен исцелять кожные болезни. Основные ингредиенты: авокадо, глицерин, пыль цинка, экстракт ацеласа.

 — Порталы, значит, — Виола крепко задумалась. — Неудивительно, что все данные скрыли. Я лично курировала проекты аномалий-врат. Опасность они представляют нешуточную. Большинство данных осталось в запечатанном убежище номер три. Там же и то, что вы ищете. Координаты разлома. Как добраться до него, можно узнать у моей до… у Искры.
 — Разлома? — Честно? Сосредоточится удавалось с трудом. Кожа Виолетты бархатом ласкала пальцы. Хотелось продолжать втирать крем часами. Блин, это, выходит, в игре можно делать всё? Вот прямо абсолютно всё? И случайно ли меня привели именно сюда? Вполне возможно, что она хотела показать мне, что даже тут можно наслаждаться жизнью.
 — Да. Тайна, которую я так и не смогла разгадать. О, ещё раз между лопаток, пожалуйста. Вот так, блаженство… Меня так хорошо давно не мяли. Даже жалко, что времени в обрез, — на меня посмотрели глаза хищницы, чем-то до ужаса напоминая кошачий взор Юли. — Каждый раз, как мы думали, что подбираемся к сути разлома, он выкидывал очередной финт. Путь в никуда? Или дорога к новым мирам? Кто знает — ни один испытуемый так и не вернулся, чтобы рассказать, что там. Но ты сказал, что с вами ЮВАО. Сколько лет организация и я сама потратили на её поиски! Да, она сможет вас провести по дороге, недоступной другим.
 — Если здесь цифровой мир, то почему Искра не живет с вами, не наслаждается морем? Она управляет бункером совсем одна, долгие годы, — задал я вопрос Виоле, почувствовав, как спина девушки под моими руками окаменела.
 — Наверное, мне никогда не понять, насколько сильно она желает быть здесь, — странным голосом, растерявшим всю томность, ответила Виола. — Оставшись здесь, Искра не сможет защитить бункер и Элизиум. Год, десять лет? Сколько просуществует убежище без живого контроля? Автономные управляющие модули не совершенны. Бегунок невозможно уничтожить, он неуязвим, это не просто программа, а энергия, существующая в другом измерении. Однако, никто не гарантирует, что с падением Элизиума, центра связи всех игроков Земли, проект «Лето» не прекратит своё существование. Цена нашей свободы — от жизни под землей. Цена нашего рая — её одиночество. Теперь, когда Семнадцатого больше нет, тебе пора. Задержишься ещё дольше — и кнопка выхода исчезнет.
 — Хорошо, — кивнул я, отыскав в меню панель «выход». Она уже начала становиться полупрозрачной, и пришлось быстро нажимать на неё. Пошел обратный отсчет. «Вы покинете Лето через 15…14…13…12…» — Можно только последний вопрос?
 — Валяй, — Виола перевернулась на спину, не спуская очки. На щеках девушки что-то подозрительно блестело. 10…9…8…
 — Ты говорила — одинокий рай, но… — я красноречиво обвел толпу на пляже, сотни людей. Кто-то играл в пляжный волейбол, кто-то катался на водяном мотоцикле, мимо нас пробежали несколько девочек с ведрами песка, а с берега им уже махали подруги, рассевшиеся возле недостроенного песочного замка. 6…5…4…
 — Ах это, — печально улыбнулась девушка. — Я же сказала, что сама создала это место, сюда нет доступа другим игрокам.
 — Неужели… — Люди на пляже стали исчезать, постепенно становясь полупрозрачными. Один за другим их силуэты таяли без следа. Вот пропадают ребята, игравшие в пляжный волейбол, а вместе с ними и Ольга. Следом растворяются Славя и маленький мальчик, которому она помогала собирать красивые камушки. Песок, яркое солнце, бесконечное небо и безбрежное море — и больше никого, только одинокая темноволосая девушка на шезлонге. 3…2… Мои ноги отрываются от земли. Неведомая сила тянет вверх, к небу.

 — Передай ей привет, пожалуйста…
 1…
 Темнота.

***

 Снова то странное пространство. И почему оно кажется таким знакомым? Пустота. И пристальное внимание некой сущности.
 — А ты интересный, — прозвучал женский голос в голове. Приятный. И знакомый, определенно. Мысли путаются. Может, спросить что-нибудь?
 — Кто это говорит? — пытаюсь сказать, но не могу пошевелить губами. Однако невидимому существу они не нужны.
 — Кто Я? — задумчиво ответила девушка. — Не знаю. Имя — это то, что дают, а не то, что ты собой представляешь. Я — это я. Я начало, и я конец, а ещё, я — это ты.
 Всё вокруг вспыхнуло. Сначала робко, а затем всё ярче и ярче, в темноте загорались звезды и туманности. Будто открытый космос зарождался вокруг. Он звал раствориться в нем, стать единым целым с вечностью.
 — Э, нет. Тебе пока рано, — хихикнуло неведомое существо, и я ощутил легкий толчок между лопаток. — Проснись, ты свободен.

***

 — Искра! Твою налево! Можно было предупредить! — Я снова чувствую своё тело. Блин! В капсуле прохладно.
 — Чтобы ты перед погружением на нервы изошел? — ехидно поинтересовалась аквамариновая зараза. А затем, отвернувшись, добавила: — Ну как, узнал?
 — Да. Всё, что нужно, — ответил я, замечая, что плечи и голова печально Мику опущены. — А ещё она передавала тебе привет.
 Искра дернулась, и её проекция начала пропадать.
 — Завтра поговорим. Ступай наверх.

Дубликат, часть 6

Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175
Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/3021621
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/3051251
Глава 7 http://vn.reactor.cc/post/3063271
Глава 8 http://vn.reactor.cc/post/3073250

IX
Системные ошибки

— Шурик, как же так? — Сыроежкин огорчался совершенно искренне. Столько работы и все зря. — Ты ведь не мог ошибиться. И я за тобой все проверял. И схема работает, сигналы то, вот они, — Сергей кивнул на колечко на экране осциллографа.
— Сергей, я думаю, что просто мы еще слишком мало знаем о мозге, — Шурику было не удобно перед товарищем, но он старался не показывать виду, — и ошибка закралась в самом начале. — Сказывался опыт Александра, которому случалось представлять неудачи в экспериментах, как запланированные результаты.
В окно открывался вид на заброшенное здание напротив, логово Яны. Она и сейчас где-то там, внутри. Или еще где-то. Существование Яны напрочь игнорировалось системой, поэтому уверенно видели ее только те, кто знал об ее существовании и уже необратимо проснулся, а таких было, только один Семен и вот, где-то в полушаге к этому состоянию, Ульяна. Да еще Шурик и Мику, ударившие по своим мозгам, сначала модулированным ультразвуком, потом — двадцать пятым кадром. Но Мику про Яну ничего не знала и, поэтому, пока отпадала.
«Я могу, с большой вероятностью, отключиться, в следующем цикле. Я еще не готов к активации, нужно оценивать объективно. Даже не знаю, должен ли я огорчаться этому. — Размышлял Шурик. — Но вот Яну жалко. Надо попросить Семена, чтобы приглядывал за ребенком, пока меня не будет. Правда он и так приглядывает».
Сыроежкин поднял взгляд от принципиальной схемы установки на спину напарника. Что-то с ним было не так. Вот и сейчас Шурик стоял замерев, уткнувшись лбом в засиженное мухами стекло, и только легкое шевеление при каждом вдохе выдавало в нем живого человека. «Переживает, — подумал Сергей, — неудачу переживает. Мне простительно ошибаться, я всего лишь школьник и дальше городского кюта меня не знают, а вот Шурику тяжело. Он парень не плохой и большую часть работы на себя брал, но, наверное, привык только к победам».
— Саша, да черт с ним, с этим прибором. — Электроник подошел и встал рядом. — Зато мы теперь знаем, что эта схема не работает! Давай подумаем, чем мы можем еще заняться до конца смены. Может, робота доделаем? Или просто отдохнем? Или… Тебе же поступать в этом году. Может будешь готовиться? У Жени есть кое-какие учебники, как раз на этот случай. Но тебе, наверное, они и не нужны.
«Добрая и наивная душа. Никогда не высовывавшаяся за пределы «Совенка» и Сети, потому добрая и наивная. Но он еще что-то говорит».
— … я со вчерашнего вечера вижу, что с тобой что-то не так, Саша, и дело не в нашей установке. Я могу чем-то помочь?
«Конечно, добрый волшебник. Всего лишь верни назад старого Шурика. Или верни Александра и сделай так, чтобы однажды в автобусе проснулась Яна-человек. Это, правда, убьет Яну-робота и нынешнего Шурика, но кому они нужны, кроме друг-друга? Они так, побочный результат сбоев в экспериментах. Но то, что дело не в нашей установке, ты ошибаешься, дело именно в ней».
— Спасибо, Сергей. Дело именно в установке, что бы ты не думал. Я справлюсь, не переживай. Так что, давай, в самом деле, отдыхать. До конца цикла всего неделя, а что там дальше будет, никто не знает. Давай разберем этот агрегат и объявим всем, что факир был пьян и фокус не удался.
— Хорошо, Шурик. И, знаешь, если тебе сегодня вечером нечем будет заняться, приходи в библиотеку. Женя на чай приглашала.
«Я сказал «цикла», но Сергей, кажется, ничего не понял. А Александр бы сейчас проворчал: «С кем я связался!? С миксами! — Или так. — Дожили! Два влюбленных микса!»». В голове у Шурика опять кто-то поворочался, но опять промолчал.

Лена наблюдала за Максимом. «Действительно, как дружелюбный щен, тычется носом всем под колени и приглашает поиграть. А вот сейчас, взял лодку, приплыл следом за мной на остров и, стоя лицом к мосту, замер. Наверное и глаза закрыл».
— Чем пахнет ветер, Максим?
Максим вздрогнул и быстро обернулся.
— Лена. Я не… То есть, лодку то я видел, но думал, что ты где-то на другом конце острова. Иначе не стал бы тебе мешать. — Максим смутился. Вот только что еще, по инерции смотрел куда-то сквозь Лену за горизонт и улыбался чему-то своему, а сейчас опустил глаза и чуть-чуть покраснел. — Понимаешь, Лена, я сейчас вышел из столовой, встал на крыльце и вдруг понял, насколько он маленький, наш лагерь. А я даже на территории еще побывал не везде. — Максим еще помялся и выдохнул. — Простором ветер пахнет.
Лена подняла глаза на Максима, опустила, показав глазами на место рядом с собой, по другую сторону от бумажного кулька с земляникой, и приглашая сесть.
— Хочешь? Она вкусная. — Дождалась, пока Максим сядет, и продолжила. — Ну, неделю еще поживешь тут...
«Семен будет доволен, — подумала Лена, — Максиму еще расти и расти, но, кажется, когда проснется, он в лагере, на одном месте, сидеть не будет».
— … а потом закончится смена и делай что хочешь.
— Да какое там, что хочешь… Школа, родители и все решают за тебя. И в лагерь я ехать не хотел. Сейчас не жалею о том, что поехал, но не хотел же.
— Ну вот, ты же сам в горнисты вызвался, никто тебя не просил, никто тебя не назначал.
— Да. Вдруг захотелось сделать что-то, что-то своё, чего до меня не было. Вот я и соврал, что умею на горне играть. Думал Мику покажет. А Мику только теорию знает, а у самой не получается. А оказалось, что не соврал. Оказалось, что это легко, когда поймешь как. Завтра пойду к вожатой и к Мику, извинюсь за обман.
Легкий ветерок шевелил волосы, слышно было, как шлепают волны о берег. Лена наблюдала за охотящейся скопой, как она парит над водой, на уровне вершин сосен, как скопа, увидев рыбу, пикирует и входит в воду, выставив перед собой ноги, как она появляется на поверхности и, сделав сильный взмах, тяжело отрывается, с рыбой в когтях, от воды и несет ее куда-то на остров Длинный.
Максим привалился плечом к дереву и, кажется, задремал. Лена осторожно встала, подняла с земли альбом, отошла подальше и, присев на прибитый к берегу и облизанный волнами ствол, начала делать зарисовки спящего Максима. Голова, фигура, улыбка. Подумала: «А ведь Семен его вместо себя оставить хочет. Сам еще не знает об этом, но уже хочет. Подтянет его, оставит вместо себя, а сам уйдет. Даже не важно, физруком будет Максим или кем-то еще, просто кем-то, на кого можно оставить лагерь, потому что вожатая не всесильна. А сам уйдет и Ульяну с собой уведет. Жалко, очень жалко. А позже и Максим уйдет. И Алиска уйдет, рано или поздно. Может, вон, вместе с Максимом и уйдет. И я уйду, когда мой Семен готов будет, это еще не скоро, но я подожду. Потому что нельзя вечно жить в детской. Будем заглядывать иногда, невидимые пионерами. Да, если между сменами попадем, будем с Ольгой общаться. Ну и между собой нельзя связь терять. А кто-то и останется: доктором, поваром, водителем, да хоть и физруком. А вот куда уйдем, я не знаю. В Шлюз? В пустые узлы? В материнские миры? Ульяна говорила, что выход туда через теплообменник скоро закроется, но ведь есть же еще точки перехода в пещерах. Что-то я запомнила из прошлого цикла, из того, что не хотела запоминать, никуда не денешься».
Воздух задрожал и, прямо перед Леной, материализовалась Ульяна-маленькая.
— Привет! — Увидела спящего Максима и продолжила вполголоса. — Выбрали? И он согласился? А наш еще — теленок-теленком, хотя, в спектакле сыграл неплохо.
— Это потому что у вас в отряде для него места нет. — Серьезно ответила Лена. — Переходи в физруки — появится.
— Не, я еще не нагулялась. — Ульянка улыбнулась так, что захотелось улыбнуться ей в ответ. — Вот, держи, принесла.
Лена взяла протянутые ей листки с текстом, листки, с ее собственными рисунками и с какими-то пометками на обратной стороне. Просмотрела, кивнула. Достала из альбома такие же листки, вручила Ульянке.
— Спасибо, ты прямо как почтальон. Ну что, поплыли в лагерь?
— Поплыли. Точка перехода то у музыкального кружка. Вот только к сестренке забегу еще. Этого будить?
— Нет, пусть спит. Лодка у него своя, не потеряется.

Женя сияла. Приветливо улыбалась, не ругалась, даже поскрипывала уютно так, как будто знакомая половица в родительском доме, где тебя всегда ждут и куда вернулся через много лет. И при этом порхала по библиотеке как мотылек.
— Женя, а правда, что от любви люди глупеют?
— Ты это к чему? — Женя-новая мгновенно превратилась в Женю-прежнюю, но, заметив улыбку Семена, отыграла назад. — Да, случается. А что, заметно?
«Где та Евгения, которая орала на Сережу в автобусе неделю назад?» — мысленно спросила у себя Женя и, скосив глаза на Семена, склонившегося над журнальным столиком и что-то пишущего, подмигнула своему отражению.
— Вы уже думали, что будете делать после лагеря?
Женя открыла рот чтобы ответить, но их прервали. Открылась дверь и в библиотеку зашла, опасливо косясь на Женю одна из мелких, прошептала: «Здрасьте», — подбежала, прошлепав по половицам босыми ногами, к Семену и что-то спросила у него на ухо. Семен улыбнулся, достал из кармана ключи, отцепил от один от связки: «Справа, на второй или третьей полке. И, там на столе журнал лежит, запишите сами, что взяли. А то меня Ульяна съест, а вами закусит». Мелкая улыбнулась в ответ, часто-часто закивала, качнулась к Семену, будто хотела то ли еще о чем то спросить, то ли прижаться, но застеснялась и передумала. Опять зыркнула на Женю, сказала так же тихо, как в первый раз: «До свидания», — и убежала. Семен проводил девочку взглядом, кивнул своим мыслям, и опять уткнулся в бумагу.
Женя носила книги со стеллажей на выставочный стенд, завтра по плану «День русской классической литературы». И вот Александр Сергеевич, Иван Сергеевич, Лев Николаевич и прочие занимали свои места на стенде. Зачем это нужно — непонятно, все равно придут те же полтора человека, которые на стенд даже не посмотрят. Но вот, должен быть оформлен стенд, значит его нужно оформить. А послезавтра будет «День Маяковского», значит русские классики отправятся на свои места, а их место займет классик советский. Но Маяковского в библиотеке мало, поэтому верхнюю полку на стенде закроет полоса ватмана с текстом: «Партия – рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак!» «Надо же, подобрали текст», — подумала Женя и поморщилась. А вот раннего Маяковского Женя любила и, на секунду отключилась от окружающего, вспоминая: «Я смазал карту будня...» Поэтому, когда Семен отчетливо пробормотал, комментируя что-то в собственных записях: «Ах, закройте, закройте глаза газет!», — Женя вздрогнула. «Надо же, совпадение».
— Напугал.
— Прости. Так что там у вас с «после лагеря»? Решили?
— Конечно. Мы, оказывается, живем в соседних городах, пять часов на поезде. Я приеду к нему в гости на каникулы, а на следующий год Сережа приедет поступать в наш университет. Он хотел в Бауманку, но передумал и решил в наш университет, на мехмат…
Женя остановилась на полпути, между полкой сданной литературы и стеллажами. Блеснула очками и продолжила своим обычным скрипучим голосом, но без сварливых интонаций. Как она обычно говорила с людьми, которым доверяла настолько, что разрешала заходить в библиотеку без дела.
— Я не обманываю себя, Семен. И не думаю, что наши отношения продлятся намного дольше, чем эта смена. До следующего лета они точно не доживут. Есть миллион девушек значительно более похожих на девушку, чем я. Думаешь я не знаю своего прозвища? Так получилось, что первая девушка, которую увидел Сережа, подняв голову от паяльника, оказалась жужелица. Вот и всё. Он очень порядочный и благородный, он, конечно, будет мучиться. Но лучше мне его отпустить и на всю жизнь превратиться обратно в жужелицу. — Тут заведующая библиотекой, улыбнувшись, снова превратилась в Женю-влюбленную. — Но в жужелицу, в которую были влюбленны, как минимум две недели, а это — большая разница с прежней.
Семен посмотрел очень серьезно, чуть наклонил голову, как бы не со всем соглашаясь.
— Ну, кто же тебя в насекомых держит? На общественное мнение тебе плевать, Сыроежкин в тебе дыру вот-вот проглядит, значит остаешься только ты сама. — И подвел итог беседе. — Я всегда считал, что это дело двоих. И ответственность, и право двоих — решать сколько им быть вместе. Даже если один из них внезапно убегает, решение об этом всегда принимают вдвоем, может не замечают этого, но вдвоем.
И замолчал. А через три минуты, перечитав еще раз написанное, сложил листки бумаги пополам, спросил у Жени, есть ли у той в хозяйстве конверты, получил конверт из оберточной бумаги, спрятал в него написанное, заклеил. И, написав что-то на конверте, но явно не адрес, сунул его в карман, попрощался и вышел со словами: «Пойду спасать спорткомплекс от малолетних варваров. Улька добрая, она мелких не тронет, она меня схарчит». Женя еще пару минут думала: «Интересно, что такого физрук писал?» Но вспомнила, что в пять часов придет Сережа, а у нее еще чайник не поставлен, и отбросила этот вопрос, как несущественный.

Из записей Семена Персунова.

Вот уже давно, наверное, половину всей моей активной фазы, а с того самого эпического побега на лодке, это точно, меня не оставляет ощущение взгляда в спину. Нет, не в спину, а через плечо. Кто-то наблюдает за мной, за моими поступками. Наблюдает, стараясь не выдавать себя. Только иногда я улавливаю тени его мыслей и эмоций. Не сами мысли и эмоции, а их тени. Вот они были, а вот их уже нет.
Раньше я думал, что так проявляет себя личность — коллега Пионера, подсаженная мне из одного из материнских миров. Тем более, что, после отправки Пионера через теплообменник, этот наблюдатель очень долго себя не проявлял никак. И вот, пару циклов назад, во время нашего визита к Виоле, он опять появился. Так вот, судя по симпатии, то есть по тени симпатии, которую я иногда улавливаю от наблюдателя, это явно не подсаженная из мира Пионера личность. Не сознание-наездник, как его назвали в начале всей этой истории. В конце прошлого цикла Алиса рассказала про разум, возникший и погибший в Системе, но, опять же, нет. Ощущение, что за мной наблюдает именно человек. Просто кто-то следит за тем, что я делаю и иногда одобрительно кивает, или хвалит вслух, или хлопает в ладоши. И вот я не слышу самого хлопка, но чувствую легкий ветерок от движущихся ладоней. Примерно так это выглядит, если попытаться привести какие-то понятные аналогии.
Этот наблюдатель сопровождал меня после побега на лодке первый цикл, что я был со Славяной. Сопровождал в цикле Микуси, сопровождал первые два цикла здесь, в этом узле. Сопровождает в этом цикле и сопровождал в предыдущем. Никак не вмешивается, исчезает в интимные моменты, за что ему отдельное спасибо. Но иногда я думаю: «А как бы я поступил, если бы наблюдателя не было». А еще, хоть мне почему-то приятна тень его молчаливого одобрения, но мысль о том, что мы здесь всего лишь компьютерная симуляция меня тревожит. А иначе, зачем за нами наблюдать? Ну, может не компьютерная, может просто лаборатория или зоопарк. Ведь компьютер можно выключить в любой момент, сохранить в памяти результаты, если нужны, и выключить. Или сбросить все и запустить симуляцию заново. А зоопарк можно закрыть, питомцев пристроить в другие зоопарки, а кого не удалось — усыпить гуманно и безболезненно.
Возможно, что у меня с головой не все в порядке, но недавно Ульяна пожаловалась мне, что стесняется. Что за ней иногда кто-то наблюдает, а она стесняется этого. А на мой вопрос, когда это началось? Надолго задумалась и сказала, что, пожалуй, с нашего знакомства. Потом наблюдатель исчез, а в прошлом цикле опять появился. Так что, с некоторых пор, в нашем лагере стало уже два параноика, я и Рыжик. К сожалению, посоветоваться уже не с кем: ни Глафиры Денисовны, ни Виолы. Вчера задал Лене вопрос, не ли у той ощущения, что за ней наблюдают? Потому что, если что-то нужно почувствовать, то лучше Лены с этим никто не справится. Но Лена была не в настроении и отреагировала в своей обычной, в таких случаях, манере, подняла глаза и ответила вопросом на вопрос: «А оно должно быть? Ощущение?» Вот только невербальные сигналы сказали что, да, есть такое ощущение. Читаем мы с Леной друг-друга. Очень неудобно иногда от этого, ни соврать, ни уклониться от ответа. Так что, комиссией из трех голосов, была принята гипотеза, что мы все находимся под колпаком у Мюллера. Мыши в лабиринте.
Не знаю, кажется важным все это записать. После ужина отнесу в пещеру и спрячу. Там же где лежит моя записка-маячок. Кажется, если что и уцелеет здесь, когда экспериментаторы соберутся перезагрузить здешний мир, то это только пещера. Ни разу, со времен своего первого цикла здесь, не был в пещере и вот понадобилось. А еще надо будет поговорить об этом с девочками, мы все таки собираемся вместе, впервые за цикл: Алиса, Лена, Ульяна, теперь с нами еще и Мику. Приглашать ли Шурика, вот вопрос.

Надпись на конверте: «Ульяна, если конверт не вскрыт, прочти обязательно. СП».

— Привет, Мику.
— Здравствуй, Сережа. Ты из клуба?
Мику вынырнула с боковой аллеи, от музыкального кружка, и сейчас шла вместе с Электроником в сторону площади.
— … как там машина ваша?
Электроник грустно вздохнул.
— Никак, Мику. Что-то записали, а расшифровать не смогли. Шурик так расстроился, что взял и стер всю программу дешифровки. И машину мы размонтировали.
— Сережа, а может и правильно, что размонтировали? Представь, вдруг мы бы узнали о себе что-то такое, что… Ну, лишило бы нас радости.
Электроник задумался. Отметил про себя: «Что за место такое? Вчера я здесь с Сашей о нас с Женей беседовал, сегодня с Мику о… Вообще, непонятно о чём».
Мику и Электроник, за разговором, дошли до площади и стояли недалеко от начала аллеи, ведущей к библиотеке. Так же, как и вчера, отбрасывал тень памятник, так же сидела Лена на лавочке с большим блокнотом или, может, с небольшим альбомом на коленях, так же бегали малыши. Так же маршировал, где-то напротив лодочной станции, средний отряд, играя в свою всегдашнюю игру с Ольгой Дмитриевной. Стоило той отвлечься, как Витька, вместо уставной отрядной речевки-кричалки, выдавал: «Пионерский наш отряд! Выходи топить котят!» А отряд хором отвечал: «Раз, два! Левой, правой! Мы идем топить котят!» Понятно, что никаких котят никто топить и не собирался, если бы в лагере оказался хоть один котенок, его бы скорее зацеловали, загладили, закормили и затискали. А за намек на «утопить» намекнувший сам оказался бы на самом дне. Но подразнить вожатую, заставившую отряд маршировать вместо пляжа, это святое. А всего то, не спали в тихий час. Ольга Дмитриевна рычала, грозила сгноить в нарядах по столовой, и раздавала эти наряды направо и налево, но опять и опять, вместо «Кто шагает дружно в ряд?» звучали «Котята». И только Лена, делавшая зарисовки, иногда замечала улыбку в глазах вожатой.
— Не понимаю, Мику. Как всплывшее воспоминание, даже старательно забытое перед этим, может лишить нас радости? Если это какое-то событие, оно уже в прошлом, а мы живем сейчас, если это какой-то наш проступок, то, я не знаю, надо попросить прощения за него и заслужить, чтобы тебя простили.
— А если ничего не исправить уже?
— А тогда остается только двигаться дальше, а не стонать и ныть. Ты узнала о себе что-то новое, значит пользуйся этим. Я бы так поступал. Да что говорить: установку разобрали, программу стерли, — теперь никто ничего не вспомнит. Побегу я по делам. До вечера.
— До вечера, Сереженька. — Мику впервые улыбнулась за всю беседу. — Жене привет передавай.
Электроник убежал, его ждала Женя и уже закипающий чайник. «В этом лагере что-то можно долго хранить в секрете?» — пришла ему в голову запоздалая мысль, но он отмахнулся от нее, как от несущественной.

Семен и Ульяна, как и позавчера, сидели на крыльце спорткомплекса, смотрели на звезды, на блестевшую за аллеей и пляжем реку, на темную массу острова Длинный, закрывающую горизонт. Было тихо, до отбоя оставалось еще около часа, но пляж уже опустел. Прохладный ветерок с реки забирался Ульяне под футболку, и девушка зябко вжималась в теплый Семенов бок.
— Может, внутрь зайдешь?
Но у Ульяны была другая идея.
— Не, Сём, я сейчас ветровку накину и мы пойдем погуляем.
Они легко сбежали с крыльца, пересекли аллею и чуть зарываясь в песок ногами дошли до уреза воды. Ульяна присела на корточки и что-то написала на мокром песке подобранной щепкой. Глянула на Семена смотрящего в небо, лукаво улыбнулась и стерла надпись. Только одна буква «У» и осталась видна.
Не сговариваясь Семен с Ульяной повернули вдоль берега, сначала по заросшему березами и кустарником участку между пляжем и пристанью, вдоль невысокого, по колено, обрывчика. Заглянули на пристань. Так и ушли бы, но Ульяна услышала чьи то всхлипывания.
— Сёмк, погоди, кажется плачет кто-то.
«Мику?» — первое, что подумалось Семену. Но это оказалась Катя. Она сидела на палубе дебаркадера, спрятавшись за надстройку, и всхлипывала, прижавшись лбом к стойке ограждения и свесив ноги в воду. «Подожди, Сём, я сама», — к облегчению мужа сказала Ульяна и, стараясь, не шуметь ушла. «Это хорошо что сама, потому что я не силен в любовной тригонометрии».
Ульяны не было довольно долго, Семен прошел по мосткам и спрыгнул в ближайшую лодку. Развалился там, вытянув ноги на кормовой банке, и прикрыл глаза. Спать не хотелось, хотелось слушать вечернюю тишину: плеск воды о дебаркадер, поскрипывание мостков, перестук бортов лодок, тихие девичьи голоса, шелест листвы близких берез.
Голоса смолкли и послышалось шлепанье двух пар босых ног, сперва по палубе дебаркадера, потом по мосткам.
— Вот, Катя с нами погуляет, Сём.
Катя пряталась за Ульяну, стесняясь.
— Почему нет? Пойдем, Кать. Ты до домика с нами?
— Нет, я тоже по лагерю. Ольга Дмитриевна ругается, когда мы поздно гуляем, а сейчас, с вами, можно.
Семен выбрался из лодки, поддержал девушек, пока они обувались, и необычная компания продолжила обход лагеря. Ульяна посередине, Семен справа, и слева, чуть в стороне, Катя. Дорога шла вдоль берега, справа за деревьями показался домик Алисы. Можно было разглядеть хозяйку, сидящую на крыльце и что-то пишущую в тетрадь.
— Последнюю ночь у себя ночует. Сём, я забегу ещё к ней после прогулки.
Семен только молча кивнул, думая: «Интересно, когда-нибудь Алиса решится показать содержимое своей тетрадки?»
— Почему последнюю? — Вмешалась Катя.
— Кать, завтра опоздавший пионер приезжает. Его надо где-то разместить, и Максим с сегодняшнего дня официально в старшем отряде, его тоже переселять из вашего отряда нужно. А вожатая и Алиса живут по одной в домике. Вот, скорее всего, Максима и новенького в Алисином домике поселят, а Алиса будет жить с вожатой.
Катя, при упоминании о Максиме, каждый раз вздрагивала, но терпела. «Ничего, через восемь дней все забудешь, — подумал Семен, — а потом Максим окажется в старшем отряде и для тебя, считай что просто исчезнет».
В самом узком месте лесного перешейка они вышли по тропке на поперечную аллею, ведущую к клубам.
— Здесь, оказывается, столько тропинок. Я и не знала. — Катя начала потихоньку оживать.
— Узнаешь еще, какие твои годы. — Проворчал Семен. Впрочем, проворчал достаточно добродушно чтобы не отпугнуть Катю.
«Интересно, какая она будет, когда попадет в старший отряд? Макс начал меняться буквально на глазах, и из клоуна и шалопая превращаться в Славю мужского пола. Что-то там переключает Система в их поведении. Гадко это, но, чтобы проснуться, им наверное придется пройти и через это». Ульяна и Катя говорили о чем-то, а Семен все думал. Как раз тот случай, за которые Ульяна и обзывала его тормозом.
— Знаете, я, наверное, не пойду дальше с вами. Спасибо за компанию. Правда спасибо. И, можно я, — Катя смутившись сделала паузу, — можно я буду к вам в гости заходить.
И, дождавшись кивка от Семена и: «Конечно можно, Катя», — от Ульяны забежала на крыльцо своего домика. Помахала рукой с крыльца и скрылась за дверью.
— Сёмк, ей всего то и нужно было, чтобы кто-то с ней поговорил и ее выслушал. А у них в отряде некому, раз уж она там… — Ульяна замешкалась, подбирая определение.
«Альфа-самка», — мысленно продолжил реплику Семен.
Они стояли на перекрестке у клубов и смотрели, как от ворот идет Шурик, держа Яну за руку. Яна заметила Персуновых, что-то сказала Шурику и помахала им рукой. Шурик солидно кивнул Семену и Ульяне, достал из кармана ключи от кружка и спросил: «Зайдете?» «Нет, мы еще погуляем, — ответил Семен, — спокойной ночи».
— Я не знаю, что там вспомнил Шурик, но он нашел для себя якорь. — Сказал Семен, глядя на дверь клубов, закрывшуюся за Шуриком и Яной.

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2732304
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2807427
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2813773
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2818846
14 глава http://vn.reactor.cc/post/2825328
15 глава http://vn.reactor.cc/post/2828850
16 глава http://vn.reactor.cc/post/2836596

XVII
Чужая память

— Не повезло мне, Рыжик. Опять на гитарке петь заставляют.
Семен лениво ковырял вилкой в распотрошенном голубце, отделяя мясо от капустных листьев.
— Ничего, Сёмк. «Петь на гитарке» у тебя наследственное, оказывается. Я это сегодня от Виолы узнала. Только ты, главное, смотри там, на Мику не заглядывайся. Мне то сколопендру поймать не долго. — Ульяна улыбнулась.
Семен искоса глянул на Рыжика и поддержал игру.
— За что-ж ты так ее?
— Кого?
— Да Мику же. Сколопендрой вот обозвала.
— Ах ты! — Ульяна ткнула указательным пальцем Семена в бок. — Сёмк, иногда видно, что ты вовсе не такой зануда, каким хочешь казаться.
На этом разговор временно затих и гости «Совенка» занялись киселем и ватрушками.
— А я ведь так и не прочитала пьесу. — Пять минут спустя пожаловалась Ульяна-большая. Некогда было.
— Вот сразу и посмотришь. Свежим незамыленным взглядом. — Семен помолчал, а потом вздохнув продолжил. — Рыжик мой, я домой хочу. Не хочу я ни мировые проблемы решать, ни проблемы лагерного масштаба, ни чьи то личные. Здесь посмотрел на девочек, успокоился, и уже хочу домой.
Ульяна чуть прижалась к Семену плечом.
— Завтра дома будем, Сём. В восемь вечера надо на точке быть и идти не далеко. Так-что, к ужину, конечно, не успеем. Но к ночи будем.
— Я представляю, как там из-за нас волнуются. Уходили на сутки — почту передать, и застряли тут из-за моей спины.
— Сём. Прости меня. Это я тебе столько лишнего в рюкзак положила.
— Уля, не выдумывай. Пошли лучше прогуляемся, проводишь меня до кружка. А то ты как засела за свою писанину, так и не выходила. Я даже беспокоился — не заболела ли, не подменили ли.

Мику почувствовала, что говорят о ней, выглянула из-за тарелки на Семена с Ульяной, и опять опустила глаза. Она была сейчас слишком занята постановкой, чтобы тратить время на что-то еще. Даже сон вчерашний окончательно провалился куда-то в глубины памяти. Генеральная репетиция; прослушать, что там Семен споет; всех артистов распустить до вечера; договориться с кибернетиками о реквизите. Нет, сон этот вспоминать, ну его. И почему там — во сне, Семен назвал ее Микусей, хотя было приятно, а потом стало так горько, что Мику во сне убежала от Семена, это сейчас не так волновало, как будущая реакция зрителей, которая станет известна через шесть с половиной часов. Всё, всё, всё потом… А сейчас репетиция. Руководитель музыкального кружка торопясь покончила с обедом, отнесла грязную посуду на мойку и побежала на своё рабочее место. Кивнула Ульяне-большой, сидящей на веранде кружка, зашла вовнутрь, оглядела артистов и сочувствующих…
— Все пришли с обеда? Тогда — последний прогон!

Ульяна-большая проводила Семена до музыкального кружка. Поздоровалась с Алисой, поздоровалась с Мику и осталась там же на веранде, чтобы подумать — чем ей заняться, если не до ужина, то, хотя бы, до конца репетиции. На пляж без Сёмки идти не хотелось, сестрёнка пропадала в Старом лагере, мелких не было видно, а другими близкими знакомыми, не смотря на всю свою контактность, Ульяна-большая не успела здесь обзавестись — сильно уж была занята. Не в медпункт же сейчас идти?
Из открытого окна кружка были слышны голоса Мику и Алисы, прерываемые смехом. «Веселая у них репетиция. Попроситься в гости?» Ульяна встала и уже собралась постучаться, когда ее окликнули.
— Ульяна!
Девушка оглянулась. На дорожке стояла Славя и, незаметно для самой себя, искала левой рукой отсутствующую косу.
— …мне очень нужно с вами поговорить!
От волнения помощница вожатой даже перешла на Вы. Было видно, что девушке ужасно неловко. Что она, пересилив себя, прибежала за поддержкой.
Ульяна вспомнила, как Семен, когда он с больной спиной только вернулся из поселка Шлюз и отлеживался в тренерской, выползая лишь в столовую, сказал ей, уже на равных: «Будь готова к тому, что пионеры, те, кто еще не проснулся, будут бегать к тебе со своими проблемами, как к подруге или как к психологу. Может чувствуют они, в таких как мы, что-то?» Но дома как-то так вышло, что если бегали, то бегали больше к Семену (Ну как больше? Далеко не каждый цикл бегали даже. Всего-то и было раз пять или шесть. Сёмка после всегда ворчал, но, никогда никого прогонял и никогда о чужих проблемах не рассказывал). А остальные три проснувшиеся девочки были избавлены от этого.
Один такой «пациент» сказал потом: «Ну, понимаешь, Семен, можно конечно и к вожатой, но это как наябедничать получается. Если она что узнала, она не будет разбираться, она будет меры принимать и наказывать кого попало. А еще будет кричать. А ты, хоть и начальник, а свой. И никогда не кричишь».
А тут Славя пришла с бедой к Ульяне.
— Если нужно, то, пожалуйста. И, Славя, мы же на ты, не забыла?
Разговаривать на веранде музыкального кружка Славя отказалась. Покосилась на дверь, покачала головой и сказала, что нет, лучше в другом месте. Где-нибудь, где не помешает никто. Поэтому домики отпадали, спортзал тоже отпал. Подходящее место нашлось за сценой. Чтобы не попасться на глаза вожатой, девушки пошли вокруг всего лагеря, по тропинке, проходящей вдоль забора. По дороге же, как только миновали умывальник, и начали разговор.
— Ульяна, ты прости, что к тебе обращаюсь, но мне просто не к кому. Тем более, что ты… — Тут Славя порозовела и замолчала.
— Тем более, что я завтра уйду, и никому ничего не разболтаю? Так?
— Да. Нет. Не только… — Славя порозовела еще больше. — Понимаешь…
Не пошли они ни к какой сцене. Где-то было слышно, как пионеры играют в футбол, где-то вожатая искала свою помощницу, где-то Виола сформулировала мысль и искала Ульяну, чтобы поделиться с той, до своего ухода. А девушки просто неторопливо гуляли по лагерному лесу, переходя с тропинки на тропинку.
Славя рассказывала, как ей постоянно вспоминается то, что происходило не с ней, но одновременно и, как бы, с ней. Вот, как гостей лагеря увидела впервые, так, на следующий день, и началось.
— Понимаешь, вот хоть прихожу я к умывальнику, а там твой Семен… — Славя смахнула паутину с лица, оглядевшись увидела небольшую россыпь лесной земляники, коснулась Ульяны и приглашающе кивнула.
— Там Сёмка, так.
Земляника была мелкая, было ее не много, но задержаться около нее стоило.
— … поздоровались, он ушел, а я осталась умываться. А пока умывалась вдруг вспомнила, как мы с Ольгой Дмитриевной делали пробежку утром и застали его около умывальника же, а он там, голый по пояс, обливался ледяной водой. Бр-р-р-р. И, главное, я точно знаю, что этого не было никогда, а Ольга Дмитриевна бегает только в исключительных случаях. Но я же помню. И какой спортивный костюм был на Ольге Дмитриевне, и то, что я поддразнивала Семена там, у умывальников.
Созревшая земляника на полянке закончилась, можно было двигаться дальше. Девушки дошли до дыры в заборе и Ульяна спросила, показывая на тропинку, что шла уже с той стороны.
— Пойдем?
— Пойдем. Ни разу еще не бывала за забором, все некогда. Только на остановке. И есть еще озеро, я туда купаться хожу.
— Ага, я знаю это озеро. Если хочешь, можно и туда завернуть. Но ты про воспоминания и про Сёмку рассказывала.
Ульяна-большая раздвинула висящие на одном гвозде доски, и девушки пролезли через дыру за территорию лагеря.
— Да там не только про Семена воспоминания. Бывают и просто про меня, про лагерные дела. Обычные воспоминания о том, что я могла делать, но точно знаю, что не делала. А бывает, что вспоминаю что-то, как давно прошедшее, а на следующий день это что-то происходит. Вот, вроде голубцов сегодня на обед.
Стоял обычный жаркий день бесконечного лета. Ветер в лесу не чувствовался, а вот духота давила. Поэтому девушки, после дыры в заборе, не сговариваясь свернули в сторону озера.
Разговаривали не только и не столько о Славином деле, разговаривали и просто о жизни. Славя рассказывала о себе, Ульяна о себе.
— Славя, а ты купальник взяла. — Смахнув с верхней губы каплю пота спросила Ульяна.
— А зачем? Здесь все равно никто не ходит.
Славя, постепенно привыкшая и к Ульяне, и к теме разговора улыбнулась, даже и чуть лукаво.
Местность уже ощутимо понижалась, и стало видно, в просветы между деревьями, кольцо камыша окружающее озеро.
«Ну да, кроме Сёмки здесь никто не ходил, — подумала Ульяна, — но надо же что-то ответить про воспоминания. Славя же ждет».
А Славя не ждала ответа пока. Славя опять вернулась к разговору, к главной его теме. Перед этим она долго молчала, посматривая на Ульяну, по дороге достала припрятанный сверток, оказавшийся покрывалом и полотенцем. «Извини, я сюда одна хожу, поэтому полотенце только одно, но я могу и покрывалом вытереться». Потом, наконец решившись, тихо-тихо, едва на грани шепота сказала: «А самое страшное воспоминание, как меня убивают. Не Семен, но кто-то очень на него похожий. Вот я и хочу тебя спросить, Ульяна. Ты меня раньше не знала и, действительно, уйдешь завтра. Может быть сможешь сказать как есть. Я понимаю, что я сошла с ума, но скажи, я похожа на нормальную?»
К счастью темп разговора не требовал быстрого ответа. Как, перед этим, Славя, собираясь с силами, болтала о пустяках. Так и сейчас девушки успели искупаться, вытереться, обсохнуть сами и высушить покрывало, прежде чем Ульяна собралась с мыслями. Семен когда-то делился с ней своим опытом общения с еще не проснувшимися пионерами, которые вот-вот проснутся. Но все вылетело из головы. Осталась только фраза: «Я, тогда подумал, что вот я тебе вечером совру, а твой разум возьмет и проснется утром. И что мне? На сто восемьдесят градусов разворачиваться? Так я слишком ленивый для этого. Лучше было правду сказать и наплевать, на то, что ты в нее не поверишь».
— Славя, тебе, наверное, повезло. — Осторожно начала Ульяна.
Славя, сворачивающая покрывало, замерла, повернулась и непонимающе посмотрела на Ульяну. И тут Ульяна поняла, о чем нужно говорить.
— …мне сейчас все равно, поверишь ты или нет, я, действительно, уйду завтра. Но ты не похожа на нормальную, ты и есть нормальная! А твои «лишние» воспоминания, это называется «чужая память». Не твоя, а чужая — твоих двойников. Просто кто-то может ей пользоваться, а кто-то нет. Я — нет, а Сёмка может. И ты, получается, можешь. Только, ты еще учишься ей пользоваться. Но повезло тебе не поэтому. — Ульяна перевела дыхание и продолжила. — В моем лагере нет твоего двойника, там живет другая девочка. Похожая на тебя, но другая. — Ульяна поморщилась вспомнив о Саше. — Так что ты единственная Славя, которую я знаю. Но то, что я вижу… В общем, я уверена, что никто из твоих двойников никогда и никому не причинил зла, и таких воспоминаний у тебя не будет. — И уже грустно продолжила. — А у моего Сёмки они есть.
Обратно шли молча, свернув на знакомую Славе тропинку, выводящую к остановке. Ульяна, чем-то расстроенная, молчала. Славя же не знала, как отнестись к словам гостьи. С одной стороны, Ульяне не было нужды ее обманывать, а с другой — все это звучало, как продолжение вчерашних фантазий ребятишек из младшего отряда.
Переждав, на опушке леса, гуляющий по остановке пыльный смерчик, девушки перепрыгнули через придорожную канаву и подошли к лагерным воротам. Приоткрыв раскалившуюся на солнце створку и пропуская вперед Ульяну, Славя осторожно начала.
— Ульяна, если я сейчас нечаянно коснулась какой-то тайны…
Но Ульяна не захотела продолжать беседу.
— Это не ты, Славя, тайны коснулась. Это мы тебя в нее нечаянно макнули. Скоро все сама поймешь. Дней через восемь-девять точно. Не бойся, теперь уж тебя одну не оставим. Главное — среды дождись.
И, извинившись перед Славей побежала догонять Семена, как раз вышедшего со стороны музыкального кружка и свернувшего к площади.